Из жизни маленьких трагедий

                (из серии "Побасёнки")   

      Антонина Егоровна, тихая женщина сорока пяти лет, работала в стройкомпании козой отпущения.
      Отдуваться ей приходилось за всех: детных, многодетных, молодожёнов, хворых, и вот-вот пенсионеров. Что было логично и человечно: семья её состояла из одного человека, - ни в будни ни в праздники никто дома не ждал, и никто не пилил за поздние возвращения и отпуски зимой.

      Путешествуя в очередной раз с командировочным удостоверением в сумочке, она на просторах путей сообщения подцепила цистит: в вагоне царил бодрящий холод.
      Сжимаясь под недоумёнными и подозрительными взглядами соседей, она бегала по десять раз в день в туалет со смехотворно крохотными порциями внутреннего содержания.
      И конца этому не было видно.
      Участкового терапевта в поезде не имелось в принципе, и получить медицинскую помощь можно было только в случае эвакуации на носилках.
      Само собой разумеется, ей достался поезд, состоящий из отживших свой век вагонов, не ведающих биотуалетов, и заветные кабинки на станциях проводница запирала на ключ. Так как поезд не имел права оскорблять шпалы вокзала своими возмутительными экскрементами.

      И вот на одной большой станции, где поезд решил постоять полчаса, пассажиры высыпали на перрон размяться и покурить, а Антонина Егоровна ринулась к вокзальному сортиру.

      Помещение было отделано с любовью и выдумкой: едва посетитель попадал в поле зрения фотореле, как из невидимых динамиков раздавалось щебетанье певчих птичек. Хотя райское пение, по логике вещей, должно было бы сопровождать счастливого человека при выходе.

      Вожделенных отсеков было всего два: каждому полу по штуке. На женском была начертана пирамидка вершиной кверху, на другом наоборот, книзу. А на мужском была пришпилена и табличка: "Туалет не работает по техническим причинам! Просим извинить за доставленное неудобство!"

      Антонина Егоровна подбежала к законно женской кабинке и рванула дверь...

      На чистом белом унитазе с поднятым сиденьем сидел на корточках колоритный мужчина. Красивый и гордый, как орёл, слетевший прямо с горных вершин, он был в папахе, черкеске и мягких кожаных сапогах. Довершал это великолепие кинжал в ножнах.

      Антонина Егоровна остолбенела как девушка, наказанная высшей силой за глумление над иконой.
      Как-то отстранённо она подумала с завистью:
 
      - А вот я бы не смогла так, коленки болят... -

      Тут мужчина грозно сдвинул густые брови и спросил:

      - Эй, тебя стучаться не учили, да?! -

      Деревянными губами она ответила:

      - Кечира сиз... -

Полагая, что мусульманский язык джигит воспримет лучше, чем русское "простите". Или какой-нибудь французский "пардон".

      - Уйди, жэнщина!! -

свирепея приказал горный орёл.

      И тут Антонина Егоровна с ужасом почувствовала, что по ногам её потекла та самая неудержимая крохотная порция...

      Внезапно в дверях возникла повелительница туалетов со шваброй в руках. Намётанным глазом она мгновенно засекла малюсенькую лужицу под несчастной, и завизжала:

      - Эт ты что творишь, мать твою за ногу?! Я ж тебя счас под штраф отдам!.. -

      Вдруг она заметила мужчину, - оскорблённого в лучших чувствах, - глаза его с достоинством метали чёрные молнии.
      Потрясённая богиня сортиров ахнула и взяла швабру наперевес, забыв об Антонине Егоровне.

      - С ногами!! На унитаз!! - задыхалась она. - А ну слазь, хулиган бесстыжий, не то сковырну на фиг!! -

      Пронзительные вопли заглушали хор птичек.

      Джигит грациозно спрыгнул с унитаза, захлопнулся, и яростно зашуршал бумагой. Через минуту он распахнул дверь и пошёл на уборщицу с оскаленными зубами:

      - Зарэжу!! -

      - Аааааа!! - защищалась децибелами тётка...

      ...Антонина Егоровна на негнущихся ногах побрела к выходу. До отхода поезда оставалось пять минут. Мыслить не было сил: развернувшаяся трагедия давила на её плечи как бетонная плита...


      Однако хэппи-энд всё-таки настиг её. Подлый цистит неожиданно стих, будто устыдился содеянного им. И до конца поездки она блаженно отсыпалась.

                *

      А ВЫ ГОВОРИТЕ, ЧТО ЧУДЕС НЕ БЫВАЕТ!