День седьмой...

...в котором читателя приглашают присоединиться к спасению мира

Ненавижу болеть! «Кто же это любит?» — может последовать вопрос. Есть такие уникумы, которые обожают и болеть, и лечиться. Или даже находить у себя воображаемые болезни и строить из себя умирающего. Нет, я не из таких! Мне бы поболеть скоренько, если уж без этого никак не получается, и вперед! За работу! Такая я, энергичная и бодрая, не люблю без дела сидеть или в кровати валяться. Но, с другой стороны, хорошо чувствую разницу: когда меня немножко лень одолевает, а когда действительно нужно полежать, отдохнуть и подумать о жизни. Сейчас ведь как говорят? Болезнь дается не в наказание, а в воспитание! Значит, что-то в жизни не так делаешь, раз по голове стукнули. Как по мне, спорно немного. Хотя я сама вижу, что частенько болезнь логики не придерживается. Можно простыть на осеннем ветру, а можно его и не почувствовать. Можно ногу подвернуть на ровном месте, а можно и по кочкам скакать, и ничего тебе не будет. Пример приведу знаковый. У старшей дочки подружка была — знаменитая альпинистка. Где эту бедовую головушку только черти не носили! Весь мир объехала, облазила, на вершине Эвереста не раз нос морозила, и ни одной травмы, ничегошеньки! И что вы думаете? Как-то приехала она в родной город, в отпуск, с родителями повидаться, решила вечерком побегать для моциона, споткнулась, упала и ногу сломала. Вот с точки зрения логики, как такое вообще могло произойти? Никак! Абсолютно невозможно! Но было такое! Значит, ей нужна была эта травма, чтобы что-то понять?

Не знаю, что за урок должна была выучить та подружка, но когда у меня прихватывает поясницу настолько всерьез, что я встать не могу, я уже знаю, что именно мне судьба талдычит: «Притормози, бабка Ксюха! Опять несешься, сломя голову! А сердечко-то ведь не вечное, ему тоже иногда тишины и покоя хочется, а не вечного бега за порядком!» Что в таких случаях делать? Только послушаться, отлежаться и зарубить себе урок на носу.

— Ох, не вовремя-то как! Я же хотела сегодня за подарками ехать. Оооох! Фёдор, ты сегодня дома посиди, я ничего не смогу делать! И к соседке сбегай, попроси её прийти укол мне сделать! Ой, больно-то как!

Кое-как я сползла с кровати и пошла по делам, сделать которые за меня никто бы не смог. А Федька мой смотрел на меня жалостливо-неодобрительно. Я его мысли прочитала мгновенно: «Ох, бедная! Но надо же ей было разболеться именно в субботу! Самый торговый день!»

— Я зверьё покормлю и на работу сбегаю, хорошо?

— Ничего хорошего! Не умрут без тебя денек. А мне помощь нужна!

Да, иногда я веду себя как деспот! Но любимого муженька не притормози, он тоже всего себя работе посвятит, такой уж он человек. Ответственный! Посмотрел на меня Фёдор неодобрительно, но перечить не стал. Видно моя физиономия действительно была серой и перекошенной от боли.

— Ладно, не ворчи. Давай-ка я тебя до кровати доведу.

Улеглась я, подушками обложилась и снова задремала. Пришла соседка, сделала мне укол, вроде бы стало полегче, но мне не захотелось вставать (это верный признак того, что организму действительно нужен отдых), и я так и провела весь день барыней: ела, читала, да мужем командовала: то принеси, это сделай, вещи убери, белье развесь. Ох, убегался он у меня! Вечером уже в сердцах сказал:

— Да чтоб ты поправилась поскорее! Сил уже нет тебя такую терпеть!

Слабак, как и все мужчины! Это он ещё за собой больным не пробовал ухаживать! Вот где железные нервы нужны! Я не обиделась на него, нет. Больной в доме — всегда тяжело. А уж занемогшая хозяйка — это настоящая катастрофа!

Лёнька пришел вечером, пожарили они с Федькой яичницу с помидорами и колбасой, меня угостили (принесли мне ужин в постель, как какой-то герцогине! приятно, что и говорить!) и сами поели, а потом муженёк сказал, что он за день умаялся и пусть пока любимый внук все бабкины прихоти исполняет, а он пойдет отдохнет, хотя бы журнал про удочки почитает.

— А вы тут веселитесь! Снова будете над чужими письмами слёзы лить?

Вот врунишка, фантазёр! Ни единой слезинки не пролили. Повода пока не было. Да и слёз в этом мире достаточно, вот уж не думаю, что наш с Лёнькой плач может ему быть необходим.

— Что сегодня? Выбирай ты, что читать будем! — Ленька развязал на бумагах ленточку, а я, не глядя (так интереснее, правда?), вытащила очередное послание.

— Хм, а почерк-то знакомый! Гляди!

— Ах, Мичман, ах пройдоха! Снова он пишет! Читай, бабуль! Читай скорее!

«Зовите меня Маг и Чародей. Погодите, о чём это я? Вы прекрасно помните моё имя, не правда ли? Интересно, сколько историй вы успели прочитать, сколько недостающих нитей вплели в ткань мироздания? Восприняли ли вы мою просьбу всерьёз? Уверен в этом! Иначе, вся моя жизнь, все мои открытия и путешествия во времени не имеют ни малейшего значения. Впрочем, хватит об этом. На кону стоит нечто гораздо серьезнее, чем мои переживания. Сегодня я снова обращаюсь к вам с просьбой. Нет, это, скорее, приказ — строгий, и если можно так выразиться, непреклонный. От его исполнения ни в коем случае нельзя увиливать! Вы готовы? Что ж, слушайте! Пришла очередь ваших историй, выпавших из общей картины мира. Подумайте, вспомните прожитое, прочувствуйте вкус несбывшихся надежд и желаний, ощутите предчувствие весны... Да что угодно ощутите, даже горечь предательства и ядовитый вкус вины. И выплесните всё на бумагу. Я не имею ни малейшего представления, о чем вы напишите. Может быть это будет всего лишь анекдот или рецепт шарлотки? Или описания бури, рыдающей за окном? Вы сами должны почувствовать, понять и решить, о чем вы напишете. Я не тороплю вас. Продолжайте читать собранные мной бумаги, но обдумайте свои истории, запишите и прочитайте их!»

— Хм, — Лёнька аккуратно положил послание Мичмана на стол и уставился на меня. — Что ты об этом думаешь? Я вот не верю, что моя записка может хоть как-то повлиять на этот мир.

— Хочешь сказать, ты слишком молод, неопытен и прожил совсем ничего? Знаешь, у многих проживших долгую жизнь нет ни мудрости, ни знаний, ни понимания. Ох! — в пояснице стрельнуло, и я прикусила язык. Боль, казалось, ехидно сказала: «Вот тебе! Хватит обсуждать людей и делать далеко идущие выводы!»

Лёнька задумчиво свернул все бумаги в тугой свёрток, перевязал его ленточкой и спрятал в сумочку.

— У меня есть однокурсник, он невезуч, некрасив, но умён. Однажды, в порыве откровения, о котором он сразу же пожалел, я увидел это чувство в его взгляде, он сказал мне примерно следующее: «Я долго считал себя неудачным, зря родившимся экземпляром, в жизни которого нет ни малейшего смысла. А потом случайно услышал чужой в разговор, в котором было сказано что-то вроде: Бог не создаёт то, в чем Он не нуждается. То есть всё, что есть на свете Ему зачем-то нужно».

Я молчала, не зная, что мне на это ответить. Я в жизни столько подлецов повидала и всегда думала, что без них мир бы был лучше. Хотелось мне возразить, но тут в пояснице снова предупреждающе стрельнуло, и я промолчала.

— Ты права. Мне есть что вспомнить и написать, пусть я ещё и молод. Но сколько уже за плечами! Детский сад и школа — это тебе не кот начхал! — Лёнька тихонько рассмеялся, зачеркнул «семёрку» в календаре, помыл посуду и убежал. А я с трудом поднялась с кровати и пошла будить Фёдора. Храпел он так, что посуда в серванте жалобно звенела, как те гитары за окном. Или они ныли?

О чём же мне писать? Не имею ни малейшего представления! Может быть завтрашний день подскажет?

©Оксана Нарейко

Необычное примечание: уважаемые читатели! Я присоединяюсь к просьбе Мичмана (да, в моих устах это просьба, а не приказ). Вам есть что сказать миру? Вы чувствуете, что без вашего воспоминания, эмоции или крупицы смеха миру несдобровать? Пишите! Пишите свои «нити» в комментариях, а мироздание вплетёт их в себя. Обязательно!