Убийства по расписанию Гл. 12

Глава 12
После злополучного случая с переводом писем, Нина с братом почти не общались.  Точнее он старался не общаться с сестрой.  Ей казалось, что Руслан обижен на неё, за то, что тогда она оставила его одного. Она пыталась как-то оправдаться перед ним, но он всячески избегал разговоров на эту тему. А когда она сообщила ему, что должна выехать с мужем в Германию, Руслан расценил это, как предательство.
Нина сомневалась, правильно ли она делает, покидая подростка и оставляя его на попечительство матери, которая стала подозрительно ласкова к совсем недавно ненужному сыну. Чувство ответственности за дальнейшую судьбу Руслана не давало ей покоя. Но девушке очень хотелось начать новую жизнь. Поменять страну, город, иметь собственную семью, своих детей. Она искренне верила, что там, в Германии, у неё всё сложится удачно и вскоре она сможет забрать брата к себе.
Она так мечтала. Но тогда она ещё не догадывалась, что мечта, как волшебная птица. Выберет тебя, сядет на плечи, обняв мягкими тёплыми крылышками, и начнёт нашёптывать, как будет с ней прекрасно, если последуешь вслед за ней, за своей мечтой. И только ты воодушевишься на исполнение самого заветного желания, как обязательно вмешается жизнь со своими железными и совсем не романтическими законами. Тогда мечта потопчется на твоих плечах, поклюёт тебя слабым клювиком по темечку, пытаясь расшевелить на подвиги во имя её – мечты, потом решит, что здесь ей делать нечего и, вспорхнув, улетит в неизвестном направлении, оставив после себя горечь разочарований.   
Пролетели годы жизни Нины в Германии. Брат не отвечал на её письма, и она не знала, что он уже окончил юридический факультет университета. Но оставаться в России он не хотел. Без опыта работы и протекции его не брали ни на одну стоящую фирму. Мать, после отъезда Нины, переселившаяся в их с братом квартиру, опять вышла замуж. Поэтому она была очень рада, когда оба взрослых ребёнка покинули страну и не мешали становлению её новой семьи.
До переезда, Руслан всё-таки связался с Ниной и переехал на радость сестры в Германию. Удачно устроился в юридическую контору, не без участия свёкра Нины. Адвокатская контора, в которой он начал работать рассматривала дела русских переселенцев. Ему с неплохим знанием немецкого языка приходилось много ездить по стране, но частые поездки компенсировались достойным заработком.
Нина, которой за эти годы так и не удалось устроиться на работу в небольшом городишке, пришлось всё ещё оставаться прислугой для собственного мужа и его матери, потому, что свёкор первым решился уйти от своей скандальной жены.
С приездом брата Нина немного отошла морально. Думая, что брат больше не сердится на неё и забыл свои обиды, её сердце успокоилось, оттаяла душа, осознавая, что она может пусть не постоянно, но общаться с любимым человечком. Пусть по телефону, потому, что пригласить брата в дом свекрови не позволялось, но ей становилось легче, когда она слышала родной голос. О встречах с братом не шло и речи. Он единственный раз встретился со свёкром Нины в живую, и то, только тогда, когда его тот представлял своему знакомому, владельцу конторы. Нину это расстраивало, но она не высказывала брату своего недовольства, боясь потерять с ним хотя бы эту тонкую ниточку связи – изредка слышать родную речь по телефону.
Но и это длилось не долго. Руслан, заработав некоторые средства, набравшись опыта и создав себе резюме, гарантирующее ему хорошую работу в России, решил вернуться в Санкт-Петербург. Своё решение он озвучил Нине лично, подъехав на несколько минут к дому свекрови и вызвав сестру за калитку. Оно стало для Нины и неожиданным и тяжелым. Плача она умоляла его не делать этого. Не оставлять её.
– Мне без тебя будет тяжело. Ты моя отдушина в этой крысиной норе, – ответ брата надолго выбил её из колеи.
– Я ненавижу тебя, – оттолкнул он её от себя, когда она попыталась обнять его, – ты испортила мою жизнь, поломала мою карьеру пианиста. Я бы смог, я бы стал великим пианистом. А ты! Ты всегда бросала меня. Даже тот случай тебя не остановил. Ты побежала за своим иллюзорным счастьем, бросив меня, оставив на произвол судьбы. Ты добилась того, чего хотела? В свою жизнь я больше тебя не пущу.
Он ушёл, сказав ей, что ни она, ни мать, больше никогда не найдут его. Оказалось, что свекровь слышала весь их разговор. Ничего не сказав плачущей невестке, она через некоторое время припомнила ей слова брата.
Муж Нины вскоре бросил её. Ушёл от склочной матери и надоевшей и уже не нужной жены к молодой, обеспеченной немке. Растерянная Нина не знала, что ей делать. Жить дальше под одной крышей с ненавистной свекровью у неё не было сил. Уехать в Россию не было средств. Свекровь, наоборот, оставшись без сына, но пользуясь безысходностью невестки, стала совсем невыносима. Её развязное поведение усугублялось пристрастием к выпивке.
Пожилая женщина совсем опустилась, почти не выходила из дома, посылая за очередной бутылкой невестку. Нина за столько лет душевного одиночества, так и не смогла найти ни подруг, ни добрых знакомых, хотя место, где они жили, с годами превратилось из тихого немецкого поселения в разросшийся городок с преобладающим населением советских немцев.
Нина с детства привыкла к душевному одиночеству и её это не угнетало. Всегда немногословная и замкнутая с посторонними людьми, она находила отдушину в разговорах со своим братом. Теперь, когда брат выкинул её из своего сердца, из своей жизни, её душила обида.
С возрастом человек проводит анализ своей жизни. С годами частые воспоминания прошлого толкают на осмысление многих своих поступков. Оценку своей жизни, в основном выставляют, когда физиология человека заставляет его бежать медленнее, а думать рассудительнее. Но Нина, ещё не подошедшая к сорокапятилетнему рубежу, посчитала свою жизнь законченной.
– Разве у меня было полноценное детство, – терзала она свою душу воспоминаниями, – разве удалось мне пожить своей жизнью? Сначала жила ради брата, потом ради мужа. А они? Предали. А может я сама себя предала? Зачем вошла в эту семью? Зачем бросила институт на финише? В принципе, чего я добилась? Остаток жизни провести бездомной, ухаживая за сумасбродной старухой ради куска хлеба и крыши над головой?
Нине казалось, что она опутана паутиной, из которой невозможно вырваться.
– Можно подумать, я пыталась бороться. А всё потому, что у меня душа пустая. Нет, не пустая, в ней клокочет только обида и ненависть. К мужу, к этой стране, людям, к этой вечно пьяной противной старухе. Убила бы.
Нина смотрела на неё и в ней закипала ненависть. Она ненавидела её сдувшуюся, как воздушный шар фигуру, обрюзгшее от постоянной выпивки лицо, её вечно бегающий и полный презрения взгляд. Клавдия ненавидела всех, кто встречался на её пути. Причём она всегда находила обоснование своей ненависти. Поэтому могла сказать или сделать любую подлость, наслаждаясь своим гадостным поступком, приговаривая при этом: пусть знает…
Нина знала. Знала, что подлости этого человека предела нет. Она поражалась в непробиваемой жестокости и чёрствости характера свекрови.
– Как может женщина, пережившая, по её словам, в детстве много унижений, бедность, не понять другую женщину, которая пережила в детстве те же житейские невзгоды? Да и вообще, как можно жить без сострадания, без любви к кому-то?
В пьяных откровениях, свекровь любила вспоминать, как в её детстве родители заботились о своей младшей дочери, уделяя ей больше внимания и любви. Родители Клавдии давно умерли. А сестра аккомпаниатор в консерватории уже несколько лет болела раком. Жила она в оставшейся от родителей хорошей трёшке на улице Союза Печатников, недалеко от работы и родительскую дачу достроила и обустроила до симпатичного коттеджа.
– Всё для Дашеньки, для этой бездельницы, – заливаясь пивом, негодовала она, распыляя себя на очередной скандал с Ниной, – я ей писала, болеешь, так хоть завещание оставь, жила ведь со своим хмырём, он изменял ей почём зря. Она и расписываться с ним, поэтому не хотела. Ни детей, ни плетей, а всё им в руки и дача и квартира. А тут своим хребтом, всё здоровье на свой немецкий огрызок положила, а он, на тебе, пожалуйста, хвостом вильнул и к молодой. И сыночек не лучше папашки. 
Но было у свекрови одно существо, которое она обожала. Она любила свою собачку. Небольшого, вредного, как и его хозяйка, закормленного, слюнявого, вечно хрюкающего мопса. Только его она могла нежно тискать, целовать и только ему она постоянно признавалась в любви. Как она изводила Нину, когда Шура стал встречаться со своей любовницей немкой, не скрывая этого от Нины.
– Мосик, видишь, как поступают с глупыми, никчёмными тётками? Никому они не нужны. Скоро он тебя совсем бросит и уйдёт к своей, как он говорит, настоящей любови? А тебя попрёт из нашего дома.
Но Нина не могла поверить в предательство мужа, списывая его любовные свидания на деловые встречи. Слова свекрови, больно щемили сердце, и за это её ненависть к свекрови возрастала с каждым днём.
– Убила бы…– стала она повторять эту фразу чаще и чаще.
Эта мысль, как-то постепенно стала укрепляться в мозгу Нины, превращаясь в манию. Чтобы она не делала, она думала, как бы это выглядело со стороны, если бы она: отравила или задушила, или разрубила на кусочки ненавистную старуху. Она осознавала, что никогда этого сделать, конечно, не сможет, но воображаемая картинка расправы и меняющиеся методы умерщвления ненавистной свекрови, почему-то немного успокаивали её.
Но недаром говорят, что мысли материализуются. Однажды, привязавшись в нетрезвом виде к Нине, свекровь по обыкновению стала кричать ей в лицо, что Нина никому не нужна.
– Муж бросил, это ещё что! Тебя родной брат бросил! Неумёха, ты мне должна ноги мыть и воду пить, за то, что я тебя у себя оставила, а не выгнала со двора! Любовь какую-то придумала. Надо же. Какая любовь? Ну, вот скажи, какая такая любовь бывает? Кому она принесла счастье? Тебе что ли? Ты что счастливей стала, полюбив моего Шурку? Да плевать он на тебя хотел. Я ему велела жениться на тебе, он и расписался с тобой. Мы на тебе хоть сэкономили. Ты хоть знаешь, сколько надо было за переводы каждой бумажонки отваливать, что здесь, что там, в Союзе? Любовь… Уставилась в свои книжонки, начиталась разной бурды.
– Неправда, Шурочка любил меня, – тихо ответила ей Нина.
– Ты на себя в зеркало давно смотрела? На тебя без слёз не взглянешь, а всё туда же, любовь ей подавай!
– Вы злая несчастная женщина. Вы сами никого и никогда не любили и не вам рассуждать об этом чувстве.
– Смотрите, голосок прорезался. Чувства ей подавай. Да, не любила. А кого я должна была полюбить? Этого тюфяка немецкого. Одна польза от него. Фамилию, что от родителей досталась, Каравайкина изменила. Да только на такую же придурковатую – Шпиц. Благо, что не дразнили меня, как в детстве, а все только удивлялись, какая у вас интересная фамилия! Ненавижу! Смотрю на людей, а я, стоя за прилавком столько на них насмотрелась! Смотрю и вижу, что каждый, каждый, все вокруг и ты, и Шпиц сбежавший, да и сынок мой, все состоят изо лжи и ненависти. Даже родители мои, царство им небесное и те врали всю жизнь. Всё доказывали: помрём вам с сестрой всё поровну, до чайной ложечки поровну, а померли и что оказалось? Давно, ещё при жизни всё доченьке своей, сестре моей младшей, музыкантше, как и твой брат недоделанный, всё ей отписали. А меня, как будто и не было у них. А почему всё так? Да потому, что ложь делает их жизнь легче, а ненависть заставляет двигаться вперёд. И никакой любви!
В этот день она долго измывалась над Ниной, подкрепляя свои оскорбления горячительными напитками, пока не заснула, обняв своего вечно лающего и хрюкающего мопса.
Всё произошло, как в тумане. Нина отбивала мясо для шницелей. Из гостиной доносился сильный храп Клавдии. Эти громкие извержения до такой степени раздражали, что Нина в сердцах крикнула:
– Да ты замолчишь, или нет!
Она закрыла уши руками, но ломающие ушную мембрану звуки всё равно были слышны. Нина продолжила отбивание мяса и била по красным кусочкам говядины с такой силой, что брызги крови разлетались и оставляли свой след на рядом стоящей посуде, на её переднике.
Она сама не могла понять, как оказалась у дивана, на котором храпели свекровь и её собака. В руках Нина всё ещё держала небольшой топорик для рубки и отбивания мяса. Она стояла над Клавдией и с ненавистью смотрела на неё и уже подняла руку с топориком вверх, норовясь ударить её по голове, но тут похрапывающий в тон хозяйке мопс открыл глаза и тявкнул на Нину. В голове стрелой промелькнула мысль:
– Что я делаю, что это изменит?
Но руку с топориком она не опустила. Ещё не осознавая зачем, Нина резко схватила пса за ободок и, придерживая одной рукой к полу, другой ударила по ненавистной собаке. К её удивлению, свекровь даже не проснулась. Тело бедного животного так и осталось лежать на полу в луже тёмной крови. Немного придя в себя, она протёрла топорик, уничтожив свои отпечатки пальцев. Удивляясь своему спокойствию и ещё не отдавая отчёта, для чего она это делает, она испачкала в крови животного ручку топорика и вложила его в руку спящей в пьяном угаре старухи. Тщательно вымыв руки, она села в кресло напротив дивана, на котором лежала свекровь и стала ждать её пробуждения.
– Странно, меня не колотит дрожь, я совершенно спокойна. Неужели я могу так же спокойно убить человека? Странно, что меня остановило, почему я всю свою ненависть выместила на бедной собаке, а не на её хозяйке?
Размышление Нины прервала пробудившаяся свекровь. Увидев рядом с собой мёртвого пса и окровавленный топорик в своих руках, свекровь сначала ничего не могла понять, потом громко закричала, но увидев напротив Нину, прикрыла рот испачканной кровью рукой.
– Это не я! Да это ты! Ты негодяйка! Ты что наделала? – завопила свекровь.
– Сейчас полиция разберётся, кто и что наделал. Посадить, может, не посадят, а в психушку тебя, на радость сына и соседей определят. И не выйдешь ты из неё до конца своей поганой жизни. Нина спокойно сняла трубку телефона, но свекровь, до которой дошло, что её ждёт при настоящем положении, остановила Нину.
– Чего тебе надо от меня?
И вдруг, у Нины появился совершенно чёткий план изменения своей жизни.
– Денег, – спокойно ответила она.
– Каких ещё денег? – недоумённо спросила напуганная всем происходящим свекровь.
– Таких денег, чтобы мне хватило на переезд в Союз и на небольшую квартирку в любимом городе. И запомни, я сделала фотоснимки и если только… объяснять тебе надо дальнейшие мои действия?
Конечно, никаких фотоснимков она не делала, но получив нужные деньги, постаралась как можно скорее выехать из Германии.
Предупреждённая братом о том, что он в благодарность за свои младенческие годы сделал так, что старая коммунальная комната теперь принадлежит ей, потому, что переселившуюся мать в их квартиру, теперь не вышибить никакими силами, Нина по приезде уже в Санкт-Петербург, к матери даже не зашла. Предложению соседки она даже обрадовалась. Домик в Сестрорецкой глуши пусть старенький, но ещё крепкий ей пришёлся по душе. За те деньги, с которыми она вернулась в Россию, квартиру в Питере уже было невозможно купить. Но присовокупив их к небольшой доплате, которую предложила соседка, она смогла приобрести небольшую однокомнатную хрущёвку на первом этаже в Питере, что дало ей возможность подрабатывать экскурсоводом на левых экскурсионных автобусах.
На даче она познакомилась со своим соседом. Балагуром и бабником Вадимом Жуковым. Узнав, что он музыкант, она прониклась к нему симпатией. Ведь это обстоятельство делало его схожим с братом. Когда Вадим предложил ей помогать ему по хозяйству, она взялась за это дело с большим удовольствием.
Нина преобразилась. Она заметила, что стала улыбаться, просто так, без повода. Просто потому, что на душе было легко. Несмотря на то, что она так и осталась одна, что в причёске стала проглядываться седина, а под глазами появились морщинки, её сейчас всё устраивало. Каждый день она с радостью бежала на работу, с удовольствием общалась с людьми, счастливая возвращалась в свою ухоженную квартирку и так же с удовольствием ездила на дачу.
Но вот в почтовом ящике она нашла повестку. Приехав по нужному адресу, её провели в кабинет к женщине, которая представилась майором Снежиной Мартой Леонидовной. Её не очень удивила осведомлённость майора о некоторых фактах её жизни, о которых поведала ей бывшая соседка. Но то, что Вадим Жуков задержан, Нину выбило из колеи.
– Девочки мне знакомы, визуально. Так мы с ними не общались. Но чтобы Вадим дошёл до такой жестокости, я не могу поверить, – растерянно говорила она, после просмотра фотографий потерпевших.
Она рассказала о своей привязанности к Вадиму.
– Знаете, всё одна и одна я. А Вадик такой балагур, весёлый. Музыкант. Знаете, у меня брат музыкант. Но мы давно не общаемся. А у меня дурная привычка, – Марта с удивлением посмотрела на женщину, – привыкла за кем-то ухаживать, опекать.
– Значит Жуков для вас совсем посторонний человек?
– Отчасти, он мне заменил брата. Скажу больше, он как человек, легче по характеру, чем мой брат.
– Вам ни о чём не говорит имя Рудольф Майер? – спросила её Марта и положила на стол несколько фотографий мужчин, среди которых находилась фотография Рудольфа.
– Нет, мне не имя, ни фотографии, ни о чём не говорят, – бегло взглянув на фото, ответила Нина.
– Посмотрите внимательнее, – попросила её Марта и заметила, как взгляд Нины на некоторое мгновение остановился на фото Рудольфа. Она выдвинула фотографию ближе к Нине, – он вам кого-то напоминает.
– Я его точно не знаю, но вы правы, кого-то напоминает, но, скорее всего это мне так кажется. Я подрабатываю экскурсоводом. За день провожу несколько экскурсий. Перед глазами столько людей мелькает.
 – Нина, а вы случайно, не знаете, где сейчас может находиться ваш брат?
– Вы думаете, что этот мужчина мне напоминает моего брата? Нет. У брата был нос с горбинкой, скулы не такие, у этого парня губы припухлые, а у брата были тонкие губы, как две полосочки. Просто, я очень была привязана к Руслану, поэтому мне хотелось бы видеть в мужчинах схожесть с ним, но, к сожалению, это только мои желания. А где он может находиться мне не известно.
– Он мог остаться в Германии?
– Ничего не могу сказать о нём. Скорее всего так и есть. Правда он мне сказал, при нашей последней встрече, что хочет вернуться в Питер, но я думаю, что он не мог предполагать, что я вернусь домой. А сказал так, чтобы я его в Германии не искала.
– Хорошо. Вы сейчас должны проехать с нами. Необходимо осмотреть ваш дом.
– А что вы хотите найти в моём доме? Очередную жертву? Я не убийца.
– Это необходимость, чтобы вас больше не тревожить. Но сначала, мы заедем с осмотром в вашу квартиру. Подождите в коридоре.
Выпроводив Нину из кабинета, Марта пригласила к себе Ивана. Объяснив ему задачу поездки, она попросила сначала заехать к Нине с осмотром квартиры.
– А в квартире, что надо искать?
– Мало ли что? А может там находится что-то из вещей или предметов, принадлежащих потерпевшим. Что конечно вряд ли. Но у меня возникли подозрения. Мне нужна фотография её брата Руслана. Желательно в период встречи с ней в Германии.
– А что возникли подозрения, что всё-таки Жуков её брат?
– Пока не будем делать предположений, твоя задача добыть фотографию Руслана Старко.
– Понял, – сказал Иван и удалился выполнять поставленную перед ним задачу.
Искать фотографию брата в квартире Нины не пришлось. Она стояла в красивой рамочке на комоде. Поняв, что в квартиру они заехали только для того, чтобы изъять фото брата, Нина утвердилась в своей догадке, что всё-таки брата разыскивают.
– Они узнали от нашей бывшей соседки об этом давнем случае с девочкой и о его болезни. Неужели болезнь вернулась? Неужели Руслан способен на такое? И это фото, которое показывала мне майорша. Не пойму, но что-то близкое с Русланом в ней есть. Глаза. Да нет, остальное губы, нос… Нет это не может быть Руслан.
***
Марта договорилась с Нинель Михайловной, чтобы она побыла первое время, после отъезда Насти в Финляндию с Асей. Она очень переживала за дочь, у которой подтвердилась беременность. Ася замкнулась, часто плакала.
– Ну что ты Марта хочешь? Первая любовь, первое предательство. Только боюсь я, что она задумала плохое, – делилась с Мартой Нинель Михайловна.
– Так я тоже этого боюсь. Я уже ей говорила, и Настя с ней беседовала, что аборт, это бред.
– Зря вы так за меня переживаете, – на кухню зашла Ася, – не буду я делать аборт. Я всё понимаю. Но обидно же. Вот ты мама одинокая. И я теперь буду одна, без любви жить, – Ася заплакала.
– Аська, глупая, запомни, одиночество –  это не отсутствие любви вокруг. Это отсутствие интереса к себе. Никому не нужен тот, кто не нужен самому себе. Не бойся остаться одна, потому, что ни один мужчина не стоит того, чтобы ломать себя, прогибаться под него, – Марта обняла дочь. А свою любовь ты ещё встретишь.
– Асенька, ты всё правильно сделала, нельзя продолжать отношения, в которых тебя не уважают, – к ним подсела Нинель Михайловна, – нет такой цели, ради которой стоит что-то терпеть в отношениях.  Люби себя Аська. Люди, которые не любят себя, не уважают, не могут любить друг друга. Не спеши возвращать то, что ушло. Живи настоящим. Запомни, самое страшное, поселить в своей душе страх. Страх остаться одной. Страх быть несчастливой. Будь сильной. Как говорят? Человек как кирпич: обжигаясь, он твердеет.