Фисташка

                ГЛАВА 1

     Северный Азербайджан, город Губа. 1900 год.
     16-летний купец Дадаш беседует с компаньоном в чайхане возле базарной площади. Кругом кипит торговля, тесно от народа, телег, верховых лошадей и ослов. Плавно проходят женщины, закутавшись с головы до ног в лёгкие разноцветные чаршабы . Из этой закутанности мелькают их быстрые взгляды. Гибкими пальцами Дадаш нежно гладит изгибы армуды  и разглядывает спешащих мимо него людей с зимбилями  и коробками. Его рыжая, уже пробившаяся борода, словно пламя, горящая в лучах жаркого летнего солнца, усиливает ощущение света, излучающегося его смугло-бледным лицом и зелёными, цвета винограда, глазами.
     - Дадаш, в этом году наш урожай яблок не просто обильный, но и высокого качества. Яблоки выдались здоровыми. Самые дорогие сорта будем отправлять грузовыми вагонами в Россию, остальное продадим на внутреннем рынке.
     Дадаш рассеянно слушает компаньона и разглядывает площадь, щурясь от солнца. Вдруг в толпе он замечает девочку лет двенадцати, с любопытством разглядывающую его. Её карие глаза так блестят, что ему кажется: она вот-вот прожжёт его взглядом. По всей вероятности, её совершенно не беспокоит, что он подумает о ней.
     «Это ещё кто такая? Что она о себе возомнила? Решила, что я буду бледнеть от одного её взгляда», - подумал Дадаш и, улыбнувшись, смело посмотрел незнакомке в глаза.
       Вдруг всё вокруг перестало существовать. Он больше не слышал компаньона, не видел толпу на базарной площади. Он видел только эти странные карие глаза, пугающие и манящие одновременно, и иссиня-чёрную прядь волос, выбившуюся из-под красного кялагаи .
     - Ты слышишь меня, Дадаш? Когда будем грузить яблоки?
     Вопрос компаньона вернул его в чайхану.
     - Я не знаю. Кто это? Я не видел её раньше.
     - Ты о ком?
     - О той девочке, стоящей у прилавка с двумя женщинами. Кто она?
     - Это дочь Ибрагима Халила из Тавриза. Я читал тебе его стихи. Он приехал на свадьбу к родственникам. Моя мама дружит с его женой Айбике, они обе родом из Дербента.
     - А как зовут эту красавицу?
     - Откуда мне знать её настоящее имя? Ты же знаешь наш обычай давать ребёнку второе имя при рождении, тем самым оберегая настоящее имя от чужих уст. Это имя знают только члены семьи и мулла. Дадаш, ведь твоё настоящее имя здесь тоже никто не знает, даже я. А эту красавицу все зовут Пюстаджан, потому что она такая же миниатюрная, как фисташка . Многим сватам уже отказала эта строптивая девчонка.
     - Я женюсь на ней. Пожалуйста, попроси свою мать помочь мне. У меня есть всё для достойной семейной жизни: яблоневые сады, дающие хороший доход, я почти закончил строительство большого дома. Вот только нет жены, хозяйки дома.
      - Дадаш, я готов помочь тебе. Но почему ты не обратишься с этой просьбой к родителям? Они живы? Ты никогда не рассказывал о них.
     Дадаш не любил говорить о прошлом и невольно съёжился от нахлынувших  воспоминаний.
      Родительский дом в горном лезгинском селе Урва. Отец – зажиточный крестьянин, сильный и суровый человек. Дадаш помнит его лицо. Лицо мудреца, провидца. В нём было что-то от птицы, от колебания ветвей. Лёгкой и быстрой походкой, слегка сутулясь, он уходил на рассвете в сад и возвращался поздно вечером. Мать – тихая, скромная, самоотверженная женщина, не желавшая ничего для себя и жившая ради детей - была источником энергии семьи.
     Дадаш вспомнил, как с друзьями бегал по полям и дорогам, как удил со старшими братьями рыбу, строгал из орешника луки со стрелами. Вспомнил страшные моменты селей на реке и схода оползней.
     Однажды Дадаш спросил у отца, почему он перед тем, как съесть яблоко, срезает  кожуру. «Жизнь в семенах яблок, а не в кожуре», - ответил отец. Смысл слов был другой, но Дадаш воспринял их по-своему: чем больше он посадит семян, тем больше  проживёт. С тех пор, съев яблоко, он собирал семечки вместе с сердцевиной и сажал в землю. Весной они прорастали, маленькие и слабые. Тогда Дадаш даже не задумывался о том, что жизнь может круто измениться.
     О смерти матери отец долго не говорил сыну. Позже Дадаш узнал, что это была просьба матери  – скрывать от сына её смерть как можно дольше. Через год отец привёл в дом другую женщину. Всё вроде было хорошо, но Дадаш не мог простить отцу предательства. Он словно задыхался в комнате, где не открываются окна, и лишь сквозь щели задувает ветерок. Ему стало тесно в доме, где он родился и вырос. Отец понял сына, выделил ему долю наследства, и Дадаш отправился на поиски места, где ему полегчает. Он уехал в Губу.
     - Я ни о чём не хочу просить отца. Ты мне поможешь? – говорит Дадаш.
     - Конечно, друг. Иншаллах , мы ещё потанцуем на твоей свадьбе.
               

                ГЛАВА 2
      
     Через неделю старшие братья Дадаша отправляются с ним в дом невесты на сватовство. Гостей приглашают к столу, накрытому восточными сладостями и фруктами. Разговор сватов, по традиции, ведётся намёками и полунамёками. Отец невесты так же неоднозначно отвечает. Дадаш с нетерпением ждёт, когда подадут чай, так как ответ во время сватовства принято давать посредством чая: если он сладкий – ответ положительный. Если же сахар подают отдельно от чая, то это значит отказ.
     Всё это время Пюстаджан с подругой сидят в соседней комнате: по обычаю, не принято, чтобы невеста выходила к гостям. Она ждёт мать, которая хлопочет на кухне. Родители, конечно, знают решение дочери. И она уверена, что они никогда не выдадут её замуж против воли.   
       Поднос с чаем, разлитым в хрустальные стаканы армуды, выносит гостям  старшая сестра Пюстаджан. Сваты пробуют чай. Он сладкий. «Пусть благословит их Аллах», - говорит Ибрагим Халил.  «Аминь», - отвечают присутствующие.  Новые родственники поздравляют друг друга и обсуждают дату и детали предстоящего нишана  и свадьбы.
     Мать входит в комнату Пюстаджан с поздравлениями, обнимает дочь и плачет. Дочь улыбается, но тоже не может сдержать слёз.
     В августе Дадаш купил золотые кольца и много других дорогих подарков, украшенных красными лентами, и в доме невесты состоялся нишан. А осенью сыграли две свадьбы: женскую – в Тавризе, и мужскую – в Губе.
     Через год Пюстаджан сообщает мужу, что у них будет ребёнок. Дадаш счастлив, он  начинает готовить комнату для сына. Почему-то он уверен, что  обязательно родится сын. Пюстаджан смеётся над планами мужа и обещает нарушить их. Она легко переносит беременность, ей всё равно: мальчик или девочка. Главное - родить здорового ребёнка. Осенью у супругов рождается дочь, красавица Ханум.
     Революционные события 1905 года в России не обходят стороной и Азербайджан. Начинается время хаоса и разгула преступности, когда люди живут сжатой пружиной, сдавленным словом на грани плача, с дерзкой мыслью прорваться, с веской причиной – жить.
      В связи с широким размахом революционных выступлений в Баку введено военное положение. Как следствие подобных мер -  в городе начинаются межнациональные столкновения, массовые беспорядки, поджоги нефтяных промыслов, грабежи. В Губу приходит скорбная весть о кровавых акциях в Баку, Шуше и других городах Азербайджана.
      Пюстаджан  мало интересуется политикой, значительную часть своего времени она  посвящает заботам о дочери. Однако рассказы очевидцев о революционных выступлениях тоже волнуют её. В Губе появляются агитаторы из Баку, они зовут крестьян подняться на борьбу против беков, распространяют большевистские прокламации.
    Кровавые события, охватившие весь Азербайджан, обходят стороной Губу.  Через два года вулкан революции в Баку был потушен, выступления рабочих задушены, наступает пауза. Хотя Пюстаджан, как и большинство губинцев, чувствует, что нестабильность не за горами.
               

                ГЛАВА 3

     Опять эта бурная река. На том берегу - отец и мать, они зовут её к себе. Высоко в небе она видит стаю журавлей, летящих в сторону родного берега. Усилием воли она отталкивается от земли… и летит. Да, она летит. Ей хорошо и спокойно. Она счастлива. Но счастье это продолжается недолго. Силы постепенно покидают её, она борется с потоком встречного ветра. Обессиленная, она падает в пенящиеся волны реки. Плыть нет сил. Течение уносит её всё дальше. Тело слабеет, она ищет опору, пытается оттолкнуться, ухватиться за камни, позвать на помощь. Но не может крикнуть: последние остатки сил уходят на то, чтобы выдохнуть под водой и опять вдохнуть больше воздуха.
     Пюстаджан просыпается. Какое счастье, что это всего лишь страшный сон! Но почему он так часто снится?
      В окно заглядывает солнце, слышны переливы звонких птиц. Пахнет лопающимися почками фруктовых деревьев, молодыми листочками и цветами. Прохладный ветерок, дующий с гор, струится по саду, обнимая верхушки деревьев, ласкает шелковистую одежду природы. Не открывая глаз, Пюстаджан подставляет лицо золотым лучикам, и они бережно ласкают её лицо.
     - Доброе утро, моя сладкая фисташка, -  слышит она голос мужа. – Пора собираться в дорогу.
      Открыв глаза, она щурится от яркого света, но постепенно глаза привыкают,  и она видит улыбающееся лицо Дадаша. Он нежно гладит её волосы. Пюстаджан улыбается ему и нежится в тёплой постели. Однако надо вставать: сегодня они едут в Баку в гости к родственникам и чтобы увидеть оперный спектакль «Лейли и Меджнун».
     Она входит в гардеробную комнату, там прислуга укладывает в коробку её новый наряд. Портниха постаралась, сделала всё так, как пожелала хозяйка. Нежно-голубая кофта из натурального высококачественного шёлка, синяя пышная юбка из парчи – всё подчёркивает стройную фигуру юной Пюстаджан. Завершает этот ансамбль подарок мужа - белоснежный келагаи с ярким орнаментом из красно-жёлтых цветов фисташки. Дадаш заказал его у лучшего мастера кялагаи в Шеки. Пюстаджан аккуратно складывает золотые украшения в небольшую коробку, протягивает её прислуге и направляется в детскую комнату. Ханум ещё спит. Пюстаджан гладит малышку по золотым кудрям. « Волосы как у Дадаша»,- думает она. Пюстаджан не стала целовать дочь, чтобы не потревожить её, и направляется в зал.
     Пройдя босиком по огромному, во всю комнату, персидскому ковру, подаренному родителями к свадьбе, он подходит к столу, где уже накрывают всё для завтрака.
     Обычно Пюстаджан сама готовит завтрак. Но в этот раз она приказала подать яичницу с помидорами, рядом поставили пиалу с гатыгом.  А к чаю - гаймаг,  мёд, горячий хлеб из тандира  и шор гогалы,  которые она испекла вечером в дорогу. Дашаш любит по утрам пить сладкий чай с этими лепёшками. Пюстаджан прекрасно печёт и любит побаловать супруга разными восточными сладостями. Дав последние поручения прислуге, она уходит готовиться в дорогу.
     Через час супруги выходят из дома. У ворот стоит двуконный экипаж. Фаэтонщик  в каракулевой папахе расчёсывает гриву вороного жеребца и напевает народную песенку «K;;;l;r; su s;pmi;;m, yar g;l;nd; toz olmas;n...».   Грусть, отчаяние и безысходная тоска звучат в этой древней песне. Голос фаэтонщика вибрирует, плачет и стонет.
      Дадаш помогает жене подняться в фаэтон. Она, улыбаясь, здоровается с фаэтонщиком. Он садится на козлы, берёт в руки вожжи. Слышится мелодичный цокот пары коней.
     Предстоит долгая и утомительная дорога с остановками. Пюстаджан просит сделать короткую остановку у горы Бешбармаг,  чтобы помолиться о здоровье родных: утренний сон никак не выходил у неё из головы.
     Поздним вечером они въезжают в Баку и едут по продуваемым насквозь улицам к дому брата Дадаша на Базарной улице. Иллюминированная фонарями, как и подобает её названию, она представляет благоустроенный и оживлённый торговый центр, где до глубокой ночи кипит жизнь. Отсюда открывается прекрасный вид на зелёный Цициановский сквер, извивающийся разнообразными линиями огней.


                ГЛАВА 4

     Театр нефтепромышленника - мецената Зейналабдина Тагиева, заново отстроенный после пожара 1909 года, ярко светится во всем своём великолепии. На Меркурьевской, Горчаковской и Петровской набережной у подъездов трёхэтажного здания театра фаэтоны, освещённые фонарями с карбидным газом, высаживают зрителей. Осознавая торжественность момента, люди одеты с соответствующим шиком: на дамах – изысканные платья, роскошные шляпы, на головах мусульманок – яркие кялагаи, мужчины – в чёрных костюмах.
     Расположившись в уютной ложе для мусульманских семей, Пюстаджан рассматривает лепнину партера и амфитеатра, зрителей, сидящих в красных  бархатных креслах. Ложа задрапирована прозрачной занавеской, но сквозь неё прекрасно видны зрители и сцена. Пюстаджан впервые в театре: ей всё интересно.
     Наконец все места заняты. В оркестровой яме появляется дирижёр, звучит увертюра к опере. Все замирают. Открывается занавес. Хор исполняет «Шеби-хиджран».  И Пюстаджан погружается в мир волшебных звуков и стихов Физули.
     Горит душа моя в разлуке,
     Свершенья всех желаний жду.
     Эти строки мугама  «Махур – хинди»,  исполняемые Меджнуном, переносят её в родной Тавриз, в родительский дом к братьям и сестрам. Она вновь переживает радостные и грустные  моменты детства, и слёзы катятся из глаз.
        Дадаш впервые видит слёзы в глазах своей жены. Как она красива в этот момент полного слияния с музыкой! Глядя на жену, он, человек не очень склонный к сентиментальности, проронил скупую мужскую слезу. Нет, не от искусства, не от мастерства музыкантов. Это были слёзы любви, слёзы  счастья, которое он осознал в этот момент.   
      В спектакле сошлось всё – великая литература, гениальная музыка и невероятные певцы. Даже после трагической развязки у зрителей остаётся чувство бессмертия любви героев, ибо только в любви - все смыслы мироздания. Зрители аплодируют стоя, не сдерживая эмоций. Равнодушных нет. Успех спектакля ошеломляющий. За всё время представления Пюстаджан не произносит ни слова.
     Через два дня Дадаш и Пюстаджан возвращаются в Губу. Жизнь опять течёт по прежнему руслу. Дадаш работает в саду, собирает и продаёт урожай.  Пюстаджан занимается домашним хозяйством. А через месяц она сообщает мужу, что опять беременна.
      В апреле 1912 года, ночью, появился на свет сын, Мамед Гусейн. А утром приносят письмо из Тавриза от матери, в котором она сообщает, что Рухулла, младший брат Пюстаджан, утонул в реке.
     Малыша Рухуллы, которого Пюстаджан нянчила с пелёнок, которого любила материнской любовью, больше нет! Она помнила, как на домашних поэтических меджлисах  Рухулла всегда был победителем. Он был талантлив, её любимый брат. Был… Страшное слово! Почему Аллах, давая  нам новую любовь, взамен отнимает того, кого мы слишком сильно любим? Может быть, чтобы мы ценили его подарки? Правы люди: радость и горе всегда ходят вместе.
       В голове Пюстаджан рождаются пророческие  строки рубаи:
Что лихая година эпохи настанет, как было знать?
Обнимавший весь сад мой розарий завянет, как было знать?
Кое-где посадила, несчастная, я сеянцы роз.
Но колючие полчища всюду нагрянут, как было знать?


                ГЛАВА 5

     В апреле 1918 года события в Баку вновь накаляются, оттуда поступают тревожные известия: к власти пришли большевики. Наступает время необратимых перемен, смещения незыблемых ценностей, обесценивания жизни. Ломаются старые представления о вековечном порядке вещей. Многие жители Баку предпочли покинуть город и переждать бурю в спокойных районах страны. Возвращается в Губу и брат Дадаша с семьёй. Прибывшие рассказывают о массовых погромах и пожарах в Баку и Шемахе. Все чувствуют, что ещё немного – и бушующий шквал перекинется в тихую Губу.
     Так и случилось: вакханалия, именуемая «установление советской власти», началась и в Губе. В город прибывает представитель большевистской партии, сопровождаемый отрядом вооружённых красноармейцев, и предъявляет кубинцам ультиматум  о признании советской власти. Но первая попытка признания новой власти оказалась безуспешной. В дело вмешались непокорные горцы. Отряду вооружённых лезгин из окружных селений после трёхдневных ожесточённых боёв удалось прогнать из Губы представителей большевиков.
     Через две недели, 1 мая, в Губу прибывает двухтысячный отряд Красной Армии, командир которого был известен своей животной ненавистью к мусульманам. Окружив город, солдаты обстреливают жителей из пушек, пулемётов и ружей. В городе начинается паника. Каратели беспрепятственно вступают в город. Вступление сопровождается насилием над жителями, убийствами, расхищением имущества горожан, поджогами домов. Тысячи людей, включая женщин, детей и стариков, были убиты карателями с особой жестокостью.
     Вечером к Дадашу прибегает садовник, работавший в доме его соседа. Он сообщает, что хозяина, его жену и детей погромщики закололи штыками. А в центре города, в Арочную баню, солдаты согнали сотни жителей и заперли там. Люди погибли от удушья паром. Было уже далеко за полночь, когда  Дадаш отпускает всех работников по домам.
     Ночью Пюстаджан не может уснуть. За окном напряжённая тишина, даже сверчки молчат. Только слышно, как в саду то ухает, то стонет сова. «Не к добру это. Дай бог беды миновать», - думает она.
     Под утро в дом ворвались погромщики. Прижав сонных плачущих детей, Пюстаджан бежит в подвал. Там, успокаивая их, она никак не может унять дрожь. Впервые в жизни Пюстаджан испытывает животный страх. «Нельзя бояться! Страх не должен давать мне советы», - твердит она себе.
     Дадаш, тоже всю ночь не сомкнувший глаз, с ружьём в руках, встречает погромщиков в зале. Среди них он узнаёт Мир Джафара, родственника своего убитого соседа. Мир Джафар - сын Аббаса Гаджи, крестьянина из Губинского уезда. Сельчане  о нём говорили с опаской. Некоторые утверждали, что отец его вовсе не крестьянин, а мулла. Говорили, что Мир Джафар вместе с братом сбежал в персидский Азербайджан, где во время ссоры убил брата. Говорили ещё, что он «фальшивый» Мир Джафар: воспользовавшись сходством с братом, он живёт по его документам. Дадаш знал, что Мир Джафар работает в ГПУ. 
     Стрелять в земляка Дадаш не решился. Он опускает ружьё. «Хозяина дома расстреляю я сам», - говорит Мир Джафар погромщикам и приказывает Дадашу выйти из дома. Они направляются в сад. Дадаш потерял счёт минутам. Отвращение от того, что сейчас произойдёт, душит его и перерождается в такую злобу, что ему уже хочется, чтобы Мир Джафар поскорее его застрелил. Каким долгим кажется Дадашу этот путь! За всё время пути Мир Джафар молчит и, наконец, произносит: «Беги!». Дадаш не сразу понимает слова Мир Джафара, он продолжает стоять и ждёт выстрела. «Прячься, слышишь!» - громче говорит Мир Джафар и стреляет в воздух.
     Звук выстрела выводит Дадаша из состояния оцепенения. Он убегает, всё ещё ожидая выстрела в спину. Добежав до забора, он останавливается. Куда бежать? Где прятаться? Он вспоминает о шалаше, построенном в лесу пастухом. Дадаш перелезает через забор и бежит в сторону леса. Кустарник цепляется за одежду, ветви деревьев хлещут по лицу, но он ничего не чувствует. Добежав до шалаша, он останавливается, чтобы перевести дух. Дадаш слышит биение своего сердца, своё дыхание, он чувствует, как кровь приливает к вискам. Он то шепчет слова молитвы, то думает о Пюстаджан и детях. Найдут ли каратели их? Выживут ли они? Дадаш без сил падает на солому в шалаше.
               
                ГЛАВА 6

     Пюстаджан не знает, сколько часов прошло, день или ночь сейчас. Крики и топот в доме затихли, но она всё ещё сидит с детьми в подвале. Она уже накормила их запасами продуктов, хранившихся там. Дети уснули. А сама она покорно сидит, боясь шевельнуться. Тревожные мысли о муже не дают успокоиться. Почему он отправил её с детьми в подвал, а сам остался в доме? «Аллах, спаси и сохрани Дадаша!» - шепчет она.
     Вдруг отчётливо слышится слабый стук, кто-то сверху зовёт её: «Хозяйка, где вы? Это я, горничная Фатима».  Пюстаджан толкает изнутри крышку подвала, накрытую грязной тряпкой: видимо, Дадаш бросил её, чтобы отвлечь внимание от крышки. Фатима помогает поднять спящих детей наверх и уносит их в детскую комнату.
     - А где Дадаш? – спрашивает Пюстаджан Фатиму.
     - Не знаю. Я только что пришла и сразу стала искать вас. Слава Богу, вы и дети живы! Погромщики на моих глазах убили моих родителей, двое извергов изнасиловали меня, заперли в доме, облили всё керосином и подожгли. Мне чудом удалось вылезти из окна на улицу. Я убежала к вам. Можно мне ночью остаться у вас?
      - Сочувствую твоему горю, Фатима. Конечно, оставайся. Можешь лечь спать с детьми в их комнате, - говорит Пюстаджан, обняв Фатиму.
     Она обходит дом, заходит в каждую комнату, тихо зовёт Дадаша. Пюстаджан ужасается, видя разграбленные и разрушенные комнаты. Фатима следует за ней.
     - Хозяйка, слава Богу, что дом не подожгли. Я видела, как многие дома в городе сгорели дотла.
     Но мысли Пюстаджан только о Дадаше. Где он? Жив ли? Она садится на разорванный диван с торчащими пружинами, как гость, как чужой человек в собственном доме. Через минуту, содрогнувшись, она встаёт, накидывает чаршаб и  выходит из дома.
     Пюстаджан идёт по вечерней Губе и не узнаёт город. Тлеющие пожары освещают дома с выбитыми окнами, пустынные сады с чёрными деревьями. На улицах не видно ни одного человека. Почерневшие стены домов, развалины зданий, мечеть с обуглившимися стенами и обвалившимся минаретом – всё выглядит как огромное пепелище. Центральные улицы усеяны неубранными трупами, которые уже начинают разлагаться. Возле разрушенной мечети Джума она видит старика, обнимающего труп ребёнка. Старик целует его с ног до головы, бьёт себя кулаком в грудь, причитая на лезгинском языке.  И от этих непонятных слов ей становится жутко.
     Пюстаджан не решается приблизиться к старику, переходит на противоположную сторону и идёт дальше. В уцелевших домах кое-где теплятся огоньки керосиновых ламп и свечей. Неровный, слабый свет их вселяет надежду, что жизнь продолжается, что не все убиты. Если бы возможно было зажечь хотя бы одну свечу в память о каждом убитом в те дни мирном жителе Губы, мерцание этих свеч было бы ярче всех звёзд над городом!
     Вдруг из окна кто-то окликает Пюстаджан. Она подходит ближе и узнаёт портниху, которая приходила к ним в дом.
     - Почему вы на улице, ханум? Сейчас опасно ходить по городу.
     - Я ищу мужа. Может, вы знаете, где он?
     - Не знаю. Надеюсь, что он жив. Вам лучше ждать его дома.
     Пюстаджан побрела домой. Идти не было сил. «Нет мужа. Нет города. Моя счастливая жизнь навсегда кончена. Есть только прошлое», - проносится в её голове. Опомнившись, она со всей страстью обрушивается на себя, на свою слабость: «Нельзя склоняться под ударами судьбы! Я нужна моим детям и должна быть рядом с ними».
     Ночная темнота окутывает развалины города. Дорогу освещает белая, чистая луна. Тёмное лоно небосклона усеяно тысячами лучистых звёзд. Ночь, словно сказка, затягивает Пюстаджан в свой омут, вытаскивая из реальности и даря забвение.
     Войдя в дом, она направляется в комнату детей. Они спят, Фатима лежит рядом с ними на диване.
     Пюстаджан входит в разграбленную спальню, падает на кровать вниз лицом и беззвучно рыдает.
    

                ГЛАВА 7

     Дадаш пролежал в шалаше целый день. В голове его всё путалось, беспорядочные чувства и мысли были мучительны по своей произвольности. Он пытался обдумать, что делать, как жить. К вечеру, окончательно измученный самыми разнородными чувствами, он уснул.
      Во сне он видит мать – впервые за свою недолгую жизнь без неё. Она  молода и красива, но одета во что-то траурное. Дадаш видит её неясно, как в тумане, но ощущает такую силу любви и счастья, какую не испытывал даже при её жизни.               
     Проснувшись глубокой ночью, он чувствует удивительное спокойствие и трезвость ума и души. Дадаш поднимается и идёт в сторону дома. В лесу кто-то жжёт костёр, дым смешивается с пряной свежестью леса. Перебежав дорогу, Дадаш подходит к забору. Вдруг из-за угла навстречу ему шагает в сторону центра города небольшой отряд красноармейцев с лопатами. Дадаш бросается в кусты и в ужасе замирает. «Кажется, не заметили. Наверное, идут закапывать трупы погибших», - думает он.
     Подойдя к дому, Дадаш прислушивается: все тихо. Он входит.
     Пюстаджан слышит в соседней комнате шаги и замирает. Нет, это не Фатима. Шаги тяжёлые, в них чувствуется могучая сила. Она зажигает лампу. «Пюстаджан, где ты?» - слышит она голос Дадаша. Схватив лампу, Пюстаджан бежит к мужу, спотыкаясь о валяющиеся на полу предметы. Она обнимает его, целует обветренное лицо, высокий мощный лоб и глаза, умные, добрые, в самой глубине которых затаилось страдание. Он шепчет: «Моя родная фисташка. У меня нет никого ближе и дороже тебя и детей». Он произносит слова любви, которых никогда не позволял себе даже в мыслях, слова, которые он ощущал в этот момент.
     Дадаш говорит, и в свете лампы Пюстаджан разглядывает его лицо. Как он изменился! Нет, внешней перемены, пожалуй, не произошло. Может быть, появилось несколько морщинок на лбу и у глаз. Но кто их считает? Глубокое внутреннее перерождение мужа она чувствует сердцем.
     Всю ночь, они разговаривают, держась за руки. Им кажется, что всё страшное уже позади. Главное - они живы, и они вместе!