Шта вы-шта вы!

            
           В детстве на радио «Пионерская зорька», или в газете «Пионерская правда» часто задавались вопросом «Для чего люди живут?».
           Ответ был в духе тогдашней идеологии: «Для того, чтобы строить коммунизм». Тем более что ещё летом 1961 года из документов июньского пленума ЦК КПСС советские граждане, только что пострадавшие от денежной реформы Хрущёва, узнали ошеломляющую новость, что ровно через 19 лет СССР будет жить при коммунизме. А 31 октября на XXII съезде КПСС в специально построенном для такого случая Кремлёвском дворце съездов сам дорогой Никита Сергеевич в докладе торжественно прочёл: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме»! А затем процитировал Ленина:
«Наши цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!».
           Была у него ещё одна замечательная фраза, но почему-то ей мало кто поверил в силу её абсолютной фантастичности: «К концу 1965 года у нас не будет никаких налогов с населения!».
            В том же 1961 году Бориса Ельцина, 30-летнего прораба треста «Уралтяжтрубстрой», принимают в партию. А уже через 7 лет – в апреле 1968 года 40-летнего начальника Свердловского ДСК Ельцина по рекомендации второго секретаря Свердловского обкома КПСС Якова Рябова назначают заведующим отделом строительства Свердловского обкома.
             Рябов же, ставший вскоре первым секретарём, постоянно присматривал за своим протеже. Вообще Рябова в 80-е годы не случайно в шутку называли главой свердловской политической мафии в Москве.
             Вот что он лично рассказал газете «КоммерсантЪ» в 2003 году о своих питомцах: Николае Рыжкове (последний глава правительства СССС), Олеге Лобове (последний из секретарей ЦК), Геннадии Колбине (именно после назначения этого второго секретаря обкома вторым секретарём ЦК компартии Грузии и произошла подвижка Ельцина вверх) и  Юрии Петрове (после перевода Ельцина в Москву в 1985 году, он стал его преемником на посту первого секретаря Свердловского обкома, а после августовского путча 1991 года возглавил администрацию Президента РСФСР).
             Столица Урала была в Советском Союзе на особом счету – как-никак промышленное сердце. Поэтому, когда в 1975 году Ельцин становится секретарём без номера в Свердловском обкоме, он сразу проявил свою неукротимую натуру. Видимо, из-за схожести характеров Рябов и продвигал Ельцина. Накануне своего назначения секретарём ЦК КПСС, Яков Петрович отметил 14 июня 1976 в своём рабочем дневнике года о Ельцине следующее
 
            «Вынужден ему снова сделать замечания.
            За его высокомерие. Неуважение к товарищам по работе, в том числе и к членам бюро ОК КПСС, грубость, резкость в обращении и ненароком напоминание им, что вы, мол, не лезьте не в свое дело, если не понимаете.
Это выражается в том, что он очень болезненно воспринимает замечания в адрес строителей, как обиду для себя.
            Сам резок к людям, даже груб и нетактичен, до оскорбления, в то же время обидчив и вспыльчив даже при законной просьбе.
           Никак не может отойти от ведомственности, а это плохо, даже пагубно.
           Выслушав замечания, надулся, нахмурился, опустил голову, даже не повернул ее в мою сторону и спросил: «Все?». Я сказал: «Пока да». Он заявил: «Можно подумать?». Я сказал: «Пожалуйста, подумайте, но надо делать выводы. Это у меня с вами не первый разговор на эту тему, в том числе уже на должности секретаря обкома партии». Ему ничего не оставалось, как встать и уйти».
            Рябов же вспоминал, что однокурсников Ельцина, рассказавших о властолюбии, больших амбициях и готовности ради карьеры переступить даже через родную мать, тот вычислил и не давал им хода. Он даже с секретарями обкома разговаривал грубо, и лишь когда его несколько раз обошли с повышением, стал менять отношение к коллегам. Но, невзирая на негативные черты характера, именно Рябов предложил Брежневу поставить Ельцина первым секретарём.
            А нарцисс Горбачёв делает его секретарём ЦК по строительству, а в декабре 1985 года предлагает возглавить горком Москвы. Тогда и начинает он большую политическую игру, добиваясь популярности в народе: ездит на общественном транспорте, проверяет магазины, изгоняет зажравшихся чиновников.
Горби, также обожавший «хождения в народ» на XXVII съезде КПСС продвигает его кандидатом в члены Политбюро. И вдруг на осеннем Пленуме ЦК образцовый партийный служака выступает с критикой работы некоторых членов ЦК и говорит о возрождении культа личности в отношении Горбачёва. Но вместо благодарности от коллег за прямоту и искренность, вынужден каяться: ошибся. Странно, но его выступление не сразу появилось в официальной печати, зато тут же появились «самиздатовские» листки, в которых оно преподносилось в более радикальном виде.
             Главный редактор «Московской правды» Михаил Полторанин сочинил свой вариант речи и раздал его журналистам. Так начался всплеск «всенародной любви» к «борцу за правду и справедливость Борису Ельцину».
Позже Полторанин вошёл в руководство Ельцинского выборного штаба, а затем станет министром печати РСФСР. А потом он напишет книгу «Власть в тротиловом эквиваленте», и приготовится к предстоящей тюрьме за раскрытые в ней секреты отечественного закулисья.
              Один из секретов говорит о глупости «царя Бориса», когда тот отказался от сделки обменять Крым на 10 лет бесплатных поставок Украине газа. Тогда, в 1991 году делегаты Крыма, Донецка и Луганска умоляли его не оставлять Украине. «Царь» небрежно ответил: «Да нафиг нам этот Крым, этот Севастополь. У нас в Питере свободные пирсы есть, мы туда перебросим флот».
Русский мужик, как известно, силён задним умом. Сегодня не секрет, что Ельцин был запойным. Но когда в 1989 году он стал героем нескольких скандальных происшествий, в том числе пьяный выступал в США, по стране прокатились протесты: «Партократы нашего Бориса обижают!». И – понеслась кобыла по кочкам!
              С третьей попытки Ельцин становится Председателем Верховного Совета РСФСР, а 12 июня 1990 года проельцинский съезд народных депутатов принимает Декларацию о государственном суверенитете – это был первый выстрел образованных «полупросвещенцев» (выражение А. Пушкина), а по медицинским показаниям – дебилов – в сердце исконной России, существовавшей в форме Российской империи со 2 ноября 1721 года и с 30 декабря 1922 года , а затем в виде СССР по 26 декабря 1991 года, когда Ельцин, Кравчук и Шушкевич заключили в Беловежской пуще предательское соглашение о его роспуске.
              Но тогда, в начале 90-х, которые вошли в историю страны под названием «бандитские», все мы пребывали в эйфории, потому что все устали от идиотизма и воровства партийно-советских боссов, от дефицита всего и вся, в которые впала страна ещё при правлении бывшего троцкиста Никиты Хрущёва. И люди «купились», поверили в искренность нового народного вождя, хотя кроме запоздало опубликованного его выступления на пленуме никто о нём ничего не знал.
              Позже в мемуарах «Записки президента» он так расскажет об истории своей семьи:

              «Семья Ельциных, как написано в характеристике, которую прислал чекистам в Казань наш сельсовет, арендовала землю в количестве пяти гектаров. «До революции хозяйство отца его было кулацкое, имел водяную мельницу и ветряную, имел молотильную машину, имел постоянных батраков, посева имел до 12 га, имел жатку-самовязку, имел лошадей до пяти штук, коров до четырёх штук…»
            "Имел, имел, имел…»
Уже тем и был виноват – много работал, много брал на себя. А советская власть любила скромных, незаметных, невысовывающихся. Сильных, умных, ярких людей она не любила и не щадила.
            В тридцатом году семью выселили... Деда лишили гражданских прав. Обложили индивидуальным сельхозналогом. Словом, приставили штык к горлу, как умели это делать. И дед «ушёл в бега».
А подросшие братья поняли, что жизни в деревне им не будет. И ушли в город на стройку. Было крепкое хозяйство, был большой деревенский дом, был укоренённый на земле крестьянский род. И вот – ничего не стало. Вывод: во всём виноваты «коммуняки.».
            Ну а дальше сценарий тоже типичный. Два года работали братья на строительстве Казмашстроя, плотничали в одной бригаде, вкалывали на благо сталинской индустриализации. Старший брат, Николай, отец Ельцина, уже обзавёлся семьёй, к тому времени у него родился сын – то есть будущий «царь Борис».  А в апреле тридцать четвёртого и эта новая жизнь пошла прахом.
На одной из страниц «Дела» вдруг появляется слово – «односельчане». Так сами гэпэушники, сами следователи назвали обвиняемых в этом процессе, шесть бывших крестьян – братьев Ельциных, отца и сына Гавриловых, Вахрушева, Соколова. Да какой там «процесс»! Просто села «особая тройка» и во «внесудебном порядке» присудила по статье 58-10 кому пять лет, «а моему отцу и дяде – по три года лагерей».
             Стиль этого повествования говорит о тщательно скрываемой ненависти к советской власти и к партии коммунистов, хотя благодаря исключительно им Ельцин и сделал немыслимую где-нибудь на Западе политическую карьеру.
             17 июня 1992 года, Выступая в американском Конгрессе, президент России Борис Ельцин под бурные аплодисменты американских конгрессменов заявил:
            «Мир может вздохнуть спокойно. Коммунистический идол, который сеял повсюду на Земле социальную рознь, вражду и беспримерную жестокость, который наводил страх на человеческое сообщество, рухнул! Рухнул навсегда! И я здесь для того, чтобы заверить Вас: на нашей земле мы не дадим ему воскреснуть.
            Сегодня я говорю вам так, как говорю своим соотечественникам: от реформ не отступлю, а сместить меня практически до 1996 года невозможно. Я здоров и не сдамся, пока реформа не будет необратимой. Мы чувствуем колоссальную ответственность за успех наших преобразований не только перед российским народом, но и перед гражданами Соединенных Штатов Америки, перед всем человечеством.
      Хотел бы закончить своё выступление словами из песни американского композитора российского происхождения Ирвина Перлина: «Господи, благослови Америку!». И добавлю к этому: и Россию».
            Вот откуда взялись и Чубайс с идиотскими ваучерами, и все новоявленные олигархи, и невиданное казнокрадство!

   Но вернёмся к нашим баранам, то есть к гражданам великого Советского Союза, уничтоженного внуком уральского кулака, его ненавистью. То есть вернёмся к знаковому признанию «крёстного отца» Якову Рябову. Он вспоминает, что после его вздрючкп Ельцин коренным образом переродился:
   «Стал на глазах меняться, начал искать подход к людям, тому чем-то помог, с этим подружился. Так что, когда у нас перевели в Грузию второго секретаря, а я уже был первым, все дружно начали мне говорить, что вторым надо рекомендовать Ельцина. Но я и здесь поступил по-своему – предложил все строительные дела, лесное хозяйство и соцкультбыт передать в ведение одного секретаря обкома и избрать на эту должность Бориса. Считал, что вторым ему быть рановато.
         – И все же, уезжая в Москву, вы рекомендовали на свое место именно его.
         – Я считал, что он достаточно изменился. А его волевые качества были нужны области. Брежнев тоже удивился: «Почему он? Не член ЦК, не депутат, даже не второй секретарь». Но я сказал, что он справится.
         – «Да на хрен он нужен со всеми его перекрутками!»
А затем «крёстным папашей» стал придурочный Горбачёв, и Ельцина назначают руководить Московской парторганизацией. И вот тут ему пригодились полученные ранее навыки нравиться людям: началась кадровая чистка властного аппарата столицы, Ельцин демонстративно ездит на общественном транспорте – а как же? – партия решила перестроиться и возродиться как партия народа. На XXVII съезде его вводят в состав Центрального комитета.
           Несмотря на откровенный популизм, Ельцина на XXVII съезде КПСС в феврале 1986 года избирают кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, в этом ранге он оставался до 18 февраля 1988 года.
           Осенью 1987 года начал публично критиковать руководство партии. 21 октября достаточно резко выступил на Пленуме ЦК КПСС (критиковал стиль работы некоторых членов Политбюро, в частности Егора Лигачёва, медленные темпы перестройки, в числе (прочего заявил о зарождении «культа личности» Михаила Горбачёва), после чего попросил освободить его от обязанностей кандидата в члены Политбюро. После этого подвергся встречной критике, в том числе со стороны тех, кто его ранее поддерживал (например, «архитектор перестройки» Александр Яковлев). В конце концов был вынужден покаяться и признать свои ошибки:Пленум вынес резолюцию считать выступление Ельцина «политически ошибочным» и предложил МГК рассмотреть вопрос о переизбрании своего первого секретаря. Стенограмма выступления Ельцина не была своевременно опубликована в печати, что породило множество слухов. В «самиздате» появилось несколько подложных вариантов текста, гораздо более радикальных, чем оригинал. Автором одного из них был главный редактор «Московской правды», будущий министр печати Михаил Полторанин.
            А далее события росли, как снежный ком: 3 ноября, по утверждению Александра Хинштейна, Ельцин направил Горбачёву письмо с просьбой оставить его в прежней должности. А уже 9 ноября в связи с сердечным приступом попал в больницу. По некоторым свидетельствам (например, М. С. Горбачёва, Н. И. Рыжкова и В. И. Воротникова) он предпринял попытку, либо симулировал самоубийство.
           Как известно, в России любят обиженных, и вот 11 ноября на Пленуме МГК Ельцин кается повторно признаёт свои ошибки, нов итоге его освобождают от должности первого секретаря МГК. Не был, однако, полностью разжалован, а остался в рядах партийной номенклатуры, хотя были предложения направить его послом в какую-нибудь африканскую страну. В итоге он остаётся в России и становится 14 января 1988 года назначен первым заместителем председателя Госстроя СССР–министром СССР.
  18 февраля решением Пленума ЦК КПСС он был освобождён от обязанностей кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС (но остаётся членом ЦК). Летом 1988 года его избирают делегатом XIX Всесоюзной партконференции от карельской республиканской парторганизации. 1 июля Ельцин выступил на партконференции и вновь предложил вывести Лигачёва из Политбюро, критиковал привилегии партийной элиты, утверждал, что в «застое» нельзя винить одного только Брежнева, а виновато всё Политбюро «как коллективный орган». В заключение Ельцин просил отменить решение октябрьского пленума ЦК КПСС, признавшего ошибочным его выступление на пленуме:
«Вы знаете, что моё выступление на октябрьском Пленуме ЦК КПСС было признано «политически ошибочным». Но вопросы, поднятые там, на пленуме, неоднократно поднимались прессой, ставились коммунистами. В эти дни все эти вопросы практически звучали вот с этой трибуны и в докладе, и в выступлениях. Я считаю, что единственной моей ошибкой в выступлении было то, что я выступил не вовремя – перед 70-летием Октября.…
  Я остро переживаю случившееся и прошу конференцию отменить решение пленума по этому вопросу. Если сочтёте возможным отменить, тем самым реабилитируете меня в глазах коммунистов. И это не только личное, это будет в духе перестройки, это будет демократично и, как мне кажется, поможет ей, добавив уверенности людям».
           А затем было триумфальное шествие во власть: на выборах народных депутатов в Москве он получил 91,53 %голосов. Но, тем не менее, не проходит в Верховный Совет. Положение спасает омский депутат А. И. Казанник, который отказался от своего мандата в пользу Ельцина. Вот так Алексей Иванович станет в октябре 1993 года Генеральным прокурором РФ, хотя этот пост относился к ведению Верховного Совета, который Ельцин тогда же разогнал.
           Тем не менее, при голосовании 29 мая 1990 года Ельцин был избран председателем Верховного Совета РСФСР только с третьей попытки, набрав 535 голосов против 467 голосов у «кандидата Кремля». А 12 июня 1990 года, потерявший рассудок Съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР, предусматривавшую верховенство российского законодательства по отношению к союзному. Это резко увеличило политический вес председателя Верховного Совета РСФСР, игравшего ранее второстепенную, зависимую роль.
           День 12 июня в 1991 году стал, согласно постановлению Верховного Совета РФ, государственным праздником Российской Федерации. И это дало старт развалу СССР, потому что последовавшему затем «параду суверенитетов» мы тоже обязаны Ельцину.
          В августе – октябре 1990 года за «парадом суверенитетов» союзных республик последовал «парад суверенитетов» автономных образований и даже некоторых регионов в составе РСФСР. Была принята декларация о государственном суверенитете Карельской АССР, провозглашён государственный суверенитет Коми АССР, Татарской АССР, Удмуртской и Якутской-Саха АССР, Чукотского автономного округа, Адыгейской АО (Адыгейской АССР), Бурятской АССР, Башкирской АССР, Калмыцкой АССР, Марийской АССР, Чувашской АССР, Ямало-Ненецкого автономного округа, Горно-Алтайской АО (Горно-Алтайской АССР), Иркутской области и т. д. В этих и других документах того периода республики провозглашались носителями суверенитета. При этом, однако, вопрос о полной государственной независимости и выходе из состава РСФСР, как правило, не ставился, отношения с федеральным центром предполагалось в дальнейшем урегулировать путём заключения с ним договоров.
            И вот закономерный финал: 12 июня 1991 года Ельцин был избран президентом РСФСР, получив 45 552 041 голос избирателей, что составило 57,30 процента от числа принявших участие в голосовании, и значительно опередив Николая Рыжкова, который, несмотря на поддержку КПСС, получил всего лишь 16,85 %. Вместе с Борисом Ельциным был избран вице-президент Александр Руцкой. Основными лозунгами избирательной кампании Ельцина стали борьба с привилегиями номенклатуры и поддержание суверенитета России в составе СССР.
Мне, работавшему тогда в Главной редакции информации новосибирской студии телевидения довелось снимать и того, и другого.
            Реформы Ельцина поначалу провозглашались как реальная демократизация социализма – не зря же шедший с ним на выборы будущий вице-президент, герой Афгана Александр Руцкой выдвигался от демократического крыла партии. Союз двух таких харизматических лидеров гарантировал победу на президентских выборах. Страна могла пойти по пути Китая, чьи реформы поражали воображение. Руцкой был полон доброго оптимизма и энергии.
Руцкой поселился в профсоюзной гостинице на Красном проспекте.
             Нас встретил его помощник, и мы договорились, что интервью будет спонтанным: прославленный лётчик выйдет к нам, и мы начнём съёмку. Тогда ничто не предвещало, что октябрь 93-го разведёт их по разные стороны. Потому что боевой генерал, не испорченный аппаратными партийными игрищами, ещё и в октябре 1993 года верил в те ценности, которые они декларировали в начале 1991-го и которые отстаивали вместе в августе того же года во время мятежа гэкачепистов в августе. Верил в нормальные, гуманные, реальные демократические реформы в стране.
           Таким же мы видели и Ельцина, когда он на следующий день после первых президентских выборов приехал в Новосибирск. Официальные итоги ещё не были объявлены, но всем было ясно, что победил он.
           Мне с бригадой «Панорамы» выпало освещать в теленовостях его поездку в знаменитый на весь мир Академгородок. На всём пути за Ельциным двигалось восторженная толпа, спасибо кэгэбэшникам, которые помогали нам продвигаться в этой массе. По ходу съёмки в давке нам свернули на камере микрофон, небольшого роста телеоператора Олега Суркова мы буквально проталкивали через скопище людей. Ельцин же, словно лось, носился по лабораторным лестницам, и мы еле успевали ставить свет, чтобы его снимать
           В институте ядерной физики все остановились, сели за огромный круглый стол попить чаю. Стою прямо за спиной Ельцина, отчётливо слышу, как он негодует по поводу плохого финансирования науки, обещает золотые горы. Через несколько минут – снова гонка за стремительным президентом.
Записывать интервью мы решили в тишине музея института геологии и геофизики.
            И вот раздаётся приближающийся рокот голосов, испуганная директриса музея встречает огромного Ельцина и дрожащими от волнения руками протягивает ему небольшую вазочку из красной яшмы: «Борис Николаевич, примите от сибиряков…»
Ельцин отнекивается: «Шта вы, шта вы, я этого принять не могу!»
Директриса предлагает другое: малюсенькую записную книжицу обложке, кажется, из хризолита.  И снова: «Шта вы, шта вы, я этого принять не могу!» Затем он пишет в книге почётных посетителей известные Ломоносовские слова, правда, перепутав приставки «пре» и «при» – с русским языком большинству нынешних правителей явно не повезло.
            Потом мы выходим, на широкой лестнице толпа. И тут какую-то пожилую тётку угораздило: «Борис Николаевич, а как Вы относитесь к Ленину». Толпа возмущённо шикает, но Ельцин выходит из положения: «Я считаю, – нараспев говорит он, – шта каждый имеет право на ошибку». Аплодисменты!
Мы выходим на улицу, Ельцин в одиночестве садится в салон «Рафика», впереди лишь шофёр. Ельцин улыбается и машет нам рукой. Мы отвечаем. В редакции радостное возбуждение: «Ну, вот, появился, наконец, настоящий мужик! Сейчас он всю эту шушеру поставит на место!»  Мы уже забыли, что так же радовались в 1985-м, когда генсеком стал Горбачёв.
            19 августа я ехал в командировку в Болотное, в котором пять лет работал редактором районной газеты: после рождения сына пришлось на время уйти с телевидения из-за отсутствия жилья, приняв предложение Болотнинского первого секретаря. Тот любил, как сейчас говорят, пиариться – в каждом номере и почти на каждой полосе был он, любимый, с фото и без. Не удивительно, что газету мало кто выписывал. Через год она имела уже кипу разных дипломов, а вскоре и самый насыщенный тираж среди районок области – газета стала жить для читателей и материалами читателей. Ради этого я создал при каждой редакции несколько внештатных, и потому не партаппарат, а простые труженики стал настоящими героями. По плотности подписки моя «Путь Ильича» была в области первой. Но была одна беда: они строго спрашивали с власти, на что она тратит народные деньги, что власти, конечно же, не понравилось, и она начала мою травлю.  Но без сомнения, газета сыграла существенную роль в том, что в партию хлынул большой поток местной молодёжи – рабочих, крестьян, интеллигенции, которые, несмотря на лукавства местных партийных функционеров, поверили в обновление КПСС.
              Эта вера и вывела в 1990-м сотни горожан на митинг в мою поддержку, когда за принципиальное отстаивание продекларированных партией целей меня хотели из неё исключить. Были и угрозы расправы более серьёзной. Власть отдавать эти товарищи не хотели. Так что нет ничего удивительного, что потом при Ельцине все они почти без потерь выплыли наверх. Но уже «демократами».
                Россия понеслась, как пьяный ямщик, к деградации. О чём неувядающий Иосиф Кобзон и спел, подстраховавшись депутатской неприкосновенностью

9 декабря 2024 г.