6. Коммуна

Мы взрослели. И пусть нам всем близилось к 40 годам, но все еще взрослели. Леха Шамбала провел целый месяц в буддийской школе в Бурятии. Сказать, что приехал он оттуда преображенным – ничего не сказать. Он буквально горел идеей преобразования нашего братства в коммуну. Тем более, что с приходом к власти М.С. Горбачева настала настоящая эпоха свободы  и говорить о своих мировоззрениях можно было не таясь. Прекратились гонения на хиппи, да и сами хиппи растворились.
Однако, наша дружная компания из 10-15 человек все еще бредили свободой, природой и идеями анархизма. Теперь, разинув рты, мы слушали Леху. С увлечением он рассказывал об устройстве буддийского монастыря, о том, какие ритуалы там совершаются, как проходят медитации. Он говорил о том, что воспитывать физическое тело первейшая необходимость, что для этого необходимы занятия йогой.
Мы увлеклись преобразованием нашего пространства. Мой участок, величиной в 20 соток позволял реализовать все наши фантазии. Прежде всего, мы начала с линии столбов, как в монастырях и местах паломничества. Для этого нужно было найти подходящего размера лиственницу, спилить, распилить, ошкурить и вкопать готовые столбы. На это ушло не мало времени и сил. Тогда мы поняли, что необходимо ввести разделение труда. Кто-то работает пилами и топорами, а кто-то готовит обед. Никто не хотел работать физически, все хотели готовить обед. Тогда мы решили установить очередность. Но и тут вышла промашка. Кто-то умел стучать топором, а кто-то мелко резать овощи, в противоположных ситуациях они оказывались бесполезными. Со временем выделилась еще одна группа, необходимая для существования общины – добытчики. Сюда входили собиратели, рыбаки, возделыватели земли. Мы поняли, что коммуна – это довольно сложный организм.
Однажды, к нам зашел дядя Прохор.
- Ребятки, вас тут много. Еды, поди, надо. У меня вот, корову машина сбила, пришлось прирезать. Возьмете косточек на супы хоть?
- Эх! Дядя Прохор, ничего ты не понимаешь! Когда ешь пищу, добытую насильственным путем, плоть оскверняется. Вы принимаете на себе тяжелую энергию убиваемой жертвы. Вы несете карму убийства, и наслаждаетесь трупом.
Прохор внимательно выслушал компанию вегетарианцев, плюнул в сторону и пошел, бормоча себе под нос:
- Совсем далеки вы ребята от бога. Если б вы были к нему внимательнее, заметили бы у себя клыки. Бездари!
Но его уже никто не слушал, или не хотел слушать. Начался диспут о пользе вегетарианства.
Вся эта мирская суета чередовалась занятиями духовной практикой. Мы изучали Патанджали, Конфуция, Лао-Цзы и многое другое. Такой разброс возникал из-за разных духовных потребностей у каждого члена коммуны. Когда кем-то отвергались предложенные тексты, это считалось притеснением и ущемлением прав, что вызывало новые недоразумения.
Выделилась и еще одна необходимость грамотного управления. Сюда рвались все. И между нами начались серьезные стычки.  Вот тут, должны были выйти на сцену те, которые будут гасить эти стычки и пресекать всякую несправедливость.

К тому времени, мы поняли, что столбы наши стоят без дела и решили повесить на них некое подобие гонга, который будет возвещать о начале и конце занятий и йога практик.
У нас никак не получалось прийти к единому мнению именно из за того, что всю нашу сознательную жизнь мы только и старались нарушать правила. По сути своей, каждый из нас хорошо умел ломать систему, но созидать мы были не способны.
К началу зимы из пятнадцати человек, пять вернулись в мир. К январю мы заметили, что припасов, которые мы заготовили на пятнадцать человек, не хватит и на пятерых. Еще четверо уехали домой. Остались одни «начальники» и я. И мы начали критиковать. А это самая опасная штука в коммуне. Получалось, что в духовном развитии дыры, в чулане пустота. Но мы, вместо того что бы принять эти факты, изощрялись в копании ошибок. Однажды я посмотрел на нас со стороны – горстка голодных, озлобленных дураков. Не все так считали. Наоборот, все надели на себя ярлыки гуру, ведь только нам, шестерым удалось перезимовать, и поэтому, только мы знаем, что плох, а что хорошо.
А оглянулся назад и вспомнил Надин. Наши отношения возникли из общей тусовки. Казалось бы, общность интересов и прочее, должны были сближать нас. Но все конфликты между нами возникали именно из этой общности. Каждый имел свое видение одного и того же постулата. И оба мы критиковали друг друга до одури. Я хотел, чтобы жена создавала уют в доме, занималась детьми, а не курила марихуану и лабала на гитаре. Она хотела, чтобы я работал и приносил доход вместо того, чтобы пропадать на тусовках. А потом в ход пошли унижения. В первую очередь мне ставили в укор достижения моих брата и сестры. Мы, дети одного отца и разных матерей. У них замечательно получилось пробиться «в люди». Лучик возглавила истфак в МГУ имени М.В. Ломоносова. Братец крепко обосновался в МИДе. А я… А я был бродягой. А Надин ждала, что я перепрыгну своих родичей и буду осыпать ее жемчугами и бриллиантами. И за каждый не подаренный бриллиант я держал каждодневный отчет. Тут и появилась Росинка. Прямая противоположность Надин. Она вдохнула в меня жизнь и, словно Аяваска, подняла до уровня Богов.
Дети? Да у нас с Надин остались дети, которых я совершенно не знаю. Мальчик и девочка. И это лучшее, что я могу для них сделать – не знать своего отца.
Поэтому, мы расставались с Надин легко, без сцен. Мы оба обманули друг друга. Мы оба не верили в наш брак.