Ласточка над заснеженным полем

Высадка на эту планету не была запланированной. В последнее время мои глаза, за длительный полёт привыкшие к белоснежным стенам помещений корабля, серебристым постам управления и чёрным безднам иллюминаторов, болезненно реагировали на назойливость фиолетового колорита, преобладающего в местном пейзаже. Те же цвета почему-то царили и внутри города – гигантской полусферы, куда команду и путешественников доставили от космопорта по безжизненной пустыне в летучих мини-салонах. И где мы с удовольствием сняли, наконец, скафандры.
Я, конечно, тоскую иногда по твёрдой почве, изредка проминаю ноги на стоянках своего экскурсионного космического лайнера с нежным названием "Ласточка". Прохаживаюсь по улочкам астероидов и планет, входящих в маршрутное обслуживание клиентов, но сейчас на наш ранее надёжный транспорт обрушилось несчастье – аварийное приземление, и неизвестно, сколько времени убьют поиски проблемы, а следом починка и перепрошивка всех систем.
Бесцельное времяпровождение и очарование бесплодными мечтами – вот, что всегда выводило меня из себя. Поэтому на "Ласточке" изначально был установлен для экипажа железный распорядок дня и ёмкая, разноплановая культурная программа для пассажиров.
Теперь же временные наши попутчики, богатеи, отдавшие за внепланетное путешествие годовой заработок высокооплачиваемых боссов, поспешно распределялись администрацией приютившей планеты по отелям, а затем, по возможности, по другим кораблям, а моя команда вынуждена неприкаянно слоняться здесь. Нет, провести день-два тут, естественно, неплохо – ради отдыха. Правда, всё, как из века в век, банально: бары, рестораны, пляжи, бассейны, спа, кегель-баны, корты, охота, мастер-классы, танцполы, казино, дома "для взрослых".
Ладно, команда пусть пока развлекается. Не осуждаю. Каждый не раз показал себя в непредвиденных обстоятельствах с самой мужественной стороны.
Объехав на экскурсионном миниатюрном поезде за день многое из того, что предлагается скучающим отпускникам помимо столичного искусственного города, к вечеру вернулся в номер отеля.
Голова болела, в глазах остаточно мерцало от пурпура и позолоты, блёсток, неона и дежурных улыбок. Хотелось засесть на полчаса в каюте с книгой или встать на посту в рубке. Вместо этого пришлось взлететь на лифте под купол и войти в своё временное пристанище, пудрово благоухающее фиалками после уборки горничной. Я притушил свет, переключил озонаторы на более приемлемую для себя морскую свежесть бриза и с трудом отправил на законное место – стойку в углу гостиной – внезапно ожившего социального андроида, чеканным шагом прошедшего по диагонали гостиную и остановившегося прямо перед моим носом с кучей буклетов в двух клешнях, с рекламой всего и вся в угоду вожделенной кем-то праздной жизни.
Мне стало скучно. В очередной раз за день связавшись с ремонтниками, получил неутешительный ответ. Пойти что ли посидеть в каком-нибудь кафе, послушать местную музыку или посетить театральную постановку? Тут андроид, словно прочитав мои мысли, вновь отлипнул от планки зарядной станции и отправился ко мне строевым шагом: в правой клешне была зажата стопка меню, в левой он держал длинный лист афиши. В то же время в свежесть бриза вторгся винегрет запахов, ингредиенты которого включали неудобоваримые сочетания кофе, солянки, шашлыка и сладостей. Следом раздалась какафония звуков и ор голосов. Одновременно в воздухе стали быстро сменяться друг за другом полупрозрачные сценки из спектаклей оперных, драматических постановок, сценок из кабаре и шоу. Я замахал руками, недвусмысленно отправляя служаку восвояси вместе с его неприкрытым, назойливым вторжением в мои мысли. Рекламные голограммы растворились в воздухе, наступила тишина, антропоидный робот развернулся и вернулся к "себе". Запахи, естественно, не могли исчезнуть так же скоро.
Я выскочил из номера, не желая делить с ушлым "экстрасенсом" ночлег. На площадке перед дверью на крепком штативе красовалось устройство, разновидность телескопа. В него предлагалось заглянуть, чтобы восхититься деталями громадного пространства города, прикрытого прозрачной крышей гигантской окружности, недоступной невооружённому взгляду. Любопытничая, я наклонился к окулярам. Первыми, которые невозможно было не заметить, оказались перед глазами люминисцентные завлекающие вывески увеселительных заведений с заурядными названиями типа "Звезда", "Космос", "Орбита", "Восход", "Комета", "Вселенная" и подобными им. Между ними, пыжась выделиться, мигали, белели, синели, лиловели тривиальные надписи едален: "Только для гурманов", "Небесный аромат", "Космический вкус", "Фантастика блюд" и схожие с ними.
Я опять заскучал. Что-нибудь всё-таки выбрать? Но сплошные витрины, отовсюду несущаяся монотонно-радостная музыка с бессмысленными текстами, возгласы счастливо проводящих вечер людей будут лишь раздражать меня... На балконном столике лежал мощный бинокль. Я перешёл к нему, поднёс к глазам и стал бесцельно бродить взглядом по ближним отелям и магазинам, переходам, лестницам, оазисам с растительностью, ручейкам и фонтанам. В противоположном от себя сегменте среди домов заметил темнеющий провал с зелёной светящейся стрелкой: "Проход к ботаническому саду".
– Не отправиться ли туда за уютом и спокойствием? – мелькнула и тотчас угасла мысль, но сию минуту послышалось урчание запущенного в движение моторчика.
На кресле, выдвинувшемся из стены, засверкали сенсоры, а на загоревшемся экранчике заалело: "Добро пожаловать в ботанический сад!"
– Была не была, – проворчав себе под нос, сел в кресло, мгновенно защёлкнувшее на моих запястьях, щиколотках, шее и животе спасательные браслеты и пояс. На голову был автоматически нахлобучен шлем.
Летательное сиденье приподнялось над парапетом, вылетело в свободное пространство, сделало вираж, от которого у меня захватило дыхание, но быстро совладав с собой, – что же это, в самом деле, стыдоба для капитана воздушного лайнера, – я пальцами наткнулся на пульты управления на подлокотниках и запросто заставил электронную машину подчиниться человеку.
Попетляв в воздухе для собственного удовольствия, у входа в парковую зону я сошёл с припаркованного кресла, которое, посигналив на прощание огоньками, взмыло вверх и растворилось среди таких же летающих кресел, серпантина, фонариков, гирлянд и прочей мишуры. Отсюда, снизу, купол почти не проглядывался.
Я нырнул в вожделенную густую зелёную тень, вскочил на движущуюся дорожку, которая в конце концов привела меня к центру настоящего рая.
Оглядевшись, познакомился вначале с указателями и правилами: не приносить с собой еду и питьё, не мусорить, не приводить домашних роботов и животных, выключать звуки на любых устройствах, не лежать на скамейках, не ходить по газонам, не рвать цветы, грибы и – прочие привычные подробности.
Решил идти, куда глаза глядят. В итоге, тропинки вывели меня в загущенную часть парковой зоны, где росли знакомые по книгам липы, сливы и вишни. В воздухе разливался их совместный тонкий аромат. Взошла ботаническая луна, залив окрестности умиротворяющим светом. Я блаженствовал, прикрыв веки, сидя на скамейке, и ни о чём не думал. Когда всё же очнулся, приметил яркое движущееся пятнышко жёлтого цвета между разлапистыми ёлками, растущими вперемешку с берёзами в соседней парковой части. Машинально встал и пошёл в ту сторону. На лавочке сидела молодая женщина, освещавшая фонариком страницы блокнота, и писала стилусом. Она подняла голову и с интересом посмотрела на незнакомца. "В капитанском обмундировании смотрюсь, по-видимому, неплохо," – с иронией оценил я себя со стороны.
Мы легко познакомились.
– Иван, – представился я.
– Марья, – назвала женщина имя, широко улыбнувшись, и протянула руку.
На самом деле, как я вскоре узнал, её звали Мари; в научном отделе планеты она занималась исследованиями взаимовоздействий людей, биороботов, андроидов и прочих машин.
Марья была так совершенна, что потом я иногда пугался, глядя на безукоризненную симметрию лица, идеальные пропорции тела, кукольно длинные руки и ноги. Одета Мари всегда была в пушистый светлый вязаный свитерок и изящные тёмные брюки.
Я не мог совладать с собой, теперь каждый день хотелось видеть приятельницу. Торопился после дневных дел в парк, и почти всегда находил её там, рисующей или пишущей что-то на экране блокнота.
– Ты ведёшь личный дневник?! – пошутил как-то и, млея, уставился на плавный изгиб шеи, не смея посмотреть в милое лицо. По-видимому, я по-настоящему влюбился.
– Нет. Люди лгут в своих дневниках, даже зная, что их никто не читает, – серьёзным тоном ответила Мари, мельком взглянув на меня.
Не хотелось ей мешать работать, поэтому вскоре после встреч оставлял одну и улетал в аварийный цех узнавать о проведённых и предстоящих работах. Под вечер мы встречались где;нибудь на центральной площади и шли в то или другое кафе, где я старался сесть поближе к подруге, чтобы золотые шелковистые пряди касались моих головы и щеки; немел, краснел, запинался и грустил.
День отлёта неизбежно приближался, но я гнал мысли о расставании.
Однажды, за несколько дней до старта, не найдя Марью на привычном месте, решил, что женщина находится в исследовательском отделе. Но, к счастью, тут же увидел в отдалении, на одном из мостиков через речку знакомый жёлтенький свитерок и ринулся туда, хотя, приблизившись, остановился как вкопанный, рассмотрев экскурсантов.
– А, вспомнил! – произнёс про себя. – Марья заканчивает диссертацию о наиболее естественном включении интеллекта машин в сферу интересов человека.
Научный сотрудник, это и, правда, была она, вела экскурсию для странной компании. Вокруг Мари столпились андроиды, полуандроиды, роботы, биороботы. Они стояли и передвигались на ногах, колёсах, ременных и гусеничных передачах; низенькие, толстенькие, высоченные. В воздухе темпераментно мелькали руки, клешни, конечности. Было несколько машин женского и мужского типа, встретив которые в любом другом месте, времени и группе, принял бы без сомнения за людей.
Марья заметила меня и поманила ладошкой, приветствуя, но экскурсанты ревниво ни на сантиметр не поддались в стороны, чтобы пропустить меня к ней. Я на это только весело пожал плечами и отправился в хвосте экскурсии по маршруту вдоль реки.
В толпе выделялся тот длинный андроид, которого по убедительной просьбе, вместе со стойкой напрочь удалили в первый вечер из моей гостиной. Он обернулся, и, по-видимому, узнав, зачем-то подмигнул мне зелёным глазом.
Наконец, мы сделали остановку у пруда. Конечно, искусственного. Мари нажимала на кнопки стационарной стойки и в виртуальном водоёме появлялись из глубины и исчезали, сопровождаемые краткими надписями, карпы, налимы, лещи, уклейки, лягушки и тритоны. Прилетели голографические стрекозы и погнали по кругу зудящий гнус. Вдобавок распространился запах тины и болотца. Зрителям выдали удочки, на которые кто ловко, кто кое-как, но с проклюнувшимся азартом ловил приглянувшуюся добычу. Появляясь на миг над водой, заглотившая крючок рыба рассыпалась электронными блёстками и растворялась в воздухе под аплодисменты довольных "рыбаков".
Мы знакомились таким образом с разными природными уголками, пока у некоторых экскурсантов не стали барахлить аккумуляторы.
Мари завершала экскурсию на осеннем поле. Она вызвала с помощью пульта сначала листопад – к эстетическому удовольствию наблюдающих, потом снегопад из крупных хлопьев, которые машины, начинённые передовой электроникой, пытались ловить верхними конечностями – с оживлёнными человеческими эмоциями на лицах или интенсивно мигая экранами.
Внезапно в программе поля произошёл сбой или ошибка с экспонатами, и над заснеженным полем появились и судорожно, без конца стали носиться с резкими тревожными криками "ки-ир" ласточки.
Кое-как Мари удалось остановить программу. Но над белоснежным полем так и остались неподвижно висеть несколько чёрных птиц с раскрытыми клювами. А снег всё падал и падал...
Я улетал с тяжёлым чувством тоски и безысходности. Док нужно было срочно освободить для нового корабля, нуждающегося в срочном ремонте. Наш уже был полностью готов к отлёту. Дел накопилось столько, что я еле успевал на гостиничном кресле летать туда-сюда с документами, справками, запросами и ответами. С Марьей не удалось больше увидеться, только разговаривали по видеосвязи – в преддверии разлуки ни о чём.
– А человек ли она? Или, может быть, совершенный биоробот последней модели? – перед отлётом спрашивал себя для утешения уже в капитанской рубке, где сделал только что несколько поспешных записей в путевом блокноте: "В этом мире всего два типа людей. Такие, как ты, и не такие, как ты. Мне не повезло. Как бы ни старался, некоторым вещам не суждено случиться..."
– Командир! – послышался за спиной голос старпома.
– Да... – не обернулся, ожидая, что помощник сам поднимется.
– Капитан, у нас пополнение, – начал докладывать старпом внизу лестницы, не собираясь, по-видимому, подниматься; и продолжил. – Прислан главным управлением учёный для исследований взаимодействий между пассажирами, командой и всей электроникой нашего корабля. Его сопровождает андроид.
За ушами у меня затрепетали жилки, шея вспотела. Я встал и медленно повернулся. У подножия лесенки стояла с беспечной улыбкой Мари, переодевшаяся уже в фирменную одежду нашей "Ласточки", за ней возвышался тот самый андроид, из гостиной отеля, с фиолетовым чемоданчиком в клешне. Я готов был сейчас же расцеловать и полюбить этого служаку.
– Надо бы переписать концовку этой истории, – невпопад подумал я. – И ещё... Так всё же – человек?! Разберёмся! – И спрыгнул сразу через несколько ступенек к моей Марье.

ноябрь 2024