Долина Верности. 2-я легенда целиком

1

В более позднее от предыдущих событий время росла в щедром благодатном Адыгейском краю другая прелестная девчушка – Зардах, что на местном наречии означает «неувядающая красавица». Из первой легенды известно, что после описываемых событий, жители аула терпимее начали относиться к союзам своих соплеменниц с горцами других селений. Что привело к укреплению дружественных связей горного народа, связанных теперь и кровными узами, а у гордых горцев, как известно, родственные связи – святы. И да, дети, рождённые в таких «смешаных» браках, становились здоровей да крепче: юноши сильней да ловчее, что уж говорить о девочках… Таких красавиц – хоть всю жизнь броди по белу свету – лучше не сыщешь!

Но вместе с тем, это не могло не повлечь за собой всё более ширящуюся славу о прелести адыгских девушек. Слухи о дивных пери, что цветут в горном благодатном краю, передавались из уст в уста, и, как ни любят на Востоке преувеличивать всё да приукрашивать – а и самые восторженные похвалы, расточаемые в адрес адыгеек были лишь бледным подобием истинного: сияющего и гордого их очарования.

И вот слава о красоте черкешенок дошла и до самого Турецкого султаната. Следует ли удивляться, что не только владыка Крыма пожелал в свой гарем адыгскую розу? Но Султан Османской империи – далеко не Крымский хан – по одному движению бровей, по единому мановению его унизанной драгоценными перстнями десницы – создавались и рушились целые царства. И вот уже огромные флотилии самых отчаянных корсаров Средиземноморья и других порубежей, промышляющих не только разбоем, но и торговлей невольниками и прочими атрибутами удалой разгульной жизни, бороздят Чёрное море в поисках желанной добычи, за которую обещано чуть ни полцарства...

Тем временем, в ничего не ведающем о коварных пиратских планах ауле, под южным солнцем на цветущих склонах гор, всё краше год от года расцветала юная Зардах. И даже старейшие аксакалы, за свою жизнь насмотревшиеся на разных прелестниц селения, нет-нет да и зацокают одобрительно языком, когда мимо них походкой танцующей нимфы проходит с кувшином сиятельная Зардах. Да и было от чего: гордая посадка головы на изящной лебединой шее, гибкий стан с осиной талией, стройные ноги, очертания которых угадывались при каждом плавном движении даже под многослойным нарядом с шароварами по новой недавней моде, задумчивая полу-улыбка и огромные глаза в фиолетовый отлив с поволокой, вкупе с сияющей кожей, спорящей чистотой со сверкающими ледниками неприступных горных вершин – все составляющие грацию юной чаровницы, могли повергнуть… ежедневно и повергали в восхищённый восторг даже многое повидавших за жизнь, убелённых сединами старцев.

Однако, по мнению соседей один серьёзный недостаток у красавицы всё же был. В отличие от милой певуньи Госнур;, которую в пору её юности, да и позже... казалось, обожали в ауле от мала до велика, Зардах не обладала весёлым лёгким характером. Девушка не распевала заливисто песен, оглашая по утру окрестные горы, не заводила приветливых разговоров с каждым встречным, и не одаривала лучезарной улыбкой всех подряд. Проходя по улице с гордо поднятой головой, увенчанной каждый раз по-новому уложенными в затейливую высокую причёску густыми каштановыми волосами, девушка не смотрела по сторонам. Красавица словно пребывала в своих мыслях, что унеслись куда-то далече… По сути, так оно и было.

2

И верно было от чего юной прелестнице тосковать. Бок о бок с ней сызмальства рос соседский парнишка – Халид. Имя, которое дали ему родители означает: вечный в свершении праведного. Правда мальчишка не особо-то соответствовал этому гордому званию. Лазая с местными ребятишками по соседским участкам, летом и по осени дети обирали фруктовые деревья да поспевшие ягоды с кустов, ни одного не пропуская. А зимой да по весне творили разные шалости: то овцу у подслеповатой Гошнан стреножат, а та и не поймёт сразу, что это её Кара недовольно блеет; то подкинут статному карачаевскому жеребцу старого Фармаха вместо овса соломы в ясли, а тому и невдомёк, отчего его красавец фыркает да копытом бьёт; а то чего и похуже учудят. По-малолетству и сама Зардах бывало бегала с соседскими пацанятами на речку купаться да в догонялки играть. По другим участкам правда ни-ни: оно и понятно – хоть мала девочка, а всё разумения поболе, нежели у ребят…

И никого из мальчишек, кроме как приятелей и компании для весёлых игр она не воспринимала. Даже когда и подросли да возмужали друзья детства – видела в них лишь неуклюжих забавных подростков с ломающимися голосами, что стараются её рассмешить или, наоборот, чем-то раззадорить, красуясь перед ней да друг перед другом, силушкой молодой да удалью меряясь. И вот поди ж, надо было такому случиться…

Одним ясным весенним утром, полоскала Зардах бельё в ручье, что искристой змеистой лентой вливается в буйнокипящие воды горной Пшады. Её неразлучная «команда» затеяла невсамделишные кулачные бои неподалёку от девушки. Неожиданно озорной лучик упал на одного из парней и, солнечным зайчиком запрыгав по густым волосам и мускулистым плечам юноши, привлёк внимание Зардах. Всего на секундочку дольше обычного задержала она взор на возмужавшем парне, невольно залюбовавшись его статной фигурой. Всего на миг подумалось девушке: а ведь Халид-то стал настоящим красавцем… но этого хватило, чтобы полюбила она приятеля детства, да так крепко, что и белый свет не мил, коль не увидать хоть разок за день, хоть мельком ей своего милого. Оттого и замутнялся порой взор Зардах, оттого и не смотрела она, как раньше – будучи любознательной девчушкой – по сторонам. Да и стала девушка дичиться как самого Халида, так и остальных юношей. Взглянет вскользь, будто невзначай, да и взор отведёт, глаза опустит, а то и вовсе пустится чуть ни бегом в другую – от идущих гурьбой своих недавних приятелей – сторону. Оттого и стала казаться всем в округе нелюдимой да высокомерной. А что же сам Халид?

По-прежнему продолжавший нет-нет, да и устраивать разные проделки с друзьями, но успевающий тем не менее, как и вся их дружная команда, помогать своим по хозяйству, а то и соседкам безмужним подсобить: хвороста да воды натаскать аль саклю кой-где подправить – мастеровитый и проворный юноша не сразу заметил перемену в подросшей Зардах. Подметил правда, что сторониться вдруг в одночасье стала… его ли или всех ребят. Но значения не придал: зазналась наверное. А и ладно, не больно-то и надо.

Но однажды узкая горная тропка столкнула лицом к лицу бывших товарищей по детским проказам. Юноша не сразу узнал свою давнюю приятельницу, настолько похорошела Зардах.

«Это что за чаровница? Откуда она…» - думал Халид, с головы до ног разглядывая «незнакомку». Не ожидая встретить тут любимого, смущенная красавица зарделась, став ещё прелестней. Не зная куда спрятать лицо с пылающими ланитами, вдруг осмелев, она неожиданно сделала шаг навстречу и протянула в приветствии тонкую в браслетах руку, смущенно улыбнувшись.

 - Привет, З-зара… - поздоровался юноша, чуть запнувшись, называя детским прозвищем статную, как статуэтка изящную барышню. И бережно, словно хрустальную вазу, взял протянутую маленькую ручку.

Почувствовав его прикосновение, Зардах затаила дыхание. Затем чуть заметно кивнула и, борясь со смущением, украдкой смахнула словно надоедливую мошку непрошеную слезинку с пушистых ресниц. Говорить от волнения она не могла.

Так бы и стояли восхищённый юноша и смущенная красавица, не в силах завязать непринуждённый разговор, но видно кто-то сверху сжалился над молодыми людьми. Неожиданно с голубых небес без единого облачка и ярко сияющим солнцем, на застывших Халида и Зардах хлынул проливной ливень, что порой называют ещё «дождём влюблённых». Не сговариваясь, юноша и девушка схватились за руки и весело смеясь побежали под ближайшее укрытие – одиноко растущий на горном склоне граб. Неловкость между ними растворилась будто сама собой: стоя под раскидистыми ветвями зелёного великана, Зардах заливалась счастливым смехом, слушая весёлую болтовню паренька. А он, вдохновлённый такой поддержкой, опьянённый нежным цветочным благоуханием красавицы и непривычной, новой близостью с ней, взахлёб рассказывал, порой сам себя перебивая о недавних событиях, которые она пропустила по причине… Впрочем, о причине они – словно тайные заговорщики – не упоминали, интуитивно понимая, что о подобном не говорят.

 Слово за слово, день за днём, то там то здесь постоянно встречаясь, не то сговорившись, не то случайно (кто же скажет) молодые люди всё больше вновь, но уже иначе, привязывались – буквально врастая друг к другу в душу… Также не сговариваясь, оба начали сторониться бывших приятелей, предпочитая незаметно, таясь, по-одиночке, ближе к вечеру удаляться в сторону темнеющей на фоне ночного звёздного неба ближней горы.



3

 
Но как ни скрывай, а как говорится, шила в мешке не утаить… коль скоро это любовь. И в ауле прознали, что Зардах с Халидом связывают нежные чувства. Да и как было не прознать: вот идёт девушка по селу, и вдруг падает у неё из рук...к примеру корзина. И что же? Тут как тут Халид – подаёт ей с поклоном. И откуда взялся… вот вроде только что помогал забор соседке чинить. А Зардах тут и зардеется, что маков цвет. Или соберутся девушки на праздник какой под камыль; да шикепшине; танцевать – не успеет какой горец шага к его милой сделать – словно откуда ни возьмись появляется Халид и ведёт красавицу на первый зафак;. Та хоть и прикрывает смущённо свободной рукой сияющие глаза, да как тут не приметить счастливой улыбки. И не самый зоркий да и то разглядит на полночном ясном августовском небе в бриллиантовой россыпи звёзд коромысло Млечного Пути.

Вот и сельчане заметили то, что не скроешь от добрососедских глаз. И стали в ауле поговаривать, не пора ли засылать сватов из унэшхо* Халида в лэгьунэ** Зардах. И то дело – пора возмужавшему, начавшему своё дело селянину и собственной семьёй обзаводиться. Да и Зардах, гляди, как расцвела: то ни роза стыдливая – белая акация Кавказских гор… хоть колюча на вид, а подойди ближе – не надышишься, не налюбуешься...

Ближе к празднику урожая, когда прибывающий – на богатство да изобилие – месяц особенно ярко светит посреди полночного неба, влюблённая пара обменялась по обычаю залогом верности (лэуш) и в селе назначили день свадьбы. Жить бы тут молодым да радоваться, но не тут-то было…

Налетела буря откуда не ждали. Накануне свадьбы отправились по обычаю невеста с подружками вечор к заветному источнику: кто желание загадать, а кто – из ещё не просватанных – и на суженных погадать. Каждая из девушек, как заведено испокон веков, бросала драгоценное украшение в бурные воды и шепталась с горным потоком о своём... И по всем укладам: не причастным к этому, подглядывать за тайнодействием не просто запрещено – настрого было заповедано.

Пошли-то юные красавицы – одна другой краше – пошли, да ни одна из них к утру обратно не воротилась. Всполошился тут весь аул: ещё бы! Почти все незамужние девушки сгинули невесть куда. Вскочили горцы на коней и поскакали в разные стороны искать своих дочерей, сестёр да милых. Но как ускакали – так все и возвратились ни с чем, ни следа не сыскав пропавших юниц… Что тут делать, где искать как сквозь землю провалившихся девиц? Смотрят: одного из отправившихся на поиски всё ещё нет. Стали дожидаться запропастившегося. К концу следующего дня прискакал на взмыленном жеребце Халид с печальной вестью: всех девушек и не только их села, похоже ещё из нескольких... погрузили на корабль с чёрным флагом, что вчера в ночи отчалил от берега. А по пути к морю охраняли пленниц как зеницу ока столько вооружённых разбойников, что ни в бой вступить, ни даже приблизиться к отряду одному ему оказалось невозможно. Но насколько смог Халид разобрать чужеземную речь и причитания горевавших девушек – похоже решено везти похищенных, кого на рынок невольничий, а кого и сразу в гарем Турецкого султана...

 

Сверкали гневно глаза молодых горцев, что слушали речь Халида. Сжимали в злобе до скрежета зубы, кто в запале и кинжал из ножен выхватывал, чтобы сразу вдогонку пуститься за похитителями. Да старики их удержали: куда им гнаться за пиратами? Ещё и по морю… Посудили-подрядили и решили бросить клич по соседям, чтобы вместе подумать, как выручить из неволи девушек.


 4

А наречённую Халида вместе с остальными пленницами между тем всё дальше и дальше уносил пиратский корабль от родимых гор. И стать бы Зардах наряду с другими, наложницей турецкого султана, а то и ещё хуже – рабыней, выставленной на продажу, но случилось другое…

Улучив момент, когда напуганным, сбившимся в кучу девушкам, принесли в трюм еду: несколько буханок хлеба да баланду в общем котелке – всё же пираты не хотели, чтобы по прибытию в пункт назначения захваченный в набеге «товар» потерял товарный вид, Зардах сторожко выбралась на палубу. Затем, крадучись под тенью парусов подошла к краю и перегнулась за борт. За бортом плескалась изумрудно-лазоревая волна, берега и в помине не было видно… Что делать в такой ситуации? Остаться на корабле с подругами и другими товарками да ждать неизвестной, но явно не доброй, участи… Или броситься в морскую пучину, и быть может… кто знает… спастись и как-то подать весточку своим…

Зардах выбрала последнее. К счастью, с детства резвясь вместе ребятнёй на речке, девушка хорошо умела плавать. Не раздумывая более, она прыгнула за борт. И только услышала от быстро удаляющегося судна приглушённый ветром крик: «Полундра! Свистать всех… за бортом…»

Наглотавшись морской воды, путаясь в липнувшей к ногам одежде, полуживая от усталости Зардах почти чудом выбралась наконец на незнакомый пустынный берег. И, едва дыша без сил упала на прибрежный песок, целуя землю и вознося благодарственную молитву за своё спасение. Где она очутилась, девушка разумеется не знала.

Долго ли коротко, а собрался наконец, довольно многочисленный отряд молодых и зрелых сыновей гор под предводительством самого взрослого из могучих и самого могучего из зрелых аксакалов на самых крепких выносливых скакунах. Собирали всадников в погоню всем миром – ещё бы каждого адыга беспокоила участь угнанных в неволю девушек. И решили горцы двигаться сухопутным кружным путём к невольничьему рынку: что похищенные девушки в конце концов окажутся там никто из суровых мужчин не сомневался. И биться с супостатом все как один готовы были до последнего… да вот только… эх, успеть бы на выручку вовремя. Ведь кружной путь не быстрый – а то как разберут их красавиц по гаремам. Где их тогда сыщешь… да и надо ли уже станет?

Почти каждого всадника терзал этот вопрос, пока их отряд крупной рысью петлял по горным тропам, пробираясь к намеченной цели. И только Халид, насупив брови на суровом челе, дал себе зарок: во что бы то ни стало он отыщет и вернёт свободу не только своей любезной Зардах – а и всех местных девушек отобьёт и вернёт обратно на родину. Знать бы ему тогда чем это обернётся… Однако, не будем забегать вперёд.

Тем временем чудом спасшаяся Зардах сидела на валуне возле моря, подставляя счастливое лицо всходящему над дальними горами солнцу. Здесь её и застал местный рыбак, направляющийся с сетями за утренним уловом из рыбацкой деревушки, расположенной в долине неподалёку. Увидев незнакомую красавицу на берегу, юноша сперва принял её за русалку или сирену, о которых любила сказывать бабушка зимними вечерами…

Совладав с удивлением, юноша поклонился на местный манер и заговорил с испуганно вскочившей с валуна и закрывшей рукавом лицо девушкой. Зардах ни слова не поняла из речи незнакомца, но угадав по его манерам и тому, что он предупредительно держится от неё на некотором расстоянии, а речь его спокойна, интонация учтива... немного успокоилась. Сделав знак рукой, что ни слова не понимает, девушка обратилась к молодому человеку по-адыгейски.

Слово за слово выспросил он кое-как на известном ему – от бабушки, же родом с предгорий Кавказа – наречии откуда прибыла незнакомка и как оказалась в их краях. Поначалу дичившаяся чужака Зардах, потихоньку разговорилась с приветливым рыбаком, немного забавно изъяснявшемся на её наречии. Известны на всём черноморском побережье своим гостеприимством крымчане – а рыбацкая деревушка оказалась крымской... И молодой человек пригласил гостью разделить с ним скромный завтрак. Ничего не евшая несколько дней, прошедших с похищения, горевавшая в разлуке о родных и любимом, да ещё как оказалась страдавшая морской болезнью, Зардах с благодарностью приняла любезное предложение.

После совместной трапезы Ахтем, что по крымски означает щедрый – так оказалось зовут рыбака – предложил ей пожить немного в их долине, сказав вновь оробевшей Зардах, что жители примут её как родную.

Что ж, крымский хан, о коварности которого девушка была наслышана с детства – отсюда явно далеко, а её новый знакомец выглядит внушающим доверие… да и других вариантов у недавней пленницы всё равно ведь нет, и Зардах согласилась отправиться с Ахтемом в рыбацкую деревушку, край которой виднелся за ближайшим утёсом.


5


Время идёт, а Зардах всё живёт в приютившей её рыбацкой деревушке у Ахтема и его у бабушки. Поутру юноша отправляется в море на промысел, а девушка помогает пожилой Айгюль по хозяйству. Зардах конечно сразу поведала своим новым друзьям, что с ней и другими адыгейскими девушками приключилось и попросила сыскать возможность отправить весточку родным, чтобы попросить помощи. Не только для себя – сама она уже почти смирилась с тем, что возможно никогда не увидит милых сердцу мест и… людей – для несчастных пленниц.

Однако, хитрая Айгюль, которая в юности сама была похищена с предгорий Кавказа и провела чуть ли ни всю молодость в услужении крымского хана, не спешила помочь беглянке. Одинокая женщина, души не чаявшая в единственном из оставшихся родственников внуке, сразу полюбила скромную работящую чужестранку и всем сердцем желала, чтобы она нашла своё счастье с её обожаемым Ахтемом… Да и юноша, похоже прикипел сердцем к юной красавице: день-деньской с неё глаз не сводит.

 
Между тем небольшому войску адыгов улыбнулась невиданная удача. Пиратский корабль с украденными девушками на борту знатно потрепала невесть откуда нахлынувшая буря. Словно сам Донбеттыр* – Владыка Чёрного моря, разгневавшийся на разбойников не то, что положенную дань ему забыли принести, не то – действительно: за беспредельный разбой совсем распоясавшихся корсаров… наслал такой шторм, что шхуне пришлось срочно искать пристанища в первой попавшейся гавани.


На счастье адыгов, нещадно день и ночь без еды и сна погонявших скакунов вдоль берега, в надежде нагнать похитителей – их маленькое войско, как раз проезжало мимо бухты, к которой причалил потрёпанный ураганом корабль пиратов. Почти без боя горцам удалось одолеть измотанных недавней борьбой со стихией морских разбойников и отбить своих дочерей гор. Взаимной радости от счастливой встречи девушек с отцами и братьями трудно описать. Но… где же милая Халида? К сожалению никто из спасшихся после бури, измождённых от голода, непривычной качки, и душевных страданий недавних пленниц, о судьбе Зардах ничего не ведали. Вот вроде была где-то с ними, а вроде и нет.

Несчастный жених не знал, что и делать, как вдруг ясноглазая малышка Халум** тронула тоненькой рукой локоть юноши. Отозвав его в сторонку от громко выражавших ликование родни и влюблённых, где горец мог расслышать её тихий от слабости голос, юная девчушка сказала, печально опустив очи долу:

- Я видела твою лъапиэ***. Перед началом бури, видно не вынеся тоски от разлуки, она шагнула за борт. Наверное её верную душу уже принимает с почётом сам Донбеттыр.

И две слезинки скатились из ясных глаз Халум. Халид стиснул кулаки, невольно крепко сжав ладонь хрупкой девушки. Та негромко вскрикнула и отшатнулась. Гневно сверкая глазами, юноша отпустил её руку и сквозь зубы прошептал:

- Не бывать такому! Я с детства знаю мою Зардах – она так просто не сдастся! Не в её это характере, чтобы взять и утопнуть. Моя лъапиэ, как и я сам будет крепко держаться за жизнь. И ради нашей любви вынесет все испытания, зная что я найду её, где бы она ни была.

Глотая слёзы, юная Халум бросилась прочь от явно одичавшего с горя влюблённого, рассудив, что следует от него держаться подальше. А воссоединившиеся родственники и обручённые, наскоро соорудив на берегу временный лагерь, расположились на ночлег, условившись поутру отправляться обратно домой. О исчезнувшей Зардах и страдающем юноше никто и не вспомнил. Не даром говорится: «Счастливые глаза чужих горестей не видят».

А несогласный с тем, что его наречённая утонула в водах Чёрного моря, Халид покинул лагерь празднующих счастливое воссоединение одноплеменников и отправился искать любимую в одиночестве.

6


Его милая Зардах в то время держала «оборону» от ухаживаний другого, влюблённого в неё юноши, в рыбацкой деревушке неподалёку. Ничего не подозревавшая о том, что на поиски похищенных девушек отправилось чуть ли не всё мужское население адыгов – по крайней мере взрослых… да уже и счастливо завершилось ко всеобщей, кроме её возлюбленного, радости… она тем не менее дала себе слово не поддаваться ни на льстивые уговоры медоречивой Айгюль, ни на горестные вздохи  Ахтема, ходившего вокруг красавицы с несчастным видом. Девушка твёрдо решила сдержать зарок, навеки сохранив верность клятве. И для неё это было не просто обетом, данным сгоряча или девичья блажь…

Сердце гордой Зардах, отданное раз и навсегда суженному, оставалось глухо к любым проявлениям, отличным от благодарности и дружеского участия. Она продолжала помогать по хозяйству пожилой женщине, ещё и взялась разбирать улов, ежедневно приносимый молодым человеком – что на засол, что на обед, что на продажу – ведь постоянно причитающей и жалующейся на свои старые кости Айгюль было уже это не под силу.

На самом деле, всё было несколько иначе: у коварной старухи зрел хитрый план в отношении внука и их милой помощницы, в которой они оба души не чаяли.

Долго ли, коротко… а всё сильнее страдающий от неразделённой любви Ахтем, подогреваемый бабушкиной поддержкой и одобрением, решил наконец действовать. Однажды, когда красавица вытаскивала из сетей на берегу пойманную им рыбу, незаметно подошёл сзади и набросил ей на голову рогожку. План бабки с внуком был таков: по местному обычаю устроить свадьбу «увозом» без согласия невесты. А там уже как говорится: «стерпится-слюбится». И могло бы так и сложиться: всё для сочетания браком молодых людей было подготовлено, но тут…


Крики отбивающейся от новой неволи девушки были услышаны. Внезапно с ближнего склона горы к берегу галопом понесся всадник на быстроногом кабардинце. От неожиданности Ахтем выпустил свою пленницу, и Зардах почувствовав свободу, мигом сбросила ненавистные путы. Подоспевший всадник встретился очи-в-очи с красавицей и, не доверяя своим глазам, схватил её за руку:

- Зардах… - выдохнул прерывающимся от недавней быстрой скачки и нахлынувших чувств голосом.

- Ха… лид? – Вскрикнула красавица, с трудом узнавая в заросшем бородой обветренном суровом лице крепкого мужчины своего наречённого и упала в его объятия.


* * *


- Да… - задумчиво произнесла старая Айгюль.

Сидя на завалинке и покуривая крепкий табачок, она рассказывала облепившим её ребятишкам разные истории, которые её правнуки просто обожали.

- А дальше, бабушка, дальше что было? – Нетерпеливо поторопила женщину востроглазая щустренькая Зардах.

- Дальше? – Бабушка прищурилась, выпуская в небо дым. – Дальше увёз молодой адыг свою невесту обратно в горы, а нашу долину в тех пор прозвали Долиной Верности.

- Кра-си-во… - восхищённо протянул, названный в честь отца, маленький Ахтем.

 
- Это ещё что… - хитро прищурилась вдохновлённая похвалой детворы Айгюль. – Как-нибудь я вам расскажу про свою молодость. Вот, где настоящая сказка-то!



______________________
Госнур(1) - имя героини первой легенды гор

камыль(2) - музыкальный народный инструмент адыгов

шикепшине(3) - музыкальный инструмент

зафак(4) - адыгейский старинный танец. Обычно первым танцуется на свадьбах и больших праздниках

унэшхо* - мужская половина жилища адыгов

лэгьунэ** - женская половина дома

Донбеттыр*** – (дословно водный Пётр или водный камень) – в осетинском и нартском эпосе повелитель воды, морской стихии. Считался покровителем рыбаков.
Халум**** – (аварск.) мудрость, знание.
Лъапиэ***** – (адыг.) милая, дорогая.