6. Не бойся падать. Научись вставать!

Этим словам папы поверила сразу. Как, впрочем, и многому другому, о чем он мне говорил. Папа был авторитет для меня непререкаемый. И при этом обожаемый.
Этому папиному принципу следовала всю свою жизнь.
Много раз падала. Иногда очень больно. Несколько раз с большой высоты. Слегка вдребезги разбивалась. Но всегда вставала и снова взлетала. Возможно, рождение в год Дракона помогало.
В тот раз упала так, что встать уже не могла. Хотя мне помогали все: сын, невестка, мои чудесные подруги, друзья, даже моя 5-летняя внучка. Но не было у меня сил. Я тогда уже не жила, но еще не умерла.
В шестьдесят лет потеряла почти все: любимого мужа (он ушел не просто к другой, а к молодой), бизнес, который позволял жить красиво и с уверенностью в завтрашнем дне, деньги, здоровье. А еще за неделю после расставания с мужем из благополучной и ухоженной женщины, которая всегда выглядела моложе своих лет, превратилась в сестру старухи Изергиль. Это очень мешало встать… Не видела смысла снова вставать и что-то начинать, чтобы опять потерять.
Так прожила… Нет… просуществовала год. И вот тогда ко мне тоже Работа пришла. Почему тоже? Так Байрон Кейти говорит о себе. Она никогда не называет себя автором этой методики, создателем этой практики. Она говорит, что Работа пришла и спасла ее в минуту полного отчаяния.
И ко мне пришла и тоже спасла. Сначала Работа была для меня «реанимацией»: делала Работу постоянно (самостоятельно, на семинарах, в группах) и как-то незаметно прошли панические атаки, вернулись сон и способность есть, перестали мучить приступы мигрени. Мне захотелось не только жить, но еще и учиться новому делу в моей жизни: решила стать фасилитатором Работы. Так начался период «стационара». Не пропускала ни одного семинара, практиковала все формы Работы, читала книги Кейти (по несколько раз) и смотрела видео с ней. Через три года получила свой первый статус в Работе: вместе с Наташей Малиновской мы были первыми выпускниками в Центре самопознания Ольги Берг (2016 г.). Ну а потом начался и продолжается этап «профилактической медицины». Учусь сама, передаю опыт другим.
Работа со мной, а я по-прежнему в ней. А еще стала фанатом Работы и делаю все возможное, чтобы те, кто в беде, узнали об этой практике и помогли себе. Хочу, чтобы у каждого упавшего вставаний было больше, чем падений.
Падение – это переворот в жизни. Теперь это знаю. Статистика моей жизни точная, не под заказ. То, что когда-то казалось прекрасным, потом становилось ужасным, а то что, принесло разочарованье, потом превращалось в счастье. Падение – это завершение этапа, в котором был получен нужный опыт, и начало нового периода в жизни. Только надо обязательно встать, чтобы дальше шагать!
РАБОТА БАЙРОН КЕЙТИ – прекрасный «подъемный кран» для тех, кто упал, кому трудно встать, чтобы продолжать жить. В ней есть главное – тебя никто не будет убеждать, для чего и зачем надо встать. Тебе не будут объяснять причины падения. Работа точно не про то, почему и для чего. Она про то, КАК встать, КАК идти и КАК именно тебе жить. Со своей правдой и своей любовью. Именно по твоим собственным рецептам счастья.
Почему бы не стать врачом и фармацевтом для самого себя? Я попробовала. Мне понравилось!

"В исследовании мы узнаем, как это замечательно — терять, и видим, как потеря превращается в победу. Такова суть Работы". Байрон Кейти

1955 год. Мама, ее подруги и моя старшая сестра.

Продолжение
http://proza.ru/2024/12/07/1769


Рецензии
В середине сентября неожиданно пошли дожди, столь редкие в этими жарком крае, выцветший за долгое афганское лето от немилосердного солнца пыльный Кабул преобразился, исчезли с окон выгоревшие до хрупкой желтизны исламисткие газеты, распахнулись старинные ставни, старившие и без того неказистые здания чёрных от времени дукханов, построченных ещё пр англичанах во времена сэра Артура Конандойля, и вымытая ночными ливнями листва деревьев обрела подобающий пестрый желтый цвет, здравствуй, осень золотая! Конечно, будь полегче с водой, в долгие летние вечера не составило бы труда выбрать минутку и обдать из шланга клумбы с розами под окнами советского посольства, но воды в нынешнем году недоставало, диверсии, давали в определенные часы, о чем заблаговременно оповещали горожан по радио на двух главных языках страны пушту и дари, лето выдалось засушливым, 1го сентября усилили оцепления, душманы непременно сорвут начало учебного года прямой атакой. Покупками Наталия Сидоренко занялась случайно, купив на базаре за три доллара «ляган», так поразила ее простота и изящество обыкновенного большого глиняного блюда, которые изготовляют тысячами в любом районе для каждой мусульманской семьи, она смогла увидеть в обыкновенном предмете домашней обстановки необыкновенную художественную выразительность самостоятельности ислама, большой и непонятной в тонкостях даже для востоковедов Ближнего Восиока третьей авраамической веры, возможно, самой сильной: крестьянин из афганского кишлака спокойно шёл в араку на русский танк, не только не боясь смерти, но и ее ища, мечтая о ней годами, в таких Киллер не стрелял.

— Вы! — Он заметил ее.

Ара Ивановский   16.07.2025 13:23     Заявить о нарушении
— Сумки помоги, — наступал душный вечер, на юге рано, темнота и скорее подразумеваемая вечерняя свежесть, которую, кроме светлых камней, веками мостивших здесь дороги, вряд ли кто ощущал, сумерки гасили запах пыли, заставляли забыть о ней до утра, самум. — Ты почему так похудел? — Высокий кавказец с широкими плечами и тонкой талией, выглядевший из-за нахмуренных бровей, сплошных жил и мышц, намного старше своих лет, Саша говорил, самый результативный снайпер. Молодой, подтянутый и сердитый. — Я тебя покормлю? — С легкой руки Натальи Ольгердовны обыкновенный афганский ляган для кухни без малейшего изменения в технологии изготовления, расцветке, размерах стал культовым тотемом военного городка в районе дома офицеров, предметом висящим, ходили на экскурсии любоваться, для этого на днище она проделала две дырочки, чтобы можно было укрепить на стене. Таким образом хозяйственный ляган получил «вторую жизнь», всерьез заговорили о моде на серебро и золото из Афганистана, а художественные салоны на Арбате стали получать крупные заказы, про одного из командиров роты узнали в Москве, это помогло ему в дальнейшем осесть в том особняке, конечно, полная заслуга Натальи, ее энергия и подвижничество способствовали неожиданному карьерному взлету мужа без всем известного древнего, но не забытого ремесла соблазнения начальников, че+ славятся иные офицерские жёны. На столе была маринованная квашенная капуста, красное вино, свежий белый хлеб не из солдатской пекарни и две бутылки красного. — Возьми персик? — И персики.

— Спасибо! — Шах в части нравился многим женщинам, в том числе и вольнонаёмным афганкам, половина из которых занимались хищениями. Винограда в военном городке было много, повсюду висели темно-фиолетовые до космической лиловой черноты крупные гроздья «чораза»,  иная гроздь в 2 кг, когда объявляли учебную тревогу, вспышки ручных ракетниц освещали на дальних аллеях глубины частного сада подполковника Воеводина, высвечивая тяжелые кисти красноватого «тайфа», напоминающего перезрелыми виноградинами небольшие бильярдные шары. Вдоль веранды, за которой сидели, пристально смотря друг на друга, протяни руку из-за стола руку, тянулись цари лоз золотистые «дамские пальчики», или, как их правильно называли местные, «хусайни». Они сразу полюбили друг друга, она старше, и даже днем в обеденный перерыв спешили в постель, когда Александр Андреевич был на выезде, а Киллер не в дозоре на боевом дежурстве, командир стал Сержанту из-за общей любви буквально отец. Их любовь продлится много лет до исчезновения Шаха в параллельный мир с детской площадки недалеко от гостиницы «Орехово», бес-траву Наталья не курила, когда Шах сидел в тюрьме, три раза летала тайком от ужа к нему на Дальний восток, она же передала судье в Люблинской суде г. Москвы два рулона, перевязанных резинкой для волос, в 10 000$, один для него, один для обвиняемого, вердикт восемь лет лишения свободы, сторона обвинения понимала, хоть так, воевать с афганской ОПГ себе дороже. Тем более, такой не бедной… Киллер был загадочным, привлекало больше всего, непредсказуем!

— Женись на ней! — сочувственно советовали бывалые каторжане, строгий режим, после ее визитов зона гудела несколько месяцев, гульнули все. На ярко-зеленой лужайке рядом с пушистыми голубыми елями у советского консульства на низкой дубовой подставке лежал глиняный сосуд для воды «хум», имелся в любом кабульском дворе, в те годы не только водопровод, но и колодец в городе были редкостью. Сосуд из красноватой глины литров на пятьдесят-семьдесят в нескольких местах был умело залатан бедным чеканщиком, медные скобы успели покрыться зеленоватым налетом от той же самой пыли. Каждый из офицеров привозил из отпуска и клал в «хум» щепоть родной земли, вскоре кувшин стал полностью заполнен, новая смена караула на входе в посольство, охрану которого осуществлял комендантский взвод с правом открывать без предупреждения огонь на поражение, в том числе и снайперский, сам в ранге генерала-лейтенанта, посол одобрил.

— Даже по своим! — Передвижение после 20.00 было строго запрещено. Погибло несколько посольских собак, к сожалению. Предатель и двурушник то ли таджик, то ли перс, то ли пуштун Гараид Массарих, который для вида дружил с посольскими, издевался, на что, мол, советской «ханум» один-единственный кумган, даже если от дедов, когда рядом живет настоящий мужчина, у которого к этому кумгану уже есть пара, да и чаша похожая найдется. Наталья купила себе и «кумган», узкогорлый кувшин для воды с носиком, ручкой и крышкой из латуни, один в один индийский заварочный чайник. Перевертыш-моджахед скромно имел в виду себя, пройдоха пытался всучить жене командира китайский фарфор, чего только не приносил, особенно поражали метрового диаметра тарелки, очень похожие на восточные ляганы, работники посольства поражались! Дурень не понимал, что они со школы знали, количеству фарфора в этих краях неведомо, проходили караванные пути из Чанъаня, столицы танского Китая, в Венесуэле русским военным № учить бутылочное стекло вместо изумрудов было можно, тут…

— Я его пристрелю, — пообещали и муж, и Шах. Кроме элитной продукции Наталья купила немало простых пиал, предназначавшейся для солдат, расквартированных в казарме, командир части объявил ей благодарность, официально работала в медпункте, но там не появлялась.

… После ужина Наташа провел Киллера в супружескую спальню, откуда действительно хорошо просматривалась улица и двор напротив, и усадила на кровать, над которой свисала яркая, без абажура, тусклая лампочка под маскировочной сеткой. Потом, тут же извинившись за оплошность, сказала:

— Ложись! Наверное, так тебе будет гораздо удобнее, — и показал а на подушку, кроватью служил низкий, широкий айван, который Александр притащил домой после очередной зачистки, кишлаки зачищали. Если в Туркмении, стоило русскому туристу подкрутить на лице длинные, невидимые усы, старые женщины начинали бросать в него камнями, вспоминая рейды конницы Будённого, в Кабуле номер их отряда наводил панику на преданных России союзников, не то, что на врагов.

— Пожалуй, так удобнее будет и мне и вам,  — по-расточному вежливо ответил Киллер, потому что с улицы освещенная веранда дома на взгорке тоже хорошо просматривалась, о чем речь! Спрячется в кустах кто из сослуживцев старших офицеров, картина Репина. Сняв домашний халат и захватив чайник со стола, Наташа подсела на айван с вызовом и нескрываемой иронией:

— Конечно! — Надо ли говорить, как все было чудесно. Со стены влюблённым кривлялся и строил рожи не православный индусский бог Ганеша с головой слона и острыми клыками, Наталья стала Киллеру вроде матери, ей было жалко вообще всех солдат. Кто-то обязательно не вернётся.

Ара Ивановский   16.07.2025 15:49   Заявить о нарушении