Гарри Поттер и узник Азкабана! -III

Джоан Роулинг

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПОСТ СОВЫ

Гарри Поттер был очень необычным мальчиком во многих отношениях. Во-первых, он ненавидел летние каникулы больше, чем любое другое время года. Во-вторых, он очень хотел сделать домашнее задание, но был вынужден делать это тайно, глубокой ночью. И он также был волшебником.
Была почти полночь, и он лежал на животе в постели, натянув одеяло прямо на голову, как палатку, с фонариком в одной руке и большой книгой в кожаном переплете (История магии Батильды Бэгшот), открытой на подушке. Гарри водил кончиком своего орлиного пера по странице, хмурясь, ища что-то, что помогло бы ему написать эссе «Сожжение ведьм в четырнадцатом веке было совершенно бессмысленным — обсудить».
Перо остановилось наверху похожего на текст абзаца. Гарри сдвинул круглые очки на переносицу, поднес фонарик ближе к книге и прочитал:
Люди, не владеющие магией (чаще известные как маглы), особенно боялись магии в средние века, но не очень хорошо ее распознавали. В редких случаях, когда они ловили настоящую ведьму или волшебника, сожжение не имело никакого эффекта. Ведьма или волшебник применяли базовое замораживающее пламя заклинание, а затем притворялись, что кричат ;;от боли, наслаждаясь при этом нежным щекочущим ощущением. Действительно, Венделин Страшилка так любила, когда ее обжигали, что она позволяла поймать себя не менее сорока семи раз в разных обличьях.
Гарри зажал перо зубами и полез под подушку за чернильницей и свитком пергамента. Медленно и очень осторожно он открутил чернильницу, окунул в нее перо и начал писать, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться, потому что если кто-нибудь из Дурслей услышит скрип его пера по пути в ванную, он, вероятно, окажется запертым в шкафу под лестницей на все оставшееся лето.
Семья Дурслей из дома номер четыре, Тисовая улица, была причиной того, что Гарри никогда не наслаждался летними каникулами. Дядя Вернон, тетя Петуния и их сын Дадли были единственными живыми родственниками Гарри. Они были маглами, и у них было очень средневековое отношение к магии. Мертвые родители Гарри, которые сами были ведьмами и волшебниками, никогда не упоминались под крышей Дурслей. Годами тетя Петуния и дядя Вернон надеялись, что если они будут держать Гарри в максимально подавленном состоянии, то смогут выдавить из него магию. К их ярости, им это не удалось. Теперь они жили в страхе, что кто-нибудь узнает, что Гарри провел большую часть последних двух лет в Школе чародейства и волшебства Хогвартс. Однако самое большее, что они могли сделать, это запереть книги заклинаний, палочку, котел и метлу Гарри в начале летних каникул и запретить ему разговаривать с соседями.
Эта разлука с книгами заклинаний была настоящей проблемой для Гарри, потому что его учителя в Хогвартсе задавали ему много работы на каникулы. Одно из сочинений, особенно отвратительное, об уменьшающихся зельях, было для нелюбимого учителя Гарри, профессора Снейпа, который был бы рад получить повод назначить Гарри наказание на месяц. Поэтому Гарри воспользовался своим шансом в первую неделю каникул. Пока дядя Вернон, тетя Петуния и Дадли вышли в сад, чтобы полюбоваться новой служебной машиной дяди Вернона (очень громкими голосами, чтобы остальная часть улицы тоже это заметила), Гарри прокрался вниз, взломал замок на шкафу под лестницей, схватил несколько своих книг и спрятал их в своей спальне. Пока он не оставлял пятен чернил на простынях, Дурсли никогда не узнают, что он изучает магию по ночам.
В данный момент Гарри особенно старался избегать неприятностей с тетей и дядей, поскольку они и так были в особенно плохом настроении по отношению к нему, а все потому, что через неделю после начала школьных каникул ему позвонил коллега-волшебник.
Рон Уизли, один из лучших друзей Гарри в Хогвартсе, происходил из целой семьи волшебников. Это означало, что он знал много вещей, которых не знал Гарри, но никогда раньше не пользовался телефоном. К большому сожалению, на звонок ответил дядя Вернон.
«Говорит Вернон Дурсль».
Гарри, который в это время случайно оказался в комнате, замер, услышав ответ Рона.
«АЛЛО? АЛЛО? ВЫ МЕНЯ СЛЫШИТЕ? Я — ХОЧУ — ПОГОВОРИТЬ — С — ГАРРИ — ПОТТЕРОМ!»
Рон орал так громко, что дядя Вернон подпрыгнул и держал трубку в футе от уха, глядя на нее со смешанным выражением ярости и тревоги.
«КТО ЭТО?» — проревел он в сторону рупора. «КТО ТЫ?»
«РОН — УИЗЛИ!» — заорал Рон в ответ, словно он и дядя Вернон разговаривали с противоположных концов футбольного поля. «Я — ДРУГ — ГАРРИ — ПО — ШКОЛЕ —»
Маленькие глазки дяди Вернона метнулись к Гарри, который застыл на месте.
«ЗДЕСЬ НЕТ НИКАКОГО ГАРРИ ПОТТЕРА!» — проревел он, держа трубку на расстоянии вытянутой руки, словно боясь, что она взорвется. «Я НЕ ЗНАЮ, О КАКОЙ ШКОЛЕ ТЫ ГОВОРИШЬ! НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ СВЯЗЫВАЙСЯ СО МНОЙ! НЕ ПОДХОДИ БЛИЗКО К МОЕЙ СЕМЬЕ!»
И он бросил трубку обратно на телефон, словно бросая ядовитого паука.
Последовавшая за этим драка была одной из самых страшных.
«КАК ТЫ СМЕЕШЬ ДАТЬ ЭТОТ НОМЕР ТАКИМ ЛЮДЯМ, КАК ТЫ!» — взревел дядя Вернон, обрызгивая Гарри слюной.
Рон, очевидно, понял, что втянул Гарри в неприятности, потому что больше не звонил. Другая лучшая подруга Гарри из Хогвартса, Гермиона Грейнджер, тоже не выходила на связь. Гарри подозревал, что Рон предупредил Гермиону не звонить, что было жаль, потому что у Гермионы, самой умной ведьмы на курсе Гарри, были родители-маглы, она прекрасно умела пользоваться телефоном и, вероятно, хватило бы ума не говорить, что она училась в Хогвартсе.
Итак, Гарри не получал никаких известий от своих друзей-волшебников в течение пяти долгих недель, и это лето оказалось почти таким же плохим, как и предыдущее. Было только одно очень маленькое улучшение — после того, как он поклялся, что не будет использовать ее для отправки писем никому из своих друзей, Гарри разрешили выпускать его сову, Хедвиг, по ночам. Дядя Вернон сдался из-за шума, который Хедвиг устраивала, если ее все время держали запертой в клетке.
Гарри закончил писать о Венделине Странном и остановился, чтобы снова послушать. Тишину в темном доме нарушал только далекий, хриплый храп его огромного кузена Дадли. Должно быть, уже очень поздно, подумал Гарри. Глаза у него зудели от усталости. Возможно, он закончит это эссе завтра вечером...
Он поставил на место крышку чернильницы; вытащил старую наволочку из-под кровати; положил в нее фонарик, «Историю магии», свое эссе, перо и чернила; встал с кровати; и спрятал все это под шатающейся половицей под кроватью. Затем он встал, потянулся и проверил время на светящемся будильнике на тумбочке.
Был час ночи. У Гарри в животе что-то странно дернулось. Ему уже целый час было тринадцать, и он сам этого не осознавал.
Еще одной необычной чертой Гарри было то, как мало он ждал своих дней рождения. Он никогда в жизни не получал открыток на день рождения. Дурсли полностью проигнорировали его два последних дня рождения, и у него не было никаких оснований полагать, что они вспомнят этот.
Гарри прошел через темную комнату, мимо большой пустой клетки Хедвиги, к открытому окну. Он облокотился на подоконник, прохладный ночной воздух приятно коснулся его лица после долгого времени под одеялами. Хедвиг отсутствовала уже две ночи. Гарри не беспокоился о ней: она ушла так давно. Но он надеялся, что она скоро вернется — она была единственным живым существом в этом доме, которое не вздрагивало при виде его.
Гарри, хотя все еще был довольно маленьким и худым для своего возраста, за последний год вырос на несколько дюймов. Однако его иссиня-черные волосы были такими же, как всегда — упрямо неопрятными, что бы он с ними ни делал. Глаза за очками были ярко-зелеными, а на лбу, отчетливо видневшийся сквозь волосы, был тонкий шрам в форме молнии.
Из всех необычных вещей, связанных с Гарри, этот шрам был самым необычным. Он не был, как Дурсли притворялись в течение десяти лет, сувениром об автокатастрофе, в которой погибли родители Гарри, потому что Лили и Джеймс Поттеры не погибли в автокатастрофе. Их убил, убил самый страшный Темный волшебник за последние сто лет, Лорд Волан-де-Морт. Гарри избежал той же атаки, отделавшись лишь шрамом на лбу, где проклятие Волан-де-Морта, вместо того чтобы убить его, отскочило к своему виновнику. Едва живой, Волан-де-Морт сбежал...
Но Гарри столкнулся с ним лицом к лицу в Хогвартсе. Вспоминая их последнюю встречу, стоя у темного окна, Гарри должен был признать, что ему повезло хотя бы дожить до своего тринадцатого дня рождения.
Он осмотрел звездное небо в поисках знака Хедвиг, возможно, летящей к нему с мертвой мышью, свисающей из ее клюва, ожидая похвалы. Рассеянно глядя поверх крыш, Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он видит.
На фоне золотой луны, становясь все больше и больше, вырисовывалось большое, странно кривобокое существо, и оно хлопало крыльями в сторону Гарри. Он стоял совершенно неподвижно, наблюдая, как оно опускается все ниже и ниже. На долю секунды он замешкался, держась за оконную задвижку, раздумывая, стоит ли ее захлопнуть. Но затем странное существо взмыло над одним из уличных фонарей Прайвет Драйв, и Гарри, поняв, что это такое, отпрыгнул в сторону.
Через окно пролетели три совы, две из них держали третью, которая, казалось, была без сознания. Они приземлились с мягким шлепком на кровать Гарри, а средняя сова, которая была большой и серой, опрокинулась и осталась лежать неподвижно. К ее ногам был привязан большой пакет.
Гарри сразу узнал лежащую без сознания сову — ее звали Эррол, и она принадлежала к семейству Уизли. Гарри бросился к кровати, развязал веревки на ногах Эррола, снял сверток и отнес Эррола в клетку Хедвиги. Эррол приоткрыл один затуманенный глаз, слабо пробормотал что-то в знак благодарности и принялся глотать воду.
Гарри повернулся к оставшимся совам. Одна из них, большая снежная самка, была его собственной Хедвиг. Она тоже несла посылку и выглядела чрезвычайно довольной собой. Она нежно укусила Гарри клювом, когда он снял с нее ношу, а затем перелетела через комнату, чтобы присоединиться к Эрролу.
Гарри не узнал третью сову, красивую рыжевато-коричневую, но он сразу понял, откуда она взялась, потому что в дополнение к третьей посылке она несла письмо с гербом Хогвартса. Когда Гарри освободил эту сову от ее ноши, она важно взъерошила перья, расправила крылья и вылетела через окно в ночь.
Гарри сел на кровать, схватил посылку Эррола, сорвал коричневую бумагу и обнаружил подарок, завернутый в золото, и свою первую в жизни открытку на день рождения. Слегка дрожащими пальцами он открыл конверт. Из него выпало два листка бумаги — письмо и газетная вырезка.
Вырезка явно была из волшебной газеты «Ежедневный пророк», потому что люди на черно-белой фотографии двигались. Гарри взял вырезку, разгладил ее и прочитал:

СОТРУДНИК МИНИСТЕРСТВА МАГИИ ПОЛУЧАЕТ ГЛАВНЫЙ ПРИЗ
Артур Уизли, глава Управления по борьбе с незаконным использованием магловских артефактов в Министерстве магии, стал победителем ежегодного розыгрыша главного приза газеты «Ежедневный пророк» — галеона.
Обрадованный мистер Уизли сказал «Ежедневному пророку»: «Мы потратим золото на летние каникулы в Египте, где наш старший сын Билл работает разрушителем проклятий в волшебном банке Гринготтс».
Семья Уизли проведет месяц в Египте и вернется к началу нового учебного года в Хогвартсе, где в настоящее время обучаются пятеро детей Уизли.
Гарри просмотрел движущуюся фотографию, и улыбка расплылась по его лицу, когда он увидел, как все девять Уизли яростно машут ему, стоя перед большой пирамидой. Маленькая пухленькая миссис Уизли; высокий, лысеющий мистер Уизли; шесть сыновей; и одна дочь, все (хотя на черно-белой фотографии этого не было видно) с огненно-рыжими волосами. Прямо в центре снимка был Рон, высокий и долговязый, со своей любимой крысой, Коростой, на плече и обнимающий свою младшую сестру Джинни.
Гарри не мог придумать никого, кто заслуживал бы выиграть большую кучу золота больше, чем Уизли, которые были очень милыми и чрезвычайно бедными. Он взял письмо Рона и развернул его.

Дорогой Гарри,
С днем ;;рождения!
Слушай, мне очень жаль из-за того телефонного звонка. Надеюсь, магглы не доставили тебе хлопот. Я спросил папу, и он считает, что мне не стоило кричать.
Удивительно здесь, в Египте. Билл водил нас по всем гробницам, и ты не поверишь, какие проклятия наложили на них эти старые египетские волшебники. Мама не пускала Джинни в последнюю. Там были все эти скелеты мутантов, магглов, которые вломились и отрастили себе дополнительные головы и все такое.
Я не мог поверить, когда папа выиграл в лотерею «Ежедневного пророка». Семьсот галлеонов! Большая часть ушла на эту поездку, но они купят мне новую палочку на следующий год.

Гарри слишком хорошо помнил случай, когда старая палочка Рона сломалась. Это случилось, когда машина, на которой они летели в Хогвартс, врезалась в дерево на территории школы.

Мы вернемся примерно за неделю до начала семестра и поедем в Лондон за моей палочкой и нашими новыми книгами. Есть ли шанс встретиться с тобой там?
Не позволяй магглам сломить тебя!
Попробуй приехать в Лондон,
P.S. Староста Перси. Он получил письмо на прошлой неделе.

Гарри снова взглянул на фотографию. Перси, который был на седьмом и последнем году обучения в Хогвартсе, выглядел особенно самодовольным. Он приколол свой значок старосты к феске, небрежно надетой на его аккуратные волосы, его очки в роговой оправе сверкали на египетском солнце.
Гарри повернулся к подарку и развернул его. Внутри было что-то похожее на миниатюрный стеклянный волчок. Под ним была еще одна записка от Рона.
Гарри — это карманный хитроскоп. Если рядом кто-то ненадежный, он должен загореться и вращаться. Билл говорит, что это ерунда, продаваемая туристам-волшебникам, и что он ненадежен, потому что вчера вечером он все время загорался за ужином. Но он не знал, что Фред и Джордж подбросили ему в суп жуков.
Пока -
Рон.

Гарри положил карманный хитроскоп на тумбочку у кровати, где он стоял неподвижно, балансируя на кончике, отражая светящиеся стрелки его часов. Он несколько секунд с удовольствием смотрел на него, затем взял посылку, которую принесла Хедвиг.
Внутри тоже был упакованный подарок, открытка и письмо, на этот раз от Гермионы.

Дорогой Гарри,
Рон написал мне и рассказал о своем звонке твоему дяде Вернону. Надеюсь, у тебя все в порядке.
Я сейчас нахожусь в отпуске во Франции и не знала, как я отправлю это тебе — а вдруг они вскрыли его на таможне? — но тут появилась Хедвиг! Думаю, она хотела убедиться, что ты получишь что-то на день рождения для разнообразия. Я купила твой подарок по совьему заказу; в «Ежедневном пророке» была реклама (я заказывала его с доставкой; так приятно быть в курсе того, что происходит в волшебном мире). Ты видела ту фотографию Рона и его семьи неделю назад? Держу пари, он многому учится. Я действительно завидую — древнеегипетские волшебники были очаровательны.

Рон говорит, что будет в Лондоне в последнюю неделю каникул. Ты сможешь приехать? Твои тетя и дядя разрешат тебе приехать? Я очень надеюсь, что ты сможешь. Если нет, увидимся в Хогвартс-экспрессе первого сентября!
С любовью от
Гермеоны.
P.S. Рон говорит, что Перси — староста. Держу пари, Перси очень доволен. Рон, похоже, не слишком рад этому.
Гарри рассмеялся, отложив письмо Гермионы в сторону и взяв ее подарок. Он был очень тяжелым. Зная Гермиону, он был уверен, что это будет большая книга, полная очень сложных заклинаний — но это было не так. Его сердце сильно подпрыгнуло, когда он разорвал бумагу и увидел гладкий черный кожаный футляр с серебряными словами, отпечатанными по нему, гласящими «Набор для обслуживания метлы».
«Ух ты, Гермиона!» — прошептал Гарри, расстегивая молнию на чемодане, чтобы заглянуть внутрь.
Там была большая банка полироли для ручек Fleetwood High-Finish, пара блестящих серебряных ножниц для стрижки веток, крошечный латунный компас, который можно было прикрепить к метле для дальних путешествий, и руководство по самостоятельному уходу за метлой.
Помимо друзей, больше всего Гарри скучал по квиддичу, самому популярному виду спорта в магическом мире — очень опасному, очень захватывающему и играемому на метлах. Гарри оказался очень хорошим игроком в квиддич; он был самым молодым человеком за столетие, которого выбрали в одну из команд факультетов Хогвартса. Одной из самых ценных вещей Гарри была его гоночная метла Nimbus Two Thousand.
Гарри отложил кожаный футляр в сторону и взял последнюю посылку. Он сразу узнал неаккуратные каракули на коричневой бумаге: Это было от Хагрида, лесника Хогвартса. Он сорвал верхний слой бумаги и увидел что-то зеленое и кожаное, но прежде чем он успел развернуть его как следует, посылка странно дрогнула, и то, что было внутри, громко щелкнуло — как будто у него были челюсти.
Гарри замер. Он знал, что Хагрид никогда не пошлет ему ничего опасного намеренно, но у Хагрида не было обычного человеческого взгляда на то, что опасно. Хагрид был известен тем, что дружил с гигантскими пауками, покупал у мужчин в пабах злобных трехголовых собак и тайком проносил в свою каюту нелегальные драконьи яйца.
Гарри нервно ткнул в посылку. Она снова громко щелкнула. Гарри потянулся к лампе на тумбочке, крепко сжал ее в одной руке и поднял над головой, готовый нанести удар. Затем он схватил остаток упаковочной бумаги в другой руке и потянул.
И оттуда выпала книга. Гарри едва успел заметить ее красивую зеленую обложку, украшенную золотым заголовком «Чудовищная книга монстров», как она перевернулась на ребро и поползла боком по кровати, словно какой-то странный краб.
«Ой-ой», — пробормотал Гарри.
Книга с грохотом упала с кровати и быстро пошла по комнате. Гарри украдкой последовал за ней. Книга пряталась в темном месте под его столом. Молясь, чтобы Дурсли все еще крепко спали, Гарри опустился на четвереньки и потянулся к ней.
«Ой!»
Книга захлопнулась у него на руке, а затем пролетела мимо, все еще суетясь на обложке. Гарри подобрался, бросился вперед и сумел расплющить ее. Дядя Вернон громко, сонно хрюкнул в соседней комнате.
Хедвиг и Эррол с интересом наблюдали, как Гарри крепко сжал сопротивляющуюся книгу в своих руках, поспешил к своему комоду и вытащил ремень, который он крепко застегнул вокруг нее. Книга-монстр сердито содрогнулась, но больше не могла хлопать и щелкать, поэтому Гарри бросил ее на кровать и потянулся за карточкой Хагрида.

Дорогой Гарри,
С днем ;;рождения!
Думаю, это может пригодиться тебе в следующем году. Больше ничего не скажу. Расскажу, когда увижу.
Надеюсь, магглы относятся к тебе хорошо.
Всего наилучшего,
Хагрид

Гарри показалось зловещим, что Хагрид посчитал, что кусачая книга может пригодиться, но он положил карточку Хагрида рядом с карточками Рона и Гермионы, ухмыляясь шире, чем когда-либо. Теперь осталось только письмо из Хогвартса.
Заметив, что конверт оказался толще обычного, Гарри вскрыл его, вытащил первую страницу пергамента и прочитал:

Уважаемый мистер Поттер,
Обратите внимание, что новый учебный год начнется первого сентября. Хогвартс-экспресс отправится со станции Кингс-Кросс, платформа девять и три четверти, в одиннадцать часов.
Третьекурсникам разрешено посещать деревню Хогсмид в определенные выходные. Пожалуйста, передайте прилагаемую форму разрешения на подпись вашему родителю или опекуну.
Список книг на следующий год прилагается.

Искренне Ваша, Профессор МакГонагалл.
Заместитель директора

Гарри вытащил форму разрешения на посещение Хогсмида и посмотрел на нее, больше не ухмыляясь. Было бы замечательно посещать Хогсмид по выходным; он знал, что это полностью волшебная деревня, и он никогда там не бывал. Но как, черт возьми, он собирался убедить дядю Вернона или тетю Петунью подписать форму?
Он взглянул на будильник. Было два часа ночи.
Решив, что он будет беспокоиться о форме Хогсмида, когда проснется, Гарри вернулся в постель и потянулся, чтобы вычеркнуть еще один день на графике, который он сделал для себя, отсчитывая дни, оставшиеся до его возвращения в Хогвартс. Затем он снял очки и лег, открыв глаза, глядя на свои три поздравительные открытки.
Хоть Гарри Поттер и был крайне необычен, в тот момент он чувствовал себя так же, как и все остальные, — впервые в жизни он был рад, что у него день рождения.

ГЛАВА ВТОРАЯ
-БОЛЬШАЯ ОШИБКА ТЕТИ МАРДЖ-

Гарри спустился на завтрак на следующее утро и обнаружил, что трое Дурслей уже сидят за кухонным столом. Они смотрели новенький телевизор, подарок на лето для Дадли, который громко жаловался на долгий путь от холодильника до телевизора в гостиной. Дадли провел большую часть лета на кухне, его поросячьи глазки были прикованы к экрану, а его пять подбородков тряслись, пока он непрерывно ел.
Гарри сел между Дадли и дядей Верноном, крупным, мускулистым мужчиной с очень короткой шеей и густыми усами. Никто из Дурслей не только не поздравил Гарри с днем ;;рождения, но и не подал виду, что заметил, как Гарри вошел в комнату, но Гарри слишком привык к этому, чтобы беспокоиться. Он взял себе тост и посмотрел на репортера по телевизору, который как раз дочитал репортаж о сбежавшем заключенном:
«... Общественность предупреждена, что Блэк вооружен и чрезвычайно опасен. Была создана специальная горячая линия, и о любом появлении Блэка следует немедленно сообщать».
«Не надо нам говорить, что он никуда не годится», — фыркнул дядя Вернон, глядя поверх газеты на заключенного. «Посмотрите на его состояние, грязный бездельник! Посмотрите на его волосы!»
~Он бросил неприятный взгляд на Гарри, чьи неопрятные волосы всегда были источником большого раздражения для дяди Вернона. Однако по сравнению с мужчиной в телевизоре, чье изможденное лицо было окружено спутанными волосами длиной до локтя, Гарри чувствовал себя действительно очень ухоженным.
Репортер появился снова.
«Министерство сельского хозяйства и рыболовства сегодня объявит —»
«Погодите!» — рявкнул дядя Вернон, яростно глядя на репортера. «Вы не сказали нам, откуда сбежал этот маньяк! Какой в ;;этом смысл? Прямо сейчас по улице может идти псих!»
Тетя Петуния, костлявая и с лошадиным лицом, резко обернулась и пристально посмотрела в окно кухни. Гарри знал, что тетя Петуния была бы просто счастлива стать той, кто позвонит по номеру горячей линии. Она была самой любопытной женщиной в мире и провела большую часть своей жизни, шпионя за скучными, законопослушными соседями.
«Когда же они поймут», — сказал дядя Вернон, ударив по столу своим большим пурпурным кулаком, — «что повешение — единственный способ справиться с этими людьми?»
«Совершенно верно», — сказала тетя Петуния, все еще прищурившись, разглядывая соседскую фасоль.
Дядя Вернон осушил свою чашку, взглянул на часы и добавил: «Мне лучше уйти через минуту, Петуния. Поезд Мардж прибывает в десять».
Гарри, чьи мысли были наверху, где находился набор для обслуживания метлы, был возвращен на землю неприятным толчком.
«Тетя Мардж?» — выпалил он. «Она ведь не приедет сюда, правда?»
Тетя Мардж была сестрой дяди Вернона. Хотя она не была кровной родственницей Гарри (чья мать была сестрой тети Петуньи), он был вынужден называть ее «тетей» всю свою жизнь. Тетя Мардж жила в деревне, в доме с большим садом, где она разводила бульдогов. Она нечасто останавливалась на Тисовой улице, потому что не могла вынести мысли о том, чтобы оставить своих драгоценных собак, но каждый ее визит ужасно ярко отпечатался в памяти Гарри.
На пятом дне рождения Дадли тетя Мардж ударила Гарри по голеням своей тростью, чтобы он не победил Дадли в музыкальных статуэтках. Несколько лет спустя она появилась на Рождество с компьютерным роботом для Дадли и коробкой собачьих бисквитов для Гарри. Во время ее последнего визита, за год до того, как Гарри поступил в Хогвартс, Гарри случайно наступил на хвост ее любимой собаки. Потрошитель преследовал Гарри в саду и на дереве, а тетя Мардж отказывалась отозвать его до полуночи. Воспоминание об этом инциденте все еще вызывало слезы смеха на глазах Дадли.
«Мардж пробудет здесь неделю», — прорычал дядя Вернон, — «и раз уж мы заговорили об этом», — он угрожающе указал толстым пальцем на Гарри, — «нам нужно прояснить несколько вещей, прежде чем я пойду и заберу ее».
Дадли ухмыльнулся и отвел взгляд от телевизора. Наблюдение за тем, как дядя Вернон издевается над Гарри, было любимым развлечением Дадли.
«Во-первых, — проворчал дядя Вернон, — ты будешь вести себя вежливо, когда будешь разговаривать с Мардж».
«Ладно», — с горечью сказал Гарри, — «если она так делает, когда разговаривает со мной».
«Во-вторых», — сказал дядя Вернон, делая вид, что не слышит ответа Гарри, — «поскольку Мардж ничего не знает о твоей ненормальности, я не хочу никаких — никаких забавных вещей, пока она здесь. Ты веди себя хорошо, понял?»
«Если она это сделает, я сделаю это», — процедил Гарри сквозь стиснутые зубы.
«И в-третьих», — сказал дядя Вернон, его злые маленькие глазки теперь превратились в щелочки на его большом пурпурном лице, — «мы сказали Мардж, что ты посещаешь Центр безопасности Святого Брута для неизлечимо преступных мальчиков».
«Что?» — закричал Гарри.
«И ты будешь придерживаться этой истории, мальчик, или будут проблемы», — выплюнул дядя Вернон.
Гарри сидел там, белый и разъяренный, уставившись на дядю Вернона, едва в состоянии поверить в это. Тетя Мардж приезжает с недельным визитом — это был худший подарок на день рождения, который когда-либо дарили ему Дурсли, включая ту пару старых носков дяди Вернона.
«Ну, Петуния», — сказал дядя Вернон, тяжело поднимаясь на ноги, «тогда я пойду на станцию. Хочешь, поедем с нами, Даддерс?»
«Нет», — сказал Дадли, чье внимание снова вернулось к телевизору после того, как дядя Вернон закончил угрожать Гарри.
«Дадди должен стать умным для своей тети», — сказала тетя Петуния, приглаживая густыеДядя Вернон похлопал Дадли по его толстому плечу. светлые волосы Дадли. «Мама купила ему чудесный новый галстук-бабочку».
Дядя Вернон похлопал Дадли по его толстому плечу.
«Тогда увидимся через некоторое время», — сказал он и вышел из кухни.
Гарри, сидевший в каком-то ужасающем трансе, внезапно осознал это. Бросив тост, он быстро встал и последовал за дядей Верноном к входной двери.
Дядя Вернон надевал свою автомобильную куртку.
«Я тебя не возьму», — прорычал он, обернувшись и увидев, что Гарри наблюдает за ним.
«Как будто я хотел пойти», — холодно сказал Гарри. «Я хочу спросить тебя кое о чем».
Дядя Вернон подозрительно посмотрел на него.
«Ученикам третьего курса в Хоге — в моей школе — иногда разрешается посещать деревню», — сказал Гарри.
«Ну и что?» — резко спросил дядя Вернон, снимая ключи от машины с крючка рядом с дверью.
«Мне нужно, чтобы вы подписали форму разрешения», — поспешно сказал Гарри.
«И почему я должен это делать?» — усмехнулся дядя Вернон.
«Ну», сказал Гарри, тщательно подбирая слова, «это будет тяжелая работа, притворяться перед тетей Мардж, что я хожу в этот Святой Как-его-там...»
«Центр безопасности Святого Брута для неизлечимых преступников среди мальчиков!» — заорал дядя Вернон, и Гарри с удовольствием услышал в его голосе явную нотку паники.
«Именно так», — сказал Гарри, спокойно глядя в большое, багровое лицо дяди Вернона. «Много чего надо запомнить. Мне ведь придется сделать так, чтобы это звучало убедительно, не так ли? А если я случайно что-то проговорю?»
“Из тебя сейчас всю дурь вышибут, да?” - взревел дядя Вернон, надвигаясь на Гарри с поднятым кулаком. Но Гарри стоял на своем.
«Даже если я выбью из себя всю дурь, тетя Мардж не забудет, что я мог ей рассказать», — мрачно сказал он.
Дядя Вернон остановился, его кулак все еще был поднят, а лицо покрылось уродливой краснотой.
«Но если ты подпишешь мое разрешение», — быстро продолжил Гарри, — «клянусь, я запомню, в какую школу мне следует ходить, и буду вести себя как придурок — как будто я нормальный и все такое».
Гарри видел, что дядя Вернон обдумывает это, даже несмотря на то, что его зубы были оскалены, а на виске пульсировала вена.
«Ладно», — наконец рявкнул он. «Я буду внимательно следить за твоим поведением во время визита Мардж. Если в конце концов ты будешь ходить по струнке и придерживаться истории, я подпишу твою чертову форму».
Он развернулся, распахнул входную дверь и хлопнул ею так сильно, что одно из маленьких стекол наверху выпало.
Гарри не вернулся на кухню. Он вернулся наверх в свою спальню. Если он собирался вести себя как настоящий маггл, ему лучше начать сейчас. Медленно и печально он собрал все свои подарки и открытки на день рождения и спрятал их под шатающейся половицей вместе с домашним заданием. Затем он пошел к клетке Хедвиг. Эррол, казалось, пришел в себя; он и Хедвиг оба спали, спрятав головы под крыльями. Гарри вздохнул, затем ткнул их обоих, чтобы разбудить.
«Хедвиг, — мрачно сказал он, — тебе придется уехать на неделю. Иди с Эрролом. Рон присмотрит за тобой. Я напишу ему записку с объяснениями. И не смотри на меня так, — большие янтарные глаза Хедвиг были полны упрека, — это не моя вина. Это единственный способ, которым мне разрешат посетить Хогсмид с Роном и Гермионой».
Десять минут спустя Эррол и Хедвиг (у которой к ноге была привязана записка Рону) вылетели из окна и скрылись из виду. Гарри, теперь уже совершенно несчастный, убрал пустую клетку в шкаф.
Но Гарри не пришлось долго размышлять. Не прошло и минуты, как тетя Петуния закричала наверху, призывая Гарри спуститься и приготовиться встретить гостью.
«Сделай что-нибудь со своими волосами!» — рявкнула тетя Петуния, когда он вошел в холл.
Гарри не видел смысла пытаться заставить свои волосы лежать ровно. Тетя Мардж любила его критиковать, поэтому чем неопрятнее он выглядел, тем счастливее она была.
Вскоре снаружи послышался хруст гравия, когда машина дяди Вернона въехала на подъездную дорожку, затем лязг дверец и шаги по садовой дорожке.
«Открой дверь!» — прошипела тетя Петуния Гарри.
С чувством великой тоски в животе Гарри распахнул дверь.
На пороге стояла тетя Мардж. Она была очень похожа на дядю Вернона: крупная, мускулистая, с багровым лицом, у нее даже были усы, хотя и не такие густые, как у него. В одной руке она держала огромный чемодан, а под другой был засунут старый и злобный бульдог.
«Где мой Даддерс?» — взревела тетя Мардж. «Где мой Неффи-пу?»
Дадли ковылял по коридору, его светлые волосы были приклеены к его толстой голове, галстук-бабочка едва виднелся под его многочисленными подбородками. Тетя Мардж сунула чемодан в живот Гарри, выбив из него дух, схватила Дадли в крепкое объятие одной рукой и поцеловала его в щеку.
Гарри прекрасно знал, что Дадли терпел объятия тети Мардж только потому, что ему за это хорошо платили, и, конечно же, когда они отстранились, Дадли сжимал в своем толстом кулаке хрустящую двадцатифунтовую купюру.
«Петунья!» — крикнула тетя Мардж, проходя мимо Гарри, словно он был вешалкой для шляп. Тетя Мардж и тетя Петуния поцеловались, или, скорее, тетя Мардж стукнулась своей большой челюстью о костлявую скулу тети Петунии.
Вошел дядя Вернон, весело улыбаясь и закрывая за собой дверь.
«Чай, Мардж?» — сказал он. «А что возьмет Потрошитель?»
«Потрошитель может выпить чаю из моей чашки», — сказала тетя Мардж, когда они все гурьбой отправились на кухню, оставив Гарри одного в коридоре с чемоданом. Но Гарри не жаловался; его устраивал любой предлог, чтобы не быть с тетей Мардж, поэтому он начал тащить чемодан наверх, в гостевую спальню, тратя на это столько времени, сколько мог.
К тому времени, как он вернулся на кухню, тетя Мардж уже была снабжена чаем и фруктовым пирогом, а Риппер шумно лакал в углу. Гарри увидел, как тетя Петуния слегка поморщилась, когда капли чая и слюни упали на ее чистый пол. Тетя Петуния ненавидела животных.
«Кто присматривает за другими собаками, Мардж?» — спросил дядя Вернон.
«О, у меня ими управляет полковник Фабстер», — прогремела тетя Мардж. «Он сейчас на пенсии, хорошо, что у него есть чем заняться. Но я не могла оставить бедного старого Риппера. Он тоскует, если находится вдали от меня».
Риппер снова зарычал, когда Гарри сел. Это впервые привлекло внимание тети Мардж к Гарри.
«Ну и что!» — рявкнула она. «Ты все еще здесь?»
«Да», — сказал Гарри.
«Не смей говорить «да» таким неблагодарным тоном», — прорычала тетя Мардж. «Это чертовски хорошо, что Вернон и Петуния оставили тебя. Я бы так не сделала. Ты бы отправился прямиком в приют, если бы тебя подбросили к моему порогу».
Гарри распирало желание сказать, что он предпочел бы жить в приюте, чем у Дурслей, но мысль о форме Хогсмида остановила его. Он заставил себя болезненно улыбнуться.
«Не смей мне ухмыляться!» — прогремела тетя Мардж. «Я вижу, что ты не стал лучше с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Я надеялась, что школа привьет тебе манеры». Она сделала большой глоток чая, вытерла усы и сказала: «Куда ты его снова посылаешь, Вернон?»
«Святой Брут», — быстро сказал дядя Вернон. «Это первоклассное учреждение для безнадежных случаев».
- Понятно, - сказала тетя Мардж. - В школе Святого Брута используют розги, мальчик? - рявкнула она через стол.
«Э-э…»
Дядя Вернон коротко кивнул за спиной тети Мардж.
«Да», — сказал Гарри. Затем, чувствуя, что он должен сделать это правильно, он добавил: «Все время».
«Отлично», — сказала тетя Мардж. «Я не потерплю этой сентиментальной, невыразительной чепухи о том, что не надо бить тех, кто этого заслуживает. Хорошая взбучка нужна в девяносто девяти случаях из ста. Тебя часто били?»
«О, да», — сказал Гарри, «много раз».
Тетя Мардж прищурилась.
«Мне все равно не нравится твой тон, мальчик», — сказала она. «Если ты можешь говорить о своих побоях так небрежно, они явно не бьют тебя достаточно сильно. Петуния, я бы написала на твоем месте. Дай ясно понять, что ты одобряешь применение крайней силы в случае этого мальчика».
Возможно, дядя Вернон беспокоился, что Гарри может забыть об их сделке; в любом случае, он резко сменил тему.
"Слышала новости сегодня утром, Мардж? Что насчет того сбежавшего заключенного, а?"
Когда тетя Мардж начала обживаться, Гарри поймал себя на мысли, что почти с тоской думает о жизни в номере четыре без нее. Дядя Вернон и тетя Петуния обычно поощряли Гарри не путаться у них под ногами, что Гарри был только рад делать. Тетя Мардж, с другой стороны, хотела, чтобы Гарри все время был у нее на виду, чтобы она могла выкрикивать предложения по его улучшению. Она наслаждалась сравнением Гарри с Дадли и получала огромное удовольствие, покупая Дадли дорогие подарки, одновременно с этим бросая на Гарри сердитый взгляд, словно подстрекая его спросить, почему у него тоже нет подарка. Она также продолжала бросать темные намеки на то, что сделало Гарри таким неудовлетворительным человеком.
«Ты не должен винить себя за то, каким стал мальчик, Вернон», — сказала она за обедом на третий день. «Если внутри что-то гнилое, с этим ничего не поделаешь».
Гарри пытался сосредоточиться на еде, но его руки тряслись, а лицо начинало гореть от гнева. Помни форму, сказал он себе. Подумай о Хогсмиде. Ничего не говори. Не вставай —
Тетя Мардж потянулась за бокалом вина.
«Это одно из основных правил разведения», — сказала она. «Вы видите это все время с собаками. Если что-то не так с сукой, то что-то не так будет и со щенком...»
В этот момент бокал, который держала тетя Мардж, взорвался у нее в руке. Осколки стекла разлетелись во все стороны, а тетя Мардж зашипела и заморгала, ее большое румяное лицо закапало.
«Мардж!» — взвизгнула тетя Петуния. «Мардж, с тобой все в порядке?»
«Не волнуйся», — проворчала тетя Мардж, вытирая лицо салфеткой. «Наверное, слишком сильно сжала. То же самое сделала на днях у полковника Фабстера. Не стоит суетиться, Петуния, у меня очень крепкая хватка...»
Но тетя Петуния и дядя Вернон подозрительно смотрели на Гарри, поэтому он решил, что лучше пропустит десерт и как можно скорее уйдет из-за стола.
Снаружи, в зале, он прислонился к стене, глубоко дыша. Прошло много времени с тех пор, как он терял контроль и заставлял что-то взрываться. Он не мог позволить этому случиться снова. Форма Хогсмида была не единственным, что было поставлено на карту — если он продолжит в том же духе, у него будут проблемы с Министерством магии.
Гарри все еще был несовершеннолетним волшебником, и ему было запрещено магическим законом колдовать вне школы. Его послужной список тоже был не совсем чистым. Еще прошлым летом он получил официальное предупреждение, в котором было ясно сказано, что если Министерство пронюхает о еще каком-нибудь волшебстве на Прайвет Драйв, Гарри будет исключен из Хогвартса.
Он услышал, как Дурсли вышли из-за стола, и поспешил наверх, чтобы не мешать им.
Гарри пережил следующие три дня, заставляя себя думать о своей книге «Сделай сам» по уходу за метлой всякий раз, когда тетя Мардж начинала его терзать. Это сработало довольно хорошо, хотя, казалось, придало ему стеклянный вид, потому что тетя Мардж начала высказывать мнение, что он умственно отсталый.
Наконец, наконец-то, настал последний вечер пребывания Мардж. Тетя Петуния приготовила изысканный ужин, а дядя Вернон откупорил несколько бутылок вина. Они съели весь суп и лосося, ни разу не упомянув о недостатках Гарри; во время лимонного пирога с безе дядя Вернон утомил их всех долгим разговором о Grunnings, своей компании по производству дрелей; затем тетя Петуния сварила кофе, а дядя Вернон принес бутылку бренди.
«Могу ли я соблазнить тебя, Мардж?»
Тетя Мардж уже выпила довольно много вина. Ее огромное лицо было очень красным.
«Тогда только немного», — усмехнулась она. «Немного больше этого... и еще немного... вот и все».
Дадли ел свой четвертый кусок пирога. Тетя Петуния потягивала кофе, оттопырив мизинец. Гарри очень хотел исчезнуть в своей спальне, но он встретился со злыми глазками дяди Вернона и понял, что ему придется переждать.
«Ааа», — сказала тетя Мардж, облизывая губы и ставя пустой бокал из-под бренди обратно. «Превосходная еда, Петуния. Обычно это просто жареный ужин для меня вечером, с двенадцатью собаками, за которыми нужно присматривать...» Она обильно рыгнула и похлопала свой большой твидовый живот. «Простите меня. Но мне нравится видеть здорового мальчика», — продолжила она, подмигивая Дадли. «Ты будешь настоящим мужчиной, Даддерс, как твой отец. Да, я выпью еще немного бренди, Вернон...»
«Вот, вот этот —»
Она дернула головой в сторону Гарри, который почувствовал, как его желудок сжался. Справочник, быстро подумал он.
- У этого типа злобный, низкорослый вид. Такое бывает с собаками. В прошлом году полковник Фабстер утопил одну из них. Это была маленькая крыса. Слабая. Недокормленная.”
Гарри пытался вспомнить двенадцатую страницу своей книги: «Заклинание для исцеления нежелающих изменять».
«Все сводится к крови, как я говорила на днях. Дурная кровь выйдет. Я ничего не имею против твоей семьи, Петуния», — она похлопала костлявую руку тети Петунии своей лопатообразной рукой, — «но твоя сестра была плохим яйцом. Они появляются в лучших семьях. Потом она сбежала с бродягой, и вот результат прямо перед нами».
Гарри уставился в свою тарелку, в ушах у него звенело. «Крепко держи свою метлу за хвост», — подумал он. Но не мог вспомнить, что было дальше. Голос тети Мардж, казалось, вдалбливался в него, как одна из дрелей дяди Вернона.
«Этот Поттер, — громко сказала тетя Мардж, схватив бутылку бренди и выплеснув еще немного в свой стакан и на скатерть, — ты никогда не рассказывал мне, что он сделал?»
Дядя Вернон и тетя Петуния выглядели крайне напряженными. Дадли даже оторвался от пирога, чтобы посмотреть на родителей.
«Он — не работал», — сказал дядя Вернон, мельком взглянув на Гарри. «Безработный».
«Как я и ожидала!» — сказала тетя Мардж, сделав большой глоток бренди и вытирая подбородок рукавом. «Никудышный, ни на что не годный, ленивый попрошайка, который…»
«Он таким не был», — внезапно сказал Гарри. За столом стало очень тихо. Гарри весь дрожал. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким злым.
«БОЛЬШЕ БРЕНДИ!» — заорал дядя Вернон, который сильно побледнел. Он вылил содержимое бутылки в стакан тети Мардж. «Ты, мальчик», — прорычал он Гарри. «Иди спать, иди...»
«Нет, Вернон», — икнула тетя Мардж, подняв руку и устремив на Гарри свой крошечный налитый кровью взгляд. «Давай, мальчик, давай. Гордишься своими родителями, да? Они едут и погибают в автокатастрофе (пьяные, я полагаю) —»
«Они не погибли в автокатастрофе!» — сказал Гарри, вскочив на ноги.
- Они погибли в автокатастрофе, ты, мерзкий маленький лжец, и оставили тебя обузой для своих порядочных, трудолюбивых родственников! - закричала тетя Мардж, раздуваясь от ярости. — Ты наглый, неблагодарный маленький...
Но тетя Мардж внезапно замолчала. На мгновение показалось, что у нее не осталось слов. Казалось, она распухла от невыразимого гнева — но опухание не прекратилось. Ее большое красное лицо начало расширяться, крошечные глазки выпячивались, а рот был слишком туго растянут для речи — в следующую секунду несколько пуговиц просто оторвались от ее твидового пиджака и отскочили от стен — она раздувалась, как чудовищный воздушный шар, ее живот вырывался из твидового пояса, каждый из ее пальцев раздувался, как салями —
«МАРДЖ!» — закричали дядя Вернон и тетя Петуния одновременно, когда все тело тети Мардж начало подниматься со стула к потолку. Теперь она была полностью круглой, как огромный спасательный круг с глазами свиньи, а ее руки и ноги странно торчали, когда она поднималась в воздух, издавая апоплексические хлопающие звуки. Риппер влетел в комнату, лая как безумный.
«НЕЕЕЕЕЕТ!»
Гарри выскочил из столовой, прежде чем кто-либо успел его остановить, и направился к шкафу под лестницей. Дверь шкафа волшебным образом распахнулась, когда он до нее добрался. За считанные секунды он дотащил свой чемодан до входной двери. Он взбежал наверх и бросился под кровать, выдернув свободную половицу, и схватил наволочку, полную его книг и подарков на день рождения. Он вывернулся, схватил пустую клетку Хедвиг и бросился вниз к своему чемодану, как раз в тот момент, когда дядя Вернон выскочил из столовой, его штанина была в кровавых лохмотьях.
«ВЕРНИСЬ СЮДА!» — заорал он. «ВЕРНИСЬ И ПОСТАВЬ ЕЕ НА ПРАВИЛЬНОЕ МЕСТО!»
Но Гарри охватила безрассудная ярость. Он пинком открыл сундук, вытащил палочку и направил ее на дядю Вернона.
«Она заслужила это», — сказал Гарри, дыша очень быстро. «Она заслужила то, что получила. Держись от меня подальше».
Он нащупал за спиной щеколду на двери.
«Я ухожу», — сказал Гарри. «С меня хватит».
А в следующее мгновение он уже был на темной, тихой улице, таща за собой тяжелый сундук и держа под мышкой клетку Хедвиги.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
*-РЫЦАРСКИЙ АВТОБУС-*

Гарри был в нескольких улицах от этого места, прежде чем он рухнул на низкую стену в Магнолия-Кресент, задыхаясь от усилий, которые он прилагал, чтобы тащить свой сундук. Он сидел совершенно неподвижно, гнев все еще бушевал в нем, прислушиваясь к неистовому биению своего сердца.
Но после десяти минут в одиночестве на темной улице его охватила новая эмоция: паника. Как бы он ни смотрел, он никогда не был в худшем положении. Он оказался в затруднительном положении, совершенно один, в темном мире маглов, и ему совершенно некуда было идти. И хуже всего было то, что он только что совершил серьезное волшебство, а это означало, что его почти наверняка исключат из Хогвартса. Он так грубо нарушил Указ об ограничении волшебства несовершеннолетних, что удивился, как представители Министерства магии не набросились на него прямо там, где он сидел.
Гарри вздрогнул и оглядел Магнолию-Кресент. Что с ним будет? Его арестуют или просто выгонят из волшебного мира? Он подумал о Роне и Гермионе, и его сердце сжалось еще сильнее. Гарри был уверен, что, преступник он или нет, Рон и Гермиона захотят ему сейчас помочь, но они оба были за границей, а с исчезновением Хедвиг у него не было возможности связаться с ними.
У него также не было никаких маггловских денег. В мешочке с деньгами на дне его сундука лежало немного магического золота, но остальное состояние, оставленное ему родителями, хранилось в сейфе волшебного банка Гринготтс в Лондоне. Он никогда не сможет дотащить свой сундук до самого Лондона. Если только...
Он посмотрел на свою палочку, которую все еще сжимал в руке. Если его уже исключили (его сердце теперь колотилось мучительно быстро), немного больше магии не повредит. У него был плащ-невидимка, унаследованный от отца — что, если он заколдует сундук, сделав его легким как перышко, привяжет его к метле, накроется плащом и полетит в Лондон? Тогда он сможет достать оставшиеся деньги из своего хранилища и... начать жизнь изгоя. Это была ужасная перспектива, но он не мог вечно сидеть на этой стене, иначе ему пришлось бы объяснять полиции маглов, почему он оказался среди ночи с сундуком, полным книг заклинаний, и метлой.
Гарри снова открыл сундук и отодвинул содержимое в сторону, ища мантию-невидимку, но прежде чем он ее нашел, он внезапно выпрямился и еще раз огляделся.
Странное покалывание на затылке заставило Гарри почувствовать, что за ним наблюдают, но улица казалась пустынной, и ни в одном из больших квадратных домов не горел свет.
Он снова наклонился над своим сундуком, но почти сразу же снова встал, сжав в руке палочку. Он скорее почувствовал, чем услышал: кто-то или что-то стояло в узкой щели между гаражом и забором позади него. Гарри прищурился на черный переулок. Если бы только он двинулся, он бы понял, была ли это просто бродячая кошка или — что-то еще.
«Люмос», — пробормотал Гарри, и на конце его палочки появился свет, почти ослепивший его. Он поднял ее высоко над головой, и каменные стены дома номер два внезапно заискрились; дверь гаража заблестела, и между ними Гарри отчетливо увидел громадные очертания чего-то очень большого, с широко открытыми, сверкающими глазами.
Гарри отступил назад. Его ноги ударились о ствол, и он споткнулся. Его палочка вылетела из его руки, когда он выбросил руку, чтобы смягчить падение, и он приземлился, жестко, в канаву —
Раздался оглушительный БАХ, и Гарри вскинул руки, чтобы защитить глаза от внезапного ослепительного света —
С криком он откатился на тротуар, как раз вовремя. Секунду спустя гигантская пара колес и фар с визгом остановилась именно там, где только что лежал Гарри. Они принадлежали, как Гарри увидел, подняв голову, трехэтажному, яростно-фиолетовому автобусу, который появился из воздуха. Золотые буквы на лобовом стекле гласили «Рыцарский автобус».
На долю секунды Гарри подумал, что он не сбился с ног из-за падения. Затем из автобуса выскочил кондуктор в фиолетовой форме и начал громко говорить в ночь.
«Добро пожаловать в Автобус «Ночной рыцарь», экстренный транспорт для застрявших ведьм или волшебников. Просто вытяните руку с палочкой, заходите в автобус, и мы отвезем вас куда угодно. Меня зовут Стэн Шанпайк, и сегодня вечером я буду вашим проводником —»
Проводник резко остановился. Он только что заметил Гарри, который все еще сидел на земле. Гарри снова схватил палочку и вскочил на ноги. Вблизи он увидел, что Стэн Шанпайк был всего на несколько лет старше его, восемнадцать или девятнадцать, самое большее, с большими, торчащими ушами и довольно большим количеством прыщей.
«Что ты там делал?» — спросил Стэн, отбросив свой профессиональный тон.
«Упал», — сказал Гарри.
«Чу, в кого ты влюблен?» Стэн усмехнулся.
«Я не специально», — раздраженно сказал Гарри. Одно из колен его джинсов было порвано, а рука, которую он выбросил, чтобы остановить падение, кровоточила. Он внезапно вспомнил, почему упал, и быстро обернулся, чтобы посмотреть на переулок между гаражом и забором. Фары «Ночного рыцаря» заливали его светом, и он был пуст.
«Чу, на что ты смотришь?» — спросил Стэн.
«Там было что-то большое черное», — сказал Гарри, неуверенно указывая в щель. «Похожее на собаку... но массивное...»
Он оглянулся на Стэна, чей рот был слегка приоткрыт. С чувством беспокойства Гарри увидел, как глаза Стэна переместились на шрам на лбу Гарри.
«Что это у тебя на голове?» — резко спросил Стэн.
«Ничего», — быстро сказал Гарри, приглаживая волосы над шрамом. Если Министерство магии искало его, он не хотел облегчать им задачу.
«Как тебя зовут?» — настаивал Стэн.
«Невилл Лонгботтом», — сказал Гарри, произнося первое имя, которое пришло ему в голову. «Так — так этот автобус», — быстро продолжал он, надеясь отвлечь Стэна, — «ты сказал, он идет куда угодно?»
«Да», — быстро сказал Гарри. «Слушай, а сколько будет стоить добраться до Лондона?»
«Одиннадцать сиклей», — сказал Стэн, — «но за четырнадцать вы получите шоколад, а за пятнадцать — бутылку с водой и щетку для зубов любого цвета по вашему выбору».
Гарри снова порылся в своем багажнике, вытащил свой денежный мешок и сунул немного серебра в руку Стэна. Затем они со Стэном подняли его багажник с клеткой Хедвиг наверху по ступенькам автобуса.
Сидений не было; вместо этого полдюжины латунных кроватей стояли у занавешенных окон. Свечи горели в кронштейнах у каждой кровати, освещая деревянные панели стен. Маленький волшебник в ночном колпаке в задней части автобуса пробормотал: «Спасибо, не сейчас, я мариную слизней» и перевернулся во сне.
«Это тебе», — прошептал Стэн, запихивая чемодан Гарри под кровать прямо за водителем, сидевшим в кресле перед рулем. «Это наш водитель Эрни Пранг. Это Невилл Лонгботтом, Эрн».
Эрни Пранг, пожилой волшебник в очках с очень толстыми стеклами, кивнул Гарри, который снова нервно пригладил челку и сел на кровать.
«Уведи его, Эрн», — сказал Стэн, садясь на стул рядом с Эрни.
Раздался еще один оглушительный БАМ, и в следующий момент Гарри обнаружил себя лежащим на кровати, отброшенным назад скоростью автобуса «Ночной рыцарь». Поднявшись, Гарри уставился в темное окно и увидел, что теперь они катятся по совершенно другой улице. Стэн с большим удовольствием наблюдал за ошеломленным лицом Гарри.
«Вот где мы были до того, как вы нас остановили», — сказал он. «Где мы, Эрн? Где-то в Уэльсе?»
«Ар», сказал Эрни.
«Почему маглы не слышат автобус?» — спросил Гарри.
«Они!» — презрительно сказал Стэн. «Они не слушают как следует, да? И не смотрят как следует. Никогда ничего не замечают, они не замечают».
«Лучше разбуди мадам Марш, Стэн», — сказал Эрн. «Мы будем в Абергавенни через минуту».
Стэн прошел мимо кровати Гарри и скрылся на узкой деревянной лестнице. Гарри все еще смотрел в окно, чувствуя себя все более нервным. Эрни, похоже, так и не освоил управление рулем. Автобус «Ночной рыцарь» продолжал подниматься по тротуару, но ни во что не врезался; ряды фонарных столбов, почтовых ящиков и мусорных баков отскакивали с его пути, когда он приближался, и возвращались на место, когда он проезжал.
Стэн спустился вниз в сопровождении слегка зеленоватой ведьмы, закутанной в дорожный плащ.
«Вот и все, мадам Марш», — радостно сказал Стэн, когда Эрн нажал на тормоз, и кровати скользнули примерно на фут к передней части автобуса. Мадам Марш прижала к губам носовой платок и пошатнулась вниз по ступенькам. Стэн выбросил ее сумку вслед за ней и захлопнул двери; раздался еще один громкий БАМ, и они помчались по узкой проселочной дороге, расталкивая деревья по пути.
Гарри не смог бы уснуть, даже если бы он ехал в автобусе, который не тарахтел бы так громко и не прыгал бы через сотню миль за раз. Его желудок скрутило, когда он снова погрузился в размышления о том, что с ним будет, и удалось ли Дурслям уже снять тетю Мардж с потолка.
Стэн развернул экземпляр «Ежедневного пророка» и теперь читал, зажав язык между зубами. Большая фотография мужчины с впалым лицом и длинными спутанными волосами медленно моргнула Гарри с первой страницы. Он выглядел странно знакомым.
«Этот человек!» — сказал Гарри, на мгновение забыв о своих проблемах. «Он был в маггловских новостях!»
Стэн открыл первую страницу и усмехнулся.
«Сириус Блэк», — сказал он, кивнув. «Конечно, он был в маггловских новостях, Невилл, где ты был?»
Он снисходительно усмехнулся, увидев непонимающее выражение лица Гарри, вынул первую страницу и протянул ее Гарри.

ЧЕРНЫЕ ВСЕ ЕЩЕ НА СВОБОДЕ
Министерство магии подтвердило сегодня, что Сириус Блэк, возможно, самый печально известный заключенный, когда-либо содержавшийся в крепости Азкабан, все еще избегает поимки.
«Мы делаем все возможное, чтобы вернуть Блэка», — заявил сегодня утром министр магии Корнелиус Фадж, — «и просим магическое сообщество сохранять спокойствие».
Фадж подвергся критике со стороны некоторых членов Международной федерации магов за то, что он сообщил премьер-министру маглов о кризисе.
«Ну, правда, мне пришлось, разве ты не знаешь», — сказал раздраженный Фадж. «Блэк — сумасшедший. Он опасен для любого, кто перейдет ему дорогу, будь то магия или маггл. У меня есть заверение премьер-министра, что он никому не скажет ни слова об истинной личности Блэка. И давайте посмотрим правде в глаза — кто ему поверит, если он это сделает?»
Хотя магглам сообщили, что у Блэка есть пистолет (разновидность металлической палочки, которую маглы используют, чтобы убивать друг друга), магическое сообщество живет в страхе перед резней, подобной той, что произошла двенадцать лет назад, когда Блэк убил тринадцать человек одним проклятием.

Гарри посмотрел в затененные глаза Сириуса Блэка, единственную часть впалого лица, которая казалась живой. Гарри никогда не встречал вампира, но видел их фотографии на занятиях по защите от темных искусств, и Блэк, с его восково-белой кожей, выглядел точь-в-точь как один из них.
«Страшно выглядящий палец, да?» — спросил Стэн, наблюдавший за чтением Гарри.
«Он убил тринадцать человек», — сказал Гарри, возвращая страницу Стэну, — «одним проклятием?»
«Да», — сказал Стэн, — «при свидетелях и всё такое. Средь бела дня. Это вызвало массу проблем, не так ли, Эрн?»
«Ар», — мрачно сказал Эрн.
Стэн повернулся в кресле, положив руки на спинку, чтобы лучше видеть Гарри.
«Блэк был большим сторонником You-Know-’Oo», — сказал он.
«Что, Волан-де-Морт?» — не задумываясь, спросил Гарри.
Даже прыщи у Стэна побелели; Эрн так резко дернул руль, что целой ферме пришлось отскочить в сторону, чтобы избежать столкновения с автобусом.
“Ты слез со своего дерева?” взвизгнул Стэн. “Чу сай" - это такое название?”
«Извините», — поспешно сказал Гарри. «Извините, я — я забыл —»
«Забыл!» — слабо сказал Стэн. «Блин, мое сердце так быстро колотится...»
«Так значит, Блэк был сторонником Сами-Знаете-Кого?» — виновато спросил Гарри.
«Да», — сказал Стэн, все еще потирая грудь. «Да, это так. Очень близко к Ты-Знаешь-'У, говорят. В общем, когда маленький 'Арри Поттер одолел Ты-Знаешь-'У —»
Гарри снова нервно пригладил челку.
— ...Всех сторонников Сами-Знаете-Кто выследили, не так ли, Эрн? Большинство из них знали, что все кончено, когда Сами-Знаете-Кто не стало, и они молчали. Но не Сириус Блэк. Я слышал, он думал, что станет вторым по старшинству, как только Сами-Знаете-Кто придет к власти.
"Итак, они загнали Блэка в угол посреди улицы, полной магглов, и Блэк вытащил свою волшебную палочку и разнес половину лиц в клочья, и волшебник получил ее, а также еще дюжину магглов, которые встали у него на пути. Это ужасно, не так ли? И знаете, что Блэк сделал дальше?" Продолжил Стэн драматическим шепотом.
«Что?» — спросил Гарри.
«Он смеялся», — сказал Стэн. «Он просто стоял и смеялся. А когда прибыло подкрепление из Министерства магии, он молчал с ними, как будто ничего не произошло, продолжая смеяться». «Потому что он сумасшедший, да, Эрн? Он сумасшедший?»
«Если его не было, когда он отправился в Азкабан, то он будет там сейчас», — сказал Эрн своим медленным голосом. «Я бы взорвал себя, прежде чем ступить на это место. Так ему и надо, заметьте... после того, что он сделал...»
«Взрыв газа», — проворчал Эрни.
“И теперь он на свободе”, - сказал Стэн, снова изучая газетную фотографию изможденного лица Блэка. “Никогда раньше не совершал побегов из Азкабана, Эрн? Ума не приложу, как он это сделал. Пугает, да? Имей в виду, я не думаю, что у тебя есть шансы выстоять против охранников Азкабана, а, Эрн?”
Эрни внезапно вздрогнул.
"Говори о чем-нибудь еще, Стэн, он славный парень. От этих охранников Азкабана у меня мурашки по коже".
Стэн неохотно убрал газету, а Гарри прислонился к окну «Ночного рыцаря», чувствуя себя хуже, чем когда-либо. Он не мог не представить, что Стэн мог бы рассказать своим пассажирам через несколько ночей.
- Ты слышал об этом Гарри Поттере? Его тётя взорвалась! Мы видели его в автобусе «Ночной рыцарь», не так ли, Эрн? Он пытался сбежать...
Он, Гарри, нарушил закон волшебников, как и Сириус Блэк. Было ли раздувание тети Мардж достаточно плохим, чтобы отправить его в Азкабан? Гарри ничего не знал о тюрьме волшебников, хотя все, кого он когда-либо слышал, говорили о ней тем же испуганным тоном. Хагрид, лесничий Хогвартса, провел там два месяца только в прошлом году. Гарри не скоро забудет выражение ужаса на лице Хагрида, когда ему сказали, куда он отправляется, а Хагрид был одним из самых храбрых людей, которых знал Гарри.
Автобус «Ночной рыцарь» катился сквозь темноту, разбрасывая кусты и мусорные корзины, телефонные будки и деревья, а Гарри лежал, беспокойный и несчастный, на своей перине. Через некоторое время Стэн вспомнил, что Гарри заплатил за горячий шоколад, но вылил его на подушку Гарри, когда автобус резко двинулся из Англси в Абердин. Один за другим волшебники и ведьмы в халатах и ;;тапочках спускались с верхних этажей, чтобы выйти из автобуса. Все они выглядели очень довольными поездкой.
Наконец Гарри остался единственным пассажиром.
«Тогда, Невилл», — сказал Стэн, хлопнув в ладоши, — «где ты в Лондоне?»
«Косой переулок», — сказал Гарри.
«Ладно», — сказал Стэн. «Тогда старый крепкий...»
Бах!
Они проносились по Чаринг-Кросс-роуд. Гарри сел и стал смотреть, как здания и скамейки протискиваются с пути автобуса «Ночной рыцарь». Небо становилось немного светлее. Он затаится на пару часов, пойдет в Гринготтс, как только он откроется, а затем отправится — куда, он не знал.
Эрн резко нажал на тормоза, и «Ночной рыцарь» резко остановился перед небольшим и обшарпанным пабом «Дырявый котел», за которым находился волшебный вход в Косой переулок.
«Спасибо», — сказал Гарри Эрну.
Он спрыгнул со ступенек и помог Стэну опустить его сундук и клетку Хедвиг на тротуар.
«Ну, — сказал Гарри. — Тогда пока!»
Но Стэн не обращал внимания. Все еще стоя в дверях автобуса, он таращился на темный вход в «Дырявый котел».
«Вот ты где, Гарри», — раздался голос.
Прежде чем Гарри успел повернуться, он почувствовал руку на своем плече. В то же время Стэн закричал: «Блин! Эрн, иди сюда! Иди сюда!»
Гарри поднял взгляд на обладателя руки на своем плече и почувствовал, как в его живот обрушился целый каскад льда — он наткнулся прямо на Корнелиуса Фаджа, самого министра магии.
Стэн спрыгнул на тротуар рядом с ними.
«Как вы назвали Невилла, министр?» — взволнованно спросил он.
Фадж, невысокий дородный человек в длинном полосатом плаще, выглядел замерзшим и измученным.
«Невилл?» — повторил он, нахмурившись. «Это Гарри Поттер».
«Я так и знал!» — радостно закричал Стэн. «Эрн! Эрн! Похоже, Невилл — это Эрн! Это Гарри Поттер! Я вижу его шрам!»
«Да», — раздраженно сказал Фадж, — «ну, я очень рад, что «Ночной рыцарь» подобрал Гарри, но теперь нам с ним нужно зайти в «Дырявый котел»...
Фадж усилил давление на плечо Гарри, и Гарри обнаружил, что его ведут внутрь паба. Из двери за стойкой бара появилась сгорбленная фигура с фонарем в руках. Это был Том, сморщенный, беззубый хозяин.
«Вы его поймали, министр!» — сказал Том. «Вы хотите чего-нибудь? Пива? Бренди?»
«Может быть, чайник чая», — сказал Фадж, все еще не отпускавший Гарри.
Позади них послышался громкий скрежет и пыхтение, и появились Стэн и Эрн, неся сундук Гарри и клетку Хедвиг и взволнованно оглядываясь по сторонам.
- Почему ты не хочешь сказать нам, кто ты такой, а, Невилл? - спросил Стэн, лучезарно улыбаясь Гарри, в то время как совиное личико Эрни с интересом выглядывало из-за плеча Стэна.
«И отдельную гостиную, пожалуйста, Том», — многозначительно сказал Фадж.
«Пока», — грустно сказал Гарри Стэну и Эрну, когда Том поманил Фаджа к проходу, ведущему от бара.
«Пока, Невилл!» — крикнул Стэн.
Фадж провел Гарри по узкому проходу за фонарем Тома, а затем в маленькую гостиную. Том щелкнул пальцами, в камине вспыхнул огонь, и он поклонился и вышел из комнаты.
«Садись, Гарри», — сказал Фадж, указывая на стул у огня.
Гарри сел, чувствуя, как мурашки по коже поднимаются по его рукам, несмотря на жар огня. Фадж снял свой полосатый плащ и отбросил его в сторону, затем подтянул брюки своего бутылочно-зеленого костюма и сел напротив Гарри.
«Я Корнелиус Фадж, Гарри. Министр магии».
Гарри, конечно, уже знал это; он уже видел Фаджа однажды, но поскольку в то время он носил мантию-невидимку своего отца, Фадж не должен был этого знать.
«Ну, Гарри», сказал Фадж, наливая чай, «ты нас всех в лужу загнал, я тебе скажу. Сбежал из дома своих тети и дяди! Я уж начал думать... но ты в безопасности, и это главное».
Фадж намазал себе маслом булочку и подвинул тарелку к Гарри.
«Ешь, Гарри, ты выглядишь мертвым на ногах. Ну, а теперь... Тебе будет приятно услышать, что мы разобрались с неудачным взрывом мисс Марджори Дурсль. Двое членов Отряда по Случайному Отменению Магии были отправлены на Прайвет Драйв несколько часов назад. Мисс Дурсль была проколота, и ее память была изменена. Она вообще не помнит инцидента. Так что все, и никакого вреда не было».
Фадж улыбнулся Гарри поверх края чашки, словно дядя, разглядывающий любимого племянника. Гарри, не веря своим ушам, открыл рот, чтобы заговорить, не смог придумать, что сказать, и снова закрыл его.
Гарри прочистил горло.
«Я всегда остаюсь в Хогвартсе на рождественские и пасхальные каникулы, — сказал он, — и я никогда не хочу возвращаться на Прайвет Драйв».
«Ну, ну, я уверен, что ты будешь чувствовать себя по-другому, как только успокоишься», — сказал Фадж обеспокоенным тоном. «Они ведь твоя семья, в конце концов, и я уверен, что вы любите друг друга — э-э — в глубине души».
Гарри не пришло в голову исправить Фаджа. Он все еще ждал, что с ним теперь будет.
«Итак, все, что осталось», — сказал Фадж, намазывая себе вторую лепешку, — «это решить, где ты проведешь последние три недели отпуска. Предлагаю тебе снять комнату здесь, в «Дырявом котле», и…»
«Погодите-ка», — выпалил Гарри. «А как же мое наказание?»
Фадж моргнул.
"Наказание?"
«Я нарушил закон!» — сказал Гарри. «Указ об ограничении волшебства несовершеннолетних!»
«О, мой дорогой мальчик, мы не собираемся наказывать тебя за такую ;;мелочь!» — воскликнул Фадж, нетерпеливо размахивая своей пышкой. «Это был несчастный случай! Мы не отправляем людей в Азкабан только за то, что они взорвали своих тетушек!»
Но это совершенно не вязалось с прошлыми отношениями Гарри с Министерством магии.
«В прошлом году я получил официальное предупреждение только потому, что домовой эльф разбил пудинг в доме моего дяди!» — сказал он Фаджу, нахмурившись. «Министерство магии заявило, что меня исключат из Хогвартса, если там будет еще хоть немного магии!»
Если глаза Гарри не обманывали его, Фадж внезапно стал выглядеть неловко.
«Обстоятельства меняются, Гарри... Мы должны принять во внимание... в нынешней обстановке... Ты же не хочешь, чтобы тебя исключили?»
«Конечно, нет», — сказал Гарри.
«Ну, тогда из-за чего вся эта суета?» — рассмеялся Фадж. «А теперь ешь оладью, Гарри, а я пока пойду посмотрю, есть ли у Тома комната для тебя».
Фадж вышел из гостиной, и Гарри уставился ему вслед. Происходило что-то крайне странное. Зачем Фадж ждал его в «Дырявом котле», если не для того, чтобы наказать за то, что он сделал? И теперь Гарри задумался, наверняка необычно, чтобы сам Министр магии вмешивался в дела несовершеннолетних магов?
Фадж вернулся в сопровождении Тома, хозяина гостиницы.
«Комната одиннадцать свободна, Гарри», — сказал Фадж. «Я думаю, тебе будет очень удобно. Только одно, и я уверен, ты поймешь... Я не хочу, чтобы ты бродил по маггловскому Лондону, ладно? Держись Косого переулка. И ты должен возвращаться сюда до наступления темноты каждую ночь. Конечно, ты поймешь. Том будет присматривать за тобой для меня».
«Хорошо», медленно сказал Гарри, «но почему...?»
«Мы же не хотим снова тебя потерять, правда?» — сказал Фадж с искренним смехом. «Нет, нет... лучше бы мы знали, где ты... Я имею в виду...»
Фадж громко прочистил горло и подобрал свой полосатый плащ.
«Ну, я пойду, дел много, знаешь ли...»
«Тебе уже повезло с Блэком?» — спросил Гарри.
Палец Фаджа соскользнул с серебряных застежек плаща.
«Что это? О, вы слышали — ну, нет, пока нет, но это только вопрос времени. Стражи Азкабана еще ни разу не подводили... и они злее, чем я когда-либо их видел».
Фадж слегка вздрогнул.
«Итак, я скажу до свидания».
Он протянул руку, и, пожимая ее, Гарри внезапно осенила идея.
«Э-э — министр? Могу я вас кое о чем спросить?»
«Конечно», — сказал Фадж с улыбкой.
«Ну, ученикам третьего курса Хогвартса разрешено посещать Хогсмид, но мои тетя и дядя не подписали разрешение. Как думаешь, ты мог бы…?»
Фадж выглядел смущенным.
«Ах», — сказал он. «Нет, нет, мне очень жаль, Гарри, но поскольку я не твой родитель или опекун...»
«Но вы же министр магии», — с нетерпением сказал Гарри. «Если бы вы дали мне разрешение...»
«Нет, извини, Гарри, но правила есть правила», — категорически сказал Фадж. «Возможно, ты сможешь посетить Хогсмид в следующем году. На самом деле, я думаю, будет лучше, если ты этого не сделаешь... да... ну, я пойду. Приятного пребывания, Гарри».
И с последней улыбкой и пожатием руки Гарри, Фадж вышел из комнаты. Том теперь двинулся вперед, сияя Гарри.
«Если вы последуете за мной, мистер Поттер, — сказал он, — я уже поднял ваши вещи...»
Гарри последовал за Томом по красивой деревянной лестнице к двери с латунной цифрой одиннадцать на ней, которую Том отпер и открыл для него.
Внутри была очень удобная на вид кровать, несколько тщательно отполированных дубовых предметов мебели, весело потрескивающий огонь в камине и, примостившись на верхушке шкафа — «Хедвиг!» — ахнул Гарри.
Полярная сова щелкнула клювом и опустилась на руку Гарри.
- Очень умная у вас сова, - усмехнулся Том. “ Прилетела минут через пять после вас. Если вам что-нибудь понадобится, мистер Поттер, не стесняйтесь, спрашивайте.
Он еще раз поклонился и ушел.
Гарри долго сидел на кровати, рассеянно поглаживая Хедвиг. Небо за окном быстро менялось от глубокого, бархатисто-синего до холодного, стально-серого, а затем медленно, до розового с золотым отливом. Гарри с трудом мог поверить, что он покинул Прайвет Драйв всего несколько часов назад, что его не исключили, и что теперь ему предстоят три недели полностью без Дурслей.
«Это была очень странная ночь, Хедвиг», — зевнул он.
И даже не снимая очков, он откинулся на подушки и уснул.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
*-Дырявый котел-*

Гарри потребовалось несколько дней, чтобы привыкнуть к своей странной новой свободе. Никогда прежде он не мог вставать, когда захочет, и есть то, что ему вздумается. Он даже мог пойти, куда пожелает, лишь бы это был Косой переулок, а поскольку эта длинная мощеная улица была заполнена самыми интересными магическими магазинами в мире, Гарри не испытывал ни малейшего желания нарушать данное Фаджу слово и возвращаться в мир маглов.
Каждое утро Гарри завтракал в "Дырявом котле", где ему нравилось наблюдать за другими гостями: забавными маленькими деревенскими ведьмочками, отправившимися за покупками; почтенного вида волшебниками, спорящими о последней статье в "Трансфигурации сегодня"; диковатого вида колдунами; шумными гномами; и однажды, подозрительно похожей на ведьму, заказавшую тарелку сырой печени из-под толстого шерстяного подшлемника.
После завтрака Гарри выходил на задний двор, доставал волшебную палочку, постукивал по третьему кирпичу слева над мусорным баком и отступал назад, когда в стене открывалась арка, ведущая в Косой переулок.
Гарри проводил долгие солнечные дни, исследуя магазины и обедая под яркими зонтиками у кафе, где его товарищи по обеду показывали друг другу свои покупки («Это луноскоп, старина — больше никаких возни с лунными картами, понял?») или обсуждали дело Сириуса Блэка («Лично я не отпущу ни одного из детей одного, пока он не вернется в Азкабан»). Гарри больше не приходилось делать домашнее задание под одеялом при свете фонарика; теперь он мог сидеть на ярком солнце у кафе-мороженого Флориана Фортескью, заканчивая все свои эссе с периодической помощью самого Флориана Фортескью, который, помимо того, что много знал о средневековых сожжениях ведьм, каждые полчаса угощал Гарри бесплатным мороженым.
Как только Гарри пополнил свой денежный мешок золотыми галеонами, серебряными сиклями и бронзовыми кнатами из своего хранилища в Гринготтсе, ему пришлось проявить немало самообладания, чтобы не потратить все сразу. Ему пришлось постоянно напоминать себе, что ему осталось пять лет в Хогвартсе, и каково это — просить у Дурслей денег на книги заклинаний, чтобы удержаться от покупки красивого набора цельных золотых плюй-камней (волшебная игра, похожая на шарики, в которой камни выплескивают отвратительно пахнущую жидкость в лицо другого игрока, когда тот проигрывает очко). Его также сильно соблазняла идеальная, движущаяся модель галактики в большом стеклянном шаре, что означало бы, что ему больше никогда не придется брать урок астрономии. Но то, что больше всего испытывало решимость Гарри, появилось в его любимом магазине «Качественные принадлежности для квиддича» через неделю после того, как он прибыл в «Дырявый котел».
Желая узнать, на что уставилась толпа в магазине, Гарри пробрался внутрь и протиснулся среди возбужденных ведьм и волшебников, пока не увидел недавно возведенный подиум, на котором была установлена ;;самая великолепная метла, которую он когда-либо видел в своей жизни.
«Только что вышел — прототип», — говорил своему спутнику волшебник с квадратной челюстью.
«Это самая быстрая метла в мире, не так ли, папа?» — пропищал мальчик младше Гарри, который качался на руке отца.
«Ирландская международная команда только что оформила заказ на семь таких красавцев!» — сообщил владелец магазина толпе. «И они фавориты чемпионата мира!»
Большая ведьма перед Гарри пошевелилась, и он смог прочитать надпись рядом с метлой:

ОГНЕННАЯ МОЛНИЯ

Эта современная гоночная метла имеет обтекаемую, сверхтонкую ручку из ясеня, обработанную алмазотвердым полировщиком и вручную пронумерованную собственным регистрационным номером. Каждая индивидуально подобранная березовая ветка в хвосте метлы была отточена до аэродинамического совершенства, что придает Firebolt непревзойденный баланс и безупречную точность. Firebolt разгоняется до 150 миль в час за десять секунд и оснащена неразрушимым тормозным заклинанием. Цена по запросу.
Цена по запросу... Гарри не хотелось думать, сколько золота будет стоить Молния. Он никогда ничего не хотел так сильно за всю свою жизнь — но он никогда не проигрывал матч по квиддичу на своем Нимбусе Две Тысячи, и какой смысл был опустошать хранилище Гринготтса ради Молнии, когда у него уже была очень хорошая метла? Гарри не спрашивал цену, но он возвращался почти каждый день после этого, просто чтобы посмотреть на Молнию.
Однако Гарри нужно было кое-что купить. Он отправился в Аптеку, чтобы пополнить запас ингредиентов для зелий, а поскольку его школьная мантия теперь была на несколько дюймов короче в рукавах и штанинах, он посетил «Мантии мадам Малкин на все случаи жизни» и купил новую. Но самое главное — ему нужно было купить новые учебники, в том числе по двум новым предметам: «Уход за магическими существами» и «Прорицание».
Гарри был удивлен, когда он заглянул в витрину книжного магазина. Вместо обычной экспозиции тисненых золотом книг заклинаний размером с тротуарную плитку, за стеклом стояла большая железная клетка, в которой находилось около сотни экземпляров «Чудовищной книги монстров». Повсюду летали разорванные страницы, книги сцеплялись друг с другом, сцеплялись в яростных схватках и агрессивно щелкали.
Гарри вытащил свой список книг из кармана и впервые заглянул в него. «Чудовищная книга монстров» значилась как обязательная книга для Ухода за магическими существами. Теперь Гарри понял, почему Хагрид сказал, что она будет полезна. Он почувствовал облегчение; он задавался вопросом, не нужна ли Хагриду помощь с каким-нибудь ужасным новым питомцем.
Когда Гарри вошел в «Флориш и Блоттс», к нему поспешил менеджер.
«Хогвартс?» — резко сказал он. «Пришли за новыми книгами?»
«Да», сказал Гарри, «мне нужно...»
«Уйди с дороги», — нетерпеливо сказал управляющий, отталкивая Гарри. Он натянул пару очень толстых перчаток, взял большую, узловатую трость и направился к двери клетки с книгами-монстрами.
«Погодите-ка», — быстро сказал Гарри, — «у меня уже есть одна такая».
“Неужели?” На лице менеджера появилось выражение огромного облегчения. “Спасибо небесам за это. За это утро меня уже пять раз укусили—”
Громкий треск разорвал воздух; две Книги-Чудовища схватили третью и разрывали ее на части.
«Прекратите! Прекратите!» — закричал управляющий, просовывая трость сквозь прутья и расшвыривая книги. «Я больше никогда не буду их складывать, никогда! Это был бедлам! Я думал, что мы уже видели худшее, когда купили двести экземпляров Невидимой книги невидимости — стоили целое состояние, и мы их так и не нашли... Ну... могу ли я вам еще чем-нибудь помочь?»
«Да», — сказал Гарри, просматривая список книг, — «Мне нужна книга «Растуманивание будущего» Кассандры Ваблатски».
«А, ты начинаешь Прорицание, да?» — сказал менеджер, снимая перчатки и ведя Гарри в заднюю часть магазина, где был уголок, посвященный гаданию. Небольшой стол был завален томами, такими как «Предсказание непредсказуемого: огради себя от потрясений» и «Сломанные шары: Когда судьба становится скверной».
«Вот, пожалуйста», — сказал менеджер, который поднялся по ступенькам, чтобы снять толстую книгу в черном переплете. «Растуманивание будущего. Очень хорошее руководство по всем вашим основным методам гадания — хиромантия, хрустальные шары, птичьи внутренности —»
Но Гарри не слушал. Его взгляд упал на другую книгу, которая была среди других на маленьком столике: «Предзнаменования смерти: что делать, когда знаешь, что худшее приближается».
«О, я бы на твоем месте этого не читал», — небрежно сказал менеджер, посмотрев, на что уставился Гарри. «Тебе повсюду начнут мерещиться предзнаменования смерти. Этого достаточно, чтобы напугать кого угодно до смерти».
Но Гарри продолжал смотреть на обложку книги; на ней была изображена черная собака размером с медведя, с блестящими глазами. Она выглядела странно знакомой. . .
Менеджер вручил Гарри книгу «Распутывая будущее».
«Что-нибудь еще?» — спросил он.
«Да», — сказал Гарри, отрывая взгляд от собаки и ошеломленно сверяясь со своим списком книг. «Э-э — мне нужна Промежуточная Трансфигурация и Стандартная Книга Заклинаний, Третий Класс».
Он поднялся по лестнице в свою комнату, вошел внутрь и сбросил книги на кровать. Кто-то пришел убираться; окна были открыты, и солнце лилось внутрь. Гарри слышал, как автобусы проезжают по невидимой маггловской улице позади него, и шум невидимой толпы внизу, в Косом переулке. Он увидел себя в зеркале над раковиной.
«Это не могло быть предзнаменованием смерти», — с вызовом сказал он своему отражению. «Я запаниковал, когда увидел эту штуку в Магнолии-Кресент... Вероятно, это была просто бродячая собака...»
Он машинально поднял руку и попытался пригладить волосы.
«Ты ведешь проигрышную битву, дорогой», — хрипло сказало его зеркало.
Дни шли, и Гарри начал искать, куда бы он ни пошел, следы Рона или Гермионы. Сейчас в Косой переулок прибывало много студентов Хогвартса, так как начало семестра было уже близко. Гарри встретил Симуса Финнигана и Дина Томаса, своих товарищей по Гриффиндору, в магазине «Качественные принадлежности для квиддича», где они тоже глазели на «Молнию»; он также столкнулся с настоящим Невиллом Лонгботтомом, круглолицым, забывчивым мальчиком, возле «Флориш и Блоттс». Гарри не остановился, чтобы поболтать; Невилл, похоже, потерял свой список книг, и его отчитывала его очень грозная на вид бабушка. Гарри надеялся, что она никогда не узнает, что он притворялся Невиллом, когда убегал от Министерства магии.
Гарри проснулся в последний день каникул с мыслью, что, по крайней мере, завтра он встретится с Роном и Гермионой в Хогвартс-экспрессе. Он встал, оделся, пошел в последний раз взглянуть на "Молнию" и как раз раздумывал, где бы ему пообедать, когда кто-то окликнул его по имени, и он обернулся.
«Гарри! ГАРРИ!»
Они оба были там, сидели возле кафе-мороженого Флориана Фортескью — Рон, весь в веснушках, и Гермиона, вся загорелая, — и оба отчаянно махали ему руками.
«Я получил все свои школьные принадлежности на прошлой неделе», — объяснил Гарри. «А откуда ты знаешь, что я остановился в «Дырявом котле»?»
«Папа», — просто сказал Рон.
Мистер Уизли, работавший в Министерстве магии, конечно же, слышал всю историю о том, что случилось с тетей Мардж.
«Ты действительно взорвал свою тетю, Гарри?» — очень серьёзным голосом спросила Гермиона.
«Я не хотел», — сказал Гарри, пока Рон хохотал. «Я просто — потерял контроль».
«Это не смешно, Рон», — резко сказала Гермиона. «Честно говоря, я удивлена, что Гарри не исключили».
«Я тоже», — признался Гарри. «Забудь об исключении, я думал, меня арестуют». Он посмотрел на Рона. «Твой отец не знает, почему Фадж меня отпустил, да?»
«Наверное, потому что это ты, не так ли?» — пожал плечами Рон, все еще посмеиваясь. «Знаменитый Гарри Поттер и все такое. Не хотел бы я видеть, что Министерство сделает со мной, если я взорву тетю. Заметьте, им придется сначала меня выкопать, потому что мама меня бы убила. В любом случае, ты можешь сам спросить папу сегодня вечером. Мы тоже сегодня ночуем в «Дырявом котле»! Так что завтра ты можешь поехать с нами на Кингс-Кросс! Гермиона тоже там!»
Гермиона кивнула, сияя. «Мама и папа привезли меня сегодня утром со всеми моими вещами для Хогвартса».
«Отлично!» — радостно сказал Гарри. «Итак, ты получил все свои новые книги и вещи?»
«Ну, я изучаю больше новых предметов, чем ты, не так ли?» — сказала Гермиона. «Это мои книги по Арифмантике, Уходу за магическими существами, Прорицанию, Изучению древних рун, Магловедению...»
«Зачем ты занимаешься магловедением?» — спросил Рон, закатив глаза на Гарри. «Ты маглорожденная! Твои мама и папа — маглы! Ты и так все знаешь о маглах!»
«Но будет интересно изучить их с точки зрения волшебства», — искренне сказала Гермиона.
«Ты вообще собираешься есть или спать в этом году, Гермиона?» — спросил Гарри, а Рон хихикнул. Гермиона их проигнорировала.
«У меня все еще есть десять галеонов», — сказала она, проверяя сумочку. «У меня день рождения в сентябре, и мама с папой дали мне немного денег, чтобы я могла купить себе подарок на день рождения пораньше».
«Как насчет хорошей книги?» — невинно спросил Рон.
«Нет, я так не думаю», — спокойно сказала Гермиона. «Я действительно хочу сову. Я имею в виду, у Гарри есть Хедвиг, а у тебя есть Эррол...»
«У меня её нет», — сказал Рон. «Эррол — семейная сова. У меня есть только Короста». Он вытащил из кармана свою домашнюю крысу. «И я хочу, чтобы её осмотрели», — добавил он, кладя Коросту на стол перед ними. «Я не думаю, что Египет согласился с ним».
«Там есть магазин магических существ», — сказал Гарри, который уже хорошо знал Косой переулок. «Ты можешь посмотреть, есть ли у них что-нибудь для Коросты, а Гермиона может купить свою сову».
Поэтому они заплатили за мороженое и перешли улицу в «Волшебный зверинец».
Внутри было не так уж много места. Каждый дюйм стены был скрыт клетками. Было вонюче и очень шумно, потому что обитатели этих клеток все пищали, кричали, тараторили или шипели. Ведьма за прилавком уже давала волшебнику советы по уходу за двусторонними тритонами, поэтому Гарри, Рон и Гермиона ждали, осматривая клетки.
Пара огромных фиолетовых жаб сидела, сглатывая мокроту и пируя мертвыми мясными мухами. Гигантская черепаха с инкрустированным драгоценными камнями панцирем блестела возле окна. Ядовитые оранжевые улитки медленно сочились по стенке их стеклянного аквариума, а толстый белый кролик постоянно превращался в шелковый цилиндр и обратно с громким хлопающим звуком. Затем были кошки всех цветов, шумная клетка с воронами, корзина с забавными пушистыми шариками цвета заварного крема, которые громко гудели, а на прилавке — огромная клетка с гладкими черными крысами, которые играли в какую-то игру в скакалки, используя свои длинные лысые хвосты.
Двусторонний тритон-волшебник ушел, а Рон подошел к стойке.
«Это моя крыса», — сказал он ведьме. «Она стала немного не в себе с тех пор, как я привез её из Египта».
«Бей её об прилавок», — сказала ведьма, вытаскивая из кармана тяжелые черные очки.
Рон вытащил Коросту из внутреннего кармана и положил её рядом с клеткой своих собратьев-крыс, которые прекратили свои скачки и подобрались к проволоке, чтобы получше рассмотреть.
Как и почти все, чем владел Рон, крыса Короста была подержанной (когда-то она принадлежала брату Рона Перси) и немного потрепанной. Рядом с блестящими крысами в клетке она выглядела особенно уныло.
«Хм», — сказала ведьма, подбирая Коросту. «Сколько лет этой крысе?»
«Не знаю», — ответил Рон. «Довольно старая. Раньше она принадлежала моему брату».
«Какие у неё способности?» — спросила ведьма, внимательно разглядывая Коросту.
«Э-э-э...» Правда была в том, что Скабберс никогда не показывал ни малейшего следа интересных способностей. Глаза ведьмы переместились с оборванного левого уха Скабберса на его переднюю лапу, на которой отсутствовал палец, и громко цокнули.
«Этот парень прошел через многое», — сказала она.
«Он был таким же, когда Перси отдал его мне», — защищаясь, сказал Рон.
«Обычная садовая крыса, как эта, не может прожить дольше трех лет», — сказала ведьма. «А теперь, если вы ищете что-то более прочное, вам может понравиться что-то из этого —»
Она указала на черных крыс, которые тут же снова начали скакать. Рон пробормотал: «Показушники».
«Ну, если тебе не нужна замена, можешь попробовать этот крысиный тоник», — сказала ведьма, засунув руку под прилавок и доставая оттуда маленькую красную бутылочку.
«Ладно», — сказал Рон. «Сколько — ОЙ!»
Рон напрягся, когда что-то огромное и оранжевое вылетело из самой высокой клетки, приземлилось ему на голову, а затем, бешено плюясь, бросилось в Коросту.
«НЕТ, КРУКШАНКС, НЕТ!» — закричала ведьма, но Короста вылетел у нее из рук, словно кусок мыла, приземлилась на пол, расставив ноги, и помчалась к двери.
«Короста!» — крикнул Рон, выбегая из магазина вслед за ним; Гарри последовал за ним.
Им потребовалось около десяти минут, чтобы поймать Скабберса, который укрылся под мусорным баком возле магазина Quality Quidditch Supplies. Рон засунул дрожащую крысу обратно в карман и выпрямился, массируя голову.
"Что это было?"
«Это была либо очень большая кошка, либо совсем маленький тигр», — сказал Гарри.
«Наверное, получает свою сову...»
Они вернулись по многолюдной улице к Волшебному зверинцу. Когда они дошли до него, Гермиона вышла, но она не несла сову. Ее руки крепко сжимали огромного рыжего кота.
«Ты купила этого монстра?» — спросил Рон, открыв рот.
«Он великолепен, не правда ли?» — сказала Гермиона, сияя.
Это вопрос мнения, подумал Гарри. Рыжая шерсть кота была густой и пушистой, но он определенно был немного кривоногим, а его морда выглядела сварливой и странно раздавленной, как будто он врезался головой в кирпичную стену. Однако теперь, когда Скабберс скрылся из виду, кот довольно мурлыкал на руках у Гермионы.
«Гермиона, эта штука чуть не сняла с меня скальп!» — сказал Рон.
«Он ведь не хотел, правда, Косолапсус?» — спросила Гермиона.
«А как же Короста?» — спросил Рон, указывая на шишку в нагрудном кармане. «Ему нужен отдых и расслабление! Как он собирается это сделать, когда эта штука рядом?»
«Это напомнило мне, что ты забыл свой крысиный тоник», — сказала Гермиона, швырнув Рону в руку маленькую красную бутылочку. «И перестань волноваться, Косолапсус будет спать в моей спальне, а Короста — в твоей, в чем проблема? Бедный Косолапсус, эта ведьма сказала, что он там уже много лет; он никому не нужен».
«Интересно, почему», — саркастически сказал Рон, когда они направились к «Дырявому котлу».
Они нашли мистера Уизли сидящим в баре и читающим «Ежедневный пророк».
«Гарри!» — сказал он, улыбаясь и поднимая глаза. «Как дела?»
«Хорошо, спасибо», — сказал Гарри, когда он, Рон и Гермиона присоединились к мистеру Уизли со всеми их покупками.
Мистер Уизли отложил газету, и Гарри увидел уже знакомую фотографию Сириуса Блэка, пристально смотрящего на него.
«Значит, его до сих пор не поймали?» — спросил он.
«Нет», — сказал мистер Уизли, выглядя крайне мрачным. «Они сняли нас всех с наших постоянных работ в Министерстве, чтобы попытаться найти его, но пока безуспешно».
«А если поймаем, то получим награду?» — спросил Рон. «Было бы неплохо получить еще немного денег...»
«Не смеши, Рон», — сказал мистер Уизли, который при ближайшем рассмотрении выглядел очень напряженным. «Блэк не будет пойман тринадцатилетним волшебником. Это стражники Азкабана вернут его, помяни мои слова».
В этот момент в бар вошла миссис Уизли, нагруженная сумками с покупками, а за ней — близнецы Фред и Джордж, которые собирались начать пятый год обучения в Хогвартсе, недавно избранный староста Перси и младший ребенок и единственная девочка Уизли, Джинни.
Джинни, которая всегда была очень увлечена Гарри, казалась еще более искренне смущенной, чем обычно, когда увидела его, возможно, потому, что он спас ей жизнь в их предыдущем году в Хогвартсе. Она сильно покраснела и пробормотала «Привет», не глядя на него. Перси, однако, торжественно протянул руку, как будто они с Гарри никогда не встречались, и сказал: «Гарри. Как приятно тебя видеть».
«Привет, Перси», — сказал Гарри, стараясь не рассмеяться.
«Надеюсь, ты в порядке?» — напыщенно сказал Перси, пожимая руки. Это было похоже на то, как будто тебя представили мэру.
«Очень хорошо, спасибо —»
«Гарри!» — сказал Фред, отталкивая локтем Перси и низко кланяясь. «Просто великолепно видеть тебя, старина —»
«Великолепно», — сказал Джордж, отталкивая Фреда и в свою очередь хватая Гарри за руку. «Абсолютно шикарно».
Перси нахмурился.
«Ну, хватит», — сказала миссис Уизли.
«Мам!» — сказал Фред, как будто только что ее заметив, и схватил ее за руку. «Как же здорово тебя видеть…»
«Я сказала, хватит», — сказала миссис Уизли, кладя покупки на пустой стул. «Привет, Гарри, дорогой. Полагаю, ты слышал наши захватывающие новости?» Она указала на новенький серебряный значок на груди Перси. «Второй староста в семье!» — сказала она, раздуваясь от гордости.
«И последний», — пробормотал Фред себе под нос.
«Я в этом не сомневаюсь», — сказала миссис Уизли, внезапно нахмурившись. «Я заметила, что вас двоих не сделали старостами».
«Зачем нам быть старостами?» — спросил Джордж, выглядя возмущенным самой идеей. «Это лишит жизнь всего веселья».
Джинни хихикнула.
«Ты хочешь подать своей сестре лучший пример!» — резко бросила миссис Уизли.
«У Джинни есть и другие братья, которые подают ей пример, мама», — надменно сказал Перси. «Я пойду переоденусь к ужину...»
Он исчез, и Джордж тяжело вздохнул.
«Мы пытались запереть его в пирамиде», — сказал он Гарри. «Но мама нас заметила».
Ужин в тот вечер был очень приятным мероприятием. Том, хозяин гостиницы, поставил три стола в гостиной, и семеро Уизли, Гарри и Гермиона съели пять восхитительных блюд.
«Как мы завтра доберемся до вокзала Кингс-Кросс, пап?» — спросил Фред, пока они уплетали роскошный шоколадный пудинг.
«Министерство предоставит пару автомобилей», — сказал мистер Уизли.
Все посмотрели на него.
«Почему?» — с любопытством спросил Перси.
«Это из-за тебя, Перс», — серьезно сказал Джордж. «И на капотах будут маленькие флажки с буквами HB на них...»
«… для Огромного Большеголового», — сказал Фред.
Все, кроме Перси и миссис Уизли, фыркнули в свой пудинг.
«Зачем Министерство предоставляет автомобили, отец?» — снова спросил Перси с достоинством в голосе.
«Ну, поскольку у нас его больше нет», — сказал мистер Уизли, — «и поскольку я там работаю, они оказывают мне услугу».
Его голос звучал небрежно, но Гарри не мог не заметить, что уши мистера Уизли покраснели, как у Рона, когда он находился под давлением.
«И это хорошо», — оживленно сказала миссис Уизли. «Вы хоть представляете, сколько у вас багажа? Приятно было бы вам в маггловском метро... Вы ведь все упакованы, не так ли?»
«Рон еще не убрал все свои новые вещи в багажник», — сказал Перси многострадальным голосом. «Он свалил их мне на кровать».
«Тебе лучше пойти и собраться как следует, Рон, потому что утром у нас будет мало времени», — крикнула миссис Уизли за столом. Рон нахмурился на Перси.
После ужина все чувствовали себя очень сытыми и сонными. Один за другим они поднимались наверх в свои комнаты, чтобы проверить вещи на следующий день. Рон и Перси были рядом с Гарри. Он только что закрыл и запер свой собственный сундук, когда услышал сердитые голоса за стеной и пошел посмотреть, что происходит.
Дверь дома номер двенадцать была приоткрыта, и Перси кричал.
«Оно было здесь, на тумбочке, я снял его, чтобы почистить...»
«Я его не трогал, ясно?» — проревел в ответ Рон.
«Что случилось?» — спросил Гарри.
«Мой значок старосты исчез», — сказал Перси, поворачиваясь к Гарри.
«Также как и крысиный тоник Скабберса», — сказал Рон, выбрасывая вещи из своего сундука, чтобы посмотреть. «По-моему, я мог оставить его в баре...»
«Ты никуда не пойдешь, пока не найдешь мой значок!» — закричал Перси.
«Я принесу вещи Коросты, я собрался», — сказал Гарри Рону и спустился вниз.
Гарри был на полпути по проходу к бару, который теперь был совсем темным, когда он услышал еще одну пару сердитых голосов, доносящихся из гостиной. Секунду спустя он узнал в них мистера и миссис Уизли. Он колебался, не желая, чтобы они знали, что он слышал, как они спорят, когда звук собственного имени заставил его остановиться, а затем подойти ближе к двери гостиной.
«... нет смысла не говорить ему», — горячо говорил мистер Уизли. «Гарри имеет право знать. Я пытался рассказать Фаджу, но он настаивает на том, чтобы обращаться с Гарри как с ребенком. Ему тринадцать лет, и...»
«Артур, правда его ужаснула бы!» — пронзительно сказала миссис Уизли. «Ты действительно хочешь отправить Гарри обратно в школу, когда над ним нависает это? Ради бога, он счастлив не знать!»
«Я не хочу его огорчать, я хочу его предостеречь!» — парировал мистер Уизли. «Ты же знаешь, каковы Гарри и Рон, которые бродят сами по себе — они даже оказались в Запретном лесу! Но Гарри не должен этого делать в этом году! Когда я думаю о том, что могло с ним случиться в ту ночь, когда он сбежал из дома! Если бы его не подобрал «Ночной рыцарь», я готов поспорить, что он был бы мертв еще до того, как его нашло Министерство».
«Но он не умер, с ним все в порядке, так в чем смысл...»
«Молли, говорят, что Сириус Блэк сумасшедший, и, может быть, так оно и есть, но он был достаточно умен, чтобы сбежать из Азкабана, а это, как предполагается, невозможно. Прошел месяц, и никто его не видел, и мне все равно, что Фадж продолжает рассказывать Ежедневному Пророку, мы не приблизились к поимке Блэка больше, чем к изобретению самозаклинательных палочек. Единственное, что мы знаем наверняка, это то, чего хочет Блэк...»
«Но в Хогвартсе Гарри будет в полной безопасности».
«Мы думали, что Азкабан в полной безопасности. Если Блэк сможет сбежать из Азкабана, он сможет проникнуть в Хогвартс».
«Но никто не уверен, что Блэк охотится за Гарри...»
Раздался глухой стук по дереву, и Гарри был уверен, что мистер Уизли ударил кулаком по столу.
«Молли, сколько раз мне тебе говорить? Они не сообщили об этом в прессе, потому что Фадж хотел, чтобы это замалчивалось, но Фадж отправился в Азкабан в ночь побега Блэка. Охранники сказали Фаджу, что Блэк уже некоторое время разговаривает во сне. Всегда одни и те же слова: «Он в Хогвартсе... он в Хогвартсе». Блэк ненормальный, Молли, и он хочет смерти Гарри. Если хочешь знать мое мнение, он думает, что убийство Гарри вернет Сами-Знаете-Кого к власти. Блэк потерял все в ту ночь, когда Гарри остановил Сами-Знаете-Кого, и у него было двенадцать лет в Азкабане, чтобы размышлять об этом...»
Наступила тишина. Гарри еще ближе наклонился к двери, отчаянно желая услышать больше.
«Ну, Артур, ты должен делать то, что считаешь правильным. Но ты забываешь Альбуса Дамблдора. Я не думаю, что что-то может навредить Гарри в Хогвартсе, пока Дамблдор директор. Полагаю, он обо всем этом знает?»
«Конечно, он знает. Нам пришлось спросить его, не против ли он, что охранники Азкабана расставлены у входов на территорию школы. Он был недоволен, но согласился».
«Дамблдор недолюбливает стражников Азкабана», — тяжело сказал мистер Уизли. «Я тоже, если уж на то пошло... но когда имеешь дело с таким волшебником, как Блэк, иногда приходится объединяться с теми, кого предпочитаешь избегать».
«Если они спасут Гарри...»
«... тогда я больше никогда не скажу ни слова против них», — устало сказал мистер Уизли. «Уже поздно, Молли, нам лучше подняться...»
Гарри услышал, как двигаются стулья. Как можно тише он поспешил по коридору к бару и скрылся из виду. Дверь в гостиную открылась, и через несколько секунд шаги сообщили ему, что мистер и миссис Уизли поднимаются по лестнице.
Бутылка крысиного тоника лежала под столом, за которым они сидели ранее. Гарри подождал, пока не услышал, как закрылась дверь спальни мистера и миссис Уизли, затем направился обратно наверх с бутылкой.
Фред и Джордж притаились в тени на лестничной площадке и покатывались со смеху, слушая, как Перси разбирает свою и Рона комнату в поисках значка.
«У нас получилось», — прошептал Фред Гарри. «Мы это улучшали».
Теперь на значке было написано «Большая голова».
Гарри выдавил из себя смешок, пошел дать Рону крысиный тоник, затем закрылся в своей комнате и лег на кровать.
Значит, Сириус Блэк охотился за ним. Это все объясняло. Фадж был снисходителен к нему, потому что был так рад найти его живым. Он заставил Гарри пообещать, что он останется в Косом переулке, где было много волшебников, чтобы присматривать за ним. И он отправил две министерские машины, чтобы отвезти их всех на станцию ;;завтра, чтобы Уизли могли присмотреть за Гарри, пока он не сядет в поезд.
Гарри лежал, слушая приглушенные крики за дверью, и удивлялся, почему он не чувствует себя более напуганным. Сириус Блэк убил тринадцать человек одним проклятием; мистер и миссис Уизли, очевидно, думали, что Гарри будет в панике, если узнает правду. Но Гарри полностью согласился с миссис Уизли, что самое безопасное место на земле — это то место, где находится Альбус Дамблдор. Разве люди не говорили всегда, что Дамблдор был единственным человеком, которого когда-либо боялся Лорд Волан-де-Морт? Конечно, Блэк, как правая рука Волан-де-Морта, боялся его так же сильно?
А потом были эти охранники Азкабана, о которых все говорили. Они, казалось, пугали большинство людей до бесчувствия, и если бы они были размещены по всей школе, шансы Блэка попасть внутрь казались очень малыми.
Нет, в общем и целом, больше всего Гарри беспокоило то, что его шансы посетить Хогсмид теперь были равны нулю. Никто не хотел бы, чтобы Гарри покинул безопасный замок, пока Блэк не будет пойман; на самом деле, Гарри подозревал, что за каждым его шагом будут внимательно следить, пока опасность не минует.
Он нахмурился, глядя в темный потолок. Неужели они думали, что он не сможет позаботиться о себе? Он трижды сбегал от Лорда Волан-де-Морта; он не был совсем уж бесполезным...
Невольно в его голове возник образ зверя в тенях Магнолии-Кресент. Что делать, когда знаешь, что худшее приближается..
«Я не собираюсь быть убитым», — сказал Гарри вслух.
«Вот это дух, дорогой», — сонно сказало его зеркало.

ГЛАВА ПЯТАЯ
*-ДЕМЕНТОР-*

Том разбудил Гарри на следующее утро своей обычной беззубой улыбкой и чашкой чая. Гарри оделся и как раз уговаривал недовольную Хедвиг вернуться в клетку, когда Рон ворвался в комнату, натягивая толстовку через голову и выглядя раздраженным.
«Чем раньше мы сядем в поезд, тем лучше», — сказал он. «По крайней мере, я смогу уехать от Перси в Хогвартсе. Теперь он обвиняет меня в том, что я пролил чай на его фотографию Пенелопы Клируотер. Ты знаешь», — поморщился Рон, «его подружку. Она спрятала лицо под рамкой, потому что ее нос весь покрылся пятнами...»
«Я должен тебе кое-что сказать», — начал Гарри, но их прервали Фред и Джордж, которые заглянули поздравить Рона с тем, что он снова разозлил Перси.
Они спустились на завтрак, где мистер Уизли читал первую страницу Ежедневного пророка, нахмурившись, а миссис Уизли рассказывала Гермионе и Джинни о любовном зелье, которое она приготовила в юности. Все трое довольно хихикали.
«О чем ты говорил?» — спросил Рон у Гарри, когда они сели.
«Позже», — пробормотал Гарри, когда в комнату ворвался Перси.
У Гарри не было возможности поговорить с Роном или Гермионой в хаосе ухода; они были слишком заняты тем, что стаскивали все свои сундуки по узкой лестнице Дырявого котла и складывали их возле двери, а Хедвиг и Гермес, сова Перси, сидели наверху в своих клетках. Рядом с кучей сундуков стояла маленькая плетеная корзина, громко плюясь.
- Все в порядке, Живоглот, - проворковала Гермиона сквозь прутья. - Я провожу тебя до поезда.
“Ты этого не сделаешь”, - отрезал Рон. “А как же бедный Короста, а?”
Он указал на свою грудь, где большая шишка указывала на то, что в его кармане свернулся Короста.
Мистер Уизли, ожидавший снаружи машины Министерства, заглянул внутрь.
«Они здесь», — сказал он. «Гарри, пойдем».
Мистер Уизли провел Гарри по короткому участку тротуара к первой из двух старомодных темно-зеленых машин, каждой из которых управлял волшебник с хитрым видом, одетый в костюм изумрудного бархата.
«Ты попадешь, Гарри», — сказал мистер Уизли, окидывая взглядом заполненную людьми улицу.
Гарри сел на заднее сиденье машины, и вскоре к нему присоединились Гермиона, Рон и, к неудовольствию Рона, Перси.
Поездка до Кингс-Кросс была совсем непримечательной по сравнению с поездкой Гарри на автобусе Knight Bus. Машины Министерства магии казались почти обычными, хотя Гарри заметил, что они могли проскальзывать в щели, которые новая служебная машина дяди Вернона, конечно, не могла преодолеть. Они добрались до Кингс-Кросс за двадцать минут до конца; водители Министерства нашли им тележки, выгрузили их чемоданы, прикоснулись шляпами в знак приветствия мистеру Уизли и уехали, каким-то образом умудрившись вскочить в начало неподвижной очереди на светофоре.
Мистер Уизли всю дорогу до вокзала держался рядом с Гарри.
«Ну ладно», — сказал он, оглядывая их. «Давайте сделаем это парами, раз нас так много. Я сначала пойду с Гарри».
Мистер Уизли направился к барьеру между платформами девять и десять, толкая тележку Гарри и, по-видимому, очень заинтересованный InterCity 125, который только что прибыл на платформу девять. Многозначительно посмотрев на Гарри, он небрежно прислонился к барьеру. Гарри повторил его движение.
Через мгновение они боком провалились сквозь сплошной металл на платформу девять и три четверти и, подняв глаза, увидели Хогвартс-экспресс — алый паровой локомотив, выпускающий клубы дыма над платформой, заполненной ведьмами и волшебниками, провожая своих детей на поезд.
.Внезапно позади Гарри появились Перси и Джинни. Они тяжело дышали и, судя по всему, преодолели барьер бегом.
«А, вот и Пенелопа!» — сказал Перси, приглаживая волосы и снова розовея. Джинни поймала взгляд Гарри, и они оба отвернулись, чтобы скрыть смех, когда Перси подошел к девушке с длинными вьющимися волосами, выпятив грудь так, чтобы она не могла не заметить его блестящий значок.
Когда к ним присоединились оставшиеся Уизли и Гермиона, Гарри и Рон первыми направились в конец поезда, мимо переполненных купе, к вагону, который выглядел совершенно пустым. Они погрузили в него сундуки, уложили Хедвиг и Косолапсуса на багажную полку, затем вернулись наружу, чтобы попрощаться с мистером и миссис Уизли.
Миссис Уизли поцеловала всех своих детей, затем Гермиону и, наконец, Гарри. Он был смущен, но на самом деле очень доволен, когда она дала ему дополнительное объятие.
«Береги себя, Гарри?» — сказала она, выпрямляясь, ее глаза странно блестели. Затем она открыла свою огромную сумочку и сказала: «Я сделала вам всем сэндвичи... Вот ты где, Рон... нет, это не солонина... Фред? Где Фред? Вот ты где, дорогой...»
«Гарри», — тихо сказал мистер Уизли, — «подойди сюда на минутку».
Он мотнул головой в сторону колонны, и Гарри последовал за ним, оставив остальных столпиться вокруг миссис Уизли.
«Прежде чем вы уйдете, я должен вам кое-что сказать», — напряженным голосом сказал мистер Уизли.
«Все в порядке, мистер Уизли», — сказал Гарри. «Я уже знаю».
«Знаешь? Откуда ты можешь знать?»
«Я — э-э — я слышал, как вы с миссис Уизли разговаривали вчера вечером. Я не мог не слышать», — быстро добавил Гарри. «Извините —»
«Я бы не хотел, чтобы вы узнали об этом таким образом», — сказал мистер Уизли, выглядя обеспокоенным.
«Нет, честно говоря, все в порядке. Так ты не нарушишь свое слово Фаджу, и я знаю, что происходит».
«Гарри, ты, должно быть, очень напуган —»
«Я не напуган», — искренне сказал Гарри. «Правда», — добавил он, потому что мистер Уизли выглядел недоверчивым. «Я не пытаюсь быть героем, но, серьезно, Сириус Блэк не может быть хуже Волан-де-Морта, не так ли?»
Мистер Уизли вздрогнул, услышав это имя, но не обратил на него внимания.
«Гарри, я знал, что ты, ну, сделан из более прочного материала, чем думает Фадж, и я, очевидно, рад, что ты не боишься, но...»
«Артур!» — позвала миссис Уизли, которая теперь вела остальных в поезд. «Артур, что ты делаешь? Он сейчас отправится!»
«Он идет, Молли!» — сказал мистер Уизли, но он повернулся к Гарри и продолжил говорить тише и торопливее. «Слушай, я хочу, чтобы ты дала мне слово...»
«…что я буду хорошим мальчиком и останусь в замке?» — мрачно сказал Гарри.
«Не совсем», — сказал мистер Уизли, который выглядел более серьезным, чем Гарри когда-либо его видел. «Гарри, поклянись мне, что ты не пойдешь искать Блэка».
Гарри уставился. «Что?»
Раздался громкий свист. Охранники ходили по поезду, захлопывая все двери.
«Обещай мне, Гарри», — сказал мистер Уизли, говоря еще быстрее, — «что бы ни случилось...»
«Зачем мне искать кого-то, кто, как я знаю, хочет меня убить?» — безучастно спросил Гарри.
«Поклянись мне, что все, что ты услышишь…»
«Артур, скорее!» — крикнула миссис Уизли.
Из поезда валил пар; он начал двигаться. Гарри подбежал к двери купе, а Рон распахнул ее и отступил, чтобы пропустить его. Они высунулись из окна и помахали мистеру и миссис Уизли, пока поезд не повернул за угол и не скрыл их из виду.
«Мне нужно поговорить с вами наедине», — пробормотал Гарри Рону и Гермионе, когда поезд набирал скорость.
«Уходи, Джинни», — сказал Рон.
«О, как мило», — раздраженно сказала Джинни и пошла прочь.
Гарри, Рон и Гермиона пошли по коридору в поисках пустого купе, но все они были заняты, за исключением одного в самом конце поезда.
Там был только один пассажир, мужчина, крепко спящий у окна. Гарри, Рон и Гермиона проверили на пороге. Хогвартс-экспресс обычно был зарезервирован для студентов, и они никогда раньше не видели там взрослых, за исключением ведьмы, которая толкала тележку с едой.
Незнакомец был одет в крайне потрепанный комплект волшебных мантий, которые были заштопаны в нескольких местах. Он выглядел больным и изможденным. Хотя он был совсем молод, его светло-каштановые волосы были испещрены сединой.
- Как ты думаешь, кто это? Прошипел Рон, когда они сели и закрыли дверь, заняв свои места как можно дальше от окна.
«Профессор Р. Дж. Люпин», — тут же прошептала Гермиона.
«Откуда ты это знаешь?
“Из его чемодана”, - ответила она, указывая на багажную полку над головой мужчины, где лежал маленький потрепанный чемоданчик, скрепленный большим количеством аккуратно завязанных бечевок. В одном углу облупившимися буквами было написано "профессор Р.Дж. Люпин".
«Интересно, чему он учит?» — сказал Рон, нахмурившись, глядя на бледный профиль профессора Люпина.
«Это очевидно», — прошептала Гермиона. «Там только одна вакансия, не так ли? Защита от Темных Искусств».
У Гарри, Рона и Гермионы уже было два учителя Защиты от Темных Искусств, оба из которых продержались всего год. Ходили слухи, что работа была проклята.
«Ну, я надеюсь, он справится», — с сомнением сказал Рон. «Он выглядит так, будто одно хорошее проклятие его прикончит, не так ли? В любом случае...» Он повернулся к Гарри. «Что ты собирался нам сказать?»
Гарри рассказал все о споре мистера и миссис Уизли и предупреждении, которое мистер Уизли только что ему дал. Когда он закончил, Рон выглядел ошеломленным, а Гермиона закрыла рот руками. Наконец она опустила их, чтобы сказать: «Сириус Блэк сбежал, чтобы пойти за тобой? О, Гарри... тебе придется быть очень, очень осторожным. Не ищи неприятностей, Гарри...»
«Я не ищу неприятностей», — сказал Гарри, уязвленный. «Неприятности обычно сами меня находят».
«Насколько тупым должен быть Гарри, чтобы отправиться на поиски психа, который хочет его убить?» — дрожащим голосом спросил Рон.
Они восприняли новость хуже, чем ожидал Гарри. И Рон, и Гермиона, казалось, были напуганы Блэком гораздо больше, чем он сам.
«Никто не знает, как он выбрался из Азкабана», — неловко сказал Рон. «Никто никогда не делал этого раньше. А ведь он был заключенным строгого режима».
«Но они ведь его поймают, правда?» — искренне сказала Гермиона. «Я имею в виду, что все магглы тоже за ним присматривают...»
«Что это за шум?» — внезапно спросил Рон.
Откуда-то доносился слабый, металлический свист. Они оглядели все купе.
“Это исходит из твоего чемодана, Гарри”, - сказал Рон, вставая и протягивая руку к багажной полке. Мгновение спустя он вытащил карманный радиоскоп из-под мантии Гарри. Он очень быстро вращался на ладони Рона и ярко светился.
«Это хитроскоп?» — заинтересованно спросила Гермиона, вставая, чтобы лучше рассмотреть.
«Ты делал что-то ненадёжное в то время?» — проницательно спросила Гермиона.
«Нет! Ну... Я не должен был использовать Эррола. Ты же знаешь, он не очень-то готов к дальним путешествиям... но как еще я должен был передать ему подарок Гарри?»
«Засуньте его обратно в багажник», — посоветовал Гарри, когда Хитроскоп пронзительно свистнул, — «иначе он его разбудит».
Он кивнул в сторону профессора Люпина. Рон засунул Хитроскоп в особенно ужасную пару старых носков дяди Вернона, что заглушило звук, затем закрыл крышку сундука.
«Мы могли бы проверить это в Хогсмиде», — сказал Рон, садясь обратно. «Такие вещи продаются в Дервише и Банджесе, магические инструменты и прочее. Фред и Джордж мне сказали».
«Вы много знаете о Хогсмиде?» — живо спросила Гермиона. «Я читала, что это единственное полностью немагловское поселение в Британии...»
«Да, я так думаю», — небрежно сказал Рон, — «но я не поэтому хочу пойти. Я просто хочу попасть в «Сладкое королевство»!»
«Что это?» — спросила Гермиона.
«Это та самая кондитерская», — сказал Рон, и на его лице появилось мечтательное выражение, — «где есть всё... Перечные чертята — от них у тебя изо рта идёт дым — и большие толстые шоколадные шарики, полные клубничного мусса и взбитых сливок, и действительно превосходные сахарные перья, которые можно сосать на уроке и просто делать вид, что ты думаешь, что написать дальше...»
«Но Хогсмид — очень интересное место, не правда ли?» — с нетерпением продолжала Гермиона. «В «Местах исторического колдовства» говорится, что гостиница была штаб-квартирой восстания гоблинов 1612 года, а Визжащая хижина, как предполагается, была самым населенным привидениями зданием в Британии...»
«…и огромные шарики щербета, которые заставляют вас левитировать в нескольких дюймах от земли, пока вы их сосете», — сказал Рон, который явно не слушал ни слова из того, что говорила Гермиона.
Гермиона оглянулась на Гарри.
«Разве не было бы здорово ненадолго выбраться из школы и исследовать Хогсмид?»
«Полагаю, так и будет», — тяжело сказал Гарри. «Тебе придется сказать мне, когда ты узнаешь».
«Что ты имеешь в виду?» — спросил Рон.
«Я не могу пойти. Дурсли не подписали мое разрешение, и Фадж тоже не подписал».
Рон выглядел испуганным.
«Тебе не разрешено приходить? Но — ни за что — МакГонагалл или кто-то еще не даст тебе разрешения —»
Гарри издал пустой смешок. Профессор МакГонагалл, декан факультета Гриффиндор, была очень строгой.
«— или мы можем спросить Фреда и Джорджа, они знают все секретные ходы из замка —»
«Рон!» — резко сказала Гермиона. «Я не думаю, что Гарри должен тайком уходить из школы, пока Блэк на свободе...»
«Да, я думаю, именно это скажет МакГонагалл, когда я попрошу разрешения», — с горечью сказал Гарри.
«Но если мы с ним», — горячо сказал Рон Гермионе, — «Блэк не посмеет...»
«О, Рон, не говори ерунды», — огрызнулась Гермиона. «Блэк уже убил целую кучу людей посреди многолюдной улицы. Ты правда думаешь, что он будет беспокоиться о нападении на Гарри только потому, что мы там?»
Говоря это, она возилась с ремнями корзины Живоглота.
«Не выпускай эту штуку!» — крикнул Рон, но было поздно; Косолапсус легко выпрыгнул из корзины, потянулся, зевнул и вспрыгнул на колени Рона; комок в кармане Рона задрожал, и он сердито оттолкнул Косолапсуса.
«Убирайся отсюда!»
«Рон, не надо!» — сердито сказала Гермиона.
Рон собирался ответить, когда профессор Люпин пошевелился. Они с опаской посмотрели на него, но он просто повернул голову в другую сторону, слегка приоткрыл рот и продолжил спать.
«Хогвартс-экспресс» неуклонно двигался на север, а пейзаж за окном становился все более диким и темным, а облака над головой сгущались. Люди гонялись взад и вперед мимо двери своего купе. Косолапсус теперь устроился на пустом месте, его сплющенное лицо было обращено к Рону, его желтые глаза уставились на верхний карман Рона.
В час дня к дверям купе подошла пухлая ведьма с тележкой для еды.
«Как думаешь, нам стоит его разбудить?» — неловко спросил Рон, кивнув в сторону профессора Люпина. «Похоже, ему нужна еда».
Гермиона осторожно приблизилась к профессору Люпину.
«Э-э — профессор?» — сказала она. «Простите — профессор?»
Он не двинулся с места.
«Не волнуйся, дорогая», — сказала ведьма, протягивая Гарри большую стопку пирожных «Котел». «Если он проснется голодным, я буду впереди с водителем».
«Я полагаю, он спит?» — тихо сказал Рон, когда ведьма закрыла дверь купе. «Я имею в виду — он ведь не умер, не так ли?»
«Нет, нет, он дышит», — прошептала Гермиона, принимая от Гарри переданный ей «Котелковый пирог».
Он, может, и не очень хорошая компания, но присутствие профессора Люпина в их купе имело свои преимущества. В середине дня, как раз когда начался дождь, размывая холмы за окном, они снова услышали шаги в коридоре, и трое их наименее любимых людей появились в дверях: Драко Малфой, в сопровождении своих дружков, Винсента Крэбба и Грегори Гойла.
Драко Малфой и Гарри были врагами с тех пор, как встретились во время своей первой поездки на поезде в Хогвартс. Малфой, у которого было бледное, заостренное, ухмыляющееся лицо, учился в Слизерине; он играл ловца в команде
Слизерина по квиддичу, ту же позицию, которую Гарри играл в команде Гриффиндора. Крэбб и Гойл, казалось, существовали для того, чтобы выполнять приказы Малфоя. Они оба были широкими и мускулистыми; Крэбб был выше, со стрижкой «под пудинг» и очень толстой шеей; у Гойла были короткие, щетинистые волосы и длинные, как у гориллы, руки.
«Ну, смотрите, кто это», — сказал Малфой своим обычным ленивым голосом, открывая дверь купе. «Потти и Ласка».
Крэбб и Гойл по-тролльи хихикнули.
«Я слышал, твой отец этим летом наконец-то раздобыл немного золота, Уизли», — сказал Малфой. «Твоя мать умерла от шока?»
Рон встал так быстро, что сбил корзину Живоглота на пол. Профессор Люпин фыркнул.
«Кто это?» — спросил Малфой, автоматически сделав шаг назад, заметив Люпина.
«Новый учитель», — сказал Гарри, который тоже поднялся на ноги, на случай, если ему понадобится удержать Рона. «О чем ты говорил, Малфой?»
Бледные глаза Малфоя сузились: он не был настолько глуп, чтобы затеять драку прямо под носом у учителя.
«Пошли», — обиженно пробормотал он Крэббу и Гойлу, и они исчезли.
Гарри и Рон снова сели, Рон массировал костяшки пальцев.
«В этом году я не собираюсь терпеть дерьмо от Малфоя», — сердито сказал он. «Я серьезно. Если он еще раз скажет что-нибудь о моей семье, я схвачу его за голову и...»
Рон сделал резкий жест в воздухе.
«Рон», — прошипела Гермиона, указывая на профессора Люпина, — «будь осторожен...»
Но профессор Люпин все еще крепко спал.
Дождь усилился, когда поезд мчался все дальше на север; окна теперь были сплошного, мерцающего серого цвета, который постепенно темнел, пока фонари не замерцали, оживая по всему коридору и над багажными полками. Поезд грохотал, дождь колотил, ветер ревел, но профессор Люпин все еще спал.
«Мы, должно быть, уже почти на месте», — сказал Рон, наклонившись вперед, чтобы посмотреть мимо профессора Люпина на теперь уже полностью черное окно.
Едва он успел произнести эти слова, как поезд начал замедлять ход.
«Отлично», — сказал Рон, вставая и осторожно проходя мимо профессора Люпина, чтобы попытаться выглянуть наружу. «Я умираю с голоду. Я хочу попасть на пир...»
«Мы пока не можем быть там», — сказала Гермиона, взглянув на часы.
«Так почему же мы останавливаемся?»
Поезд становился все медленнее и медленнее. Когда стук поршней затих, ветер и дождь за окнами зазвучали громче, чем когда-либо.
Гарри, который был ближе всех к двери, встал, чтобы выглянуть в коридор. По всему вагону головы с любопытством высовывались из своих купе.
Поезд резко остановился, и отдаленные удары и стуки сообщили им, что багаж выпал из полок. Затем, без предупреждения, все лампы погасли, и они погрузились в полную темноту.
«Что происходит?» — раздался голос Рона из-за спины Гарри.
«Ой!» — ахнула Гермиона. «Рон, это была моя нога!»
Гарри ощупью добрался до своего места.
- Ты думаешь, мы сломались?.
- Я не знаю...
Раздался скрип, и Гарри увидел смутный черный силуэт Рона, который протирал заплатку на окне и выглядывал наружу.
«Там что-то движется», — сказал Рон. «Я думаю, люди поднимаются на борт...»
Дверь купе внезапно открылась, и кто-то больно упал на ноги Гарри.
«Извините — вы знаете, что происходит? — Ой — извините —»
«Привет, Невилл», — сказал Гарри, ощупывая темноту и потянув Невилла за мантию.
«Гарри? Это ты? Что происходит?»
«Понятия не имею — садись —»
Раздалось громкое шипение и вопль боли; Невилл попытался сесть на Живоглота.
«Я пойду и спрошу водителя, что происходит», — раздался голос Гермионы. Гарри почувствовал, как она проехала мимо него, услышал, как снова открылась дверь, а затем — стук и два громких визга боли.
"Кто это?"
"Кто это?"
«Джинни?»
«Гермиона?»
"Что ты делаешь?"
«Я искала Рона...»
«Проходи и садись...»
«Не здесь!» — поспешно сказал Гарри. «Я здесь!»
«Ой!» — сказал Невилл.
«Тихо!» — раздался вдруг хриплый голос.
Профессор Люпин, похоже, наконец проснулся. Гарри слышал движение в своем углу. Никто из них не говорил.
Раздался тихий треск, и дрожащий свет заполнил отсек. Профессор Люпин, казалось, держал в руках горсть пламени. Они освещали его усталое, серое лицо, но глаза его выглядели настороженными и бдительными.
«Оставайся на месте», — сказал он тем же хриплым голосом и медленно поднялся на ноги, держа перед собой горсть огня.
Но дверь медленно открылась, прежде чем Люпин успел до нее дотянуться.
В дверном проеме, освещенная дрожащим пламенем в руке Люпина, стояла закутанная в плащ фигура, возвышавшаяся до потолка. Ее лицо было полностью скрыто под капюшоном. Глаза Гарри метнулись вниз, и то, что он увидел, заставило его желудок сжаться. Из-под плаща торчала рука, и она была блестящей, сероватой, скользкой на вид и покрытой струпьями, как что-то мертвое, разложившееся в воде...
Но это было видно лишь долю секунды. Как будто существо под плащом почувствовало взгляд Гарри, рука внезапно втянулась в складки своего черного плаща.
А затем нечто под капюшоном, чем бы оно ни было, сделало долгий, медленный, хриплый вдох, словно пытаясь высосать из окружающего пространства что-то большее, чем воздух.
Сильный холод охватил их всех. Гарри почувствовал, как у него перехватило дыхание в груди. Холод проник глубже кожи. Он был в его груди, он был в самом его сердце...
Глаза Гарри закатились. Он ничего не видел. Он тонул в холоде. В ушах шумело, как от воды. Его тащило вниз, рев становился громче...
И тут, издалека, он услышал крики, ужасные, испуганные, молящие крики. Он хотел помочь, кто бы это ни был, он пытался пошевелить руками, но не мог... густой белый туман клубился вокруг него, внутри него —
«Гарри! Гарри! С тобой все в порядке?»
Кто-то бил его по лицу.
«Ч-что?»
Гарри открыл глаза; над ним горели фонари, а пол трясся — Хогвартс-экспресс снова двигался, и снова загорелся свет. Казалось, он соскользнул со своего места на пол. Рон и Гермиона стояли на коленях рядом с ним, а над ними он видел Невилла и профессора Люпина, наблюдавших за ним. Гарри стало очень плохо; когда он поднял руку, чтобы надеть очки, он почувствовал холодный пот на лице.
Рон и Гермиона вернули его на место.
«Ты в порядке?» — нервно спросил Рон.
«Да», — сказал Гарри, быстро взглянув на дверь. Существо в капюшоне исчезло. «Что случилось? Где это — то существо? Кто кричал?»
«Никто не кричал», — сказал Рон, еще больше нервничая.
Гарри оглядел светлое купе. Джинни и Невилл посмотрели на него, оба очень бледные.
Громкий треск заставил всех подпрыгнуть. Профессор Люпин разбивал на куски огромную плитку шоколада.
«Вот», — сказал он Гарри, протягивая ему особенно большой кусок. «Съешь его. Поможет».
Гарри взял шоколад, но не стал его есть.
«Что это было?» — спросил он Люпина.
«Дементор», — сказал Люпин, который теперь раздавал шоколад всем остальным. «Один из дементоров Азкабана».
Все уставились на него. Профессор Люпин скомкал пустую обертку от шоколада и положил ее в карман.
«Ешь», — повторил он. «Это поможет. Мне нужно поговорить с машинистом, извините...»
Он прошел мимо Гарри и скрылся в коридоре.
«Ты уверен, что с тобой все в порядке, Гарри?» — спросила Гермиона, с тревогой глядя на Гарри.
«Я не понимаю... Что случилось?» — спросил Гарри, вытирая пот с лица.
«Ну, эта штука — дементор — стояла там и оглядывалась (я имею в виду, я думаю, что она так и делала, я не мог видеть ее лица) — а ты — ты —»
«Я думал, у тебя припадок или что-то в этом роде», — сказал Рон, который все еще выглядел испуганным. «Ты как будто напрягся, упал со своего места и начал дергаться...»
«И профессор Люпин перешагнул через тебя, подошел к дементору и вытащил палочку», — сказала Гермиона, — «и сказал: «Никто из нас не прячет Сириуса Блэка под плащом. Иди». Но дементор не двинулся с места, поэтому Люпин что-то пробормотал, и из его палочки в него вылетело что-то серебристое, а затем оно развернулось и как бы ускользнуло...»
«Это было ужасно», — сказал Невилл, голосом выше обычного. «Вы почувствовали, как холодно стало, когда он вошел?»
Джинни, которая забилась в угол и выглядела почти так же плохо, как чувствовал себя Гарри, тихо всхлипнула;
«Но разве никто из вас не упал со своих мест?» — неловко спросил Гарри.
«Нет», — сказал Рон, снова с тревогой глядя на Гарри. «Джинни, правда, тряслась как сумасшедшая...»
Гарри не понимал. Он чувствовал слабость и дрожь, как будто выздоравливал после сильного приступа гриппа; он также чувствовал начало стыда. Почему он так развалился, когда никто другой не развалился?
Профессор Люпин вернулся. Он остановился, когда вошел, огляделся и сказал с легкой улыбкой: «Я не отравил этот шоколад, вы знаете...»
Гарри откусил кусочек и, к своему великому удивлению, почувствовал, как тепло внезапно разлилось по кончикам пальцев рук и ног.
«Мы будем в Хогвартсе через десять минут», — сказал профессор Люпин. «С тобой все в порядке, Гарри?»

Гарри не стал спрашивать, откуда профессор Люпин знает его имя.
- Прекрасно, - смущенно пробормотал он.
Они не разговаривали много в течение оставшейся части поездки. Наконец поезд остановился на станции Хогсмид, и началась большая суета, чтобы выбраться наружу; ухали совы, мяукали кошки, а домашняя жаба Невилла громко каркала из-под его шляпы. На крошечной платформе было холодно; дождь лил ледяной пеленой.
«Первокурсники сюда!» — раздался знакомый голос. Гарри, Рон и Гермиона обернулись и увидели на другом конце платформы гигантский силуэт Хагрида, приглашающего испуганных новичков вперед для их традиционного путешествия через озеро.
«Все в порядке, вы трое?» — крикнул Хагрид поверх голов толпы. Они помахали ему, но не смогли с ним поговорить, потому что масса людей вокруг них оттесняла их по платформе. Гарри, Рон и Гермиона последовали за остальной частью школы по платформе и вышли на грубую грязевую дорогу, где по крайней мере сотня дилижансов ждала оставшихся учеников, каждый из которых, как Гарри мог только предположить, тянула невидимая лошадь, потому что, когда они забрались внутрь и закрыли дверь, дилижанс тронулся сам по себе, подпрыгивая и покачиваясь в процессе.
В карете пахло плесенью и соломой. Гарри стало лучше после шоколада, но он все еще был слаб. Рон и Гермиона продолжали поглядывать на него с подозрением, словно боясь, что он снова упадет в обморок.
Когда карета подъехала к паре великолепных кованых железных ворот, обрамленных каменными колоннами, увенчанными крылатыми кабанами, Гарри увидел еще двух возвышающихся дементоров в капюшонах, стоявших на страже по обе стороны. Волна холодного недомогания грозила снова поглотить его; он откинулся на спинку комковатого сиденья и закрыл глаза, пока они не проехали ворота. Карета набрала скорость на длинной, покатой подъездной дороге к замку; Гермиона высунулась из крошечного окна, наблюдая за приближающимися многочисленными башнями и башенками. Наконец карета качнулась и остановилась, и Гермиона с Роном вышли.
Когда Гарри спустился вниз, в его ухе раздался протяжный, восторженный голос.
«Ты упал в обморок, Поттер? Лонгботтом говорит правду? Ты действительно упал в обморок?»
«Отвали, Малфой», — сказал Рон, стиснув зубы.
«Ты тоже упал в обморок, Уизли?» — громко спросил Малфой. «Тебя тоже напугал этот страшный старый дементор, Уизли?»
“Какие-то проблемы?” - раздался мягкий голос. Профессор Люпин только что вышел из соседнего вагона.
Малфой бросил на профессора Люпина дерзкий взгляд, который коснулся заплаток на его мантии и ветхого чемодана. С легким намеком на сарказм в голосе он сказал: «О, нет — э-э — профессор», затем ухмыльнулся Крэббу и Гойлу и повел их вверх по ступеням в замок.
Гермиона подтолкнула Рона в спину, заставляя его поторопиться, и все трое присоединились к толпе, поднимавшейся по ступенькам через гигантские дубовые входные двери в огромный вестибюль, освещенный пылающими факелами, в котором находилась великолепная мраморная лестница, ведущая на верхние этажи.
Дверь в Большой зал была открыта справа; Гарри последовал за толпой к ней, но едва успел мельком увидеть зачарованный потолок, который сегодня был черным и мутным, как раздался голос: «Поттер! Грейнджер! Я хочу видеть вас обоих!»
Гарри и Гермиона обернулись, удивленные. Профессор МакГонагалл, преподаватель Трансфигурации и декан факультета Гриффиндор, кричала поверх голов толпы. Она была суровой на вид ведьмой, которая носила волосы в тугом пучке; ее острые глаза были обрамлены квадратными очками. Гарри пробирался к ней с чувством дурного предчувствия: профессор МакГонагалл умела заставить его почувствовать, что он, должно быть, сделал что-то не так.
«Не нужно так волноваться — я просто хочу поговорить с вами в моем кабинете», — сказала она им. «Проходите туда, Уизли».
Рон смотрел, как профессор МакГонагалл уводила Гарри и Гермиону от болтающей толпы; они сопровождали ее через вестибюль, вверх по мраморной лестнице и по коридору.
Когда они оказались в ее кабинете, небольшой комнате с большим, гостеприимным камином, профессор МакГонагалл жестом пригласила Гарри и Гермиону сесть. Она села за стол и резко сказала: «Профессор Люпин послал сову вперед, чтобы сообщить, что вам стало плохо в поезде, Поттер».
Прежде чем Гарри успел ответить, раздался тихий стук в дверь, и в комнату торопливо вошла мадам Помфри, медсестра.
Гарри почувствовал, что краснеет. Было достаточно плохо, что он отключился или что он там сделал, и еще не было всей этой суеты.
«Я в порядке», — сказал он. «Мне ничего не нужно».
«О, это ты, да?» — сказала мадам Помфри, игнорируя это и наклонившись, чтобы внимательно на него посмотреть. «Полагаю, ты снова сделал что-то опасное?»
«Это был дементор, Поппи», — сказала профессор МакГонагалл.
Они обменялись мрачными взглядами, и мадам Помфри неодобрительно хмыкнула.
«Расставлять дементоров вокруг школы», — пробормотала она, откидывая волосы Гарри назад и ощупывая его лоб. «Он не последний, кто рухнет. Да, он весь липкий. Ужасные вещи, это так, и то, как они действуют на людей, которые и так нежны...»
«Я не нежный!» — сказал Гарри сердито.
«Конечно, нет», — рассеянно ответила мадам Помфри, теперь измеряя его пульс.
«Что ему нужно?» — решительно спросила профессор МакГонагалл. «Постельный режим? Может, ему провести эту ночь в больничном крыле?»
«Я в порядке!» — сказал Гарри, вскакивая. Мысль о том, что сказал бы Драко Малфой, если бы ему пришлось отправиться в больничное крыло, была пыткой.
«Ну, ему, по крайней мере, следует съесть немного шоколада», — сказала мадам Помфри, которая теперь пыталась заглянуть Гарри в глаза.
«Я уже попробовал», — сказал Гарри. «Профессор Люпин дал мне немного. Он дал нам всем».
«Он это сделал?» — одобрительно сказала мадам Помфри. «Итак, у нас наконец-то появился преподаватель Защиты от Темных Искусств, который знает свои средства?»
«Вы уверены, что чувствуете себя хорошо, Поттер?» — резко спросила профессор МакГонагалл.
«Да», — сказал Гарри.
«Очень хорошо. Пожалуйста, подождите снаружи, пока я быстро переговорю с мисс Грейнджер о ее расписании занятий, а потом мы сможем вместе спуститься на пир».
Гарри вернулся в коридор вместе с мадам Помфри, которая ушла в больничное крыло, бормоча себе под нос. Ему пришлось подождать всего несколько минут; затем появилась Гермиона, выглядевшая очень счастливой чему-то, за ней последовала профессор МакГонагалл, и все трое спустились по мраморной лестнице в Большой зал.
Это было море остроконечных черных шляп; за каждым из длинных столов факультета сидели студенты, их лица мерцали в свете тысяч свечей, которые парили над столами в воздухе. Профессор Флитвик, который был крошечным волшебником с копной белых волос, выносил из зала древнюю шляпу и четырехногий табурет.
«Ох», — тихо сказала Гермиона, — «мы пропустили Распределение!»
Новые ученики Хогвартса распределялись по факультетам, примеряя Распределяющую шляпу, которая выкрикивала факультет, к которому они лучше всего подходят (Гриффиндор, Когтевран, Хаффлпафф или Слизерин). Профессор МакГонагалл направилась к своему пустому месту за преподавательским столом, а Гарри и Гермиона двинулись в другую сторону, как можно тише, к столу Гриффиндора. Люди оглядывались на них, когда они проходили по задней части зала, и некоторые из них указывали на Гарри. Неужели история о том, как он упал перед дементором, распространилась так быстро?
«Что все это значит?» — пробормотал он Гарри.
Гарри начал объяснять шепотом, но в этот момент директор встал, чтобы заговорить, и он замолчал.
Профессор Дамблдор, хотя и очень старый, всегда производил впечатление человека с большой энергией. У него было несколько футов длинных серебряных волос и бороды, очки-полумесяцы и чрезвычайно кривой нос. Его часто описывали как величайшего волшебника эпохи, но Гарри уважал его не за это. Альбусу Дамблдору нельзя было не доверять, и, наблюдая, как он сияет, глядя на студентов, Гарри впервые почувствовал себя по-настоящему спокойным с тех пор, как дементор вошел в купе поезда.
«Добро пожаловать!» — сказал Дамблдор, и свет свечи замерцал на его бороде. «Добро пожаловать на новый год в Хогвартсе! Мне нужно сказать вам всем несколько вещей, и поскольку одна из них очень серьезная, я думаю, лучше высказать ее, прежде чем вы будете сбиты с толку нашим превосходным пиром...»
Дамблдор прочистил горло и продолжил: «Как вы все знаете после обыска Хогвартс-экспресса, в нашей школе в настоящее время находятся некоторые дементоры Азкабана, которые находятся здесь по делам Министерства магии».
Он замолчал, и Гарри вспомнил, что сказал мистер Уизли о том, что Дамблдор недоволен тем, что дементоры охраняют школу.
«Они размещены у каждого входа на территорию», — продолжил Дамблдор, — «и пока они с нами, я должен ясно дать понять, что никто не должен покидать школу без разрешения. Дементоров не обманешь трюками или маскировкой — или даже мантией-невидимкой», — добавил он вежливо, и Гарри с Роном переглянулись. «Дементоры не понимают мольбы или оправдания. Поэтому я предупреждаю каждого из вас, чтобы вы не давали им повода причинить вам вред. Я надеюсь, что старосты и наши новые старосты позаботятся о том, чтобы ни один ученик не ссорился с дементорами», — сказал он.
Перси, сидевший через несколько мест от Гарри, снова выпятил грудь и выразительно огляделся. Дамблдор снова замер; он очень серьезно оглядел зал, и никто не пошевелился и не издал ни звука.
«На более радостной ноте», продолжил он, «я рад приветствовать в этом году в наших рядах двух новых учителей.
Раздались разрозненные, довольно невосторженные аплодисменты. Только те, кто был в купе поезда с профессором Люпином, громко хлопали, среди них и Гарри. Профессор Люпин выглядел особенно потрепанным рядом со всеми остальными учителями в их лучших мантиях.
«Посмотри на Снейпа!» — прошипел Рон на ухо Гарри.
Профессор Снейп, мастер зелий, смотрел вдоль преподавательского стола на профессора Люпина. Всем было известно, что Снейп хотел получить должность преподавателя Защиты от Темных Искусств, но даже Гарри, который ненавидел Снейпа, был поражен выражением, исказившим его худое, болезненно-желтое лицо. Это было больше, чем гнев: это было отвращение. Гарри слишком хорошо знал это выражение; это был взгляд Снейпа каждый раз, когда он видел Гарри.
«Что касается нашего второго нового назначения», — продолжил Дамблдор, пока стихали вялые аплодисменты профессору Люпину. «Что ж, мне жаль сообщать вам, что профессор Кеттлберн, наш преподаватель по уходу за магическими существами, ушел на пенсию в конце прошлого года, чтобы больше времени проводить с оставшимися конечностями. Однако я рад сообщить, что его место займет не кто иной, как Рубеус Хагрид, который согласился взять на себя эту преподавательскую работу в дополнение к своим обязанностям егеря».
Гарри, Рон и Гермиона ошеломленно уставились друг на друга. Затем они присоединились к аплодисментам, которые были особенно бурными за столом Гриффиндора. Гарри наклонился вперед, чтобы увидеть Хагрида, который был рубиново-красным на лице и смотрел вниз на свои огромные руки, его широкая улыбка была скрыта в спутанной черной бороде.
«Мы должны были знать!» — взревел Рон, стуча по столу. «Кто еще мог дать нам кусачую книгу?»
Гарри, Рон и Гермиона были последними, кто перестал хлопать, и когда профессор Дамблдор снова заговорил, они увидели, что Хагрид вытирает глаза скатертью.
«Ну, я думаю, это все, что имеет значение», — сказал Дамблдор. «Пусть начнется пир!»
Золотые тарелки и кубки перед ними внезапно наполнились едой и питьем. Гарри, внезапно проголодавшись, взял все, до чего мог дотянуться, и начал есть.
Это был восхитительный пир; в зале раздавались разговоры, смех и стук ножей и вилок. Однако Гарри, Рон и Гермиона с нетерпением ждали его окончания, чтобы поговорить с Хагридом. Они знали, как много для него значит стать учителем. Хагрид не был полностью квалифицированным волшебником; на третьем курсе его исключили из Хогвартса за преступление, которого он не совершал. Именно Гарри, Рон и Гермиона очистили имя Хагрида в прошлом году.
Наконец, когда последние кусочки тыквенного пирога растаяли на золотых тарелках, Дамблдор дал сигнал, что всем пора идти спать, и им предоставился шанс.
«Поздравляю, Хагрид!» — взвизгнула Гермиона, когда они подошли к учительскому столу.
«Все благодаря вам троим», — сказал Хагрид, вытирая сияющее лицо салфеткой и глядя на них. «Не могу в это поверить... великий человек, Дамблдор... спустился прямо ко мне в хижину после того, как профессор Кеттлберн сказал, что с него хватит... Это то, чего я всегда хотел...»
Переполненный эмоциями, он уткнулся лицом в салфетку, и профессор МакГонагалл прогнала их.
Гарри, Рон и Гермиона присоединились к гриффиндорцам, устремлявшимся вверх по мраморной лестнице и, очень уставшие теперь, по еще большему количеству коридоров, по еще большему количеству ступенек, к скрытому входу в Башню Гриффиндора. Большой портрет толстой дамы в розовом платье спросил их: «Пароль?»
«Проходите, проходите!» — крикнул Перси из-за толпы. «Новый пароль — «Фортуна Майор»!»
«О нет», — грустно сказал Невилл Лонгботтом. У него всегда были проблемы с запоминанием паролей.
Через портретный проем и через общую комнату девочки и мальчики разделились по своим лестницам. Гарри поднялся по винтовой лестнице, не думая ни о чем, кроме того, как он рад вернуться. Они достигли своего знакомого круглого общежития с пятью кроватями с балдахином, и Гарри, оглядевшись, почувствовал, что он наконец-то дома.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
~*-КОГТИ И ЧАЙНЫЕ ЛИСТЬЯ-*

Когда на следующий день Гарри, Рон и Гермиона вошли в Большой зал на завтрак, первое, что они увидели, был Драко Малфой, который, казалось, развлекал большую группу слизеринцев очень забавной историей. Когда они проходили, Малфой изобразил нелепый обморок, и раздался взрыв смеха.
«Не обращай на него внимания», — сказала Гермиона, которая была прямо за Гарри. «Просто не обращай на него внимания, оно того не стоит...»
«Эй, Поттер!» — закричала Панси Паркинсон, слизеринка с лицом мопса. «Поттер! Дементоры идут, Поттер! Уууууууу!»
Гарри сел за стол Гриффиндора рядом с Джорджем Уизли.
«Новые расписания занятий третьего года», — сказал Джордж, передавая их. «Что с тобой, Гарри?»
«Малфой», — сказал Рон, садясь по другую сторону от Джорджа и бросая взгляд на стол Слизерина.
Джордж поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Малфой снова притворяется, что потерял сознание от ужаса.
«Этот маленький мерзавец», — спокойно сказал он. «Он не был таким самоуверенным вчера вечером, когда дементоры были в нашем конце поезда. Вбежал в наше купе, да, Фред?»
— Чуть не обмочился, — сказал Фред, презрительно взглянув на Малфоя.
«Я и сам был не слишком счастлив», — сказал Джордж. «Они ужасные твари, эти дементоры...»
«Они словно замораживают твои внутренности, не так ли?» — сказал Фред.
«Но ты ведь не потерял сознание, правда?» — тихо спросил Гарри.
«Забудь об этом, Гарри», — бодро сказал Джордж. «Папа однажды отправился в Азкабан, помнишь, Фред? И он сказал, что это было худшее место, где он когда-либо был, он вернулся весь слабый и трясущийся... Они высасывают счастье из места, дементоры. Большинство заключенных там сходят с ума».
«В любом случае, посмотрим, насколько счастливым будет Малфой после нашего первого матча по квиддичу», — сказал Фред. «Гриффиндор против Слизерина, первая игра сезона, помнишь?»
Единственный раз, когда Гарри и Малфой встретились в матче по квиддичу, Малфой определенно оказался хуже. Чувствуя себя немного бодрее, Гарри положил себе сосиски и жареные помидоры.
Гермиона изучала свое новое расписание.
«О, отлично, сегодня мы начинаем изучать новые предметы», — радостно сказала она.
«Гермиона», — сказал Рон, нахмурившись и заглянув ей через плечо, — «они испортили твое расписание. Смотри — они заставляют тебя заниматься примерно десятью предметами в день. Времени не хватает».
«Я справлюсь. Я все уладила с профессором МакГонагалл».
«Но посмотри», — сказал Рон, смеясь, «видишь сегодняшнее утро? Девять часов, Прорицание. И ниже, девять часов, Магловедение. И», — Рон наклонился ближе к расписанию, не веря своим глазам, — «посмотри — ниже этого, Арифмантика, девять часов. Я имею в виду, я знаю, что ты хороша, Гермиона, но никто не может быть настолько хорош. Как ты должна быть на трех уроках одновременно?»
«Не будь глупым», — коротко сказала Гермиона. «Конечно, я не буду заниматься в трех классах одновременно».
«Ну, тогда —»
«Передай мармелад», — сказала Гермиона.
"Но -"
«О, Рон, какое тебе дело, что у меня плотный график?» — огрызнулась Гермиона. «Я же сказала, я все уладила с профессором МакГонагалл».
В этот момент в Большой зал вошел Хагрид. Он был одет в свое длинное молескиновое пальто и рассеянно размахивал мертвым хорьком в своей огромной руке.
- Все в порядке? - нетерпеливо спросил он, останавливаясь по пути к преподавательскому столу. - Вы на моем первом занятии! Сразу после обеда! Я мою посуду с пяти, готовлю все необходимое. Надеюсь, все в порядке. ..я, учитель... если честно...”
Он широко им улыбнулся и направился к преподавательскому столу, все еще размахивая хорьком.
«Интересно, что он готовит?» — спросил Рон с ноткой беспокойства в голосе.
Зал начал пустеть, люди направлялись на свой первый урок. Рон проверил расписание своего курса.
«Пойдем, посмотрим, Прорицание наверху Северной Башни. Нам понадобится десять минут, чтобы туда добраться...»
Они торопливо закончили завтракать, попрощались с Фредом и Джорджем и пошли обратно через зал. Когда они проходили мимо стола Слизерина, Малфой снова изобразил обморок. Взрывы смеха преследовали Гарри в вестибюле.
Путешествие через замок к Северной башне было долгим. Два года в Хогвартсе не научили их всему, что касается замка, и они никогда раньше не были внутри Северной башни.
«Должен же быть — короткий путь», — пропыхтел Рон, когда они поднялись по седьмой длинной лестнице и оказались на незнакомой площадке, где на каменной стене висела только большая картина с изображением голой полосы травы.
«Я думаю, это здесь», — сказала Гермиона, вглядываясь в пустой проход справа.
«Не может быть», — сказал Рон. «Это юг, смотри, из окна виден кусочек озера...»
Гарри смотрел на картину. Толстый, серо-пегий пони только что вышел на траву и небрежно пасся. Гарри привык к тому, что персонажи картин Хогвартса перемещаются и покидают свои рамы, чтобы навестить друг друга, но ему всегда нравилось наблюдать за этим. Мгновение спустя вслед за своим пони в картину с лязгом ввалился невысокий, приземистый рыцарь в доспехах. Судя по пятнам травы на его металлических коленях, он только что упал.
«Ага!» — закричал он, увидев Гарри, Рона и Гермиону. «Что это за негодяи, что вторглись на мои личные земли! Пришли поиздеваться над моим падением, не так ли? Вперед, мошенники, псы!»
Они с изумлением наблюдали, как маленький рыцарь вытащил свой меч из ножен и начал яростно размахивать им, подпрыгивая от ярости. Но меч был слишком длинным для него; особенно резкий взмах заставил его потерять равновесие, и он приземлился лицом вниз в траву.
«С тобой все в порядке?» — спросил Гарри, подходя ближе к картине.
«Назад, подлый хвастун! Назад, негодяй!»
Рыцарь снова схватил свой меч и использовал его, чтобы подняться, но лезвие глубоко вонзилось в траву, и, хотя он тянул изо всех сил, он не мог вытащить его обратно. В конце концов, ему пришлось снова плюхнуться на траву и поднять забрало, чтобы вытереть потное лицо.
«Слушай, — сказал Гарри, пользуясь усталостью рыцаря, — мы ищем Северную Башню. Ты ведь не знаешь дорогу, да?»
«Поиск!» Ярость рыцаря, казалось, мгновенно испарилась. Он вскочил на ноги и крикнул: «Идите за мной, дорогие друзья, и мы найдем нашу цель, или же храбро погибнем в атаке!»
Он снова бесплодно дернул меч, попытался, но не смог оседлать толстого пони, сдался и крикнул: «Тогда пешком, добрые сэры и благородные леди! Вперед! Вперед!»
И он, громко лязгая, вбежал в левую часть рамы и скрылся из виду.
Они поспешили за ним по коридору, следуя за звуком его доспехов. Время от времени они замечали, как он пробегает сквозь картину впереди.
«Будьте мужественны, худшее еще впереди!» — крикнул рыцарь, и они увидели, как он снова появился перед встревоженной группой женщин в кринолинах, чья фотография висела на стене узкой винтовой лестницы.
Громко пыхтя, Гарри, Рон и Гермиона поднимались по крутым спиральным ступеням, чувствуя, как голова у них кружится все сильнее, пока, наконец, они не услышали над собой гул голосов и не поняли, что достигли класса.
«Прощайте!» — воскликнул рыцарь, просунув голову в картину, изображавшую зловещего вида монахов. «Прощайте, мои товарищи по оружию! Если вам когда-нибудь понадобится благородное сердце и стальные жилы, обратитесь к сэру Кадогану!»
«Да, мы тебе позвоним», — пробормотал Рон, когда рыцарь исчез, «если нам когда-нибудь понадобится кто-то психически больной».
Они поднялись по последним ступенькам и вышли на крошечную площадку, где уже собралась большая часть класса. С этой площадки не было дверей, но Рон подтолкнул Гарри и указал на потолок, где был круглый люк с латунной табличкой.
«Сивилла Трелони, учитель прорицаний», — прочитал Гарри. «Как мы туда попадем?»
Словно в ответ на его вопрос, люк внезапно открылся, и серебристая лестница опустилась прямо к ногам Гарри.
«После тебя», — сказал Рон, ухмыляясь, поэтому Гарри первым поднялся по лестнице.
Он вошел в самый странный на вид класс, который он когда-либо видел. На самом деле, он вообще не был похож на класс, скорее на нечто среднее между чьим-то чердаком и старомодной чайной. Внутри было забито по меньшей мере двадцать маленьких круглых столиков, все окруженные ситцевыми креслами и пухлыми маленькими пуфами. Все было освещено тусклым, малиновым светом; шторы на окнах были закрыты, а многочисленные лампы были задрапированы темно-красными шарфами. Было душно и тепло, и огонь, который горел под переполненным камином, источал тяжелый, тошнотворный запах, нагревая большой медный чайник. Полки, идущие вдоль круглых стен, были завалены пыльными на вид перьями, огарками свечей, множеством колод рваных игральных карт, бесчисленными серебристыми хрустальными шарами и огромным набором чайных чашек.
Рон появился у плеча Гарри, когда класс собрался вокруг них, все разговаривали шепотом.
«Где она?» — спросил Рон.
Внезапно из тени раздался голос, тихий, туманный голос.
«Добро пожаловать», — сказал он. «Как приятно наконец увидеть вас в физическом мире».
Первое впечатление Гарри было похоже на большое, блестящее насекомое. Профессор Трелони вошла в свет костра, и они увидели, что она очень худая; ее большие очки увеличивали ее глаза в несколько раз от их естественного размера, и она была закутана в прозрачную шаль со блестками. Бесчисленные цепи и бусы висели на ее тонкой шее, а ее руки и ладони были инкрустированы браслетами и кольцами.
«Садитесь, дети мои, садитесь», — сказала она, и все неловко забрались в кресла или опустились на пуфы. Гарри, Рон и Гермиона уселись за тот же круглый стол.
«Добро пожаловать на Прорицание», — сказала профессор Трелони, усевшись в кресло с подлокотниками перед камином. «Меня зовут профессор Трелони. Возможно, вы меня раньше не видели. Я нахожу, что слишком частое погружение в суету и суматоху главной школы затуманивает мой Внутренний Глаз».
Никто ничего не сказал на это необычное заявление. Профессор Трелони деликатно поправила шаль и продолжила: «Итак, вы решили изучать Прорицание, самое трудное из всех магических искусств. Я должна предупредить вас с самого начала, что если у вас нет Зрения, я мало чему смогу вас научить. Книги могут продвинуть вас в этой области лишь до определенного момента...»
При этих словах Гарри и Рон с ухмылкой посмотрели на Гермиону, которая выглядела пораженной известием о том, что книги не окажут большой помощи в этом вопросе.
«Многие ведьмы и волшебники, хотя и талантливы в области громких взрывов, запахов и внезапных исчезновений, все же не способны проникнуть в сокрытые тайны будущего», — продолжала профессор Трелони, ее огромные, блестящие глаза перемещались с одного лица на другое. «Это Дар, дарованный немногим. Тебе, мальчик», — внезапно обратилась она к Невиллу, который чуть не упал со своего пуфа. «Твоя бабушка здорова?»
«Я так думаю», — дрожащим голосом сказал Невилл.
«Я бы не была так уверена на твоем месте, дорогой», — сказала профессор Трелони, свет от костра сверкнул на ее длинных изумрудных серьгах. Невилл сглотнул. Профессор Трелони спокойно продолжила. «В этом году мы будем изучать основные методы гадания. Первый семестр будет посвящен чтению чайных листьев. В следующем семестре мы перейдем к хиромантии. Кстати, моя дорогая», — внезапно бросила она на Парвати Патил, «берегись рыжеволосого мужчины».
Парвати испуганно взглянула на Рона, стоявшего прямо за ней, и отодвинула от него свой стул.
«Во втором семестре, — продолжал профессор Трелони, — мы перейдем к хрустальному шару — если, конечно, мы закончили с огненными предзнаменованиями. К сожалению, занятия будут прерваны в феврале из-за сильного гриппа. Я сама потеряю голос. А ближе к Пасхе один из нас покинет нас навсегда».
Лаванда с облегчением встала, взяла с полки огромный чайник и поставила его на стол перед профессором Трелони.
«Спасибо, дорогая. Кстати, то, чего ты боишься, — это произойдет в пятницу шестнадцатого октября».
Лаванда задрожала.
«Теперь я хочу, чтобы вы все разделились на пары. Возьмите чашку с полки, подойдите ко мне, и я наполню ее. Затем сядьте и пейте, пейте, пока не останется только осадок. Ополосните чашку три раза левой рукой, затем переверните чашку вверх дном на блюдце, подождите, пока вытечет остаток чая, затем отдайте свою чашку вашему партнеру, чтобы он прочитал. Вы будете интерпретировать узоры, используя страницы пять и шесть «Распутывания будущего». Я буду двигаться между вами, помогая и наставляя. О, и дорогой», — она схватила Невилла за руку, когда он попытался встать, — «после того, как вы разобьете свою первую чашку, не будете ли вы так любезны выбрать одну из тех, что с синим узором? Я больше привязана к розовому».
Конечно же, Невилл не успел дойти до полки с чашками, как раздался звон разбитого фарфора. Профессор Трелони подбежала к нему, держа в руках совок и щетку, и сказала: «Тогда одну из синих, дорогой, если ты не против... спасибо...»
Когда Гарри и Рон наполнили свои чашки, они вернулись к своему столу и попытались быстро выпить обжигающий чай. Они выпили остатки, как и было указано профессором Трелони, затем осушили чашки и поменялись ими.
«Правильно», — сказал Рон, когда они оба открыли свои книги на пятой и шестой страницах. «Что ты видишь в моей?»
«Расширьте свой кругозор, дорогие мои, и позвольте своим глазам видеть дальше обыденного!» — крикнула профессор Трелони сквозь мрак.
Гарри попытался взять себя в руки.
«Правильно, у тебя какой-то кривой крест...» Он проконсультировался с Unfogging the Future. «Это значит, что тебя ждут «испытания и страдания» — извини за это — но есть нечто, что может быть солнцем... погоди... это означает «великое счастье»... так что ты будешь страдать, но будешь очень счастлив...»
«Если хочешь знать мое мнение, тебе нужно проверить Внутренний Глаз», — сказал Рон, и им обоим пришлось сдержать смех, когда профессор Трелони пристально посмотрела в их сторону.
«Моя очередь...» Рон заглянул в чашку Гарри, наморщив лоб от усилий. «Там есть что-то вроде котелки», — сказал он. «Может быть, ты будешь работать в Министерстве магии...»
Он перевернул чашку вверх дном.
«Но так он больше похож на желудь... Что это?» Он просмотрел свой экземпляр «Распутывания будущего». «Неожиданное золото». Отлично, можешь одолжить мне немного... и вот тут есть кое-что», он снова повернул чашку, «похожее на животное... да, если бы это была его голова... то оно похоже на бегемота... нет, на овцу...»
Профессор Трелони обернулась, и Гарри фыркнул от смеха.
«Дай-ка я посмотрю, мой дорогой», — укоризненно сказала она Рону, подбегая и выхватывая у него чашку. Все затихли, чтобы посмотреть.
Профессор Трелони смотрела в чашку, вращая ее против часовой стрелки.
«Сокол... мой дорогой, у тебя есть смертельный враг».
«Но это знают все», — громко прошептала Гермиона. Профессор Трелони уставилась на нее.
«Ну, они знают», — сказала Гермиона. «Все знают о Гарри и Сам-Знаешь-Кто».
Гарри и Рон уставились на нее со смесью изумления и восхищения. Они никогда не слышали, чтобы Гермиона так разговаривала с учителем. Профессор Трелони предпочла не отвечать. Она снова опустила свои огромные глаза на чашку Гарри и продолжила ее поворачивать.
«Клуб... атака. Дорогой, дорогой, это не счастливый кубок...»
«Я думал, это котелок», — смущенно сказал Рон.
«Череп... опасность на твоем пути, мой дорогой...»
Все завороженно смотрели на профессора Трелони, которая в последний раз повернула чашку, ахнула, а затем закричала.
Раздался еще один звон разбитого фарфора; Невилл разбил вторую чашку. Профессор Трелони опустилась в пустое кресло, прижав сверкающую руку к сердцу и закрыв глаза.
«Мой дорогой мальчик... мой бедный, дорогой мальчик... нет... будет лучше не говорить... нет... не спрашивай меня...»
«Что такое, профессор?» — тут же спросил Дин Томас. Все встали и медленно столпились вокруг стола Гарри и Рона, прижавшись к стулу профессора Трелони, чтобы получше рассмотреть чашку Гарри.
«Дорогой мой», — профессор Трелони драматично распахнула огромные глаза, — «у тебя есть Грим».
«Что?» — спросил Гарри.
Он мог сказать, что он не единственный, кто не понимал; Дин Томас пожал плечами, а Лаванда Браун выглядела озадаченной, но почти все остальные в ужасе зажали рты руками.
«Грим, мой дорогой, Грим!» — воскликнула профессор Трелони, которая выглядела потрясенной тем, что Гарри не понял. «Гигантская призрачная собака, которая бродит по кладбищам! Мой дорогой мальчик, это предзнаменование — худшее предзнаменование — смерти!»
У Гарри скрутило живот. Та собака на обложке Death Omens в Flourish and Blotts — собака в тени Magnolia Crescent... Лаванда Браун тоже зажала рот руками. Все смотрели на Гарри, все, кроме Гермионы, которая встала и обогнула стул профессора Трелони.
«Я не думаю, что это похоже на Грим», — категорически заявила она.
Профессор Трелони посмотрела на Гермиону с растущей неприязнью.
«Прости меня за такие слова, дорогой, но я ощущаю вокруг тебя очень слабую ауру. Очень слабую восприимчивость к резонансам будущего».
Шеймус Финниган наклонял голову из стороны в сторону.
«Если сделать так, то это будет похоже на Грима», — сказал он, почти закрыв глаза, — «но отсюда это больше похоже на осла», — сказал он, наклоняясь влево.
«Когда вы все закончите решать, умру я или нет!» — сказал Гарри, застав врасплох даже самого себя. Теперь, казалось, никто не хотел смотреть на него.
«Я думаю, мы оставим урок на сегодня», — сказала профессор Трелони самым туманным голосом. «Да... пожалуйста, упакуйте свои вещи...»
Класс молча отнес свои чашки профессору Трелони, упаковал книги и закрыл сумки. Даже Рон избегал взгляда Гарри.
«Пока мы не встретимся снова», — тихо сказала профессор Трелони, — «и пусть тебе сопутствует удача. О, и, дорогой», — она указала на Невилла, — «в следующий раз ты опоздаешь, так что постарайся как можно усерднее, чтобы наверстать упущенное».
Гарри, Рон и Гермиона молча спустились по лестнице профессора Трелони и винтовой лестнице, а затем отправились на урок Трансфигурации профессора МакГонагалл. Им потребовалось так много времени, чтобы найти ее класс, что, так как они рано ушли с Прорицаний, они успели как раз вовремя.
Гарри выбрал место в самом конце класса, чувствуя себя так, словно он сидит в очень ярком прожекторе; остальная часть класса продолжала бросать на него украдкой взгляды, как будто он собирался упасть замертво в любой момент. Он едва слышал, что профессор МакГонагалл рассказывала им об Анимагах (волшебниках, которые могли по желанию превращаться в животных), и даже не смотрел, как она превратилась у них на глазах в полосатую кошку с очковыми отметинами вокруг глаз.
«Да что на вас всех сегодня нашло?» — сказала профессор МакГонагалл, превращаясь обратно в себя с легким хлопком и оглядывая их всех. «Не то чтобы это имело значение, но это первый раз, когда мое превращение не вызвало аплодисментов от класса».
Все головы снова повернулись к Гарри, но никто не произнес ни слова. Затем Гермиона подняла руку.
«Прошу вас, профессор, у нас только что был первый урок прорицания, и мы гадали на кофейной гуще, и...»
«А, конечно», — сказала профессор МакГонагалл, внезапно нахмурившись. «Нет нужды говорить больше, мисс Грейнджер. Скажите, кто из вас умрет в этом году?»
Все уставились на нее.
«Я», — наконец сказал Гарри.
«Понятно», — сказала профессор МакГонагалл, устремив на Гарри свои глаза-бусинки. «Тогда вы должны знать, Поттер, что Сивилла Трелони предсказывает смерть одного ученика в год с тех пор, как она пришла в эту школу. Никто из них еще не умер. Видеть предзнаменования смерти — ее любимый способ приветствовать новый класс. Если бы не тот факт, что я никогда не говорю плохо о своих коллегах...»
Профессор МакГонагалл замолчала, и они увидели, что ее ноздри побелели. Она продолжила, уже более спокойно: «Прорицание — одна из самых неточных ветвей магии. Не буду скрывать от вас, что у меня очень мало терпения по отношению к нему. Истинные Провидцы очень редки, и профессор Трелони...»
Она снова остановилась, а затем сказала очень деловым тоном: «Вы кажетесь мне в прекрасном здравии, Поттер, так что извините, если я не отпущу вас сегодня от домашнего задания. Уверяю вас, если вы умрете, вам не придется его сдавать».
Гермиона рассмеялась. Гарри почувствовал себя немного лучше. Было сложнее испытывать страх перед комком чайных листьев вдали от тусклого красного света и одурманивающего аромата класса профессора Трелони. Однако не все были убеждены. Рон все еще выглядел обеспокоенным, и Лаванда прошептала: «А как же чашка Невилла?»
Когда занятие по преображению закончилось, они присоединились к толпе, направлявшейся в Большой зал на обед.
«Рон, не унывай», — сказала Гермиона, пододвигая к нему тарелку с рагу. «Ты слышал, что сказала профессор МакГонагалл».
Рон положил рагу себе на тарелку, взял вилку, но не стал приступать к еде.
«Гарри», — сказал он тихим, серьезным голосом, «ты нигде не видел большую черную собаку, не так ли?»
«Да, видел», — сказал Гарри. «Я видел одну в ту ночь, когда уходил от Дурслеев».
Рон со стуком уронил вилку.
«Наверное, бродячая», — спокойно сказала Гермиона.
Рон посмотрел на Гермиону так, словно она сошла с ума.
«Гермиона, если Гарри видел Грим, это — это плохо», — сказал он. «Мой — мой дядя Билиус видел его и — и он умер двадцать четыре часа спустя!»
— Совпадение, — небрежно сказала Гермиона, наливая себе тыквенного сока.
«Ты не знаешь, о чем говоришь!» — сказал Рон, начиная злиться. «Гримы пугают до чертиков большинство волшебников!»
«Вот ты где, — сказала Гермиона высокомерным тоном. — Они видят Грим и умирают от страха. Грим — это не предзнаменование, это причина смерти! И Гарри все еще с нами, потому что он не настолько глуп, чтобы увидеть его и подумать: ну, ладно, тогда мне лучше сдохнуть!»
Рон безмолвно прошептал Гермионе, которая открыла сумку, достала новую книгу по арифмантике и прислонила ее открытой к кувшину с соком.
«Я думаю, что прорицание выглядит очень запутанным», — сказала она, ища свою страницу. «Много догадок, если вы меня спросите».
«В этой чашке не было ничего шерстяного!» — горячо заявил Рон.
«Ты не казался таким уверенным, когда говорил Гарри, что это овца», — холодно сказала Гермиона.
«Профессор Трелони сказала, что у тебя не та аура! Тебе просто не нравится быть плохим в чем-то для разнообразия!»
Он задел за живое. Гермиона с такой силой грохнула учебником по арифмантике по столу, что куски мяса и моркови разлетелись во все стороны.
«Если быть хорошим в Прорицании означает, что мне придется притворяться, будто я вижу предзнаменования смерти в комке чайных листьев, то я не уверена, что буду изучать его долго! Этот урок был полным отстоем по сравнению с моими занятиями по Арифмантике!»
Она схватила сумку и пошла прочь.
Рон нахмурился, глядя ей вслед.
«О чем она говорит?» — спросил он Гарри. «Она еще не была на занятиях по арифмантике».
Гарри был рад выбраться из замка после обеда. Вчерашний дождь прошёл; небо было ясным, бледно-серым, а трава под ногами была упругой и влажной, когда они отправились на свой первый урок по уходу за магическими существами.
Рон и Гермиона не разговаривали друг с другом. Гарри молча шел рядом с ними, пока они спускались по покатым лужайкам к хижине Хагрида на краю Запретного леса. Только когда он заметил три слишком знакомые спины впереди, он понял, что у них, должно быть, были эти уроки со слизеринцами. Малфой оживленно разговаривал с Крэббом и Гойлом, которые хихикали. Гарри был совершенно уверен, что знает, о чем они говорят.
Хагрид ждал свой класс у двери своей хижины. Он стоял в своем молескиновом пальто, а за ним по пятам шел Клык, борзая, и ему не терпелось начать.
“Давайте, пошевеливайтесь!” - крикнул он, когда класс приблизился. “Сегодня для вас приготовлено настоящее угощение! Впереди отличный урок! Все здесь? Так, следуйте за мной!”
На один неприятный момент Гарри подумал, что Хагрид собирается повести их в лес; Гарри пережил там достаточно неприятных событий, чтобы хватило на всю жизнь. Однако Хагрид прогулялся по краю деревьев, и через пять минут они оказались снаружи чего-то вроде загона. Там ничего не было.
«Всем встать здесь, у забора!» — крикнул он. «Вот так — убедитесь, что вы видите — теперь первое, что вам нужно сделать, это открыть свои книги...»
«Как?» — раздался холодный, протяжный голос Драко Малфоя.
«А?» — сказал Хагрид.
«Как мы открываем наши книги?» — повторил Малфой. Он достал свой экземпляр «Чудовищной книги монстров», который он перевязал куском веревки. Другие тоже достали свои; некоторые, как Гарри, закрепили свои книги ремнями; другие запихали их в плотные пакеты или скрепили их вместе зажимами для бумаг.
«Неужели никто не смог открыть свои книги?» — спросил Хагрид, выглядя удрученным.
Все в классе покачали головами.
“Ты должен их погладить”, - сказал Хагрид, как будто это была самая очевидная вещь в мире. “Смотри—”
Он взял экземпляр книги Гермионы и сорвал скреплявшую его магическую ленту. Книга попыталась вырваться, но Хагрид провел гигантским указательным пальцем по корешку, и книга задрожала, а затем раскрылась и спокойно лежала в его руке.
«О, как же мы все были глупы!» — усмехнулся Малфой. «Надо было их погладить! Почему мы не догадались!»
«Я… я думал, что они забавные», — неуверенно сказал Хагрид Гермионе.
«О, ужасно смешно!» — сказал Малфой. «Действительно остроумно, давать нам книги, которые пытаются оторвать нам руки!»
«Заткнись, Малфой», — тихо сказал Гарри. Хагрид выглядел подавленным, а Гарри хотел, чтобы первый урок Хагрида прошел успешно.
“Значит, так, — сказал Хагрид, который, казалось, потерял нить разговора, — значит, у вас есть книги, и теперь вам нужны Волшебные существа. Да. Так что я пойду и приведу их. Держитесь...”
Он зашагал от них в лес и скрылся из виду.
«Боже, это место катится к чертям», — громко сказал Малфой. «Этот болван преподает, у моего отца случится припадок, когда я ему скажу...»
«Заткнись, Малфой», — повторил Гарри.
«Осторожно, Поттер, за тобой дементор…»
«Ооооооох!» — взвизгнула Лаванда Браун, указывая на противоположную сторону загона.
К ним рысью бежала дюжина самых странных существ, которых Гарри когда-либо видел. У них были тела, задние ноги и хвосты лошадей, но передние ноги, крылья и головы, казалось, гигантских орлов, с жестокими клювами стального цвета и большими, ярко-оранжевыми глазами. Когти на их передних ногах были длиной в полфута и выглядели смертельно опасными. У каждого из зверей на шее был толстый кожаный ошейник, прикрепленный к длинной цепи, а концы всех этих ошейников держал в огромных руках Хагрид, который трусцой вбежал в загон за существами.
- Эй, вы там! - взревел он, потрясая цепями и подгоняя существ к забору, за которым стоял класс. Все слегка подались назад, когда Хагрид подошел к ним и привязал существ к забору.
«Гиппогрифы!» — радостно взревел Хагрид, махнув им рукой. «Красивые, не правда ли?»
Гарри мог понять, что имел в виду Хагрид. Как только вы справлялись с первым шоком от того, что видели нечто наполовину лошадь, наполовину птицу, вы начинали ценить блестящую шерсть гиппогрифов, плавно переходящую от перьев к волосам, каждый из которых был разного цвета: серо-бурый, бронзовый, розовато-чалый, блестяще-каштановый и чернильно-черный.
«Итак, — сказал Хагрид, потирая руки и сияя, — если хотите подойти поближе...»
Никто, похоже, не хотел этого делать. Однако Гарри, Рон и Гермиона осторожно приблизились к ограде.
«Итак, первое, что вам следует знать о гиппогрифах, это то, что они гордые», — сказал Хагрид. «Гиппогриффов легко обидеть. Никогда не оскорбляйте их, потому что это может быть последним, что вы сделаете».
Малфой, Крэбб и Гойл не слушали; они разговаривали вполголоса, и у Гарри возникло неприятное чувство, что они замышляют, как лучше сорвать урок.
«Ты всегда ждешь, когда гиппогриф сделает первый шаг», — продолжил Хагрид. «Это вежливо, понимаешь? Ты подходишь к нему, кланяешься и ждешь. Если он кланяется в ответ, тебе разрешается его трогать. Если он не кланяется, то отойди от него, потому что его когти болят.
«Ладно, кто хочет пойти первым?»
Большинство класса отступили еще дальше в ответ. Даже Гарри, Рон и Гермиона засомневались. Гиппогрифы яростно затрясли головами и напрягли мощные крылья; им, похоже, не понравилось, что их так привязали.
«Никто?» — спросил Хагрид с умоляющим взглядом.
«Я сделаю это», — сказал Гарри.
Позади него раздался вздох, и Лаванда с Парвати прошептали: «О, нет, Гарри, вспомни о своих чайных листьях!»
Гарри проигнорировал их. Он перелез через ограждение загона.
«Молодец, Гарри!» — взревел Хагрид. «Ну ладно — посмотрим, как ты справишься с Клювокрылом».
Он развязал одну из цепей, оттащил серого гиппогрифа от его собратьев и снял с него кожаный ошейник. Класс на другой стороне загона, казалось, затаил дыхание. Глаза Малфоя злобно прищурились.
«Успокойся, Гарри», — тихо сказал Хагрид. «Посмотри мне в глаза, а теперь постарайся не моргать... Гиппогрифы не доверяют тебе, если ты моргаешь слишком часто...»
Глаза Гарри тут же наполнились слезами, но он их не закрыл. Клювокрыл повернул свою большую, острую голову и уставился на Гарри одним свирепым оранжевым глазом.
«Вот и все», — сказал Хагрид. «Вот и все, Гарри... теперь поклонись...»
Гарри не очень хотелось подставлять Клювокрылу затылок, но он сделал, как ему сказали. Он коротко поклонился и поднял глаза.
Гиппогриф все еще надменно смотрел на него. Он не двигался.
«А», — сказал Хагрид, выглядя обеспокоенным. «Ладно, отойди, Гарри, полегче…»
Но затем, к огромному удивлению Гарри, гиппогриф внезапно согнул свои чешуйчатые передние колени и опустился в позу, которую нельзя было спутать ни с чем, кроме поклона.
«Молодец, Гарри!» — сказал Хагрид в восторге. «Ладно, можешь потрогать его! Погладь его по клюву, давай!»
Чувствуя, что лучшей наградой было бы отступить, Гарри медленно двинулся к гиппогрифу и потянулся к нему. Он несколько раз похлопал по клюву, и гиппогриф лениво закрыл глаза, словно наслаждаясь этим.
Класс разразился аплодисментами, все, за исключением Малфоя, Крэбба и Гойла, которые выглядели глубоко разочарованными.
«Ну ладно, Гарри», — сказал Хагрид. «Я думаю, он мог бы позволить тебе покататься на нем!»
Это было больше, чем Гарри ожидал. Он привык к метле; но не был уверен, что гиппогриф будет таким же.
“Забирайся туда, прямо за крыло”, - сказал Хагрид, - “и смотри, не повыдергивай ему ни одного перышка, а то он вот так...”
Гарри поставил ногу на крыло Клювокрыла и забрался ему на спину. Клювокрыл встал. Гарри не был уверен, за что держаться; все перед ним было покрыто перьями.
«Ну, давай!» — заорал Хагрид, шлепнув гиппогрифа по заду.
Без предупреждения двенадцатифутовые крылья распахнулись по обе стороны от Гарри; он едва успел схватить гиппогрифа за шею, прежде чем тот взмыл вверх. Это было совсем не похоже на метлу, и Гарри знал, что он предпочитает; крылья гиппогрифа неприятно били по обе стороны от него, подхватывая его под ноги и заставляя чувствовать, что его вот-вот сбросят; блестящие перья выскользнули из-под его пальцев, и он не осмелился схватиться покрепче; вместо плавного движения своего Нимбуса Две Тысячи он теперь чувствовал, как раскачивается вперед и назад, когда задняя часть гиппогрифа поднималась и опускалась вместе с крыльями.
Клювокрыл пролетел с ним один раз вокруг загона, а затем направился обратно на землю; это был тот момент, которого Гарри боялся; он откинулся назад, когда гладкая шея опустилась, чувствуя, что он соскользнет с клюва, затем почувствовал тяжелый удар, когда четыре несочетающиеся ноги ударились о землю. Ему удалось удержаться и снова выпрямиться.
«Хорошая работа, Гарри!» — взревел Хагрид, и все, кроме Малфоя, Крэбба и Гойла, зааплодировали. «Ладно, кто еще хочет попробовать?»
Воодушевленные успехом Гарри, остальная часть класса осторожно поднялась в загон. Хагрид отвязал гиппогрифов одного за другим, и вскоре люди нервно кланялись по всему загону. Невилл постоянно отбегал от своего, который, казалось, не хотел сгибать колени. Рон и Гермиона тренировались на гнедом, пока Гарри наблюдал.
Малфой, Крэбб и Гойл взяли под контроль Клювокрыла. Он поклонился Малфою, который теперь похлопывал себя по клюву, глядя с презрением.
«Это очень просто», — протянул Малфой достаточно громко, чтобы Гарри его услышал. «Я знал, что так и должно быть, если Поттер смог это сделать... Держу пари, ты совсем не опасен, не так ли?» — сказал он гиппогрифу. «Ты, ты, огромное уродливое чудовище?»
Это произошло в мгновение ока; Малфой издал пронзительный крик, и в следующее мгновение Хагрид уже вцепился Клювокрылу обратно в воротник, пытаясь добраться до Малфоя, который лежал, свернувшись калачиком, в траве, а его мантия была залита кровью.
«Я умираю!» — закричал Малфой, когда класс запаниковал. «Я умираю, посмотрите на меня! Он убил меня!»
"Ты не умираешь!" - воскликнул Хагрид, побледнев как полотно. "Кто-нибудь, помогите мне — мне нужно вытащить его отсюда..."
Гермиона побежала, чтобы придержать ворота, пока Хагрид легко поднял Малфоя. Когда они проходили, Гарри увидел, что на руке Малфоя была длинная, глубокая рана; кровь брызнула на траву, и Хагрид побежал вместе с ним вверх по склону к замку.
Весьма потрясенный, класс Ухода за магическими существами последовал за ним шагом. Слизеринцы все кричали о Хагриде.
«Они должны уволить его немедленно!» — сказала Пэнси Паркинсон, которая была вся в слезах.
«Это вина Малфоя!» — рявкнул Дин Томас. Крэбб и Гойл угрожающе напрягли мускулы.
Все они поднялись по каменным ступеням в пустынный вестибюль.
«Пойду посмотрю, все ли с ним в порядке!» — сказала Пэнси, и все они наблюдали, как она взбегает по мраморной лестнице. Слизеринцы, все еще бормоча о Хагриде, направились в сторону общей комнаты подземелья; Гарри, Рон и Гермиона поднялись наверх в Башню Гриффиндора.
“Как ты думаешь, с ним все будет в порядке?” - нервно спросила Гермиона.
«Конечно, он это сделает. Мадам Помфри может залечить порезы за секунду», — сказал Гарри, у которого медсестра магическим образом залечила гораздо более серьезные раны.
«Это было действительно плохо, что произошло на первом уроке Хагрида, не так ли?» — сказал Рон, выглядя обеспокоенным. «Доверься Малфою, чтобы он все испортил...»
Они были одними из первых, кто прибыл в Большой зал к ужину, надеясь увидеть Хагрида, но его там не было.
«Они ведь его не уволят, правда?» — обеспокоенно спросила Гермиона, не притрагиваясь к своему пудингу из стейка и почек.
«Лучше бы им этого не делали», — сказал Рон, который тоже не ел.
Гарри наблюдал за столом Слизерина. Большая группа, включая Крэбба и Гойла, сбилась в кучу, глубоко погруженная в разговор. Гарри был уверен, что они сочиняют свою собственную версию того, как был ранен Малфой.
«Ну, нельзя сказать, что первый день после возвращения был неинтересным», — мрачно сказал Рон.
После ужина они поднялись в переполненную гостиную Гриффиндора и попытались выполнить домашнее задание, которое им дала профессор МакГонагалл, но все трое постоянно отвлекались и поглядывали в окно башни.
«В окне Хагрида горит свет», — внезапно сказал Гарри.
Рон посмотрел на часы.
«Если бы мы поторопились, мы могли бы спуститься и увидеть его. Еще довольно рано...»
«Мне разрешено ходить по территории», — многозначительно сказал он. «Сириус Блэк не пробрался мимо здешних дементоров, не так ли?»
Поэтому они убрали свои вещи и направились к выходу из портретного проема, радуясь, что не встретили никого по пути к входной двери, поскольку не были уверены, что им следует выходить.
Трава была еще влажной и в сумерках казалась почти черной. Добравшись до хижины Хагрида, они постучали, и чей-то голос прорычал: “Войдите”.
Хагрид сидел в рубашке с короткими рукавами за своим выскобленным деревянным столом; его борзая, Клык, положила голову на колени Хагрида. Один взгляд сказал им, что Хагрид много пил; перед ним стояла оловянная кружка размером почти с ведро, и он, казалось, с трудом мог сфокусировать на них взгляд.
«Полагаю, это рекорд», — хрипло сказал он, узнав их. «Не думаю, что у них когда-либо был учитель, который продержался один день».
«Думаю, это рекорд», — хрипло сказал он, узнав их. «Не думаю, что у них когда-либо был учитель, который продержался хотя бы один день».
«Тебя не уволили, Хагрид!» — ахнула Гермиона.
«Пока нет», — недовольно ответил Хагрид, делая большой глоток того, что было в кружке. «Но это лишь вопрос времени, я уверен, после того, как Малфой...»
«Как он?» — спросил Рон, когда все сели. «Это ведь несерьёзно, да?»
«Мадам Помфри вылечила его, как могла», — тупо сказал Хагрид, — «но он говорит, что это все еще мучение... весь в бинтах... стонет...»
«Он притворяется», — тут же сказал Гарри. «Мадам Помфри может вылечить что угодно. В прошлом году она отрастила мне половину костей. Поверьте, Малфой выжмет из этого все, что можно».
"Руководители школы, конечно, уже сказали нам, - задумчиво сказал Хагрид. - Они думают, что я слишком много начал. Мне следовало оставить гиппогрифов на потом... заняться флобберчервями или чем-то в этом роде... Я просто подумал, что это будет хорошим первым уроком... Это все моя вина..."
«Это все Малфой виноват, Хагрид!» — искренне сказала Гермиона.
«Мы свидетели», — сказал Гарри. «Ты сказал, что гиппогрифы нападают, если их оскорблять. Это проблема Малфоя, что он не слушал. Мы расскажем Дамблдору, что произошло на самом деле».
«Да, не волнуйся, Хагрид, мы тебя поддержим», — сказал Рон.
Слезы текли из морщинистых уголков черных, как жуки, глаз Хагрида. Он схватил Гарри и Рона и стиснул их в объятиях, ломающих кости.
«Я думаю, ты уже достаточно выпил, Хагрид», — твердо сказала Гермиона. Она взяла кружку со стола и вышла, чтобы осушить ее.
«Ар, может, она и права», — сказал Хагрид, отпуская Гарри и Рона, которые, пошатываясь, отошли, потирая ребра. Хагрид встал со стула и, пошатываясь, вышел за Гермионой наружу. Они услышали громкий всплеск.
«Что он сделал?» — нервно спросил Гарри, когда Гермиона вернулась с пустой кружкой.
«Он засунул голову в бочку с водой», — сказала Гермиона, убирая кружку.
Хагрид вернулся, его длинные волосы и борода были мокрыми, и он вытирал воду с глаз.
— Вот так-то лучше, — сказал он, мотая головой, как собака, и обливая всех. — Слушайте, хорошо, что вы зашли ко мне в гости, мне правда...
Хагрид замер, уставившись на Гарри, словно только что осознал его присутствие.
«ЧТО ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, А?» — взревел он так внезапно, что они подпрыгнули на фут в воздух. «ТЕБЕ НЕ СТОИТ ШАТАТЬСЯ ПОСЛЕ ТЕМНОТЫ, ГАРРИ! И ВЫ ДВОЕ! НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ ЕМУ!
Хагрид подошел к Гарри, схватил его за руку и потащил к двери.
«Пошли!» — сердито сказал Хагрид. «Я отвезу вас всех обратно в школу, и не дайте мне снова застать вас идущими ко мне после наступления темноты. Я этого не стою!»
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
*-БОГГАРТ В ГАРДЕРОБЕ-*

Малфой не появлялся на занятиях до позднего утра четверга, когда слизеринцы и гриффиндорцы были на полпути к сдвоенным зельям. Он вошел в подземелье с важной походкой, его правая рука была покрыта бинтами и перевязана перевязью, действуя, по мнению Гарри, так, будто он был героем, выжившим в какой-то ужасной битве.
«Как дела, Драко?» — жеманно спросила Пэнси Паркинсон. «Сильно болит?»
«Да», — сказал Малфой, сделав храбрую гримасу. Но Гарри увидел, как он подмигнул Крэббу и Гойлу, когда Пэнси отвернулась.
«Успокойся, успокойся», — лениво сказал профессор Снейп.
Гарри и Рон нахмурились друг на друга; Снейп не сказал бы «успокойтесь», если бы они опоздали, он бы назначил им взыскание. Но Малфою всегда удавалось избежать наказания за что угодно на уроках Снейпа; Снейп был главой факультета Слизерин и, как правило, отдавал предпочтение своим ученикам больше, чем всем остальным.
Сегодня они готовили новое зелье, Уменьшающий раствор. Малфой поставил свой котел прямо рядом с Гарри и Роном, так что они готовили ингредиенты на одном столе.
«Сэр», — позвал Малфой, — «сэр, мне понадобится помощь в обрезке корней маргариток, потому что у меня больная рука...»
«Уизли, отрежь Малфою корни», — сказал Снейп, не поднимая глаз.
Рон стал кирпично-красным.
«С твоей рукой все в порядке», — прошипел он Малфою.
Малфой ухмыльнулся через стол.
«Уизли, ты слышал профессора Снейпа; разрежь эти корни».
Рон схватил нож, притянул к себе корни Малфоя и начал грубо их рубить, так что все они стали разного размера.
— Профессор, — протянул Малфой, — Уизли калечит мои корни, сэр.
Снейп подошел к их столу, посмотрел на корни своего крючковатого носа, а затем неприятно улыбнулся Рону из-под своих длинных сальных черных волос.
«Поменяйся корнямими с Малфоем, Уизли».
«Но, сэр!»
Последнюю четверть часа Рон провел, тщательно измельчая собственные корни на абсолютно равные кусочки.
«Сейчас», — сказал Снейп самым опасным голосом.
Рон сунул свои прекрасно нарезанные корни через стол Малфою, затем снова взялся за нож.
— И, сэр, мне нужно очистить этот сушеный инжир, — сказал Малфой, и его голос был полон злобного смеха.
«Поттер, можешь снять кожу с съедобной фиги Малфоя», — сказал Снейп, бросив на Гарри взгляд, полный отвращения, который он всегда приберегал только для него.
Гарри взял у Малфоя сморщенный инжир, пока Рон пытался исправить повреждение корней, которые теперь ему приходилось использовать. Гарри очистил сморщенный инжир так быстро, как только мог, и бросил его обратно через стол в Малфоя, не говоря ни слова. Малфой ухмылялся шире, чем когда-либо.
«Вы недавно видели своего приятеля Хагрида?» — тихо спросил он их.
«Не твое дело», — отрывисто сказал Рон, не поднимая глаз.
«Боюсь, он не сможет долго быть учителем», — сказал Малфой тоном притворной печали. «Отец не очень рад моей травме...»
«Продолжаешь говорить, Малфой, и я нанесу тебе настоящую травму», — прорычал Рон.
«… он жаловался школьному руководству. И Министерству магии. У отца большое влияние, вы знаете. А такая серьезная травма, как эта», — он издал глубокий, фальшивый вздох, — «кто знает, станет ли моя рука когда-нибудь прежней?»
«Так вот почему ты это надеваешь», — сказал Гарри, случайно обезглавив мертвую гусеницу, потому что его рука тряслась от гнева. «Чтобы попытаться добиться увольнения Хагрида».
«Ну», — сказал Малфой, понизив голос до шепота, — «отчасти, Поттер. Но есть и другие преимущества. Уизли, порежь мне моих гусениц».
В нескольких котлах от него Невилл был в беде. Невилл регулярно срывался на уроках зельеварения; это был его худший предмет, а его огромный страх перед профессором Снейпом делал все в десять раз хуже. Его зелье, которое должно было быть ярко-кисло-зеленым, превратилось —
«Апельсин, Лонгботтом», — сказал Снейп, зачерпывая немного и позволяя ему выплеснуться обратно в котел, чтобы все могли видеть. «Апельсин. Скажи мне, мальчик, что-нибудь проникает в твой толстый череп? Разве ты не слышал, как я ясно сказал, что нужна всего одна селезенка крысы? Разве я не сказал прямо, что достаточно будет капельки сока пиявки? Что мне сделать, чтобы ты понял, Лонгботтом?»
Невилл был розовым и дрожащим. Он выглядел так, будто был на грани слез.
«Пожалуйста, сэр», — сказала Гермиона, «пожалуйста, я могла бы помочь Невиллу исправить это...»
«Не помню, чтобы я просил вас выпендриваться, мисс Грейнджер», — холодно сказал Снейп, и Гермиона порозовела так же, как Невилл. «Лонгботтом, в конце урока мы скормим вашей жабе несколько капель этого зелья и посмотрим, что получится. Возможно, это вдохновит вас делать все как следует».
Снейп отстранился, оставив Невилла бездыханным от страха.
«Помоги мне!» — простонал он Гермионе.
«Эй, Гарри», сказал Симус Финниган, наклоняясь, чтобы одолжить у Гарри медные весы, «ты слышал? Ежедневный пророк сегодня утром — они считают, что видели Сириуса Блэка».
«Где?» — быстро спросили Гарри и Рон. С другой стороны стола Малфой поднял глаза, внимательно прислушиваясь.
«Недалеко отсюда», — сказал Шеймус, который выглядел взволнованным. «Это был маггл, который его увидел. Конечно, она не совсем поняла. Магглы думают, что он просто обычный преступник, не так ли? Поэтому она позвонила на горячую линию. К тому времени, как Министерство магии добралось туда, его уже не было».
— Не так уж далеко отсюда... — повторил Рон, многозначительно глядя на Гарри. Он обернулся и увидел, что Малфой внимательно наблюдает. — Что, Малфой? Нужно еще что-то снять?
Но глаза Малфоя злобно сверкали, и он был устремлен на Гарри. Он наклонился через стол.
«Думаешь, попробуешь поймать Блэка в одиночку, Поттер?»
«Да, именно так», — небрежно сказал Гарри.
Тонкие губы Малфоя изогнулись в злобной улыбке.
«Конечно, если бы это был я», — тихо сказал он, «я бы что-нибудь сделал раньше. Я бы не сидел в школе, как хороший мальчик, я бы искал его».
«О чем ты, Малфой?» — грубо спросил Рон.
«Разве ты не знаешь, Поттер?» — выдохнул Малфой, прищурив свои бледные глаза.
«Знаю что?»
Малфой издал низкий, презрительный смешок.
«Может, ты не хочешь рисковать своей шеей», — сказал он. «Хочешь оставить это дементорам, да? Но если бы это был я, я бы хотел отомстить. Я бы сам его выследил».
«О чем ты говоришь?» — сердито спросил Гарри, но в этот момент раздался голос Снейпа: «Тебе уже пора было закончить добавлять ингредиенты; это зелье нужно настоять, прежде чем его можно будет выпить, так что убери со стола, пока оно кипит, а потом мы проверим зелье Лонгботтома...»
Крэбб и Гойл открыто рассмеялись, наблюдая, как Невилл потел, лихорадочно помешивая зелье. Гермиона бормотала ему указания уголком рта, чтобы Снейп не увидел. Гарри и Рон убрали неиспользованные ингредиенты и пошли мыть руки и половники в каменной чаше в углу.
«Что имел в виду Малфой?» — пробормотал Гарри Рону, подставляя руки под ледяную струю, льющуюся изо рта горгульи. «Зачем мне мстить Блэку? Он ничего мне не сделал — пока».
«Он выдумывает», — свирепо сказал Рон. «Он пытается заставить тебя сделать что-то глупое...»
Когда урок уже подходил к концу, Снейп подошел к Невиллу, который съежился у своего котла.
«Все соберитесь вокруг», — сказал Снейп, его черные глаза сверкнули, — «и посмотрите, что произойдет с жабой Лонгботтома. Если ему удалось создать Уменьшающий Раствор, она уменьшится до головастика. Если, в чем я не сомневаюсь, он сделал это неправильно, его жаба, скорее всего, будет отравлена».
Гриффиндорцы смотрели со страхом. Слизеринцы выглядели взволнованными. Снейп взял Тревора-жабу в левую руку и окунул маленькую ложку в зелье Невилла, которое теперь было зеленым. Он влил несколько капель в горло Тревора.
Наступил момент тишины, во время которого Тревор сглотнул; затем раздался тихий хлопок, и Тревор-головастик заизвивался на ладони Снейпа.
Гриффиндорцы разразились аплодисментами. Снейп, кисло глядя, вытащил из кармана мантии маленький флакончик, вылил несколько капель на Тревора, и тот внезапно появился снова, уже совсем взрослым.
«Пять баллов с Гриффиндора», — сказал Снейп, который стер улыбки со всех лиц. «Я же говорил вам не помогать ему, мисс Грейнджер. Класс распущен».
Гарри, Рон и Гермиона поднялись по ступенькам в вестибюль. Гарри все еще думал о том, что сказал Малфой, в то время как Рон кипел от злости на Снейпа.
"Пять баллов с Гриффиндора, потому что зелье было в порядке! Почему ты не солгала, Гермиона? Ты должна была сказать, что Невилл сделал все сам!"
Гермиона не ответила. Рон огляделся.
«Где она?»
Гарри тоже повернулся. Теперь они были наверху лестницы, наблюдая, как остальная часть класса проходит мимо них, направляясь в Большой зал на обед.
«Она была прямо за нами», — сказал Рон, нахмурившись.
Малфой прошел мимо них, пройдя между Крэббом и Гойлом. Он ухмыльнулся Гарри и исчез.
«Вот она», — сказал Гарри.
Гермиона слегка задыхалась, торопливо поднимаясь по лестнице; одной рукой она сжимала сумку, а другой, казалось, что-то прятала за пазухой мантии.
«Как ты это сделала?» — спросил Рон.
«Что?» — спросила Гермиона, присоединяясь к ним.
- Только что ты была прямо за нами, а в следующее мгновение снова оказалась у подножия лестницы.
«Что?» Гермиона выглядела слегка сбитой с толку. «О — мне нужно было вернуться за чем-то. О, нет —»
На сумке Гермионы разошелся шов. Гарри не удивился; он видел, что она была набита по меньшей мере дюжиной больших и тяжелых книг.
«Зачем ты носишь все это с собой?» — спросил ее Рон.
«Ты же знаешь, сколько предметов я беру», — сказала Гермиона, затаив дыхание. «Не мог бы ты их для меня подержать, а?»
«Но…» Рон перебирал книги, которые она ему дала, разглядывая обложки. «Сегодня у тебя нет ни одного из этих предметов. Сегодня днем ;;только Защита от Темных Искусств».
«О, да», — неопределенно сказала Гермиона, но все равно упаковала все книги обратно в сумку. «Надеюсь, на обед будет что-нибудь вкусное, я умираю с голоду», — добавила она и направилась в Большой зал.
«Тебе не кажется, что Гермиона чего-то тебе не договаривает? — спросил Рон у Гарри.
Профессора Люпина не было, когда они пришли на его первый урок Защиты от Темных Искусств. Все сели, достали книги, перья и пергамент и разговаривали, когда он наконец вошел в класс. Люпин неопределенно улыбнулся и положил свой потрепанный старый портфель на стол учителя. Он был таким же потрепанным, как всегда, но выглядел здоровее, чем в поезде, как будто он несколько раз плотно поел.
«Добрый день», — сказал он. «Пожалуйста, уберите все свои книги обратно в сумки. Сегодня будет практический урок. Вам понадобятся только ваши палочки».
Несколько любопытных взглядов обменялись, когда класс убрал свои книги. У них никогда не было практической Защиты от Темных Искусств, если не считать памятного занятия в прошлом году, когда их старый учитель принес в класс клетку с пикси и выпустил их.
«Хорошо», — сказал профессор Люпин, когда все были готовы. «Если вы последуете за мной».
Озадаченный, но заинтересованный, класс поднялся на ноги и последовал за профессором Люпином из класса. Он повел их по пустынному коридору и за угол, где первым, что они увидели, был Пивз-полтергейст, который парил в воздухе вверх ногами и затыкал ближайшую замочную скважину жевательной резинкой.
Пивз не поднимал глаз, пока профессор Люпин не оказался в двух футах от него; затем он пошевелил своими ступнями с загнутыми пальцами и запел песню.

«Чудаковатый, чокнутый Люпин», — пел Пивз.
 «Чудаковатый, чокнутый Люпин,
 чокнутый, чокнутый Люпин —»

Грубый и неуправляемый, каким он был почти всегда, Пивз обычно проявлял некоторое уважение к учителям. Все быстро посмотрели на профессора Люпина, чтобы увидеть, как он это воспримет; к их удивлению, он все еще улыбался.
«На твоем месте, Пивз, я бы вытащил эту жвачку из замочной скважины», — любезно сказал он. «Мистер Филч не сможет попасть на свои метлы».
Филч был смотрителем Хогвартса, злобным волшебником-неудачником, который вел постоянную войну со студентами и, конечно же, с Пивзом. Однако Пивз не обратил никакого внимания на слова профессора Люпина, только громко фыркнул.
Профессор Люпин тихонько вздохнул и достал палочку.
«Это полезное маленькое заклинание», — сказал он классу через плечо. «Пожалуйста, смотрите внимательно».
Он поднял палочку на высоту плеча, сказал: «Ваддиваси!» и направил ее на Пивза.
С силой пули комок жевательной резинки вылетел из замочной скважины и прямиком попал в левую ноздрю Пивза; он резко развернулся и умчался прочь, ругаясь.
«Круто, сэр!» — изумлённо сказал Дин Томас.
«Спасибо, Дин», — сказал профессор Люпин, снова убирая палочку. «Продолжим?»
Они снова двинулись в путь, класс смотрел на потрепанного профессора Люпина с возросшим уважением. Он провел их по второму коридору и остановился прямо у двери учительской.
«Войдите, пожалуйста», — сказал профессор Люпин, открывая дверь и отступая назад.
Учительская, длинная, обшитая панелями комната, полная старых, разномастных стульев, была пуста, за исключением одного учителя. Профессор Снейп сидел в низком кресле и оглядывался по сторонам, пока класс входил. Его глаза блестели, а на губах играла мерзкая усмешка. Когда профессор Люпин вошел и попытался закрыть за собой дверь, Снейп сказал: «Оставь ее открытой, Люпин. Я бы предпочел не видеть этого».
Невилл побагровел. Гарри сердито посмотрел на Снейпа; было достаточно плохо, что он издевался над Невиллом на его собственных уроках, не говоря уже о том, чтобы делать это перед другими учителями.
Профессор Люпин поднял брови.
«Я надеялся, что Невилл поможет мне на первом этапе операции, — сказал он, — и я уверен, что он выполнит ее превосходно».
Лицо Невилла стало, если это вообще возможно, еще краснее. Губы Снейпа скривились, но он ушел, хлопнув дверью.
«Ну, тогда», — сказал профессор Люпин, приглашая класс в конец комнаты, где не было ничего, кроме старого шкафа, в котором учителя хранили свои запасные мантии. Когда профессор Люпин подошел, чтобы встать рядом с ним, шкаф внезапно закачался, ударившись о стену.
«Не о чем беспокоиться», — спокойно сказал профессор Люпин, потому что несколько человек в страхе отскочили назад. «Там боггарт».
Большинство людей, казалось, считали, что это повод для беспокойства. Невилл бросил на профессора Люпина взгляд, полный чистого ужаса, а Шеймус Финниган с опаской посмотрел на теперь уже дребезжащую дверную ручку.
«Боггарты любят темные, закрытые пространства», — сказал профессор Люпин. «Шкафы, щели под кроватями, шкафы под раковинами — однажды я встретил одного, который поселился в напольных часах. Этот переехал вчера днем, и я спросил директора, не оставит ли его персонал, чтобы дать моим ученикам третьего года обучения немного практики.
«Итак, первый вопрос, который мы должны себе задать: кто такой боггарт?»
Гермиона подняла руку.
«Это оборотень», — сказала она. «Он может принять форму того, что, по его мнению, напугает нас больше всего».
«Я бы не смог выразиться лучше», — сказал профессор Люпин, и Гермиона засияла. «Значит, боггарт, сидящий в темноте внутри, еще не принял форму. Он еще не знает, что напугает человека по ту сторону двери. Никто не знает, как выглядит боггарт, когда он один, но когда я выпущу его, он немедленно станет тем, чего каждый из нас больше всего боится.
«Это значит», — сказал профессор Люпин, решив проигнорировать слабый всплеск ужаса Невилла, — «что у нас есть огромное преимущество над боггартом еще до того, как мы начнем. Ты заметил это, Гарри?»
Попытка ответить на вопрос, когда Гермиона сидит рядом и подпрыгивает на носках, подняв руку в воздух, была весьма отталкивающей, но Гарри попробовал.
«Э-э, раз нас так много, он не будет знать, какую форму ему следует принять?»
«Именно так», — сказал профессор Люпин, и Гермиона опустила руку, выглядя немного разочарованной. «Всегда лучше иметь компанию, когда имеешь дело с боггартом. Он приходит в замешательство. Кем ему стать, безголовым трупом или плотоядным слизняком? Я однажды видела, как боггарт совершил именно такую ;;ошибку — попытался напугать двух человек одновременно и превратился в половину слизняка. Совсем не страшно.
«Чары, отпугивающие боггарта, просты, но требуют силы ума. Видите ли, то, что действительно добивает боггарта, — это смех. Вам нужно заставить его принять форму, которую вы найдете забавной.
«Сначала мы попрактикуем заклинание без палочек. После меня, пожалуйста... Риддикулус!»
«Риддикулус!» — хором сказал класс.
«Хорошо», — сказал профессор Люпин. «Очень хорошо. Но, боюсь, это была самая легкая часть. Видишь ли, одного слова недостаточно. И вот тут-то и появляешься ты, Невилл».
Шкаф снова затрясся, хотя и не так сильно, как Невилл, который шел вперед так, словно направлялся на виселицу.
«Ладно, Невилл», — сказал профессор Люпин. «Сначала самое главное: что, по-вашему, пугает вас больше всего на свете?»
Губы Невилла шевелились, но он не издал ни звука.
«Извините, Невилл, я вас не расслышал», — весело сказал профессор Люпин.
Невилл дико огляделся вокруг, словно умоляя кого-то помочь ему, а затем произнес почти шепотом: «Профессор Снейп».
Почти все рассмеялись. Даже Невилл виновато улыбнулся. Профессор Люпин, однако, выглядел задумчивым.
«Профессор Снейп... хм... Невилл, я полагаю, вы живете со своей бабушкой?»
«Э-э — да», — нервно сказал Невилл. «Но — я тоже не хочу, чтобы боггарт превратился в нее».
«Нет, нет, вы меня не поняли», — сказал профессор Люпин, теперь улыбаясь. «Мне интересно, вы могли бы нам рассказать, какую одежду обычно носит ваша бабушка?»
Невилл выглядел пораженным, но сказал: «Ну... всегда одна и та же шляпа. Высокая с чучелом стервятника наверху. И длинное платье... обычно зеленое... а иногда и шарф из лисьего меха».
«А сумочка?» — подсказал профессор Люпин.
«Большая красная», — сказал Невилл.
«Тогда, — сказал профессор Люпин. — Ты можешь ясно представить себе эту одежду, Невилл? Ты можешь увидеть ее мысленным взором?»
«Да», — неуверенно ответил Невилл, явно гадая, что будет дальше.
«Когда боггарт выскочит из этого шкафа, Невилл, и увидит тебя, он примет облик профессора Снейпа», — сказал Люпин. «А ты поднимешь свою палочку — вот так — и крикнешь «Риддикулус» — и сосредоточишься на одежде своей бабушки. Если все пройдет хорошо, профессор Боггарт Снейп будет вынужден надеть эту шляпу с верхушкой стервятника и это зеленое платье, с этой большой красной сумочкой».
Раздался громкий смех. Шкаф закачался еще сильнее.
«Если Невиллу это удастся, боггарт, скорее всего, переключит свое внимание на каждого из нас по очереди», — сказал профессор Люпин. «Я хотел бы, чтобы вы все сейчас на минутку задумались о том, что вас больше всего пугает, и представили, как вы могли бы заставить это выглядеть комично...»
В комнате стало тихо. Гарри подумал... Что его больше всего на свете пугало?
Его первой мыслью был Лорд Волан-де-Морт — Волан-де-Морт, вернувшийся к полной силе. Но прежде чем он даже начал планировать возможную контратаку на боггарта-Волдеморта, ужасный образ всплыл на поверхность его разума. . . .
Гниющая, блестящая рука, скользящая назад под черным плащом... долгое, хриплое дыхание из невидимого рта... затем холод, настолько пронизывающий, что казалось, будто тонешь...
Гарри вздрогнул, затем огляделся, надеясь, что никто не заметил. Многие люди крепко зажмурились. Рон бормотал себе под нос: «Оторвите ему ноги». Гарри был уверен, что знает, о чем идет речь. Больше всего Рон боялся пауков.
«Все готовы?» — спросил профессор Люпин.
Гарри ощутил укол страха. Он не был готов. Как можно сделать дементора менее пугающим? Но он не хотел просить больше времени; все остальные кивали и засучивали рукава.
«Невилл, мы отступаем», — сказал профессор Люпин. «Оставьте себе чистое поле, ладно? Я позову следующего вперед... Все назад, сейчас же, чтобы Невилл мог сделать чистый выстрел...»
Они все отступили, прижались к стенам, оставив Невилла одного возле шкафа. Он выглядел бледным и испуганным, но он закатал рукава мантии и держал палочку наготове.
«На счет три, Невилл», — сказал профессор Люпин, указывая своей палочкой на ручку шкафа. «Раз — два — три — сейчас!»
Струя искр вылетела из конца палочки профессора Люпина и ударила в дверную ручку. Шкаф распахнулся. С крючковатым носом и угрожающим видом профессор Снейп вышел наружу, сверкая глазами на Невилла.
Невилл отступил, подняв палочку, безмолвно пробормотал что-то. Снейп надвигался на него, залезая под мантию.
«Р-Р-Риддикулус!» — пропищал Невилл.
Раздался звук, похожий на щелчок кнута. Снейп споткнулся; на нем было длинное платье с кружевной отделкой и высокая шляпа, увенчанная изъеденным молью стервятником, и он размахивал огромной малиновой сумкой.
Раздался взрыв смеха; боггарт замер, сбитый с толку, а профессор Люпин крикнул: «Парвати! Вперед!»
Парвати пошла вперед, ее лицо было напряжено. Снейп повернулся к ней. Раздался еще один треск, и там, где он стоял, оказалась окровавленная, забинтованная мумия; ее незрячее лицо было обращено к Парвати, и она начала очень медленно идти к ней, волоча ноги и поднимая одеревеневшие руки —
«Риддикулус!» — воскликнула Парвати.
У ног мумии развязалась повязка, она запуталась, упала лицом вперед, и ее голова откатилась.
Симус промчался мимо Парвати.
Крэк! Там, где была мумия, была женщина с черными волосами до пола и скелетообразным, зеленоватым лицом — банши. Она широко открыла рот, и неземной звук наполнил комнату, долгий, воющий крик, от которого волосы на голове Гарри встали дыбом —
«Риддикулус!» — крикнул Симус.
Банши издала хриплый звук и схватилась за горло; ее голос пропал.
Треск! Банши превратилась в крысу, которая гонялась за своим хвостом по кругу, затем — треск! — стала гремучей змеей, которая скользила и извивалась, прежде чем — треск! — превратиться в одно кровавое глазное яблоко.
«Он запутался!» — крикнул Люпин. «Мы приближаемся! Дин!»
Дин поспешил вперед.
Хруст! Глазное яблоко превратилось в отрубленную руку, которая перевернулась и начала ползти по полу, как краб.
«Риддикулус!» — закричал Дин.
Раздался щелчок, и рука оказалась в мышеловке.
«Отлично! Рон, ты следующий!»
Рон прыгнул вперед.
Треск!
Довольно много людей закричали. Гигантский паук, ростом шесть футов и покрытый волосами, надвигался на Рона, угрожающе щелкая клешнями. На мгновение Гарри показалось, что Рон замер. Затем —
«Риддикулус!» — заорал Рон, и ноги паука исчезли; он перекатывался снова и снова; Лаванда Браун взвизгнула и отбежала с его пути, и он остановился у ног Гарри. Он поднял палочку, готовый к удару, но —
«Здесь!» — внезапно крикнул профессор Люпин, торопливо бросаясь вперед.
Треск!
Безногий паук исчез. На секунду все дико оглянулись, чтобы увидеть, где он. Затем они увидели серебристо-белый шар, висящий в воздухе перед Люпином, который почти лениво сказал: «Риддикулус!».
Треск!
«Вперед, Невилл, и прикончи его!» — сказал Люпин, когда боггарт приземлился на пол в облике таракана. Кряк! Снейп вернулся. На этот раз Невилл бросился вперед с решительным видом.
«Риддикулус!» — закричал он, и на долю секунды они увидели Снейпа в его кружевном платье, прежде чем Невилл издал громкий смех: «Ха!», а боггарт взорвался, рассыпавшись тысячью крошечных струек дыма, и исчез.
«Превосходно!» — воскликнул профессор Люпин, когда класс разразился аплодисментами. «Превосходно, Невилл. Молодцы, все... Давайте посмотрим... пять очков Гриффиндору за то, что каждый справился с боггартом — десять Невиллу, потому что он сделал это дважды... и по пять Гермионе и Гарри».
«Но я ничего не сделал», — сказал Гарри.
«Вы с Гермионой правильно ответили на мои вопросы в начале урока, Гарри», — небрежно сказал Люпин. «Очень хорошо, все, отличный урок. Домашнее задание, будьте любезны прочитать главу о боггартах и ;;пересказать ее мне... сдать в понедельник. Это все».
Возбужденно разговаривая, класс вышел из учительской. Гарри, однако, не был в хорошем настроении. Профессор Люпин намеренно остановил его от того, чтобы он не справился с боггартом. Почему? Потому что он видел, как Гарри упал в поезде, и подумал, что тот не очень-то хорош? Он думал, что Гарри снова потеряет сознание?
Но никто, похоже, ничего не заметил.
«Ты видел, как я взял эту банши?» — крикнул Шеймус.
«И рука!» — сказал Дин, размахивая своей рукой.
«И Снейп в этой шляпе!»
«И моя мумия!»
«Интересно, почему профессор Люпин боится хрустальных шаров?» — задумчиво сказала Лаванда.
«Это был лучший урок по защите от темных искусств, который у нас когда-либо был, не так ли?» — взволнованно сказал Рон, когда они пошли обратно в класс за сумками.
«Кажется, он очень хороший учитель», — одобрительно сказала Гермиона. «Но мне бы хотелось поработать с боггартом...»
«Что бы это было для тебя?» — спросил Рон, хихикая. «Домашнее задание, которое получило только девять из десяти?»
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
*-ПОЛЕТ ТОЛСТОЙ ЛЕДИ-*

В мгновение ока Защита от Темных Искусств стала любимым предметом большинства людей. Только Драко Малфой и его банда слизеринцев могли сказать что-то плохое о профессоре Люпине.
«Посмотрите на состояние его мантии», — говорил Малфой громким шепотом, когда мимо проходил профессор Люпин. «Он одевается как наш старый домовой эльф».
Но никого не волновало, что мантия профессора Люпина была залатана и потерта. Следующие несколько его уроков были такими же интересными, как и первый. После боггартов они изучали Красных Колпаков, мерзких маленьких существ, похожих на гоблинов, которые таились везде, где проливалась кровь: в подземельях замков и в выбоинах заброшенных полей сражений, ожидая возможности дубасить тех, кто заблудился. От Красных Колпаков они перешли к каппам, жутким обитателям воды, похожим на чешуйчатых обезьян, с перепончатыми руками, которые жаждали задушить ничего не подозревающих куликов в своих прудах.
Гарри только хотел бы быть таким же довольным некоторыми из своих других занятий. Хуже всего было Зельеварение. В эти дни Снейп был в особенно мстительном настроении, и никто не сомневался, почему. История о боггарте, принявшем форму Снейпа, и о том, как Невилл одел его в одежду своей бабушки, распространилась по школе со скоростью лесного пожара. Снейп, похоже, не находил это смешным. Его глаза угрожающе сверкнули при одном упоминании имени профессора Люпина, и он издевался над Невиллом сильнее, чем когда-либо.
Гарри также все больше страшился часов, которые он проводил в душной комнате в башне профессора Трелони, расшифровывая кривые формы и символы, пытаясь игнорировать то, как огромные глаза профессора Трелони наполнялись слезами каждый раз, когда она смотрела на него. Он не мог любить профессора Трелони, хотя многие в классе относились к ней с уважением, граничащим с почтением. Парвати Патил и Лаванда Браун стали посещать комнату в башне профессора Трелони в обеденное время и всегда возвращались с раздражающе высокомерными взглядами на лицах, как будто они знали то, чего не знали другие. Они также начали использовать приглушенные голоса всякий раз, когда говорили с Гарри, как будто он был на смертном одре.
«Зачем кому-то беспокоиться о них?» — спросил Рон, проведя еще час в попытках запихнуть измельченный салат в скользкие глотки флоббер-червей.
Однако в начале октября у Гарри появилось еще одно занятие, настолько приятное, что оно более чем компенсировало его неудовлетворительные занятия. Приближался сезон квиддича, и Оливер Вуд, капитан команды Гриффиндора, созвал собрание в четверг вечером, чтобы обсудить тактику на новый сезон.
В команде по квиддичу было семь человек: три охотника, чьей задачей было забивать голы, забрасывая квоффл (красный мяч размером с футбольный мяч) в одно из пятидесятифутовых колец на каждом конце поля; два загонщика, которые были вооружены тяжелыми битами, чтобы отбивать бладжеры (два тяжелых черных мяча, которые кружили, пытаясь атаковать игроков); вратарь, который защищал ворота, и ловец, у которого была самая сложная работа из всех — поймать золотой снитч, крошечный крылатый мяч размером с грецкий орех, поимка которого заканчивала игру и приносила команде ловца дополнительные сто пятьдесят очков.
Оливер Вуд был крепким семнадцатилетним парнем, который сейчас учился на седьмом и последнем году обучения в Хогвартсе. В его голосе звучало тихое отчаяние, когда он обращался к своим шести товарищам по команде в прохладных раздевалках на краю темнеющего поля для квиддича.
«Это наш последний шанс — мой последний шанс — выиграть Кубок по квиддичу», — сказал он им, шагая перед ними взад-вперед. «Я уйду в конце этого года. У меня больше никогда не будет шанса.
«Гриффиндор не побеждал уже семь лет. Ладно, нам не повезло больше всех на свете — травмы — а потом турнир отменили в прошлом году...» Вуд сглотнул, словно от воспоминаний у него все еще стоял комок в горле. «Но мы также знаем, что у нас лучшая — черт возьми — команда — в — школе», — сказал он, ударив кулаком по другой руке, и в его глазах снова появился прежний безумный блеск.
«У нас есть три великолепных охотника».
Вуд указал на Алисию Спиннет, Анджелину Джонсон и Кэти Белл.
«У нас есть два непобедимых загонщика».
«Перестань, Оливер, ты нас позоришь», — хором сказали Фред и Джордж Уизли, притворяясь, что краснеют.
«И у нас есть ловец, который никогда не терпел неудач, чтобы выиграть нам матч!» — прогрохотал Вуд, глядя на Гарри с какой-то яростной гордостью. «И я», — добавил он, подумав.
«Мы тоже думаем, что ты очень хорош, Оливер», — сказал Джордж.
«Отличный вратарь», — сказал Фред.
«Дело в том, — продолжал Вуд, продолжая шагать, — что Кубок по квиддичу должен был носить наше имя в течение последних двух лет. С тех пор, как Гарри присоединился к команде, я думал, что дело в шляпе. Но у нас его нет, и этот год — последний шанс, когда мы наконец увидим свое имя на нем...»
Вуд говорил так подавленно, что даже Фред и Джордж проявили сочувствие.
«Оливер, этот год — наш год», — сказал Фред.
«Мы сделаем это, Оливер!» — сказала Анджелина.
«Определенно», — сказал Гарри.
Полная решимости, команда начала тренировки, три вечера в неделю. Погода становилась холоднее и влажнее, ночи темнее, но никакое количество грязи, ветра или дождя не могли омрачить прекрасное видение Гарри о том, что он наконец выиграет огромный серебряный кубок по квиддичу.
Однажды вечером после тренировки Гарри вернулся в гостиную Гриффиндора, холодный и окоченевший, но довольный тем, как прошла тренировка, и обнаружил, что комната возбужденно гудит.
«Что случилось?» — спросил он Рона и Гермиону, которые сидели в двух лучших креслах у камина и составляли карты звездного неба для астрономии.
«Первые выходные в Хогсмиде», — сказал Рон, указывая на объявление, появившееся на старой потрепанной доске объявлений. «Конец октября. Хэллоуин».
«Отлично», — сказал Фред, который последовал за Гарри через портретный проем. «Мне нужно зайти в Zonko’s. У меня почти закончились Stink Pellets».
Гарри бросился в кресло рядом с Роном, его хорошее настроение улетучилось. Гермиона, казалось, прочитала его мысли.
«Гарри, я уверена, что ты сможешь пойти в следующий раз», — сказала она. «Они обязательно скоро поймают Блэка. Его уже видели один раз».
«Блэк не настолько глуп, чтобы пытаться что-то сделать в Хогсмиде», — сказал Рон. «Спроси МакГонагалл, можешь ли ты пойти в этот раз, Гарри. Следующий может не прийти целую вечность…»
«Рон!» — сказала Гермиона. «Гарри должен остаться в школе...»
«Он не может быть единственным оставшимся на третьем курсе», — сказал Рон. «Спроси МакГонагалл, продолжай, Гарри...»
«Да, я думаю, что так и сделаю», — сказал Гарри, принимая решение.
Гермиона открыла рот, чтобы возразить, но в этот момент Живоглот легко вспрыгнул ей на колени. Из его пасти свисал большой мертвый паук.
«Он что, должен есть это у нас на глазах?» — нахмурившись, спросил Рон.
«Умный Косолапсус, ты сам это поймал?» — спросила Гермиона.
Косолапсус медленно жевал паука, его желтые глаза нагло устремились на Рона.
«Просто держи его там, вот и все», — раздраженно сказал Рон, снова поворачиваясь к своей звездной карте. «У меня в сумке спит Короста».
Гарри зевнул. Он очень хотел лечь спать, но ему еще предстояло закончить собственную звездную карту. Он потянул к себе сумку, достал пергамент, чернила и перо и принялся за работу.
«Если хочешь, можешь скопировать мою», — сказал Рон, помечая последнюю звезду завитушкой и подталкивая диаграмму Гарри.
Гермиона, которая не одобряла копирования, поджала губы, но ничего не сказала. Живоглот все еще не мигая смотрел на Рона, помахивая кончиком своего пушистого хвоста. Затем, без предупреждения, он набросился.
” ОЙ! взревел Рон, хватая свою сумку, в то время как Живоглот вонзил в нее четыре пары когтей и начал яростно рвать. “ УБИРАЙСЯ, ТУПОЕ ЖИВОТНОЕ!
Рон попытался отобрать сумку у Косолапсуса, но тот вцепился в нее, плюясь и хлеща.
Рон попытался вырвать сумку у Живоглота, но тот вцепился в нее, плюясь и нанося удары.
«Рон, не трогай его!» — завизжала Гермиона; вся гостиная смотрела; Рон крутанул сумку, Косолапсус все еще цеплялся за нее, и Короста вылетел сверху...
«ПОЙМАЙ ЭТОГО КОТА!» — закричал Рон, когда Косолапсус освободился от остатков сумки, перепрыгнул через стол и погнался за перепуганным Коростой.
Джордж Уизли сделал выпад на Живоглота, но промахнулся; Корста пронесся сквозь двадцать пар ног и выстрелил под старый комод. Живоглот остановился, пригнулся на своих кривых ногах и начал яростно бить под ним передней лапой.
Рон и Гермиона поспешили к нему; Гермиона схватила Живоглота за талию и оттащила его в сторону; Рон бросился на живот и с большим трудом вытащил Коросту за хвост.
«Посмотри на него!» — яростно крикнул он Гермионе, размахивая перед ней Коростой. «От него кожа да кости! Держи эту кошку подальше от него!»
«Живоглот не понимает, что это неправильно!» — дрожащим голосом сказала Гермиона. «Все кошки гоняются за крысами, Рон!»
«В этом животном есть что-то забавное!» — сказал Рон, который пытался уговорить отчаянно дергающегося Коросту засунуть обратно в карман. «Оно услышало, как я сказал, что Короста в моей сумке!»
«О, какой вздор», — нетерпеливо сказала Гермиона. «Живоглот мог его учуять, Рон, как же еще ты думаешь...»
«Этот кот затаил злобу на Коросту!» — сказал Рон, игнорируя людей вокруг него, которые начали хихикать. «А Короста была здесь первой, и она больна!»
Рон прошел через гостиную и скрылся из виду, поднявшись по лестнице в спальни мальчиков.
Рон был все еще в плохом настроении с Гермионой на следующий день. Он едва разговаривал с ней во время Гербологии, хотя он, Гарри и Гермиона работали вместе над одним и тем же пухляшкой.
«Как Короста?» — робко спросила Гермиона, пока они срывали с растений толстые розовые стручки и высыпали блестящие бобы в деревянное ведро.
«Он прячется у меня на кровати и трясется», — сердито сказал Рон, промахнувшись мимо ведра и рассыпав бобы по полу теплицы.
«Осторожно, Уизли, осторожно!» — закричала профессор Стебль, когда бобы расцвели прямо у них на глазах.
Следующим уроком была Трансфигурация. Гарри, который решил спросить профессора МакГонагалл после урока, может ли он пойти в Хогсмид вместе с остальными, присоединился к очереди снаружи класса, пытаясь решить, как он будет отстаивать свою позицию. Однако его отвлекло какое-то беспокойство в начале очереди.
Лаванда Браун, казалось, плакала. Парвати обнимала ее и что-то объясняла Симусу Финнигану и Дину Томасу, которые выглядели очень серьезными.
«Что случилось, Лаванда?» — обеспокоенно спросила Гермиона, когда она, Гарри и Рон присоединились к группе.
«Она получила письмо из дома сегодня утром», — прошептала Парвати. «Это ее кролик, Бинки. Его убила лиса».
«Ох», — сказала Гермиона, — «мне жаль, Лаванда».
«Я должна была знать!» — трагически сказала Лаванда. «Знаешь, какой сегодня день?»
«Э-э…»
«Шестнадцатого октября! «То, чего ты боишься, случится шестнадцатого октября!» Помните? Она была права, она была права!»
Весь класс теперь собрался вокруг Лаванды. Симус серьезно покачал головой. Гермиона колебалась; затем она сказала: «Ты... ты боялась, что Бинки убьет лиса?»
«Ну, не обязательно лиса», — сказала Лаванда, глядя на Гермиону слезящимися глазами, — «но я, очевидно, боялась его смерти, не так ли?»
«О», — сказала Гермиона. Она снова замолчала. Затем —
«Бинки был старым кроликом?»
«Н-нет!» — всхлипнула Лаванда. «О-он был всего лишь младенцем!»
Парвати крепче обняла Лаванду за плечи.
«Но тогда почему ты боишься его смерти?» — спросила Гермиона.
Парвати пристально посмотрела на нее.
«Ну, посмотри на это логически», — сказала Гермиона, поворачиваясь к остальной группе. «Я имею в виду, Бинки ведь даже не умер сегодня, не так ли? Лаванда только сегодня узнала эту новость», — Лаванда громко завыла, — «и она не могла этого бояться, потому что это стало настоящим шоком».
«Не обращай внимания на Гермиону, Лаванда», — громко сказал Рон, — «она не считает, что чужие питомцы имеют большое значение».
В этот момент профессор МакГонагалл открыла дверь класса, что, возможно, было удачей; Гермиона и Рон сверлили друг друга гневными взглядами, и когда они вошли в класс, то сели по обе стороны от Гарри и не разговаривали друг с другом в течение всего урока.
Гарри все еще не решил, что скажет профессору МакГонагалл, когда прозвенел звонок в конце урока, но именно она первой заговорила о Хогсмиде.
«Одну минуточку, пожалуйста!» — крикнула она, когда класс собрался уходить. «Поскольку вы все в моем Доме, вы должны передать мне формы разрешений на посещение Хогсмида до Хэллоуина. Нет формы — нет посещения деревни, так что не забудьте!»
Невилл поднял руку.
«Пожалуйста, профессор, я… я думаю, я потерял…»
«Твоя бабушка прислала мне твое письмо напрямую, Лонгботтом», — сказала профессор МакГонагалл. «Она, кажется, посчитала, что так безопаснее. Ну, вот и все, можешь идти».
«Спроси ее сейчас», — прошипел Рон Гарри.
«О, но…» — начала Гермиона.
«Давай, Гарри», — упрямо сказал Рон.
Гарри подождал, пока весь класс исчезнет, ;;а затем нервно направился к столу профессора МакГонагалл.
«Да, Поттер?»
Гарри глубоко вздохнул.
«Профессор, мои тетя и дядя… э-э… забыли подписать мою форму», — сказал он.
Профессор МакГонагалл посмотрела на него поверх своих квадратных очков, но ничего не сказала.
«Так что — э-э — как ты думаешь, будет ли нормально — я имею в виду, будет ли нормально, если я — если я пойду в Хогсмид?»
Профессор МакГонагалл опустила глаза и начала перебирать бумаги на столе.
«Боюсь, что нет, Поттер», — сказала она. «Ты слышал, что я сказала. Никакой формы, никакого посещения деревни. Таково правило».
«Но — профессор, мои тетя и дядя — вы знаете, они магглы, они не очень понимают в — в формах Хогвартса и прочем», — сказал Гарри, пока Рон подначивал его энергичными кивками. «Если бы вы сказали, что я могу пойти —»
«Но я этого не говорю», — сказала профессор МакГонагалл, вставая и аккуратно складывая свои бумаги в ящик. «В форме четко указано, что родитель или опекун должен дать разрешение». Она повернулась, чтобы посмотреть на него, со странным выражением на лице. Это была жалость? «Мне жаль, Поттер, но это мое последнее слово. Вам лучше поторопиться, иначе вы опоздаете на следующий урок».
Ничего нельзя было поделать. Рон обзывал профессора МакГонагалл множеством имен, что очень раздражало Гермиону; Гермиона напускала на себя выражение «все к лучшему», что еще больше злило Рона, а Гарри приходилось терпеть, как все в классе громко и радостно говорили о том, что они сделают в первую очередь, как только попадут в Хогсмид.
«Всегда есть праздник», — сказал Рон, пытаясь подбодрить Гарри. «Знаешь, праздник Хэллоуина, вечером».
«Да», — мрачно сказал Гарри, — «здорово».
Пир на Хэллоуин всегда был хорош, но он был бы намного вкуснее, если бы он пришел на него после дня, проведенного в Хогсмиде со всеми остальными. Ничто из сказанного кем-либо не заставило его почувствовать себя лучше из-за того, что его оставили позади. Дин Томас, который был хорош с пером, предложил подделать подпись дяди Вернона на бланке, но, как Гарри уже сказал профессору МакГонагалл, он не подписал его, это было бесполезно. Рон нерешительно предложил мантию-невидимку, но Гермиона наступила на это, напомнив Рону, что Дамблдор сказал им о том, что дементоры могут видеть сквозь них. Перси сказал, что, возможно, наименее полезные слова утешения.
«Они поднимают шум из-за Хогсмида, но я уверяю тебя, Гарри, он не так уж хорош, как его представляют», — серьезно сказал он. «Ладно, кондитерская довольно хороша, а «Магазинчик шуток Зонко» откровенно опасен, и да, Визжащая хижина всегда стоит посещения, но, Гарри, кроме этого ты ничего не теряешь».
Утром в Хэллоуин Гарри проснулся вместе с остальными и спустился к завтраку, чувствуя себя крайне подавленным, хотя и стараясь вести себя нормально.
«Мы привезем тебе много сладостей из «Сладкого королевства», — сказала Гермиона, отчаянно его жалея.
«Да, много», — сказал Рон. Он и Гермиона наконец забыли о своей ссоре из-за Живоглота перед лицом разочарования Гарри.
«Не беспокойтесь обо мне», — сказал Гарри, как он надеялся, небрежным тоном. «Увидимся на пиру. Желаю хорошо провести время».
Он проводил их до вестибюля, где Филч, смотритель, стоял у входных дверей, сверяя имена с длинным списком, подозрительно вглядываясь в каждое лицо и следя за тем, чтобы никто не ускользнул из дома, если ему не положено уходить.
«Останешься здесь, Поттер?» — крикнул Малфой, стоявший в очереди с Крэббом и Гойлом. «Боишься пройти мимо дементоров?»
Гарри проигнорировал его и в одиночестве поднялся по мраморной лестнице, прошел по пустынным коридорам и вернулся в башню Гриффиндора.
«Пароль?» — спросила Толстая Дама, очнувшись от дремоты.
«Фортуна Майор», — равнодушно сказал Гарри.
Портрет распахнулся, и он пролез через дыру в общую комнату. Там было полно болтающих учеников первого и второго курса, а также нескольких старших учеников, которые, очевидно, так часто посещали Хогсмид, что новизна уже успела надоесть.
«Гарри! Гарри! Привет, Гарри!»
Это был Колин Криви, студент второго курса, который испытывал глубокий трепет перед Гарри и никогда не упускал возможности поговорить с ним.
«Ты разве не идёшь в Хогсмид, Гарри? Почему бы и нет? Эй», — Колин с нетерпением оглядел своих друзей, — «ты можешь пойти и посидеть с нами, если хочешь, Гарри!»
«Э-э-э, нет, спасибо, Колин», — сказал Гарри, который был не в настроении, чтобы куча людей жадно пялилась на шрам на его лбу. «Мне… мне нужно пойти в библиотеку, нужно сделать кое-какую работу».
После этого у него не осталось иного выбора, кроме как развернуться и снова выйти из портретного отверстия.
«Какой смысл меня будить?» — ворчливо крикнула ему вслед Толстая Дама, когда он уходил.
«Что ты делаешь?» — подозрительно прорычал Филч.
«Ничего», — честно сказал Гарри.
«Ничего!» — выплюнул Филч, его щеки неприятно задрожали. «Правдоподобная история! Шныряешь в одиночку — почему ты не в Хогсмиде, не покупаешь вонючие гранулы, рыгающий порошок и свистящих червей, как остальные твои противные маленькие друзья?»
Гарри пожал плечами.
«Ну, возвращайся в свою гостиную, где тебе и место!» — рявкнул Филч и стоял, сверля Гарри взглядом, пока тот не скрылся из виду.
Но Гарри не вернулся в гостиную; он поднялся по лестнице, смутно думая о посещении совятни, чтобы увидеть Хедвиг, и шел по другому коридору, когда из одной из комнат раздался голос: «Гарри?»
Гарри обернулся назад, чтобы посмотреть, кто это говорил, и увидел профессора Люпина, заглядывавшего в дверь своего кабинета.
«Что ты делаешь?» — спросил Люпин, хотя и совсем другим голосом, чем Филч. «Где Рон и Гермиона?»
«Хогсмид», — сказал Гарри как бы небрежным тоном.
«А», — сказал Люпин. Он на мгновение задумался о Гарри. «Почему бы тебе не зайти? Я только что получил доставку гриндилоу для нашего следующего урока».
“Что?” - переспросил Гарри.
Он последовал за Люпином в его кабинет. В углу стоял очень большой бак с водой. Болезненное зеленое существо с острыми рожками прижалось лицом к стеклу, корча рожи и сгибая длинные, тонкие пальцы.
«Водяной демон», — сказал Люпин, задумчиво оглядывая гриндилоу. «У нас не должно возникнуть с ним особых трудностей, не после капп. Хитрость в том, чтобы ослабить его хватку. Вы заметили ненормально длинные пальцы? Сильные, но очень хрупкие».
Гриндилоу оскалил свои зеленые зубы, а затем зарылся в заросли сорняков в углу.
«Чашку чая?» — спросил Люпин, оглядываясь в поисках чайника. «Я как раз думал заварить его».
«Ладно», — неловко сказал Гарри.
Люпин постучал палочкой по чайнику, и из носика внезапно вырвался пар.
«Садитесь», — сказал Люпен, снимая крышку с пыльной банки. «Боюсь, у меня только пакетики чая, но, полагаю, вы уже наелись чайных листьев?»
Гарри посмотрел на него. Глаза Люпина сверкали.
«Откуда ты об этом узнал?» — спросил Гарри.
«Профессор МакГонагалл сказала мне», — сказал Люпин, передавая Гарри щербатую кружку чая. «Ты ведь не волнуешься, правда?»
«Нет», — сказал Гарри.
Он на мгновение задумался, не рассказать ли Люпину о собаке, которую он видел в Магнолии-Кресент, но решил не делать этого. Он не хотел, чтобы Люпин подумал, что он трус, тем более, что Люпин уже, похоже, считал, что не сможет справиться с боггартом.
«Нет», — солгал Гарри. Он отпил немного чая и наблюдал, как гриндилоу грозит ему кулаком. «Да», — внезапно сказал он, ставя свой чай на стол Люпина. «Помнишь тот день, когда мы сражались с боггартом?»
«Да», — медленно сказал Люпин.
«Почему ты не позволил мне бороться?» — резко спросил Гарри.
Люпин поднял брови.
«Я думал, это очевидно, Гарри», — сказал он с удивлением.
Гарри, ожидавший, что Люпин будет отрицать, что он делал что-то подобное, был ошеломлен.
«Почему?» — снова спросил он.
— Ну, — сказал Люпин, слегка нахмурившись, — я предполагал, что если боггарт встретится с тобой лицом к лицу, он примет облик Лорда Волан-де-Морта.
Гарри уставился. Это был не только последний ответ, который он ожидал, но Люпин еще и произнёс имя Волан-де-Морта. Единственным человеком, которого Гарри когда-либо слышал, чтобы он произносил это имя вслух (кроме себя), был профессор Дамблдор.
«Очевидно, я ошибался», — сказал Люпин, все еще хмурясь на Гарри. «Но я не думал, что это хорошая идея, чтобы Лорд Волан-де-Морт материализовался в учительской. Я представлял, что люди запаникуют».
«Но потом», честно сказал Гарри. «Я… я вспомнил этих дементоров».
«Понятно», — задумчиво сказал Люпин. «Ну, ну... Я впечатлен». Он слегка улыбнулся, увидев удивление на лице Гарри. «Это говорит о том, что больше всего ты боишься — страха. Очень мудро, Гарри».
Гарри не знал, что на это сказать, поэтому выпил еще чаю.
«Значит, ты думал, что я не верю, что ты способен сражаться с домовым?» — проницательно спросил Люпин.
«Ну... да», — сказал Гарри. Он вдруг почувствовал себя намного счастливее. «Профессор Люпин, вы знаете дементоров...»
Его прервал стук в дверь.
«Войдите», — позвал Люпин.
Дверь открылась, и вошел Снейп. Он нес кубок, который слабо дымился, и остановился при виде Гарри, его черные глаза сузились.
«А, Северус», — сказал Люпин, улыбаясь. «Большое спасибо. Не мог бы ты оставить его здесь, на столе, для меня?»
Снейп поставил дымящийся кубок, переводя взгляд с Гарри на Люпина.
- Я как раз показывал Гарри моего гриндилоу, - любезно сказал Люпин, указывая на аквариум.
«Интересно», — сказал Снейп, не глядя. «Тебе следует выпить это прямо сейчас, Люпин».
«Да, да, я так и сделаю», — сказал Люпен.
«Я сделал целый котел», — продолжил Снейп. «Если вам нужно больше».
«Возможно, мне стоит снова принять его завтра. Большое спасибо, Северус».
«Вовсе нет», — сказал Снейп, но в его глазах Гарри было что-то, что не понравилось. Он попятился из комнаты, неулыбчивый и настороженный.
Гарри с любопытством посмотрел на кубок. Люпин улыбнулся.
«Профессор Снейп очень любезно приготовил для меня зелье», — сказал он. «Я никогда не был большим мастером зельеварения, а это особенно сложное». Он взял кубок и понюхал его. «Жаль, что сахар делает его бесполезным», — добавил он, сделав глоток и вздрогнув.
«Почему — ?» — начал Гарри. Люпин посмотрел на него и ответил на незаконченный вопрос.
«Я чувствую себя немного не в своей тарелке», — сказал он. «Это зелье — единственное, что помогает. Мне очень повезло работать вместе с профессором Снейпом; не так много волшебников способны его приготовить».
Профессор Люпин сделал еще глоток, и Гарри ощутил безумное желание выбить кубок из его рук.
«Профессор Снейп очень интересуется Темными искусствами», — выпалил он.
«Правда?» — спросил Люпин, выглядя лишь слегка заинтересованным, и сделал еще один глоток зелья.
«Некоторые считают, — Гарри помедлил, а затем безрассудно продолжил, — некоторые считают, что он сделает все, чтобы получить работу преподавателя Защиты от Темных Искусств».
Люпен осушил кубок и скорчил гримасу.
«Отвратительно», — сказал он. «Ну, Гарри, мне лучше вернуться к работе. Увидимся позже на пиру».
«Ладно», — сказал Гарри, отставляя пустую чашку.
Пустой кубок все еще дымился.
«Вот и все», — сказал Рон. «Мы взяли столько, сколько смогли унести».
На колени Гарри посыпался дождь из ярко окрашенных сладостей. Наступили сумерки, и Рон с Гермионой только что появились в общей гостиной, раскрасневшиеся от холодного ветра и выглядевшие так, будто они отлично провели время.
«Спасибо», — сказал Гарри, беря в руки пакетик маленьких черных перечных чертят. «Как тебе Хогсмид? Куда ты ходил?»
Судя по звуку — везде. «Дервиш и Бэнджес», магазин волшебного снаряжения, «Магазинчик шуток Зонко», «Три метлы» за кружками горячего пенящегося сливочного пива и во многих других местах.
«Почта, Гарри! Около двухсот сов, все сидят на полках, все помечены цветом в зависимости от того, как быстро вы хотите, чтобы ваше письмо дошло!»
«У Honeydukes появился новый вид помадки; они раздавали бесплатные образцы, там есть немного, посмотрите...»
«Мы думаем, что видели огра, честно говоря, в «Трех метлах» их полно...»
«Жаль, что мы не принесли вам сливочного пива, оно действительно согревает».
«Что ты делал?» — спросила Гермиона, выглядя обеспокоенной. «Ты сделал какую-нибудь работу?»
«Нет», — сказал Гарри. «Люпин сделал мне чашку чая в своем кабинете. А потом пришел Снейп...»
Он рассказал им все о кубке. Рон открыл рот.
Гермиона посмотрела на часы.
«Нам лучше спуститься, знаешь ли, пир начнется через пять минут...» Они поспешили через портретный проем в толпу, все еще обсуждая Снейпа.
«Но если он — ты знаешь», — Гермиона понизила голос, нервно оглядываясь по сторонам, — «если он пытался — отравить Люпина — он бы не сделал этого в присутствии Гарри».
«Да, может быть», — сказал Гарри, когда они достигли вестибюля и вошли в Большой зал. Он был украшен сотнями и сотнями тыкв, наполненных свечами, облаком порхающих живых летучих мышей и множеством пылающих оранжевых лент, которые лениво плыли по штормовому потолку, словно блестящие водяные змеи.
Еда была восхитительной; даже Гермиона и Рон, которые были переполнены сладостями «Сладкого королевства», умудрялись брать себе добавку всего. Гарри все время поглядывал на преподавательский стол. Профессор Люпин выглядел бодрым и таким же бодрым, как и всегда; он оживленно разговаривал с крошечным профессором Флитвиком, преподавателем Чар. Гарри перевел взгляд вдоль стола к месту, где сидел Снейп. Ему показалось, или глаза Снейпа бросались на Люпина чаще, чем обычно?
Пир завершился развлечением, предоставленным призраками Хогвартса. Они выскочили из стен и столов, чтобы немного поплавать в строю; Почти Безголовый Ник, призрак Гриффиндора, имел большой успех, реконструировав собственную неудачную казнь.
Вечер был настолько приятным, что хорошее настроение Гарри не смог испортить даже Малфой, который крикнул через толпу, когда все вышли из зала: «Дементоры передают привет, Поттер!»
Гарри, Рон и Гермиона последовали за остальными гриффиндорцами по обычному пути в Гриффиндорскую башню, но когда они достигли коридора, заканчивавшегося портретом Полной Дамы, то обнаружили, что он заполнен студентами.
«Почему никто не заходит?» — с любопытством спросил Рон.
Гарри посмотрел поверх голов перед собой. Портрет, казалось, был закрыт.
«Пропустите меня, пожалуйста», — раздался голос Перси, и он важно протиснулся сквозь толпу. «Что за задержка? Вы же не все забыли пароль — извините, я староста —»
И затем тишина опустилась на толпу, сначала спереди, так что холод, казалось, распространился по коридору. Они услышали, как Перси сказал, внезапно резким голосом: «Кто-нибудь, позовите профессора Дамблдора. Быстро».
Головы людей повернулись; те, кто стоял сзади, встали на цыпочки.
«Что происходит?» — спросила Джинни, которая только что пришла.
Мгновение спустя профессор Дамблдор уже был там, направляясь к портрету; гриффиндорцы протиснулись вперед, пропуская его, а Гарри, Рон и Гермиона подошли поближе, чтобы посмотреть, в чем проблема.
«О, боже…» Гермиона схватила Гарри за руку.
Толстая Дама исчезла со своего портрета, который был изрезан так жестоко, что полосы холста усеивали пол; большие куски холста были полностью оторваны.
Дамблдор бросил быстрый взгляд на испорченную картину и, повернувшись, с мрачным взглядом увидел спешащих к нему профессоров МакГонагалл, Люпина и Снейпа.
«Нам нужно найти ее», — сказал Дамблдор. «Профессор МакГонагалл, пожалуйста, немедленно идите к мистеру Филчу и скажите ему, чтобы он обыскал все картины в замке в поисках Толстой Дамы».
«Тебе повезет!» — раздался хриплый голос.
Это был Пивз-полтергейст, покачивающийся над толпой и, как всегда, выражавший восторг при виде обломков или беспокойства.
«Что ты имеешь в виду, Пивз?» — спокойно спросил Дамблдор, и ухмылка Пивза немного померкла. Он не посмел насмехаться над Дамблдором. Вместо этого он заговорил елейным голосом, который был не лучше его кудахтанья.
«Стыдно, Ваше Величество, сэр. Не хочет, чтобы ее видели. Она в ужасном состоянии. Видел, как она бежит по ландшафту на четвертом этаже, сэр, петляя между деревьями. Плачет что-то ужасное», — радостно сказал он. «Бедняжка», — неубедительно добавил он.
«Она сказала, кто это сделал?» — тихо спросил Дамблдор.
«О да, профессорхед», — сказал Пивз с видом человека, баюкающего на руках большую бомбу. «Он очень рассердился, когда она не впустила его, понимаете». Пивз перевернулся и ухмыльнулся Дамблдору из-под собственных ног. «У него скверный характер, у этого Сириуса Блэка».
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
*-МРАЧНОЕ ПОРАЖЕНИЕ-*

Профессор Дамблдор отправил всех гриффиндорцев обратно в Большой зал, где через десять минут к ним присоединились студенты из Пуффендуя, Когтеврана и Слизерина, которые выглядели крайне сбитыми с толку.
«Учителям и мне нужно провести тщательный осмотр замка», — сказал им профессор Дамблдор, когда профессора МакГонагалл и Флитвик закрыли все двери в зал. «Боюсь, что ради вашей же безопасности вам придется провести ночь здесь. Я хочу, чтобы старосты охраняли входы в зал, а я оставляю старосту и старосту. О любых нарушениях следует немедленно сообщать мне», — добавил он Перси, который выглядел чрезвычайно гордым и важным. «Пошлите весточку с одним из призраков».
Профессор Дамблдор остановился, собираясь покинуть зал, и сказал: «О, да, вам понадобится...»
Один небрежный взмах его палочки — и длинные столы разлетелись по краям зала и встали у стен; еще один взмах — и пол покрылся сотнями мягких фиолетовых спальных мешков.
«Спите спокойно», — сказал профессор Дамблдор, закрывая за собой дверь.
В зале сразу же загудели голоса: гриффиндорцы рассказывали остальной школе о том, что только что произошло.
«Все в спальные мешки!» — крикнул Перси. «Давай, хватит разговоров! Через десять минут погасим свет!»
«Пошли», — сказал Рон Гарри и Гермионе; они схватили три спальных мешка и оттащили их в угол.
«Как ты думаешь, Блэк все еще в замке?» — с тревогой прошептала Гермиона.
«Дамблдор, очевидно, думает, что это так», — сказал Рон.
«Знаешь, ему очень повезло, что он выбрал сегодняшнюю ночь», — сказала Гермиона, когда они, полностью одетые, забрались в спальные мешки и, опершись на локти, поговорили. «Единственная ночь, когда нас не было в башне...»
«Я думаю, он потерял счет времени, находясь в бегах», — сказал Рон. «Не понял, что сейчас Хэллоуин. Иначе он бы ворвался сюда».
Гермиона вздрогнула.
Вокруг них люди задавали друг другу один и тот же вопрос: «Как он сюда попал?»
«Может, он умеет аппарировать», — сказал когтевранец в нескольких футах от него. «Просто появиться из воздуха, понимаешь?»
«Вероятно, замаскировался», — сказал студент пятого курса Хаффлпаффа.
«Он мог прилететь», — предположил Дин Томас.
«Честно говоря, я что, единственный человек, который когда-либо удосужился прочитать «Хогвартс: История»?» — сердито спросила Гермиона у Гарри и Рона.
«Вероятно», — сказал Рон. «Почему?»
«Потому что замок защищен не только стенами, ты же знаешь», — сказала Гермиона. «На нем есть всякие чары, чтобы люди не могли проникнуть сюда тайком. Ты не можешь просто аппарировать сюда. И я хотела бы увидеть маскировку, которая могла бы обмануть этих дементоров. Они охраняют каждый вход на территорию. Они тоже могли бы увидеть, как он прилетел. А Филч знает все секретные проходы, они их прикроют...»
«Свет сейчас погаснет!» — крикнул Перси. «Я хочу, чтобы все легли в спальные мешки и больше никаких разговоров!»
Все свечи погасли одновременно. Теперь единственным источником света были серебристые призраки, которые носились вокруг, серьезно разговаривая со старостами, и зачарованный потолок, который, как и небо снаружи, был усыпан звездами. С этим и шепотом, который все еще наполнял зал, Гарри чувствовал себя так, словно спал на улице на легком ветру.
Раз в час учитель появлялся в зале, чтобы проверить, все ли тихо. Около трех часов утра, когда многие ученики наконец заснули, вошел профессор Дамблдор. Гарри наблюдал, как он ищет Перси, который бродил между спальными мешками, отчитывая людей за разговоры. Перси был совсем недалеко от Гарри, Рона и Гермионы, которые быстро притворились спящими, когда шаги Дамблдора приблизились.
«Его следы есть, профессор?» — шепотом спросил Перси.
«Нет. У вас все хорошо?»
«Все под контролем, сэр».
«Хорошо. Нет смысла перемещать их всех сейчас. Я нашел временного опекуна для портретной дыры Гриффиндора. Завтра вы сможете переместить их обратно».
«А Толстая Дама, сэр?»
«Спряталась в карте Аргайлшира на втором этаже. Видимо, она отказалась впустить Блэка без пароля, поэтому он напал. Она все еще очень расстроена, но как только успокоится, я попрошу мистера Филча восстановить ее».
Гарри услышал, как дверь в коридор снова скрипнула и послышались новые шаги.
«Директор?» Это был Снейп. Гарри замер, напряженно прислушиваясь. «Весь третий этаж обыскали. Его там нет. И Филч обыскал подземелья; там тоже ничего».
«А как насчет Астрономической башни? Комнаты профессора Трелони? Совиной?»
«Все обысканы...»
«Очень хорошо, Северус. Я и не ожидал, что Блэк задержится».
«Есть ли у вас какие-либо предположения относительно того, как он туда попал, профессор?» — спросил Снейп.
Гарри слегка приподнял голову над руками, чтобы освободить второе ухо.
«Много, Северус, и каждое из них столь же невероятно, как и предыдущее».
Гарри слегка приоткрыл глаза и прищурился, чтобы посмотреть, где они стояли; Дамблдор стоял к нему спиной, но он мог видеть лицо Перси, поглощенное вниманием, и профиль Снейпа, который выглядел сердитым.
«Вы помните наш разговор, директор, как раз перед… э-э… началом семестра?» — спросил Снейп, едва открывая рот, словно пытаясь исключить Перси из разговора.
«Я знаю, Северус», — сказал Дамблдор, и в его голосе послышалось что-то похожее на предупреждение.
«Кажется — почти невозможно — что Блэк мог войти в школу без помощи изнутри. Я выразил свою обеспокоенность, когда вы назначили —»
«Я не верю, что хоть один человек в этом замке помог бы Блэку войти в него», — сказал Дамблдор, и его тон настолько ясно дал понять, что тема закрыта, что Снейп не ответил. «Я должен пойти к дементорам», — сказал Дамблдор. «Я сказал, что сообщу им, когда наши поиски будут завершены».
«Разве они не хотели помочь, сэр?» — спросил Перси.
«О да», — холодно сказал Дамблдор. «Но я боюсь, что ни один дементор не переступит порог этого замка, пока я директор».
Гарри покосился на Рона и Гермиону. У обоих тоже были открыты глаза, отражавшие звездный потолок.
«Что это было?» — пробормотал Рон.
В течение следующих нескольких дней школа говорила только о Сириусе Блэке. Теории о том, как он проник в замок, становились все более и более дикими; Ханна Эббот из Хаффлпаффа провела большую часть следующего занятия по гербологии, рассказывая всем, кто готов был слушать, что Блэк может превращаться в цветущий куст.
Разорванный холст Толстой Дамы сняли со стены и заменили портретом сэра Кадогана и его толстого серого пони. Никто не был этому очень рад. Сэр Кадоган проводил половину своего времени, вызывая людей на дуэли, а остальное время придумывая смехотворно сложные пароли, которые он менял не реже двух раз в день.
«Ни одна из других картин не хотела работать», — сказал Перси. «Боялись того, что случилось с Толстой Дамой. Сэр Кадоган был единственным, кто был достаточно смел, чтобы вызваться».
Однако сэр Кэдоган был наименьшей из забот Гарри. Теперь за ним пристально следили. Учителя находили предлоги, чтобы ходить с ним по коридорам, а Перси Уизли (действующий, как подозревал Гарри, по приказу матери) следовал за ним повсюду, как чрезвычайно напыщенный сторожевой пес. В довершение всего профессор МакГонагалл вызвала Гарри в свой кабинет с таким мрачным выражением лица, что Гарри подумал, что кто-то, должно быть, умер.
«Нет смысла скрывать это от тебя больше, Поттер», — сказала она очень серьезным голосом. «Я знаю, что это будет для тебя шоком, но Сириус Блэк...»
«Я знаю, что он охотится за мной», — устало сказал Гарри. «Я слышал, как отец Рона говорил его маме. Мистер Уизли работает в Министерстве магии».
Профессор МакГонагалл, казалось, была очень озадачена. Она пристально посмотрела на Гарри на мгновение или два, а затем сказала: «Ясно! Ну, в таком случае, Поттер, ты поймешь, почему я не думаю, что это хорошая идея для тебя заниматься квиддичем по вечерам. На поле только с членами твоей команды, это очень уязвимо, Поттер...»
«У нас в субботу первый матч!» — возмутился Гарри. «Мне нужно тренироваться, профессор!»
Профессор МакГонагалл пристально его разглядывала. Гарри знал, что она глубоко заинтересована в перспективах команды Гриффиндора; в конце концов, именно она изначально предложила его в качестве ловца. Он ждал, затаив дыхание.
«Хм...» Профессор МакГонагалл встала и уставилась в окно на поле для квиддича, едва различимое сквозь дождь. «Ну... ей-богу, я бы хотела наконец увидеть, как мы выиграем Кубок... но все равно, Поттер... Я была бы счастливее, если бы присутствовал учитель. Я попрошу мадам Хуч присматривать за вашими тренировками».
Погода неуклонно ухудшалась по мере приближения первого матча по квиддичу. Неустрашимая команда Гриффиндора тренировалась усерднее, чем когда-либо, под надзором мадам Хуч. Затем, на последней тренировке перед субботним матчем, Оливер Вуд сообщил своей команде неприятные новости.
«Мы не играем с Слизерин!» — сказал он им, выглядя очень рассерженным. «Флинт просто приходил ко мне. Вместо этого мы играем с Хаффлпафф».
«Почему?» — хором спросили остальные члены команды.
«Оправдание Флинта в том, что рука их ловца все еще травмирована», — сказал Вуд, яростно скрежеща зубами. «Но очевидно, почему они это делают. Не хотят играть в такую ;;погоду. Думаю, это повредит их шансам...»
Весь день дул сильный ветер и шёл проливной дождь, и пока Вуд говорил, они услышали отдалённый раскат грома.
«С рукой Малфоя все в порядке!» — яростно сказал Гарри. «Он притворяется!»
«Я знаю это, но мы не можем этого доказать», — с горечью сказал Вуд. «И мы отрабатывали все эти ходы, предполагая, что играем за Слизерин, а вместо этого это Хаффлпафф, и их стиль совсем другой. У них новый капитан и ловец, Седрик Диггори...»
Анджелина, Алисия и Кэти внезапно захихикали.
«Что?» — спросил Вуд, нахмурившись от такого беззаботного поведения.
«Сильный и молчаливый», — сказала Кэти, и они снова начали хихикать.
«Он молчит только потому, что слишком туп, чтобы связать два слова», — нетерпеливо сказал Фред. «Не знаю, почему ты волнуешься, Оливер, Хаффлпафф — слабак. В прошлый раз, когда мы играли с ними, Гарри поймал снитч примерно за пять минут, помнишь?»
«Мы играли в совершенно других условиях!» — закричал Вуд, слегка выпучив глаза. «Диггори собрал очень сильную команду! Он отличный ловец! Я боялся, что ты так это воспримешь! Мы не должны расслабляться! Мы должны сосредоточиться! Слизерин пытается нас обмануть! Мы должны победить!»
«Оливер, успокойся!» — сказал Фред, выглядя слегка встревоженным. «Мы относимся к Хаффлпаффу очень серьезно. Серьезно».
За день до матча ветер достиг завывающей точки, а дождь лил сильнее, чем когда-либо. В коридорах и классах было так темно, что пришлось зажечь дополнительные факелы и фонари. Команда Слизерина выглядела очень самодовольной, и больше всех был Малфой.
«Ах, если бы моя рука чувствовала себя немного лучше!» — вздохнул он, когда порыв ветра снаружи колотил в окна.
У Гарри не было места в голове, чтобы беспокоиться о чем-либо, кроме завтрашнего матча. Оливер Вуд все время торопился к нему между занятиями и давал ему советы. В третий раз, когда это случилось, Вуд говорил так долго, что Гарри внезапно понял, что он опаздывает на десять минут на Защиту от Темных Искусств, и побежал, а Вуд кричал ему вслед: «У Диггори очень быстрый поворот, Гарри, так что, возможно, тебе стоит попробовать обойти его...»
Гарри резко остановился возле класса Защиты от Темных искусств, распахнул дверь и ворвался внутрь.
«Простите за опоздание, профессор Люпин, я...»
Но это был не профессор Люпин, который смотрел на него с учительского стола; это был Снейп.
- Этот урок начался десять минут назад, Поттер, так что, я думаю, мы снимем с Гриффиндора десять баллов. Садитесь.
Но Гарри не пошевелился.
«Где профессор Люпин?» — спросил он.
«Он говорит, что чувствует себя слишком плохо, чтобы преподавать сегодня», — сказал Снейп с кривой улыбкой. «Кажется, я сказал вам сесть?»
Но Гарри остался там, где был.
«Что с ним не так?»
Черные глаза Снейпа сверкнули.
«Ничего опасного для жизни», — сказал он, словно желал, чтобы это было так. «Еще пять очков с Гриффиндора, и если мне снова придется попросить вас сесть, это будет пятьдесят».
Гарри медленно подошел к своему месту и сел. Снейп оглядел класс.
«Как я уже говорил, прежде чем Поттер прервал меня, профессор Люпин не оставил никаких записей о темах, которые вы уже затронули...»
— Пожалуйста, сэр, мы уже поработали с боггартами, красными колпаками, каппами и гриндилоу, — быстро сказала Гермиона, — и мы как раз собираемся начать...
«Замолчи», — холодно сказал Снейп. «Я не просил информации. Я просто прокомментировал отсутствие организованности у профессора Люпина».
«Он лучший учитель Защиты от Темных Искусств, который у нас когда-либо был», — смело сказал Дин Томас, и послышался ропот согласия от остального класса. Снейп выглядел более угрожающе, чем когда-либо.
«Тебя легко удовлетворить. Люпен едва ли перегружает тебя — я бы ожидал, что первокурсники смогут справиться с Красными Колпаками и гриндилоу. Сегодня мы обсудим —»
Гарри наблюдал, как он пролистывает учебник до самой последней главы, которую, как он должен был знать, они не изучали.
«…оборотни», — сказал Снейп.
«Но, сэр», — сказала Гермиона, по-видимому, не в силах сдержаться, — «мы пока не должны заниматься оборотнями, мы должны начать с хинкипанков...»
«Мисс Грейнджер», — сказал Снейп голосом смертельного спокойствия, «У меня было впечатление, что этот урок преподаю я, а не вы. И я говорю вам всем открыть страницу 394». Он снова огляделся. «Все вы! Сейчас же!»
С едкими косыми взглядами и угрюмым бормотанием класс открыл учебники.
«Кто из вас может сказать мне, как отличить оборотня от настоящего волка?» — спросил Снейп.
Все сидели в неподвижном молчании; все, кроме Гермионы, чья рука, как это часто случалось, взметнулась вверх.
«Кто-нибудь?» — спросил Снейп, игнорируя Гермиону. Его кривая улыбка вернулась. «Вы хотите сказать, что профессор Люпин даже не научил вас основным различиям между…»
«Мы же говорили вам», — внезапно сказала Парвати, — «мы еще не дошли до оборотней, мы все еще...»
«Тишина!» — прорычал Снейп. «Ну, ну, ну, я никогда не думал, что встречу третьекурсника, который даже не узнает оборотня, когда увидит его. Я обязательно сообщу профессору Дамблдору, насколько вы все отстали...»
«Пожалуйста, сэр», — сказала Гермиона, чья рука все еще была в воздухе, «оборотень отличается от настоящего волка несколькими небольшими чертами. Морда оборотня...»
«Это уже второй раз, когда вы говорите не по делу, мисс Грейнджер, — холодно сказал Снейп. — Еще пять баллов с Гриффиндора за то, что вы невыносимая всезнайка».
Гермиона сильно покраснела, опустила руку и уставилась в пол глазами, полными слез. Это было знаком того, как сильно класс ненавидел Снейпа, что все они смотрели на него, потому что каждый из них называл Гермиону всезнайкой по крайней мере один раз, и Рон, который говорил Гермионе, что она всезнайка по крайней мере дважды в неделю, громко сказал: «Вы задали нам вопрос, и она знает ответ! Зачем спрашивать, если вы не хотите, чтобы вам сказали?»
Класс сразу понял, что он зашел слишком далеко. Снейп медленно приближался к Рону, и класс затаил дыхание.
«Отсрочка, Уизли», — шелковисто сказал Снейп, его лицо было совсем близко к лицу Рона. «И если я когда-нибудь снова услышу, как ты критикуешь то, как я преподаю, ты очень пожалеешь».
Никто не издал ни звука на протяжении всего оставшегося урока. Они сидели и делали записи об оборотнях из учебника, пока Снейп бродил взад-вперед вдоль рядов парт, изучая работу, которую они делали с профессором Люпином.
«Очень плохо объяснено... Это неверно, каппа чаще встречается в Монголии... Профессор Люпин дал этому восемь из десяти? Я бы не дал и трех...»
Когда наконец прозвенел звонок, Снейп удержал их.
«Каждый из вас напишет эссе, которое будет передано мне, о способах распознавания и убийства оборотней. Мне нужны два свитка пергамента на эту тему, и они нужны мне к утру понедельника. Пора кому-то взяться за этот класс. Уизли, оставайся, нам нужно организовать твое наказание».
Гарри и Гермиона вышли из класса вместе с остальными учениками, которые подождали, пока они не окажутся достаточно далеко, чтобы их можно было услышать, а затем разразились яростной тирадой в адрес Снейпа.
«Снейп никогда не вел себя так ни с одним из наших учителей Защиты от Темных Искусств, даже если бы он хотел получить эту работу», — сказал Гарри Гермионе. «Почему он так настроен против Люпина? Ты думаешь, это все из-за боггарта?»
«Не знаю», — задумчиво сказала Гермиона. «Но я очень надеюсь, что профессор Люпин скоро поправится...»
Рон догнал их через пять минут, кипя от ярости.
«Знаешь, что это» (он назвал Снейпа так, что Гермиона сказала «Рон!») — «заставляет меня делать? Мне нужно вымыть горшки в больничном крыле. Без магии!» Он глубоко дышал, сжав кулаки. «Почему Блэк не мог спрятаться в кабинете Снейпа, а? Он мог бы прикончить его за нас!»
Гарри проснулся очень рано на следующее утро; так рано, что было еще темно. На мгновение он подумал, что его разбудил рев ветра. Затем он почувствовал холодный ветерок на затылке и резко выпрямился — Пивз-полтергейст парил рядом с ним, сильно дуя ему в ухо.
«Зачем ты это сделал?» — в ярости спросил Гарри.
Пивз надул щеки, громко дунул и, хихикая, вылетел из комнаты.
Гарри нащупал свой будильник и посмотрел на него. Было половина пятого. Проклиная Пивза, он перевернулся и попытался снова заснуть, но теперь, когда он проснулся, было очень трудно игнорировать звуки грома, грохочущего над головой, стук ветра о стены замка и далекий скрип деревьев в Запретном лесу. Через несколько часов он выйдет на поле для квиддича, сражаясь с этой бурей. Наконец, он отказался от всякой мысли о сне, встал, оделся, взял свой Нимбус Две Тысячи и тихо вышел из общежития.
Когда Гарри открыл дверь, что-то задела его ногу. Он наклонился как раз вовремя, чтобы схватить Живоглота за кончик его пушистого хвоста и вытащить его наружу.
«Знаешь, я думаю, Рон был прав насчет тебя», — подозрительно сказал Гарри Живоглоту. «Вокруг полно мышей — иди и гонись за ними. Иди», — добавил он, подталкивая Живоглота ногой вниз по винтовой лестнице. «Оставь Коросту в покое».
Шум бури был еще громче в общей комнате. Гарри знал, что матч не стоит отменять; матчи по квиддичу не отменяют из-за таких пустяков, как гроза. Тем не менее, он начал чувствовать себя очень тревожно. Вуд указал ему на Седрика Диггори в коридоре; Диггори был на пятом курсе и намного крупнее Гарри. Ловцы обычно были легкими и быстрыми, но вес Диггори был преимуществом в такую ;;погоду, потому что его меньше сдуло с курса.
Гарри коротал часы до рассвета перед огнем, время от времени вставая, чтобы остановить Живоглота, который снова прокрался по лестнице мальчиков. Наконец Гарри подумал, что пора завтракать, поэтому он направился через портретную дыру один.
«Встань и сражайся, паршивая дворняга!» — закричал сэр Кадоган.
«Ой, заткнись», — зевнул Гарри.
Он немного пришел в себя за большой миской каши, и к тому времени, как он приступил к тостам, собралась вся остальная команда.
«Это будет нелегко», — сказал Вуд, который ничего не ел.
«Перестань волноваться, Оливер», — успокаивающе сказала Алисия, «мы не против небольшого дождя».
Но это было гораздо больше, чем просто небольшой дождь. Такова была популярность квиддича, что вся школа, как обычно, вышла посмотреть матч, но они бежали по лужайкам к полю квиддича, опустив головы от свирепого ветра, и зонтики вырывались из их рук на ходу. Перед тем, как войти в раздевалку, Гарри увидел Малфоя, Крэбба и Гойла, которые смеялись и указывали на него из-под огромного зонта по пути на стадион.
Команда переоделась в алые мантии и ждала обычного предматчевого напутствия Вуда, но его не последовало. Он несколько раз пытался заговорить, издал странный звук, похожий на глоток, затем безнадежно покачал головой и поманил их за собой.
Хаффлпаффцы приближались с противоположной стороны поля, одетые в канареечно-желтые мантии. Капитаны подошли друг к другу и пожали руки; Диггори улыбнулся Вуду, но теперь Вуд выглядел так, будто у него свело челюсть, и просто кивнул. Гарри увидел, как губы мадам Хуч сложились в слова: «Садитесь на метлы». Он с хлюпаньем вытащил правую ногу из грязи и замахнулся ею над своим Нимбусом Две Тысячи. Мадам Хуч поднесла свисток к губам и издала пронзительный и далекий свист — они стартовали.
Гарри быстро поднялся, но его Нимбус слегка вилял из-за ветра. Он держал его как можно устойчивее и повернулся, щурясь от дождя.
Через пять минут Гарри промок до нитки и замерз, едва видя своих товарищей по команде, не говоря уже о крошечном снитче. Он летал взад и вперед по полю мимо размытых красных и желтых фигур, не имея ни малейшего представления о том, что происходит в оставшейся части игры. Он не мог слышать комментарии из-за ветра. Толпа была скрыта морем плащей и помятых зонтиков. Дважды Гарри был очень близок к тому, чтобы быть сбитым бладжером; его зрение было настолько затуманено дождем на очках, что он не заметил их приближения.
Он потерял счет времени. Держать метлу прямо становилось все труднее и труднее. Небо темнело, словно ночь решила наступить пораньше. Дважды Гарри чуть не задел другого игрока, не понимая, товарищ это по команде или противник; все были такими мокрыми, а дождь таким сильным, что он едва мог их различить...
С первой вспышкой молнии раздался свисток мадам Хуч; Гарри мог видеть только очертания Вуда сквозь густой дождь, указывая ему на землю. Вся команда плюхнулась в грязь.
«Я запросил тайм-аут!» — заорал Вуд на свою команду. «Давай, сюда —»
Они сгрудились на краю поля под большим зонтом; Гарри снял очки и торопливо протер их о мантию.
"Какой счет?"
«В этом у меня нет никаких шансов», — раздраженно сказал Гарри, размахивая очками.
В этот самый момент у его плеча появилась Гермиона; она держала плащ над головой и, по непонятной причине, сияла.
«У меня возникла идея, Гарри! Дай мне свои очки, быстро!»
Он передал их ей, и пока команда с изумлением наблюдала, Гермиона постучала по ним своей палочкой и сказала: «Импервиус!»
«Вот!» — сказала она, возвращая их Гарри. «Они будут отталкивать воду!»
Вуд выглядел так, словно готов был ее поцеловать.
«Блестяще!» — хрипло крикнул он ей вслед, когда она скрылась в толпе. «Ладно, команда, вперед!»
Заклинание Гермионы сработало. Гарри все еще был онемевшим от холода, все еще мокрым, как никогда в жизни, но он мог видеть. Полный новой решимости, он направил свою метлу через турбулентный воздух, глядя во все стороны в поисках снитча, избегая бладжера, ныряя под Диггори, который мчался в противоположном направлении...
Раздался еще один удар грома, за которым немедленно последовала раздвоенная молния. Это становилось все более и более опасным. Гарри нужно было быстро достать снитч —
Он повернулся, намереваясь направиться обратно к центру поля, но в этот момент трибуны осветила еще одна вспышка молнии, и Гарри увидел то, что окончательно отвлекло его — силуэт огромной лохматой черной собаки, четко вырисовывавшейся на фоне неба и неподвижно сидевшей в самом верхнем, пустом ряду сидений.
Онемевшие руки Гарри соскользнули с ручки метлы, и его Нимбус упал на несколько футов. Отряхнув мокрую челку с глаз, он прищурился на трибуны. Собака исчезла.
«Гарри!» — раздался мучительный крик Вуда из ворот Гриффиндора. «Гарри, за тобой!»
Гарри дико огляделся. Седрик Диггори мчался по полю, и крошечное пятнышко золота мерцало в дождливом воздухе между ними —
В панике Гарри бросился на ручку метлы и устремился к снитчу.
«Давай!» — прорычал он своему Нимбусу, когда дождь хлестал его по лицу. «Быстрее!»
Но происходило что-то странное. На стадионе царила жуткая тишина. Ветер, хоть и был таким же сильным, как всегда, забывал реветь. Как будто кто-то выключил звук, как будто Гарри внезапно оглох — что происходит?
И тут ужасно знакомая волна холода накрыла его, пронзила его изнутри, как раз в тот момент, когда он почувствовал, как что-то движется на поле внизу...
Прежде чем он успел подумать, Гарри отвел взгляд от снитча и посмотрел вниз.
По крайней мере сотня дементоров, их скрытые лица были направлены на него, стояли под ним. Это было так, как будто ледяная вода поднималась в его груди, разрезая его внутренности. И затем он услышал это снова... Кто-то кричал, кричал внутри его головы... женщина...

«Только не Гарри, только не Гарри, пожалуйста, только не Гарри!»
«Отойди в сторону, глупая девчонка... отойди в сторону, сейчас же...»
«Не Гарри, пожалуйста, нет, возьми меня, убей меня лучше...»

Оцепеневший, клубящийся белый туман заполнял мозг Гарри... Что он делал? Зачем он летел? Ему нужно было помочь ей... Она умрет... Ее убьют...
Он падал, падал сквозь ледяной туман.

«Не Гарри! Пожалуйста... пощади... пощади...»

Раздался пронзительный смех, женщина закричала, и Гарри больше ничего не помнил.

«Повезло, что земля была такой мягкой».
«Я думал, что он точно мертв».
«Но он даже не разбил свои очки».

Гарри слышал, как шепчутся голоса, но они не имели никакого смысла. Он понятия не имел, где он, как он там оказался, или что он делал до того, как попал туда. Все, что он знал, это то, что каждый дюйм его тела болел, как будто его избили.
«Это было самое страшное, что я когда-либо видел в своей жизни».

Самое страшное... самое страшное... черные фигуры в капюшонах... холодно... кричащие...

Глаза Гарри резко открылись. Он лежал в больничном крыле. Команда Гриффиндора по квиддичу, обрызганная грязью с головы до ног, собралась вокруг его кровати. Рон и Гермиона тоже были там, выглядя так, будто только что вылезли из бассейна.
«Гарри!» — сказал Фред, который выглядел чрезвычайно белым под грязью. «Как ты себя чувствуешь?»
Как будто память Гарри перемотали на ускоренной перемотке. Молния — Грим — Снитч — и дементоры...
«Что случилось?» — спросил он, садясь так внезапно, что все ахнули.
«Ты упал», — сказал Фред. «Должно быть — сколько — пятьдесят футов?»
«Мы думали, ты умер», — сказала Алисия, дрожа.
Гермиона издала тихий писк. Ее глаза были чрезвычайно налиты кровью.
«Но матч», — сказал Гарри. «Что случилось? Мы что, делаем повтор?»
Никто ничего не сказал. Ужасная правда вошла в Гарри, как камень.
«Мы не проиграли?»
«Диггори поймал снитч», — сказал Джордж. «Сразу после того, как ты упал. Он не понял, что произошло. Когда он оглянулся и увидел тебя на земле, он попытался отменить игру. Хотел реванша. Но они выиграли честно и справедливо... даже Вуд это признает».
«Где Вуд?» — спросил Гарри, внезапно осознав, что его там нет.
«Все еще в душе», — сказал Фред. «Мы думаем, он пытается утопиться».
Гарри уткнулся лицом в колени, вцепился руками в волосы. Фред схватил его за плечо и грубо встряхнул.
«Да ладно, Гарри, ты никогда раньше не упускал снитч».
«Должен же был быть хоть один момент, когда ты не понял», — сказал Джордж.
«Это еще не конец», — сказал Фред. «Мы проиграли на сто очков, верно? Так что если Хаффлпафф проиграет Когтевран, а мы победим Когтевран и Слизерин...»
«Пуффендуй должен будет проиграть по меньшей мере на двести очков», — сказал Джордж.
«Но если они победят Рейвенкло...»
«Ни за что, Рейвенкло слишком хорош. Но если Слизерин проиграет Хаффлпаффу...»
«Все зависит от очков — разница в сто в любую сторону».
Гарри лежал там, не говоря ни слова. Они проиграли... впервые в жизни он проиграл матч по квиддичу.
Примерно через десять минут к нему подошла мадам Помфри и попросила команду оставить его в покое.
«Мы придем и увидимся позже», — сказал ему Фред. «Не вини себя, Гарри, ты все равно лучший ловец, который у нас когда-либо был».
Команда вышла, оставляя за собой след из грязи. Мадам Помфри закрыла за ними дверь, глядя неодобрительно. Рон и Гермиона приблизились к кровати Гарри.
«Дамблдор был очень зол», — сказала Гермиона дрожащим голосом. «Я никогда не видела его таким раньше. Он выбежал на поле, когда ты упал, взмахнул палочкой, и ты как бы замедлился перед тем, как удариться о землю. Затем он замахнулся палочкой на дементоров. Выстрелил в них серебряной штукой. Они тут же покинули стадион... Он был в ярости, что они пришли на территорию. Мы слышали, как он...»
«Потом он магическим образом поместил тебя на носилки», — сказал Рон. «И пошел в школу, а ты плыл на них. Все думали, что ты...»
Его голос затих, но Гарри едва заметил это. Он думал о том, что сделали с ним дементоры... о кричащем голосе. Он поднял глаза и увидел, что Рон и Гермиона смотрят на него так тревожно, что он быстро огляделся, пытаясь придумать что-то деловое, чтобы сказать.
«Кто-нибудь получил мой Nimbus?»
Рон и Гермиона быстро переглянулись.
«Э-э…»
«Что?» — спросил Гарри, переводя взгляд с одного на другого.
«Ну... когда ты упал, его унесло», — нерешительно сказала Гермиона.
"И?"
«И он попал — он попал — о, Гарри — он попал в Гремучую Иву».
У Гарри все внутри сжалось. Гремучая ива была очень свирепым деревом, которое стояло в одиночестве посреди территории.
«И?» — спросил он, страшась ответа.
«Ну, ты же знаешь Гремучую Иву», — сказал Рон. «Она… она не любит, когда ее бьют».
«Профессор Флитвик вернул его как раз перед тем, как вы пришли в себя», — сказала Гермиона очень тихим голосом.
Она медленно нагнулась к сумке у своих ног, перевернула ее и вывалила на кровать дюжину щепок и веток — единственные останки верной, наконец-то разбитой метлы Гарри.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
*-КАРТА МАРОДЕРОВ-*

Мадам Помфри настояла на том, чтобы Гарри оставался в больничном крыле до конца выходных. Он не спорил и не жаловался, но не позволил ей выбросить разбитые остатки его Нимбуса Две Тысячи. Он знал, что ведет себя глупо, знал, что Нимбус не подлежит ремонту, но Гарри ничего не мог с собой поделать; он чувствовал себя так, словно потерял одного из лучших друзей.
К нему шёл поток посетителей, все они были полны решимости его подбодрить. Хагрид прислал ему букетик цветов-уховерток, похожих на жёлтую капусту, а Джинни Уизли, яростно покраснев, пришла с поздравительной открыткой, которую сделала сама, и которая пронзительно пел, если Гарри не держал её закрытой под миской с фруктами. Команда Гриффиндора снова навестила его в воскресенье утром, на этот раз в сопровождении Вуда, который сказал Гарри (пустым, мёртвым голосом), что он ни в чём его не винит. Рон и Гермиона отходили от постели Гарри только ночью. Но никто не мог заставить Гарри почувствовать себя лучше, потому что они знали только половину того, что его беспокоило.
Он никому не рассказывал о Гриме, даже Рону и Гермионе, потому что знал, что Рон запаникует, а Гермиона посмеется. Однако факт оставался фактом: теперь он появился дважды, и оба появления сопровождались почти фатальными несчастными случаями; в первый раз его чуть не переехал автобус «Ночной рыцарь», а во второй раз он упал с высоты пятидесяти футов со своей метлы. Неужели Грим будет преследовать его, пока он действительно не умрет? Неужели он проведет остаток своей жизни, оглядываясь на зверя?
А потом были дементоры. Гарри чувствовал себя больным и униженным каждый раз, когда думал о них. Все говорили, что дементоры ужасны, но никто больше не падал в обморок каждый раз, когда приближался к одному из них. Никто больше не слышал в голове отголоски умирающих родителей.
Потому что Гарри знал, кому теперь принадлежит этот кричащий голос. Он слышал ее слова, слышал их снова и снова в ночные часы в больничном крыле, пока лежал без сна, глядя на полоски лунного света на потолке. Когда дементоры приблизились к нему, он услышал последние мгновения жизни своей матери, ее попытки защитить его, Гарри, от Лорда Волан-де-Морта, и смех Волан-де-Морта перед тем, как он убил ее... Гарри дремал прерывисто, погружаясь в сны, полные липких, гнилых рук и окаменевших мольб, резко просыпаясь, чтобы снова сосредоточиться на голосе матери.
Было облегчением вернуться в шум и суету главной школы в понедельник, где он был вынужден думать о других вещах, даже если ему пришлось терпеть насмешки Драко Малфоя. Малфой был почти вне себя от ликования из-за поражения Гриффиндора. Он наконец-то снял повязки и отпраздновал, что снова может полноценно пользоваться обеими руками, энергично имитируя падение Гарри с метлы. Малфой провел большую часть их следующего урока зельеварения, имитируя дементоров по всему подземелью; Рон наконец сломался и бросил большое, скользкое крокодилье сердце в Малфоя, которое попало ему в лицо и заставило Снейпа снять пятьдесят очков с Гриффиндора.
«Если Снейп снова будет преподавать Защиту от Темных Искусств, я сваливаю», — сказал Рон, когда они направились в класс Люпина после обеда. «Проверь, кто там, Гермиона».
Гермиона заглянула в дверь класса.
"Все нормально!"
Профессор Люпин вернулся к работе. Конечно, это выглядело так, будто он был болен. Его старая мантия висела на нем более свободно, а под глазами были темные тени; тем не менее, он улыбнулся классу, когда они заняли свои места, и они тут же разразились взрывом жалоб на поведение Снейпа, пока Люпин был болен.
«Это несправедливо, он просто заменял вас, почему он должен давать нам домашнее задание?»
«Мы ничего не знаем об оборотнях...»
«— два рулона пергамента!»
«Вы сказали профессору Снейпу, что мы их еще не рассмотрели?» — спросил Люпин, слегка нахмурившись.
Снова раздался лепет.
«Да, но он сказал, что мы действительно отстаем...»
«— он не хотел слушать —»
«— два рулона пергамента!»
Профессор Люпин улыбнулся, увидев возмущение на всех лицах.
«Не волнуйся. Я поговорю с профессором Снейпом.Тебе  не обязательно писать эссе».
«О нет», — сказала Гермиона, выглядя очень разочарованной. «Я уже закончила!»
Урок у них был очень приятный. Профессор Люпин принес с собой стеклянную коробку, в которой находился хинкипанк, маленькое одноногое существо, которое выглядело так, будто было сделано из струек дыма, довольно хрупкое и безобидное на вид.
«Заманивает путников в болота», — сказал профессор Люпин, пока они делали записи. «Вы заметили фонарь, свисающий с его руки? Прыгает вперед — люди следуют за светом — затем —»
Хинкипанк издал ужасный хлюпающий звук, ударившись о стекло.
Когда прозвенел звонок, все собрали свои вещи и направились к двери, среди них был и Гарри, но…
«Подожди минутку, Гарри», — крикнул Люпин. «Я хотел бы поговорить».
Гарри повернулся и наблюдал, как профессор Люпин накрывает коробку хинкипанка тканью.
«Я слышал о матче», — сказал Люпен, поворачиваясь к своему столу и начиная складывать книги в портфель, «и мне жаль, что у тебя с метлой. Есть ли шанс ее починить?»
«Нет», — сказал Гарри. «Дерево разбило его вдребезги».
Люпен вздохнул.
«Они посадили Гремучую Иву в тот же год, когда я прибыл в Хогвартс. Люди играли в игру, пытаясь подобраться достаточно близко, чтобы коснуться ствола. В конце концов мальчик по имени Дэйви Гаджен чуть не потерял глаз, и нам запретили приближаться к ней. Ни одна метла не имела бы шанса».
«Ты тоже слышал о дементорах?» — с трудом выговорил Гарри.
Люпин быстро взглянул на него.
«Да, видел. Не думаю, что кто-то из нас видел профессора Дамблдора таким злым. Они уже некоторое время беспокоятся... злятся из-за его отказа пустить их на территорию... Полагаю, это они стали причиной твоего падения?»
«Да», — сказал Гарри. Он колебался, а затем вопрос, который он должен был задать, вырвался у него прежде, чем он успел остановиться. «Почему? Почему они так на меня действуют? Я просто… ?»
«Это не имеет ничего общего со слабостью», — резко сказал профессор Люпин, словно прочитав мысли Гарри. «Дементоры влияют на тебя сильнее, чем на других, потому что в твоем прошлом есть ужасы, которых нет у других».
Луч зимнего солнца упал на класс, осветив седые волосы Люпина и морщины на его молодом лице.
«Дементоры — одни из самых отвратительных созданий, которые ходят по этой земле. Они наводняют самые темные, самые грязные места, они торжествуют в упадке и отчаянии, они высасывают мир, надежду и счастье из воздуха вокруг себя. Даже магглы чувствуют их присутствие, хотя и не могут их видеть. Подойдите слишком близко к дементору, и все хорошие чувства, все счастливые воспоминания будут высосаны из вас. Если это возможно, дементор будет питаться вами достаточно долго, чтобы превратить вас в нечто подобное себе... бездушное и злое. У вас не останется ничего, кроме худшего опыта в вашей жизни. А худшего, что случилось с вами, Гарри, достаточно, чтобы заставить любого упасть с метлы. Вам нечего стыдиться».
«Когда они приближаются ко мне...» Гарри уставился на стол Люпина, его горло сжалось. «Я слышу, как Волан-де-Морт убивает мою маму».
Люпин сделал внезапное движение рукой, как будто хотел схватить Гарри за плечо, но передумал. Наступила минута молчания, затем —
«Зачем им было приезжать на матч?» — с горечью сказал Гарри.
«Они проголодались», — холодно сказал Люпин, с грохотом захлопывая портфель. «Дамблдор не пускает их в школу, так что их запас человеческой добычи иссяк... Не думаю, что они смогли бы устоять перед большой толпой вокруг поля для квиддича. Все это волнение... накал эмоций... это было их представление о пире».
«Азкабан, должно быть, ужасен», — пробормотал Гарри. Люпин мрачно кивнул.
«Крепость расположена на крошечном острове, далеко в море, но им не нужны стены и вода, чтобы удерживать заключенных, не когда они все заперты в своих собственных головах, неспособные ни на одну веселую мысль. Большинство из них сходят с ума в течение нескольких недель».
«Но Сириус Блэк сбежал от них», — медленно проговорил Гарри. «Он сбежал...»
Портфель Люпена соскользнул со стола; ему пришлось быстро нагнуться, чтобы поймать его.
«Да», — сказал он, выпрямляясь, — «Блэк, должно быть, нашел способ бороться с ними. Я бы не поверил, что это возможно... Дементоры должны высасывать силы из волшебника, если он остается с ними слишком долго...»
«Ты заставил дементора в поезде отступить», — внезапно сказал Гарри.
«Есть — определенные средства защиты, которые можно использовать», — сказал Люпин. «Но в поезде был только один дементор. Чем их больше, тем сложнее становится сопротивляться».
«Есть — определенные средства защиты, которые можно использовать», — сказал Люпин. «Но в поезде был только один дементор. Чем их больше, тем сложнее становится сопротивляться».
«Какая защита?» — тут же спросил Гарри. «Ты можешь меня научить?»
«Я не претендую на звание эксперта по борьбе с дементорами, Гарри... как раз наоборот...»
«Но если дементоры придут на еще один матч по квиддичу, мне нужно будет иметь возможность с ними сражаться...»
Люпин посмотрел в решительное лицо Гарри, помедлил, потом сказал: «Ну... хорошо. Я постараюсь помочь. Но, боюсь, это придется отложить до следующего семестра. Мне нужно многое сделать перед каникулами. Я выбрал очень неудобное время, чтобы заболеть».
Что касается обещания уроков Люпина по борьбе с дементорами, мысли о том, что ему, возможно, больше никогда не придется слышать о смерти матери, и того факта, что Рейвенкло разгромил Хаффлпафф в матче по квиддичу в конце ноября, настроение Гарри определенно улучшилось. Гриффиндор все-таки не выбыл из гонки, хотя они не могли позволить себе проиграть еще один матч. Вуд снова овладел своей маниакальной энергией и работал со своей командой так же усердно, как и прежде, в холодной дымке дождя, которая сохранялась до декабря. Гарри не увидел никаких намеков на дементора на территории. Гнев Дамблдора, казалось, удерживал их на своих постах у входов.
За две недели до конца семестра небо внезапно посветлело до ослепительно-белого цвета, и однажды утром грязная земля показалась покрытой сверкающим инеем. Внутри замка в воздухе витал рождественский гул. Профессор Флитвик, преподаватель заклинаний, уже украсил свой класс мерцающими огнями, которые оказались настоящими порхающими феями. Все ученики с радостью обсуждали свои планы на каникулы. И Рон, и Гермиона решили остаться в Хогвартсе, и хотя Рон сказал, что это потому, что он не мог выдержать две недели с Перси, а Гермиона настаивала, что ей нужно воспользоваться библиотекой, Гарри не обманули; они делали это, чтобы составить ему компанию, и он был очень благодарен.
К всеобщей радости, за исключением Гарри, в последние выходные семестра должна была состояться еще одна поездка в Хогсмид.
«Мы можем сделать все наши рождественские покупки там!» — сказала Гермиона. «Маме и папе очень понравятся эти мятные конфеты Teeth Flossing String Mints от Honeydukes!»
Смирившись с тем, что он будет единственным оставшимся на третий год, Гарри одолжил у Вуда копию Which Broomstick и решил провести день, изучая разные марки. На командной тренировке он катался на одной из школьных метел, древней Shooting Star, которая была очень медленной и дерганой; ему определенно нужна была новая метла.
В субботу утром во время поездки в Хогсмид Гарри попрощался с Роном и Гермионой, которые были закутаны в плащи и шарфы, затем поднялся по мраморной лестнице в одиночку и направился обратно в Гриффиндорскую башню. За окнами начал падать снег, и в замке было очень тихо и спокойно.
— Тссс... Гарри!
Он обернулся, пройдя половину коридора третьего этажа, и увидел Фреда и Джорджа, которые смотрели на него из-за статуи горбатой одноглазой ведьмы.
«Что вы делаете?» — с любопытством спросил Гарри. «Почему вы не идете в Хогсмид?»
«Мы пришли, чтобы подарить тебе немного праздничного настроения, прежде чем мы уйдем», — сказал Фред, загадочно подмигнув. «Подойди сюда...»
Он кивнул в сторону пустого класса слева от одноглазой статуи. Гарри последовал за Фредом и Джорджем внутрь. Джордж тихо закрыл дверь, а затем повернулся, сияя, чтобы посмотреть на Гарри.
«Ранний рождественский подарок для тебя, Гарри», — сказал он.
Фред вытащил что-то из-под плаща и положил на один из столов. Это был большой, квадратный, очень потертый кусок пергамента, на котором ничего не было написано. Гарри, подозревая одну из шуток Фреда и Джорджа, уставился на него.
«Что это должно быть?»
«Вот, Гарри, секрет нашего успеха», — сказал Джордж, нежно похлопывая по пергаменту.
«Мне было неприятно отдавать это вам, — сказал Фред, — но вчера вечером мы решили, что ваша нужда больше нашей».
«В любом случае, мы знаем его наизусть», — сказал Джордж. «Мы завещаем его вам. Он нам больше не нужен».
«И зачем мне кусок старого пергамента?» — спросил Гарри.
«Кусок старого пергамента!» — сказал Фред, закрыв глаза с гримасой, словно Гарри смертельно оскорбил его. «Объясни, Джордж».
«Ну... когда мы были на первом курсе, Гарри — молодые, беззаботны и невинные...»
Гарри фыркнул. Он сомневался, были ли Фред и Джордж когда-либо невиновны.
«— ну, более невинные, чем сейчас, — мы попали в неприятности с Филчем».
«Поэтому он отвез нас в свой кабинет и начал угрожать нам обычным...»
"- задержание -"
«— потрошение —»
«— и мы не могли не заметить ящик в одном из его шкафов с документами, помеченный как «Конфисковано и особо опасно».
«Не говорите мне...» — сказал Гарри, начиная ухмыляться.
«Ну, а что бы ты сделал?» — спросил Фред. «Джордж устроил диверсию, сбросив еще одну навозную бомбу, я резко открыл ящик и схватил — это».
«Это не так плохо, как кажется, знаешь ли», — сказал Джордж. «Мы не думаем, что Филч когда-либо узнал, как это работает. Но он, вероятно, подозревал, что это такое, иначе он бы не конфисковал это».
- И ты знаешь, как это работает?
«О да», — сказал Фред, ухмыляясь. «Эта маленькая красавица научила нас большему, чем все учителя в этой школе».
«Вы меня заводите», — сказал Гарри, глядя на старый потрепанный кусок пергамента.
«О, неужели?» — сказал Джордж.
Он вынул палочку, слегка коснулся пергамента и сказал: «Я торжественно клянусь, что не замышляю ничего доброго».
И сразу же тонкие чернильные линии начали распространяться, как паутина, от точки, которой коснулась палочка Джорджа. Они соединялись друг с другом, они перекрещивались, они расходились веером в каждый угол пергамента; затем слова начали расцветать наверху, большие, вьющиеся зеленые слова, которые провозглашали:

Господа Лунатик, Червехвост, Бродяга и Сохатый, поставщики пособий для магических проказников, с гордостью представляют


КАРТу МАРОДЕРОВ

Это была карта, показывающая каждую деталь замка Хогвартс и его окрестностей. Но по-настоящему примечательной вещью были крошечные чернильные точки, движущиеся по ней, каждая из которых была помечена именем, написанным мелким шрифтом. Пораженный, Гарри наклонился над ней. Помеченная точка в верхнем левом углу показывала, что профессор Дамблдор мерил шагами свой кабинет; кошка смотрителя, миссис Норрис, бродила по второму этажу; а Пивз-полтергейст в настоящее время скакал по комнате трофеев. И пока глаза Гарри путешествовали вверх и вниз по знакомым коридорам, он заметил кое-что еще.
Эта карта показывала ряд проходов, в которые он никогда не входил. И многие из них, казалось, вели —
«Прямо в Хогсмид», — сказал Фред, проводя пальцем по одному из них. «Всего их семь. Филч знает об этих четырех», — он указал на них, — «но мы уверены, что мы единственные, кто знает об этих. Не беспокойтесь о том, что за зеркалом на четвертом этаже. Мы пользовались им до прошлой зимы, но он обвалился — полностью завален. И мы не думаем, что кто-то когда-либо пользовался этим, потому что Гремучая Ива посажена прямо над входом. Но этот, этот ведет прямо в подвал Медового Королевства. Мы пользовались им много раз. И, как вы могли заметить, вход находится прямо за этой комнатой, через горб этой одноглазой старой карги».
«Лунатик, Червехвост, Бродяга и Сохатый», — вздохнул Джордж, похлопывая по заголовку карты. «Мы им так многим обязаны».
«Благородные люди, неустанно трудящиеся, чтобы помочь новому поколению нарушителей закона», — торжественно сказал Фред.
«Ладно», — быстро сказал Джордж. «Не забудь протереть его после того, как используешь его...»
«…или кто угодно может его прочитать», — предостерегающе сказал Фред.
«Просто нажмите на него еще раз и скажите: «Шалость удалась!» — и он погаснет».
«Итак, юный Гарри», — сказал Фред, странно пародируя Перси, — «веди себя хорошо».
«Увидимся в «Сладком королевстве»», — сказал Джордж, подмигивая.
Они вышли из комнаты, оба довольно ухмыляясь.
Гарри стоял там, глядя на чудесную карту. Он наблюдал, как крошечная чернильная миссис Норрис повернулась налево и остановилась, чтобы понюхать что-то на полу. Если бы Филч действительно не знал... ему бы вообще не пришлось проходить мимо дементоров...
Но даже когда он стоял там, переполненный волнением, из памяти Гарри всплыли слова, которые он когда-то слышал от мистера Уизли.
Никогда не доверяйте ничему, что может мыслить самостоятельно, если вы не видите, где у него находятся мозги.
Эта карта была одним из тех опасных магических предметов, о которых предупреждал мистер Уизли... Вспомогательное средство для магических хулиганов... но, с другой стороны, Гарри рассуждал, он хотел использовать ее только для того, чтобы попасть в Хогсмид, он не собирался ничего украсть или напасть на кого-то... и Фред с Джорджем использовали ее в течение многих лет, и ничего ужасного не случалось...
Гарри провел пальцем по секретному проходу в «Сладкое королевство».
Затем, совершенно внезапно, словно выполняя приказ, он свернул карту, засунул ее в мантию и поспешил к двери класса. Он приоткрыл ее на пару дюймов. Снаружи никого не было. Очень осторожно он выскользнул из комнаты и скрылся за статуей одноглазой ведьмы.
Что ему нужно было сделать? Он снова вытащил карту и, к своему удивлению, увидел, что на ней появилась новая чернильная фигурка, подписанная Гарри Поттером. Эта фигурка стояла точно там, где стоял настоящий Гарри, примерно на полпути по коридору третьего этажа. Гарри внимательно наблюдал. Его маленькая чернильная фигурка, казалось, постукивала по ведьме своей маленькой палочкой. Гарри быстро достал свою настоящую палочку и постучал по статуе. Ничего не произошло. Он снова посмотрел на карту. Рядом с его фигуркой появился крошечный речевой пузырек. Слово внутри гласило: «Диссендиум».
«Диссендиум!» — прошептал Гарри, снова постучав по каменной ведьме.
В тот же миг горб статуи раскрылся достаточно широко, чтобы пропустить довольно худого человека. Гарри быстро окинул взглядом коридор, затем снова спрятал карту, залез в дыру головой вперед и подтолкнул себя вперед.
Он съехал довольно далеко вниз, как по каменной горке, а затем приземлился на холодную, влажную землю. Он встал, огляделся. Было темно, как смоль. Он поднял палочку, пробормотал: «Люмос!» и увидел, что находится в очень узком, низком, земляном проходе. Он поднял карту, постучал по ней кончиком палочки и пробормотал: «Шалость удалась!» Карта тут же погасла. Он аккуратно сложил ее, спрятал под мантией, затем с быстро бьющимся сердцем, одновременно взволнованным и встревоженным, он отправился в путь.
Проход извивался и поворачивал, больше напоминая нору гигантского кролика, чем что-либо еще. Гарри торопливо шел по нему, спотыкаясь то тут, то там на неровном полу, держа перед собой палочку.
Потребовалось много времени, но Гарри думал о Honeydukes, чтобы поддержать его. После того, что казалось часом, проход начал подниматься. Задыхаясь, Гарри ускорился, его лицо горело, его ноги были очень холодными.
Десять минут спустя он подошел к подножию каких-то стертых каменных ступеней, которые возвышались над ним и скрывались из виду. Стараясь не шуметь, Гарри начал подниматься. Сто ступенек, двести ступенек, он сбился со счета, пока поднимался, глядя под ноги... Затем, без предупреждения, его голова ударилась обо что-то твердое.
Похоже, это был люк. Гарри стоял там, массируя макушку головы, прислушиваясь. Он не слышал никаких звуков над собой. Очень медленно он толкнул люк и заглянул через край.
Он был в подвале, который был полон деревянных ящиков и коробок. Гарри вылез из люка и поставил его на место — он так идеально слился с пыльным полом, что невозможно было сказать, что он там был. Гарри медленно подкрался к деревянной лестнице, которая вела наверх. Теперь он определенно мог слышать голоса, не говоря уже о звоне колокольчика и открывании и закрывании двери.
Раздумывая, что ему делать, он вдруг услышал, как совсем близко открылась дверь: кто-то собирался спуститься вниз.
«И возьми еще коробку желейных слизней, дорогая, они нас почти опустошили», — раздался женский голос.
Пара ног спускалась по лестнице. Гарри прыгнул за огромный ящик и подождал, пока шаги пройдут. Он услышал, как мужчина передвигает коробки у противоположной стены. Другого шанса у него может не быть —
Гарри быстро и бесшумно выскочил из своего укрытия и поднялся по лестнице; оглянувшись, он увидел огромный зад и блестящую лысую голову, зарытую в коробку. Гарри добрался до двери наверху лестницы, проскользнул в нее и оказался за прилавком «Сладкого королевства» — он пригнулся, прокрался боком, а затем выпрямился.
Honeydukes был настолько переполнен студентами Хогвартса, что никто не посмотрел дважды на Гарри. Он протиснулся между ними, оглядываясь по сторонам, и подавил смех, представив, какое выражение появилось бы на свином лице Дадли, если бы он мог увидеть, где сейчас находится Гарри.
Там были полки за полками самых сочных на вид сладостей, которые только можно себе представить. Кремовые куски нуги, мерцающие розовые квадратики кокосового льда, жирные, цвета меда ириски; сотни различных видов шоколада, выстроенные аккуратными рядами; там была большая бочка с фасолью Every Flavor Beans и еще одна с Fizzing Whizbees, левитирующими шариками шербета, о которых упоминал Рон; вдоль еще одной стены были конфеты «Special Effects»: лучшая выдувная жвачка Drooble’s (которая наполняла комнату пузырями цвета колокольчика, которые отказывались лопаться в течение нескольких дней), странные, занозистые Toothflossing Stringmints, крошечные черные перечные черти («Выдыхай огонь для своих друзей!»), ледяные мышки («Услышь, как твои зубы стучат и пищат!»), мятные помадки в форме жаб («Реалистично прыгают в животе!»), хрупкие сахарные иглы и взрывающиеся конфеты.
Гарри протиснулся сквозь толпу шестикурсников и увидел вывеску, висящую в самом дальнем углу магазина (НЕОБЫЧНЫЕ ВКУСЫ). Рон и Гермиона стояли под ней, разглядывая поднос с леденцами со вкусом крови. Гарри подкрался к ним сзади.
«Ох, нет, Гарри не захочет ничего подобного, я думаю, они для вампиров», — говорила Гермиона.
«А как насчет этого?» — спросил Рон, суя банку с тараканами под нос Гермионе.
«Определенно нет», — сказал Гарри.
Рон чуть не выронил банку.
«Гарри!» — взвизгнула Гермиона. «Что ты здесь делаешь? Как — как ты — ?»
«Ух ты!» — сказал Рон, выглядя очень впечатленным, «ты научился аппарировать!»
«Конечно, нет», — сказал Гарри. Он понизил голос, чтобы никто из шестикурсников не мог его услышать, и рассказал им все о Карте Мародеров.
«Почему Фред и Джордж никогда не давали его мне!» — возмутился Рон. «Я их брат!»
«Но Гарри не собирается её оставлять!» — сказала Гермиона, как будто эта идея была нелепой. «Он собирается передать её профессору МакГонагалл, не так ли, Гарри?»
“Нет, это не так!” - сказал Гарри.
«Ты что, с ума сошла?» — спросил Рон, вытаращив глаза на Гермиону. «Сдать что-то настолько хорошее?»
«Если я её отдам, мне придется сказать, откуда я её взял! Филч поймет, что Фред и Джордж её стащили!»
«А как же Сириус Блэк?» — прошипела Гермиона. «Он мог использовать один из проходов на этой карте, чтобы попасть в замок! Учителя должны узнать!»
«Он не может попасть через проход», — быстро сказал Гарри. «На карте семь секретных туннелей, верно? Фред и Джордж считают, что Филч уже знает о четырех из них. А из трех других — один из них обвалился, так что никто не может через него пройти. В одном из них над входом посажена Гремучая Ива, так что из него нельзя выбраться. А тот, через который я только что прошел — ну — очень трудно увидеть вход в него внизу, в подвале, так что если только он не знал, что он там есть...»
Гарри колебался. А что, если Блэк знал, что проход там? Рон, однако, многозначительно прочистил горло и указал на объявление, приклеенное на внутренней стороне двери кондитерской.

——— ПО ПРИКАЗУ ———
МИНИСТЕРСТВО МАГИИ

Напоминаем покупателям, что до дальнейшего уведомления дементоры будут патрулировать улицы Хогсмида каждую ночь после захода солнца. Эта мера была введена для безопасности жителей Хогсмида и будет отменена после поимки Сириуса Блэка. Поэтому рекомендуется завершить покупки задолго до наступления темноты.
Счастливого Рождества!

«Видишь?» — тихо сказал Рон. «Я бы хотел посмотреть, как Блэк попытается вломиться в «Сладкое королевство», когда дементоры роятся по всей деревне. В любом случае, Гермиона, владельцы «Сладкого королевства» услышат взлом, не так ли? Они живут над магазином!»
«Да, но — но —» Гермиона, казалось, пыталась найти другую проблему. «Послушайте, Гарри все равно не должен приходить в Хогсмид. У него нет подписанного бланка! Если кто-нибудь узнает, у него будут большие проблемы! И еще не стемнело — а что, если Сириус Блэк появится сегодня? Сейчас?»
«Ему придется потрудиться, чтобы разглядеть Гарри в этом», — сказал Рон, кивнув через рамы окон на густой, кружащийся снег. «Давай, Гермиона, сейчас Рождество. Гарри заслуживает перерыва».
Гермиона прикусила губу, выглядя крайне обеспокоенной.
«Ты собираешься на меня пожаловаться?» — спросил ее Гарри, ухмыляясь.
«О, конечно, нет, но честно говоря, Гарри…»
«Видел Fizzing Whizbees, Гарри?» — спросил Рон, схватив его и подведя к бочке. «А Jelly Slugs? А Acid Pops? Фред дал мне один из них, когда мне было семь — он прожег мне язык прямо через дырку. Я помню, как мама колотила его своей метлой». Рон задумчиво уставился в коробку с Acid Pops. «Как думаешь, Фред съест немного Cockroach Cluster, если я скажу ему, что это арахис?»
Когда Рон и Гермиона заплатили за все свои сладости, все трое покинули «Сладкое королевство» и отправились навстречу метели.
Хогсмид был похож на рождественскую открытку: маленькие соломенные домики и лавки были покрыты слоем хрустящего снега, на дверях висели венки из остролиста, а на деревьях висели гирлянды заколдованных свечей.
«Это почта».
«Зонко там, наверху»
«Мы могли бы пойти в Визжащую Хижину...»
«Знаешь что», — сказал Рон, стуча зубами, — «может, сходим на сливочное пиво в «Три метлы»?»
Гарри был более чем готов; ветер был сильным, а руки у него замерзли, поэтому они перешли дорогу и через несколько минут вошли в крошечную гостиницу.
Было очень многолюдно, шумно, тепло и дымно. Пышнотелая женщина с красивым лицом обслуживала толпу буйных колдунов у бара.
«Это мадам Розмерта», — сказал Рон. «Я принесу напитки, ладно?» — добавил он, слегка покраснев.
Гарри и Гермиона направились в дальнюю часть комнаты, где между окном и красивой рождественской елкой, стоявшей рядом с камином, стоял небольшой свободный столик. Рон вернулся через пять минут, неся три пенящихся кружки горячего сливочного пива.
«Счастливого Рождества!» — радостно сказал он, поднимая кружку.
Гарри выпил залпом. Это было самое вкусное, что он когда-либо пробовал, и, казалось, оно согревало каждую частичку его изнутри.
Внезапный ветерок взъерошил ему волосы. Дверь «Трех метел» снова открылась. Гарри посмотрел поверх края кружки и поперхнулся.
Профессора МакГонагалл и Флитвик только что вошли в паб, оставляя за собой снежинки, а вскоре за ними последовал Хагрид, который был увлечен беседой с дородным мужчиной в ярко-зеленой шляпе-котелке и полосатом плаще — Корнелиусом Фаджем, министром магии.
В одно мгновение Рон и Гермиона оба положили руки на макушку Гарри и заставили его слезть со стула и залезть под стол. Обливаясь сливочным пивом и прячась из виду, Гарри схватил свою пустую кружку и наблюдал, как ноги учителей и Фаджа движутся к бару, останавливаются, затем поворачиваются и идут прямо к нему.
Где-то над ним Гермиона прошептала: «Мобилиарбус!»
Рождественская елка возле их стола поднялась на несколько дюймов от земли, поплыла вбок и приземлилась с мягким стуком прямо перед их столом, скрыв их из виду. Глядя сквозь густые нижние ветви, Гарри увидел, как четыре пары ножек стульев отодвинулись от стола прямо рядом с их, затем услышал ворчание и вздохи учителей и священника, когда они сели.
Затем он увидел еще одну пару ног, обутых в блестящие бирюзовые туфли на высоких каблуках, и услышал женский голос.
— Маленькая жабья вода...
«Моя», — раздался голос профессора МакГонагалл.
«Четыре пинты глинтвейна —»
— Та, Росмерта, — сказал Хагрид.
«Вишневый сироп и газировка со льдом и зонтиком —»
«Ммм!» — сказал профессор Флитвик, причмокивая губами.
«Значит, вы будете ромом из красной смородины, министр».
"Спасибо, дорогая Розмерта, — раздался голос Фаджа. — Рад снова тебя видеть, должен сказать. Выпей и сама, ладно? Присоединяйся к нам..."
«Ну, большое спасибо, министр».
Гарри смотрел, как сверкающие каблуки маршируют прочь и обратно. Его сердце неприятно колотилось в горле. Почему ему не пришло в голову, что это были последние выходные семестра и для учителей? И как долго они собираются там сидеть? Ему нужно было время, чтобы пробраться обратно в «Сладкое королевство», если он хотел вернуться в школу сегодня вечером... Нога Гермионы нервно дернулась рядом с ним.
«Итак, что привело вас в эту глушь, министр?» — раздался голос мадам Розмерты.
Гарри увидел, как нижняя часть плотного тела Фаджа изогнулась на стуле, словно он проверял, нет ли подслушивающих. Затем он тихо сказал: «Кто еще, дорогая, как не Сириус Блэк? Я полагаю, ты слышала, что произошло в школе на Хэллоуин?»
«Я слышала один слух», — призналась мадам Росмерта.
«Ты рассказал всему пабу, Хагрид?» — раздраженно спросила профессор МакГонагалл.
«Как вы думаете, министр, Блэк все еще где-то здесь?» — прошептала мадам Росмерта.
«Я в этом уверен», — коротко ответил Фадж.
«Вы знаете, что дементоры дважды обыскивали мой паб?» — сказала мадам Розмерта с легким раздражением в голосе. «Распугали всех моих клиентов... Это очень плохо для бизнеса, министр».
«Розамерта, дорогая, они мне нравятся не больше, чем тебе», — неловко сказал Фадж. «Необходимая предосторожность... как ни прискорбно, но вот вам... Я только что встретил некоторых из них. Они в ярости на Дамблдора — он не пускает их на территорию замка».
«Я так не думаю», — резко сказала профессор МакГонагалл. «Как мы должны преподавать, когда вокруг летают эти ужасы?»
«Слышу, слышу!» — пискнул крошечный профессор Флитвик, чьи ноги болтались в футе от земли.
«И все же», — возразил Фадж, — «они здесь, чтобы защитить вас от чего-то гораздо худшего... Мы все знаем, на что способен Блэк...»
«Знаете, мне до сих пор трудно в это поверить», — задумчиво сказала мадам Розмерта. «Из всех людей, которые перейдут на Темную сторону, Сириус Блэк был последним, о ком я бы подумала... Я имею в виду, я помню его, когда он был мальчиком в Хогвартсе. Если бы вы мне тогда сказали, кем он станет, я бы сказала, что вы перебрали с медом».
«Ты и половины не знаешь, Розмерта», — ворчливо сказал Фадж. «Худшее, что он сделал, не так широко известно».
«Худшее?» — спросила мадам Розмерта, и ее голос был полон любопытства. «Хуже, чем убийство всех этих бедняков, вы имеете в виду?»
«Конечно, да», — сказал Фадж.
«Я не могу в это поверить. Что может быть хуже?»
«Ты говоришь, что помнишь его в Хогвартсе, Розмерта», — пробормотала профессор МакГонагалл. «Ты помнишь, кто был его лучшим другом?»
«Естественно», — сказала мадам Розмерта с легким смешком. «Никогда не видела одно без другого, не так ли? Сколько раз я их здесь приглашала — о, они меня всегда заставляли смеяться. Вот это дуэт, Сириус Блэк и Джеймс Поттер!»
Гарри с громким стуком уронил кружку. Рон пнул его.
«Именно так», — сказала профессор МакГонагалл. «Блэк и Поттер. Главари своей маленькой банды. Оба, конечно, очень умны — исключительно умны, на самом деле — но я не думаю, что у нас когда-либо была такая пара смутьянов...»
«Не знаю», — усмехнулся Хагрид. «Фред и Джордж Уизли могли бы дать им фору».
«Можно было подумать, что Блэк и Поттер — братья!» — вмешался профессор Флитвик. «Неразлучны!»
«Разумеется, они были», — сказал Фадж. «Поттер доверял Блэку больше, чем всем остальным своим друзьям. Ничего не изменилось, когда они ушли из школы. Блэк был шафером, когда Джеймс женился на Лили. Потом они назвали его крестным отцом Гарри. Гарри, конечно, понятия не имеет. Можете себе представить, как эта мысль его мучила».
«Потому что Блэк оказался в сговоре с Сам-Знаешь-Кем?» — прошептала мадам Росмерта.
«Даже хуже, дорогая...» Фадж понизил голос и продолжил тихим рокотом. «Немногие знают, что Поттеры знали, что Сами-Знаете-Кто охотится за ними. У Дамблдора, который, конечно, неустанно трудился против Сами-Знаете-Кого, было несколько полезных шпионов. Один из них дал ему наводку, и он тут же предупредил Джеймса и Лили. Он посоветовал им спрятаться. Ну, конечно, Сами-Знаете-Кто был не из тех, от кого легко спрятаться. Дамблдор сказал им, что их лучший шанс — это заклинание Фиделиус».
«Как это работает?» — спросила мадам Розмерта, затаив дыхание от интереса. Профессор Флитвик прочистил горло.
«Необычайно сложное заклинание», — писклявым голосом сказал он, — «включающее магическое сокрытие секрета внутри одной живой души. Информация скрыта внутри выбранного человека, или Хранителя Секрета, и отныне ее невозможно найти — если, конечно, Хранитель Секрета не решит ее раскрыть. Пока Хранитель Секрета отказывается говорить, Вы-Знаете-Кто может годами обыскивать деревню, где жили Лили и Джеймс, и никогда их не найти, даже если он будет прижиматься носом к окну их гостиной!»
«Значит, Блэк был хранителем тайны Поттеров?» — прошептала мадам Розмерта.
«Естественно», — сказала профессор МакГонагалл. «Джеймс Поттер сказал Дамблдору, что Блэк скорее умрет, чем скажет, где они находятся, что Блэк сам планирует спрятаться... и все же Дамблдор остался обеспокоенным. Я помню, как он сам предложил Поттерам стать Хранителем Секрета».
«Он подозревал Блэка?» — ахнула мадам Росмерта.
«Он был уверен, что кто-то из близких к Поттерам людей информировал Сами-Знаете-Кого об их передвижениях», — мрачно сказала профессор МакГонагалл. «Действительно, он уже давно подозревал, что кто-то с нашей стороны стал предателем и передавал Сами-Знаете-Кому много информации».
«Но Джеймс Поттер настоял на использовании Блэка?»
«Он сделал это», — тяжело сказал Фадж. «И затем, всего через неделю после того, как было применено заклинание Фиделиус...»
«Блэк предал их?» — выдохнула мадам Росмерта.
«Он действительно это сделал. Блэк устал от своей роли двойного агента, он был готов открыто заявить о своей поддержке Сами-Знаете-Кого, и, похоже, он запланировал это на момент смерти Поттеров. Но, как мы все знаем, Сами-Знаете-Кто встретил свое падение в маленьком Гарри Поттере. Силы ушли, ужасно ослабленный, он сбежал. И это поставило Блэка в очень скверное положение. Его хозяин пал в тот самый момент, когда он, Блэк, показал свое истинное лицо предателя. У него не было выбора, кроме как бежать —»
«Грязный, вонючий перебежчик!» — крикнул Хагрид так громко, что половина бара затихла.
«Тсс!» — сказала профессор МакГонагалл.
«Я встречался с ним!» — прорычал Хагрид. «Должно быть, я видел его в последний раз, прежде чем он убил всех этих людей! Я был тем, кто спас Гарри из дома Лили и Джеймса после того, как они были убиты! Я только что вытащил его из руин, бедняжку, с огромной раной на лбу, а его родители мертвы... И тут появляется Сириус Блэк на том летающем мотоцикле, на котором он когда-то ездил. Мне и в голову не приходило, что он там делает. Я не знал, что он станет Хранителем тайны Лили и Джеймса. Я думал, он просто услышал новость о нападении Сами-Знаете-Кого и пришел посмотреть, что он может сделать. Он был бледен и дрожал. И знаете, что я сделал? Я утешил предателя-убийцу! — взревел Хагрид.
«Хагрид, пожалуйста!» — сказала профессор МакГонагалл. «Говори тише!»
«Откуда мне было знать, что он не расстроен из-за Лили и Джеймса?» Он заботился о Сам-Знаешь-Кем! А потом он говорит: «Отдай Гарри мне, Хагрид, я его крестный, я присмотрю за ним». — Ха! Но у меня был приказ от Дамблдора, и я сказал Блэку нет, Дамблдор сказал, что Гарри должен отправиться к своей тете и дяде. Блэк спорил, но в конце концов сдался. Он сказал мне взять его мотоцикл и отвезти Гарри туда. «Мне он больше не понадобится», — говорит он.
«Я должен был догадаться, что здесь что-то не так. Он любил этот мотоцикл, почему он отдал его мне? Почему он ему больше не нужен? На самом деле, его было слишком легко выследить. Дамблдор знал, что уничтожит Хранителя Секретов Поттера. Блэк знал, что ему придется бежать той ночью, знал, что через несколько часов Министерство будет охотиться за ним.
"А что, если бы я отдал Гарри ему, а?" Держу пари, он бы сбросил его с мотоцикла на полпути к морю. Сын его лучших друзей! Но когда волшебник переходит на Темную сторону, ничто и никто другой не имеет для него значения...”
После рассказа Хагрида наступило долгое молчание. Затем мадам Розмерта с некоторым удовлетворением сказала: «Но ведь ему не удалось исчезнуть, не так ли? Министерство магии поймало его на следующий день!»
«Увы, если бы только мы это сделали», — горько сказал Фадж. «Это не мы его нашли. Это был маленький Питер Петтигрю — еще один друг Поттеров. Без сомнения, обезумев от горя и зная, что Блэк был Хранителем Тайны Поттеров, он сам отправился за Блэком».
«Петигрю... тот толстый мальчишка, который вечно таскался за ними по Хогвартсу?» — спросила мадам Розмерта.
«Боготворимые Блэк и Поттер», — сказала профессор МакГонагалл. «Никогда не были в их лиге, если говорить о талантах. Я часто была с ним довольно резка. Можете себе представить, как я — как я жалею об этом сейчас...» Она говорила так, словно у нее внезапно случился насморк.
«Ну вот, Минерва», — любезно сказал Фадж, — «Петигрю погиб смертью героя. Очевидцы — магглы, конечно, мы стерли им память позже — рассказали нам, как Петтигрю загнал Блэка в угол. Они говорят, что он рыдал: «Лили и Джеймс, Сириус! Как вы могли?» А потом он потянулся за палочкой. Ну, конечно, Блэк оказался быстрее. Разнес Петтигрю вдребезги...»
Профессор МакГонагалл высморкалась и хрипло сказала: «Глупый мальчишка... глупый мальчишка... он всегда был безнадёжен в дуэлях... надо было предоставить это Министерству...»
«Я же говорю, если бы я добрался до Блэка раньше, чем малыш Петтигрю, я бы не стал связываться с палочками — я бы разорвал его на части, — прорычал Хагрид.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, Хагрид, — резко сказал Фадж. — Никто, кроме обученных волшебников-убийц из Отряда магического правопорядка, не имел бы шансов против Блэка, когда его загнали в угол. Я был тогда заместителем министра в Департаменте магических катастроф и одним из первых прибыл на место происшествия после того, как Блэк убил всех этих людей. Я — я никогда этого не забуду. Иногда мне это все еще снится. Кратер посреди улицы, такой глубокий, что он пробил канализацию внизу. Повсюду тела. Крики магглов. И Блэк, стоящий там и смеющийся, а перед ним то, что осталось от Петтигрю... куча окровавленных мантий и несколько — несколько фрагментов...
Голос Фаджа резко оборвался. Послышался звук, как будто пять носов высморкались.
«Ну, вот и все, Розмерта», — хрипло сказал Фадж. «Блэка увели двадцать членов Отряда Магического Правопорядка, а Петтигрю получил Орден Мерлина первой степени, что, я думаю, было некоторым утешением для его бедной матери. С тех пор Блэк сидит в Азкабане».
Мадам Росмерта глубоко вздохнула.
«Правда ли, что он сумасшедший, министр?»
— Хотел бы я так сказать, — медленно произнес Фадж. — Я определенно верю, что поражение его хозяина на какое-то время выбило его из колеи. Убийство Петтигрю и всех этих магглов было действием загнанного в угол и отчаявшегося человека — жестоко... бессмысленно. И все же я встретил Блэка во время моей последней инспекции Азкабана. Знаете, большинство заключенных там сидят и бормочут себе под нос в темноте; в них нет никакого смысла... но я был потрясен тем, насколько нормальным казался Блэк. Он говорил со мной вполне разумно. Это нервировало. Можно было подумать, что ему просто скучно — спросил, закончил ли я читать газету, как вам угодно, сказал, что скучает по кроссворду. Да, я был поражен тем, как мало на него, похоже, действуют дементоры — а он был одним из самых охраняемых в этом месте, знаете ли. Дементоры у его двери днем ;;и ночью.
«Но что, по-вашему, он вырвался на свободу, чтобы сделать?» — спросила мадам Росмерта. «Боже милостивый, министр, он ведь не пытается вернуться к Сами-Знаете-Кому, не так ли?»
«Я полагаю, что это его — э-э — возможный план», — уклончиво сказал Фадж. «Но мы надеемся поймать Блэка задолго до этого. Должен сказать, Сами-Знаете-Кто одинокий и без друзей — это одно... но верните ему его самого преданного слугу, и я содрогаюсь при мысли о том, как быстро он снова поднимется...»
На дереве лежал небольшой осколок стекла. Кто-то поставил свой стакан.
«Знаешь, Корнелиус, если ты обедаешь с директором, нам лучше вернуться в замок», — сказала профессор МакГонагалл.
Одна за другой пары ног перед Гарри снова приняли на себя вес своих владельцев; подолы плащей качнулись в поле зрения, и сверкающие каблуки мадам Розмерты исчезли за стойкой бара. Дверь «Трех метел» снова открылась, снова повалил снег, и учителя исчезли.
"Гарри?"
Под столом появились лица Рона и Гермионы. Они оба уставились на него, не находя слов.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
*-ОГНЕННАЯ МОЛНИЯ-*

Гарри не имел четкого представления о том, как ему удалось вернуться в подвал «Сладкого королевства», через туннель и снова в замок. Все, что он знал, это то, что обратный путь, казалось, не занял времени вообще, и что он едва замечал, что делает, потому что его голова все еще гудела от разговора, который он только что услышал.
Почему никто никогда не сказал ему? Дамблдор, Хагрид, мистер Уизли, Корнелиус Фадж... Почему никто никогда не упоминал тот факт, что родители Гарри умерли из-за предательства лучшего друга?
Рон и Гермиона нервно наблюдали за Гарри во время всего ужина, не смея говорить о том, что они подслушали, потому что Перси сидел рядом с ними. Когда они поднялись наверх в переполненную гостиную, то обнаружили, что Фред и Джордж в припадке хорошего настроения по случаю окончания семестра подорвали полдюжины навозных бомб. Гарри, который не хотел, чтобы Фред и Джордж спрашивали его, добрался ли он до Хогсмида или нет, тихонько пробрался в пустую спальню и направился прямо к своей тумбочке. Он отодвинул книги и быстро нашел то, что искал — фотоальбом в кожаном переплете, который Хагрид подарил ему два года назад, полный волшебных фотографий его матери и отца. Он сел на кровать, задернул занавески и начал переворачивать страницы, ища, пока...
Он остановился на фотографии дня свадьбы родителей. Там был его отец, махавший ему рукой, сияющий, неопрятные черные волосы, унаследованные Гарри, стояли дыбом во все стороны. Там была его мать, сияющая от счастья, рука об руку с его отцом. И там... это, должно быть, он. Их шафер... Гарри никогда раньше не думал о нем.
Если бы он не знал, что это тот же человек, он бы никогда не догадался, что на этой старой фотографии это Блэк. Его лицо не было впалым и восковым, а красивым, полным смеха. Работал ли он уже на Волан-де-Морта, когда была сделана эта фотография? Планировал ли он уже смерть двух людей рядом с ним? Понимал ли он, что ему грозят двенадцать лет в Азкабане, двенадцать лет, которые сделают его неузнаваемым?
Но дементоры на него не действуют, подумал Гарри, глядя в красивое, смеющееся лицо. Ему не обязательно слышать крики моей мамы, если они подойдут слишком близко —
Гарри захлопнул альбом, протянул руку и засунул его обратно в шкаф, снял халат и очки и лег в постель, убедившись, что занавески скрывают его от посторонних глаз.
Дверь общежития открылась.
«Гарри?» — неуверенно спросил Рон.
Но Гарри лежал неподвижно, притворяясь спящим. Он услышал, как Рон снова ушел, и перевернулся на спину, широко раскрыв глаза.
Ненависть, какой он никогда не испытывал прежде, текла по Гарри, словно яд. Он видел, как Блэк смеялся над ним сквозь темноту, словно кто-то наклеил ему на глаза фотографию из альбома. Он наблюдал, словно кто-то проигрывал ему отрывок фильма, как Сириус Блэк разрывает Питера Петтигрю (который напоминал Невилла Лонгботтома) на тысячу кусков. Он слышал (хотя и не имел ни малейшего представления, как может звучать голос Блэка) низкий, возбужденный бормот. «Это случилось, мой Лорд... Поттеры сделали меня своим Хранителем Секретов...» А затем раздался другой голос, пронзительно смеющийся, тот же смех, который Гарри слышал у себя в голове всякий раз, когда приближались дементоры...
«Гарри, ты… ты выглядишь ужасно».
Гарри не спал до рассвета. Он проснулся и обнаружил, что общежитие пусто, оделся и спустился по винтовой лестнице в общую комнату, которая была совершенно пуста, если не считать Рона, который ел мятную жабу и массировал живот, и Гермионы, которая разложила свою домашнюю работу на трех столах.
«Где все?» — спросил Гарри.
«Ушли! Сегодня первый день каникул, помнишь?» — сказал Рон, пристально наблюдая за Гарри. «Уже почти обед; я собирался прийти и разбудить тебя через минуту».
Гарри рухнул в кресло у огня. За окнами все еще падал снег. Косолапсус был разложен перед огнем, как большой рыжий коврик.
— Знаешь, ты действительно плохо выглядишь, — сказала Гермиона, с тревогой вглядываясь в его лицо.
«Я в порядке», — сказал Гарри.
«Гарри, послушай», — сказала Гермиона, обменявшись взглядом с Роном, «ты, должно быть, очень расстроен тем, что мы услышали вчера. Но дело в том, что ты не должен делать никаких глупостей».
«Например?» — спросил Гарри.
«Как будто пытаешься преследовать Блэка», — резко сказал Рон.
Гарри понял, что они репетировали этот разговор, пока он спал. Он ничего не сказал.
«Ты ведь не сделаешь этого, Гарри?» — спросила Гермиона.
«Потому что черный цвет не стоит того, чтобы за него умирать», — сказал Рон.
Гарри посмотрел на них. Казалось, они вообще ничего не понимают.
«Знаешь, что я вижу и слышу каждый раз, когда дементор оказывается слишком близко ко мне?» Рон и Гермиона покачали головами, выглядя напуганными. «Я слышу, как моя мама кричит и умоляет Волдеморта. И если бы ты услышал, как твоя мама кричит так, когда ее вот-вот убьют, ты бы не забыл этого так быстро. И если бы ты узнал, что кто-то, кто должен был быть ее другом, предал ее и послал Волдеморта за ней...»
«Ты ничего не можешь сделать!» — сказала Гермиона, выглядя пораженной. «Дементоры поймают Блэка, и он вернется в Азкабан и — и поделом ему!»
«Ты слышала, что сказал Фадж. На Блэка Азкабан не действует, как на обычных людей. Для него это не наказание, как для других».
«Так что ты говоришь?» — спросил Рон, выглядя очень напряженным. «Ты хочешь — убить Блэка или что-то в этом роде?»
«Не будь глупым», — панически сказала Гермиона. «Гарри ведь не хочет никого убивать, правда, Гарри?»
Гарри снова не ответил. Он не знал, что он хотел сделать. Все, что он знал, это то, что мысль о том, чтобы ничего не делать, пока Блэк на свободе, была почти больше, чем он мог вынести.
«Малфой знает», — резко сказал он. «Помнишь, что он сказал мне на зельях? «Если бы это был я, я бы сам его выследил... Я бы хотел отомстить».
«Ты собираешься последовать совету Малфоя вместо нашего?» — в ярости сказал Рон. «Слушай... знаешь, что мать Петтигрю получила обратно после того, как Блэк с ним покончил? Папа мне сказал — орден Мерлина первой степени и палец Петтигрю в коробке. Это была самая большая его часть, которую они смогли найти. Блэк — сумасшедший, Гарри, и он опасен...»
«Папаша Малфоя, должно быть, рассказал ему», — сказал Гарри, игнорируя Рона. «Он был в самом близком окружении Волан-де-Морта...»
«Скажи Сами-Знаете-Кому, ладно?» — сердито вмешался Рон.
«— так что, очевидно, Малфои знали, что Блэк работает на Волан-де-Морта...»
«… и Малфой был бы рад увидеть, как тебя разорвет на миллион кусочков, как Петтигрю! Возьми себя в руки. Малфой просто надеется, что ты убьешь себя до того, как ему придется играть с тобой в квиддич».
«Гарри, пожалуйста», — сказала Гермиона, и ее глаза теперь блестели от слез, — «пожалуйста, будь благоразумен.
«Я никогда не узнаю, чего бы они хотели, потому что из-за Блэка я никогда с ними не разговаривал», — коротко ответил Гарри.
Наступила тишина, в которой Живоглот с наслаждением потянулся, сгибая когти.
«Смотрите», — сказал Рон, явно подыскивая себе другую тему, — «каникулы! Скоро Рождество! Давайте — давайте спустимся и навестим Хагрида. Мы не навещали его уже целую вечность!»
«Нет!» — быстро сказала Гермиона. «Гарри не должен покидать замок, Рон...»
«Да, пойдем», — сказал Гарри, садясь, — «и я спрошу его, почему он ни разу не упомянул Блэка, когда рассказывал мне все о моих родителях!»
Дальнейшее обсуждение Сириуса Блэка явно не входило в планы Рона.
«Или мы могли бы сыграть в шахматы», — поспешно сказал он, — «или в плюй-камни. Перси оставил набор...»
«Нет, давайте навестим Хагрида», — твердо сказал Гарри.
Итак, они взяли свои плащи из своих спален и двинулись через портретный проем («Встаньте и сражайтесь, желтобрюхие дворняги!»), вниз по пустому замку и наружу через дубовые парадные двери.
Они медленно шли по лужайке, прокладывая неглубокую траншею в сверкающем, пушистом снегу, их носки и подолы плащей промокли и замерзли. Запретный лес выглядел так, будто его заколдовали, каждое дерево было усеяно серебром, а хижина Хагрида напоминала замороженный торт.
Рон постучал, но ответа не последовало.
«Он ведь не вышел, правда?» — спросила Гермиона, дрожа под плащом.
Рон приложил ухо к двери.
«Странный шум», — сказал он. «Слушай — это Клык?»
Гарри и Гермиона тоже приложили уши к двери. Изнутри каюты раздались низкие, пульсирующие стоны.
«Думаешь, нам лучше пойти и позвать кого-нибудь?» — нервно спросил Рон.
«Хагрид!» — крикнул Гарри, колотя в дверь. «Хагрид, ты там?»
Раздался звук тяжелых шагов, затем дверь со скрипом открылась. Хагрид стоял там с красными и опухшими глазами, слезы текли по передней части его кожаного жилета.
«Ты слышал это? Он взревел и обхватил руками шею Гарри.
Хагрид был как минимум вдвое больше обычного человека, так что это было не повод для смеха. Гарри, который вот-вот рухнет под тяжестью Хагрида, был спасен Роном и Гермионой, которые схватили Хагрида под мышки и втащили его обратно в каюту. Хагрид позволил усадить себя в кресло и свалился на стол, неудержимо рыдая, его лицо было залито слезами, которые капали в его спутанную бороду.
«Хагрид, что случилось?» — в ужасе спросила Гермиона.
Гарри заметил на столе открытое официальное письмо.
«Что это, Хагрид?»
Рыдания Хагрида усилились, но он сунул письмо Гарри, который поднял его и прочитал вслух:

Уважаемый мистер Хагрид,
В ходе расследования нападения гиппогрифа на ученика вашего класса мы приняли заверения профессора Дамблдора в том, что вы не несете никакой ответственности за этот прискорбный инцидент.

«Ну, тогда все в порядке, Хагрид!» — сказал Рон, хлопая Хагрида по плечу. Но Хагрид продолжал рыдать и махал одной из своих гигантских рук, приглашая Гарри читать дальше.

Однако мы должны заявить о своей обеспокоенности по поводу гиппогрифа. Мы решили удовлетворить официальную жалобу г-на Люциуса Малфоя, и поэтому этот вопрос будет передан в Комитет по утилизации опасных существ. Слушание состоится 20 апреля, и мы просим вас явиться вместе со своим гиппогрифом в офис Комитета в Лондоне в этот день. В то же время гиппогриф должен содержаться на привязи и в изоляции.

Ваши в братстве...

Далее следовал список руководителей школ.

«О», — сказал Рон. «Но ты же сказал, что Клювокрыл не плохой гиппогриф, Хагрид. Держу пари, он отделается…»
“Ты не знаешь этих горгулий из Комитета по уничтожению опасных существ!” - задохнулся Хагрид, вытирая глаза рукавом. ”Они разбираются в интересных существах!"
Внезапный звук из угла домика Хагрида заставил Гарри, Рона и Гермиону резко обернуться. Гиппогриф Клювокрыл лежал в углу, чавкая что-то, что сочилось кровью по всему полу.
“Я не мог оставить его связанным там, в снегу!” - задыхался Хагрид. “Совсем одного! На Рождество”.
Гарри, Рон и Гермиона переглянулись. Они никогда не сходились во взглядах с Хагридом по поводу того, что он называл «интересными существами», а другие люди называли «ужасными монстрами». С другой стороны, в Клювокрыле, похоже, не было ничего особенно злого. На самом деле, по обычным стандартам Хагрида, он был определенно милым.
«Тебе придется выстроить хорошую, сильную защиту, Хагрид», — сказала Гермиона, садясь и кладя руку на массивное предплечье Хагрида. «Я уверена, ты сможешь доказать, что Клювокрыл в безопасности».
“Это ничего не изменит!” Хагрид всхлипнул. “Эти дьяволы-переработчики, они все у Люциуса Малфоя в кармане! Я боюсь его! И если я проиграю дело, Клювокрыл—”
Хагрид быстро провел пальцем по горлу, затем издал громкий вопль и качнулся вперед, закрыв лицо руками.
«А как насчет Дамблдора, Хагрид?» — спросил Гарри.
«Он и так сделал для меня более чем достаточно», — простонал Хагрид. «У него и так дел по горло: дементоров в замок не пускает, а Сириус Блэк где-то неподалёку шляется...»
Рон и Гермиона быстро посмотрели на Гарри, как будто ожидая, что он начнет ругать Хагрида за то, что тот не рассказал ему правду о Блэке. Но Гарри не мог заставить себя сделать это, не теперь, когда он видел Хагрида таким несчастным и напуганным.
«Слушай, Хагрид», — сказал он, — «ты не можешь сдаться. Гермиона права, тебе просто нужна хорошая защита. Ты можешь вызвать нас в качестве свидетелей...»
“Я уверена, что читала о случае травли гиппогрифа”, - задумчиво сказала Гермиона, - “когда гиппогриф сбежал. Я посмотрю это для тебя, Хагрид, и выясню, что именно произошло”.
Хагрид завыл еще громче. Гарри и Гермиона посмотрели на Рона, прося его помочь им.
«Э-э, мне сделать чашку чая?» — сказал Рон.
Гарри уставился на него.
«Так поступает моя мама, когда кто-то расстроен», — пробормотал Рон, пожимая плечами.
Наконец, после еще многих уверений в помощи, с дымящейся кружкой чая перед собой, Хагрид высморкался в носовой платок размером со скатерть и сказал: «Ты прав. Я не могу позволить себе развалиться на части. Мне нужно взять себя в руки...»
Борзая Клык робко выбрался из-под стола и положил голову на колено Хагрида.
“В последнее время я сам не свой”, - сказал Хагрид, поглаживая Клыка одной рукой и вытирая лицо другой. “Беспокоюсь о Клювокрыле, а мои занятия никому не нравятся...”
«Они нам нравятся!» — тут же солгала Гермиона.
«Да, они великолепны!» — сказал Рон, скрестив пальцы под столом. «Э-э — как флобберчерви?»
«Мертвы», — мрачно сказал Хагрид. «Слишком много салата».
«А эти дементоры заставляют меня чувствовать себя ужасно», — сказал Хагрид, внезапно вздрогнув. «Мне приходится проходить мимо них каждый раз, когда я хочу выпить в «Трех метлах». Это как вернуться в Азкабан...
Он замолчал, глотая чай. Гарри, Рон и Гермиона смотрели на него, затаив дыхание. Они никогда раньше не слышали, чтобы Хагрид рассказывал о своем кратком пребывании в Азкабане. Помолчав, Гермиона робко спросила: «Там ужасно, Хагрид?»
«Понятия не имеешь», — тихо сказал Хагрид. «Никогда не видел ничего подобного. Думал, схожу с ума. Все время прокручиваю в голове ужасные вещи... день, когда меня исключили из Хогвартса... день, когда умер мой отец... день, когда мне пришлось отпустить Норберта...»
Его глаза наполнились слезами. Норберт был дракончиком, которого Хагрид когда-то выиграл в карты.
- Через некоторое время ты действительно можешь вспомнить, кто ты. И ты даже можешь понять, в чем смысл жизни. Я раньше надеялся, что просто умру во сне... Когда меня освободили, я как будто заново родился, все хлынуло на меня, это было лучшее чувство в мире. Заметьте, дементоры не собирались меня отпускать.
«Но ты был невиновен!» — сказала Гермиона.
Хагрид фыркнул.
«Думаете, это имеет для них значение? Им все равно. Пока у них там застряло несколько сотен человек, чтобы они могли высосать из них все счастье, им все равно, кто виновен, а кто нет».
Хагрид на мгновение замолчал, уставившись в свой чай. Затем он тихо сказал: «Я думал, что просто отпущу Клювокрыла... попробую заставить его улететь... Но как объяснить гиппогрифу, что ему нужно спрятаться? И... и я боюсь нарушить закон... Он поднял на них глаза, и по его лицу снова потекли слезы. — Я никогда не хочу возвращаться в Азкабан.
Поездка к Хагриду, хотя и далекая от веселья, тем не менее, произвела тот эффект, на который надеялись Рон и Гермиона. Хотя Гарри ни в коем случае не забыл о Блэке, он не мог постоянно размышлять о мести, если хотел помочь Хагриду выиграть дело против Комитета по уничтожению опасных существ. На следующий день он, Рон и Гермиона отправились в библиотеку и вернулись в пустую гостиную, нагруженную книгами, которые могли бы помочь подготовить защиту для Клювокрыла. Все трое сидели перед ревущим огнем, медленно перелистывая страницы пыльных томов о знаменитых случаях мародерства зверей, изредка переговариваясь, когда натыкались на что-то важное.
«Вот что... было дело в 1722 году... но гиппогриф был осужден — фу, посмотрите, что они с ним сделали, это отвратительно...»
«Это может помочь, смотрите — мантикора напала на кого-то в 1296 году, и ее отпустили — о, нет, это только потому, что все были слишком напуганы, чтобы приблизиться к ней...»
Тем временем в остальной части замка были установлены обычные великолепные рождественские украшения, несмотря на то, что почти никто из учеников не остался ими наслаждаться. Толстые ленты из остролиста и омелы были натянуты вдоль коридоров, таинственные огни светились изнутри каждого доспеха, а Большой зал был заполнен своими обычными двенадцатью рождественскими елками, сверкающими золотыми звездами. Сильный и восхитительный запах готовящейся еды пропитал коридоры, и к Сочельнику он стал таким сильным, что даже Короста высунул нос из укрытия кармана Рона, чтобы с надеждой понюхать воздух.
Рождественским утром Гарри проснулся от того, что Рон бросил в него подушку.
«Ой! Подарки!»
Гарри потянулся за очками и надел их, прищурившись в полумраке на изножье кровати, где появилась небольшая кучка свертков. Рон уже срывал обертку со своих подарков.
«Еще один свитер от мамы... снова бордовый... посмотри, есть ли у тебя такой».
Гарри так и сделал. Миссис Уизли прислала ему алый свитер с вышитым спереди львом Гриффиндора; а также дюжину домашних пирожков с начинкой, немного рождественского торта и коробку ореховых батончиков. Когда он отодвинул все эти вещи в сторону, он увидел длинный, тонкий пакет, лежащий под ними.
«Что это?» — спросил Рон, оглядываясь и держа в руке только что распакованную пару бордовых носков.
"Я не знаю . . ."
Гарри разорвал посылку и ахнул, когда великолепная, блестящая метла выкатилась на его покрывало. Рон сбросил носки и спрыгнул с кровати, чтобы рассмотреть поближе.
«Я не верю в это», — хрипло сказал он.
Это была метла Firebolt, идентичная той метле из снов, которую Гарри видел каждый день в Косом переулке. Ее ручка сверкнула, когда он ее поднял. Он почувствовал, как она вибрирует и отпустила ее; она висела в воздухе, без поддержки, на нужной высоте, чтобы он мог на нее подняться. Его взгляд скользнул от золотого регистрационного номера наверху ручки, прямо вниз к идеально гладким, обтекаемым березовым веткам, составлявшим хвост.
«Кто тебе это прислал?» — тихо спросил Рон.
«Посмотри, есть ли там карточка», — сказал Гарри.
Рон разорвал обертку «Молнии».
«Ничего! Черт возьми, кто бы мог потратить на тебя столько?»
«Ну», — сказал Гарри, чувствуя себя ошеломленным, — «я готов поспорить, что это были не Дурсли».
«Держу пари, это был Дамблдор», — сказал Рон, теперь шагая вокруг «Молнии», впитывая каждый великолепный дюйм. «Он анонимно послал тебе мантию-невидимку...»
«Но это было моего отца», — сказал Гарри. «Дамблдор просто передал это мне. Он не стал бы тратить на меня сотни галлонов. Он не может давать студентам такие вещи...»
«Вот почему он не сказал, что это от него!» — сказал Рон. «На случай, если какой-нибудь мерзавец вроде Малфоя скажет, что это фаворитизм. Эй, Гарри», — Рон громко расхохотался, — «Малфой! Подожди, пока он тебя не увидит! Он будет болен как свинья! Это метла международного стандарта, вот так!»
«Не могу в это поверить», — пробормотал Гарри, проводя рукой по Молнии, в то время как Рон опустился на кровать Гарри, хохоча во весь голос при мысли о Малфое. «Кто... ?»
«Я знаю», сказал Рон, сдерживая себя, «я знаю, кто это мог быть — Люпин!»
«Что?» — сказал Гарри, теперь уже сам начиная смеяться. «Люпин? Слушай, если бы у него было столько золота, он бы смог купить себе новые мантии».
«Да, но ты ему нравишься», — сказал Рон. «И он был в отъезде, когда твой Нимбус разбился, и он мог услышать об этом и решить посетить Косой переулок и достать это для тебя —»
«Что значит, он отсутствовал? — спросил Гарри. — Он был болен, когда я играл в том матче».
«Ну, его не было в больничном крыле», — сказал Рон. «Я был там, чистил горшки во время того наказания от Снейпа, помнишь?»
Гарри нахмурился, глядя на Рона.
«Я не могу себе представить, чтобы Люпен позволил себе что-то подобное».
«Чему вы двое смеетесь?»
Гермиона только что вошла в халате и несла Косолапсуса, который выглядел очень угрюмо, с ниткой мишуры на шее.
«Не приводи его сюда!» — сказал Рон, поспешно выхватывая Коросту из глубины кровати и засовывая в карман пижамы. Но Гермиона не слушала. Она бросила Живоглота на пустую кровать Симуса и уставилась, открыв рот, на Молнию.
«О, Гарри! Кто тебе это прислал?»
«Понятия не имею», — сказал Гарри. «Никакой карточки или чего-то еще не было».
К его великому удивлению, Гермиона не выглядела ни взволнованной, ни заинтригованной новостью. Напротив, ее лицо вытянулось, и она прикусила губу.
«Что с тобой?» — спросил Рон.
«Не знаю», — медленно сказала Гермиона, — «но это немного странно, не так ли? Я имею в виду, что это должна быть довольно хорошая метла, не так ли?»
Рон раздраженно вздохнул.
«Это лучшая метла, Гермиона», — сказал он.
«Так что это, должно быть, было действительно дорого...»
«Наверное, стоит дороже, чем все метлы Слизерина вместе взятые», — радостно сказал Рон.
«Ну... кто мог послать Гарри что-то столь дорогое и даже не сказать ему об этом?» — спросила Гермиона.
«Кому какое дело?» — нетерпеливо сказал Рон. «Слушай, Гарри, можно мне попробовать? Можно?»
«Я не думаю, что кому-то сейчас стоит летать на этой метле!» — пронзительно сказала Гермиона.
Гарри и Рон посмотрели на нее.
«Как ты думаешь, что Гарри собирается с этим делать — подметать пол?» — спросил Рон.
Но прежде чем Гермиона успела ответить, Косолапсус выпрыгнул из кровати Симуса и прыгнул прямо в грудь Рона.
“УБЕРИТЕ—ЕГО—ОТСЮДА!” взревел Рон, когда когти Косолапса разорвали его пижаму, а Короста попытался сбежать через его плечо. Рон схватил Коросту за хвост и нанес Косолапсу неверный удар ногой, который попал в сундук, стоявший в изножье кровати Гарри, опрокинув его и заставив Рона подпрыгивать на месте, воя от боли.
Шерсть Живоглота внезапно встала дыбом. Комнату наполнил пронзительный, металлический свист. Карманный Хитроскоп выпал из старых носков дяди Вернона и теперь кружился и блестел на полу.
«Я забыл об этом!» — сказал Гарри, наклоняясь и поднимая Хитроскоп. «Я никогда не ношу эти носки, если могу себе это позволить...»
Хитроскоп крутился и свистел у него в ладони. Живоглот шипел и плевался на него.
“Гермиона, тебе лучше убрать отсюда этого кота”, - яростно сказал Рон, сидя на кровати Гарри и потирая палец на ноге. “Ты можешь заткнуть эту штуку?” - добавил он, обращаясь к Гарри, когда Гермиона вышла из комнаты, желтые глаза Косолапа все еще злобно смотрели на Рона.
Гарри засунул Хитроскоп обратно в носки и бросил его обратно в сундук. Теперь было слышно только сдавленные стоны Рона от боли и ярости. Скабберс свернулся в руках Рона. Гарри давно не видел его из кармана Рона, и он был неприятно удивлен, увидев, что Скабберс, когда-то такой толстый, теперь был очень тощим; клочки шерсти, казалось, тоже выпали.
«Он не очень хорошо выглядит, не так ли?» — сказал Гарри.
«Это стресс!» — сказал Рон. «С ним все было бы в порядке, если бы этот большой тупой комок шерсти оставил его в покое!»
Но Гарри, вспоминая, что сказала женщина в Волшебном зверинце о крысах, живущих всего три года, не мог не чувствовать, что если у Коросты нет сил, которые он никогда не раскрывал, то он приближается к концу своей жизни. И несмотря на частые жалобы Рона на то, что Короста был скучным и бесполезным, он был уверен, что Рон будет очень несчастен, если Короста умрет.
Дух Рождества определенно был редок в гостиной Гриффиндора в то утро. Гермиона закрыла Живоглота в своей спальне, но была в ярости из-за того, что Рон пытался его пнуть; Рон все еще кипел от злости из-за новой попытки Живоглота съесть Коросту. Гарри оставил попытки заставить их поговорить друг с другом и посвятил себя изучению Молнии, которую он принес с собой в гостиную. По какой-то причине это, похоже, тоже раздражало Гермиону; она ничего не сказала, но продолжала мрачно смотреть на метлу, как будто она тоже критиковала ее кошку.
В обеденное время они спустились в Большой зал и обнаружили, что столы факультетов снова отодвинули к стенам, а один стол, накрытый на двенадцать, стоял посреди комнаты. Там были профессора Дамблдор, МакГонагалл, Снейп, Спраут и Флитвик, а также Филч, смотритель, который снял свое обычное коричневое пальто и был одет в очень старый и довольно заплесневелый фрак. Там было всего три других студента: два крайне нервных первокурсника и угрюмый слизеринец с пятого курса.
«Счастливого Рождества!» — сказал Дамблдор, когда Гарри, Рон и Гермиона подошли к столу. «Поскольку нас так мало, показалось глупым использовать столы факультетов... Садитесь, садитесь!»
Гарри, Рон и Гермиона сели рядом в конце стола.
«Крекеры!» — с энтузиазмом сказал Дамблдор, протягивая конец большой серебряной трещотки Снейпу, который неохотно взял ее и потянул. С грохотом, похожим на выстрел, хлопушка разлетелась на части, открыв большую остроконечную шляпу ведьмы, увенчанную чучелом стервятника.
Гарри, вспомнив боггарта, поймал взгляд Рона, и они оба ухмыльнулись; губы Снейпа сжались, и он толкнул шляпу в сторону Дамблдора, который тут же заменил ее на свою волшебную шляпу.
«Начинайте есть!» — посоветовал он столу, сияя.
Когда Гарри накладывал себе жареной картошки, двери Большого зала снова открылись. Это была профессор Трелони, она приближалась к ним, словно на колесах. По этому случаю она надела зеленое платье с блестками, в котором больше, чем когда-либо, была похожа на сверкающую стрекозу-переростка.
«Сибилл, это приятный сюрприз!» — сказал Дамблдор, вставая.
«Я смотрела в кристалл, директор», — сказала профессор Трелони своим самым туманным, самым далеким голосом, «и к моему удивлению, я увидела, как я покидаю свой одинокий обед и присоединяюсь к вам. Кто я такая, чтобы отвергать подсказки судьбы? Я тут же поспешила из своей башни, и я умоляю вас простить мне мое опоздание...»
«Конечно, конечно», — сказал Дамблдор, его глаза сверкнули. «Позвольте мне подвинуть вам стул…»
И он действительно нарисовал в воздухе стул своей палочкой, который вращался несколько секунд, прежде чем с грохотом упасть между профессорами Снейпом и МакГонагалл. Профессор Трелони, однако, не села; ее огромные глаза блуждали по столу, и она внезапно издала что-то вроде тихого крика.
«Рискнем, Сибилл», — нетерпеливо сказала профессор МакГонагалл. «Садитесь, индейка уже совсем остыла».
Профессор Трелони помедлила, затем опустилась в пустое кресло, закрыв глаза и крепко сжав рот, словно ожидая удара молнии в стол. Профессор МакГонагалл сунула большую ложку в ближайшую супницу.
«Чушь, Сибилл?»
Профессор Трелони проигнорировала ее. Снова открыв глаза, она огляделась еще раз и сказала: «Но где же дорогой профессор Люпин?»
«Боюсь, бедняга снова заболел», — сказал Дамблдор, давая понять, что все должны начать обслуживать себя сами. «Очень жаль, что это случилось в Рождество».
«Но вы ведь наверняка уже знали это, Сибилл?» — спросила профессор МакГонагалл, приподняв брови.
Профессор Трелони бросила на профессора МакГонагалл очень холодный взгляд.
«Конечно, я знала, Минерва», — тихо сказала она. «Но никто не выставляет напоказ тот факт, что он Всезнающий. Я часто веду себя так, как будто не обладаю Внутренним Оком, чтобы не нервировать других».
«Это многое объясняет», — едко заметила профессор МакГонагалл.
Голос профессора Трелони внезапно стал гораздо менее туманным.
«Если хочешь знать, Минерва, я видела, что бедный профессор Люпин не пробудет с нами долго. Он, кажется, сам понимает, что его время коротко. Он просто сбежал, когда я предложила ему хрустальный взгляд...»
«Представьте себе», — сухо сказала профессор МакГонагалл.
«Я сомневаюсь, — сказал Дамблдор бодрым, но слегка повышенным голосом, что положило конец разговору профессора МакГонагалл и профессора Трелони, — что профессор Люпин находится в какой-либо непосредственной опасности. Северус, ты снова приготовил для него зелье?»
«Да, директор», — сказал Снейп.
«Хорошо», — сказал Дамблдор. «Тогда он должен быть на ногах в кратчайшие сроки... Дерек, ты пробовал эти чиполаты? Они превосходны».
Первокурсник яростно покраснел, когда Дамблдор обратился к нему напрямую, и дрожащими руками взял тарелку с сосисками.
Профессор Трелони вела себя почти нормально до самого конца рождественского ужина, два часа спустя. Сытые до отвала рождественским ужином и все еще в праздничных колпаках, Гарри и Рон первыми встали из-за стола, и она громко взвизгнула.
«Дорогие мои! Кто из вас первым покинул свое место? Кто?»
«Не знаю», — сказал Рон, беспокойно глядя на Гарри.
Даже Рон рассмеялся. Профессор Трелони выглядела крайне оскорбленной.
«Идёшь?» — обратился Гарри к Гермионе.
«Нет», — пробормотала Гермиона, — «Я хочу поговорить с профессором МакГонагалл».
«Наверное, пытается выяснить, сможет ли она посещать еще какие-нибудь занятия», — зевнул Рон, когда они вошли в вестибюль, в котором не было ни одного безумного человека с топором.
Когда они добрались до портретного отверстия, они обнаружили сэра Кадогана, наслаждающегося рождественской вечеринкой с парой монахов, несколькими бывшими директорами Хогвартса и его толстым пони. Он поднял забрало и выпил за них кувшин меда.
«Счастливого — ик — Рождества! Пароль?»
- Мерзкая дворняжка, - сказал Рон.
«И вам того же, сэр!» — взревел сэр Кадоган, когда картина качнулась вперед, чтобы пропустить их.
Гарри сразу же поднялся в спальню, забрал Молнию и набор для ухода за метлой, которые Гермиона подарила ему на день рождения, спустился вниз и попытался придумать, что бы сделать с Молнией; однако, не было никаких согнутых веток, которые можно было бы обрезать, а ручка уже так блестела, что казалось бессмысленным ее полировать. Они с Роном просто сидели, любуясь ею со всех сторон, пока не открылось отверстие в портрете, и не вошла Гермиона в сопровождении профессора МакГонагалл.
Хотя профессор МакГонагалл была главой факультета Гриффиндор, Гарри видел ее в общей гостиной только один раз, и то, когда она сделала очень серьезное заявление. Он и Рон уставились на нее, оба держа Молнию. Гермиона обошла их, села, взяла ближайшую книгу и спрятала за ней лицо.
«Вот и все, да?» — жизнерадостно произнесла профессор МакГонагалл, подойдя к камину и уставившись на Молнию. «Мисс Грейнджер только что сообщила мне, что вам прислали метлу, Поттер».
Гарри и Рон оглянулись на Гермиону. Они увидели, как ее лоб покраснел над перевернутой книгой.
«Могу ли я?» — спросила профессор МакГонагалл, но не стала дожидаться ответа, прежде чем вытащить Молнию из их рук. Она внимательно осмотрела ее от ручки до кончиков веточек. «Хм. И не было никакой записки, Поттер? Никакой открытки? Никакого послания?»
«Нет», — безучастно ответил Гарри.
«Понятно...», — сказала профессор МакГонагалл. «Ну, боюсь, мне придется это взять, Поттер».
«Ч-что?» — сказал Гарри, вскакивая на ноги. «Зачем?»
«Его нужно будет проверить на наличие сглаза», — сказала профессор МакГонагалл. «Конечно, я не эксперт, но, полагаю, мадам Хуч и профессор Флитвик его разберут…»
«Разобрать его?» — повторил Рон, как будто профессор МакГонагалл сошла с ума.
«Это не должно занять больше нескольких недель», — сказала профессор МакГонагалл. «Вы получите его обратно, если мы будем уверены, что он свободен от сглаза».
«В ней нет ничего плохого!» — сказал Гарри, его голос слегка дрожал. «Честно говоря, профессор...»
«Вы не можете этого знать, Поттер», — сказала профессор МакГонагалл весьма любезно, — «по крайней мере, пока вы не полетаете на нем, и я боюсь, что это исключено, пока мы не будем уверены, что его не подделывали. Я буду держать вас в курсе».
Профессор МакГонагалл повернулась на каблуках и вынесла Молнию из портретного проема, который закрылся за ней. Гарри стоял, глядя ей вслед, все еще сжимая в руках жестяную банку High-Finish Polish. Рон, однако, повернулся к Гермионе.
«Зачем ты побежала к МакГонагалл?»
Гермиона отбросила книгу в сторону. Она все еще была розовой, но встала и вызывающе посмотрела на Рона.
«Потому что я подумал — и профессор МакГонагалл со мной согласна, — что эту метлу, вероятно, послал Гарри Сириус Блэк!»
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ПАТРОНУС

Гарри знал, что Гермиона хотела как лучше, но это не мешало ему злиться на нее. Он был владельцем лучшей метлы в мире всего несколько коротких часов, и теперь, из-за ее вмешательства, он не знал, увидит ли ее снова. Он был уверен, что сейчас с Молнией все в порядке, но в каком состоянии она будет, когда ее подвергнут всевозможным тестам на сглаз?
Рон тоже был в ярости из-за Гермионы. Насколько он понимал, демонтаж новенького «Молнии» был не чем иным, как преступным причинением вреда. Гермиона, которая по-прежнему была убеждена, что действовала из лучших побуждений, начала избегать общей комнаты. Гарри и Рон предположили, что она укрылась в библиотеке, и не пытались убедить ее вернуться. В общем, они были рады, когда остальная часть школы вернулась вскоре после Нового года, и Гриффиндорская башня снова стала многолюдной и шумной.
Вуд разыскал Гарри накануне начала семестра.
«Хорошо провел Рождество?» — сказал он, а затем, не дожидаясь ответа, сел, понизил голос и сказал: «Я тут подумал о Рождестве, Гарри. После последнего матча, ты знаешь. Если дементоры придут на следующий... Я имею в виду... мы не можем позволить тебе... ну...»
Вуд замолчал, выглядя неловко.
«Я работаю над этим», — быстро сказал Гарри. «Профессор Люпин сказал, что научит меня отпугивать дементоров. Мы должны начать на этой неделе. Он сказал, что у него будет время после Рождества».
«Нет», — сказал Гарри.
«Что! Тебе лучше поторопиться, ты же знаешь — ты не можешь ехать на этой Звезде против Когтеврана!»
«На Рождество он получил «Молнию», — сказал Рон.
«Молния? Нет! Серьёзно? Настоящую Молния?»
«Не горячись, Оливер», — мрачно сказал Гарри. «У меня его больше нет. Его конфисковали». И он объяснил, как теперь «Молнию» проверяют на наличие сглаза.
«Сглазили? Как её можно сглазить?»
«Сириус Блэк», — устало сказал Гарри. «Он должен был охотиться за мной. Поэтому МакГонагалл считает, что он мог его послать».
Отмахнувшись от информации о том, что известный убийца охотится за его ловцом, Вуд сказал: «Но Блэк не мог купить Молнию! Он в бегах! Вся страна ищет его! Как он мог просто зайти в магазин «Качественные товары для квиддича» и купить метлу?»
«Я знаю», сказал Гарри, «но МакГонагалл все равно хочет разобрать его...»
Вуд побледнел.
- Я пойду и поговорю с ней, Гарри, - пообещал он. - Я заставлю ее вразумиться.... Молния... настоящая Молния в нашей команде.... Она хочет, чтобы Гриффиндор побеждал так же сильно, как и мы.... Я заставлю ее вразумиться. Огненная молния...”
Занятия возобновились на следующий день. Последнее, что кто-либо хотел делать, это проводить два часа на территории в сырое январское утро, но Хагрид развел костер, полный саламандр, для их удовольствия, и они провели необычайно хороший урок, собирая сухие дрова и листья, чтобы поддерживать огонь, пока огнелюбивые ящерицы носились вверх и вниз по рассыпающимся, раскаленным добела поленьям. Первый урок Прорицания нового семестра был гораздо менее веселым; профессор Трелони теперь преподавала им хиромантию, и она, не теряя времени, сообщила Гарри, что у него самая короткая линия жизни, которую она когда-либо видела.
Гарри очень хотел заняться именно защитой от темных искусств; после разговора с Вудом он хотел как можно скорее приступить к урокам по борьбе с дементорами.
«Ах да», — сказал Люпин, когда Гарри напомнил ему о его обещании в конце урока. «Дай-ка подумать... как насчет восьми часов вечера в четверг? Класс истории магии должен быть достаточно большим... Мне придется хорошенько подумать, как мы это сделаем... Мы не можем привести в замок настоящего дементора, чтобы попрактиковаться...»
«Он все еще выглядит больным, не так ли?» — сказал Рон, когда они шли по коридору, направляясь на ужин. «Как ты думаешь, что с ним?»
Позади них раздалось громкое и нетерпеливое «тух». Это была Гермиона, которая сидела у ног доспехов, перепаковывая сумку, которая была так набита книгами, что не закрывалась.
«И чего ты на нас ворчишь?» — раздраженно спросил Рон.
«Ничего», — сказала Гермиона высоким голосом, закидывая сумку обратно на плечо.
“Да, ты была права”, - сказал Рон. “Я сказал, что мне интересно, что не так с Люпином, а ты—”
«Ну, разве это не очевидно?» — сказала Гермиона с видом сводящего с ума превосходства.
«Если ты не хочешь нам рассказывать, не рассказывай», — отрезал Рон.
— Хорошо, — высокомерно сказала Гермиона и ушла.
«Она не знает», — сказал Рон, с возмущением глядя вслед Гермионе. «Она просто пытается заставить нас снова с ней поговорить».
В восемь часов вечера в четверг Гарри вышел из Башни Гриффиндора и отправился в класс Истории Магии. Когда он прибыл, там было темно и пусто, но он зажег лампы своей палочкой и подождал всего пять минут, когда появился профессор Люпин, неся большой ящик, который он бросил на стол профессора Биннса.
«Что это?» — спросил Гарри.
«Еще один боггарт», — сказал Люпин, снимая плащ. «Я прочесывал замок со вторника, и, к счастью, нашел этого, скрывающегося в картотеке мистера Филча. Это самое близкое, что мы можем найти к настоящему дементору. Боггарт превратится в дементора, когда увидит тебя, так что мы сможем попрактиковаться на нем. Я могу держать его в своем кабинете, когда он нам не нужен; у меня под столом есть шкаф, который ему понравится».
— Хорошо, — сказал Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал так, будто он вовсе не обеспокоен, а просто рад, что Люпин нашел такую ;;хорошую замену настоящему дементору.
«Итак...» Профессор Люпин достал свою палочку и показал, что Гарри должен сделать то же самое. «Заклинание, которому я собираюсь научить тебя, — это высокоразвитая магия, Гарри, намного превосходящая уровень обычного волшебства. Оно называется «Заклинание Патронуса».
«Как это работает?» — нервно спросил Гарри.
«Ну, когда это работает правильно, оно вызывает Патронуса», — сказал Люпен, — «который является своего рода антидементором — хранителем, который действует как щит между вами и дементором».
Гарри внезапно представил себя присевшим за фигурой размером с Хагрида, держащей большую дубинку. Профессор Люпин продолжил: «Патронус — это своего рода позитивная сила, проекция тех самых вещей, которыми питается дементор — надежды, счастья, желания выжить, — но он не может чувствовать отчаяния, как настоящие люди, поэтому дементоры не могут причинить ему вреда. Но я должен предупредить тебя, Гарри, что чары могут оказаться слишком сложными для тебя. Многие квалифицированные волшебники испытывают с ними трудности».
«Как выглядит Патронус?» — с любопытством спросил Гарри.
«Каждый из них уникален и принадлежит волшебнику, который его создал».
«И как вы это наколдуете?»
«С помощью заклинания, которое сработает только в том случае, если вы сосредоточитесь со всей силой на одном-единственном, очень счастливом воспоминании».
Гарри поразмыслил над счастливым воспоминанием. Конечно, ничего из того, что случилось с ним у Дурслеев, не подходило. Наконец, он остановился на моменте, когда впервые сел на метлу.
«Верно», — сказал он, пытаясь как можно точнее вспомнить чудесное, парящее ощущение в своем животе.
«Заклинание такое…» Люпин прочистил горло. «Экспекто Патронум!»
«Экспекто Патронум», — повторил Гарри себе под нос, — «Экспекто Патронум».
«Сосредоточиваетесь на своих счастливых воспоминаниях?»
«О — да —» — сказал Гарри, быстро заставляя себя вернуться мыслями к той первой поездке на метле. «Экспекто Патроно — нет, Патронум — извините — Экспекто Патронум, Экспекто Патронум —»
Из конца его палочки внезапно вылетело что-то похожее на струйку серебристого газа.
«Ты это видел?» — взволнованно сказал Гарри. «Что-то случилось!»
«Очень хорошо», — сказал Люпин, улыбаясь. «Ну что ж, готов попробовать на дементоре?»
«Да», — сказал Гарри, крепко сжимая палочку и выходя в середину пустого класса. Он пытался сосредоточиться на полете, но что-то еще продолжало вмешиваться... В любую секунду он мог снова услышать свою мать... но он не должен был так думать, иначе он снова ее услышит, а он не хотел... или хотел?
Люпен схватился за крышку ящика и потянул.
Дементор медленно поднялся из ящика, его лицо, закрытое капюшоном, было обращено к Гарри, одна блестящая, покрытая струпьями рука сжимала его плащ. Лампы вокруг класса замерцали и погасли. Дементор вышел из ящика и начал молча скользить к Гарри, делая глубокий, хриплый вдох. Волна пронзительного холода обрушилась на него —
«Экспекто Патронум!» - крикнул Гарри. «Экспекто Патронум! Эксспекто…
Но класс и дементор растворялись... Гарри снова падал сквозь густой белый туман, и голос его матери был громче, чем когда-либо, эхом отдаваясь в его голове: «Не Гарри! Не Гарри! Пожалуйста — я сделаю все, что угодно...»
«Отойди. Отойди, девочка!»
"Гарри!"
Гарри резко вернулся к жизни. Он лежал на спине на полу. Лампы в классе снова зажглись. Ему не нужно было спрашивать, что случилось.
«Извините», — пробормотал он, садясь и чувствуя, как холодный пот стекает по его очкам.
«С тобой все в порядке?» — спросил Люпин.
«Да...» Гарри подтянулся и прислонился к одному из столов.
«Вот, — Люпин протянул ему шоколадную лягушку. — Съешь это, прежде чем мы попробуем снова. Я не ожидал, что ты сделаешь это в первый раз; на самом деле, я был бы поражен, если бы ты это сделал».
«Становится хуже», — пробормотал Гарри, откусывая голову Лягушке. «В тот раз я слышал ее громче — и его — Волан-де-Морта —»
Люпен выглядел бледнее обычного.
«Гарри, если ты не хочешь продолжать, я более чем пойму...»
«Я согласен!» — яростно сказал Гарри, запихивая остаток шоколадной лягушки в рот. «Я должен! А что, если дементоры появятся на нашем матче с Рейвенкло? Я не могу позволить себе снова упасть. Если мы проиграем эту игру, мы потеряем Кубок по квиддичу!»
«Ну ладно...», — сказал Люпен. «Возможно, вы захотите выбрать другое воспоминание, счастливое воспоминание, чтобы сосредоточиться на нем... Это, похоже, было недостаточно сильным...»
Гарри крепко задумался и решил, что его чувства, когда Гриффиндор выиграл чемпионат факультета в прошлом году, определенно можно квалифицировать как очень счастливые. Он снова крепко сжал палочку и занял свое место в середине класса.
«Готов?» — спросил Люпин, взявшись за крышку коробки.
«Готов», — сказал Гарри, изо всех сил стараясь заполнить голову радостными мыслями о победе Гриффиндора, а не мрачными мыслями о том, что произойдет, когда откроется коробка.
«Иди!» — сказал Люпин, снимая крышку. Комната снова стала ледяной и темной. Дементор скользнул вперед, переводя дыхание; одна гниющая рука тянулась к Гарри —
«Экспекто Патронум!» - крикнул Гарри. «Экспекто Патронум! Эксспекто Пэт…
Белый туман затуманил его чувства... большие, размытые фигуры двигались вокруг него... затем раздался новый голос, мужской голос, кричащий, паникующий...
«Лили, бери Гарри и беги! Это он! Беги! Беги! Я задержу его...»
Звуки того, как кто-то, спотыкаясь, выходит из комнаты — звук распахивающейся двери — пронзительный смех —
«Гарри! Гарри... проснись...»
Люпин сильно бил Гарри по лицу. На этот раз Гарри потребовалась минута, чтобы понять, почему он лежит на пыльном полу класса.
«Я слышал своего отца», — пробормотал Гарри. «Это был первый раз, когда я его услышал — он пытался сразиться с самим Волан-де-Мортом, чтобы дать моей маме время убежать...»
Гарри вдруг понял, что на его лице слёзы, смешанные с потом. Он наклонил лицо как можно ниже, вытирая их о мантию, делая вид, что завязывает шнурок, чтобы Люпин не увидел.
«Ты слышал Джеймса?» — спросил Люпин странным голосом.
«Да...» Гарри с сухим лицом поднял глаза. «Почему — ты не знал моего отца, не так ли?»
«Я... я, на самом деле, так и сделал», — сказал Люпин. «Мы были друзьями в Хогвартсе. Послушай, Гарри, может, нам стоит оставить это здесь на сегодня. Это заклинание смехотворно сложное... Мне не следовало предлагать подвергать тебя этому...»
«Нет!» — сказал Гарри. Он снова встал. «Я попробую еще раз! Я не думаю о достаточно счастливых вещах, вот в чем дело... Подожди...»
Он напряг голову. Действительно, действительно счастливое воспоминание... которое он мог бы превратить в хорошего, сильного Патронуса...
Тот момент, когда он впервые узнал, что он волшебник и что он уедет от Дурслей в Хогвартс! Если это не было счастливым воспоминанием, то он не знал, что это было... Сосредоточившись на своих ощущениях, когда он понял, что ему придется покинуть Прайвет Драйв, Гарри поднялся на ноги и снова повернулся к ящику.
«Готов?» — спросил Люпин, который выглядел так, будто делал это вопреки своему здравому смыслу. «Сосредоточился? Ладно — пошли!»
Он в третий раз снял крышку с футляра, и из него вылез дементор; в комнате стало холодно и темно —
«ЭКСПЕКТО ПАТРОНИМ!» Гарри взревел. «ЭКСПЕКТО ПАТРОНИМ! ЭКСПЕКТО ПАТРОНИМ!»
В голове Гарри снова раздался крик, но на этот раз он звучал так, словно доносился из плохо настроенного радио, — тише, громче и снова тише, — и он все еще мог видеть дементора, — крик прекратился, — а затем из конца палочки Гарри вырвалась огромная серебристая тень и зависла между ним и дементором, и хотя ноги Гарри казались мокрыми, он все еще стоял на ногах, — хотя он не был уверен, как долго это продлится...
«Риддикулус!» — взревел Люпин, бросаясь вперед.
Раздался громкий треск, и мутный Патронус Гарри исчез вместе с дементором; он опустился в кресло, чувствуя себя таким измотанным, словно только что пробежал милю, и почувствовал, как трясутся его ноги. Краем глаза он увидел, как профессор Люпин загоняет боггарта обратно в ящик своей палочкой; тот снова превратился в серебристый шар.
«Отлично!» — сказал Люпин, шагая туда, где сидел Гарри. «Отлично, Гарри! Это определенно было начало!»
«Можем ли мы попробовать еще раз? Еще один раз?»
«Не сейчас», — твердо сказал Люпин. «С тебя хватит на одну ночь. Вот —»
Он вручил Гарри большую плитку лучшего шоколада Honeydukes.
«Съешьте как можно больше, иначе мадам Помфри будет охотиться за моей кровью. В то же время на следующей неделе?»
«Ладно», — сказал Гарри. Он откусил кусочек шоколада и наблюдал, как Люпин тушит лампы, которые снова зажглись с исчезновением дементора. Ему только что пришла в голову мысль.
«Профессор Люпин?» — сказал он. «Если вы знали моего отца, вы должны были знать и Сириуса Блэка».
Люпен очень быстро повернулся.
«Что навело вас на такую ;;мысль?» — резко спросил он.
«Ничего — я просто знал, что они тоже были друзьями в Хогвартсе...»
Лицо Люпина расслабилось.
«Да, я его знал», — коротко ответил он. «Или я думал, что знал. Тебе лучше уйти, Гарри, уже поздно».
Гарри вышел из класса, прошел по коридору и завернул за угол, затем сделал крюк за доспехами и опустился на постамент, чтобы доесть шоколад, жалея, что упомянул Блэка, так как Люпин явно не был в восторге от этой темы. Затем мысли Гарри вернулись к его матери и отцу...
Он чувствовал себя истощенным и странно пустым, хотя он был так полон шоколада. Как бы ужасно ни было слышать последние моменты жизни родителей, прокручивающиеся у него в голове, это были единственные разы, когда Гарри слышал их голоса с тех пор, как он был совсем маленьким ребенком. Но он никогда не сможет вызвать настоящего Патронуса, даже если захочет снова услышать своих родителей...
«Они мертвы», — сказал он себе сурово. «Они мертвы, и прослушивание их отголосков не вернет их обратно. Тебе лучше взять себя в руки, если ты хочешь получить Кубок по квиддичу».
Он встал, засунул в рот последний кусочек шоколада и направился обратно в Гриффиндорскую башню.
Рейвенкло играл со Слизерином через неделю после начала семестра. Слизерин победил, хотя и с небольшим отрывом. По словам Вуда, это была хорошая новость для Гриффиндора, который занял бы второе место, если бы победил Рейвенкло. Поэтому он увеличил количество тренировок команды до пяти в неделю. Это означало, что с антидементорскими занятиями Люпина, которые сами по себе были более изнурительными, чем шесть тренировок по квиддичу, у Гарри был всего один вечер в неделю, чтобы сделать всю свою домашнюю работу. Тем не менее, он не показывал напряжения даже близко такого же, как Гермиона, чья огромная нагрузка, наконец, начала ее доставать. Каждый вечер, без исключения, Гермиону можно было видеть в углу общей гостиной, на нескольких столах разложены книги, таблицы по арифмантике, словари рун, диаграммы магглов, поднимающих тяжелые предметы, и стопка за стопкой обширных записей; она почти ни с кем не разговаривала и огрызалась, когда ее прерывали.
«Как она это делает?» — пробормотал Рон Гарри однажды вечером, когда Гарри сидел и заканчивал отвратительное эссе о необнаруживаемых ядах для Снейпа. Гарри поднял глаза. Гермиона была едва видна за шатающейся стопкой книг.
«Что делает?»
«Приходит на все свои занятия!» — сказал Рон. «Я слышал, как она разговаривала с профессором Вектор, этой ведьмой Арифмантики, сегодня утром. Они говорили о вчерашнем уроке, но Гермиона не могла там быть, потому что она была с нами на Уходе за магическими существами! А Эрни Макмиллан сказал мне, что она никогда не пропускала занятия по маггловедению, но половина из них проходит одновременно с Прорицаниями, и она никогда не пропускала ни одного из них!»
У Гарри не было времени в данный момент постичь тайну невозможного расписания Гермионы; ему действительно нужно было заняться эссе Снейпа. Однако через две секунды его снова прервал, на этот раз Вуд.
«Плохие новости, Гарри. Я только что был у профессора МакГонагалл по поводу Молнии. Она — э-э — немного разозлилась на меня. Сказала, что я неправильно расставил приоритеты. Кажется, она думала, что я больше беспокоюсь о победе в Кубке, чем о том, чтобы ты остался жив. Просто потому, что я сказал ей, мне все равно, если это тебя собьет с толку, главное, чтобы ты первым поймал снитч». Вуд покачал головой в недоумении. «Честно говоря, то, как она на меня кричала... можно было подумать, что я сказал что-то ужасное... Потом я спросил ее, как долго она еще собирается держать ее у себя...» Он скривился и передразнил суровый голос профессора МакГонагалл. ««Столько, сколько необходимо, Вуд»... Я думаю, тебе пора заказать новую метлу, Гарри. В конце «Какой метлы...» есть бланк заказа... ты мог бы получить Нимбус 2001, как у Малфоя.
«Я не покупаю ничего из того, что Малфой считает хорошим», — категорически заявил Гарри.
Январь незаметно перешел в февраль, а морозная погода осталась прежней. Матч с Рейвенкло приближался все ближе и ближе, но Гарри все еще не заказал новую метлу. Теперь он спрашивал профессора МакГонагалл о новостях о Молнии после каждого урока Трансфигурации, Рон с надеждой стоял у него за плечом, Гермиона проносилась мимо, отвернувшись.
«Нет, Поттер, ты пока не можешь его вернуть», — сказала ему профессор МакГонагалл в двенадцатый раз, когда это произошло, прежде чем он успел открыть рот. «Мы проверили большинство обычных проклятий, но профессор Флитвик считает, что метла может нести Метательное проклятие. Я скажу тебе, как только мы закончим проверку. А теперь, пожалуйста, перестань меня доставать».
Что еще хуже, уроки Гарри по борьбе с дементорами шли не так хорошо, как он надеялся. Несколько занятий спустя он смог создать нечеткую серебристую тень каждый раз, когда боггарт-дементор приближался к нему, но его Патронус был слишком слаб, чтобы отогнать дементора. Все, что он делал, это парил, как полупрозрачное облако, высасывая из Гарри энергию, пока он боролся, чтобы удержать его там. Гарри злился на себя, чувствовал вину за свое тайное желание снова услышать голоса родителей.
«Ты слишком многого от себя ждешь», — строго сказал профессор Люпин на четвертой неделе практики. «Для тринадцатилетнего волшебника даже неясный Патронус — огромное достижение. Ты ведь больше не теряешь сознание, правда?»
«Я думал, что Патронус — нападет на дементоров или что-то в этом роде», — уныло сказал Гарри. «Заставит их исчезнуть».
«Истинный Патронус делает это», — сказал Люпин. «Но ты достиг многого за очень короткий промежуток времени. Если дементоры появятся на твоем следующем матче по квиддичу, ты сможешь держать их на расстоянии достаточно долго, чтобы вернуться на землю».
«Ты сказал, что если их много, то сложнее», — сказал Гарри.
«Я полностью доверяю тебе», — сказал Люпин, улыбаясь. «Вот — ты заслужил выпивку — что-нибудь из «Трех метел». Ты, должно быть, никогда этого не пробовал…»
Он вытащил из портфеля две бутылки.
«Сливочное пиво!» — сказал Гарри, не задумываясь. «Да, мне нравится эта штука!»
Люпин приподнял бровь.
«О, Рон и Гермиона привезли мне немного из Хогсмида», — быстро соврал Гарри.
«Понятно», — сказал Люпин, хотя все еще выглядел немного подозрительно. «Ну — выпьем за победу Гриффиндора над Рейвенкло! Не то чтобы я должен был принимать чью-либо сторону, как учитель...», — поспешно добавил он.
Они молча пили сливочное пиво, пока Гарри не высказал то, о чем он думал уже некоторое время.
«Что у дементора под капюшоном?»
Профессор Люпин задумчиво опустил бутылку.
«Хммм... ну, единственные люди, которые действительно знают, не в состоянии нам рассказать. Видите ли, дементор опускает капюшон только для того, чтобы использовать свое последнее и худшее оружие».
"Что это такое?"
«Они называют это поцелуем дементора», — сказал Люпин с немного кривоватой улыбкой. «Так дементоры поступают с теми, кого хотят полностью уничтожить. Полагаю, там должен быть какой-то рот, потому что они сжимают челюсти на рту жертвы и — и высасывают его душу».
Гарри случайно выплюнул немного сливочного пива.
«Что — они убивают — ?»
«О нет», — сказал Люпин. «Гораздо хуже. Ты можешь существовать без своей души, знаешь ли, пока твой мозг и сердце все еще работают. Но у тебя больше не будет ощущения себя, никакой памяти, ничего... ничего. Нет никаких шансов на выздоровление. Ты просто будешь существовать. Как пустая оболочка. И твоя душа исчезнет навсегда... потеряна».
Люпин выпил еще немного сливочного пива, а затем сказал: «Это судьба, которая ждет Сириуса Блэка. Об этом было в «Ежедневном пророке» сегодня утром. Министерство дало дементорам разрешение исполнить это, если они его найдут».
Гарри на мгновение ошеломленно замер при мысли о том, что у кого-то высасывают душу через рот. Но потом он подумал о Блэке.
«Ты так думаешь?» — легкомысленно спросил Люпин. «Ты действительно думаешь, что кто-то этого заслуживает?»
«Да», — вызывающе сказал Гарри. «За… за некоторые вещи…»
Ему бы хотелось рассказать Люпину о разговоре, который он подслушал о Блэке в «Трех метлах», о том, как Блэк предал его мать и отца, но это означало бы раскрыть, что он отправился в Хогсмид без разрешения, и он знал, что Люпин не будет этим впечатлен. Поэтому он допил сливочное пиво, поблагодарил Люпина и вышел из класса истории магии.
Гарри почти пожалел, что спросил, что находится под капюшоном у дементора, ответ был настолько ужасен, а он настолько погрузился в неприятные мысли о том, каково это — чувствовать, как из тебя высасывают душу, что на полпути вверх по лестнице он налетел на профессора МакГонагалл.
«Смотри, куда идёшь, Поттер!»
«Простите, профессор...»
«Я как раз искал тебя в гостиной Гриффиндора. Ну, вот она, мы сделали все, что смогли придумать, и, кажется, в этом нет ничего плохого. Где-то у тебя есть очень хороший друг, Поттер...»
У Гарри отвисла челюсть. Она держала его «Молнию», и она выглядела так же великолепно, как и всегда.
“Я могу получить её обратно?” Слабым голосом спросил Гарри. ”Серьезно?"
«Серьёзно», — сказала профессор МакГонагалл, и она действительно улыбнулась. «Я полагаю, вам нужно будет почувствовать это перед субботним матчем, не так ли? И Поттер — попытайтесь победить, не так ли? Или мы вылетим из гонки восьмой год подряд, о чём профессор Снейп был так любезен, что напомнил мне вчера вечером...»
Не в силах вымолвить ни слова, Гарри понес Молнию обратно наверх, к Гриффиндорской башне. Когда он повернул за угол, он увидел Рона, мчащегося к нему, ухмыляясь от уха до уха.
«Она дала её тебе? Отлично! Слушай, а можно я еще попробую? Завтра?»
«Да... что угодно...», — сказал Гарри, и на сердце у него стало легче, чем за последний месяц. «Знаешь что — нам следует помириться с Гермионой... Она просто пыталась помочь...»
«Да, хорошо», — сказал Рон. «Она сейчас в общей комнате — работает, для разнообразия —»
Они свернули в коридор, ведущий в Гриффиндорскую башню, и увидели Невилла Лонгботтома, умоляющего сэра Кадогана, который, казалось, отказывал ему во входе.
«Я их записал!» — со слезами на глазах говорил Невилл. «Но я, должно быть, их где-то уронил!»
«Правдоподобная история!» — взревел сэр Кэдоган. Затем, заметив Гарри и Рона: «Хорошо, мои славные молодые йомены! Идите и закуйте этого психа в кандалы. Он пытается силой ворваться в покои внутри!»
«Ой, заткнись», — сказал Рон, когда они с Гарри поравнялись с Невиллом.
«Я потерял пароли!» — сокрушенно сказал им Невилл. «Я заставил его сказать мне, какие пароли он собирается использовать на этой неделе, потому что он постоянно их меняет, и теперь я не знаю, что я с ними сделал!»
«Где ты её взял, Гарри?»
«Вы позволите мне попробовать?»
«Ты уже ездил на ней, Гарри?»
«У Рэйвенкло нет шансов, они все на Чистых Зачистках-7!»
«Можно я просто подержу её, Гарри?»
Примерно через десять минут, в течение которых Молния передавалась по кругу и рассматривалась со всех сторон, толпа рассеялась, и Гарри и Рон ясно увидели Гермиону, единственную, кто не бросился к ним, склонившись над своей работой и тщательно избегая их взгляда. Гарри и Рон приблизились к ее столу, и, наконец, она подняла глаза.
«Я её вернул», — сказал Гарри, ухмыляясь ей и поднимая Молнию.
«Видишь, Гермиона? В этом не было ничего плохого!» — сказал Рон.
«Ну — могло бы быть!» — сказала Гермиона. «То есть, по крайней мере, теперь ты знаешь, что это безопасно!»
«Да, я так и предполагаю», — сказал Гарри. «Я лучше отнесу её наверх...»
«Я возьму его!» — с нетерпением сказал Рон. «Мне нужно дать Коросте его крысиный тоник».
Он взял Молнию и, держа ее так, словно она была сделана из стекла, понес ее вверх по лестнице для мальчиков.
«Тогда могу я сесть?» — спросил Гарри у Гермионы.
«Полагаю, что да», — сказала Гермиона, снимая со стула большую стопку пергамента.
Гарри оглядел заваленный вещами стол, длинное эссе по арифмантике, на котором все еще блестели чернила, еще более длинное эссе по магловедению («Объясните, почему маглам нужно электричество») и перевод рун, над которым сейчас работала Гермиона.
«Как ты со всем этим справляешься?» — спросил ее Гарри.
«О, ну — ты знаешь — усердно работаешь», — сказала Гермиона. Вблизи Гарри увидел, что она выглядит почти такой же уставшей, как Люпин.
«Почему бы тебе просто не отказаться от пары предметов?» — спросил Гарри, наблюдая, как она поднимает книги, ища свой словарь рун.
«Я не могла этого сделать!» — сказала Гермиона, выглядя возмущенной.
«Арифмантика выглядит ужасно», — сказал Гарри, беря в руки очень сложную на вид числовую таблицу.
«О нет, это чудесно!» — искренне сказала Гермиона. «Это мой любимый предмет! Это —»
Но что именно было замечательного в Арифмантике, Гарри так и не узнал. В этот самый момент по лестнице мальчиков раздался сдавленный вопль. Вся гостиная затихла, уставившись, окаменев, на вход. Затем послышались торопливые шаги, становившиеся все громче и громче, — и вот Рон выскочил в поле зрения, волоча за собой простыню.
«СМОТРИ!» — заорал он, шагая к столу Гермионы. «СМОТРИ!» — закричал он, тряся простынями у нее перед лицом.
«Рон, что…?
«КОРОСТА! СМОТРИ! КОРОСТА!»
Гермиона отклонилась от Рона, выглядя совершенно сбитой с толку. Гарри посмотрел на простыню, которую держал Рон. На ней было что-то красное. Что-то, ужасно похожее на —
«КРОВЬ!» — закричал Рон в ошеломленную тишину. «ОН УШЕЛ! А ЗНАЕШЬ, ЧТО БЫЛО НА ПОЛУ?»
— Н-нет, — дрожащим голосом сказала Гермиона.
Рон бросил что-то на рунный перевод Гермионы. Гермиона и Гарри наклонились вперед. На странных, колючих фигурах лежало несколько длинных рыжих кошачьих волос.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
*-ГРИФФИНДОР ПРОТИВ РЕЙВЕНКЛО-*

Казалось, что дружбе Рона и Гермионы пришел конец. Каждый был так зол на другого, что Гарри не мог представить, как они когда-нибудь помирятся.
Рон был взбешён тем, что Гермиона никогда не воспринимала всерьез попытки Живоглота съесть Коросту, не удосужилась достаточно пристально за ним следить и всё ещё пыталась притворяться, что Живоглот невиновен, предлагая Рону поискать Коросту под кроватями всех мальчиков. Гермиона, тем временем, яростно утверждала, что у Рона нет доказательств того, что Живоглот съел Коросту, что рыжие волосы могли быть там с Рождества, и что Рон был предвзят по отношению к её коту с тех пор, как Живоглот приземлился на голову Рона в Волшебном зверинце.
Лично Гарри был уверен, что Косолапсус съел Коросту, и когда он попытался указать Гермионе, что все улики указывают на это, она тоже вышла из себя.
«Ладно, встань на сторону Рона, я знала, что ты так сделаешь!» — пронзительно сказала она. «Сначала Молния, теперь Короста, во всем виновата я, не так ли! Оставь меня в покое, Гарри, у меня много работы!»
Рон действительно очень тяжело пережил потерю своей крысы.
«Да ладно, Рон, ты же всегда говорил, какой скучный Короста», — бодро сказал Фред. «И он уже давно не в форме, он чахнет. Наверное, ему лучше было бы побыстрее затянуться — один глоток — он, наверное, ничего не почувствовал».
«Фред!» — возмущенно сказала Джинни.
«Он только и делал, что ел и спал, Рон, ты сам это сказал», — сказал Джордж.
«Он однажды укусил Гойла за нас!» — с тоской сказал Рон. «Помнишь, Гарри?»
«Да, это правда», — сказал Гарри.
«Его звездный час», — сказал Фред, не в силах сохранить серьезное выражение лица. «Пусть шрам на пальце Гойла останется вечной данью его памяти. О, да ладно, Рон, отправляйся в Хогсмид и купи новую крысу, какой смысл ныть?»
В последней отчаянной попытке подбодрить Рона Гарри убедил его пойти с ним на последнюю тренировку команды Гриффиндора перед матчем с Рейвенкло, чтобы он мог прокатиться на «Молнии» после того, как они закончат. Это, похоже, на мгновение отвлекло Рона от Коросты («Отлично! Могу я попробовать забить на ней несколько голов?»), поэтому они вместе отправились на поле для квиддича.
Мадам Хуч, которая все еще следила за тренировками Гриффиндора, чтобы присматривать за Гарри, была так же впечатлена Молнией, как и все остальные. Она взяла ее в руки перед взлетом и дала им возможность воспользоваться своим профессиональным мнением.
«Посмотрите на балансировку! Если у серии Nimbus и есть недостаток, так это небольшой крен в хвостовой части — вы часто обнаруживаете, что они начинают тормозить через несколько лет. Они также обновили ручку, она немного тоньше, чем у Cleansweeps, напоминает мне старые Silver Arrows — жаль, что их перестали выпускать. Я научилась летать на одной из них, и это была очень хорошая старая метла...»
Она продолжала в том же духе некоторое время, пока Вуд не сказал: “Э—э-э, мадам Хуч? Ничего, если Молния вернется к Гарри? Нам нужно попрактиковаться...”
«О, ну ладно, вот и ты, Поттер», — сказала мадам Хуч. «Я посижу здесь с Уизли...»
Они с Роном покинули поле и отправились на стадион, а команда Гриффиндора собралась вокруг Вуда, чтобы получить его последние указания перед завтрашним матчем.
«Гарри, я только что узнал, кто из Равенкло играет в качестве ловца. Это Чжоу Чанг. Она на четвертом курсе, и она довольно хороша... Я очень надеялся, что она не будет в форме, у нее были некоторые проблемы с травмами...» Вуд нахмурился, выражая свое недовольство тем, что Чжоу Чанг полностью выздоровела, а затем сказал: «С другой стороны, она ездит на Комете Два Семьдесят, которая будет выглядеть как шутка по сравнению с Молнией». Он бросил на метлу Гарри взгляд, полный пылкого восхищения, а затем сказал: «Ладно, все, поехали...»
И вот, наконец, Гарри сел на свой «Огненную Молния» и оттолкнулся от земли.
Это было лучше, чем он когда-либо мечтал. «Молния» повернулась от легчайшего прикосновения; казалось, она подчинялась его мыслям, а не его хватке; она пронеслась по полю с такой скоростью, что стадион превратился в зелено-серое размытие; Гарри повернул ее так резко, что Алисия Спиннет вскрикнула, затем он вошел в идеально контролируемое падение, задев травянистое поле пальцами ног, прежде чем снова подняться на тридцать, сорок, пятьдесят футов в воздух —
«Гарри, я выпускаю снитч!» — крикнул Вуд.
Гарри повернулся и бросил бладжер в сторону ворот; он легко его обогнал, увидел, как снитч вылетел из-за спины Вуда, и через десять секунд крепко поймал его рукой.
Команда неистово ликовала. Гарри снова отпустил снитч, дал ему фору в минуту, затем рванул за ним, лавируя между другими; он заметил его, притаившегося около колена Кэти Белл, легко перехватил его и снова поймал.
Это была лучшая тренировка из всех: команда, вдохновленная присутствием Молнии среди них, безупречно выполнила свои лучшие движения, и к тому времени, как они снова приземлились, у Вуда не было ни единого замечания, что, как отметил Джордж Уизли, было впервые.
«Не вижу, что нас завтра остановит!» — сказал Вуд. «Если только — Гарри, ты не разобрался со своей проблемой с дементорами, не так ли?»
«Да», — сказал Гарри, думая о своем слабом Патронусе и желая, чтобы он был сильнее.
«Дементоры больше не появятся, Оливер. Дамблдор взбесится», — уверенно сказал Фред.
«Ну, будем надеяться, что нет», — сказал Вуд. «В любом случае — хорошая работа, все. Давайте вернемся в башню... ляжем пораньше...»
«Я немного побуду; Рон хочет попробовать «Молнию», — сказал Гарри Вуду, и пока остальная команда направлялась в раздевалки, Гарри подошел к Рону, который перепрыгнул через барьер на трибуны и подошел к нему. Мадам Хуч уснула на своем месте.
«Вот, держи», — сказал Гарри, протягивая Рону Молнию.
Рон, с выражением экстаза на лице, сел на метлу и умчался в сгущающуюся тьму, пока Гарри обошел край поля, наблюдая за ним. Наступила ночь, когда мадам Хуч проснулась, вздрогнув, отчитала Гарри и Рона за то, что они не разбудили ее, и настояла, чтобы они вернулись в замок.
Гарри замер, его сердце колотилось о ребра.
«В чем дело?» — спросил Рон.
Гарри указал. Рон вытащил палочку и пробормотал: «Люмос!»
Луч света упал на траву, ударил в основание дерева и осветил его ветви; там, среди распускающихся листьев, притаился Живоглот.
«Убирайся отсюда!» — заорал Рон, наклонился и схватил камень, лежавший на траве, но прежде чем он успел что-либо сделать, Живоглот исчез, взмахнув своим длинным рыжим хвостом.
«Видишь?» — яростно сказал Рон, снова швыряя камень. «Она все еще позволяет ему бродить, где он хочет, — вероятно, запивает Каросту парой птиц...»
Гарри ничего не сказал. Он глубоко вздохнул, когда облегчение пронзило его; на мгновение он был уверен, что эти глаза принадлежали Гриму. Они снова отправились в замок. Немного стыдясь своего момента паники, Гарри ничего не сказал Рону — и не посмотрел ни налево, ни направо, пока они не достигли хорошо освещенного вестибюля.
На следующее утро Гарри спустился на завтрак с остальными мальчиками в своей спальне, все из которых, казалось, считали, что Молния заслуживает своего рода почетного караула. Когда Гарри вошел в Большой зал, головы повернулись в сторону Молнии, и раздалось много возбужденного бормотания. Гарри с огромным удовлетворением увидел, что вся команда Слизерина выглядела ошеломленной.
«Ты видел его лицо?» — радостно сказал Рон, оглядываясь на Малфоя. «Он не может поверить! Это гениально!»
Вуд тоже купался в лучах славы «Молнии».
«Положи сюда, Гарри», — сказал он, кладя метлу на середину стола и осторожно поворачивая ее так, чтобы ее имя было обращено вверх. Люди из-за столов Равенкло и Хаффлпаффа вскоре подошли посмотреть. Седрик Диггори подошел поздравить Гарри с приобретением такой превосходной замены для своего Нимбуса, а девушка Перси из Равенкло, Пенелопа Клируотер, спросила, может ли она на самом деле держать Молнию.
«Ну-ну, Пенни, никакого саботажа!» — сердечно сказал Перси, внимательно изучая Молнию. «Мы с Пенелопой заключили пари», — сказал он команде. «Десять галеонов на исход матча!»
Пенелопа снова поставила «Молнию», поблагодарила Гарри и вернулась к своему столу.
«Гарри, постарайся победить», — сказал Перси настойчивым шепотом. «У меня нет десяти галеонов. Да, я иду, Пенни!» И он поспешил присоединиться к ней в тосте.
«Ты точно справишься с этой метлой, Поттер?» — раздался холодный, протяжный голос.
Драко Малфой пришел, чтобы получше рассмотреть ситуацию, Крэбб и Гойл следовали за ним.
«Да, я так думаю», — небрежно сказал Гарри.
«У него полно специальных функций, не так ли?» — сказал Малфой, злобно сверкнув глазами. «Жаль, что в комплекте нет парашюта — на случай, если вы подберетесь слишком близко к дементору».
Крэбб и Гойл захихикали.
«Жаль, что ты не можешь прикрепить к своей руке дополнительную руку, Малфой», — сказал Гарри. «Тогда она могла бы поймать снитч для тебя».
Команда Гриффиндора громко рассмеялась. Бледные глаза Малфоя сузились, и он пошёл прочь. Они наблюдали, как он присоединился к остальной команде Слизерина, которая, склонив головы, несомненно, спрашивала Малфоя, действительно ли метла Гарри была Молнией.
Без четверти одиннадцать команда Гриффиндора отправилась в раздевалки. Погода не могла быть более отличной от их матча с Хаффлпаффом. Это был ясный, прохладный день с очень легким ветерком; на этот раз проблем с видимостью не будет, и Гарри, хотя и нервничал, начал чувствовать волнение, которое может принести только матч по квиддичу. Они слышали, как остальная часть школы движется к стадиону за его пределами. Гарри снял свою черную школьную мантию, вытащил палочку из кармана и сунул ее под футболку, которую он собирался надеть под свою квиддичную мантию. Он только надеялся, что она ему не понадобится. Он внезапно задумался, нет ли среди толпы профессора Люпина, наблюдающего за ними.
«Вы знаете, что нам нужно сделать», — сказал Вуд, когда они собирались покинуть раздевалку. «Если мы проиграем этот матч, мы выбыли из гонки. Просто — просто летите, как вы делали это вчера на тренировке, и все будет в порядке!»
Они вышли на поле под бурные аплодисменты. Команда Равенкло, одетая в синее, уже стояла в центре поля. Их ловец, Чжоу Чанг, была единственной девушкой в ;;их команде. Она была ниже Гарри примерно на голову, и Гарри не мог не заметить, как бы он ни нервничал, что она была чрезвычайно хорошенькой. Она улыбнулась Гарри, когда команды столкнулись друг с другом за спинами своих капитанов, и он почувствовал легкий толчок в области живота, который, как он думал, не имел никакого отношения к нервам.
«Вуд, Дэвис, пожмите друг другу руки», — быстро сказала мадам Хуч, и Вуд пожал руку капитану Когтеврана.
«Садитесь на метлы... по моему свистку... три — два — один...»
Гарри оттолкнулся от земли, и «Молния» взмыла выше и быстрее любой другой метлы; она пронеслась над стадионом и начала щуриться в поисках снитча, все время прислушиваясь к комментариям, которые давал друг близнецов Уизли Ли Джордан.
«Они стартовали, и самое интересное в этом матче — это «Молния», на которой Гарри Поттер летает за Гриффиндор. Согласно информации Which Broomstick, «Молния» станет метлой, которую выберут национальные сборные на чемпионате мира в этом году —»
«Джордан, не могли бы вы рассказать нам, что происходит в матче?» — прервал его голос профессора МакГонагалл.
«Вы правы, профессор, — просто даю немного справочной информации, — у «Файрболта», кстати, есть встроенный автоматический тормоз и...»
«Джордан!»
«Ладно, ладно, мяч у Гриффиндора, Кэти Белл из Гриффиндора направляется к воротам...»
Гарри промчался мимо Кэти в противоположном направлении, оглядываясь в поисках золотого блеска и замечая, что Чжоу Чанг следует за ним по пятам. Она, несомненно, была очень хорошим летуном — она постоянно пересекала его, заставляя менять направление.
«Покажи ей свое ускорение, Гарри!» — закричал Фред, проносясь мимо в погоне за бладжером, нацеленным на Алисию.
Гарри подтолкнул «Молнию» вперед, когда они обогнули ворота «Равенкло», и Чо отстала. Как раз в тот момент, когда Кэти удалось забить первый гол в матче, а гриффиндорская часть поля сошла с ума, он увидел это — снитч был близко к земле, порхая около одного из барьеров.
Гарри нырнул; Чо увидела, что он делает, и помчалась за ним — Гарри набирал скорость, его переполняло волнение; нырки были его специальностью, он был в десяти футах от неё —
Затем откуда ни возьмись вылетел бладжер, отбитый одним из загонщиков Рэйвенкло; Гарри отклонился от курса, уклонившись от него на дюйм, и за эти несколько решающих секунд снитч исчез.
Болельщики Гриффиндора громко закричали «Оооооооо» от разочарования, но много аплодисментов было загонщику из Когтеврана. Джордж Уизли дал выход своим чувствам, ударив вторым бладжером прямо в обидчика-загонщика, которому пришлось перевернуться в воздухе, чтобы уклониться от удара.
«Гриффиндор ведет с разницей в восемьдесят очков против нуля, и посмотрите на этот удар Молнии! Поттер сейчас действительно испытывает его на прочность, посмотрите, как он поворачивается — Комета Чанга просто не идет ни в какое сравнение с ним, точный баланс Молнии действительно заметен в этих длинных —»
«ДЖОРДАН! ТЕБЕ ПЛАТЯТ ЗА РЕКЛАМУ «Файрболтс»? ДАВАЙ КОММЕНТИРУЙ!»
Рейвенкло отступал; теперь они забили три гола, что вывело Гриффиндор вперед всего на пятьдесят очков — если Чо поймает снитч раньше него, Рейвенкло победит. Гарри опустился ниже, едва избежав охотника Рейвенкло, лихорадочно осматривая поле — блеск золота, трепет крошечных крылышек — снитч кружил над воротами Гриффиндора —
Гарри ускорился, не отрывая взгляда от золотой точки впереди, но в этот момент из воздуха появилась Чоу и преградила ему путь.
«ГАРРИ, СЕЙЧАС НЕ ВРЕМЯ БЫТЬ ДЖЕНТЛЬМЕНОМ!» — взревел Вуд, когда Гарри вильнул, чтобы избежать столкновения. «СБЕЙ ЕЕ С МЕТЛЫ, ЕСЛИ ТЕБЕ ЭТО НУЖНО!»
«Гарри, СЕЙЧАС НЕ ВРЕМЯ БЫТЬ ДЖЕНТЛЬМЕНОМ!» — взревел Вуд, когда Гарри вильнул, чтобы избежать столкновения. «СБЕЙ ЕЕ С МЕТЛЫ, ЕСЛИ ТЕБЕ ЭТО НУЖНО!»
Гарри обернулся и увидел Чжоу; она ухмылялась. Снитч снова исчез. Гарри повернул свою «Молнию» вверх и вскоре оказался в двадцати футах над игрой. Краем глаза он увидел, как Чжоу следует за ним... Она решила пометить его, а не искать снитч самой... Ладно, тогда... если она хочет следить за ним, ей придется отвечать за последствия...
«О!» — закричала Чо, указывая пальцем.
Гарри отвлекся и посмотрел вниз.
Три дементора, три высоких, черных, в капюшонах, смотрели на него.
Он не остановился, чтобы подумать. Засунув руку за воротник мантии, он выхватил палочку и заорал: «Экспекто Патронум!»
Что-то серебристо-белое, что-то огромное вырвалось из конца его палочки. Он знал, что оно выстрелило прямо в дементоров, но не остановился, чтобы посмотреть; его разум все еще был чудесным образом ясен, он посмотрел вперед — он был почти там. Он протянул руку, все еще сжимающую палочку, и едва успел сомкнуть пальцы над маленьким, сопротивляющимся снитчем.
Раздался свисток мадам Трюк. Гарри обернулся в воздухе и увидел шесть алых пятен, летящих на него; в следующий момент вся команда обняла его так сильно, что его чуть не стащили с метлы. Внизу он слышал рёв гриффиндорцев в толпе.
«Это мой мальчик!» — продолжал кричать Вуд. Алисия, Анджелина и Кэти поцеловали Гарри; Фред схватил его так крепко, что Гарри показалось, будто его голова оторвется. В полном беспорядке команда сумела вернуться на землю. Гарри слез с метлы и, подняв глаза, увидел, как толпа болельщиков Гриффиндора выбежала на поле, во главе с Роном. Прежде чем он успел опомниться, его поглотила ликующая толпа.
«Да!» — закричал Рон, дернув Гарри за руку в воздух. «Да! Да!»
«Молодец, Гарри!» — сказал Перси, выглядя довольным. «Десять галеонов мне! Надо найти Пенелопу, извините меня —»
«Молодец, Гарри!» — взревел Шеймус Финниган.
- Потрясающе! - прогремел Хагрид над головами толпящихся гриффиндорцев.
«Это был настоящий Патронус», — раздался голос в ухе Гарри.
Гарри обернулся и увидел профессора Люпина, который выглядел одновременно потрясенным и довольным.
«Дементоры вообще не подействовали на меня!» — взволнованно сказал Гарри. «Я ничего не почувствовал!»
«Это потому, что они — э-э — не были дементорами», — сказал профессор Люпин. «Иди и посмотри —»
Он вывел Гарри из толпы, пока они не смогли увидеть край поля.
«Вы изрядно напугали мистера Малфоя», — сказал Люпин.
Гарри уставился. На земле скорченной кучей лежали Малфой, Крэбб, Гойл и Маркус Флинт, капитан команды Слизерина, все они пытались снять с себя длинные черные мантии с капюшонами. Казалось, Малфой стоял на плечах Гойла. Над ними, с выражением крайней ярости на лице, стояла профессор МакГонагалл.
«Недостойный трюк!» — кричала она. «Низкая и трусливая попытка саботировать ловца Гриффиндора! Всем вам наказание и пятьдесят баллов со Слизерина! Я поговорю об этом с профессором Дамблдором, не сомневайтесь! Ага, вот он идет!»
Если что-то и могло бы закрепить победу Гриффиндора, так это вот это. Рон, пробившийся к Гарри, согнулся от смеха, наблюдая, как Малфой пытается выпутаться из мантии, в которой все еще торчит голова Гойла.
«Давай, Гарри!» — сказал Джордж, пробираясь вперед. «Вечеринка! Гостиная Гриффиндора, сейчас же!»
«Ладно», — сказал Гарри и, чувствуя себя счастливее, чем когда-либо, он и остальная часть команды, все еще в своих алых мантиях, вышли со стадиона и направились обратно в замок.
Казалось, они уже выиграли Кубок по квиддичу; вечеринка продолжалась весь день и до поздней ночи. Фред и Джордж Уизли исчезли на пару часов и вернулись с охапками бутылок сливочного пива, тыквенного шипучего напитка и несколькими пакетами, полными конфет Honeydukes.
«Как ты это сделал?» — взвизгнула Анджелина Джонсон, когда Джордж начал бросать в толпу мятные жабки.
«С небольшой помощью Луни, Червехвоста, Бродяги и Сохатого», — пробормотал Фред на ухо Гарри.
Только один человек не присоединился к празднеству. Гермиона, как ни странно, сидела в углу, пытаясь читать огромную книгу под названием «Домашняя жизнь и социальные привычки британских магглов». Гарри оторвался от стола, за которым Фред и Джордж начали жонглировать бутылками сливочного пива, и подошел к ней.
«Ты вообще пришла на матч?» — спросил он ее.
«Конечно, я это сделала», — сказала Гермиона странно высоким голосом, не поднимая глаз. «И я очень рада, что мы победили, и я думаю, что ты выступила очень хорошо, но мне нужно прочитать это к понедельнику».
«Пойдем, Гермиона, пойдем поедим», — сказал Гарри, глядя на Рона и размышляя, достаточно ли он в хорошем настроении, чтобы зарыть топор войны.
«Я не могу, Гарри. Мне еще четыреста двадцать две страницы читать!» — сказала Гермиона, теперь уже слегка истерично. «В любом случае...» Она тоже взглянула на Рона. «Он не хочет, чтобы я присоединялась».
С этим не поспоришь, так как Рон выбрал момент, чтобы громко сказать: «Если бы Коросту только что не съели, он мог бы съесть немного этих конфет Fudge Flies. Он их очень любил...»
Гермиона разрыдалась. Прежде чем Гарри успел что-либо сказать или сделать, она сунула огромную книгу под мышку и, все еще рыдая, побежала к лестнице в женское общежитие и скрылась из виду.
«Ты не можешь дать ей передышку?» — тихо спросил Гарри у Рона.
«Нет», — категорически сказал Рон. «Если бы она просто вела себя так, будто ей жаль — но она никогда не признает, что неправа, Гермиона. Она все еще ведет себя так, будто Короста уехала в отпуск или что-то в этом роде».
Вечеринка Гриффиндора закончилась только тогда, когда профессор МакГонагалл появилась в своем клетчатом халате и сетке для волос в час ночи, чтобы настоять на том, чтобы все пошли спать. Гарри и Рон поднялись по лестнице в свою спальню, все еще обсуждая матч. Наконец, измученный, Гарри залез в кровать, задернул занавески своей кровати с балдахином, чтобы загородить луч лунного света, лег и почувствовал, что почти мгновенно погружается в сон...
Ему приснился очень странный сон. Он шел по лесу, держа «Молнию» на плече, преследуя что-то серебристо-белое. Оно петляло среди деревьев впереди, и он мог только мельком увидеть его среди листьев. Желая догнать его, он ускорился, но чем быстрее он двигался, тем быстрее бежала и его добыча. Гарри побежал, и впереди он услышал топот копыт, набирающих скорость. Теперь он бежал изо всех сил, и впереди он слышал скачки. Затем он свернул за угол на поляну и —
 НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!»
Гарри проснулся так внезапно, словно его ударили по лицу. Дезориентированный в полной темноте, он возился со своими подвесками — он слышал движения вокруг себя и голос Шеймуса Финнигана с другого конца комнаты: «Что происходит?»
Гарри показалось, что он услышал, как хлопнула дверь общежития. Наконец, найдя щель в занавесках, он отдернул их, и в тот же момент Дин Томас зажег лампу.
Рон сидел на кровати, занавески были разорваны с одной стороны, на его лице застыло выражение крайнего ужаса.
"Черный! Сириус Блэк! С ножом!"
"Что?"
«Вот! Только что! Разрезал шторы! Разбудил меня!»
«Ты уверен, что тебе это не приснилось, Рон?» — спросил Дин.
«Посмотрите на занавески! Я вам говорю, он был здесь!»
Они все выскочили из постели; Гарри первым добрался до двери общежития, и они помчались обратно вниз по лестнице. Двери позади них открылись, и сонные голоса окликнули их.
«Кто кричал?»
"Что ты делаешь?"
Общая комната была освещена отблесками угасающего огня, все еще заваленная мусором с вечеринки. Она была пуста.
«Ты уверен, что тебе это не приснилось, Рон?»
«Я вам говорю, я его видел!»
«Что за шум?»
«Профессор МакГонагалл велела нам идти спать!»
Несколько девушек спустились по лестнице, натягивая халаты и зевая. Мальчики тоже появлялись снова.
«Отлично, мы продолжаем?» — весело сказал Фред Уизли.
«Всем вернуться наверх!» — сказал Перси, поспешно вбегая в общую комнату и прикрепляя значок старосты к пижаме.
«Перс — Сириус Блэк!» — слабо сказал Рон. «В нашей спальне! С ножом! Разбудил меня!»
В общей комнате стало очень тихо.
«Чепуха!» — сказал Перси, выглядя пораженным. «Ты слишком много съел, Рон — тебе приснился кошмар...»
«Я говорю тебе...»
«Ну, теперь, действительно, хватит!»
Профессор МакГонагалл вернулась. Она захлопнула портрет за собой, вошла в гостиную и яростно огляделась.
«Я рада, что Гриффиндор выиграл матч, но это становится просто смешно! Перси, я ожидал от тебя большего!»
«Я, конечно, не разрешал этого, профессор!» — сказал Перси, надуваясь от возмущения. «Я просто сказал им всем вернуться в постель! Моему брату Рону приснился кошмар...»
«ЭТО БЫЛ НЕ КОШМАР!» — закричал Рон. «ПРОФЕССОР, Я ПРОСНУЛСЯ, А НАДО МНОЙ СТОИТ СИРИУС БЛЭК С НОЖОМ!»
Профессор МакГонагалл уставилась на него.
«Не смеши, Уизли, как он мог пробраться через портретное отверстие?»
«Спросите его!» — сказал Рон, указывая трясущимся пальцем на оборотную сторону фотографии сэра Кадогана. «Спросите его, видел ли он...»
Подозрительно посмотрев на Рона, профессор МакГонагалл отодвинула портрет и вышла наружу. Вся гостиная слушала, затаив дыхание.
«Сэр Кэдоган, вы только что впустили человека в башню Гриффиндора?»
«Конечно, милая леди!» — воскликнул сэр Кадоган.
И внутри, и снаружи общей комнаты повисла ошеломляющая тишина.
«Ты — ты это сделал?» — сказала профессор МакГонагалл. «Но — но пароль!»
«Они у него были!» — гордо сказал сэр Кэдоган. «Имел целую неделю, миледи! Прочти их с маленького листка бумаги!»
Профессор МакГонагалл вытащила себя обратно через портретный проем, чтобы встретиться с ошеломленной толпой. Она была белая как мел.
«Какой человек, — сказала она дрожащим голосом, — какой ужасно глупый человек записал пароли на эту неделю и оставил их валяться?»
Наступила полная тишина, прерываемая тихими испуганными писками. Невилл Лонгботтом, дрожа от головы до ног в пушистых тапочках, медленно поднял руку в воздух.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
*-ОБИДА СНЕЙПА-*

Никто в Гриффиндорской башне не спал в ту ночь. Они знали, что замок снова обыскивают, и весь факультет не спал в общей комнате, ожидая услышать, поймали ли Блэка. Профессор МакГонагалл вернулась на рассвете, чтобы сообщить им, что он снова сбежал.
В течение дня, куда бы они ни пошли, они видели признаки усиления мер безопасности; профессор Флитвик обучал входные двери распознавать большую картину Сириуса Блэка; Филч внезапно засуетился по коридорам, заколачивая все, от крошечных трещин в стенах до мышиных нор. Сэра Кадогана уволили. Его портрет вернули на одинокую площадку на седьмом этаже, а Толстая Дама вернулась. Ее искусно отреставрировали, но она все еще была крайне нервной и согласилась вернуться на работу только при условии, что ей предоставят дополнительную защиту. Для ее охраны была нанята группа угрюмых троллей-охранников. Они угрожающей группой мерили шагами коридор, переговариваясь ворчанием и сравнивая размер своих дубинок.
Гарри не мог не заметить, что статуя одноглазой ведьмы на третьем этаже осталась неохраняемой и незаблокированной. Похоже, Фред и Джордж были правы, думая, что они — а теперь Гарри, Рон и Гермиона — были единственными, кто знал о скрытом проходе внутри нее.
«Как думаешь, нам стоит кому-нибудь рассказать?» — спросил Гарри Рона.
«Мы знаем, что он не придет через Honeydukes», — пренебрежительно сказал Рон. «Мы бы услышали, если бы магазин был взломан».
Гарри был рад, что Рон придерживался этой точки зрения. Если одноглазую ведьму тоже заколотят, он больше никогда не сможет пойти в Хогсмид.
Рон мгновенно стал знаменитостью. Впервые в жизни люди обращали на него больше внимания, чем на Гарри, и было ясно, что Рону это доставляло удовольствие. Хотя он все еще был сильно потрясен событиями этой ночи, он был рад рассказать любому, кто спрашивал, что произошло, со множеством подробностей.
«... Я спал и услышал этот рвущийся звук, и я подумал, что это во сне, понимаете? Но потом был этот сквозняк... Я проснулся, и одна сторона занавески на моей кровати была сдернута... Я перевернулся... и увидел его стоящим надо мной... как скелет, с кучей грязных волос... держащим этот большой длинный нож, должно быть, двенадцать дюймов... и он посмотрел на меня, а я посмотрел на него, а потом я закричал, и он убежал.
«Но почему?» — добавил Рон, обращаясь к Гарри, когда группа девушек второго курса, слушавших его леденящую душу историю, ушла. «Почему он сбежал?»
Гарри задавался тем же вопросом. Почему Блэк, ошибившись кроватью, не заставил Рона замолчать и не приступил к Гарри? Двенадцать лет назад Блэк доказал, что его не смущает убийство невинных людей, и на этот раз он столкнулся с пятью безоружными мальчиками, четверо из которых спали.
«Он, должно быть, знал, что ему придется потрудиться, чтобы выбраться из замка, как только ты закричишь и разбудишь людей», — задумчиво сказал Гарри. «Ему пришлось бы убить весь Дом, чтобы пробраться через портретную дыру... тогда он бы встретился с учителями...»
Невилл был в полном позоре. Профессор МакГонагалл была так зла на него, что запретила ему посещать Хогсмид в будущем, назначила ему наказание и запретила кому-либо сообщать ему пароль в башню. Бедный Невилл был вынужден ждать снаружи общей комнаты каждую ночь, пока кто-нибудь его не впустит, в то время как тролли-охранники недовольно поглядывали на него. Однако ни одно из этих наказаний не сравнилось с тем, которое приготовила для него его бабушка. Через два дня после взлома Блэка она послала Невиллу самое худшее, что мог получить ученик Хогвартса за завтраком — Кричалку.
Школьные совы, как обычно, влетели в Большой зал, неся почту, и Невилл задохнулся, когда огромная сова-амбар приземлилась перед ним, держа в клюве алый конверт. Гарри и Рон, сидевшие напротив него, сразу узнали в письме Кричалку — Рон получил его от матери годом ранее.
«Беги, Невилл», — посоветовал Рон.
Невиллу не нужно было повторять дважды. Он схватил конверт и, держа его перед собой, как бомбу, выбежал из зала, в то время как стол Слизерина взорвался смехом при виде его. Они услышали, как в вестибюле зазвучал Кричалку — голос бабушки Невилла, магически усиленный в сто раз громче обычного, визжащий о том, как он опозорил всю семью.
Гарри был слишком занят жалостью к Невиллу, чтобы сразу заметить, что у него тоже есть письмо. Хедвиг привлекла его внимание, резко укусив его за запястье.
«Ой! Ой, спасибо, Хедвиг».
Гарри разорвал конверт, пока Хедвиг брала себе немного кукурузных хлопьев Невилла. В записке внутри говорилось:

Дорогие Гарри и Рон,
Как насчет чаепития со мной сегодня около шести?
Я приеду и заберу вас из замка.
ЖДИТЕ МЕНЯ В ПРИХОЖЕЙ; ВАМ НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ ВЫХОДИТЬ ОДНИМ.
Ваше здоровье,
Хагрид

«Он, наверное, хочет услышать все о Блэке!» — сказал Рон.
Итак, в шесть часов вечера того же дня Гарри и Рон покинули башню Гриффиндора, пробежали мимо троллей-охранников и направились в вестибюль.
Хагрид уже ждал их.
«Ладно, Хагрид!» — сказал Рон. «Полагаю, ты хочешь услышать о субботнем вечере, не так ли?»
«Я уже все об этом слышал», — сказал Хагрид, открывая входные двери и выводя их наружу.
«О», — сказал Рон, выглядя слегка расстроенным.
Первое, что они увидели, войдя в хижину Хагрида, был Клювокрыл, который растянулся на лоскутном одеяле Хагрида, его огромные крылья были плотно сложены к телу, и он наслаждался большой тарелкой мертвых хорьков. Отведя глаза от этого неприятного зрелища, Гарри увидел гигантский, мохнатый коричневый костюм и ужасный желто-оранжевый галстук, висящий на верхней части дверцы шкафа Хагрида.
«Для чего они, Хагрид?» — спросил Гарри.
«Дело Клювокрыла против Комитета по уничтожению опасных существ», — сказал Хагрид. «В эту пятницу. Мы с ним вместе поедем в Лондон. Я забронировал две кровати в автобусе «Ночной рыцарь»...»
Гарри почувствовал неприятный укол вины. Он совсем забыл, что суд над Клювокрылом уже совсем близко, и, судя по беспокойному выражению лица Рона, он тоже. Они также забыли о своем обещании помочь ему подготовить защиту Клювокрыла; прибытие Молнии начисто вычеркнуло это из их голов.
Хагрид налил им чаю и предложил тарелку батских булочек, но они знали, что лучше не соглашаться: у них был слишком большой опыт в приготовлении пищи Хагридом.
«Мне нужно кое-что обсудить с вами двумя», — сказал Хагрид, садясь между ними и выглядя необычно серьёзным.
«Что?» — спросил Гарри.
«Гермиону», — сказал Хагрид.
«А что с ней?» — спросил Рон.
«Она в плохом состоянии, вот что. Она часто приходит ко мне в гости после Рождества. Ей одиноко. Сначала ты не разговаривал с ней из-за Молнии, а теперь ты не разговариваешь, потому что ее кот...
«…съел Коросту!» — сердито вмешался Рон.
«Потому что ее кошка вела себя как все кошки», — упрямо продолжал Хагрид. «Она несколько раз плакала, знаешь ли. Ей сейчас нелегко. Если хочешь знать мое мнение, она откусывает больше, чем может прожевать от всей работы, которую она пытается сделать. Она все равно нашла время, чтобы помочь мне с делом Клювокрыла... Она нашла для меня что-то действительно стоящее... Думаю, теперь у него будет хороший шанс...»
«Хагрид, нам тоже следовало помочь… извини…» — неловко начал Гарри.
“Я тебя не виню!” - сказал Хагрид, отмахиваясь от извинений Гарри. “Видит бог, с тебя и так достаточно забот. Я видел, как вы тренируетесь в квиддич каждый час днем и ночью, но должен вам сказать, я думал, что вы двое будете ценить своего друга больше, чем метлы или крыс. Вот и все.”
Гарри и Рон обменялись неловкими взглядами.
"Она была очень расстроена, когда Блэк чуть не зарезал тебя, Рон. У нее сердце в правильном месте, у Гермионы, а вы двое с ней не разговариваете..."
«Если бы она просто избавилась от этой кошки, я бы снова с ней поговорил!» — сердито сказал Рон. «Но она все еще стоит за нее! Это маньяк, и она не хочет слышать ни слова против!»
«Ну, люди могут быть немного глупыми по отношению к своим питомцам», — мудро заметил Хагрид. За его спиной Клювокрыл выплюнул несколько хорьковых костей на подушку Хагрида.
Остаток своего визита они провели, обсуждая возросшие шансы Гриффиндора на Кубок по квиддичу. В девять часов Хагрид проводил их обратно в замок.
Когда они вернулись в общую комнату, вокруг доски объявлений собралась большая группа людей.
«Хогсмид, на следующих выходных!» — сказал Рон, вытягивая шею, чтобы прочитать новое объявление. «Как ты думаешь?» — тихо добавил он Гарри, когда они пошли садиться.
«Ну, Филч ничего не сделал с проходом в Сладкое королевство...» — сказал Гарри еще тише.
«Гарри!» — раздался голос в правом ухе. Гарри вздрогнул и оглянулся на Гермиону, которая сидела за столом прямо за ними и расчищала место в стене из книг, скрывавших ее.
«Гарри, если ты снова пойдёшь в Хогсмид... Я расскажу профессору МакГонагалл об этой карте!» — сказала Гермиона.
«Ты слышишь, как кто-то разговаривает, Гарри?» — прорычал Рон, не глядя на Гермиону.
«Рон, как ты можешь отпускать его с собой? После того, что Сириус Блэк чуть не сделал с тобой! Я говорю серьёзно, я скажу...»
«Так теперь ты пытаешься исключить Гарри!» — яростно сказал Рон. «Разве ты мало натворила в этом году?»
Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но с тихим шипением Живоглот прыгнул к ней на колени. Гермиона бросила испуганный взгляд на выражение лица Рона, подобрала Живоглота и поспешила в сторону женских спален.
«Ну и что?» — спросил Рон у Гарри, как будто его никто не прерывал. «Да ладно, в прошлый раз, когда мы были, ты ничего не видел. Ты даже еще не был в Zonko’s!»
«Ну и что?» — спросил Рон у Гарри, как будто его никто не прерывал. «Да ладно, в прошлый раз, когда мы были, ты ничего не видел. Ты даже еще не был в Zonko’s!»
Гарри огляделся, чтобы убедиться, что Гермиона находится вне пределов слышимости.
«Хорошо», — сказал он. «Но на этот раз я возьму плащ-невидимку».
В субботу утром Гарри упаковал свою мантию-невидимку в сумку, сунул Карту Мародеров в карман и спустился завтракать со всеми остальными. Гермиона продолжала бросать на него подозрительные взгляды через стол, но он избегал ее взгляда и осторожно позволил ей увидеть, как он поднимается по мраморной лестнице в вестибюле, пока все остальные направлялись к входным дверям.
«Пока!» — крикнул Гарри Рону. «Увидимся, когда вернешься!»
Рон ухмыльнулся и подмигнул.
Гарри поспешил на третий этаж, по пути вытаскивая из кармана Карту Мародеров. Присев за одноглазой ведьмой, он разгладил ее. Крошечная точка двигалась в его сторону. Гарри прищурился, глядя на нее. Рядом с ней мелкими буквами было написано: Невилл Лонгботтом.
Гарри быстро вытащил палочку, пробормотал: «Диссендиум!» и засунул сумку в статую, но прежде чем он успел забраться внутрь, из-за угла появился Невилл.
«Гарри! Я забыл, что ты тоже не идёшь в Хогсмид!»
«Привет, Невилл», — сказал Гарри, быстро отходя от статуи и засовывая карту обратно в карман. «Что ты задумал?»
«Ничего», — пожал плечами Невилл. «Хочешь поиграть в Exploding Snap?»
«Э-э, не сейчас, я собирался пойти в библиотеку и написать эссе о вампирах для Люпина».
«Я пойду с тобой!» — радостно сказал Невилл. «Я тоже этого не делал!»
«Э-э, погодите-ка, да, я забыл, я закончил его вчера вечером!»
«Отлично, ты можешь мне помочь!» — сказал Невилл, его круглое лицо выражало беспокойство. «Я вообще не понимаю, что насчет чеснока — его надо есть или...»
Он замолчал, тихо ахнув, и посмотрел через плечо Гарри.
Это был Снейп. Невилл быстро шагнул за Гарри.
«И что вы двое здесь делаете?» — спросил Снейп, останавливаясь и переводя взгляд с одного на другого. «Странное место для встречи...»
К великому беспокойству Гарри, черные глаза Снейпа метнулись к дверям по обе стороны от них, а затем к одноглазой ведьме.
«Мы не — встречаемся здесь», — сказал Гарри. «Мы просто — встретились здесь».
«В самом деле?» — сказал Снейп. «У вас есть привычка появляться в неожиданных местах, Поттер, и вы очень редко бываете там без причины... Я предлагаю вам двоим вернуться в Башню Гриффиндора, где вам самое место».
Гарри и Невилл отправились в путь, не сказав больше ни слова. Когда они повернули за угол, Гарри оглянулся. Снейп провел рукой по голове одноглазой ведьмы, внимательно ее разглядывая.
Гарри удалось отвязаться от Невилла у Толстой Дамы, сказав ему пароль, а затем притворившись, что оставил свое эссе о вампирах в библиотеке, и вернувшись назад. Как только он оказался вне поля зрения троллей-охранников, он снова вытащил карту и поднес ее к носу.
Коридор на третьем этаже, казалось, был пуст. Гарри внимательно просмотрел карту и с облегчением увидел, что маленькая точка с надписью «Северус Снейп» теперь вернулась в свой кабинет.
Он помчался обратно к одноглазой ведьме, открыл ее горб, втиснулся внутрь и сполз вниз, чтобы встретить свою сумку на дне каменного желоба. Он снова стер Карту Мародеров, затем пустился бежать.
Гарри, полностью скрытый под мантией-невидимкой, вышел на солнечный свет возле «Сладкого королевства» и ткнул Рона в спину.
«Это я», — пробормотал он.
«Что тебя задержало?» — прошипел Рон.
«Снейп околачивался поблизости...»
Они двинулись вверх по Хай-стрит.
«Где ты?» — продолжал бормотать Рон краем рта. «Ты еще там? Это кажется странным...»
Они пошли на почту; Рон притворился, что проверяет цену совы у Билла в Египте, чтобы Гарри мог хорошенько осмотреться. Совы сидели, тихо ухая, на него, по крайней мере, три сотни; от больших серых до крошечных сов-сплюшек («Только для местной доставки»), которые были такими маленькими, что могли бы уместиться на ладони Гарри.
Затем они посетили Zonko’s, который был настолько переполнен студентами, что Гарри пришлось проявить большую осторожность, чтобы не наступить на кого-нибудь и не вызвать панику. Там были шутки и трюки, способные исполнить даже самые смелые мечты Фреда и Джорджа; Гарри отдавал Рону шепотом приказы и передавал ему немного золота из-под плаща. Они вышли из Zonko’s с сумками денег, которые были значительно легче, чем при входе, но карманы их были набиты навозными бомбами, сладостями «Иккинг», мылом «Лягушачья икра» и чашкой «Кусающий нос» у каждого.
День был прекрасный и ветреный, и никто из них не хотел оставаться дома, поэтому они прошли мимо Трех Метл и поднялись на склон, чтобы посетить Визжащую Хижину, самое населенное привидениями жилище в Британии. Она возвышалась немного выше остальной части деревни, и даже при дневном свете была немного жуткой, с заколоченными окнами и сырым заросшим садом.
«Даже призраки Хогвартса избегают её», — сказал Рон, когда они облокотились на забор, глядя на неё. «Я спросил Почти Безголового Ника... он говорит, что слышал, что здесь живет очень грубая толпа. Никто не может войти. Фред и Джордж, очевидно, пытались, но все входы запечатаны...»
Гарри, которому стало жарко от их подъема, как раз собирался снять Мантию на несколько минут, когда они услышали голоса неподалеку. Кто-то поднимался к дому с другой стороны холма; несколько мгновений спустя появился Малфой, за которым следовали Крэбб и Гойл. Малфой говорил.
«... сейчас мне в любой момент придет сова от отца. Ему пришлось пойти на слушание, чтобы рассказать им о моей руке... о том, как я не мог ею пользоваться три месяца...»
Крэбб и Гойл захихикали.
«Мне бы очень хотелось услышать, как этот огромный волосатый идиот пытается защитить себя... «У него нет руки, честно...»... этот гиппогриф все равно что мертв...»
Малфой внезапно увидел Рона. Его бледное лицо расплылось в злобной ухмылке.
«Что ты делаешь, Уизли?»
Малфой посмотрел на рушащийся дом позади Рона.
«Предположим, ты хотел бы жить здесь, не так ли, Уизли? Мечтаешь о собственной спальне? Я слышал, что вся ваша семья спит в одной комнате — это правда?»
Гарри схватил Рона за мантию, чтобы не дать ему прыгнуть на Малфоя.
«Предоставь его мне», — прошипел он на ухо Рону.
Возможность была слишком идеальной, чтобы ее упустить. Гарри молча подкрался сзади Малфоя, Крэбба и Гойла, наклонился и сгреб большую горсть грязи с тропы.
«Мы как раз обсуждали твоего друга Хагрида», — сказал Малфой Рону. «Просто пытаюсь представить, что он скажет Комитету по утилизации опасных существ. Как думаешь, он заплачет, когда они отрежут его гиппогрифу...»
ШЛЕПОК
Голова Малфоя дернулась вперед, когда на него обрушилась грязь; с его серебристо-белокурых волос внезапно капала грязь.
«Что за…?»
Рону пришлось держаться за забор, чтобы удержаться на ногах, так он смеялся. Малфой, Крэбб и Гойл глупо крутились на месте, дико озираясь по сторонам, Малфой пытался вытереть волосы.
«Что это было? Кто это сделал?»
«Здесь очень много привидений, не правда ли?» — сказал Рон с таким видом, словно комментировал погоду.
Крэбб и Гойл выглядели испуганными. Их набухшие мускулы были бесполезны против призраков. Малфой безумно таращился на пустынный пейзаж.
Гарри прокрался по тропинке, где из особенно грязной лужи вытекла какая-то дурно пахнущая зеленая жижа.
БРЫЗГИ.
На этот раз Крэбб и Гойл поймали немного. Гойл яростно подпрыгнул на месте, пытаясь вытереть его из своих маленьких, тусклых глаз.
«Это донеслось оттуда!» — сказал Малфой, вытирая лицо и уставившись в точку примерно в шести футах слева от Гарри.
Крэбб ринулся вперед, вытянув длинные руки, как зомби. Гарри увернулся от него, схватил палку и бросил ее в спину Крэбба. Гарри согнулся пополам от безмолвного смеха, когда Крэбб сделал своего рода пируэт в воздухе, пытаясь увидеть, кто это бросил. Поскольку Рон был единственным человеком, которого Крэбб мог видеть, он направился к Рону, но Гарри выставил ногу. Крэбб споткнулся — и его огромная плоская ступня зацепила подол плаща Гарри. Гарри почувствовал сильный рывок, затем плащ соскользнул с его лица.
На долю секунды Малфой уставился на него.
"Аааа!" - закричал он, указывая на голову Гарри. Затем он поджал хвост и побежал сломя голову вниз по склону, Крэбб и Гойл последовали за ним.
Гарри снова натянул плащ, но ущерб был нанесен.
«Гарри!» — сказал Рон, спотыкаясь и безнадежно глядя туда, где исчез Гарри, — «тебе лучше бежать! Если Малфой кому-нибудь расскажет — тебе лучше вернуться в замок, быстро —»
«Увидимся позже», — сказал Гарри и, не сказав больше ни слова, помчался обратно по тропинке к Хогсмиду.
Поверит ли Малфой тому, что он увидел? Поверит ли кто-нибудь Малфою? Никто не знал о мантии-невидимке — никто, кроме Дамблдора. У Гарри перевернулось сердце — Дамблдор бы точно знал, что произошло, если бы Малфой что-нибудь сказал —
Назад в «Сладкое королевство», обратно вниз по ступенькам подвала, через каменный пол, через люк — Гарри стянул с себя плащ, сунул его под мышку и побежал во весь опор по проходу... Малфой вернется первым... сколько времени ему понадобится, чтобы найти учителя? Задыхаясь, с острой болью в боку, Гарри не замедлял шага, пока не добрался до каменного спуска. Ему придется оставить плащ там, где он был, это было слишком большой уликой, если Малфой предупредил учителя — он спрятал его в темном углу, затем начал подниматься, как только мог, его потные руки скользили по краям желоба. Он добрался до внутренней части горба ведьмы, постучал по нему палочкой, просунул голову и вылез наружу; горб закрылся, и как раз в тот момент, когда Гарри выскочил из-за статуи, он услышал приближающиеся быстрые шаги.
Это был Снейп. Он приблизился к Гарри быстрым шагом, его черная мантия развевалась, затем остановился перед ним.
«Итак», — сказал он.
На его лице было выражение подавленного торжества. Гарри старался выглядеть невинным, слишком хорошо сознавая свое потное лицо и грязные руки, которые он быстро спрятал в карманах.
«Пойдем со мной, Поттер», — сказал Снейп.
Гарри последовал за ним вниз, пытаясь вытереть руки о внутреннюю часть мантии так, чтобы Снейп этого не заметил. Они спустились по лестнице в подземелья, а затем в кабинет Снейпа.
Гарри был здесь только один раз, и тогда он тоже попал в очень серьезную беду. Снейп приобрел еще несколько скользких ужасных вещей в банках с прошлого раза, все они стояли на полках позади его стола, сверкая в свете камина и добавляя угрожающей атмосфере.
«Сядь», — сказал Снейп.
Гарри сел. Снейп, однако, остался стоять.
— Мистер Малфой только что приходил ко мне со странной историей, Поттер, — сказал Снейп.
Гарри ничего не сказал.
«Он рассказал мне, что находился у Визжащей хижины, когда столкнулся с Уизли — судя по всему, он был один».
Гарри по-прежнему молчал.
«Мистер Малфой утверждает, что он стоял и разговаривал с Уизли, когда большое количество грязи ударило его в затылок. Как вы думаете, как это могло произойти?»
Гарри попытался изобразить легкое удивление.
«Я не знаю, профессор».
Глаза Снейпа сверлили Гарри. Это было точь-в-точь как попытка смотреть вниз на гиппогрифа. Гарри изо всех сил старался не моргать.
«Затем мистер Малфой увидел необычное видение. Можете ли вы представить, что это могло быть, Поттер?»
«Нет», — сказал Гарри, теперь пытаясь казаться невинно любопытным.
«Это была твоя голова, Поттер. Парящая в воздухе».
Наступило долгое молчание.
«Может, ему лучше пойти к мадам Помфри», — сказал Гарри. «Если он видит что-то вроде…»
«Что бы делала твоя голова в Хогсмиде, Поттер?» — тихо спросил Снейп. «Твоя голова не допускается в Хогсмиде. Ни одна часть твоего тела не имеет права находиться в Хогсмиде».
«Я знаю», — сказал Гарри, стараясь не показывать на лице ни вины, ни страха. «Похоже, у Малфоя галлюцинации…»
«У Малфоя нет галлюцинаций», — прорычал Снейп и наклонился, положив руки на подлокотники кресла Гарри, так что их лица оказались в футе друг от друга. «Если твоя голова была в Хогсмиде, то там было и все остальное».
«Я был в Гриффиндорской башне», — сказал Гарри. «Как ты и говорил...»
«Кто-нибудь может это подтвердить?»
Гарри ничего не сказал. Тонкий рот Снейпа скривился в ужасной улыбке.
«Итак», — сказал он, снова выпрямляясь. «Все, начиная с министра магии и ниже, пытались уберечь знаменитого Гарри Поттера от Сириуса Блэка. Но знаменитый Гарри Поттер — сам себе закон. Пусть простые люди беспокоятся о его безопасности! Знаменитый Гарри Поттер идет туда, куда хочет, не думая о последствиях».
Гарри молчал. Снейп пытался спровоцировать его сказать правду. Он не собирался этого делать. У Снейпа не было доказательств — пока.
«Как ты необычайно похож на своего отца, Поттер», — внезапно сказал Снейп, сверкнув глазами. «Он тоже был чрезвычайно высокомерен. Небольшой талант на поле для квиддича заставил его думать, что он на голову выше всех нас. Расхаживает по залу с друзьями и поклонниками... Сходство между вами поразительное».
- Мой папа не был таким напыщенным, - сказал Гарри, не успев себя остановить. “ И я тоже.
«Твой отец тоже не придавал большого значения правилам», — продолжал Снейп, пользуясь своим преимуществом, его худое лицо было полно злобы. «Правила были для простых смертных, а не для победителей Кубка по квиддичу. Его голова была такой распухшей...»
"ЗАМОЛЧИТЕ!"
Гарри внезапно вскочил на ноги. Ярость, которую он не чувствовал с последней ночи на Прайвет Драйв, кипела в нем. Ему было все равно, что лицо Снейпа застыло, а черные глаза опасно сверкнули.
«Что ты мне сказал, Поттер?»
«Я же сказал тебе заткнуться насчет моего отца!» — закричал Гарри. «Я знаю правду, ясно? Он спас тебе жизнь! Дамблдор мне сказал! Тебя бы здесь даже не было, если бы не мой отец!»
Желтая кожа Снейпа приобрела цвет кислого молока.
«А директор рассказал тебе, при каких обстоятельствах твой отец спас мне жизнь?» — прошептал он. «Или он посчитал подробности слишком неприятными для нежных ушей драгоценного Поттера?»
Гарри закусил губу. Он не знал, что произошло, и не хотел в этом признаваться — но Снейп, похоже, догадался об истине.
«Я бы не хотел, чтобы ты сбежал с ложным представлением о своем отце, Поттер», — сказал он, и ужасная ухмылка исказила его лицо. «Ты вообразил какой-то акт славного героизма? Тогда позволь мне поправить тебя — твой святой отец и его друзья сыграли со мной очень забавную шутку, которая привела бы к моей смерти, если бы твой отец не струсил в последний момент. В его поступке не было ничего смелого. Он спасал свою шкуру так же, как и мою. Если бы их шутка удалась, его бы исключили из Хогвартса».
Неровные желтоватые зубы Снейпа были оскалены.
«Выверни карманы, Поттер!» — внезапно выплюнул он.
Гарри не двигался. В ушах стучало.
«Выворачивайте карманы, или мы пойдем прямо к директору! Вытаскивайте их, Поттер!»
Похолодев от страха, Гарри медленно вытащил сумку с трюками Зонко и Карту Мародеров.
Снейп поднял сумку Зонко.
«Рон дал их мне», — сказал Гарри, молясь, чтобы у него был шанс предупредить Рона до того, как Снейп его увидит. «Он — привез их из Хогсмида в прошлый раз —»
«В самом деле? И ты носишь их с собой с тех пор? Как трогательно... а это что?»
Снейп подобрал карту. Гарри изо всех сил старался сохранить бесстрастное выражение лица.
«Лишний кусочек пергамента», — сказал он, пожав плечами.
Снейп перевернул его, глядя на Гарри.
«Тебе ведь не нужен такой старый кусок пергамента?» — сказал он. «Почему бы мне просто — не выбросить его?»
Его рука двинулась к огню.
«Нет!» — быстро сказал Гарри.
«Итак!» — сказал Снейп, его длинные ноздри задрожали. «Это еще один заветный подарок от мистера Уизли? Или это — что-то еще? Письмо, может быть, написанное невидимыми чернилами? Или — инструкция, как попасть в Хогсмид, минуя дементоров?»
Гарри моргнул. Глаза Снейпа заблестели.
«Дай-ка, дай-ка…», — пробормотал он, вытаскивая палочку и расправляя карту на столе. «Открой свой секрет!» — сказал он, касаясь палочкой пергамента.
Ничего не произошло. Гарри сжал руки, чтобы они не дрожали.
«Покажи себя!» — сказал Снейп, резко постучав по карте.
Она оставался пустой. Гарри делал глубокие, успокаивающие вдохи.
«Профессор Северус Снейп, глава этой школы, приказывает вам выдать скрываемую вами информацию!» — сказал Снейп, ударив по карте палочкой.
На гладкой поверхности карты появились слова, словно невидимая рука что-то писала.

«Мистер Лунатик выражает свое почтение профессору Снейпу и просит его не совать свой необычно большой нос в чужие дела».

Снейп замер. Гарри уставился, ошарашенный, на сообщение. Но карта на этом не остановилась. Под первой надписью появлялось все больше.

«Мистер Сохатый согласен с мистером Луни и хотел бы добавить, что профессор Снейп — уродливый мерзавец».

Это было бы очень смешно, если бы ситуация не была настолько серьезной. И это еще не все...

«Мистер Бродяга хотел бы выразить свое удивление тем, что такой идиот вообще стал профессором».

Гарри закрыл глаза в ужасе. Когда он их открыл, карта сказала свое последнее слово.

«Мистер Хвост желает профессору Снейпу доброго дня и советует ему, мерзавцу, вымыть голову».

Гарри ждал удара.
«Итак...», — тихо сказал Снейп. «Мы еще посмотрим...»
Он подошел к огню, схватил горсть сверкающего порошка из банки на камине и бросил его в огонь.
«Люпин!» — крикнул Снейп в огонь. «Я хочу поговорить!»
Совершенно сбитый с толку, Гарри уставился на огонь. В нем появилась большая фигура, вращающаяся очень быстро. Через несколько секунд профессор Люпин вылез из камина, стряхивая пепел со своей потрепанной мантии.
- Ты звал, Северус? - мягко спросил Люпин.
«Конечно, — сказал Снейп, его лицо исказилось от ярости, когда он направился обратно к своему столу. — Я только что попросил Поттера вывернуть карманы. Он нес это».
Снейп указал на пергамент, на котором все еще светились слова господ Луни, Хвоста, Бродяги и Сохатого. На лице Люпина появилось странное, замкнутое выражение.
«Ну?» — спросил Снейп.
Люпин продолжал смотреть на карту. У Гарри сложилось впечатление, что Люпин очень быстро соображает.
«Ну?» — снова спросил Снейп. «Этот пергамент явно полон Темной Магии. Это, должно быть, твоя область знаний, Люпин. Как ты думаешь, откуда у Поттера такая штука?»
Люпин поднял голову и, бросив на Гарри едва заметный взгляд, предупредил его, чтобы тот не перебивал.
«Полный Темной Магии?» — повторил он мягко. «Ты действительно так думаешь, Северус? Мне кажется, что это просто кусок пергамента, который оскорбляет любого, кто его читает. Детство, но, конечно, не опасно? Я думаю, Гарри купил его в магазине шуток...»
«В самом деле?» — сказал Снейп. Его челюсть напряглась от гнева. «Вы думаете, магазин шуток мог снабдить его такой вещью? Вы не думаете, что более вероятно, что он получил ее напрямую от производителей?»
Гарри не понял, о чем говорил Снейп. Люпин, судя по всему, тоже.
«Ты имеешь в виду мистера Червехвоста или кого-то из этих людей?» — спросил он. «Гарри, ты знаешь кого-нибудь из этих людей?»
«Нет», — быстро сказал Гарри.
«Видишь, Северус?» — сказал Люпин, поворачиваясь к Снейпу. «Мне кажется, это продукт Zonko…»
Прямо по сигналу Рон ворвался в кабинет. Он был совершенно запыхавшимся и остановился прямо у стола Снейпа, сжимая шов на груди и пытаясь заговорить.
«Я — дал — Гарри — эту — штуку», — пробормотал он. «Купил — ее... в «Зонко»... много лет назад...»
«Ну!» — сказал Люпин, хлопая в ладоши и весело оглядываясь. «Кажется, это проясняет ситуацию! Северус, я заберу это обратно, ладно?» Он сложил карту и спрятал ее в мантию. «Гарри, Рон, идемте со мной, мне нужно поговорить о моем эссе о вампирах — извините, Северус —»
Гарри не осмелился взглянуть на Снейпа, когда они вышли из его кабинета. Он, Рон и Люпин прошли весь путь обратно в вестибюль, прежде чем заговорить. Затем Гарри повернулся к Люпину.
«Профессор, я…»
«Я не хочу слышать объяснений», — коротко сказал Люпин. Он окинул взглядом пустой вестибюль и понизил голос. «Я случайно узнал, что эту карту много лет назад конфисковал мистер Филчу. Да, я знаю, что это карта», — сказал он, пока Гарри и Рон выглядели изумленными. «Я не хочу знать, как она попала к вам. Однако я поражен, что вы ее не отдали. Особенно после того, что случилось в прошлый раз, когда студент оставил информацию о замке. И я не могу позволить вам вернуть ее, Гарри».
Гарри ожидал этого и был слишком заинтересован в объяснениях, чтобы протестовать.
«Почему Снейп решил, что я получил его от производителей?»
«Потому что…», — Люпин колебался, — «потому что эти картографы хотели бы выманить тебя из школы. Они бы сочли это чрезвычайно забавным».
«Вы их знаете?» — спросил Гарри, впечатленный.
«Мы встречались», — коротко сказал он. Он смотрел на Гарри серьезнее, чем когда-либо прежде.
«Не жди, что я снова буду тебя прикрывать, Гарри. Я не могу заставить тебя воспринимать Сириуса Блэка всерьез. Но я думал, что то, что ты услышал, когда дементоры приблизились к тебе, оказало бы на тебя большее влияние. Твои родители отдали свои жизни, чтобы ты остался жив, Гарри. Плохой способ отплатить им — рискнуть их жертвой ради мешка фокусов».
Он ушел, оставив Гарри чувствовать себя гораздо хуже, чем когда-либо в кабинете Снейпа. Медленно они с Роном поднялись по мраморной лестнице. Когда Гарри проходил мимо одноглазой ведьмы, он вспомнил о мантии-невидимке — она все еще была там, но он не осмелился пойти и взять ее.
«Это моя вина», — резко сказал Рон. «Я убедил тебя пойти. Люпин прав, это было глупо, нам не стоило этого делать...»
Он замолчал; они достигли коридора, где мерили шагами тролли-охранники, и Гермиона шла к ним. Один взгляд на ее лицо убедил Гарри, что она слышала, что произошло. Его сердце упало — сказала ли она профессору МакГонагалл?
«Пришла позлорадствовать?» — яростно сказал Рон, когда она остановилась перед ними. «Или ты просто пришла на нас настучать?»
«Нет», — сказала Гермиона. Она держала в руках письмо, и ее губы дрожали. «Я просто подумала, что ты должен знать... Хагрид проиграл свое дело. Клювокрыла собираются казнить».
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
*-ФИНАЛ ПО КВИДДИЧУ-*

Он… он прислал мне это, — сказала Гермиона, протягивая письмо.
Гарри взял его. Пергамент был влажным, и огромные слезы так сильно размазали чернила в некоторых местах, что читать было очень трудно.

Дорогая Гермиона,
Мы проиграли. Мне разрешено вернуть его в Хогвартс.
Дата исполнения будет определена.
Бики понравилось в Лондоне.
Я не забуду всю помощь, которую вы нам оказали.
Хагрид

«Они не могут этого сделать», — сказал Гарри. «Они не могут. Клювокрыл не опасен».
«Отец Малфоя напугал Комитет», — сказала Гермиона, вытирая глаза. «Ты же знаешь, какой он. Они — кучка старых дурачков, и они испугались. Хотя апелляция будет, она всегда есть. Только я не вижу никакой надежды... Ничего не изменится».
«Да, так и будет», — яростно сказал Рон. «На этот раз тебе не придется делать всю работу одной, Гермиона. Я помогу».
«О, Рон!»
Гермиона обхватила руками шею Рона и полностью расплакалась. Рон, выглядевший довольно испуганным, очень неловко похлопал ее по макушке. Наконец, Гермиона отстранилась.
«Рон, мне очень, очень жаль Коросту...», — всхлипнула она.
«О — ну — он был старым», — сказал Рон, явно испытывая облегчение от того, что она отпустила его. «И он был немного бесполезен. Никогда не знаешь, может, мама с папой сейчас подарят мне сову».
Меры безопасности, принятые для учеников после второго взлома Блэка, сделали невозможным для Гарри, Рона и Гермионы ходить к Хагриду по вечерам. Их единственный шанс поговорить с ним был на уроках по уходу за магическими существами.
Казалось, он онемел от шока, услышав вердикт.
- Это все моя вина. Мой язык невнятно говорил. Они все сидели там в черных мантиях, а я все записывал и забывал все эти даты, которые ты искала для меня, Гермиона. А потом встал Люциус Малфой и сказал свое слово, и Комитет просто сделал именно то, что он им сказал...
«Есть еще апелляция!» — яростно сказал Рон. «Не сдавайся пока, мы работаем над этим!»
Они шли обратно в замок вместе с остальным классом. Впереди они видели Малфоя, который шел с Крэббом и Гойлом, и все время оглядывался, презрительно смеясь.
«Ничего хорошего, Рон», — грустно сказал Хагрид, когда они достигли ступеней замка. «У Люциуса Малфоя этот комитет в кармане. Я просто позабочусь о том, чтобы оставшееся время Бикки было самым счастливым в его жизни. Я ему за это обязан...»
Хагрид повернулся и поспешил обратно в свою каюту, уткнувшись лицом в носовой платок.
«Посмотрите на него, он жирный!»
Малфой, Крэбб и Гойл стояли прямо у дверей замка и прислушивались.
«Вы когда-нибудь видели что-то столь же жалкое?» — сказал Малфой. «И он должен быть нашим учителем!»
Гарри и Рон яростно двинулись в сторону Малфоя, но Гермиона успела первой — БАХ!
Она ударила Малфоя по лицу со всей силой, на которую была способна. Малфой пошатнулся. Гарри, Рон, Крэбб и Гойл стояли ошеломленные, когда Гермиона снова подняла руку.
«Не смей называть Хагрида жалким, ты грязный… ты злой…»
«Гермиона!» — слабо сказал Рон и попытался схватить ее за руку, когда она замахнулась ею.
«Отвали, Рон!»
Гермиона вытащила палочку. Малфой отступил назад. Крэбб и Гойл посмотрели на него, ожидая указаний, совершенно сбитые с толку.
«Пошли», — пробормотал Малфой, и через мгновение все трое скрылись в проходе, ведущем в подземелья.
«Гермиона!» — снова сказал Рон, одновременно ошеломленный и впечатленный.
«Гарри, тебе лучше победить его в финале квиддича!» — пронзительно сказала Гермиона. «Тебе лучше бы это сделать, потому что я не вынесу, если победит Слизерин!»
«У нас Чары», — сказал Рон, все еще таращась на Гермиону. «Нам лучше идти».
Они поспешили вверх по мраморной лестнице к классу профессора Флитвика.
«Вы опоздали, мальчики!» — укоризненно сказал профессор Флитвик, когда Гарри открыл дверь класса. «Идите скорее, палочки на изготовку, мы сегодня экспериментируем с Веселящими Чарами, мы уже разделились на пары...»
Гарри и Рон поспешили к столу в глубине класса и открыли свои сумки. Рон оглянулся.
«Куда делась Гермиона?»
Гарри тоже огляделся. Гермиона не вошла в класс, но Гарри знал, что она была рядом с ним, когда он открыл дверь.
«Это странно», — сказал Гарри, уставившись на Рона. «Может быть — может быть, она пошла в туалет или что-то в этом роде?»
Но Гермиона не пришла на весь урок.
«Ей тоже не помешали бы Подбадривающие чары», — сказал Рон, когда класс отправился на обед, широко улыбаясь — Подбадривающие чары оставили у них чувство огромного удовлетворения.
Гермионы тоже не было на обеде. К тому времени, как они доели свой яблочный пирог, последствия Веселящих чар уже прошли, и Гарри с Роном начали немного волноваться.
«Ты не думаешь, что Малфой что-то с ней сделал?» — обеспокоенно спросил Рон, когда они поспешили наверх, в башню Гриффиндора.
Они прошли мимо троллей-охранников, назвали Толстой Даме пароль («Флиббертигиббет») и пробрались через портретный проем в общую комнату.
Гермиона сидела за столом, крепко спала, положив голову на открытую книгу по арифмантике. Они сели по обе стороны от нее. Гарри подтолкнул ее, чтобы разбудить.
«Ч-что?» — прошептала Гермиона, вздрогнув и дико озираясь по сторонам. «Пора идти? К-какой урок у нас сейчас?»
«Прорицание, но это не раньше, чем через двадцать минут», — сказал Гарри. «Гермиона, почему ты не пришла на Чары?»
«Что? О нет!» — пискнула Гермиона. «Я забыла пойти на Чары!»
«Но как ты могла забыть?» — сказал Гарри. «Ты была с нами, пока мы не оказались прямо за пределами класса!»
«Я не верю!» — завопила Гермиона. «Профессор Флитвик рассердился? О, это был Малфой, я думала о нем и потеряла счет времени!»
«Знаешь что, Гермиона?» — сказал Рон, глядя на огромную книгу по арифмантике, которую Гермиона использовала как подушку. «По-моему, ты с ума сходила. Ты пытаешься сделать слишком много».
«Нет, я не такая!» — сказала Гермиона, откидывая волосы с глаз и безнадежно озираясь в поисках своей сумки. «Я просто ошиблась, вот и все! Мне лучше пойти к профессору Флитвику и извиниться... Увидимся на Прорицании!»
Гермиона присоединилась к ним у подножия лестницы, ведущей в класс профессора Трелони, двадцать минут спустя, выглядя крайне смущенной.
«Не могу поверить, что я пропустила Cheering Charms! И я уверена, что они будут на наших экзаменах; профессор Флитвик намекнул, что они могут быть!»
Вместе они поднялись по лестнице в тусклую, душную комнату башни. На каждом маленьком столике светился хрустальный шар, полный жемчужно-белого тумана. Гарри, Рон и Гермиона сели вместе за один шаткий стол.
«Я думал, мы не начнем гадать на хрустальных шарах до следующего семестра», — пробормотал Рон, настороженно оглядываясь по сторонам в поисках профессора Трелони, вдруг она где-то поблизости.
«Не жалуйся, это значит, что мы закончили с хиромантией», — пробормотал Гарри в ответ. «Мне надоело, как она вздрагивает каждый раз, когда смотрит на мои руки».
«Добрый день!» — сказал знакомый, туманный голос, и профессор Трелони сделала свой обычный драматический выход из тени. Парвати и Лаванда дрожали от волнения, их лица освещались молочным сиянием их хрустального шара.
«Я решила ввести хрустальный шар немного раньше, чем планировала», — сказала профессор Трелони, сидя спиной к огню и оглядываясь вокруг. «Судьба сообщила мне, что ваш экзамен в июне будет касаться Шара, и я хочу дать вам достаточно практики».
Гермиона фыркнула.
«Ну, честно говоря... «судьба сообщила ей»... кто устанавливает экзамен? Она! Какое удивительное предсказание!» — сказала она, не утруждая себя тем, чтобы говорить тихо. Гарри и Рон подавили смех.
Трудно было сказать, услышала ли их профессор Трелони, так как ее лицо было скрыто в тени. Однако она продолжила, как будто не слышала.
«Созерцание кристаллов — это особенно утонченное искусство», — мечтательно сказала она. «Я не ожидаю, что кто-то из вас Увидит, когда впервые заглянет в бесконечные глубины Сферы. Мы начнем с практики расслабления сознательного разума и внешних глаз» — Рон начал неудержимо хихикать и был вынужден засунуть кулак в рот, чтобы заглушить звук, — «чтобы очистить Внутренний Глаз и сверхсознание. Возможно, если нам повезет, некоторые из вас Увидят до конца занятия».
И вот они начали. Гарри, по крайней мере, чувствовал себя крайне глупо, тупо уставившись в хрустальный шар, пытаясь сохранить свой разум пустым, когда мысли вроде «Это глупо» продолжали мелькать в нем. Не помогало и то, что Рон все время беззвучно хихикал, а Гермиона все время ворчала.
«Уже что-нибудь видели?» — спросил их Гарри после четверти часа спокойного созерцания кристалла.
«Да, на этом столе ожог», — сказал Рон, указывая. «Кто-то пролил свечу».
Мимо прошуршала профессор Трелони.
«Хочет ли кто-нибудь, чтобы я помогла ему истолковать темные предзнаменования внутри его Сферы?» — пробормотала она сквозь звон своих браслетов.
«Мне не нужна помощь», — прошептал Рон. «Очевидно, что это значит. Сегодня вечером будет много тумана».
Гарри и Гермиона расхохотались.
«Ну, в самом деле!» — сказала профессор Трелони, когда все головы повернулись в их сторону. Парвати и Лаванда выглядели возмущенными. «Вы нарушаете ясновидческие вибрации!» Она подошла к их столу и заглянула в их хрустальный шар. Гарри почувствовал, как его сердце замирает. Он был уверен, что знает, что сейчас произойдет —
«Здесь что-то есть!» — прошептала профессор Трелони, опуская лицо к шару, так что оно дважды отразилось в ее огромных очках. «Что-то движется... но что это?»
Гарри был готов поставить все, что у него было, включая его «Молнию», на то, что это не были хорошие новости, какими бы они ни были.
«Мой дорогой...», — выдохнула профессор Трелони, глядя на Гарри. «Она здесь, яснее, чем когда-либо прежде... мой дорогой, крадется к тебе, становится все ближе... Гр...»
«О, ради бога!» — громко сказала Гермиона. «Только не этот нелепый Грим снова!»
Профессор Трелони подняла свои огромные глаза на лицо Гермионы. Парвати что-то прошептала Лаванде, и они обе тоже уставились на Гермиону. Профессор Трелони встала, окидывая Гермиону взглядом с явным гневом.
«Мне жаль говорить, что с того момента, как вы пришли в этот класс, моя дорогая, стало очевидно, что вы не обладаете тем, что требуется для благородного искусства Прорицания. Действительно, я не помню, чтобы когда-либо встречала студента, чей разум был бы столь безнадежно приземленным».
Наступила минута молчания. Затем —
«Ладно!» — вдруг сказала Гермиона, вставая и запихивая «Распутывание будущего» обратно в сумку. «Ладно!» — повторила она, закидывая сумку на плечо и чуть не сбивая Рона со стула. «Я сдаюсь! Я ухожу!»
И к изумлению всего класса Гермиона подошла к люку, пинком распахнула его и спустилась по лестнице, скрывшись из виду.
Классу потребовалось несколько минут, чтобы снова успокоиться. Профессор Трелони, казалось, совсем забыла о Гриме. Она резко отвернулась от стола Гарри и Рона, тяжело дыша и плотнее натягивая на себя свою тонкую шаль.
«Ооооо!» — вдруг сказала Лаванда, заставив всех вздрогнуть. «Оооооо, профессор Трелони, я только что вспомнила! Вы видели, как она уходила, не так ли? Не так ли, профессор? «В районе Пасхи один из нас покинет нас навсегда!» Вы говорили это давным-давно, профессор!
Профессор Трелони одарила ее сияющей улыбкой.
«Да, моя дорогая, я действительно знала, что мисс Грейнджер покинет нас. Однако можно надеяться, что кто-то ошибся в Знаках... Внутренний Глаз может быть обузой, ты знаешь...»
Лаванда и Парвати выглядели глубоко впечатленными и подвинулись, чтобы профессор Трелони могла сесть за их стол.
«Какой-то день у Гермионы, а?» — пробормотал Рон Гарри, выглядя благоговейно.
"Ага . . ."
Гарри заглянул в хрустальный шар, но не увидел ничего, кроме клубящегося белого тумана. Неужели профессор Трелони действительно снова увидела Грима? Увидит ли? Последнее, что ему было нужно, — это еще один почти смертельный случай, когда финал по квиддичу все ближе.
Пасхальные каникулы не были расслабляющими. Никогда еще у учеников третьего года не было столько домашних заданий. Невилл Лонгботтом, казалось, был близок к нервному срыву, и он был не единственным.
«Назовите это праздником!» — проревел однажды днем ;;Шеймус Финниган в общей комнате. «До экзаменов еще целая вечность, во что они играют?»
“Считайте это праздником!” Однажды днем Симус Финниган проревел в общей комнате. “До экзаменов еще целая вечность, во что они играют?”
Но ни у кого не было столько дел, как у Гермионы. Даже без Прорицания она брала больше предметов, чем кто-либо другой. Обычно она последней покидала гостиную вечером, первой приходила в библиотеку на следующее утро; у нее были тени под глазами, как у Люпина, и она постоянно казалась близкой к слезам.
Рон взял на себя ответственность за апелляцию Клювокрыла. Когда он не занимался своей работой, он корпел над невероятно толстыми томами с названиями вроде «Справочник по психологии гиппогрифов» и «Птица или фол? Исследование жестокости гиппогрифов». Он был так поглощен, что даже забыл быть ужасным с Живоглотом.
Гарри, тем временем, приходилось вписывать домашнее задание в ежедневные тренировки по квиддичу, не говоря уже о бесконечных обсуждениях тактики с Вудом. Матч Гриффиндор-Слизерин должен был состояться в первую субботу после пасхальных каникул. Слизерин лидировал в турнире ровно на двести очков. Это означало (как Вуд постоянно напоминал своей команде), что им нужно было выиграть матч с преимуществом больше этого количества, чтобы выиграть Кубок. Это также означало, что бремя победы в основном ложилось на Гарри, потому что поимка снитча стоила сто пятьдесят очков.
«Так что ты должен поймать его, только если мы будем на пятьдесят очков впереди», — постоянно говорил Вуд Гарри. «Только если мы будем на пятьдесят очков впереди, Гарри, или мы выиграем матч, но проиграем Кубок. У тебя это есть, не так ли? Ты должен поймать снитч, только если мы…»
«Я ЗНАЮ, ОЛИВЕР!» — закричал Гарри.
Весь факультет Гриффиндор был одержим предстоящим матчем. Гриффиндор не выигрывал Кубок по квиддичу с тех пор, как легендарный Чарли Уизли (второй по старшинству брат Рона) был ловцом. Но Гарри сомневался, что кто-либо из них, даже Вуд, хотел победить так же сильно, как он. Вражда между Гарри и Малфоем достигла своего пика. Малфой все еще переживал из-за инцидента с бросанием грязи в Хогсмиде и был еще больше взбешен тем, что Гарри каким-то образом ускользнул от наказания. Гарри не забыл о попытке Малфоя саботировать его матч с Когтевраном, но именно вопрос с Клювокрылом заставил его сильнее всего пожелать победить Малфоя перед всей школой.
Никогда, на чьей-либо памяти, матч не проходил в столь напряженной атмосфере. К концу праздников напряжение между двумя командами и их факультетами достигло критической точки. В коридорах вспыхнуло несколько мелких стычек, кульминацией которых стал неприятный инцидент, в результате которого студент четвертого курса Гриффиндора и студент шестого курса Слизерина оказались в больничном крыле с луком-пореем, торчащим из ушей.
Гарри было особенно тяжело из-за этого. Он не мог прийти на урок без того, чтобы слизеринцы не выставили ноги и не попытались подставить ему подножку; Крэбб и Гойл то и дело выскакивали, куда бы он ни пошел, и, ссутулившись, уходили с разочарованным видом, когда видели его в окружении людей. Вуд распорядился, чтобы Гарри повсюду сопровождали на случай, если слизеринцы попытаются вывести его из строя. Весь Гриффиндор с энтузиазмом принял вызов, так что Гарри не мог прийти на занятия вовремя, потому что его окружала огромная, оживленно болтающая толпа. Гарри больше беспокоился о безопасности своей Молнии, чем о своей собственной. Когда он не летал на ней, он надежно запирал её в своем сундуке и часто на переменах возвращался в Гриффиндорскую башню, чтобы проверить, на месте ли она.
Все обычные занятия были заброшены в гостиной Гриффиндора накануне матча. Даже Гермиона отложила свои книги.
«Я не могу работать, не могу сосредоточиться», — нервно сказала она.
Было очень шумно. Фред и Джордж Уизли справлялись с давлением, становясь громче и энергичнее, чем когда-либо. Оливер Вуд присел над моделью поля для квиддича в углу, подталкивая палочкой маленькие фигурки и бормоча что-то себе под нос. Анджелина, Алисия и Кэти смеялись над шутками Фреда и Джорджа. Гарри сидел с Роном и Гермионой, отстранившись от центра событий, стараясь не думать о следующем дне, потому что каждый раз, когда он это делал, у него возникало ужасное ощущение, будто что-то очень большое пытается выбраться из его живота.
«С тобой все будет хорошо», — сказала ему Гермиона, хотя выглядела она явно напуганной.
«У тебя есть Молния!» — сказал Рон.
«Да...», — сказал Гарри, чувствуя, как его желудок свело.
Я испытал облегчение, когда Вуд внезапно встал и крикнул: «Команда! Кровать!»
Гарри плохо спал. Сначала ему приснилось, что он проспал, и что Вуд кричит: «Где ты был? Нам пришлось использовать Невилла вместо тебя!» Затем ему приснилось, что Малфой и остальная команда Слизерина прибыли на матч верхом на драконах. Он летел с головокружительной скоростью, пытаясь избежать струи пламени из пасти коня Малфоя, когда понял, что забыл свою Молнию. Он упал в воздух и проснулся от толчка.
Прошло несколько секунд, прежде чем Гарри вспомнил, что матч еще не состоялся, что он в безопасности в постели, и что команде Слизерина определенно не разрешат играть на драконах. Он чувствовал сильную жажду. Как можно тише он вылез из своей кровати с балдахином и пошел налить себе воды из серебряного кувшина под окном.
На территории было тихо и спокойно. Ни малейшего дуновения ветра не тревожило верхушки деревьев в Запретном лесу; Гремучая Ива была неподвижна и невинно выглядела. Казалось, что условия для матча будут идеальными.
Гарри поставил свой кубок и собирался вернуться к своей кровати, когда что-то привлекло его внимание. Какое-то животное бродило по серебристой лужайке.
Гарри бросился к тумбочке у кровати, схватил очки, надел их и поспешил обратно к окну. Это не мог быть Грим — не сейчас — не прямо перед матчем —
Он снова выглянул на территорию и после минуты лихорадочных поисков заметил его. Теперь он шел по краю леса... Это был вовсе не Грим... это был кот... Гарри с облегчением схватился за подоконник, узнав щетинистый хвост. Это был всего лишь Живоглот...
Или это был только Косолапсус? Гарри прищурился, прижимая нос к стеклу. Косолапсус, казалось, остановился. Гарри был уверен, что он тоже видит что-то еще, движущееся в тени деревьев.
И тут он появился — гигантская, лохматая черная собака, крадущаяся по лужайке, Косолапсус бежал рядом с ней. Гарри уставился. Что это значило? Если Косолапсус тоже мог видеть собаку, как это могло быть предзнаменованием смерти Гарри?
«Рон!» — прошипел Гарри. «Рон! Просыпайся!»
"Хм?"
«Мне нужно, чтобы ты мне сказал, видишь ли ты что-нибудь!»
«Ты что-то скрываешь, Гарри», — хрипло пробормотал Рон. «О чем ты говоришь?»
«Здесь внизу —»
Гарри быстро посмотрел в окно.
Косолапсус и собака исчезли. Гарри залез на подоконник, чтобы посмотреть вниз, в тени замка, но их там не было. Куда они ушли?
Громкий храп подсказал ему, что Рон снова уснул.
Гарри и остальная часть команды Гриффиндора вошли в Большой зал на следующий день под громкие аплодисменты. Гарри не мог не широко улыбнуться, увидев, что столы Рейвенкло и Хаффлпаффа тоже аплодируют им. Стол Слизерина громко зашипел, когда они проходили мимо. Гарри заметил, что Малфой выглядел еще бледнее обычного.
Вуд провел весь завтрак, уговаривая свою команду поесть, сам при этом ни к чему не притрагиваясь. Затем он поспешил с ними на поле, пока никто не закончил, чтобы они могли получить представление об условиях. Когда они вышли из Большого зала, все снова зааплодировали.
«Удачи, Гарри!» — крикнула Чо. Гарри почувствовал, что краснеет.
«Ладно — ветра почти нет — солнце светит слишком ярко, это может ухудшить ваше зрение, будьте осторожны — земля довольно твердая, хорошо, это даст нам быстрый старт —»
Вуд мерил шагами поле, оглядываясь вокруг, а команда следовала за ним. Наконец, они увидели, как вдалеке открылись парадные двери замка, а остальная часть школы высыпала на лужайку.
«Раздевалки», — лаконично сказал Вуд.
Никто из них не говорил, пока они переодевались в свои алые мантии. Гарри задавался вопросом, чувствовали ли они себя так же, как он: как будто он съел что-то чрезвычайно извивающееся на завтрак. Казалось, что времени не прошло вообще, Вуд сказал: «Ладно, пора, пойдем —»
Они вышли на поле под приливную волну шума. Три четверти толпы были одеты в алые розетки, размахивали алыми флагами со львом Гриффиндора на них или размахивали баннерами с лозунгами типа «ВПЕРЕД, ГРИФФИНДОР!» и «ЛЬВЫ ЗА КУБОК!» Однако за воротами Слизерина двести человек были одеты в зеленое; на их флагах сверкала серебряная змея Слизерина, а профессор Снейп сидел в самом первом ряду, одетый в зеленое, как и все остальные, и с очень мрачной улыбкой.
«А вот и Гриффиндорцы!» — закричал Ли Джордан, который, как обычно, выступал в роли комментатора. «Поттер, Белл, Джонсон, Спиннет, Уизли, Уизли и Вуд. Широко признанная лучшая команда, которую видел Хогвартс за последние несколько лет —»
Комментарии Ли потонули в волне «освистывания» со стороны слизеринцев.
«А вот и команда Слизерина во главе с капитаном Флинтом. Он внес некоторые изменения в состав и, похоже, делает ставку на размер, а не на мастерство —»
Еще больше освистываний от толпы Слизерина. Гарри, однако, подумал, что Ли прав. Малфой был самым маленьким человеком в команде Слизерина; остальные были огромными.
«Капитаны, пожмите друг другу руки!» — сказала мадам Хуч.
Флинт и Вуд приблизились друг к другу и очень крепко сжали руки; казалось, каждый пытался сломать другому пальцы.
«Садитесь на метлы!» — сказала мадам Хуч. «Три... два... один...»
Звук ее свиста затерялся в реве толпы, когда четырнадцать метел поднялись в воздух. Гарри почувствовал, как его волосы отлетели назад со лба; его нервы покинули его в волнении полета; он оглянулся, увидел Малфоя на хвосте и умчался на поиски снитча.
«И это Гриффиндор с мячом, Алисия Спиннет из Гриффиндора с Кваффлом, направляющаяся прямо к воротам Слизерина, выглядит хорошо, Алисия! Аргх, нет — Кваффл перехвачен Уоррингтоном, Уоррингтон из Слизерина разрывает поле — БАМ! — отличная работа бладжера там от Джорджа Уизли, Уоррингтон роняет Кваффл, его ловит — Джонсон, Гриффиндор снова с мячом, давай, Анджелина — отличный вираж вокруг Монтегю — пригнувшись, Анджелина, это Бладжер! — ОНА ЗАБИВАЕТ ГОЛ! ДЕСЯТЬ-НОЛЬ ГРИФФИНДОРУ!»
Анджелина пронзила воздух, пролетая над краем поля; море алого цвета внизу кричало от восторга —
«ОЙ!»
Анджелину чуть не сбросило с метлы, когда в нее врезался Маркус Флинт.
«Извините!» — сказал Флинт, когда толпа внизу засвистела. «Извините, я ее не видел!»
Мгновение спустя Фред Уизли метнул дубинку в затылок Флинта. Нос Флинта врезался в ручку метлы и начал кровоточить.
«Этого будет достаточно!» — закричала мадам Хуч, пролетая между ними. «Штрафной бросок Гриффиндору за неспровоцированное нападение на их Преследователя! Штрафной бросок Слизерину за преднамеренное нанесение урона их Преследователю!»
«Да ладно, мисс!» — завопил Фред, но мадам Хуч свистнула, и Алисия полетела вперед, чтобы выполнить пенальти.
«Давай, Алисия!» — крикнул Ли в тишину, наступившую в толпе. «ДА! ОНА ОБЫГРАЛА ВРАТАРЯ! ДВАДЦАТЬ–НОЛЬ В ПОЛЬЗУ ГРИФФИНДОРА!»
Гарри резко повернул «Молнию», чтобы увидеть, как Флинт, все еще истекая кровью, летит вперед, чтобы принять пенальти Слизерина. Вуд завис перед воротами Гриффиндора, сжав челюсти.
«Конечно, Вуд — великолепный вратарь!» — сказал Ли Джордан толпе, пока Флинт ждал свистка мадам Хуч. «Великолепно! Очень трудно пасовать — действительно очень трудно — ДА! Я НЕ ВЕРЮ! ОН СПАСАЕТ!»
Гарри с облегчением умчался прочь, оглядываясь в поисках снитча, но все еще стараясь уловить каждое слово комментария Ли. Было важно удержать Малфоя от снитча, пока Гриффиндор не наберет больше пятидесяти очков —
«Гриффиндор владеет мячом, нет, Слизерин владеет мячом — нет! — Гриффиндор снова владеет мячом, и это Кэти Белл, Кэти Белл за Гриффиндор с квоффлом, она несется по полю — ЭТО БЫЛО НАМЕРЕННО!»
Монтегю, слизеринский охотник, вильнул перед Кэти, и вместо того, чтобы схватить квоффл, схватил ее за голову. Кэти сделала кувырок в воздухе, сумела удержаться на метле, но выронила квоффл.
Свисток мадам Хуч раздался снова, когда она подлетела к Монтегю и начала кричать на него. Минуту спустя Кэти забила еще один пенальти мимо вратаря Слизерина.
«ТРИДЦАТЬ НОЛЬ! ПОЛУЧАЙ, ГРЯЗНЫЙ, ОБМАНЩИК —»
«Джордан, если ты не можешь комментировать беспристрастно — !»
«Я говорю все как есть, профессор!»
Гарри ощутил огромный прилив волнения. Он увидел снитч — он мерцал у подножия одной из стоек ворот Гриффиндора — но он пока не должен был его поймать — и если Малфой его увидит —
Притворившись, что он внезапно сосредоточен, Гарри развернул свою Молнию и помчался в сторону Слизерина — это сработало. Малфой помчался за ним, явно думая, что Гарри увидел там снитч. . . .
УХХХ.
Один из бладжеров пролетел мимо правого уха Гарри, его ударил гигантский слизеринский загонщик Деррик. И снова —
УХХХ.
Второй бладжер задел локоть Гарри. Другой загонщик, Боле, приближался.
Гарри мельком увидел, как Боле и Деррик приближаются к нему с поднятыми дубинками.
В последнюю секунду он повернул «Молнию» вверх, и Боул и Деррик столкнулись с тошнотворным хрустом.
«Ха-ха!» — закричал Ли Джордан, когда загонщики Слизерина отшатнулись друг от друга, схватившись за головы. «Как жаль, ребята! Вам придется вставать раньше, чтобы победить Молнию! И снова Гриффиндор владеет мячом, Джонсон берет Кваффл — Флинт рядом с ней — ткни ему в глаз, Анджелина! — это была шутка, профессор, это была шутка — о нет — Флинт владеет мячом, Флинт летит к воротам Гриффиндора, давай, Вуд, спасай — !»
Но Флинт забил гол; со стороны Слизерина раздался взрыв радостных криков, а Ли так сильно выругался, что профессор МакГонагалл попыталась отобрать у него магический мегафон.
«Простите, профессор, извините! Больше не повторится! Итак, Гриффиндор лидирует, тридцать очков против десяти, и Гриффиндор владеет мячом...»
Это превращалось в самую грязную игру, в которую Гарри когда-либо играл. Разгневанные тем, что Гриффиндор так рано вышел вперед, слизеринцы быстро прибегали к любым средствам, чтобы забрать квоффл. Боле ударил Алисию своей клюшкой и попытался сказать, что он думал, что она бладжер. Джордж Уизли в отместку ударил Боле локтем в лицо. Мадам Хуч назначила штрафы обеим командам, и Вуд провел еще один впечатляющий сейв, доведя счет до сорока десяти в пользу Гриффиндора.
Снитч снова исчез. Малфой все еще держался рядом с Гарри, пока тот парил над матчем, оглядываясь по сторонам в поисках снитча — когда Гриффиндор уже был на пятьдесят очков впереди —
Кэти набрала. Пятьдесят-десять. Фред и Джордж Уизли кружили вокруг нее, подняв дубинки, на случай, если кто-то из слизеринцев задумает отомстить. Боул и Деррик воспользовались отсутствием Фреда и Джорджа, чтобы нацелить оба бладжера на Вуда; они попали ему в живот, один за другим, и он перевернулся в воздухе, сжимая в руках метлу, совершенно выдохшийся.
Мадам Хуч была вне себя.
«ВАМ НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ АТАКОВАТЬ ВРАТАРЯ, ЕСЛИ КВАФФЛ НЕ НАХОДИТСЯ В ЗОНЕ ЗАБИВКИ!» — закричала она на Боле и Деррика. «Штраф Гриффиндору!»
И Анджелина забила. Шестьдесят-десять. Спустя несколько мгновений Фред Уизли бросил бладжер в Уоррингтона, выбив у него из рук квоффл; Алисия перехватила его и отправила в ворота Слизерина — семьдесят-десять.
Толпа Гриффиндора внизу орала до хрипоты — Гриффиндор лидировал на шестьдесят очков, и если Гарри сейчас поймает снитч, Кубок будет их. Гарри почти чувствовал, как сотни глаз следят за ним, когда он парил над полем, высоко над остальной игрой, а Малфой мчался за ним.
И тут он увидел его. Снитч сверкал в двадцати футах над ним.
Гарри резко рванул вперед; ветер ревел в ушах; он вытянул руку, но внезапно «Молния» замедлилась —
В ужасе он оглянулся. Малфой бросился вперед, схватил Молнию за хвост и потянул его назад.
"Ты -"
Гарри был достаточно зол, чтобы ударить Малфоя, но не мог дотянуться — Малфой тяжело дышал от усилий удержать Молнию, но его глаза злобно сверкали. Он добился того, чего хотел — снитч снова исчез.
«Пенальти! Пенальти Гриффиндору! Я никогда не видела такой тактики!» — взвизгнула мадам Хуч, подлетая туда, где Малфой скользил обратно на своем Нимбусе Две Тысячи и Один.
«ТЫ, ОБМАНЩИК!» — выл Ли Джордан в мегафон, отплясывая вне досягаемости профессора МакГонагалл. «ТЫ, ГРЯЗНЫЙ, ОБМАНЩИК…»
Профессор МакГонагалл даже не потрудилась его отчитать. Она грозила пальцем в сторону Малфоя, ее шляпа свалилась, и она тоже яростно кричала.
Алисия приняла штрафной удар Гриффиндора, но она была так зла, что промахнулась на несколько футов. Команда Гриффиндора теряла концентрацию, а слизеринцы, обрадованные фолом Малфоя на Гарри, подстегивались к более высоким высотам.
«Слизерин владеет мячом, Слизерин идет к воротам — Монтегю забивает —» — простонал Ли. «Семьдесят на двадцать в пользу Гриффиндора...»
Гарри теперь следил за Малфоем так близко, что их колени постоянно ударялись друг о друга. Гарри не собирался подпускать Малфоя даже близко к снитчу. . . .
«Убирайся отсюда, Поттер!» — в отчаянии закричал Малфой, пытаясь повернуться и обнаружив, что Гарри преграждает ему путь.
«Анджелина Джонсон получает квоффл для Гриффиндора, давай, Анджелина, ДАВАЙ!»
Гарри огляделся. Все игроки Слизерина, кроме Малфоя, мчались по полю к Анджелине, включая вратаря Слизерина — они все собирались ее заблокировать —
Гарри развернул Молнию, наклонился так низко, что лежал плашмя вдоль рукояти, и пнул ее вперед. Словно пуля, он рванулся к слизеринцам.
«АААААААРРРГХ!»
Они рассеялись, когда «Молния» приблизилась к ним; путь Анджелины был свободен.
«ОНА ЗАБИВАЕТ! ОНА ЗАБИВАЕТ! Гриффиндор ведет восемьдесят очков против двадцати!»
Гарри, который едва не врезался головой в трибуны, замер в воздухе, развернулся и стремительно полетел обратно в центр поля.
И тут он увидел нечто, заставившее его сердце замереть. Малфой нырнул, на его лице отразилось торжество — там, в нескольких футах над травой внизу, мелькнуло крошечное золотистое мерцание —
Гарри направил Молнию вниз, но Малфой был на много миль впереди —
«Вперед! Вперед! Вперед!» Гарри подгонял свою метлу. Он настигал Малфоя — Гарри прижался к ручке метлы, когда Боле послал в него бладжер — он был у лодыжек Малфоя — он был на одном уровне —
Гарри бросился вперед, убрав обе руки с метлы. Он оттолкнул руку Малфоя и —
"ДА!"
Он вышел из пике, его рука была в воздухе, и стадион взорвался. Гарри взмыл над толпой, в ушах у него звенело. Крошечный золотой мячик был крепко зажат в его кулаке, безнадежно бьющий крыльями по его пальцам.
Затем Вуд мчался к нему, полуослепленный слезами; он схватил Гарри за шею и безудержно разрыдался ему в плечо. Гарри почувствовал два сильных удара, когда Фред и Джордж ударили их; затем голоса Анджелины, Алисии и Кэти: «Мы выиграли Кубок! Мы выиграли Кубок!» Сплетаясь в многоруком объятии, команда Гриффиндора опустилась, хрипло вопя, обратно на землю.
Волна за волной алые болельщики хлынули через ограждения на поле. Руки падали им на спины. У Гарри было смутное впечатление от шума и тел, напирающих на него. Затем его и остальную команду подняли на плечи толпы. Вытолкнутый на свет, он увидел Хагрида, облепленного алыми розетками — «Йе, побей их, Гарри, йе, побей их! Подожди, пока я скажу Клювокрылу!» Там был Перси, подпрыгивающий вверх и вниз, как маньяк, забыв о своем достоинстве. Профессор МакГонагалл рыдала даже сильнее, чем Вуд, вытирая глаза огромным флагом Гриффиндора; и там, пробиваясь к Гарри, были Рон и Гермиона. У них не было слов. Они просто сияли, когда Гарри несли к трибунам, где Дамблдор стоял и ждал с огромным кубком по квиддичу.
Если бы только поблизости был дементор... Когда рыдающий Вуд передал Гарри Чашу, и тот поднял ее в воздух, Гарри почувствовал, что мог бы создать лучшего в мире Патронуса.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
*-ПРЕДСКАЗАНИЕ ПРОФЕССОРА ТРЕЛОНИ-*

Эйфория Гарри от того, что он наконец выиграл Кубок по квиддичу, длилась по меньшей мере неделю. Даже погода, казалось, праздновала; с приближением июня дни становились безоблачными и душными, и все, чего хотелось делать, — это прогуляться по территории и плюхнуться на траву с несколькими пинтами ледяного тыквенного сока, возможно, играя в непринужденную игру в плюй-камни или наблюдая, как гигантский кальмар мечтательно скользит по поверхности озера.

Понедельник

9 часов, Арифмантика
9 часов, Трансфигурация

Обед
13 часов, Чары
13 часов, Древние руны

«Гермиона?» — осторожно спросил Рон, потому что она в последнее время могла взорваться, если ее прерывали. «Э-э, ты уверена, что правильно записала время?»
«Что?» — резко спросила Гермиона, взяв в руки расписание экзаменов и изучая его. «Да, конечно, уверена».
«Есть ли смысл спрашивать, как ты собираешься сдавать два экзамена одновременно?» — спросил Гарри.
«Нет», — коротко ответила Гермиона. «Кто-нибудь из вас видел мой экземпляр «Нумерологии и грамматики»?»
«О, да, я взял его для чтения перед сном», — сказал Рон, но очень тихо. Гермиона начала перебирать стопки пергамента на столе, ища книгу. В этот момент в окне послышался шорох, и Хедвиг пропорхнула через него, крепко сжимая в клюве записку.
«Это от Хагрида», — сказал Гарри, разрывая записку. «Апелляция Клювокрыла — она назначена на шестое».
- В этот день у нас заканчиваются экзамены, - сказала Гермиона, продолжая искать свой учебник по арифмантике.
«И они придут сюда, чтобы сделать это», — сказал Гарри, все еще читая письмо. «Кто-то из Министерства магии и — и палач».
Гермиона вздрогнула и подняла глаза.
- Они собираются привлечь палача к рассмотрению апелляции! Но это звучит так, как будто они уже приняли решение!
«Да, это так», — медленно сказал Гарри.
«Они не могут!» — взвыл Рон. «Я потратил кучу времени, читая для него всякую всячину; они не могут просто игнорировать все это!»
Но у Гарри было ужасное предчувствие, что Комитет по утилизации опасных существ уже принял решение мистером Малфоем. Драко, который был заметно подавлен после триумфа Гриффиндора в финале квиддича, казалось, вернул себе часть своей прежней развязности в течение следующих нескольких дней. Из насмешливых комментариев, которые подслушал Гарри, Малфой был уверен, что Клювокрыла убьют, и, казалось, был полностью доволен собой за то, что довел дело до этого. Все, что Гарри мог сделать, это удержаться от того, чтобы подражать Гермионе и не бить Малфоя по лицу в таких случаях. И хуже всего было то, что у них не было ни времени, ни возможности пойти и увидеть Хагрида, потому что строгие новые меры безопасности не были отменены, и Гарри не осмеливался забрать свою мантию-невидимку из-под одноглазой ведьмы.
Началась экзаменационная неделя, и в замке воцарилась неестественная тишина. Третьекурсники вышли из трансфигурации в обеденное время в понедельник, вялые и с пепельными лицами, сравнивая результаты и сетуя на сложность поставленных перед ними задач, в том числе превращение чайника в черепаху. Гермиона раздражала остальных, суетясь из-за того, что ее черепаха стала больше похожа на черепаху, что было наименьшей из забот всех остальных.
«У моей все еще был носик вместо хвоста, какой кошмар...»
«Должны ли черепахи дышать паром?»
«На ней все еще была раковина с узором из ивы. Как думаешь, это будет против меня?»
Затем, после торопливого обеда, он сразу же поднялся наверх на экзамен по Чарам. Гермиона была права: профессор Флитвик действительно проверял их по Веселящим Чарам. Гарри немного переусердствовал, и Рон, который был его партнером, в итоге впал в истерический смех, и его пришлось увести в тихую комнату на час, прежде чем он был готов сам применить Чары. После ужина студенты поспешили вернуться в свои общие комнаты, не для того, чтобы расслабиться, а чтобы начать изучать Уход за магическими существами, Зелья и Астрономию.
На следующее утро Хагрид председательствовал на экзамене по уходу за магическими существами с очень озабоченным видом; казалось, его сердце вообще не было в этом. Он предоставил классу большую банку свежих флобберчервей и сказал им, что для сдачи экзамена их флобберчерви должны быть все еще живы к концу часа. Поскольку флобберчерви лучше всего процветали, если их предоставить самим себе, это был самый легкий экзамен, который кто-либо из них когда-либо сдавал, а также дал Гарри, Рону и Гермионе массу возможностей поговорить с Хагридом.
«Бикки немного подавлен», — сказал им Хагрид, низко наклонившись под предлогом того, что он хотел проверить, жив ли еще червь-флоббер Гарри. «Он слишком долго был заперт. Но все равно... Так или иначе, послезавтра узнаем...
В тот день у них были зелья, которые были полной катастрофой. Как Гарри ни старался, он не мог заставить свою Запутывающее Варево загустеть, а Снейп, стоявший на страже с видом мстительного удовольствия, нацарапал что-то подозрительно похожее на ноль в своих записях, прежде чем уйти.
Затем в полночь наступала Астрономия, на самой высокой башне; История Магии в среду утром, на которой Гарри нацарапал все, что ему когда-либо рассказывал Флориан Фортескью о средневековой охоте на ведьм, и в то же время жалел, что не мог съесть с собой в душном классе одно из шоколадных мороженых Фортескью. В среду днем ;;была Гербология, в теплицах под палящим солнцем; затем снова в общую комнату, с загорелыми шеями, с тоской думая об этом времени следующего дня, когда все это закончится.
Их предпоследний экзамен в четверг утром был по защите от темных искусств. Профессор Люпин составил самый необычный экзамен, который кто-либо из них когда-либо сдавал: своего рода полосу препятствий на улице под солнцем, где им нужно было пробраться через глубокий бассейн с гриндилоу, пересечь ряд рытвин, полных Красных Колпаков, протиснуться через болото, игнорируя вводящие в заблуждение указания хинкипанка, затем забраться в старый сундук и сразиться с новым боггартом.
«Отлично, Гарри», — пробормотал Люпин, когда Гарри вылез из багажника, ухмыляясь. «Высшая оценка».
Окрыленный успехом, Гарри остался, чтобы понаблюдать за Роном и Гермионой. Рон действовал очень хорошо, пока не добрался до хинкипанка, который успешно запутал его и он провалился по пояс в трясину. Гермиона делала все идеально, пока не добралась до сундука с боггартом внутри. Примерно через минуту пребывания внутри она снова взорвалась, закричав.
«Гермиона!» — вздрогнул Люпин. «Что случилось?»
«П-П-профессор МакГонагалл!» — ахнула Гермиона, указывая на багажник. «Она сказала, что я все провалила!»
Потребовалось некоторое время, чтобы успокоить Гермиону. Когда она наконец взяла себя в руки, она, Гарри и Рон вернулись в замок. Рон все еще был немного склонен посмеяться над боггартом Гермионы, но спор был предотвращен зрелищем, которое встретило их на вершине ступеней.
Корнелиус Фадж, слегка вспотевший в своем полосатом плаще, стоял там, глядя на окрестности. Он вздрогнул при виде Гарри.
«Привет, Гарри!» — сказал он. «Только что сдал экзамен, я полагаю? Почти закончил?»
«Да», — сказал Гарри. Гермиона и Рон, не разговаривавшие с министром магии, неловко топтались на заднем плане.
«Прекрасный день», — сказал Фадж, бросив взгляд на озеро. «Жаль... жаль...»
Он глубоко вздохнул и посмотрел на Гарри.
«Я здесь с неприятной миссией, Гарри. Комитету по уничтожению опасных существ требовался свидетель казни безумного гиппогрифа. Поскольку мне нужно было посетить Хогвартс, чтобы проверить ситуацию с Блэками, меня попросили вмешаться».
«Значит ли это, что апелляция уже состоялась?» — перебил Рон, сделав шаг вперед.
«Нет, нет, это запланировано на сегодняшнюю половину дня», — сказал Фадж, с любопытством глядя на Рона.
«Тогда тебе, возможно, вообще не придется быть свидетелем казни!» — решительно сказал Рон. «Гиппогрифф может сойти с рук!»
Прежде чем Фадж успел ответить, из дверей замка позади него вышли два волшебника. Один был настолько древним, что, казалось, увядал прямо у них на глазах; другой был высоким и крепким, с тонкими черными усами. Гарри понял, что это были представители Комитета по уничтожению опасных существ, потому что очень старый волшебник покосился на хижину Хагрида и слабым голосом сказал: «Боже мой, я становлюсь слишком стар для этого... Два часа, не так ли, Фадж?»
Черноусый мужчина что-то перебирал на поясе; Гарри взглянул и увидел, что он проводит широким большим пальцем по лезвию блестящего топора. Рон открыл рот, чтобы что-то сказать, но Гермиона сильно толкнула его под ребра и дернула головой в сторону вестибюля.
«Зачем ты меня остановила?» — сердито спросил Рон, когда они вошли в Большой зал на обед. «Ты их видела? Они даже топор приготовили! Это не правосудие!»
«Рон, твой отец работает в Министерстве, ты не можешь говорить такие вещи его боссу!» — сказала Гермиона, но она тоже выглядела очень расстроенной. «Пока Хагрид на этот раз сохраняет голову и аргументирует свою позицию должным образом, они не смогут казнить Клювокрыла...»
Но Гарри мог сказать, что Гермиона не верила в то, что говорила. Вокруг них люди оживленно разговаривали, обедая, с радостью предвкушая конец экзаменов в этот день, но Гарри, Рон и Гермиона, потерявшиеся в беспокойстве о Хагриде и Клювокрыле, не присоединились к ним.
Последним экзаменом Гарри и Рона было Прорицание; Гермионы — Магловедение. Они вместе поднялись по мраморной лестнице; Гермиона оставила их на первом этаже, а Гарри и Рон прошли весь путь до седьмого, где многие из их класса сидели на винтовой лестнице в класс профессора Трелони, пытаясь втиснуть немного последних занятий.
«Она видит нас всех по отдельности», — сообщил им Невилл, когда они подошли, чтобы сесть рядом с ним. На коленях у него лежала открытая копия «Распутывания будущего» на страницах, посвященных хрустальному шару. «Кто-нибудь из вас когда-нибудь видел что-нибудь в хрустальном шаре?» — спросил он их несчастным тоном.
«Нет», — небрежно сказал Рон. Он все время поглядывал на часы; Гарри знал, что он отсчитывает время до начала апелляции Клювокрыла.
Очередь людей снаружи класса сокращалась очень медленно. Когда каждый спускался по серебряной лестнице, остальная часть класса шипела: «Что она спросила? Это было нормально?»
Но все они отказались это сказать.
«Она говорит, что хрустальный шар предсказал ей, что если я расскажу тебе, со мной случится ужасный несчастный случай!» — пропищал Невилл, спускаясь по лестнице к Гарри и Рону, которые уже достигли площадки.
«Это удобно», — фыркнул Рон. «Знаешь, я начинаю думать, что Гермиона была права насчет нее», — он ткнул большим пальцем в сторону люка над головой, — «она настоящая старая мошенница».
«Да», — сказал Гарри, глядя на свои часы. Было уже два часа. «Хотелось бы, чтобы она поторопилась...»
Парвати спустилась по лестнице, сияя от гордости.
«Она говорит, что у меня есть все задатки настоящего Провидца», — сообщила она Гарри и Рону. «Я видела кучу всего... Ну, удачи!»
Она поспешила вниз по винтовой лестнице к Лаванде.
«Рональд Уизли», — произнес знакомый, туманный голос над их головами. Рон поморщился, глядя на Гарри, и поднялся по серебряной лестнице, скрывшись из виду. Теперь Гарри был единственным, кого нужно было проверить. Он устроился на полу, прислонившись спиной к стене, слушая жужжание мухи в солнечном окне, его мысли были в воздухе вместе с Хагридом.
Наконец, примерно через двадцать минут, большие ноги Рона снова появились на лестнице.
«Как все прошло?» — спросил его Гарри, вставая.
«Чушь», — сказал Рон. «Ничего не увидел, так что придумал кое-что. Хотя не думаю, что она была убеждена...»
«Встретимся в общей гостиной», — пробормотал Гарри, когда голос профессора Трелони позвал: «Гарри Поттер!»
В комнате в башне было жарче, чем когда-либо прежде; шторы были задернуты, огонь горел, и привычный тошнотворный запах заставил Гарри закашляться, пока он пробирался сквозь нагромождение стульев и столов к месту, где перед большим хрустальным шаром его ждала профессор Трелони.
«Добрый день, мой дорогой», — тихо сказала она. «Если бы вы были так любезны заглянуть в Шар... Не торопитесь, сейчас... а затем скажите мне, что вы видите внутри него...»
Гарри наклонился над хрустальным шаром и уставился, уставился так пристально, как только мог, желая, чтобы шар показал ему что-то иное, нежели клубящийся белый туман, но ничего не произошло.
«Ну?» — деликатно подсказала профессор Трелони. «Что вы видите?»
Жара была невыносимой, а ноздри щипало от ароматного дыма, исходившего от костра рядом с ними. Он подумал о том, что только что сказал Рон, и решил притвориться.
«Э-э, — сказал Гарри, — темная фигура... гм...»
«На что это похоже?» — прошептала профессор Трелони. «Подумайте, теперь...»
Гарри задумался и остановился на Клювокрыле.
«Гиппогрифф», — твердо сказал он.
«В самом деле!» — прошептала профессор Трелони, что-то спешно записывая на пергаменте, лежавшем у нее на коленях. «Мальчик мой, ты, возможно, видишь результат неприятностей бедного Хагрида с Министерством магии! Посмотри повнимательнее... Кажется, у гиппогрифа... есть голова?»
«Да», — твердо сказал Гарри.
«Ты уверен?» — подгоняла его профессор Трелони. «Ты совершенно уверен, дорогой? Ты не видишь, как он корчится на земле, может быть, и темную фигуру, заносящую топор за ним?»
«Нет!» — сказал Гарри, чувствуя себя слегка дурно.
«Никакой крови? Никакого плачущего Хагрида?»
«Нет!» — снова сказал Гарри, желая больше, чем когда-либо, покинуть комнату и жару. «Выглядит хорошо, он — улетает...»
Профессор Трелони вздохнула.
«Ну, дорогой, я думаю, мы оставим это там... Немного разочаровывает... но я уверена, что ты сделал все, что мог».
Гарри с облегчением встал, взял сумку и повернулся, чтобы уйти, но тут позади него раздался громкий, резкий голос.

«ЭТО ПРОИЗОЙДЁТ СЕГОДНЯ».

Гарри обернулся. Профессор Трелони застыла в кресле, ее взгляд был расфокусирован, а рот приоткрылся.
«П-простите?» — сказал Гарри.
Но профессор Трелони, казалось, не слышала его. Ее глаза начали закатываться. Гарри стоял там в панике. Она выглядела так, будто у нее сейчас случится какой-то припадок. Он колебался, думая о том, чтобы побежать в больничное крыло — и тут профессор Трелони снова заговорила, тем же резким голосом, совсем не похожим на ее собственный:

“ТЕМНЫЙ ЛОРД ОДИНОК И ЛИШЕН ДРУЗЕЙ, ПОКИНУТЫЙ СВОИМИ ПОСЛЕДОВАТЕЛЯМИ. ЕГО СЛУГА БЫЛ ЗАКОВАН В ЦЕПИ ЭТИ ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ. СЕГОДНЯ НОЧЬЮ, ДО ПОЛУНОЧИ... СЛУГА ВЫРВЕТСЯ НА СВОБОДУ И ОТПРАВИТСЯ НА ВСТРЕЧУ СО СВОИМ ХОЗЯИНОМ. ТЕМНЫЙ ЛОРД ВОССТАНЕТ СНОВА С ПОМОЩЬЮ СВОЕГО СЛУГИ, БОЛЕЕ МОГУЩЕСТВЕННЫЙ И УЖАСНЫЙ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО ПРЕЖДЕ. СЕГОДНЯ НОЧЬЮ... ДО ПОЛУНОЧИ... СЛУГА... ОТПРАВИТСЯ... ЧТОБЫ ВОССОЕДИНИТЬСЯ... СО СВОИМ ХОЗЯИНОМ....”

Голова профессора Трелони упала вперед на грудь. Она издала хрюкающий звук. Затем, совершенно внезапно, голова профессора Трелони снова резко поднялась.
«Мне так жаль, дорогой мальчик», — мечтательно сказала она, — «жара сегодня, знаешь ли... Я на мгновение задремала...»
Гарри стоял и все еще смотрел.
«Что-то не так, дорогОЙ?»
«Вы... вы только что сказали мне, что... Темный Лорд снова восстанет... что его слуга вернется к нему...»
Профессор Трелони выглядела совершенно ошеломленной.
«Темный Лорд? Тот-Кого-Нельзя-Называть? Мой дорогой мальчик, это не то, о чем стоит шутить... Восстанет снова, в самом деле...»
«Но вы только что это сказали! Вы сказали, что Темный Лорд —»
«Я думаю, ты тоже задремал, дорогой!» — сказала профессор Трелони. «Я бы, конечно, не рискнула предсказать что-то столь нереальное!»
Гарри спустился обратно по лестнице и винтовой лестнице, размышляя... услышал ли он только что, как профессор Трелони сделала настоящее предсказание? Или это была ее идея впечатляющего завершения теста?
Пять минут спустя он промчался мимо троллей-охранников у входа в Гриффиндорскую башню, слова профессора Трелони все еще звучали в его голове. Люди шагали мимо него в противоположном направлении, смеясь и шутя, направляясь к территории и немного долгожданной свободы; к тому времени, как он добрался до портретного проема и вошел в общую комнату, она была почти пуста. Однако в углу сидели Рон и Гермиона.
«Профессор Трелони», — задыхаясь, проговорил Гарри, — «только что сказала мне...»
Но он резко остановился, увидев их лица.
«Клювокрыл проиграл», — слабо сказал Рон. «Хагрид только что прислал это».
На этот раз записка Хагрида была сухой, на нее не попали слезы, однако рука его, казалось, так дрожала, когда он писал, что текст было едва различим.

Проигранная апелляция. Казнить будут на закате. Ничего не поделаешь. Не спускайся. Я не хочу, чтобы ты это видел.
Хагрид

«Нам пора идти», — тут же сказал Гарри. «Он не может просто сидеть там один и ждать палача!»
«Но закат», — сказал Рон, который смотрел в окно каким-то стеклянным взглядом. «Нам никогда не разрешат... ’особенно тебе, Гарри...»
Гарри опустил голову на руки и задумался.
«Если бы у нас была мантия-невидимка...»
«Где она?» — спросила Гермиона.
Гарри рассказал ей, что оставил его в проходе под одноглазой ведьмой.
«... если Снейп снова увидит меня где-нибудь поблизости, у меня будут серьезные неприятности», — закончил он.
«Это правда», — сказала Гермиона, вставая. «Если он тебя увидит... Как ты снова откроешь ведьмин горб?»
«Ты... ты нажимаешь на него и говоришь: «Диссендиум», — сказал Гарри. «Но...»
Гермиона не стала дожидаться окончания фразы; она прошла через комнату, толкнула портрет Полной Дамы и скрылась из виду.
«Она не пошла за ним?» — спросил Рон, глядя ей вслед.
Она так и сделала. Гермиона вернулась через четверть часа с серебристым плащом, аккуратно сложенным под ее мантией.
«Гермиона, я не знаю, что на тебя нашло в последнее время!» — сказал Рон, пораженный. «Сначала ты ударила Малфоя, а потом бросила профессора Трелони...»
Гермиона выглядела довольно польщенной.
Они спустились на ужин со всеми остальными, но после этого не вернулись в Гриффиндорскую башню. Гарри спрятал мантию под мантией; ему пришлось держать руки скрещенными, чтобы скрыть шишку. Они затаились в пустой комнате у вестибюля, прислушиваясь, пока не убедились, что там никого нет. Они услышали, как последняя пара людей торопливо прошла через зал, и хлопнула дверь. Гермиона просунула голову в дверь.
«Ладно», — прошептала она, — «никого нет... Наденьте плащ...»
Идя очень близко друг к другу, чтобы никто их не увидел, они пересекли зал на цыпочках под Плащом, затем спустились по каменным ступеням в сад. Солнце уже садилось за Запретным лесом, золотя верхние ветви деревьев.
Они дошли до хижины Хагрида и постучали. Он ответил через минуту, а когда ответил, то огляделся по сторонам в поисках своего гостя, бледного и дрожащего.
«Это мы», — прошипел Гарри. «Мы в плаще-невидимке. Впустите нас, и мы сможем его снять».
“Тебе не следовало приходить!” Прошептал Хагрид, но отступил, и они вошли внутрь. Хагрид быстро закрыл дверь, а Гарри снял мантию.
Хагрид не плакал и не бросался им на шею. Он выглядел как человек, который не знает, где он и что делать. На эту беспомощность было смотреть хуже, чем на слезы.
- Хочешь чаю? - сказал он. Его большие руки дрожали, когда он потянулся к чайнику.
«Где Клювокрыл, Хагрид?» — нерешительно спросила Гермиона.
«Я... я вывел его на улицу», — сказал Хагрид, разливая молоко по всему столу и одновременно наполняя кувшин. «Он привязан на моей тыквенной грядке. Я подумал, что ему стоит посмотреть на деревья и подышать свежим воздухом, прежде чем...»
Рука Хагрида так сильно дрожала, что кувшин с молоком выскользнул из его рук и разбился об пол.
— Я сделаю это, Хагрид, — быстро сказала Гермиона, подбегая и начиная убирать беспорядок.
«Еще один в шкафу», — сказал Хагрид, садясь и вытирая лоб рукавом. Гарри взглянул на Рона, который безнадежно посмотрел на него.
«Неужели никто ничего не может сделать, Хагрид?» — яростно спросил Гарри, садясь рядом с ним. «Дамблдор...»
«Он пытался», — сказал Хагрид. «У него нет полномочий отменять решения Комитета. Он сказал им, что с Клювокрылом все в порядке, но они испугались... Ты же знаешь, какой Люциус Малфой... Угрожал им, полагаю... А палач, Макнейр, старый друг Малфоя... но это будет быстро и чисто... И я буду рядом с ним...»
Хагрид сглотнул. Его взгляд метался по каюте, словно ища хоть какой-то проблеск надежды или утешения.
«Дамблдор спустится, когда это... когда это случится. Он написал мне сегодня утром. Он сказал, что хочет быть со мной. Великий человек, Дамблдор...»
Гермиона, которая рылась в шкафу Хагрида в поисках еще одного молочного кувшина, издала короткий, быстро подавленный всхлип. Она выпрямилась с новым кувшином в руках, борясь со слезами.
«Мы тоже останемся с тобой, Хагрид», — начала она, но Хагрид покачал своей лохматой головой.
- Тебе нужно вернуться в замок. Я же сказал, я не хочу, чтобы ты смотрел. И вообще, тебе не следует здесь находиться... Если Фадж и Дамблдор поймают тебя без разрешения, Гарри, у тебя будут большие неприятности.
По лицу Гермионы теперь текли тихие слезы, но она прятала их от Хагрида, суетясь и готовя чай. Затем, когда она взяла бутылку молока, чтобы налить немного в кувшин, она вскрикнула.
«Рон! Я — я не верю — это Короста!»
Рон уставился на нее с изумлением.
"О чем ты говоришь?"
Гермиона отнесла молочник к столу и перевернула его вверх дном. С отчаянным писком и долгими попытками вернуться внутрь крыса Короста выскользнула на стол.
«Короста!» — тупо сказал Рон. «Короста, что ты здесь делаешь?»
Он схватил сопротивляющуюся крысу и поднес ее к свету. Короста выглядела ужасно. Он был худее, чем когда-либо; большие пучки волос выпали, оставив широкие лысые пятна, и он извивался в руках Рона, словно отчаянно пытаясь освободиться.
«Все в порядке, Короста!» — сказал Рон. «Никаких кошек! Здесь нет ничего, что могло бы причинить тебе боль!»
Хагрид внезапно встал, устремив взгляд в окно. Его обычно румяное лицо приобрело цвет пергамента.
«Они идут...»
Гарри, Рон и Гермиона резко обернулись. Группа мужчин спускалась по ступеням далекого замка. Впереди шел Альбус Дамблдор, его серебряная борода блестела на закатном солнце. Рядом с ним трусил Корнелиус Фадж. За ними шел слабый старый член Комитета и палач Макнейр.
«Вам пора уходить», — сказал Хагрид. Он весь дрожал. «Они не должны найти вас здесь... Уходите сейчас же...»
Рон сунул Коросту в карман, а Гермиона подобрала Мантию.
«Я выведу вас через заднюю дверь», — сказал Хагрид.
Они последовали за ним к двери в его задний сад. Гарри почувствовал себя странно нереальным, и еще больше, когда он увидел Клювокрыла в нескольких ярдах от него, привязанного к дереву за тыквенной грядкой Хагрида. Клювокрыл, казалось, знал, что что-то происходит. Он повернул свою острую голову из стороны в сторону и нервно рыл землю.
«Все в порядке, Бики», — тихо сказал Хагрид. «Все в порядке...» Он повернулся к Гарри, Рону и Гермионе. «Продолжайте», — сказал он. «Начинайте».
Но они не двинулись с места.
«Хагрид, мы не можем...»
«Мы расскажем им, что произошло на самом деле...»
«Они не могут его убить...»
«Уходите!» — яростно сказал Хагрид. «Достаточно того, что вы все в беде!»
У них не было выбора. Когда Гермиона накинула плащ на Гарри и Рона, они услышали голоса в передней части каюты. Хагрид посмотрел на то место, где они только что исчезли из виду.
«Поторопитесь», — хрипло сказал он. «Не слушайте...
И он зашагал обратно в свою каюту, когда кто-то постучал в входную дверь.
Медленно, в каком-то ужасающем трансе, Гарри, Рон и Гермиона молча двинулись вокруг дома Хагрида. Когда они достигли другой стороны, входная дверь резко захлопнулась.
«Пожалуйста, давай поторопимся», — прошептала Гермиона. «Я не выдержу, не выдержу...»
Они двинулись по покатой лужайке к замку. Солнце уже быстро садилось; небо стало ясным, с фиолетовым оттенком, но на западе виднелось рубиново-красное сияние.
Рон замер.
«О, пожалуйста, Рон», — начала Гермиона.
«Это Короста — она не будет — оставаться на месте —»
Рон согнулся, пытаясь удержать Коросту в кармане, но крыса сошла с ума: она безумно пищала, извивалась и билась, пытаясь вонзить зубы в руку Рона.
«Короста, это я, идиот, это Рон», — прошипел Рон.
Они услышали, как позади них открылась дверь и послышались мужские голоса.
«О, Рон, пожалуйста, давай двигаться, они собираются это сделать!» — выдохнула Гермиона.
«Ладно — Короста, оставайся на месте —»
Они пошли вперед; Гарри, как и Гермиона, старался не прислушиваться к гулу голосов позади них. Рон снова остановился.
«Я не могу её удержать — Короста, заткнись, нас все услышат —»
Крыса дико визжала, но недостаточно громко, чтобы перекрыть звуки, доносившиеся из сада Хагрида. Раздался какой-то хаотичный мужской голос, наступила тишина, а затем, без предупреждения, раздался несомненный свист и стук топора.
Гермиона покачнулась на месте.
«Они сделали это!» — прошептала она Гарри. «Я н-не верю — они сделали это!»
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
*-КОТ, КРЫСА И СОБАКА-*

Гарри потерял сознание от шока. Все трое стояли, оцепенев от ужаса, под плащом-невидимкой. Последние лучи заходящего солнца бросали кровавый свет на затененные земли. Затем позади них раздался дикий вой.
«Хагрид», — пробормотал Гарри. Не думая о том, что он делает, он хотел было повернуться, но Рон и Гермиона схватили его за руки.
«Мы не можем», — сказал Рон, который был бел как бумага. «Он попадет в худшую беду, если узнает, что мы к нему приходили...»
Дыхание Гермионы было поверхностным и неровным.
«Как — они могли — они?» — задыхалась она. «Как они могли?»
«Да ладно», — сказал Рон, у которого, казалось, стучали зубы.
Они отправились обратно к замку, медленно шагая, чтобы спрятаться под Плащом. Свет теперь быстро мерк. К тому времени, как они достигли открытой местности, темнота окутала их, словно заклинание.
«Короста, стой смирно», — прошипел Рон, прижимая руку к груди. Крыса бешено извивалась. Рон резко остановился, пытаясь засунуть Короста глубже в карман. «Что с тобой, глупая крыса? Стой смирно — ОЙ! Она укусила меня!»
«Рон, замолчи!» — настойчиво прошептала Гермиона. «Фадж выйдет через минуту...»
«Она не будет — оставаться — на месте —»
Короста была явно напугана. Она извивалась изо всех сил, пытаясь вырваться из хватки Рона.
«Что с ним?»
Но Гарри только что увидел — крадущегося к ним, низко пригнувшись к земле, с широко открытыми желтыми глазами, жутко сверкающими в темноте — Косолапсуса. Видел ли он их или следовал за звуком писков Коросты, Гарри не мог сказать.
«Живоглот!» — простонала Гермиона. «Нет, уходи, Живоглот! Уходи!»
Но кот приближался —
«Короста — НЕТ!»
Слишком поздно — крыса выскользнула из сжимающих ее пальцев Рона, ударилась о землю и убежала. Одним прыжком Косолапсус прыгнул за ним, и прежде чем Гарри или Гермиона успели его остановить, Рон сбросил с себя мантию-невидимку и метнулся прочь в темноту.
«Рон!» — простонала Гермиона.
Они с Гарри переглянулись, а затем со всех ног побежали за ним; под плащом было невозможно бежать во весь опор; они стянули его, и плащ развевался за ними, словно знамя, когда они мчались за Роном; они слышали, как он топал впереди и кричал на Живоглота.
«Отойди от него — отойди — Короста, иди сюда —»
Раздался громкий стук.
«Попался! Уйди, вонючий кот —»
Гарри и Гермиона чуть не упали на Рона; они заскользили и остановились прямо перед ним. Он растянулся на земле, но Короста снова была в его кармане; он крепко сжимал обеими руками дрожащий комок.
— Рон, вернись под мантию, — задыхаясь, произнесла Гермиона. — Дамблдор, министр, они вернутся через минуту...
Но прежде чем они успели снова укрыться, прежде чем они успели даже перевести дух, они услышали тихий топот гигантских лап... Что-то приближалось к ним из темноты — огромная, бледноглазая, угольно-черная собака.
Гарри потянулся за палочкой, но было поздно — собака совершила огромный прыжок и ударила его передними лапами в грудь; он опрокинулся назад, подняв вихрь шерсти; он почувствовал ее горячее дыхание, увидел зубы длиной в дюйм —
Но сила его прыжка занесла его слишком далеко; он скатился с него. Ошеломленный, чувствуя, что его ребра сломаны, Гарри попытался встать; он слышал, как он рычал, когда скользил вокруг для новой атаки.
Рон был на ногах. Когда собака прыгнула обратно к ним, он оттолкнул Гарри в сторону; челюсти собаки сомкнулись вокруг вытянутой руки Рона. Гарри рванулся вперед, он схватил клок шерсти зверя, но тот тащил Рона так же легко, как будто он был тряпичной куклой —
Гарри нащупал палочку, сморгнув кровь из глаз —
«Люмос!» — прошептал он.
Луч света палочки показал ему ствол толстого дерева; они загнали Коросту в тень Гремучей Ивы, и ее ветви скрипели, словно от сильного ветра, раскачиваясь взад и вперед, чтобы помешать им приблизиться.
И там, у основания ствола, была собака, тянущая Рона назад в большую щель между корнями — Рон яростно боролся, но его голова и туловище ускользали из виду —
«Рон!» — крикнул Гарри, пытаясь последовать за ним, но тяжелая ветка смертельно хлестнула в воздухе, и его снова отбросило назад.
Теперь они могли видеть только одну ногу Рона, которую он зацепил за корень, пытаясь помешать собаке утащить его глубже под землю, — но в воздухе раздался ужасный треск, словно выстрел; нога Рона сломалась, и мгновение спустя его ступня исчезла из виду.
«Гарри, нам нужно позвать на помощь», — ахнула Гермиона; она тоже истекала кровью; Ива порезала ей плечо.
«Нет! Эта штука достаточно большая, чтобы съесть его; у нас нет времени...
«Мы никогда не справимся без посторонней помощи».
На них хлестнула еще одна ветка, сжимая веточки, словно костяшки пальцев.
«Если эта собака смогла пробраться внутрь, то и мы сможем», — пропыхтел Гарри, метаясь из стороны в сторону, пытаясь найти путь сквозь злобные, свистящие ветки, но он не мог приблизиться ни на дюйм к корням дерева, не оказавшись в зоне досягаемости ударов дерева.
«Ох, помогите, помогите», — отчаянно шептала Гермиона, неуверенно пританцовывая на месте, — «пожалуйста...»
Косолапсус рванулся вперед. Он проскользнул между ветвями, как змея, и положил передние лапы на сучок на стволе.
Внезапно, словно дерево превратилось в мрамор, оно перестало двигаться. Ни один лист не дернулся и не затрясся.
«Живоглот!» — неуверенно прошептала Гермиона. Теперь она схватила Гарри за руку до боли. «Откуда он узнал...?»
«Он дружит с этой собакой», — мрачно сказал Гарри. «Я видел их вместе. Иди сюда — и держи палочку подальше —»
Они преодолели расстояние до ствола за считанные секунды, но прежде чем они достигли щели в корнях, Косолапсус скользнул туда, махнув своим хвостом-ершиком. Гарри пошел следом; он пополз вперед, головой вперед, и съехал по земляному склону на дно очень низкого туннеля. Косолапсус был немного впереди, его глаза сверкали в свете палочки Гарри. Через несколько секунд Гермиона скользнула вниз рядом с ним.
«Где Рон?» — прошептала она испуганным голосом.
«Сюда», — сказал Гарри, согнувшись, отправляясь вслед за Живоглотом.
«Где выходит этот туннель?» — затаив дыхание, спросила Гермиона у него за спиной.
«Я не знаю... Он отмечен на Карте Мародеров, но Фред и Джордж сказали, что никто никогда туда не забирался... Он уходит за край карты, но, похоже, заканчивается в Хогсмиде...»
Они двигались так быстро, как только могли, согнувшись почти вдвое; впереди них хвост Живоглота то появлялся, то исчезал из виду. Коридор тянулся и исчезал; он казался таким же длинным, как и тот, что вел в Сладкое королевство... Гарри мог думать только о Роне и о том, что с ним может сделать этот огромный пес... Он дышал резкими, болезненными глотками, бежал пригнувшись...
А затем туннель начал подниматься; через несколько мгновений он изогнулся, и Косолапсус исчез. Вместо этого Гарри увидел пятно тусклого света через небольшое отверстие.
Он и Гермиона остановились, задыхаясь, продвигаясь вперед. Оба подняли палочки, чтобы посмотреть, что там дальше.
Это была комната, очень беспорядочная, пыльная комната. Бумага отваливалась от стен; на полу были пятна; вся мебель была сломана, как будто ее кто-то разбил. Все окна были заколочены.
Гарри взглянул на Гермиону, которая выглядела очень испуганной, но кивнула.
Гарри вылез из дыры, оглядываясь по сторонам. Комната была пуста, но дверь справа от них была открыта, ведя в темный коридор. Гермиона внезапно снова схватила Гарри за руку. Ее широко раскрытые глаза блуждали по заколоченным окнам.
«Гарри», — прошептала она, — «я думаю, мы в Визжащей хижине».
Гарри огляделся. Его взгляд упал на деревянный стул рядом с ними. Из него были вырваны большие куски; одна из ножек была оторвана полностью.
«Призраки этого не делают», — медленно произнес он.
В этот момент над головой раздался скрип. Что-то двигалось наверху. Они оба посмотрели на потолок. Гермиона сжимала руку Гарри так крепко, что он терял чувствительность пальцев. Он поднял брови, глядя на нее; она снова кивнула и отпустила.
Как можно тише они выползли в холл и поднялись по обвалившейся лестнице. Все было покрыто толстым слоем пыли, кроме пола, где широкая блестящая полоса была оставлена ;;чем-то, что тащили наверх.
Они достигли темной площадки.
«Нокс», — прошептали они вместе, и огни на концах их палочек погасли. Только одна дверь была открыта. Когда они подкрались к ней, то услышали движение за ней; тихий стон, а затем глубокое, громкое мурлыканье. Они обменялись последним взглядом, последним кивком.
Крепко держа перед собой палочку, Гарри пинком распахнул дверь.
На великолепной кровати с четырьмя столбиками и пыльными занавесками лежал Живоглот, громко мурлыча при виде их. На полу рядом с ним, сжимая ногу, которая торчала под странным углом, лежал Рон.
Гарри и Гермиона бросились к нему.
«Рон, ты в порядке?»
«Где собака?»
«Не собака», — простонал Рон. Его зубы стиснулись от боли. «Гарри, это ловушка...»
"Что -"
«Собака... анимаг...»
Рон смотрел через плечо Гарри. Гарри развернулся. Щелкнув, человек в тени закрыл за ними дверь.
Масса грязных, спутанных волос свисала до локтей. Если бы глаза не светились из глубоких, темных глазниц, он мог бы быть трупом. Восковая кожа была так туго натянута на кости его лица, что оно походило на череп. Его желтые зубы были оскалены в усмешке. Это был Сириус Блэк.
«Экспеллиармус!» — прохрипел он, направив на них палочку Рона.
Палочки Гарри и Гермионы вылетели из их рук, высоко в воздух, и Блэк поймал их. Затем он сделал шаг вперед. Его глаза были устремлены на Гарри.
«Я думал, ты придешь и поможешь своему другу», — хрипло сказал он. Его голос звучал так, словно он давно уже отвык им пользоваться. «Твой отец сделал бы то же самое для меня. Как это храбро с твоей стороны, что ты не побежал за учителем. Я благодарен... это все значительно облегчит...»
Насмешка над отцом звенела в ушах Гарри, как будто ее прокричал Блэк. Кипящая ненависть взорвалась в груди Гарри, не оставляя места страху. Впервые в жизни он хотел вернуть палочку в руку, не для защиты, а для атаки... чтобы убивать. Не понимая, что он делает, он двинулся вперед, но по обе стороны от него произошло внезапное движение, и две пары рук схватили его и удержали... «Нет, Гарри!» — ахнула Гермиона окаменевшим шепотом; Рон, однако, заговорил с Блэком.
«Если ты хочешь убить Гарри, тебе придется убить и нас!» — яростно сказал он, хотя усилия, прилагаемые для того, чтобы стоять прямо, еще больше лишили его красок, и он слегка покачивался, когда говорил.
Что-то мелькнуло в затененных глазах Блэка.
«Ложись, — тихо сказал он Рону. — Ты еще больше повредишь ногу».
«Ты меня слышал?» — слабо сказал Рон, хотя ему пришлось мучительно цепляться за Гарри, чтобы удержаться на ногах. «Тебе придется убить нас всех троих!»
«Сегодня вечером здесь будет только одно убийство», — сказал Блэк, и его улыбка стала шире.
«Это еще почему?» — выплюнул Гарри, пытаясь вырваться из рук Рона и Гермионы. «В прошлый раз тебе было все равно, да? Не возражал против того, чтобы перебить всех этих магглов, чтобы добраться до Петтигрю... Что случилось, размяк в Азкабане?»
«Гарри!» — захныкала Гермиона. «Замолчи!»
«ОН УБИЛ МОИХ МАМУ И ПАПУ!» — взревел Гарри и, приложив огромные усилия, вырвался из хватки Гермионы и Рона и рванулся вперед —
Он забыл о магии — он забыл, что он был невысоким, худым и тринадцатилетним, в то время как Блэк был высоким, взрослым мужчиной — все, что Гарри знал, это то, что он хотел причинить Блэку боль так сильно, как только мог, и что ему было все равно, насколько сильно он пострадает в ответ —
Возможно, это был шок от того, что Гарри сделал что-то настолько глупое, но Блэк не успел вовремя поднять палочки — одна из рук Гарри сомкнулась на его истощенном запястье, отталкивая кончики палочек; костяшки пальцев другой руки Гарри столкнулись с головой Блэка, и они упали назад, на стену —
Гермиона кричала; Рон вопил; ослепительная вспышка, когда палочки в руке Блэка послали в воздух сноп искр, который пролетел в нескольких дюймах от лица Гарри; Гарри почувствовал, как сморщенная рука под его пальцами безумно извивается, но он цеплялся за нее, а его другая рука наносила удары по всем частям тела Блэка, которые она могла найти.
Но свободная рука Блэка нашла горло Гарри —
«Нет», — прошипел он, — «я ждал слишком долго».
Пальцы сжались, Гарри задохнулся, очки перекосились.
Затем он увидел, как нога Гермионы качнулась из ниоткуда. Блэк отпустил Гарри, застонав от боли; Рон бросился на руку Блэка с палочкой, и Гарри услышал слабый стук —
Он вырвался из клубка тел и увидел, как его собственная палочка катится по полу; он бросился к ней, но...
«А!»
К драке присоединился Живоглот; обе пары передних когтей глубоко вонзились в руку Гарри; Гарри отбросил его, но Живоглот теперь метнулся к палочке Гарри —
«НЕТ, НЕ СМЕЙ!» — заорал Гарри и нанес удар ногой Живоглоту, заставив кота отскочить в сторону, плюясь; Гарри схватил палочку и повернулся —
«Уйдите с дороги!» — крикнул он Рону и Гермионе.
Им не нужно было повторять дважды. Гермиона, задыхаясь, с кровоточащей губой, отползла в сторону, схватив свои и Рона палочки. Рон подполз к кровати с балдахином и рухнул на нее, тяжело дыша, его белое лицо теперь позеленело, обеими руками он сжимал сломанную ногу.
Блэк растянулся у подножия стены. Его тонкая грудь быстро поднималась и опускалась, пока он наблюдал, как Гарри медленно приближается, его палочка направлена ;;прямо в сердце Блэка.
«Ты собираешься убить меня, Гарри?» — прошептал он.
Гарри остановился прямо над ним, его палочка все еще была направлена ;;на грудь Блэка, глядя на него сверху вниз. Вокруг левого глаза Блэка нарастал синяк, а из носа текла кровь.
«Ты убил моих родителей», — сказал Гарри, его голос слегка дрожал, но рука с палочкой была совершенно тверда.
Блэк уставился на него своими запавшими глазами.
«Я этого не отрицаю», — сказал он очень тихо. «Но если бы вы знали всю историю...»
«Всю историю?» — повторил Гарри, в ушах у него яростно стучало. «Ты продал их Волан-де-Морту. Это все, что мне нужно знать».
«Ты должен меня выслушать», — сказал Блэк, и в его голосе теперь звучала нотка настойчивости. «Ты пожалеешь, если не... Ты не понимаешь...»
«Я понимаю гораздо лучше, чем ты думаешь», — сказал Гарри, и его голос задрожал больше, чем когда-либо. «Ты никогда ее не слышал, не так ли? Моя мама... пыталась остановить Волан-де-Морта, который убил меня... и ты это сделал... ты это сделал...»
Прежде чем кто-либо из них успел сказать хоть слово, мимо Гарри пронеслось что-то рыжее; Косолапсус прыгнул на грудь Блэка и устроился там, прямо над сердцем Блэка. Блэк моргнул и посмотрел на кота.
«Слезай», — пробормотал он, пытаясь столкнуть с себя Косолапсуса.
Но Косолапсус вонзил когти в мантию Блэка и не двигался. Он повернул свое уродливое, раздавленное лицо к Гарри и посмотрел на него этими большими желтыми глазами. Справа от него Гермиона сухо всхлипнула.
Гарри уставился на Блэка и Косолапсуса, крепче сжимая палочку. Ну и что, если ему придется убить и кошку? Она была в сговоре с Блэком... Если она была готова умереть, пытаясь защитить Блэка, это не было делом Гарри... Если Блэк хотел ее спасти, это только доказывало, что он заботился о Косолапсусе больше, чем о родителях Гарри...
Гарри поднял палочку. Сейчас был момент, чтобы сделать это. Сейчас был момент, чтобы отомстить за свою мать и отца. Он собирался убить Блэка. Он должен был убить Блэка. Это был его шанс...
Секунды тянулись. А Гарри все еще стоял, застыв, палочка наготове, Блэк смотрел на него снизу вверх, Живоглот на его груди. С кровати доносилось прерывистое дыхание Рона; Гермиона молчала.
И тут раздался новый звук —
По полу разносились приглушенные шаги — кто-то спускался вниз.
«МЫ ЗДЕСЬ НАВЕРХУ!» — внезапно закричала Гермиона. «МЫ ЗДЕСЬ НАВЕРХУ — СИРИУС БЛЭК — БЫСТРЕЕ!»
Блэк сделал испуганное движение, которое едва не сбросило Живоглота; Гарри судорожно схватил палочку. — Сделай это сейчас же! — раздался голос в его голове, — но шаги уже громыхали на лестнице, а Гарри все еще этого не сделал.
Дверь комнаты распахнулась в потоке красных искр, и Гарри обернулся, когда профессор Люпин влетел в комнату, его лицо было бескровным, его палочка поднята и готова. Его взгляд метнулся к Рону, лежащему на полу, к Гермионе, съежившейся у двери, к Гарри, стоящему там с палочкой, закрывающей Блэка, а затем к самому Блэку, скорчившемуся и истекающему кровью у ног Гарри.
«Экспеллиармус!» — крикнул Люпин.
Палочка Гарри снова вылетела из его руки; то же самое сделали и те две, что держала Гермиона. Люпин ловко поймал их всех, затем вошел в комнату, уставившись на Блэка, у которого по-прежнему лежал Косолапсус, защищая его грудь.
Гарри стоял там, внезапно почувствовав себя опустошенным. Он этого не сделал. Его нервы подвели его. Блэка собирались вернуть дементорам.
Затем Люпин заговорил странным голосом, в котором слышались какие-то подавленные эмоции.
«Где он, Сириус?»
Гарри быстро взглянул на Люпина. Он не понял, что имел в виду Люпин. О ком говорил Люпин? Он снова повернулся и посмотрел на Блэка.
Лицо Блэка было совершенно бесстрастным. Несколько секунд он вообще не двигался. Затем, очень медленно, он поднял пустую руку и указал прямо на Рона. Озадаченный, Гарри оглянулся на Рона, который выглядел озадаченным.
«Но тогда...», — пробормотал Люпин, глядя на Блэка так пристально, что казалось, он пытается прочитать его мысли, «... почему он не показался мне раньше? Если только...» — глаза Люпина внезапно расширились, как будто он увидел что-то за Блэком, что-то, чего не мог видеть никто из остальных, — «если только он не был тем... если только ты не переключился... не сказав мне?»
Очень медленно, не отрывая взгляда от лица Люпина, Блэк кивнул.
«Профессор», — громко перебил Гарри, — «что происходит?»
Но он так и не закончил вопрос, потому что то, что он увидел, заставило его голос замереть в горле. Люпин опустил палочку, пристально глядя на Блэка. Профессор подошел к Блэку, схватил его за руку, поднял на ноги так, что Живоглот упал на пол, и обнял Блэка, как брата.
Гарри почувствовал, как у него отвалилась нижняя часть живота.
«Я НЕ ВЕРЮ!» — закричала Гермиона.
Люпин отпустил Блэка и повернулся к ней. Она поднялась с пола и указала на Люпина, дико глядя на него. «Ты — ты —»
«Гермиона…»
«— ты и он!»
«Гермиона, успокойся…»
«Я никому не сказала!» — закричала Гермиона. «Я тебя прикрывала...»
«Гермиона, послушай меня, пожалуйста!» — крикнул Люпин. «Я могу объяснить...»
Гарри почувствовал, как его трясет, но не от страха, а от новой волны ярости.
«Я доверял тебе», — крикнул он Люпину, его голос дрожал, — «и все это время ты был его другом!»
«Ты ошибаешься», — сказал Люпин. «Я не был другом Сириуса, но теперь я — Позвольте мне объяснить...»
«НЕТ!» — закричала Гермиона. «Гарри, не верь ему, он помог Блэку проникнуть в замок, он хочет и твоей смерти — он оборотень!»
Наступила звенящая тишина. Теперь все глаза были устремлены на Люпина, который выглядел на удивление спокойным, хотя и довольно бледным.
«Совсем не соответствует твоему обычному стандарту, Гермиона», — сказал он. «Боюсь, только один из трех. Я не помогал Сириусу попасть в замок, и я определенно не хочу, чтобы Гарри умер...» Странная дрожь пробежала по его лицу. «Но я не буду отрицать, что я оборотень».
Рон сделал отважную попытку подняться, но упал, заскулив от боли. Люпин двинулся к нему, выглядя обеспокоенным, но Рон ахнул,
«Отойди от меня, оборотень!»
Люпин замер на месте. Затем, с явным усилием, он повернулся к Гермионе и сказал: «Как давно ты знаешь?»
- Целую вечность, - прошептала Гермиона. - С тех пор, как я писала эссе профессора Снейпа. . . .”
«Он будет в восторге», — холодно сказал Люпин. «Он задал это эссе, надеясь, что кто-то поймет, что означают мои симптомы... Ты проверила лунную карту и поняла, что я всегда болел в полнолуние? Или ты поняла, что боггарт превратился в луну, когда увидел меня?»
«И то, и другое», — тихо сказала Гермиона.
Люпен выдавил из себя смешок.
«Ты самая умная ведьма твоего возраста, которую я когда-либо встречал, Гермиона».
«Я не такая», — прошептала Гермиона. «Если бы я была немного умнее, я бы всем рассказала, кто ты!»
«Но они уже знают», — сказал Люпен. «По крайней мере, персонал знает».
«Дамблдор нанял тебя, когда узнал, что ты оборотень?» — ахнул Рон. «Он что, сошел с ума?»
«Некоторые из сотрудников так думали», — сказал Люпин. «Ему пришлось очень постараться, чтобы убедить некоторых учителей, что я заслуживаю доверия —»
«И ОН БЫЛ НЕПРАВ!» — закричал Гарри. «ТЫ ВСЕ ВРЕМЯ ПОМОГАЛ ЕМУ!» Он показывал на Блэка, который внезапно подошел к кровати с балдахином и опустился на нее, спрятав лицо в дрожащей руке. Живоглот вскочил рядом с ним и ступил ему на колени, мурлыча. Рон отстранился от них обоих, волоча ногу.
«Я не помогал Сириусу», — сказал Люпин. «Если ты дашь мне шанс, я объясню. Послушай…»
Он разделил палочки Гарри, Рона и Гермионы и бросил каждую обратно ее владельцу; Гарри, ошеломленный, поймал свою.
«Вот», — сказал Люпин, засовывая свою палочку обратно за пояс. «Ты вооружен, мы — нет. Теперь ты будешь слушать?»
Гарри не знал, что и думать. Это был трюк?
«Если ты ему не помогал», — сказал он, бросив яростный взгляд на Блэка, — «то как ты узнал, что он здесь?»
«Карта», сказал Люпин. «Карта Мародеров. Я был в своем кабинете, изучал ее...»
«Ты знаешь, как это делается?» — подозрительно спросил Гарри.
«Конечно, я знаю, как это делается», — сказал Люпин, нетерпеливо махнув рукой. «Я помогал писать это. Я Луни — так меня прозвали друзья в школе».
«Вы написали — ?»
«Главное, я внимательно следил за этим вечером, потому что у меня была идея, что вы, Рон и Гермиона можете попытаться улизнуть из замка, чтобы навестить Хагрида до того, как его гиппогриф будет казнен. И я был прав, не так ли?»
Он начал ходить взад и вперед, разглядывая их. У его ног поднялись маленькие клочки пыли.
«Ты, возможно, носил старый плащ своего отца, Гарри...»
«Откуда ты знаешь о Плаще?»
«Сколько раз я видел, как Джеймс исчезал под ним...», — сказал Люпин, снова нетерпеливо махнув рукой. «Дело в том, что даже если ты носишь плащ-невидимку, ты все равно появляешься на карте Мародеров. Я видел, как ты пересек территорию и вошел в хижину Хагрида. Двадцать минут спустя ты покинул Хагрида и отправился обратно в замок. Но теперь тебя сопровождал кто-то еще».
«Что?» — сказал Гарри. «Нет, мы не были!»
«Я не мог поверить своим глазам», — сказал Люпин, продолжая шагать и игнорируя вмешательство Гарри. «Я думал, что карта, должно быть, неисправна. Как он мог быть с тобой?»
«С нами никого не было!» — сказал Гарри.
«А потом я увидел еще одну точку, быстро движущуюся к вам, обозначенную как Сириус Блэк... Я видел, как он столкнулся с вами; я наблюдал, как он втянул двоих из вас в Гремучую Иву...»
«Один из нас!» — сердито сказал Рон.
«Нет, Рон», — сказал Люпин. «Вас двое».
Он перестал ходить и перевел взгляд на Рона.
«Как вы думаете, могу ли я взглянуть на крысу?» — ровным голосом спросил он.
«Что?» — спросил Рон. «При чем тут Короста?»
«Все», — сказал Люпин. «Могу ли я его увидеть, пожалуйста?»
Рон помедлил, затем сунул руку под мантию. Выскочил Короста, отчаянно дергаясь; Рону пришлось схватить его за длинный лысый хвост, чтобы не дать ему сбежать. Косолапсус встал на ногу Блэка и издал тихий шипящий звук.
Люпин приблизился к Рону. Казалось, он затаил дыхание, пристально глядя на Коросту.
«Что?» — снова спросил Рон, прижимая Коросту к себе и выглядя испуганным. «Какое отношение имеет моя крыса ко всему этому?»
«Это не крыса», — внезапно прохрипел Сириус Блэк.
«Что ты имеешь в виду — конечно, она крыса...»
«Нет, она не крыса», — тихо сказал Люпин. «Он волшебник».
«Анимаг», — сказал Блэк, — «по имени Питер Петтигрю».
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
*-Лунный, червехвостый, косолапый и зубастый-*

Потребовалось несколько секунд, чтобы дойти до абсурдности этого заявления. Затем Рон озвучил то, о чем думал Гарри.
«Вы оба сумасшедшие».
«Смешно!» — слабо сказала Гермиона.
«Питер Петтигрю мертв!» — сказал Гарри. «Он убил его двенадцать лет назад!» — Он указал на Блэка, чье лицо судорожно дернулось.
«Я собирался это сделать», — прорычал он, обнажив желтые зубы, — «но маленький Питер опередил меня... но не в этот раз!»
И Живоглот был отброшен на пол, когда Блэк бросился на Коросту; Рон закричал от боли, когда вес Блэка пришелся на его сломанную ногу.
«Сириус, НЕТ!» — закричал Люпин, бросаясь вперед и снова оттаскивая Блэка от Рона. «ПОЖАЛУЙСТА! Ты не можешь сделать это просто так — они должны понять — мы должны объяснить —»
«Мы объясним это потом!» — прорычал Блэк, пытаясь сбросить Люпина. Одна рука все еще царапала воздух, пытаясь дотянуться до Коросты, которая визжала как поросенок, царапая лицо и шею Рона, пытаясь вырваться.
«Они — имеют — право — знать — все!» — пропыхтел Люпин, все еще пытаясь сдержать Блэка. «Рон держал его как питомца! Есть части, которые даже я не понимаю! И Гарри — ты должен Гарри сказать правду, Сириус!»
Блэк перестал сопротивляться, хотя его запавшие глаза все еще были устремлены на Коросту, которого крепко сжимали искусанные, поцарапанные и кровоточащие руки Рона.
«Ну ладно», — сказал Блэк, не отрывая глаз от крысы. «Говори им, что хочешь. Но побыстрее, Ремус. Я хочу совершить убийство, за которое меня посадили...»
«Вы оба психи», — дрожащим голосом сказал Рон, оглядываясь на Гарри и Гермиону в поисках поддержки. «С меня хватит. Я пошёл».
Он попытался подняться на здоровую ногу, но Люпин снова поднял палочку, направив ее на Коросту.
«Ты выслушаешь меня, Рон», — тихо сказал он. «Просто держи Питера крепко, пока слушаешь».
«ОН НЕ ПИТЕР, ОН Короста!» — закричал Рон, пытаясь запихнуть крысу обратно в передний карман, но Короста сопротивлялся слишком сильно; Рон покачнулся и потерял равновесие, и Гарри поймал его и толкнул обратно на кровать. Затем, игнорируя Блэка, Гарри повернулся к Люпину.
«Были свидетели, которые видели смерть Петтигрю», — сказал он. «Их было полно на улице...»
«Они не увидели того, что, как им показалось, увидели!» — яростно сказал Блэк, все еще наблюдая за тем, как Короста барахтается в руках Рона.
«Все думали, что Сириус убил Питера», — сказал Люпин, кивая. «Я сам в это верил — пока не увидел карту сегодня вечером. Потому что Карта Мародеров никогда не лжет... Питер жив. Рон держит его, Гарри».
Гарри посмотрел на Рона, и когда их взгляды встретились, они молча согласились: Блэк и Люпин оба были не в своем уме. Их история не имела никакого смысла. Как Короста могла быть Питером Петтигрю? Азкабан, должно быть, все-таки сбил Блэка с толку — но почему Люпин подыгрывал ему?
Затем Гермиона заговорила дрожащим, но притворно спокойным голосом, словно пытаясь заставить профессора Люпина говорить разумно.
«Но профессор Люпин... Короста не может быть Петтигрю... это просто не может быть правдой, вы же знаете, что это не может быть...»
«Почему это не может быть правдой?» — спокойно спросил Люпин, словно они были на уроке, а Гермиона просто заметила проблему в эксперименте с гриндилоу.
«Потому что... потому что люди бы знали, был ли Питер Петтигрю анимагом. Мы изучали анимагов на занятиях с профессором МакГонагалл. И я искала информацию о них, когда делала домашнее задание — Министерство магии следит за ведьмами и волшебниками, которые могут превращаться в животных; есть реестр, показывающий, какими животными они становятся, их отметины и прочее... и я пошла и посмотрела в реестре профессора МакГонагалл, и в этом столетии было всего семь анимагов, а имени Петтигрю в списке не было...»
Едва Гарри успел про себя поразиться усилиям Гермионы, приложенным к выполнению домашнего задания, как Люпин начал смеяться.
«Ты снова права, Гермиона!» — сказал он. «Но Министерство никогда не знало, что в Хогвартсе бегали три незарегистрированных анимага».
«Если ты собираешься рассказать им эту историю, поторопись, Ремус», — прорычал Блэк, все еще наблюдавший за каждым отчаянным движением Скабберса. «Я ждал двенадцать лет, и я не собираюсь ждать дольше».
— Хорошо... но тебе придется мне помочь, Сириус, — сказал Люпин, — я знаю только, как это началось...
Люпин замолчал. Позади него раздался громкий скрип. Дверь спальни открылась сама собой. Все пятеро уставились на нее. Затем Люпин подошел к ней и выглянул на лестничную площадку.
«Там никого нет...»
«Это место населено привидениями!» — сказал Рон.
«Это не так», — сказал Люпин, все еще озадаченно глядя на дверь. «В Визжащей Хижине никогда не водилось привидений... Крики и вопли, которые слышали жители деревни, были созданы мной».
Он откинул седеющие волосы с глаз, задумался на мгновение, а затем сказал: «Вот с этого все и началось — с того, что я стал оборотнем. Ничего этого не могло бы случиться, если бы меня не укусили... и если бы я не был таким безрассудным...»
Он выглядел трезвым и уставшим. Рон начал было прерывать, но Гермиона сказала: «Тсс!» Она очень пристально смотрела на Люпина.
«Я был совсем маленьким мальчиком, когда меня укусили. Мои родители перепробовали все, но в те дни не было лекарства. Зелье, которое профессор Снейп готовит для меня, — совсем недавнее открытие. Видите ли, оно делает меня в безопасности. Пока я принимаю его в течение недели, предшествующей полнолунию, я сохраняю рассудок, когда превращаюсь... Я могу свернуться калачиком в своем кабинете, как безобидный волк, и ждать, пока луна снова пойдет на убыль.
Однако до того, как было открыто зелье Волчьей отравы, я раз в месяц превращался в полноценного монстра. Казалось невозможным, что я смогу приехать в Хогвартс. Другие родители вряд ли захотели бы, чтобы их дети общались со мной.
«Но потом директором стал Дамблдор, и он проявил сочувствие. Он сказал, что если мы примем определенные меры предосторожности, то нет причин, по которым я не должен ходить в школу...» Люпин вздохнул и посмотрел прямо на Гарри. «Я же говорил тебе несколько месяцев назад, что Гремучая Ива была посажена в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Правда в том, что ее посадили, потому что я поступил в Хогвартс. Этот дом, — Люпин с тоской оглядел комнату, — «и туннель, который ведет к нему, — они были построены для меня. Раз в месяц меня тайно выносили из замка в это место, чтобы я трансформировался. Дерево поставили у входа в туннель, чтобы никто не наткнулся на меня, пока я опасен».
Гарри не мог понять, куда клонит эта история, но все равно слушал ее с интересом. Единственным звуком, кроме голоса Люпина, был испуганный писк Коросты.
«Мои превращения в те дни были — были ужасны. Очень больно превращаться в оборотня. Меня отделили от людей, чтобы кусать, поэтому я вместо этого кусал и царапал себя. Жители деревни услышали шум и крики и подумали, что слышат особенно жестоких духов. Дамблдор поощрял слухи... Даже сейчас, когда дом молчал годами, жители деревни не осмеливаются приближаться к нему...
«Но помимо моих преобразований, я был счастливее, чем когда-либо в своей жизни. Впервые у меня были друзья, три больших друга. Сириус Блэк... Питер Петтигрю... и, конечно, твой отец, Гарри — Джеймс Поттер.
«Теперь мои трое друзей не могли не заметить, что я исчезаю раз в месяц. Я придумывал всякие истории. Я говорил им, что моя мать больна, и что мне нужно пойти домой, чтобы навестить ее... Я боялся, что они бросят меня, как только узнают, кто я такая. Но, конечно, они, как и ты, Гермиона, узнали правду...
«И они вовсе не бросили меня. Вместо этого они сделали для меня что-то, что сделало мои трансформации не только терпимыми, но и лучшими моментами моей жизни. Они стали Анимагами».
«И мой отец тоже?» — изумленно спросил Гарри.
«Да, действительно», — сказал Люпин. «Им потребовалась большая часть трех лет, чтобы понять, как это сделать. Ваш отец и Сириус были самыми умными учениками в школе, и им повезло, потому что превращение в анимага может пойти ужасно неправильно — одна из причин, по которой Министерство пристально следит за теми, кто пытается это сделать. Питеру нужна была вся помощь, которую он мог получить от Джеймса и Сириуса. Наконец, на пятом курсе им это удалось. Каждый из них мог превращаться в другое животное по своему желанию».
«Но как это тебе помогло?» — спросила Гермиона, явно озадаченная.
«Они не могли составить мне компанию как люди, поэтому они составили мне компанию как животные», — сказал Люпин. «Оборотень опасен только для людей. Они ускользали из замка каждый месяц под плащом-невидимкой Джеймса. Они трансформировались... Питер, как самый маленький, мог проскользнуть под атакующими ветвями Ивы и коснуться узла, который ее замораживал. Затем они проскальзывали по туннелю и присоединялись ко мне. Под их влиянием я стал менее опасным. Мое тело все еще было волчьим, но мой разум, казалось, становился менее опасным, пока я был с ними».
«Поторопись, Ремус», — прорычал Блэк, который все еще наблюдал за Коростой с ужасным голодом на лице.Я приближаюсь к цели, Сириус, приближаюсь к цели... ну, теперь, когда мы все могли трансформироваться, перед нами открылись весьма захватывающие возможности. Вскоре мы покинули Визжащую хижину и бродили по территории школы и деревни по ночам. Сириус и Джеймс превратились в таких больших животных, что смогли удержать оборотня под контролем. Сомневаюсь, что кто-либо из учеников Хогвартса когда-либо узнал больше о территории Хогвартса и Хогсмиде, чем мы... И вот так мы пришли к тому, чтобы написать Карту Мародеров и подписать ее нашими прозвищами. Сириус — Бродяга. Питер — Червехвост. Джеймс — Сохатый».
«Что за животное…?» — начал Гарри, но Гермиона его перебила.
«Это все равно было очень опасно! Бегать в темноте с оборотнем! А что, если бы ты ускользнул от остальных и укусил кого-нибудь?»
«Эта мысль до сих пор преследует меня», — тяжело сказал Люпин. «И были промахи, много промахов. Мы потом смеялись над ними. Мы были молоды, легкомысленны — увлечены собственной сообразительностью.
«Иногда я чувствовал себя виноватым из-за того, что предал доверие Дамблдора, конечно... он принял меня в Хогвартс, когда ни один другой директор не сделал бы этого, и он понятия не имел, что я нарушаю правила, которые он установил для моей собственной и чужой безопасности. Он так и не узнал, что я заставил трех сокурсников незаконно стать анимагами. Но мне всегда удавалось забывать о своих чувствах вины каждый раз, когда мы садились, чтобы спланировать наше приключение на следующий месяц. И я не изменился...»
Лицо Люпина посуровело, а в голосе послышалось отвращение к себе. «Весь этот год я боролся с собой, размышляя, стоит ли мне сказать Дамблдору, что Сириус — анимаг. Но я этого не сделал. Почему? Потому что я был слишком труслив. Это означало бы признать, что я предал его доверие, когда учился в школе, признать, что я повел за собой других... а доверие Дамблдора значило для меня все. Он принял меня в Хогвартс, когда я был мальчиком, и дал мне работу, когда я был избегаем всю свою взрослую жизнь, не имея возможности найти оплачиваемую работу из-за того, кто я есть. И поэтому я убедил себя, что Сириус попадает в школу, используя Темные искусства, которым он научился у Волан-де-Морта, что быть анимагом не имеет к этому никакого отношения... так что, в каком-то смысле, Снейп был прав насчет меня с самого начала».
«Снейп?» — резко сказал Блэк, впервые за несколько минут отрывая взгляд от Коросты и глядя на Люпина. «При чем тут Снейп?»
«Он здесь, Сириус», — тяжело сказал Люпин. «Он тоже преподает здесь». Он посмотрел на Гарри, Рона и Гермиону.
«Профессор Снейп учился с нами в школе. Он очень боролся против моего назначения на должность преподавателя Защиты от Темных Искусств. Он весь год говорил Дамблдору, что мне нельзя доверять. У него есть на то свои причины... Видите ли, Сириус сыграл с ним шутку, которая чуть не убила его, шутку, в которой участвовал я...»
Блэк издал презрительный звук.
«Поделом ему», — усмехнулся он. «Шнырял вокруг, пытаясь узнать, что мы задумали... надеясь, что он сможет добиться нашего исключения...»
«Северус очень интересовался, куда я хожу каждый месяц», — сказал Люпин Гарри, Рону и Гермионе. «Мы были в одном году, знаете ли, и мы — э-э — не очень любили друг друга. Особенно он не любил Джеймса. Завидовал, я думаю, таланту Джеймса на поле для квиддича... в любом случае, Снейп однажды вечером увидел, как я пересекаю территорию с мадам Помфри, когда она вела меня к Гремучей Иве, чтобы превратиться. Сириус подумал, что было бы — э-э — забавно сказать Снейпу, что все, что ему нужно сделать, это ткнуть в узел на стволе дерева длинной палкой, и он сможет забраться за мной. Ну, конечно, Снейп попробовал — если бы он добрался до этого дома, то встретил бы взрослого оборотня — но твой отец, который услышал, что сделал Сириус, пошел за Снейпом и оттащил его назад, с большим риском для его жизни... Снейп, однако, мельком увидел меня в конце туннеля. Дамблдор запретил ему рассказывать кому-либо, но с того времени он знал, кто я...
— Так вот почему ты не нравишься Снейпу, — медленно проговорил Гарри, — потому что он думал, что ты в курсе шутки?
«Вот именно», — презрительно произнес холодный голос со стены позади Люпена.
Северус Снейп снимал мантию-невидимку, направляя палочку прямо на Люпина.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
*-СЛУГА ЛОРДА ВОЛДЕМОРТА-*

Гермиона закричала. Блэк вскочил на ноги. Гарри подпрыгнул, словно его ударило током.
Снейп слегка затаил дыхание, но его лицо было полно подавленного торжества. «Возможно, ты задаешься вопросом, как я узнал, что ты здесь?» — сказал он, сверкая глазами. «Я только что был в твоем кабинете, Люпин. Ты забыл сегодня принять свое зелье, поэтому я взял с собой кубок. И мне очень повезло, что я это сделал... повезло мне, я имею в виду. На твоем столе лежала определенная карта. Один взгляд на нее сказал мне все, что мне нужно было знать. Я видел, как ты бежал по этому коридору и скрылся из виду».
— Северус… — начал Люпин, но Снейп перебил его.
«Я снова и снова говорил директору, что ты помогаешь своему старому другу Блэку попасть в замок, Люпен, и вот доказательство. Даже я не думал, что у тебя хватит наглости использовать это старое место в качестве убежища...»
«Северус, ты совершаешь ошибку», — настойчиво сказал Люпин. «Ты не все слышал — я могу объяснить — Сириус здесь не для того, чтобы убить Гарри —»
«Еще два за Азкабан сегодня вечером», — сказал Снейп, его глаза теперь фанатично сверкали. «Мне будет интересно посмотреть, как Дамблдор это воспримет... Он был совершенно убежден, что ты безвреден, знаешь ли, Люпин... ручной оборотень...»
«Ты дурак», — тихо сказал Люпин. «Стоит ли школьная обида того, чтобы снова отправить невинного человека в Азкабан?»
БАХ! Тонкие, змееподобные шнуры вырвались из конца палочки Снейпа и обвились вокруг рта, запястий и лодыжек Люпина; он потерял равновесие и упал на пол, не в силах пошевелиться. С ревом ярости Блэк двинулся к Снейпу, но Снейп направил палочку прямо между глаз Блэка.
«Дай мне причину, — прошептал он. — Дай мне причину сделать это, и я клянусь, что сделаю это».
Блэк остановился как вкопанный. Было бы невозможно сказать, на чьем лице было больше ненависти.
Гарри стоял там, парализованный, не зная, что делать или кому верить. Он оглянулся на Рона и Гермиону. Рон выглядел таким же сбитым с толку, как и он, все еще пытаясь удержать сопротивляющихся Коросту. Гермиона, однако, сделала неуверенный шаг к Снейпу и сказала очень задыхающимся голосом: «Профессор Снейп — это — это не помешало бы услышать, что они хотят сказать, не так ли?»
«Мисс Грейнджер, вам уже грозит отстранение от занятий в этой школе», — выплюнул Снейп. «Вы, Поттер и Уизли находитесь вне игры, в компании осужденного убийцы и оборотня. Хоть раз в жизни придержите язык».
«Но если — если бы произошла ошибка —»
“МОЛЧИ, ГЛУПАЯ ДЕВЧОНКА!” Закричал Снейп, внезапно став совершенно невменяемым. “НЕ ГОВОРИ О ТОМ, ЧЕГО НЕ ПОНИМАЕШЬ!” Несколько искр вылетело из кончика его палочки, которая все еще была направлена в лицо Блэку. Гермиона замолчала.
«Месть очень сладка», — выдохнул Снейп Блэку. «Как я надеялся, что поймаю тебя именно я...»
«Ты снова над нами, Северус», — прорычал Блэк. «Если этот мальчишка приведет свою крысу в замок», — он мотнул головой в сторону Рона, — «я приду тихо...»
«В замок?» — шелковисто сказал Снейп. «Я не думаю, что нам нужно идти так далеко. Все, что мне нужно сделать, это позвать дементоров, как только мы выйдем из Ивы. Они будут очень рады видеть тебя, Блэк... достаточно рады, чтобы подарить тебе небольшой Поцелуй, я полагаю...»
Те немногие краски, что еще оставались на лице Блэка, исчезли.
«Ты — ты должен меня выслушать», — прохрипел он. «Крыса — посмотри на крысу —»
Но в глазах Снейпа был безумный блеск, которого Гарри никогда раньше не видел. Он казался вне разума.
«Давайте, все вы», — сказал он. Он щелкнул пальцами, и концы веревок, связывавших Люпина, полетели к его рукам. «Я потащу оборотня. Может быть, дементоры тоже найдут для него Поцелуй…»
Прежде чем он понял, что делает, Гарри в три шага пересек комнату и заблокировал дверь.
- Уйди с дороги, Поттер, у тебя и так достаточно неприятностей, - прорычал Снейп. — Если бы меня не было здесь, чтобы спасти твою шкуру...
«Профессор Люпин мог убить меня около сотни раз в этом году», — сказал Гарри. «Я был с ним наедине много раз, на уроках защиты от дементоров. Если он помогал Блэку, почему он просто не прикончил меня тогда?»
«Не заставляй меня постигать, как работает разум оборотня», — прошипел Снейп. «Уйди с дороги, Поттер».
- ТЫ ЖАЛОК! - ВОСКЛИКНУЛ Я. - Закричал Гарри. — ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ОНИ ВЫСТАВИЛИ ТЕБЯ ДУРАКОМ В ШКОЛЕ, ТЫ ДАЖЕ СЛУШАТЬ НЕ ХОЧЕШЬ...
«ТИШИНА! Я НЕ ПОЗВОЛЮ ТАК СО МНОЙ ГОВОРИТЬ!» — завопил Снейп, выглядя еще более сумасшедшим, чем когда-либо. «Как отец, так и сын, Поттер! Я только что спас твою шею; ты должен благодарить меня на коленях! Тебе бы послужило доброе дело, если бы он тебя убил! Ты бы умер, как твой отец, слишком высокомерный, чтобы поверить, что ты можешь ошибиться в Блэке — а теперь уйди с дороги, или я заставлю тебя. УЙДИ С ДОРОГИ, ПОТТЕР!»
Гарри принял решение за долю секунды. Прежде чем Снейп успел сделать хоть шаг к нему, он поднял палочку.
«Экспеллиармус!» — закричал он, но это был не единственный голос, который кричал. Раздался взрыв, от которого дверь задрожала на петлях; Снейпа оторвало от земли и швырнуло в стену, затем он съехал по ней на пол, из-под его волос сочилась струйка крови. Он был вырублен.
Гарри огляделся. Рон и Гермиона одновременно попытались разоружить Снейпа. Палочка Снейпа взмыла по высокой дуге и приземлилась на кровати рядом с Живоглотом.
«Тебе не следовало этого делать», — сказал Блэк, глядя на Гарри. «Тебе следовало оставить его мне...»
Гарри избегал взгляда Блэка. Он не был уверен, даже сейчас, что поступил правильно.
«Мы напали на учителя... Мы напали на учителя...» — захныкала Гермиона, глядя на безжизненное тело Снейпа испуганными глазами. «Ох, у нас будут такие неприятности...»
Люпин пытался освободиться от пут. Блэк быстро наклонился и развязал его. Люпин выпрямился, потирая руки в тех местах, где веревки врезались в них.
«Спасибо, Гарри», — сказал он.
“Я все еще не говорю, что верю тебе”, - парировал Гарри.
«Тогда пришло время предоставить тебе доказательства», — сказал Блэк. «Ты, парень, — дай мне Питера. Сейчас же».
Рон крепче прижал Коросту к груди.
«Да ладно», — слабо сказал он. «Ты пытаешься сказать, что он сбежал из Азкабана только для того, чтобы заполучить Коросту? Я имею в виду...» Он посмотрел на Гарри и Гермиону в поисках поддержки. «Ладно, предположим, Петтигрю может превратиться в крысу — крыс миллионы — как он должен знать, за какой из них он гонится, если его заперли в Азкабане?»
«Знаешь, Сириус, это справедливый вопрос», — сказал Люпин, поворачиваясь к Блэку и слегка нахмурившись. «Как ты узнал, где он?»
Блэк засунул одну из своих когтистых рук под мантию, достал скомканный листок бумаги, разгладил его и протянул, чтобы показать остальным.
Это была фотография Рона и его семьи, которая появилась в «Ежедневном пророке» прошлым летом, и на плече Рона сидела Короста.
«Откуда ты это взял?» — спросил Люпин у Блэка, словно громом пораженный.
«Фадж», — сказал Блэк. «Когда он приехал инспектировать Азкабан в прошлом году, он дал мне свою работу. И там был Питер, на первой странице... на плече этого мальчика... Я сразу узнал его... сколько раз я видел, как он трансформировался? И подпись гласила, что мальчик вернется в Хогвартс... туда, где был Гарри...»
«Боже мой», — тихо сказал Люпин, переводя взгляд с Коросты на фотографию в газете и обратно. «Её передняя лапа...»
«А что с того?» — вызывающе спросил Рон.
«У неё нет пальца на ноге», — сказал Блэк.
«Конечно», — выдохнул Люпин. «Так просто... так гениально... он сам его отрезал?»
«Прямо перед тем, как он трансформировался», — сказал Блэк. «Когда я загнал его в угол, он заорал на всю улицу, что я предал Лили и Джеймса. Затем, прежде чем я успел его проклясть, он разнес улицу палочкой за спиной, убил всех в радиусе двадцати футов от себя — и умчался в канализацию вместе с другими крысами...»
«Ты что, Рон, никогда не слышал?» — спросил Люпин. «Самая большая часть Питера, которую они нашли, — это его палец».
«Послушай, Короста, наверное, подралась с другой крысой или что-то в этом роде! Он ведь в моей семье уже много лет, верно...»
«Двенадцать лет, на самом деле», — сказал Люпен. «Вы никогда не задумывались, почему он так долго живет?»
«Мы… мы хорошо о нем заботились!» — сказал Рон.
«Но сейчас он выглядит не очень хорошо, не так ли?» — сказал Люпин. «Полагаю, он начал терять вес с тех пор, как услышал, что Сириус снова на свободе...»
«Он испугался этого бешеного кота!» — сказал Рон, кивнув в сторону Живоглота, который все еще мурлыкал на кровати.
Но это было неправильно, внезапно подумал Гарри... Короста выглядел больным еще до того, как встретил Живоглота... с тех пор, как Рон вернулся из Египта... с тех пор, как Блэк сбежал...
«Этот кот не сумасшедший», — хрипло сказал Блэк. Он протянул костлявую руку и погладил пушистую голову Живоглота. «Он самый умный из всех, кого я когда-либо встречал. Он сразу узнал Питера. А когда он встретил меня, он понял, что я не собака. Прошло некоторое время, прежде чем он мне доверился... Наконец, мне удалось объяснить ему, что я ищу, и он мне помогает...»
«Что ты имеешь в виду?» — выдохнула Гермиона.
«Он пытался привести Питера ко мне, но не смог... поэтому он украл для меня пароли в Гриффиндорскую башню... Насколько я понимаю, он взял их с прикроватной тумбочки мальчика...»
Мозг Гарри, казалось, провисал под тяжестью услышанного. Это было абсурдно... и все же...
«Но Питер пронюхал, что происходит, и убежал...» — прохрипел Блэк. «Этот кот — Косолапсус, как вы его назвали? — сказал мне, что Питер оставил кровь на простынях... Я полагаю, он укусил себя... Ну, однажды инсценировка собственной смерти сработала...»
Эти слова привели Гарри в чувство.
«И почему он инсценировал свою смерть?» — яростно сказал он. «Потому что он знал, что ты собирался убить его, как ты убил моих родителей!»
«Нет», сказал Люпин, «Гарри...»
«А теперь ты пришел его прикончить!»
«Да, видел», — сказал Блэк, бросив злобный взгляд на Коросту.
«Тогда мне следовало позволить Снейпу забрать тебя!» — крикнул Гарри.
— Гарри, — поспешно сказал Люпин, — разве ты не видишь? Все это время мы думали, что Сириус предал твоих родителей, а Питер выследил его, — но все было наоборот, разве ты не видишь? Питер предал твою мать и отца, Сириус выследил Питера, —
«ЭТО НЕ ПРАВДА!» — закричал Гарри. «ОН БЫЛ ИХ ХРАНИТЕЛЕМ ТАЙНЫ! ОН СКАЗАЛ ЭТО ДО ТОГО, КАК ТЫ ПОЯВИЛСЯ. ОН СКАЗАЛ, ЧТО УБИЛ ИХ!»
Он показывал на Блэка, который медленно покачал головой; запавшие глаза внезапно стали слишком яркими.
«Гарри... Я их почти убил», — прохрипел он. «Я убедил Лили и Джеймса в последний момент переодеться в Питера, убедил их использовать его в качестве Хранителя Секрета вместо меня... Я виноват, я знаю... В ту ночь, когда они умерли, я договорился проверить Питера, убедиться, что он все еще в безопасности, но когда я прибыл в его укрытие, его уже не было. Но не было никаких признаков борьбы. Это было как-то неправильно. Я испугался. Я сразу же отправился в дом твоих родителей. И когда я увидел их разрушенный дом и их тела... я понял, что Питер, должно быть, сделал... что я сделал...»
Голос его сорвался. Он отвернулся.
«Хватит об этом», — сказал Люпин, и в его голосе прозвучала стальная нотка, которую Гарри никогда раньше не слышал. «Есть один верный способ доказать, что произошло на самом деле. Рон, отдай мне эту крысу».
«Что ты с ним сделаешь, если я отдам его тебе?» — напряженно спросил Рон у Люпина.
«Заставьте его показаться», — сказал Люпен. «Если он действительно крыса, это ему не повредит».
Рон колебался. Затем, наконец, он протянул Коросту, и Люпин взял его. Короста начал пищать без остановки, извиваясь и поворачиваясь, его маленькие черные глазки выпучились.
«Готов, Сириус?» — спросил Люпин.
Блэк уже достал палочку Снейпа с кровати. Он приблизился к Люпину и сопротивляющейся крысе, и его мокрые глаза внезапно, казалось, горели на его лице.
«Вместе?» — тихо спросил он.
«Я так думаю», — сказал Люпин, крепко держа Коросту в одной руке, а палочку — в другой. «На счет три. Один — два — ТРИ!»
Вспышка сине-белого света вырвалась из обеих палочек; на мгновение Скабберс застыл в воздухе, его маленькая серая фигурка безумно изогнулась — Рон закричал — крыса упала и ударилась об пол. Была еще одна ослепительная вспышка света, а затем —
Это было похоже на просмотр ускоренного фильма о растущем дереве. Голова высунулась из земли; конечности прорастали; мгновение спустя на месте Скабберса стоял человек, съеживаясь и заламывая руки. Косолапсус плевался и рычал на кровати; волосы на его спине встали дыбом.
Он был очень невысоким мужчиной, едва ли выше Гарри и Гермионы. Его тонкие бесцветные волосы были нечесаны, а на макушке виднелась большая лысина. У него был сморщенный вид пухлого человека, который сильно похудел за короткое время. Его кожа выглядела грязной, почти как шерсть Скабберса, и что-то крысиное задержалось вокруг его острого носа и его очень маленьких, водянистых глаз. Он оглядел их всех, его дыхание было быстрым и поверхностным. Гарри увидел, как его взгляд метнулся к двери и обратно.
«Ну, привет, Питер», — любезно сказал Люпин, словно крысы часто прорывались к старым школьным друзьям вокруг него. «Давно не виделись».
«С-Сириус... Р-Ремус...» Даже голос Петтигрю был писклявым. И снова его взгляд метнулся к двери. «Мои друзья... мои старые друзья...»
Рука Блэка с палочкой поднялась, но Люпин схватил его за запястье, бросил на него предостерегающий взгляд, затем снова повернулся к Петтигрю, его голос был легким и непринужденным.
«Мы тут немного поболтали, Питер, о том, что случилось в ту ночь, когда погибли Лили и Джеймс. Ты мог упустить некоторые тонкости, пока возился там, на кровати...»
«Ремус», — выдохнул Петтигрю, и Гарри увидел капли пота, выступившие на его бледном лице, «ты ведь ему не веришь, не так ли?.. Он пытался убить меня, Ремус...»
«Так мы и слышали», — сказал Люпин более холодно. «Я хотел бы прояснить с тобой один или два маленьких вопроса, Питер, если ты так…»
«Он снова пришел, чтобы попытаться убить меня!» — внезапно пискнул Петтигрю, указывая на Блэка, и Гарри увидел, что он использовал средний палец, потому что указательный отсутствовал. «Он убил Лили и Джеймса, а теперь собирается убить и меня... Ты должен мне помочь, Ремус...»
Лицо Блэка стало больше похоже на череп, когда он уставился на Петтигрю своими бездонными глазами.
«Никто не попытается убить тебя, пока мы не разберемся с некоторыми вещами», — сказал Люпен.
«Разобрались?» — взвизгнул Петтигрю, снова дико озираясь по сторонам, взглядом останавливаясь на заколоченных окнах и, снова, на единственной двери. «Я знал, что он придет за мной! Я знал, что он вернется за мной! Я ждал этого двенадцать лет!»
«У него есть Темные силы, о которых мы все можем только мечтать!» — пронзительно крикнул Петтигрю. «А как еще он мог выбраться оттуда? Полагаю, Тот-Кого-Нельзя-Называть научил его нескольким трюкам!»
Блэк начал смеяться, и его ужасный, безрадостный смех заполнил всю комнату.
«Волдеморт, научи меня трюкам?» — сказал он.
Петтигрю вздрогнул, словно Блэк замахнулся на него хлыстом.
«Что, боишься услышать имя своего старого хозяина?» — сказал Блэк. «Я не виню тебя, Питер. Его люди не очень-то тобой довольны, не так ли?»
«Не понимаю, о чем ты, Сириус, — пробормотал Петтигрю, дыша быстрее, чем когда-либо. Теперь все его лицо блестело от пота.
«Ты не прятался от меня двенадцать лет», — сказал Блэк. «Ты прятался от старых сторонников Волан-де-Морта. Я слышал кое-что в Азкабане, Питер... Они все думают, что ты мертв, иначе тебе пришлось бы отвечать перед ними... Я слышал, как они кричали во сне всякие вещи. Похоже, они думают, что предатель предал их. Волан-де-Морт отправился к Поттерам по твоей информации... и Волан-де-Морт встретил там свою гибель. И не все сторонники Волан-де-Морта оказались в Азкабане, не так ли? Здесь все еще много таких, которые ждут своего часа, притворяясь, что увидели свою ошибку... Если они когда-нибудь пронюхают, что ты все еще жив, Питер...»
«Не знаю... о чем ты говоришь...» — снова сказал Петтигрю, еще более пронзительно, чем когда-либо. Он вытер лицо рукавом и посмотрел на Люпина. «Ты не веришь в это... в это безумие, Ремус...»
— Признаться, Питер, мне трудно понять, почему невинный человек хочет провести двенадцать лет в облике крысы, — ровным голосом сказал Люпин.
«Невиновен, но напуган!» — взвизгнул Петтигрю. «Если сторонники Волан-де-Морта преследовали меня, то потому, что я посадил в Азкабан одного из их лучших людей — шпиона Сириуса Блэка!»
Лицо Блэка исказилось.
«Как ты смеешь», — прорычал он, внезапно став похожим на собаку размером с медведя, которой он был. «Я, шпион Волан-де-Морта? Когда я когда-либо скрывался от людей, которые были сильнее и могущественнее меня? Но ты, Питер — я никогда не пойму, почему я не видел, что ты шпион с самого начала. Тебе всегда нравились большие друзья, которые присматривали за тобой, не так ли? Раньше это были мы... я и Ремус... и Джеймс...»
Петтигрю снова вытер лицо; он почти задыхался.
«Я, шпион... должно быть, сошел с ума... никогда... не понимаю, как ты можешь такое говорить...»
«Лили и Джеймс сделали тебя Хранителем Секрета только потому, что я это предложил», — прошипел Блэк так ядовито, что Петтигрю отступил на шаг. «Я думал, это идеальный план... блеф... Волан-де-Морт наверняка придет за мной, никогда бы не подумал, что они используют такое слабое, бездарное создание, как ты... Должно быть, это был лучший момент в твоей жалкой жизни, когда ты сказал Волан-де-Морту, что можешь передать ему Поттеров».
Петтигрю что-то рассеянно бормотал; Гарри уловил такие слова, как «надуманный» и «безумие», но он не мог не обратить больше внимания на пепельный цвет лица Петтигрю и на то, как его взгляд продолжал метаться в сторону окон и двери.
«Профессор Люпин?» — робко спросила Гермиона. «Могу ли я сказать что-нибудь?»
— Конечно, Гермиона, — вежливо сказал Люпин.
«Ну — Короста — я имею в виду, этот — этот человек — он спит в общежитии Гарри уже три года. Если он работает на Сами-Знаете-Кого, как так получилось, что он никогда не пытался навредить Гарри до сих пор?»
«Вот!» — пронзительно сказал Петтигрю, указывая на Рона своей изуродованной рукой. «Спасибо! Видишь, Ремус? Я никогда не трогал ни волоска на голове Гарри! Зачем мне это?»
«Я скажу тебе, почему», — сказал Блэк. «Потому что ты никогда ничего не делал для кого-либо, если не видел, что это принесет тебе. Волан-де-Морт скрывался двенадцать лет, говорят, он полумертв. Ты же не собирался совершать убийство прямо под носом у Альбуса Дамблдора, ради развалины волшебника, который потерял всю свою силу, не так ли? Ты бы хотел быть уверенным, что он самый большой задира на игровой площадке, прежде чем возвращаться к нему, не так ли? Зачем еще ты нашел семью волшебников, чтобы они тебя приняли? Прислушивался к новостям, не так ли, Питер? Просто на всякий случай, если твой старый защитник восстановит силы, и будет безопасно воссоединиться с ним...»
Петтигрю несколько раз открывал и закрывал рот. Казалось, он утратил способность говорить.
«Э-э… ;;мистер Блэк… Сириус?» — сказала Гермиона.
Блэк подпрыгнул от такого обращения и уставился на Гермиону так, словно вежливое обращение было для него чем-то давно забытым.
«Если вы не против, я спрошу, как — как вы выбрались из Азкабана, если не использовали Темную магию?»
«Спасибо!» — выдохнул Петтигрю, отчаянно кивая ей. «Именно! Именно то, что я…»
Но Люпин заставил его замолчать взглядом. Блэк слегка нахмурился, глядя на Гермиону, но не так, как будто он был раздражен ею. Казалось, он обдумывал свой ответ.
«Я не знаю, как я это сделал», — медленно произнес он. «Я думаю, единственная причина, по которой я не сошел с ума, заключается в том, что я знал, что я невиновен. Это была не самая радостная мысль, поэтому дементоры не могли высосать ее из меня... но она сохраняла меня в здравом уме, и знание того, кто я... помогало мне сохранять свои силы... поэтому, когда все это стало... слишком... я мог трансформироваться в своей камере... стать собакой. Дементоры не могут видеть, вы знаете...» Он сглотнул. «Они нащупывают свой путь к людям, ощущая их эмоции... Они могли сказать, что мои чувства были менее... менее человечными, менее сложными, когда я был собакой... но они, конечно, думали, что я схожу с ума, как и все остальные там, поэтому их это не беспокоило. Но я был слаб, очень слаб, и у меня не было никакой надежды отогнать их от себя без палочки. . . .
«Но потом я увидел Питера на этой фотографии... Я понял, что он в Хогвартсе с Гарри... в идеальной позиции для действий, если бы хоть один намек на то, что Темная сторона снова набирает силу, достиг его ушей...»
Петтигрю качал головой, беззвучно что-то шевелил губами, но все время смотрел на Блэка, словно загипнотизированный.
«... готовый нанести удар в тот момент, когда он мог быть уверен в союзниках... и доставить им последнего Поттера. Если он отдаст им Гарри, кто посмеет сказать, что он предал Лорда Волан-де-Морта? Его встретят с почестями...
«Вот видите, мне пришлось что-то сделать. Я был единственным, кто знал, что Питер все еще жив...»
Гарри вспомнил, что мистер Уизли сказал миссис Уизли. «Охранники говорят, что он разговаривает во сне... всегда одни и те же слова... «Он в Хогвартсе».
«Как будто кто-то зажег огонь в моей голове, и дементоры не смогли его уничтожить... Это было не радостное чувство... это была одержимость... но это придало мне сил, это прояснило мой разум. Так вот, однажды ночью, когда они открыли мою дверь, чтобы принести еду, я проскользнул мимо них в облике собаки... Им настолько сложнее чувствовать эмоции животных, что они были сбиты с толку... Я был худым, очень худым... достаточно худым, чтобы проскользнуть сквозь прутья... Я поплыл обратно на материк в облике собаки... Я отправился на север и проскользнул на территорию Хогвартса в облике собаки. С тех пор я живу в лесу, за исключением тех случаев, когда приходил смотреть квиддич, конечно. Ты летаешь так же хорошо, как и твой отец, Гарри...»
Он посмотрел на Гарри, который не отвел взгляд.
«Поверь мне», — прохрипел Блэк. «Поверь мне, Гарри. Я никогда не предавал Джеймса и Лили. Я бы скорее умер, чем предал их».
И в конце концов Гарри поверил ему. Горло было слишком сжато, чтобы говорить, но он кивнул.
"Нет!"
Петтигрю упал на колени, словно кивок Гарри был его собственным смертным приговором. Он пополз вперед на коленях, пресмыкаясь, сложив руки перед собой, словно молясь.
«Сириус — это я... это Питер... твой друг... ты бы не...»
Блэк ударил ногой, и Петтигрю отскочил.
«На моих одеждах и так достаточно грязи, чтобы ты к ним прикасался», — сказал Блэк.
«Ремус!» — пискнул Петтигрю, поворачиваясь к Люпину, умоляюще извиваясь перед ним. «Ты не веришь в это... Разве Сириус не сказал тебе, что они изменили план?»
«Нет, если он думал, что я шпион, Питер», — сказал Люпин. «Полагаю, именно поэтому ты мне не сказал, Сириус?» — небрежно бросил он поверх головы Петтигрю.
«Прости меня, Ремус», — сказал Блэк.
«Вовсе нет, Бродяга, старый друг», — сказал Люпин, который теперь засучивал рукава. «А ты, в свою очередь, простишь меня за то, что я поверил, что ты шпион?»
«Конечно», — сказал Блэк, и тень ухмылки мелькнула на его изможденном лице. Он тоже начал закатывать рукава. «Убьем его вместе?»
«Да, я так думаю», — мрачно сказал Люпин.
«Ты не... ты не...», — выдохнул Петтигрю. И он подбежал к Рону.
Но Рон смотрел на Петтигрю с крайним отвращением.
«Я разрешил тебе спать в моей постели!» — сказал он.
«Добрый мальчик... добрый хозяин...» Петтигрю подполз к Рону, «ты не позволишь им сделать это... Я был твоей крысой... Я был хорошим питомцем...»
«Если ты сделал крысу лучше человека, то хвастаться особо нечем, Питер», — резко сказал Блэк. Рон, еще больше побледнев от боли, выдернул сломанную ногу из-под досягаемости Петтигрю. Петтигрю повернулся на коленях, пошатнулся и схватил подол мантии Гермионы.
«Милая девочка... умная девочка... ты — ты не позволишь им... Помоги мне...»
Гермиона вырвала мантию из сжимавших ее рук Петтигрю и отступила к стене, выглядя при этом испуганной.
Петтигрю опустился на колени, неудержимо дрожа, и медленно повернул голову в сторону Гарри.
«Гарри... Гарри... ты выглядишь точь-в-точь как твой отец... совсем как он...»
«КАК ТЫ СМЕЕШЬ ГОВОРИТЬ С ГАРРИ?» — взревел Блэк. «КАК ТЫ СМЕЕШЬ СТОЯТЬ С НИМ? КАК ТЫ СМЕЕШЬ ГОВОРИТЬ О ДЖЕЙМСЕ ПРИ НЕМ?»
«Гарри», — прошептал Петтигрю, шаркая к нему и протягивая руки. «Гарри, Джеймс не хотел бы, чтобы меня убили... Джеймс бы понял, Гарри... он бы проявил ко мне милосердие...»
Блэк и Люпин шагнули вперед, схватили Петтигрю за плечи и швырнули его на пол. Он сидел там, дергаясь от ужаса, и смотрел на них.
«Ты продал Лили и Джеймса Волан-де-Морту», ;;— сказал Блэк, которого тоже трясло. «Ты отрицаешь это?»
Петтигрю разрыдался. Это было ужасно смотреть: он был похож на огромного лысеющего младенца, съежившегося на полу.
«Сириус, Сириус, что я мог сделать? Темный Лорд... ты не представляешь... у него есть оружие, которое ты не можешь себе представить... Я испугался, Сириус, я никогда не был таким храбрым, как ты, Ремус и Джеймс. Я никогда не хотел, чтобы это произошло... Тот-Кого-Нельзя-Называть заставил меня...»
«НЕ ЛГИ!» — заорал Блэк. «ТЫ ПЕРЕДАВАЛ ЕМУ ИНФОРМАЦИЮ В ТЕЧЕНИЕ ГОДА, ДО ТОГО, КАК ПОГИБЛИ ЛИЛИ И ДЖЕЙМС! ТЫ БЫЛ ЕГО ШПИОНОМ!»
«Он — он захватил все вокруг!» — ахнул Петтигрю. «Ч-чего можно было добиться, отказавшись от него?»
«Чего можно было добиться, сражаясь с самым злым волшебником, который когда-либо существовал?» — сказал Блэк с ужасной яростью на лице. «Только невинные жизни, Питер!»
«Ты не понимаешь!» — заныл Петтигрю. «Он бы убил меня, Сириус!»
«ТОГДА ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ УМЕРЕТЬ!» — взревел Блэк. «УМЕРЕТЬ, ЧЕМ ПРЕДАТЬ СВОИХ ДРУЗЕЙ, КАК МЫ СДЕЛАЛИ БЫ ДЛЯ ТЕБЯ!»
Блэк и Люпин стояли плечом к плечу, подняв палочки.
«Ты должен был понять», — тихо сказал Люпин, «если бы Волан-де-Морт тебя не убил, это сделали бы мы. Прощай, Питер».
Гермиона закрыла лицо руками и отвернулась к стене.
«НЕТ!» — закричал Гарри. Он побежал вперед, встав перед Петтигрю, лицом к палочкам. «Вы не можете убить его», — сказал он, задыхаясь. «Вы не можете».
Блэк и Люпин выглядели ошеломленными.
«Гарри, этот кусок паразита — причина того, что у тебя нет родителей», — прорычал Блэк. «Этот съеживающийся кусок грязи тоже увидел бы твою смерть, не моргнув глазом. Ты его слышал. Его собственная вонючая кожа значила для него больше, чем вся твоя семья».
“Я знаю”, - выдохнул Гарри. “Мы отведем его в замок. Мы передадим его дементорам.... Он может отправиться в Азкабан.... но не убивайте его”.
«Гарри!» — выдохнул Петтигрю и обнял Гарри за колени. «Ты — спасибо — это больше, чем я заслуживаю — спасибо —»
«Отстань от меня», — выплюнул Гарри, с отвращением отбрасывая руки Петтигрю. «Я делаю это не для тебя. Я делаю это, потому что не думаю, что мой отец хотел бы, чтобы его лучшие друзья стали убийцами — только для тебя».
Никто не двигался и не издавал ни звука, кроме Петтигрю, чье дыхание вырывалось хрипами, когда он сжимал грудь. Блэк и Люпин смотрели друг на друга. Затем, одним движением, они опустили палочки.
«Ты единственный человек, который имеет право решать, Гарри», — сказал Блэк. «Но подумай... подумай, что он сделал...»
~«Он может отправиться в Азкабан», — повторил Гарри. «Если кто-то и заслуживает этого места, так это он...»
Петтигрю все еще хрипел позади него.
«Очень хорошо», — сказал Люпин. «Отойди в сторону, Гарри».
Гарри колебался.
«Я свяжу его», — сказал Люпен. «Это все, клянусь».
Гарри отступил с дороги. На этот раз из палочки Люпина вылетели тонкие шнуры, а в следующий момент Петтигрю извивался на полу, связанный и с кляпом во рту.
«Но если ты трансформируешься, Питер», — прорычал Блэк, направив свою палочку на Петтигрю, — «мы убьем тебя. Ты согласен, Гарри?»
Гарри посмотрел на жалкую фигуру на полу и кивнул так, чтобы Петтигрю мог его видеть.
«Ладно», — сказал Люпин, внезапно став деловым. «Рон, я не умею сращивать кости так же хорошо, как мадам Помфри, поэтому, я думаю, будет лучше, если мы просто зафиксируем твою ногу, пока не доставим тебя в больничное крыло».
Он поспешил к Рону, наклонился, постучал по его ноге палочкой и пробормотал: «Ферула». Бинты закрутились вокруг ноги Рона, крепко привязав ее к шине. Люпин помог ему подняться на ноги; Рон осторожно перенес вес на ногу и не поморщился.
«Так-то лучше», — сказал он. «Спасибо».
«А как насчет профессора Снейпа?» — тихо спросила Гермиона, глядя на распростертую фигуру Снейпа.
«С ним все в порядке, — сказал Люпин, наклоняясь над Снейпом и проверяя его пульс. — Ты просто немного… переусердствовал. Все еще без сознания. Э-э… может быть, будет лучше, если мы не будем его оживлять, пока не вернемся в замок. Мы можем взять его вот так…»
Он пробормотал: «Мобиликорпус». Словно невидимые нити были привязаны к запястьям, шее и коленям Снейпа, его втянули в положение стоя, голова все еще неприятно болталась, как у гротескной марионетки. Он висел в нескольких дюймах над землей, его безвольные ноги болтались. Люпин поднял мантию-невидимку и надежно спрятал ее в карман.
«И двое из нас должны быть прикованы к этому», — сказал Блэк, подтолкнув Петтигрю носком ноги. «Просто для уверенности».
«Я сделаю это», — сказал Люпен.
«И я», — яростно сказал Рон, хромая вперед.
Блэк сотворил из воздуха тяжелые наручники; вскоре Петтигрю снова оказался на ногах, левая рука была прикована к правой руке Люпина, правая — к левой руке Рона. Лицо Рона было застывшим. Казалось, он воспринял истинную сущность Скабберса как личное оскорбление. Косолапсус легко спрыгнул с кровати и первым вышел из комнаты, его хвост-ершик лихо поднят.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
*-ПОЦЕЛУЙ ДЕМЕНТОРА-*

Гарри никогда не был частью незнакомой группы. Живоглот спускался по лестнице первым; Люпин, Петтигрю и Рон шли следом, выглядя как участники шестиногой гонки. Следующим шел профессор Снейп, ползком скользя вперед, его пальцы ног задевали каждую ступеньку, когда они спускались, поддерживаемый его собственной палочкой, которую на него направил Сириус. Гарри и Гермиона замыкали шествие.
Возвращаться в туннель было сложно. Люпину, Петтигрю и Рону пришлось повернуться боком, чтобы справиться с этим; Люпин все еще держал Петтигрю под прицелом своей палочки. Гарри видел, как они неловко пробирались по туннелю гуськом. Живоглот все еще лидировал. Гарри пошел прямо за Сириусом, который все еще заставлял Снейпа плыть впереди них; он все время ударялся своей свесившейся головой о низкий потолок. У Гарри сложилось впечатление, что Сириус не прилагал никаких усилий, чтобы помешать этому.
«Ты свободен», — сказал Гарри.
«Да...», — сказал Сириус. «Но я также — не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь об этом — я твой крестный отец».
«Да, я знал это», — сказал Гарри.
«Ну... твои родители назначили меня твоим опекуном», — сухо сказал Сириус. «Если с ними что-нибудь случится...»
Гарри ждал. Сириус имел в виду то, что он думал?
«Я пойму, конечно, если ты захочешь остаться с тетей и дядей», — сказал Сириус. «Но... ну... подумай об этом. Как только мое имя будет очищено... если ты захочешь... другой дом...»
В животе Гарри произошел какой-то взрыв.
«Что — жить с тобой?» — сказал он, случайно ударившись головой о выступающий из потолка кусок камня. «Уйти от Дурслеев?»
«Конечно, я думал, что ты не захочешь», — быстро сказал Сириус. «Я понимаю, я просто подумал, что я...»
«Ты с ума сошел?» — спросил Гарри, его голос был таким же хриплым, как у Сириуса. «Конечно, я хочу уйти от Дурслей! У тебя есть дом? Когда я смогу переехать?»
Сириус резко повернулся и посмотрел на него; голова Снейпа царапала потолок, но Сириуса это, казалось, не волновало.
«Ты хочешь?» — сказал он. «Ты это серьезно?»
«Да, я серьезно!» — сказал Гарри.
Изможденное лицо Сириуса расплылось в первой настоящей улыбке, которую Гарри видел на нем. Изменение было поразительным, как будто человек на десять лет моложе просвечивал сквозь изможденную маску; на мгновение в нем можно было узнать человека, который смеялся на свадьбе родителей Гарри.
Они не разговаривали больше, пока не достигли конца туннеля. Косолапсус метнулся первым; он, очевидно, прижал лапу к узлу на стволе, потому что Люпин, Петтигрю и Рон карабкались наверх без единого звука режущихся ветвей.
Сириус увидел Снейпа через отверстие, затем отступил, чтобы Гарри и Гермиона могли пройти. Наконец, все они вышли.
На территории теперь было совсем темно; единственный свет исходил из далеких окон замка. Не говоря ни слова, они двинулись в путь. Петтигрю все еще хрипел и время от времени скулил. У Гарри гудел разум. Он собирался уйти от Дурслей. Он собирался жить с Сириусом Блэком, лучшим другом своих родителей... Он чувствовал себя ошеломленным... Что произойдет, когда он скажет Дурслям, что будет жить с каторжником, которого они видели по телевизору?
«Один неверный шаг, Питер», — угрожающе сказал Люпин впереди. Его палочка все еще была направлена ;;вбок, в грудь Петтигрю.
Они молча шли по территории, огни замка медленно становились больше. Снейп все еще странно дрейфовал впереди Сириуса, его подбородок упирался ему в грудь. А затем —
Облако сдвинулось. На земле внезапно появились смутные тени. Их вечеринка была залита лунным светом.
Снейп столкнулся с Люпином, Петтигрю и Роном, которые резко остановились. Сириус замер. Он выбросил вперед руку, чтобы остановить Гарри и Гермиону.
Гарри увидел силуэт Люпина. Он застыл. Потом его конечности начали трястись.
«О, боже мой!» — ахнула Гермиона. «Он не принял сегодня свое зелье! Он в опасности!»
«Бегите», — прошептал Сириус. «Бегите. Сейчас же».
Но Гарри не мог бежать. Рон был прикован к Петтигрю и Люпину. Он прыгнул вперед, но Сириус схватил его за грудь и отбросил назад.
«Предоставьте это мне — БЕГИТЕ!»
Раздался ужасный рычащий звук. Голова Люпина удлинялась. Как и его тело. Его плечи сгорбились. Волосы заметно проросли на его лице и руках, которые закручивались в когтистые лапы. Волосы Живоглота снова встали дыбом; он пятился —
Когда оборотень встал на дыбы, щелкая своими длинными челюстями, Сириус исчез рядом с Гарри. Он трансформировался. Огромная, похожая на медведя собака прыгнула вперед. Когда оборотень вырвался из оков, связывавших его, собака схватила его за шею и потянула назад, подальше от Рона и Петтигрю. Они были сцеплены, челюсти в челюсти, когти рвали друг друга —
Гарри стоял, завороженный зрелищем, слишком поглощенный битвой, чтобы замечать что-либо еще. Его насторожил крик Гермионы —
Петтигрю нырнул за выпавшей палочкой Люпина. Рон, пошатнувшись на забинтованной ноге, упал. Раздался хлопок, вспышка света — и Рон остался неподвижно лежать на земле. Еще один хлопок — Косолапсус взлетел в воздух и кучей рухнул на землю.
«Экспеллиармус!» — крикнул Гарри, направив свою палочку на Петтигрю; палочка Люпина взлетела высоко в воздух и скрылась из виду. «Стой на месте!» — крикнул Гарри, подбежав вперед.
Слишком поздно. Петтигрю трансформировался. Гарри увидел, как его лысый хвост пронзил наручники на вытянутой руке Рона, и услышал шорох по траве.
Раздался вой и грохочущий рык; Гарри обернулся и увидел, как оборотень убегает; он галопом мчался в лес —
«Сириус, он исчез, Петтигрю трансформировался!» — закричал Гарри.
Сириус истекал кровью, на его морде и спине виднелись порезы, но после слов Гарри он снова вскочил, и в одно мгновение топот его лап стих, и он помчался по земле.
Гарри и Гермиона бросились к Рону.
«Что он с ним сделал?» — прошептала Гермиона. Глаза Рона были полузакрыты, рот открыт; он определенно был жив, они слышали его дыхание, но он, казалось, не узнавал их.
"Я не знаю. . . ."
Гарри отчаянно огляделся. Блэк и Люпин исчезли... у них не было никого, кроме Снейпа, который все еще висел в воздухе без сознания.
«Нам лучше отвести их в замок и рассказать кому-нибудь», — сказал Гарри, откидывая волосы с глаз и пытаясь мыслить здраво. «Идем…»
Но затем, за пределами поля зрения, они услышали визг и скуление: собака страдала от боли...
— Сириус, — пробормотал Гарри, глядя в темноту.
На мгновение он замешкался, но в тот момент они ничего не могли сделать для Рона, и, судя по всему, Блэк был в беде —
Гарри побежал, Гермиона сразу за ним. Визг, казалось, доносился откуда-то со стороны озера. Они помчались к нему, и Гарри, бежавший со всех ног, чувствовал холод, не понимая, что это должно означать —
Визг резко прекратился. Когда они достигли берега озера, они увидели, почему — Сириус снова превратился в человека. Он стоял на четвереньках, держа руки над головой.
«Неееет», — простонал он. «Неееет... пожалуйста...»
И тут Гарри увидел их. Дементоры, по крайней мере сотня, скользили черной массой вокруг озера к ним. Он развернулся, знакомый ледяной холод проникал в его внутренности, туман начал затуманивать его зрение; еще больше появлялось из темноты со всех сторон; они окружали их...
«Гермиона, подумай о чем-нибудь радостном!» — закричал Гарри, поднимая палочку, яростно моргая, чтобы попытаться прочистить зрение, и тряся головой, чтобы избавиться от слабого крика, начавшегося внутри нее —
Я буду жить с крестным отцом. Я ухожу от Дурслей.
Он заставил себя думать о Сириусе, и только о Сириусе, и начал скандировать: «Экспекто Патронум! Экспекто Патронум!»
Блэк вздрогнул, перевернулся и остался лежать неподвижно на земле, бледный как смерть.
С ним все будет в порядке. Я пойду и буду жить с ним.
«Экспекто Патронум! Гермиона, помоги мне! Эксспекто Патронум!»
— Экспекто… — прошептала Гермиона. — Экспекто… Эксспекто…
Но она не могла этого сделать. Дементоры приближались, едва ли в десяти футах от них. Они образовали сплошную стену вокруг Гарри и Гермионы и приближались...
«ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!» — закричал Гарри, пытаясь заглушить крики в ушах. «ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!»
Тонкая струйка серебра вырвалась из его палочки и повисла перед ним, словно туман. В тот же момент Гарри почувствовал, как Гермиона рухнула рядом с ним. Он был один... совершенно один...
«Экспекто… Экспекто Патронум…»
Гарри почувствовал, как его колени коснулись холодной травы. Туман застилал ему глаза. С огромным усилием он боролся, чтобы вспомнить — Сириус был невиновен — невиновен — С нами все будет хорошо — Я буду жить с ним —
” Экспекто Патронум! - выдохнул он.
В слабом свете своего бесформенного Патронуса он увидел, как дементор остановился совсем рядом с ним. Он не мог пройти сквозь облако серебристого тумана, которое вызвал Гарри. Мертвая, скользкая рука выскользнула из-под плаща. Она сделала жест, словно отбрасывая Патронуса.
— Нет… нет… — выдохнул Гарри. «Он невиновен. . . Эксспекто… Эксспекто Патронум…
Он чувствовал, как они наблюдают за ним, слышал их хриплое дыхание, словно злой ветер вокруг него. Ближайший дементор, казалось, рассматривал его. Затем он поднял обе свои гниющие руки — и опустил капюшон.
Там, где должны были быть глаза, была только тонкая, серая, покрытая струпьями кожа, тупо натянутая на пустые глазницы. Но был рот... зияющая, бесформенная дыра, всасывающая воздух со звуком предсмертного хрипа.
Парализующий ужас охватил Гарри, так что он не мог ни двигаться, ни говорить. Его Патронус замерцал и умер.
Белый туман ослеплял его. Ему пришлось бороться... Экспекто Патронум... он не мог видеть... и вдалеке он услышал знакомый крик... Экспекто Патронум... он нащупал в тумане Сириуса и нашёл его руку... они не собирались его брать...
Но пара сильных, липких рук внезапно схватила Гарри за шею. Они запрокинули его лицо вверх... Он чувствовал его дыхание... Оно собиралось избавиться от него первым... Он чувствовал его гнилостное дыхание... Его мать кричала ему в уши... Она будет последней, что он когда-либо слышал...
И тут, сквозь туман, который его окутывал, ему показалось, что он увидел серебристый свет, который становился все ярче и ярче... Он почувствовал, как падает вперед на траву —
Лицом вниз, слишком слабый, чтобы двигаться, больной и дрожащий, Гарри открыл глаза. Дементор, должно быть, отпустил его. Ослепительный свет освещал траву вокруг него. . . . Крики прекратились, холод отступал. . . .
Что-то оттесняло дементоров назад... Оно кружилось вокруг него, Сириуса и Гермионы... Грохочущие, сосущие звуки дементоров затихали. Они уходили... Воздух снова стал теплым...
Собрав все силы, которые он мог собрать, Гарри поднял голову на несколько дюймов и увидел животное среди света, скачущее галопом через озеро... Глаза Гарри затуманились от пота, он попытался разглядеть, что это было... Оно было таким же ярким, как единорог... Пытаясь оставаться в сознании, Гарри наблюдал, как оно остановилось, достигнув противоположного берега. На мгновение Гарри увидел по его яркости, что кто-то приветствовал его... поднял руку, чтобы погладить его... кто-то, кто выглядел странно знакомым... но это не могло быть...
Гарри не понимал. Он больше не мог думать. Он почувствовал, как его покидают последние силы, и его голова ударилась о землю, когда он потерял сознание.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
*-СЕКРЕТ ГЕРМИОНЫ-*

Шокирующее дело... шокирующее... чудо, что никто из них не умер... никогда ничего подобного не слышал... черт возьми, как повезло, что ты был там, Снейп...
«Спасибо, министр».
«Орден Мерлина второй степени, я бы сказал. Первой степени, если смогу выпросить!»
«Большое спасибо, господин министр».
«У тебя там ужасный порез... Полагаю, это работа Блэка?»
«На самом деле это были Поттер, Уизли и Грейнджер, министр...»
"Нет!"
«Блэк их околдовал, я это сразу понял. Чары Конфундуса, судя по их поведению. Они, похоже, считали, что он, возможно, невиновен. Они не несли ответственности за свои действия. С другой стороны, их вмешательство могло позволить Блэку сбежать... Они, очевидно, думали, что поймают Блэка в одиночку. Им многое сходило с рук до сих пор... Боюсь, это дало им довольно высокое мнение о себе... и, конечно, Поттеру всегда предоставлялась необычайная свобода действий директором...»
«А, ну, Снейп... Гарри Поттер, ты знаешь... у нас у всех есть некоторая слепая зона, когда дело касается его».
«И все же — хорошо ли, что к нему относятся так по-особенному? Лично я стараюсь относиться к нему, как к любому другому ученику. А любой другой ученик был бы отстранен — как минимум — за то, что подверг своих друзей такой опасности. Подумайте, министр — вопреки всем школьным правилам — после всех мер предосторожности, принятых для его защиты — вне пределов школы, ночью, в компании оборотня и убийцы — и у меня есть основания полагать, что он также незаконно посещал Хогсмид —»
«Ну, ну... посмотрим, Снейп, посмотрим... Мальчик, несомненно, был глуп...»
Гарри лежал, слушая, крепко зажмурив глаза. Он чувствовал себя очень сонным. Слова, которые он слышал, казалось, очень медленно шли от его ушей к мозгу, так что их было трудно понять... Его конечности казались налитыми свинцом; веки были слишком тяжелыми, чтобы их поднять... Он хотел лежать здесь, на этой удобной кровати, вечно...
«Больше всего меня поражает поведение дементоров... Ты действительно не представляешь, что заставило их отступить, Снейп?»
«Нет, министр... к тому времени, как я пришел в себя, они уже возвращались на свои позиции у входов...»
«Необычайно. И все же Блэк, Гарри и девушка —»
«Все были без сознания, когда я добрался до них. Я связал и заткнул рот Блэку, естественно, наколдовал носилки и отнес их всех прямо в замок».
Наступила пауза. Мозг Гарри, казалось, начал работать немного быстрее, и по мере того, как это происходило, в его желудке росло грызущее ощущение...
Он открыл глаза.
Все было слегка размыто. Кто-то снял с него очки. Он лежал в темном больничном крыле. В самом конце палаты он мог различить мадам Помфри, которая стояла к нему спиной, склонившись над кроватью. Гарри прищурился. Рыжие волосы Рона были видны под рукой мадам Помфри.
Гарри повернул голову на подушке. На кровати справа от него лежала Гермиона. Лунный свет падал на ее кровать. Ее глаза тоже были открыты. Она выглядела окаменевшей, и когда увидела, что Гарри проснулся, прижала палец к губам, затем указала на дверь больничного крыла. Она была приоткрыта, и из коридора снаружи доносились голоса Корнелиуса Фаджа и Снейпа.
Мадам Помфри теперь быстро шла по темной палате к кровати Гарри. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Она несла самую большую плитку шоколада, которую он когда-либо видел в своей жизни. Она была похожа на небольшой валун.
«А, ты проснулся!» — сказала она оживленно. Она положила шоколад на тумбочку Гарри и начала разламывать его маленьким молотком.
«Как Рон?» — одновременно спросили Гарри и Гермиона.
«Он будет жить», — мрачно сказала мадам Помфри. «Что касается вас двоих... вы останетесь здесь, пока я не удостоверюсь, что вы... Поттер, что вы делаете?»
Гарри сел, снова надел очки и взял палочку.
«Мне нужно увидеть директора», — сказал он.
«Поттер», — успокаивающе сказала мадам Помфри, — «все в порядке. Они поймали Блэка. Он заперт наверху. Дементоры могут исполнить Поцелуй в любой момент...»
"ЧТО?"
Гарри вскочил с кровати; Гермиона сделала то же самое. Но его крик был слышен в коридоре снаружи; в следующую секунду в палату вошли Корнелиус Фадж и Снейп.
«Гарри, Гарри, что это?» — сказал Фадж, выглядя взволнованным. «Тебе пора в постель — он ел шоколад?» — спросил он мадам Помфри с тревогой.
«Министр, послушайте!» — сказал Гарри. «Сириус Блэк невиновен! Питер Петтигрю инсценировал свою смерть! Мы видели его сегодня вечером! Вы не можете позволить дементорам сделать это с Сириусом, он...»
Но Фадж покачал головой с легкой улыбкой на лице.
«Гарри, Гарри, ты совсем растерян, ты пережил ужасное испытание, ложись обратно, теперь у нас все под контролем...»
- ТЫ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЕШЬ! - Закричал Гарри. - ВЫ ВЗЯЛИ НЕ ТОГО ЧЕЛОВЕКА!
«Министр, выслушайте, пожалуйста», — сказала Гермиона; она поспешила к Гарри и умоляюще смотрела в лицо Фаджа. «Я тоже его видела. Это была крыса Рона, он анимаг, Петтигрю, я имею в виду, и...»
«Видите ли, министр?» — сказал Снейп. «Они оба в замешательстве... Блэк отлично с ними поработал...»

“МЫ НЕ ЗАБЛУЖДАЕМСЯ!” взревел Гарри.
«Я не расстроен, я пытаюсь рассказать им, что случилось!» — яростно сказал Гарри. «Если бы они просто послушали...»
Но мадам Помфри внезапно сунула Гарри в рот большой кусок шоколада; он подавился, и она воспользовалась случаем, чтобы заставить его вернуться на кровать.
«А теперь, пожалуйста, министр, этим детям нужна забота. Пожалуйста, оставьте —»
Дверь снова открылась. Это был Дамблдор. Гарри с большим трудом проглотил свой кусок шоколада и снова встал.
«Профессор Дамблдор, Сириус Блэк...»
«Ради всего святого!» — истерично воскликнула мадам Помфри. «Это больничное крыло или нет? Директор, я должна настаивать...»
«Прошу прощения, Поппи, но мне нужно поговорить с мистером Поттером и мисс Грейнджер», — спокойно сказал Дамблдор. «Я только что разговаривал с Сириусом Блэком...»
«Полагаю, он рассказал тебе ту же сказку, которую внедрил в голову Поттера?» — выплюнул Снейп. «Что-то о крысе и о том, что Петтигрю жив...»
«Это действительно история Блэка», — сказал Дамблдор, внимательно разглядывая Снейпа сквозь свои очки-полумесяцы.
«И мои доказательства ничего не стоят?» — прорычал Снейп. «Питера Петтигрю не было в Визжащей Хижине, и я не видел никаких признаков его присутствия на территории».
«Это потому, что вы были в отключке, профессор!» — искренне сказала Гермиона. «Вы не успели услышать...»
«Мисс Грейнджер, ПРИДЕРЖИТЕ ЯЗЫК!»
«Ну, Снейп», — сказал Фадж, пораженный, — «у молодой леди неспокойный рассудок, мы должны сделать скидку...»
«Я хотел бы поговорить с Гарри и Гермионой наедине», — резко сказал Дамблдор. «Корнелиус, Северус, Поппи — пожалуйста, оставьте нас».
«Директор!» — пробормотала мадам Помфри. «Им нужно лечение, им нужен отдых...»
«Это не может ждать», — сказал Дамблдор. «Я должен настоять».
Мадам Помфри поджала губы и ушла в свой кабинет в конце палаты, громко хлопнув дверью. Фадж посмотрел на большие золотые карманные часы, висевшие на его жилете.
«Дементоры уже должны были прибыть», — сказал он. «Я пойду и встречу их. Дамблдор, увидимся наверху».
Он подошел к двери и придержал ее для Снейпа, но тот не двинулся с места.
«Вы, конечно, не верите ни единому слову из истории Блэка?» — прошептал Снейп, не сводя глаз с лица Дамблдора.
«Я хочу поговорить с Гарри и Гермионой наедине», — повторил Дамблдор.
Снейп сделал шаг к Дамблдору.
«Сириус Блэк показал, что способен на убийство в шестнадцать лет», — выдохнул он. «Вы не забыли этого, директор? Вы не забыли, что он однажды пытался убить меня?»
«Моя память так же хороша, как и всегда, Северус», — тихо сказал Дамблдор.
Снейп повернулся на каблуках и прошел через дверь, которую все еще держал Фадж. Она закрылась за ними, и Дамблдор повернулся к Гарри и Гермионе. Они оба одновременно заговорили.
«Профессор, Блэк говорит правду — мы видели Петтигрю...»
«— он сбежал, когда профессор Люпин превратился в оборотня —»
«— он крыса —»
«— Передняя лапа Петтигрю, я имею в виду палец, он его отрезал...»
«— Петтигрю напал на Рона, это был не Сириус —»
Но Дамблдор поднял руку, чтобы остановить поток объяснений.
«Теперь ваша очередь слушать, и я прошу вас не прерывать меня, потому что времени очень мало», — тихо сказал он. «Нет ни малейшего доказательства, подтверждающего историю Блэка, кроме твоего слова — а слова двух тринадцатилетних волшебников никого не убедят. Улица, полная очевидцев, поклялась, что они видели, как Сириус убил Петтигрю. Я сам дал показания Министерству, что Сириус был Хранителем Тайны Поттеров».
«Профессор Люпин может вам рассказать...» — сказал Гарри, не в силах остановиться.
«Профессор Люпин сейчас глубоко в лесу, не в состоянии никому ничего рассказать. К тому времени, как он снова станет человеком, будет слишком поздно, Сириус будет хуже, чем мертв. Я мог бы добавить, что оборотни настолько не доверяют большинству из нас, что его поддержка будет значить очень мало — и тот факт, что он и Сириус старые друзья —»
"Но -"
«Послушай меня, Гарри. Слишком поздно, ты меня понял? Ты должен увидеть, что версия событий профессора Снейпа гораздо убедительнее твоей».
«Он ненавидит Сириуса», — отчаянно сказала Гермиона. «И все из-за какой-то глупой выходки, которую сыграл с ним Сириус...»
«Сириус действовал не как невиновный человек. Нападение на Толстую Даму — проникновение в Гриффиндорскую башню с ножом — без Петтигрю, живого или мертвого, у нас нет никаких шансов отменить приговор Сириусу».
«Но вы нам верите».
«Да, я знаю», — тихо сказал Дамблдор. «Но у меня нет власти заставить других людей увидеть правду или отменить решение министра магии...»
Гарри уставился в лицо могилы и почувствовал, как земля под ним резко уходит в сторону. Он привык к мысли, что Дамблдор может решить что угодно. Он ожидал, что Дамблдор вытащит из воздуха какое-нибудь удивительное решение. Но нет... их последняя надежда исчезла.
«Что нам нужно, так это больше времени», — медленно сказал Дамблдор, и его светло-голубые глаза переместились с Гарри на Гермиону.
«Но…» — начала Гермиона. И тут ее глаза стали совсем круглыми. «О!»
«А теперь, будьте внимательны», — сказал Дамблдор, говоря очень тихо и очень отчетливо. «Сириус заперт в кабинете профессора Флитвика на седьмом этаже. Тринадцатое окно справа в Западной башне. Если все пройдет хорошо, вы сможете спасти не одну невинную жизнь сегодня ночью. Но помните это, вы оба: вас не должно быть видно. Мисс Грейнджер, вы знаете закон — вы знаете, что поставлено на карту... Вас — не — должно — быть — видно».
Гарри понятия не имел, что происходит. Дамблдор повернулся на каблуках и оглянулся, когда подошел к двери.
«Я собираюсь запереть вас. Сейчас, — он посмотрел на часы, — без пяти полночь. Мисс Грейнджер, трех оборотов должно хватить. Удачи».
«Удачи?» — повторил Гарри, когда дверь за Дамблдором закрылась. «Три оборота? О чем он говорит? Что нам делать?»
Но Гермиона возилась с воротником своей мантии, вытаскивая из-под нее очень длинную, очень тонкую золотую цепочку.
«Гарри, иди сюда», — настойчиво сказала она. «Быстрее!»
Гарри двинулся к ней, совершенно сбитый с толку. Она держала цепочку. Он увидел крошечные, сверкающие песочные часы, висящие на ней.
"Здесь -"
Она также накинула цепь ему на шею.
«Готов?» — спросила она, затаив дыхание.
«Что мы делаем?» — спросил Гарри, совершенно растерявшись.
Гермиона перевернула песочные часы три раза.
Темная охрана растворилась. У Гарри было ощущение, что он летит очень быстро, назад. Размытое пятно цветов и форм пронеслось мимо него, в ушах стучало, он пытался кричать, но не мог услышать собственный голос —
И тут он почувствовал твердую почву под ногами, и все снова стало ясным —
Он стоял рядом с Гермионой в пустынном вестибюле, и поток золотого солнечного света падал на мощеный пол из открытых входных дверей. Он дико оглянулся на Гермиону, цепочка песочных часов врезалась ему в шею.
«Гермиона, что…?»
«Сюда!» Гермиона схватила Гарри за руку и потащила его через зал к двери чулана для метел; она открыла ее, втолкнула его внутрь, среди ведер и швабр, затем захлопнула за ними дверь.
«Что… как… Гермиона, что случилось?»
«Мы вернулись назад во времени», — прошептала Гермиона, снимая в темноте цепь с шеи Гарри. «На три часа назад...»

"Но -"
«Тсс! Слушай! Кто-то идет! Я думаю — я думаю, это можем быть мы!»
Гермиона прижалась ухом к дверце шкафа.
«Шаги в коридоре... да, я думаю, это мы идем к Хагриду!»
«Ты хочешь сказать, — прошептал Гарри, — что мы здесь, в этом шкафу, и мы там тоже?»
«Да», — сказала Гермиона, ее ухо все еще было приклеено к дверце шкафа. «Я уверена, что это мы. Кажется, нас не больше трех человек... и мы идем медленно, потому что находимся под мантией-невидимкой...»
Она замолчала, продолжая внимательно слушать.
«Мы спустились по ступеням...»
Гермиона села на перевернутое ведро, выглядя отчаянно встревоженной, но Гарри хотел получить ответы на несколько вопросов.
«Откуда у тебя эта штука с песочными часами?»
«Это называется Маховик времени», — прошептала Гермиона, — «и я получила его от профессора МакГонагалл в наш первый день возвращения. Я использовала его весь год, чтобы попасть на все свои уроки. Профессор МакГонагалл заставила меня поклясться, что я никому не расскажу. Ей пришлось написать кучу писем в Министерство магии, чтобы я могла получить его. Ей пришлось сказать им, что я примерная ученица, и что я никогда, никогда не буду использовать его ни для чего, кроме учебы... Я поворачивала его обратно, чтобы снова заниматься часами, вот так я и делала несколько уроков одновременно, понимаешь? Но...
«Гарри, я не понимаю, чего Дамблдор хочет от нас. Почему он сказал нам вернуться на три часа назад? Как это поможет Сириусу?»
Гарри уставился на ее темное лицо.
«Должно быть, что-то произошло, и теперь он хочет, чтобы мы это изменили», — медленно произнес он. «Что случилось? Мы шли к Хагриду три часа назад...»
«Это было три часа назад, и мы идем к Хагриду», — сказала Гермиона. «Мы только что услышали, как уходим...»
Гарри нахмурился; он чувствовал, что, концентрируясь, он напрягает весь свой мозг.
«Дамблдор только что сказал — только что сказал, что мы можем спасти больше, чем одну невинную жизнь...» И тут его осенило. «Гермиона, мы спасем Клювокрыла!»
«Но как это поможет Сириусу?»
«Дамблдор сказал — он только что сказал нам, где находится окно — окно кабинета Флитвика! Где они держат Сириуса взаперти! Мы должны подбросить Клювокрыла к окну и спасти Сириуса! Сириус может сбежать на Клювокрыле — они могут сбежать вместе!»
Насколько Гарри мог судить по лицу Гермионы, она выглядела напуганной.
«Если нам удастся сделать это незамеченными, это будет чудо!»
«Ну, мы должны попытаться, не так ли?» — сказал Гарри. Он встал и прижал ухо к двери.
«Похоже, там никого нет... Пошли, пошли...»
Гарри толкнул дверь шкафа. Прихожая была пуста. Так тихо и быстро, как только могли, они выскочили из шкафа и спустились по каменным ступеням. Тени уже удлинялись, верхушки деревьев в Запретном лесу снова позолотились.
— Если кто-то смотрит в окно... — пискнула Гермиона, глядя на замок позади них.
“Мы побежим”, - решительно сказал Гарри. “Прямо в лес, хорошо? Нам нужно спрятаться за деревом или еще за чем—нибудь и понаблюдать...”
«Ладно, но мы обойдем теплицы!» — затаив дыхание, сказала Гермиона. «Нам нужно держаться подальше от входной двери Хагрида, иначе нас увидят! Мы, должно быть, уже почти у Хагрида!»

Все еще не понимая, что она имела в виду, Гарри рванул вперед, Гермиона за ним. Они промчались через огороды к теплицам, на мгновение замерли позади них, затем снова двинулись вперед, как только могли, огибая Гремучую Иву, мчась к укрытию леса...
Укрывшись в тени деревьев, Гарри обернулся; через несколько секунд к нему подошла тяжело дышащая Гермиона.
«Ладно», — выдохнула она. «Нам нужно пробраться к Хагриду... Не попадайся на глаза, Гарри...»
Они молча пробирались сквозь деревья, держась самой опушки леса. Затем, когда они мельком увидели фасад дома Хагрида, они услышали стук в его дверь. Они быстро двинулись за широкий дубовый ствол и выглянули с обеих сторон. Хагрид появился в дверном проеме, дрожащий и белый, оглядываясь, чтобы увидеть, кто постучал. И Гарри услышал свой собственный голос.
«Это мы. На нас надет плащ-невидимка. Впустите нас, и мы сможем его снять».
“Вам не следовало приходить!” Прошептал Хагрид. Он отступил назад и быстро закрыл дверь.
«Это самая странная вещь, которую мы когда-либо делали», — горячо заявил Гарри.
«Давайте немного продвинемся», — прошептала Гермиона. «Нам нужно подобраться поближе к Клювокрылу!»
Они пробирались сквозь деревья, пока не увидели нервного гиппогрифа, привязанного к забору вокруг тыквенной грядки Хагрида.
«Сейчас?» — прошептал Гарри.
«Нет!» — сказала Гермиона. «Если мы украдем его сейчас, эти люди из Комитета подумают, что Хагрид освободил его! Нам придется подождать, пока они не увидят, что он связан снаружи!»
«Это даст нам около шестидесяти секунд», — сказал Гарри. Это начинало казаться невозможным.
В этот момент из хижины Хагрида раздался грохот бьющегося фарфора.
«Это Хагрид разбивает молочник», — прошептала Гермиона. «Я сейчас найду Коросту...»
И действительно, через несколько минут они услышали удивленный вскрик Гермионы.
— Гермиона, — внезапно сказал Гарри, — что если мы... мы просто побежим туда и схватим Петтигрю...
«Нет!» — испуганно прошептала Гермиона. «Разве ты не понимаешь? Мы нарушаем один из важнейших законов волшебства! Никто не должен менять время, никто! Ты слышал Дамблдора, если нас увидят…»
«Нас будут видеть только мы и Хагрид!»
«Гарри, как ты думаешь, что бы ты сделал, если бы увидел, как врываешься в дом Хагрида?» — спросила Гермиона.
«Я бы подумал, что сошел с ума», — сказал Гарри, — «или подумал бы, что тут замешана какая-то Темная Магия».
«Точно! Ты не поймешь, ты даже можешь напасть на себя! Разве ты не видишь? Профессор МакГонагалл рассказала мне, какие ужасные вещи случались, когда волшебники вмешивались во время... Многие из них в конечном итоге убивали себя в прошлом или будущем по ошибке!»
«Ладно!» — сказал Гарри. «Это была просто идея, я просто подумал...»
Но Гермиона подтолкнула его и указала на замок. Гарри подвинул голову на несколько дюймов, чтобы лучше рассмотреть далекие входные двери. Дамблдор, Фадж, старый член Комитета, и Макнейр-палач спускались по ступенькам.
«Мы сейчас выйдем!» — выдохнула Гермиона.
И конечно же, несколько мгновений спустя задняя дверь Хагрида открылась, и Гарри увидел себя, Рона и Гермиону, выходящими из нее вместе с Хагридом. Это было, без сомнения, самое странное ощущение в его жизни, стоять за деревом и смотреть на себя на тыквенной грядке.
«Все в порядке, Клювик, все в порядке...», — сказал Хагрид Клювокрылу. Затем он повернулся к Гарри, Рону и Гермионе. «Идите. Идите».

«Хагрид, мы не можем...»
«Мы расскажем им, что произошло на самом деле...»
«Они не могут его убить...»
"Идите! Вам и без того плохо!"
Гарри наблюдал, как Гермиона на тыквенной грядке накинула на него и Рона мантию-невидимку.
«Иди быстрее. Не слушай...»
В дверь Хагрида постучали. Прибыла группа казни. Хагрид повернулся и направился обратно в свою хижину, оставив заднюю дверь приоткрытой. Гарри наблюдал, как трава лоскутами прижимается вокруг хижины, и услышал, как три пары ног удаляются. Он, Рон и Гермиона ушли... но Гарри и Гермиона, спрятавшиеся среди деревьев, теперь могли слышать, что происходит внутри хижины, через заднюю дверь.
«Где зверь?» — раздался холодный голос Макнейра.
«Снаружи… снаружи», — прохрипел Хагрид.
Гарри скрылся из виду, когда лицо Макнейра появилось в окне Хагрида, уставившись на Клювокрыла. Затем они услышали Фаджа.
«Мы — э-э — должны зачитать тебе официальное уведомление о казни, Хагрид. Я сделаю это быстро. А потом ты и Макнейр должны его подписать. Макнейр, ты тоже должен послушать, такова процедура —»
Лицо Макнейра исчезло из окна. Сейчас или никогда.
«Подожди здесь», — прошептал Гарри Гермионе. «Я сделаю это».
Когда голос Фаджа снова зазвучал, Гарри выскочил из-за дерева, перемахнул через забор на тыквенную грядку и приблизился к Клювокрылу.
«Комитет по уничтожению опасных существ постановил, что гиппогриф Клювокрыл, в дальнейшем именуемый осужденным, будет казнен шестого июня на закате...»
Стараясь не моргать, Гарри снова посмотрел в свирепые оранжевые глаза Клювокрыла и поклонился. Клювокрыл опустился на свои чешуйчатые колени, а затем снова встал. Гарри начал возиться с узлом веревки, привязывающим Клювокрыла к забору.
«Давай, Клювокрыл», — пробормотал Гарри, «давай, мы тебе поможем. Тихо... тихо...»
«... как засвидетельствовано ниже. Хагрид, ты расписываешься здесь...»
Гарри навалился всем своим весом на веревку, но Клювокрыл уперся в нее передними лапами.
«Ну, давай покончим с этим», — раздался тонкий голос члена Комитета из каюты Хагрида. «Хагрид, может, тебе лучше остаться внутри…»

«Нет, я — я хочу быть с ним... Я не хочу, чтобы он был один...»
Из каюты раздавались шаги.
- Клювокрыл, шевелись! Прошипел Гарри.
Гарри сильнее дернул веревку на шее Клювокрыла. Гиппогриф пошел, раздраженно шелестя крыльями. Они все еще были в десяти футах от леса, в прямой видимости от задней двери Хагрида.
«Одну минуточку, Макнейр», — раздался голос Дамблдора. «Тебе тоже нужно подписать». Шаги остановились. Гарри потянул за веревку. Клювокрыл щелкнул клювом и пошел немного быстрее.
Из-за дерева выглядывало белое лицо Гермионы.
«Гарри, поторопись!» — прошептала она одними губами.
Гарри все еще слышал голос Дамблдора, говорящего из хижины. Он снова дернул веревку. Клювокрыл перешел на неохотную рысь. Они достигли деревьев...
«Быстро! Быстро!» — простонала Гермиона, выскочив из-за своего дерева, схватив веревку и добавив свой вес, чтобы заставить Клювокрыла двигаться быстрее. Гарри оглянулся через плечо; теперь они были скрыты от глаз; они вообще не могли видеть сад Хагрида.
«Стой!» — прошептал он Гермионе. «Они могут услышать нас...»
Задняя дверь Хагрида с грохотом распахнулась. Гарри, Гермиона и Клювокрыл стояли неподвижно; даже гиппогриф, казалось, внимательно слушал.
Тишина... потом —
«Где он?» — раздался пронзительный голос члена Комитета. «Где зверь?»
«Он был привязан здесь!» — яростно сказал палач. «Я видел его! Только здесь!»
«Как необычно», — сказал Дамблдор. В его голосе звучала нотка веселья.
«Бики!» — хрипло сказал Хагрид.
Раздался свистящий звук и стук топора. Казалось, палач в гневе ударил им по ограде. А затем раздался вой, и на этот раз сквозь рыдания они услышали слова Хагрида.
- Он ушел! Он ушел! Слава богу его клювику, он ушел! Он, должно быть, сам сбежал! Клюв, ты умный мальчик!
Клювокрыл начал тянуться к веревке, пытаясь вернуться к Хагриду. Гарри и Гермиона сжали хватку и уперлись пятками в лесную землю, чтобы остановить его.
«Кто-то его развязал!» — рычал палач. «Надо обыскать территорию, лес...»
«Макнейр, если Клювокрыла действительно украли, ты действительно думаешь, что вор увел его пешком?» — спросил Дамблдор, все еще звуча весело. «Поищи в небесах, если хочешь... Хагрид, я бы не отказался от чашки чая. Или большого бренди».
«О, конечно, профессор», — сказал Хагрид слабым от счастья голосом. «Входите, входите...»
Гарри и Гермиона внимательно прислушались. Они услышали шаги, тихое ругательство палача, щелчок двери, а затем снова тишину.
«Что теперь?» прошептал Гарри, оглядываясь.
«Нам придется спрятаться здесь», — сказала Гермиона, которая выглядела очень потрясенной. «Нам нужно подождать, пока они не вернутся в замок. Затем мы подождем, пока не станет безопасно подлетать к окну Сириуса с Клювокрылом. Его не будет там еще пару часов... О, это будет трудно...»
Она нервно оглянулась через плечо в глубину леса. Солнце уже садилось.
«Нам придется двигаться», — сказал Гарри, напряженно размышляя. «Мы должны увидеть Гремучую Иву, иначе мы не поймем, что происходит».
«Ладно», — сказала Гермиона, крепче сжимая веревку Клювокрыла. «Но мы должны оставаться вне поля зрения, Гарри, помни...»
Они двинулись по опушке леса, их окружала густая тьма, пока они не скрылись за кучей деревьев, сквозь которую виднелась Ива.
«Вот Рон!» — внезапно сказал Гарри.
Темная фигура бежала по лужайке, и ее крик эхом разнесся в неподвижном ночном воздухе.
«Отойди от него — отойди — Короста, иди сюда —»
И тут они увидели, как из ниоткуда материализовались еще две фигуры. Гарри наблюдал, как он и Гермиона гнались за Роном. Потом он увидел, как Рон нырнул.
«Попался! Уйди, вонючий кот —»
«Вот Сириус!» — сказал Гарри. Огромная фигура собаки выскочила из корней Ивы. Они увидели, как он сбил Гарри с ног, а затем схватил Рона...
«Отсюда выглядит еще хуже, не правда ли?» — сказал Гарри, наблюдая, как собака тянет Рона к корням. «Ой — смотрите, меня только что ударило дерево — и вас тоже — это странно —»
Гремучая ива скрипела и била нижними ветвями; они видели, как мечутся туда-сюда, пытаясь добраться до ствола. И тут дерево замерло.
«Это Косолапсус затягивал узел», — сказала Гермиона.
«И вот мы идем...», — пробормотал Гарри. «Мы внутри».
В тот момент, когда они исчезли, дерево снова начало двигаться. Через несколько секунд они услышали шаги совсем рядом. Дамблдор, Макнейр, Фадж и старый член Комитета направлялись к замку.
«Сразу после того, как мы спустились в проход!» — сказала Гермиона. «Если бы только Дамблдор пошел с нами...»
«Макнейр и Фадж тоже пришли бы», — с горечью сказал Гарри. «Я готов поспорить на что угодно, что Фадж приказал бы Макнейру убить Сириуса на месте...»
Они наблюдали, как четверо мужчин поднялись по ступеням замка и исчезли из виду. Несколько минут сцена была пустынной. Затем —
«Вот идет Люпин!» — сказал Гарри, когда они увидели еще одну фигуру, сбегающую по каменным ступеням и мчащуюся к Иве. Гарри посмотрел на небо. Облака полностью закрыли луну.
Они наблюдали, как Люпин схватил сломанную ветку с земли и ткнул в сучок на стволе. Дерево перестало бороться, и Люпин тоже исчез в щели между его корнями.
«Если бы он только схватил Мантию», — сказал Гарри. «Она просто лежит там...»
Он повернулся к Гермионе.
«Если бы я сейчас выскочил и схватил его, Снейп никогда бы не смог его достать и...»
«Гарри, нас не должно быть видно!»
«Как ты можешь это выносить?» — яростно спросил он Гермиону. «Просто стоять здесь и смотреть, как это происходит?» Он колебался. «Я собираюсь схватить Мантию!»
«Гарри, нет!»
Гермиона схватила Гарри за мантию как раз вовремя. И тут они услышали взрыв песни. Это был Хагрид, который шел к замку, распевая во весь голос и слегка покачиваясь на ходу. Большая бутылка качалась в его руках.
«Видишь?» — прошептала Гермиона. «Видишь, что бы случилось? Нам нужно держаться подальше от глаз! Нет, Клювокрыл!»
Гиппогриф снова отчаянно пытался добраться до Хагрида; Гарри тоже схватился за свою веревку, пытаясь удержать Клювокрыла. Они наблюдали, как Хагрид навеселе бредет к замку. Он исчез. Клювокрыл перестал бороться, чтобы вырваться. Его голова печально поникла.
Не прошло и двух минут, как двери замка снова распахнулись, и из них выскочил Снейп, устремившись к Иве.
Кулаки Гарри сжались, когда он увидел, как Снейп остановился рядом с деревом, оглядываясь по сторонам. Он схватил плащ и поднял его.
«Убери от него свои грязные руки», — прорычал Гарри себе под нос.
«Тсс!»
Снейп схватил ветку, которой Люпин заморозил дерево, ткнул в сучок и скрылся из виду, надев Мантию.
«Вот и все», — тихо сказала Гермиона. «Мы все там внизу... и теперь нам просто нужно подождать, пока мы снова не поднимемся наверх...»
Она взяла конец веревки Клювокрыла и надежно привязала его к ближайшему дереву, затем села на сухую землю, обхватив колени руками.
«Гарри, я чего-то не понимаю... Почему дементоры не схватили Сириуса? Я помню, как они пришли, а потом, кажется, я потерял сознание... их было так много...»
Гарри тоже сел. Он рассказал, что видел: как, когда ближайший дементор приблизил свою пасть к пасти Гарри, что-то большое серебряное промчалось через озеро и заставило дементоров отступить.
Когда Гарри закончил, рот Гермионы был слегка приоткрыт.
«Но что это было?»
«Есть только одно, что могло произойти — заставить дементоров уйти», — сказал Гарри. «Настоящий Патронус. Мощный».
«Но кто это наколдовал?»
Гарри ничего не сказал. Он думал о человеке, которого видел на другом берегу озера. Он знал, кто, по его мнению, это был... но как это могло быть?
«Ты разве не видела, как они выглядят?» — с нетерпением спросила Гермиона. «Это был кто-то из учителей?»
«Нет», — сказал Гарри. «Он не был учителем».
«Но это, должно быть, был действительно могущественный волшебник, раз он прогнал всех этих дементоров... Если Патронус светился так ярко, разве он не освещал его? Разве вы не видели...?»
«Да, я его видел», — медленно сказал Гарри. «Но... может быть, мне это показалось... Я не мог ясно мыслить... Я сразу же потерял сознание...»
«А как ты думаешь, кто это был?»
«Я думаю, — Гарри сглотнул, понимая, как странно это прозвучит. — Я думаю, это был мой отец».
Гарри взглянул на Гермиону и увидел, что ее рот теперь полностью открыт. Она смотрела на него со смесью тревоги и жалости.
«Гарри, твой отец… ну… умер», — тихо сказала она.
«Я знаю», — быстро сказал Гарри.
«Ты думаешь, что видел его призрак?»
«Я не знаю... нет... он выглядел солидным...»
«Но потом...»
«Может быть, мне померещилось», — сказал Гарри. «Но… из того, что я видел… это было похоже на него… У меня есть его фотографии…»
Гермиона все еще смотрела на него, словно беспокоясь о его рассудке.
«Я знаю, это звучит безумно», — категорически сказал Гарри. Он повернулся, чтобы посмотреть на Клювокрыла, который рылся клювом в земле, по-видимому, в поисках червей. Но на самом деле он не смотрел на Клювокрыла.
Он думал о своем отце и о трех своих самых старых друзьях... Лунатике, Хвосте, Бродяге и Сохатом... Неужели все четверо были сегодня вечером на территории? Хвост появился снова этим вечером, когда все думали, что он мертв... Неужели его отец сделал то же самое? Неужели он видел что-то на другом берегу озера? Фигура была слишком далеко, чтобы отчетливо ее разглядеть... но на мгновение он почувствовал уверенность, прежде чем потерял сознание...
Листья над головой слабо шелестели на ветру. Луна то появлялась, то исчезала за плывущими облаками. Гермиона сидела, повернувшись лицом к Иве, и ждала.
И вот, наконец, спустя час...
«Вот и мы!» — прошептала Гермиона.
Она и Гарри поднялись на ноги. Клювокрыл поднял голову. Они увидели Люпина, Рона и Петтигрю, неловко выкарабкивающихся из дыры в корнях, а за ними бессознательного Снейпа, странно дрейфующего вверх. Следом появились Гарри, Гермиона и Блэк. Все они направились к замку.
Сердце Гарри забилось очень быстро. Он взглянул на небо. В любой момент облако могло отодвинуться в сторону и показать луну...
«Гарри», — пробормотала Гермиона, словно точно зная, о чем он думает, — «нам нужно оставаться на месте. Нас не должно быть видно. Мы ничего не можем сделать...»
«Значит, мы просто позволим Петтигрю снова сбежать...» — тихо сказал Гарри.
«Как ты собираешься найти крысу в темноте?» — огрызнулась Гермиона. «Мы ничего не можем сделать! Мы вернулись, чтобы помочь Сириусу. Мы не должны делать ничего другого!»
"Все в порядке!"
Луна выскользнула из-за облака. Они увидели, как крошечные фигурки на земле остановились. Затем они увидели движение —
«Вот идет Люпин», — прошептала Гермиона. «Он трансформируется...»
«Гермиона!» — внезапно сказал Гарри. «Нам нужно двигаться!»
«Мы не должны, я тебе постоянно говорю...»
«Не мешай! Люпен сейчас побежит в лес, прямо на нас!»
Гермиона ахнула.
«Быстрее!» — простонала она, бросаясь отвязывать Клювокрыла. «Быстрее! Куда мы пойдем? Где мы спрячемся? Дементоры могут появиться в любой момент...»
«Назад к Хагриду!» — сказал Гарри. «Теперь там пусто — пошли!»
Они бежали так быстро, как только могли, Клювокрыл скакал позади них. Они слышали, как позади них завывал оборотень...
Хижина была в поле зрения; Гарри подбежал к двери, рывком распахнул ее, и Гермиона с Клювокрылом пронеслись мимо него; Гарри бросился вслед за ними и запер дверь. Клык, борзая, громко залаял.
«Тсс, Клык, это мы!» — сказала Гермиона, торопливо подбежав и почесав его за ухо, чтобы успокоить. «Это было очень близко!» — сказала она Гарри.
"Ага . . ."
Гарри смотрел в окно. Отсюда было гораздо сложнее увидеть, что происходит. Клювокрыл, казалось, был очень рад снова оказаться в доме Хагрида. Он лег перед огнем, удовлетворенно сложил крылья и, казалось, был готов хорошенько вздремнуть.
«Я думаю, мне лучше снова выйти наружу, ты знаешь», — медленно сказал Гарри. «Я не вижу, что происходит — мы не узнаем, когда придет время —»
Гермиона подняла глаза. Выражение ее лица было подозрительным.
«Я не собираюсь вмешиваться», — быстро сказал Гарри. «Но если мы не видим, что происходит, как мы узнаем, когда пора спасать Сириуса?»
«Ну... ладно, тогда... я подожду здесь с Клювокрылом... но Гарри, будь осторожен — там есть оборотень — и дементоры...»
Гарри снова вышел наружу и обошел хижину. Он слышал вдалеке визг. Это означало, что дементоры приближаются к Сириусу... Он и Гермиона могли прибежать к нему в любой момент...
Долю секунды он стоял в нерешительности перед дверью Хагрида. Тебя не должно быть видно. Но он не хотел, чтобы его видели. Он хотел увидеть... Он должен был знать...
И там были дементоры. Они появлялись из темноты со всех сторон, скользя по краям озера... Они удалялись от того места, где стоял Гарри, к противоположному берегу... Ему не нужно было подходить к ним близко...
Гарри побежал. В голове у него не было никаких мыслей, кроме мыслей об отце... Если это был он... если это действительно был он... он должен был знать, должен был выяснить...
Озеро приближалось все ближе и ближе, но не было никаких признаков кого-либо. На противоположном берегу он мог видеть крошечные проблески серебра — его собственные попытки Патронуса —
На самом краю воды стоял куст. Гарри бросился за него, отчаянно вглядываясь сквозь листья. На противоположном берегу мерцание серебра внезапно погасло. Его пронзило ужасающее волнение — вот-вот —
«Давай!» — пробормотал он, озираясь. «Где ты? Папа, давай…»
Но никто не пришел. Гарри поднял голову, чтобы посмотреть на круг дементоров по ту сторону озера. Один из них опускал капюшон. Пришло время появиться спасателю — но на этот раз никто не пришел на помощь —
И тут его осенило — он понял. Он не видел своего отца — он видел себя —
Гарри выскочил из-за кустов и вытащил палочку.
«ЭКСПЕКТО ПАТРОНИМ!» - крикнул он.
И из конца его палочки вырвалось не бесформенное облако тумана, а ослепительное, ослепительное, серебристое животное. Он зажмурился, пытаясь разглядеть, что это было. Это было похоже на лошадь. Она молча скакала прочь от него, по черной поверхности озера. Он видел, как она опустила голову и бросилась на роящихся дементоров... Теперь она скакала вокруг и вокруг черных фигур на земле, а дементоры отступали, разбегались, отступали во тьму... Их больше не было.
Патронус повернулся. Он галопом мчался обратно к Гарри по неподвижной поверхности воды. Это была не лошадь. Это был не единорог. Это был олень. Он сиял ярко, как луна над головой... он возвращался к нему...
Он остановился на берегу. Его копыта не оставляли следов на мягкой земле, когда он уставился на Гарри своими большими серебряными глазами. Он медленно склонил свою рогатую голову. И Гарри понял...
«Зубцы», — прошептал он.
Но когда его дрожащие пальцы потянулись к существу, оно исчезло.
Гарри стоял там, все еще протягивая руку. Затем, с огромным скачком сердца, он услышал стук копыт позади себя — он обернулся и увидел Гермиону, мчащуюся к нему, волоча за собой Клювокрыла.
«Что ты сделал?» — яростно сказала она. «Ты сказал, что будешь только наблюдать!»
«Я только что спас нам всем жизни...», — сказал Гарри. «Иди сюда — за этот куст — я объясню».
Гермиона снова слушала то, что только что произошло, открыв рот.
«Видел ли тебя кто-нибудь?»
«Да, ты что, не слушала? Я видел себя, но я думал, что я мой отец! Всё в порядке!»
«Гарри, я не могу в это поверить... Ты вызвал Патронуса, который прогнал всех этих дементоров! Это очень, очень продвинутая магия...»
«Я знал, что смогу сделать это на этот раз», — сказал Гарри, — «потому что я уже делал это... Это имеет смысл?»
«Я не знаю — Гарри, посмотри на Снейпа!»
Вместе они выглянули из-за кустов на другой берег. Снейп пришел в сознание. Он наколдовал носилки и поднял на них безвольные тела Гарри, Гермионы и Блэка. Четвертые носилки, несомненно, с Роном, уже плыли рядом с ним. Затем, вытянув перед собой палочку, он потащил их к замку.
«Ладно, уже почти пора», — напряженно сказала Гермиона, глядя на часы. «У нас есть около сорока пяти минут, пока Дамблдор не закроет дверь в больничное крыло. Нам нужно спасти Сириуса и вернуться в палату, прежде чем кто-нибудь поймет, что мы пропали...»
Они ждали, наблюдая за движущимися облаками, отражающимися в озере, пока кусты рядом с ними шептались на ветру. Клювокрыл, скучая, снова искал червей.
«Как думаешь, он уже там?» — спросил Гарри, взглянув на часы. Он посмотрел на замок и начал считать окна справа от Западной башни.
«Смотри!» — прошептала Гермиона. «Кто это? Кто-то возвращается из замка!»
Гарри вглядывался в темноту. Мужчина торопливо шел по территории к одному из входов. На поясе у него сверкало что-то блестящее.
«Макнейр!» сказал Гарри. «Палач! Он пошел за дементорами! Вот оно, Гермиона...»
Гермиона положила руки на спину Клювокрыла, и Гарри подставил ей ногу. Затем он поставил ногу на одну из нижних ветвей куста и взобрался перед ней. Он натянул веревку Клювокрыла обратно на его шею и привязал ее к другой стороне ошейника, как поводья.
«Готова?» он прошептал Гермионе. «Тебе лучше держаться за меня...»
Он подтолкнул Клювокрыла пятками в бока.
Клювокрыл взмыл прямо в темный воздух. Гарри схватил его за бока коленями, чувствуя, как огромные крылья мощно поднимаются под ними. Гермиона крепко держала Гарри за талию; он слышал, как она бормотала: «О, нет... мне это не нравится... о, мне это действительно не нравится...»
Гарри подтолкнул Клювокрыла вперед. Они тихо скользили к верхним этажам замка... Гарри сильно потянул за левую сторону веревки, и Клювокрыл повернулся. Гарри пытался сосчитать мелькающие окна... «Ух ты!» сказал он, оттягивая назад так сильно, как только мог.
Клювокрыл замедлился, и они оказались на остановке, если не считать того факта, что они продолжали подниматься и опускаться на несколько футов, пока гиппогриф бил крыльями, чтобы оставаться в воздухе.
«Он там!» — сказал Гарри, заметив Сириуса, когда они поднялись у окна. Он протянул руку и, когда крылья Клювокрыла опустились, смог резко постучать по стеклу.
Блэк поднял глаза. Гарри увидел, как у него отвисла челюсть. Он вскочил со стула, поспешил к окну и попытался открыть его, но оно было заперто.
«Отойди!» — окликнула его Гермиона и достала палочку, все еще сжимая левой рукой мантию Гарри сзади.
«Алохомора!»
Окно резко распахнулось.
«Как — как — ?» — слабо проговорил Блэк, уставившись на гиппогрифа.
«Давай, времени не так уж много», — сказал Гарри, крепко сжимая Клювокрыла по обе стороны его гладкой шеи, чтобы удержать его в устойчивом положении. «Тебе нужно убираться отсюда, дементоры приближаются, Макнейр пошел за ними».
Блэк положил руки по обе стороны оконной рамы и высунул из нее голову и плечи. Ему очень повезло, что он был таким худым. За считанные секунды он умудрился перекинуть одну ногу через спину Клювокрыла и подтянуться на гиппогрифа позади Гермионы.
«Ладно, Клювокрыл, наверх!» — сказал Гарри, тряся веревку. «Наверх, на башню — пошли!»
Гиппогриф взмахнул своими могучими крыльями, и они снова взмыли вверх, высоко, как вершина Западной башни. Клювокрыл с грохотом приземлился на зубчатой ;;стене, и Гарри с Гермионой тут же соскользнули с него.
«Сириус, тебе лучше уйти, и побыстрее», — изобразил Гарри. «Они в любой момент доберутся до кабинета Флитвика и узнают, что тебя нет».
Клювокрыл рыл копытом землю, мотая острой головой.
«Что случилось с другим мальчиком? Роном?» — прохрипел Сириус.
«С ним все будет в порядке. Он все еще не в себе, но мадам Помфри говорит, что сможет сделать так, чтобы ему стало лучше. Скорее — иди —»
Но Блэк все еще смотрел на Гарри.
«Как я могу когда-нибудь поблагодарить…»
«ИДИТЕ!» — закричали Гарри и Гермиона одновременно.
Блэк развернул Клювокрыла, глядя в открытое небо.
«Мы еще увидимся», — сказал он. «Ты — настоящий сын своего отца, Гарри...»
Он сжал бока Клювокрыла каблуками. Гарри и Гермиона отпрыгнули назад, когда огромные крылья снова поднялись... Гиппогриф взмыл в воздух... Он и его наездник становились все меньше и меньше, пока Гарри смотрел им вслед... затем облако проплыло по луне... Они исчезли.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
*-СНОВА ПОСТ СОВЫ-*

Гарри
Гермиона дергала его за рукав, глядя на часы. «У нас ровно десять минут, чтобы вернуться в больничное крыло, не привлекая чьего-либо внимания — прежде чем Дамблдор закроет дверь —»
«Ладно», — сказал Гарри, отрывая взгляд от неба, — «пошли...»
Они проскользнули в дверной проем позади них и спустились по узкой спиральной каменной лестнице. Когда они достигли ее подножия, они услышали голоса. Они прижались к стене и прислушались. Это было похоже на Фаджа и Снейпа. Они быстро шли по коридору у подножия лестницы.
«... только надеяться, что Дамблдор не будет создавать проблем», — говорил Снейп. «Поцелуй будет выполнен немедленно?»
«Как только Макнейр вернется с дементорами. Вся эта история с Блэком была крайне неловкой. Не могу передать, как я с нетерпением жду возможности сообщить «Ежедневному пророку», что мы наконец-то его поймали... Я полагаю, они захотят взять у вас интервью, Снейп... и как только юный Гарри снова придет в себя, я ожидаю, что он захочет рассказать «Пророку», как именно вы его спасли...»
Гарри стиснул зубы. Он мельком увидел ухмылку Снейпа, когда они с Фаджем проходили мимо укрытия Гарри и Гермионы. Их шаги затихли. Гарри и Гермиона подождали несколько мгновений, чтобы убедиться, что они действительно ушли, затем побежали в противоположном направлении. Вниз по одной лестнице, затем по другой, по новому коридору — и тут они услышали впереди кудахтанье.
«Пивз!» — пробормотал Гарри, хватая Гермиону за запястье. «Сюда!»
Они ворвались в заброшенный класс слева как раз вовремя. Пивз, казалось, подпрыгивал по коридору в бурном хорошем настроении, смеясь во весь голос.
«О, он ужасен», — прошептала Гермиона, приложив ухо к двери. «Держу пари, он весь в волнении, потому что дементоры собираются прикончить Сириуса...» Она взглянула на часы. «Три минуты, Гарри!»
Они подождали, пока злорадный голос Пивза не затих вдали, затем выскользнули из комнаты и снова побежали.
«Гермиона, что случится, если мы не вернёмся внутрь, прежде чем Дамблдор запрёт дверь?» — задыхаясь, спросил Гарри.
«Я не хочу об этом думать!» — простонала Гермиона, снова взглянув на часы. «Одну минуту!»
Они достигли конца коридора со входом в больничное крыло. «Ладно, я слышу Дамблдора», — напряженно сказала Гермиона. «Давай, Гарри!»
Они прокрались по коридору. Дверь открылась. Показалась спина Дамблдора.
«Я запру вас», — услышали они его слова. «Без пяти минут полночь. Мисс Грейнджер, три оборота — и хватит. Удачи».
Дамблдор вышел из комнаты, закрыл дверь и вытащил палочку, чтобы магически запереть ее. В панике Гарри и Гермиона побежали вперед. Дамблдор поднял глаза, и под длинными серебряными усами появилась широкая улыбка. «Ну?» — тихо сказал он.
«Мы сделали это!» — затаив дыхание, сказал Гарри. «Сириус улетел, на Клювокрыле...»
Дамблдор широко улыбнулся им.
«Молодец. Я думаю...» Он внимательно прислушивался к звукам в больничном крыле. «Да, я думаю, ты тоже ушел... иди внутрь... я тебя запру...»
Гарри и Гермиона проскользнули обратно в общежитие. Там было пусто, за исключением Рона, который все еще неподвижно лежал на крайней кровати. Когда за ними щелкнул замок, Гарри и Гермиона прокрались обратно к своим кроватям, Гермиона спрятала Маховик времени обратно под мантию. Мгновение спустя мадам Помфри вышла из своего кабинета.
«Я слышала, как ушел директор? Могу ли я теперь заняться моими пациентами?»
Она была в очень плохом настроении. Гарри и Гермиона посчитали, что лучше всего принять свой шоколад молча. Мадам Помфри стояла над ними, следя за тем, чтобы они съели его. Но Гарри едва мог глотать. Он и Гермиона ждали, прислушиваясь, их нервы были напряжены... А потом, когда они оба взяли по четвертому кусочку шоколада у мадам Помфри, они услышали далекий рев ярости, раздавшийся откуда-то сверху...
«Что это было?» — встревоженно спросила мадам Помфри.
Теперь они слышали гневные голоса, становившиеся все громче и громче. Мадам Помфри пристально смотрела на дверь.
«Правда — они всех разбудят! Что они вообще делают?»
Гарри пытался услышать, что говорят голоса. Они приближались —
"Он, должно быть, аппарировал, Северус. Нам следовало оставить кого-то в комнате с ним. Когда это всплывет наружу..."
«ОН НЕ АППАРАТИРОВАЛСЯ!» — взревел Снейп, теперь совсем близко. «ТЫ НЕ МОЖЕШЬ АППАРАТИРОВАТЬ ИЛИ АППАРАТИРОВАТЬ ВНУТРИ ЭТОГО ЗАМКА! ЭТО — ИМЕЕТ — КАК-ТО — ОТНОШЕНИЕ — К — ПОТТЕРУ!»
«Северус, будь благоразумен, Гарри заперли».
бам.
Дверь больничного крыла распахнулась.
Фадж, Снейп и Дамблдор шагнули в палату. Один Дамблдор выглядел спокойным. На самом деле, он выглядел так, будто был вполне доволен собой. Фадж казался сердитым. Но Снейп был вне себя.
«ВЫХОДИ, ПОТТЕР!» — заорал он. «ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?»
«Профессор Снейп!» — закричала мадам Помфри. «Держите себя в руках!»
«Послушай, Снейп, будь благоразумен», — сказал Фадж. «Эта дверь была заперта, мы только что видели...»
«ОНИ ПОМОГЛИ ЕМУ СБЕЖАТЬ, Я ЗНАЮ ЭТО!» — завыл Снейп, указывая на Гарри и Гермиону. Его лицо было перекошено, изо рта летела слюна.
«Успокойся, мужик!» — рявкнул Фадж. «Ты говоришь чушь!»
«ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ ПОТТЕРА!» — завопил Снейп. «ОН СДЕЛАЛ ЭТО, Я ЗНАЮ, ОН СДЕЛАЛ ЭТО —»
“Этого достаточно, Северус”, - тихо сказал Дамблдор. “Подумайте о том, что вы говорите. Эта дверь была заперта с тех пор, как я покинул палату десять минут назад. Мадам Помфри, эти студенты вставали со своих постелей?”
«Конечно, нет!» — сказала мадам Помфри, ощетинившись. «Я бы их услышала!»
«Ну, вот и все, Северус», — спокойно сказал Дамблдор. «Если только ты не подразумеваешь, что Гарри и Гермиона могут находиться в двух местах одновременно, боюсь, я не вижу смысла беспокоить их дальше».
Снейп стоял там, кипя от злости, глядя то на Фаджа, который выглядел совершенно потрясенным его поведением, то на Дамблдора, чьи глаза мерцали за очками. Снейп резко развернулся, мантии развевались за его спиной, и выбежал из палаты.
«Парень выглядит совершенно неуравновешенным», — сказал Фадж, глядя ему вслед. «Я бы присматривал за ним, если бы я был тобой, Дамблдор».
«О, он не неуравновешен», — тихо сказал Дамблдор. «Он просто пережил сильное разочарование».
«Он не один такой!» — пропыхтел Фадж. «Ежедневный пророк будет в ударе! Мы загнали Блэка в угол, и он снова ускользнул от нас! Теперь ему нужно только, чтобы история о побеге этого гиппогрифа вышла наружу, и я стану посмешищем! Ну... Пойду-ка я лучше сообщу в Министерство...»
«А дементоры?» — спросил Дамблдор. «Их выгонят из школы, я надеюсь?»
«О да, им придется уйти», — сказал Фадж, рассеянно проводя пальцами по волосам. «Никогда не думал, что они попытаются применить Поцелуй к невинному мальчику... Полностью вышли из-под контроля... нет, я отправлю их обратно в Азкабан сегодня вечером... Возможно, нам стоит подумать о драконах у входа в школу...»
«Хагриду бы это понравилось», — сказал Дамблдор с быстрой улыбкой Гарри и Гермионе. Когда он и Фадж вышли из общежития, мадам Помфри поспешила к двери и снова заперла ее. Сердито бормоча себе под нос, она направилась обратно в свой кабинет.
С другого конца палаты раздался тихий стон. Рон проснулся. Они видели, как он садится, потирает голову, оглядывается.
«Что — что случилось?» — простонал он. «Гарри? Почему мы здесь? Где Сириус? Где Люпин? Что происходит?»
Гарри и Гермиона переглянулись.
«Объясни, — сказал Гарри, накладывая себе еще шоколада.
Когда Гарри, Рон и Гермиона покинули больничное крыло в полдень следующего дня, они обнаружили почти заброшенный замок. Изнуряющая жара и окончание экзаменов означали, что все в полной мере воспользовались очередным посещением Хогсмида. Однако ни Рон, ни Гермиона не хотели идти, поэтому они с Гарри побрели по территории, продолжая обсуждать необычные события прошлой ночи и гадая, где сейчас Сириус и Клювокрыл. Сидя у озера и наблюдая за гигантским кальмаром, лениво махающим щупальцами над водой, Гарри потерял нить разговора, когда посмотрел на противоположный берег. Олень прискакал к нему оттуда еще вчера вечером...
На них упала тень, и они, подняв глаза, увидели Хагрида с очень затуманенными глазами, который вытирал потное лицо одним из своих носовых платков размером со скатерть и сиял, глядя на них сверху вниз.
“Я знаю, что не должен чувствовать себя счастливым после того, что произошло прошлой ночью”, - сказал он. “Я имею в виду, Блэк снова сбежал и все такое, но знаешь что?”
«Что?» — сказали они, притворяясь любопытными.
- Бики! Он сбежал! Он свободен! Будем праздновать всю ночь!
«Это замечательно!» — сказала Гермиона, бросив на Рона укоризненный взгляд, потому что он выглядел так, будто был близок к смеху.
"Да... Наверное, не привязал его как следует, - сказал Хагрид, радостно озираясь по сторонам. - Я волновался сегодня утром, имейте в виду... Я подумал, что он, возможно, встретил профессора Люпина на территории, но Люпин говорит, что вчера вечером он ничего не ел...
«Что?» — быстро спросил Гарри.
- Черт возьми, ты что, не слышал этого? Сказал Хагрид, и его улыбка немного поблекла. Он понизил голос, хотя поблизости никого не было. — Э-э-э..... Снейп рассказал всем слизеринцам этим утром. ..Я думал, все уже знают... Профессор Люпин, видите ли, оборотень. И прошлой ночью он прогуливался по территории... Сейчас он, конечно, собирает вещи.”
«Он пакует вещи?» — встревожился Гарри. «Зачем?»
“Он уходит, не так ли? Спросил Хагрид, удивленный, что Гарри вообще задает этот вопрос. “Первое, что я сделал сегодня утром, это подал в отставку. Он говорит, что не может допустить, чтобы это повторилось”.
Гарри вскочил на ноги.
«Я собираюсь увидеть его», — сказал он Рону и Гермионе.
«Но если он ушёл в отставку...»
«… похоже, мы ничего не можем сделать…»
«Мне все равно. Я все равно хочу его увидеть. Встретимся здесь».
Дверь кабинета Люпина была открыта. Он уже упаковал большую часть своих вещей. Пустой бак гриндилоу стоял рядом с его потрепанным старым чемоданом, который был открыт и почти полон. Люпин наклонился над чем-то на своем столе и поднял глаза только тогда, когда Гарри постучал в дверь.
«Я видел, как ты идешь», — сказал Люпин, улыбаясь. Он указал на пергамент, который он изучал. Это была Карта Мародеров.
«Я только что видел Хагрида», — сказал Гарри. «И он сказал, что ты уволился. Это ведь неправда, да?»
«Боюсь, что так и есть», — сказал Люпен. Он начал открывать ящики стола и доставать их содержимое.
«Почему?» — спросил Гарри. «Министерство магии не думает, что ты помогал Сириусу, не так ли?»
Люпин подошел к двери и закрыл ее за Гарри.
«Нет. Профессору Дамблдору удалось убедить Фаджа, что я пытаюсь спасти ваши жизни». Он вздохнул. «Это стало последней каплей для Северуса. Я думаю, потеря Ордена Мерлина сильно ударила по нему. Поэтому он — э-э — случайно проговорился, что я оборотень, сегодня утром за завтраком».
«Ты не уйдешь только из-за этого!» — сказал Гарри.
Люпин криво усмехнулся.
«Завтра в это же время совы начнут прилетать от родителей... Они не захотят, чтобы оборотень учил их детей, Гарри. И после вчерашней ночи я понимаю их точку зрения. Я мог укусить любого из вас... Это никогда не должно повториться».
«Ты лучший учитель Защиты от Темных Искусств, который у нас когда-либо был!» — сказал Гарри. «Не уходи!»
Люпин покачал головой и ничего не сказал. Он продолжил опустошать ящики. Затем, пока Гарри пытался придумать хороший аргумент, чтобы заставить его остаться, Люпин сказал: «Из того, что директор сказал мне сегодня утром, ты спас много жизней прошлой ночью, Гарри. Если я чем-то и горжусь, так это тем, как много ты узнал... Расскажи мне о своем Патронусе».
«Откуда ты об этом знаешь?» — спросил Гарри, отвлекшись.
«Что еще могло заставить дементоров отступить?»
Гарри рассказал Люпину, что случилось. Когда он закончил, Люпин снова улыбался.
«Да, твой отец всегда был оленем, когда превращался», — сказал он. «Ты угадал... поэтому мы прозвали его Сохатый».
Люпин бросил последние несколько книг в чемодан, задвинул ящики стола и повернулся, чтобы посмотреть на Гарри.
«Вот — я принес это из Визжащей хижины вчера вечером», — сказал он, возвращая Гарри мантию-невидимку. «И...» Он помедлил, затем протянул и Карту Мародеров. «Я больше не твой учитель, так что я не чувствую себя виноватым, возвращая тебе и это. Мне это бесполезно, и я полагаю, что вы, Рон и Гермиона найдете ей применение».
Гарри взял карту и ухмыльнулся.
«Ты говорил мне, что Лунатик, Червехвост, Бродяга и Сохатый хотели бы выманить меня из школы... ты говорил, что они посчитали бы это забавным».
«И мы бы так и сделали», — сказал Люпен, наклоняясь, чтобы закрыть свой чемодан. «Я не колеблясь скажу, что Джеймс был бы очень разочарован, если бы его сын так и не нашел ни одного из секретных ходов из замка».
Раздался стук в дверь. Гарри поспешно сунул в карман Карту Мародеров и Мантию-невидимку.
Это был профессор Дамблдор. Он не выглядел удивленным, увидев там Гарри.
«Твоя карета у ворот, Ремус», — сказал он.
«Спасибо, директор».
Люпен взял свой старый чемодан и пустой бак из-под гриндилоу.
«Ну, до свидания, Гарри», — сказал он, улыбаясь. «Мне было очень приятно учить тебя. Я уверен, что мы еще когда-нибудь встретимся. Директор, нет необходимости провожать меня до ворот, я справлюсь...»
У Гарри сложилось впечатление, что Люпин хотел уйти как можно скорее.
«Тогда до свидания, Ремус», — рассудительно сказал Дамблдор. Люпин слегка сдвинул бак гриндилоу, чтобы они с Дамблдором могли пожать друг другу руки. Затем, с последним кивком Гарри и быстрой улыбкой, Люпин вышел из кабинета.
Гарри сел на освободившееся кресло, угрюмо уставившись в пол. Он услышал, как закрылась дверь, и поднял глаза. Дамблдор все еще был там.
«Почему ты такой несчастный, Гарри?» — тихо сказал он. «Ты должен гордиться собой после вчерашнего вечера».
«Это не имело никакого значения, — с горечью сказал Гарри. — Петтигрю сбежал».
«Не имело никакого значения?» — тихо сказал Дамблдор. «Это имело огромное значение, Гарри. Ты помог раскрыть правду. Ты спас невинного человека от ужасной участи».
Ужасно. Что-то шевельнулось в памяти Гарри. Больше и ужаснее, чем когда-либо прежде... Предсказание профессора Трелони!
«Профессор Дамблдор, вчера, когда я сдавал экзамен по прорицаниям, профессор Трелони повела себя очень-очень странно».
«В самом деле?» — сказал Дамблдор. «Э-э — страннее обычного, ты имеешь в виду?»
«Да... ее голос стал глубоким, глаза закатились, и она сказала... она сказала, что слуга Волан-де-Морта собирается вернуться к нему до полуночи... Она сказала, что слуга поможет ему вернуться к власти». Гарри уставился на Дамблдора. «А потом она снова стала нормальной и не могла вспомнить ничего из того, что говорила. Это было... она действительно сделала предсказание?»
Дамблдор выглядел слегка впечатленным.
«Знаешь, Гарри, я думаю, она могла бы быть», — задумчиво сказал он. «Кто бы мог подумать? Это доводит общее количество ее реальных предсказаний до двух. Я должен предложить ей прибавку к зарплате...»
«Но...» Гарри посмотрел на него, ошеломленный. Как Дамблдор мог так спокойно к этому относиться?
"Но — я остановил Сириуса и профессора Люпина от убийства Петтигрю! Это делает меня виноватым, если Волдеморт вернется!"
«Это не так», — тихо сказал Дамблдор. «Неужели твой опыт с Маховиком времени ничему тебя не научил, Гарри? Последствия наших действий всегда так сложны, так разнообразны, что предсказывать будущее — действительно очень трудное дело... Профессор Трелони, благослови ее бог, — живое тому доказательство... Ты совершил очень благородный поступок, спасая жизнь Петтигрю».
«Но если он поможет Волан-де-Морту вернуться к власти!»
«Петигрю обязан вам жизнью. Вы послали Волан-де-Морту помощника, который у вас в долгу. Когда один волшебник спасает жизнь другому волшебнику, между ними возникает определенная связь... и я сильно ошибаюсь, если Волан-де-Морт хочет, чтобы его слуга был в долгу перед Гарри Поттером».
«Я не хочу связи с Петтигрю!» — сказал Гарри. «Он предал моих родителей!»
«Это магия в ее глубочайшей, самой непроницаемой форме, Гарри. Но поверь мне... может наступить время, когда ты будешь очень рад, что спас жизнь Петтигрю».
Гарри не мог представить, когда это произойдет. Дамблдор выглядел так, словно знал, о чем думает Гарри.
«Я очень хорошо знал твоего отца, и в Хогвартсе, и позже, Гарри», — мягко сказал он. «Он бы спас и Петтигрю, я в этом уверен».
Гарри посмотрел на него. Дамблдор не стал бы смеяться — он мог бы сказать Дамблдору...
«Вчера вечером... Я думал, что это мой отец вызвал моего Патронуса. Я имею в виду, когда я увидел себя на другой стороне озера... Я думал, что вижу его».
«Легко ошибиться», — тихо сказал Дамблдор. «Я думаю, тебе надоест это слышать, но ты действительно невероятно похож на Джеймса. За исключением глаз... у тебя глаза твоей матери».
Гарри покачал головой.
«Глупо было думать, что это он», — пробормотал он. «Я же знал, что он мертв».
«Ты думаешь, что умершие, которых мы любили, когда-нибудь действительно покидают нас? Ты думаешь, что мы не вспоминаем их яснее, чем когда-либо, во времена больших бед? Твой отец жив в тебе, Гарри, и проявляет себя наиболее явно, когда ты в нем нуждаешься. Как еще ты мог бы вызвать этого Патронуса? Сохатый снова скакал вчера вечером».
Гарри потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что сказал Дамблдор.
«Вчера вечером Сириус рассказал мне все о том, как они стали анимагами», — сказал Дамблдор, улыбаясь. «Необычайное достижение — не в последнюю очередь то, что ты скрыл это от меня. А потом я вспомнил самую необычную форму, которую принял твой Патронус, когда он набросился на мистера Малфоя на вашем матче по квиддичу против Равенкло. Так ты видел своего отца вчера вечером, Гарри... Ты нашел его внутри себя».
И Дамблдор вышел из кабинета, оставив Гарри наедине с его весьма спутанными мыслями.
Никто в Хогвартсе не знал правды о том, что произошло в ту ночь, когда исчезли Сириус, Бакбик и Петтигрю, кроме Гарри, Рона, Гермионы и профессора Дамблдора. По мере приближения конца семестра Гарри услышал множество различных теорий о том, что произошло на самом деле, но ни одна из них не была близка к истине.
Малфой был в ярости из-за Клювокрыла. Он был убежден, что Хагрид нашел способ переправить гиппогрифа в безопасное место, и, казалось, был возмущен тем, что его и его отца перехитрил егерь. Тем временем Перси Уизли много чего сказал о побеге Сириуса.
«Если мне удастся попасть в Министерство, у меня будет много предложений по обеспечению магического правопорядка!» — сказал он единственному человеку, который согласился его выслушать — своей девушке Пенелопе.
Хотя погода была прекрасной, хотя атмосфера была такой радостной, хотя он знал, что они достигли почти невозможного, помогая Сириусу обрести свободу, Гарри никогда не подходил к концу учебного года в худшем расположении духа.
Он, конечно, был не единственным, кому было жаль, что профессор Люпин ушел. Весь класс Гарри по защите от темных искусств был расстроен его уходом.
«Интересно, что они нам подарят в следующем году?» — мрачно сказал Шеймус Финниган.
«Может быть, вампира», — с надеждой предположил Дин Томас.
Не только отъезд профессора Люпина тяготил разум Гарри. Он не мог не думать о предсказании профессора Трелони. Он все время задавался вопросом, где сейчас Петтигрю, нашел ли он уже убежище у Волан-де-Морта. Но больше всего Гарри удручала перспектива возвращения к Дурслям. Может быть, полчаса, славные полчаса, он верил, что теперь будет жить с Сириусом... лучшим другом своих родителей... Это было бы лучше, чем возвращение собственного отца. И хотя никаких новостей о Сириусе определенно было хорошей новостью, потому что это означало, что он успешно скрылся, Гарри не мог не чувствовать себя несчастным, когда думал о доме, который у него мог бы быть, и о том, что теперь это было невозможно.
Результаты экзаменов были объявлены в последний день семестра. Гарри, Рон и Гермиона сдали все предметы. Гарри был поражен, что сдал зелья. У него было острое подозрение, что Дамблдор мог вмешаться, чтобы помешать Снейпу намеренно завалить его. Поведение Снейпа по отношению к Гарри на прошлой неделе было довольно тревожным. Гарри не мог подумать, что неприязнь Снейпа к нему может усилиться, но это определенно произошло. Каждый раз, когда Снейп смотрел на Гарри, в уголке тонкого рта Снейпа неприятно подергивался мускул, и он постоянно сгибал пальцы, словно жаждал обхватить ими горло Гарри.
Перси получил высшие оценки за Ж.А.Б.Т.; Фред и Джордж наскребли по горстке С.О.В. каждый. Тем временем Гриффиндор, во многом благодаря своему блестящему выступлению в Кубке по квиддичу, выиграл чемпионат факультета третий год подряд. Это означало, что пир по случаю окончания семестра прошел среди украшений алого и золотого, и что стол Гриффиндора был самым шумным из всех, так как все праздновали. Даже Гарри умудрился забыть о поездке обратно к Дурслям на следующий день, так как он ел, пил, разговаривал и смеялся вместе с остальными.
На следующее утро, когда Хогвартс-экспресс отошел от станции, Гермиона сообщила Гарри и Рону удивительную новость.
«Сегодня утром, как раз перед завтраком, я ходила к профессору МакГонагалл. Я решила бросить магловедение».
«Но ты сдала экзамен на триста двадцать процентов!» — сказал Рон.
«Я знаю», — вздохнула Гермиона, — «но я не выдержу еще один такой год. Этот Маховик времени, он сводил меня с ума. Я сдала его. Без магловедения и прорицаний я снова смогу иметь нормальное расписание».
«Я все еще не могу поверить, что ты нам об этом не рассказала», — сварливо сказал Рон. «Мы должны быть твоими друзьями».
«Я обещала, что никому не скажу», — строго сказала Гермиона. Она оглянулась на Гарри, который наблюдал, как Хогвартс исчезает из виду за горой. Целых два месяца, прежде чем он снова его увидит...
«О, не унывай, Гарри!» — грустно сказала Гермиона.
«Я в порядке», — быстро сказал Гарри. «Просто думаю о праздниках».
«Да, я тоже о них думал», — сказал Рон. «Гарри, ты должен приехать и пожить у нас. Я устрою это с мамой и папой, а потом позвоню тебе. Теперь я знаю, как пользоваться феллитоном...»
«Телефон, Рон», — сказала Гермиона. «Честно говоря, тебе стоит сдать магловедение в следующем году...»
Рон проигнорировал ее.
«Этим летом будет чемпионат мира по квиддичу! Что скажешь, Гарри? Приезжай и оставайся, и мы пойдем и посмотрим! Папа обычно может достать билеты на работе».
Это предложение очень воодушевило Гарри.
«Да... Держу пари, Дурсли будут рады позволить мне приехать... особенно после того, что я сделал с тетей Мардж...»
Чувствуя себя гораздо более бодрым, Гарри присоединился к Рону и Гермионе в нескольких играх во взрывной щелчок, а когда приехала ведьма с тележкой чая, он купил себе очень большой обед, правда, без шоколада.
Но то, что сделало его по-настоящему счастливым, произошло лишь поздно вечером...
«Гарри», — внезапно сказала Гермиона, заглядывая ему через плечо. «Что это за штука за твоим окном?»
Гарри повернулся, чтобы посмотреть наружу. Что-то очень маленькое и серое то появлялось, то исчезало из виду за стеклом. Он встал, чтобы лучше рассмотреть, и увидел, что это была крошечная сова, несущая письмо, которое было слишком большим для нее. Сова была настолько маленькой, что она постоянно кувыркалась в воздухе, толкаемая то в одну, то в другую сторону в воздушном потоке поезда. Гарри быстро опустил окно, вытянул руку и поймал ее. Она была похожа на очень пушистый снитч. Он осторожно внес ее внутрь. Сова бросила письмо на сиденье Гарри и начала кружить по купе, по-видимому, очень довольная собой за то, что выполнила свою задачу. Хедвиг щелкнула клювом с каким-то достойным неодобрением. Косолапсус сел на своем месте, следя за совой своими большими желтыми глазами. Рон, заметив это, благополучно утащил сову от опасности.
Гарри поднял письмо. Оно было адресовано ему. Он разорвал письмо и крикнул: «Это от Сириуса!»
«Что?» — взволнованно воскликнули Рон и Гермиона. «Прочти вслух!»

Дорогой Гарри,
Надеюсь, это письмо найдет тебя до того, как ты доберешься до своей тети и дяди. Не знаю, привыкли ли они к совиной почте.
Мы с Бакбиком прячемся. Я не скажу где, на случай, если это попадет не в те руки. У меня есть некоторые сомнения относительно надежности совы, но она лучшая из тех, кого я смог найти, и она, похоже, с энтузиазмом взялась за эту работу.
Я думаю, что дементоры все еще ищут меня, но у них нет надежды найти меня здесь. Я планирую позволить некоторым магглам увидеть меня вскоре, далеко от Хогвартса, так что охрана замка будет снята.
Есть кое-что, о чем я так и не успел тебе рассказать во время нашей короткой встречи. Это я послал тебе «Молнию» —

«Ха!» — торжествующе сказала Гермиона. «Вот видишь! Я же говорила, что это от него!»
«Да, но ведь он не сглазил, правда?» — сказал Рон. «Ой!»

Маленькая сова, которая теперь радостно ухала у него в руке, укусила его за палец, как ей показалось, с любовью.

Косолапсус отнес заказ в Owl Office для меня. Я использовал твое имя, но сказал им забрать золото из хранилища Гринготтса номер семьсот одиннадцать — мое собственное. Пожалуйста, считай это подарками на тринадцать дней рождения от твоего крестного.
Я также хотел бы извиниться за тот страх, который, как мне кажется, я напугал тебя той ночью в прошлом году, когда ты покинул дом своего дяди. Я надеялся лишь мельком увидеть тебя перед тем, как отправиться на север, но, думаю, мой вид встревожил тебя.
Я прилагаю к письму еще кое-что, что, по моему мнению, сделает ваш следующий год в Хогвартсе более приятным.
Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, дай знать. Твоя сова найдет меня.
Я скоро напишу снова.
Сириус

Гарри с нетерпением заглянул внутрь конверта. Там был еще один кусок пергамента. Он быстро его прочитал и внезапно почувствовал себя таким же теплым и довольным, как будто залпом выпил бутылку горячего сливочного пива.

Я, Сириус Блэк, крестный отец Гарри Поттера, настоящим даю ему разрешение посещать Хогсмид по выходным.

«Этого будет достаточно для Дамблдора!» — радостно сказал Гарри. Он снова посмотрел на письмо Сириуса.

«Погодите, тут есть постскриптум...»
Я подумал, что твой друг Рон захочет оставить себе эту сову, так как это из-за меня у него больше нет крысы.

Глаза Рона расширились. Маленькая сова все еще возбужденно ухала.
«Оставить её?» — неуверенно спросил он. Он пристально посмотрел на сову на мгновение; затем, к великому удивлению Гарри и Гермионы, он протянул ее Живоглоту, чтобы тот понюхал.
«Как ты думаешь?» — спросил Рон у кота. «Определенно сова?»
Косолапсус мурлыкал.
«Для меня этого достаточно», — радостно сказал Рон. «Она моя».
Гарри читал и перечитывал письмо от Сириуса всю дорогу обратно на станцию ;;Кингс-Кросс. Оно все еще было крепко сжато в его руке, когда он, Рон и Гермиона отступили через барьер платформы девять и три четверти. Гарри сразу заметил дядю Вернона. Он стоял на приличном расстоянии от мистера и миссис Уизли, подозрительно разглядывая их, и когда миссис Уизли обняла Гарри в знак приветствия, его худшие подозрения на их счет, казалось, подтвердились.
«Я позвоню насчет чемпионата мира!» — крикнул Рон вслед Гарри, когда тот попрощался с ним и Гермионой, а затем покатил тележку с чемоданом и клеткой Хедвиги к дяде Вернону, который поприветствовал его в своей обычной манере.
«Что это?» — прорычал он, уставившись на конверт, который Гарри все еще сжимал в руке. «Если это еще одна форма для подписи, у тебя есть еще одна...»
«Это не так», — весело сказал Гарри. «Это письмо от моего крестного».
«Крестный отец?» — пробормотал дядя Вернон. «У тебя нет крестного отца!»
«Нет, есть», — весело сказал Гарри. «Он был лучшим другом моих мамы и папы. Он осужденный убийца, но он сбежал из тюрьмы для волшебников и теперь в бегах. Но ему нравится поддерживать со мной связь... быть в курсе моих новостей... проверять, счастлив ли я...»
И, широко ухмыльнувшись, увидев ужас на лице дяди Вернона, Гарри направился к выходу со станции, Хедвиг потопала впереди него, и, судя по всему, лето выдалось гораздо лучше предыдущего.