Эпизод 5-2, Угол падения

        «Не страшны дурные вести, мы в ответ бежим на месте…», хриплый голос Высоцкого разносился по комнате из новенькой кассетной «Весны», сообщая о том, как полезно заниматься утренней гимнастикой. Он прошлепал к окну комнаты, снятой на двое суток у бабульки – москвички за 20 руб. «Не, гимнастика по утрам, это точно – не мое хобби, никак и совсем. Какая, к черту гимнастика, когда вчера они с Санькой – приятелем и «деловым партнером», как стало модно говорить в эпоху «нового мЫшления», весь день толкались по столице, знакомясь с местными «деловыми людьми», а по – простому – «фарцовщиками» и закупались разнообразным дефицитным барахлом на все деньги, взятые с собой в эту поездку. Почти на тысячу на двоих! Это при его недавней зарплате инженера – экономиста в горкомхозе в 120 р + премия.  Володя Высоцкий откликнулся, словно подслушав его мысли: «А, ты бы лучше помолчала бы – накрылась премия в квартал!» - «Вот, точно – накрылась, да и черт с ней!»
        Он уже год не работал, ни в горкомхозе, ни где – либо еще. И ему не надо было пятого числа расписываться в ведомости у окошечка кассы, напротив своей фамилии, в ожидании скудного вознаграждения за такой же скудный и скучный труд по учету тазиков – ковриков в городских банях и планировании закупки угля для котельных на следующий год. Гнетущее чувство непричастности к общественной жизни, которое не отпускало его после подачи заявления «по собственному», сменилось «лучом света в темном царстве», когда он зашел в подвал, где Санёк – знакомый парень, с которым они вместе занимались в фото – кружке когда – то, организовал «лабораторию» по перепечатыванию календарей с плакатов, которые привозил из Москвы его знакомый. На этих ярких, глянцевых листах бумаги были запечатлены мужественные лица и фигуры героев боевиков из видеосалонов, которые, как грибы после дождя, стали открываться в городе после зажигательной речи молодого и активного Генсека КПСС о том, что «надо работать по – новому», «ломать отжившие стереотипы», «переходить на хозрасчет» и еще много, чего умного и малопонятного наговорил с экрана ТВ самый главный человек их страны. Его призывы с энтузиазмом были восприняты и подхвачены наиболее активной частью населения и «процесс пошел». Углубленно и ускоренно. Повсюду на улицах замелькали вывески кооперативов, частных «салонов красоты», объявления о сдаче в аренду торговых площадей и т.п. и т.д. Жить на одну зарплату стало дурным тоном, ветер «свободы» и грядущего светлого капиталистического «завтра» пьянил и дурманил мозги граждан. Вот и Санёк приспособил для извлечения полезных доходов безхозный подвал. Привел его в более – менее приличный вид, наладил с помощью слесарей ЖЭКа сантехнику и свет и приступил к «ломке стереотипов» советских граждан, выдавая на – гора черно – белые листы фото – бумаги формата А4, на которых с краю теснились цифирки дней очередного года, а в центре красовались кумиры новой эпохи: Арнольд Шварценеггер, Сильвестр Сталлоне, Брюс Ли и прочие замечательные парни, отважно сражавшиеся со злом и насаждавшие добро, торжество демократии и другие «общечеловеческие ценности» по всему земному шару. Народ, привыкший за годы «застойного» социализма, лишь к портретам передовиков производства и «дорогого Леонида Ильича», ринулся скупать эти шедевры фото – творчества и клеить их на стены своих квартир, гаражей и даже на лобовых стеклах грузовиков, откуда было вытеснено не менее мужественное лицо товарища Сталина.
        Постепенно Саня втянулся в преобразование скучного и унылого провинциального бытия и осознал, что на работу можно забить и вообще - «пусть работает железный паровоз». Но, как сказал в свое время Киса Воробьянинов: «Без помощника – трудно!» и на роль концессионера с долей в бизнесе 33% с чистой прибыли, был приглашен давний товарищ по Дворцу пионеров и фото – кружку. Он. Саня при первой встрече произнес проникновенный спитч о том, что пришло время «жить красиво» и весело,  обрисовал сказочные перспективы грядущей действительности, намеченные на апрельском Пленуме 1985г и законом о кооперативах, призвал его «не бояться перемен» и даже напомнил слова Генсека о том, что «те, кто не хочет работать по – новому, пусть отойдут в сторону. Справимся и без них!» Он, потрясенный Саниным красноречием и не желая «отходить в сторону», радостно согласился на волшебные 33%. В его воображении уже ласково заплескались далекие теплые моря, заколосились тропические пальмы и загорелые мулатки в мини –  бикини, едва прикрывающие их мулатские прелести, улыбаясь, предлагали отведать манго и прочие авокадЫ. На следующий день он навсегда покинул насиженный теплый стул своего кабинета в Горкомхозе и 120 руб в месяц + премия и начал становиться «ударником капиталистического труда».
         Для начала Санёк сообщил, что его знакомый, который поставляет плакаты из Москвы, не очень – то и нужен и концессионеры могут исключить это лишнее звено на пути к успеху. Надо самим ехать в столицу, заводить там полезные знакомства и у них будет все и больше, чем все! Но, для поездки  и масштабного коммерческого закупа предметов повышенного спроса, были нужны деньги. Хотя бы – тысяча руб, как подсчитал Саня, а их не было. «Вобщем, Костян – давай так: месяц срока – с тебя 400, остальное я обеспечу. Твой вступительный взнос, не осилишь, извини – буду искать другого компаньона. Ничего личного – бизнес.» Он продал свою «Яву» - мот нуждался в ремонте, возиться было лень, да и некогда уже. Следом ушел железный гараж, то – се по мелочам и на неделю раньше срока выложил перед главой концессии четыре сотни: «Вот, как в аптеке – ровно 400, Сань.» И завертелось…
«Москва – как много в этом слове…» А, как много здесь было того, что требовало немедленной покупки, увоза в родные пенаты и перепродажи заинтересованным лицам. Косметика, сигареты, одежда, журналы, пластинки и еще, и еще. И – главное, это было можно! Уже – можно. Кооператив бытовых услуг «Ракурс», созданный акционерами, с пакетом документов и настоящей печатью, гарантировал дружелюбное отношение «компетентных органов», тоже воспринявших новые веяния в экономике государства и переставших надоедать предприимчивым гражданам на местном рынке дурацкими вопросами о «спекуляции» и «нетрудовых доходах». Днем они с Саней продавали календари – 1 руб за штуку, на площади у рынка, а вечером и ночью перепечатывали в подвальной фото – лаборатории копии привезенных образцов. Он хронически не высыпался, проявитель – закрепитель, сушилка, глянцеватель. Белозубые улыбки Чака Норриса и Ван Дамма, бугристые мускулы «Шварца» и «Слая» снились ему, ворочавшемуся на узком топчане в подвале. Утром – бодрый подъем, по – солдатски быстрый и без лишних мыслей, крепкий кофе, дежурная сигарета и вперед: «Ковать свое счастье своими руками!»
         Постепенно у них появились деньги. Хорошие деньги, не нищий аванс в 40 – 50 руб, как в его бытность инженером, а 200, 300, 500 руб свободных, «лишних» денег. Которые «жгли ляжку» и требовали организации «забега в ширину», как сказал Василий Шукшин в знаменитом фильме. Там еще были слова о «небольшом бордельеро» и он радостно нырнул в этот омут. Такси у подъезда, рестораны, сменяющие друг – друга, музыканты и официанты с радостными воплями: «О, смотрите, кто пришел!» И женщины – разные, красивые и не очень, умные и не совсем. Липнущие к молодому парню, который всегда при деньгах, всегда весел и остроумен, всегда рад угостить любого. Точнее – любую. С последующей поездкой на квартиру, или дачу, где будут тесниться на столе бутылки с затейливыми иностранными этикетками, звучать «АББА», «Арабески» и «Модерн Токинг» и сладкий голос вокалиста будет располагать к раскрепощенности и полному доверию в доступе к телу…
       Где – то там, в глубине своего сознания, он уже начал понимать, что свернул не туда…не туда, куда хотелось. Что эта дорога приведет не к пальмам и мулаткам, а в гораздо более худшее место, из которого можно и не вернуться. Иногда, сидя дома, он доставал свои старые фотографии, сделанные в фото – кружке Дворца пионеров: лесные пейзажи, виды города, радостные и озорные лица ребят – товарищей по классу и кружку. В них было что – то неуловимо – исчезнувшее из его теперешней жизни, что – то теплое и родное, настоящее. «Чего ты дергаешься, ты же не воруешь, не обманываешь – честно трудишься, всем нравятся ваши календари, какие вопросы, старик? Чем ты недоволен – вот, она, «красивая жизнь», легкая и приятная, другие мечтать только могут обо всем том, что у тебя уже есть. Хочешь – езжай к морю, хочешь, за границу! Деньги есть, все можно, времена нынче такие – все можно! И всех – можно!»
         Он вышел на балкон, закурил. Вдали виднелись башни Кремля, гудки машин и шум большого города забивали голос Семеныча: «Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее…»  Он курил, размышлял о чем – то, еще сам не понимая, но уже осознав, что сейчас, здесь, на балконе этой съемной квартиры в столице, он должен принять какое – то важное и нужное решение. Оно уже стучалось в его мозг, но он не хотел открывать дверцу, он еще сопротивлялся, он уже был отравлен, приучен и подсажен на сладкую иглу благополучия. Его уже ждали «постоянные клиенты» и знакомые официантки, в его блокноте теснились номера телефонов с пометками: «Журнал мод, набор теней, сигареты, виски, джинсы». Он не мог взять и выйти прочь из этого круга, да и куда выйти, куда? Вернуться к тазикам – коврикам, спасибо – не надо! Опять жениться, чтобы снова расстаться через пару лет, поняв, что только потерял время и обидел человека, понадеявшегося на тебя? Все – не то и не так. «Только это все не так, все не так, ребята!», снова согласился с его мыслями бард и поэт. «Ну, да – не так, а как надо, ты еще и сам не знаешь, чувствуешь, что выбрал не ту тропинку и она уводит тебя в таежную глушь, все глубже и глубже. Думай, дядя, думай! Ищи правильный ответ, он рядом – подскажут, помогут, только слушай внимательнее. Слушай!» И он услышал и принял правильное решение. «Там» в курсе, когда надо протянуть руку помощи тому, кто готов ее принять.