Жизнь прожить гл 25 трудная осень

Гл. 25                ТРУДНАЯ ОСЕНЬ.                08- 09. 44г.
 Для Таи смерть матери Антонины была как гром среди ясного неба. Сильно переживала за подругу- беременность на исходе, а у нее столько трудной работы, да с мужем такое- не дай бог. Как она будет без матери? Словом- все к одному. Но, кроме этого, тетя Груня, как звала ее Тая, успела уже в последнее время сделать и для нее самой много хорошего. Умная, доброжелательная женщина, она любила по- матерински Таю, и много раз с радостным видом и ненадуманной лаской оставляла у себя Марусеньку. Тая, даже, была уверена- именно, благодаря ей, Марусенька и научилась  первым словам и стала на ножки. На каждом шагу, то и дело вспоминались её выразительный голос, обдуманная речь, поступки, достойные примера, аккуратная походка. Не выходило из памяти, как в какой-то апрельский вечер, зайдя за Марусенькой с поля, Тая была безмерно удивлена: на разостланной на полу дерюжке сидела тетя Груня, и держа за поднятые ручки Марусю, пыталась уже учить ее ходить, да еще в новом платьице из каких- то лоскутков. Когда и из чего могла она успеть сшить эту обнову, Тая не могла представить. Она взмолилась:- Теть Грунь, ну зачем Вы…?
- Это от меня унученьке подарок, знаю, зачем. Я и сама, гляжу на нее и радуюсь, какая она в ней красавица. Не век же ей в драных обносках ходить.
Тая, тогда, помолчав, заволновалась:
-Теть Грунь, а не рано ей на ножки- то?
 -Не бось, мамак, девке почти годок.- отвечала тетя Груня.- Она уж ползает во всю и норовит сама привстать. Знать силенки есть. А что ж её мучить- то, пусть учится, пока на глазах. Правда, Манечка? Агу, моя хорошая!
-Агу- пуская пузыри, отвечала воспитанница.
-Ах, какая молодец!- весело подбодряла ее тетя Груня, осторожно вытирая детское личико чистой тряпицей..
И Маруся с удовольствием шла на руки, так же,  как к маме, и к новой няне, чем Тая была откровенно тронута и благодарна и Антонине и самой тете Груне. А как- то, та, радостно проговорилась:
-Скоро у тебя, Мань, появится подружка, с двумя, вами, буду лялькаться.
И вот её нет.  Жаль, не дожила до своей мечты.
Смерть матери Антонины приостановило Марусенькино воспитание. Уходя на сено, или в поле, Тае чаще приходилось дочь обматывать свивальником, и привязывать в люльке, как- бы не перевернулась и не выпала из нее. Знала- наверняка дочка плакала, а что оставалось? Только иногда, если выдавалось время, прибежать поглядеть, не случилось ли чего. Правда, бывало, приходила соседская девочка Нина и присматривала за Марусенькой. Но, часто Тая это позволить себе не могла- Нина и дома должна была помогать матери- то картошку в огородике полоть, то что- то постирать, а то помогала Марье Фоминичне на ферме и в поле. Что ж, девка уж , считай, взрослая помощница.
К уборочной; как назло, зарядили дожди. Как- то, пережидая дождь в риге, Антонина осторожно шепнулаТае:
- Боюсь, не дотяну до срока, сил нет.
Тая оглядела фигуру подруги. Поняла намек, закивала:
-Да, можешь не дотянуть. Ну, что, давай …я.
Антонина встрепенулась, быстро заговорила:
-Тай, а я как рожу, сразу выйду, ты не переживай, и с Марусенькой, как раз посижу … Была бы мамака…А на энтого надеяться…Ой, не могу!… Ты, ж меня  понимаешь…
-Конечно, Тонь, как не понять.
Колхозники так же, казалось, новую перестановку власти, не обсуждали, когда Антонина, подойдя на току к группе колхозниц, и пытаясь им объяснить ситуацию, спросила:
-Бабы, вы не против, если Таисия меня подменит…, сами видите…

Стр.60
В ответ услышала:
-А мы всё гадали- ай в копне обдумала родить?
Однако, не забыли  поддеть:
-И кто ж супротив таких людей, а потом, акромя Таиски, Пантелеича заменить у нас вовсе некому.
Антонина все это приняла как должное- что строить спектакль, если сама виновата. А чужой роток не прикроешь.
 Колхозницы и на самом деле на эту тему почти не сплетничали. Только иногда, на бегу перекидывались парой слов, вроде- господь Тайку наградил терпением и незлобливостью.
 А Тае давно не перепадало столько забот. Скосить хлеба было делом непростым, хотя, в малейший прогал, меж дождей, и старые и малые выходили с серпами и косами. Тут же ставили в копны и старались сразу свезти в ригу. Рига была мала для сушки, но, что делать- иного ничего не оставалось. После двух- трех дней просушки- молотьба. Вот тут уполномоченные были очень внимательны- не одно выращенное зернышко не должно пропасть, ну, значит, уйти мимо госпоставки. А потому не забывали досаждать своими требованиями, торопили, подозрительно косились и осматривали все укромные уголки.
 «Родина требует!», «Фронт ждет от нас!», «Мы не имеем права подвести!» - другого колхозники не слышали и не ждали. А что ждать? Все понимали - война на исходе, а значит, надо напрячь последние силенки и помочь нашей армии довести начатое наступление до победы. Хотя как- то нужно еще кроме косы и цепов таскать ноги, и чем- то набить желудок, да накормить деток, что остались дома. Об этом, правда, уполномоченные из района ничего знать не могли, или не хотели. Это не входило в их обязанность.
   А вот вода с неба не всем мешала. Животным нравился моросящий душ. Все лучше, чем зной, жажда, слепни и овода. Только вот, тащить намокшую поклажу по раскисшей хляби, не лучше, чем делать это в жару. И, слегка отъевшиеся за лето волы, коровы, лошади, быстро тратили свои накопившиеся ресурсы, что хорошо отмечалось на их потощавших боках и хребтах. Передохнуть долго в такое время и им не позволялось - всем, так всем одно и то же, если хочется выжить.
- Бабы, пошли…
-Цоб, цоб, окаянные. Застоялись, не сдвинешь с места- заскрипели немазаные колеса воловьих арб, свистели хворостины, а то и арапники над тощими хребтами животин.
Хорошая помощь была от ребятишек, хоть и жалко их было- их бы подкормить, да дать в кулючки- догонялки поиграть, как ни как– детство. Да куда там, с них приходится спрашивать наравне со взрослыми. Больно смотреть, как мальчишки из кузни, снятые с основной работы,(там тоже игра не детская) наворачивают вилами пудовые охапки. Тощенькие- ребра, как меха у гармошки- проведи пальцем- забренчат, а ручонки напрягаются- видны все жилки. Но ни за что не отстанут от взрослых баб- они ж мужики …Слезы, одно слово.
-Ребятки, милые, подымайтесь.
Тая теперь говорила тихо, но внятно, и тем не навязчивее и обязательнее звучали ее слова, как приказ- время уходит, а в небе краник не подкрутишь. Работы не останавливались ни на день. Время подвигалось к октябрю, а дожди и не собирались заканчиваться. Налитые колосья зерном, и с неба дармовой водой, валились под тяжестью. Теперь, что б их сжать, нужно было затратить много больше труда. Но не пожалуешься же на небесную контору- бери, подымай с землицы- матушки и коси- жни.
Уполномоченные наезжали для порядка- знали, и без их надсмотра уборочная страда будет идти своим путем- но приказ райкома не отменять же. Потому, тоже приходилось, наравне со всеми, хоть и под плащиком, но мокнуть, проявлять патриотизм. Хотя, и в такой обстановке, однако, находили для себя местечко поразвлечься.
К концу одного из рабочих дней, такого же дождливого, к Тае осторожно подошел уполномоченный, краснощекий Иосиф Савельевич. Легонько взял ее за локоть и на ушко пошептал:
- Хорошая ты, Тося, женщина, вот если не хочешь хлеб оставить в поле, и сорвать выполнение плана поставок государству, а значит-  загреметь под статью, пригласила б меня в гости, а?
Стр.61
Таю пробил пот и от одной мысли покоробило- муж ее «там», а она тут будет таскаться, хоть с кем- будь он сам министр. Но, что ответить? Нет- отправиться тоже к Ивану Пантелеевичу- это как? А
вот так: заведут дело- будешь отвечать, и не посмотрят ни на твои старания, ни на беды, ни на маленькую Марусеньку- этот «аккуратный» товарищ тоже разбирается в своих полномочиях, да и от своего желания вряд ли отступит. И вдруг, как огонь, как вспышка мелькнула в голове мысль:
-Осип Савельич, я прошу прощенья, Вы б от меня подальше- тифозная я, еще, как следует не оклемалась. Не дай бог с Вами что, и потом все равно загремлю- она выдавила из себя трагичную улыбку, а у самой навернулись слезы.
Уполномоченный резко отдернул руку, неприятно хмурясь и оглядываясь по сторонам, и тут же, словно ни в чем ни- бывало, отошел в сторонку и громко провозгласил:
-Ну, товарищи, до свидания, завтра не опаздывайте,- и своей походкой вразвалочку пошел к запряженному в тарантас коню.
Конечно, эта короткая беседа не прошла мимо внимательных бабьих глаз. Как только бричка с районными вожаками отчалила к раскисшему тракту, к Тае торопливо подошла рослая Варюха Сенина, с конца деревни, и гогоча во все горло объявила:
-Ну- ка, бригадирка, расскажи на милость, как же ты сумела начальника отвадить- он от тебя отскочил, я думала ты ему шилом в мотню сунула!
-Уметь надо- проглотив ком, чуть улыбнулась Тая.
-Ты нас научи- он, тут красномордый котяра, уж половину девок перещупал- вмешалась Нюська.
-Ты, Тайк, ко мне его пошли, я его на одну ляжку положу, другой припечатаю, пикнуть не успеет,- продолжала весело гоготать Варюха, будто и не было позади тяжелого рабочего дня.
-И родишь нового уполномоченного, взамен лысого Ёси…- заливаясь от смеха, отозвались бабы.