Денис Иванович Фонвизин

                «Друг Свободы, Просвещения, Прогресса» (страницы жизни и творчества Дениса Ивановича Фонвизина).


                Денис Иванович Фонвизин, 3 (14 н. ст.) IV 1745 г., г. Москва --– 1  (12 н. ст.) XII – 1792 г., г. С. – Петербург.


                Вступление.

                Я  с раннего детства люблю Художественную литературу: сначала мне читали – стихи, сказки, потом я сам стал читать. И вот, одной из книг  моего – само собой не раннего детства (если не ошибаюсь – лет с 10 – 12) – была комедия «Недоросль». Из моего эссе «Книга – мой друг и утешитель»:
                << Я лежу на диване и читаю удивительную книгу – «Недоросль» Фонвизина. В комнату входит моя родная тётя – тётя Галя, с которой я почти неразлучен с 8 лет, входит в комнату  и, слыша, как я хохочу, спрашивает, в чём дело. Я, захлёбываясь от смеха (от радости – восторга, наверное), говорю ей: «Ты послушай, как написано!!!»>>
               
                Хочу сказать об исключительной роли, которую сыграла в моей жизни тётя Галя (светлая Ей  Память!). Ей я обязан тем, что  так  Люблю книги; тем, что я занимаюсь серьёзно литературой – и собственным творчеством, и поэтами – писателями; тем, что много лет читал лекции (надеюсь, что и в дальнейшем буду читать):  благодаря моей Тёте я закончил в 1988-м г. библиотечное отделение Ростовского  культурно-просветительного училища и стал библиотекарем – Она мне не давала упасть духом и опустить руки в самые тяжёлые периоды моей  жизни. Поэтому свои  выступления, в т. ч. и эту лекцию – я По – Свящаю Ей – Самому Родному для меня Человеку…

                Но возвращаюсь к Денису Ивановичу Фонвизину: многие выражения из его главной  пьесы стали крылатыми. – Приведу пример – из школьных времён (учился я в средней школе очень давно  --– в 70-е г. г. прошлого века): мой одноклассник, не слишком любящий читать  --– однажды заявил на уроке литературы учителю: «Не хочу учиться, хочу жениться!» -- слова Митрофанушки из «Недоросля» Фонвизина.

                Денис Иванович Фонвизин – один из немногих русских писателей  XVIII в., чьё значение  и  для  литературы,  и для нас, читателей, сохраняется до сих пор. Большинство тогдашних,  даже крупных, имён, принадлежат истории литературы – и  только. Что касается Фонвизина… Когда я работал над лекцией о Нём – я прочитал немало Его произведений – перечитал «Недоросля», впервые прочитал пьесу «Бригадир», некоторые другие произведения… И понял я  важную  вещь: многое из того что Он видел в жизни России в своём XVIII  в., не  стало прошлым – видоизменилось, конечно (я бы сказал так), но – не умерло. В ходе моего рассказа о чём-то я буду говорить более подробно.

                Фонвизин – не только драматург. Он – поэт, политический Писатель, один из основоположников русской  прозы, крупнейший  российский  Просветитель…

                Родился этот Великий Человек 3 (14 н. ст.) апреля 1745 г. в Москве в богатой дворянской  семье.  Предок  писателя – ливонский рыцарь, живший в  XVI в.; был взят в плен при Иоанне IV (Иване Грозном), затем стал служить русскому царю. Фонвизины уже полтора – два  века жили в России, когда родился  отец  будущего писателя, Иван Андреевич. По воспоминаниям  Гения  русской  литературы (незадолго до смерти он написал автобиографию), отец  не  был  образованным  человеком, но  «читал все русские книги», особенно любил древнюю и римскую историю, Цицерона и другие – «хорошие переводы нравоучительных книг».  Нужно ли  удивляться тому, что уже в 4 года мальчика начали учить грамоте, «так что я не помню себя безграмотного», -- пишет Фонвизин.
                У отца  писателя и его  матери, Екатерины Васильевны («Милостивый государь батюшка  и милостивая государыня матушка!»  -- называет он их в письмах) было восемь детей; и из всех братьев и сестёр Дениса Ивановича самые близкие отношения были у него с сестрой Феодосьей: события его  жизни, новости, значимые, вероятно, для них обоих -- главные темы писем писателя к сестре, которую он очень любил, потому-то и делился с ней доверчиво многим, и постоянно высказывал ей свои нежные чувства: «Письмо твоё, матушка сестрица, тронуло сердце моё до слёз. Я вижу дружбу твою», и т. д.
                Но он не только доверял сестре Феодосье, не только ценил её дружбу, но и ценил её литературные способности! – Все те письма, кои я от тебя получал, писаны так хорошо, что я всегда их беру примером красноречия», -- пишет Фонвизин сестре в 1760-е г. г. – Проза твоя такова, что я ни с какой не сравниваю. Некоторые письма казал я князю Ф. А. Козловскому. Он изумляется. А стихи твои прочту ему завтра. Они того стоят, чтоб показать трём особам, которых я люблю…  <…> Признаюсь, что я дивился и не предполагал никогда, чтоб в состоянии ты была написать так хорошо. <…> Продолжай, сестрица, ты будешь великий человек.»
                Я не знаю, осталась ли в истории русской поэзии сестра Дениса Ивановича Фонвизина;  вряд ли – мы не знаем такой поэтессы XVIII века – Феодосья Аргамакова (Аргамакова – по мужу); в истории русской литературы осталось имя её великого брата. Но две книги Феодосьи Аргамаковой могу вам назвать: «Об уединении» и трактат «О национальной гордости».

                А сейчас продолжим  прерванный ненадолго рассказ о жизненном и творческом пути Дениса Ивановича Фонвизина.
                С 1755-го г. он числился в гимназии при Московском университете, где успешно изучал языки – латинский, немецкий  и французский, и выступал на торжественных актах с речами на русском и немецком языках.
                В 1760-м году Фонвизина в числе лучших учеников возили в С. – Петербург, для представления куратору университета, Ивану  Ивановичу Шувалову (и произвели в студенты).
                В 1761 --– 1762-м юноша учится на философском факультете Московского университета. В университетские  годы будущий великий  писатель и начал заниматься литературой: сначала  писал сатирические произведения, которые распространялись в рукописях и, к сожалению, до нас не дошли.  Сам  Фонвизин свидетельствовал, что склонность
к сатире появилась у него очень рано. «Острые слова мои носились по Москве. <…> Меня стали скоро  бояться, потом ненавидеть.; и я вместо того чтоб привлечь к себе людей, отгонял  их от себя  и словами, и пером.  Сочинения мои были острые ругательства…» Правда, впоследствии в жизни Писателя было много людей, симпатизируюших  ему,  и он даже удостоился покровительства   некоторых высокопоставленных и знатных особ. А что касается недоброжелателей…  У  таких  личностей как Фонвизин они всегда есть и всегда будут – те, кого он высмеивал  своим   сатирическим пером – не могли его любить…

                Но вернёмся к раннему Фонвизину:  он только начинает большой литературный путь и после первых  сатирических произведений уходит  в переводы. --  В 1761 г. в университетской  типографии вышла переведённая им книга нравоучительных басен датского писателя  Людвига  Гольберга.  Всего переведено 225 басен (в прозе). Вот 6 из них.

                Баснь 3.

                Кот  сделался пустынником.

                Кот, приметив, что не может более находить себе добычи и что мыши, вызнав всё его  искусство, обыкновенно имели великую осторожность, предприял  быть  пустынником, чтоб тем  способнее обманывать под видом лицемерия. Он пришёл к красильщику и велел себя вычернить,  будто уже желает оставить свет и надеть  чёрное  пустынническое  платье. Мыши, сие услыша,  весьма обрадовались, думали,  что  избавились совсем  страху  и  опасности  и уверены будучи, что  пустынники не едят мяса. Таким образом, не только  не убегали они своего неприятеля,  но ещё  и  старались  завести с ним знакомство.  Кот продолжал  такой поступок  несколько  времени, чтоб  тем более  пользоваться  их чистосердечием. Наконец, когда собралось  уже великое  множество  мышей, то отложи он  притворство, так что от когтей его избавилась  только  одна мышь,  которая  сказала ему,  как жестокому своему неприятелю:
                -- Злодейство твоё  было и в мире живучи весьма велико,  но с тех пор, как стал ты пучтынником, то совсем  пришёл  уже  в  свирепость.

                Баснь  сия учит, сколь много  должно  опасаться лицемерия.

                Баснь  6.

                О терновнике.

                Терновник  жаловался Юпитеру, для чего дал он ему столь дурной вид, на что  Юпитер  так  ему  ответствовал:  --  Ты для терновника создал довольно хорошо.

                Баснь  сия доказывает, что всякая тварь в своём роде совершенна. Человек не может жаловаться , для чего он не так создан, как ангел, ибо он для того и создан, чтоб быть человеком. Лошадь не может негодовать на то, для чего не имеет крылья и не летает так, как птица,  потому что она создана быть лошадью, и свинья в своём роде довольна хороша.

                Баснь  34.

                Лошадь  знатной породы.

                Разные лошади как большие, так и малые ведены были для продажи на площадь. Между  оными находились две, которые были одного хозяина. Одна была бодра и имела статный вид, а другая  казалась тоща и больна. Они проданы были за разные цены: первая за пятьсот, а другая за десять гульденов. Лучшая определена была на королевскую конюшню, а другая  для работы на мельницу. Сия последняя жаловалась на так  несходную цену и сказывала о себе, что она происходит  по прямой  линии от Пегаса и, таким  образом, ни одному зверю в знатности не уступает, а та, которая оценена была дорогою ценою, родилась от крестьянской лошади. На что ответствовал  ей купец:
                -- Мы никогда не  смотрим на знатность вашу, и нам дело не до прадеда твоего, а  до тебя самой.

                Баснь учит, что не должно предпочитать знатность добрым качествам, ибо оная есть одна только химера.

                Баснь 100.

                Суд между правдою и  ложью.

                Правда часто жаловалась на ложь и уличала, что она как тайно, так и явно старается  о её погибели. Сие представляла она иногда в разговорах начальникам гражданским; однако  обыкновенно не получала она от них никакого ответу. Таким образом, правда принуждена была  наконец  идти против лжи судом, в челобитной своей написала она,  что ложь за бесчестные свои поступки недостойна пользоваться гражданским правом. Ложь довольно ведала, что сии жалобы были основательны, и опасалась весьма остаться виноватою;  того ради просила совету  у дьявола, что ей начать должно?  Дьявол  велел ей позвать стряпчего, который бы знал  с корню  все приказные дела.  Он в суде защищал ложь с таким успехом, что, несмотря на её бессовесть, была она оправдана, а правду принудили заплатить знатную денежную сумму в юстицию  за неправое  прошение. Ужасно смотреть было, как  драли с неё судья и прочие приказные. Они , не удовольствовшись ничем, стащили с неё ещё и платье, и оставили правду нагую, и так ложь получила уже явно привилегию  исполнять  прежнее  своё упражнение. Не можно  описать, в какой радости был тогда дьявол!  Он учредил в день тот торжество и пир;  сказывают, что и сам сатана, несмотря на свою древность и седины, проплясал тогда всю ночь.

                Баснь 136.

                Осёл – дворянин.

                Осёл купил дворянство и начал гордиться тем пред своими товарищами. Сорока, услышав то, сказала:
                -- Невозможно тем  гордиться такой глупой твари, и он со всем своим дворянством остаётся всегда  глупым ослом.

                Баснь 128.

                Худое извинение.

                Филокпат одевался поутру к обедне. Одеваяся, замарал он галстук и для того остался дома. Отец его, услышав сие, сказал ему:
                -- На  одежды не взирает бог, любезный сын. Нет! он смотрит на чистое сердце, а твоё сердце замарано больше, нежели галстук.

                В 1761 – 1762 г. г. появились несколько мелких переводов Фонвизина (в т. ч. в журнале Михаила Хераскова «Полезное увеселение», где печатались и стихотворения старшего брата Дениса Фонвизина – Павла). Тогда же начал переводить трагедию Вольтера «Альзира» (закончит её позже);  этот перевод  в своё время опубликован не был, но получил широкое распространение в списках (опубликован  лишь в конце   XIX в. – через век после смерти великого русского Писателя)…
                В 1762 г. он ушёл из университета и поступил переводчиком в коллегию иностранных дел. В 1763-м, после коронационных торжеств в Москве (Екатерина II захватила власть и воцарилась на троне на 33 года), Писатель вместе с двором переехал в С. – Петербург и служил под началом статс – советника дворцовой канцелярии Ивана Перфильевича Елагина. Елагин был управляющим «придворной музыки и театра» и покровительствовал начинающим литераторам. Эта государственная служба позволила молодому писателю ближе познакомиться с двором Екатерины II; и, самое главное – Фонвизин сблизился с кругом литераторов – драматургов, во главе которых стояли сам Елагин и Владимир Лукин. Причём Лукин мечтал создать свой национальный репертуар, но каким образом? Драматурги этого круга в основном переводили пьесы иностранных драматургов, по большей части французских: русские дворяне XVIII в., не все, конечно,  но многие – галломаны – т. е. очень любят французов и французское. Кстати говоря, в пьесе «Бригадир», которую Фонвизин напишет в конце 1760-х г. г. (о ней я ещё буду рассказывать) – один из главных героев – писатель чаще всего называет его просто – «Сын» -- как раз такой галломан. В комедии иронически показано, как офранцузивает себя русский человек:  «Сын», разговаривая с другими героями  пьесы – и с теми, кто французским владеет, и с теми, кто не владеет – часто говорит фразу или слово – по-французски, и через секунду – то же самое – по-русски, или наоборот – сначала – по-русски, и то же самое – по-французски.
                Теперь поговорим  о том, как  относился Денис Иванович Фонвизин  к своему начальнику Ивану Перфильевичу  Елагину. Это важно потому что Елагин, я думаю – был первым влиятельным покровителем будущего великого писателя. «Любовь моя к Ивану Перфильевичу  смешана  с  истинным почтением  к его достоинствам, -- пишет  Фонвизин в письме 1766-го года. – Он имеет разум, просвещённый  знанием; имеет по природе доброе сердце и сделал себе правила честного человека, которые  столь свято наблюдает, что не  только здесь в городе от своих, но и от всех чужестранных имя Елагина  произносится и идеею честного человека. Он очень много  любит свою нацию и умеет делать отмену достойным чужкстранцам. Извольте сами себе вообразить, не лестно ли молодом учеловеку иметь такого командира и быть  от него любиму.»
                Совершенно иначе относился Денис Фонвизин к Владимиру Лукину:  он питал к кабинет – секретарю – человеку, приближенному к Елагину – глубокую неприязнь. В автобиографии он так описал  свои отношения с Лукиным: «Физиономия ли моя, или не весьма скромный  отзыв о его пере (Лукин был средней руки средней руки литератор  екатерининской эпохи – В. К.) причиною  стали его ко мне ненависти.» «… невозможно представить себе на мысль все те злости,  все те бездельнические хитрости, которые употреблял он к повреждению меня в мыслях  Ивана Перфильевича и всей его фамилии. И действительно, он сделал было то,  что я, несмотря  ни на бедность свою,  ни на то, что должен службою искать своего счастия, принуждён было оставить службу. Я всегда знал, что Иван Перфильевич честный человек;  однако любовь его к Лукину  приводила меня в отчаяние.  Слава богу, что теперь вышел он из заблуждения и узнает мало – помалу, что  любил бездельника, а во мне узнает честного человека.» Это из того же фонвизинского письма 1766-го  года. Однако оба они – и Фонвизин, и Лукин – входили в т. наз. «елагинский кружок», и Лукин уверял возможных читателей своих пьес в предисловии к одной из них, что не ему «защищать Фонвизина, имеющего больше…  способности и знания.» 
                И Елагин, и Лукин, и некоторые другие современники Фонвизина, просто меняли имена в переведённых  ими пьесах – на русские, нравы – тоже меняли с французских на русские. Впрочем, Лукин написал  в 1765-м году одну оригинальную пьесу – «Мот, любовию исправленный». В том же, 1765-м, в С. – Петербурге вышла и продавалась у петербургского переплётчика Г. Миллера  книга «Сочинения и переводы» Владимира Лукина в 2-х ч. «Правда, сочинения его были плохи, -- но сколько было тогда писателей гораздо плоше», -- пишет о Лукине А. К. Пыпин.  Однако пьеса «Мот, любовию  исправленный», с моей точки зрения (я читал её – и не без интереса!), вовсе не плоха,  это – хороший средний уровень:  произведение, не лишённое  психологической глубины,  и, в общем-то, неплохое по языку  (не такое уж и архаичное для середины  XVIII в.—есть произведения и куда более неуклюжие стилистически); да и знание жизни какое-то автор здесь демонстрирует.  Всё это,  повторяю, всего лишь моё мнение – может быть, я не прав,  и преувеличиваю достоинства драматургического произведения Владимира Лукина. Конечно,  в нашей литературе он занимает скромное место;  но свою роль  Лукин сыграл;  чтобы понять это, надо знать, что было до него: а были комедии маститого Александра  Сумарокова (его перу принадлежат 12 комедий, 9 трагедий, в их числе знаменитая  --  «Димитрий Самозванец»,  3 оперных либретто, а также – огромное количество – около 400 – басен, оды, элегии, сатиры, эпиграммы и т. д.).  Сумароков – главный теоретик классицизма, один из самых выдающихся русских классицистов, да и вообще – по праву его имя – в числе самых славных имён в отечественной литературе  XVIII в. Пьесы Сумарокова игрались при дворе во время царствования Елизаветы Петровны;  когда в 1756 г. был учреждён постоянный театр, Сумарокова назначили директором   этого театра,  и он долго оставался  главным «поставщиком» репертуара – т. е. на его пьесах  репертуар  строился;  так что Александра Петровича Сумарокова справедливо называют «отцом русского театра».   
                И скромный по таланту, не маститый Владимир Лукин, как пишет Елизавета Пастернак,  << не постеснялся безусловного авторитета Сумарокова. Он спорил с ним и не соглашался, снискав славу «хулителя славных русских сочинений». Сумароков «мнимо властный судья в наших  словесных науках», как  назвал его Лукин, угадывался современниками в писателе << Самохвалове (комедия «Щепетильник» -- лукинский вольный перевод  одной французской пьесы – В. К.), самоуверенно  заявлявшем,  что учиться ему не у кого, следственно, и подражать некому >>,  и его-то имел в виду Лукин, когда писал, что «не хочет видеть театр российский в таком состоянии, в  каком он был сначала».  А «сначала как раз были комедии Сумарокова, построенные  по традиционому сюжету, с фарсовыми сценками, заимствованными у Мольера, и французскими именами. Сумароков отвечал Лукину открытым раздражением и выходил из себя, лишь услышав его имя. >>.

                Но довольно голословничать. – Для того чтобы вы могли сравнить и понять, чем Владимир  Лукин, оставивший весьма бледный след в истории русской литературы лучше выдающегося  драматурга  Александра Сумарокова – лучше как комедиограф и предшественник Фрнвизина  (а именно Лукин, на мой взгляд – в какой-то степени подготовил почву для будущих Гениаьных пьес Дениса Ивановича Фонвизина – «Бригадир» и «Недоросль»,  как подготовил – я покажу несколько позже, -- сперва – две цитаты из 1-ой сумароковской комедии – «Опекун». Действительно --  почти  во всех именах есть  что-то чужестранное: Чужехват, Сострата, Ниса, Пакемон,  Пасквин…  И  только одно  имя --  Валерий – напоминает  нам  России! Впрочем, оно  --
Интернациональное:  помните – был такой древнеримский поэт – Гай  Валерий Катулл (I в. н. э.)
     А  вот  как  говорят герои   пьесы (пожалуй,  услышав или прочитав, не сразу и воспримешь – всё-таки громоздко):

                Из  VII явления:

                Ниса  (одна). Достойны  те люди почтения, которых  сердца к любви деньги разгорячают, и благородны те чувствия, которые  на сребролюбии  основаны.

                Из  VIII  явления:

                Сострата (одна). Валерий ко мне идёт, оставь меня, Ниса (Ниса отходит.)  О любовь, любовь! Ничего нет на свете понятней тебя, когда ты согласна со желаниями сердец наших, и ничего  нет мучительнее, когда ты их желанию сопротивляешься.

                Теперь – о комедии Владимира Лукина «Мот, любовию исправленный»:  если комедии Сумарокова – классика классицизма (простите за невольный каламбур!), то комедия Лукина, по-моему  мнению – попытка сделать шаг от патетического, высокого к более простому, народному, я бы даже сказал – жизненному. Сюжет пьесы  таков:  главный её герой – Добросердов --  промотал  состояние игрой в карты;  казалось бы – нравственное падение! – Но взаимная Любовь – молодая женщина Клеопатра – Любит Добросердова, а он – её – Пере – Родила Его.  Он раскаивается, что вёл  такую беспутную  жизнь, и пытается стать на путь Добро – Детели:

                Добросердов  (один, вышед из конторки идёт тихими шагами и жалобным произносит голосом). <…>  Всё, что несчастный человек чувствовать может, всё это я чувствую; но более его мучусь. Он одно только гонение судьбины переносить должен, а я раскаяние и грызение совести…  Лишь воображу  минувшую жизнь, то сам себе несносен становлюся… С того времени, как я с родителем расстался,  беспрестанно жил  в пороках. Обманывал, лукавил, притворялся,  был  преслушником почтения достойного дяди, не внимал советов дружеских и увещания  верного  служителя (т. е. слуги Василия – В. К.) и теперь за то достойно страдаю. Ежечасно сетую, грущу, вздыхаю и беспрестанно выговариваю себе за прошедшие поступки… Но весьма я счастлив, что спознал Клеопатру.  Её наставлением обратился я к добродетели. О! Коль приятно  иметь  честную любовницу!  Какое различие между ею и теми вертопрашками, с которыми я бесчинную жизнь вёл;  проматывал трудами моих предков нажитое имение, был ими обманут, презрен, и, наконец, в поругание ввержен… Дражайшая Клеопатра!  Ты жизнь  мне возвратила.

                Возлюбленная Добросердова живёт  у своей тёти – Княгини, и Княгиня хочет выдать девушку  замуж за купца Сребролюбова – немилого ей! – но она, как говорится, бедная родственница, и, увы, зависит от  княгининой воли.  Сама же старуха (ей 50 лет, но в то время это был преклонный возраст!)  лелеет надежду выйти замуж за Добросердова…

                Добросердов  (бежит навстречу Клеопатре, и, взяв её руку целует).  Утеха злополучной  моей жизни! Ужели ты тоску мою окончить  предприяла?..

                Клеопатра. Отчего вижу я тебя ещё в пущем смятении? Кажется, что я в твою угодность  весьма  много делаю  и,  благопристойность  преступая, тайно прихожу в такое место, куда и за то, если бы явно зашла, всякий человек осудить  меня должен. Ну, ежели тётушка зайдёт сюда?

                Добросердов. Она так скоро приехать  не может.  Друг мой столько её в гостях удержит, сколько мне угодно. Не опасайся её присутствия, и видя лютое моё мучение, согласись этот дом оставить; согласись, и поручи себя верному  любовнику, который без тебя отсюда не выйдет, и если ты  здесь останешься, то жилище твоё  будет ему гробом.  Но ты и взор от меня отвращаешь. О, обманчивая надежда!  <…>

                Клеопатра. …Клянусь, что равно тебя люблю, как я тобою любима; ты так же составляешь  всю мою отраду;  ты будешь по смерть  владеть моею душою, и, кроме тебя, никто счастия  моего сделать не возможет.

                Добросердов. Когда ты всё сие чувствуешь, то почто произвольно мучишься. Оставь сей дом,  в котором вечные бедствия тебе уже готовы… Не отвращай от меня любезного мне взора!    (Упавши на колени.)  Взгляни на своего любовника…  Отчаяние и исступление на лице его ясно изображаются! Пожалей  об нём и удалися… или же в этот же час будь готова…

                Тут входит княгиня и застаёт его на коленях.

                Кстати, обратите внимание на фамилии действующих лиц «Мота, любовию исправленного»:
                Добросердов – главный герой пьесы;
                Правдолюбов;
                Злорадов;
                Пролазин;
                Докукин;
                упоминается другими героями пьесы –
                Криводушин;
                Сребролюбов;
              Взяткохватов, и т. д., и т. п. – т. е. фамилия отражает суть героя, что в традициях русской литературы, и – современной Владимиру Лукину,  и – последующей (конца  XVIII – XIX веке). Но сейчас мы говорим о времени, когда была создана единственная оригинальная пьеса Лукина: напр., в комедии Михаила Хераскова «Ненавистник» (1770 г.) – имена героев – Злояд, Прията, Добров, Милат, Грублон… А в комедии Николая Николева «Самолюбивый стихотворец» (1775 г.), в которой талантливый писатель, чьё имя сейчас немногим известно – высмеивает Александра Сумарокова (вы, конечно, помните, как  критиковал Сумарокова и Владимир Лукин), -- так вот, имя главного героя комедии – Надмен;  некоторых др. персонажей пьесы зовут – Милана, Крутон, Чеснодум… В конце концов,  вспомните Великую комедию Дениса Ивановича Фонвизина «Недоросль» -- её мы будем анализировать в своё время: Правдин, Милон, Скотинин… -- никакой сумароковской  чужестранности ,--  подчёркиваю: суть героя в его имени или фамилии!

                Хотелось бы обстоятельно поговорить о главном отрицательном герое «Мота…» -- Злорадове. Он притворяется другом  Добросердова, делает вид,  что всё время старается для «друга», на самом же деле за его спиной строит ему козни -- хочет жениться на княгине, а «друга»  довести до, как говорили  в старину,  долговой ямы, и сидеть бы бедняге за долги в тюрьме, если б по Злорадову вышло! Пока  с  него не сорвана личина – маска хорошего друга, и можно ещё притворяться – он говорит доверчивому Добросердову: «…надобно открыться верному другу (т. е. ему  -- Злорадову  --  В. К.), который жизни для тебя не пожалеет».  Но сам с собой – рассуждает: «… Клеопатру  в монастырь,  Добросердова  сегодни ж в тюрьму, и для того теперь же его заимодавцев снова уведомлю, что он ночью уехать хочет…» «Добро делать, конечно, надлежит, но себе самому, а не людям.  Вить мы для себя родимся и потому лишь о себе и стараться нам должно», -- такова жизненная философия Злорадова – так он понимает добродетель. В конце концов, повторяю – с негодяя сорвана личина – обнажилась его мерзкая физиономия, и Злорадов сам попадает в яму, вырытую  им для другого – т. е.  в лапы заимодавцев, а им бы лишь заимодавствовать – кто у них в лапах – всё равно!  Зато хорошим людям, естественно – хорошо! – и будет ещё лучше: Добросердов вот – вот женится на Клеопатре, его слуга  Василий – на служанке  княгини Степаниде (выясняется, что слуги господские давно любят друг друга). А Добросердов, кроме того – становится богат – ему завещал перед смертью половину своего состояния его родной  дядя (уж не за то ли Добросердову воздано так, что Он решил порочную жизнь оставить, и взялся, как говорится, за ум?).
                Кстати  говоря, в этой пьесе есть мотив верного слуги, который верен своему господину и помогает  ему советами и конкретными делами: таков Василий – без его помощи Добросердову  было бы тяжелее, и благодарный господин хочет дать слуге вольную, но тот не желает:  он привязан к господину и считает, что тому без его службы  трудно будет. Тот же мотив --  в комедии «Корион» вольный перевод Фонвизина французской драмы – о фонвизинском переводе рассказ  впереди. Слуга Андрей спас жизнь своему господину, и безмерно благодарный Корион спрашивает своего слугу:

                …А  ты, который мне
Причиной стал теперь и жизни, и отрады!..
Чем можно заплатить?..

                На что Андрей отвечает:

                Не требую награды.
Я вам из одного усердия служу
И в том одном своё веселье нахожу.
Я жизни счастливой усердно вам желаю
И с днём рождения нижайше поздравляю.

                Но об этой  пьесе – повторяю – речь ещё впереди.

                А вот финальный монолог слуги Василия  из комедии  Владимира Лукина «Мот, любовию  исправленный»:  явное нравоучение – как в басне – мораль (ради неё, наверное, и написана лукинская пьеса):

                Большой Добросердов (взявши Василия и Степаниду). Теперь вы вольные люди. Вот отпускная,  которой  ты давеча взять не хотел; и я даю тебе на свадьбу две тысячи рублёв и хочу, чтобы ты ни одним словом не отрицался.

                Василий  (принявши, кланяется). Милости ваши  теперь  я принимаю, и хотя вы на волю меня  отпускаете, однако я вечно в знак моей благодарности служить вам буду. И когда уже вы  благополучны стали, что нам того лишь пожелать должно, чтобы все девицы вашей любовнице уподоблялись, а устарелые кокетки, которые во гроб с жеманством сходят, следуя её сиятельству (т. е. пожилой княгине – В. К.), от того  отвращение получили. Все бы моты по вашему примеру  на истинный путь обращались, а слуги и служанки, как я и Степанида, верно господам служили.  Наконец, , чтобы неблагодарные и лукавцы, страшась  гнусных своих пороков, от них отставали и  помнили бы, что  бог  злодейства без наказания не оставляет.

                Видите – какой разговорный, простой язык! И – ещё раз подчёркиваю  эт о сделана попытка дать жизненное – бытовое – народное:  т. е. Владимир Лукин пытается делать то, что чуть позже с куда большим блеском – Мастерством – Талантом  будет делать Денис Фонвизин. Но – я напомню вам --  члены «елагинского кружка», лидером которого являлся Лукин, гл. обр., переводили французские пьесы, и, переводя, слегка руссифицировали их:  «Мы  на своём языке свойственных нам комедий ещё не видели».  Из этого следует вывод:  «заимствовать  необходимо надлежит: мы на то рождены» (слова Лукина). Но лидер  «елагинского кружка» не понял самого главного:  чтобы составить  свой, национальный, репертуар, -- надобны всё-таки не переводные, а абсолютно свои – самобытные --  пьесы. Но для этого Великого Дела нужен Фонвизин, а его пора пока не пришла;  сейчас  он делает  то же, что и другие «елагинцы»: в 1764 г. переделывает пьесу неведомого нам ныне, а  в то время известного  Жана – Батиста – Луи Грессе,  причём драму -- «Сидней»  -- переделал в комедию – «Корион». Это – первая проба  пера Фонвизина – драматурга. Главный  герой пьесы  -- Корион – бежит из столицы в деревню – в деревне он находит приют и отдохновение  от светской жизни, которая  ему – совершенно очевидно! – насточертела. Сюда приехал   близкий друг Кориона – Менандр и сообщил другу о том, что тому  при дворе – с точки зрения Менандра –  счастливец  Корион! – пожалован новый чин.  Но Кориона не радует чин…
               
                Менандр.

                Я не могу  понять,
Зачем ты здесь живёшь? Что сделалось с тобою?
Спеши скорей отсель ты выехать  со мною:
Не должно ли тебе  за чин благодарить?..

                Корион.

За чин! Но он меня не может веселить.
От дружбы я твоей того не сокрываю,
Что к прежней жизни я весь вкус уже теряю:
Противен город  мне, и двор,  и весь сей свет:
Они наполнены  премножеством сует.
Я отвращенье к ним жестокое имею;
Доволен буду я судьбиною моею,
Когда останусь здесь в спокойствии весь век
И буду от сует свободный человек.

                Друг Кориона – резонёр, т. е. человек, склонный к нудному морализаторству (его речи --  абсолютно  неинтересные проповеди --  в общем-то  прописные истины) говорит Кориону в ответ на его признание, что он не любит свет (обратите внимание --  какими хорошими стихами  это написано! – напомню – 60-е г. г. XVIII  в.):

                Менандр.

Я должен твоему намеренью дивиться:
Прилично ли тебе  от света удалиться,
Когда уже нашёл ты  счастие  свое?..
Не безрассудно ли намеренье сие?
Все те, которые  его предпринимают,
Нередко  со  стыдом его уничтожают:
Оставя свет, сперва скучают мыслью сей,
За скукой идет грусть, раскаянье за ней –
И после в свет вс тупить желанья вновь родятся,
А возвратясь, они смешными становятся.
Скорее  всех того свет может позабыть,
Который  в нём ничем  не мог доволен быть.
Доверенность его  и счастье пропадает:
Он – свет, а свет его оставить предпримает,
Тогда он отстаёт от места своего,
Где могут обойтись легко и без него;
Потом занять его хоть мысль опять приходит,
Но  место прежнее он занятым находит.
Скажи мне:  чтоб покой  снискать душе своей,
Оставить  должно ль свет и бегать от людей?

                Кстати  говоря – у самого Фонвизина были весьма сложные отношения с высшим обществом,  к которому он принадлежал, и в дальнейшем противоречия между Великим Писателем и велико – светскими особами всё обострялись. В дальнейшем я буду рассказывать о 70-х, 80-х годах  в жизни  Дениса Ивановича Фонвизина, и вы более отчётливо и масштабно увидите то,  о чём я  только что сказал.
                Но снова – о пьесе «Корион». – Впервые она была поставлена в 1764 г. С. А. Порошин, воспитатель наследника престола Павла Петровича (будущего императора Павла I) записал 10 ноября 1764 года:  <<  Ввечеру  мы пошли в комедию. Комедия была русская: «Сидней»,  в переводе г. Фонвизина в стихах. <…>  За ужином разговаривали мы о комедии. Его высочеству сегодняшнее зрелище понравилось… >>.
                По свидетельству  Владимира Лукина, представленные в 1764 г. комедии, в их числе «Корион»,  «вытерпели жестокое нападение, и хотя оно совсем неосновательно было, однако  многих  поборников  по себе имело.  Словом, ничто не могло удержать ядовитой зависти, на них вооружившейся:  не только удовольствие многих зрителей, ниже  благоволение от двора оказанное».
                В августе 1769-го года «Корион» был представлен на сцене  Московского театра.
                «Корион» -- стихотворная  комедия. Никогда больше Фонвизин не будет писать пьес в стихах. Тем не менее эта пьеса (напоминаю – переложение франгцузской) – генеральная репетиция первой  оригинальной социальной пьесы в России. В 1768 – 69 г. г. он её напишет – «Бригадир».  А когда гениальный драматург полюбил театр? Ещё когда учился в университете – оказался, вероятно, 2-й раз  в жизни в Петербурге, и впервые попал в театр, и – был восхищён! – «комедию, виденную  мною, довольно глупую, -- вспоминал писатель, -- считал произведением величайшего разума, а актёров – великими людьми,  коих знакомство, думал я, составило бы моё благополучие.»  Как же радовался будущий  великий драматург, когда узнал, что лучшие петербургские актёры вхожи в дом его дядюшки, у которого он жил в это время. Юный Фонвизин познакомился с  Фёдором Волковым, создателем первого  профессионального – государственного! – театра  в России (сие историческое событие произошло в 1750-е г. г., а встретился  Фонвизин с Волковым уже, по-видимому – в начале 1760-х).  Познакомился и с Иваном Дмитревским, соратником  Фёдора Волкова, и с другими мастерами сцены (заметьте: до них не было у нас профессионалов  сценов – они первые!). Теперь – о замечательной фонвизинской  пьесе – «Бригадир». Эта самобытная новаторская комедия – первая в русской литературе  «комедия нравов».  Отмечалось влияние на замысел «Бригадира» комедии Гольберга «Жан – Француз», с  которой связана важнейшая для Фонвизина тема воспитания дворянина.
                «Бригадир» -- пьеса Едко сатирическая. – Высмеивает писатель равно как, по словам Георгия Макогоненко, «невежественных, неграмотных крепостников, так и новомодных воспитанников иностранных  учителей, поклонников французских мод и  показной культуры французских дворян.» С одной стороны – бригадир Игнатий Андреевич и жена его, бригадирша Акулина Тимофеевна, --  грубые, как уже было сказано, невежественные, он – мужлан, она – мужичка – люди, в которых  интеллигентность и не ночевала, к тому же  оба – глупые; с другой – советник,  его  супруга – советница, --  казалось бы относятся к другому общественному слою – они дворяне.  Вы думаете --  между ними большая разница? Ничего подобного! – разницы вообще никакой! – Эти люди одним миром мазаны!  << И  бригадир и советник в прошлом служили, -- пишет Макогоненко, --  но единственной целью службы бригадира (высокий военный чин в России XVIII века – В. К.) была карьера, корысть. Военный, признанный  защищать своё отечество, он ни разу не вспоминает ни одной кампании, где бы он отличился, служа родине, а не своей корысти.  Бригадир --  литературный [предшественник]  Скалозуба из комедии Грибоедова «Горе от ума», полковника, ловко делавшего «паркетную» карьеру (я пишу «литературный предшественник», поскольку  у Г. Макогоненко – «литературный прототип», что, конечно же – ерунда – В. К.).  Советник – родня Фамусову. Дворянин – чиновник, взяточник, наглец и ханжа, он не стыдясь признаётся, что целью службы было личное обогащение: «Меня благословил бог досьтаточком,  который нажил я в силу указов». В разговоре с дочерью советник открыто заявляет, что смысл царской  службы – в наживе. «Я сам бывал судьёю: виноватый, бывало, платит  за вину свою, а правый – за свою правду, и так  в моё время все довольны были: и судья, и истец,  и ответчик.   
                Ещё один очень важный персонаж пьесы -- бригадиров сын – Иван. Он нахватался чего попало – и подражает французам:  в отличие от своих «тёмных», не знающих французского языка, да и  многого другого  тоже, отца и матери – он знает язык Вольтера, Руссо, Лафонтена. Справедливости ради скажем  --– не  пренебрегает  он и русским  --–говорит  то на французском, то  на родном языке. Но!  --– с  пренебрежением относится к кровному -- русскому:  нашим обычаям, нашей  культуре, нашему быту и т. д., этакий иван родства не помнящий!  Он говорит советннице:  «Да знаешь ли ты,  каковы наши французские учители?  Даром, что большая из них половина грамоте  не знает, однако для воспитания они предорогие люди; ведаешь ли ты,  что я, --- Я, которого ты видишь, -- я до отъезда моего в Париж  был здесь на  пансионе у французского кучера.» На ответные  слова  его  собеседницы, что она будет в сердце своём «сохранять  истинное почтение к французским кучерам» -- говорит следующее: « Я советую. Я одному из них должен за любовь  свою к французам и за холодность мою к русским.  <…> Ежели б [по несчастью] (в комедии  эти  два слова -- по французски  --– В. К.) я попался  к русскому, который бы любил свою нацию, я,  может быть, не был бы таков.».  Какой ужас! Рад тому, что он, благодаря случайности (так он свм считает) -- не любит свою нацию – т. е. своё кровное, дающееся каждому
ещё при рождении!  Помните  --– у Пушкина:

Два  чувс тва дивно близки нам –
В них  обрктают сердце пищу –
Любовь  к родному  пепелищу,
Любовь  к отеческим гробвм.

На них основано  от века
По воле бога самого
Самостоянье  человека,
И всё величие его.

                Вот  оно --   душевное здоровье ----Патриотизм,  и это  выражено  в гениальных  строчках Александра  Сергеевича;  что касается Ивана и ему подобных --  тут душевная короста какая-то!  Обратите внимание: Имя Иван  ---  уочень  русское; так что имя одного из главных героев и отношение  его к родному --  русскому – я бы назвал оксюмороном – они не совмещаются!
                Любовный сюжет связывает четырёх героев пьесы, но любовь их «смешна, позорна и делает им бесчестие»,  поскольку в этом—в  значительной степени именно в этом – проявляется их духовное убожество и безнравственност. – У Ивана – интрижка с советницей – она  с удовольствием принимает его   ухаживания.

                Советница. Знаешь ли что, душа моя?  Мне  кажется, будто твой  отец очень ревнует, нам как возможно  стараться  надобно скрывать  любовь нвшу.

                Сын. Madamc,  возможно ли скрыть пожар? И такой сильный, [ведь ч пылаю] (в  В  пьесеэта фраза по-французски – В. К.).

                Срветница. Я боюсь того, чтоб, сведав  о нашем  пламени, твой отец  и дурак муж мой не  пришли его тушить.

                Сын. Так, [вы правы] (в пьесе -- по-французски  --– В. К.): Это такие люди, которые не в свои дела вступаться любят.

                Советница. А особливо муж мой. Ему ничего нет приятнее, как быть замешану  маль а пропо (некстати  --  В. К.) в такое дело, которое до него не принадлежит, и чем меньше ему нужды до нашего пламени, тем больше он в том интересоваться  будет.

                Сын. [Вы правы]  (в пьесе – по-французски  --– В. К.). И какая бы ему тут была нужда?

                Советница. Вот какая: он говорит, жизнь моя, что будто муж и жена составлют одного человека.

                Сын. Тем лучше: [следовательно] (в пьесе – по--французски, ежели тебе приятно любить меня, так и ему должно  то быть приятно, что ты меня любишь.

                Каково? Ухаживает за чужой женой,  она готова уже чуть ли не бежать с ним – и какое дела мужу до этого?  Или цинизм, или просто наивность людей, не знающих элементарных --- неписанных – правил  человеческого общества!

                (Замечу в скобках:  часть слов, выражений, фраз – на французском языке, и я сразу же пишу перевод).

                А рядом, в соседней комнате ---- советник, по словам Макогоненко -- << с приказной изворотливостью  ухаживает  за бригадиршей Акулиной Тимофеевной, а  [бригадир] Игнатий Андреевич как заправский  солдафон «штурмует»  советницу, которую он величает «фортецией» (ы его устах это ласковое слово! – В.К.), решительно готовясь оттеснить конкурента --=- - сына. >>. Да, отец и сын сейчас – соперники;  но самое главное – никто из этих трёх мужчин не озабочен вопросами  морали, нравственности – всё-таки аморально ухаживать за чужими жёнами (прописная истина!).  И советница вот – вот готова изменить  своему  благоверному – ей, конечно – тоже не стыдно!  В общем, при всей разности характеров, судеб, уровня образованности, и ещё, я бы сказал – светскости --  они   мазаны, позволю себе такое сравнение – не одним миром (известне выражение), поскольку миро – святое благо – воние, а одним машинным маслом!
                И вот они разоблачают друг друга. – В комнату, где  Иван и советница взаимно нежничают – заходят бригадир и советник, и – застают сына на коленях перед нею.

                Бригадир. Ба! Это что?  Наяву или во сне?

                Советник. С нами бог! Уж не обморочен ли я?

                Сын (вскоча и оторопев). [Ваш покорнейший слуга] (говорит эту фразу по-французски – В. К.).

                Бригадир. Теперь я с Тобой, Иван, по-русски поговорить хочу.

                Советница  (к советнику) .  Ты, мой батюшка, вне себя. Что тебе сделалось?

                Советник  (с  яростью). Что мне сделалось, проклятая! А разве не ты, говоря с этой повесою,  на всё соглашалась?

                Сын. Да за что вы меня браните!  Пусть изволит меня бранить батюшка.

                Бригадир. Нет, друг мой. Я тебя поколотить сбираюсь.

                Советница. Как!  Вы его за то бить хотите, что он из политесу (т. е. из вежливости -- В. К.) стал передо мною на колени?

                Ещё и изворачивается  --– думает, наверное, ей поверят!

                Советник. О  создатель мой  господи! Приходило ль на моё помышление видеть такое богомерзкое дело!

                Бригадир. Я, братец, тебе, помнишь,  говорил: береги жену,  не давай ей воли;  вот что и вышло.

                Вскоре выясняется пикантная  подробность и из нынешней  жизни господина советника:  он приударял за бригадировой  женой --  матерью Ивана.

                Сын  (к  советнику). Разве не я видел, как вы становились на колени перед . матушкой?

                Бригадир. Кто на колени? Ба! Перед кем?

                Сын.  Он перед  моей матушкой.

                Бригадир. Слышишь ли,  друг мой?  А?  Что это?

                Советник. Не смею воззрети на небо.

                Бригадир (к бригадирше).  Он за тобою волочился, а ты мне этого, дурища и не сказала!

                Бригадирша. Батюшка мой, Игнатий Андреевич, как перед богом сказать, я сама об этом не ведала;  мне после сказали добрые люди.

                Бригадир свет Игнатий  Андреевич  грозится  изувечить господина советника, чем перепугал беднягу до полу – смерти.

                Советник (иструсясь). Ваше высокородие!  И господь кающегося приемлет. Прости меня, согреших перед тобою.

                В общем, выходит по погоаорке --  «Вор у вора дубинку украл».  Да, пушковое рыльце бригадирово тоже обнаруживается: лишь только он напомнил милому своему сыночку, что бить его собирается – советница бросается на защиту возлюбленного:

                Советница. Что ж ты и вправду затеял? (Приступя к нему). Разве не ты объявлял мне, здесь, на этом месте, любовь  свою?

                Советник. Как? Что такое, государь мой?

                Бригадир  (тише). Чего изволишь?

                Советник. О ком она сказывает?

                Бригадир. Обо мне.

               Советник. Так ты, государь мой, приехал  в дом мой, чтоб искушать жену мою?

                Бригадир. Коли так, то я назад поеду.

              Советник. Не мешкав часа.

                Есть в комедии «Бригадир» и положительные герои: дочь советника Софья и молодой человек, коего она любит;  его фамилия – Добролюбов – отражает главное в этом человеке.    Сначала Софья  -- невеста    Ивана, но в конце концов советник и советница дают согласие на её брак с любимым, и молодые люди --–Счастливы!  А  советник с советницей всё-таки  страдают: показанные  в комедии в очень неприглядном свете  --– они в конце раскаиваются. Советник, объявив Софье и Добролюбову, что они -- –жених и невеста, говорит:
«Будьте вы благополучны, а я, за все мои грехи, довольно господом наказан: вот моя  геенна!» Советникова  жена вторит ему: «Будьте вы благополучны,  --  я думаю, искренне желает им, -- а я до  смерти страдать осуждена: вот мой тартар!»
                Заключительные  слова комедии «Бригадир»:

                Советник  (к партеру). Говорят, что с совестью жить худо: а я сам теперь узнал, что жить  без  совести всего на свете хуже.

                Интересно, что образы хороших людей в пьесе – силуэтны, они не стали полноценными  --–живыми --  яркими.  А  вот  отрицательные персонажи  --– колоритны, да вы и сами можете  судить по отрывкам, приведённым мною.

                «Бригадир» -- первая русская комедия  --– << подлинно весёлая. А. С. Пушкин высоко ценил весёлость  и сожалел, что в русской литературе так мало истинно весёлых сочинений. Вот почему  он с любовью отметил эту особенность дарования Фонвизина, указав на прямую преемственность драматургии Фонвизина и Гоголя. Оценивая гоголевские «Вечера на хуторе близ Диканьки» (в 30-е г. г. XIX в.) Пушкин писал: «Как изумились мы  русской книге, которая заставила нас  смеяться, мы, не смеявшиеся со времён Фонвизина!» >>

                Вскоре после создания комедии «Бригадир» -- в-1769 г. – об этом узнала императрица Екатерина II, и драматурга пригласили читать пьесу ко двору. А читал писатель мастерски --- умел изображать  разных героев – т. е. читал в лицах. << … природа наделила его способностью иронически и пародийно изображать своих современников, ---- пишет Георгий Макогоненко. – Его просили «показать» знакомых лиц – известного поэта  и драматурга Сумарокова, или очередного фаворита Екатерины II, или воспитателя наследника Павла Никиту Панина и многих других.    И Фонвизин изображал – становился похожим на пародируемое лицо. Его голосом, его интонациями произносил тут же сочинённый текст, точно воспроизводивший строй мыслей и характер того,  кого изображал.  Фонвизиным восхищались, его боялись, перед ним заискивали. >>.

                Итак, Фонвизин, автор замечательной комедии «Бригадир», обласкан царицей. Правда,  впоследствии Он будет противостоять Ей – обличать  самодержицу, а обличать было за что:  Писатель считал  Екатерину, прозванную, по-моему, позже – Великой, -- лицемерным и хитрым деспотом, принесшим множество бедствий России; она хотела прослыть  просвещённым правителем и переписывалась с французскими энциклопедистами – Вольтером, Дидро и другими: 
они её хвалили, считая, что Россией правит мудрая и просвещённая женщина, а Фонвизин видел царский двор вблизи, поскольку бывал здесь и видел. что творится при дворе;  для Него императрица наша великая  была державной блудницей! Но сейчас монаршья  похва ла ему… сеажем так – приятна! 

                В  1769 г. (в год окончагния «Бригадира») Писатель перевёл  произведение на библейский  (ветхозаветный) сюжет Поля  --–Жереми Бетьбе «Иосиф». Это сентиментальное, проникнутое лиризмом  повествование, написанное ритмической прозой.  Позднее Писатель с гордостью  писал, что эта повесть  <<  послужила мне самому  к  извлечению слёз у людей чувствительных, ибо я знаю многих,  кои, читая Иосифа, мною переведённого, проливали слёзы. >>.

                Тогда   же, в 1769—м (сколько событий в этом году!) – Фонвизин переходит на  службу в коллегию  иностранных дел и становится  еекретарём канцлера и воспитателя наследника престола Павла,  будущего Павла I – Никиты Ивановича Панина.  Никита Панин, выдающийся  государственный деятель  России XVIII века  стал на долгие годы могущественным   
 Покровителем  Фонвизина.  Кстати,  канцлер  и воспитатель цесаревича позже, как и Писатель Денис  Фонвизин, был недоволен  политикой Екатерины  II, и был в оппозиции к ней. Никита Иванович  более, чем кто-либо   другой из современников – оценил  самобытность и сатирическую силу комедии «Бригадир». Из воспоминаний  Фонвизина:
                <<  … Внимание графа Никиты Ивановича Пагнина  возбудила  Бригарша. «Я вижу, --  сказал  он мне, -- что вы очень хорошо нравы наши знаете, ибо Бригадирша  ваша всем родня;  никто  сказать не может, что такую же Акулину Тимофеевну не имеет, или бабушку, или тётушку, как какую--нибудь   свойстенницу.». По окончании чтения Никита Иванович сделал своё рссуждение на мою комедию. Это в в наших нравах первая комедия, -- говорит, -- и я удивляюсь вашему аскусству, как вы, заставя говорить такую дурищу  во все пять актов, сделали, однако, роль её  столько интересною, что всё хочется её слушать; я не удивляюсь, если сия комедия столь много имеет успеха;  советую  вам не оставлять вашего дарования.» >>.
                Слова Никиты Панина «сия комедия столь много имеет  успеха» были совершенно справедливы: после чтения у императрицы Фонвизин читает «Бригадира» у великого князя,  у брата  своего покровителя генерала  Петра Ивановича Панина, и в др. местах – естественно,  перед людьми высокородными – графы, князья Его слушают, и веззде,  по  выражению Фонвизина – «прегромкое хохоьтанье», везде -- оглущшительный   Успех!
                О Фонвизине и  Его комедии много говорят ---- остановится  популярным!   

                Тем временем Никита Иванович Панин строит планы досрочной передачи власти цесаревичу Павлу и ограничения самодержавия в пользу верховного совета из дворян.

                В 1777 – 1778 г. г. Великий Писатель и Гражданин совершил поездку по Германии и Франции; во время  поездки Он пишет письма брату канцлера – Петру Ивановичу Панину, -- замечательное по стилю и сатирической остроте описание нравов французского общества накануне Великой  революции 1789 – 1793 годов.
                Глубокое  общественное содержание «Писем из Франции» Фонвизина делает их ярким политическим  документом  той эпохи. – Писатель описывает жизнь во Франции, говорит об  их  нравах, и всё время сравнивает с нашим, родимым – российским;  и приходит к неутешительному  выводу, что во Франции многое ничуть не лучше, чем у нас. Вот, напр., что пишет Фонвизин по поводу чистоты французских городов:  «Шедши в Лионе по самой знатной и большой  улице (которая, однако же, не годится в наши переулки), увидел я среди бела дня зажжённые  факелы  и много людей среди улицы. Будучи близорук, счёл я, что это, конечно, какое-нибудь  знатное  погребение;  но, подошед  из любопытства ближе, увидел, что я сильно обманулся:  господа французы изволили убить себе свинью – и нашли место опалить её на самой средине улицы!  Смрад, нечистота и толпа праздных людей, смотрящих на сию операцию, принудили меня взять другую дорогу. Не видав ещё Парижа, не знаю, меньше ли в нём страждет обоняние,  но виденные мною во Франции города находятся в рассуждении чистоты в прежалком состоянии.»
                Справедливости  ради надо сказать:  Писатель отмечает и хорошее  --–Радующее Его: и лучшие в Европе фабрики шёлковых изделий – «… сии мануфактуры в таком совершенстве, до  которого другим землям доходить трудно», -- не может сдержать восторг Фонвизин; и архитектура зданий восхищает Его, и то, как французы относятся к своим больным: «Меня впустили  смотреть их ( т. е. больных в госпитале  --–В. К.) в тот час, когда… (здесь французское слово – мною пропущено, обозначающее этих сестёр  --– В. К.: сёстры милосердия, больным женщинам служащие) обносили им кушанье. Я с душевным возмущением видел страждущих различными  болезнями, но с удивлением и внутренним  удовольствием смотрел, с каким рачением и усердием ходят около сих несчастных.»
                Но, повторяю – «Письма из Франции» Дениса Ивановича Фонвизина сильны прежде  всего  своим обличительным  Пафосом. ------Писатель замечает во Франции -- Глубинно  проникая  в суть проблем --   многое, куда более серьёзное, чем нечистота французских городов и деревень. --  Тамошний  король  Людовик XVI – такой же тиран, как и россиская самодержица Екатерина  II;  нравы и у французов, и у русских – развращённые.  «Система законов сего государства есть здание, -- пишет Фонвизин, -- можно сказать, премудрое, сооружённое многими веками   и редкими умами;  но вкравшиеся мало-помалу различные злоупотребления и развращения нравов дошли теперь до самой крайности и уже потрясли основания сего пространного  здания, так что жить в нём бедственно, а разорить его пагубно. Первое право каждого  француза есть вольность;  но истинно настоящее его состояние есть рабство, ибо  бедный  человек не может снискивать своего  пропитания иначе, как рабскою работою, а если захочет  пользоваться драгоценною своею  вольностию,  то должен будет умереть с голоду. Словом,  вольность  есть пустое имя  и право сильного остаётся правом превыше всех законов», -- т. е., говоря языком уже, далёкого от Фонвизина, XX  века  --–закон  джунглей (вспомните Киплинга)  --–над всем  и надо всеми довлеет.  Писатель говорит о «праве сильного» -- говорит применительно к французскому  народу  --–ничего  вам это не напоминает в русской истории? – Конечно же, наше родное крепостное право, отменённое  лишь в 1861 г. – почти через 70 лет после смерти Гениального Писателя!  И ещё: «При невероятном множестве  способов к просвещению  глубокое невежество весьма нередко, -- отмечает Фонвизин.  --–Оно сопровождается ещё  и ужасным суеверием.  Попы, имея в руках своих  воспитание, вселяют в людей,  с одной стороны, рабскую привязанность к химерам,  выгодным для духовенства, а с другой  --–сильное  отвращение к  здравому  рассудку. Таково почти всё дворянство.»
                Я ж говорю  --–явная проекция на российскую жизнь  --–много общего!

                Обратите внимание вот на какое – я бы сказал – выдающееся! – обстоятельство: сам дворянин Писатель Фонвизин Обличает дворян  --  жизнь  со-братьев по классу, нравственные законы, которыми они руководствуются  --– Его не устраивают!
                Впрочем, и раньше отношение Дениса Ивановича к представителям высшего света было часто критическим:  в 1766 г., за десять  с лишним лет до «Писем из Франции» -- Он писал любимой  сестре из С. – Петербурга:  «… в свете  почти жить  нельзя, а в Петербурге и совсем невозможно.  В двадцать дней  моего в Москву похода здесь люди стали сами на себя совсем непохожи:  кого оставил я перед   отъездом моим  дураком, того ныне не только разумным, да ещё и премудрым почитают.  <….>  Странное  дело! Ты не поверишь, матушка, что с нынешнего нового года все старые  дураки новые дурачества  понаделали! Например, Шепел[ев] , женатый на  Рубанов [ой]  разводится  c  женою  за самую безделицу, а именно за то, что она приняла  было намерение его  поколотить  в самый Новый год.    .  Он, не хотя в сей торжественный день от супруги своей бит и оставляя прошлогоднее своё дурачество, которое имел он, претерпевая такия действия  женина гнева, впал в новое дурачество  и, вздумав разводиться, пошёл противу самого бога, который соединил их  неисповедимым  своим промыслом. Графа  А. А. Бестуж[ева] застал я здесь  в покаянной, как посажен он каяться в том,  что не поступал он по правилам здравого рассудка, хотя никто не помнит того, чтобы  какой-нибудь род разума отягощал главу сиятельства».  И это Фонвизин пишет о графе! --– Таких оценок в его письмах не так уж и мало.

                «Письма из Франции» предшествовли написанию   главного произведения Фонвизина – комедии «Недоросль». После возвращения из Франции в конце 1778 г.  Писатель постоянно встречается с Никитой Паниным и ведёт с ним острополитические беседы о создании для Павла (а императором  -- я подчёркиваю это!  --– ему  предстоит стать очень нескоро – -- почти  через 20 лет, но и Панин, и Фонвизин надеялись, что Павел сменит на престоле свою мать Екатерину II  --–в скором времени, и будет управлять страной иначе!), -- так вот, беседуют  они о создании  для Павла  -- будущего царя – фундаментальных законов и написать это должен был  Фонвизин  --– «Рассуждения о непременных государственных законах»,  что Он и сделал в 1783 г. Эти законы ограничили бы власть правителя, т. е. говоря упрощённо – самодержец самодержцем, но в известнвх пределах!
                Но «Рассуждения…» пока не написаны, Писатель и Его Единомышленник Никита Панин обсуждают  будущий документ, и у Фонвизина созревает замысел  «Недоросля» -- Он ведь больше  10 лет не  писал пьес – все силы отдавал политике, государственным делам.

                С 1779-го по 1781-й год Фонвизин пишет Великую комедию «Недоросль», составившую эпоху русского театра. Прежде  чем рассказывать о комедии --– Её проблематике, особенностях, героях – объясню, что означало во времена Фонвизина слово «недоросль». В России XVIII века недоросль – молодой дворяянин, не достигший совершеннолетия и не поступивший ещё на государственную службу. Т. е. негативного оттенка в этом слове не было.  Но обличительнвя Сила  Генильной комедии настолько велика, что слово «недоросль» стали употреблять в переносном значении ---- глупый, нерадивый, ленивый юноша – недоучка.

                В центре произведения -- -  семья Простаковых: мамаша, отец и Митрофанушка –м16-летний подросток – недоросль, единственный сын г-жи Простаковой, баловень матери и  любимец дворни.
                На протяжении  почти всей комедии Простакова командует всеми, кем только может (и мужем --- подкаблучником, который смотрит на  всё её глазами и часто повторяет сказанное женой, командует другими, кто в её власти), но не просто командует г-жа Простакова – она любит за всех принимать решения:   Софью  почти силой пыталась выдать замуж  за своего непутёвого сына,  а сынок ейный, Митрофаеушка, так же несоединим с чудесной девушкой, как тот самый конь, которого нельзя вприч в одну телегу с трепетной ланью –помните, из «Полтавы Пушкина? –Но если продолжат  пушкинское сравнение, то не конь Митрофанушка, а жеребец  неуклюжий, неразумный, дитятко  недоразвитое!  Но – продолжим о делах  малоуважаемой госпожи – что она ещё делает: наняла горячо любимому сыночку учителей, но  ничему они его не научили. Учителя-то неплохи (Кутейкин и Цыфиркан),  но ученичок  недоброкачественный – никакие знания не укладываются в головке недоросля. Гораздо большее влияние на Митрофанушку имеет немец более Вральман, бывший кучер, он и для г-жи Простаковой куда  больший  вес имеет и занимает  в их доме важное место  --– куда более важное, чем настоящие учителя --– мастера  своего  дела: ему  платят  огромные деньги, а он, подобно французскому учителю Евгения Онегина из романа в стихах Пушкина «не докучает моралью строгой», да оберегает своего воспитанника (можно и так сказать!) от настоящего учения – на очень плохом русском – втолковывая  Митрофанушке, что без знаний  можно хорошо прожить  на свете, что просвещённость вовсе  ему и не нужна; а недоросль и рад:  отлынивать от  занятий легко и приятно – «Побегу-тка теперь на голубятню»-- говорит он. «Поди порезвись,  Митрофанушка», -- благословляет сыночка на бездельничанье г-жа Простакова. Зато жениться Митрофан готов – с удовольствием: я уже приводил в начале лекции знаменитейшую  фразу, известную в России уже почти 2 с половиной века – её произносит один из главных отрицательных  персонажей пьесы, чьим прозвищем  назвал Фонвизин комедию.  Смысл сей фразы ------ убо, но – как  сказано («Не хочу учиться, хочу жениться!) – не зря же  она вошла в поговорку.  И вот на что в связи со сказанным сейчас я хочу обратить ваше внимание. – Речь отрицательных героев – колоритна, их суждения хоть и часто вызывает чувство протеста, осуждения у всякого нормального человека, но они – не ---стандартны, в них есть изюминка:

                Г – жа Простакова.  Ах, мати божия! Что с тобою  сделалось, Митрофанушка?

                Митрофан. Так, матушка. Вчера после  ужина схватило.

                Скотинин. Да, видно, брат, поужинал ты плотно.

                Митрофан. А я, дядюшка, почти и вовсе не ужинал.

                Простаков.  Помнится, друг мой, ты что-то скушать изволил.

                Митрофан. Да что! Солонины ломтика три, да подовых, не помню пять, не помню, шесть..

                Еремеевна.  Ночью то и дело испить просил. Квасу целый кувшинец выкушать изволил.
               
                Митрофан. И теперь как шальной хожу. Ночь всё така дрянь в глаза лезла.

                Г – жа Простакова. Какая ж дрянь, Митрофанушка?

                Митрофан. Да то ты, матушка, то батюшка.

                Г – жа  Простакова. Как же это?

                Митрофан.  Лишь только   стану засыпать, то вижу, будто ты, матушка, изволишь бить батюшку.

               Простаков. (в сторону). Ну, беда моя! Сон в руку.

                Митрофан  (разнежась). Так мне и жаль стало.

                Г – жа Простакова    (с досадою). Кого, Митрофанушка?

                Митрофан. Тебя,  матушка : ты так устала, колотя батюшку.

                Г – жа Простакова.  Обойми меня,  друг мой сердечный! Вот сынок, одно моё утешение.

                И ещё  две сцены с г -- ном Недорослем  и г -- жой  Простаковой. --  Занятие «арихметикой»  (так говорит Простакова;  учитель  ----  учитель – отставной  сержант Цефиркин):  учитель  не задаёт нерадивому ученику сложное, он бы и рад задать  – обучая всё новому и новому –  да Митрофан  не хочет, и твердит  «зады», т. е. давно пройденный  материал.  Впрочем, и на, казалось бы, гладкой – пройденной давно – дороге – он  даже не спотыкается, а – падает. Кстати, замечу  в скобках, -- он --не  только неумный и необразованный, но и – самый  настоящий хам:   вот как  «милый  мальчик»  обращается  со своим учителем (наверное, потому что тот «низкого  звания») :

                Митрофан. Ну! Давай   доску, гарнизонна крыса! Задавай, что писать.

                Цыфиркин. Ваше благородие, завсегда без дела лаяться изволите.

                Г – жа Простакова  (работая). Ах, господи боже мой! Уж робёнок не смей и избранить Пафнутьича!  Уж разгневался!

                Каково воспитание!

                Дальше начинается, собственно, повторение «задов»:

                Цыфиркин. Задача. Изволил ты, на приклад, идти по дороге со мною. Ну, хоть возьмём с собою  Сидорыча. Нашлти мы трое…

                Митрофан (пишет). Трое.

                Цыфиркин. На дороге, на приклад же, триста рублёв.

                Цыфиркин. Дошло дело до дележа. Смекни-тко, по чему на брата?

                Митрофан (вычисляя, шепчет).  Единожды три – три. Единожды ноль – ноль.

                Г – жа Простакова. Что, что до  дележа?

                Митрофан. Вишь, триста рублёв,  что нашли, троим разделить.

                Г – жа Простакова. Врёт он, друг мой сердечный! Нашёл деньги, ни с кем не делись. Всё себе возьми, Митрофанушка. Не учись этой дурацкой науке.

                Митрофан. Слышь, Пафнутьич, задавай другую.

               Цыфиркин. Пиши, ваше благородие. За учение жалуете мне в год десять рублёв.
       
              Митрофан. Десять.

              Цыфиркин.  Теперь, правда, не за что, а кабы ты, барин, что-нибудь у меня перенял, не грех бы тогда было  и ещё прибавить десять.

                Митрофан  (пишет). Ну, ну, десять.

                Цыфиркин. Сколько ж бы на год?

                Митрофан  (вычисляя, шепчет).
Нуль да нуль – нуль. Один да один…
(Задумался.)

                Г --–жа Простакова. Не трудись по-пустому, друг мой! Гроша не прибавлю; да и не за что. Наука не такая. Лишь тебе мученье, а всё, вижу, пустота. Денег нет --– что считать? Деньги есть – -- сочтём и без  Пафнутьича хорошохонько.

                Урок грамматики, которой  Митрофанушку обучает семинарист Кутейкин, и та же история.  --– На этот раз Недоросля  экзаменует Правдин --  один из главных положительных  героев комедии.  И, прямо скажем, экзаменуемый проявляет удивительную оригинальность  мышления:

                Правдин. Дверь, например, какое имя:  существительное или прилагательное?

                Митрофан. Дверь, котора дверь?

                Правдин. Котора дверь! Вот эта.

                Митрофан. Эта?  Прилагательна.

                Правдин. Почему же?

                Митрофан. Потому что она приложена к своему месту. Вон у чулана шеста неделя дверь стоит ещё не навешена: так та покамест существительна.

                Стародум.  Так поэтому у тебя слово дурак  прилагательное, потому что оно прилагается
к глупому человеку?

                Митрофан. И ведомо.

                А каков Тарас Скотинин, родной брат г – жи Простаковой, Скотинин, любящий свиней больше, чем людей: как и его племянник, Митрофан, он хочет жениться на Софье, и, естественно,-не потому что  любит девушку:

                Г – жа Простакова. Неужели тебе эта девчонка так  понравилась?
               
                Скотинин. Нет, мне нравится не девчонка.

                Г---жа  Простакова. Так по соседству её деревеньки?

                Скотинин. И не деревеньки, а то, что в деревеньках-то  её водится и до чего моя смертная охота.

                Г – жа Простакова.  До чего же, братец?

                Скатинин.  Люблю  свиней,  сестртица, а у нас в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни одной,  котора, став на задни ноги, не была бы выше каждой из нас целой головою.

                Ну а герои положительные – проповедующие идеи добра, справедливости, образования  и  воспитания  дворян, т. е. выражающие положительный идеал самого Дениса Фонвизина  --–Стародум, Правдин,  Милон  -- тоже говорят подчас  живым языком, и всё же лишены  яркости,  колоритности отрицательных героев. Когда  они начинают  высказывать  идеи, о коих  я  сказал выше – идеи своего Соз  -- Дателя --  они говорят прописными  истинами: хорошие мысли высказывают – но…  Немногое можно процитировать,  немногим  (простите!) восхититься! ---                Стародум.  Отец мой непрестанно мне твердил одно  и то же:  имей сердце,  имей душу, и будешь  человек во всякое время. На всё прочее мода: на умы мода, на знании мода, как на  пряжки, на пуговицы.

                Правдин. Вы говорите истину. Прямое достоинство  человека есть душа…

                Другой  диалог – тех же:
                Правдин.  …Великий государь даёт…

                Стародум. Милость и дружбу тем, кому изволит; места и чины тем, кто достоин.

                Правдин. Чтобы  в достойных людях не было недостатку, прилагается  ныне особливое старание и воспитании…

               Стародум.  Оно и должно быть залогом  благосостоляния  государства. Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого  невежды ------  родители  платят ещё и деньги невеждам – учителям?

                Правдин. Но особы  высшего  состояния просвещают детей своих…

               Стародум. Так, мой друг;  да  я желал бы, чтобы при всех науках не забывалась главная цель  всех  знаний  человеческих, благонравие. Верь мне, что наука в развращённом человеке есть лютое оружие делать зло. Просвещение возвышает одну добродетельную душу, -- -и т. д., и т. п.

                Стародум читает племяннце своей, Софье, мораль о благонравии  ---- она задаёт ему вопросы, когда он отвечает ей – соглашается с ним. «Руководствуйте сердцем моим. Оно готово вам повиноваться»,  -- говорит Софья в начале беседы.  И повинуется – ибо это легко и приятно – следовать  советам такого честного, доброго, глубоко  нравственного человека – она хочет быть во всём такой же, как и её во всём положительный дядюшка. Она уже такая – благ
                онравная и нравственная – до тошноты! Ваше изъяснение дядюшка, сходно с моим внутренним чувством, которого я я  изъяснить не могла. Я теперь живо чувствую и достоинство честного человека и его должность» . – вот ответ девушки на, по крайней мере для нас,  житклей XXI, азбучные объяснения – каков есть честный человек. Они ходячие добродетели – положительные герои комндии, коих Фонвизин, конечно, любит, и доверяет им самые сокровенные свои мысли!
                Неужели только порок и косность возможно так изобразить, что читаешь, и – дух захватывает, а фразы врезаются в память!
                А может ли врезаться в память недавно процитированное мною – из диалогов Стародума и Правдина. Или, напр., это:

                Стародум. Дурное расположение людей, не достойных почтения,  не должно быть огорчительно. Знай, что зла никогда не желают тем,  кто имеет право презирать, а обыкновенно желают зла тем, кто имеет право презирать. Люди не одному богатству, не одной знатности завидуют: и добродетель также своих завистников имеет.

                Я подумал, читая эти прописи, гл. обр., стародумовские: Фонвизину учить бы и воспитывать цесаревича – наследника престола, как Вастлий Андреевич Жуковский, великий наш поэт, позже, в XIX в., будет воспитывать будущего царя Александра II, который отменил крепостное право,  потому--то его называют Царь – Освободитель! Интересно, не использовал ли он, воспитывая Грядущего Реформатора – комедию «Недоросль» ---- самые скучные для нас Её места ? Цесаревич, готовясь к когда—тошнему царствованию, мог уяснить себе, что хорошо и что плохо  для Государя, и для человека в частности, а мы все должны намотать себе на ус, что хорошо и что плохо для человека простого --- обычного!

                Хочу сказать по поводу азбучных истин, проповедуемых положительными героями комедии. --  В апреле 2015-го г. я выступал в одной библиотеке – рассказывал о Фонвизине, размышлял о Великом Писателе. И в ответ на мои слова о том, что, мол,  положительные герои комедии «Недоросль» говорят прописными истинами  (подводя итог сказанному мною  раньше – об этом  --- скажу: когда Фонвизин создаёт образы отрицательные, Он ---- Гений,  когда – положительных героев пишет, противопоставляя их таким – сяким – Простаковым – Скотининым – Вральманам, -- Он – всего лишь морализатор – правда – выдающийся);  так вот – уважаемый в нашем городе журналист резонно заметил (возразил мне): дескать,  это нам сейчас  кажется – прописные истины, а тогда, в XVIII веке, высказываемое прежде всего Стародумом, -- возможно было ново, свежо!  Я думаю, уважаемый журналист прав. Но его правота , по-моему,  ёщё больше подчёркивает справедливость моего утверждения: идеи, пусть и свежие для своего времени, но скучно выраженные и сильно отдающие морализаторством – не могут  врезаться в память, тогда как нестандартная, колоритная речь  тех, кого Великий Писатель откровенно Осуждает – вызывает Восхищение у нас, людей XXI века!

                А  против чего направлена пьеса? Против крепостничества? Конечно. Муж и жена Простаковы  разговаривают со Скотининым  --–как  обирать крестьян:

                Скотинин. Сколько меня  соседи ни обижали, сколько убытку ни делали, я ни на кого не бил челом, а всякий убыток, чем за ним ходить, сдирал с своих же крестьян, так и концы в воду.

                Простаков. Т правда, братец: весь околоток говорит, что ты мастерски оброк собираешь.

                Г --–жа  Простакова. Хотя бы ты нас поучил, братец батюшка; а мы никак не умеем. С тех пор как всё, что у крестьян ни было, мы отобрали, ничего уже собрать не можем. Такая беда!

                Но самое  важное в комедии «Недоросль» -- не Её антикрепостническая направленность:  в  Гениальной  комедии высмеивается Косность – Невежество  -- Мрако – Бесие! Что такое Мрако – Бесие?  Объясню  это филологически  как– я  это понимаю. -- –Мрак бесится и овладевает (О  --– Владел!)  душами этих.  И второй, мне кажется, смысл  слова  «Мрако – Бесие»:  Бесы, которые олицетворяют собой Мрак ,--  Христос  --– символ Света («Я --– Свет миру», -- говорил  Он ), а бесы  --– антагонисты  Спасителя, они – только мрак могут нести душе,  открытой для  Них, и душа не видит Главного в жизни, она  -- –воз – любила -- Мрак: вы помните – г – жа Простакова и ейный  братец ---- Скотинин как будто даже кичатся тем, что не образовонны – книг (и не только книг) не читают. «Я  могу письма получать,  а читать их всегда велю другому», -- говорит  г -- жа  Простакова.   «Я отроду ничего не читывал… Бог  меня избавил  этой скуке», -- слова  Скотинина – у него  с любезной  сестрицей, не иначе --–родственная перекличка!

                --Г  -- жа  Простакова. <…> Мне поверь, батюшка, что, конечно, вздор, чего не знают Митрофанушка!

                Стародум. О, конечно, сударыня.  В  человеческом невежестве весьма утешительно считать всё то за вздор, чего не знаешь.

                Г – жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойние бвтюшка воеводою был пятнадцать лет,  а  с тем и скончться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить.  Челобитчиов принимал всегда, бывало,  сидя  на железном сундуке. После всякого сундук  отворит и чт-нибудь  положит. Жизни не  Тот-то  эконом был! Житзни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник  ---- свет, лёжа на  сундуке с деньгами, умер, так сказать, с  голоду. А? каково это?
                Стародум. Препохвально. Надобно быть Скотинину, чтоб веусить такую блаженную  кончину.

                Скотинин.  Да коль доказывать, что ученье вздор, так возьмёмдядю Фалеевича. О грамоте никто от него и не  слыхивал, ни он ни от кого  слышать не хотел:  а какова была головушка!

                Правдитн. Что ж такое?

                Скотинин.  Да с ним  на роду  вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота.  Мужик был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый конь  вынес его из ворот к крыльцу навзничь.  Я хотел бы знать, есть ли на свете учёный лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?

                Эта Гордость Простаковой и Скотинина, что и они, ти их тродные такие неучёные и даже неграмотные ----  вам ничего не напоминает? Мне, например, вспоминается современная фраза, которой и в наши дни  некоторые люди пытаются оправдать своё невежество: «Мы университетов не кончали – где уж нам!»

                Но Простакова не просто невежественный человек: она --– жестокая Крепостница --  тиранка  для своих крестьян  --– беспощадно наказывает их  за любую – малейшую – провинность.  О жестокости   г – жи Простаковой прознал царь – государь, и Правдин, прибывшей в имение Простаковых от имени правительства российского – берёт под опеку их дом    
   и деревни,  им принадлежащие. Г – жа Простакова, перед тем как Правдин прочитал убийственный для г – жи  Фурии указ правительства – пытается отстаивать своё, весьма сомнительное,  право  на тиранство (и она, и её братец тоже):

                Правдин. А за что вы хотите наказывать людей ваших?

                Г ----- жа Простакова. Ах, батюшка, это что за вопрос?  Разве  не вольна в своих людях?

                Правдин. А вы считаете себя вправе драться тогда, когда вам вздумается?

                Скотинин. Да разве дворянин не волен поколотить слугу, когда захочет?

                Правдин.  Когда захочет! Да что за охота? Прямой ты Скотинин. Нет, сударыня, тиранствовать никто не волен.

                Г – жа Простакова. Не волен! Дворянин, когда захочет, и  слуги высечь не волен; да на что ж дан нам  указ—от о вольности дворянства?

                Стародум. Мастерица толковать  указы!

                О том,  как  Простакова  относится к крепостным, говорит и такой эпизод. – Она зовёт служанку;  вместо неё приходит Еремеевна, мамка Митрофана.

                Еремееевна.  Чего изволишь?

                Г – жа Простакова. А  ты разве девка, собачья  ты дочь? Разве у меня в доме, кроме  твоей скверной хари, и служанок нет? Палашка где?

                Еремеевна. Захворала, матушка, лежит с утра.

                Г --– жа  Простакова. Лежит! Ах она бестия! Лежит!  Как  будто благородная!

                Еремеевна. Такой жар разнял, матушка, без умолку  бредят…

                Г – жа Простакова. Бредит, бестия! Как будто благороднач!!

                Как же  гнао презирать собственных  крестьян (а значит – свой народ), чтоб отказываь им в простом праве болеть, бредить…

                Наивной мне кажется попытка  Фонвизина в последнем, 5-м действии пьесы убедить всех, , что—де  Государь обуздал-таки Простакову  -- подлую крепостницу! Во-первых –
Какой Государь? Во времена Фонвизина в  России правила Екатерина  II, а Великий Писатель постоянно противостоял  нашей самодержице – Он  обличал её деспотическое правление, например (я уже говорил об этом).  Но если допустить мысль, что уважаемый  и горячо любимый нами  Драматург имеет  в виду Государя вообще как некоего  Спроаведливого  Монарха, то это не выдерживает никакой критики: напомню  вам,  что крепостное  право существовало  ещё 80 лет после написания пьесы, да и в обществе нашем  монархическом творилось чёрт знает что – и после овобожденяя  крестьян: две  революции 1917-го г. – февральская, а потом и октябрьская (а ещё раньше --  революция  1905— го  года)  -- ге на пустом месте родились, -- и народ, и интеллигенция стонали  при любом правителе
                Помещика ---- крепостника  могли привлечь к ответственности  только в крайнем случае:  если , скажем, наказание крепостного закончилось его смертью! А просто жестокость оставалась  без  последствий   Однако в комедии «Недоросль» Правдин приезжает в имение Простаковых, чтобы Высшая Государева Справедливость стала Явью.  И г – жа  Простакова, по сути, связанная по  рукам и ногам (не вольна теперь делать то, к чему привыкла за много лет своего помещичества – у фурии вырвали зыбы и затупили когти!) Тоскует – Страдает – Мечется; она бросается к сыночку,   Митрофанушке, которого  действительно Любит – злая помещица – крепостница  и в то же время – нежно  любящая Мать!  Но вместо тогочтоб утешить матушку—ласковое слово сказать ей хотя бы – тогда  её душа не так страдала бы – он мать отталкивает:

                Г – жа Простакова (бросается обнимать сына). Один ты остался у меня, мой сердечный друг, Митрофанушка!

             Митрпофан. Да отвяжись,  матушка, как навязалась…

              Г – жа Простакова. И ты! И ты меня бросаешь! А! Неблагодарный!  (Упала в обморок.)
                <…>

                Правдин  (Митрофану). Негодник! Тебе ли грубить матери? К тебе её безумная любовь и довела её всего  больше до несчастья!

                Удивительная  вещь:  когда Митрофан с благословения матушки,  которая была тогда в силе дурака валял  --– он – у меня по крайней мере – вызывал нечто вроде сочувствия – как же губят и ум его, и душу матушка, батюшка и дядюшка, да ещё и «учитель» Вральман – бывший конюх;  вместо того чтоб мальчишку развивать – просвещать, -- они дружно тащат его во тьму невежества  –  безкультурья ---- косности,  -- да – да, Митрофан, конечно, нелеп, убог, но и – жалко его было;  зато г – жа  Простакова – матушка Митрофанова вызывала чувство – ну, пожалуй, омерзения!  ТЬеперь  же,  когда она, лишённая власти,  бросается к сыну за поддержкой и милый мальчик её   отталкивает  --– немного жалко становится её;  зато Митрофан вызывает резко негативные чувства  --– ведь нет и  не может  быть оправдания  его грубости:  неужели душа всё-таки  атрофирована?  --– не  хочется так думать…

                Заканчивается  пьеса дидактическим пассажем:

                Г – жа  Простакова  (очнувшись в отчаянии).  Погибла я  совсем! Отнята у меня власть!  От стыда никуды  глаз показать нельзя! Нет у меня сына!

                Стародум  (указав на г --–жу  Простакову).  Вот злонравия достойные плоды!

                Литература любого времени не  отвечает на вопросы и  не решает проблемы: она вопросы задаёт  и  проблемы  ставит. И я бы сказал про комедию «Недоросль» так: Гениально ставит  Денис  Иванович  Фонвизин  проблемы (а многие  из них существуют  и сейчас!).

                В 1781 г. основное произведение Великого  Писателя было завершено, но сам Фонвизин понимал:  пьеса сия  по содержанию – Крамольна, и поставить Её на сцене --– всё равно  что швырнуть  бомбу  не  только в любезное  дворянство, но и  в общественный строй России! Однако  поставить  «Недоросля» --  Его  Гражданский Долг, и Писатель --– Гражданин повёл упорную  борьбу с правительством  за постановку своей Гениальной  Пьесы.  Никита Панин, который  был далеко не так влиятелен, как когда-то (долгая оппозиционность власти не проходит даром!),  используя  остатки авторитета и воиянитя  на наследника Павла, добился—таки  постановеи «Недоросля». Причём двло Екатерины демонстрировал  свою  неприязнь к фонвизинской  пьесе, а я думаю – это даже можно назвать Ненавистью, и они, руководимые этим «тплым» чувством,  всеми силами пытались не допустить появления комедии на сцене придворного театра.  Им удалось  отдалить премьеру, но и – то и –только: она всё-таки состоялась – в сентябре 1782 г. в деревянном театре на Царицыном Лугу силами приглашённых актёров как придвлорного, так и частпого  театра. Опубликовали же «Недоросля» в 1783 г. О необыкновенном успехе комедии на придворной сцене на Царитцыном Лугу свидетельствовал  нреизвестный автор «Драматичемкого словаря» (1787 г.):  «Несравненно театр был наполнен, и публика аплодировала пьесу метанием кошельков» (обычай того времени: если спектакль нравился – метали на сцену кошельки с деньгами).  А если говорить о тех, кто не хотел постановки Гениальной Комедии… Они вполне оправдывают русскую поговорку «На зеркало не’ча  пенять,  коли рожа крива»: у них, извините, рожи кривые, а они зеркало обвиняют – то бишь пьесу – искажает, мол! А может быть – просто боятся  смотреть в Него? Скорей всего – так оно и есть!-+

                Великая Комедия «Недоросль» вызвала огромное количество откликов, оценок. Не знаю – много ли их было при жизни Фонвизина, в XVIII в. (один – 1787 г. – я привёл, а другие мек неизвестны). Но в XIX в. создана целая литература о Гениальном Писателе и Его Главном  Творениии. Вот некоторые суждения:

                Павел Александрович Катенин, поэт, переводчик, критик, друг Пушкина:
                << Фонвизин  --– комик единственный, «Недоросль» есть  [шедевр]  (у Катенина слово «шедевр» -- по-французски – В. К.), как в нравственном или гражданском и филологическом отношении. >>.

                Александр Сергеевич Пушкин:
                <<  «Недоросль» ---- единственный памятник народной сатиры, «Недоросль», которым некогда восхищались Екатерина и весь её блестящий двор…>>.

                Николай Васильевич Гоголь:
                << Комедия Фонвизина поражает огрубелое зверство человека, происшедшее от долгого  бксчувствкнного, непотрясаемого застоя в отдалённых углах и захолустьях России. <…>  Всё в этой комедии кажется чудовищной карикатурой на русское. А между тем нет ничего в ней карикатурного:  всё взято живьём с  природы и проверено знаньем души…  >>.
             
                Виссарион Григорьевич Белинский.
                Великий русский критик в одной из своих статей назвал Фонвизина всего лишь даровитым  копиистом действительности. Но в статье 1841 г.  он оценивает две Комедии Великого  Драматурга гораздо  гораздо  выше:
                << … «Недоросль» и «Бригадир», уже согнанные с театра никогда не будут изгнаны ни из тстории русской литературы, ни из библиотек порядочных людей. Не будучи комедиями  в художественн  значения, они – прекрасные произведения беллетристической  литературы, драгоценные летописи общественности того  времени…   … честь и слава уму и таланту Фонвизина, что он угадал, что можно и что нужно в его время… >>.

                Особняком, на мой взгляд, стоят размышления Василия Осиповича Ключевского:  он – не писатель, не критик, не литературовед;  он – великий  русский историк. Но Его Суждения о комедии «Недоросль», мне кажется – однги из самых глубоких и точных:
                << Эта комедия  --– бесподобное зеркало. Фонвизину в  ней как-то удалось стать прямо перед   русской действительностью, взглянуть на неё просто, непосредственно, в упор, глазами,  не вооружёнными  никаким стеклом, взглядом, непреломленным никакими точками зрения, и воспроизвести её с  безотчётностью художественного понимания. <…>
                «Недоросль» -- комедия не лиц, а положений. Её лица комичны, но не смешны, комичны как роли, и вовсе не смешны, как  люди. Они могут забавлять, когда видишь их на сцене, но тревожат  и огорчают, когда встречаешь вне театра, дома или в обществе… >>.

                А это – отрывки из статьи, написанной уже в XX в. (из «Литературной энциклопедии в 11 томах»,  1929 – 1939 г. г. т. 3):
                << … В «Недоросле» Фонвизин открывет борьбу… против  мелкопоместных, злоупотребляющих своею  властью над крестьянами, тупых и невежественных крепостников 
(Скотинин, Простакова). Идеалы автора   пропагандируются резонёрами, добродетельными персонажами его комедий – неподкупным чиновником Правдиным, ревнителем дворянской старины – Стародумом… Фонвизин с симпатией относится к верным дворянству слугам и всячески негодует на злонравие Простаковой, в результате которого множатся недоросли – Митрофанушки…    <…>
                Фонвизин  в силу своей классовой принадлежности не пошёл против крепостного права, хотя и дал  богатейший материал, свидетельствующий о крестьянском бесправии. Тем не менее художественые достоинства его комедий несомненны.
                Он индивидуализирует т образы учителей  (Кутейкин, Цыфиркин, Вральман), он доводит  до высокого  совершенства  диалог, он воссоздаёт современный ему поместный быт во всей его  колоритной  уродливости. Образы Простаковой и Митрофанушки сделались  традиционными, вошли в плоть и кровь последующей литературы… >>.   

                После завершения Главного Труда Фонвизина в Его жизни (в т. ч. и Творческой) произошло  ещё много   Со – Бытий. ------
                Опала Никиты  Ивановича  Панина  совершенно закономерно закончилась его отставкой, и вскоре (в марте 1782 г.) вышел в отставку и Денис   Иванович Фонвизин. 1782-го по 1783-й «по мыслям Панина» Он сочинил «Рассуждение о непременных политических законах» (т. наз. «Завещание Понина»), которое должно было стать  предисловием к готовившемуся, но не осуществлённому Никиты Ивановича и  Петра Ивановича  Паниных проекту «Фундаментальных прав,  не  применяемых все времена никакой властью  в России». Позднее это завещание Панина, изобилующее  выпадами против  власти, использовали в пропагандистских целях декабристы.
                Из этого сочинения ясно, насколько важен был для Фонвизина образ справедливого  правителя  --– царя,  искореняющего пороки и насаждающего Добро  --– Детели.
«»… Всё сияние престола есть пустой блеск, когда добродетель не сидит на нём вместе с государем», --  говорит  Писатель в начале работы. И заканчивает её так:  «Государь, добрый муж, добрый отец, добрый хозяин, не говоря ни слова, устрояет  во всех домах внутреннее  спокойство, возбуждает чадолюбие и самодержавнейшим  образом запрещает  каждому выходить из мер своего состояния.   Кто не любит в государе мудрого человека? А  любимый государь чего из подданных сделать не может? Оставя все тонкие разборы прав политических, вопросим себя чистосердечно:  кто есть самодержавнейший из всех на свете государей? Душа и сердце возопит единогласно:  тот, кто более любим».

                В 1783 г. была основана Российская академия, научный центр по изучению русского языка и словесности. Фонвизин активно участвует в работе академии.
                В том же, 1783-м году, Екатерина Романовна Дашкова привлекла  Питсателя к участию  в издававшемся ею журнале «Собеседник Российского слова». В 1-м номере появился фонвизинский «Опыт Российского сословника», составленный как будто для нужд готовившегося «Словаря Российской Академии наук», а на самом деле  это политическая сатира, бичующая двороинство  --– опять дворянство! Вот объяснение  некоторых слов из «Сословника» Фонвизина:

                «Обманывать, проманивать, проводить
                Все сии слова значат ложь представлять истиною.  Обманывают те, кои умышленно облекают ложь всею наружностию правды. Проманивать есть не делать обещаемого, питая тщетною  надеждою;  проводить значит брать притворно участие в чью-нибудь  пользу, действуя во вред.
                Кто не любит истины, тот часто обманут  бывает. Проманивать  есть больших бояр искусство. Стряпчие обыкновенно проводят челобитчиков.

                «Низкий подлый человек бывает низок состояньем, а подл душою. В низком состоянии можно иметь  благороднейшую душу, равно как и весьма большой барин может быть весьма подлый человек. <…> В низкое состояние приходит человек иногда поневоле, а подлым становятся всегда добровольно. Презрение знатного подлеца к добрым людям  низкого состояния есть зрелище, унижающее человечество». 
                В 1783 году  --– тоже в 1783-м! – без заглавия и подписи были опубликованы острые, более того – политически дерзкие «Вопросы» Дениса Фонвизина. Озаглавленные в рукописи как «Несколько вопросов, могущих возбудить в умных и честных людях особливое внимание», и адресованные Екатерине II, они снабжены ответами самой императрицы; Екатерина, раздосадованная сей дерзкой мистификацией, поначалу автором «Вопросов» полагала Ивана Шувалова (государственный деятель, меценат, генерал – адъютант). Истина вскоре выяснилась, и таким образом Фонвизин своим свободоязычием навлёк на себя неудовольстввие власти. Да и могла ли власть не ивозмутиться такими Вопросами – Ответами г ---на Сочинителя:

                3. Отчего все                на 3. Оттого в долгах, что проживают более, нежели дохода               
долгах?                имеют.

                <…>
                8. Отчего  в наших               На 8. Оттого, что говорят небылицу (т. е. врут – В. К.).
                беседах  слушать
нечего?

                <…>
                11. Отчего знаки почестей,           На 11. Оттого, что всякий любит и почитает лишь себе      
долженствующие свидетельствовать       подобного, а не общественные и особенные               
истинные отечеству заслуги, не                добродетели.
производят по большей части к носящим
их ни малейшего душевного  почтения?
               
                А в этих Вопросе – Ответе Фонвизин прямо гоаорит об императрице Екатерине II  и о царском дворе:

                14. Имея монархиню честногго                На 14. Для того, что везде, во всякой земле
Человека, что бы мешало взять                и во всякое время род человеческий
 Всеобщим  правилом: удоствиваться                совершенным не родится.
её милостей одними честными
делами,  а не отваживаться
проискивать их обманом и коварством?

                И всё-таки Великий Писатель был Социальным Оптимистом; и вот пример тому:

                19. Как истребить два сопротивные      На  19. Временем и знанием.
И оба вреднейшие предрассудки:
первый, будто у нас всё дурно, а в
чужих краях всё хорошо; второй,
будто в чужих краях всё дурно,
а у нас всё хорошо?

                Смелость и Свободо ----Язычие  Гения не прошли Ему даром: в дальнейшем Фонвизин испытывал затруднение с публикацией  Его Трудов.

                В 1783-м, столь много вместившем, году, умер друг и многолетний  покровитель Фонвизина Никита Иванович Панин.  Сразу же после его смерти Писатель сочинил брошюру – в панегирических тонах  -- «Жизнь графа Н. И. Панина». Она вышла в С. – Петербурге сначала на  французском ---- в 1784-м, потом – на русском языке – в 1786-м году. 

                В середине 1789-х здоровье Фонвизина сильно ухудшилось: в 1784 – 1785-м годах он выезжал с женой на лечение в Италию.

                В 1785-м году  Великий Писатель и Замечательный Переводчик переводит сочинение И. Г. Циммермана «О национальном  любочестии».

                В 1786-м году из-под пера Фонвизина выходит «Каллисфен: Греческая повесть»: о гонениях, которые терпит мудрец, говорящий правду властителям.

                В 1787 г. (точнее, начал её в 1874-м, а закончил в 1887-м)  Фонвизин  пишет единственную свою басню «Лисица --– Кознодей» (казнодеем называли в XVIII в. проповедника).

В Ливийской стороне правдивый слух промчался,
Что Лев, звериный царь, в большом лесу скончался.
Стекалися туда скоты со всех сторон
Свидетелями быть огромных похорон.
Лисица – Кознодей, при мрачном сём обряде,
С смиренной харею, в монашеском наряде,
Взмостясь на кафедру, с восторгом вопиет:
«О рок! лютейший рок! кого лишился свет!
Кончиной кроткого владыки пораженный,
Восплачь и возрыдай, зверей собор почтенный!
Се царь, премудрейший из всех лесных царей,
Достойный вечных  слёз,  достойный алтарей,
Своим рабам отец, своим врагам ужасен,
Пред нами распростёр,  бесчувствен и безгласен!
Чей ум постигнуть мог число его доброт?
Пучину благости,  величие щедрот?
В его правление невинность не страдала
И правда на суде бесстрастно председала;
Он скотолюбие в душе своей питал,
В нём трона своего подпору почитал;
Был в области своей порядка насадитель,
Художеств и наук был друг и покровитель». 
«О, лесть подлейшая! – шепнул Собаке Крот. –
Я Льва коротко знал: он был пресущий скот,
И зол… и бестолков, и силой вышней власти
Он только насыщал  свои тирански страсти.
Трон кроткого царя, достойна алтарей,
Был сплочен из костей растерзанных зверей!
В его правление любимцы и вельможи
Сдирали без чинов с зверей невинных кожи;
И  словом, так была юстиция строга,
Что кто кого смога, так тот того в рога.
Благоразумный Слон из леса в степь сокрылся,
Домостроитель Бобр  от пошлин разорился,
И Пифик --- слабоум, списатель зверских лиц,
Служивший у двора честнее всех Лисиц,
Который, посвятя работе дни и ночи,
Искусной кистию прельщая зверски очи,
Портретов написал с царя зверей лесных
Пятнадцать в в целый рост и двадцать поясных;
Да сверх того ещё, по новому манеру,
Альфреско расписал  монаршую пещеру, --
За то, что в жизнь свою трудился сколько мог,
С тоски и  с голоду третьего дни издох.
Вот мудрого царя правление похвально!
Возможно ль ложь сплетать столь явно и нахально!»
Собака молвила: «Чему дивишься ты,
Что знатному скоту льстят подлые скоты?
Когда ж и то тебя так сильно изумляет,
Что низка тварь корысть всему предпочитает
И к счастию бредёт презренными путьми, -__ ----
Так  видно, никогда ты не жил меж людьми».

                К 1788-му году Денис Иванович  Фонвизин подготовил своё  «Полное собрание сочинения и переводов»  в 5-ти т. Была объявлена подписка на это издание, однако оно не состоялось.

                И  опять же – в 1788-м году Фонвизин пишет произведение «Друг честных людей, или Стародум» (подзаголовок  --– «Периоджическое сочинение, посвящённое истине»), где в форме журнала (письма героев «Недоросля» друг другу, письма Стародума автору и автора Стародуму, и т. д.) проводятся многте идеи, выраженные  в Великой Комедии (напр., высказывается Писатель против крепостного права, здесь появляется --  снова! -- образ царя  --– справедливого правителя и т. д.). И в то же время  «Друг честных людей, или Стародум» сильно расширяет рамки «Недоросля» -- здесь говорится о многих проблемах, о которых в комедии сказано вскольз, или вообще не сказано. Напр, в этом Сочинении Великого Писателя есть острая сатира на русский царский  двор --  глава  «Всеобщая  Придворная грамматика». Она построена так: вопрос – ответ.

                «Вопр. Что есть  Придворная Грамматика?
                Отв. Придворная Грамматика есть наука хитро льстить языком и пером.
                Вопр. Что значит хитро льстить?
                Отв. Значит говорить и писать такую ложь, которая была бы знатным приятна, а льстецу полезна.
                Вопр. Что  есть приджворная ложь?
                Отв.  Есть выражение души подлой пред душою надменною. Она состоит из бесстыдных похвал большому барину за те заслуги, которых он не делал, и за те достоинства, которых не имеет.
                А глава «Письмо, найденное по блаженной кончине надворного советника Взяткина, к покойному Его Превосходительству» --  Сатира на чиновников – коррупционеров и  коррупцию: некто с соответствующей фамилией Взяткин, пишет большому начальнику – нынешнему  «знатному» судье, в частности это:  «Теперь-то пришло время благополучия нашего: истцы и ответчики, правые и виноватые, богатые и убозии  все в руце вашего превосходительстьва. Что же касается до казны, то, по моему глупому разуму, несть греха и до неё от времени до времени  прикасаться, ибо не  ваше превосходительство, так другой, а казна никогда от рождения в целости не бывала, да и быть едва ли может, да и, видно, таков положен ей предел, его же  не прейде».
Говоря короче  --– надо воровать  --– в этом греховном деле и греха-то не никакого – какое бесхитростное  и бесстыдное оправдание воровства! Вспомните Салтыкова – Щедрина, нашего Величайшего Сатирика:  Михаил Евграфович, родившийся через 34 года после смерти Фонвизина,  уже во второй половине  XIX  в., на вопрос,  как дела в России – ответил  одним словом – «Воруют!»
                В другой главе «Друга честных людей», кроме фамилии надворного советника ВВзяткина, есть также фамилии  асессора Ворова,  купца Плутягина, советника Криводушина.  Помните  ---- Криводушин  упоминается  и в пьесе  Владимира Лукина, о которой я рассказывал – «Мот, любовию исправленный»,  у Лукина  встречается и фамилии ---- Взяткохватов, Сребролюбов и т. д.,  а Лукин – это моё предположение – является в какой-то степени предшественником Фонвизина именно как бичеватель порока, процветавшего в России XVIII  в., и неискоренённого  по сей день – я имею в виду взяточничество, воровство. Так что написанное Великим Фонвизиным  почти 2, 5 века назад – Актуально до сих пор! И вообще – «Друг честных людей, или Стародум» -- произведение, далеко выходящее за рамки художественной литературы – здесь Фонвизин политический  всероссийского  Масштаба (как минимум ---- Всероссийского!). Мне кажется – из Произведений Дениса Ивановича  Фонвизина  -- Вы – Росла вся последующая наша сатирическая литература – по крайней мере следующего за Ним  XIX века: когда я читал – не только две Его  Великие Пьесы, но и другие Творения – вспломинались: шедевры Гоголя, «Горе от ума» Грибоедова, произведения Салтыкова --– Щедрина, Сухово --– Кобылина, Александра Николаевича Островского…  Так что Фонвизин ,– не настаиваю, но, по-моему, так  --– первый наш Писатель – Сатирик, -- во всяком случае –Такого Масштаба!   

                В последние годы жизни, когда Писатель был уже тяжело больным -- возросли его  религиозные и покаянные  настроения; они отразились в аатобиографическом сочинении «Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях».

                Но последние годы Великого Писателя, увы, омрачила  жемтокая  и трагическая борьба с императрицей; дело в том, что Его журнал «Друг честных людей, или Стародум» был представлен  в полицию и тут же запрещён; а Екатерина II, самодержица наша, видя:  Фонвизин во Все -- – Оружии -- – опять  крамольное пишет,  да ещё и пути к читателю ищет --- Само – Отверженно,  Изобретательно! –  «мстительно преследовала его» (Г. Макогоненко), если  сказать жёстче ---- травила, чтобы «прекратить навсегда деятельность ненавистного Сатирика» (Г. Макогоненко). И болезнь, взявшая, вероятно , тайм-аут –  с  новой силой  обрушивается на Бедного Дениса Ивановича: в 1971 г. Его четырежды  поражал апоплексический удар(по--современному  -- инсульт).-
                Но Он ещё находит в  себе силы – писать: кроме автобиографического сочинения, создаёт последнюю свою пьесу; сохранившаяся не полностью «Выбор гувернёра» посвящена во многом, как и «Недоросль», вопросам воспитания, но сильно уступает «Недорослю» в художественном  отношении. И всё-таки  позволю себе процитировать  и из этой,  малоизвестной комедии Русского Гения.
                Сюжет последнего драматургического произведения Великого Писателя таков: князь и княгиня Слабоумовы  хотят взять гувернёра для воспитания своего десятилетнего сына; они приглашают к себе в имение дворянского предводителя – Сеума – а вдруг он посоветует кого--нибуд ь. В разговоре князя, княгини и предводителя дворянства выска высказывается одна из любимых мыслей Фонвизина – что достоинство человека – не в титуле.

                Княгиня. Я – думаю, однако, что порода есть достоинство..
               
                Сеум. Самое меньшее из  человеческих достоинств.  Родиться князем не мудрено, и можно по праву породы, называться сиятельством,  не сияя почтенными качествами, как-то: ревностию быть полезным отечеству.
                А жить  Писателю оставалось всё меньше.  –  Известный поэт Иван Дмитриев описал  в своих мемуарах рассказ о встрече  с Фонвизиным в доме Державина 30 ноября 1792 года.; было это  перед   смертью  Дениса Ивановича. «В шесть часов пополудни приехал Фонвизин, --  пишет Дмитриев. --  Увидя его в первый раз, я вздрогнул и почувствовал бедность и тщету человеческую. Он вступил в кабинет Державина, поддерживаемый двумя молодыми офицерами…  Уже он не мог владеть одною рукою, равно и одна нога одеревенела: обе поражены были параличом; говорил с крайним  усилием и каждое слово произносил  голосом охриплым и диким, но большие глаза его  быстро сверкали.»
                На этот вечер Фонвизин привёз  свою последнюю комедию «Гофмейстер» («Выбор гувернёра»), которая была прочтена одним из  сопрвождающих  его офицеров. Он спрашивал Дмитриева, как нравятся ему его  сочинения, с похвалой отозвался о поэме Ипполита  Богдановича  «Душенька» (поэт, драматург,  переводчик, современник Фонвизина), говорил остроумно  и увлечённо ,  хотя  тяжёлая болезнь вынуждала произносить слова медленно и  с большим усилием. «Игривость ума,--- вспоминает  Дмитриев,  -- не оставляла его и при болезненном состонии тела. Несмотря  на трудность рассказа, он заставлял нас не не однажды-смеяться.»
                То была последняя встреча Фонвизина с писателями. «Мы расстались с ним, -- -- заключает Иван Дмитрев, -- в  одиннадцать  часов  вечера,  а наутро он уже был в гробе» (И. И. Дмитриев. «Взгляд на мою жизнь».)

                Случилась  смерть 1 (12  по н. ст.)  декабря 1792 г. Похоронили статсгого советника Фонвизина на Лазаревском  кладбище Александро ---- Невской лавры в  Петербурге; Великого Русского Писателя  Дениса Ивановича Фонвизина.  Гений умер, но Его Славное Имя и Его Сочинения остались  в  Веках.
          
                Говоря  о Твоорчестве  Автолра «Бригадира» и «Недоросля», В. Г. Белинский     писал:  «Вообще для меня Кантемир и Фонвизин,  особенно  последний,  самые интересные писатели  первых  периодов  нашей  литературы:  они  говорят  мне  не о  заоблочных превыспренностях по случаю  прошедших иллюминаций,  а о живой действительности, исторически существовавшей, о правах, о правах общества».
 
               
Ч      
  ,             
       
               
      
               
               
      
.