Нинка с мясного ряду

- Знаешь, кого я сейчас  встретила? Ни за что не догадаешься? – Галина Ермолаевна захлебывалась от восторга. – Иду, гляжу, стоит.
- У кого стоит? – Ирина Васильевна перебирала в уме жителей деревни.
- Нинка с мясного ряду, представляешь!
- Как тесен мир, – Ирина Васильевна предалась воспоминаниям. - В богом забытом, на краю земли, где от одиночества ищут у кого стоит…
- Ирка, кончай!
- Кончила, продолжай.
- Она в соседней деревне, у родственников гостит.
- Вышли мы все из народа…
- Новостей – мешок привезла. Что в мире-то деется-то!
- Это на нее похоже. В своем репертуаре. – Ирина Васильевна пошла прочь.
- А новостями не поинтересуешься? – Галине Ермолаевне стало обидно.
- Кстати, какие новости? – Не оглядываясь, бросила через плечо Ирина Васильевна.
Галина Ермолаевна побежала вслед за ней, на ходу пересказывая и одновременно удивляясь диковинным новостям.

Так Ирина Васильевна узнала, что приняли кучу законов, как то: приказано оплодотворять баб прямо на улицах, тут же рожать, тут же детенышам автомат в зубы и на фронт. В этом месте Галина Ермолаевна расцвела в счастливой улыбке. Создаются комиссии, которые будут ходить по квартирам и проверять правильно ли совершаются половые акты, если нет – показывать как надо. Далее, запрещаются все цвета радуги, кроме похоронного и православного, деньги - зло и будут изъяты, в каждом городе пройдут марши детей с пупками и плакатами "папа убей хохла и купи маме шубу"…
- Это все? – Ирине Васильевне было недосуг.
- Молебны, крестовые ходы, в рай возьмут только тех, кто подпишет контракт на войну, срочно нужно набрать миллион трупов героев, иначе не победим, - Галина Ермолаевна задохнулась. – И три миллиона врагов народа, чтобы ядами потравить, будто сами угорели, а сортиры покрасить из деревянного в золотой цвет.
- А почему все это трепло – попы, депутаты с министрами, сами не пойдут воевать? Враз же победим? – Ирина Васильевна не забывала удивляться.
- Для тебя же стараются, они уже миллиарды наворовали, теперь народу шанс дают. Тебе деньги нужны?
- А что с холодильником? По-прежнему печенегов по французским картам ловит с голым торсом? – Ирина Васильевна думала о своем.
- Холодильник живой, может, немножко снежком припорошенный. Ездит, выступает, ракету изобрел…
- Опять?
- "Всем хана" называется. Народ ликует.
- А ты могла бы убивать за деньги? Работать механиком, киллером?
Галина Ермолаевна задумалась.
- Нет, только фашистов и печенегов, иноагентов, коллективный запад, во имя православного Иисуса-Ивана, во имя царя-батюшки, по любви и от чистого сердца. Чтобы искра пробежала, понимаешь?
- Короче, все человечество, на кого пальцем покажут и бесплатно?
- И что? Им виднее. Я женщина маленькая, – Галина Ермолаевна погляделась в зеркальце. – Неплохо, – добавила губной помады. - Сами виноваты. Вспомнила! Нинка и тебе весточку просила передать.
- А может, не надо? - Ирина Васильевна дышала полной грудью. - Красота-то какая!
Галина Ермолаевна зажмурилась, сжала кулачки и стала вспоминать Нинкино послание: "А ей… гадине, передай, что я слежу за ней…".