Терминатор 9 Т-9 Будущее не уничтожить. Часть 3

Часть 3
Коляшкин трактор был сломан и стоял в мастерской совхоза, а сам Колька бродил вокруг него и пытался понять, что же там сломано, хотя все коллеги и зав. мастерской говорили ему, что заклинил двигатель и надо его разбирать, но он не верил и рассматривал, то гусеницу, то лобовое стекло, то навесное оборудование. Уже под вечер все ржали над ним, а зав. мастерской Федотов, уже изрядно «поддатый», ругался и материл Прокопьева на чем свет стоит, как вдруг все работники притихли и их как ветром сдуло с курилки, остался один Федотов, который стоял и смотрел как огромный мужик в черной кожаной куртке, кожаных штанах и темных очках появился в дверях мастерской. В одной руке он держал карданный вал от ЗИЛ -130 и легко им крутил.
- Тебе чего? Ты кто? – спросил слегка «вжареный» товарищ Федотов и борзо пошел на Терминатора.
 Просканировав пространство, киборг опознал свою цель и пошел на Немца, намереваясь размозжит ему череп карданом. На пути он смел с пути какое-то красномордое чудо, которое спрашивало кто он, треснув его карданом по спине. Чудо загнулось, потом выгнулось, упало в пыль и спросило, подвывая: «Ты чёёёёё?»
  Николай уже понял, что это за ним, хотя если не за ним, то все равно лучше сбежать, думал он, на всякий случай и побежал, не замечая, как вслед за его темечком уже летел кардан. Однако в последнюю секунду он увернулся, кардан обжег его ухо и в полете и ушел в стену кочегарки, пробив ее насквозь и разрушив один из котлов. После чего вся кочегарка рухнула как карточный домик, завалив обломками кочегара Валеру, который спал на топчане в обнимку с бутылкой самогона.
Обалдев на секунду от такой картины, Пракоп бросился бежать еще быстрее в сторону трассы, которая шла через огороды параллельно совхозу и мастерской, заметив, что от скорости у него стали дымится подошвы валенок.
 Киборг слегка огорчился своему промаху, схватил по пути трехкорпусной плуг обоими руками и рванул как он думал, за «Джоном».
 Прокоп сначала побежал к себе домой, но увидев, что от его дома остались руины, печь и мать, привязанная к трубе рваными рейтузами, побежал вдоль трассы, на ходу, от страха, прыгнул в кузов проезжающей мимо на огромной скорости «Колхиды» скотовозки и «был таков».
 Т – 800, однако был тоже не пальцем деланный. Он выскочил на встречу проезжающему Газ-53 молоковозу, возмутившемуся и остановившемуся водителю доказал, что он должен работать на него, посредством удушения «паскуды», как назвал его киборг и они помчались за «Колхидой», которая уже скрылась за поворотом.
Однако Николай за поворотом спрыгнул со скотовозки и скрылся на третьем отделении совхоза в ограде у Вовчика Хлынова. Похитив у него коня и крикнув обалдевшему. Хлыну: «Встретимся у Авдея!»
 - У какого Авдея? Эээ, стой! – Хлын охренел от такой наглости лишь развел руками. Однако надо сказать, что этот тип, любил в подпитии очень драться со всеми, а пил он каждый день и безбожно, только в тот раз был с похмелья и уже хотел коня продать за литр самогона, кстати, не его коня. А его старшего брата, Юрки, такого же алкаша и ублюдка, как и сам Вовчик
 Возвратясь в хату, он сел на рваный грязный диван, на котором уже сидели две его подруги, две конченые дуры, Усова Полинка и Атаманова Ленка. Они смотрели в окно, в котором застряла еще зимой Вовчика мать, которая прятала от сына калач три года в сундуке, пока тот с подругами и братьями ели мыло. Есть было нечего, потому что все пропивали. Если бы Вовчик узнал о том, что она прячет калач, то он бы в миг бы расколотил матери ебло. Но он не знал. А когда узнал, то в бешенстве погнался за ней, а та, убегая, застряла в окне, и они всей свой камарильей не стали ее вытаскивать назло. Так она и висела с самого февраля вниз головой в дом, а ноги торчали на улицу.
 - Ну, что, Вовчурка, сдал коня? – спросила Усова ехидно.
-Да пошла ты. Коза. – Ответил спокойно Хлын.
- Что случилось? – спросила Атаманова. Кличка у нее была «Короста».
 - Надо немца ловить, Он коня украл нашего. Чё делать, сегодня в парке танцы, а выпить то и нечего! – сказал Хлын. – И коня увели.
 Надо сказать, что Вовчик любил ходить на танцы, то есть на дискотеку и всех там бить, ну то есть бить тех, кто послабее его, естественно и конечно в подпитии в изрядном.
 - А давай Усова мы тебя продадим. – предложил бич. – Ну а что, будешь работать у кого ни будь на огороде, например или землю копать, а мне деньги будут выплачивать или лучше самогонкой платить. Короста тебе в помощь.
- Ага, щас, может тебе еще на грудь насрать, Вовчик! – возмутилась Усова, Атаманова же скромно промолчала.
- А чё, коза, в проститутки тебя не возьмут, больно ты страшная, а Короста еще страшней, а вот землю возить мерзлую на тебе можно. – продолжал озвучивать свои мысли Хныняра.
— Вот Вовчик, я страшная, да? Я-то замуж собралась, а тебя то, кто в мужья возьмет, страхомёта такого. Атаманова, согласна, на кикимору похожа, а я-то красивая. Называйте меня Полинелла, кстати. – парировала Усова.
 - Чёй та я кикимора? – возмутилась Ленка. — Это ты на кадушку похожа дурацкую!
 Усова посмотрела на Атаманову и, помолчав, пристально разглядывая подругу, сказала:
- Вовчик, разбей ей грызло за это, ты что не слышишь, что эта кикимора шепчет?
- Да я вам обоим разобью, только вот выпить найду. Полинелла, блин, чума ходячая. За Юрку братца моего собралась что ли замуж? Так он пошутил по пьяни, угорает над тобой просто. – ответил Хлын, достал из бокового кармашка своей рубахи, с вышитыми по бокам слонами, мыло, и стал его есть. – А у меня если что, жена есть.
 - Ну куды там, жена…  а Ленин не пошутил. – ответила Усова. Она замолчала и, обидевшись, уставилась на мать Вовчика, висевшую в разбитом окне. Помолчав с минуту, она внезапно кинулась на Кикимору и стал рвать ей волосы, бормоча в бешенстве что-то несвязное. Короста не осталась в долгу и вцепилась тоже в волосы Усовой. Они упали на земляной пол и покатились по нему кубарем, борясь друг с другом. Полетели клоки волос, шерсти, одежды. Вовчик смотрел на них безразлично и ел мыло, мысли его были только о выпивке, точнее, где ее взять. Наконец подруги встали, отряхнулись от земли и окурков и снова сели на диван как ни в чем не бывало. Атаманова пыталась пристроить на плешь прилично оторванный клок волос, он никак не прирастал заново, а Усова затыкала рану на носу, из которой бежала кровь, нанесенную укусом Кикиморы.
 В это время пришел Ленин. Кличка такая была у Юрки Хлына. Он был плешивый, а харей – ну вылитый Владимир Ильич в Октябре, да еще и в кепке как у вождя пролетариата.
- Где конь? – спросил он с порога.
- Какой конь? - притворился дурачком Вовчик, поедая второй кусок хозяйственного мыла. – А, рыжий такой? Так на привязи стоит
- Хоть бы поделился. – проворчала Усова. И добавила: - Врет он. У него из подноса коня украли. И украл немец Колька.
 Вовчик подбежал к Усовой и хотел ее пнуть своим кроссовком без подошвы, но запнулся и улетел в мать.
 — Это правда, братец? – спросил Юрка, вперя свои дебильные, но злые глазки на Вовчика, который не мог выбраться из рук обвисшей матери.
- Так, так , так. – послышался голос из второго разбитого окна, где не висела мать и в окно просунулась морда Старшего оперуполномоченного капитана Олега Грудя. – Что мы тут замышляем, шпана?
 В разбитую дверь вошел старший лейтенант Козелопин, толкнув грубо Ленина, а за ним сержант Афродизиаков и младший сержант Маратбашаров.
- Ничего не замышляем. – ответил Вовчик и выпутался-таки из заботливых синих материнских рук. – Обедать собрались.
- Ага. Чем интересно? – вставила Усова. - Досками?
 Козелопин прошелся по халупе, заглянул в чайник, из которого вылетели две зеленые мухи, потом прошелся вдоль двух подруг, обернулся. Потрогал задумчиво синюшнее лицо матери и резко обернувшись спросил Усову:
 - Видели здоровенного мужика в черной коже и в черных очках? Или в костюме продавщицы?
- Нет. – искренне и честно стала отвечать Полинка. – мы не видели такого. Только Ленина. Может Атаманова видела, у нее спросите.
- А кто такая Атаманова? – спросил Маратбашаров, потирая резиновую дубинку.
- Она! – Все трое показали на Ленку.
- Ага. Значит ты у нас Атаманова? – вперил свой взгляд на Кикимору Козелопин.
- Не, не я! – испуганно прошептала Ленка.
- Не ты? Пройдем с нами.
- Она, она! Забирайте ее! – сказал Ленин и стал связывать ей руки. - Я вам помогу.
- Ну ты Ленин и предатель! – сказала Усова и тоже стала помогать Юрке скручивать подругу. Та выгибалась и стонала от боли, а менты в это время молча ушли, и рожа Грудя тоже смылась из окна.
  Терминатор же в это время доехал на молоковозе до Красноярска, потом приказал водителю поворачивать обратно, так как уже стало понятно, что Джон Коннор оторвался от погони и нужно было искать другие варианты по поимке вождя сопротивления. Обратно пришлось возвращаться еще трое суток, молоковоз полный молока ехал медленно, а молоко в цистерне прокисло. Водителя терминатор отпускал за все время только два раз в туалет и то на цепочке. Водитель всю дорогу ныл, что ему надо было только от фермы до магазина в Куйтуне доехать, а на Красноярск идти и бензина то не было, времени и цели такой. Но получив в очередной раз рылом об руль, соглашался ехать дальше и всё у него появлялось и время, и бензин, и цель.
 Наконец, когда процессоры у киборга уже стали дымить от нытья водилы, Т-800 выкинул его на ходу перед Тулуном, сам сел за руль, но так как ездил плохо еще, не успел обучится, то столкнулся с «Уралом» хлыстовозом и молоковоз стал похож на дымящуюся говешку.