Глава 5 Вечер на Западной улице

               
             Эти бедные селенья,
             Эта скудная природа —
             Край родной долготерпенья,
             Край ты русского народа!
             Ф. И. Тютчев


         Возвратившись поздно вечером от Раи, бабушка с внучкой поужинали печёными яблоками с куриной грудкой. Хорошо, уютно в квартире. Тикают часики на подоконнике. Темно за окном.
         Бабушка Алла в кресле довязывает лицевую-изнаночную свитера, который заказала ей связать племянница.
        Анюта хотела приступить к сочинению по литературе, но мысли путались, она отложила тетрадь. "Выходит, даже Рая не знает, чего умирают люди, — задумалась она, — но, в таком случае, жизнь не имеет смысла. Проходит жизнь наша, как сон. Не придаём значения, что было вчера, не знаем, что будет завтра. Всё проходит, и, например, через год, это завтра, которое мы сегодня ждём, не будет иметь никакого значения".
—Бабушка, можно я завтра пойду в церковь? — произнесла Анюта вслух.
         Бабушка подняла глаза от работы, положила нога на ногу и внимательно посмотрела на Анюту.
—И, что ты там будешь делать? Милая моя, на улице темно утром. Одну я тебя не отпущу, а я натощак не поеду с тобой. Вот иконы — молись дома. — Ответила бабушка и принялась вязать.
         Дело в том, что грыз червь вины, жалила совесть неспокойную душу Анютину. Совершив в начале осени грех, который выходил за пределы дозволенного, искало сердце её прощения. Внешне никто не заметил преступления её, но внутри душа её страдала.
        "Господи, прости ми, — шептала молясь она перед сном, — помилуй, по великой милости Твоей, очисти грех мой. Приял, о Ты, Человеколюбче, согрешившего Петра, не отринул разбойника, прости моё сердце Иудино и спаси мя".
          А всё дело было так. На уроке русского языка, Наталья Семёновна решила, что нет ничего более лучше, чем то, чтобы писать сочинение на природе. Класс высыпал на школьное крыльцо и стал разбредаться во дворе в поиске вдохновения.
        Треугольником летят птицы в тёплые страны. В голубом небе медленно плывут ватные облачка. В воздухе кружатся золотые берёзовые листья. Опадает багряный убор с деревьев. Возле школьной ограды золотой ковёр из резных листьев клёна. Солнечные лучи падают на них и просвечивается каждая тонкая их жилка.
—Смотрите, смотрите! — закричала Люсечка, подзывая ребят, — икона!
—Где? — вскрикнул Пенкин.
—Ну, тоже мне, находка, — протянула, поморщившись Маша, смотрясь в карманное своё зеркальце.
         Ребята кружком обступили находку, Анютка старалась протиснуться, но ей ничего не было видно. Она обошла вокруг и встала поодаль.
—Очень любопытно. А вдруг, это мина? — и Люсечка прутиком дотронулась до бумажной иконы и повозила по земле.
—Вот бабахнет. — Левшин потянулся в карман за булкой.
—Я её порву. Люся, кидай мне. — Маша протянула к ней руки.
         "Ничего не делайте! Оставьте!" — думала Анюта. Сердце её сильно билось, чуть ли не выскакивало из груди, пятна появились на щеках, лицо горело. Смотря в сторону их, глаза её казались ещё больше, как чайные блюдца.
—Что это у вас там за собрание! Пора в класс! — позвала Наталья Семёновна и тут же опустел школьный двор. Анюта, идя последней, хотела вернуться и спрятать находку в рукав плаща, но встретившись с колючим взглядом Машиным, сробела.
         Вечером иконы уже на прежнем месте не было. Анюта возвращалась домой, не поднимая глаз в синеву неба и тихо что-то шептала. С времени этого она тщательно просматривала газеты и, если видела изображения святых — вырезала и аккуратно собирала в тетрадь.

         Пошёл первый снег. Крупицы его кружились в воздухе белыми пчёлками. Смотрят серые сучья деревьев в серое небо. Пластом лежит бурая опавшая листва. Мороз сковал землю. Тихо на улице. Лежит снег на крышах, пёстрые дома обитателей робко смотрят на дорогу, затянутую льдом. "Дома будто бы похожи на хозяев своих, — думала Анюта, — вот ухоженные дома. Где приветливые весёленькие наличники, там и хозяева добрые, а где некрашенный, облупленный дом — ленивая рука."
        Нахохлившись, сидят воробьи на черноплодной рябине, чистят коричневые пёрышки, крутят головкой по сторонам. Бабушка с внучкой любят коротать вечером время у доброй своей подруги.
         На крылечке Рая сидит подле двери, бабушка Алла у окна, а Анюта ходит от крыльца до калитки. Слушает разговор их и вставляет по необходимости своё слово.
        Вслушиваясь и удивляясь Раиным речевым оборотам, Аня подумала, что, если бы их услышала Наталья Семёновна, то поставила бы неудовлетворительную оценку.
       Через забор заглянула к ним соседка Аллочка, женщина приятная и не старая.
—Воздухом свежим дышите? — обратилась к ним она.
—Ага, полуношничаем, — ответили ей.
—Ну, что-то вы тихо, затяните Барыню, тёть Рая.
—Ой, Аля, да я уж позабыла усё. Вспомню как мы в деревне гуляли, ой и с гармонистом. Ояё, до упаду. — отвечает Рая.
        Уходя в воспоминание оживляется, разглаживается старческое лицо. Смущённо и радостно улыбается она. Вдруг нарушили уличную тишину, затянули песню вначале тихо, а затем грянули звонким подголосником.

    Как за Доном за рекой, под
 зелёным дубом
    Расставалася казачка с парнем
  черночубым.
    Ой-да ой-да-да ой-да, ой-да
  ой-да-да ой-да,
    Расставалася казачка с парнем
  черночубым.

—Давайте, ловчее, — улыбнулась соседка и запела с ними.

    Говорил казак казачке, на коня
   взлетая,
    Ты не плачь, не плачь по мне,
   Марья дорогая.

      Оканчивали подвывая, проговаривая слова нараспев и в конце песни баба Рая весело присвистнула.

—Ой, молодцы какие! — открывая калитку зашла  во двор к бабе Рае внучка её. — Бабуш, я к тебе поставлю кое-что в летнюю кухню?
—Располагай, ставь, что хочешь, — ответила баба Рая, давая ей ключ — ти отомкнёшь сама?
—Да, сиди, бабуш, я сама всё сделаю.
—Ну, что? — обратилась к подругам Рая. — Алка ушла?
—Ушла. — ответила Анюта.
—Приходила сёдни занимать грошей. Ну, а я ж дурак, не скажу: не дам. Дала. Теперь, почитай, не скоро вернёть.
        К Нинке намедни ходила. Она плачить, бьёть себя у груди. "Ой, Рая, ой, горе мне, дочка пенсию забираить". Ей сготовить, а сын же с Нинкой живёть —пьяница. Дочка ей сказала, что тебя кормить буду, его нет. Вот и горюить бабка. Сама с сопком плохо ходить. Я говорить, на снег выкачусь у мороз. А я её глажу, успокаиваю, говорю, что Нин, ти вздурела ты? Грех то. Я вам чем помогу, а там и наладится усё. Отнесла им трошки картох, да хлеба, да яичек. Говорю, ешьте, завтра баночку помидор принесу. А она ревёть, заливается.
         Вчера, вы пошли, а я чую, дурно мне стало. Колить сердце и всё тут. Всю ночь промыкалась: то из спальни в зал, то в спальню, то капель накапала. А напротив живёть вон двоюродный, самый родный родич, у него свету нема, гулять где. А у Алки свет, я позвонила им, она пришла и своих каких-то капель плеснула. Я думала, что конец мне. Под утро стало легче. Ой, горе луковое да и только.
       А ён обижается ещё на меня, — указала Рая рукой на племянников дом, — что я с соседями знаюся, а ён с ними поруган. Кричить мне, чего ты с той-этой якшаешься, она плохая, она сякая. Ну, а что мне делать? Достучись до него, попробуй. Если ты на неё сердишься, чего я должна с ней не разговаривать. Я со всеми дружу и с душой ко всем отношусь.
—О чём вы тут? — показалась внучка.
—Такие пироги. Да так, — усмехнулась баба Рая.
—Ладно, бабуш, пойду.
—Ага, иди с Богом, — отзываются вслед и провожают взглядом стройную фигуру её.
       "Вот как, — промелькнула у Анюты мысль, — и родной у Раи человек, и родни много, а не знают внутренней жизни бабушки своей. Знают её в праздники, в застолья, а какова повседневная жизнь её они не видят. И она не рассказывает, чтоб не расстроить их. И за что же не любить её? Она сама доброта. Любящее, сострадающее сердце её выше её неграмотности. Жизнь свою она положила на семью. Переночевать с ней не могут, а она не рассказывает, что боится нехорошего случая, тех же соседей-пьяниц, которые могут выбить окно ей ночью и навредить. Ведь за радушием её и ласковой шуткой скрывается горечь одиночества. Сокрушается душа её, что чужие к ней ближе родных."

—Ой, девки, — Рая сложила замочком руки на груди, — учера легла я спать и слышу в головах: "Райка!" Ой, братцы мои милые, испужалась, ну что это за такое? Так я из спальни перешла в залу и под утро заснула.
—Домовой, — многозначительно произнесла бабушка, — Рая, поставь ему на ночь игрушку, ну или конфетку положи.
—Ба, да вы что? — подошла Анюта к ним вплотную, — Рая, даже не смей. Молись Богу, крести подушку. Домовые — это нечистая. И вы ещё шутить смеете, подкармливать?!
—Углы побрызгаю, у меня святая вода есть, — заключила Рая.
—Пойдёмте по улице ходить? — спросит Анюта.
—Пошлите-с, — Рая занесла табурет в прихожую, защепляет дверь на ключ.
         Полы синего ватного её пальто развеваются, касаясь мягких войлочных сапог. Проницательно смотрят синие глаза, и пальто, будто бы подходит под цвет их. Улыбаются розовые щёки. На высоком лбу зачёсана набок чёлка. Выбиваются из-под серой полушалки седые волосы.
        Втроём сложили за спину руки и ходят, то в конец, то в начало улицы —справляют вечерний моцион.
—Внуча, идёте сзади с бабой Раей, как две бабушки, — шутит Алла Дмитриевна.
        Ничто не нарушает прогулку их, кроме проезжающих мимо машин. В окнах домов горит свет. Опущены голые ветви берёз к земле. На тёмном небосводе ни облачка, рассыпаны по синеве его белые ясные звёзды.
        Показались яркие фары и к соседнему дому подъехала машина. Слышно как, гремя цепью, во дворе залаяла собака.
—Дима, пусти его погулять, — просит Рая родителя известной нам Женечки, хозяина собаки.
         Мужчина здоровается, смущённо улыбаясь, закрывает калитку. Белая собака смотрит блестящими глазами на гуляющих, виляет хвостом, слыша обращённый к ней ласковый Раин голос. Не любит Раиса Никифоровна собак, но для соседской делает исключение.

—Рая, вот не поверишь, — разводит в стороны руки бабушка, но у Димки, это умная собака. Увязалась со мной на дачу летом. Анюта в деревне у Ольги была. Собака бежит за мной, я говорю ей: иди домой, а она — ни в какую. Пришли. Стала баловница по грядкам бегать. Я разозлилась, кричу ей строго: лежать! Она легла в траву, и сколько я работала, столько лежала. Потом вместе пришли, она во двор побежала, а я домой. Представляешь, какая умная!

—Ой, Алла, ну не говори мне, — махнула рукой Рая. — Ну, зачем ён мне сдался, собака? — Употребив слово "собака" в мужском роде, Рая нисколько не смутилась, так как часто слова употреблялись ею не по правилам русского языка. — Ходють по улице нашей  усё с собаками. А прижимають, а целують.Тьфу! Заместо детей кошки и собаки живуть в квартерах. У меня дом свой, а я не хочу. Да ведь и слово это, "собака", нехорошее. Если плохой человек, говорят про него — собака.

—Ну, а кошки? — спросила Анюта.

—А и кошки, усё одно. Мышей не ловять, спят на креслах. Пошла я намедни к Таньке. Она меня позвала чай пить. Женечка с родителями в центр поехала, а мы на кухне сидим. И гляжу, мышь к порогу побегла, а кошка ихняя как лежала, так и лежить. Дак мы с Танькой хохотали. Шерсть кругом. Я в кресло села у них, на юбке шерсть. Кошка под ногами вертится. И по телевизору нет бы телёночка или овечку показали, усё дурное. Ой, не могу.

        Бабушка Алла с Аней по-доброму улыбались на слова Раины. Имеет  таковую манеру  интересно и весело рассказывать, что невозможно не улыбнуться.
—Рая, а помнишь, как мы раньше питались? — Спросила бабушка Алла, — ох, помню, мамка делала из топлёного молока запущёнку, пироги  с фасолью, с сахаром и со сливочным маслом! Вкуснота!
—А мы "бабки" делали. — отвечает Рая.
—Что это такое? — Спросила Аня.
—Картошка со свининой. Яблоки у бочке мочёные. А сахарную белую свёклу тёрли и пироги начиняли. Из конопли, как оладышки, "мазурки" выходили. И халва была конопляная, — качает головой Рая.
        За углом улицы показались яркие фары. Приближалась медленно машина. Поспешили уйти с середины улицы на обочину. В открытое боковое окно приветливо кивнул в их сторону священник.
—Батюшка поехал, — улыбаясь произнесла Рая.
        Анюта повернулась и смотрела вслед машине, пока последняя не скрылась за поворотом.
—Раньше и дому вашего тут не было, влепили к нам многоэтажный такой в нашу деревню.
—А что раньше было? — спросила Аня.
—Болотце было, — Рая сделала ударение на "о", — мы там на травке коз пасли, то я, то дед мой. Бывало, придуть козы, его нема, выпьеть, загуляеть где, а то Иван мой придёть, а коз нетути. Вот и искала, то деда, то коз.
—Давно супруга похоронила, Рая? — Спросила бабушка Алла.
—Почитай годов двенадцать, — ответила Рая, — ён и на луг ходил с козами. Там и другие люди пасли. Они на самой окраине жили.
—Не деда Миша с бабой Любой? — спросила Дмитриевна.
—Они.
—О, эта маленькая была, — бабушка указала рукой на Анюту, — я у них молоко покупала козье. А Анюта козлят любила, с ними по лугу ползала. Вынесут ей пол-литровую банку молока, говорят, что не пойдёшь домой, пока не выпьешь. Вот отъела щёки на молоке!
         Засмеялись. Заулыбалась Анюта и опустила глаза в землю.
—А собачка у них была, — продолжает бабушка Алла, — а у Ани — игрушечная. Собачка схватила у ней игрушку и убежала. А Анюта в слёзы! Дед кричит бабке: ну, что ты стоишь? Иди, неси, у нас там игрушка на зеркале лежит! Та вынесла, отдала, и Анюта плакать перестала. Вот времена были хорошие!
         Тут заметили они направляющегося к ним мальчика, лет двенадцати, утирающего нос рукавом и заламывающего руки.
—Куда идёшь, Славик? — Спросила баба Рая.
—Домой, — всплакнул мальчик.
—А чего плачешь? Ти случилось что?
—Папочку дорогого в тюрьму посадили! — Славик закрыл лицо руками.
—Ояё. — Вздохнула Рая упавшим голосом.
        Стало так жалко бедного Славика, стоят — и сами чуть не плачут. Анюта часто заморгала и украдкой убрала слезу. Мальчик направился скорой походкой к дому, в конец улицы и звонко голосил.
—Ой, горе, — сокрушается Рая, — за что же-то в тюрьму? Честный, работящий хозяин. В доме порядок. Ояё, горе луковое.
         Неожиданно поравнялся с ними приятный мужичок, так что они и не сразу приметили его, занятые грустной думой.
—Здравствуйте! Здорово, тёть Рая! — кивнул он в сторону их, улыбнувшись в чёрные усы.
—Ой, Толя, здравствуй, — Рая от неожиданности отошла в сторону, — соседушка, а где же ты был?
—Ну, а по твоему, как ты думаешь? — И Толя собирался уже было пройти мимо, но ответ Анюты его остановил.
—В тюрьме, — произнесла она так сокрушенно, что у Анатолия опустились усы.
—Эге, — произнёс он удивлённо, — шутите, да? В какой такой тюрьме?
—Ну как же? — вмешалась в разговор бабушка, — Славик твой, так голубчик плакал, что папочку любимого в тюрьму забрали, что мы опешили.
—О, вы слушайте этого шутника, он же у меня, правда, артист погорелый, — усмехнулся Анатолий и отправился далее, а бабушки с Аней смотрели вслед ему и долго удивлялись.
         Проводив немного подруг, Рая не спеша повернула к дому. У подъезда Анюта вглядывалась и едва различала идущий небольшой её силуэт.