Нарцисс Араратской Долины. Глава 152

Сентябрь 1998 года был таким же нервным, как и предыдущий месяц. В мастерскую ко мне часто заглядывали разные люди, что я неизменно отмечал в своём дневнике, хотя и без особых подробностей. Тот же карикатурист Лёша начал частенько наведываться, вечерами прогуливаясь в моих краях. Мы с ним опять подружились, забыв про чёрную кошку, пробежавшую между нами в прошлом году. Частенько я гулял с ним, а также с говорливой Леной и с её тихим и обаятельным мужем, художником Вадимом. Выпивали мы, как правило, пиво, которое очень любил употреблять Лёша. Это раньше, стоя на Арбате, мы с ним баловались армянским коньяком, - он всегда был при деньгах и мог себе тогда многое позволить (даже ездить в город Иваново на такси). С тех пор много чего поменялось. С Лёшей я к тому сентябрю был знаком ровно восемь лет. Иногда происходили беззлобные и весёлые скандалы. Та же Лена часто спорила с Лёшей, будучи женщиной своенравной и свободномыслящей. Я с Леной никогда особо не спорил и не ругался, и она сильно уважала моё увлечение астрологией, тоже хотела пойти поучиться этой небесной науке, чтобы стать астро-психологом, но так и не собралась. Хотя это было не так уж и дорого, и она вполне могла это себе позволить. Я уж не помню сколько стоило обучаться в ВШКА…

  Где-то в начале сентября (а точнее шестого числа), мы с Лёшей вечерком зашли к одному его приятелю, сорокалетнему Жене (сколько ему было лет я точно не знаю, но он был старше нас на порядок). Этот Женя когда-то жил на Гавайских островах, а потом, зачем-то, вернулся из этого рая на родину. Это был крайне загадочный человек красивой смазливой наружности, любящий изобразительное искусство, и занимавшийся арт-бизнесом. И как это обычно бывает среди любителей великого и прекрасного, Женя был человеком с не совсем традиционной ориентацией (возможно, он был не чистым гомо, а бисексуалом). И этот Женя снимал мастерскую на чердаке высотного сталинского дома, где-то в районе Таганки. Мне запомнилась довольно холодная неуютная атмосфера, которая там у него ощущалась. Мы у него там с Лёшей немного посидели, и ушли; и потом Лёша мне передавал недовольство Жени по поводу того, что Лёша меня туда к нему привёл, не предупредив заранее. Лично мне этот Женя не сильно нравился, в нём чувствовалось высокомерие и некая порочность. Не то, чтобы я сам был таким уже очень правильным, но этот Женя был явно совсем заблудшим и утратившим высокоморальные ориентиры (пишу это с иронией, а не в осуждение). Больше мне к этому Жене не пришлось заходить, но иногда мы с ним где-то там пересекались; и последний раз я его видел на лёшиной выставке в одном клубе, в 2003 году. Возможно, этот Женя был интересным умным человеком, с драматической судьбой. Такой вот персонаж из авантюрного фильма. И как он оказался на Гавайских островах?.. Видимо, в начале Перестройки женился на американке, будучи красивым мужчиной. А там уже начал общаться с местными геями, ну и сам стал таким же любителем однополых страстей, и узрел бездны сатанинские. Американка про это всё узнала и развелась с ним… Что-то в этом роде, могло быть. Или он жил там нелегально и его депортировали. Или у него там началась сильная ностальгия, и ему очень не хватало общения с соотечественниками. Не знаю, и увы, не спрашивал…

                И в сентябре продолжились собрания у розенкрейцеров. Три дня проходила конференция, с 11 по 13 сентября, в Овальном зале, ВГБИЛ. Меня торжественно приняли в ученики, в, так называемое, подготовительное ученичество. Со мной вместе приняты были ещё музыкант Илья (не бродяга, а совсем другой человек) и красивая тихая девушка по фамилии Мельвиль (которая вскоре куда-то исчезла). 12 сентября, в одиннадцать утра, произошло это важное для меня тогда событие. Сейчас, конечно же, мне немного грустно это вспоминать. Откуда мне было тогда знать, что в этой гностической международной школе я пробуду где-то пять лет, а потом её неожиданно покину. Эту школу, Лекториум Розикруцианум, на самом деле, очень многие оставляли, и там никого насильно не держали. Во всяком случае, я ничего такого не знаю. А если бы и знал, то не стал бы ничего про это писать, ибо зачем зря языком болтать и портить себе карму. Из Голландии приехал один из главных руководителей школы мистер Ритман. Полноватый, печально задумчивый розенкрейцер. Больше он в Москву не приезжал… во всяком случае, я его тогда видел в первый и в последний раз.

                Вечером, 13 сентября, у меня произошёл некий инцидент на Большой Якиманке, у памятника болгарскому коммунисту Димитрову. Прямо после конференции я пошёл, сильно радостный, на наш Вернисаж, где немного «расслабился» с художниками, и потом гулял с Леной и продавцом Игорем «Праздником». И мы сели у этого памятника на лавочку. Рядом же два пьяных грузина выясняли между собой отношения, на своём грузинском языке, и даже собирались подраться. Один был очень крупный и агрессивный. Я зачем-то к ним обратился, желая их помирить, будучи явно, как и они не сильно трезвым. При этом, имел глупость шутливо употребить слово «геноцвале», что и вызвало ярость у этого крупного грузина. Он пошёл на меня, как бык, и сильно толкнул меня. Я отлетел куда-то там, но без ушибов и синяков. Игорь стал его успокаивать и извиняться, ну и как-то всё замял, выручив меня от неприятностей. Вскоре этому грузину резко стало плохо с сердцем, и он упал. Вызвали скорую помощь. Мы по очереди массировали ему сердце до приезда врачей… Вот такой вот странный случай. Я в такие истории редко попадал, будучи осторожным. И я легко тогда отделался, и даже мне потом стало весело. Игорёк предлагал продолжать гулять дальше, но я решил вернуться к себе в мастерскую и больше в этот сумеречный тёплый вечер не выпивать. С «Праздником» же всегда происходили такого рода истории, и в этом смысле его жизнь была намного красочней моей. Выпивал же он до полного отруба, и я про это уже писал. У него был явно сильный ангел-хранитель, который постоянно за ним следил и вытаскивал его из опасных ситуаций. Как я уже писал, Игорь прожил 41 год, и ушёл Туда весной 2004 года, где-то в районе метро Полежаевская, среди гаражей. То ли замёрз, то ли сердце не выдержало. И душа преждевременно покинула тело поэта, продавца акварелей, пьяницы и философа…

                В Москву прилетел американский муж моей кузины Юли, который привёз мне много разных американских шмоток. Какие-то свои неношеные рубашки, штаны и галстуки. Эрик мне всегда нравился, и в нём наблюдалась какая-то спокойная обаятельность и техасская невозмутимость. Он не страдал нервами, как я. Во всяком случае, в те годы, когда только женился на Юле. Это потом у них родится сын Павлик, в 2001 году, и их семейная жизнь постепенно станет не такой уж радостной. Моя кузина Юля станет сильно нервной и раздражительной. Ну и это скажется на её муже, который начнёт немного злоупотреблять алкоголем. А тогда Эрик был крайне спокойным, с чувством юмора, и моя тётушка, его сильно любила. Как и он её. Что крайне удивительно!.. Редко какая тёща полюбит своего зятя. В моей же тётушке не было никакого синдрома тёщи. В этом смысле, Эрику, можно сказать, сильно повезло. Моя тётушка часто к ним туда летала и помогала им расти и баловать Павлика. Она безумно любила своего внука. Честно говоря, я тогда немного завидовал этой ихней американской жизни. Они там, в Америке, часто ездили в то же Колорадо, где жили родители Эрика. Для меня это всё тогда казалось чем-то загадочным. Тётушке моей нравилось туда летать. Со временем, это всё ей сильно поднадоело. Моя тётушка любила Москву, и она вряд ли захотела бы остаться в этой Америке. Английский язык она учила, но так и не смогла на нём нормально заговорить. И она всегда находилась рядом со своей дочерью, внуком и зятем. А так выучить язык крайне сложно, ибо тебя всегда переведут, и не надо сильно напрягаться…