Сладкое

В связи с не очень хорошей ситуацией, произошедшей в семье моей дочери (а раз у дочки проблемы, значит, и у меня), я давно не писал на свою любимую тему, касающуюся еды.

 Так как являюсь искушенным гурманом, а ещё больше — фантазером-передвижником, то сегодня хочется немного исправить этот пробел.

 В принципе, я довольно равнодушен к сладкому, но иногда могу впасть в отчаянную придурь и обложиться разными кондитерскими изысками.

 Вот как сегодня: пирожки с вишневым джемом, эклеры с восхитительным кремом, китайское ассорти из шоколадных конфет, привезенное Никитой из Пекина.

 Я от всех этих сладостей стал и сам нежен — как то божественное суфле у меня во рту.

 Шоколадная зависимость сравнима разве что с героиновой.

 Сдоба в моей ладони напоминает мягкую плоть; она, как падшая женщина, — разнузданна и порочна.
 Ты её осуждаешь и сторонишься, но в то же время она влечёт своей грязной красотой и пошлым обаянием.

 Сладкоежка с жадностью вгрызается в кексы с изюмом, как в упругие груди гетеры.

 Сгущённое молоко растворяется в кофе, словно стыд и осуждение ханжей.
 Плевать, что ты посрамлён, и на порицание окружающих — плевать.
 Поднимется сахар в крови, отвиснет жопа и живот — ну, право, какие мелочи!

 Ты сыт, и только капельки пота на твоём лбу будут блестеть, как напоминание о спонтанном блуде.

 Хотелось бы вспомнить Достоевского и его любовь к сладкому.
 Вот что писала его жена:
 «После чаю мы усаживались в наших старинных креслах, а на разделявший нас столик ставились разнообразные гостинцы.
 Федор Михайлович каждый вечер привозил конфеты от Ballet (его любимая кондитерская).
 Зная его тяжелые материальные обстоятельства, я убеждала Федора Михайловича не привозить конфет, но он находил, что подарки жениха невесте составляют добрый старинный обычай и нарушать его не следует.
 В свою очередь, у меня всегда были приготовлены любимые Федором Михайловичем груши, изюм, финики, шептала [прим.: так в оригинале, устар. форма от "шепталы" - сушеные персики/абрикосы], пастила, все в небольшом количестве, но всегда свежее и вкусное.
 Я нарочно ходила сама по магазинам, выискивая что-либо особенное, чем побаловать Федора Михайловича.
 Он дивился и уверял, что только такая сластена, как я, могла разыскать столь вкусные вещи.
 Я же утверждала, что это он — страшный лакомка; так мы и не могли решить, кто из нас в этом больше виновен».