"Дайте себе время для того, чтобы войти во вкус Работы". Байрон Кейти
Не всегда и не все нравится сразу. Нужно время, чтобы оценить. А бывает так: вот очаровался сразу и кажется, что такое отношение не изменит ничто и никогда. Но наступает пора, когда от этого очарования не остается и следа.
Вот Кейти очаровала сразу. И точно с первого взгляда. Ее глаза, улыбка, настроение, энергетика – они притягивают как магнит. И то первое впечатление подтверждалось каждый раз. А уж после участия в 9-дневной школе и общения с Кейти на семинаре в Вене ощутила великий магнетизм этой женщины. Поэтому считаю встречу с ней одним из подарков в моей жизни.
Байрон Кейти живет в США, ей 81 год, автор нескольких книг, лектор, человек, который открыл для себя четыре вопроса и перевороты убеждений.
Кейти никогда не называет себя автором метода, она говорит, что Работа к ней пришла. И поэтому в свободном доступе есть очень много информации о том, что такое Работа и как ее делать. И еще Кейти никогда не претендует на уникальность своих мыслей. И это правда.
Не могу сказать, что первая сессия Работы со мной как с клиентом произвела впечатление. Я так и не поняла, про что это и главное, для чего это. Но вот что-то меня удержало и направило еще посмотреть на этот процесс, чтобы уже осознанно сказать «да» или «нет». Поэтому записалась на онлайн-семинар Работы Байрон Кейти, который проводился на русском языке впервые для российской аудитории. Открыла дверь в мир Работы в России Ольга Берг – сертифицированный фасилитатор Работы Байрон Кейти. Это был сентябрь 2013 года. Оля для меня – моя «первая учительница» в моей школе Работы Кейти. И я благодарна ей за все то, что она сделала для распространения Работы Кейти в России и для меня. Нас, ее первых российских учеников, тогда было немного – человек 12. Мы ничего не знали, мало что понимали, но вот попробовать хотели все. И это был семинар под названием «Мать». Символично получилось. Зарождение Работы в России начиналось с наших мам.
Через несколько лет в 9-дневной школе услышала такое напутствие Кейти: "Постоянно делайте Работу на папу, маму, брата и сестру!". Именно этими словами Кейти с нами попрощалась и пожелала счастливого возвращения домой.
Мне понадобилось несколько лет, чтобы понять то наставление Кейти. А ведь точно - пока не разгребешь обиды из семьи, не найдешь покоя на пути к любви.
На фото: с Ольгой Берг, Москва, октябрь 2014 года
продолжение
http://proza.ru/2024/12/07/1716
2. Любовь не с первого взгляда
© Copyright: Натали Сидоренко, 2024
Свидетельство о публикации №224120701711
Свидетельство о публикации №224120701711
Рецензии
Любовь есть!
— Поехали ко мне? Снял дом, как приехал, посадил розы по всей дороге, помогает. Пожарим чего-нибудь, посмотрим на закат, водки попьём, поедим, чего в мотелях гасится? Тут свобода! — Вор уверенно вёл машину, в салоне воцарилось молчание, Гиви, не зная, что сказать, задумчиво смотрел на фривей, разница с хайвеем, всякий фривей хайвей, но не всякий high free («хай», «фри»), шоссе свободно, последний не имеет перекрестков и ограничения скорости или стоящих вдоль дороги закусочных, миг, и вы куда мчались! Петя показал, между дорогой и обочиной узкая полоска выращенного им собственноручно дендрария пестрела цветами, будто вдоль дороги протянулись нескончаемые восточные ковры, Петя притормозил. Он соскочил на землю и стал рвать пунцовые охапки, похожие на розы Алого Короля у подножия Тёмной башни, Стения рассмеялась:
— Все порвешь! Оставь на развод хотя бы… — Петя, не колеблясь, продолжал рвать левой рукой, неприлично дорогие часы сверкали на солнце, правой прижимая к груди почти полный букет, в траве кузнечики. На фривеях запрещено движение всего, что может представлять помеху или опасность движению, пешеходов, велосипедистов, бедуинов на верблюдах и прочее, сад не тронут.
— И так нас всех развела! — Спортсменка, конечно, догадалась, зачем бывший Вор нарвал ей цветов, знак, любит и прощает, все это время любил, но не покраснела, приняла, стала рьяно обрывать лепестки. Грузии сидел рядом с ней, видя, как ярко-красные лепестки падают на землю, ему казалось, что его встреча с этой мускулистой, смертельной лондонского типа блондинкой, упёртой, безликой, северной вовсе не случайна, что еще там на зоне, когда он мечтал о родном крае Грузии и о Москве, об освобождении, в воображении вставала именно такая безымянная дочь Валгаллы, которая давно его ждала и, возможно, тосковала и грустила, не имел представления, только где. Он так размечтался, что споткнулся о свои собственные мысли и чуть мысленно не упал, беззвучно укоряя себя, ты мужчина, возьми себя в руки! Посмотрел на Петра и невольно улыбнулся, Вор чувствовал себя на возу их жизни полноправным хозяином, он подсел к окну и старательно прикалывал к своей рубашке цветок розы, Южная Калифорния родина цветов. Невдалеке от дороги, поблескивая между кустарников, протекала ярка Лос-Анджелес, она была в разливе, вода — мутная, цвета бутылочного стекла, — вышла из отлогих берегов и залила дороги, луга и кустарники, наводнения «флад» тут норма, то и дело, поэтому в Калифорнии столько японцев, «джапанов», таким из не испугаешь.
— Гиви! Смотри — река! — воскликнула Стения. — Какая красота… — Гиви ушел к берегу, чтобы умыться и хорошенько рассмотреть реку, о которой так много говорили по телевидению: берет начало в горных массивах и протекает через город и долину Сан-Фернандо на юго-восток близ в а инро известного курорта Лонгслив-Бич впадая в Тихий океан, все серьезные преступники и разведчики обожают книги и цветы. До открытия лос-анджелеского акведука была источником пресной воды, полное имя «El Río de Nuestra Señora La Reina de Los Ángeles de Porciúncula», «Река богородицы ангелов из Порсьюнкулы» в честь праздника монахов-францисканцев, который команда корабля испанского галлона отметила в предшествующий день, после река Порсьюнкула, в качестве постоянного названия победила другая часть первоначально данного длинного названия, Лос-Анджелес.
Петр разостлал в тени на земле пиджак, Стения села и оправила на загорелых ногах юбку, на ВорА она не смотрела и почему-то была неразговорчива, не зная, чем расположить ее к себе, Петя встал и прошёлся на руках, это немного развеселило девушку, она подсела ближе к нему, ее глаза заблестели. Сергей рассказывала, как бригады в Москве готовятся к огромной войне, хотя многое из того, что она говорила, сама не понимала, Петя слушал с интересом, за разговором они забыли о Гиви, который уже купался, разбившись до трусов, гулко хлопая по воде ладонями, Петр подумал, сейчас как раз уместно спросить девушку, из какой постели она выбралась с этим волосатым, адрес хостела, и как его настоящие имя и фамилия, не успел, грузин вернулся, Гиви был в полотняной рубашке и в брюках-галифе из мягкой парусины, штаны вождя, заправленных в тупоносые ковбойские сапожки тоже из парусины.
— Гиви! Смотри, — Петр показал на лацкан своего воротника. — Красота!! — К его костюму в красно-белую полоску и правда шло.
— Красавчик, — сухо ответил Гиви, его больше интересовало, куда он их привезёт. Место, где Петр снял дом, лежало в верховьях Лос-Анджелеса, на его левом отлогом «берегу», если смотреть от Голливуда. Улицы, узкие и тенистые, с востока подходили к центру, а с запада упираются в подножие горы, похожей на скаковую лошадь, между седлом этой лошади и ее спиной тоннель. Как только седан Пети выскочил на седловину, Гиви увидел внизу знакомую картину, зеленая шаль фруктовых садов и виноградников раскинулась вдоль, отчетливо выделялась квадратная площадь с мексиканской католической часовней с крестом на крыше, виднелись низкие белые дома в испанском стиле, изгородь, серебристо-зеленые деревья, наверное, тополя, он плохо разбирался в этом, обступившие высокий, из красного камня собор старого францисканского монастыря, филиала из Сан-Франциско. Петя приподнялся из-за руля, хотел издали увидеть свой дом, показать друзьям, найти не мог, слишком густая и сочная зелень, надёжно скрывающая и улицу, и строения. Только вблизи, когда машина пронеслась по площади и завернула в переулок, в просвете деревьев Вор кивнул на старенькую, изъеденную дождями красную кирпичную виллу, на воротах желтый флюгер, крутящийся во все стороны от ветра, гостеприимно раскрытые, выточенные из дерева, они впустили машину, а две ветвистые акации, посаженные, видимо, еще в ту пору, когда здесь все говорили на русском или по-индейски, укрыли и ее. У Стении тревожно забилось сердце, к горлу подступили слезы, сделалось так радостно, что захотелось соскочить с машины и бежать по улице вместе с Гиви, взявшись за руки, похоже, она в него втюрилась по-всамделишному, у входа на виллу Петя затормозил, Гиви не помнил, как очутился в объятиях Стении, сидели на заднем сидении. Взволнованная, раскрасневшаяся спортсменка обнимала грузина, прижималась горячими губами к его небритой щеке.
— Ой, какой же ты колючий, — сквозь радостный смех прошептала она и быстро, словно боясь, что Гиви это заметит, посмотрела на Петра, он ей так же нравился, в той же степени, как и много лет назад, на минуту лицо ее брови сдвинулись, лицо сделалось решительным, что она решила? Петя прав, точку в их о ношениях не смог бы поставить правильно и сам Дитмар Эльяшевич Розенталь, знаток русской пунктуации и словесности. Она отвернулась и снова посмотрела на кавказца своими веселыми, ехидными, блестящими от радости глазами, немножко стерва, как бы спрашивая, тройничок, ты не против? А Петр, догадавшись, что это и есть то, что она решила, знал давно, добродушно улыбнулся, будет третьим.
— Прошу в дом! Спальня наверху, дети мои… — Стения незаметно подмигнула Гиви, означало: «Я ему как сестра, не ревнуй?» Грузин не сводил глаз со Стении, ответил таким же: «Конечно…» А могла бы не спросить, поднялись, Стения начала зажигать в спальне свечи, сняв с себя майку, в это время внизу в прихожей грянул оркестр, Петр на всю громкость включил колонки, песню «Братья по оружию» рок-группы «Дайр Стрейтс», которую Стюша слышала сотни раз, в конце вся банда выходит на сцену, потом вбежал, двое крепких мужчин соединились с разных концов с феноменально брутальной Стенией, по характеру похожей на мужчину, женщиной-убийцей, потом с разных отверстий, ей нравилось, как их ёршики сильно шуршат внутри неё, проникая. После краткого отдыха, Петр принёс из холодильника молочный кисель, который варил вчера, обезжиренное молоко, кукурузный крахмал, ванильный сахар, лимонная цедра, часть молока в крахмал, другую кипятишь, в неё, можно еще изюм, показавшийся девушке кастрюлей замороженного сладкого льда, они поели. Через мгновение с улицы раздались гудки машин, весь двор и его часть были запружены Людьми, собрались и старики в старомодных кавказских папахах, ингуши и чеченцы, стояли в стороне, подперев бороды толстыми сучковатыми пальцами на смуглых руках, и молодежь в бейсболках и кепках, занявшая большую половину двора и часть сада, и женщины с детьми, и женщины без детей; и молодые девки, смотревшие на окна Петра с грустной радостью, и бывшие матёрые зеки, еще носившие определенную бандитскую форму СССР, кожаные куртки, чёрные брюки «слаксы» и расстегнутая на три пуговицы белая рубашка с орденами и медалями на груди в виде литых цепей плетения «бисмарк» и Гимнастом посередине, распятым Иисусом Господом нашим Христом или «магендовидом», шестиконечным символом первой авраамической старой веры, или полумесяцем, все по «поняткам», было человек 200.
— Петя, выходи! — Один громко закричал. — Забыл, какое число?! Это — наш дом!!!
— В карты проиграл, — заговорщически сообщил Петр Гиви и Стении, — рекомендую одеться. — Оружие, которое Гиви положил на пол, уже видел, бесполезно. — Значит, так… Ты моя жена, ты ее брат, это убери, — так всегда с ВорОм, экспромт, —вы бабло привезли, но оно не здесь. Понятно? — Чего массовку устроили! — закричал он. — Я спускаюсь!! Есть деньги!!!
🤣
Ара Ивановский 18.06.2025 14:22 • Заявить о нарушении
— Поехали ко мне? Снял дом, как приехал, посадил розы по всей дороге, помогает. Пожарим чего-нибудь, посмотрим на закат, водки попьём, поедим, чего в мотелях гасится? Тут свобода! — Вор уверенно вёл машину, в салоне воцарилось молчание, Гиви, не зная, что сказать, задумчиво смотрел на фривей, разница с хайвеем, всякий фривей хайвей, но не всякий high free («хай», «фри»), шоссе свободно, последний не имеет перекрестков и ограничения скорости или стоящих вдоль дороги закусочных, миг, и вы куда мчались! Петя показал, между дорогой и обочиной узкая полоска выращенного им собственноручно дендрария пестрела цветами, будто вдоль дороги протянулись нескончаемые восточные ковры, Петя притормозил. Он соскочил на землю и стал рвать пунцовые охапки, похожие на розы Алого Короля у подножия Тёмной башни, Стения рассмеялась:
— Все порвешь! Оставь на развод хотя бы… — Петя, не колеблясь, продолжал рвать левой рукой, неприлично дорогие часы сверкали на солнце, правой прижимая к груди почти полный букет, в траве кузнечики. На фривеях запрещено движение всего, что может представлять помеху или опасность движению, пешеходов, велосипедистов, бедуинов на верблюдах и прочее, сад не тронут.
— И так нас всех развела! — Спортсменка, конечно, догадалась, зачем бывший Вор нарвал ей цветов, знак, любит и прощает, все это время любил, но не покраснела, приняла, стала рьяно обрывать лепестки. Грузии сидел рядом с ней, видя, как ярко-красные лепестки падают на землю, ему казалось, что его встреча с этой мускулистой, смертельной лондонского типа блондинкой, упёртой, безликой, северной вовсе не случайна, что еще там на зоне, когда он мечтал о родном крае Грузии и о Москве, об освобождении, в воображении вставала именно такая безымянная дочь Валгаллы, которая давно его ждала и, возможно, тосковала и грустила, не имел представления, только где. Он так размечтался, что споткнулся о свои собственные мысли и чуть мысленно не упал, беззвучно укоряя себя, ты мужчина, возьми себя в руки! Посмотрел на Петра и невольно улыбнулся, Вор чувствовал себя на возу их жизни полноправным хозяином, он подсел к окну и старательно прикалывал к своей рубашке цветок розы, Южная Калифорния родина цветов. Невдалеке от дороги, поблескивая между кустарников, протекала ярка Лос-Анджелес, она была в разливе, вода — мутная, цвета бутылочного стекла, — вышла из отлогих берегов и залила дороги, луга и кустарники, наводнения «флад» тут норма, то и дело, поэтому в Калифорнии столько японцев, «джапанов», таким из не испугаешь.
— Гиви! Смотри — река! — воскликнула Стения. — Какая красота… — Гиви ушел к берегу, чтобы умыться и хорошенько рассмотреть реку, о которой так много говорили по телевидению: берет начало в горных массивах и протекает через город и долину Сан-Фернандо на юго-восток близ в а инро известного курорта Лонгслив-Бич впадая в Тихий океан, все серьезные преступники и разведчики обожают книги и цветы. До открытия лос-анджелеского акведука была источником пресной воды, полное имя «El Río de Nuestra Señora La Reina de Los Ángeles de Porciúncula», «Река богородицы ангелов из Порсьюнкулы» в честь праздника монахов-францисканцев, который команда корабля испанского галлона отметила в предшествующий день, после река Порсьюнкула, в качестве постоянного названия победила другая часть первоначально данного длинного названия, Лос-Анджелес.
Петр разостлал в тени на земле пиджак, Стения села и оправила на загорелых ногах юбку, на ВорА она не смотрела и почему-то была неразговорчива, не зная, чем расположить ее к себе, Петя встал и прошёлся на руках, это немного развеселило девушку, она подсела ближе к нему, ее глаза заблестели. Сергей рассказывала, как бригады в Москве готовятся к огромной войне, хотя многое из того, что она говорила, сама не понимала, Петя слушал с интересом, за разговором они забыли о Гиви, который уже купался, разбившись до трусов, гулко хлопая по воде ладонями, Петр подумал, сейчас как раз уместно спросить девушку, из какой постели она выбралась с этим волосатым, адрес хостела, и как его настоящие имя и фамилия, не успел, грузин вернулся, Гиви был в полотняной рубашке и в брюках-галифе из мягкой парусины, штаны вождя, заправленных в тупоносые ковбойские сапожки тоже из парусины.
— Гиви! Смотри, — Петр показал на лацкан своего воротника. — Красота!! — К его костюму в красно-белую полоску и правда шло.
— Красавчик, — сухо ответил Гиви, его больше интересовало, куда он их привезёт. Место, где Петр снял дом, лежало в верховьях Лос-Анджелеса, на его левом отлогом «берегу», если смотреть от Голливуда. Улицы, узкие и тенистые, с востока подходили к центру, а с запада упираются в подножие горы, похожей на скаковую лошадь, между седлом этой лошади и ее спиной тоннель. Как только седан Пети выскочил на седловину, Гиви увидел внизу знакомую картину, зеленая шаль фруктовых садов и виноградников раскинулась вдоль, отчетливо выделялась квадратная площадь с мексиканской католической часовней с крестом на крыше, виднелись низкие белые дома в испанском стиле, изгородь, серебристо-зеленые деревья, наверное, тополя, он плохо разбирался в этом, обступившие высокий, из красного камня собор старого францисканского монастыря, филиала из Сан-Франциско. Петя приподнялся из-за руля, хотел издали увидеть свой дом, показать друзьям, найти не мог, слишком густая и сочная зелень, надёжно скрывающая и улицу, и строения. Только вблизи, когда машина пронеслась по площади и завернула в переулок, в просвете деревьев Вор кивнул на старенькую, изъеденную дождями красную кирпичную виллу, на воротах желтый флюгер, крутящийся во все стороны от ветра, гостеприимно раскрытые, выточенные из дерева, они впустили машину, а две ветвистые акации, посаженные, видимо, еще в ту пору, когда здесь все говорили на русском или по-индейски, укрыли и ее. У Стении тревожно забилось сердце, к горлу подступили слезы, сделалось так радостно, что захотелось соскочить с машины и бежать по улице вместе с Гиви, взявшись за руки, похоже, она в него втюрилась по-всамделишному, у входа на виллу Петя затормозил, Гиви не помнил, как очутился в объятиях Стении, сидели на заднем сидении. Взволнованная, раскрасневшаяся спортсменка обнимала грузина, прижималась горячими губами к его небритой щеке.
— Ой, какой же ты колючий, — сквозь радостный смех прошептала она и быстро, словно боясь, что Гиви это заметит, посмотрела на Петра, он ей так же нравился, в той же степени, как и много лет назад, на минуту лицо ее брови сдвинулись, лицо сделалось решительным, что она решила? Петя прав, точку в их о ношениях не смог бы поставить правильно и сам Дитмар Эльяшевич Розенталь, знаток русской пунктуации и словесности. Она отвернулась и снова посмотрела на кавказца своими веселыми, ехидными, блестящими от радости глазами, немножко стерва, как бы спрашивая, тройничок, ты не против? А Петр, догадавшись, что это и есть то, что она решила, знал давно, добродушно улыбнулся, будет третьим.
— Прошу в дом! Спальня наверху, дети мои… — Стения незаметно подмигнула Гиви, означало: «Я ему как сестра, не ревнуй?» Грузин не сводил глаз со Стении, ответил таким же: «Конечно…» А могла бы не спросить, поднялись, Стения начала зажигать в спальне свечи, сняв с себя майку, в это время внизу в прихожей грянул оркестр, Петр на всю громкость включил колонки, песню «Братья по оружию» рок-группы «Дайр Стрейтс», которую Стюша слышала сотни раз, в конце вся банда выходит на сцену, потом вбежал, двое крепких мужчин соединились с разных концов с феноменально брутальной Стенией, по характеру похожей на мужчину, женщиной-убийцей, потом с разных отверстий, ей нравилось, как их ёршики сильно шуршат внутри неё, проникая. После краткого отдыха, Петр принёс из холодильника молочный кисель, который варил вчера, обезжиренное молоко, кукурузный крахмал, ванильный сахар, лимонная цедра, часть молока в крахмал, другую кипятишь, в неё, можно еще изюм, показавшийся девушке кастрюлей замороженного сладкого льда, они поели. Через мгновение с улицы раздались гудки машин, весь двор и его часть были запружены Людьми, собрались и старики в старомодных кавказских папахах, ингуши и чеченцы, стояли в стороне, подперев бороды толстыми сучковатыми пальцами на смуглых руках, и молодежь в бейсболках и кепках, занявшая большую половину двора и часть сада, и женщины с детьми, и женщины без детей; и молодые девки, смотревшие на окна Петра с грустной радостью, и бывшие матёрые зеки, еще носившие определенную бандитскую форму СССР, кожаные куртки, чёрные брюки «слаксы» и расстегнутая на три пуговицы белая рубашка с орденами и медалями на груди в виде литых цепей плетения «бисмарк» и Гимнастом посередине, распятым Иисусом Господом нашим Христом или «магендовидом», шестиконечным символом первой авраамической старой веры, или полумесяцем, все по «поняткам», было человек 200.
— Петя, выходи! — Один громко закричал. — Забыл, какое число?! Это — наш дом!!!
— В карты проиграл, — заговорщически сообщил Петр Гиви и Стении, — рекомендую одеться. — Оружие, которое Гиви положил на пол, уже видел, бесполезно. — Значит, так… Ты моя жена, ты ее брат, это убери, — так всегда с ВорОм, экспромт, —вы бабло привезли, но оно не здесь. Понятно? — Чего массовку устроили! — закричал он. — Я спускаюсь!! Есть деньги!!!
🤣
Ара Ивановский 18.06.2025 14:22 • Заявить о нарушении