камыш

«Когда она входила в залу появлялся едва уловимый аромат вербены. Или тонкого камыша - молодого ещё, в свежей зелени. Не затростнивевшего.

Запах крутился возле неё, становясь то сильнее, то прозрачнее. На всё одно, шёл волной, потоком, сметая лишнее вокруг. Он любил этот флёр и этот момент. И всегда перемещался ближе, втягивая породистыми ноздрями чудный женский телесный парфюм.

Она замечала и хмурилась, ибо не поощряла приторный интерес к себе. Издали - не подпуская, останавливая взглядом - взмахивала рукой. И кружевной манжет, словно крылья бабочки-капустницы отпускал ему все грехи. И разрешал подойти к поцелую. Она покорно подставляла висок, затем шею, позже ключицу. И отходила - быстро, будто торопясь

Он смеялся. Нельзя заставить мужчину не обожать. Не восхищаться.. И он - мужчина. В силах и во плоти. И её.. как бы сказать, жеманство?.. Нет. Вот ему-то было прекрасно известно, что к кокетству - пустому и бессмысленному - сие не имеет никакого отношения. А имеет к свойству её собственному, которого она стесняется.

За подобное он любил её ещё больше. И восторгался везде и повсюду. Не упоминая, однако, того звериного магнетизма, коим она владела. Владела изящно, невесомо и бесшабашно. Сводя с ума одновременно гусарский полк и его - молодого, злого и независимого.

Когда-то.. Облако, окружающее её тело - стройное, подтянутое, гибкое - носило оттенок другой. Более резкий, более решительный. Он напоминал лес - густой, тёмный, непролазный. Поле пшеничное, в зрелости. Луг, заросший цветами и дикими злаками. И она была центром и источником сего великолепия. Отдавая предпочтение то солнечному полдню - колосья жёлтые колышутся, вытрясают уж помаленьку зерно спелое; пчёлы, пролетая, жужжат; ветер жаркий, нагретый и солнце в зените. То лесу могучему - сумрачно в любое время суток; прохладно, влажно; под ногами ветки хрустят, поскрипывают. То лугу обыкновенному. Уж платье длинное, в оборках; шляпа с полями и лентой; облупленный нос и букет в ладонях. И невероятное превращение одной - одной! - женщины в такие разные образы. Настораживало его, манило и баловало. На прочих дам и смотреть не хотелось..

Нынче в общем веянии появилось скорбное выражение. Горчило, наволакивало тучи, хмарь и не радовало. Он обижался - «чем же виноват?!» И смирялся покорно. А она притягивала его ещё сильнее и неумолимее. Пикантность горечи; тяжёлое, волглое, чуть болотистое - багульником, в цвету. Отвязное - «да, пошли все!..» Напоминающее грозовой фронт в разгаре и её глаза - сине-стальные. Вкупе давали такой оглушительный бомбёж по рецепторам - снизу доверху. Что его - аж, качало..

И сделанный вывод: «А горе бывает страшно сексуальным и привлекательным!» Сделанный наверняка, но по секрету. Подтянул - на автомате, целиком - резервы и гвардейские полки. Для охраны собственности и неприкосновенности её жилища..»