Огурцы

В этой анекдотичной ситуации мне посчастливилось принять участие очень и очень давно.
Анекдотичной она на тот момент ещё не была.

По крайней мере, для меня.

Летний день был до нестерпимого жаркий.

Не приспособившись ещё к режиму новорожденной дочки, я постоянно не высыпалась, потому что не удалось сформировать понимание, что режим дня – это вредный социальный приём манипуляторов - родителей и разного рода желающих подчинить волю ребёнка своему удобству, а не биологически подходящему и гармоничному развитию ребенка. 

Забегая всего на месяц, вперед, могу с гордостью заявить, что лично я выбрала не социально удобный режим дня для своей малютки, а подходящий именно ей. Чем горжусь всю свою родительскую практику.

И этот выбор был далеко не единственным. Всем, кто яростно возражал, я могла выдвинуть всего один аргумент: «Это -мой ребенок. Родите себе своего, и с ним развлекайтесь. А это – мой. И своё мнение придержите при себе».
 
Но, для сознательного разграничения манипулятивного подхода к воспитанию ребенка и подхода, где на первое место ставятся другие ценности, я дошла только через бессонный месяц после её рождения. 

Когда моё понимание разницы в этих подходах сформировалось, нам обоим стало легче.

Но на тот момент месяц ещё был в разгаре.

Я была невыспавшейся, раздраженной, с грудью, постоянно переполненной молоком, с простреленной спиной, и глубоко застрявшей в послеродовой депрессии. Все удобства, чтобы наслаждаться жизнью были созданы естественным образом.

Свекровь, на тот момент еще не ставшая бывшей,  вместо элементарной помощи новоиспеченной бабушки, заявила что быть бабушкой ей не хочется, быть ею  она не готова, ребенок не её, и никакой помощи она оказывать не будет.

И слово своё содержала: ни она, ни свёкор, ни золовка ни разу с младенцем даже не погуляли. Поэтому в моём аргументе, что ребенок – мой, было очень много реального.

Итак, возвращаясь к чрезвычайно жаркому началу лета, хочу добавить высказывание какого-то диктора по радио, которое временно разнесло в разные стороны тучи с моего мрачного горизонта, и оно вспоминается мне всякий раз в чрезвычайно жаркий и солнечный летний день.

Фрагмент из диалога двух дикторов - мужчины и женщины, сетующих на жару выше 40 градусов по цельсию в июне в Ленинграде.

«Уважаемые мужчины! Всё понимаем: жара нестерпимая, и все сняли пиджаки, сняли рубашки с длинными рукавами, и даже носки многие сняли. Вы переоделись в футболки и переобулись в сандалии, чтобы было полегче. Это всё объяснимо и понимаемо. Но зачем же вы сняли брюки?»

Сейчас это не актуально, а на тот момент в шортах мужчинам ходить было не прилично.

И диктор построил своё обращение к слушателям мужского пола, апеллируя именно к существовавшим на тот момент традициям в мужской одежде.

Шорты не были тогда ещё социально допустимым вариантом наряда, в котором мужчина мог показаться в обществе. 

Сейчас это выглядит как анахронизм. Но он был.

И именно поэтому шутка диктора выглядела аккуратно переформулированным призывом соблюдать социально приемлемые традиции в мужской одежде, не взирая на нетрадиционно жаркую погоду.

Итак – жара – июнь - лето.

…Место для расположения овощного ларька хуже выбрать, наверное, невозможно было бы: на углу дома, далеко от тени, и на ветру.

Покупателей всего-то трое, вроде бы пара минут, и покупка будет осуществлена.

Вроде бы.

Рассуждая именно так, я и пристроилась последней в не большенькую очередь.

Первая покупательница проковырялась в овощах минут пятнадцать.

Я ходила вдоль очереди и нетерпеливо заглядывала в лицо то ей, то продавцу, пытаясь хотя бы взглядом поторопить их. Но пока она не удовлетворила своё неуёмное желание выбирать овощи чуть ли не по сантиметрам и миллиметрам, она не ушла.

Раздражённо выдохнув, я приводила её спину мрачным взглядом и уже не надеясь на быструю покупку, продвинулась в очереди на один шаг.

Следующая покупательница была пошустрее, но и её критерии выбора основывались на размерах огурцов.

Попререкавшись с продавцом о его неверном выборе размеров, требуемых ей, она сформулировала наконец-то свои условия: «Мне, пожалуйста, коротких и толстых».

С оставшейся всего одной покупательницей до меня было быстрее и проще лишь потому, что свою покупку она сразу начала с описания размеров огурцов: «А мне, пожалуйста, длинных и тонких».

Когда, я, пыхтя от гнева, дойдя, наконец-то до прилавка продавца, злобно выдавила из себя громко и четко: «А мне, пожалуйста, килограмм – я их есть буду», - прыснул от смеха только продавец.

Две предшествующие покупательницы, которые не спешили отходить от ларька и старательно разглядывали купленные огурцы, недоуменно обернулись на меня, и никакого понимании моих слов в их лицах не отразилось.

Много лет спустя я услышала анекдот, описывающий ситуацию, в которой мне посчастливилось когда-то давно принять участие.

Вроде бы и добавить тут нечего, кроме того, разве, что, в моей жизни такая ситуация была не единственной.

08.12.2024 года