Между молотом и наковальней

 Подвала, как такового у меня не было, а имелся чуть ниже нулевого уровня небольшой чуланчик, почти, погребок, в котором я хранил домашнее вино и некоторые продукты. Это было, наверное, самое защищённое помещение без окон на первом этаже. С одной стороны, находилась внешняя уличная лестница из бетона с большим пластом земли, а  с другой – дом в два этажа, с третей – хоть  стена и была всего в два кирпича, но рядом метрах в семи стояло здание моего соседа-армянина Азата, высотой, почти, в три этажа, так, что оно защищал это место надёжно, учитывая траекторию полёта ракеты или снаряда.
 Пятого марта у нас ещё был газ, вода и электричество, поэтому мы смотрели по интернету передачи разных блогеров, следя за ходом специальной военной операции, как, продвигаются российские войска, заняв и окружив уже несколько городов, в том числе и Мариуполь.
 А у нас пока всё было тихо стрельбы и взрывов – неслышно, и мы надеялись, что войска России пройдут через наш город, словами моего знакомого: «Как горячий нож разрезает сливочное масло, - быстро и без шумно».
 Хотя мы знали, что была организованна территориальная оборона, которая расположилась в здании военкомата, отделения милиции, администрации и ещё нескольких местах, но численность, скорее всего, была не большой, да и военной техники по улицам, во всяком случае, в центре - не было. Правда, они заминировали два автомобильных моста через Донец, и зачем-то новый пешеходный мост, по которому даже на скутере трудно было проехать. 
  Но видно военные имели свои взгляды на стратегические объекты, потому, как под них попал даже наш городской пляж…
  И вот, вечером, сидя на втором этаже, когда мы с женой следили по интернету за новостями, вдруг послышался гул реактивных двигателей – это явно летел самолёт и может даже не один. Нам впервые, услышав его так близко, трудно было определить, сколько их было. Вот, звук немного уменьшился и сразу раздался страшный грохот, а через несколько секунд – другой, да такой что весь дом содрогнулся. Я метнулся к окну и увидел, как справа от горы Кремянец горит какое-то здание, и понял, что в этом месте был военкомат и городское отделение милиции. Тогда я предположил, что бомбят только подобные учреждения, а по жилы кварталам стрелять не будут. Но мы, всё равно на всякий случай, спустились в подвал-погребок, а то вдруг, кто-то промажет, ведь, недаром есть поговорка: «Пуля – дура, а штык молодец!»
 И действительно, через некоторое время опять послышались, как раскаты грома, взрывы, но уже в разных частях города. Часам к двенадцати ночи вся эта катавасия прекратилась, видно настало временное затишье, и мы попробовали если получиться, даже уснуть...
 А утром выяснилось, что пропал газ. Нет, конечно, он ещё шёл практически до вечера. Но это были очень слабые язычки пламени, говорящие о том, что перекрыли или перебили трубу, и эти – жалкие остатки, идущие без давления, на котором можно было в лучшем случае, сварить кофе или подогреть суп, были подтверждением наших не утешительных предчувствий. А из интернета мы узнали, что где-то на окраине города действительно был подорван газораспределительный узел, а кто его взорвал, мы только догадывались и стоили предположения. Это могли сделать украинские войска, по принципу, чтобы при отступлении ничего не досталось врагу, а могли и российские, таким образом, при дальнейших обстрелах города предотвратить множество пожаров, учитывая то, что в частном секторе газовые трубы прокладывались поверху над забором. Днём выстрелы и взрывы доносились с окраины города, а с наступлением сумерек боевые действия усилились...
 Теперь был слышен: и грохот бронетехники, и рёв реактивных двигателей штурмовиков, и взрывы уже со всех сторон, и пушечные выстрелы, и пулемётные, и автоматные очереди. Это было страшно и жутко, казалось, любой взрыв может нас накрыть и это окажется последнее, что мы услышим. Поэтому, сидя в погребке-подвале, нам оставалось уповать на судьбу и надеяться только на Бога, чтобы, - сею Чашу, он пронёс мимо. Пере до мной на ящике стояла икона, и я, зажав в руке нательный крестик, молился: «Отче, наш еже еси…».
  И каждый раз, когда пикировал самолёт или слышны были звук летящих ракет и снарядов, произносил про себя молитву…
  Но, человек странное и противоречивое существо, которое может приспособиться и привыкнуть к чему угодно, даже – к постоянным обстрелам.
  А, когда в городе начались уличные бои, то всё, то, что происходило до этого, показалось не таким уж и страшным, это, как говорится, - были только цветочки, а ягодки ещё – впереди…
  С одной стороны реки стреляли по – другой. Проходили перестрелки между улицами, разрушая не только маленькие дома, но большие многоэтажки.
 И я, даже по звуку, стал постепенно различать, кто и из чего стреляет. Вот слышен многократный высокий рёв ракетных двигателей, это явно летят ракеты «Град», а потом где-то недалеко, как рассыпанный горох по полу, раздавались гулкие взрывы. А, когда вверху слышалось шуршание похожее на стремительный ураган: «Шху-у-у-у», это явно летели снаряды, неся своё смертоносное содержимое и от их громких разрывов содрогались рядом стоящие дома. А если внезапно раздавался резкий и противный звук: «Рья-ха-ха-ха», с гулким эхом – это, невдалеке, падала крупная мина. Где-то был слышен рокочущий шум вертолётов и гулкий – танков и бронетехники. А, сначала с усиливающийся рёв реактивных двигателей штурмовиков, а потом – удаляющийся, с непременным громким, как раскат грома взрывом в финале, говорил о том, что атака происходит где-то далеко…
 И, каждый раз, после такой серии грохота, мы с женой облегчённо вздыхали, понимая, что, хоть и оказались, как говорится, - между молотом и наковальней, но на этот раз, слава Богу – пронесло…