ПУЛ

Ч. 1 Возложение миссии
 
1. Старшина второй статьи

   Паша Лиднёв чуть было не проспал, завтракал и одевался одновременно, опаздывая на работу. Лето, июль, жара с самого утра, в переполненном автобусе духота. Бедные пассажиры старались пробраться ближе к раскрытым окнам и люкам, чтобы хоть немного ветерком обдувало. Тополиный пух, словно затягиваемый пылесосом, стремительно влетал во все отверстия салона и сразу прилипал к потным, раскрасневшимся лицам, лез в глаза, щекотал носы. Но почесать и утереть пот удавалось далеко не всем, многие не могли даже рукой пошевелить. Некоторым приходилось стоять на одной ноге в неудобной позе, напрочь зажатыми такими же плотно утрамбованными селёдками в бочке.

   Выйдя из автобуса, Паша с таким огромным удовольствием вздохнул полной грудью, словно вынырнул с большой глубины. Брючины прилипли к ляжкам, как приклеенные. Светлая рубашка измялась, а на груди и подмышками промокла от пота - хоть выжимай. Только немного остыв в тени старого тополя, он поспешил на работу.

- Привет, Михалыч! Фу, ну и жарища с утра. В автобус еле влез, опять на целых восемь минут опоздал.

   В прохладном кабинете старого каменного здания Государственной инспекции электросвязи Паша и его шеф, Валентин Михайлович, начинали рабочий день как обычно, вынимая из своих письменных столов папки с документами, перекладывая их с места на место, создавая друг перед другом видимость активной деятельности. За полчаса, наработавшись вдоволь, они устраивали перекур с чаепитием, после чего до обеда клевали носами в эти самые папки от безделья, отрываясь от такого напряжённого труда лишь на редкие телефонные звонки.

   До самого получения диплома об окончании радиофака университета Паша даже представить себе не мог, что будет работать инспектором электросвязи. Ему нравилась радиотехника, электроника, кибернетика. Мечтал конструировать и изобретать сложные приборы, трудиться в каком-нибудь НИИ, но за этот год уже так втянулся в инспекторскую работу, что напрочь забыл и даже думать перестал о своей мечте.

   Его шеф, мужчина лет пятидесяти, широкоплечий, низкого роста, с крупным лицом, на котором резко вырисовывались мощные челюсти, всегда приходил на работу в чёрном костюме, даже в такую страшную жару. Костюм был старый, заношенный. На локтях пиджака и на коленях брюк материя была засалена до блеска. Но главной безвкусицей в его внешнем виде, при таком строгом смокинге, была тёмная рубашка в клеточку, которая физически не могла застегнуться на верхнюю пуговицу, потому что крупная голова её хозяина вылезала из широких плеч где-то около мочек ушей. На месте предполагаемой шеи был повязан старомодный, серый в полоску галстук, огромный узел которого подпирал квадратный подбородок.
Михайлович носил парик с чёрными, как у цыгана, волосами. Это постижерное изделие было ему явно мало и частенько смещалось на бок.
Как-то раз, когда шеф заснул после обеда за письменным столом, парик свалился с его головы на пол от вибрации при громком храпе. Паша увидел абсолютно лысый череп шефа, весь покрытый страшными, уродливыми шрамами. От удивления аж рот раскрыл.

   "Ба-а! Это чё за фигня? Пытал его кто-то, что ли? Весь скальп испортили", - недоумевал он, сразу вспомнив героев приключенческих романов Томаса Майн Рида и Джеймса Фенимора Купера.

   Ходили слухи, что Михайлович никогда не был женат и не имел детей. Сам шеф не распространялся о себе, и о его прошлом все знали лишь понаслышке. Однажды, когда тот выходил в туалет, Паша увидел на его столе оставленное удостоверение, непохожее на обычное, как у всех инспекторов. Действуя по-шпионски, быстренько раскрыл корочки и остолбенел от удивления. Услышав за дверью шаги, едва успел добежать и сесть за свой стол. Это было удостоверение внештатного оперативного сотрудника КГБ...

   Виктор Сергеевич, начальник инспекции, высокий, худощавый мужчина средних лет, был совсем нестрогим. Иногда можно было подумать, что Витёк, как его называли за глаза все инспекторы, был абсолютно безразличен к тому, кто и чем в этом государственном учреждении занимается в рабочее время. Босс даже смог пробить своим работникам, сидевшим на мизерных инженерских окладах, рабочие сетки, чтобы зарплаты были побольше. За эти ценные качества начальник нравился всем служащим инспекции.

   Паша, хоть и числился по должности старшим электромехаником, но ничего общего ни с электричеством, ни с механикой у него по работе не было. Их группа по борьбе с незаконно действующими передатчиками, зашифрованная инициальной аббревиатурой ГБНДП, состояла всего из трёх человек - Михайловича, Паши и шофера УАЗика, Валерки - бывшего милиционера, отработавшего в этой силовой структуре положенный срок договора, уже женатого молодого человека, всего на пару лет постарше Паши.
   Крыша УАЗика была специально изготовлена из толстой фанеры и покрыта брезентом, чтобы рамочная антенна радиопеленгатора не экранировалась металлом. Со стороны никто бы и не подумал, что это спецмашина-пеленгатор. Обыкновенный УАЗик, много таких по дорогам ездит.

   Радиохулиганы, собирающие свои нелегальные радиопередатчики из попавшихся под руку радиодеталей, сильно мешали связи судам и самолетам, выходя в эфир с очень широкой полосой пропускания при достаточно мощных, до ста ватт, передатчиках. Почти ежедневно появлялось новое хулиганьё, нарушающее законы радиосвязи, переговариваясь по телефонии с такими же нарушителями из других областей, применяя нецензурную лексику, крутя на заезженных магнитофонах низкопробную музыку. Поэтому в каждом областном центре в штате Госинспекций электросвязи были такие группы ГБНДП.

- Ну что, сыщики, работёнка вам подвалила, - обрадовал Витёк, заходя в кабинет группы. - Выходит в эфир под позывным "Матрос второй статьи", уже целую неделю вещает. В будни - вечером на пару часов, а в субботу и воскресенье - с утра и до вечера. Северо-восток, посёлок Сява, на самой границе области. Промежуточные волны, частота гуляет, широкая полоса, мощность передатчика - около ста ватт. Голос грубый, через каждое слово мат, иногда прослушиваются женские голоса. Полагаю, нужно выезжать в пятницу на все выходные, чтобы брать наверняка. Михалыч, сегодня четверг, успеете подготовиться? Проверьте снаряжение, подготовьте машину. Ну, в общем, как всегда. Оформляйте командировочные, и вперёд...

   Проверить снаряжение, значит, каждому подготовить свою личную высокочувствительную спец радиоаппаратуру, благодаря которой прохожие даже не догадывались, что Михайлович и Паша не просто прогуливаются, а «ловят шпионов». Вся аппаратура встроена в одежду - простая антенна продевалась в штанины, рамочная крепилась на спине под рубашкой, сам пеленгатор пристёгивался на животе, как большая пряжка, только микрокапсуль прикреплялся к вороту. Есть такой вид спорта, "Охота на лис" называется. Вот это именно то, чем и занимались на своей работе Паша с шефом.

- Михалыч, не знаю, как ты, а я даже рад. Мне как раз отгулы нужны. В следующую среду на свадьбу к другу иду, - улыбаясь, выразил своё отношение к распоряжению начальства Павел.

- Да? Ну тогда и я на среду возьму. Брюхо у меня что-то болеть стало. Не пойму даже, где именно. Весь ливер ноет, и кишки, как змеи, клубком заворачиваются. Уеду куда-нибудь к чёртовой матери от этого городского шума. На Керженец поеду, на бережку с удочкой посижу. Давай тогда, я аппаратуру проверяю, а ты езжай в контору, оформляй командировочные. И на Валерку тоже. Сейчас я в гараж ему позвоню. После обеда сразу и езжай, - отозвался Михайлович на Пашину реплику.

- Ну, Михалыч, до обеда-то ещё целых три часа. Давай лучше я сам к Валерке в гараж заеду, - предложил Паша, наверняка зная покладистость своего непосредственного начальника.

- Ну езжай, если не лень, - махнул рукой в ответ шеф.

- Ладно! Давай тогда свои документы, и я погнал. Так я уж с концами тогда на сегодня, не так ли?

- Так ли, так ли. Давай, гони...


... В пятницу с утра Валерка уже чего-то копошился в своей машине, открыв капот. Его УАЗику сто лет в обед. Радиатор подтекал, масло брызгало из-под крышки движка, карбюратор засорялся то и дело, а ехать было далековато, триста с лишним километров по бездорожью. Уже десятый час, а Михайловича всё нет и нет. Паша тоже бегал вокруг УАЗика. Его рабочее место находилось сзади, у пульта управления пеленгатором. Сидение жёсткое, низкое, маленькое, без спинки. Даже ноги нельзя было протянуть. Обустраивал его постоянно, подкладывая поролон под зад и спину.

- Паша, тебя Витёк зовёт, зайди к нему, - крикнула с крыльца электроВаля, секретарша начальника инспекции...

- Михалыч в больнице, ночью на скорой увезли, аппендицит у него, - объявил босс.

- Придётся тебе без своего шефа ехать. Места в поселковой гостинице вам с Валеркой уже забронированы, участковый предупреждён, ждёт. Надо взять этого флотского старшину, всю плешь уже проел. Ты уж постарайся, - скорее просил, чем приказывал Витёк. - Да, вот ещё что... если быстро его возьмёшь, и время останется... где-то там, в тех краях как раз, уже третью неделю включается очень мощный источник радиопомех на УКВ диапазоне. Очень мощный. Полоса широкая, чуть ли не четверть диапазона занимает. Такое ощущение, будто это сразу восемь несущих частот включаются, близких друг от друга. И что интересно, хаотично - нет никакой маломальской системы по времени выхода в эфир. То пять минут поработает, а потом замолчит надолго, а может и несколько часов без перерыва пахать. В этом посёлке никаких заводов и фабрик нет, две пилорамы только. Глушь несусветная, рядом дремучие леса, как тайга. Откуда там взялась такая мощь? Возьми все необходимые приборы. Твоя задача - только приблизительно определить место, основную частоту и другие параметры, какие сможешь. И вот что ещё странно, этот источник излучает только несущие частоты, а модуляции ни на одной из них нет. Такая огромная мощность и никакой информации... Ерунда какая-то. Если найдёшь источник, не уничтожай его, это приказ сверху. Ну давай, удачи, - пожал босс Паше руку...



***



   В 17.20 в посёлок Сява въехал старенький УАЗик и остановился возле пилорамы, на воротах которой висел замок. Рабочий день и очередная рабочая неделя закончились.

- Тормозни здесь, Валер, я пеленг возьму. Он уже в эфире, музыку крутит. Потом встанем около вон той четырёхэтажки, а последний пеленг я уже из гостиницы возьму, - распорядился новоиспечённый шеф. - Сейчас отдохнём полчасика, чайку попьём, а потом нам с тобой, Валера, надо будет по посёлку прогуляться. Тебе придётся компанию мне составить...

- ... А вот и наш матрос. Видишь, антенна длинная, во всю длину огорода, а спуск от неё в сарай входит? Там они и сидят, родимые. Вон деваха пьяная оттуда выбежала, весело там у них. Можем его хоть прямо сейчас брать, и нательный пеленгатор даже не потребуется. Но мы, пожалуй, сегодняшний вечер им своим присутствием омрачать не будем. Нам первым делом нужно на почту зайти, командировочные отметить. В магазин ещё заскочить, пока не закрылся, а то у нас на завтрак ничего пожевать нет. К участковому надо заглянуть, познакомиться. Никуда этот матрос теперь от нас не денется, всё на спец магнитофон записывается, нам от контрразведки в наследство достался, - высказал свои планы Павел...

- ... Ты чё, Паха, не спишь? Время-то второй час, - проснувшись среди ночи, спросил Валера. - Чё ты эту бандуру свою опять слушаешь? Сам же сказал, что моряк уже у нас в кармане. Если с утра его возьмём, то после обеда домой приедем. Целое воскресенье будем дома сидеть, а числиться в командировке, - высказывал он свои мечты, приняв сидячее положение на своей кровати в их двухместном гостиничном номере. - Хочу тебя попросить, не мог бы ты на этот день мне дверцы машины не опломбировать? Тёще надо унитаз, раковину и гардины новые из магазина перевезти. А то машина есть, а за транспортировку платить придётся.

- Прекрасно тебя понимаю, друг - тёща, это святое. Только вряд ли мы скоро уедем отсюда.

- Это ещё почему? - удивлённо спросил водитель.

- Ты в чудеса веришь? Вот и я раньше не верил. Смотри, видишь, какой мощный сигнал в эфире? - указал ему Паша на индикатор. - Ничего техногенного в округе нет, в тьмутаракань какую-то заехали, а моща прёт, как от какой-нибудь атомной станции, аж приборы зашкаливают. Совсем рядом где-то, километрах в тридцати от нас. И что самое главное - никакой модуляции.

- И чё это значит? - подойдя к столу, спросил Валера, почёсывая затылок.
- Это значит, что передатчик работает на всю мощь, а полезной информации никому никакой не передаёт. Завтра возьмём морского волка и сразу поедем искать...

... "Старшина второй статьи" оказался молодым парнем, отслужившим не так давно в армии, где его немного натаскали по радиотехническому делу. На гражданке парень, видимо, заскучал и решил на всю деревню показать свою крутость. Молодёжь в посёлке слушала его вещание на своих приёмниках. Он даже не понял, как его вычислили, и чего такого преступного он вообще совершил.

- Ну что будем делать с ним? - спросил у Паши капитан милиции, участковый посёлка Сява.

- Придётся конфисковать всё, что есть в доме, относящееся к радиотехническим средствам. Валера, иди в огород, обрежь и смотай антенну. Ты, адмирал, сматывай свои удочки и грузи всё в УАЗик, а мы с капитаном пройдём в дом, посмотрим, что ещё у вас там серьёзного имеется, - командовал ситуацией Паша...

- ... Не имеете права. Эта радиола мне ещё от родителей досталась, а на этот телевизор мы с мужем три года копили, он ещё в армии был. Менты поганые, - верещала мать радиохулигана.

- Вот прочитайте, пожалуйста, протокол и распишитесь. Думаю, на первый раз мы не будем отбирать телевизор. Не так ли, капитан? - подмигнул Паша, обратившись к участковому.

- Надеюсь, что они всё поняли, и больше этого не повторится, - правильно расценив Пашин жест, ответил милиционер...

- ... Ну вот, Валера, одно дело сделали. Поедем теперь в гостиницу, попьём чайку и начнём искать то, не знаю что...



2. На холме


   Они уже третий час кружили по бездорожью вокруг двух небольших холмов, с которых, по расчётам Паши, как раз и исходил этот сигнал. Холмы окружал густой лес, и проехать к ним было совершенно невозможно. Паша пытался взять пеленг на источник по минимуму сигнала с нескольких точек, но у него ничего не получалось, сигнал был очень мощным.

- Ну чё, шеф, куда теперь? - спросил Валера, вытирая ладонью пот со лба.

- Впервые такую невидаль наблюдаю. Сигнал такой мощный, что пеленг даже приблизительно не возьмёшь. Надо как-то загрубить чувствительность прибора, - ответил Паша скорее себе, чем водителю.

- Загрубить? Ну так груби, в чём проблема? - предложил напарник несколько нервным тоном. Видно было, что он уже порядочно устал буксовать и выруливать по бездорожью.

- Прибор не наш, я его в отделе по борьбе с телепомехами взял, испортить боюсь. Дай своё мятое оцинкованное ведро, выкинь из него все эти промасленные тряпки. Положим прибор на дно ведра, и будет у нас хоть какой-то экран от электромагнитных волн.

   Чтобы не терять из виду холмы, Паше для ориентации приходилось дважды залезать на высокие сосны, из-за чего вся его рабочая куртка была испачкана липкой смолой, а руки он даже бензином не смог отмыть по-хорошему. Наконец, включив оба моста, Валера кое-как переехал полукилометровую лесную болотину с буреломом, и они выехали на огромную поляну с этими холмами. Оба холма были высотой с пятиэтажку, стояли относительно друг друга буквой «Г». Первый был чуть длиннее, являясь как бы ножкой этой буквы.

- Нельзя ли как-то ближе к холмам подъехать? Не застрянь только. Отсюда тебя никто не вытащит, если что. Дальше я пешком пойду, - оценивая обстановку, командовал Паша.

- Оно тебе надо? Плюнь нафиг, - начал уговаривать его шофер просто так, на всякий случай, без всякой надежды. - Скажешь потом, что приборы не соответствуют.

- Да мне уже самому интересно стало. А тебе нет? Давай, поехали...

- Чё-то боюсь я дальше ехать, мандраж какой-то пробивает, - остановил машину Валера.

- И ты тоже это чувствуешь? Ладно, останавливайся здесь. Со мной пойдёшь или в машине посидишь? - спросил новоявленный командир, сам объятый волнением не меньше шофера.

- Чё-то, Паш, чем ближе мы подъезжали, тем больше на меня бздун нападал. Может, ну ё нафиг, этот твой источник? Пусть старший инженер группы по борьбе с телепомехами со своей бандой сам приезжает и ищет. Я даже из машины вылезти боюсь, - прогнусавил водитель.

- Ладно, сиди тут. Не теряй меня из виду только. Кто знает, что может случиться?..


... До ближайшего холма, более длинного, было метров пятьсот. Паша пошёл сначала быстрым шагом, но, не дойдя и половины пути, его обуял такой сильный страх, что ноги сами отказывались идти.

   "Чертовщина какая-то. Что за штуковина там засела? - упав в траву, размышлял Паша. - Сердце колотится, того гляди выпрыгнет. Ни птиц, ни жучков-паучков никаких нет. Надо в защите сюда приезжать, экранироваться от такого мощного электромагнитного поля чем-нибудь. Странно как-то это излучение на всё живое действует, панический ужас внушает. А тишина-то какая! Ни комар, ни мушка не пискнет".

   Он закурил, лёжа на траве, чтобы немного успокоиться.

   "А чего я боюсь-то, собственно? Что такого может здесь быть? Обыкновенное аномальное явление. То-то и оно, что аномальное. Чего можно ожидать от этого природного феномена? Может, не стоит мне героя-то из себя корчить?"
Пока он так рассуждал, излучение вдруг прекратилось, стрелка прибора упала до ноля.

   "Нате вам, пожалуйста, отключился. Хм, и чувство страха разом пропало, - Паша с минуту топтался на месте, не решаясь идти ни к холмам, ни к машине. - И мухи сразу появились. Вот и гадай теперь, когда эта аномалия снова включится. Пойти, разве, на холм забраться, раз уж сюда приехали. Может, чего интересного там увижу, - раздумывая, он заметил, как из своего УАЗика вылез Валерка и уселся на травку возле машины. - Холмы как холмы, ничего особенного. Интересно, почему здесь деревья не растут? Лес начинается только за полкилометра от этих холмов, - поднимался он по пологому склону, продолжая взвешивать ситуацию. - Камни какие-то непонятные. Везде земля - песок голимый, в лесу одни сосны да ели, а здесь камни почему-то. Кругляшики какие-то, а не камни", - поднял он один камешек величиной с теннисный мячик и машинально зачем-то сунул в карман.

   Чем выше он поднимался, тем ниже была трава. Всё кругом поросло мхом и редкими кустиками. На самом верху распласталась почти ровная площадка, шириной метров в пятьдесят, сплошь заваленная булыжниками.

   "Что это за камни, интересно? Минералы какие-то".

   Заметив посередине этой площадки небольшую яму среди кучи камней, похожую на воронку глубиной по пояс, он стал расшвыривать булыжники по сторонам.
"Интересно, может, на дне чего найду?"

   Раскидав больше сотни булыжников, углубив яму выше своего роста, он весь употел.

   "Зачем я это делаю? Камни, как камни. Не до центра же Земли их откидывать? А больше тут и нет ничего".

   Он обошёл всю площадку по периметру, заглядывая вниз. Рассмотрел в бинокль площадку соседнего холма - там даже камней не было. Не найдя ничего интересного, снова вернулся к своей яме, снял рюкзак и закурил, усевшись на булыжник.
 
   "Ну и чего теперь? Надо ехать домой. Примерное место я выяснил. Точную частоту сигнала по этому прибору не определить - слишком чувствительный, аж стрелки зашкаливают. Сидеть и ждать тут у моря погоды? Сюда надо специально приезжать, всей толпой, а чего меня, дурака, одного-то посылать? Так Витьку и скажу, что источник, мол, вырубился. Скажу, что ждал, пока терпение не лопнуло".
Паша швырнул в яму окурок, поднял первый попавшийся булыжник.

   "Лёгкие все какие-то, килограммов по пять всего. На продолговатые дыни похожи, сорта Амал, только цвет коричневый".

   Он попробовал его разбить, сильно стукнув о другой камень, но тот отскочил, даже осколка не отломилось. Поднял ещё один и с силой бросил на дно ямы. Послышался только глухой звук, но камень остался целым.

   "Крепкие какие, не разобьёшь", - удивился он.

   Хотел было уже идти к Валере, как вдруг на дне ямы заметил какое-то слабое свечение. Взглянув на прибор, собираясь убрать его в рюкзак, заметил, что стрелка немного отклонилась.

   "Ба-а, кажысь, опять эта чертовщина начинается. И спрятаться уже некуда. Вот попался, как кур в ощип".

   Свечение на дне ямы становилось всё ярче и ярче. Паша не мог оторвать взгляда, стоял, как заколдованный на полусогнутых ногах и смотрел в самую глубь ямы, раскрыв рот. Заметил, что и внутри других булыжников, лежащих вокруг, что-то начало светиться тусклым светло-голубым цветом. Яркость нарастала, Паша аж оцепенел от страха, замер на месте, боясь пошевелиться. Когда яркость стала максимальной, внутри каждого булыжника это свечение начало пульсировать, словно сердце в груди.

- Не бойся! Мы не причиним тебе вреда...

   Бедного Пашу обуял ужас. Не мог понять, кто и откуда с ним разговаривает. Ему показалось, что за площадкой холма вдруг выросла стена густой тьмы до самого неба. Камни пульсировали так ярко, что у него глаза резало. Не слышал, а чувствовал, буквально внутри своей головы ощущал, воспринимал информацию, поступающую из глубины ямы. Площадка была завалена светящимися булыжниками так, что вступить было некуда. Приготовился было убегать напролом по этим камням, но ноги отказали от страха и ужаса. Стал кричать в яму, словно чумной.

- Я? Я боюсь? С чего бы мне бояться каких-то булыжников?

  "Боже, милостивый! Уж не схожу ли я с ума? - взмолился он. - На камни орать начал".

- Что это ещё за аномалия здесь? Кто вы такие тут? - кричал он в яму.

- Ничего не бойся! Мы всего лишь участвуем в зарождении будущей цивилизации.

- Какая ещё будущая цивилизация? Выключайте, давайте, свой передатчик, а то мы приедем скоро и взорвём всё у вас здесь.

- Идёт процесс материализации энергии. В два часа ночи перекачаем остатки добытой энергии из этих яиц. Скоро покинем этот район навсегда.

- Какой ещё энергии? Какая материализация? Чего это у вас везде свет пульсирует? Куда передатчик запрятали? - продолжал он сыпать вопросами, крича в яму, покраснев от натуги и страха. - Почему весь диапазон заняли? Почему сразу восемь несущих частот излучаете? И вообще, объясните толком, что это ещё за будущая цивилизация у вас тут?

   Паша принимал сообщения не отдельными словами и предложениями, а целым пакетом информации, вложенным в сознание помимо его воли. Не было колебаний воздуха с частотой звука, воспринимаемых ухом. В его мозг, как на магнитный носитель, намагничивались все данные, смысл которых он уже понимал в словах.

   "Не-е, я точно чокнулся. С камнями какими-то разговариваю, угрожаю".

   Из камня, что лежал в самом низу, вдруг начал выдуваться ярко светящийся шар. Расширившись до объёма баскетбольного мяча, он плавно оторвался от булыжника, поднялся и завис прямо перед Пашиным лицом. Насмерть перепуганный парень почувствовал, будто у него волосы на голове начали дыбом вставать. Он принял эту плазму за шаровую молнию, стоял не шелохнувшись, как вкопанный, боясь даже моргнуть. Никакого теплового излучения он не ощущал, словно тонкая оболочка шара каким-то образом не позволяла выпускать наружу тепло огненной плазмы. За каких-то пару минут Паша получил от этой физической субстанции такую объёмную информацию, что от удивления даже не успел её переварить.

- Анализировать будешь потом, а пока тебе нужно понять единственное. Скоро у вас начнётся атомная война. Она неизбежна, это лишь дело времени. Вы, как примитивные животные с начальным развитием разума, являетесь всего лишь переходной стадией к высокоразвитой цивилизации, представители которой уже смогут жить в условиях созданной вами радиации. Они будут способны перемещаться в пространстве со скоростями, близкими к скорости света, беречь и заботиться о природе планеты, превращать любые виды энергии и материализовывать её во все формы материи. Это будет последняя цивилизация, и она проживёт на Земле до полного угасания Солнца. Мы как раз и являемся посредниками между вашей и этой будущей цивилизацией.

- Что за чушь? Какая война? - начал возмущаться Паша, когда шаровая молния снова вернулась в булыжник. - Не будет у нас никакой войны, не дождётесь. Мы ещё миллионы лет жить будем.

- Живите сколько хотите, вас никто не торопит. Наоборот, мы стараемся оттянуть этот момент как можно дальше во времени. Ты смелый парень. Эти восемь несущих частот при смешивании выдают общий сигнал, вызывающий у людей животный страх и ужас. Это сделано для того, чтобы к нам никто близко не смог подойти. У некоторых даже разрыв сердца случался. Лично на тебя мы возлагаем особую миссию спасения вашей цивилизации. Сделай это своей целью жизни, мы будем всячески направлять и помогать тебе в её исполнении. Выполнив эту миссию, ты будешь полностью счастлив. Придёт твоё время, запомни это! Расщепив атом, ваша цивилизация подписала себе смертный приговор. Рано или поздно, это всё равно случится. Вас заменят другие. А теперь уходи, даём тебе полчаса времени. В два часа ночи мы покинем это место навсегда. Прощай!

- Погодите, погодите, не уходите. Давайте вы лучше на Валерку эту миссию возложите, а? Или на моего начальника, Виктора Сергеевича? Он может хоть завтра к вам приехать.

   Паша понял, что обращался уже действительно к камням, свечение внутри которых внезапно прекратилось.

   "Чё это было? Глюки? Скажи кому, не поверят, за шизика примут"...



***


- Боже мой, Паша, что с тобой? Господи! Ты же весь седой, как лунь! Чё случилось-то?

- Со мной? Ничего не случилось. С чего ты взял? Заводи давай, поехали в гостиницу.

- Как ничего? Посмотрись-ка в зеркало, ни одного ж чёрного волоса на голове не осталось.

- Да? А ну-ка, дай погляжусь... Эх ай-яй, вот это фокусы! Там так жутко было, просто кошмар. До сих пор мурашки по спине бегают. Со страха, наверное, поседел. Здесь аномальная зона какая-то. Я вон на тот холм залез, пока излучения не было. А когда источник снова заработал, на меня там такой ужас напал, чуть с ума не сошёл. Даже галлюцинации какие-то начались.

- Представляю. Я в машине сидел и то чуть в штаны не обделался. А чё ты там орал? Разговаривал с кем-то, а? - приставал с вопросами шофер.

- Ничего я не орал. С кем я мог там разговаривать? С камнями? Там одни булыжники валяются. Пойдём, поднимемся ещё раз, если хочешь убедиться.

- Не-е, спасибо, не хочу. Ну дык чё тогда? Домой будем собираться? - сразу оживился помощник.

- Выезжать будем ночью. В два часа ещё раз сюда заедем, на это же место. Надо мне убедиться кое в чём. Часок постоим и поедем, к утру дома будем.

- Ну вот, а я размечтался. А в чём ты убедиться-то хочешь?

- В том, что они сдержат своё обещание. Этот сигнал должен замолчать навсегда, - задумчиво ответил Паша.

- Кто это они? Чё-то ты темнишь, - с подозрением спросил Валера.

- Ладно, извини. Никак от кошмара этого отойти не могу. Ночью всё ясно будет, а сейчас давай съездим в гостиницу, перекусить надо. Ты в баньке попариться не хочешь, нас же участковый приглашал?! А я бы с удовольствием сходил, чтобы страхи все из себя выпарить...



***


- ... Так, половина второго. Ближе подъехать не можешь? - спросил Павел, когда они ночью приехали на старое место.

- Не-е, не могу. Меня здесь уже всего колотун бьёт. Боюсь, со страху и машину-то не заведу.

- Ладно, давай здесь стоять. Выключай двигатель, фары гаси! Через двадцать минут всё должно закончиться...

   На вершине холма показались мигающие, ярко светящиеся шары. Через некоторое время они замкнулись в кольцо, поднялись и зависли метрах в тридцати над площадкой. Из центра кольца бил мощный луч света, ощупывающий поверхность под собой. УАЗик стоял в полукилометре, справа от буквы "Г", ближе к середине холма, являющегося как бы рукояткой этой кочерги. Паша с Валерой могли хорошо разглядеть, как эти шары, похожие на шаровые молнии, отрывались от земли, поднимались метров на тридцать и начинали двигаться по кругу вокруг ярко светящегося огромного ядра в центре, который поглощал эти маленькие шарики, становясь всё толще и ярче.

- Паша, ты видишь? Боже мой! Глазам своим не верю... Ты куда рванул? Стой, дурак, там же опасно...

   Как только это огромное огненное ядро поглотило последний шар, сигнал пропал, и парни перестали ощущать страх. Выскочив из машины, Паша быстро побежал к холму, спотыкаясь о кочки. Падая в траву и снова вскакивая, он кричал:

   "Подождите! У меня один из ваших в кармане остался..."

   Ещё метров сто не добежав до холма, к нему, оторвавшись от центрального ядра, подлетел один маленький шар, в точности похожий на тот, с которым Павел общался днём.

- Пропадёт же без вас, - вынул он из кармана каменный шарик, который подобрал днём, и бросил в сторону шаровой молнии.

 - Спасибо, но это просто камень. Помни о своей миссии! Не бойся, у тебя всё получится, мы всегда поможем, - получил Паша информацию прямо в мозг.

   В этот момент к нему подбежал запыхавшийся водитель с искажённым от ужаса лицом. Шар тут же подлетел и слился с ядром, который резко поднялся и стремительно исчез в ночном звёздном небе, оставляя за собой короткий огненный хвост.

- Паша! Павлуха! Это чё, НЛО было, или чё? Видал? Пара секунд, и уже не видно. Уже в космосе, наверное. А я раньше не верил. Значит, они всё-таки существуют.

- Кто они? Ты чего, крыша едет, что ли?

- Как это кто? Инопланетяне эти. А ты чё, с ними прямо вот так вот разговаривал? Ну, сегодня днём?

- Успокойся, Валера, я ничего не видел.

- То есть, как это не видел? Я даже слышал, как они нам счастья пожелали. Не видел он, главное. Ты чё, брат?

- Всё, поехали домой. Никто ничего не видел, ясно тебе?! И не вздумай ляпнуть кому-нибудь об этом. Я ничего не видел, а тебе никто не поверит. В психушку попасть хочешь? Всё, забыли! Я вздремлю чуток, а ты не гони. Тут такие дороги, только на танках ездить.

- Да понял я всё, не дурак...



3. Разговор с боссом



   В понедельник с утра начальник позвал Павла в свой кабинет.

- Здравствуйте, Виктор Сергеевич. Вот отчёт по "Старшине второй статьи", вот протоколы, изъятый передатчик я уже на наш стеллаж убрал, а по источнику на УКВ диапазоне, к сожалению, ничего. Очень большая мощность, а приборы слишком чувствительные, минимума сигнала не нащупать. Примерное место могу показать на карте. Это километрах в тридцати пяти от Сявы, километрах в восьми от трассы, у самого леса.

   Начальник инспекции разложил на столе карту.

 - Где-то вот здесь... Посередине огромной поляны находятся два холма, расположенные буквой «Г» друг к другу. Полагаю, работа велась на вершине того, что длиннее. В три часа дня сигнал прекратился. До 23.00 я следил на диапазоне, но сигнала больше так и не было. В воскресенье, как проснулись, снова вёл наблюдение на УКВ до 16.00. Передатчик не включался. Так что, извините...

- Ну что ж, молодец, Павел. Больше сказать нечего, асом становишься. А теперь давай рассказывай, почему ты так резко вдруг седым стал?

- Не знаю. Проснулся, в зеркало глянул - весь седой. Сам не пойму.

- Угу... «поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся — гипс!». Так не бывает, Паша. Давай, давай, рассказывай.

- Почему не бывает? Раз со мной случилось, значит бывает, - Паша упорно сопротивлялся, хотя и чувствовал, что это становится уже бесполезным.

- Кому ты хочешь мозги компостировать? Я всё знаю, мне уже Валерка рассказал. Не надо мне было тебя туда одного посылать, но кто ж знал?

- Да? И чего же, интересно, он мог такого рассказать? Он же ничего не видел.

- Ну, кое-что всё-таки видел. Давай, Паша, не тяни, рассказывай. Мне что, очную ставку тебе с Валеркой устроить? Мы что, чужие с тобой? Я тебя в это дело втянул, а ты даже ничего не хочешь мне рассказать.

- Извините, но я не могу сообщить это даже вам.

- Да? И почему же? А кому бы смог?

- Может, Михалычу бы и рассказал, только он в больнице.

- Вы что, так сильно с ним дружите? А я-то думал, что у Михалыча и друзей даже нет.

- Дело не в дружбе. У него документ один есть, я однажды нечаянно увидел. Обладателю такого документа я бы, может быть, и открылся.

- Ему можешь и рассказать, но больше никому. Понял? На-ка, мой посмотри. Ты такой документ имеешь в виду?

- Виктор Сергеевич, и вы тоже? У нас что в инспекции, все, кроме меня, внештатные сотрудники?

- Нет, не все. Ну давай теперь всё по порядку рассказывай. Погоди!.. Валя, принеси нам с Пашей по чашечке кофе, пожалуйста!.. Закуривай, если хочешь...



- ...Теперь нас с Валеркой в психушку запихают, да? - спросил он у босса после подробного рассказа, утаив только эпизод с возложением на него особой миссии. - Но я же своими глазами видел, Виктор Сергеевич. Может, это аномалия на меня так подействовала?

- Никто вас никуда не запихает, не бойся. Не вы первые, кто наблюдал подобные чудеса, - успокаивал Пашу начальник инспекции. - Ты лучше объясни мне поточнее, как вы общались? Что-то до меня не дошло.

- Не знаю, какие слова подобрать, чтобы это лучше объяснить, - ёрзая на стуле, пытался понятнее выразиться Паша. - Вот мы, люди, всегда свои мысли обличаем в слова. Я сужу по себе, по-другому, наверное, мыслить нельзя. Все мысли и чувства мы определяем в словесной форме. Не осмысливаем и не проговариваем словами только свои рефлексы. Я же не думаю, что мне пора вдыхать и выдыхать воздух. Мысль можно выразить и неправильно, подобрав не совсем точные слова. Чтобы подобрать верные слова для выражения своей мысли, как и собеседнику для её правильного приёма, потребуется время, чтобы обработать полученную информацию, переварить, проанализировать, разложить логически по полочкам, сравнивая всё новое с похожим тем, что уже есть в памяти. Там же всё было иначе. Я задавал вопросы мысленно, не в словесной форме, а образно. Задавал не один вопрос, а сразу кучу, без какой-либо последовательности и очерёдности. Меня, как эгоиста, в первую очередь интересовало лично своё. Задавал им такие вопросы, как например: "Что со мной? Не сошёл ли я с ума? Что вообще происходит? Кто вы? Не причините ли вы мне вреда?". Понимаешь? И все эти мои вопросы как бы слились в один. Я передавал их, как одну единую мысль, одним импульсом. И приём информации от них был в такой же сжатой форме, без какой-либо последовательности. Причём, объём информации был таким огромным, что кажется, мне и недели бы не хватило, чтобы её всю переварить. Если бы ты, например, у меня спросил, не помню ли я химическую формулу воды, а я бы мгновенно ответил информацией, объёмом с учебник по неорганической химии, да ещё плюс всей информацией, что накопило человечество на сегодняшний день по неорганике со всеми формулами, гипотезами и вероятными перспективами развития химии. Фу-у! Ну, ты хоть маленечко меня понимаешь?

- Ну, кое-что улавливаю, только мне непонятно, как ты смог проанализировать такой большой объём полученной информации?

- А я и не пытался даже анализировать. Просто выбирал из всего этого объёма только то, что интересовало лично меня, моё эго. Всё остальное откидывал или переносил в долгую память. Возможно, часть этой информации у меня уже исказилась, что-то я ещё вчера неправильно понял, а что-то совсем стёрлось. Вот вы - коммунист, я пока - только кандидат в члены, - увлечённо рассказывая, переходил Паша с «вы» на «ты» и обратно. - Нас учат, что Бога нет. Не знаю, как ты, а я, лично, всего лишь притворяюсь атеистом. Не могу вот так запросто отвергнуть многовековую веру людей. Если хочешь знать, я даже боюсь вступать в партию, Бога прогневать боюсь. Короче, я их прямо-напрямо спросил, без всяких обиняков, не являются ли они представителями Бога, раз участвуют в создании такой высшей материи.

- Ну, и?.. Каков был ответ? - с некоторым недоверием, удивлением и настороженностью одновременно, отведя глаза в сторону, спросил Виктор Сергеевич.

- Они как-то хитро уклонились от конкретного ответа. Сказали, что, мол, и мы, люди, и вся земная природа тоже являемся Его представителями.

- Не-не, так не пойдёт. Давай конкретнее. Что они тебе сообщили, и как ты всё это понял? Можешь ты нормально высказывать словами свои мысли, в конце-то концов? Только воду в ступе толчёшь, и всё. Ничего же непонятно. Кстати, хоть ты и поседел ради такого дела, но больше премии в размере месячного оклада у меня для тебя награды нет. Сейчас я позвоню в одно место, сам понимаешь куда. Потом мы туда поедем, и ты должен будешь там рассказать всё, что и мне, только более подробно. И Валерку с собой захватим. Ты уж извини, я ведь тебя на понт взял. Валерка мне ничего не рассказывал, я его сегодня ещё даже не видел. Не беспокойся, всё будет сделано так, будто он первым проболтался. Спрашивать там вас будут поодиночке, поэтому врать или выдумывать что-либо не советую. Возможно, нам всем ещё сегодня придётся слетать на вертолете на тот холм. А сейчас давай рассказывай всё мне. И не вздумай ничего утаивать. С такой тайной в одиночку, без поддержки собратьев по разуму, долго не проживёшь - чокнешься.

- Не так-то просто такое словами выразить. Не знаю, что-то такое щёлкнуло, включилось в моем сознании, как телевизор, и я, не издавая звуков, мог говорить. Вернее, не говорить, а передавать свою информацию и принимать её от них. Понимаешь, это общение... как бы это объяснить-то получше? Его можно сравнить с телепатическим общением, только оно было больше похоже на электромагнитное излучение, будто мы настроились на одну несущую частоту, и модулировали её информацией своих мыслей. Может быть, на ультракоротких волнах, а может, частота была ещё выше.

- Так в каком же конкретно диапазоне вы общались? Это же не пустячок какой-то.

- Нет, не на УКВ, конечно. Не знаю. Я не спрашивал, а сами они сообщить не удосужились.

- Ну вот, о самом-то главном и не спросил. Если лично тебе было не интересно с ними общаться, то мог бы подумать и о других людях. Ладно, дальше поехали.

- Извините, Виктор Сергеевич. Знаете, как-то не сообразил. Не до этого было, перепугался весь. Так вот... наши мысли, как речь, модулировались на этой частоте, и я мог передавать и принимать информацию одновременно. Но от очень высокого умственного, психического или какого-то ещё напряжения я почему-то быстро устал. Так устал, что до сих пор отойти не могу. В голове одна путаница, мешанина какая-то.

- Наплевать мне на твою мешанину. Вспомни хотя бы самое главное и вырази мысль понятными словами. Ты что, не человек уже, что ли?

- Да говорю же, нельзя это словами точно передать. Могу только пересказать, как я сам всё понял.

- О-о, Господи! Ну давай, пересказывай, не тяни только.

- Короче... вот сожрал я, например, кусок мяса и приобрёл энергию, - утирая ладонью пот со лба, продолжал рассказывать Паша. - Заимел силу для колки дров колуном или забивания гвоздей молотком в стену. Правильно? Человек, как всем известно, не может не мыслить, причём делает это постоянно. Неплохо бы ещё подсчитать, сколько энергии у меня ушло на мыслительную работу, на обуздание своих духовных чувств и эмоций, а сколько на ещё большее затупление этого колуна с обогревом окружающего воздуха своим разгорячённым телом от такой физической работы. Вот эта моя мысль и является частью преобразованной энергии съеденного мной мяса. А энергия, как мы знаем, никуда не исчезает бесследно и не появляется из ниоткуда, а лишь переходит из одного вида в другой. И она, эта мысль-энергия, в моей башке надолго не застряла. Чего бы это ей там вечно торчать? Преобразовалась и вся перешла в энерго-биологическое пространство. Они называли его как-то по-другому, но до меня не доходило. Переспрашивал несколько раз, что это за пространство такое. И тогда они назвали его энерго-биологическим. Только чисто для того, чтобы я мог хоть как-то себе его представить.

- И как же, интересно, ты его себе представляешь?

- Честно говоря, плохо представляю, потому что мало чего понял. Как тебе вот такая гипотеза, что везде вокруг нас, в каждой молекуле, и даже где-то, может быть, во всём космосе, имеется ещё один вид материи – всемирный разум?! Давай попытаемся устроить мозговой штурм. Можно допускать, предлагать и выдвигать всякие предположения и гипотезы, порой даже кажущиеся безумными, и которые всё равно нельзя проверить. Их можно либо принять, либо отвергнуть. Кто-то из великих сказал, что когда в какой-то области знаний заходишь в тупик, и начинаются сомнения, то границу этих сомнений может преступить лишь слепая вера. Многие люди, например, склонны верить, что после смерти душа остаётся жить на небесах. Но что такое душа? Чёткого определения этому понятию нет. Это не только чувства и эмоции, но ещё и накопленный жизненным опытом разум. Почему бы не предположить, что и мысли, и этот разум, причём не отдельного человека, а всех живших до сего дня людей, объединенных в одно целое, являются особым видом материи? Значит, мысль - это тоже какой-то вид энергии. И почему бы не назвать мысли всех людей всеобщим разумом или биоэнергетическим полем? Или энерго-биологическим пространством? Для более полного определения я бы назвал его биоэнергетическим информационным полем. Можешь считать меня сумасшедшим, но я теперь искренне верю в существование такого поля. Оно абсолютно материально, как гравитационное, электромагнитное и прочие поля, принятые наукой. Его, как и электромагнитное, можно также возбуждать на определённой частоте. В этом информационном поле есть все знания об устройстве Мира. Каждый человек может возбудить это поле и, настроившись на свою волну, получать нужную информацию.
Например, Архимед, в отличии, скажем, от Менделеева, пришёл к своим выводам путём наблюдения. Он наблюдал закономерности и приобретал информацию. Потом, как умный человек, выпрыгнув из ванны с криком "Эврика", он просто сделал правильный логический вывод. У Менделеева же возможности наблюдать не было. Он раскладывал свои пасьянсы и всё время думал и думал о своей таблице. Логика здесь бесполезна, нужен дар предчувствия или благодарное послание сверху. По моему мнению, он как раз настраивался на нужную частоту и возбуждал информационное поле, а ночью вдруг проснулся, приняв желаемую информацию, записал её на клочке бумаги, как сомнамбула, и снова лёг спать. А потом даже в пустые клеточки своей таблицы вставил элементы, которые ещё не были открыты в то время, и дал им свойственные характеристики.

   И у Эйнштейна тоже не было информации, чтобы утверждать, что пространство-время из-за гравитации искривляется. Что скорости, выше скорости света в вакууме не бывает, и что луч света тоже искривляется под действием гравитационных сил. Конечно, были и до него люди, которые бились над этой проблемой и оставили ему кое-какие наработки, но не было экспериментов, наблюдений, а только одни предположения и догадки. Как же можно было додуматься до всего этого, если не получить нужную информацию от информационного поля? В математическом виде он сам не мог понять свою Теорию относительности. Она же вся построена на теоретических измышлениях. Ты понимаешь, что я хочу сказать?


- Все полезные для человечества мысли умерших давно зафиксированы в учебниках по физике. Ты ж говоришь об энергии. Поле полем, а энергия - это всё-таки энергия. Какая же энергия в этом поле заключается?

- Ты что, совсем тупой... Ой, извините, Виктор Сергеевич, само как-то с языка сорвалось. Не хотел, честное слово. Увлёкся.

- Ладно, проехали, вещай дальше.

- Если это поле информационное, то его энергией, надо полагать, является разум...


   Они ещё целый час разговаривали, спорили, чего-то доказывая друг другу, порой доходя до крика. ЭлектроВаля несколько раз заглядывала к ним в кабинет с беспокойным выражением лица, предлагая ещё по чашечке кофе.

- Ладно, Паша, времени у нас с тобой уже совсем не осталось. Давай тогда так сделаем. Ты там про это поле ничего пока не рассказывай. И вообще, старайся отвечать на их вопросы только однозначно, типа "да, нет, не знаю, может быть", а то действительно они тебя там могут понять не совсем правильно. Потом мы с тобой вдвоём разберёмся с этим как следует. Хорошо?

- Согласен! Одного не понимаю, почему они делают вывод, что человечество рано или поздно погибнет от радиации? - пытался Паша узнать ответ на свой самый главный вопрос.

- Ну, это-то как раз понять не сложно, главное - понять правильно. Прогресс остановить нельзя, сам знаешь. Мы, люди, сами уже яму себе выкопали, осталось только в неё лечь. А ты что, не согласен с их выводами? Они, к сожалению, правы, это дело времени. Пока всё ещё идёт гонка, наращивание ядерного потенциала, но всему есть предел - когда-нибудь нарастим по максимуму. Рано или поздно, но найдётся такой дурак или камикадзе - "божественный ветер", который всё-таки нажмёт на красную кнопочку и обозначит конец нашей цивилизации. Человеческий фактор, как говорится. Грустно, печально, но факт! Зато я очень рад, что они нам не враги, счастья даже желают. Они ж, если б захотели, могли тебя в пар превратить. А ты им ещё взрывом угрожал. Ладно, Паша, иди пока к себе, я позову…


- ... Привет, Паш. Слушай, я должен извиниться перед тобой. Меня Витёк раскрутил, как последнего лоха, - извинялся водитель. - Пришлось всё ему выложить про нас с тобой.

- Не бери близко к сердцу, Валера. Он меня первого, как первоклашку, вокруг пальца обвёл. Скоро нас с тобой в КГБ на Воробьёвку повезут, на допрос. Говори там только правду, чего уж теперь…



4. Серьёзная контора



   Паша никогда за свою жизнь не бывал в таких государственных учреждениях, поэтому немного волновался. Краем уха слышал, что простому гражданину лучше никогда в таких заведениях не бывать. Никто и никому там не поверит на слово, не проявит к тебе уважения, будь ты хоть лауреатом Нобелевской премии в области науки и техники, в информации которого они сами сильно заинтересованы. Для них ты просто рабочий материал.

   После того, как Паша по несколько раз всё подробно рассказал, его попросили недолго посидеть в маленькой комнатушке без окон со столом посередине, одним стулом и дверью, которую закрыли с обратной стороны на ключ. Минут десять Паша смотрел на голые стены и белый потолок. Потом ему надоело их изучать. Он как-то почувствовал, что всё это время за ним кто-то наблюдает, как за подопытным кроликом. Подошёл к гладкой стене и прильнул к ней лбом, приложив ладони к вискам, загораживаясь от света лампы.

- Виктор Сергеевич, а я вас вижу. Мне долго ещё здесь сидеть? - постучал он в стену, увидев босса, указывающего с обратной стороны на него пальцем и что-то объясняющего двум мужчинам в светлых гражданских рубашках, поверх которых на кожаных ремнях у них под мышками висели пистолеты в кобурах.
 
   У чекистов отвисли челюсти и захлопали веки глаз. Один из них, видимо, самый главный, быстро опомнился и забежал к Паше в комнату, не обращая на него самого совершенно никакого внимания.
 
- Всё нормально, ничего не видать. Ну-ка, Степаныч, покривляйся-ка здесь перед нами... Тебя Паша зовут? Меня Дмитрий. Витёк, выйди и встань так, чтобы одновременно видеть и Степаныча, и нас... Ну-ка, скажи, чего он сейчас там перед нами выделывает?

- Улыбается, рукой машет. Вот так... А сейчас уши себе оттянул и язык высунул.
Виктор Сергеевич недоумённо пожал плечами и кивнул головой в знак подтверждения.

- Ну ничего себе! Всё правильно. И давно у тебя такие способности? Или это всё после той встречи, из-за которой ты так поседел?

- Не знаю, наверное.

- Эх, ай-яй! А, мужики?! Вот это фокусы. Пойдёмте в кабинет... Ну ты даёшь, парень. Это у нас такое Зеркало Гизелла в стене сделано - стекло с прозрачностью только в одну сторону. Тебе теперь можно в цирке работать, фокусы показывать. А ещё чего-нибудь умеешь? Людей лечить ещё не пробовал? – удивлялся главный.

- Не-е, не пробовал, но больные места вижу. Они тепло излучают. Это что-то вроде тепловизора у меня, - всё больше начинал смелеть Паша в этом обществе.

- Да-а? Ну-ка, скажи, например, чего у меня? - спросил второй КГБэшник.

- Как вас зовут? Я вам на ухо это скажу.

- Женя! Извини, сразу не представился. Ну пойдём, шепни мне...

- Вы меня извините, но я вижу, что у вас геморрой совсем недавно открылся. Даже не знаю, как вы с нами на вертолёте полетите?

- Спасибо, что не при всех это сказал. Долечу как-нибудь, не впервой...


***


- ... Ну что, летим? Шеф велел осмотреть там всё. Может, артефакты какие найдём. Шофера твоего не берём, незачем. Степаныч, возьми с водителя УАЗика письменную подписку о неразглашении и отпускай. На МИ-8 полетим, я бойцов с собой возьму, рабсила потребуется. Ты, Витёк, можешь тоже остаться, если дела есть, шеф не настаивает. Ну, а ты, Паша - с нами, место будешь показывать. Куда ж мы теперь без тебя? К вечеру планирую вернуться, но на всякий случай домой всё-таки позвони, мало ли чего. Скажи, что можешь задержаться в командировке.

- Пожалуй, я тоже с вами, - подумав немного, решил начальник инспекции, - самому очень интересно...


***


- Вот эти самые булыжники. Вон их сколько. Внутри каждого свет пульсировал, - прибыв на место, рассказывал Паша.

- Так, вы двое... замерьте уровень радиации. Женя, возьми троих бойцов, и бегом на соседний холм, осмотрите там всё как положено. Радиацию тоже замерьте, фотографируйте, если что-то представит интерес, - командовал Дмитрий. - Так что ты говоришь, Паша? Светились и пульсировали только крупные булыжники? А мелкие? Нам нужны те, которые светились. Будешь показывать, какие грузить на вертолёт. Так мужики, начинаем погрузку!..

   Приборы наличие радиации не показали. Паша не ожидал от представителей этой уважаемой государственной фирмы такого человеческого к себе подхода. Думал, что с ним будут обходиться грубо, одними приказаниями. Руки сами сначала готовы были сложиться за спиной, как у арестанта. Ему как-то сразу захотелось принести максимальную пользу своими советами. "Это же из-за меня они такую армию на ноги подняли. Значит, поверили, сумасшедшим не считают".

- Которые возле вот этой ямы валяются, можно сразу брать, они все светились. Я сам эту ямину сделал. А информация поступала из самой глубины.
 
- Так... стоп, мужики, перекурите малость... А зачем ты эту яму-то сделал, герой? – поинтересовался Дмитрий.

- Не знаю. А чего ещё-то тут было делать? Ничего же нет, кроме этих камней, я всё на этой площадке осмотрел... Виктор Сергеевич, они же сказали, что зарождаются в недрах Земли, правильно? Значит, какая-то огромная сила заставляла эти вылупляющиеся яйца на поверхность вылазить?

- М-да! Похоже, придётся тебе, Дима, копать эту яму до самых недр, если хочешь до истины докопаться, - пошутил начальник инспекции.

- Ну спасибо. Мысль неплохая, конечно, только здесь тогда целого полка мало будет. Ладно, парни, давайте тогда так поступим... Сейчас грузим булыжники. На это уйдёт часа два с лишним. Надо, кстати, на всякий случай немного и маленьких взять, которые не светились. Вертолёт Женя переправляет на выгрузку, потом возвращается за нами. Ну, а мы тем временем копаем вглубь к недрам... Давайте, мужики, начинайте погрузку!.. Уж чего успеем накопать, то и успеем, здесь ведь не угадаешь. Может быть, весь этот холм из одних этих яиц сложен, правильно? А может, через пару метров на тоннель какой-то напоремся. Короче, сегодня без обеда, а может, даже и без ужина обойтись придётся. Ты, Виктор, можешь домой с капитаном лететь, а твой Паша мне может ещё понадобиться. Не возражаешь, братишка? До позднего вечера можем здесь заторчать.

- Дим, а вы в каком звании? - поинтересовался Павел.

- Майор, а что?

- Так просто. Молодо выглядите. Я ещё ни разу с майорами КГБ не разговаривал. Может, мне к вам лучше официально обращаться, по-военному?

- Да ладно, ты же гражданский. Как хочешь, так и обращайся...

- Знаете, мне кажется, нам столько много камней не нужно - пяток штук за глаза хватит, - смело выдвинул своё предложение Паша. - Ну давайте разобьём пару штук и посмотрим. В них же нет ничего ценного. Не мне решать, конечно, но если уж брать камни, то хотя бы из самой ямы. Так мы и вглубь малость залазим, и грузим именно те камни, которые светились. Мне парней ваших жалко, до вертолёта целых полкилометра.

- Ничего, они у нас крепкие. А ты опять мудрые вещи предлагаешь. Закономерность жизни - седой, значит, мудрый!..


- ... Что же может отсюда излучать такую мощную электромагнитную волну на всём УКВ диапазоне? Почему именно УКВ? Прежде всего, нужно задаться вопросом, где взять столько энергии, правильно? - задавал Паша себе вопросы вслух в присутствии Виктора Сергеевича и офицеров.

- Ты имеешь чего-то предложить?

- Просто рассуждаю. Может, эту энергию кто-то и как-то закачал в эти булыжники? Не будем пока гадать, кто, как и в каком виде она находилась в этих камнях. Главное, что в них её уже нет, всю высосали до капли. И зачем тогда нам эти булыжники в вертолёте?

- Погоди, погоди, друг. Не могу же я явиться к шефу без артефактов. Хоть что-то я должен привезти, – начал уже советоваться с Пашей старший офицер.

- Да, но не три же тонны? Вы не боитесь, что ваш шеф о вас плохо подумает?

- Эй, мужики, перекур! - Дмитрий косо посмотрел на Пашу. - Отдохните малость... Слушай, Седина, так дело не годится. Ты уж определись сначала, чё делать, а то больше часа уже тут вошкаемся, и всё псу под хвост. Около двух сотен загрузили. Что мне их, обратно, что ли, сюда таскать?

- Мне кажется, нам нужно искать какой-то особенный камень, непохожий на все остальные. Ведь информацию мне передавали не все, а только один какой-то. Причём, из самой глубины ямы.

- Ну? И чё делать? Командуй давай, раз ты такой седой среди нас, - устало проговорил Дмитрий.

- Нужно, мне кажется, копать вглубь, искать этот особый камень.

- Так, мужики... перекурили? Погрузка закончена, теперь задача такая: вытаскиваем вот из этой ямы булыжники и раскладываем ровненько по всей площадке, пока не докопаемся до одного особого камня, который будет сильно отличаться от всех других. Неважно чем - размерами, цветом, весом или ещё чем-то. Всё поняли? Тогда, начали!

   Часа через три вся площадка на вершине холма была завалена булыжниками. Образовалась яма шириной десять на десять метров и глубиной около трёх метров. Вылезать из неё стало трудновато. Начали расчищать площадь дна в ширину.

- Дима, можно вас на минуту?.. Слушайте, ваши ребята очень устали. Вон у того парня грыжа в паху вылезла, я это вижу. Ему нельзя больше тяжести поднимать, - осмелев до наглости, Паша от безделья начал давать советы офицеру.

- Так, Седой, давай сразу с тобой договоримся, в таких вопросах ты мне ничего советовать не должен, ясно тебе? У нас не детский сад. Здесь война идёт, понял?
Паша, конечно, ничего не понял. «Какая война? Мирное же время. Зачем людей истязать, когда любому можно легко замену найти?»

- Воробьёв, ко мне! - скомандовал Дмитрий. Подбежал тот самый парень с грыжей. - Ты как себя чувствуешь, боец?

- Нормально, товарищ майор.

- Ну... видишь? Никаких жалоб, - обратился майор к Павлу. - Иди, работай, сержант!..

- Женя, можно вас на минуту?.. Слушайте, как вы терпите? Вам же срочно в больницу надо. Разве можно так к своему здоровью относиться? Хотите, я сам сейчас Диму попрошу, чтобы он вас на вертолёте отправил?

- Не вздумай! Не-не, Паша, у нас так не принято. Да всё нормально, забудь и даже не думай...


   Уже вечерело. Командиры собрались в кучку, о чём-то шептались минут пятнадцать, потом все подошли к Паше.

- Посоветоваться с тобой пришли. Мы, кажется, до чего-то крупного докопались. Иди, глянь. Огромный плоский камень, как гранитная плита цвета голубых глаз блондинки...

- Да-а, похоже, это то самое, что нам нужно. Товарищ майор, разрешите вам наедине пару вопросов задать?.. Не моё дело, конечно, но этот "голубой глаз" мы сегодня всё равно не успеем откопать. Да и весит он столько, что его в вертолёт не загрузишь, тем более вручную. А размеры? Сюда нужно привезти отбойный молоток с компрессором, лучше даже несколько, и попытаться отколоть от него кусок для исследования. Нам нужен именно этот артефакт. Чем быстрее мы его добудем и доставим экспертам, тем лучше. Когда ваши специалисты исследуют состав этого "голубого глаза", тогда уже будет видно, что с ним делать дальше. Или пусть сами эксперты сюда прилетают и прямо здесь, на месте, всё исследуют.

- Ага, полетят они сюда, как же.

- Мне кажется, нам на сегодня хватит, нужно лететь домой. Время уже восьмой час, скоро темнеть начнёт. До прилёта вертолёта с компрессорами я бы оставил здесь охрану, чтоб никто из местных случайно не сунулся.

- Пожалуй, ты опять прав, Седина. Что-то я увлёкся, - вынужден был согласиться Дмитрий. - Эй, Гриня, заводи свой геликоптер, домой поехали! А насчёт того, чтобы отколоть от него кусок - это ты зря. Зачем портить артефакт? Перевезём целиком как-нибудь, он же никуда отсюда не денется...


***


- …Как тебя родители такого седого встретили? - сочувственно спросил на следующее утро Виктор Сергеевич, подсев к Паше в салоне вертолёта.

- Плохо. Мать, конечно, сразу заплакала, а отец начал настаивать, чтобы я срочно увольнялся с этой работы. Мне же им даже объяснить ничего нельзя было.

- Надо бы мне как-нибудь к тебе в гости нагрянуть, с твоими родителями познакомиться...



5. Адова дыра



   Вертолёт высадил пассажиров и сразу улетел. У подножья холма, примерно в том самом месте, где Валерка недавно ставил свой УАЗик, стояли три мощных военных Урала, крытых брезентом. Рядом были установлены четыре большущих палатки, между которыми дымился котёл полевой кухни. После завтрака все снова стали подниматься на вершину холма, чтобы разгребать яму дальше, освобождая от булыжников "голубой глаз", которому, казалось, не было конца ни в длину, ни в ширину, ни в глубину.

   Паша от нечего делать решил в одиночку побродить по периметру холмов. По компасу определил, что перекладина Г-образного холма смотрит на север, а рукоятка кочерги чётко указывает на восток. Обошёл холмы слева и остановился, глядя в торец малого холма. Что-то немного тревожное памятью отозвалось в сознании. Вспомнив весь свой недавний ужас, решил подняться на вершину, чтобы быть ближе ко всем. Карабкаясь по мягкому мшистому склону, он вдруг провалился по пояс в какую-то яму. Испугался и чуть было не закричал со страха. Взял себя в руки, покурил и стал разгребать вширь эту яму, отрывая с её краёв клочья мха вместе с грунтом. Получился узкий вход вовнутрь холма. Паша заглянул туда, сделав всего пару шагов, и сразу окунулся в кромешную тьму. Шагнул ещё немного, касаясь правой рукой холодной шершавой стены. Ему показалось, что он спускается вниз под уклоном. Сделал ещё пяток шагов, потом ещё и ещё немного. Сердце у него уже готово было выпрыгнуть из груди. Быстро развернулся назад, в надежде увидеть свет, но вокруг почему-то стояла такая густая темнота, словно он ослеп. Паше захотелось быстрее убежать из этой дыры. Перед ним впереди на ощупь оказалась довольно крутая гора. Стал быстро карабкаться вверх, и его снова обуял ужас. Наконец, он не выдержал и закричал во всё горло, прося о помощи, но почему-то не смог услышать своего собственного голоса. Изо всех сил карабкался вверх, словно за ним кто-то гнался, желая стянуть назад на самое дно. У него уже начали кончаться силы, когда метрах в пятидесяти вдруг показался долгожданный клочок света. Вылезая наружу, его всего трясло от страха. Не обращая внимания на усталость, он пулей вскарабкался на вершину холма и побежал к "голубому глазу", возле которого почему-то топтались только три автоматчика.

- А где все? - спросил Паша, запыхавшись от бега.
- На базу спустились. А ты где был? Тебя все ищут.

   Паша лишь махнул рукой и побежал к палаткам.

- Ты где был, чёрт бы тебя побрал? - закричал на него майор. - Мы уже пятый час тебя везде ищем, пацан. Обедать садись! Теперь от меня ни на шаг, чтобы я всегда тебя видел. Ещё раз так пошутишь, у тебя будут очень большие неприятности. Понял, седой мальчишка?

- Как это пятый час? Не может быть, - дрожащим голосом вопрошал Паша. - Я буквально на пятнадцать-двадцать минут отлучился. Там... вон там... я в яму по пояс провалился, - тыкал он трясущимся указательным пальцем в сторону своего зловещего входа в ад. - Еле выбрался оттуда. Там... там...

- Чего там? Дар речи от страха потерял, что ли? - видя ужас в Пашиных глазах, ехидно спрашивал Дмитрий.

- Там... не знаю. Там... нечистая сила какая-то меня не выпускала.

- Какая ещё нечистая сила? Давай ешь быстренько, и пойдём, покажешь.

- Не-не-не, не пойду больше. И вы не ходите, если жизнь дорога. Она всех к себе вглубь затаскивает. Я всего лишь на несколько шагов заглянул и только вот сейчас еле-еле выбрался. Там жуть страшная, темно, как в гробу. Орёшь со всей дури, а сам себя не слышишь. Не ходите туда, погибните все. Там... там искривление пространства-времени происходит, мне кажется.

   Паша торопился есть гречневую кашу с тушёнкой, набирая полную ложку, но из-за трясучки в руках подносил её ко рту почти пустую.

- А вот это уже интересно. Искривление пространства-времени в земных условиях? Очень интересно! - с ехидцей в интонации влез в разговор капитан, Евгений Степанович...

   Дмитрий взял с собой человек семь, оставив Евгения наверху руководить дальнейшими раскопками. Послал старшину принести с базы фонари и верёвки.

- Вот он, этот вход в ад. Я сделал вовнутрь всего пару десятков шагов, а вылезая из этой чёртовой дыры, как мне показалось, карабкаясь не больше пары километров. Думал, что прошло самое большое минут двадцать, а оказалось - четыре с лишним часа. Два шага всего сделал, и сразу кругом жуткая темнота всё заволокла. И звуков никаких...  идёшь, словно оглох и ослеп. Сущий ад какой-то.

- Так... я пойду первым, за мной следом - старшина Крайнов. А за ним кто хочет? Есть желающие? - обратился к толпе майор. - Добровольцев нет? Ладно! Нам хотя бы ещё одного. Верёвкой свяжемся, а ты, старлей, будешь стравливать её. Если два раза дёрну, значит, вытаскивайте нас.

- Могу я третьим пойти, - вызвался молодой лейтенант. - Где фонари? Давайте их сюда!

- Погодите, погодите, - взволновано заговорил Паша. - Зачем вы так усердно на тот свет торопитесь? Давайте сначала всё обдумаем хорошенько...

- Нечего тут думать. Тоже мне, искривление пространства-времени у него, видишь ли. Альберт Эйнштейн выискался, в штаны наваливший, – специально стараясь обидеть, обращался Дмитрий к Павлу, как к ребёнку

- Мы же совсем эти холмы не исследовали, верхушку только, товарищ майор. Если есть вход в эту нечисть, то, может быть, где-то и выход из неё имеется. А? Виктор Сергеевич, скажите хоть вы ему. Чё сразу в пекло-то лезть?

- А ведь Паша опять прав, дело очень серьёзное, - поддакнул босс.

- Ну! А я чего говорю? Вот смотрите... эта перекладина от кочерги смотрит точно с севера на юг. Вот вход у нас - прямо с севера. Давайте же поищем выход. На конце рукоятки, например, с восточной стороны.

- Так, сержант Воробьёв, передайте капитану мой приказ. Пусть пока отложит все раскопки и займётся обследованием периметра этого чёртова холма. Всех пусть задействует, только караул возле  "голубого глаза" выставит. И чтобы каждый метр был прочёсан! Так... лейтенант и вы двое - остаётесь здесь, будете нас обеспечивать, пока не вылезем. Фиксируйте всё строго по минутам - когда мы вошли, сколько метров верёвки осталось и прочее. Остальным - марш в распоряжение капитана!



6. Философский диалог



   Паша с Виктором Сергеевичем уселись метрах в десяти от входа в пещеру...

- ... Они тогда тебе вот так прямо и сказали, что представители новой цивилизации смогут свободно изменять все виды энергии и превращать их в любые формы материи? Но они тогда уже не могут считаться не только людьми, но даже и частью земной природы. И как у них будет обеспечиваться воспроизводство, интересно?

- Этого я не спрашивал. Говорю же, не до этого было. У меня как раз волосы в это время седели. А зачем им обязательно нужно быть какими-то животными? Зачем размножаться? Они будут являться всего лишь материализацией энергии разума. Кто-то или что-то, засевшее в этом "голубом глазе", сегодня очень заинтересовано в максимально долгой жизни нашей цивилизации, из которой как раз и черпается вся эта энергия, нужная им. Получается, что главной целью для них сейчас является накопление максимального количества нашей энергии-разума. А ты что об этом думаешь?

- Фантастика какая-то, честное слово. Впервые слышу такую гипотезу. Ну хорошо, допустим, а почему же они непосредственно сейчас с нами не живут? Мы что, мешаем им? И куда же они улетели, интересно?

- Откуда же мне знать? Я общался-то с ними всего ничего. Наука говорит, что энергия первична. В ЦЕРНе утверждают, что скоро будет найден бозон - квант поля Хиггса, который позволит пролить свет на практическую возможность перехода чистой энергии в чистую массу. Разве мы не то же самое здесь наблюдаем? Есть какая-то огромная энергия, которая как-то накапливается в недрах земли, а потом спекает почву в камни, принимая их объём. Эти камни при наполнении энергией трясутся с частотой УКВ диапазона, пропихивая друг друга на поверхность. А когда накапливается достаточное количество, она материализуется в какое-то особое биополе и улетает отсюда. Меня, например, больше интересует, почему эта энергия обладает разумом? Если пространство-время неразрывно связано с энергией, то нужно уже говорить именно - пространство-время-энергия! У нас здесь имеется изменение энергии, причём очень большое. Поэтому, вполне возможно, что именно из-за такого изменения и пространство-время тоже искривляется, правда ведь? - Паша нашёл небольшой клочок голой земли и стал чего-то чертить на нём прутиком.
- Тогда получается, что это самое твоё биополе, есть ничто иное, как души умерших людей, не так ли? Всемирный разум, биоэнергетическое информационное пространство-время, - азартно полемизировал начальник инспекции. - Красивые слова, а на самом деле опять верование в Бога, Аллаха, Будду и прочих. Реинкарнация, посмертное переселение душ в тела младенцев. Это уже далеко не ново и абсолютно бездоказательно.

- Между прочим, сегодня уже и наука Бога отрицать боится. Да, Виктор Сергеевич! Теория Чарльза Дарвина, его труд «Происхождение видов путем естественного отбора» была аксиомой в науке полтора века. Конечно, борьба за выживание и естественный отбор остаются актуальными и сейчас. Отрицается главное - происхождение человека от обезьяны. В науке теперь два течения - дарвинизм и креационизм. Креационисты считают, что всё на Земле было создано разумом, неизмеримо превосходящим человеческий. То есть, как утверждает Библия - Богом.

- Знаешь, Паша, к своему стыду, в школе я был далеко не отличником. Если мне учитель говорил, что человек произошел от обезьяны, то я верил в это безоговорочно. Своего мнения у меня на этот счёт никогда не было. К тому же, я согласен - теория Дарвина справедлива и не лишена логики. Если плохое, болезнь, например, может передаваться по наследству, то и самое лучшее, наверное, имеет такую возможность. Не знаю, была ли во времена Дарвина генетика. Если и была, то на самом низшем уровне. Я слышал, что и сам Дарвин называл свою теорию лишь предположением, а не истиной в последней инстанции. Сейчас эту теорию отрицают в основном по двум причинам.

   Во-первых, планета Земля, по данным современной науки, образовалась четыре с половиной миллиарда лет назад из Солнечной туманности. Ещё через миллиард лет на Земле появилась жизнь. Получается, что три с половиной миллиарда лет, это тот самый срок, за который, по Дарвину, бактерия эволюционизировалась в человека. Генетика и другие науки говорят, что это очень маленький срок.
 
   Где-то читал, что любая самая сложная комбинация аминокислот и других органических соединений - это ещё далеко не живой организм. Можно, конечно, предположить, что когда-то и где-то на Земле возникла некая первая девственница ДНК, которая и послужила началом всему живому. Но и это под большим вопросом, потому что от самой современной ДНК не будет совершенно никакого толка. Она же может функционировать только при наличии белков-ферментов. Как, каким образом? Чисто случайно, при перетурбации отдельных белков такая сложнейшая прародительница ДНК и нужный для её функционирования комплекс белков-ферментов сами по себе возникнуть не могли. Это означает веру в чудо. Процент совпадения практически нулевой, даже и за пять, и за десять миллиардов лет, - рассуждал вслух Виктор Сергеевич. - А во-вторых, душа и сознание. У Дарвина об этом ничего нет. Как за три с половиной миллиарда лет из бактерии может получиться животное с таким высокоразвитым сознанием? Только человек может делать вещи, которых нет у природы. Сознание людей развивается и прогрессирует по объективным причинам. Здесь можно сделать только один вывод - мир кто-то создал. Сам он таким создаться не мог. И творцом этого мира является Бог. Поэтому, лично я, тоже, скорее, креационист.

- Вот, это именно то, о чём я вам и талдычу всё это время. Везде и всюду, в космосе, в бесконечной вселенной существует биополе всемирного, вселенского разума. Может быть, это и есть сам Бог?

- Да-а, запутал ты меня, Паша. Честное слово, даже не знаю, что и ответить. Во всяком случае, отрицать ничего не стану, - процедил сквозь зубы босс.

- Я где-то читал, давно правда, - быстро сменил тему Павел, видя неловкость и смущение на лице своего начальника. - В конце восемнадцатого века какой-то граф из Баварии попытался взвесить тепло. Сначала он тщательно уравновесил на весах сосуды с дистиллированной водой и спиртом при комнатной температуре, а потом оставил свой прибор на холоде, чтобы вода замёрзла, а спирт остался жидким. Но, к сожалению, весы остались в равновесии. Тепло оказалось абсолютно невесомым. Но тепло - это всё же физическая категория. В начале двадцатого века один американский врач поставил серию экспериментов по прямому взвешиванию души. На специальных весах он взвешивал умирающего от туберкулеза человека, и в момент смерти весы вышли из равновесия и показали двадцать два грамма. Он выполнил ещё несколько таких измерений и обнаружил посмертную потерю веса где-то от пятнадцати до тридцати пяти граммов. Позднее он ещё неоднократно повторял свой эксперимент на собаках, но уже с нулевым результатом. Всё говорило за то, что человек при жизни обладает вполне материальной, допускающей взвешивание, душой. В то время как животные души не имеют.

- Я тоже читал об этом. Результаты своих экспериментов этот доктор опубликовал сначала в периодике, а затем и в научных изданиях. И выяснилось, что ни одного свидетеля подобных опытов у него не оказалось. Даже свою специальную кровать для взвешивания умерших доктор предъявить не смог. Никаких отчётов, кроме статей, посланных в издания, у него тоже не было. В то время эксперимент был признан фальсификацией и забыт на долгие годы. Других случаев измерения веса души при экспериментах с умершими не было. Просто, мне кажется, людям хочется верить в материальность души. Сейчас в науке на специальных весах можно взвесить даже отдельный атом вещества. Но не думаю, что истинные данные о взвешивании души смогут быть доступны простым обывателям. Во-первых, чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Если учёные определят, что действительно душа материальна и имеет какой-то свой вес, то в связи с конкуренцией в науке, мы ещё долго ничего не услышим, пока в изучении этого дела не будет поставлена точка. И когда ни у нас, ни у Америки не останется чего скрывать друг от друга. А если наука пришла к выводу, что материальность души - это просто миф, то народу об этом тоже не скажут. Вера в душу, в жизнь после смерти и вообще в Бога, плохого никому не принесёт. Может быть, Паша, какой-нибудь потенциальный преступник не станет совершать своё злодеяние, побоявшись попасть из-за этого в ад после смерти.

- А я вот ещё одну статью читал. В ней один ученый из Литвы говорит, что при определенных условиях душа, ушедшая в мир иной, способна общаться на физическом уровне с другими душами живых людей. Человек на самом деле состоит не из одного, а из нескольких тел. Одно видимое - это физическое тело. Затем есть тонкое тело - витальное. И есть тело самое тонкое - астральное. Это и есть душа. А есть и чрезвычайно тонкое тело - ментальное, где происходят мыслительные процессы. Это - разум человека. Особая сила таится в витальном теле, только мы пока управлять ею не можем. Но иногда она проявляется в наших нечеловеческих способностях. В особых случаях - при пожаре, например, при эмоциональном каком-то порыве. Были случаи, когда человек поднимал вес больше тонны, гнул железо, как пластилин, проходил сквозь огонь, не получив даже ожогов.

- Всё может быть, Паша. Нельзя отрицать того, чего не знаешь. Некоторые люди, например, и сегодня продолжают всерьёз заниматься спиритизмом. Только, мне кажется, и я хочу тебя тоже предупредить, что совать свой нос в совершенно неизведанное, вмешиваться без приглашения в потусторонние миры, совсем не безопасно.

- А между прочим, Виктор Сергеевич, имеется множество документальных фактов, когда дети давали точные описания событий, которые происходили в их прошлых жизнях. В Америке живет доктор Стивенсон, профессор психологии в университете Вирджинии. Он тридцать лет путешествовал по свету и разговаривал с такими детьми. Во многих случаях он проверял эти детали. Им подробно описаны несколько сот таких случаев, но на самом деле их было гораздо больше. Мне запомнился, например, случай, когда в Индии, в середине пятидесятых прошлого столетия, родился мальчик, который не разговаривал до двух лет. Его родители как-то пригласили к себе гостей на обед. После обеда отец попросил мальчика убрать со стола стаканы. Это была вполне обычная просьба, но мальчик впал в ярость. Разбил стаканы и сказал голосом взрослого мужчины: «Я богатый человек и не должен выполнять всякие ничтожные работы! У меня есть много слуг для таких дел». Представляешь, что подумали родители этого двухлетнего мальчика? Потом этот малыш рассказывал различные детали, сообщил своё имя в предыдущей жизни. Сказал, что он был одним из трёх братьев, и они жили в каком-то городе, не помню названия, в сотне с лишним километрах от Дели. Ни сам мальчик, ни его родители не бывали в том городе и не могли получить эту информацию обычным путём. Малыш сказал, что он со своими братьями владел химической компанией и сообщил даже её название. Он сказал, что у него было двое братьев, и младший брат застрелил его. Отец мальчика съездил в этот город, нашёл эту компанию. Отыскал даже вдову застреленного брата, которая была ещё жива. Она очень заинтересовалась, услышав рассказ об этом мальчике, и приехала встретиться с ним. Малыш сообщал различные вещи, точно совпадающие с событиями её жизни. Он помнил даже очень интимные детали. Женщина была так удивлена, что падала в обморок. Позднее и сам мальчик приезжал в тот город. Он смог найти дорогу к дому. Семья решила устроить проверку воспоминаниям мальчика. Они показали ему фотографии различных лиц, имевших отношение к застреленному, и он смог правильно идентифицировать людей на этих фотографиях. Подобных примеров очень много, и все они документально зафиксированы. Выдумки здесь никакой нет. Другое дело, что наука об этом ничего сказать пока не может.

- Ксеноглоссия! Слышал, Паша, когда-нибудь о ней? Тоже очень интересная тема. Способность человека говорить на иностранном языке, не изучая его обычным способом. Бывает речитативной и ответной. При речитативной ксеноглоссии человек говорит на иностранном языке, но не понимает значения этих слов. При ответной он понимает разговорный язык. Представляешь, тюкнулся лбом в столб со всей дури, нечаянно живым остался, только мозги сотряслись. Да так, что после этого вдруг на восемнадцати языках заговорил, о которых раньше даже слыхом не слыхивал.
Пожалуйста, вот ещё пример реинкарнации, если угодно. В Тибете монахи-буддисты выбирают Далай-Ламу по реинкарнации. Например, Далай-Лама-14-й, был признан перевоплощением на этот пост в трёхлетнем возрасте от своего предшественника Далай-Ламы-8-го, умершего в 1933 году. Его Святейшество Далай-Лама-14-й родился в 1935 году в бедной многодетной семье в маленькой деревушке. Его нашёл поисковый отряд тибетского правительства. Считается, что Его Святейшество является реинкарнацией каждого из предшествующих тринадцати Далай-Лам Тибета. Первый родился в 1351 году. Нынешний Далай-Лама-14-й опубликовал официальную декларацию, в которой разъяснил, что примет решение по выбору своего преемника, когда ему будет около 90 лет. Он сообщил, что следующий Далай-лама, пятнадцатая по счету реинкарнация тибетского духовного лидера, родится в эмиграции, и даже намекнул, что может выбрать своего преемника уже сейчас, пока сам он ещё жив.

- Да, Виктор Сергеевич, я тоже кое-что об этом слышал, как говорится, краем уха. Помню, очень недоумевал и удивлялся. Почему же молчат учёные? Что говорит об этом наука?

- Ну, Паша, наука не молчит. Она просто ничего доказать не может.

- Так вот же эти случаи реинкарнации. Они же документально подтверждены.

- Чтобы факт был научно доказанным, он должен быть неоднократно подтвержден практикой и опытом. Нужно, чтобы этот опыт мог провести каждый и в любой момент, исключив возможность розыгрыша или мошенничества. Некоторые скептически настроенные учёные предлагают свои альтернативные объяснения. Одно из объяснений - это ясновидение. Но и ясновидение стопроцентным не бывает. Даже Ванга ошибалась. Признать реинкарнацию, как научно доказанный факт, нет возможности. Если не доказано существование самой души, то о реинкарнации и речь молчит.

- Так вот же оно, пожалуйста вам, доказательство судьбы. Родился малыш в бедной семье, и вдруг, в трёхлетнем возрасте становится духовным лидером Тибета. И он как-то знает, что доживет до девяноста лет. Даже знает, в кого переселится его душа после смерти. Чего-то они там знают такого, чего не знаем мы.

- Да, Паша, судьба! Я вот как-то недавно, в мае буквально, зашёл к родителям по пути в гараж. Пока разговаривали за чашкой кофе, начался сильный ливень. А мне надо было обязательно ехать куда-то. Пока дошёл до гаража, весь промок. Выкатил машину, заглушил двигатель, а ключ из замка зажигания не вынул. Пошёл закрывать гараж. Закрыл, подхожу к машине, и не могу открыть дверь. Тыркался, тыркался - никак. Что такое? Опаздываю, дождь хлещет, как из ведра. Вижу через стекло - ключ в замке зажигания торчит, на переднем сидении барсетка с документами и деньгами валяется, а ни одну дверь открыть не могу. Опять открыл гараж, спрятался от дождя. Опаздываю на встречу, отложить нельзя. Если бросить машину и ехать на автобусе - опоздаю так, что лучше и вовсе не ехать. И машину с ключами и документами просто так не бросишь. Промок весь до нитки. Подошёл опять к машине и пнул по дверце со злости. И дверка, бац, и разблокировалась. Потерял ровно пятнадцать минут. Подъезжаю к перекрёстку, мне налево надо было, а там такая страшная авария! У гружёной фуры тормоза отказали, и она прямо на перекрестке на красный, на большой скорости шесть легковушек в груду железа превратила. Видел, может быть, по телевизору много раз показывали? Пять человек насмерть и семеро в тяжелом состоянии. Моя машина второй по счёту перед светофором стояла. И это случилось ровно за пятнадцать минут до моего выезда на этот перекресток. Как тут в судьбу не поверить? Я, лично, не сомневаюсь, что у каждого есть свои ангелы-хранители...

- ... Вот смотрите, Виктор Сергеевич, я здесь начал эйнштейновскую формулу энергии преобразовывать, связывая её с пространством-временем, взяв космическое пространство в кубических километрах и относя его в обратной пропорциональности ко времени. Ну, это больше по привычке, как при измерении скорости, например, когда путь делишь на время. Запутался маленько с расчётами, но всё равно получается что-то интересное. Вот смотрите: при откачке воздуха из сосуда, пытаясь получить высокий вакуум, на его внутренних стенках всегда обнаруживаются атомы протия. А что мы имеем на внешней оболочке атмосферы? Не то же ли самое?
- Ах, Паша, ты уже в высшие материи полез...

- Не, не, погодите, это же интересно. Вот смотрите: под действием гравитации, то есть, считай, огромной энергии, как сказал Эйнштейн, пространство-время имеет способность искривляться. А это значит, что оно становится уже не однородным. Вы слышали что-нибудь про амеры - наименьшие и неделимые частицы, образуемые при сгустках пустоты? Не знаю, есть ли здесь какая-нибудь связь между этими амерами и электрон-позитронными парами в космическом пространстве. Может, это тоже самое, а может, и совсем другое. В моих выводах в формуле после сокращений получается что-то совсем невообразимое. Грубо говоря, X килограммов равно Y километров умноженные на Z секунд.

   Павел с минуту подождал, давая боссу возможность немного обдумать эту информацию.

- Ерунда какая-то, - усмехнулся босс. - Я ничего не понял, если честно. Что это за физическая величина у тебя получилась, равная произведению километров на секунды? Это же явная белиберда. И на кой тебе нужно голову всякой фигнёй забивать? Все эти квантовые теории и теории относительности я давно забыл, как кошмарный сон, буквально на следующий год после окончания универа. И тебе советую. Нам с тобой ничего такого в будущем не пригодится. И вообще, как ты сам говоришь, мы всё равно скоро всё сдохнем от радионуклидного кошмара.

- Ну-у, в будущее заглянуть пока никому не удалось, - вступил в полемику Павел.

- Кто его знает, может быть, наша цивилизация ещё тысячу лет проживёт. Всё равно нам нужно продолжать полноценно жить до самого конца, заботясь о своём будущем. Скоро у нас закончатся запасы углеводородов, а где тогда брать энергию? Атомная очень опасна, да и она всё равно когда-нибудь закончится. Остаётся только бесконечный космос. Нужно научиться как-то из него добывать энергию для наших нужд.
 
   А произведение километров на секунды, если угодно, это, конечно, никакая не физическая величина, а просто формула, доказывающая, что масса может наращиваться не обязательно двигаясь со скоростью света в квадрате. Главное условие, чтобы коэффициенты X, Y и  Z были больше ноля. Масса может одинаково наращиваться, двигаясь и сто тысяч километров за три секунды, и сто километров за три тысячи секунд, и всего один километр за триста тысяч секунд. Есть искривление пространства-времени, есть его неравномерность, есть сгустки пустоты, а значит, есть и эти самые амеры, которые совершают перемещение в пространства-времени всего на какие-то миллионные доли микрометра. Да, но они же могут колебаться годами, веками и тысячелетиями. Рано или поздно, но они всё равно когда-то наберут массу, равную массе протия. Набрать большую массу, чем у протия, космос не позволит. Потом эту массу космический вакуум постарается вытолкнуть куда-нибудь подальше от себя, на границу с нашей атмосферой, например. Как в земных условиях природа не терпит пустоты, так и космический вакуум не потерпит внутри себя природных частиц. Получается, что космос сам рождает протий, и нам остаётся только подобрать этот водород. Космос вытолкал на границу с нашей атмосферой уже два с половиной миллиарда тонн водорода. Это ж какая энергия, с ума сойти!
 
- Ну, не знаю. Нас учили, что этот водород пригнал к нам солнечный ветер, - дебатировал босс. - Взрывные протуберанцы извергаются с громадными скоростями, сотни километров в секунду.

- Всё так, но вряд ли солнечный ветер способен донести этот водород до Юпитера или Сатурна, состоящих в основном из самого этого водорода. Я ни в коем случае не собираюсь убеждать вас в правильности своей концепции, а просто предлагаю рассмотреть и другие варианты. В конце концов, это всего лишь мои фантазии. А насчёт того, что мы с вами никогда по работе не столкнёмся с искривлением пространства-времени, так вот вам, пожалуйста. Разве мы сейчас не это же самое наблюдаем? Есть какая-то огромная энергия, из-за которой, собственно, это самое пространство-время и сподобилось искривляться здесь перед нами.

- Брось, Паша, не забивай голову всякой ерундой. Даже если ты окажешься прав, ничего ж всё равно не изменится. Давай лучше сменим тему...



7. Второй вход в дыру



   Они философствовали больше часа, сидя на травке в тени, неподалёку от северного входа, охраняемого тремя военными.
 
- Беги к капитану, пусть скорее сюда подойдёт, - прервал старлей своим криком их разглагольствования на тему о высших материях.

- Что случилось, товарищ лейтенант? - спросил Виктор Сергеевич у охраны.

- Да вот, верёвка у нас кончается, совсем чуть-чуть осталось, а сигнала никакого так и не было. Но майор приказа вытаскивать верёвку не отдавал. Даже не знаю, что и делать...


- ... Вытаскивайте скорее! Неужели вам даже для этого особый приказ нужен? - ругал Евгений старлея. - Быстрее, быстрее давайте!

   Вскоре показался конец верёвки с петлёй на конце.

- Как же так? Они что, отвязались? Все двести пятьдесят метров здесь. Вот же она, эта петля, совсем нетронутая. Чёрт знает что. Не мог же майор вдруг испариться там?! А, Паша? Что ты думаешь? - с тревогой в голосе спрашивал Евгений.

- Сколько времени прошло? Один час двадцать минут всего, правильно? Паниковать пока рано. Если я сделал туда лишь пару десятков шагов, считая, что потратил на это не более двадцати минут, а вернулся, как оказалось, через четыре с половиной часа, то... вот и подсчитайте, через сколько их ждать? Если, конечно, у них вообще там всё нормально. Обратно им ещё и в гору придётся подниматься.
 
- Ну, спасибо, Седина, успокоил малость. Что-то нервы у меня уже не выдерживают. Тогда вы, лейтенант, сидите здесь и ждите. Я сейчас вам рацию сюда подгоню, будете мне докладывать через каждые двадцать минут... Виктор, Паша, чего вам здесь делать? Пойдёмте со мной. Мне кажется, мы на восточном торце тоже на что-то интересное напоролись. Думаю, это как раз тот самый выход из ада. Его сейчас там разгребают... Фу-у, ну и жарища сегодня...

   Когда они подошли, второй вход был уже полностью расчищен. Подоспели и остальные группы, доложили, что весь холм-кочергу облазили вдоль и поперёк, ничего интересного не обнаружили.

- Так, время второго обеда... Вы, лейтенант, возьмите себе пару бойцов и охраняйте эту чёртову дыру. Ни в коем случае никому тута не входить! Даже заглядывать не вздумайте. После обеда вас сменят, - распорядился Евгений.

   После второго обеда все улеглись на травке в теньке за палатками. Паша с Виктором Сергеевичем тоже прилегли в тени грузовиков. Вскоре подошёл Евгений, прилёг рядом, закурил.

- Половина пятого... Сейчас человек десять пошлю дальше разгребать "голубой глаз". Как думаете, когда можно ожидать возвращения группы майора?

- По моим подсчётам не раньше, чем через сутки, - подумав немного, сообщил Виктор Сергеевич.

- А ты что скажешь, Седина? - спросил Павла Евгений, явно почему-то отдавая предпочтение именно его мнению.

- Я бы вообще воздержался от каких-либо прогнозов и подсчётов. Ни путь, ни скорость нам не известны, даже без учёта кривизны пространства-времени-энергии, - философски-мечтательно высказался Паша, грызя травинку.

- Может быть, имеет смысл запустить с восточного входа ещё одну группу навстречу майору? - задал вопрос Евгений больше себе, чем Виктору с Пашей.

- Они не обязательно должны будут встретиться, капитан. Их дорожки вполне могут и разойтись. Как ты считаешь, Павел? - лёжа на спине, подложив под голову руки, рассуждал начальник инспекции.

- Всё может быть. Разве здесь угадаешь? Я почти уверен лишь в одном. Если войти в этот второй вход, то сразу же придётся шагать под уклоном. Шагая долго вперёд, сможешь возвратиться обратно всего лишь за пару минут, сбегая с горки. То есть, хочу сказать, что при заходе с востока всё будет не так, как было со мной, когда я заходил с севера, а наоборот.

- Вполне логично, - согласился босс. - Хотел бы я сам убедиться в этом. Тебе, Евгений, идти нельзя ни в коем случае, мне кажется. Ты же здесь за командира оставлен. Разреши мне?! Я бы хотел проверить Пашино предположение.

- Это очень опасно, Виктор Сергеевич, уверяю вас. И потом... там так страшно, словно в самую преисподнюю добровольно с дури залазишь. Если только на пару шагов, и сразу назад.

- Разрешу только третьим в связке с двумя первыми. Два шага, не больше. Согласны?

- Даю слово. Мне и двух шагов вполне хватит, чтобы убедиться...

   Сменив караулы и расставив людей по рабочим местам, Евгений подошёл к восточному входу.

- Пойду-ка я первым с вами, - объявил вдруг своё решение капитан. - Командовать здесь особо нечем, старлея за себя оставлю.

- Давайте тогда попробуем сначала прикинуть математически, во что это вам выльется, - предложил Паша. - С северного входа я шёл под гору и вернулся обратно по моим представлениям через двадцать минут, хотя на самом деле прошло четыре с половиной часа. Получается примерно двенадцатикратное искажение пространства-времени. Правильно? Чистый путь от северного входа до восточного, если грубо прикинуть, где-то около пятисот метров. Это путь... Скорость спуска группы майора в темноте, практически на ощупь, давайте примем за один километр в час. Тогда их можно ожидать через шесть часов, не раньше. Причём, как с северного, так и с восточного входов наше истинное время прохода тоннеля должно быть примерно одинаково. Они ушли в час дня, сейчас пять, значит, они вылезут не раньше, чем через пару часов. Теперь давайте вас просчитаем. Если вы углубитесь с такой же скоростью хотя бы на десять минут по вашему представлению, и вам по пути туда придётся подниматься вверх, а обратно спускаться вниз, то... для нас здесь пройдёт всего лишь меньше минуты. Тогда шагайте ровно десять минут по вашему представлению и тут же возвращайтесь.

- Хорошо! Давайте верёвку, засекайте время, поехали...

   С бухты верёвки снялось всего несколько колец - не больше пяти метров. Прошло пара минут, как группа капитана выскочила из восточного входа. Волосы у всех были такими же седыми, как у Паши. Капитан вынул пистолет, целясь в дыру.

- Стой, капитан, не стреляй! Ты же в Диму попасть можешь. Вдруг они сейчас уже где-то на подходе.

- Гадина, нечисть противная, - ругался Евгений, убирая пистолет в кобуру. - Мы только вошли, только шаг сделали - сразу тьма кромешная, - дрожащим голосом рассказывал Евгений. - Я пару десятков шагов в горку сделал, левой рукой за стенку держался... сержанту кричу, чтобы разворачивался назад, а своего голоса не слышу. Повернулся, руками в темноте шарю, а его нет нигде. Хотел верёвку нащупать - и её нет. Ужас обуял. Как только рванул бегом, два шага сделал, и всё - к вам на свет вылез. Ну и дела!

- Фу-у! А я, дурак, за стенку не держался, - рассказывал Владимир Сергеевич запыхавшимся голосом, - так хорошо лбом в камень вписался, аж шишка здоровенная вылезла. Во, видал? Ты опять прав оказался, Паша, на все сто процентов. Только степень ужаса ты мне словами передать не смог. Я ведь сначала тебе не поверил, извини. Но и не жалею нисколько. Наплевать и на седину, и на шишку. Такого экстрима я ещё никогда в жизни не испытывал. До сих пор кажется, что у меня волосы везде дыбом...



8. Голубой глаз



   Все пили чай, когда прилетел МИ-8. По трапу сошли несколько офицеров в штатском - сменщики. Все наперебой стали рассказывать вновь прибывшим новости, от которых у последних прямо на глазах от удивления менялись выражения лиц. Никто не мог поверить услышанному, по несколько раз просили пересказать.

- По радиотелефону такое шефу не доложишь, спросить не у кого, а что делать, не знаю, - жаловался Евгений. - Если через час они не объявятся, то тебе, Виктор, придётся взять с собой Пашу и лететь к нашему шефу. Доложите ему всё до мельчайших подробностей. А я здесь останусь, до победного буду Димку с группой ждать.

- Ладно! Но тогда мы завтра уже не прилетим. Тоже работа ждёт, которую никто за нас не сделает. Михайловича только через четыре дня выпишут. Так что, Паша, ты у нас нарасхват. Нет, если, конечно, он вам здесь ещё очень нужен, то можно и потерпеть.

- Да в общем-то он свою работу выполнил сполна, можем теперь и без него обойтись. Спасибо тебе, Седина, большую пользу принёс. Ну, смена, пойдём на холм поднимемся. Покажу, чего мы тут накопали... Видали, какой инкубатор?
 
   Во всю ширину верхней площадки располагался огромный диск, похожий на каменный, по окружности которого равномерно зияли восемь почти одинаковых ровных отверстий, диаметром в толщину булыжников. Эти дырки на пару сантиметров были забиты не успевшими вылупиться из них яйцами. В центре, радиусом в метр с небольшим, было чётко видно ровное отверстие, словно его кто-то специально вырезал, полностью забитое грунтом. Вокруг диска солдатами было уложено большое количество этих самых яиц-булыжников, похожих на продолговатые дыни сорта Амал. "Голубой глаз", как рассказывали очевидцы, когда его поверхность была откопана наполовину, медленно изменил свой голубой цвет на серый и стал больше похожим на металлический. В глубину этот тороидальный бублик-инкубатор был откопан всего лишь на полметра, и о его истиной высоте ничего пока конкретного сказать было нельзя.

- Ну и агрегат, - удивлялся Паша вместе со всеми. - Получается, что из вот этих-то дыр как раз яйца и вылуплялись. Действительно инкубатор. Что же это за материал такой? Камень - не камень, металл - не металл.

- Кувалдометром били - не поддаётся, зараза. Магнитом пробовали - не магнитит. Даже вес прикинуть невозможно. Как его транспортировать будем, ума не приложу, - жаловался старшина.

- Нет ли у вас рулетки случайно, - обратился к нему Павел.

- Есть, конечно. Вот, пожалуйста...

   Паша замерил диаметр каждого из восьми отверстий. Они различались друг от друга ровно на два с половиной сантиметра. Паша записал все замеры инкубатора себе в блокнот.

- Я предлагал вашему Волкову кусок от него отбойником отколоть, но он не захотел. Сказал, можем испортить ценный артефакт.



9. Выход группы майора



   В это время внизу, возле восточного входа, собралась громко кричащая толпа народа. Оказывается, из дыры вышла группа майора. Все сразу бросились их встречать, забыв про инкубатор. К четырём седым прибавилось ещё трое. Все рассказывали о своих ощущениях, перебивая друг друга.

- Не может быть! Неужели больше шести часов прошло? Да мы же всего полчаса в темноте по этому тоннелю бежали...

   Было слышно, как, направляясь к лагерю, толпа удивлённо-восторженно кричала:
  «Двенадцатикратное искривление пространства-времени... девятый час вечера, с ума сойти... да мы и не успели проголодаться-то даже... поседеешь тут, нас уже семеро таких».


   Стало заметно темнеть. Все пили чай, пересказывая в который раз друг другу подробности приключений, когда вдруг увидели, как с холма, громко крича, бежали трое караульных автоматчиков.

    «А-а! Она вылазит. Трясётся вся. Бегите в лес! Скорее...»

   Все вскочили и с минуту стояли, как оглушённые, ничего не понимая. На верхушке холма поднялось метров на тридцать ярко светящееся неоновым светом кольцо. Этот свет начал вдруг быстро вращаться по окружности. Из восьми отверстий били в землю ещё более мощные лучи света.

- Улетает! Улететь хочет, зараза... Автомат! Дайте мне автомат! Быстро! - закричал майор. Ему передали автомат. - За мной! Стреляйте, не давайте им уйти. Огонь! - бежал он к холму.
 
   Но никто за ним не последовал, все продолжали стоять на полусогнутых ногах с открытыми ртами, задрав головы, наблюдая, как диск всё больше набирал обороты вращения. Диск инкубатора бесшумно медленно поднимался. Свет из дырок стал заворачиваться через центр вокруг кольца, как обмотка тороидального трансформатора. Дмитрий, не добежав до холма метров пятьдесят, присел на колено. Было хорошо видно, как он направил автомат на НЛО, приготовившись к стрельбе. Моментально из кольца в него ударила стрела молнии. Не успев сделать выстрела, майор рухнул на землю и начал крутиться, извиваясь и крича от боли, обхватив голову руками. Опомнившись, человек пять сразу бросились к нему на помощь. Из центра диска вылез мощный луч, который за считанные минуты полностью сравнял с землёй весь Г- образный холм. НЛО наклонилось на бок и мгновенно улетело в высь в западном направлении. Никто даже ахнуть не успел. На месте бывших холмов осталась ровная площадь, над которой парил туман. В некоторых местах под слоем тумана почва всё ещё продолжала светиться угасающим тусклым неоновым светом...



***



   Возня вокруг этого фантастического случая долго не прекращалась. Пашу ещё больше полугода часто приглашали в эту секретную государственную фирму для дачи показаний в качестве свидетеля. Иногда одного, но чаще с Виктором Сергеевичем. И Валерку тоже ещё раз пять таскали, даже Михайловича один раз вызывали. Как оказалось, картинка следов от поцелуев шаровой молнии на его лысом черепе точь-в-точь совпадала со скальпом майора, Дмитрия Николаевича Волкова, которого по слухам за этот инцидент чуть было не понизили в звании. Досталось и Евгению Степановичу Копылову за своевольное посещение пещеры во время назначения командиром отряда. Паше объявили устную благодарность за помощь...

- Наверное, они, Михалыч, таким клеймом на головах всех плохих дяденек помечают. Меченые мы с тобой теперь - извечные враги шаровых молний, - шутил с самоиронией Волков.

- Скажи спасибо, что у тебя уже двое детей растут. Они своим врагам ещё и холостые патроны для продолжения рода на всю жизнь выдают.
Паша заметил явное изменение в отношении к себе со стороны Дмитрия. Один раз тот не ответил рукопожатием на его протянутую руку, после чего Паша стал только кивать головой Волкову в знак приветствия. На редкие Пашины вопросы обычно стал отвечать молчаливой презрительной улыбкой. Евгений однажды заметил это Пашино недоумение.

- Не бери в голову, Седина. Дима у нас привык быть всегда лидером. Твоя вина лишь в том, что явился случайным свидетелем опускания лидера головой в дерьмо. Ну да не переживай, тебе с ним детей крестить всё равно не придётся. А как развиваются твои экстрасенсорные способности?

- Ну-у, вспомнил! Я уж и забыл про них. На четвёртый день все способности пропали, как и не бывали. Кстати, помнишь, когда ты хотел стрелять из пистолета в дыру? Я ещё тогда обратил внимание, что тебя там полностью вылечили. Я прав?

- Да, прав. Буквально за десять минут страха по искажённому пространству-времени. Просто колдовство какое-то. А твоему Виктору за седину они щитовидку полностью излечили. Он перед тобой не хвастался? А ведь на операцию уже было собирался ложиться. Подтверждение житейской мудрости - что ни делается, всё к лучшему...



10. Аспирант



   Весной Паша женился на девушке Нине, с которой познакомился ещё на пятом курсе университета. Молодые сразу же переехали жить к Нининой бабушке, в её трёхкомнатную квартиру. Родственники с обоих сторон посчитали такой вариант самым лучшим - и за престарелой бабушкой уход, и тесниться никому не придётся. Как выразился тесть: "Двум хозяйкам, снохе со свекровью, на одной кухне никогда не ужиться, а тёща хороша, лишь когда к ней на блины приезжаешь".

   Паша был поздним ребёнком, причём, единственным, последней надеждой на продолжение рода. Его отец, выйдя на пенсию, продолжал работать. Родители Нины были сравнительно молодыми, поэтому Паша сразу предупредил супругу, что ежедневно после работы будет заезжать к своим, чтобы проведать.

   Летом, по настоятельному совету Виктора Сергеевича и при его огромной поддержке в виде ходатайства и подписания Павлу отличной характеристики, а также при использовании своих больших связей в городе, Паша поступил в аспирантуру на специальность «Электроника, радиотехника и системы связи» при университете имени Н. И. Лобачевского. Жизнь пошла ровная, без фантастических приключений. Вскоре умер отец Павла. Через пару лет ушла из жизни и его мама. Очень переживала, что не дождалась внуков, которых мечтала понянчить. Немного погодя на личном фронте у Паши с Ниной стали ухудшаться отношения. Причина обычная, родители жены постоянно вмешивались в их дела. В конце концов, вернувшись однажды из одной длительной командировки, Павел застал свою жену с любовником. Нина в своё оправдание назвала истинную причину своего поступка. После медицинского обследования обоих супругов выяснилось, что Павел страдает бесплодием. Вскоре он снова стал холостым.

   "Вот она, моя особая миссия. Как Они сказали: "Помни и жди!" Спасибо, дождался наконец, - горевал Павел. - Хотя, её тоже понять можно. На мою потенцию это никак не повлияло, но кому нужен такой муж? Могу теперь пригодиться какой-нибудь вертихвостке лишь в качестве любовника".

   К этому времени он, вместе с двумя коллегами, уже защитил кандидатскую по тематике сверхдлинных волн. Потом перешёл работать в НИИ, где занимался научно-техническими разработками. Увлёкся робототехникой, участвовал в комплексе полунатурных испытаний высокоточных систем автономной навигации беспилотных летательных аппаратов, конструировал и испытывал радиоуправляемые беспилотники.

   До Павла дошли слухи, что Нина, его бывшая жена, вскоре после развода снова вышла замуж, и у них было уже двое детей - мальчик и девочка.

   Конечно, и у Павла были женщины. Около года он встречался с Ольгой, молодой женщиной, на два года моложе его. Свою трёхкомнатную квартиру, доставшуюся по наследству от родителей, он практически превратил в радиотехническую лабораторию. Не совсем завалена приборами оставалась только кухня и маленькая спальня с раскладным диваном. Поэтому они обычно встречались у Ольги. Она часто звонила ему заранее: "Мне без тебя скучно, приезжай вечерком. Приедешь? Буду ждать!"

   Однажды Павел, как обычно, приехал к ней после работы. Оказалось, Ольга была не одна, на кухне сидел её бывший муж. Она раньше немного рассказывала Павлу о трёхлетнем браке с ним. О том, что он бросил её после того, как при родах ей неудачно сделали кесарево сечение, в результате которого ребёночка спасти не удалось, а сама она на всю жизнь осталась неспособной больше рожать.

-  Проходи! Вот познакомься, этой мой бывший муж, Николай. А это Павел, мой самый лучший друг, - непривычно растерянно знакомила она мужчин. - Проходи, садись! А мы тут коньяк пьём. Представляешь, Колю жена опять из дома выгнала. Не ценят нынче женщины мужчин.

-  Нет-нет, спасибо, я на минутку только. Вот видеомагнитофон твой принёс, отремонтировал. Всё нормально, пашет как зверь. Пойду я. Извините, Николай, что не могу составить компанию. Как-нибудь в другой раз.

   Придя домой, Павел сразу достал из холодильника бутылку водки.

   "Вот она, моя доля. Моя жизненная миссия, которую я должен выполнить", - дав волю чувствам, выдавливал он из себя пьяную слезу...

-  ... Алло, Паша. Дорогой мой человек, прости меня. Николай ушёл, помирились они, - звонила Ольга дня через два. - Пойми, он же мне как родной уже, три года вместе прожили. Приезжай сегодня, пожалуйста. Я пирогов напеку. Твоих любимых, с яйцами и луком. Приедешь?

-  Извини, Оля, но я больше не приеду. Во-первых, я завтра на полгода уезжаю в командировку, а во-вторых, ты тоже постарайся меня правильно понять. Он тебе навсегда останется как родной, но и я не хочу быть двоюродным.

-  Ну и дурак же ты, Паша. Прощай, учёный!..



11. Удивительная способность



   Вернувшись поздней осенью из последней экспедиции на научно-исследовательском судне, которая затянулась у Павла почти на год, он сразу ушёл в отпуск. Работая долгое время в тропиках, он никак не мог адаптироваться к родному климату.

   "Неужели я всё время жил в таких суровых условиях? Это просто невыносимо, холод собачий. Как только здесь люди живут?" - ворчал он себе под нос, просыпаясь по утрам.
 
   Стал обливаться холодной водой, выходить на кратковременные прогулки, кутаясь поначалу, поддевая трико под брюки. Напяливал тельняшку, а сверху ещё и тёплый свитер, обязательно шерстяные носки на ноги. Приходя с прогулок, продолжал заниматься хатхой-йогой, к которой пристрастился за последние три месяца своего пребывания на научно-исследовательском судне. Среди его коллег из разных НИИ там организовалась целая группа, шестнадцать человек, любителей хатхи. Начиная с ноля, благодаря хорошим учителям, он быстро догнал основную группу, занимающуюся на уровне асаны, третьей ступени хатхи. До пранаямы, четвёртой ступени, он не дошёл, но ему и асаны было достаточно, чтобы постоянно поддерживать себя в тонусе.

   а четвёртый день отпуска, Павел уже полностью акклиматизировался, чувствовал себя в зимних условиях, как рыба в воде. Гулял на улице по четыре часа, с наслаждением вдыхая морозный воздух, и даже думать забыл о тропиках.
Однажды, проснувшись утром, он никак не мог понять, отчего вдруг стал ощущать себя избыточно счастливым. Ничего особенного в его жизни в последнее время не происходило.
 
   "Может, причина в том, что вчера получил приличную зарплату за четыре месяца? Но вряд ли. Денег у меня и кроме этого осталось ещё достаточно, не знаю даже, на что их тратить. А что же тогда? Может, просто вдоволь выспался за эти дни? - рассуждал он, пытаясь понять причину своего такого необычного состояния, завтракая яичницей с беконом, смакуя каждый кусочек и запивая их глоточками ароматного кофе. - Господи, впору хоть взлететь от счастья. Никогда со мной такого не было".

   Он вышел на улицу. Свежий морозный воздух, казалось, с каждым вздохом ещё больше наполнял и без того переполненную чашу счастья. Сияющая улыбка не сходила с лица, расширенные зрачки искрились драгоценными камнями.
   
   «Ах, вот это отчего, оказывается. Зимушка-зима в самом разгаре. И ничего мне для себя уже не нужно - всё есть. И будущее нисколько не пугает. Всё будет хорошо, даже ещё лучше. Обязательно будет!».

   Он не понимал куда и зачем идёт, ноги сами выбирали направление. Не заметил, как подошёл к остановке, сел в какой-то автобус.
 
   "Какие лица у людей приятные, просто милые", - удивлялся он.
Все пассажиры сразу заметили его сияющую, жизнерадостную улыбку, но каждый почему-то старался отодвинуться от него подальше, как от дурачка какого-то.

   "Ага! Вот молодая мама едет. Замучилась, бедная, возить по поликлиникам своих девочек-двойняшек. Сейчас мы вас вылечим, дюймовочки, раз и навсегда. И больше не нужно будет вашей маме переживать за вас", - улыбаясь, он смотрел на милых девчушек.

- Ах, какие вы обе красивые - все в зелёнке. Кто же это вас так красиво разукрасил, интересно? - шутя обратился он к сестрёнкам. Молодая мама подняла свои грустные глаза на Павла и попыталась улыбнуться. - В детскую поликлинику, значит, едете?! Так-так! А ну-ка, дай мне свою ручку, красавица, - улыбаясь, он вложил маленькую детскую ладошку в свою, как чайную ложечку в сковородку. - Как тебя зовут, милая принцесса? Ира? Раз, два, три! Всё, Ира, вот ты и выздоровела. А теперь ты дай мне свою ладошку.
 
   Вторая девчушка ручонку ему не подала, закапризничала, нахмурив бровки. Павла это ещё больше развеселило.

- Ладно, твоя сестрёнка, Ирочка, уже выздоровела, а ты продолжай болеть тогда. Не дашь, значит? - игриво улыбался Павел. - В таком случае, я... я за тебя замуж не выйду. За твою сестрёнку выйду, а за тебя нет.

   Девчушка сразу заулыбалась и подала Павлу ручку.

-  А тебя как зовут? Галя? Раз, два, три! Ну вот, Галочка, и ты уже здорова. Можете теперь пересаживаться на другой автобус и ехать обратно домой. Вернётесь уже совсем здоровыми и больше ничем болеть не будете, обещаю. Во всяком случае, даю гарантию до лета.

- Спасибо, добрый доктор Айболит, - улыбалась молодая мама. - Самый такой возраст, всеми болезнями нужно успеть переболеть. Два-три дня в садик сходят, и сразу новая болезнь привяжется. Только вот грипп вылечили, трёх дней не прошло, и на тебе - ветрянка привязалась. Ох, скорее бы выросли...

- Да у вас самой, гляжу, температурка небольшая.

- Вы очень наблюдательны. Да, есть немного, но самой болеть некогда. Ни бабушек, ни дедушек у нас нет. И папа от нас ушёл, к сожалению, два года назад, - застенчиво улыбаясь, проговорила приятная на вид молодая мама.

- Ну что ж? Давайте тогда и вы свою ладошку... Раз, два, три! Гарантия такая же, можете не сомневаться.

- Ах, а ведь и вправду полегчало. Всё прошло, честно. Прекрасно себя чувствую. Вы что, волшебник?

- Пока только учусь, - улыбался Паша. - Ну, милые сестрёнки, пока-пока! Подрастайте скорее. Вырастите, сразу за обеих замуж выйду. И не болейте больше, ладно?! Всего вам доброго, милая женщина! Мне уже выходить, до свидания!

- Как? Постойте, подождите! - удерживая Павла за рукав, взволнованно проговорила женщина. - Даже поблагодарить вас не успела. Я в зубной поликлинике, на Ломоносова, хирургом работаю. Появятся проблемы с зубами, обращайтесь. Моя фамилия Самойлова, спросите Валентину, вам любой скажет. Надеюсь, узнаете меня. Спасибо огромное!..

   Павел сошёл на остановке, и ноги сами привели его на Бугровское кладбище, где были похоронены родители. Снега намело много, даже калитку в ограду не открыть. Постоял, помолился мысленно, погладил оградку и поехал домой.

   На следующий день такое радостное состояние стало у него ещё сильнее, способность видеть болезни людей сама собой почему-то ещё больше возросла. Идти ему было некуда, просто гулял во дворе. Больше всего ему нравилось наблюдать за ребятишками на детской площадке. Их весёлая возня радовала Павла до слёз. Ребята постраше катались с горки, помладше на качелях, а совсем маленькие копали лопаточками снег. Один мальчик лет десяти неудачно скатился с горки, заплакал от боли и сразу побежал к маме.

-  Что случилось? Стукнулся, что ли? - всполошилась мать мальчика. Но тот не мог ничего сказать вразумительного, а только громко плакал, захлёбываясь слезами.

-  У него правая рука в плече вывихнулась, я это вижу, - подошёл к ним Павел. - В плечевом суставе образовалась маленькая трещинка, а мышцы резко напряглись и сковали вывих. Ему больно даже рукой пошевелить.

-  Ой, Господи! - обернулась к Павлу мама малыша. - Чего ж мне делать-то теперь?
Павел смотрел то на малыша, то на женщину, не решаясь предложить ничего определённого. Вокруг уже образовалась целая толпа сочувствующих.

-  В травм пункт везти нужно, - посоветовал Павел. - Мышцы должны расслабиться и снять напряжение, а без новокаина спазм может долго не сойти.

-  Как же его везти, если он даже дотронуться до руки не даёт? - перепугано спросила мать. - Нужно же как-то ещё и переодеться, не в этом же ехать.
Малыш с заплаканными глазами смотрел на Павла с мольбой, словно достоверно знал, что тот может помочь.

-  Я могу, конечно, руку вправить, но ему будет немножечко больно. И всё равно вам придётся потом к хирургу обратиться. Дело серьёзное, трещина быстро не зарастёт. Возможно, предложат в гипсе походить с полгода.

   Женщина от удивления аж рот раскрыла.

-  Иначе на всю жизнь хронический вывих может остаться, - предупредил Павел. - Чуть резко дёрнется, и сразу снова вывихнется. В этом возрасте косточки ещё очень хрупкие, не окрепли.

-  Ой, будьте так добры, вправьте, пожалуйста. Мы сейчас же в травм пункт поедем, - попросила женщина чуть не плача.

-  В травм пункт тогда ехать будет уже не нужно. Сейчас вправлю, а вы в поликлинику к хирургу идите... Как тебя зовут, герой? Славик?! Не бойся, Славик, сейчас я тебе ручку на место вправлю и будешь как новенький.

   Павел расстегнул комбинезон на малыше, подлез рукой ему под подмышку и резко надавил, вытолкнув косточку на своё место. Мальчик даже ойкнуть не успел.

 -  Вот и всё! Было немножко больно, зато всё прошло, - успокаивал он мальчика. - Ты теперь герой, Славик. Настоящий мужчина, - застёгивал он комбинезон на малыше.

   Не успела мама малыша поблагодарить Павла, как к нему из толпы сразу обратилась старушка, держащая за ручку девочку лет шести.

-  А мою не посмотрите, доктор?! Из поликлиники идём, врач сказала, воспаление тройничного нерва у неё. Таблеток вот всяких навыписывала, а в нашей аптеке и нет ничего.

   Павел посмотрел на девочку, потом на бабушку, потом снова на девочку.

-  Что-то никакого воспаления не вижу. Где у тебя болит, принцесса? - спросил он у девчушки.

-  Ой, да везде у неё болит. И уши, и глаза, и зубы все вдруг сразу заболели, и нос, и даже брови ломит, - ответила за неё бабушка. - Чё делать-то, доктор? Вчера аж на стенку бросалась, орала на весь дом. Сегодня, вроде, малость притихло у неё, хоть боль терпеть может.

-  Нет, не вижу. А вот в зубике на верней челюсти справа явно трещинка имеется, - высказал своё мнение Павел, вплотную разглядывая личико девочки. - Зубик молочный, лечить уже бесполезно, лучше удалить. Ну-ка, открой ротик, красавица... Ну вот, сами взгляните... Болит? - спросил он у девчушки. Та только головёнкой кивнула.

-  Так чего делать-то нам, доктор? А вдруг опять у неё дёргать начнёт. На неё же смотреть страшно было.

-  Сейчас я сниму боль, но только на пару часов. В поликлинике зубной кабинет есть? Тогда сейчас же идите и удаляйте.

   Павел зашёл сзади, легонько надавил пальцами девочке на глаза, погладил виски, провёл несколько раз по бровям, постоянно как бы стряхивая со своих кистей рук эту боль, и девочка сразу заулыбалась.

-  У вас всего два часа, поспешите!

   В толпе сразу образовалась очередь к Павлу, словно на приём к волшебнику. Мамы, папы, бабушки и дедушки наперебой выкрикивали симптомы болезней своих любимчиков. Все называли его доктором, с мольбой смотрели на Павла. За полчаса он успел практически полностью вылечить семерых ребятишек.

-  А мово Ваську не посмотришь, дохтур? Второй день хромат, а ко врачу ево не пропрёшь, окаянного, - попросила за внука сердобольная бабушка. - Эй, Васька, подь сюды скорея!.. А я ить тебя знаю, мы соседи, в одном подъезде живём. Мы на втором этаже, аккурат под тобой. И родителей твоих знала, царство им небесное.

-  Ничего страшного, просто икряную мышцу потянул, - успокоил её Павел, лишь мельком глянув на мальчугана. - Зачем же вы разрешаете ему на горке кататься? Сейчас я мышцу немного успокою, а дома хотя бы меновазином помажьте и бинт наложите. Пусть пару дней так походит. А на горку его пока не пускайте...



***


   Слухи о волшебном докторе быстро разошлись по всему району. К Павлу стали приходить со своими болячками прямо домой. Все предлагали ему денег за лечение. Иногда это были даже огромные деньги по его меркам, но он всегда наотрез отказывался от них.

-  Извините, я же совсем не врач. У меня нет никакого медицинского образования, - пытался он объясниться. - Я не имею никакого права лечить людей. Просто вижу больные места, вот и всё. Сам не знаю, почему со мной такое случилось. Извините, но вам лучше сходить к настоящему врачу. В поликлинику обращайтесь.

   К нему по-прежнему приходили люди со своими болячками со всего района. С утра и до позднего вечера в подъезде на лестничной площадке, занимая очередь, толпился народ.

- Ну зачем вы пришли? Я же сказал, что не могу лечить, не имею никакого права. Меня же арестовать могут за это.

   Тем не менее он никому не мог отказать. Через неделю о его волшебных способностях уже прознали люди из соседних районов. Он совсем забросил свою хатху-йогу, порой некогда было даже пообедать. Уставал физически так, что к вечеру буквально валился с ног. Перед Новым годом Павлу даже пришлось временно снять квартиру в другом районе.

  "Фу-у, устал, отдохнуть нужно немного. Здесь хоть выспаться можно нормально. Откуда взялась у меня эта способность видеть больные места у людей и даже излечивать их?  Неужели это опять Они, посредники между нашей и будущей цивилизацией? Для чего мне этот дар? Что мне с ним делать?"

   До Нового года оставалось три дня. Павлу предстояло отмечать этот замечательный праздник в одиночку. Вспомнил, как весело он справлял на Кубе прошлый новый год со своими друзьями. Судно стояло на рейде напротив небольшого городишки Антилья. Матросы спустили три шлюпа и повезли всех свободных от работ сотрудников на острова. Загорали, купались, ныряли за кораллами и большими ракушками - караколами.

   "Все друзья всё равно справляют этот праздник в кругу своих семей. Да и друзей у меня почти уже не осталось. Ни семьи, ни друзей".

   Ему вдруг так сильно захотелось снова увидеть тех девочек, забавных сестрёнок-двойняшек, которых он вылечил от ветрянки. Павел прекрасно понимал, что переживает самый такой возраст, когда особенно проявляются отцовские чувства, обостряется обыкновенное человеческое желание иметь свою семью, заботиться о жене и детях.

   В зубной поликлинике на Ломоносова он узнал адрес Валентины Самойловой. Купил костюм Деда Мороза и с двумя одинаковыми большими куклами и новогодними подарками вечером тридцатого декабря позвонил в дверь Валентины. Хозяйка никого не ждала. Открыв дверь и увидев Деда Мороза очень удивилась, подумав сначала, что ошиблись адресом.

-  Вы, очевидно, ошиблись дверью, мы вас не вызывали. Уходите быстрее, пожалуйста. У меня две малышки дома. Увидят вас сейчас, вы уйдёте, а они разревутся. Пожалуйста, быстрее, - прямо-таки выталкивала она Павла за порог.

-  А я как раз к вам, - Павел снял шапку и оттянул бороду на резинке. - Не узнаёте, Валентина?

   Получилось здорово. Девчушки были на седьмом небе от счастья. Целый вечер рассказывали стишки Деду Морозу, пели песенки, кружили хороводы. Не хотели отпускать доброго деда до позднего вечера.

-  Пора вам спать, девочки. Можете сегодня ложиться со своими куклами, мама возражать не будет. Надеюсь, - посмотрел Павел на Валентину...

-  Быстро уснули, умаялись, - заглянула в детскую Валентина, улыбаясь, - Не хочешь остаться?..



***


   В середине января, в субботу, Павел проснулся на своей съёмной квартире, планируя нанести визит семейству Самойловых. Он уже допивал кофе, когда в дверь позвонили.

   "Странно! Кто бы это мог быть?" - недоумевал он.

-  Павел Лиднёв? - бесцеремонно прошли в прихожую двое в штатском. - Вам придётся проехать с нами, - приказным тоном сказал один из них.

   Павла запихали в машину безо всякого объяснения.

-  Что происходит, в конце концов? Объясните! Я что, арестован?

-  Заткнись! Сиди молча и не задавай глупых вопросов. Всё узнаешь на месте...
 
- ... Ну, здравствуй, Седой! - улыбаясь, приветствовал Павла майор, Дмитрий Волков. - Давненько не виделись. Как жизнь молодая?

-  Волков? Что случилось? За что вы меня арестовали? - удивился Павел.

-  Успокойся, никто тебя пока не арестовывает, - ухмылялась физиономия Волкова. - Помощь твоя нужна, Павел Устимович. Наслышаны о твоих волшебных способностях. Не желаешь ли оказать посильную помощь государственным органам?

-  Какая помощь? Вы же прямо из дома меня вырвали. Грубо затолкали в машину безо всякого объяснения. Разве так делают? У меня, между прочим, могут быть какие-то планы на это утро, - возмутился Павел.

-  Пустяки! Мы забираем тебя всего на несколько дней. Ты должен гордиться нашей дружбой, Седой. Секи сюда! - пригласил майор сесть Павла за стол с компьютером, пододвинув к нему свой стул. - В ближайшие дни в олимпийском комплексе "Лужники" в Москве ожидается много гостей, в том числе и зарубежных. По нашим данным там планируется террористический акт. Ожидается прилёт и самих террористов. Ждём троих, среди которых должна быть одна женщина. В аэропорту их обязательно будет кто-то встречать. Наша задача - вычислить этих долгожданных гостей. Там уже местные опера должны будут проследить за ними и выявить всех участников теракта. От тебя, как от волшебника, требуется лишь ткнуть пальцем в фамилии этих шахидов из списка прилетающих на сегодняшних и завтрашних рейсах. Вот тебе комп, найдёшь здесь все списки на каждый рейс. Садись поудобней и колдуй, я рядом буду. Скоро подойдёт твой друг, Женя Копылов, будете вместе разбираться. Кофе хочешь?

-  А? Чего? - опешив от полученной информации, не успев её даже переварить, уставился Павел на майора. - А я-то тут при чём? Где, как я смогу вычислить? Вы что? За кого вы вообще меня принимаете? Как вам такое в голову-то пришло, не понимаю. Это же физически невозможно.

- Для тебя всё возможно, Седой. Напряги мозги... Или чего у тебя там сейчас вместо них. Не знаю, жить захочешь - вычислишь. Иначе посажу тебя в Лужниках в ложу для VIP-клиентов и будешь у меня все эти шоу каждый день смотреть. До тошноты на этот цирк насмотришься. Будешь сидеть и дрожать от страха в ожидании взрыва. Кофе хочешь, спрашиваю?

- А? Да! - так ничего и не поняв, кивнул головой Паша. - Мне бы хоть на их фотографии посмотреть. Одна фамилия ничего же не даст.

- Скажи какие, постараюсь добыть. Ради тебя - всё, что хочешь, - продолжал ухмыляться Волков.

- Я же серьёзно. На голые фамилии даже смотреть бесполезно, - заканючил сразу Паша. - Сколько рейсов у нас всего на сегодня? Вы вообще хоть кого-нибудь подозреваете или так, наобум вычислять прикажете?

- Там всё есть у тебя, найдёшь. Столько рож - выбирай, какая тебе больше симпатична, - махнул на него рукой Дмитрий. - Не отвлекай меня больше. Жди Женьку, если сам не в силах найти, он скоро подойдёт. Можешь пока сходить перекусить. Куда пошёл? Жратва в соседней комнате, направо. Уж извини, у нас самообслуживание. Ешь и пей, чего найдёшь... А вот и твой друг. Идите тогда вместе перекусите, а потом сразу за дело...

- ... Привет, Паша. А ты совсем не изменился, - приветствовал капитан. - Что, и тебя припахали? Это ненадолго, на два-три дня всего, - успокоил его Евгений. - Твоя комната напротив столовой, моя рядом справа, только вряд ли нам удастся поспать в эти дни.

- Жень, объясни хоть ты, чего конкретно от меня хотят? Волков силком меня сюда привёз, ничего путью объяснить не удосужился. Кого хоть ищем-то?

-  А хрен его знает. Сам ничего не понимаю, - признался Копылов. - Всех на уши поставили, а толком ничего не объяснили. Дима и сам ничего не понимает. Будем делать вид, что проявляем бурную деятельность. Может, хоть в Москве чего-нибудь знают? Не бери в голову, как-нибудь всё само рассосётся.

- Как же так? Все знают, что готовится теракт, а никто не понимает, кого ловить. Там же восемьдесят тысяч зрителей. Пойдём уже скорее. Дима сказал, что у вас есть фото подозреваемых.

- Есть, а что толку? Эти рожи уже всему миру известны. Их нигде ни на борт не пропустят, ни с борта не выпустят. Наши, конечно, расставлены, никто из этих харь через наше сито не проскочит, даже с пластическими. На сегодня ещё больше сорока рейсов осталось. Известно только, что прилетят трое, а когда и откуда - остаётся только гадать. Пока всё чисто. Сидим, ждём.

- А вы можете по своим каналам достать фото всех прибывающих на сегодня? - спросил Павел без всякой надежды.

- Конечно! Они уже все у тебя в компе. Любуйся сколько хочешь...

   Павел начал внимательно изучать фотографии пассажиров, прилетающих в ближайшие рейсы. Просмотрел по несколько раз, но ничего в его сознании даже не шелохнулось. Стал быстро просматривать все рейсы подряд. Через пару часов вдруг воскликнул:

  "Вот она! Нашёл".

-  Кого нашёл? Ну-ка, где? - подбежали сразу Волков с Евгением.

-  Вот она, эта баба-террористка. Прилетает сегодня из Питера в 22.40, - радостно возвестил Паша.

-  Баба как баба, ничего особенного. Откуда? С чего ты взял, что это она? - удивлённо спросил Волков.

-  Откуда, откуда?! Оттуда! Чутьё у меня. От неё же за версту прёт, взглянуть страшно. Неужели вы совсем ничего не чувствуете?

-  Софи Транкваель какая-то. Тридцать четыре года, живёт в Марселе. Так, Паша, хвалить пока не буду. Ищи двух других. Просмотрите с Женей повнимательней ещё раз все сегодняшние рейсы и переходите на завтрашние. Я к шефу...

-  Ну ты даёшь, Паша! И давно у тебя такой нюх на террористов?

-  Перед Новым годом открылся. Сначала даже внимания не обращал, просто радостно как-то на душе становилось, - признался Павел. - Всё как с твоим геморроем тогда, помнишь? Только ещё сильнее стало проявляться. Болезни у людей вижу, даже что-то вылечивать получается. Достаточно больного за руку пару минут подержать или в глаза внимательно посмотреть. Сам удивляюсь, откуда это всё взялось у меня. Боюсь, как бы вдруг прямо сейчас не пропало. Давай лучше я сразу завтрашние рейсы быстренько просмотрю.

- Да, да, конечно. Сейчас, только код введу. Иди пока кофе попей, я быстро.
Ещё даже Волков от шефа не успел прийти, как Паша нашёл по фотографиям двух других террористов.

- Молодец, Седой! Умница! Что бы мы без тебя делали? Идём, я тебя пока в твоей комнате запру. Отдохнёшь с полчасика, а я срочно к шефу...

   Через пятнадцать минут дверь открыл Волков.

-  Идём, на тебя сам наш шеф посмотреть хочет…

   За Пашиным столом сидел сравнительно молодой мужчина обыкновенной наружности. Привстал и протянул Паше руку.

- Скажи, Седой, как и в чём проявились твои чувства при выборе этой француженки?

- Не могу этого объяснить, товарищ генерал. Просто внутри чего-то такое ёкнуло. Возможно, если бы майор Волков не предупредил заранее, что среди пассажиров будут три террориста, никакой бы реакции и не было вовсе. Но у меня сомнений уже совсем нет, это они, те самые террористы. Фотографии других людей на меня совершенно никак не подействовали, а от взгляда на этих меня сразу словно током шарахнуло.

- И давно у тебя такой дар, интересно?

- Не могу знать, товарищ генерал. Первый раз лет шесть назад появилось. Волков с Копыловым первыми у меня эту способность обнаружили. Потом всё быстро почему-то пропало, а в этот Новый год вдруг опять началось.

- Та самая аномалия близ посёлка Сява, товарищ генерал-майор. Он как раз первым её обнаружил, - прокомментировал Волков.

-  Ясно! Это хорошо, что Софья сегодня одна прилетает. В Москве, скорее всего, брать пока никого не будут, только слежка. Тебе, Павел, придётся поехать с нами в Москву. Твои способности могут пригодится на месте. Это ненадолго, дня на два всего. У тебя есть какие-нибудь срочные дела здесь? Тогда готовься, через час вылетаем. Майор, позвони, пусть ему срочно сделают корочки внештатного сотрудника.

-   Зачем, товарищ генерал? Не хочу я быть вашим внештатным. Помогать не отказываюсь, всегда готов...

-   Это почему же?

-   Извините, но мне не нравится, как у вас с людьми обращаются. Меня сегодня двое ваших прямо дома схватили. Силком в машину запихали, заткнуться велели. Безо всяких объяснений привезли сюда, чуть ли не волоком на четвёртый этаж затащили, впихнули в этот кабинет, а здесь Волков меня вдруг уже о помощи просит. Никакого желания быть вашим сотрудником не осталось после этого.

-  Что за дела, Волков? Я тебя сколько раз предупреждал? Хочешь с волчьим билетом на гражданку уйти? Ещё хоть раз услышу, пеняй на себя. А от наших корочек, Седой, отказываться нельзя, запомни. Ты уже и так наш, а эти корочки тебе ещё ох как пригодятся. Свободен!


   Павел нехотя побрёл в свою комнату. Волков показал ему жест - запрокинув голову назад, провёл большим пальцем по горлу, изображая перерезание глотки. В ответ Павел лишь ехидно улыбнулся...



***



   В Домодедово группе генерал-майора Дементьева выделили помещение из трёх комнат. Павел в своей комнате повторно просматривал на компьютере фотографии прилетающих за сегодняшние и завтрашние рейсы в аэропорты Внуково и Домодедово.
В половине одиннадцатого к Павлу зашёл Копылов.

-  Подъём, Паша, наш уже на посадку пошёл... Я тебя понимаю, конечно, но зря ты сегодня при шефе на Диму наехал. Боюсь, он тебе этого не простит.

-  И что? Я до конца жизни, что ли, его наглость терпеть обязан? Со мной никогда так по-хамски никто не обращался. Я что, виноват, что он тогда в Сяве так жидко обвалялся? - оправдывался Павел. - Ты вот почему-то нормальный, а он наглец и карьерист. Удивляюсь, как вы с ним ладите только...

   В большом кабинете за столами с мониторами сидело человек десять. Павла посадили за стол рядом с генералом. Сзади них стояли Волков с Копыловым. На монитор было выведено изображение с четырёх видеокамер. На других столах мониторы показывали с других камер наблюдения. На Пашином был виден вход в зал вокзала со стороны аэродрома, центр зала, лента в зоне выдачи багажа сектора прилета и выход из вокзала...

- Вот она! В чёрной шубе и с пёстрым платком, повязанным на воротник. Видите?

- Так, всем внимание! Объект входит в зал. Чёрная шуба с пёстрым платком, на голове белая меховая шапка, в левой руке дамская сумочка. Направляется к ленте выдачи багажа, - циркулярно комментировал шеф наблюдение в микрофон. - Весь багаж успели просветить? - обратился он к Волкову.

-  Успели, всё нормально, ничего подозрительного.

-  Товарищ генерал, посмотрите на вот этих двоих... один к стене плечом прислонился, справа от объекта, в коричневой кожаной куртке. Видите? - взволнованно спросил Павел. - Другой рядом с объектом, перед ней на три человека стоит, молодой с усиками, со спортивной сумкой на плече. Видите?

-  Ну вижу, и что?

-  Они с ней, товарищ генерал. Точно с ней, уверяю.

-  Почему же ты их на тех фото не узнал? Просмотрел, что ли?

-  Никак нет. Их фотографий среди прочих на компе не было, я бы их сразу определил.

-  Что за ерунда? Откуда же они взялись? Волков, возьми кого-нибудь из местных и разберись быстро. Перемотайте и проследите по всем камерам. Копылов, тоже с москвичами проверьте, есть ли они в нашей картотеке. Внимание всем! Появились ещё два объекта. Один молодой с усиками...

   В комнату вошёл какой-то важный начальник. Как потом узнал Павел, это был генерал-полковник из московского УФСБ, руководивший всей операцией...

- ... Кондакова ко мне!.. Ты операцию по захвату разрабатывал?

-  Никак нет. Полковник Орлов из пятого, я только помогал.

-  А сам он где?

-  На площадке на выходе. Вот он на мониторе, видите? Кючи зажигания на пальце крутит, таксиста изображает.

-  Сколько машин у нас на слежке?

-  Три, как всегда, чтобы не проколоться. Одна ещё на выезде из аэропорта стоит и четыре на подхвате.  Таксисты все наши, шестнадцать человек. В шести рейсовых автобусах тоже наши пассажиры, по три в каждом.

-   Так, срочно подготовьте ещё три машины. На случай, если эти двое отдельно от Софьи поедут. Выполнять!..

-   Эти двое в нашей картотеке не числятся, товарищ генерал, - докладывал Евгений своему шефу. - Тот молодой с усиками - азербайджанец, два дня назад из Баку приехал, Вагифов Бахадыр Рашидович, двадцать восемь лет, предприниматель. Второго пока не установили, работаем...

-   Приехали оба в 22.05 на одном такси. Всё это время на вокзале ошиваются. Делают вид, что не знают друг друга. За десять минут до прилёта встали у выхода в порт, никто просто не обратил на них внимания, - докладывал Волков...

-   Второй коренной москвич, Акимов Эдуард Николаевич, сорок два года, числится безработным. Местные опера уже выехали по его адресу...

-  ... Внимание, объект берёт багаж, направляется через зал к выходу. Эти двое без багажа следуют за ней. Никого не трогать, пусть отъезжают.

-  Товарищ генерал-полковник, вот этот человек у выхода, посмотрите. Тоже таксиста изображает, ключи зажигания на пальце крутит - он тоже с ними, мне кажется.

-  Это который? В чём одет?

-   Джинсовая синяя зимняя куртка, на голове коричневая кроличья шапка, в джинсах, стоит в двух метрах от выхода слева, - нервно пропищал Павел.

-   Это ещё кто такой? - обернулся генерал на Орлова...

-   Это старлей Максимов, опер из второго.

-   Давно он у нас? Что-то я его не помню.

-   Полгода примерно. Не понял, а почему он не на слежке? Как он в таксистах оказался? - всполошился вдруг полковник.

-  Седой, ты точно уверен, что он с ними?
 
-  Точно, генерал-полковник! У него на лице пластическая операция сделана, полгода назад, примерно.
 
-   Объект подходит к Максимову. Никого не трогать, пусть отъезжают...

   В половине двенадцатого на четвёртом этаже собралось экстренное совещание.

-  Операция проведена успешно, благодарю всех за службу. А за Максимова ты у меня ответишь по полной, Орлов. Досье на него мне на стол. Завтра в десять утра прилетают двое остальных. Будьте готовы и не облажайтесь, пожалуйста. Выполнять! Дементьев, Волков, Копылов, Лиднёв, задержитесь!.. Благодарю всех за службу. А тебе, Павел Устимович, отдельное спасибо. Если бы не твои экстрасенсорные способности, даже не знаю, что бы мы делали.

-  Оно у меня, к сожалению, часа два назад закончилось, товарищ генерал-полковник. Полчаса назад хотел просмотреть ещё раз фото пассажиров нашего завтрашнего рейса, но ни на эти две фотографии, ни на Софи Транкваель уже никакой реакции не ощутил.

-  Как так? Почему?

-   Не могу знать. Просто пропало, и всё. Когда снова появится, и появится ли вообще - неизвестно.

-   Странно. Ладно тогда. Максимов и Транкваель уже начали давать показания. Думаю, ваша помощь в дельнейшем не потребуется, сами справимся, - обратился генерал-полковник к Дементьеву. - Не смею больше задерживать, Михаил Фёдорович. Забирайте свою группу и летите домой. Спасибо ещё раз!..



***



   Больше эта секретная контора Павла на трогала. Он уже переехал на свою квартиру и спокойно догуливал остатки отпуска. Его способность видеть болезни после московского случая больше так и не проявлялась, хотя он сам не особо и переживал об этом. В начале февраля отпуск у Павла закончился, его опять посылали в командировку на научно-исследовательское судно.

-  Не знаю, как мы дальше без тебя будем. Девчонки уже так привыкли, особенно Иринка, - проснувшись и ещё нежась в постели, лёжа на руке Павла, с грустью в голосе проговорила Валя. - Папой тебя называет. "А когда папа придёт?" - всё время спрашивает. Целых девять месяцев, с ума сойти! Ты уж пиши нам, пожалуйста. Радиограммы хоть резок в месяц присылай, ладно?..



                                Ч. 2. Грабители


1. Безвредная аномалия


 
   Павел Устимович Лиднёв, сравнительно молодой ещё мужчина, несмотря на седые, вьющиеся волосы, особенно подчёркивающие черноту тяжёлых, густых бровей, выглядел молодцевато. Высокий, стройный, подтянутый, с приятным, добрым лицом, располагающим к доверию, невольно притягивающим и обещающим надёжные и тёплые отношения. Женщины часто обращали на него внимание, с интересом разглядывали, самопроизвольно кокетничали и улыбались. Мужчины при общении не видели в нём потенциального неприятеля, и, попроси он любого об одолжении, вряд ли бы кто-то ему отказал. В то же время в его внешности каждый мог подсознательно заметить некую тоску, печаль, одиночество и отречённость от мира сего.

    В последнее время его мучила ностальгия по малой родине. Вдруг нестерпимо захотелось побывать в деревеньке Жужалке, находящейся на севере Ивановской области, где он имел счастье родиться. Родители переехали жить в Нижний Новгород, когда ему было всего два годика, и с тех пор он никогда на родной земле не бывал.

   В первый же день летнего отпуска Павел поехал разыскивать свою родную деревню. Объездил весь район за Волгой, но, как выяснилось, этой деревни уже давно официально не существовало – догнивали последние три домика. Он остановился в глухой деревушке Колыжино, находившейся рядом, всего в полутора километрах. Никто из её аборигенов, конечно, не помнил ни его самого, ни его родителей, ни даже деда с бабушкой, которых он и сам никогда не видел - они умерли, когда Паша был ещё грудным ребёнком.

   "О, какие удивительные места, - восхищался он. - Вот где поистине настоящая природа России. Нужно обязательно побывать здесь, чтобы понять и воочию убедиться, что это самый райский уголок Земли. Такой отдых, что куда там всяким Хургадам и Пхукетам".

   За мизерную плату он снимал у одной местной хозяйки частного дома чердак из двух комнат. Первым делом побывал на погосте, в надежде отыскать могилку своих предков. Кладбище оказалось полностью заброшенным, лишь на редких могилах можно было прочесть хоть какую-то надпись. Серые, изрядно подгнившие деревянные кресты с ещё кое-как державшимися на некоторых из них старыми выцветшими фотографиями, стояли покосившись, поросли зелёным мхом - того гляди упадут. Внутри полуразвалившихся оград успели вырасти высокие и толстые деревья.

   Павел рано вставал, ходил-бродил по полям, лугам, берегам речушек и озерков, и это было для него самым лучшим средством от ностальгии. Отдыхал там недолго, дней десять всего. Приходил бодрым и радостным ещё до темноты, с приятной усталостью, но почему-то ровно в десять вечера мгновенно засыпал. Чаще на диване с книжкой в руках, а бывало, валился с ног прямо на полу, не дойдя даже до дивана. И что было для него удивительно, ровно через два часа просыпался и не мог понять, почему вдруг заснул. Однажды за завтраком Павел рассказал об этом хозяйке, Ольге Тихоновне, одинокой старушке, лет за семьдесят.

-   Ой, милок, прости меня, дурёху старую, совсем забыла тебя предупредить. У нас ведь все на этом пятачке деревни почему-то засыпают, -  каялась хозяйка, хлопая себя по бокам заскорузлыми худыми ладошками. - Дрыхнем без задних ног с десяти до двенадцати ночи. Кажын день по два часа без просыпу, от самой весны и до конца лета, - возбуждённо рассказывала она громким шепотом, словно раскрывала великую тайну. - Не только люди, но и коровы, и куры, и кошки с собаками, как убитые шлямают. Лет восемь, почитай, так живём, привыкли уже. Скотину заранее готовим, чтоб не ушиблись, а то ведь падают, где стоят. У меня в прошлом годе петух, сидя на заборе, заснул и брякнулся об камень. Видать, рёбра переломал, в ощип его пришлось. Прости, мил человек, памяти совсем не стало, а ведь хотела давеча предупредить. Ладно хоть без ущербу обошлось, - убирала она со стола, не переставая извиняться. - Ты запомни, если к десяти вечера будешь находиться где-то рядом, то лучше сразу на травку лягай.

- А почему это происходит? - очень удивился Павел.

- Никто, милок, не знает. Приезжали сюды учёные аж из самой Москвы, чего-то измеряли приборами, но так ничего и не сделали, - всё также заговорщески объясняла она. - Сказали, мол, аномалия какая-то, но безвредная - просто засыпаешь и всё. Неудобствы, вестимо, а куды денисси?  Аномалия!

-  Скажите, а вы не помните случайно Лиднёва Виктора Михайловича? Это дед мой по отцовской линии, здесь где-то похоронен, - спросил Павел, едва сумев переключиться мыслями от только-что полученной секретной информации. - Умер давно, лет сорок назад. Все погосты обошёл - и у вас, и в ближайших деревнях. Лиднёвых много, а дедову могилку так и не нашёл. На некоторых и надписей-то уже не прочитать.

-  Не помню, милок, врать не буду, - с сожалением ответила пожилая женщина. - У нас ведь все здесь - либо Лиднёвы, либо Глуховы. В кого ни тыкни, всяк родственником окажется. Я вот Глухова, а сосед мой, через дорогу живёт -Лиднёв Иван Фёдорыч.

   Никакой больше информации хозяйка ему дать не могла. Все оставшиеся пять дней отпуска он ходил по деревне в расспросах местного населения. В деревеньке и было-то всего двенадцать домов. Два из них оказались вообще нежилыми, а в остальных обитали одни старики, которые при всём желании ничего полезного сообщить не могли.

   Павел был уверен, что эта местная аномалия включается и работает от какого-то искусственного источника ультра- или инфразвукового излучения. Допускал также, что это мог быть и обыкновенный маломощный радиопередатчик, испускающий электромагнитные волны определённой частоты, модулированные каким-то особым видом. Он всерьёз решил найти этот таинственный источник аномалии. Соорудил звуконепроницаемый шлем и ближе к десяти вечера надевал его себе на голову, но всё было тщетно - почивал, как убитый. Съездил в районный центр, купил частотомер, осциллограф и другие приборы, в надежде определить параметры этого излучения. Но уехал домой по окончании отпуска, так и не успев ничего понять.

   С тех пор эта загадка не давала ему покоя. Как только выдавалась свободная пара деньков - он туда, к Ольге Тихоновне. Это была тайна, о которой Павел никому, даже своим друзьям и близким, не рассказывал. Дошло уже до того, что купил один из заброшенных домов по соседству с Ольгой Тихоновной.

   "Зачем, дурень, купил? В этом доме и жить-то нельзя, дунь - и развалится", - ругал он себя.

   Подремонтировал его своими силами, как смог, и устроил на чердаке настоящую лабораторию.

   Как оказалось, до него хозяином дома был один московский учёный, чуть ли не академик, который приезжал сюда всего пару раз отдыхать на лето со своим семейством. Павлу казалось странным, что этот учёный был медиком. Почему-то был уверен, что тот обязательно должен быть физиком, раз уж здесь замешены звуковые или радиоволны. После смерти учёного дом унаследовала единственная дочь, которая даже забыла про это своё наследство и с радостью продала его Павлу почти задаром.

   "Тьфу! Белиберда какая-то, - возмущался он. - Зря только свой нос сунул, столько времени потратил. Тут и жизни не хватит, чтобы хоть маленько в этой трехомудии разобраться", - ругал себя Павел за потраченное время по изучению темы сна в области медицины.

   Днём и ночью он мечтал раскрыть тайну аномалии.

   "Это же хлеще гиперболоида инженера Гарина. Какие перспективы открылись бы передо мной - голова кругом, - мечтал он. - А ведь где-то рядышком, скорее всего, прямо в моём доме ровно в двадцать два ноль-ноль включается маломощный генератор, мощности которого хватает только на пять-шесть соседних домов. Что же излучает этот генератор? Какие волны, звуковые или электромагнитные? Надо разобраться. Кровь из носа, но я разберусь, обязательно решу эту задачу. Возможно, даже скоро, - представлял и наслаждался в своих мечтах, как он включает этот генератор, и все, кроме него, засыпают на расстоянии, определённого им радиуса. – Всех заставлю спать, а сам буду бодрствовать. Практически, я властелин Земли, - мечтал он. - Раз этот учёный был медиком, то нельзя исключать, что это как-то связано с гипнозом".

   Прочёл всё о гипнозе, что мог найти в Интернете, но никакой связи с этой аномалией не нашёл.

   "Что-то упёрся я рогом в одно место и уже не способен от него отойти. Помощник нужен со свежими мозгами", - пришёл он к выводу.

   Размышлял над этой тайной постоянно, даже по ночам не мог заснуть.

   "Наверняка, эти, что с приборами из Москвы приезжали и дали явлению диагноз безвредной аномалии для местных жителей, тоже уже несколько лет не сидят, сложа руки. Мои конкуренты, причём во много раз сильнее меня - их там много и все специалисты. Хорошо хоть, что больше не суются сюда. Может быть, никто и не ухватился за это чудо? Одно слово - Россия, которую умом не понять!"

   Анализируя снова и снова всю собранную информацию, всё чаще стал сомневаться в своих силах.

   "Упёрся лбом в бетонную стену. Что же это за излучение такое, которое действует на органы чувств всего живого? Даже непонятно, на какие конкретно органы. Зрение можно сразу из списка исключить. У Ольги Тихоновны коза недавно ослепла, но аномалия на неё действует ничуть не меньше - спит, как убитая, вместе со всеми, - стал он перечислять все органы чувств животных. - Да и сам я что-то ничего особенного к десяти вечера никогда визуально не наблюдал. Так, значит, глаза закрылись. Дальше что? Уши! На краю деревни старик живёт, оглох ещё задолго до этих излучений. А ультра- и инфразвуков мы вообще слышать не способны. Стало быть, ухи отпали тоже. Ну, вкус можно было вычеркнуть ещё в первую очередь, аномалию в рот не впихнёшь. А унюхать? Вроде, ничем не пахло. Уж за эти восемь лет колыжинцы давно бы учуяли, чем эта аномалия пахнет, - постоянно рассуждал он. - Остаётся кожа. Хм! Может, это какое-то радиоактивное излучение? Но нигде ничего не чешется, не зудит. Ни ожогов, ни даже покраснений на коже не появлялось".

   С большим трудом, нелегальными путями он достал-таки счётчик Гейгера. Во время излучения радиации не было.

   "Всё, тупик! Башка уже вспухла, мозги кипят. Помощник нужен, свежие мозги. Хм, где бы его взять? Кому вообще можно доверить такую страшную тайну?", - рассуждал он.

   Перебрав в памяти всех друзей и знакомых, оказалось, что таковых у него и нет вовсе.

   "Коля Чупарин, хороший приятель, можно сказать даже друг, на одном научно-исследовательском судне познакомились и подружились? Но он живёт далеко, аж в Молдавии, - перечислял он всех более-менее близких друзей.
Был у него ещё один друг, с детства дружили, но Павел давно с ним не общался и не знал, насколько тот изменился за эти годы, и можно ли ему теперь вообще что-либо доверить.

   "Да, пожалуй, придётся рисковать, без помощника здесь не обойтись. Опять заканчивается отпуск, а результаты остаются нулевыми. Через неделю надо возвращаться домой. На будущий год обязательно возьму с собой помощника, - размышлял он перед сном. - Вот уже второй год, как затворник, безвылазно сижу в этой деревне. Может быть, это души моей бабушки с дедушкой ищут связи со мной? Они ведь где-то здесь захоронены. Даже страшно становится, уже не знаешь, на что и подумать. А может, это "Они", те самые шаровые молнии, свидетели зарождения новой цивилизации, которые о какой-то особой моей миссии говорили?"

   Лаборатория у Павла была серьёзная, позволяла записывать сигналы сразу на многих частотах, которые он разбросал по всему диапазону от инфра до ультра. Проснувшись и прокручивая на своей аппаратуре все эти частоты, он не видел ни одного маломальского всплеска сигнала ни по амплитуде, ни по частоте, ни по фазе.

   "Чудеса да и только! Уже и на длинных волнах следил, даже в средние частоты залезал - ни-че-го", - он просмотрел уже два раза весь диапазон, пришлось его исключить.

   Вскоре появилась ещё одна проблема – любопытные соседи. Уже больше недели Павел практически не спал, только вот эти злосчастные два часа, с двадцати двух до ноля. Готовить умел плохо, да и времени не было. Яйца, кофе, сигареты. Осунулся, оброс щетиной. Никуда не выходил, и свет в окнах у него горел всю ночь. Пришёл однажды с визитом сосед, что жил через дорогу, Иван Фёдорович, одинокий инвалид лет под восемьдесят.

- Доброго здоровьичка, Пал Стимыч, - кланяясь в пояс градусов под сорок, сняв кепку с головы, приветствовал его сосед.

   Павлу пришлось угостить и самому выпить с гостем коньяку. "Ладно, хоть на чердак, где у меня лаборатория, не может с одной ногой подняться", - ворчал про себя Павел.

   Как-то вечерком глянул в окно:

   "О-о, костыляет! Повадился, гость дорогой. Коньяк, что ли, ему мой понравился?"

   Не успел Иван Фёдорович ещё и порог переступить, как Павел сразу ему бутылку коньяка всучил.

- Извини, Иван Фёдорович, я писатель, книгу пишу. Как раз сейчас вдохновение пришло. Некогда, извини.

   Главной задачей было найти способ не засыпать во время генерации. "Да, но как это сделать, не зная вида излучения?"

   Чего он только не пробовал - подключал к себе несколько заряженных конденсаторов, которые синхронно через полминуты поочерёдно разряжались на его тело во время сна. Было довольно ощутимо, и он просыпался на какое-то время, на несколько секунд, может быть.

   "Нет, этот вариант тоже отпадает. Состояние сомнамбулы радости что-то не доставляет".

   Единственное, что более-менее подходило, это обкладка головы льдом. Весь день он намораживал его в допотопном холодильнике, и к десяти вечера накапливалось около трех кило, которые он заворачивал в марлю и надевал себе на голову, как чалму. В сон страшно клонило, но соображать всё-таки было можно. По мере таяния льда эффект терял свою силу. Этих трёх килограммов ему хватало минут на восемь-десять.

   "Выходит, что это излучение как-то влияет прямо мне на мозги, - снова рассуждал он. - Ага, а лёд, значит, замораживает мои шевелящиеся извилины, не позволяя находящимся в них нейронам войти в резонанс с частотой излучения. Прекрасно! Значит, приёмником с демодулятором является сама моя башка, в которой булькают мозги с выпрямленными извилинами. Фантастика с мистикой! А-а, ну ё всё на фиг. Нужны более серьёзные исследования, которых в таких условиях не проведёшь", - пришёл он к выводу.

   Но всё равно он упорно продолжал свои опыты, стал экспериментировать на ультракоротких волнах, как наиболее вероятных по дальности действия. Решил экранироваться от генерации электромагнитных волн, соорудив себе клетку из мелкоячеистой металлической сетки рабица, размерами в кубический метр. Сделал дверцу, занёс в свою клетушку маленький стульчик, и ровно без пяти минут десять залез в свой куб, закрыв дверцу. И о чудо, он не заснул ни на минуту, даже позывов не было.

  "Вот и добился я, чего хотел", - радовался он, как Архимед, только "Эврика" не кричал.
 
   Но едва успел разобрать и спрятать свою клетку в чулане, завалив её старыми матрацами, как к нему пришли сразу почти все соседи деревни. Ольга Тихоновна предложила поговорить прямо на крыльце, а Иван Фёдорович сразу сел у двери, перегородив всем вход.

- Спасибо тебе, мил человек, спаситель ты наш. Век молиться на тебя будем.
Павел испугался таких слов, чувствуя себя вором с горящей шапкой на голове. Даже заикаться стал.

- А я, а я... а в чём, собственно, дело-то, Ольга Тихоновна? Что случилось? - не умея врать добрым людям, он отворачивался лицом в сторону, густо краснея.

- Как же? Это ведь ты чего-то сделал, что аномалия пропала. Мы все у Ваньки сидели, день рождения его отмечали. К десяти часам у нас только самый разгар начался. Ну мы и решили на травке, прямо у стола, в его огороде прилечь. Ан, а никто и не заснул. И пёс Прометей рядком бегал, хвостом вилял, - радостно улыбаясь, высказывала она за всех соседей эту великую новость.

- Надо же?! - Павел уже не знал, чего и сказать, уставившись глазами в босые ноги визитёрам, - А я... а я ведь здесь не при чём. Лёг по привычке в половине десятого. Заснул, видимо. Вот вы меня и разбудили. Значит, закончилась эта аномалия? Ну и ладно! Хотя лично мне она и не мешала, даже рад был, что из-за неё рано спать ложусь, хоть режим соблюдался.

- А мы-то думали, это ты чего-то сделал. Смотрим, свет у тебя горит, не спишь, значит. Вот и решили зайти, - рассказывала Ольга Тихоновна. Такой её рассказ Павлу показался явным недоверием к своему объяснению.

- Ну, не знаю, не знаю. Я уснул, свет не выключал, думал проснуться ночью и посидеть в саду, подышать чистым воздухом, так сказать, - продолжал он гнуть свою линию.

- Ну, как бы то ни было, а аномалия эта пропала. Десять лет ровно она нас мучила. Я тоже к ней уже так привыкла, что не знаю, как теперь и жить-то без неё, - констатировала пожилая женщина, улыбаясь.

- И не бай, Ольгуня. Как таперячи без аномалии-то? Ко мне Валентина Глухова из соседней Чегановки два раза ночевать приходила, лечилась от бессонницы, в прошлом годе исшо. Так с тех пор, грит, ровно в десять засыпат, как штык. Больше году прошло, как вылечилась, - высказалась ещё одна пожилая аборигентка.

- А пойдёмте ко мне, там за столом и посудачим. Самогонка же киснет, - предложил именинник.

- С днём рождения, Иван Фёдорович! Извините, не знал. Вы идите, я сейчас, через десять минут подойду…

   "Что за ерунда? Не мог же я своей клеткой каким-то образом спалить этот генератор, - удивлялся Павел с огорчением. - Почему же он перестал излучать? А я-то обрадовался, что нашёл защиту от излучения. Что же теперь делать? Два с лишним года псу под хвост. Денег угроблено - не сосчитать. Да не в деньгах дело - мечта не сбылась. Неужели всё пропало? Надо хорошенько потом всё обдумать. Соседи ещё тут не вовремя…"

- С днём рождения, Иван Фёдорович! Вот, прими в подарок два пузыря рома. Это настоящий ром, друзья с Кубы привезли. Ты такого, наверное, ещё не пробовал. Только советую вам его холодной водой запивать, пару глотков, а то слизистую обожжёте. Шибко крепкий, зараза.

- А вот мы сейчас это и проверим. Верно, бабоньки?

   Всем понравился этот ром. Когда выпивали по второй, уже никто не закашливался. Павел как-то быстро захмелел с голодухи и навалился на закуску.

   "Ах, какие вкусные у деда эти жареные грибы с картошкой, ум отъешь!" - восторгался он. Зашёл опять разговор об аномалии.

- Погодите радоваться, может, завтра опять всё продолжится. Может, это мне подарок на день рождения сверху прислали?! - завеселел Пашин однофамилец.

- А я ведь помню, ровно десять лет назад это началось. Как раз в начале августа, когда этот учёный из столицы приезжал со своими дочками. Старшие-то две не родные были. Он сам-то не русский, то ли немец, то ли поляк, фамилию забыла, - разговорилась баба Марфа, к которой подруга из Чегановки лечиться приходила. - Какой-то крупный учёный, поговаривали, головной мозг изучал. Младшая-то у них, родная которая, болела какой-то странной болезнью, почти год не спала ни днём, ни ночью. Уж така худа была, один шкелет. Все думали, помрёт вскоре, никто вылечить не мог, а здеся вот и вылечилась, наш климонт помог. А как они уехали, так у нас эта аномалья и завелась.

   "Всё, конец! Излучения прекратились, никто больше не засыпает в десять вечера, а мне через два дня уезжать, - возвращаясь домой, подводил печальные итоги Павел. - Надо упаковать и надёжно запрятать всю дорогостоящую аппаратуру до следующего лета, может, ещё пригодится, - рассуждал он, укладываясь спать. - Теперь всё стало окончательно ясно - это дело рук бывшего хозяина моего дома. Он создал этот генератор, чтобы вылечить свою дочь, и на радостях, видимо, уезжая, забыл его выключить. За оставшиеся два дня найти этот умерший генератор вряд ли удастся. Никакой аккумулятор не продержится без подзарядки столько времени. Да и с подзарядкой-то сомнительно. Скорее всего - солнечная батарея. Весной и летом, пока светит Солнце, она подзаряжала аккумулятор, который хронометрично в двадцать два ноль-ноль, включался и начинал питать излучатель. Надо искать солнечную батарею", - сделал он вывод.

   С утра начал поиск солнечной батареи, которая, как он полагал, должна была находиться где-то на крыше. В открытую лазить по ней побоялся, чтобы не увидели соседи, которые всё время что-то делали на своих огородах. Чердак под крышей был обшит толстой фанерой, а снимать её всю ему и недели бы не хватило. Визуальное обозрение со всех сторон результатов не принесло. Ничего на крыше не блеснуло, как стекло, а солнечная батарея хоть разок, но бликом бы сверкнула. По размерам, как он прикинул, она не могла быть меньше квадратного метра, а такую площадь замаскировать непросто.

   Сад и огород у Павла настолько заросли бурьяном и крапивой, что даже до бани, находящейся в конце сада, без специального снаряжения пройти было проблематично. Даже яблок не мог себе нарвать с яблонь. Пришлось в такую жару напяливать на себя двое штанов, резиновые сапоги, а сверху ещё и брезентовую куртку. Вместо рукавиц на руки намотал тряпок и пошёл, как огородное пугало, напролом к бане. Соседи видеть его не могли - трава и крапива в саду были выше человеческого роста. Пока пробирался, весь взмок. И вот, с другого конца бани, на крыше, он всё-таки нашел её.

   "Вот она, родимая, блестит, как зеркало. Прямо в середине крыши."

   По проводам уже быстро нашёл и аккумулятор, и сам передатчик. Аккумулятор окончательно умер и разложился. Обыкновенный двенадцати вольтовый мотоциклетный аккумулятор. Меняй его, и аномалия снова воскреснет. Солнечную батарею открутил под крышей и сбросил на мягкую землю так, что она ничуть не пострадала. Пришлось её вместе с часовым механизмом, который был довольно примитивным и громоздким, закопать в земле около бани. Сам генератор в виде небольшого ящичка, весом не более полутора кило, аккуратно перенёс в дом и сразу спрятал в чулане. Павлу нужно было подождать, пока не схлынет волнение. Понаблюдал из окон чердака за соседями в огородах.

   "Фу-у! Ну, вроде, операция прошла удачно, никто меня не заметил. Вон Ольга Тихоновна, как ползала на корячках по своим грядкам, сверкая рейтузами, так, видимо, и не поднималась. А вон и Иван Фёдорович продолжает резать яблоки и укладывать их на поленницу для сушки. Им не до меня. Ну и отлично, а я - без пяти минут властелин Земли. Да, но каким же умным мужиком оказался этот учёный немец. Можно сказать, опередил время ради спасения своей дочери. Столько лет прошло, а никто ещё не изобрёл ничего подобного. И ведь специально купил дом в такой глуши, чтобы эти излучения не принесли вреда большому количеству людей. В крупном городе это привело бы к большим трагедиям. Скольких людей могло бы быть сшиблено автомобилем, за рулем которого сидел спящий водитель, - рассуждал Павел. - И умер, унеся с собой в могилу своё изобретение. Настоящий святой, не то, что я. Хотя у меня тоже первая мысль была благородная - защищать границы Родины. Вот уж действительно, ни одно живое существо не пересечёт границ этого излучения. Правда, они были бы по-прежнему открыты для ракет с ядерными боеголовками, - рассуждая дальше и глубже о возможностях обладателя такого генератора, он дошёл до эгоизма и гегемонии, стал мечтать о власти. -  Почему именно мне, а не кому-либо другому на этом свете вдруг представилась такая возможность? Кем представилась? Стоит ли мне её упускать? Скажи об этом какому-нибудь представителю власти, и кто знает, сколько я ещё проживу после этого на белом свете? Уберут, как свидетеля. И не только меня, а и всех жителей деревни, и всех, кто что-либо слышал об этом. А потом уберут и самого этого представителя власти. Может быть, я и ошибаюсь, и даже хотелось бы ошибиться на этот счёт, но что-то внутри подсказывает не торопиться раскрывать эту тайну никому. Помнится, ещё в школе учительница рассказывала, как великому архитектору, создавшему собор Василия Блаженного на Красной Площади в Москве, царь Иван Грозный выколол глаза, чтобы тот не смог больше создать ничего лучшего. А меня, такую мелкую букашку, могут просто зачеркнуть, чтобы я случайно не проболтался об этом генераторе. В интересах государства, конечно, но мне от этого легче не будет. Может быть, мне нужно найти его и уничтожить, чтобы вообще никто не смог им воспользоваться? Всё равно рано или поздно его у меня отнимут. А если и не смогут отнять, то я сам, по своей собственной глупости наделаю такой беды для людей, что моё имя будут вспоминать вровень с Иудой, предавшего Христа. Что же делать, как быть? Надо бы сначала внутри себя разобраться. Нет, надо сначала реанимировать этот генератор, а потом уж и думать, что с ним делать", - мучился размышлениями Павел.

   Сам генератор был полностью запаян в жестяной короб. Снаружи был только разъём для подключения аккумулятора и часового механизма. Павел мог бы быстро собрать электронный таймер и снова запустить генератор от двенадцати вольтового выпрямителя, но тогда бы уснули не только соседи, но и он сам, чего ему совсем не хотелось. На следующий день Павел уезжал домой, и впереди у него была уйма времени, чтобы спокойно всё осмыслить и испытать...



2. Саня Давыдов



   Вот уже и Новогодние праздники закончились, а Павел всё никак не осмеливался опробовать свой генератор.

   "Конечно мой, а чей же ещё? Этого учёного уже нет в живых, а эту коробочку я нашёл в своём собственном саду, в своей собственной бане. Искал её два с половиной года. Не доедал, не досыпал, потратил много денег, лишая себя многих удовольствий", - убеждал он сам себя.

   Вскрыть кожух генератора не представлялось возможным.

   "Этот учёный, наверняка, обязательно всё предусмотрел. Если сейчас начну паяльником освобождать от олова запаянный кожух, сразу сработает какая-нибудь самодельная защита. Может, даже взрыв будет. Кто его знает, чего хитрого придумал этот учёный, чтобы вся требуха внутри просто-напросто перестала работать. И я, скорей всего, уже никогда не смогу ничего восстановить. Напильником счищать - ещё хуже. Может быть, его и кантовать даже нельзя. Здесь нужен рентген или что-то ещё сложнее, - крутил в руках он свою драгоценную коробочку. - Условий разобраться, что там внутри, у меня нет и никогда не будет. Могу только эксплуатировать её, как чёрный ящик, зная, что у него на входе и что на выходе. Если это электромагнитный излучатель, то у него должна быть антенна, но для неё даже гнезда нет. Хотя, это может быть и УКВ излучатель. Тогда маленький хвостик его антенны может находиться внутри кожуха. Увеличить мощность излучения тоже не удастся. Как? За счёт питания?  Когда садился аккумулятор, мощность сигнала не менялась, уменьшалось только время работы. Вывод один -  нужно экспериментировать, надо выезжать куда-то в глушь несусветную, где не ступала нога человека. В одиночку - это годы, и денег потребуется миллионы, а где их взять?"


***


 - Алло, Саня, привет! Как жизнь?

- Пашка, ты, что ли? Привет, дорогой! Слушай, я сейчас в Москве, на МКАДе. Тут такое движение, блин. Я тебе звонил несколько раз. У тебя что, телефон сменился?

- Да, посеял где-то, а может, стырили. Вот поэтому теперь звони. Слушай, ты когда в Нижнем будешь?

- Не знаю, Паш, я в командировке. Здесь ещё пару дней пробуду, а потом в Питер, и там ещё дней пять. Через неделю не раньше, а чего ты хотел?

- Дело есть, Саня. Как приедешь, позвони, нужно встретиться.

- Ладно! А что за дело-то? Расскажи вкратце.

- Не по телефону. Тут пятком минут не обделаешься. Совет твой нужен. Давай, работай спокойно, по приезду позвони. Пока!..

   Пашин друг, Саня Давыдов. Когда-то в далёком и счастливом детстве дрались по несколько раз на дню, а потом стали друзьями не разлей вода. Даже клялись в вечной дружбе на крови. После школы их дороги разошлись. Судьба у Сани сложилась непростая. После окончания военного училища связи с лейтенантскими погонами сразу попал в Афганистан, на войну, в самое пекло. Через год с небольшим уже стал капитаном, но однажды его тяжело ранило в живот. Дали вторую группу инвалидности и комиссовали под корень. В последний раз Павел его видел около года назад. Тогда Давыдов работал на какую-то фирму по строительству, был типа снабженца и прораба в одном лице.

   "Крутится ротором, - подумал тогда Павел, - но и платят ему, наверное, неплохо. Очень крутой нрав, чуть-что - сразу в морду!".

   В настоящем времени их мало что объединяло, кроме воспоминаний о счастливом детстве...


- ... Ну, рассказывай, чего вдруг про меня вспомнил? - обняв и крепко пожав руку своего старого друга, спросил Саня.

- Даже не знаю с чего начать. Как у тебя со временем? Тогда садись поудобнее и слушай...

   Рассказывая, Павел внимательно наблюдал за реакцией Давыдова. Информацию подавал небольшими порциями, всё время сомневаясь, тому ли человеку он хочет доверить свою сокровенную тайну. Саня внешне выглядел тоже достаточно молодо, хотя Павел знал, что тот часто серьёзно мучается животом, до сих пор ещё не оклемался после ранения...

- ... Да-а, ну и дела! Расскажи мне такое кто-то другой, не поверил бы. А почему ты именно меня выбрал? У тебя что, больше никого друзей нет?

- И друзья, и враги есть, конечно, как положено, но не каждому такое доверить можно. К тому же, ты прошёл огонь, воду и медные трубы, да и как радиотехник, наверное, ещё не дисквалифицировался, - Павел пытливо вглядывался в лицо Давыдова, пытаясь, наконец, понять, не ошибся ли он в своём выборе.

- Представь себе, эта война все знания вышибла. Всё напрочь забыл, хорошо научился только убивать. Как-то в одном кишлаке зачистку проводили. Там один дух, этакий боров, больше нас с тобой вместе взятых весил... Так вот, он сам нам сдался и свой калаш добровольно отдал. В его руке автомат, как пистолет выглядел. В сарай к нему заглянули, на всякий случай, а там два духа огонь по нам открыли, троих моих парней завалили. Так я вот этими руками того борова забил насмерть, такая злоба обуяла. Одними кулаками, пока не выдохся. Минуты две бил уже мёртвого, а ты говоришь - радиотехника! Нас в том бою от батальона только третья часть осталась. Эх, Паша, не приведи Бог...

- Ладно, не буду больше тормошить за живое. Слушай, а как у тебя с деньгами?

- Не знаю, что в твоём понятии деньги. На пару-тройку ящиков водки я, конечно, наскребу, но тебя, наверное, такая сумма не очень щекочет. Мне ещё вот за эту тачку полгода кредит надо выплачивать. Надоело на отечественных обломках ездить, как старые ботинки от старшего брата донашивать.

- Слушай, ты мне прямо скажи, друг ты мне ещё или нет? - спросил Павел в лоб, так до конца и не поняв, правильно ли он поступил, доверившись Давыдову.

- Друг, друг, не сомневайся. Тебя, конечно, не брошу, но и приключениями всякими на свой зад я за свою жизнь уже пресытился. Денег мне много уже не надо, чтоб только хоть на жизнь хватало. Здоровья ещё маленько осталось и мозги не до конца пропил. Думал тихонько дожить до старости, но ты разве дашь возможность продлить это удовольствие? Мне надо время подумать, сделать переоценку ценностей своей жизни, так сказать. Сам-то ты вон сколько времени думаешь, а мне хоть недельку дай. Да и из нас двоих всегда же ты был генератором идей. Так что, командуй, я готов. Показал бы хоть, что это за хреновина, - спросил Давыдов.

   Взгляд у Александра был какой-то рассеянный, Павел счёл такое его состояние за факт, что тот ещё не до конца адаптировался к такой странной информации.

- Я её очень далеко запрятал, и глазеть на неё из простого любопытства незачем. Маленькая металлическая коробочка, как пара томов Льва Толстого в столбик. Довольно-таки тяжёленькая, килограмма полтора, - рассказывал Павел своему другу, поняв лишь одно - он проболтался, раскрыл свою сокровенную тайну.

   "Назад дороги нет, - рассуждал он, - если о тайне знают двое, то это уже не есть тайна. Надо теперь играть с ним в отрытую, чего уж тут".

- Саня, я ни спать, ни есть, ни думать не могу ни о чём другом, измучился напрочь. Нужна идея, я выдохся, честно говорю. Вот тебе рассказал, и, вроде, легче стало. Давай, Саня, думай! Через недельку встретимся, у тебя, надеюсь, хоть какие-то идеи появятся. Ничего не записывай, всё в уме. Ну, тебя учить молчать не надо. От этого наша с тобой жизнь зависит, в прямом смысле.

   "Да, переоценка ценностей - дело нужное. Без неё и цель жизни размыта, а порой даже и не видна. Чего я сам-то хочу? - постоянно копался внутри себя Павел. - Ну, допустим, добьюсь я того, что будет у меня эта волшебная палочка исправно работать. Может быть, смогу даже избирательно усыплять людей тонким лучом излучения, как лазером. Я, кстати, совсем не брал во внимание сверхвысокочастотный диапазон. Во-первых, я его плохо знаю, а во-вторых, там все эти клистроны с магнетронами самому не сделать. Да и с двенадцатью вольтами туда соваться бестолку, - рассуждал Павел. - А что может предложить мне Саня? Каких идей от него можно ожидать, которых нет у меня? Грабить банки? Может, и придётся на первом этапе. Нужен стартовый капитал, причём не малый. К тому же, деньги нужны срочно, а спонсоров искать на такое дело - лишний раз жизнью рисковать. Тактику ограбления просчитать вполне можно даже с таким, как сейчас, генератором, в его сегодняшнем состоянии. Страшно, конечно. Какой из меня грабитель? Может быть, поэтому на подсознательном уровне я именно Саню в компаньоны и выбрал? Неужели я уже тогда собирался стать грабителем? Нет! Думал, конечно, но только мельком. Во всяком случае, уж никак не считал это самоцелью. Ну, а цель-то где? Где самый конечный результат? Для чего всё это?"...


- ... Ну, что, Павлуха? Пока не скажешь конечную цель этого мероприятия, ты от меня ничего не услышишь, - словно читая мысли Павла, сразу спросил Давыдов.

- Цель благородная, друг, не сомневайся. Спасение человечества, - экспромтом выдумывал Павел возвышенные планы. -  На меньшее не согласен, - специально шутливо и несколько торжественно объявил Павел, всё ещё сохраняя некоторое сомнение в правильности выбора своего помощника.

- Верю! Смешно бы было, если б ты согласился на меньшее. Скажи теперь, от кого мы его будем спасать?

- От людей, Саша, - не ожидая услышать от своего простого друга таких каверзных вопросов, Павел на ходу стал придумывать очень веские и убедительные, на его взгляд, ответы, словно они давно уже созрели в его голове после долгих и мучительных раздумий. - От дурных людей, которые стоят у руля управления цивилизацией и держат курс на её уничтожение. И неважно, умышленно они это делают или по глупости.

- Ах, вот так вот! Цель действительно благородная, но хотелось бы подробнее. Кто они, эти плохие дяди, которых мы будем убивать? - на полном серьёзе спросил компаньон.

- Нет, Саня, убивать мы с тобой никого не будем. - Павел сразу как-то даже ужаснулся от таких его слов. - Это же не война, мы просто лишим их права управления, если они не согласятся добровольно изменить курс. Давай серьёзно. Этот генератор, если его довести до ума, может стать оптимальным и достаточно грозным оружием не только для свержения власти в отдельно взятой стране. Я бы выбрал целью полное разоружение и отказ всеми странами от накопленного ядерного потенциала. Правители всех ядерных держав говорят о разоружении, но подразумевают его только в одностороннем порядке, что в конечном итоге приводит к ещё большему наращиванию. Замкнутый круг получается, как заколдованный, из которого никто не может выбраться. - говоря прописными истинами из передовиц, заключил Павел. - Ты согласен со мной?

- Насчёт чего?

- Насчёт всего. На кой тебе дожидаться тихой старости, когда у нас сейчас появляется возможность повернуть ход истории? Ты что, не понимаешь, что мы все движемся к пропасти с этим ядрёным оружием? Его сейчас пока ещё не имеет Тринидад и Тобаго, - высказывая по ходу пьесы патриотическими лозунгами, якобы, свою мысль, всё больше и больше уверяя прежде всего самого себя в их истинности, продолжал он корчить из себя патриота. - Наращивание идёт с геометрической прогрессией. Ещё несколько времени, и наша цивилизация перестанет существовать.

- Согласен, конечно, но это, мне кажется, слишком глобально. К сожалению, я или чересчур глуп, или недостаточно умён, чтобы дойти до конечной цели. Слаб стал в коленках, Пашенька. Наверняка, быстро выдохнусь и сойду с дистанции.

   "Дураком прикидывается или цену себе набивает?" - соображал Павел, несколько уже сожалея, что так легко доверился Давыдову.

- Конечная цель, безусловно, грандиозна, - продолжал Саня, - и настолько благородна, что я чувствую себя маленькой козявкой на её фоне. Ты не мог бы определить для меня ещё и промежуточные цели? Твоя маленькая жестяная коробочка, весом в полтора кило, как-то не кажется мне соизмеримой даже с первой атомной бомбой, сброшенной на Нагасаки.

- Промежуточные цели? Ограбить сберкассу, что ли? - пошёл Паша ва-банк. - Это мы можем хоть прямо сейчас. Всё есть.

- Как ты всё быстро схватываешь. Думал, тебя к этому придётся долго подводить, -  сразу заулыбался Давыдов.

- Да, нам нужны деньги для того, чтобы сделать наше оружие максимально грозным, но не надо забывать, что преступление и благородство - совершенно противоположные постулаты, - понимая, что Саша далеко не дурак, которому можно навесить лапшу на уши, Паша был даже немного благодарен другу за то, что тот хотя бы на словах так деликатно относится к его возвышенным высказываниям. - Искать спонсоров, значило бы угробить всё дело в зародыше, хотя только свистни, и их будет здесь больше, чем было бы достаточно. Мы не должны причинять никому вреда, даже государству, от которого всё равно не убудет. Мы же для него и стараемся в конечном итоге. Я бы с удовольствием ограбил чужой банк - американский, например, или швейцарский, но нам пока нужна отечественная валюта. Можем считать, что берём у нашего государства взаймы и обещаем вернуть ему всё с огромными процентами. Ты согласен со мной?

- Вот здесь я с тобой полностью солидарен. Слушай, я тоже теперь ночами не сплю. У меня даже есть на примете один лёгкий банк, - уже в открытую пошёл болтать языком Саня. - В нём всего один охранник. А главное, что я заметил, у него в кобуре пукалка ненастоящая. Ты только усыпи всех на пару минут, а дальше я сам всё сделаю. Там лимонов пять всяко будет, но мне чур пол-лимона за основную работу.

- Саня, уймись! Ты хоть и Шура, но не Балаганов, да и мне далеко до Бендера. Ты извини, я умышленно скрыл от тебя одну важную информацию. Мне нужно было знать, что ты готов рисковать.

- Так и знал, вечно ты чего-то не договариваешь. Я, понимаешь ли, ночами не сплю, - теперь уже в голосе Давыдова появились нервные нотки. - Ну, что ты опять скрыл от меня?

- Тактический план будем разрабатывать вместе, - мысленно радуясь такому успешному повороту событий, продолжал излагать свою идею Павел. - Ты, конечно, молодец, что сразу ринулся в дело, но я скрыл от тебя кое-какие нюансы, которые могут несколько облегчить нам разработку этого плана. Перечислю по порядку всё, что мы имеем или сможем иметь. У нас с тобой есть генератор, который излучает какой-то сигнал, при котором всё живое в радиусе примерно пятидесяти метров засыпает при излучении. Так или не так? И мы с тобой засыпаем тоже, чего бы нам очень не хотелось.  Я скрыл от тебя тот факт, что, если обложить наши головы слоем льда в несколько сантиметров, то мы не уснём, пока лёд не растает.

- Ни фига себе, нюансик он скрыл. Ну, Пашка, ты гений, не зря два года потратил, - на лице Давыдова нарисовалась довольная улыбка.

- Погоди радоваться. Во-первых, лёд на твоей башке растает через восемь минут при трёх сантиметровом слое. Во-вторых, это состояние не такое уж и бодрое.  В-третьих, твоя голова будет иметь размеры с эмалированное ведро. Нужно придумать, как уложить слой льда в самодельный шлем, не отличающийся от мотоциклетного. Я бы поэкспериментировал с жидким азотом, где эта каска являлась бы сосудом Дьюара, но это очень опасно для здоровья. Неплохо бы под лёд проложить какой-нибудь утеплитель, а то менингит можно заработать. Пробовал на себе несколько раз - башка мёрзнет так, что череп ломит, но восемь минут выдержать можно.

- Ты предлагаешь ехать на мотоцикле?

- Куда? А-а, ты про шлем? Я имею в виду, что там будут обязательно везде напиханы камеры видеонаблюдения. Не факт, что мы сможем при отходе забрать с собой или уничтожить как-то на месте кассеты или диски с видеозаписью. На всякий случай надо скрыть свои рожи, - увлечённо рассуждал Паша, надеясь, что после этих слов его друг, как более опытный в таких делах, примет на себя все организационные вопросы. - Гримироваться я не умею, а в женском платье буду слишком привлекать внимание на себя своим уродством. Напялив мотоциклетные шлемы, мы легко скроем свои физиономии. Это пока только сбор данных, просто перечисляю, что мы имеем или можем иметь. Теперь ещё... Забыл, чего хотел сказать... Да, полная адаптация после сна наступает где-то через минуту. Человек в этом состоянии пока ещё не способен адекватно принимать решения. Знаешь, Сань, это даже не совсем сон. Может, это гипноз, не знаю, под гипнозом ни разу не был. Или временная потеря сознания. Скоро сам всё прочувствуешь. И сознание я, к сожалению, никогда не терял.

- Маскировка, Паха, это целая наука. Ты, наверное, ждёшь от меня каких-то дельных предложений. Я же чувствую, - заговорил Давыдов уже серьёзным тоном. - Думаешь, я всю жизнь только и делал, что грабил банки? Ты прав, это далеко не война. Прошу учесть, кстати, что это не моё, а твоё личное предложение, и я принимаю его лишь потому, что являюсь твоим другом. Опять же, полного согласия пока тебе дать не могу. Здесь нужно ещё многое продумать, все мелочи и детали, чтобы свести риск к минимуму.

- Нельзя исключать возможность, что кто-то из толпы вовсе не заснет. Кто его знает? Может, ему это излучение по барабану? Тогда - это полный крах, - немного упав духом, продолжал высказывать свои мысли Павел. - Конечно, я могу легко сделать дистанционное включение. Можем, например, на пару секунд усыпить какую-нибудь бабульку, направляющуюся в этот банк, подсунуть в её сумку наш излучатель, а когда она туда войдёт, дистанционно его включить и убедиться, что все спят, после чего и начинать операцию.

- Нет, всё равно ты, Паша, несомненно, гений. Я убеждаюсь в этом всё больше и больше. Целых восемь минут! Да знаешь ли ты, что некоторым грабителям и двух минут хватало? - с горящими глазами продолжал Давыдов. - С этой твоей волшебной коробочкой можно столько дел наворотить.

- Я не грабитель. И ты не грабитель, мы просто берём у государства взаймы. Но ты, я гляжу, вошёл в азарт, даже рассуждать начал, как бандит. Глаза сразу загорелись, как у волчары перед нападением на ягнёнка. Я эти твои глаза с детства помню, как они горели у тебя перед нашими драками. Уверен, что у тебя где-нибудь даже зарыт пистолет или граната какая-нибудь, на всякий случай.

- Конечно, я же военный человек. И нечего мне тыкать в мои глаза. На свои бы посмотрел, какими они у тебя тогда были. Уж всяко, не как у ягнёнка. У меня и для тебя кое-что найдется.

- Упаси Боже! Даже думать забудь, слышишь? Я всё равно не смогу ни в кого выстрелить. Не пугай меня, убийца, мы не на войне, врагов нет. Не будь дураком, мы выполняем благородную миссию и никому не должны причинить ни малейшего вреда. Банк нужно искать в таком месте, чтобы в радиусе ста метров не было никаких автомобильных трасс. Нужно исключить возможность авто аварии при спящем водителе. В первую очередь нужно продумать безопасность окружающих людей и разрабатывать планы операций только с этим обязательным условием. Ты согласен со мной?

- Да, согласен, но мне кажется, нам нужно потренироваться с включённым генератором. Надо уехать куда-нибудь в лес, подальше от людских глаз.
- Правильно мыслишь, но я в последнее время стал ужасным мерзляком, больше пары часов на улице зимой не выдержу. Давай, пожалуйста, подождём с этим делом до весны, а пока будем искать подходящие банки. Вообще, сколько денег нам потребуется, как ты думаешь? - задумчиво спросил Лиднёв.

- Чем больше, тем лучше, а сколько точно, сказать не берусь. Нам надо обязательно разработать надёжную защиту самих себя от этого излучения - это во-первых. А во-вторых, неплохо бы регулировать мощность излучения. В сторону увеличения, конечно. Ну что это за мощность с радиусом в пятьдесят метров? Вот когда радиус будет в сто, двести километров, тогда уже можно будет думать и о более глобальных вещах.

- Согласен! На это нам потребуется, может быть, миллионов... пять?! - делая вид, что достаточно хорошо прикинул в уме требуемую сумму, высказался Паша.

- Пять? Да ты что, смеешься? Раз в пятнадцать больше и ни копейки меньше. Надо взять банков десять, чтобы больше не рисковать. Может быть, нам потребуется купить морскую яхту? Надо будет приобретать дорогостоящую аппаратуру, и мы сами пока не знаем, чего нам ещё потребуется.

- Давай теперь чаще встречаться и обмениваться информацией. По телефону на эту тему нельзя даже в зашифрованном виде. И торопиться нужно, многие в мире, я уверен, работают сейчас над таким прибором изо всех сил. Мы должны быть первыми. На сегодня всё. Созвонимся, пока!


   "Да-а, ну и помощничка же я себе подобрал. Бандюга на бандюге и бандюгой погоняет, - ужасался Павел, обдумывая свой выбор. - Это ж надо таким зверюгой стать, чтобы человека одними кулаками умочить, пусть даже и на войне. А ведь какими мы с ним до наивности добрыми пацанами росли, если вспомнить. Космонавтами стать мечтали. Наши мамы, ставшие из-за нас лучшими подругами, всегда восклицали: "Вон наши космонавты из школы идут!" Вот уж действительно, "Бытие определяет сознание!" Хорошее же бытие у него было!"...

- ... Привет! Ну, что нового напридумывал? - спросил Давыдов при очередной встрече. - Слушай, а почему только лёд глушит излучение? Здесь что-то с кристаллической решеткой связано. Сами-то молекулы у воды, льда и пара одинаковые. Ты работал над этим вопросом?

- Условий для исследований нет. А ещё нет денег и времени. Я ещё только начал, а много ли в одиночку добьёшься? - жаловался Павел.

- И ещё… Ты уж прости, но я тебе не верю, - выдал вдруг Саня.

- Вот это откровение. Как понять? Ну хочешь, поедем, я тебе его прямо сейчас включу, - Павла словно током ударило. Он уже не знал, на что и подумать.

- Не в том плане. Я не верю в твою конечную цель. Мне кажется, ты такой же бандит, как и я, только прикрываешься благородными идеями. Да чего тут рассусоливать? Все мы бандиты, кто бы устоял от такого соблазна? Свалился ты на мою бедную голову. Ну признайся честно, как друг.

- Знаешь, ты меня не расслабляй, - облегчённо вздохнул Павел, продолжая гнуть свою патриотическую линию. - Если не будет великой цели, я ни на какие преступления не пойду, лучше сразу уничтожу этот генератор своими руками. Я уже начал верить, что Бог есть, что у каждого человека есть своя судьба, предначертанная Им, и у каждого есть своя миссия на этом свете. Впервые за всю жизнь побывал на своей малой родине - и на тебе! Думаешь, это случайность? Тоже жил тихо и мирно, и денег много тоже было не нужно. Даже ленился думать, как их лучше потратить, хотя и тратить-то особенно было нечего. Да! Я сам придумал для себя эту цель, не скрываю. Цель надуманная, созданная искусственно, сознаюсь. Ну вот мозги у меня в эту сторону сработали, лучшего ничего не придумывается у меня. По честности, Саня, я тоже не уверен, что мы её достигнем. Мне кажется, я слишком плохой человек, и зря Бог выбрал меня на такую миссию.

- Ну спасибо, друг, за честность. Уж начал думать, что я один такой плохой. У меня ведь семья, дети, это ты у нас холостой. Разводиться с женой и уходить из семьи из-за этого твоего мероприятия не хочу, а зачем тогда я тебе такой, без свободы, нужен?

- Сань, а ты в судьбу веришь?

- Конечно! И в Бога верю. А как же иначе? Меня в самый разгар боя раненного вытащили, под огнем друзья своими жизнями рисковали, кишки у меня с носилок свисали. Шанс выжить был, может, какие-то проценты, а я выжил и семью имею. Детей воспитываю, как могу. Вот она, моя судьба! Тебе живот, может, свой показать? Семь раз меня оперировали, весь ливер по сто раз перебирали. Желудок почти весь отхреначили, кишку вместо него в бараний рог как-то скрутили. С бутылки пива теперь в драбадан пьяным становлюсь. Мне и жить-то осталось - на пару банков с тобой ограбить. Может, ну её нафиг твою благородную идею? Давай грабонём ровно столько, чтоб после делёжки мне детям было что в наследство оставить, чтоб они, как говорится, мою могилу после смерти не обгадили. Потом и уничтожим этот твой генератор.

- Грабонём, Саня! Обязательно грабонём, только я всё равно дальше пойду.

- Ну, ты всегда, Паша, был упрямым козлом, им, похоже, и умрёшь. Переубеждать не стану - бесполезно, только предчувствую, что за зря ты жизнь свою положишь. В одиночку с этой своей коробочкой мир ты не переделаешь, здесь минимум половине население планеты объединяться надо.

- Это моё дело, тебя не касается. Только учти, если при ограблении хоть кто-то пострадает, я жить потом не смогу. И тебе не дам.

- Понятное дело. Другого я от тебя и не ждал...



3. Подготовка



   Они уже больше недели встречались почти ежедневно. Каждый в тайне надеялся на другого, что уж на этот-то раз тот обязательно скажет что-то важное, придумает самое простое решение, после чего они от разговоров перейдут к действиям.

- Значит так, Саня. Сейчас я сначала перечислю тебе все те обязательные условия, соблюдение которых важны для меня принципиально. Если ты будешь не согласен или каким-либо образом нарушишь хотя бы один из них, я сразу прекращаю всю эту преступную деятельность. Первое и самое главное - мы грабим только государственные банки. То есть такие, у которых основной пакет акций принадлежит государству. Это принципиально и архи важно лично для меня. Я не собираюсь отнимать деньги абсолютно ни у каких частников, а у государства мы будем брать деньги всего лишь взаймы с последующей обязательной отдачей под крупный процент. Да, этот путь преступный, но в настоящий момент у нас другого варианта нет. Ты согласен?

- А у меня что, есть выбор? - хмыкнул Саня. - Только не пытайся обмануть самого себя. Грабёж - он и в Африке грабёж. Грабь ты хоть государство, хоть частников - срок один и тот же.

- Значит, согласен. Полностью государственных банков, кроме ЦБ, у нас нет. Но ЦБ мы, конечно, грабить не будем, зубы обломаем. Остаются только Сбербанк, у которого доля государства пятьдесят один процент, ВТБ - доля шестьдесят и девять десятых процента, и Россельхоз банк с единственным акционером - Росимущество, то есть само государство. Из этих трёх, мне кажется, самыми доступными для нас являются Сберы, потому что их много, все мелкие и охраняются не так строго, как остальные.

- Ну-ну, перечисляй дальше, чего остановился? - взгрустнул мысленно Давыдов. - И много у тебя ещё таких архиважных условий?

- Это главное стратегическое условие, остальные будут тактическими, - задумчиво проговорил Лиднёв, прикуривая сигарету. - Поставь себя на место сыщика, который на таких ограблениях уже не одну собаку съел. Что ты будешь делать в первую очередь?

- Первое - это опрос свидетелей, - сразу выдал Саня главный пункт. - Но таковых, я надеюсь, с нашим аппаратом ни одного не найдётся. Спящий свидетель, как и мёртвый, уже не свидетель. Второе - это видеокамеры. Они сегодня напиханы кругом и всюду, где ни попадя.

- Правильно, согласен. И что будем делать в таком случае?

- Единственный выход - это маскировка, - уверенно высказался Саня. - Если не можешь стать невидимкой - маскируйся под шланг.

- Верно мыслишь. Такие видеокамеры могут быть понатыканы не только в самом банке, но и в соседних зданиях. Это действительно одна из главных проблем для грабителей в наше продвинутое времечко, - рассуждал вслух Лиднёв. - Уже и простые граждане всё чаще стали выставлять в свои окна дешёвенькие "гляделки", боясь, как бы их машинку не угнали. А сколько проезжающих мимо этого банка автомобилей с видеорегистраторами, вообще подсчитать невозможно. Тут нужно как-то решать проблему радикально.

- Что, есть какие-то предложения? - сразу оживился компаньон.

- Смотри, мы можем усыплять людей в радиусе пятидесяти метров, правильно? - начал Лиднёв озвучивать свои мысли. - А видеокамеры придётся "усыплять" уже в радиусе пятисот и более метров...

- Ты предлагаешь рубануть топором по силовому кабелю? - испуганно вперился Саня в лицо Павла. - Не-е, я на такое не подписываюсь. С детства электричества боюсь. Меня однажды так током шандарахнуло, что чуть зенки из глазниц не выпрыгнули. А уж силовой кабель... там вообще... такой фейерверк с искрами получится - либо ветром сдует, либо испаришься напрочь.

- Сейчас уже не помню, нужно будет покопаться дома в справочниках, - туманно начал объясняться Лиднёв. - Может, можно как-то повлиять на генератор частоты строчной развёртки или на несущую частоту радиоимпульса поднесущёй цветности. Можно ещё попробовать "усыпить" сам видеомагнитофон. У всех же камкордеры, в основном. Короче, беру на себя эту проблему с видеокамерами. Попробую сделать мощный генератор, сигнал которого смог бы заглушить или создать ощутимые помехи всем существующим на сегодняшний день камкордерам. Для такой мощной "глушилки" придётся возить с собой ещё один автомобильный аккумулятор, а то и пару.

- Я ничего не понял. Чё ты мне тут сейчас нагородил? - смотрел Саня на Павла с глупым видом. - Может, просто лапшу на уши вешаешь, а я для тебя, как дурак, специально свои локаторы по шире растягиваю.

- Да это я так... про себя, не обращай внимания, - успокоил Паша друга. - В любом случае без надёжной маскировки не обойтись. Но всякие там усики, баки, бороды, парики и прочие постижерные аксессуары нужно приобретать заблаговременно, а не в последний момент перед ограблением. И лучше покупать эту фигню где-нибудь в другом городе.

- Чё, за какой-то облезлой бородой прикажешь в Москву ехать? Шутишь?

- Включай уже в себе сыщика, - с нервной ноткой в голосе рыкнул на него Павел, - думай, как он копать будет. Свидетелей нет, записей с ближайших камер тоже. Чего ему остаётся? Начнёт просматривать записи с других камер и видеорегистраторов, а там наши бородатые рожи на вшивеньком Жигулёнке. Ага, а где они такие синие бороды с седыми париками покупали? В городе всего пара таких магазинов, дай-ка я посмотрю видеозаписи, кто эти бороды покупал? Нужно же всё до мелочей продумывать, на авось здесь не проканает. Проблема номер два - транспорт. Лучший вариант - угнать. Ты сможешь? Я тоже не смогу. Значит, придётся покупать. Короче, над тактическим планом ещё думать и думать. Нас ведь не менты, а ФСБшники искать  будут. Их наши награбленные деньги не интересуют, они будут искать тех, кто умудрился людей массово усыплять.

   Так, ладно, как у тебя со временем? Нужно нам как-то на недельку за город выбраться, - начал вносить свои конкретные предложения Павел. - Один мой хороший приятель на Ветлуге коттедж строит. Сейчас там в округе нет никого. Зима, все в городе живут. От одного коттеджа до другого около восьмидесяти метров, а до трассы - триста с лишним. Первый этаж там уже полностью отстроен, а на втором отделочные работы отложены до весны. Электричество есть, три фазы, котёл электрический включим, не замёрзнем. Сауна есть с парогенератором - класс! Поедем оба на своих машинах. Снег там с дороги придётся маленько почистить. Надо ещё питьевой водой запастись, а то там плохая. Этот приятель мне многим обязан, я с ним уже договорился. Там рядом, в трех километрах, есть дом отдыха для рыбаков. Наврал ему, что страсть, как люблю зимнюю рыбалку. Ключи уже у меня, вчера туда съездил, кое-какую аппаратуру перевёз. Как ты насчёт рыбалки?

- Без проблем, хоть завтра, - с радостью, словно давно этого ждал, проговорил Саня, - Я сам себе хозяин, когда захочу, тогда и отдыхаю. У меня таких приятелей нет. А он не нагрянет ненароком?

- У него сейчас работы полно. На всякий случай надо будет рыбацкое снаряжение с собой взять. Там у местных рыбаков ещё и рыбёшки прикупим. Надо начинать экспериментировать, Саня, время уходит. Значит, тогда так - сегодня готовимся, завтра утром выезжаем. Годится?..



***



- Да, коробочка работает, едрён корень. Ты на сколько, на три минуты поставил?

- Саня делал записи в блокноте. Испытания шли полным ходом.

- Тебя ещё целую минуту будил. Ну, как ощущение? Сон это или что?

- Похоже. Ну давай со льдом теперь. У меня четыре сантиметра слой, а у тебя?

- И у меня примерно столько же, поехали!.. Три минуты, полёт нормальный! У меня уже тает, потекло... пятнадцать минут, я уже вырубаюсь. Э-э, да ты уже спишь...

   ... В общем, как я и говорил, примерно одного сантиметра льда на три-четыре минуты хватает. Сколько времени на всю операцию в банке потребуется, как считаешь?

   Паша надеялся, что напарник разбирается в таких делах лучше его.

- Если всё без запиночки пойдёт, то и пяти минут за глаза хватит. Это ты чего с фольгой хочешь делать? - спросил Давыдов.

- Мотоциклетной каской тут не отделаешься, двадцать минут - это пять сантиметров льда. Надо выяснить, какие конкретно участки головы необходимо экранировать льдом. Может, не нужно всю башку-то морозить? Да и тяжело, около пяти килограммов. Надо придумать костюм, чтобы талая вода куда-то стекала, не мешая при ходьбе. Попробую лёд фольгой с обоих сторон обложить. Вода, как в колбе термоса, будет...

- Слушай, Паха, мы уже сколько, раз десять включали твою коробочку? У меня почему-то именно вот здесь сразу горячо становится, - указал Саня в точку в середине лба. - Не замечал у себя? Прямо во лбу, словно какая-то звезда загорается.

- И у тебя тоже? Надо же, какой ты умница, Санёк! Я бы без тебя на это даже внимания не обратил. А ну-ка, давай ещё повторим...



***


- А-а, хорошо!.. Первый раз в такой парилке парюсь, с парогенератором. Всё равно больше нравится в обыкновенной, на дровах. Привычка... Ну хорош, Пашка, пошли чай пить.

- Слушай, мне тут звонили, на работу срочно вызывают, послезавтра в Сингапур в командировку улетаю. Давай сворачиваться, - предложил Павел. - Да нам и этих трёх дней хватило, по сути. Вернусь дней через пять. Скоро, наверное, придётся совсем увольняться. Мы практически готовы, осталось обсудить детали. Я вот тут нарисовал план одного банка в Кстове. Находится в двухэтажном доме, во дворе асфальтированная дорога вся раздолбана, на танке не проедешь. Вот вход в банк, вот скамейки, вот четыре кассы. За этой дверью сидят две какие-то тётки-бухгалтеры. Здесь ещё две двери. Вот за этой сидит охрана взаперти и наблюдает за залом. Вот две видеокамеры. Похоже, и вот здесь есть, напротив банкомата. Может, и ещё где-то есть, я и эти-то еле определил. Надо как-то взломать дверь охраны. Основная масса денег там, у них, я полагаю. Да и кассету видеонаблюдения нужно как-то оттуда забрать, чтобы вообще никаких следов не оставлять. Кто его знает, как эффективно моя "глушилка" сработает. За этой дверью не знаю чего находится, надо будет тоже взломать, посмотреть. Неплохо бы и бумаги из бухгалтерии прихватить. Может случиться, что номера купюр в них записаны, - поняв, наконец, что от напарника больше никаких ценных идей не дождаться, Паша взял переход к практическим действиям на себя. - Значит, план примерно такой: нарядившись под восьмидесятилетнего старика, я занимаю очередь. Мне уступают место на одной из лавочек. На мне будет огромная зимняя шапка из собачьей шкуры, а под ней четыре сантиметра льда на лобной части головы. Генератор включаю сразу, как только войду. Убедившись, что все спят, вызываю тебя вот по этой самодельной рации. Здесь всего одна частота, модуляция частотно-фазовая, наушник в ухе, микрофон крепится к вороту. В продаже таких не видел, надеюсь, нас не подслушают. Радиус уверенного приема всего сто метров. Ты входишь с пяти сантиметровым слоем льда в шапке, которую здесь сделали, и вторую шапку, закрыв видеокамеру спиной, надеваешь на мою голову, если я к этому времени уже усну. В моей машине с транзитными номерами, которую я куплю к этому времени и на следующий же день продам за полцены, ты подъедешь по моему сигналу. В ней должны лежать ещё по две таких шапки, на всякий случай, в переносных холодильниках, а также весь необходимый инвентарь типа фомки и прочего. Твоя машина должна стоять километрах в двух от банка, потом покажу на месте. Как взламываем двери, забираем деньги, документы, видеозаписи и весь отход, доверяю разработать тебе. Оставлю ключ от своей квартиры и малость денег, чтобы ты, пока меня не будет, прикупил всё необходимое. Потренируйся быстро преображаться в такого же старика. По приезду из командировки и начнём, а сейчас давай спать, завтра в шесть утра выезжаем.

- Может, лучше мне первым стариком зайти?

- Извини, Саня, но генератор я не доверю даже тебе, - возразил Лиднёв.

- Тю-ю, да если бы мне надо было, давно б его у тебя забрал. Не доверяет он, видишь ли.

- В том смысле, что ты его сломаешь ненароком. У тебя будет дублирующий пульт с одной лишь кнопкой на его отключение.

- Нет, посмотрите на эту наглую рожу. Я ради него иду на преступление, свободой рискую, а он, видишь ли, мне не доверяет, - обиделся Саня.

- Ну, на! На тебе этот пульт, - чуть ли не крича, ответил Паша. - Тут столько кнопок, что ты тренироваться будешь неделю. Нажмёшь не на ту, и всё дело загубишь. Я сам его конструировал и даже в сильно пьяном виде кнопки не перепутаю. Это не так легко, как ты думаешь. Прости, если словом обидел.

- Ладно, проехали, спокойно ночи!..



4. Ограбление банков



   К середине июня, за полтора месяца, практически, Павел с Саней ограбили уже восемнадцать банков. План операций постоянно корректировался, пока всё не упростилось до минимума. Не нужно стало наряжаться под стариков. Просто оставляли в паре километров основную машину, на второй подъезжали к дому с другой стороны банка, в двух минутах ходьбы до входа. Включали излучатель и в самодельных мотоциклетных шлемах, на которых в лобной части было уложено пять сантиметров льда, входили в банк, где все, кто там находился, успевали заснуть к этому времени.

   У них уже было поделено поровну и надёжно запрятано около ста четырёх миллионов рублей. Эти деньги они практически не тратили, только на текущие расходы. В своём городе решили не работать, чтобы спокойно жить дома, а гастролировали по небольшим городкам. Начали в Пензе, потом в Юрьевце, в Чебоксарах. Даже перевалили через Урал, покорили Сибирь. За один день взяли сразу четыре банка, почти в самом центре Омска. Вошли в азарт, появился даже какой-то спортивный интерес.

   В Пензе, в первый раз, им, конечно, было очень боязно. Саня долго ковырялся фомкой, пытаясь взломать замок двери в комнату охраны. Им казалось, что лёд под шапками на их лбах таял как-то особенно быстро. В запасе уже оставалось всего около двух минут.

- Всё, Давыдов, линяем! Уходим, говорю. На хрен все эти деньги, иначе сами сейчас здесь поляжем, - чуть ли не кричал Лиднёв.

   Дрожащими руками он взялся за ручку двери и слегка навалился плечом. Дверь оказалась не запертой. В маленькой комнате в креслах за пультом видеонаблюдения безмятежно спали двое охранников. В углу на столе лежало шесть небольших мешков с деньгами. Саня моментально схватил сразу четыре. Один оказался тяжёлым и выпал у него из рук на пол.

- Брось его, там мелочь, - командовал Паша, едва соображая. - И вот в этом тоже. Берём по два с бумажками и уходим...

   Бросив обе машины за металлическими гаражами, предварительно осмотрев их ещё раз на предмет оставшихся следов, нашли безлюдное место, сожгли там одежду, в которой грабили, инкассаторские мешки, кассеты с записями видеонаблюдения, какие-то бухгалтерские книги и всё, что было ненужным. Через двадцать минут были уже в гостинице. В номере пересчитали деньги, оказалось восемь с лишним миллионов. До поезда оставалось ещё три с лишним часа, но они сразу же поехали на вокзал, попутно поставив свои автомобили на платную стоянку, чтобы потом, когда всё утихнет, вернуться сюда и продать их по дешёвке.

- Ты как хочешь, а я в вагон-ресторан, - объявил Лиднёв, заняв своё место в купе и наблюдая за полным спокойствием напарника, укладывающегося спать на верхнюю полку. - Во, видал? - показал он Сане свои трясущиеся руки. - Мандраж надо как-то остановить. А на тебе, ворюга, похоже, даже шапка не горит.

- Иди, иди, грабитель, пока попутчики не подселились, - ехидно улыбнулся Саня в ответ.


***


   Последний брали в Челябинске, и всё это за каких-то полтора месяца. Операции проходили до удивления легко и без малейших проблем. Радовались, говоря, что с такой аппаратурой грабить банки может даже ребёнок. В Омске они обернулись всего за четыре минуты. Это был их рекорд. Грабители, конечно, прекрасно понимали, что их давно ищут, хотя ни по ТВ, ни в печати пока не было ни слуху, ни духу.

  В Челябинске, когда брали последний банк, они чуть было не засыпались. Служащие банка, наверняка, были предупреждены, и перед засыпанием кто-то, видимо, успел нажать на тревожную кнопку у себя под столом. Грабители с деньгами уже находились в зале и двигались к выходу, как вдруг в окне увидели подъезжающий УАЗик. Следом за ним подъехал ещё и микроавтобус.

- Паша, менты! Держи пистолет...

- Спокойно! Ложись на пол и притворись спящим. Они скоро сами заснут, не железные.

   Три ОМОНовца в масках с короткими автоматами в руках рухнули на пол в пяти метрах от грабителей. Ещё четверо лежали у входной двери, не успев сделать и пяти шагов. Паша с Саней подождали ещё немного, пока не убедились, что за окном не было никакого движения. Друзья едва успели добежать до своей машины и надеть запасные шлемы со свежим льдом из мобильного холодильника, ноги уже подкашивались сами собой. Оклемавшись, не выключая излучатель, они потихоньку тронулись ко второй машине.
 
   Генератор Павел выключил, лишь отъехав на пару кварталов от банка. На тротуарах лежали спящие люди. С одного из балконов пятиэтажки что-то с грохотом шлёпнулось об асфальт тротуара. Оказалось, упала кошка. Разбилась вдребезги, на асфальте лежало какое-то кровавое месиво.

- Говорил тебе, на дно залечь надо хоть на годик, - орал на друга Паша в бешенстве. - Тебе что, мало ста миллионов? В раж вошёл? -  в сотый раз он выговаривал другу одно и то же. И по-хорошему, и осыпал матом, но Саня и слушать ничего не желал.

- Нельзя залегать, пока сумма не округлится хотя бы до трёхсот миллионов, и пока сыскари не расчухались. Нужно ковать железо, пока не остыло.
 
- Всё, Саня, больше не могу, выдохся. Всего колотит от страха, шапка горит, и все это видят. Жадность фраеров загубит. Давай остановимся, пока не поздно, - умолял напарника Лиднёв.

- Возьми себя в руки, ты ещё даже на морскую яхту не награбил. Давай реально смотреть. Ну как они смогут нас взять, если даже вычислят? Включишь свой ящик, наденем по две шапки на голову и уйдём. Не думал, что ты такой бздун, - уговаривал его Давыдов.

- Никто не должен пострадать - это закон! - орал на него Павел с трясущимися руками, - Нет, хватит! Можешь забрать всё себе, мне и пяти лимонов для дела будет достаточно. Обойдусь без яхты.

- Пойми, я ж уже не ради денег. Я начал верить в твою конечную цель. С такими деньжищами мы весь Пентагон разгромим на хрен. Ну, пожалуйста, Паха. Я в Воронеже такой банк нашёл, пальчики оближешь. Сам всё сделаю, ты только сиди в машине и нажимай на кнопки.

- Такого алчного бандита в жизни не встречал. Ладно, но учти, этот будет точно последним.

- Договорились. Возьмём последний, а потом мне нужно будет одному гаду в Питере отомстить. Он в прошлом году нашу фирму на сорок тысяч кинул. Половину шеф списал на меня, почти полгода из своего кармана по частям выплачивал. Хочу этого гада обанкротить, чтобы знал, как подлости делать. Готов был тогда даже замочить эту сволочь. Теперь-то убивать будет не нужно, пусть сам банкрот себе пулю в лоб пустит, гадёныш.

- Извини, Санёк, но я на такое не подписывался. Мы с тобой банки не грабим, а всего лишь берём в долг у государства, чтобы потом возместить всё с процентами. На кой хрен мне сдался этот твой гадёныш?

- Паша, он сволочь, каких свет не видывал. Таким упырям просто нельзя жить на этом свете. Пойми, он, паразит, богатеет только на обманах, обворовывает честных работяг, таких как я. Всё равно, даже если ты мне не поможешь, я его сам прикончу. И вообще, в будущем я планирую заняться очищением общества вот от таких говнюков. Давай этим заниматься. Всех этих богатеньких Буратино, что нажились на прихватизациях с чубайсовских времён и сидят сегодня на горбу народа заставим добровольно сдать свои богатства в общенародную казну.

- Ладно, Саня, успокойся. Придумаем чего-нибудь, сейчас не до этого. Едем в Воронеж, берём последний - и на дно!..



5. Крах великого изобретения



   Операцию назначили в самый разгар дня, за пару часов до приезда инкассаторов. Народ в это время как раз валом шёл оплачивать свои коммунальные услуги. Павел с Саней ещё раз проверили работу аппаратуры: аккумулятор заражен, рация работает, пульты и всё остальное в норме. На заднем сидении лежали по два запасных шлема со льдом в полевых холодильниках. За полкилометра до банка врубили мощную "глушилку" камкордеров. Павел сидел на заднем сидении и ровно в пятнадцать часов дрожащими руками нажал на кнопку "Пуск".
Только они в своих фантастических касках собирались входить в дверь, как из банка на встречу им вышли две женщины, которые чуть было в обморок не упали, увидев таких космонавтов. Друзья тоже были близки к обмороку.

- Уходим, Саня! Быстро в машину!.. Газу давай! Надеюсь, ты продумал варианты отхода? Давай куда-нибудь во дворы...

   Заехали в какой-то дворик, чтобы перевести дух.

- Что случилось? Это ты специально, гад, - кричал Саня за рулём.

- Успокойся, не будь идиотом. Из портфеля что-то вытекает. Ё-моё, аж дно у портфеля разъело. Смотри, даже коврик на полу стало разъедать. Разблокируй дверь, я его на землю поставлю, а то сейчас и днище машины разъест... Не суйся голыми руками. Это не аккумулятор потёк, он вот, целый. Воду давай! Лей в портфель... ещё лей! Кислота какая-то или щёлочь. Где вторая машина? Давай туда... Теперь не гони, отпыхались, не нужно привлекать внимание...

- ... Фу, я чуть в штаны не обделался. Где водка? Мне срочно надо, - приехав на съёмную квартиру, Лиднёв сразу полез в холодильник. - На чьё имя оформлена та машина, на которой мы к банку подъезжали?

- Не помню. Но она чистая, можем её прямо там бросить. Гроши сущие стоит, чего мелочиться?

- Нельзя бросать, это же улика. Вот смотри, ограбления не было, а машину кто-то бросил. Понял, на что я намекаю? Любой дурак поймёт, что это была попытка ограбления, и что она по какой-то причине сорвалась, - по выражению лица Давыдова, Павел понял, что тот ровно ничего не понял. - Короче, автомобиль - это же не какая-то железяка, что на дороге валяется. У него обязательно должен быть хозяин, которого будут искать. Номера на этой машине вполне могли запомнить те две тётки, которые у входа в банк от нас шарахнулись. Первую машину можно прямо здесь продать, она вообще не засвечена, а эту придётся где-то в другом городе. Короче, ты всё понял, надеюсь. Я водки выпью, а тебе всё равно нельзя. Тащи из ванной портфель, разбираться будем...

- ...Да-а, похоже, всё кончено, смотри, - немного успокоившись, продолжал командовать Лиднёв. - Видишь, всю коробку разъело?! И без анализа знаю, что это Царская водка - самая лучшая гадость на свете, даже золото растворяет. Похоже, и вся требуха внутри коробки растворилась. Вскрывай!.. Да, видишь? Всё пусто, одна грязь. Так и знал, этот учёный всё предусмотрел. Видишь, под жестяным коробом свинцовая оболочка? Вот почему он таким тяжёлым был. Или там радиоактивный элемент находился, или свинец защищал, наоборот, этот прибор от радиоактивного излучения. Во всяком случае, счетчик Гейгера ничего не показал. Эх, сейчас бы без свинца её замерить. Да что теперь толку? Думаю, мы где-то хорошо брякнули наш прибор об угол, внутри сработала система самоуничтожения. Скорее всего, лопнула диафрагма, и эта Царская водочка всё быстро растворила, никаких следов не осталось. Если бы мы попытались ещё тогда, в зимнем коттедже его вскрыть, то остались бы без рук из-за этой водки.

- Что ещё за Царская водка? - сунув сразу руки в карманы, спросил Саня.

- Народ её так прозвал - смесь каких-то кислот. Если не ошибаюсь, серная, соляная и азотная, пропорций не помню. Сегодня мы с тобой, Саня, стали свидетелями смерти великого изобретения. Это конец всему. Бог дал, Бог взял!

- Что же теперь делать?

- Эх, многое бы отдал, чтобы узнать, как там всё было устроено, - огорчённо вздохнул Павел. - Ничего мы тут уже не сделаем, нужно уничтожать всё до мелочей и скорее линять из Воронежа. Дальше всё делай сам, Саня, я уже не могу. Сейчас в поезд - и в Москву. Прости, нервы ни к чёрту стали. Буду тебя там ждать, ладно? Всё, что осталось от генератора и эту мою глушилку заберу с собой, закопаю где-нибудь под Москвой. Во-первых, эти генриховские останки могут излучать радиацию, а во-вторых, они могут ещё пригодиться. Ну всё, надеюсь на тебя. Пока!..

   "Что же делать, что делать? Как теперь жить без идеи, без цели? Что делать с этими миллионами? Надо бросить пить в первую очередь, второй день не просыхаю. Саня скоро приедет, что-нибудь придумаем", - заливал Павел водкой свои тягостные мысли...

- ... Ну наконец-то. Уже не знаю, что и думать. Чего так долго-то?

- А ты все пьёшь? Сделай быстрее, если сможешь. Тоже бы с удовольствием нажрался, да со своими кишками подохнуть боюсь. Что делать будем? Чего надумал? - с усталым видом Давыдов развалился на диване в московской трёхкомнатной квартире, которую Павел недавно купил из своей доли награбленного.

- Ты всё уничтожил, Саня? Убедился, что всё тихо? Машины продал? - засыпал его вопросами Паша, доставая из холодильника очередную бутылку водки с банкой маринованных огурцов.

- Ты чего так раскис? Всё нормально, не трясись. Кончай пить, а то уже на бомжа начинаешь смахивать. Говорю тебе, тишина, как в гробу.

- Молодец! Ещё выпью... за тебя. Ну, какие предложения будут?

- Давай ты первым выкладывай, - предложил Давыдов.

- А чего тут думать? Что все грабители делают в таких случаях? Делят деньги и разбегаются, - Паша уже изрядно захмелел, язык стал заплетаться. - Мы с тобой деньги уже поделили, осталось последнее. А ты можешь что-то лучше придумать?

- Значит, всё? Рухнула твоя великая цель? Может, оно и к лучшему, - махнул рукой Давыдов. - Всё идёт, как и предначертано судьбой. Мы живы, меньше, чем за два месяца стали миллионерами. Я раньше даже о лимоне не мечтал, а тут... Чем теперь собираешься заняться?

- Окончательно ещё не решил. Точно знаю только то, что умру, если не разберусь с этой аномалией. Наверное, придётся снова жениться.

- Вот это ход! И на ком же, если не секрет?

- На Виктории Генриховне, той самой дочери нашего учёного. Здесь живет, в Москве. Пару лет назад она была ещё ничего.

- А что она из себя представляет?

- Интеллигентка в третьем поколении, полиглот, страстный любитель классической музыки, переводит иностранную литературу для какого-то издательства. Была жената, но, как и я, давно в разводе. Не может иметь детей - последствие той самой болезни, из-за которой не могла спать. У неё от отца остались ещё две дачи - одна в Крыму, другая где-то в Карелии. Попробую поискать следы от изобретения Генриха. Может, чего и найду на этих дачах. А ты чем займёшься?

- Не знаю, заделаюсь рантье, скорее всего, - задумался Саня. - Или куплю себе какой-нибудь "свечной заводик". Мне бы на обследование лечь, а то что-то опять двенадцатиперстная воспалилась.

- Всё ли мы с тобой сделали, брат, чтобы до нас не добрались? Все рабочие машины мы брали на авторынках через третьи руки. Номера транзитные в лобовые стекла не выставляли, все документы сожгли. А помнишь, как в Челябинске мы чуть не облажались?

- Да-а! Думал, это конец. Хотел даже отстреливаться, живым бы не дался. И про излучатель забыл в тот момент, - улыбался Саня, вспоминая.

- Я ж тебя обыскивал, у тебя не было с собой оружия.

- На икрах ног, под брюками, не искал, лень было нагибаться, наверное, - смеялся Давыдов.

- Ну ты и придурок. Неужели бы стрелять стал? Всё равно бы не ушёл.

- Не хочу остаток жизни за решёткой провести, лучше пулю в лоб.

- Мы же никому вреда не причиняли, а отдав все деньги, большого бы срока не получили.

- А позор? Я с таким позором жить не хочу.

- Пожалуй, ты прав, - согласился Лиднёв, наливая себе очередную рюмку. - Вот ведь судьба у нас. А если бы излучатель сдох, когда ОМОНовцы приехали?

- Как вспомню, так жуть берёт...

   Грабители, конечно, прекрасно понимали, что их давно ищут, хотя ни по ТВ, ни в печати пока не было ни слуху, ни духу.

 - Уверен, ФСБ нами занимается, поэтому и вся информация так строго засекречена, - сделал предположение Лиднёв. - Наверное, головы ломают, чем мы людей усыпляем. Боюсь, рано или поздно, вычислят.

- С какого хрена? - перепугался Давыдов. - Такую фантастическую фигню пока, вроде, ещё никто в мире не изобрёл.

- В эту контору дураков не берут. Надо мне срочно тот свой дом в Колыжино как-то продать. Вполне может быть, что они уже про эту аномалию расчухали.

- Да, Паша, ты прав, как всегда. С тобой поеду.

- Надо бы как-то на всякий случай документы купли-продажи дома задним числом на подставное лицо переоформить.

- Согласен. Денег у нас с тобой теперь полно, а за деньги сегодня всё можно устроить. Давай недельку отдохнём и поедем...

   На следующее утро Давыдов засобирался домой, в Нижний Новгород. Паша провожал его на вокзал.

- Извини, если что не так. Нужно ещё более тщательней свои алиби на все ограбления проанализировать. Приедешь домой, отдохнёшь, и тоже начинай вспоминать всё до мелочей. Может, мы чего и упустили. Ну, до встречи через неделю. Спасибо, Саня, без тебя бы я ничего не смог, - обнял своего друга Лиднёв. - Ты только это...

- Не швыряться деньгами? Я тоже хотел тебя об этом предупредить, да постеснялся босса прописным истинам учить. Звони, если что...



***


   Друзья договорились ехать каждый на своей машине и встретиться в Кинешме утром. Обнялись при встрече, словно сто лет не виделись.

- Ну, как ты, оклемался маленечко? - приветствовал Павла Давыдов. - Деньги ещё не все успел потратить? А я уже в дело немного вложил. Деньги должны делать деньги.

- Деловой! А я свои ещё даже не пересчитывал. Как после твоего отъезда в чемодан засунул, так и лежат на антресоли, - откровенно делился своими секретами Павел.

- Вчера, правда, взял из него немного. Знаешь, я всё же решил не продавать этот дом в Колыжино. Пошли они все, эти ФСБшники. Это мой дом, моя малая родина, неужели я должен из-за них лишаться всего этого?

- А зачем же мы тогда сейчас туда едем?

- Там такая природа замечательная, Саня! Лес красивый, кругом речушки, озерки, поля и луга, - восторженно нахваливал он свою деревеньку. - Отдохнём с тобой пару деньков, на рыбалку с удочками сходим. Ты за свою жизнь хоть одного ерша поймал? А там и караси, и щуки, и сома даже можно поймать. Дом у меня большой, сад с огородом в пятнадцать соток. Одних яблонь двадцать штук. А яблоки, Саня, с твою башку, не меньше. И такие сладкие, как поцелуй девушки. Малины с крыжовником - обожрись. Всё заросло правда. До бани, что в конце огорода, не продерёшься.

- Так ты чё, хочешь заставить меня траву в своём огороде выдирать? Специально для этого пригласил, что ли? - возмутился в шутку Давыдов.

- Конечно, какой ещё дурак согласится ехать за триста вёрст траву из моего огорода выщипывать? Не боись, не заставлю, - улыбнулся Лиднёв. - Нам с тобой алиби на это лето заготовить нужно? Ну вот, я из чемодана специально денег взял, чтобы привезти подарки своим односельчанам. Купим им по мешку муки, сахара, крупы всякой, они сразу посговорчивее станут. Чего там ещё можно? Цыплят - курочек с петушками. По пол сотни им хватит, я думаю? Кроликов ещё можно, пусть разводят. Поросят они там не держат, самим жрать нечего. Да, водки бы ещё не забыть, пару ящиков. Для них водка - это главная валюта. Мужики из диких бригад дрова поколоть или забор починить за обычные деньги могут и не согласиться, а за водку - хоть дом тебе новый построят...




Ч. 3 Изобретатель


1. В Москве

 
   Свою нижегородскую квартиру Павел сдавал студентам, сам же полностью обосновался в Москве. Первые два месяца ушли у него на успокоение расшатанных нервов после последней неудачной попытки в Воронеже. Немного оправившись, он снял в аренду большое полуподвальное помещение в здании, расположенном недалеко от своего дома, сделал там ремонт и открыл маленькую частную фирму по ремонту компьютеров. Через объявления в газетах нанял пятерых толковых парней, молодую девушку, совмещающую в одном лице должность секретаря и приёмщицы. Ещё пенсионерку - бухгалтера, работающую практически на дому и директора фирмы - мужчину, тоже пенсионера, бывшего юриста. Не ради прибыли, конечно. Фирма почти половину года работала вообще в убыток. Денег у Павла оставалось ещё очень много, хранил их дома в старом чемодане на антресоли. Налоги платил исправно, жил скромно, не шиковал. Даже машину себе купил подержанную, с пробегом в тридцать тысяч километров.

   В офисе у него был свой отдельный кабинет, но появлялся он там очень редко. Большую часть времени проводил в читальных залах библиотек, вечера коротал, сидя за компьютером, черпая нужную информацию из мировой паутины. Совался опять и в медицину, и в биофизику, и во все науки, которые хоть с какого-то бока-припёка  соприкасались с темой колыжинской аномалии.

  "Так можно всю жизнь эти книжки листать. Надо бы иметь хоть какое-то направление", - досадовал Павел.

   Его фирма постепенно развивалась, набирая обороты, хотя, кроме вывески на входе, никакой рекламы он специально не делал - хотел, чтобы всё было тише воды, ниже травы. В офисе появлялся лишь несколько раз в месяц по просьбе директора, чтобы в присутствии бухгалтера согласовать финансовые вопросы и подписать кое-какие бумаги. Практически он был свободен во времени и мог заниматься всем, чем ему вздумается. Раз в месяц перезванивался с Давыдовым по сотовому, исключительно лишь для обмена информации о том, кто чего нового по слухам узнал о расследовании их ограблений. Разговор, естественно, шифровали. Прошло уже четыре месяца, но всё по-прежнему было тихо. Паша уже почти полностью успокоился.

  "Похоже, ФСБшники поняли, что мы залегли на дно и, подшив дела в папочки, ждут, когда мы снова высунемся. Ну ждите, ждите!"

   Пришло время, и Паша начал планировать встречу с Викторией Генриховной. Специально несколько дней вылавливал её на Зубовском бульваре возле входа в издательскую группу "Прогресс", где она работала переводчицей. По его плану нужно было сделать всё так, чтобы с виду их первая встреча выглядела чисто случайной. Он неплохо сыграл эту роль, потому что Вика целых двадцать минут никак не могла успокоиться, сидя с Павлом в ближайшем кафе за чашечкой капучино.

   "Ах, ну надо же так встретиться! А вы совсем не изменились, Павел. Ну, рассказывайте, рассказывайте, как вы? Ах, ну надо же, какая встреча!"

   Он не стремился быстро сблизиться с ней, торопиться было некуда. Поговорили с пол часика ни о чём, обменялись номерами сотовых, обещая созваниваться, и Павел проводил её до метро "Парк культуры". Через пару недель после этой якобы случайной встречи она ему позвонила, попросила помочь с ремонтом компьютера. Он приехал на машине, забрал её тяжёлый системный блок и уже через пару часов вернулся, прихватив по пути коробку шоколадных конфет и бутылочку шампанского, предусмотрительно поставив машину на ближайшую платную автостоянку. Опять же, совершенно случайно получилось так, что ему пришлось эту ночь заночевать у неё.

   Стали часто встречаться, а вскоре Павел перевёз к ней кое-какие свои вещи из гардероба вместе с туалетными принадлежностями. Была уже середина весны, Вика получила очередной отпуск, и Павел, в честь такого случая, опять же чисто случайно достал две путёвки в Италию. После впечатлений от Венеции и Рима, по возвращении, Павел охотно согласился побывать с Викой на её даче в Карелии, доставшейся ей в наследство от папы. Через неделю они уже были в Москве, а ещё через два дня Вика вышла на работу. Потом они стали встречаться уже не так часто. Павел как-то незаметно отвёз все свои вещи вместе с туалетными принадлежностями обратно к себе. Постепенно их отношения скатились до пары телефонных звонков в неделю, а вскоре и совсем прекратились.  Теперь Павел мог подвести некоторые итоги...

   "Итак, что же мы имеем? А имеем мы две школьные тетрадки в клеточку, исписанные почерком немецкой курицы, каким-то чудом уцелевшие и найденные в сусеках карельской дачи. Ещё пятнадцать листков формата А-4 с какими-то чертежами, сделанными художником- авангардистом-абстракционистом, и подписанные почерком той же клуши. Ну что ж, будем разбираться!"

    Словно монах в келье, он снова на долгое время добровольно ушёл из мирской жизни. Несколько раз звонил директор фирмы, но Павел культурно послал его подальше, после чего для всех окончательно стал абонент-не абонент.

    Долго не мог ухватиться хоть за какой-нибудь свободный кончик ниточки из всего этого запутанного клубка обрывочной информации, выхваченной из источников, к которым смог получить доступ. Его мировоззрение менялось, он пытался разглядывать свои знания под разными ракурсами, доходя порой до исступления.

   "Получается, что этот Генрих использовал общенаучную теорию устройства мира, где всё в природе колеблется со своей определённой, конкретной частотой, начиная от атома водорода до сложного организма", - осмысливал Павел приобретённую информацию, снова и снова возвращаясь к истокам. - Так разбиваются стеклянные окна от взрывной волны, мощная гармоника которой заставляет входить в резонанс частоту колебаний атомов и молекул кристаллической решётки стекла. Так в Японии мощными ультразвуковыми излучениями рушат стены старых зданий. Так дефибриллятором в медицине восстанавливают собственную нормальную электрическую активность сердца, его синусовый ритм.  Всё, абсолютно всё можно возбудить мощным излучением с частотой резонанса. Это понятно, идём дальше!

   Теперь, что мы там имеем у него про человеческий мозг? Здесь ничего разрушать мощным излучением с частотой резонанса нужды нет. Достаточно лишь возбудить, то есть, усилить до необходимого уровня амплитуду колебания. Наши мозги - это сплошь одни нейроны, сложные клетки нервной системы, принимающие сигналы от экстерорецепторов. Каждый нейрон, в свою очередь, находясь в спокойном состоянии, колеблется с какой-то малой амплитудой со своей собственной, единственной и точно определённой частотой. Значит, его можно каким-то образом возбудить электромагнитным излучением с частотой его же собственного резонанса. Каждый такой нейрон, придя в возбуждение, побуждает наше тело, наш организм, к какому-то конкретному действию. Тело целиком и по частям беспрекословно подчиняется мозгу. К каждому нейрону мозга тянется ниточка от точек органов чувств. Ткни меня булавкой в зад, я же не брюхо своё чесать стану. Это понятно. Значит, этим толстым слоем льда на лбу мы с Саней замораживали себе нейроны, отвечающие за сон. Остаётся выяснить природу колебаний этих нейронов и их собственную резонансную частоту".



2. Встреча с Давыдовым



   Прошло полтора года. Своей фирмой Павел совсем не занимался, пустил всё на самотёк. Несколько раз даже порывался её продать, но не сделал этого лишь из соображения необходимости иметь хоть какую-нибудь занятость, дающую якобы средства к существованию. На самом же деле это была просто ширма - "Рога и копыта" своего рода. Ему крупно повезло с директором, тот оказался хорошим бизнесменом. По подсчётам за весь период, расходы Павла окупились приличной сторицей, а фирма продолжала приносить прибыль.

   В начале сентября к нему в гости приехал Давыдов.
 
- Паха, дорогой! Ба-а, харю-то отожрал - ни один боксёр хуком не промажет. Что ж с твоей мордой через пару-тройку лет станет? Треснет ведь, - радостно тискал в объятьях Саня своего друга.

- Не треснет, не боись. А сам-то, помолодел даже, здоровьем пышешь, - тоже радостно улыбаясь, приготавливал Паша на стол праздничную закуску.

- Э-э, это только наружная видимость, внутри всё гнилое. Ну, рассказывай, чего успел нахимичить? Знаю тебя, сидеть на заднице просто так не будешь, когда в ней свербит. Москвичом стал, женился, небось.

- Ну-у, нет, Саня, ошибаешься. Я свою свободу ни на что не променяю.

- Можно подумать, что даже ни разу не переспал с ней? Не поверю...

- Фу-у, как грубо. Ну почему же? Пожили немного. Я же хотел снова в Нижний вернуться, чтобы вместе с тобой до истины докапываться, но в Москве легче добывать какую-либо информацию. Ну, а ты как? - Павел искренне радовался этой встрече. Ему не терпелось поделиться своими достижениями, а довериться он мог только Сане Давыдову.

- Эх, Паша, всё хорошо. Так хорошо, что только жить бы да жить, - откровенно рассказывал о себе друг. - Сыновьям квартирки купил, обоим по двушке, чтоб не обидно было. Не-не, не думай, по ипотеке, конечно. Они сами всё оформляли, я только деньги давал. Открыли семейный подряд - маленький автосервис. Старший сын в нём директором заделался, младший его замом, при деле оба и нравится. Увлеклись так, что их жёны и домой братьев загнать не могут. Расширились малость за это время. Короче, живём в достатке, дай Бог всем так жить. Я же сначала немного приумножил свою долю, афёру одну провернул. Что такое в наше время пятьдесят два миллиона? Тьфу! Раскрутиться не хватит. Идею подсказал старший сын. У него тёща, сватьюшка моя, главбухом на базе хозтоваров работает. Ты меня, наверное, ругать будешь, но я с тобой откровенно, по-дружески. А куда деваться? У меня же семья, дети.

   Заказали в одной частной фирме в Дзержинске пару тысяч красивых пластиковых флаконов для шампуня. Сразу трёх видов - перламутровые, розовые и светло-зелёные, все ёмкостью по четыреста миллилитров, с интересными такими закрывашечкаками. В другой фирме заказали пёстрые наклейки с мелкими буквами, чтобы ничего нельзя было прочитать без лупы. Крупными была только самая главная надпись - "Шампунь для сухих и жирных волос с огуречным экстрактом". Скупили в Ивановской и Владимирской областях по дешёвке оптом все детские шампуни, какие были, перелили из них всё содержимое в огромные чаны, навыжимали прессом из свежих огурцов этот самый "экстракт" в виде сока, ещё чего-то туда добавили для запаха, разбавили - и новая марка шампуня готова. Тёща дала на лапу кому надо, и через пару месяцев я стал заметно богаче, - откровенничал Давыдов. - Прокрутили это дело раза три, и я полностью отдал этот бизнес тёще сына. Чё морщишься? Все так делают. Вреда я этим шампунем никому не принёс, не беспокойся. На себе испытывал. Волосы не вылезли, и то хорошо.

- Ну ты и жук, оказывается, - отреагировал Павел на его чистосердечный рассказ.

- Да мне без разницы, если честно. Раньше считалось, что у человека либо есть совесть, либо её нет. А теперь это понятие стало относительным - большая совесть, маленькая и где-то посередине. Не переживай, я тоже свою рубаху, считай, уже запачкал, когда мы с тобой банки грабили. До конца жизни не отстираешь. В любом случае, я очень рад за тебя. Здоровья бы тебе ещё для полного счастья. Да и мне бы его как-то сохранить, хотя бы в таком виде, - искренне радовался Павел за своего друга.

- Ну давай, выкладывай, чего резину тянешь? - с нетерпением приставал к нему Саня. - Мелкие подробности жития-бытия уясним по ходу пьесы.

- Ты надолго от жены-то вырвался? Как она, кстати?

- Здорова, как лошадь. Чего ей сделается, если муж подпольный миллионер. Приглашает в гости, обещал ей привезти тебя. Вообще, в Москве рассчитываю на несколько дней всего, надо кое-какие делишки уладить. Давай, давай, колись, чего кочевряжишься? Вон сколько всяких фолиантов из библиотек натаскал. Я и десятой части за жизнь не прочитал.

- Ну слушай тогда, - закурив после ужина сигарету, усевшись в кабинете в удобное кресло, начал своё повествование Лиднёв. -  Всю шелуху пропускаю, неинтересно. Откопал захоронение - обломки нашего генератора, сдал на экспертизу. Месяца через три получил ответ, очень неутешительный. Нашли двадцать микролитров глюкоронида - был запаян в стеклянной капельке, которую они нечаянно раздавили. Это меня полностью в тупик завело, ничего понять не мог. Нашли ещё осколок кварцевой пластинки и прочей ерунды в половину таблицы Менделеева.

- Погоди, погоди. Что это за фигня в двадцати микролитрах?

- Что-то типа хлороформа, их полно всяких. Людей перед хирургическими операциями ими усыпляют, - налив себе рюмочку коньяка, продолжал рассказывать Паша.

- Давай-ка, излагай всё с самого начала, последовательно и подробно, пожалуйста. Где и как информацию добывал? - перебил его Давыдов.

- Да везде, где ни попадя. Поехали как-то с Викой в Крым, там вообще ничего. В Карелии такая шикарная дача, Саня, даже уезжать не хотелось. Кое-что там нашёл, хоть какой-то толчок с направлением получил. Потом долго и мучительно разбирался, изучал. Короче, всё это время у меня прошло в научных изысканиях. Не вылезал из читальных залов библиотек, копался в Интернете. В башке стоял густой туман, голова трещала от избытка различной, в большинстве своём лишней и совершенно ненужной для нас научно-технической информации. Что делать, Саня? Это же, как зараза у меня, неизлечимая болезнь.

- А чего разбежались-то? - с интересом спросил Давыдов.

- Да отвык я совсем от семейной жизни, по свободе заскучал. Когда потихоньку начали с Викой разбегаться, робко и культурно высказывая друг другу свои неудовольствия в совместном быту, намекая на несовместимость характеров, она пригласила меня на свой юбилей. Оба уже понимали, что наша связь висит на волоске, готовая в любой момент оборваться. Чувствовали, что этот юбилей как раз и будет тем днём, когда наш волосок оборвётся.

   Говорил тебе, вроде, что она интеллигентка до противности. Я для неё некультурный, грубый варвар, смерд, ничего не понимающий в искусстве, не читавший Шекспира в подлиннике, путающий Бабеля с Бебелем, а Бебеля с Гегелем. От неё только узнал, что Гомер-то, оказывается, совсем слепым был, вот ведь какой ужас. Что у нас могло быть общего, кроме постели? Да и в этом интимном направлении не всё и не всегда хорошо получалось. Не буду вдаваться в подробности, не интересно. После этого полностью погрузился в нашу с тобой проблему, - рассказывая, Павел смотрел на Саню изучающим взглядом, как бы решая, стоит ли и на этот раз доверить ему свои тайны.

-  Говори, не томи. Я ж к тебе, своему другу приехал, - как бы чувствуя это недоверие, настаивал Давыдов.

- Оборудовал я себе в одном подвальчике небольшую лабораторию. Для прикрытия открыл фирмочку по ремонту компьютеров. С системой генриховского прибора так и не разобрался, свою стал разрабатывать. Прошлой зимой на Рождество в наш Нижний приезжал, к своему бывшему учителю, профессору Кулагину.

- А чего ж к нам с Маринкой не заехал, говнюк?

- Не хотел беспокоить. По Верхне-Волжской набережной прошёлся. Красота! Помнишь, как после выпускного всем классом до утра там гуляли? На белые пароходы смотрели. Я же только на один день приезжал, потом на две недельки во Вьетнам слетал. Замёрз, пузо решил в Фантьете погреть.

-  Везёт тебе, блин. Свобода.

-  А вам с Маринкой что мешает? Рваните тоже куда-нибудь на Канары, - улыбаясь, предложил Паша.

-  Ага, на нары. Куда мне с моим-то здоровьем? В любой момент могу в ящик сыграть. Давай, начинай рассказывать свою теорию, а то я настолько уже отупел, что этих дней не хватит, чтобы до меня хоть что-то дошло. С самых азов начинай.

- Не знаю, будет ли тебе это интересно. С чего начинать? С бесконечности, с энергии?

- Валяй с чего хочешь, не тяни только, - развалившись в кресле приказал Саня.



3. Предположения



- ... и эту энергию всегда можно заметить, когда появляется разность потенциалов, то есть возможностей. А эта разность, Саня, как ты можешь наблюдать из жизни, всегда была, есть и будет по закону борьбы и единства противоположностей. Если есть плюс, то рядом должен быть и минус, если есть горячо, то где-то обязательно будет холодно, если где-то хорошо, то где-то есть ещё лучше, и тогда это хорошо по отношению к лучше будет уже плохим.

- Неужели? Что-то не наблюдал никакой энергии между плохим и хорошим. Поясни!

- Плохо и хорошо - это, конечно, понятия относительные. Между плохим нацистским блоком и антигитлеровской коалицией, например, такая разность потенциалов возникла, что сам знаешь в какую кинетическую энергию это вылилось.

- Ну, пошло-поехало. Я что, по-твоему, на первоклассника похож?

- Сам сказал с азов, вот и терпи, - Паша потягивал коньячок с лимончиком, часто курил. Он больше рассказывал себе самому, не торопясь, последовательно проверяя ещё раз анализы своих выводов. - Есть такая теория всемирного резонанса. Всё в мире должно обязательно находиться в движении, вибрировать, вращаться, трястись, колебаться. Все молекулы и атомы колеблются со своей определённой резонансной частотой, начиная от водорода, который в невозбужденном состоянии колеблется с длиной волны в двадцать один сантиметр.

- Ой, ну чего ты умного-то тут из себя корчишь? Знаю, что ты умнее меня. Давай короче, мне такая фигня не интересна, - возмутился Саня, подавляя зевоту.

- А ты как хотел? Откуда я знаю, чего ты ещё помнишь из радиотехники? Не забыл, что при резонансе амплитуда собственных колебаний резко возрастает? Тогда идём дальше. В твоей башке есть мозги. Должны быть, во всяком случае. А в мозге имеются нейроны, которые тоже колеблются, каждый со своей определённой резонансной частотой. Мы с тобой, когда грабили банки, замораживали нейроны, отвечающие за сон, накладывая на лбы слой льда, чтобы колебания этих нейронов затухали и не входили в резонанс с частотой генератора, который Генрих соорудил.

- Я так и думал. Догадывался об этом, только не смог тогда сообразить до конца. Это же так просто, элементарно даже. Ну и?

- Просто, говоришь? А если я сейчас тебя оголёнными проводами под током за руку тяпну, что будет? Рука у тебя сама отдёрнется, ты даже сообразить ничего не успеешь. Ну, объясняй давай!

- Это что же тогда получается, я не только головным мозгом соображаю? Так, что ли?

- Головным ты анализируешь информацию, приходящую от своих органов чувств, которых у тебя всего пять. Мыслишь, значит, сознание имеешь, память какую-никакую. "Мыслю, значит, существую". А мыслить ты можешь только в словесной форме, и скорость полёта этой твоей мысли, как наука измерила, всего лишь девяносто метров в секунду. А ты думал, что твоя мысль быстрее скорости света по мозгам бегает? Нет, Саня, не всё так просто. Ладно, давай спать ложиться. Завтра тебя в свою лабораторию свожу. Крыс будем усыплять.

- Хочешь сказать, что сделал этот прибор? Что, даже можешь усыплять им? Ну ни хрена себе! Гений! Передо мной гений сидит. Паха, какое спать? Я же не усну. Давай, дорогой, рассказывай. Можешь всю ночь эту свою теоретическую мутоту мусолить, если без неё никак - терпеть буду. Серьёзно говорю, не усну, и тебе не дам. Принести тебе ещё коньяку, может? Где он у тебя? Давай, Паха, рассказывай, колись, а то морду набью.



***



   Они в эту ночь не спали совсем. Болтали и на научные, и на около научные, и совсем не научные темы...

- ...Что, опять банки грабить будем? - сразу возбудился Давыдов, классно играя роль Шурика Балаганова.

-    Грабить? Тебе что, денег мало?

-    Да нет, у меня всё в акциях, в валюте. Золота скупил лимонов на пять, клад закопал, и всё равно много осталось, - выдал он сразу все свои секреты. - А ты как свои потратил?

-    Зачем нам нужно было так много грабить? Я до сих пор живу, как на иголках. Постоянно жду, что за мной вот-вот придут. У меня даже фантазии не хватает, как эти деньги потратить.

-    Ты что? А случись смена денег - пропадёт ведь всё. Хоть бы коттедж ещё прикупил. С такими-то деньжищами? Ты что, Кощей Бессмертный? Сколько времени прошло, они там уже забыли про нас, наверное.

-    Э-э, брат, такое не забывается. Ищут, не сомневайся. Была в Жужалке аномалия? Была! Я приехал - она пропала, и сразу кто-то банки стал грабить. Найдут, будь уверен. Нас, может быть, пока не нашли лишь потому, что мы деньгами не швыряемся. Мне и этой квартиры вполне хватает. Машина есть не самой плохой марки, - тоже откровенно ответил Павел.

-   А я как-то двести тысяч в один детский дом инкогнито подкинул, помочь детям хотел, - делился Саня своими впечатлениями от меценатства. - Хрен там, детям ничего не обрыбилось. Кому-то из обслуживающего персонала только материальное положение чуток повысил. Нести теперь нам с тобой этот грех до конца жизни.

-  К деньгам быстро привыкаешь, я уже не могу без них. И выполнять работу по чужому указанию тоже уже, наверное, не смогу. С деньгами обретаешь свободу, не нужно заботиться о хлебе насущном. Свободный творец, делай, что хочешь и когда вздумается. Вот я и натворил...

-  И что собираешься делать со своим изобретением?

-  Эх, Саня, если бы ты только знал, как глубоко я копнул.

-  Как ты вообще додумался-то до такого?

-  Если с утра до поздней ночи получать и анализировать информацию, то что-нибудь в голове всё-таки начнёт проявляться. Я уж и не надеялся в этом разобраться, если честно. Полученные знания покоя не давали, требовали какого-либо воплощения. Стал задумываться о глобальном. Вот скажи, для чего люди живут? Чего нам всем не хватает для мира? - оживился Лиднёв, склоняясь к своей любимой философии.

- Ты лучше самое главное скажи, как ты умудрился такого нахимичить? Я же умру от любопытства, до Маринки не доеду. И чё, можешь, значит, прямо усыплять? - не веря до конца, удивлялся Давыдов.

- Прибор почти готов, нужно только кое-что перепроверить Усыплять всех, у кого есть мозги - это ещё цветочки. Я даже знаю, как их не только усыплять, а убивать можно. Если задаться целью, то и целый мегаполис можно легко оставить с вымершими животными. Да что там город? Из космоса континент умерщвить можно, и никаких атомных бомб не потребуется, без шума и пыли. А ты говоришь - банки грабить...

-   Погоди, погоди, ты что, серьёзно? Не может быть! Не поверю, это невозможно. Уж мне-то не ври, - засомневался Давыдов, ёрзая в кресле.

-   Правду говорю, Саня. Я действительно знаю, как это можно сделать, но пока только теоретически. Хорошо, что ты приехал, я уже на грани самоубийства нахожусь, если честно. Пусть уж лучше эта тайна уйдёт со мной в могилу, - сказал Павел, ещё больше интригуя друга.

-   Ну ты даёшь! Нет, я верю, конечно, только погоди умирать, сдохнуть всегда успеем. Если ты до этого додумался, то нельзя исключать возможности, что рано или поздно кто-то ещё до этого докумекает. Правильно сделал, что ко мне опять обратился. Надо придумать, как сделать так, чтобы никто и никогда до этого больше не доехал. Согласен?

-   Бесполезно. Это очень просто, Саня. Может быть, прямо сейчас кто-то уже имеет такое оружие практически, - задумался Лиднёв. - Ну да не будем гадать, где именно находились у нас с тобой эти нейроны, отвечающие за сон, когда мы банки грабили. Где-то в середине лба - Тилака, Бинди, Третий глаз - по-разному эту точку называют. Знак правды, которую замужние индуски себе на лбах рисуют. А уж где конкретно, в головном, костном мозгу черепа или, может, где-то в другом месте, мы теперь никогда не узнаем. Как и то, по какой системе всё было устроено у этого Генриха, какой был вид излучения, и на какие нейроны он влиял. Своим устройством сегодня я самыми обыкновенными электромагнитными колебаниями на всё живое влияю. Но как, на что конкретно, пока до конца так и не понял, - откровенничал Лиднёв, подавляя улыбку.

- Ну ты даёшь, Павел Устимович, - восхищался услышанным Давыдов.

- Цель была видна, Саня, а вот пути к ней никак подобрать не мог. Обо всём на свете думал. Учёные доказали, что наша Земля существует уже несколько миллиардов лет. Человечество, как утверждает наука, появилось и развивается всего около десяти миллионов лет. То есть, именно с того момента, когда Земля сумела накопить для нашей цивилизации необходимое количество солнечной энергии, которая, в конечном итоге, превратилась в нефть, газ и прочие углеводороды. Стало быть, и конец нашей цивилизации наступит, когда вся эта энергия закончится. А её-то у нас не так много и осталось. Метана, например, у нас хватит ещё лет на триста. Мы так быстро всё истребили за каких-то несколько веков - меньше секунды, в сравнении с этими миллиардами, ничего не оставив будущим поколениям.

- У нас, похоже, каждое поколение думает только о себе. При ускоренном прогрессе человечеству требуется всё больше и больше энергии, - тоже начал живо участвовать в беседе Давыдов. - Взять хотя бы автомобили. Всё у нас делается одноразово, а не как раньше, на века. Три года эксплуатации, и покупай новую машину. А ведь чтобы её изготовить, нужно потратить очень много энергии. И так во всём, куда ни ткнись. Никто энергию не экономит, производят всё одноразово. Я думаю, что это происходит по объективным причинам - антропогенный фактор. При таком ускоренном прогрессе любой товар быстро устаревает, как морально, так и физически. Стоит кому-то придумать какое-нибудь ноу-хау, и тут же всё производство сворачивается. Здесь уже не до экономии энергии, каждому приходится идти в ногу со временем.

- Согласен с тобой. При такой расточительности энергии нам и трёхсот лет не хватит, чтобы исчерпать все природные ресурсы.
 
- И что главное, заметь, все эти невозобновляемые источники энергии -  углеводороды, есть всеобщее народное достояние. Ха! Только нам с тобой от этого достояния ничего не достаётся почему-то, - начал Саня корчить из себя оппозиционера-диссидента. - Чё ты уставился на меня... может, я не прав? Каждый житель Аляски, например, от добычи золота и нефти получает на свой счёт под четырнадцать тысяч долларов в год. Не хило? А возьми некогда зачуханные арабские страны, как например, Саудовскую Аравию, Кувейт или шесть нынешних арабских эмиратов. До того, как в этих странах нашли нефть, они были самыми бедными на планете. Нашли жидкое чёрное золото, и население вдруг стало сразу богатым. Ни себе фига, а? - в пылу азарта Саня стал даже менять местами слова, не испытывая неловкости перед собеседником. - В Саудовской Аравии, например, малышу - нате вам, сразу десять тысяч баксов только лишь за то, что соизволил родиться. Плюс восемьдесят тысяч долларов на покупку жилья, плюс пятнадцать тысяч, если закончит какой-нибудь ВУЗ. Опять же, медицина полностью бесплатна, как у нас при социализме, жилье тоже почти бесплатно. Ну, если захочешь, можешь виллу себе в кредит взять. Образование оплачивает само государство, причём в любой стране мира. Ай, да чего там говорить, только нервы портить. А у нас госкорпорации и олигархи присвоили себе всё наше народное достояние, вот так вот.

- Не брызжи слюной, Санёк. Я, конечно, в сравнении с тобой, далёк от политики, но что-то мне подсказывает, что наш президент прекрасно всё понимает, только пока вынужден оставить всё, как есть. Эти арабы могут себе позволить такое, потому что у них не так много врагов. А нас НАТО уже практически полностью обложило со всех сторон. Ты вспомни, какую нищую Россию президент принял, и какая она стала сейчас. Фабрики, заводы, колхозы с совхозами, торговый флот - всё в момент прекратило своё существование. Если бы он сейчас раздал сразу все нефтяные и газовые деньги таким, как мы с тобой, то неизвестно, дожили бы мы до сегодняшнего дня вообще. Сегодня наша армия и наше оружие стали на порядок выше, чем у любой недружеской для нас страны. Даже НАТО боится помериться силами с нами. Да, к сожалению, мы пока ещё плотно сидим на нефтегазовой игле, но где же ещё нам взять деньги на вооружение армии, на подъём сельского хозяйства, на разработку и внедрение передовых технологий? - высказывал Павел своё мнение. - Подожди, наберись терпения, скоро и у нас жизнь будет не хуже, чем у твоих нефтяных арабов.

- Твои слова да Богу б в уши, - выразился пословицей Саня.

- Так вот, я продолжу начатую мысль, - Павел сразу заметно возбудился, стал курить одну сигарету за другой. - Цель и смысл жизни отдельного человека мало может повлиять на развитие цивилизации. Если мы с тобой додумались до этого гиперболоида, то скоро обязательно додумается кто-то ещё. От наших с тобой жизней ничего не зависит, - Лиднёв снова глубоко задумался. - Так вот, мне постоянно не давала покоя одна мысль - как и чем нам с тобой долг Родине возвращать за то, что мы её на сто с лишним лимонов обокрали. Единственное, что приходит мне в голову - нам обязательно нужно первыми создать этот прибор, и с помощью его заставить весь мир навсегда отказаться от атомного оружия. Вернее, он уже создан, нужно только довести его до ума, как говорится. На данный момент самая главная проблема для меня - это как выйти с ним до Совбеза, а ещё лучше, до самого главнокомандующего. Сейчас я сначала резко перескочу на другую тему о скором конце света, а потом снова вернёмся к этой теме.
 
   Ведь цель войны - уничтожить противника с минимальными потерями. Не только эти восемь великих держав, имеющих атомное оружие, но и весь мир понимает, что если начнётся атомная война, то погибнут все люди, вся наша цивилизация. Сегодня достаточно одного залпа с борта подводной лодки, чтобы даже на уцелевшие регионы планеты опустилась многолетняя ядерная зима, и с жизнью на Земле было бы покончено. Поэтому великие державы никогда не объявят войну друг другу, а будут воевать по мелочи через других. Америка уже полмира в своё НАТО объединила, мы да Китай с Северной Кореей остались. Обложили нас со всех сторон, будут кусать потихоньку через пограничные с нами страны. Что для победы в такой войне требуется? Сохранить свою живую силу - вот, что главное. Начал разрабатывать и конструировать роботов. Сделал радиоуправляемый макет робота-смертника, разведчика, уничтожителя бронетехники и многих других. Современная война - это война роботов. Они могут ползать змеями, летать птицами, плавать рыбами и проползать под землёй кротами. Оснастил каждого самонаводящимся оружием. У моих радиоуправляемых солдат ни одна бы пулька мимо цели не пролетала. Они бы автоматически захватывали сразу много целей, которые постоянно отслеживались сколь угодно долго, а робот-смертник только ожидал моего приказа на уничтожение противника.

-  Погоди, а почему смертник-то?

-  Так в самое же пекло лезет, а враг тоже не дурак. Для моих роботов возвращение было не столь обязательно. Главное, чтобы задание было выполнено. Если у него нет возможности вернуться, он уничтожает сам себя, чтобы врагу не достаться. Я даже летающую тарелку начал разрабатывать.

-  Хи-хи, и как же эта твоя тарелка летала?

-  Хорошо летала, только на бумаге, в чертежах. Где и как я тебе её живьём построю? Согласись, что по своей форме - это самый идеальный летательный аппарат. Моя тарелочка могла бы работать по принципу бумеранга. Кольцевое крыло у неё имело способность вдвигаться во внутрь и выдвигаться наружу, меняя рабочую площадь. Человек имеет вегетативную систему, уменьшающую предел живучести по второй и третьей производной скорости, а роботу это всё по барабану. Ему хоть полный вакуум, хоть давление дна Марианской впадины - всё по фигу.  Скорость страшная, ускорения и перегрузки ужасные, ни одно животное не выдержит. Не то, чтобы попасть снарядом в эту тарелочку, ты даже бы не заметил, в какую сторону она улетела.

 -  Эх, нам бы твои тарелочки в афганскую кампанию. Ну, и чего же ты бросил это дело? - поинтересовался Саня.

-  Осенило, брат. Не нужно стало даже роботов лепить. Усыпить всю живую силу противника - и все дела! Зачем людей убивать, когда можно пленить врага, а потом переубедить, изменить его кредо и сделать своим другом?

-  А вот здесь давай с самого начала и подробнее, пожалуйста.

-  Что-то спать хочется. Может, завтра продолжим? - зевая, предложил Павел.

-  Ну уж нет. Пей свой коньяк и продолжай. Могу тебе кофе сделать.

-  Ладно, обойдусь. Короче, над устройством человеческого мозга давно напрягают свои извилины многие учёные. Предположения, теории, гипотезы - сколько людей, столько и мнений. Но наш мозг устроен настолько сложно, что к настоящему моменту изучен не более, чем на четыре процента. Всего четыре, Саня. Ты только вдумайся в эту цифру, - разошёлся Павел, словно лекцию читал.

   Помню, я ещё маленьким был, в школу даже не ходил. Добрым рос чересчур, родители часто обзывали меня простофилей, что было очень обидно. Отец как-то принёс с рыбалки огромную щуку, и мама сварила из неё уху, которую, кстати, я никогда не любил и не люблю до сих пор. Из каких-то сказок помнил, что щука очень хитрая рыба. Был тогда действительно полным простофилей, совершенно бесхитростным элементом. Мама даже удивилась, когда я попросил из этой ухи щучью голову. Почему-то думал, что стану таким же хитрым, если съем её мозги. Вот такие были у меня тогда познания. Если вдуматься, то и все наши учёные тоже не так далеко ушли в этих познаниях на сегодняшний день. В чём-то я с ними согласен, конечно, против чего-то протестую и отвергаю полностью, а в чём-то сомневаюсь. Наверняка, и у тебя есть свои мнения на этот счёт. Потом ты мне их выскажешь, а пока выслушай мои.

   Принято считать, что у нас есть сознание и подсознание. Только что родившийся человек сознания не имеет. Откуда бы ему взяться? Сознание приобретается человеком за время жизни. Чем чаще ты наступал на одни и те же грабли, тем больше у тебя опыта. Не набив достаточное количество шишек на своём лбу, ты останешься наивным ребёнком. Сознание и подсознание - это опыт, память об испытанных чувствах, привычки, эмоции, логика, воля. Кое-что бессознательное - инстинкты, телесный разум - даны нам от природы, заложены предками в генах. Младенец имеет всё тоже самое, что и ты, кроме сознания. Вот он вылез из чрева матери и начал приобретать сознание, разоравшись на весь мир, доказывая тем самым, что в нашем полку прибыло, и он имеет такие же права на этом свете, как и все человеки.

   Сознания у него пока лишь немного отличается от ноля, но все органы чувств, как датчики, сообщают его маленькому мозгу о том, что творится внутри и снаружи его биологической машины, его замкнутой и само обеспечиваемой системы. И командует всем этим его мозг. Внутри организма текут долгие и медленные химические, биологические и прочие процессы - год, два, у каждого по-разному. И вот этот организм начинает понимать слова, а значит, получать информацию - начинает мыслить. У него развивается память, логическое и прочее мышление, развиваются органы чувств. Какие-то ощущения ему приятны, какие-то противны.

- Да хватит тебе уже туфту-то гнать, я же не в первом классе. Давай ближе к делу!

- Ну дай пофилософствовать-то. Может, действительно по кофейку? Так вот. Что главнее, сознание или подсознание?

- Ну вот, из первого класса и сразу в последний. А хрен его знает? Подсознание, наверное. На одном голом логическом мышлении далеко не уедешь. Сознание - это когда есть словесные мысли, это приобретённая система, а подсознание - врождённое понятие. От приобретённого сознания зависит характер человека, его поступки, возможности, - высказал своё мнение Александр.

- Логично. Только мне кажется, ты говоришь о самосознании, когда человек выбирает сам, осознано и умышленно, именно то в своём приобретенном сознании, что ему кажется истиной, той движущей силой, которая побуждает к добрым или злым действиям. Сознание - это как оперативная память компьютера, где хранится текущая информация, нужная для повседневной жизни, а подсознание можно сравнить с жёстким диском - архивом памяти. Ну, это все философия. Дуализмы, монизмы всякие - это пока не нашего ума дело. Не будем останавливаться на Загвоздке Вселенной, как назвал сознание Шопенгауэр. Но к этой теме мы потом обязательно вернёмся. Пока хочу сделать ударение на том, что мозг любого человека легко обмануть, действуя на его сознание, - Лиднёв уже так увлёкся, что даже не обращал внимания на своего гостя. - Мозг доверчивый, он же обычно ориентируется на датчики органов чувств, которые по нити нерва тянутся к его определенной точке. Каждая такая точка на мозге имеет свою собственную резонансную частоту колебания. Можно не тыкать булавкой тебе в зад, а просто возбудить внешним сигналом с резонансной частотой эту точку на мозге, которая заставит чесать тебя именно то место на заднице.

   В юности, помню, к нам в университет приезжал гипнотизёр. Показывал всякие фокусы, усыплял зал. Засыпали не все, конечно. Лично я не уснул, потому что постоянно вертел башкой, выглядывая, кто уже уснул, а кто ещё только засыпает. Помню, мой приятель, вызванный гипнотизёром на сцену, под гипнозом грыз луковицу, словно наслаждался вкусом яблока. И много других фокусов показывал.
Есть особый род людей, которых природа или, может быть, Бог, Всевышний, назови как хочешь, наградил даром влиять своим сознанием на сознание других, - продолжал философствовать Лиднёв, накручивая круги вокруг кресел.- Гипнотизёрами не только рождаются, гипнозу можно обучиться, причём, каждый это может, если он не полный дурак. Есть даже пособия по обучению. Я тоже пробовал, но у меня не хватило силы воли. А может, просто не дано. Таких людей не так много. Кое-кто знает весь список этих людей, и все они находятся под контролем. Но, что характерно, большинство обладателей этого дара за всю историю даже попытки не предпринимали, чтобы использовать его для своих коростных целей. Это врачи в основном. Их дар, их способности и возможности направлены исключительно на пользу людям. Вот когда мы с тобой грабили банки, если бы нам попался гипнотизёр, он бы, наверное, не заснул от нашей коробочки. Нам с тобой просто повезло. Такие люди - очень большая редкость в природе.

- Чего это ты вдруг про гипноз-то начал?

   Павел глубоко задумался и не услышал вопроса Давыдова.

- А? Да-да, задумался что-то, в воспоминания ударился.  Вот смотри, в физике есть гипотетические и есть фундаментальные поля. Интересно, какое поле возбуждал этот гипнотизёр, когда усыплял зал? Я заметил, что в первых рядах и до середины зала заснули почти все, а на двух последних рядах вообще никто не заснул. Получается, что гипнотизёру немного не хватило мощности своего излучения. Но какого именно излучения? Многие говорят о возможности существования биологического поля, но оно пока так и остаётся гипотетическим. Изо всех фундаментальных полей нам ближе всего подходит именно электромагнитное. Если биополе действительно существует, то оно должно быть сродни электромагнитному. Как радиотехник, пусть и давно уже дисквалифицировавшийся, зная хотя бы азы, ты можешь собрать радиопередатчик, испускающий электромагнитную волну, модулированную какой-то нужной для тебя частотой.

   Внешним воздействием на мозг электромагнитной волны можно убить человека. Вполне возможно, что по такому же принципу можно будет не убивать, а лечить больных, чем я как раз и хотел бы заняться. Мечтаю подарить людям именно такое изобретение. Сейчас в медицине уже создана и давно практикуется биорезонансная терапия. Функциональные изменения в состоянии живых организмов привели к выводу, что все объекты природы образуют единую систему колебаний. Единственное, чего боюсь, это возможности применения обладателями такого прибора во вред людям, природе. Почему-то те, кто изобрёл атомную энергию, во главе с Оппенгеймером, сразу использовали её для создания бомбы, а не мирной атомной электростанции. Убивать легче, чем лечить, разрушать легче, чем строить. Грабить банки, как делали мы с тобой, легче, чем жертвовать своим состоянием для других. Верить в то, что все люди положительные, нельзя. Среди нас имеется достаточно много и отрицательных. Поди угадай, кто из ху?

-   Ладно, теоретик, задолбал уже своими размышлизмами. Давай ближе к делу. Как это устроено у тебя? В чём принцип действия твоего оружия массового уничтожения?

-   Легко догадаться. Сунь в колебательный контур модулятора цианистый калий, например. Настроив передатчик в резонанс с колебаниями нейронов, промодулировав сигнал с частотой собственных колебаний цианида, наивный мозг человека будет обманут, заставив весь организм умереть. И неважно, изменённый ли химический состав крови после рассасывания пилюли цианистого калия, структура молекул и атомов в ней или что-то совсем другое, доставят изнутри мозгу информацию о его собственном конце жизни. Но об этом мозгу вполне могут сообщить эти нейроны всего лишь возбудившись и войдя в резонанс с частотой простого электромагнитного излучения, промодулированного частотой колебаний атомов цианистого калия. Мозг отреагирует в точности также и полностью поверит, что организм принял смертельный яд. И всё, всему живому - кирдык! - подытожил свою длинную речь Лиднёв.

-   Теория, конечно, интересная. Одного не пойму, какого бы хрена мои мозги на электромагнитные волны реагировали? - подумав маленько, вступил Саня в полемику. - Всю жизнь, считай, в этой электромагнитной паутине живу, а ни разу что-то в сон даже не клонило. На сегодняшний день усыпить человека можно либо таблетками снотворного, либо дать эфира понюхать. Индукция может быть выполнена ещё и вводом анестетика внутривенно или внутримышечно.

   Мужики рассказывали, что специально опыты проводили, пытаясь запьянеть. По несколько часов свои босые ноги в тазу с водкой держали - и ни в одном глазу. Отсюда можно сделать вывод - либо через желудок, либо через лёгкие, либо уколом, другого не дано. Может быть, алкоголь, принятый "унутрь", как-то изменяет состав крови так, что она уже не может пролезать по кровеносным капиллярам. Это как-то воздействует на нервную систему, в результате чего нейроны мозга, находящиеся до этого в возбуждённом состоянии, успокаиваются и человек засыпает. Ты что, никогда до потери сознания не напивался? Ну, или когда умудохаешься за день так, что нервная система устаёт, и тоже как-то влияет на активность этих нейронов. Хрен его знает, как там это всё работает, я же не медик.

- Просто в этой паутине, как ты говоришь, таких электромагнитных волн пока не было. Я тоже далёк от медицины, но здесь какой-то совсем другой сон. Зря, что ли, этот Генрих в свой прибор глюкоронида запихал? Усыпляющий эфир, который анестезиологи при операциях применяют, человека как-то по-другому усыпляет, - полемизировал Павел.

- И что же это за сон тогда? - немного подумав, спросил Саня.

- Хм, не знаю. Все органы чувств отрубаются, только сердце бьётся и дышать не перестаёшь.
 
- А сейчас в твоём приборе усыпления крыс что в колебательный контур возбудителя запихано? Ты в него хлороформа засунул, что ли? - недоумённо спросил Давыдов.

- Сейчас там уже ничего нет. Просто контур генератора настроен на частоту транквилизатора М-99, ацеторфин, который в две тысячи раз сильнее морфия. Парализует мгновенно, достаточно только на кнопочку нажать, как на курок пистолета. Официально М-99 используется только в ветеринарии, и его, конечно, приобрести сложно, но за деньги сейчас всё можно. Самое главное, при внешнем воздействии электромагнитной волной на нейроны мозга передозировка полностью исключена. Как только колебания нейрона начнут затухать, дальнейшее облучение он не воспринимает. Это состояние сна нейрона длится минимум час, после чего он просыпается и может быть способен принять уже следующую дозу облучения. Но есть риск, что при таком длительном воздействии этот нейрон погибнет.

-   Здорово! Слушай, я тут подумал и понял. Нам ведь действительно с этим твоим прибором нельзя вылезать на всеобщее обозрение, даже с целью лечения людей. Нужно что-то придумать, чтобы применять этот прибор в мирных целях, но скрывать каким-то образом сам принцип?

-   Каким-то образом... Вот именно-то, каким? - возразил Павел - Как ты всё это скроешь, когда тебя пытать станут? Под тем же гипнозом всё расскажешь. Вынут из тебя всю твою тайну вместе с душой - кому, как не тебе это лучше известно. Торопиться с этим делом не будем, время покажет. Я ещё только начал проводить исследования. Конечно, больно на душе, когда знаешь, что каждую секунду, даже прямо сейчас, умирают люди, которым ты мог бы помочь. А что делать? Нужно думать глобально, а не сиюминутно. Так что, пусть пока в природе остаётся править балом естественный отбор. Может, поспим малость, а? Гляди, светает уже.

-  Не-е, у меня ни в одном глазу. Давай, вещай дальше, днём отоспимся, - заупрямился Давыдов, хотя по его красным глазам можно было легко понять, что он едва держится.

-  Значит, что мы с тобой имеем? - зевая через каждые две минуты, продолжал излагать свои мысли Лиднёв, - Мы знаем главное, что каждая частичка от атома водорода до сложного материала имеет свою определённую собственную резонансную частоту колебания. Даже самые простейшие атомы водорода различаются по частоте. У дейтерия или трития частота будет уже другая. К тому же, эти резонансные частоты будет меняться при изменении температуры, атмосферного давления и других параметров. Ой, иззевался весь. Нет, Санёк, надо ложиться спать, уже не соображаю ничего. Я тебе на диване постелил, уберёшься, надеюсь...

   Проснувшись к обеду, позавтракав на скорую руку, Давыдов уехал по своим делам. Вернулся только поздно вечером, поставив на стол две бутылки армянского коньяка.

- Значит так, Кулибин. Фуру начнут грузить автозапчастями для нашего семейного бизнеса только послезавтра. Придётся мне у тебя какое-то время пожить. Не выгонишь?

- О чём ты говоришь? Живи хоть год, хоть всю жизнь, я только рад буду, - улыбался Павел.

- Давай-ка сворачивай ты все свои манатки и переезжай ко мне в Нижний, вместе будем опыты проводить. Квартиру здесь можешь оставить, а офис и помещение лаборатории продавай. У тебя же в Нижнем квартира есть. Выгоняй оттуда студентов-квартирантов, и будешь жить снова в своём родном городе. Я пока подберу помещение для нашей новой лаборатории, ремонт там сделаю по высшему разряду. Дашь мне список, и я за это время прикуплю всё необходимое. И не спорь, сам знаешь - это бесполезно. Ну, а как у тебя дела с крысами продвигаются? - с нескрываемым интересом спросил Давыдов.

- Никак, застопорилось всё, - ответил Лиднёв, прикуривая сигарету. - Умирают крысы у меня. Через два дня дохнут, причём лысеют сначала почему-то. И на кошках пробовал, шерсть с них клочками осыпается. Страшно смотреть, как они мучаются перед смертью.

- Ни фига себе, - удивился Саня. - И чё? Выяснил причину?

- Нет пока. Уменьшаю мощность - вообще не засыпают, а прибавляю - мрут, как мухи. - рассказывал Павел. - Похоже на сильное облучение, как при радиоактивном. Подозреваю, разрушаются молекулы ДНК. Не жрут ничего, перестают двигаться. Кошки орут, стонут, жутко слышать и смотреть. Но в этот раз я разрабатываю уже новый прибор, работающий совсем по другому принципу. Видишь ли, при номинальной мощности из трубки моего агрегата вылезают шаровые молнии, мои старые знакомые, представители будущей цивилизации. И сразу почему-то мощный трансформатор в блоке питания сгорает. Уже три раза транс перематывал.

- Чего? - удивился Саня. - Какие ещё представители? У тебя крыша не поехала случайно? Хм! Будущая цивилизация?! Нет, Паша, пора тебе перерыв сделать. Так и с ума можно спятить.

   Павел не рассказывал Александру о случае в Арктике, наверняка зная, что тот либо не поверит, либо начнёт высказывать слова сострадания, жалеть и сочувствовать по-дружески. Да ему и самому не хотелось лишний раз вспоминать то печальное время, когда все бывшие друзья и коллеги резко отвернулись от него, считая ненормальным.

- Ты многого не знаешь, друг, - помолчав немного, сказал Лиднёв. - Я не рассказывал, да и не знаю, стоит ли тебе знать об этом. Никто не верит в то, что со мной однажды произошло, кроме моего учителя, профессора Кулагина.

- Погоди, чего ты мне не рассказывал? - спросил Саня с удивлением. - И почему? Ну так расскажи. Давай, рассказывай. Я что, когда-нибудь тебе не верил? Времени у нас с тобой более чем достаточно. Колись давай, я всё должен про тебя знать, до мельчайших подробностей.

- Ты не спрашивал, я и не рассказывал. Мы ж с тобой после школы разбежались в разные стороны. Мне кажется, у многих, если не у каждого, рано или поздно наступает такой момент, когда широкая и ровная дорога жизни, по которой радостно мчишься к цели сломя голову, позволяя себе иногда рискнуть даже пойти на обгон по встречке, непонятно почему вдруг начинает вилять из стороны в сторону, поворачивать куда ни попадя и, в конце концов, она безысходно сталкивает тебя в колею, из которой, как говорится, ни туды ни сюды - сиди и не дёргайся. Вот в такую колею и я однажды вляпался.

   Про свои после студенческие годы рассказывать пока не буду. Начну сразу с того времени, когда ты, наверное, по всяким больницам после Афгана валялся, а я в экспедициях работал, на научно-исследовательских судах. Побывал и в Арктике, и в Антарктиде, и в Тихом, и в Атлантике - да много где побывать пришлось. Это долгий рассказ будет, опять всю ночь спать не придётся. Может, не стоит?

- Ну уж нет. Не спать, так не спать, - заупрямился Давыдов. - Коньяку у тебя полно, будем сидеть, пока всё не расскажешь.





Ч. 4 Люди будущего


1. В Арктике



- Ну слушай тогда. Дело было в Арктике, поздней осенью, когда я с ещё двумя коллегами по работе на одном дизель-электроходе ледокольного типа испытывали новую навигационную систему спутниковой связи. Капитану тогда было приказано до пролива Вилькицкого следовать своим ходом и прибыть в порт Диксон не позднее пятого февраля, где нас должен был ожидать атомный ледокол для дальнейшего сопровождения каравана с ещё тремя теплоходами в порт Мурманск. Чистой воды тогда практически уже не было, судно часто застревало во льдах на три-четыре дня, а то и на неделю. Моряки перекачивали балластную воду с борта на борт и с бака на корму, ломая корпусом судна лёд вокруг себя.

   Представь себе картину, когда это однообразие за бортом, холодрыга за пятьдесят градусов и темнотища - хоть глаз выколи, наводили тоску на экипаж. Все двери на открытую палубу были задраены, чтобы не выпускать тепло. Для выхода на корму открытой оставалась только одна, чтобы судовой кок мог иногда выносить помои из камбуза. Представь полярную ночь, большой пароход посреди Ледовитого океана. Над штурманской рубкой светит вперёд мощный прожектор, освещая путь. Это был единственный свет, режущий густую темноту, бьющий чуть ли не на полкилометра так, что белые медведи разбегались. Если выйти на кормовую палубу без фонаря, сделать несколько шагов и покружиться на месте, то можно было вообще не найти входную дверь в надстройку. Так бы и тыкался на ощупь, как слепой, пока не замёрз напрочь.

   В ту ночь мне что-то не спалось. Накинул полушубок, взял фонарик и решил выйти покурить на свежем воздухе. Ожидая увидеть на палубе кромешную тьму, просто остолбенел, дух захватило. Северное сияние освещало в радиусе примерно тридцати километров всю территорию фарватера так, что даже фонарик не потребовался. Оно переливалось всеми цветами радуги, растянулось змеёй по всему Ледовитому и уходило в небеса до ионосферы. Невольно залюбовался этим чудом природы. Хотел было уже бежать в каюту, будить своих ребят, с которыми мы уже и в Антарктиде, и в Атлантике, и у берегов Австралии успели вместе поработать, но такого чуда ещё не видели. Сияние, казалось, нависало на верхушки мачт. Вот-вот поглотит весь наш корабль в свою космическую утробу.

   Следов на кормовой палубе не было, лежал чистый и ровный снег. Любуясь этим великолепным зрелищем, вдруг увидел сидевший на спутниковой антенне, закреплённой на верхушке мачты, яркий огненный шар. Я, конечно, понимал прекрасно, что это всего лишь шаровая молния, но этот шар манил меня против воли. Поднимаясь на шлюпочную палубу, а вернее, продираясь туда по крутым трапам, занесёнными снегом, заметил, что шар переместился на остриё коротковолновой антенны из хозяйства судовых радистов, имеющую вид двухметрового штыря.

   "Подойди!" - ясно понял я приказ, исходящий от этого шара. Не знаю, где-то в сознании, без какого-либо звука, просто понял приказ подойти, и всё. На крыше штурманской рубки, в самом близком к штырю антенны месте, я не доставал до пришельца буквально сантиметров сорок. Посмотрел вокруг в надежде найти хоть какой-нибудь ящик для подставки, но ничего подходящего не нашёл, всё было занесено снегом. Пока любовался северным сиянием, успел сильно замёрзнуть. Уже мысль промелькнула вернуться в надстройку, чтобы хоть маленько погреться, но шар снова переместился ниже и уселся теперь на главной антенне - длинном медном проводе-канате, толщиной с палец, тянущемся от грота до бизани. Я снова спустился на шлюпочную палубу и на одной из шлюпок заметил спускающийся канат. Если на нём немного подтянуться и раскачаться, как на качелях, то на максимальной амплитуде можно было пролететь как раз над самой шаровой молнией. Подёргал за канат, повисел на нём и решил попробовать. Почему-то был уверен, что для передачи и приёма информации от этой шаровой молнии мне обязательно нужно было приблизиться к ней вплотную. Пока раскачивался, руки уже замёрзли до такой степени, что, пролетая над антенной, сорвался и, падая, голыми руками самопроизвольно схватился за антенну.

   Когда умирал, а я действительно умирал, была единственная мысль: "Вот это мощность! Видимо, радист как раз сейчас в телеграфном режиме работает на эту антенну". Сколько раз я касался антенн во время излучения, даже когда в них было больше киловатта мощности - и ничего. Ну ущипнёт, обожжёт, в крайнем случае, а тут вдруг - убило.

   Было такое ощущение, что в антенне сидит вся мощность Северного сияния. Моя душа, выходя из тела, как бы слилась с ним и переливалась разными цветами, поднимаясь ввысь. Мог видеть себя с высоты птичьего полёта, шапка слетела и валялась рядом с моим распластанным на снегу телом. За это мгновение успел о многом подумать, осмыслить своё положение. "Ну вот и всё! Как быстро, оказывается. Как подло обманул меня этот огненный шар. За что? -  были мои далеко не радостные мысли. Но я как-то быстро смирился со своей участью. - Ну что ж, пусть я умер, только ребят жалко. Трудно им теперь будет без меня".

   Было легко и приятно куда-то лететь с огромной скоростью, растворившись в сиянии, не ощущая никакого ветра. Скорость всё нарастала, а меня переполняло неописуемое счастье. Испытывал такое состояние нирваны, словно летел в рай в какой-то трубе, стенки которой переливались цветами Северного сияния. И было непонятно, умер я уже или ещё нет. Скорость, казалось, была уже близка к скорости света. Не мог бы сказать определённо, сколько времени продолжался этот полёт. Впереди был такой яркий свет, что мне пришлось зажмурился, не мог смотреть. Наконец, как-то вдруг понял, что уже не лечу.

   Открыв глаза, увидел солнышко и чистое синее небо. Лежу на мелком песке, рядом зелёная травка с цветочками, снова живой и здоровый. Встал на колени, заплакал и стал молиться. Ни одной молитвы, к сожалению, я не знал, и до сих пор не знаю, особо набожным никогда не был, хотя Бога никогда всерьёз не отрицал. В церкви за всю жизнь бывал всего пару раз. Не особенно почему-то доверяю я попам – посредникам между Богом и человеком. Всегда считал, что, если человек нормальный, то ему вовсе не нужно выучивать ни государственных, ни Божьих законов. Живи по-человечьи, и этого достаточно, чтобы не нарушать никаких законов. Все они заложены в каждом из нас уже с рождения, а несоблюдение постов и незнание молитв - это не такой уж и большой грех. Я молился по-своему, что-то бормотал, надеясь и прославляя Бога. Не мог понять, что же такое со мной произошло. Душа, материализованное сознание или ещё какая-то субстанция, которая существует в людях, и о которой никто пока даже не подразумевает, покинула моё бренное тело и переместилась в очень далёкое будущее. А именно, в 2838 год.

- Ну, ты и врать, друган! - прервал Пашу Давыдов. - Ладно, ладно, молчу. Давай, фантазируй дальше. Даже интересно стало.

- Вот и помолчи, - обиделся Паша. - Если честно, то мне наплевать, веришь ты или нет. Если позволишь, я продолжу.

   Моё тело нашли только через одиннадцать часов. К утру, а вернее сказать, к завтраку (какое может быть утро в полярную ночь?) мои напарники, Виктор с Сергеем, проснулись и, не обнаружив меня, подумали, что я опять ночевал в каюте официантки, с которой у меня тогда были некоторые отношения. До последнего скрывали моё отсутствие, но когда я не появился в кают-компании даже на ужин, всерьёз встревожились и доложили капитану. Тот объявил поиск, моё тело быстро нашли по следам и перенесли в лазарет, где судовой врач, Юрка, наш общий друг, констатировал мою смерть.

   До Диксона, где должно было производиться вскрытие, моё тело поместили сначала в судовую морозилку, где хранилось мясо. Потом, видимо, побрезговали и перенесли на корму, завернув в полиэтилен и покрыв брезентом. Каким-то чудом я вдруг ожил или, может быть, воскрес, как потом выяснилось, через пятьдесят два часа. Совершенно голый, сине-фиолетового цвета кожи, бегом ломанулся в свою каюту, которая оказалась заперта и опечатана. Тогда я побежал в матросский душ, общий для всех и всегда открытый. Включил там горячую воду и согревался паром, забившись в угол на корточках. Колотило так, что слышал, как у меня стучат зубы. Просидев часа два, немного отошёл, хотя цвет кожи всё равно был больше похож на мертвеца.

  В коридорах, когда вышел из душевой, никого не было. Незамеченным добрался до каюты судового врача, с которым за это время хорошо сдружился. В каюте сидела и тихонько выпивала вся наша неразлучная компания. Ребята просто-напросто опешили, впали в столбняк, потеряли дар речи. Врач, Юра, вообще не смог устоять на ногах и плюхнулся задницей на диван. Ни слова не говоря я подошёл к столу, налил себе полстакана водки и выпил как воду, не закусывая. Надел Юркин халат, висевший на двери ванной комнаты, и сел рядом. Подождал, когда все немного придут в себя, и попросил рассказать, что со мной произошло. Юрий первым очухался и сказал: "Паша, ты же умер, я сам тебя осматривал. Ты умер ещё два дня назад!"

   Потом я взахлёб рассказывал о том, как побывал в будущем, как общался с землянами того времени и провёл с ними около двух суток. О том, как там живут, и через что предстоит пройти нашей цивилизации. Мне, конечно, никто не верил, как и ты сейчас, и чисто по-человечески жалели, как душевно больного. Я тогда попросил друзей никому об этом случае не рассказывать и сам себе дал зарок больше не заикаться о том, что побывал в будущем, пока не придёт благоприятное для этого время.

   Но как жить с такой тайной, когда тебя просто распирает, невыносимо хочется поведать всему Миру о том, что узнал, побывав в будущем. "Можно же нечаянно вдруг помереть, - рассуждал я, - бывает и такое. И унести с собой в могилу эту великую тайну. Но пока нужно молчать, чтобы не загреметь в психушку".

   Стал часто уединяться, постоянно чувствуя себя совсем старым человеком, у которого время уже летит быстрее, чем в молодости. Что-то такое со мной произошло, совсем по-другому начал относиться к жизни. Как бы и не жил вовсе, а лишь наблюдал себя в этом мире со стороны. "Как незаметно быстро и до обидного бездарно расходую я своё время, отпущенного Богом, - размышлял я тогда в одиночестве. - А может быть, действительно есть судьба? Может быть, всё уже заранее предрешено и лично от меня ничего не зависит?"

   Знаешь, Саня, такая трактовка до сих пор успокаивает и вполне оправдывает мою бездарность. Мол, волею судьбы, по объективным причинам прожить лучше не смог, не имел возможности повлиять на условия, окружавшие меня с детства и ограничивающие способности по настоящее время. Не имел, мол, достойного воспитания, врожденных талантов. Одно слово – судьба! И сегодня не перестаю удивляться, почему же я до сих пор продолжаю влачить это жалкое существование? Остается одно -  мне дают ещё один шанс определить своё предназначение и начать выполнение своей миссии.

- Чё, правда, что-ли? - всё ещё не веря услышанному, спросил Давыдов. - Сказка какая-то. Нет, я верю, конечно, но... Паша, блин, кончай мне голову морочить, сказочник!

- Да пошёл ты... Не верь, если не хочешь, - обиделся Лиднёв. - Забудь тогда всё, что я тебе сейчас рассказал. Пошли спать, ну тебя на хрен...

- Не-не, погоди. Чё ты обиделся-то сразу? - вскочил Саня с места, наливая Паше очередную рюмку коньяка. - Верю я, не сомневайся, только... как в такое поверить, не представляю. Ну, давай, рассказывай дальше. Верю я, верю. Давай же, Паха, не тяни вола за хвост, рассказывай. Ну, и?..



2. У профессора Кулагина



-  Должен сначала рассказать тебе про своего доброго учителя, Владимира Сергеевича, профессора Кулагина. У нас с ним до сих пор сохранились очень тёплые, дружеские отношения. Часто заходил к нему, когда домой из командировок возвращался. Был хорошо знаком и с его родным старшим братом, Геннадием Сергеевичем, доктором медицинских наук. Владимир Сергеевич всегда был в курсе моих событий, мы часто переписывались и перезванивались. Возвратившись домой из этой полярной командировки, конечно, всё ему рассказал...

- Как же так? Неужели ты умудрился не спросить их там о самом главном – о том, как устроен мир на нашей планете, и вообще во вселенной? – расспрашивали меня оба брата, сидя вечерами допоздна на удобной лоджии, смакуя потихоньку коньячок под лимончик.

   К хозяину квартиры я не мог обращаться просто по имени. Геннадий Сергеевич был намного старше, во-первых, а во-вторых, был очень уважаемой персоной не только здесь, в Москве, но и во всей России, и даже за рубежом.

– Это на тебя не похоже, - корил меня учитель. – Ну хоть что-нибудь важное, чего ещё не знает наша наука, ты у них выпытал?

- Видишь ли, Владимир Сергеевич, тут такое дело - либо я уже успел всё забыть, либо вся информация засела у меня в памяти на такой страшной глубине, что в одночасье её не так просто оттуда выковырять, - пуская кольца дыма от сигареты, удобно расположившись в широком кресле, с удовольствием вещал я свои убеждения благодарным слушателям. - Мне кажется, а порой я даже уверен, что ничего нового они мне не сообщили. Все истинные знания об устройстве мира я знал всегда, без их подсказки.

- Исключено! – пыхтя трубкой с хорошим табаком, возразил тогда Геннадий Сергеевич. – Никто, ни один человек не может иметь истинного знания о вещах, о которых не имеют и не могут иметь люди, прожившие на Земле пусть даже все пять миллиардов лет от самого зарождения планеты. Посмотри вперёд – бесконечность, назад, в сторону – везде бесконечность! Пространство-время было ещё задолго до твоего рождения и будет после нашей смерти и смерти наших детей, внуков и правнуков. Бесконечность, Павел! Ты можешь себе её представить? – наливая себе коньяка, философствовал учёный. – Пять миллиардов лет – это сущий пустяк для бесконечности, и грош цена всей информации, полученной о вселенной за этот миг.

- Пускай так, Геннадий Сергеевич. Спорить не стану, я просто знаю эту истину исключительно для самого себя – вот и всё. И вовсе никого не приглашаю разделять это моё мнение, потому что любой в этом вопросе будет говорить со мной на своём языке, и мы никогда не поймём друг друга.

- Дело не в этом, Паша. Мой брат имел в виду, что ты физически не смог бы получить истинных знаний о каком-либо предмете, если бы никогда не видел, не слышал, не ощущал его всеми своими чувствами, и даже не имел представления, что этот предмет вообще существует. Тебе просто кажется, что ты это сам, своим собственным сознанием, своим богатейшим разумом постиг истину. На самом деле, тебе кто-то этот предмет уже когда-то начал описывать. Ты уже получал какую-либо начальную информацию об этом предмете, пусть даже и ложную, далёкую от истины. Ты только продолжил его изучать, делал какие-то свои наблюдения, анализы и выводы. Маугли, например, выросший среди стаи волков, был бы не способен сразу познать истину о таких предметах, как самолёт или подводная лодка.

- А-а, вон вы о чём. С этим я, конечно, согласен. Помню, как меня всего внутренне коробило, когда при изучении p-n перехода в полупроводниковых приборах, школьный учитель нам доказывал, что отрицательные электроны улетают в одну сторону, а дырки получают положительный заряд и улетают в другую. Всё нутро моё отторгало тогда эту теорию. Так и хотелось спросить у преподавателя, а какой заряд имеют дырки от бублика?

- Да, но теория теорией, а транзистор всё-таки работает на практике, - кладя в рот лимонную дольку, продолжал разговор Геннадий Сергеевич. - А почему ты коньяк не пьёшь? Это очень качественный, хороший коньяк. Наливай, у меня насчёт спиртного всегда шведский стол… Да, согласен, теория с дырками не есть самая хорошая, но иногда для объяснения приходится подгонять наоборот теорию под практику. А не расскажешь ли ты нам, Паша, эту свою истину о анизотропии вселенной более подробно? Я бы послушал с удовольствием.

- Не знаю, что вы, Геннадий Сергеевич, хотите от меня услышать конкретно. Не сомневаюсь, что у вас тоже есть своё видение на всё это дело. Лично я не хочу признавать никаких ныне популярных теорий о контурах верхнего лепестка на оси зла, который значительно больше нижнего, и всего такого прочего, чего навыдумывали себе некоторые учёные мужи. У меня всё намного проще.

- Давай, Паша, рассказывай, – с нетерпением вставил своё словцо в полемику Владимир Сергеевич, - Чего ты всегда резину тянешь?

- Я не тяну, просто не знаю с чего начать. Ладно, короче… Давайте не будем опровергать или подтверждать многочисленные теории, Саму Бесконечность, я считаю, нужно воспринимать как бесконечность замкнутых систем со своей определённой энергией у каждой, которая, как нас учили, никуда из системы не девается, а лишь переходит из одного вида в другой. Вот именно с этого я и начну, пожалуй. Мне ближе та теория, которая связывает наш мир с макро- и микромирами, цепочка которых уходит в эту самую Бесконечность. И устройство нашего мира вовсе не должно отличаться от устройства атомов с молекулами и Солнечной системы со всей вселенной. Если ещё проще, то Солнечная система – это всего лишь макро-атом, а вселенная – это обыкновенная молекула. Есть какое-то макро-вещество, в котором наша Солнечная система является всего лишь одним атомом, и есть микромиры, в одном из атомов которого вокруг ядра третьим по счёту вращается такая же Земля, как наша, не в обиду ей будь сказано. У нашей Солнечной системы, как и у прочих, есть своё определённое количество энергии. Она мне представляется чем-то вроде надутого резинового шарика со своим объёмом воздуха. Нажми пальцем в одно место шарика – там будет выпуклость, но зато в другом месте – пуклость, как я её называю, хотя общий запас энергии – общий объём воздуха в шарике – останется неизменным. Ну, а теперь превращайте эту энергию во что угодно, хоть в твёрдости с массами, хоть в электричество, хоть просто в теплоту. Наша Земля вместе со своими искусственными спутниками и Луной вращается вокруг своей оси, как и остальные наши планеты. А вместе мы являемся естественными спутниками нашего Солнца, постоянно падая на него без возможности упасть. Это есть наш атом, а само же Солнце со страшной скоростью вращается по спирали вместе со мной, Марсом и другими спутниками, вокруг центра галактики Млечный Путь. Это уже наша молекула, которая вместе с другими большими и маленькими молекулами, типа Псов, Стрельцов и всяких там Андромед, вращаются вокруг центра метагалактики. Это уже можно сравнить либо со сложной молекулой, либо с целой клеткой макро-амёбы какой-нибудь. И так дальше до бесконечности, пока не получится целый макро-я или макро-вы.

- Здорово! Это они тебе так глаза на мир открыли своей информацией или опять сам додумался? – ехидно поинтересовался Владимир Сергеевич.

- Я уже не вспомню, чего конкретно именно они мне выдали, чего родители с воспитателями втолковывали, а до чего сам докумекался. Теперь всё лично моим стало, уже не разберёшь, - с некоторой обидой за неприятие своей теории, высказался я.

- Нормальная теория, ничем не хуже других, - отозвался своим мнением Геннадий Сергеевич, - только, кажется, я уже где-то слышал нечто подобное. Ну хорошо, а как ты мыслишь само такое справедливое распределение энергии внутри нашего атома, что этот твой воздушный шарик до сих пор ещё не лопнул? Объясни, если это тебя не затруднит.

- Да пожалуйста. Меня такие вещи никогда не затрудняют. Могу развивать свою демагогию хоть до утра, было бы кому слушать… Для начала призываю вас констатировать факт, что наша цивилизация вместе с прошлыми и потенциально будущими, находясь в нынешней точке на бесконечной линейке пространства-времени-энергии, никогда не узнает истинной причины как зарождения вселенной, так и её гибели. Согласны со мной? Слишком ничтожно время наблюдения и объём накопленной информации. Как бы мы ни пытались делать анализы, они не позволят нам сделать истинного вывода. Тогда пусть будет принято аксиомой, что объективный мир, от микро до макро, всегда был, есть и всегда будет. Какой толк пытаться объять необъятное? Едем далее. Космос! Мы знаем, что у него хоть и есть некое сходство с вакуумом в стекле электрической лампочки, но он имеет, в отличие от вакуума, бесконечный объём. Ни нашу, ни чью-нибудь ещё атмосферу он засосать не сможет. Атмосфера за счёт огромной гравитационной массы притягивается настолько сильно, что этого никогда не произойдёт. Масса равна энергии, делённой на квадрат скорости света, по Эйнштейну. Но, что главное – о ней нельзя даже говорить при отсутствии какого-либо движения. Смотрите в знаменатель. Всё материальное движется, вращается, крутится. Любая масса, вращающаяся вокруг своей оси, имеет на своих полюсах магнитный север и юг, в зависимости от направления вращения. Это я пока всё аксиомы выдаю, можем потом их обсудить. Далее, чем больше эта масса и скорость вращения, тем мощнее у неё магнитное поле. А если эта вращающаяся вокруг своей оси масса ещё и движется не совсем равномерно и не очень прямолинейно в чужих магнитных полях, которых вокруг тоже целое бесконечное множество, то вокруг неё возникает электромагнитное поле, которое мы уже научились возбуждать с разными частотами, перенося нужную информацию, модулируя эти частоты. Гравитационное и электромагнитное поле, это суть одна и та же материя. Если есть гравитационное поле массы, и есть у этой массы вращение вокруг своей оси, то вокруг неё обязательно имеется магнитное поле, которое при взаимодействии с другими массами со своими магнитными полями имеет уже и электромагнитное поле. Мы его можем возбуждать, но где-то в космосе вполне может быть и совсем нетронутые электромагнитные поля, - вещал я, попивая коньячок под лимончик...



***



-  Вот такие у нас дискуссии были, Саня. Геннадия Сергеевича уже четыре года, как в живых нет, а моему Володе сейчас уже за восемьдесят.

- Ну, и чего ж дальше было?  - спросил Давыдов. - Так когда же ты мне-то начнёшь рассказывать о том, как попал в 2838 год.

- Ну вот, слушай дальше. С работы меня, естественно, попросили - психи никому не нужны. Месяца через четыре, когда я только освоился на новой работе, ко мне вдруг приехали Владимир Сергеевич с братом и предложили поучаствовать в одной научной УФОлогической комиссии. Они создали некоторую базу у нас в Нижнем. К ним ещё примкнуло около полусотни передовых учёных со всей России.

   "О таком уникальном случае, произошедшем с тобой, мы просто не имеем права скрывать от своих коллег, а в конечном итоге, и от всех людей, живущих на нашей Земле, заботящихся о будущем человечества, - уговаривал меня Владимир Сергеевич. - Тебе придётся немного помучиться, нужно будет пройти полное медицинское обследование. Мой брат будет тебя постоянно сопровождать. Все расходы берёт на себя наша организация, и тебя после окончания комиссии будет ожидать неплохое материальное вознаграждение. Комиссия начнётся месяца через три-четыре. Точную дату сообщим заранее".

Я, конечно, не мог им отказать...



3. Комиссия



- Павел Устинович, сейчас всё, что вы будете говорить, мы будем записывать на видео. Не волнуйтесь, пожалуйста, расслабьтесь и постарайтесь рассказывать, как можно более подробно и последовательно. Иногда мы будем прерывать ваш рассказ, чтобы задать вопрос, если нам будет что-то непонятно...

   Комиссия УФОлогов состояла из четырех человек. За столом, стоящим буквой «Т» к длинному столу остальных членов, сидел председатель комиссии, Курников Юрий Константинович, доктор физико-математических наук. Я встречался с ним уже несколько раз и чувствовал, что тот искренне верит мне. Во всяком случае, не проявлял недоверия, которое я бы сразу заметил, потому что меня слушали за это время уже человек пять психиатров, с десяток всяких докторов и членов-корреспондентов различных отраслей наук. По разговору, по выражению лица, по тому, какие вопросы и каким тоном мне задавались, я уже каким-то внутренним чутьем научился различать, верят мне или принимают за психа.

   Геннадий Сергеевич, родной брат моего дорогого учителя и наставника, был заместителем председателя. Мы с ним специально ездили в Московский Государственный НИИ Головного Мозга, где меня, беднягу, обследовали на предмет умственной полноценности и подтвердили диагноз нормального человека. Хотя, как считал сам Геннадий Сергеевич, абсолютно психически нормальных людей не бывает. Да и сами эти нормы настолько условны и расплывчаты, что любого в наше время можно счесть за шизика. Он неоднократно повторял, что психика человека зависит от внешних условий его жизнедеятельности и наличия её раздражителей.
Ещё два человека, оба кандидаты в доктора технических наук. Это Пухов Михаил Викторович, родом из Новосибирска. Он, кажется, не просто верил, а считал меня чуть ли не героем. Может быть, даже немного завидовал мне.

   Четвёртым членом комиссии оказался... Кем, как ты думаешь?.. Тем самым майором ФСБ, Волковым Дмитрием Николаевичем, который сейчас усердно ищет нас за ограбления банков. Не знаю, как такой солдафон умудрился защитить кандидатскую? Я сразу понял, что вся эта УФОлогия была ему совершенно безразлична.
За перпендикулярным к ним столом уместилось двенадцать человек, большинство из которых также имели различные научные степени и звания, не являясь официальными членами комиссии, но тоже имели право задавать вопросы.

- Итак, уважаемые коллеги, предлагаю начать слушание с того момента, когда Павел Устинович, а вернее, его душа или какое-либо иное энергетическое состояние каким-то образом переместилась в будущее, а именно, в 2838 год. Дмитрий Николаевич, вы, кажется, хотите, что- то сказать? - предложил председатель слово этому ФСБшнику.

- Да! Я хотел заметить, кстати, что нами была проведена проверка ваших данных, Павел Устинович. Они полностью подтвердились, и у нас совсем не осталось причин для сомнений в правдивости вашего рассказа. Мы подняли документы и опросили некоторых свидетелей из членов экипажа дизель-электрохода, на котором вы тогда работали. Примите наши извинения, но вы сами должны понимать, что врачи-психиатры, не имея в своей практике ничего похожего с вашим случаем, автоматически ставили вам диагноз травматической циркулярной шизофрении. Никто из воротил медицинских наук сегодня не может дать однозначного ответа на вопрос, как мог остаться в живых человек, пробывший голым на морозе в минус пятьдесят градусов в течение пятидесяти двух часов. Не так ли, Геннадий Сергеевич?

- Да, именно так. К сожалению, медицина в настоящее время больше знает о генетике и клонировании, чем о возможностях человека. И к радости, что бывают всё-таки чудеса на свете, благодаря которым мы имеем возможность сейчас беседовать с Павлом Устимовичем, живым и здоровым.

- Ну что ж, продолжим. Мы слушаем вас, Павел Устимович...

   Конечно, я очень волновался, был совершенно не готов к рассказу, путался во временах, перепрыгивал с одного события на другое. Меня постоянно сбивал с мысли этот грубый ФСБшник своими вопросами, абсолютно не относящимися к теме. Чувствовал, что этот Волков мне ни на грош не верит, а может быть, даже считает за недоумка какого-то. Я сидел весь красный, всё время ёрзал на стуле, потел и просил разрешения покурить.

- Погоди минуту, - опять прервал Павла Давыдов. - Может, пожрём, а? Чё-то я поесть захотел на нервной почве. Пошли на кухню!.. Ну, и? Слушай, только давай всю эту муть со своей комиссией не пересказывай, ладно. Давай только самую суть. Не знаю, по кой хрен ты вообще мне эту демагогию про комиссию развёл.

- Только лишь для того, чтобы ты поверил. Всё запротоколировано, снято на видео, - уплетая глазунью, выговаривал Павел. - Я ведь подписку даже давал о неразглашении. Ну, тебе-то можно, ты и так уже больше всех знаешь. Ладно, я постараюсь коротко тогда, но ты меня останавливай, если чего-то непонятно будет...

   Я осмотрел себя, своё голое тело. На нём не было ни ран, ни даже царапин. Но что было ужасно, я не чувствовал его. Мог щипать и кусать себя совершенно не чувствуя боли. Подумал ещё, что, может быть, я сплю и вижу сон? Но это не было сном, я чётко помнил и понимал, что вот, несколько времени назад находился на пароходе, на севере. Что я умер, и для меня, видимо, началась какая-то новая жизнь после смерти. На всякий случай всё-таки пробовал, пытался, заставлял себя проснуться. Со мной бывало несколько раз, когда так крепко заспишься, что сон начинает казаться явью, но всё равно как-то умеешь понять, что это именно сон. Например, мне снится, что моюсь под душем, и мне захотелось сикать. "А почему бы, - думаю, - мне не посикать прямо здесь, в душе? Рядом всё равно никого нет, и никто не увидит. А потому, - отвечаю я сам себе, - что ты спишь, и, если сейчас же не проснёшься, то надуешь в постель". Просыпаешься и бежишь в туалет.
Вообще, Саня, всё было тревожно и странно. Куда я попал? Какая она, эта жизнь после жизни? Я не слышал своего голоса, когда кричал, но каким-то чутьём, не похожим на слух, а разумом своим как-то ощущал ласковый плеск маленьких волн у берега. Не вдыхал и не выдыхал воздуха, у меня не было пульса. Вообще не чувствовал своего организма, как замкнутой биологической само обеспечиваемой системы. Главное, я мог мыслить, а значит, существовать по Декарту. Звуков не слышал, я... я их просто осознавал, равно, как и остальные органы чувств. Но какие это были органы чувств, Саня! Я мог видеть всё трёхмерное пространство вокруг себя на десятки километров и мог наблюдать себя со стороны. Мог настроить своё зрение как многократную подзорную трубу и видеть предметы, находящиеся от меня на границе с линией горизонта. Вообще, все общепринятые органы чувств я мог настраивать по своему усмотрению. Мог уловить еле-еле слышный звук шелеста травы, усилить его или заглушить напрочь все звуки и выделить из них только один.

- Погоди. Так ты чувствовал себя человеком в том состоянии или нет? - спросил Давыдов.

- И да, и нет. Как уже говорил, у меня сохранилось самое главное, что имеется у человека - это способность мыслить, рассуждать логически, делать выводы. Не знаю, Саня, наверно всё-таки я был человеком. У меня сохранилась память. За те несколько минут, когда был один, а может быть, прошло и больше, как-то там отсутствовало ощущение реальности времени, я успел о многом подумать, вспомнить родителей, друзей, поностальгировать о прошлой жизни. Очень переживал о том, что мало пожил. Но быстро успокоился, как бы смирился со своей судьбой и стал тяготиться одиночеством. Хотелось общения с себе подобными, узнать от них хоть что-нибудь об этой моей новой жизни, о новом бытии.

- Не-е, до меня не доходит, - снова оборвал Саня рассказ. - Скажи, испытывал ли ты какую-нибудь материальную потребность?  В еде, например. Оставались ли на песке твои следы, мог ли взять в руки что-нибудь? Ну, хотя бы... ту же горсть песка?

- Нет. К сожалению, в этом смысле я человеком не был. Не знаю, кем я был. Может, каким-то духом, - Павел немного задумался. - Не знаю, не могу сказать. О еде у меня даже мысли не возникало. Мог бегать, прыгать, не оставляя никаких следов, не приминая травы. Мог даже летать, зависать в воздухе, кратковременно перемещаться с очень большим ускорением, не чувствуя совершенно никаких неудобств. Другими словами, не был материальным, физическим телом, как принято у нас считать. Хотя, мне кажется, что это всё-таки спорный вопрос, философский. Да, не имел массы, согласен, но какой-то вид материи, не знакомый нам на данном этапе развития, я из себя всё-таки представлял. Никто же не станет отрицать материальность гравитационного и электромагнитного полей. Сам до сих пор всё пытаюсь разобраться с этим вопросом.

- Ладно! Ну и что это за место было? - спросил Давыдов.

- О-о! Это было замечательное место. Чистый белый мелкий песок, берег моря, узкая бухта, шириной, ну... в пять километров, не больше. Тропическая растительность...

- Стоп! Почему ты решил, что это были тропики? Ты почувствовал, что тебе жарко? - задал Александр вопрос на засыпку.

- Нет. То есть да, я почувствовал тепло, но не физическим телом, а разумом своим как-то. Видишь ли, Саня, мне раньше приходилось бывать в тропиках, работая на научно-исследовательских судах. Например, на Кубе мы однажды почти две недели ждали окончания работы других сотрудников. Купались и загорали целыми днями, спускали шлюп и ездили на острова, бродили по замечательным пляжам, ныряли за кораллами и за огромными раковинами, караколами. Помню, какая была там растительность, какая жара и влажность в дневные часы, поэтому я разумом, памятью своей сразу понял, что нахожусь в тропиках.

- То есть, ты считаешь, что снова оказался на Кубе? - с некоторой ехидцей спросил Давыдов.

- Нет. Не знаю. В то время там уже не было разделения территорий по странам, но широта соответствовала тропическому климату. А чего это ты вдруг такими подробностями заинтересовался? Поймать меня на вранье, что ли, хочешь?

- Если честно, то да, - признался Саня. - Надеюсь, ты не запретишь мне пытаться тебя своими вопросами подлавливать?

- Да пожалуйста, сколько угодно. Так вот, место было истинно райское. Я как-то мог так настроить свой слух и зрение, что даже на противоположной стороне бухты видел и слышал, как с холма, журча, стекает ручеёк чистейшей холодной водицы…

- Ладно, про острова больше не надо, - командовал Саня. - Рассказывай сразу о своей первой встрече с людьми. Какая система, какой строй, какая общественная формация у них была?

- Ты, вероятно, ждёшь, что я расскажу тебе, как люди будущего наконец-то смогли одуматься, разоружиться, уничтожив раз и навсегда все свои ядерные потенциалы, и, объединившись в одну нацию землян, стали счастливо жить и размножаться? - улыбнулся Лиднёв. - Да, они объединились в одну нацию, только людьми, каковыми мы с тобой сейчас являемся, я бы их не назвал.

   Я почувствовал, как ещё за несколько километров по воздуху приближаются какие-то объекты. Буквально через несколько секунд в небе зависли шесть объектов на высоте метров в тридцать-сорок. Это были самые настоящие летающие тарелки. Да, да, Саня, не улыбайся. Именно те самые тарелочки, о которых нам в последнее время по телеящику показывают.

- Ну, ну, вещай дальше, - разрешил Давыдов.

- Через некоторое время они плавно, как бабочки на цветок, приземлились метрах в пяти вокруг меня. Выпуклая, обтекаемая часть тарелки – фюзеляж, был размерами с легковой автомобиль, а плоское кольцо вокруг него, очевидно, выполняло функцию крыла. Размах, то есть диаметр кольца, когда они подлетали, был около четырёх метров. Некоторые планировали в воздухе, и кольца у них были ещё большего диаметра. Когда они приземлялись, кольцевые крылья складывались, вдвигались во внутрь так, что от тарелок оставались одни фюзеляжи, похожие на перевернутые вверх дном блюдца. Про себя я называл их капсулами.

- Так это их ты тогда чертил...  Ну, помнишь, ты мне про это недавно рассказывал?

- Да, именно их и проектировал. Так вот, в воздухе они казались блестящими, как хромированные, а рядом со мной оказались чисто чёрного цвета. Думал, что из этих аппаратов кто-то вылезет, как из самолётов, но наше общение началось прямо так. Что-то включилось в моём сознании, и я, не издавая звуков, мог говорить. Вернее, не говорить, а передавать свою информацию и принимать её от них. Это можно сравнить с подводной лодкой, например. Подлодка, чтобы передать информацию берегу, подвсплывает к поверхности воды, чтобы её не засекли, так, что над водой торчит только одна антенна-штырь. Весь объём информации сжат и зашифрован настолько туго, что она выплёвывает одним мощным импульсом всю информацию и снова уходит на глубину. А там, на берегу, эту информацию потом будут ещё долго распечатывать и дешифровывать десятки спецов. Вот так и у нас было. От очень высокого умственного, психического или какого-то ещё напряжения я почему-то быстро отключался - или засыпал, или терял сознание. На пару часов после этого не мог себя вспомнить.

- Что-то я плохо понимаю тебя, Паша. Ты нарушаешь один из основных законов логики - дистантное противоречие, – снова Саня оборвал Павла на полуслове. - Говоришь, что уставал от нервного напряжения, хотя до этого говорил, что не чувствовал никаких болевых ощущений.

- Да погоди ты. Ну, не так, может быть, выразился. Несущая частота выключалась. Может быть, они давали мне время для переработки полученной информации? Вот, нравится тебе меня перебивать. Я же теряю нить связи, могу что-нибудь забыть. Пошли в кабинет, там удобнее... Ну вот, забыл, о чём говорил.

- Ты говорил, что засыпал, как сурок от нервного истощения, - продолжал подначивать Давыдов Пашу. - Получается, что ты мало чего помнишь.

- Ну, мало или много – это понятие относительное. По сравнению с тем объёмом информации, что я запомнил из переданного - это, конечно, ничтожество, а по сравнению с тобой - очень даже много. Ты что, ждёшь, что я начерчу тебе какую-то принципиальную схему звездолета или энергетической установки? Не начерчу, не жди. Потому что меня всё это, в то время и в том моём состоянии, интересовало меньше всего. Поставь себя на моё место, неужели бы тебя перво-наперво интересовало устройство двигателя в их капсулах? Да, они информировали меня и об устройстве этого двигателя, и о многом другом, что могло бы пригодиться нам сегодня для продвижения науки и техники. Но пойми правильно, Давыдов, не интересовало меня тогда ничего из этого. Что я мог понять, когда был в полной растерянности, думая только о том, что меня ожидает? Из меня даже под гипнозом хотели эту информацию вытянуть, ещё тогда, в Москве, в НИИ Головного Мозга. И здесь, уже потом, ещё много раз пробовали. Не гипнабельным я оказался после этого случая, не поддаюсь гипнозу - и всё тут.

   На вопрос «Что со мной?», я получил, примерно, такую информацию. Последовательно её пересказать нельзя, я принял её прямо всю, гопом, одним куском. Они сказали, что тоже пришли с миром, что я не умер и скоро снова вернусь на свой пароход, когда северное сияние рассосётся. Что моя субстанция в виде материализованного сознания переместилась во времени в будущее, и у них сейчас 2838 год. Они обращались ко мне, как к живому человеку, хотя никогда настоящих людей не видели. К ним и раньше попадали такие субстанции, но более позднего времени, чем сейчас у нас. Обнаружили они меня потому, что я своей субстанцией нарушил каким-то образом их энерго-биологическое пространство.

- Это через сколько же лет ты перемахнул, получается?

- Вот давай с тобой и посчитаем. То время, в котором я оказался там, наступит... когда? Где-то через восемьсот с лишним лет. Ты только вдумайся. Не помнишь случайно, что было на территории России в начале двенадцатого века?

- Нет, конечно. Давай я комп включу... Вот, смотри. В Новгороде - князь Ростислав Юрьевич, в Суздали - Юрий Долгорукий. В Киеве умирает великий князь Ярополк Владимирович. Начало строительства Москвы, можно сказать.

- Вот и представь себе, Давыдов, что к нам сейчас прямо сюда прилетит чья-то насмерть перепуганная душа из какого-нибудь 1138 года. Например, плотника, что брёвна там на строительстве кремля тесал. Прилетит и спросит тебя, лично, о том, как устроен двигатель твоего автомобиля? Смог бы ты объяснить ему это так, чтобы он понял, запомнил чертежи и всё такое?

- Ну-у, нет, конечно. Я и сам-то, честно говоря, не особо разбираюсь в автомобилях. Вожу неплохо, а вот отремонтировать чего-то - вряд ли, - ответил Саня, улыбаясь. - А зачем мне, у меня свой автосервис есть.

- Вот тогда и ты меня пойми правильно. Всем известно, что наука и техника развиваются с геометрической прогрессией. Через восемьсот лет никого из нас уже пятнадцать раз не будет в живых. Пятнадцать поколений за эти годы столько всего навыдумывают, откроют и изобретут, что одной жизни не хватит, чтобы переварить хоть некоторую часть от всего этого объёма информации.

   Павел, приведя такой наглядный пример, сразу с некоторым превосходством смотрел на друга, словно нос ему утёр.

- Лет через сорок, а быть может и ещё раньше, у нас начнётся атомная война. Мне это не безразлично, хотя нас с тобой возможно уже не будет, а вот внуки твои к тому времени будут, наверное, в самом расцвете жизни.

- Погоди, про войну это они тебе сказали? И кто же первым развяжет её? - с выпученными глазами спросил Саня.

- Точную дату начала войны и кто первым развяжет её они тоже не знают. Столько времени пройдёт, сам представь. Будет катастрофа. Большая часть населения Земли погибнет сразу. Кто первым нажмёт на атомную красную кнопку, не суть важно, главное, что все станут нажимать на свои красные кнопки. Пойдёт лавинообразный процесс, избежать которого нам не удастся. Ты хоть понимаешь это? Прогресс не остановить, Саня.

- Что ты такое говоришь? Какой прогресс? Разве это прогресс?

- Да, дорогой мой, это прогресс. Это, как раковая клетка в организме - если она появилась, то болезнь будет прогрессировать, - разошёлся Павел, как настоящий оратор.

- Ты, что же, не догадался их там спросить, как этого избежать, чёрт тебя возьми? - уставился на него Давыдов.

- Именно об этом я их и спросил. И они ответили, что этого избежать никак нельзя, - ответил Паша, закуривая.

- Почему? Не верю. У нас пока всё под контролем. Ну и как же? Что же теперь делать? Отвечай, раз ты всё знаешь! - занервничал вдруг Саня.

- Наверное, сделать нам уже ничего нельзя. Надеяться, что этого не случится, бесполезно. Но у нас есть в запасе ещё около полувека. Поживём ещё.

- Да ты в своём уме? Бред какой-то, выдумки! Нет, ты, конечно, прости меня, пожалуйста, но скажи, неужели так уж ничего нельзя сделать? Нас постоянно пугают и ученые-астрофизики, и всякие ясновидцы разными апокалипсисами, катаклизмами, всемирными потопами, потеплениями и астероидами. Тут уж не знаешь, чему и верить, - всерьёз разнервничался Александр.

- Ой, прекрати! Что там у нас под контролем? Сейчас, может быть, ещё просто не критически накоплен ядерный потенциал всего мира. Скоро это твоё под контролем лопнет, как мыльный пузырь. Через сорок-пятьдесят лет атомное оружие будет даже в зачуханных бедных странах Африки. Весь мир будет сидеть на пороховой бочке и ждать взрыва. Не нужно слушать меня, как очевидца из будущего, не нужно быть ясновидцем и предсказателем, достаточно просто логически рассуждать. Если мы уже сейчас не можем остановить гонку вооружений, когда ядерное оружие имеет только десяток стран, то что будет, когда только десяток стран из всего мира его не будут иметь? Если уже сейчас мир разделён на мусульман и христиан, когда мусульманское понятие величия и исключительности Аллаха является самой глубокой причиной, разделяющей наш мир на два почти враждебных лагеря? Если уже сейчас многие из мусульман готовы надеть на себя пояс шахида, то где гарантия, что какие-нибудь Игиловцы не придумают засунуть красную ядерную кнопку за этот свой пояс? Долго ждать не придётся, даже незаряженное ружье, как говорится, однажды, да выстрелит. Ты же не глупый человек, не хуже меня понимаешь, что ситуация усугубляется ещё и тем, что и в нашем-то христианском лагере не всё так гладко, - доказывал Павел свою правоту.

- Да, прав ты, конечно, - согласился наконец Саня.

- Я тебе больше скажу, - продолжил Павел свою тему - Есть даже такая гипотеза, очень неприятная и крайне пессимистическая. Не помню только, кто её выдвинул. В ней говорится, что со времён зарождения человеческого сообщества противоречия в отношениях между мировыми державами всегда достигали определённой кульминационной точки в истории, когда каждая из конфликтующих сторон в стратегическом плане нацеливалась на уничтожение своих противников.
В Отечественную войну 1812 года только со стороны французской империи погибло шестьсот десять тысяч человек, да с нашей полмиллиона. Сто лет спустя в Первую мировую погибло уже почти десять миллионов. Четыре империи прекратили своё существование. Всё это говорит о том, что войны являются уже объективной системной ошибкой существующего миропорядка, неизбежным фактом. Вторая мировая война, например, несмотря на то, что после её окончания политические и юридические системы различных государств строились вокруг идеи предотвращения в будущем всяческих войн, положение дел к настоящему времени изменили лишь ещё в худшую сторону. Без военных конфликтов стало невозможно решать международные проблемы. Во Вторую мировую погибает уже около семидесяти миллионов человек. Аналитики ошибочно полагали, что когда-нибудь наступит такое время, когда исчезнет необходимость решать проблемные вопросы военными средствами. Получается, что решение накопившихся проблем в результате мирного диалога невозможно по самой природе, потому что в нашем миропорядке периодически происходит этот самый системный сбой, который помимо нашей воли приводит к системной войне в каждом столетии. Ломается вся система жизни. Более-менее устойчивое состояние длится лишь какое-то короткое время до следующего системного сбоя. И чем больше мир содрогнётся в конвульсиях, тем более длительное время будет ему отведено до следующего кризиса, - подвёл окончательный итог этой темы Павел. - Это не моя идея и не мои мысли. Извини за столь негативное отступление.

- Ладно, рассказывай дальше, - согласился Саня. - Слушай, я вот не совсем понимаю. Если наша Солнечная система имеет своё определённое количество энергии, что она замкнута, и, как ты утверждаешь, этот твой надутый шарик нельзя проткнуть ни снаружи, ни изнутри, чтобы он лопнул, то почему же тогда многие учёные сегодня вполне реально опасаются, что наша планета может быть уничтожена столкновением с крупным метеоритом, кометой или другими какими-то космическими телами? Система же тогда перестанет быть замкнутой, и твой шарик может реально лопнуть.

- Хороший вопрос, - согласился Паша. - Но я действительно мало чего понимаю в этой науке. Только ведь кометы тоже входят в нашу замкнутую систему, насколько я помню. Комета Галлея, например, всегда возвращается через семьдесят пять лет, но ничего плохого она нам делать, видимо, не собирается. Может быть, ты имеешь в виду Планету Икс, Нибиру? Но и она связана с нашей системой достаточно прочно, хоть и вращается вокруг Солнца по невероятно вытянутой орбите в виде эллипсоида с периодом в 3600 лет. Когда её теперь ожидают? В 2060-м, кажется. Но я был в 2838 году, и на нашей планете в то время биологическая жизнь продолжалась. Видимо, не хватит у Нибиры силушки проткнуть этот надутый шарик. Если уничтожить Землю, то уничтожится и вся Солнечная система. А она этого допустить не позволит никаким Нибирам, потому что она замкнута, и внутри неё энергии во много раз больше. Собственно, я уже до этого всё сказал, что мог на эту тему.
Действительно, человек в таком виде, в котором мы с тобой в настоящее время находимся, абсолютно беззащитен и не сможет выжить после любой из катастроф, о которых нас предостерегает наука и все Нострадамусы. Грянет ли глобальное потепление, или упадёт астероид на нашу Землю. Но они там, в будущем, ничего об этом не говорили, а если они там живут, значит, ничего такого не должно случиться. Падение какого-нибудь мелкого метеорита глобальной катастрофы, видимо, не принесёт. Жертвы могут быть колоссальными, но человечество всё равно сможет продолжать свою эволюцию.

- Значит, нам можно не бояться конца света? - сразу рассудил Саня.

- Ну, друг, я ведь не Нострадамус, объективных причин гибели нашей цивилизации предсказать не могу. Здесь уж, что будет, то будет. Главное, чтобы наша совесть была чиста. Нам нужно бояться техногенных катастроф, когда мы сами возьмём и уничтожим всё живое накопленным атомным оружием, что и случится в недалёком будущем.

   Восемьдесят два процента людей нашей планеты погибнут сразу. Остальные не смогут воспроизводиться из-за полученных доз облучения. Человеческая жизнь в том виде, в котором мы привыкли жить, больше не сможет существовать. Вот он – апокалипсис!

   Когда-то, при испытании атомной бомбы, нас, простой народ, тоже не спрашивали, хотим мы этого или нет. Оппенгеймер – отец атомной бомбы, шутил тогда, что если у них пройдёт всё нормально, то никто их не осудит. А если не нормально – то судить будет уже некому. А в Великобритании, например, планируют построить самый мощный лазер на Земле. В него хотят закачать энергии в сто тысяч раз больше по мощности, чем вырабатывает вся наша цивилизация. Профессионалы из ЦЕРНа дают на это добро. Интересна сама цель этого проекта - они хотят прожечь дыру в ткани пространства-времени, всего-навсего! И посмотреть, что из этого получится. Просто, ради интереса, посмотреть, останется ли в живых хоть кто-нибудь после этого. Чтобы понять устройство Мира, всего анизотропного поля Вселенной, нужно сначала попросить разрешения на это его создателя и творца, то есть Бога!

- Ладно, опять ты в высшие материи полез, - прервал Пашу Саня. - Твои личные умозаключения, конечно, очень интересны, но извини, мне бы хотелось услышать то, что они тебе там сказали.

- Да, да, так вот. По сравнению с атомной катастрофой, никакие другие нам так не опасны. Потепления, потопы и прочие катаклизмы – это скорее периодические циклы, о которых нам пока недостаточно известно. Для всей нашей земной цивилизации… я не имею в виду жителей отдельных континентов...  всегда ведь обязательно находились и будут где-то на Земле находиться потенциальные Нои со своими ковчегами… и жизнь на планете продолжалась и будет продолжаться без потери накопленных человечеством знаний. Наша Солнечная система за миллиарды лет доказала свою высокую устойчивость. Здесь, мне кажется, задействованы такие сильные взаимосвязи с другими галактиками, что какие-либо глобальные изменения в общей межгалактической системе маловероятны.

- Ну кончай уже про это, а, - заворчал Саня, - давай рассказывай о чём прошу.

- Ладно, ладно, дай я только эту свою мысль закончу. Так вот, во всяком случае до 2838 у нас есть восемьсот с гаком лет уверенности в этом. Нам нужно тревожиться больше о техногенных катастрофах. Через полвека, плюс минус десятилетия, всё-таки жахнет так, что только в некоторых местах планеты останутся в живых заражённые и облучённые люди. Среди них, к счастью, будут учёные, занимающиеся пересадкой человеческого мозга.

   Да, Саня, это я тебе могу с уверенностью сказать. Все уцелевшие соберутся на восточном побережье Южной Америки и её центральной части, как самом наименее заражённом континенте планеты. Уже через двадцать лет после этого останется только около семнадцати миллионов людей. Воспроизводство человеческих рас к этому времени полностью прекратится, - рассказывал Павел, поглядывая на Саню, лицо которого принимало всё более удивлённое выражение. - Если до этого дети рождались хоть и с различными видами мутаций, но некоторые из них всё же доживали до более-менее зрелого возраста, при котором имелась возможность производить потомство, то к тому времени уже все сто процентов детей станут умирать прямо в материнских утробах.

   Волею судьбы, наука дойдёт тогда уже до такого состояния, что пересадка мозга станет обыденной операцией, как аппендицит в наше время. Насчитывалось более десятка тысяч удачно проведённых операций. Причём, мозг пересаживался не только к человеческим телам, но и к животным, и к рыбам. Терять людям было уже нечего, всё равно впереди у всех были только мучения перед смертью. Многие добровольно шли на такие экспериментальные операции. Практически все дети рождались мутантами. Я видел видеофильмы тех древних лет об этих детях. Это ужас, о котором хочется скорее забыть. Рождались дети с жабрами и рыбьими хвостами вместо ног. Были с тремя ногами, причём, третья находилась на спине и не несла никакой пользы, были...

- Ой, Паша, пожалуйста, давай это пропустим, - предложил Давыдов.

- Почему же? Всё это ждёт нас в недалёком будущем, буквально через сорок-шестьдесят лет. Ну хорошо, давай это пропустим, мне тоже неприятно об этом вспоминать.

- Скажи, а какие страны вовлекутся в войну, и какие места на планете останутся пригодными для обитания? - спросил Саня заинтересованно.

- Да практически весь мир сойдёт с ума. Только вот Южная Америка да Африка, потому что на них никто ракеты не направлял, но и там никому мало не показалось. Где-то ещё на островах Океании что-то останется, а в остальных местах всё погибнет. Ни в Европе, ни у нас, ни на Ближнем, ни на Дальнем Востоке ничего живого не сохранится. Года через два из земли, из своих бункеров, повылазят политиканы, которые всё это и затеяли. В общем, начнётся новая эра, - подвёл некоторый итог своему рассказу Лиднёв. - Что-то уже спать захотелось. Может, завтра дорасскажу?

- Не-не, давай продолжай, а то я не усну, - попросил Саня.

- Короче, ни точных дат, ни документов, фиксирующих события того времени, у них не сохранилось. Конечно, представь сам, если это вообще можно мысленно нарисовать, что это была за война. Не думаю, что кто-то из выживших бросился бы составлять протоколы с печатями и всякие исторические документы. Тем более, что впереди, до моей встречи с ними, будет ещё более восьмисот лет, - продолжал рассказывать Павел. - Люди будущего, с которыми я общался, были не совсем люди. Как я уже начал рассказывать, они пересаживали мозг к телам различных животных. Не один головной мозг, а и спинной, и другие какие-то необходимые запчасти человеческого организма. Это далеко не фантастика, это сложнейшие операции, которые в наше время, наверное, не под силу никаким талантливым нейрохирургам. Но ни одна особь после таких операций не могла прожить и года. Тогда они создали искусственные универсальные тела для этой требухи. Ты вот можешь себе представить человеческий мозг, управляющий металлическим телом? Вот всегда, когда я дохожу в своих рассказах до этого момента, все становятся скептиками. Конечно, в такое очень трудно поверить. Пройдёт пара сотен лет после того, как такие операции станут обыденным делом, и от первоначального, как сейчас мы с тобой вида человека не останется даже следа. Эти операции у них проводят роботы, которые всегда находятся при них в капсулах, на случай собственного экстренного ремонта.

- Неужели такое когда-нибудь будет возможно, Паша? - удивился Давыдов.

- Конечно! Но эта тема гораздо сложнее, чем ты думаешь. Мы уже немного затрагивали с тобой тему головного мозга. Ты правильно тогда сказал, что мыслит человек не только одним головным мозгом. Есть абсолютно достоверные факты таких случаев, когда человек не прекращал мыслить с поражённым головным мозгом. Взять, к примеру, хотя бы недавний случай с Анатолием Бугорским, нашим ученым физиком, который устранял неполадки в ускорителе протонов. Не слышал об этом чуде? По какой-то причине у них там не сработала блокировка аппаратуры, и голову физика прошил пучок протонов мощностью в семьдесят миллиардов электронвольт! Заряд облучения, который принял на себя исследователь, оценивался в двести тысяч рентген! У человека просто обязан был быть выжженным весь мозг, и он, по всем врачебным канонам, должен был погибнуть. Однако Анатолий Бугорский живёт и до сих пор работает. Сегодня ему должно быть где-то под восемьдесят. После этого кошмарного случая у него на голове остались два отверстия - одно на затылке, другое около носа.

- Да-а, ну и дела! Хм! Даже не верится, честное слово.

- Есть много таких невероятных случаев. На Кубе, например, одному рыболову-ныряльщику напарник прошил насквозь голову гарпуном, перепутав его в водорослях с крупной рыбой. И что удивительно, не теряя сознания, тот сам добрался до больницы, где этот стальной гарпун из нержавейки хирургам пришлось перекусывать с обоих сторон, извлекать из головы, что было ещё более опасно. Но рыбак остался жив и даже снова вернулся к своему любимому занятию.

- Ну-у, это уж совсем фантастика. Не может такого быть!

- Это правдивые случаи, поверь. Одному американскому матросу, находящемуся внутри кучи ящиков во время прохода баржи под мостом, срезало часть черепа острым концом балки низкого пролёта на пять сантиметров выше глаз, когда он высунулся спиной к мосту. Когда врачи перебинтовали бедолаге голову, тот вскочил, одел свою робу и убежал домой. Через пару месяцев он снова работал матросом на своём буксире.

- Что, без башки, что ли? Может, ты шутишь? Ну и дела! Вот так живешь и не знаешь, какие чудеса бывают, - удивлялся Саня.

- Подобных случаев достаточно много. Все они зафиксированы документально, и нет никаких сомнений в их подлинности. Советую почитать, что по этому поводу думает Кованов Владимир Васильевич, заслуженный деятель науки, академик, профессор.

- Ну валяй, расскажи, только коротенько, - попросил Давыдов.

- Не знаю, как у меня коротенько получится. Наверное, помнишь замечательный научно-фантастический роман Беляева «Голова профессора Доуэля». А ведь сюжет романа был подсказан автору опытами профессора Брюхоненко. Он первым в мире создал аппарат искусственного кровообращения - автожектор. В 1926 году учёные были свидетелями жизни, отделенной от туловища собачьей головы. С помощью автожектора она жила целый час и сорок минут. Лежащая на блюде голова открывала и закрывала глаза, высовывала язык, реагировала на прикосновение и даже проглатывала кусочек сыра или колбасы. Голову пришлось придерживать на тарелке руками. Она широко открывала рот, и создавалось впечатление, что она будто пытается лаять и выть.

   Дай мне компьютер, я сейчас найду одну интересную статью и зачитаю тебе дословно.

- Ой, Паша, больно ты долго мусолишь. Не мог бы сократить свою лекцию на эту тему?

- Ну, если уж совсем коротко... наличие обмена веществ - вот одно из главных свидетельств жизни. Всю эту информацию ты можешь легко найти в интернете. Мозг дышит - поглощает кислород и выделяет углекислоту, но мыслит ли он и существует ли в нем сознание? Для того чтобы изолированный мозг сохранил мыслительные способности, необходимо иметь соответствующий приток к нему бесчисленных нервных импульсов от органов чувств, мышц, внутренних органов. Он связан с огромным количеством нервных проводников, которые проходят через спинной мозг. А пересечённые нервные волокна головного и спинного мозга в дальнейшем не регенерируют, то есть, не восстанавливаются.

- Всё! Всё, всё, хватит с меня, я уже сижу дурак дураком, ничего не понимаю, - остановил Павла Давыдов. - Но и спать я тебе не дам, пока всё не расскажешь.

- Не-не, погоди, дай я тебе про мозг договорю, последнее, - не унимался Павел. - Короче, наличие мозга, это только возможность мысли. Сам мозг мыслить не может. Можно допустить наличие элементарных форм жизнедеятельности в отдельно от человека существующем мозге, но возможность сознания и мышления для него полностью исключены.

   Всё, всё, едем дальше, - заметив возмущённый взгляд Давыдова, продолжил Павел. - Они там, в будущем, пошли от противного. Есть такой метод в логике, знаешь, наверное. Главное то, что им чётко была ясна цель. Короче, они сначала готовили тела для мозга и всякой остальной требухи. Ну, чтобы всё там срослось и прижилось. Снимали параметры, характеристики, все данные мозга и заранее подгоняли для него тело. Вот уж, извини, не запомнил, да и не хотел запоминать, как там всё это делалось. И мозг-то брали не от человека, а от животного, вот ведь до чего у них дошло. Доводили его до уровня человека, вживляя всякие чипы памяти и прочее. Здесь и генная инженерия, и расшифровка ДНК, и терапевтическое клонирование – всё в ход пошло. Потом уже, когда и мозг с требухой, и тело с нервными окончаниями были готовы, пересаживали и наблюдали - срослось или нет.

   Капсула – это как раз и есть индивидуальное тело человека будущего. Автономного питания хватает на двести пятьдесят лет без подзарядки атомного аккумулятора. Органы чувств у них отличаются от наших. Зрение, например, они заменили на эхо-локацию - так удобнее. Нет зависимости от тёмного времени суток, трёхмерное видение пространства. Они, как бы, находятся в центре сферы, радиус которой можно регулировать в больших пределах, меняя мощность. Но не ультразвукового, как у летучих мышей, а электромагнитного излучения в широком диапазоне частот. Мозг, конечно, защищён от электромагнитного излучения экраном. Диапазон меняется в зависимости от погоды. В мозг к ним поступает информация обо всех изменениях в этом сферическом объёме. Длительность этих изменений по времени может составлять тысячные доли секунды. Квадрафоническая система слуха может настраиваться, направляться лучом. Звук может фильтроваться, выделяться и усиливаться.

   Остальные органы чувств они утратили, их заменили физическими и химическими лабораториями, - увлечённо продолжал рассказывать Паша. - Я бы сказал, что и души, такой как у нас, у них тоже нет. Они не могут любить, страдать и сострадать, жалеть и прочее. Ими движет только рациональность. Сейчас, вернее, в то время, когда я общался с ними, их было всего полтора миллиона. Ещё три миллиона находилось на стадии развития. Это, как дети у нас. Людей не стало уже более трёх веков назад. Мозг брался от здоровых животных, которых они специально разводили, применяя терапевтическое клонирование и генную инженерию, доводя его до человеческого уровня. Тело для мозга заранее выращивалось и подготавливалось искусственно по частям. Некоторые части тела даже не имели биологического происхождения, как протезы из каучука в наше время.
 
   После пятидесятилетнего обучения, если можно так выразиться, их выпускают в жизнь, подгоняя индивидуальные тела-капсулы. Они также полностью отказались от вегетативной системы, вестибулярного аппарата и всей статокинетической системы. Поэтому могут перемещаться с большими ускорениями и скоростями нарастания. Столкновения между собой и с другими объектами исключены - создана специальная система защиты. Перемещаются в капсулах с вакуумным двигателем, в основном по воздуху, но могут и по воде, и под водой, и по суше.

   Только не спрашивай меня принципа действия и чертежи ни вакуумного двигателя, ни атомного аккумулятора. Они не говорили, а я и не спрашивал. Они постоянно, одни улетали, другие прилетали, некоторые зависали в воздухе надо мной. Общаются, как я уже говорил, подобно радио-телепатии, мыслями и образами. У них нет языкового барьера. Каждый в любой момент времени знает мысли каждого. Новые идеи обсуждаются всем обществом и незамедлительно проверяются экспериментально. Уровень знаний во всех областях науки у всех особей одинаковый, поэтому наука у них развивается максимально быстро. Продолжительность жизни – более двухсот лет без капитального ремонта мозга. Их особи не делятся на мужской и женский род. Главной целью для них в то время являлось восстановление способности воспроизводства. Свои ряды пополняют только путём генной инженерии. Из тех трёх миллионов детей, которых они обучают, приспособиться к полноценной жизни смогут только не белее пяти-восьми процентов - остальных им приходится разбирать на запчасти. Ведётся очень строгий отбор по многим параметрам. Некоторые особи смогут обучиться не выше уровня пастухов, которых забрасывают в различные районы планеты для наблюдения и сбора информации о флоре и фауне. А некоторые вообще остаются всего лишь биороботами без права покидать базу и получать всеобщую информацию. К сожалению, не могу рассказать тебе всё последовательно, эту информацию я получил именно в таком виде, сразу всю, гопом. Боюсь, многое пропустил.

- Слушай, Паш, а почему ты очутился именно в тропиках? Вы же были в Арктике. И как ты можешь объяснить своё возвращение? - спросил Давыдов.

- На этот счёт не могу сказать ничего определённого. Возможно, когда я потревожил их биоэнергетическое поле своей субстанцией, как нарушителя, на всякий случай они переместили меня ближе к своей базе. Хотя при всём желании я не смог бы причинить им никакого вреда. Да, хочу ещё добавить такой момент, у них там все равны - нет ни главных, ни старших. Это и понятно - нет необходимости, если каждый в любой момент знает мысли каждого. Моих мыслей они читать не могли, мы только общались, обмениваясь информацией, посредством мысленных образов. В наше время главным считается тот, кто умнее, а умнее тот, кто больше знает и владеет наибольшей информацией. Хотя и это у нас обеспечивается далеко не всегда - очень часто бывает, когда дурак главнее умного. А возвращения своего я совсем не помню, был в бессознательном состоянии. Мы даже не попрощались.

- Ты сказал, что кто-то уже бывал у них до тебя. Как и когда это было? - спросил Саня, уже зевая.

- Ну, они просто упомянули об этом. Из какого года и кто именно, информации не было. Вообще, давая мне какую-либо информацию, они совершенно не обращали внимания на огромную разницу в уровнях знаний между нами, хотя историю развития науки они знали достоверно. Просто, видимо, думали, что я способен также, как и они, быстро обрабатывать полученную информацию и делать правильные выводы для своих действий из достаточного её минимума. Если я не задавал вопросов, то они, скорее всего, считали, что я всё понимал. Не думаю, что им было выгодно что-то скрывать от меня. Повторюсь, ими движет только рациональность. Наверное, не сочли нужным тратить время на то, чтобы всё мне досконально разжевывать по сто раз. Либо считали, что я такой же умный, как они.

- Ну, а ещё чего-нибудь расскажи. Чего тебя больше всего удивило? - расправляя постели, спрашивал Саня.

- Меня, конечно, очень удивило то, что они в своих капсулах-тарелках могут так быстро перемещаться. Какое-то мгновение, каких-то нескольких секунд - и их уже не видно. По правде, я тоже не верю тем, кто видит в наше время летающие тарелки. Мне кажется, у таких людей либо крыша поехала, либо фантазия взыграла. Хотя, если верить СМИ, чуть ли не каждый четвёртый человек на Земле уже видел НЛО в виде таких тарелок. А ведь тарелка, как мы уже говорили с тобой, это самая идеальная форма летательного аппарата. Почему мы летаем на самолётах, а не на тарелках? Потому что лётчики тоже люди, а все люди - это животные, причём хищники. Хищникам природа подарила глаза, смотрящие строго вперёд, чтобы добычу догонять, а у оленя или лошади они по бокам, чтобы хищника вовремя с обоих боков видеть. У людей будущего зрение заменено эхо-локацией. Они видят и спереди, и сзади и по сторонам. Если бы у нас было такое же зрение, мы бы на своих автомобилях задние колеса, как и передние, сделали поворотными. Могли бы ездить боком, разворачиваться на месте и летали бы не на самолетах, где лётчики смотрят только вперед, а на тарелках, которым и хвост не нужен.
Паша уже тоже весь иззевался. Они легли на диванах в одной комнате и продолжали разговаривать уже лёжа.

- Они там давно отказались от реактивной тяги, - продолжал тихонько говорить Павел. - Применяли её только при передвижении в космосе. Это нам сейчас кажется, что лучшего двигателя для достижения таких скоростей не бывает, но затраты энергии для преодоления гравитации не соизмеримы с достижением этой цели. К тому же, такая сложная система не обеспечивает надёжности перемещения в пространстве. Их тарелки-капсулы летают на вакуумном двигателе по принципу антигравитации. Только, пожалуйста, не спрашивай меня о его устройстве. Мне очень стыдно, но я совершенно ничего не понял об этом, а сейчас и вовсе не помню.

- Ну, Паша, тоже мне, - возмутился Саня. - Это же жизненно важно!

- Фу-у! Вот смотри, сейчас у нас в науке началась полная неразбериха. Эйнштейн умер, не домыслив до конца свою концепцию единого поля. Некоторые учёные от отчаяния даже отказываются считать гравитационное поле материальным, вот до чего дошло. Сколько людей, столько и мнений. Если с электромагнитным полем, не зная ничего о нём конкретно и достоверно, мы уже работаем и эксплуатируем для своих нужд, то с гравитационным зашли в тупик. Появились, кроме классической физики и квантовой механики и другие физики. Интрофизика, полевая физика Репченко с совершенно новыми парадигмами. Антивещество, антиматерия, антимир, черная и темная энергия. Я сам тёмный, а тут вообще перестал понимать чего-либо. Да, они кратко информировали меня о принципе левитации. Оказывается, левитация возможна. Внутри капсулы у них что-то такое вращалось с неимоверно огромной скоростью. Колебаний воздуха снаружи не было. Во всяком случае, я ничего не слышал, но чувствовал это. За счёт такого вращения и возникал эффект левитации. Скоро, очень скоро, Саня, появятся первые двигатели, работающие на принципе антигравитации. Будет полный переворот в науке. Все люди будут жить по-другому ещё до атомной катастрофы. Но люди, как и любые другие животные, не смогут сами перемещаться в пространстве с такими скоростями. Десять, максимум пятнадцать G – вот наш предел ускорения. Летать на аппаратах с антигравитационными двигателями будут наши роботы, не имеющие ни вестибулярного аппарата, ни вообще статокинетической системы.

- Мне всё-таки непонятно, как они смогли решить проблему реиннервации? Я где-то читал, когда по всяким больницам лежал, что это вообще невозможно по той простой причине, что после пересечения нервных волокон головного и спинного мозга они не регенерируются.

- Боже мой, Саня, я так далёк от этой медицины. Раньше и слова-то такого не слышал – реиннервация. Чувствую себя полной свиньёй при выборе апельсинов. Я же не говорил, что они отсекали головной мозг от спинного. Пересаженный изолированный мозг, как ты считаешь, даже головной вместе со спинным без сечения, и даже при выполнении им эндокринной функции, всё равно не сможет иметь мыслительную способность. Давай пока отложим в сторонку эту возможность мозга мыслить. Ему нужны органы чувств и связь с ними.

   Предположим, человеку удалили конечность - руку или ногу. Всё - связь оборвана. Но сейчас уже научились делать такие протезы, что человек способен ими управлять как-то, через какие-то датчики или посредством мышц - не знаю. Как такое возможно без связи? А у инвалида, я слышал, иногда болит палец на ампутированной ноге. Как уже говорил, они специально отбирают и выращивают животных, которых с самого рождения наблюдают. Не знаю, каких именно животных? Может быть, вывели какой-то особый вид, но давай представим себе обыкновенную корову. На неё с самого рождения, как ярмо, надели робота с большим количеством всяких датчиков наблюдения. И вот эта корова растёт от тёлки до бурёнки, а робот со своими датчиками все эти годы наблюдает за её мозгом и другими органами, ни на секунду не обрывая наблюдения.

   Одновременно, согласно анализу данных, полученных от робота, постепенно подготавливается тело, подгоняются при помощи генной инженерии и терапевтического клонирования все необходимые органы, подходящие по всем параметрам именно этой корове. И наконец, приходит время, когда этот робот выдаёт другому роботу - нейрохирургу все достаточные данные. Мол, режь вот тут, эту точку соедини с химической лабораторией, эту с физической, а эту и вон ту с приёмником и передатчиком эхолокатора. Разобрали, как говорится, корову по частям - что-то выкинули, что-то добавили.

   Я утрирую, конечно, но думаю, смысл понятен. А насчёт того, что изолированный мозг не способен мыслить, то он ведь теперь не изолирован. У него есть необходимые органы-датчики и надёжная связь с ними. Правда, в теле-капсуле бывшей коровы уже не будет такой души, как у нас, но мыслить она будет гораздо лучше. Извини, друг, но если мы чего-то не умеем и не знаем на сегодняшний момент, то данный факт вовсе не означает, что это вообще никогда невозможно.

- В общем-то, всё это логично. Логично допустить, что другого пути для выживания и развития у них не было, - согласился Давыдов.

- И это единственно правильный путь. Им теперь вовсе не страшны ни глобальное потепление, ни какие-либо другие природные катаклизмы. Они могут быстро всем миром уйти в космос. Человек в сегодняшнем состоянии является, по сравнению с ними, примитивным организмом, ничем незащищенным и абсолютно неприспособленным к выживанию в условиях природных бедствий.

- Да, всё это логично. Даже если в это не верится, всё равно — это, наверное, должно быть так, - сел на диван Саня, свесив ноги. - Ты не читал роман "Самовар" Михаила Веллера в "Дружбе народов"? Он в этой своей книге логически подводит читателя к выводу о том, что гибель человечества неизбежна, и виной этому является прогресс. Тогда ещё ему здорово досталось от критиков, особенно от Дубровского. Очень пессимистическая философия, хлеще Шопенгауэра.

- Да, конечно. Когда я её читал, мне казалось, что всё, о чём он говорит, всем давно уже известно, но все эти избитые истины он так последовательно изложил, собрал и объединил воедино, что в итоге сам собой логически приходит вывод - человечество выполняет такую миссию во Вселенной, что в конце концов обязан себя погубить. И с ним трудно не согласиться. Разве будешь возражать против его определения истории, что это временная последовательность совершённых человечеством преобразований энергии. А этой энергии мы отобрали у Земли и преобразовали, запихав в атомные бомбы на сегодня уже более чем достаточно, чтобы это действие произошло хоть завтра. В его определении свободы я для себя неожиданно открыл кое-что новое. До этого придерживался определения, что свобода – это осознанная необходимость, а он дополнил, что она - есть воля действий, а не чувств. Я не могу полюбить то, что ненавижу и хотеть то, что противно. Стремление к свободе – это стремление к максимальному преобразованию энергии. Только миссией человека должно быть не самоуничтожение, а обеспечение бесконечного развития цивилизации. Или, по крайней мере, до угасания Солнца, - уверенно закончил свою мысль Павел.

- Да-а! Когда-то первые удачные операции по пересадке человеческих органов, особенно сердца, казались, лично мне, переходом за пределы возможного, а теперь уверен, что эти пределы сдвинуты очень далеко вперёд, в далёкое будущее. Но уж очень не хочется лишаться души, - развивал мысль Александр. - Я, лично, извини за откровенность, очень люблю музыку. Даже немного лечусь ей. Она доставляет радость и счастье, которое не соизмеримо ни с какой рациональностью. И не хочу, чтобы мои мысли кто-то читал.

- Можно подумать, что у тебя много порочных мыслей, - пошутил Павел. - Раз уж не спим, пойдём в кабинет, покурить хочется.

- Да кури здесь.

- Ну, не надо. Пойдём лучше в кабинет... Мы люди, и нам кажется, что мы самые идеальные существа, которые только мог создать Бог, - прикуривая, размышлял вслух Павел. - А представь себя собакой. Она, наверное, тоже бы ни за что не согласилась стать человеком. Собака уже привыкла быть собакой настолько, что не может себя представить кем-то другим. И тоже считает себя самым совершенным существом. Зубы - хоть кости перемалывай. У неё реакция, нюх и слух лучше. Желудочно-кишечный тракт способен переваривать такое, от чего человек умер бы мучительной смертью.

- Не хочу быть "оно". Хочу быть мужчиной и всегда любить слабый пол, - молвил Давыдов.

- Ты просто не можешь себя представить не человеком. А не хотел бы ты стать каким-нибудь насекомым? Самцом Богомолом, например, чтобы тебя самка во время спаривания сжирала живьём, а ты бы по-настоящему умирал от оргазма. Люди будущего, Саня, это почти идеальный биологический организм, какой только можно себе вообразить и о котором можно только мечтать. Какая социальная система! У них мысли и помыслы одинаковые, как у единого организма. А какая форма общения?! Кто может себе представить общение мысленными образами? А я общался. Чего только люди не придумывали, чтобы увеличить скорость полёта мысли, даже языки новые разрабатывали. Мыслим-то мы словами. Разноязычные люди не только по-разному мыслят, но даже имеют разные взгляды на жизнь. Для быстрого логического мышления был даже создан специальный язык Логлан - Logical Lanuage.
В русском языке, например, больше букв, чем в английском. Мы можем составить больше слов и выразительнее описать какой-то предмет. Хотя на это уйдёт больше времени, зато человек, который слушает это описание, потратит меньше времени для более правильного мысленного восприятия этого предмета. Сколько потребуется времени, например, чукче, видевшему в московском зоопарке жирафа, чтобы словами описать его другому чукче, который никогда на покидал свою Чукотку? До него, как до того жирафа, будет доходить долго, и всё равно ему будет представляться олень с длинной шеей, но без рогов. Вот я сейчас говорю много слов, чтобы ты меня лучше понял.

- Просто не хотел прерывать твоё красноречие, - сказал Саня. - А почему ты считаешь, что люди будущего, это лишь почти идеальный организм? Ты что, знаешь ещё идеальнее?

- В том смысле, что у них проблема со своим воспроизводством. Идеальный биологический организм с огромным сроком жизни, поистине покоривший природу тем, что совсем её не трогает. И вот, этот последний человеческий след вымирает. Как же им не объединить свои мысли, чтобы сообща искать спасение? Скажи, Саня, только по-честному, ты мне веришь?

- В чём-то верю, а во что-то просто не хочется верить, честное слово. Но ты же не первый, кто предрекает атомную катастрофу. Даже войной-то её назвать, язык не поворачивается, - задумчиво проговорил Александр. - Ну, а как у тебя сложилась дальнейшая судьба? Тебя же тогда уволили из НИИ к чёртовой матери.

- Ну и вопросик. Да-а, есть что вспомнить, но стыдно рассказать, как говорится. Обиделся я на весь мир, на судьбу свою. Веришь нет, даже жить тогда расхотелось. Спился напрочь, на самое дно опустился, дошёл до ручки. На работу нигде не мог устроиться. В страшные долги залез, даже квартиру трёхкомнатную, что от родителей в наследство осталась, пришлось продать и переехать в однокомнатную малосемейку. Пил по-чёрному, через три месяца и эти деньги, что выручил за квартиру, все спустил. В БОМЖа стал превращаться, бутылки по помойкам собирал. Ох, Саня, какое страшное время я для себя пережил. Сейчас вспоминаю, так стыдно становится, что хоть сквозь землю провались. Несколько раз порывался даже покончить с собой. То на крышу высотного дома залезу, то выжидаю поезда, мчавшегося на полном ходу. Но в последний момент почему-то всегда останавливался, будто ангел-хранитель меня за плечи удерживал. Всяко бывало, порой даже хлеба не на что было купить. Оброс щетиной, патлы седые отрастил. Из одежды остались лишь пара-тройка застиранных рубах да грязные мятые штаны. Всю зиму в одной осенней курточке на рыбьем меху проходил, да и ту прожёг где-то по пьянке.

- Господи, Паша, а что же ты ко мне-то не пришёл? Неужели бы я тебя оставил в таком состоянии?

- Ты ж тогда уже переехал в другой район, адреса не оставил, а специально разыскивать тебя я не стал. Да и стеснялся, со стыда боялся сгореть.

- Ну, и как же ты выкарабкался из этой ямы?

- Случайно повезло. С грехом пополам приняли на работу в радиомастерскую, да и то учеником с трёхмесячным испытательным сроком. У них там, видимо, мастеров не хватало. Я тогда вообще на одном хлебе с водой сидел. В первый же день отличился. Кроме своих трёх приборов, отремонтировал ещё и всю аппаратуру, что на стеллажах пылилась, числящейся мёртвой, не поддающейся ремонту. Домой в свой бардак идти не захотел, попросился у начальника остаться в мастерской на ночь. Видаки, радиолы, двухкассетники, низкочастотные усилки - всё подряд. Утром посчитал - восемнадцать мёртвых приборов починил. Сразу зауважали. Через месяц купил себе в секанд-хенде более-менее сносную одежонку, постригся, побрился, стал хоть на человека похож. Вскоре слухи о классном радиомастере расползлись по всему городу, все тащили свою изломанную радиоаппаратуру именно в нашу мастерскую. У начальника сразу дела в гору пошли. Потом кто-то предложил мне перейти уже в более серьёзную фирму, где я тоже быстро показал себя хорошим специалистом. Как-то прознали, что я владею несколькими иностранными языками, раз-другой попросили перевести с японского какую-то техническую литературу. Я не только перевёл, но ещё и составил подобную схему уже из отечественных аналогов взамен импортных.

- Надо же, какие в тебе, оказывается, таланты скрыты. И много ты языков знаешь?

- Всего четыре. Немецкий мне моя мама ещё с детского садика вдалбливала. Она же у меня в техникуме учителем немецкого работала. Английский я начал учить в школе, а в институте даже диплом на английском защищал.
 
- Да, да, я помню, как ты в десятом классе здорово по-английски шпрехал. Лучше даже, чем сама учительница.

- Ну-у, скажешь тоже. Вот, а японский сам учил, сто раз бросал и снова начинал. А тут на одном судне у нас образовалась целая группа, желающих изучать японский. Вот там-то я уже всерьёз взялся за это дело. Командировка растянулась на целый год с лишним, успел полностью выучить, преподаватель хороший попался. На другом судне уже записался на изучение китайского. Вообще мне как-то легко давались все эти языки, сам удивляюсь. Правда, на изучение японского у меня ушло почти три года, если с учётом самостоятельного обучения. Но технический язык пришлось уже доучивать самому, разговорного по моей специальности было недостаточно. Читать схемы, разбираться в них, знать все обозначения - это не так-то просто, как может показаться. Приходилось постоянно следить за передовыми разработками в электронике, знать все существующие схемы, мысленно представлять отдельные каскады и узлы. Фирма занималась закупками электроники, тесно сотрудничала именно с фирмой "Sony Interactive Entertainment Inc."

- А кем ты вообще работал в этой фирме? - заинтересовался Саня.

- Да простым IT-ишником, но со знанием языков, за что неплохо доплачивали. Часто советовал, что брать, а чего не брать. Уже через полгода примерно мне предложили съездить на недельку в командировку в Токио, простым переводчиком.  Я тогда уже успел выучить на зубок все схемы радиоэлектронной продукции фирмы Сони. Это и переносные стерео-кассетники, и стационарные музыкальные центры, многочисленные игровые приставки, видеокамеры с телефонами - всего около ста пятидесяти наименований. С год летал только в Токио, потом меня стали посылать в командировки по всему миру, где находились дочерние предприятия этой знаменитой фирмы. Когда возвращался домой, моя однокомнатная малосемейка казалась мне уже каким-то сараем.

- Действительно повезло, из бомжа, считай, сразу в барины. Хорошо зарабатывал? - поинтересовался Саня.

- Платили действительно хорошо, но долго скитаться по миру тоже надоедает. Однажды в Гонконге на целых полгода застрял. Представляешь, в последнее время что-то ностальгия замучила, так сильно потянуло разыскать деревеньку, в которой родился. Без малого семь лет я в этой фирме проработал, деньжат поднакопил. Представляешь, возвращаюсь однажды из очередной командировки в свой гадюшник, а у меня там замок в двери выломан с корнем, дверь нараспашку, из мебели один сломанный стул валяется. Ну я сразу эту сраную однокомнатку и продал за гроши. Купил четырёхкомнатную квартиру на Белинке, аж сто десять квадратов. Давно мечтал в сталинке пожить, раньше там одна номенклатура обиталась. Высокие потолки, стены в два с половиной кирпича, комнаты просторные, а кухня так вообще, хоть танцы устраивай. Капитальный ремонт сделал, дизайнера специально нанимал. Видал, какой у меня письменный стол? На заказ делал, из бильярдного стола переделали. Резной, настоящий морёный дуб, хрен с места сдвинешь. Библиотека шикарная, специальные книжные полки на двух стенах от пола до потолка. Кроме томов классики, много технической литературы, в основном справочники. Одна только коллекция подшивок журнала "Радио" целую нижнюю полку занимает, все номера, начиная аж с 1969 года - моё главное сокровище.

- Да-а, хата у тебя действительно классная. Четыре комнаты! Куда тебе одному столько?

- Да я в основном в кабинете сижу, сплю в спальне, ем на кухне, а в другие комнаты вообще редко заглядываю. Соскучился по уюту. Сделал всё так, чтобы всегда хотелось возвращаться домой. Ладно, Саня, давай спать. Время уже три ночи.



***



- Не спишь ещё, Давыдов? - спросил Паша, услышав, как Саня ворочался с боку на бок.

- Уснёшь тут, после твоих ужасов с монстрами, - недовольно пробубнил друг. - Я вот не понял, какая связь между шаровой молнией и твоём сегодняшним аппаратом. Ты заикнулся было, что это какие-то твои старые знакомые из будущего.

- Знаешь, забыл, кстати, тебе сказать. Я ж того ФСБшника, который четвёртым членом комиссии тогда был, сегодня у своего дома видел, - проговорил Паша, зевая. - А я ведь его давно знаю. Познакомились, когда ещё в Госинспекции электросвязи работал. Тоже практически при фантастических обстоятельствах. Потом как-нибудь расскажу.

- Да ладно! Гонишь?! - сразу принял Саня сидячее положение. - Как ты с ним познакомился? У тебя что-то раньше было общего с этой конторой?

- Ещё как было, Саня, - тоже сел на диване Паша. - Волков Дмитрий Николаевич, он тогда ещё только-только майора получил. Старше нас, звание сейчас имеет, наверное, не меньше подполковника. Умный, зараза. Такая ищёйка, если вцепится, то уже не отпустит. Вычислил он меня, как пить дать. Следят за нами, Саня, не сомневайся. Не берут только потому, что им предъявить нам нечего.

- Может, это тебе просто показалось? - встревожился Давыдов. - Ну почему ты постоянно от меня что-то скрываешь, напарник? Ладно, сейчас спать давай, а завтра с утра я от тебя не отстану. Всё, всю свою подноготную мне выложишь, как на духу.



***



   Приключения, когда работал в Госинспекции электросвязи и о своей первой встрече с посредниками будущей цивилизации на Г-образном холме близ посёлка Сява, Павел рассказал Давыдову только на следующий день после ужина. Они снова до поздней ночи разговаривали, Павел пил свой коньяк, ударившись в воспоминания молодости...

-Да, Паша! - задумчиво отозвался гость. - А я ведь частенько тебя вспоминал, и на войне, и когда по больницам валялся. Всё думал да гадал, как там у моего друга жизнь складывается. А оно вон как всё вышло, оказывается. Никогда бы не подумал, что у меня друг таким таинственным окажется. Значит, Они давно на тебя эту миссию возложили. Так ведь получается?

- Насчёт миссии не знаю, брат. Уж слишком это как-то возвышенно. Одно могу сказать - кто-то или что-то подталкивало и до сих пор продолжает постоянно направлять меня в жизни. Чувствую, что уже близко подошёл к практической реализации своего прибора. Наделали мы с тобой делов с этими ограблениями, не знаю даже, как нам реабилитироваться, - рассуждал Павел.

- Да не переживай ты так. Всё идёт по плану, мне кажется, - успокаивал его Саня.

- Это было только начало. Ведь без этих денег ты бы даже с места не сдвинулся. И в твою родную Жужелку Они тебя специально именно для этих ограблений направили. Даже не сомневаюсь в этом. А потом ещё и в будущее носом тыкнули, аж в 2838 год. Они управляют тобой, как кукловоды марионеткой. Всё идёт по плану, причём по Их плану, не по твоему. Так что давай, думай дальше, чего делать будем, - уверял друга Давыдов.

   Взвесив его слова, Павел как-то даже согласился и близко принял эти доводы.

- Волков нам всю обедню может испортить. Ты много денег наличкой дома держишь? - начал более реальнее соображать Павел.

- Ну, есть, конечно. А куда я их дену? - начал оправдываться Давыдов. - Около пятнадцати лимонов дома храню. Такую сумму в чулок не засунешь.

- Так, Саня. Тебе нужно срочно вывести всю наличку куда-нибудь за город, хоть в лесу где-нибудь закапывай. Не знаю, главное, чтобы при обыске, не дай Бог, ничего у тебя нигде не нашли, даже с ищейками. Я, конечно, мало чего ведаю, как сегодня работают в ФСБ, но ты этого Волкова не знаешь. Это ищейка, которая, взяв однажды след, уже его не упустит. Мы с тобой преступники, но он будет искать нас вовсе не за эти преступления, у него цель глобальнее - узнать наши секреты. Поэтому будет брать нас только живыми. Пятой точкой чувствую, он уже давно следит за нами, - рассуждал, советовался и одновременно распоряжался Паша. - Теперь вот что, надо бы перед ремонтными работами в нашей будущей лаборатории в Нижнем как-то незаметно развесить камеры видеонаблюдения по периметру, или хоть перед обоими входами. Через месяцок приеду, и мы вместе просмотрим эти записи. Если за нами всё-таки следят, надо будет сворачиваться, рисковать нельзя совершенно. Если о нашей тайне узнают, мы с тобой больше не жильцы на этом свете. Ты это понимаешь?

- Да-а, блин, попал я с тобой в переделку, - зачесал темя Давыдов. - Ладно, всё сделаю, как ты сказал, можешь не беспокоиться. Надо бы мне фото этого Волкова как-то раздобыть на всякий пожарный.

- Действуй теперь всегда по обстановке, брат. Не жди моих рекомендаций, сам свой нюх развивай, если ещё жить не надоело. Вот как ты собираешься деньги из дома выносить? - задал Паша Давыдову вопрос на засыпку.

- Как? А как надо? - задумался Саня. - В трусы, что ли, запихать прикажешь?
- Ну, ну! А если схватят и обыщут?

- Так чего же мне, как же тогда? - смотрел он на Павла с глупым выражения лица.

- Предложишь, может, мне своей Маринке в лифчик их засовать? Так не уберётся. Это сколько ж ходок надо сделать?! Чего ты всегда паникуешь раньше времени, бздун!

- Лучше лишний раз перебдеть, дружочек. Ты даже представления не имеешь, что с тобой сделают, - нагнетал Паша страхи на Давыдова. - Запытают так, что умолять станешь, чтобы пристрелили. Проклинать себя будешь, что пожадничал, не сжёг заблаговременно в туалете свои миллионы.

- Так чё делать-то? Говори, раз такой умный, - тоже уже занервничал Саня.

- Хочу лишь, чтобы теперь ты хорошо продумывал каждый свой шаг. Может, действительно я зря паникую. Почему бы, например, тебе не уйти с этими деньгами чердаком, подвалом или по крыше через другой подъезд? Короче, Саня, делай как хочешь, только не проколись, умоляю тебя…





Ч. 5   П. У. Л.



1. Переезд в Нижний



   Месяца через четыре Давыдов опять приехал к Павлу в Москву, уже на своей машине.

- Чего сам то не приезжаешь? - устало спросил он. - Обещал же. Зашхерился, в нору заныкался, - упрекал он друга, сидя после ужина в его кабинете.

- То, что по видеокамерам слежки не обнаружено, это, конечно, радует, но полной уверенности у меня всё равно нет, - высказывал Павел свои мысли. - Я знаю этого Волкова, уверен, что он давно взял след. Давай заляжем на дно на полгодика. Заморозь пока у себя нашу лабораторию.

- Да я уже всё закончил, - возмутился Саня. - С одного входа младший сын устроил небольшой магазинчик по продаже автозапчастей, с другой - шиномонтажную мастерскую. Уже и кое-какая прибыль прикипать начала. В самой лаборатории всё по высшему разряду сделал, коньяк твой там в большом количестве звёздочки прибавляет. Осталось только твою аппаратуру затащить.

- Сын пусть продолжает работать, а лабораторию заморозь. Так нужно, Саня. Чутьё меня ещё никогда не подводило. Мою квартиру никому не сдавай, пусть пока пустует.

- Да-а, Паша, как был ты трусишкой, так им и остался, даже ещё хуже стал, - махнул Саня рукой на Павла.

- Пусть так, мне наплевать на твои оскорбления, не гордый. Скажи лучше, как у тебя со здоровьем? - отреагировал он на обидные слова друга.

- Если честно, хреново. Двенадцатиперстная житья не даёт, - жаловался Давыдов. - Дорогие лекарства пачками принимаю, но дела всё хуже и хуже. Хотелось бы дожить до рождения твоего генератора, хоть одним глазком взглянуть на него.

   Павел немного задумался, выпил рюмку коньяка, закурил.

- Одним глазком, говоришь? - Павел так внимательно посмотрел в глаза Давыдову, что тот даже немного смутился. - Ну что ж, можешь даже двумя. - снимая домашний халат, он отстегнул с правой руки ремни какого-то продолговатого прямоугольного приборчика и положил его на стол. - Если хочешь, можешь в руки взять, он не кусается.

- Это чего? - уставился Саня на прямоугольную коробку. - Это он? Настоящий? - всё ещё не веря сказанному, потянулся друг за прибором. - Тяжёленький. Нет, что, правда? Когда же ты успел? Ну ты даёшь! - радостно улыбаясь, разглядывал прибор Саня, вертя его в руках. - И чё, как хоть эта хреновина включается у тебя?

- В твоих руках он не включится, можешь не стараться, - тоже слегка улыбаясь, сообщил Павел. - Имеется специальная защита от дурака.

- Это кто, я, что ли, дурак? - обиженно спросил Саня. - Ну спасибо, брат.

- Ладно, не обижайся. Это всего лишь название защиты, - успокаивал он Давыдова. – Ни ты, никто-либо другой не сможет его включить. Он считывает мои дактилоскопические пальчики.

- Ну и ну! Когда же ты успел сделать-то его, гений в трусиках? - не мог никак успокоиться Саня. - Нет, всё равно не поверю, пока ты мне его в работе не продемонстрируешь.

- Не стоит, зачем лишний раз светиться без необходимости? Это у меня карманный экземпляр, всегда при мне находится. ПУЛ - прибор усыпления людей, - рассказывал Павел, снова пристёгивая прибор к руке. - Хорошую я ему аббревиатуру придумал? Минимальная дальность действия - всего пятьдесят сантиметров, максимальная - до двух километров.

- Не, погоди, Паша, а я как же? - удивлённо смотрел Саня на друга. - Мне же тоже такую штуку нужно.

- Сделаем, Саня, обязательно сделаем, только не сейчас, - одев халат, хозяин ласково погладил свой прибор на руке.

- Не-не, ты что? Мне ведь тоже надо такой постоянно на руке носить. Сделай прямо сейчас, а то как же? - заворчал сразу Саня. - А вдруг кто-нибудь такой прибор уже изобрёл, мало ли?!

- Такого ни у кого нет, это точно, - заверил его Паша. - Если и есть где-нибудь что-то подобное, то там всё должно быть сделано совсем по другому принципу. Только, думаю, вряд ли в ближайшее время такое изобретение появится.

- Вот что, друг любезный. Мы с тобой оба одинаково рискуем своими жизнями с этим изобретением, но усыплять и убивать людей почему-то можешь только ты. Это не справедливо. Тебе так не кажется? - состроил Давыдов обиженную физиономию.

- Нет, не кажется. Во-первых, я пока так и не придумал никакой защиты от его излучения. Так что, успокойся, будем засыпать или умирать вместе. А во-вторых, какое, вообще, отношение лично ты имеешь к этому изобретению? Только давай без обид, а то надулся сразу, как пузырь, - увещевал его Павел. - Допустим, схватят тебя плохие дяди ФСБшники, и что ты им можешь рассказать? Какую такую великую тайну сможешь выдать? Правильно, никакую. Вот и не нужно тебе этого знать.

- Слушай, а зачем ты везде таскаешь этот приборчик? Волкова своего боишься?
 
- Догадливый, соображаешь. Мне никак нельзя к нему в руки попадаться. Этой штукой я, можно сказать, наши с тобой жизни защищаю.

- Надеюсь, ты хоть расскажешь мне, как он устроен, - успокоился немного Давыдов.

- Могу только в двух словах. А зачем тебе это вообще? - Павел опять увидел на лице Давыдова обиду. - Меньше знаешь, крепче спишь, - напомнил он ему пословицу.
 
- Всё, поехал я домой, - обиделся Давыдов, поднимаясь с кресла. - И на хрен ты мне сдался тогда, друг называется.

- Да успокойся ты, наконец. Сядь, - снова закурил Павел. - Всё равно ты ничего не поймёшь. Тут месяца не хватит, чтобы всё объяснить. Не собираешься же ты сам такую игрушку сделать. Ну, и зачем же тебе нужно голову всякой ерундой забивать? Пойдём на кухню, перекусим чего-нибудь.

   Поняв справедливость Пашиных слов, кислая мина на лице Давыдова стала медленно переходить в улыбку.

- Короче, этот генератор может работать в двух режимах - усыплять и убивать, но второй режим я пока даже не рассматривал. В импульсном лучевом он усыпляет избранно, как выстрелом из пистолета. При непрерывной работе его девятивольтового аккумулятора хватает где-то на час-полтора, - начал рассказывать Павел. - Сюда можно вставить и обыкновенную "Крону", но время излучения сократится тогда от двадцати минут до получаса. Это, как пульт управления твоим телевизором, только принцип другой. Держишь кнопку нажатой и водишь, как лучом лазера. Кого осветишь, тот и уснёт, - объяснял Павел, задрав рукав халата, наглядно показывая, как нужно водить прибором.

- А как это вообще работает? - заинтересовался Саня.

- О, брат, этого я тебе не расскажу, хоть расстреливай. Не обижайся, это только моя тайна, и она смертельно опасна для любого, кто будет в неё посвящён. Может быть, когда-нибудь мне и придётся тебе рассказать, и даже подробно разъяснять мельчайшие детали, чтобы до тебя всё дошло, но это лишь в крайнем случае. Должен же кто-то принять эстафету в случае моей гибели? Уяснил? Тогда продолжим. Минимальное время усыпления - полчаса, меньше не получается. Вот смотри, здесь имеется переключатель дискретного набора времени усыпления после получаса через каждые пять минут. Импульсом в лучевом режиме при максимальной дальности в отдельного человека, если он находится в толпе, практически не попасть - рядом стоящие тоже уснут, - объяснял Павел дальше. - Там пятно получается размером метра в полтора. Оптика у меня слабая, габариты не позволяют. Любая одежда лучу не помеха. Ну и защита на вскрытие прибора, конечно, как у Генриха. Если кто-то вздумает поинтересоваться внутренностями и начнёт вскрывать корпус, прибор самоуничтожится. Почему не ешь ничего? Вот палтус холодного копчения. Попробуй - ум отъешь.

- Спасибо, Паха, что-то не лезет ничего. Болит, зараза, пора лекарство принимать, - скорчился Саня, держась за живот. - Дай простой водички запить. Ну и? Это у тебя всего один экземпляр?

- Уничтожил я свою лабораторию, Саня. Пусто там теперь. Остался только склад кучи разных радиодеталей и инструментов.

- Да ты что? Зачем? - возмутился Давыдов, забыв даже про свой живот. - Ты чего наделал, дурак? Бздишь опять? И чего мы теперь с этой твоей пыркалкой сможем сделать?

- Есть у меня и ещё экземпляры, один чуть помощнее, до пяти километров берёт, - рассказывал Лиднёв. - Главная проблема в них - это защита самого себя от излучения. Нужен специальный костюм из мелкоячеистой сетки, желательно из медной проволоки. Но и он не всегда спасает. Проволока из-за частых перегибов быстро ломается. Сначала планировался режим кругового обзора, как в радиолокаторе, но из-за невозможности обеспечения своей безопасности, пришлось от него отказаться. В этом приборе излучение происходит уже не узким лучом, а целым пучком, как у карманного фонарика. Чтобы облучать всех, кто находится от тебя на расстоянии горизонта, приходится делать минимум один оборот на триста шестьдесят градусов, держа прибор в руке так, чтобы не задеть этим пучком себя, - показал Павел, как нужно крутиться с прибором. - И есть ещё самый мощный, стационарный, с дальностью в двадцать километров. Его уже придётся как-то маскировать на месте, прятать куда-нибудь, а самим уходить из зоны и включать дистанционно.
Да, Саня, над собственной защитой нужно ещё работать и работать.
Всё закопано за городом вместе с деньгами. Не беспокойся, в лесу никто не найдёт, хоть танком по этому месту езди.

- Всё равно, Паша, этого мало, - недовольно высказался Саня. - Не знаю, конечно, для какой цели у тебя эти хреновины. Если для той, о которой ты тогда мечтал, то этих приборов маловато будет.

- У меня вот здесь все эти приборы, - постучал Павел пальцем себе по лбу. - Надо будет, в любой момент ещё сделаю, сколько угодно, было бы из чего делать. Любую мощность выдам, хоть весь Вашингтон усыпляй. Ну как ты, полегчало? - спросил он, указывая Давыдову на живот. - И часто принимаешь?

- Малость полегче, ещё не рассосалось. Положено через каждые три часа, а мне уже и на пару часов стало не хватать. Организм, похоже, стал привыкать к этому лекарству. Теперь глотаю, как приспичит, бывает и на час не хватает. Ладно, пошли в кабинет.

   Павел задержался в комнате, расправлял постели на ночь. Войдя в кабинет, застал Давыдова сидящим в кресле, державшимся за живот с искажённым от боли лицом.

- Что, сильно болит? - спросил сочувственно. - Ещё прими тогда, чего ж мучиться? Много у тебя этого лекарства осталось?

- Ща-а, скоро пройдёт, не обращай внимания, - махнул рукой Саня. - Чё теперь с нашей нижегородской лабораторией делать будем? Столько денег вбухали.

- Пусть будет. Тебе что, денег жалко? - сердито спросил Павел. - Скажи сколько, я тебе сразу в два раза больше дам.

- Не в этом дело, Паха, - уже с более здоровым видом на лице начал говорить Давыдов. - Я и сам могу тебе целую кучу денег отвалить. Они у нас уже изо всех щелей повалили, не знаем, куда тратить. Боюсь, что пока ты резину тянешь с этими генераторами, я до настоящего дела дожить не успею. Один ты без меня так и до старости с места не сдвинешься, а там, глядишь, и вся мечта твоя в болоте завязнет. Какие хоть у тебя планы, какая цель? Для чего-то же ты их сотворил? Не ради ж хвастовства передо мной.

- Нет, Саня, не дам я тебе умереть, - задумчиво заговорил Лиднёв. - Планы есть, конечно, но без тебя я действительно никак. Хочешь, я попробую тебя вылечить? Кажется, я знаю, как это можно сделать. Есть одна задумка.

- Ну ты, чертяка эдакий, чего ж молчишь-то? - сразу возбудился Саня. - Чего расселся? Давай вставай, пошли, куда надо. На всё готов, хоть прямо сейчас, - завёлся, как всегда, Саня с полуоборота. - Паша, братан, выручай. Вылечи меня, попробуй хотя бы, я ж подыхаю. До конца жизни молиться на тебя буду, рабом твоим верным стану.

- Конечно, брат, все силы приложу, не сомневайся даже, - тоже воодушевился Лиднёв. - Завтра же тогда вместе в Нижний поедем, каждый на своей машине. Заскочим только ко мне в лабораторию, загрузим там обе машины радиодеталями, которые могут пригодиться. Не бегать же по всему Нижнему из-за этого. Инструменты заберу, и сразу рванём. А сейчас айда спать, второй час ночи уже...




2. В лаборатории




   Павел долго не мог заснуть. "Наобещал бедному другу с три короба раньше времени, а у самого может и не получиться ничего. Теоретически всё верно, но как оно будет на практике?" - размышлял он.
Вспомнил о своей бывшей и некогда пропавшей способности видеть болезни и лечить людей руками.

   "Ах, как бы мне пригодилась сейчас эта способность. Можно ли её вернуть? По какой причине, из-за чего она появлялась и пропадала у меня? Первый раз это случилось, скорее всего, из-за стресса, но потом как-то быстро пропала, а потом вдруг опять вылезла. Я тогда только-только с экспедиции вернулся. На теплоходе мы постоянно в Карибском море торчали. И что с того? Вряд ли здесь имеется какая-то связь. Может быть, это как-то связано с занятиями хатхой-йогой? Я ж тогда серьёзно ей занимался, у нас была целая группа на том теплоходе. Потом сразу в отпуск ушёл, долго не мог акклиматизироваться. Тогда ещё Валю Самойлову повстречал с её дочками двойняшками. Как они там, интересно? А потом этот Волков опять в мою жизнь влез. В Москве как раз вся эта способность и пропала. Может, потому что я йогой перестал заниматься? Может быть, вполне. Попробовать, разве, снова начать. И для здоровья полезно, разжирел совсем".
 


***



- Чё ты тащишься за этими фурами? Обгоняй их, до ста километров даже не дожимаешь, - ворчал Давыдов, останавливаясь через каждые полчаса.

- А куда нам торопиться? Часов за семь доберёмся. Ну приедешь ты на час раньше, что с того? За этими дальнобойщиками я, как за отцовской спиной.

- Слушай, я тогда не понял, а спросить забыл. Почему из этих ПУЛов можно стрелять в любое место на теле? Почему не в точку в середине лба, как раньше? - выключив магнитолу, спросил Саня.

- Хороший вопрос. Представь себе, не знаю. Всё делал методом проб и ошибок. Практика показала, что лучом достаточно попасть в любое место, не защищённое экраном из металлической сетки. Не обязательно точно в голову, сигнал всё равно мгновенно до мозгов дойдёт.


***


- ... Ну вот, как я и говорил, езды от меня до тебя ровно семь часов, - констатировал Павел. - Где мне выгружаться, в лаборатории?

- Можно и в лаборатории, - согласился Саня, - только нужно младшего сына сначала туда заслать. Он, кстати, знает про потайные входы. Нашёл, когда я обустраивался. Но он - могила, обещаю.

- Ладно, не будем ему мешать делом заниматься, - подумав, решил Павел. - Поехали тогда сразу на мою квартиру, поможешь выгрузиться...

- ... До завтра тогда. А сколько примерно времени ты этот аппарат для лечения моей кишки делать будешь? Мне что, уже завтра на операцию, что ли? - садясь в свою машину, задал Саня свой главный вопрос.

- Больно ты быстрый. У меня пока все проекты в голове. Не знаю, может, пару месяцев потребуется, а может, целый год, - ответил Павел, недовольно хмыкнув. - Мне ещё благоустроиться как-то нужно, а то даже холодильник пустой. Приезжай завтра, хоть поможешь для ускорения процесса...


***    
               
- ... Пашка, вылечи меня. Хотя бы то, что целым осталось. Двенадцатиперстная кишка вся в язвах. Никакие дорогостоящие лекарства уже не помогают, сдохну скоро. Помоги, умоляю!

- Конечно, Саня, обязательно. Вылечим мы с тобой твою язву. Вот давай вместе и сделаем этот прибор.

- Давай, Паха, братан. Давай прямо сейчас начнём. Болит зараза, мочи нет.

- Только не будь уж таким наивным. Неужели ты думаешь, что мы сейчас сядем с тобой, и к вечеру прибор будет готов? У меня пока всё в голове, это ещё только голая идея. Если даже мы будем работать по двадцать четыре часа в сутки, нам потребуется минимум два месяца.

- О, Господи! Ну два, так два. Давай, командуй.

- Тебе нужно сначала понять теорию, саму суть. Всё, что я сейчас тебе скажу, сто процентного доказательства не имеет, придётся поверить на слово. Как я уже говорил, этот Генрих придумал теорию, что всё в природе колеблется со своей определённой, конкретной частотой, начиная от атома водорода до сложного организма. Придумал-то, конечно, не он, но его изобретение базируется именно на этом постулате.

- Это понятно. Не считай меня дурнее веника, вещай спокойно. Если мне будет что-то непонятно, я тебя остановлю.
 
- Твоя дюжинная кишка вся в язвах, она взывает к твоему мозгу о помощи, как к главнокомандующему. Он отдает приказ всем и всякому органу прямо сейчас, сию минуту, отдать необходимое количество лекарства бедной кишке. Ха! Где бы его взять? У них самих-то его с гулькин нос. Но отдают, приказ есть приказ, никуда не денешься. Последнее отдали, сами уже заболевать начали, но, как только у них хоть чуточку снова выработается, они его сразу отдают кишке. И всё равно этого мало. Ты лекарства принимаешь? Вроде бы, малость ослабляется эта вражеская сила, тебе становится чуток полегче. Только этими лекарствами ты не убиваешь язву, а ослабляешь ненадолго её силы или, может, просто усыпляешь её временно. Зато другие органы, которые изо всех сил помогают тебе бороться с этой язвой, ты отравляешь. И чего тут делать? А, Сань?

- Чего, чего, подыхать надо, вот чего. Ой, блин, опять заболела, зараза. Вот забудешься, и вроде легче. Ты напомнил, и она, гадина, опять.

- Погоди подыхать. Сам говоришь, что сдохнуть всегда успеем. У этой гадины, язвы твоей, что кишку живьём жрёт, тоже свой собственный колебательный контур имеется, со своей конкретной резонансной частотой. Если мы узнаем эту частоту, то сделаем мощный передатчик и будем, как японцы, взрывать фундамент и стенки этой язвы мощным излучением с её резонансной частотой, пока она сама, проклятая, не сдохнет.

- Не тяни резину, говори, чё делать-то? Теория теорией, а тут практика нужна.

- Передатчик сделать, проблем не будет. Как частоту этой язвы узнать, вот в чём вопрос. Легче всего разрезать тебе брюхо, взять кусман этой язвы и посадить её в колебательный контур задающего генератора мощного передатчика. Ведь Генрих, отец Вики, именно так и поступил. Он собрал маломощный передатчик, модулятором служил генератор, частоту которого задавала стеклянная капелька с глюкоронидом. Необязательно вдыхать пары этого хлороформа. Оказывается, достаточно возбуждать определённые нейроны головного мозга собственной резонансной частотой этого эфира. Обычно у людей, и вообще у всех животных, после воздействия настоящей анестезией, при пробуждении болит голова, они испытывают тошноту и даже рвоту. У них быстро угнетается дыхание, сердечно-сосудистая система. А при внешнем воздействии нашего излучения на головной мозг, при пробуждении ото сна после усыпления люди уже не ощущают этих побочных эффектов. Сам, наверное, помнишь. Твоё состояние ни до, ни после усыпления не изменялось. Ты просто как бы просыпался от обыкновенного сна.

  Мы замораживали себе эти нейроны. При охлаждении все тела сжимаются, при нагревании расширяются. Замороженный нейрон не возбуждался, если только чуть-чуть. Стоило льду растаять, и нейрон готов был снова возбуждаться.

- Хватит мозги пудрить, чё со мной-то делать будем? Я готов хоть сейчас брюхо себе вспороть, не впервой уже. Был бы только толк.

- Дурак, что ли? Это же только голые предположения. Если даже снова под скальпель лечь, как ты хирургам объяснишь, для чего тебе нужен мазок с этой язвы? Нет, Саня, нам нужно что-то хитрое придумать.

- Согласен! Только, Паша, пожалуйста, думай скорее, а.

- Ха! Ты тоже думай. Кто, как не ты, в этом больше всего заинтересован?

- Какой из меня думальщик? Ой, лекарство принимать пора. Опять заболело, мочи никакой нет...



***


   Павел снова начал усиленно заниматься йогой. Больше недели друзья оборудовали свою лабораторию. Павел даже частенько оставался ночевать в ней. Где-то месяца через полтора он стал замечать за собой, что опять начал видеть больные места у людей. Ещё через месяц у него полностью восстановилась способность лечить ладонями рук.
 
   "Значит, я был прав, занятия йогой каким-то образом восстанавливают эту мою способность лечить людей. Почему мою? Скорее всего, это опять "Они" дарят мне такую способность. Если так, то спасибо "Им" за это".

-   Ну что, готов ты к операции?

-   А что, ты уже всё сделал? - удивился Саня. - Ну ты даёшь!

-   Давай прямо сейчас и начнём. Система, значит, такая... Ты чего, испугался? Не бойся, резать ничего не буду. Вот передатчик, а вот этот датчик я прижму тебе на брюхо, в самое болячее место. Видишь, сколько много здесь острых штырьков? Это обыкновенная многоштырьковая вилка штепсельного разъёма, все штырьки которой соединены в одну точку. Ну проколю тебе шкуру чуток, придётся потерпеть. А этот датчик, копия первого, я воткну тебе в любое место, где ничего не болит. Этой медной пластиной, которую я несколько раз обернул изолентой, будем оглаживать твои больные места на животе, глушить и убивать язву. Прибор, конечно, получился примитивным, время поджимало. Ну уж какой есть, будем пробовать.

   Твоя кишка - это поле сражения, где гадская зараза нападает на мирные здоровые клетки, отвоёвывая всё больше и больше территории. Иммунная система уже не справляется, может настать такое время, что и дорогие таблетки перестанут помогать. Врага нужно уничтожить, но он легко не сдастся, мы это прекрасно понимаем. На поле битвы будет много трупов, как вражеских, так и своих. Кишка покроется какими-нибудь болячками, как ссадины на коже. Возможно, будет очень больно. Войны без жертв не бывает. Ты готов терпеть боль?

-  А куда деваться? Давай, начинай, хрен ли время тянешь?

-  Вот смотри, с больного места сигнал боли будет поступать на первый вход смесителя. На второй вход будет поступать сигнал от здорового места. В каскаде смесителя эти две частоты смешиваются, и на его выходе мы получим разность частот сигналов с поражённого и со здорового мест. Разностная частота и будет являться собственной резонансной частотой твоей язвы. Это понятно, надеюсь? Сам прибор - это самый обыкновенный лазер. У меня их много, специально из Китая привёз. Оптика, конечно, слабая, но для наших целей вполне годится. Рабочее тело в лазере я заменил на обычную родниковую воду. Мы же все из воды состоим. Молекула воды имеет долгую память. Если в ней растворить, например, цианистый калий, а потом пропустить эту воду через самогонный аппарат, то дистиллят всё равно останется сильно отравленным. В нашем организме вода должна быть не просто Н2О, но ещё и сама структура молекулы должна быть правильной. Какими бы фильтрами мы ни очищали нашу воду, структура её молекулы всё равно будет помнить последнее химическое воздействие на неё. Выпьешь глоток этого очищенного дистиллята после цианида, и сразу на тот свет отправишься. И виновата будет сама изменённая структура молекулы этой воды. Достаточно лишь того, чтобы были немного сдвинуты углы соединения атомов водорода с кислородом, и этого будет хватать для отравления. Именно такой эффект мы и будем использовать в нашем приборе.

-  Зачем ты мне всё это рассказываешь? Я всё равно ничего не понимаю в этой химии. Делай как знаешь. Убьёшь, так убьёшь, значит, туда мне и дорога.

-  Не дрейфь, хуже не сделаю, не умрёшь. Если минут через десять-пятнадцать ты не почувствуешь себя лучше, значит, я плохо думал. Будем потом ещё думать, уже вместе.

- Когда ты успел всё придумать? Ты же говорил, резать опять надо. Даже передатчик уже собрал.
 
- Готов? Ну, поехали!.. Ну, как? Что чувствуешь?

- Пока терпимо. Жжёт маленько... Уй! Ой-ой, Паха, больно! Ой, больно, Паха, выключай на хрен!

   Павел чётко видел эту двенадцатиперстную кишку Александра. С внешней стороны слизистая оболочка была вся в язвах, которые перекинулись уже и на сам желудок.

- Что, даже терпеть нельзя, что ли? - спросил с нервной ноткой в голосе Павел.

-  Представь себе. Такое ощущение, будто ты руками меня за кишку тянешь.

-  Ну давай я мощность убавлю. Предупреждал же, что больно будет, - высказал Павел своё недовольство.

-  Ладно, убавляй мощу и поехали. Будет невтерпёж, я крикну.

   Павел мучил друга часа три. Мощность, в конце концов, пришлось уменьшить почти до ноля. Понял, что лечение этим прибором результатов не даст. От сильной боли Давыдов мог потерять сознание и даже умереть.

-  Давай перекурим маленько, я уже сам устал. Ну как ты себя чувствуешь? Ходить-то хоть можешь? Пойдём перекусим чего-нибудь, - предложил Павел. - Не хотел тебе рассказывать, но, видимо, придётся.

   Он поведал ему подробно о своей прежней способности лечить людей руками. Рассказал о своём первом случае с Зеркалом Гизелла, и той истории в Москве, когда смог помочь определить по фотографиям террористов.

-  Невероятно! - удивился Давыдов. - Как это возможно, черт бы тебя побрал? Ты, оказывается, ещё и колдун, вдобавок ко всему. А чего ж в таком случае ты этим прибором-то в меня тычешь?
 
-  Не хотелось бы тебя расстраивать, Саня. Запустил ты свою кишку напрочь. Придётся усыплять ваше высочество, иначе можешь умереть от боли. Думал, этим прибором сразу все язвы снимутся, но, как видишь, ничего не получилось - слишком высокий болевой порог. Лечение руками займёт много времени. Думаю, недели две, как минимум. Излучение ПУЛа может легко вывалиться за пределы нашей лаборатории. Вообще, нам бы лучше куда-нибудь уехать с тобой, где бы в округе двухсот метров ни единой души бы не было. Волков, наверное, только и ждёт, когда я со своим прибором вылезу. Сразу схватят, можешь не сомневаться.

-   А ещё уменьшить мощность сигнала разве нельзя?

-   Для этого нужно будет конструировать опять твёрдотельный лазер. Он у меня в Кишинёве остался. Мы с одним моим другом разобрали этот прибор и закопали в надёжном месте. Да я этот лазер ещё и разбил нечаянно перед отъездом. Это долгая и кропотливая работа. Размеры у того лазера были почти пятнадцать метров. Короче, нельзя. Для нас сегодня пятьдесят сантиметров - это предел дальности по минимуму. Имея высокочувствительную радиоаппаратуру специалисты Волкова вполне могут засечь даже такой короткий луч.

-   Погоди, а чё ты забыл в этой Молдове? Как тебя вообще туда занесло? Что опять за секреты? Давай, рассказывай!

-   Всё бы тебе знать, Давыдов. Зачем тебе? Меньше знаешь, крепче...

-  Или ты мне всё подробно рассказываешь, или... Всё, все секреты свои выкладывай. Надоело! Постоянно чего-то не договариваешь. Как тебе верить-то после этого? Друг называется, тоже мне...

-   Ладно, не кипятись. Это опять долгая история. Пошли в кабинет... Был у меня друг в Молдове, Коля Чупарин. Хороший друг, надёжный. Только не ревнуй, пожалуйста. Погиб он. Из-за меня погиб. Но лучше я всё по порядку расскажу.
Познакомились с ним ещё на пароходе, когда мы заходили на станцию "Прогресс" в Антарктиде. Его к нам доставили с обморожением ног. В одной каюте с ним жили. Пока шли в Питер, у него гангрена началась. Левую стопу пришлось ампутировать. Потом переписывались с ним часто. Однажды я к нему в Кишинёв приехал, он к тому времени уже с протезом бегать научился. После наших грабежей, когда я в Москве засел за изучение генриховских документов, у меня кое-какая теоретическая база накопилась, требующая подтверждения на практике. Лучшей кандидатуры выбирать не пришлось, Николай на этих лазерах не одну собаку съел. Приехал к нему в Кишинёв.
 
-   А чего ж меня-то с собой не взял? Вот ты какой, значит? Я ж для тебя...

-   Слушай, кончай уже, а. Как маленький, ей Богу. Чего тебе там было делать? Ты свой автосервис в то время продвигал, квартиры сыновьям покупал. Просто не хотел тебя от семьи отрывать. Да и толку бы от тебя там было, как от козла. Короче, если бы не Коля, не было бы у меня сегодня никакого прибора.

   На этот лазер я потратил почти все деньги от наших с тобой грабежей. Ангар с ним арендовали в одном местечке, на самой границе с Румынией. Заплатили частному фермеру бешеные деньги. За некоторыми деталями часто приходилось ездить в Европу, у нас таких было не достать ни за какие деньги. Николай сделал мне молдавский паспорт, обоим румынское гражданство пробил. Кстати, я рассказал ему о наших ограблениях. Он, как и ты тогда, сразу же загорелся этой идеей. Долго мне пришлось его уговаривать не делать этого. Сам я участвовать в новых преступлениях отказался наотрез. Когда сделали первенец, прибор сначала на домашних животных испытывали - на кошках, собаках, на двух козочках. Даже поросёночка для этого дела прикупили. После этого я прибор уже и на себе опробовал, а потом и на Николае. Всё получилось, радовались вместе. Это ж было настоящее научное открытие.

   Доработали прибор маленько, габариты уменьшили. Когда ещё ездили по Европе в поиске недостающих деталей для нашего резонатора, он заприметил один хороший банк в Люксембурге. Никакие уговоры на него тогда не подействовали, бесполезно. На этом банке он сразу и остановил свой выбор, очень уж он ненавидел голубых. Сюрприз хотел сделать тамошнему премьер-министру, который первым в Европе вступил в однополый брак. Я тоже считал этот банк самым доступным. Согласился дать Николаю один прибор, зная наверняка, что им можно усыпить на три часа всех в радиусе двух километров, прокрутившись с прибором на месте пару раз. Любой банк можно с таким прибором взять, никаких проблем. План разрабатывали вместе, с маскировкой у меня кое-какой опыт уже имелся. Он уехал и вернулся уже через четыре дня с пятью миллионами евро. Как он рассказал, вечером, перед закрытием, взял сразу триста миллионов евро, больше в машину не убралось. Все документы с номерами купюр, кассеты видеонаблюдения и прочие улики сжёг прямо там, на месте. Старался брать пятисотенные купюры, но там их не так много оказалось. Распихал всё в двенадцати огромных сумках общим весом в почти шестьсот килограммов. Это же ужас! Куда ему столько? Всю Европу на уши поставил. Правда, как и в нашем с тобой случае, информации о таком ограблении века ни по телевизору, ни в СМИ никакой не было.

   Прикрепив прибор под крышей автомобиля к специальной вертушке, похожей на радар ГАИшников, держа прибор наизготове, Николай рванул сразу во Францию, в Мец, где заранее подготовил большую яму в лесу. Закопал деньги и дунул в Париж, прихватив с собой только пять миллионов. Приехал в Кишинёв довольный.

   Купили с ним новенький пикапчик, переоборудовали его немного, сделав потайное дно в кузове. Но там всё равно больше ста миллионов валюты не влезало. В любом случае Николаю пришлось бы делать две ездки. Он хотел сразу рвануть за первой партией, я его еле отговорил. Требовалось выждать хотя бы пару месяцев, чтобы всё там утихло. Тем временем мы собрали ещё несколько таких приборов и сделали их модификации по мощности. Потом в лесу, недалеко от ангара, уже закопали за ненадобностью обломки нашего комертон-резонатора и все прочие улики. В разобранном виде я переправил фурой в Москву все наши модификации. Сам улетел самолётом, а Николай остался у себя дома. Прилетел в столицу, получил и закопал все приборы в надёжном месте под Москвой. Поехал опять к нему в Кишинёв, а он, представляешь, не дождавшись меня, успел за это время перевезти первую партию награбленной валюты. Купил для понта во Франции какой-то холодильник, как отвлекающий манёвр для таможенников. Уверил меня в полной безопасности этого мероприятия. Закопали с ним эту первую партию, чуть больше ста миллионов, рядом с останками аппаратуры. Он оставил мне пять лямов евро и сразу рванул за второй партией. Я ждал его в нашем временном жилище, взятом в аренду у того самого фермера, который арендовал нам свой ангар. Прождал Николая целых пять дней, был весь как на иголках. Не выдержал и поехал в Румынию. Из рассказов местных жителей в приграничном районе Скулени, понял, что с Николаем приключилась трагедия.

   Дождавшись ночи, он, как я потом выяснил, стал переезжать румынскую границу в Скулени. Таможенники, видимо, запомнили Николая, заподозрили, что он возит туда-сюда один и тот же холодильник. Стали уже отколупывать второе дно у кузова, и Коля сразу дал по газам. Думаю, что в двигателе вертушки что-то случилось. Скорее всего, редуктор заклинило, а может, сам Николай прибор не успел включить. Пока копошился, по нему открыли огонь из автомата, тяжело ранив в грудь. Раненый, он смог пересечь границу и проехать ещё немного в сторону Пырлицы, пока не умер.

   Вот такие дела, брат. Я даже похоронить друга не смог, в тот же день вернулся в Москву, прихватив эти десять лямов евро. Пикап Николай записал на себя, документы и румынское гражданство, которые он мне сделал, были липовыми, я их сразу сжёг. Деньги, первая партия в сто миллионов евро, так и остались лежать закопанными в лесу вместе с обломками нашего твердотельного лазерного комертон-резонатора. Судьба второй партии мне не известна. Скорее всего, таможенники всё себе забрали. За ПУЛ я не беспокоюсь, он бы в любом случае самоуничтожился. Наверняка, кому-то из любопытных руки взрывом оторвало. А те первые сто миллионов с лишним я, может быть, теперь уже и не найду. Забрал только эти десять миллионов, что Николай дал. Да и хрен с ними, с этими ста миллионами, я друга потерял из-за них.

- Надо было всё-таки меня к этому делу подключать. Вдвоём с твоим Николаем мы бы точно прорвались. Да-а, приключения! - только и мог сказать Саня, - А сколько хоть ему лет было? Женат? Дети есть?

   Павел глубоко задумался и даже не отреагировал на вопросы. Саня повторил их, дотронувшись до плеча друга.

-  А? Нет. Как и я, одиночка полный. Развёлся ещё в молодости, детей нет, родители давно умерли. Ни братьев, ни сестёр нет. Постарше нас с тобой на четыре года.
Саня почувствовал, что Павлу сейчас не до него, оставил друга в покое. Минут через десять тихо проговорил:

-  Пойду я, пожалуй. До завтра...



3. Лечение




   На следующее утро, зайдя в лабораторию, Саня застал Павла в позе лотоса.

-  Йогой, что ли, занимаешься? А я нашёл хорошее место, где можно безбоязненно проводить лечение. Жена младшего сына дом в деревне имеет, недалеко от Лыскова. От нас двести километров всего, - радостно возвестил он. Но Павел никак не отреагировал на эту новость. - Ты чего, не слышишь, что ли? Всё переживаешь? Не моё это дело, конечно, но я бы на твоём месте поступил точно также. Не кори себя, Николаю ты всё равно бы ничем не помог. Знал бы ты, сколько я за войну надёжных друзей похоронил. Всё пройдёт, не переживай, - успокаивал друга Саня, как мог. - Разыщем мы могилу твоего Николая, дай только срок. Памятник ему хороший поставим. Всё по-людски будет.

-  Не нужно ни в какое Лысково ехать. Ты ляжешь на диван, я включу прибор на минималку в импульсном режиме и направлю луч вертикально в пол. Мы же в подвале. Если ты готов, то можем начать прямо сейчас...

-  ... Как же ты можешь видеть эти болезни, интересно? И не противно тебе у каждого прохожего кишки разглядывать?

-  Странный ты человек, Саня. Я же не постоянно их вижу, а только когда хочу рассмотреть. Вроде как, включаю в голове тепловизор или какой-то рентгеновский аппарат, - оправдывался Павел. - А снимаю боль руками, словно все эти болячки прилипают к ним. Переломы залечивал, всякое было, но такую сложную операцию проводить ещё не доводилось. Боюсь даже. За тебя боюсь, сможешь ли ты терпеть боль, когда проснёшься. Ладно, буду аккуратно, ложись, если готов...

   Давыдов разделся и лёг на диван. Павел направил прибор на его живот и включил в режим луча. Саня тут же уснул. Павел стал медленно приближать к его животу сначала левую ладонь. Приблизив до сантиметра, начал ощущать, будто к пальцам начало прилипать что-то тягучее, как тесто - жирное и скользкое. Оно будто обхватило сначала пальцы, потом стало медленно обволакивать ладонь. Павел хотел оторвать эту гадость, шевелил пальцами, но слизь не отлипала.

   "Что за ерунда? Не отлипается, зараза, - попробовал он отдалить ладонь от живота, но язвы уже успели сплестись в комок и тянулись, как резина. - Чего делать-то? Вот же гадина! - он положил ладонь опять на живот в районе луковицы, боясь оторвать всю язву с корнем. - Саня же не выживет, умрёт от болевого шока, когда проснётся".

   Он снова немного оторвал ладонь от живота, стал медленно вытягивать эту субстанцию. На самом деле никакая субстанция к его ладоням не прилипала. Это были лишь его мнимые ощущения. Заметил, что с одного края язва совсем оголила и без того тонкую оболочку кишки. Он тут же положил язву на место. Снова стал её отдирать, немного приоткрыв тот же край. Вдруг заметил, что в этом месте повреждённая ткань стенки кишки начала регенерировать прямо на глазах. Он немного приподнял палец, и язва оголила ещё небольшой участок, на котором с такой же скоростью происходила регенерация.

   "Что за хрень? Такого же не может быть".

   Он наблюдал, как при удалении язвы на её месте сначала появлялась тоненькая розовая плёночка, которая сразу утолщалась, меняла цвет на тёмно-красный и превращалась в твёрдую оболочку. Было нечто похожее на отрывание болячки с содранной коленки, которые Павел любил отковыривать себе в детстве. Бывало так доковыряется, что рана снова начинала кровоточить и обрастать новой болячкой.
 
   "Уже целый сантиметр отковырнулся. Надо же, заживает прямо на глазах. Здорово!"

   Он посмотрел на часы. Прошло всего пятнадцать минут. Павел снова продолжил отковыривать эту язву, уже быстрее. Липкая субстанция словно наматывалась на пальцы. Он сдирал её с левой ладони правой рукой, которую постоянно вытирал об штаны, не приготовив заранее тряпки. Его мнимые ощущения не оставляли, конечно, никаких следов на штанинах, но он всё равно старался вытереть ладони максимально тщательно.

   За каких-то полчаса он ободрал с кишки практически всю язву, на месте которой уже успела образоваться достаточно прочная стенка коричневого цвета. И в других местах проходило такое же быстрое заживление. Павел уже смог совсем убрать левую ладонь с живота Александра, тщательно обтерев её о брючину. С него лился пот градом, он не успевал его вытирать. Рубашка стала мокрая от пота. Он быстро снял её и использовал уже как тряпку. Начал обдирать язвы с луковицы и самого желудка, которых было не так много. Что характерно, в области анастомоза культи желудка и двенадцатиперстной кишки он не заметил никаких язв. Оставалось ещё несколько времени, но все органы, некогда покрытые язвами, регенерировали и восстановились, стали как новые. Павел положил ладони на Сашин живот для закрепления регенерации, и тут вдруг заметил, что и некогда удалённая часть желудка у Давыдова стала быстро регенерировать.

   На таймере оставалось всего несколько минут, но удалённая часть желудка ещё только начала восстанавливаться. Паша быстро сбегал к письменному столу, где у него в ящике хранилось ещё три таких прибора. Включил один со свежими аккумуляторами, снова направив прибор на живот, включив в импульсном режиме и выставив таймер ещё на час. Наблюдал, как желудок быстро регенерируется и мысленно радовался за друга.
 
   Вскоре даже все грубые рубцы от старых операций на животе Александра бесследно исчезли, будто и не было вовсе этих многочисленных деформаций. Не найдя никаких других патологий в области живота, Павел выключил прибор, с удовольствием плюхнулся на другой диван и тут же уснул.

   Проснувшись, Давыдов открыл глаза, посмотрел по сторонам, с удивлением глянул на спящего Павла, повернулся на бок и снова уснул.

- Э-э, засоня, вставай, а то весь мир проспишь, - будил его Павел...

- ... Чё-то не пойму, я что, уже умер? В рай попал, что ли? Почему ничего нигде не болит? - принял Давыдов на диване сидячее положение. - Ты чего сделал со мной, волшебник? Я себя таким здоровым только до войны помню, когда по сорок раз на турнике подтягивался.

- С радостью сообщаю, ты снова полностью здоров, Саня! У тебя даже отрезанная часть желудка регенерировалась. Отрос твой желудок, словно оторванный хвост у ящерицы. Только у неё он отрастает за три-четыре месяца, а у тебя твой желудок всего за два часа. Дай я тебя обниму, чертяка ты эдакий. Теперь вместе можем коньяк пить...

- Между прочим, ПУЛ можно ещё расшифровать как Павел Устимович Лиднёв, - с некоторой гордостью произнёс Давыдов.

- Да, действительно, интересное совпадение. Только этот прибор я изобрёл не один, а вместе с Николаем. Это наша общая заслуга...





4. У наставника



   На следующий день, с утра, Павел поехал к своему учителю, Владимиру Сергеевичу Кулагину. С порога его встретила домработница Таня, пожилая женщина крупного телосложения, но очень бойкая и энергичная. Никогда Павел не видел её без какого-либо дела. Она просила всех гостей всегда называть её только по имени. Татьяна жила у Владимира Сергеевича уже давно, больше пятнадцати лет, почти сразу, как он овдовел. Из пяти комнат она занимала самую маленькую, рядом с кухней. Была очень набожной, по воскресеньям всегда ходила в церковь. В свободное время обычно что-нибудь вязала на спицах или вышивала узоры на пяльцах.

   Павел вручил ей букетик ландышей, её любимых цветов, и несколько мотков пряжи из верблюжьей шерсти. После долгих слов благодарности, Таня начала рассказывать Павлу о ценах на рынке, считая, видимо, это очень важным для него.

- Капуста опять подорожала, за неделю аж на целых пятнадцать рублей. Конечно, как не подорожать? Старая уже кончается, а новую ещё ждать да ждать.

- А денег-то у вас хватает? - поинтересовался Павел.

- Нам вдвоём, конечно, с избытком, но у нас Славик, внук Владимира Сергеевича, постоянно живёт, а денег ни разу не давал. Может, деду и давал, я ведь не знаю.

- На вот, Татьяна, возьми, пожалуйста, - достал Павел из бумажника десять пятитысячных купюр. - Только Владимиру Сергеевичу не показывай, пусть это будет нашей с тобой тайной...

   Павел любил приходить в гости к своему учителю. Помнил, как бывало шумно и весело здесь, когда ещё была жива супруга Владимира Сергеевича, Елена Александровна, проработавшая вместе с супругом в университете преподавателем философии до самой пенсии. Помнил, будучи ещё аспирантом, когда у них собиралось много известных учёных, академиков, как они всегда спорили на научные темы. Павел тогда ещё многого не понимал из их разговоров, внимательно слушал и внутренне гордился, что обретается среди таких знаменитостей.

- Ну-с, пойдёмте-ка, сударь, в кабинет. Расскажете старику, чего ещё наизобретали за это время. Татьяна нам сейчас пирожков своих принесёт, только что напекла, сам ещё ни одного не попробовал. Я, пожалуй, чайку с лимончиком попью, а ты, может, кофе... или чего покрепче желаешь?

- За рулём сегодня, да и рановато пока для расслабления. Пожалуй, тоже чайку выпью за компанию.

   Павел ещё в первые же дни по приезду в Нижний рассказал своему учителю всё о своём изобретении.

- Только прошу тебя, Паша, ради Бога, не торопись с этим открытием, - увещевал он своего любимца, выслушав до конца принцип работы прибора. - И не рассказывай о нём никому ни в коем случае. Слышишь? Никому! Во всяком случае, пока. Нужно сначала хорошенько обдумать, взвесить всё сто раз. Можно сказать, ты зажал в своих руках саму смерть, которая того гляди вырвется. Ты хоть понимаешь, как опасно твоё изобретение? Какая теперь ответственность лежит на тебе за всё живое вокруг? Как ты вообще додумался до такого? Совести у тебя нет. Я уже ночами спать перестал. Ну-ка, давай всё сначала перелопатим.

- Я вам самого главного не рассказал, со стыда сгореть побоялся. Когда я нашёл в своей бане этот генриховский излучатель, он вовсе не выгорел полностью. Я вам солгал. У него всего лишь сдох аккумулятор, а сам излучатель был полностью в рабочем состоянии. Полгода он пролежал у меня дома, я даже боялся до него дотрагиваться. Когда решился рассказать вам о своей находке, вас дома не оказалось... вы с братом тогда в Индии находились. А я дошёл уже до такого состояния, что просто изнемогал, мне обязательно нужно было хоть с кем-нибудь поделиться этой тайной, настолько уже прикипело и припёрло. Лучшей кандидатуры, чем мой друг детства, Саня Давыдов, найти не смог.

   Павел рассказал учителю, как они грабили банки, гастролируя по разным городам, как однажды чуть было не засыпались, как погибло великое изобретение Генриха.

- Шарахнули, видимо, где-то об угол, сработала система самоуничтожения. Генрих, похоже, залил в него компоненты Царской водки. При ударе перегородка разорвалась, компоненты соединились. Пока везли, все детали схемы успели разложиться, осталась одна труха.

- Как ты мог, Паша? Никогда бы не подумал, что ты способен на такое...

- Сам не знаю, Владимир Сергеевич. Бес попутал. Я же целых два года искал этот источник аномалии. Одних измерительных приборов накупил столько, что можно было создать целую радиотехническую лабораторию. Сколько бессонных ночей, сколько мечтаний... думал, с ума сойду. Без Сани я бы, конечно, на такое не отважился. До сих пор, как вспомню, так сразу руки начинают трястись. Для эффективных исследований деньги нужны были, причём много и срочно. Всё время считал и искренне верил, что просто беру у государства взаймы, чтобы потом вернуть всё сторицей.

- Зачем же так много? Сто четыре миллиона - это же ужас!

- Чтобы создать этот прибор, мне едва хватило своей доли. Когда наработал достаточно теоретического материала, поехал в Кишинёв к ещё одному своему другу, специалисту по лазерной технике. Арендовали с ним помещение, собрали свой собственный пятнадцатиметровый лазерный комертон-резонатор. Порой приходилось рыскать по всей Европе в поисках лишь одной какой-то радиодетальки. Да чего там говорить, без этих ограблений я бы даже с места не сдвинулся.

- Дождался бы нас с братом. Уж придумали бы вместе что-нибудь, - продолжал корить учитель Павла, как провинившегося школяра.

- Что тут можно было ещё придумать? Разве что пойти грабить вместе с нами. Если занимать у кого-то, то сразу спросят, мол, зачем тебе такие бешеные деньги? Даже бы соврать правдоподобно не получилось.

- Ах, Паша, Паша, негодник ты этакий. Не любил бы я тебя, как сына, ни за что бы не простил. Понять может каждый, но простить даже не всякий отец посмеет, - выговаривал Владимир Сергеевич, как мудрый наставник. - Ладно, Павел, ты только не болтай языком лишнего. И ни в коем случае не признавайся, даже при стопроцентном наборе улик...

   А вот и пирожки с чаем. Спасибо, Танюша. Это с чем? Неужели с луком и яйцами? Мои любимые. Ах, сейчас все за раз слопаю... Ну-с, продолжим. Как же тебя всё-таки угораздило додуматься до такого изобретения?

- Всё было придумано этим Генрихом ещё до меня. Моя заслуга состояла лишь в том, что не поверил в эту безвредную аномалию. Какой-то хитрой она оказалась. Начинала работать лишь в летнее время, когда солнца много, чтобы обеспечивалась подзарядка аккумулятора от солнечной батареи. Включалась ровно в десять вечера и длилась всего два часа. Понимал, что это всего лишь какое-то ультразвуковое или электромагнитное излучение, но частоту обычными приборами определить было невозможно. В принципе, нас интересуют только те нейроны, которые отвечают за сон. В электроэнцефалографии принято считать возбуждения таких нейронов тета и дельта-ритмами. У тета-волн частота колебаний от четырёх до восьми Герц с амплитудой от двадцати до ста микровольт. Но эти нейроны ещё не так просто нащупать, они запрятались где-то во фронтальных зонах и гиппокампе. При таком ритме человек ещё только засыпает. Это состояние называют сумеречным. У дельта-ритма частота колебаний нейронов находится уже в диапазоне от одного до четырёх Герц, а амплитуда доходит до двухсот микровольт. Нейроны при этом располагаются вообще непонятно где и как.
 
   Труднее всего было стабилизировать эти частоты. Современные кварцевые резонаторы для таких частот уже не годятся. Ну, это всё дело техники, как говорится. Другая проблема - как выделить форму сигнала транквилизатора эторфина (М-99). Частоты его и нейронов разные, но именно продетектированная форма сигнала глушит колебания этих нейронов. Но и это оказалось всего лишь делом техники. Делили, умножали и, в конце концов, подогнали под частоту нейронов. Но у каждого человека частота этих нейронов все равно немного отличается. Пришлось гонять уже подогнанную частоту транквилизатора по диапазону от одного до десяти Герц. Дальше оставалось лишь усилить по мощности и максимально очистить сигнал от собственных помех прибора. Двести раз в секунду вылетал импульс с резонансной частотой, и форма сигнала транквилизатора накрывала и подавляла колебания нейронов.

- Скажи, а кроме нас с тобой кто-нибудь ещё знает принцип работы твоего ПУЛа? - бросил наставник настороженный взгляд на Павла.

- Знал только Николай, тот мой друг из Кишинёва. Мы вместе разрабатывали, собирали и испытывали этот прибор. Но он, к сожалению, погиб около года назад, - констатировал Павел факт, не углубляясь в детали. - Ещё мой Саня Давыдов немного знает, но так, в общих чертах только. Как радиоспециалист он давно дисквалифицировался.

- А кто он такой вообще? Что за человек? Ты раньше мне о нём ничего не рассказывал, - щепетильно выведывал у своего ученика каждую подробность наставник.

- Мы с ним с детства дружим. Были как братья когда-то, готовые друг за друга пойти хоть в огонь, хоть в воду. Такой крепкой дружбы ещё поискать, мне просто повезло с ним в жизни, - вдумчиво рассказывал Павел. - После школы наши пути разошлись, он поступил в высшее военное училище связи и по окончании сразу попал на войну в Афганистан. Какая там связь, Господи? Полевой телефон, две рации на всю роту с дальностью, дай Бог, километров в пять. Ну, коротковолновик, разве, ещё переносной ватт на сто, вот и вся радиоаппаратура. Тут любой специалист быстро квалификацию потеряет, превратившись в машину для убийства врага. Через два года получил звание капитана, но был тяжело ранен в живот, посекло осколками от снаряда. Как он сам рассказывал, кишки у него с носилок свисали. Но выжил, перенёс семь операций. Все кишки ему, говорит, по сто раз перемывали. А потом у него образовалась язва желудка, постепенно перешедшая уже в стадию рака. Пришлось делать резекцию, удалили две третьих, но вскоре у него стали появляться язвы на двенадцатиперстной кишке, - Павел сделал долгую паузу.

- Ну? И что дальше? - с нетерпением спросил профессор.

- А дальше самое главное, для чего, собственно, я к вам сегодня и приехал. Вчера сам сделал ему операцию, одними руками, без всякого хирургического вмешательства. Вы верите в чудо? Вот и я раньше не верил. За два часа мне удалось не только залечить все язвы на этой кишке, но и отхреначенный желудок у него сам почему-то полностью регенерировался, прямо на моих глазах.

- То есть, как это, сам регенерировался? Этого же не может быть, Паша, - воскликнул Владимир Сергеевич, чуть было не опрокинув на себя кружку с чаем. - Ты, наверное, ошибся, - вопросительно уставился он на Павла.

- У него даже все уродливые старые послеоперационные шрамы на животе исчезли. Кожа стала гладкой и эластичной, как у младенца. Раньше он пару ложек овсяной каши съест - и всё, больше в него не лезло. А вечером, спустя часа три после операции, он мне позвонил и похвастался, что съел сразу две тарелки борща, тарелку макарон с котлетой, и всё равно не наелся.

- Погоди, погоди, как же ты так умудрился? Это же волшебство настоящее. Ну-ка, рассказывай всё подробно с самого начала.

   Павел начал было рассказывать о своём случае с шаровыми молниями, когда он впервые приобрёл способность видеть болезни, а вскоре опять её потерял. Рассказал о том, как посредники между нашей и будущей цивилизацией, будучи заинтересованными в максимально долгом существовании нашей, возложили на него миссию по уничтожению всего ядерного оружия, обещая постоянную помощь.

- Столько лет прошло, я тогда только-только университет окончил. Подробности уже помню смутно, а иногда даже склоняюсь к мысли, что это были лишь галлюцинации у меня.

- Так ты ж нам с братом уже подробно рассказывал об этом случае. Не помнишь разве?

- Хм! Странно! Я же тогда даже расписку о неразглашении давал. Хотя, КГБистам я об этом не рассказывал, скрыл, побоялся, что в психушку запихают. Вот тогда-то я, кстати, и познакомился с этим Волковым Дмитрием Александровичем, который потом ещё на моей уфологической комиссии четвёртым членом был, представившись каким-то кандидатом каких-то наук. Он до сих пор следит за нами с Саней, пытаясь найти хоть какие-нибудь улики, чтобы обвинить нас в ограблении банков. Ну да Бог с ним, пусть ищет. А как вы сами считаете, я на самом деле общался с этими посредниками, или это были всё же глюки от страха? Они ж даже не сомневаются в скором начале атомной войны, после которой наша цивилизация окончательно уйдёт в прошлое.

- Да-а, ну и вопросик ты мне задал, - почесал затылок Кулагин. - Когда первый раз слушал твой рассказ об этом случае, то, честно признаюсь, не поверил. Да и как можно в такое поверить нормальному человеку? А сейчас, вроде, и верю уже. Давай рассуждать логически. Если это были всего лишь галлюцинации, то откуда у тебя вдруг проявились такие волшебные способности. То ты просто видишь болезни людей, то начинаешь уже помаленьку выборочно исцелять их, а теперь уже дошёл до регенерации удалённых частей внутренних органов. Чего можно ожидать от тебя дальше?

   Да и миссию, возложенную на тебя этими шаровыми молниями, ты уже почти выполнил. ПУЛ ты создал, осталось лишь донести информацию о его существовании до Верховного главнокомандующего или его доверенного лица...



***


   Через пару месяцев Давыдова было не узнать. Набрал вес, цвет лица стал розовым, всегда пребывал в хорошем, даже радостном настроении. Жена, сыновья и их жёны не могли понять причины этого свершившегося чуда. Павел не велел никому рассказывать о своей способности лечить людей, даже клятву взял с Давыдова. Сам же решил никогда больше не прерывать занятия йогой.

- Чем я могу отблагодарить тебя за своё спасение? Ну хочешь, я отыщу этот клад, который вы с Николаем в лесу закопали? Перевезу сюда все эти оставшиеся сто миллионов евро, разузнаю, где Николая похоронили. Потом вместе с тобой съездим, памятник ему поставим.

- Отстань, Давыдов! Это же огромный риск. Да и куда нам с тобой столько денег? У меня все эти миллионы евро под Москвой нетронутыми закопаны, на две жизни хватит.
 
- А про наш долг государству ты не забыл случайно? К этим деньгам сегодня ещё и пеня приличная наросла. А могилу друга ты разве уже не хочешь разыскать? Короче, рисуй план, где закопан этот клад. Не волнуйся, буду перевозить частями, по пять миллионов, не больше...

   Через три дня Давыдов уже вернулся в Нижний.

- Извини, не удержался, все деньги сразу перевёз. Уже у меня в гараже лежат, тебя дожидаются.

- Ты что, дурак, Давыдов? Ты представляешь, чем ты рисковал? Что, прямо в самолёте, в багажном отделении провёз?

- Виноват, но победителей не судят, - улыбался отчаянный друг. - А могилку Николая отыскать, к сожалению, не удалось. Его тело вместе с машиной забрали румынские пограничники. Деньги и труп Николая, находящиеся в машине, исчезли там таинственным образом, и нам вряд ли уже удастся докопаться с этим вопросом до истины...

   Валюту они закопали прямо у себя в подвале лаборатории, оставив по пять миллионов евро каждому на возможные непредвиденные расходы. Позже, ничего не сказав Давыдову, Павел перевёз из Москвы и те свои пять миллионов евро, захватив обе модификации ПУЛов, и тоже заложил их в подвале лаборатории, вынув несколько досок в полу.






Ч. 6. Демонстрация чудесных исцелений


1. Встреча с Валентиной


   Больше недели Павел буквально дневал и ночевал в лаборатории, дома делать ему было совершенно нечего. Обедать ходил в кафешку неподалёку. Вечерами в ней было очень шумно, играла громкая музыка, поэтому он забирал с собой из этой кафешки что-нибудь на ужин, разогревал потом в микроволновке. В лаборатории была специально сделана небольшая кухня с двумя холодильниками. Ничего не делал, просто лежал на диване и думал свою думу.

   "Бедный Коля, надо же так нелепо погибнуть. Если Саня прав, и всё происходит именно по Их плану, то это «Они» виновны в гибели Николая. Зачем Им нужна была такая жертва? Одного друга загубили, а другого спасли. Сто миллионов евро, триста килограммов купюр, с ума сойти"!

   "... А Саня, кажется, и не особо удивился своему чудесному исцелению. Наверное, думает, что я действительно волшебник. Кто же «Они» такие, вообще? Обыкновенные шаровые молнии, многие их видели. Значит, не такие уж и обыкновенные, если так легко и просто сделали меня волшебником. А что, я уже действительно волшебник? Нет, я обыкновенный человек, такой же смертный, как и все. Может быть, среди людей есть кто-то ещё с такими способностями, врождёнными или приобретёнными со временем жизни? Да нет, я что-то о таких не слышал. Может, кто-то раньше, ещё до меня обладал такими талантами? Если я всего лишь обыкновенный человек, то вполне возможно, что такие способности может развить в себе каждый? Нужно только знать, как этому научиться..."

   "... А прибор-то у меня практически готов. Но почему «Они» заставляют меня бояться показывать его кому-либо? Нет, не кому-либо, конечно. Президенту или какому-нибудь его доверенному лицу я бы смело мог раскрыть свою тайну. Даже с радостью освободился бы от этой обузы. Возложенную на меня миссию я, можно сказать, уже выполнил. Да, но как мне выйти на самые верхи?.."

   "...Время идёт, дело стоит, а дело-то важное. Вся моя жизнь здесь... ни семьи, ни детей. Рассказать Сашке или нет? Может быть, не зная самого главного в моём приборе он и не может придумать ничего путного, где и как можно применить его с большой пользой на благо общества? Нет, пожалуй. Если о секрете узнает мой Саня, можно считать, что о нём узнает весь мир..."
 
   "... Конечно, исцелять людей от всяких болезней дело нужное и важное, но прибор создан в первую очередь для предотвращения атомной войны, и это самое главное, что можно выжать из этого прибора. Но, отдав эту идею неизвестным людям, может случиться непоправимая трагедия. Это всё равно, что рассказать всем об устройстве атомной электростанции, когда о ней ещё никто даже не мечтал. Когда-нибудь всё равно нашлись бы такие, которые из идеи АЭС сконструировали бы атомную бомбу. И тогда всё, конец цивилизации. Хочешь не хочешь, а придёт день и час, когда этих атомных бомб будет так много, что хоть одна, да случайно взорвётся. А потом, как по цепной реакции, начнут взрываться и все остальные. Много ли надо этих бомб, чтобы уничтожить всё живое на Земле?.."



***


- Привет, мой суверен. Всё лежишь? - пришёл утром Давыдов в лабораторию, словно на службу.  - Здорово мы с тобой работаем, Павлуша. Тебя совесть случайно не гложет?

- При чём здесь моя совесть, собственно? По-твоему, я должен немедленно что-то делать с этим прибором, даже не разобравшись, на пользу это деяние будет или во вред? Нет уж, лучше я подожду, когда ты мне что-нибудь путное предложишь.

- Я тебе уже целый вагон и маленькую тележку всяких идей по его применению предложил, но тебе, видишь ли, ни одна не подходит... Эхэ-хэ! Скажи-ка мне лучше, друг мой Пашка... вот раньше были два противоположных лагеря, коммунистический и капиталистический - СССР и США, - сварив себе кофе и устроившись в удобном кресле, начал Саня свою пустую болтовню. - Мы были врагами. Сейчас Россия тоже капиталистическая страна, а американцы как были, так и остались супостатами. Почему? Чего нам не хватает, чтобы быть друзьями, как мы с тобой?
 
-  Не понял. Причем здесь супостаты? Какая вообще здесь связь с нашим делом? - поднялся с дивана Павел.

- Да я просто вспомнил твою первую глобальную цель, в которую не мог тогда даже поверить. Помнишь, для чего мы банки-то с тобой стали грабить? Ты же хотел тогда спасти мир от атомной катастрофы. Мы мечтали увеличить радиус действия ПУЛа хотя бы до двухсот километров. Ну вот, добился ты о чём мечтал. Мы теперь можем хоть весь мир уничтожить, и что дальше? Скис? Выдохся? Утух? А ведь как горел. Полыхал прямо. Сидим с тобой в этом подвале как два крысёнка и ничего не делаем. Я бы с удовольствием усыпил всю Верховную Раду в Киеве. Нашёл бы там всех этих Ярошей, Аваковых и прочих нацистов во главе с этим шутом Зеленским, связал и отвёз бы их в ДНР людям на растерзание. Или бы усыпил всех в Белом Доме, даже лишь только для того, чтобы просто поглазеть на их спящего старпера Байдена. А потом разбудил бы и морду ему расквасил. Эх, позыркать бы, чё у них там в Пентагоне делается? Интересно ведь.

- Дурак ты, Саня! Ой, дурак! И уши у тебя холодные.

- Сам дурак! Понял? Хоть ты и гений, а всё равно дурак, - сразу взъерепенился Давыдов.

- Ладно, извини. Не хватало ещё нам поссориться. Давай разберёмся для начала насчёт дружбы между Россией и США. Если хочешь знать моё мнение - не будет у нас никакой дружбы никогда, вот и всё.

- Интересное утверждение. Истина, принятая на веру и не требующая доказательств. Обоснуй хоть.

- А она никому не нужна, эта дружба. Везде и всюду правит балом борьба и единство противоположностей. Ведь иначе будет бесконкурентный застой во всём - регресс будет.

- Не понял. Я, лично, считаю так - если нет дружбы, значит должна быть вражда.

- Тьфу! Почему сразу вражда, а нейтралитет разве не может быть? И друг может во врага превратиться, и враг в друга. Вон сколько прохожих на улице. Они же тебе не друзья. Что же, они все враги? Потенциально они могут быть и врагами, и друзьями.

- Да понимаю я всё, не переживай. Слушай, а давай усыпим весь мир на хрен. Будем ходить с тобой по всему свету и уничтожать атомные бомбы везде, чтобы ни одной не осталось.

- Нет, тебе точно в детский сад пора. Кто-то когда-то изобрёл стрелу и лук, чтобы добыть мясо для пищи, а потом применил их для убийства врага, защищая себя и своё племя. Мы с тобой уже додумались до того, что имеем оружие, пострашнее даже атомной бомбы. Это называется прогресс, а его остановить невозможно.

- Опять ты своим Веллером будешь в меня тыкать. Это же он сделал вывод, что прогресс приведёт людей к самоуничтожению.

- Не он первый, и не он будет последним. Мы можем простой опыт с тобой провести. Нальём в банку немного воды и бросим туда чего-нибудь - корку хлеба, например. Закроем банку капроновой крышкой и будем наблюдать в микроскоп за прогрессом. Пока в банке имеется вода, воздух и питающая среда, то есть, энергия, там будет развиваться цивилизация. Микробы, бактерии, жучки всякие будут размножаться. А по мере исчерпания питающей среды эти бактерии станут уже жрать друг друга. В конце концов, вся эта цивилизация сдохнет.

- Но у нас и вода, и воздух есть, и будет всегда.

- Так и мы же не бактерии. Нам для жизни, кроме воды и воздуха, ещё и энергоносители нужны, а они-то у нас уже и кончаются как раз. Скоро и мы друг друга жрать будем из-за этих энергоносителей, как бактерии в банке. Да уже начали, практически. Неужели не видишь?
Доковыряемся в земле скоро до того, что ничего в ней ценного уже не останется. Конец всему всё равно будет рано или поздно, никуда не денешься. Если только, конечно, наша цивилизация не придумает, как добывать возобновляемую регенеративную энергию из природы.

- Ну? И чё нам делать теперь? Что, так и будем сидеть в нашем подвале и ждать этого конца?

- А ты чего предлагаешь? Всё, что ты пока навыдумывал, может только ускорить этот момент. Эх, Саня, если бы можно было из мозга каждого человека вырвать, уничтожить, исключить навсегда те самые нейроны, которые отвечают за убийства людей, за все плохие, негативные помыслы и побуждения к этим действиям... М-да... прямо выжечь бы в мозгах всех с самого рождения, чтоб всегда каждый беспрекословно и не задумываясь выполнял все десять Божьих заповедей, которые в Библии перечислены. Какие там, помнишь? "Не убий!", "Не ограбий!"...

- "Не прелюбодействуй!" там ещё есть, - напрягая мозги, выдал Саня.

-  Во-во... их самых... Чё ты всё ёрзаешь, словно тебя блохи заели?

- Да я вчера, блин, кольцо своё обручальное потерял где-то. Всё везде с Маринкой обыскали, даже мебель сдвигали - как сквозь землю провалилось. А она, как дура, ревёт всю дорогу. Примета у неё, видишь ли, такая есть - если кто-то из супругов потеряет свадебное кольцо, то жизни у них уже совместной не будет, если даже ты хоть десять новых колец купишь.

- А ты что, не можешь вспомнить? Может, снимал его где-то? А куда ты вообще вчера ходил?

- Да никуда не ходил, в том-то и дело. Она всегда перед сном все свои побрякушки снимает - кольца, браслеты, часы, серёжки, и всё на блюдечко кладёт. И меня приучила. Точно помню, как перед сном часы с этим злосчастным кольцом на блюдечко выложил. Домой отсюда пришёл, глянул, а на пальце кольца нет. И началась истерика. Всех на уши поставила, даже сыновья со снохами прибежали. До сих пор ищут, недавно звонила.

- А у вас с Маринкой кольца одинаковые были? Одной пробы?

- Ну да, наверное. Я разве помню? Столько лет прошло...

- Могу помочь, если хочешь. Мне потребуется Маринкино кольцо ненадолго. Тащи его сюда, а я сейчас быстренько радиолокатор соберу. Это далеко не металлоискатель, здесь совсем другой принцип. Давай, тащи! Чего только не сделаешь, чтобы друг с женой своей не развёлся...

- ... Ну, Паша, я ещё раз убедился, что ты гений. И моя Маринка тоже самое говорит. Надо же, оказывается, у меня просто карман в пиджаке прохудился. Ни за что бы сами не нашли. Что бы мы без тебя делали? Спасибо тебе! Слушай, а давай займёмся знаешь чем? Давай помогать золотодобытчикам золото искать. Где оно у нас? В Иркутске больше всего добывают, где-то там самое крупное месторождение.

- А что, это идея. И не только золото, но и нефть, газ, уголь, и всё что угодно можем находить.
 
- Решено, давай этим и займемся, хватит на диванах лежать, - вскочил сразу Саня с кресла.

- Вот ты этим и займёшься. Составишь подробный план действий, а я, пожалуй, съезжу к Владимиру Сергеевичу, давно старика не навещал. Созвонимся, пока!



***


   Павла с порога встретила домработница Таня.

- Беда случилась, Пашенька, ой беда. Вчера вечером, часов в семь, Владимир Сергеевич пошёл на балкон зачем-то. Стал с балкона-то выходить и запутался в занавесках. Стал падать, да как стукнется об угол вот этой тумбочки и шлёпнулся ничком на пол. Левым бедром, аж телевизор с неё чуть не слетел. Кричит мне, я прибежала, а он корчится на полу, встать не может. Я скорее скорую вызвать. Приехали, сказали, мол, перелом шейки бедра. Я давай Вячеславу, внуку его звонить. Он же в частной клинике главным врачом работает. Скорая уехала, а вскоре и Слава подоспел, увёз деда к себе в клинику. Недавно звонила туда, сказали, что операцию в два часа дня будут делать. Ой, беда, Господи!

- Это где, на Белинке? Ладно, Таня, я туда. Позвоню тебе, как всё узнаю. Пока...

- ... Здравствуй, Вячеслав, - приветствовал Павел внука своего старого друга. - Ну как он?

- Здравствуй, Павел. Ой, плохо дело. Операция очень сложная, назначена на два часа дня. Сам оперировать боюсь, вдруг рука дрогнет. Даже не знаю, кому из наших хирургов такое доверить. Вот снимок, на сам взгляни...

- ... Ох, ё-ё, в двух местах сразу. А осколков-то сколько! Слушай, Слава, разреши мне провести эту операцию. Я смогу, даже не сомневайся. Безо всякого хирургического вмешательства, только руками буду гладить. Час, полтора, не больше. И сам можешь присутствовать, ты мне не помешаешь.

- Ты что, Паша? Ты же даже не медик. Как я могу тебя допустить к такой операции? Нет, это невозможно, - запротестовал сразу Вячеслав Кулагин.

- При чём здесь медицинское образование? У меня этот дар недавно открылся. Я только руками с часок повожу, и всё у него сразу срастётся, никакой хирургии не нужно будет, -уговаривал Павел. - Дай мне только отдельную палату на первом этаже или в подвале, чтобы никто туда не заглядывал. До двух успею. Если у меня ничего не получится, тогда будешь уже делать ты эту операцию...

- Откуда может взяться у тебя такой дар? Это же просто невозможно, - продолжал упорствовать хирург. Но Паша так грозно просмотрел на него, что тот, наконец, согласился. - Ну ладно, действительно, мы всё равно ничего не теряем. Попробуй. Я сейчас распоряжусь, чтобы его перевезли в отдельную...

   Когда Павел зашёл в палату, Владимир Сергеевич спал. Паша выставил свой прибор в лучевой режим на минимальную дальность в пятьдесят сантиметров.

- Я усыпил его, сейчас буду начинать. Встань, пожалуйста, у двери и никого не впускай, - обратился он к Вячеславу. - И меня не отвлекай, ладно? Ну всё, я начинаю...

   Через сорок минут Павел закончил свои манипуляции руками, за которыми внимательно наблюдал главврач клиники.

- Вот, Слава, сорок минут всего. Всё срослось, как ничего и не бывало. Скоро он проснётся, и можешь делать снимок, чтобы удостовериться, - вытирал Павел руки об штаны, как всегда.

- Не может быть! Ты что, волшебник? Как ты это сделал? - возбудился сразу внук Владимира Сергеевича. - Обязательно проверю, потому что этого не может быть...

   Когда проснулся Владимир Сергеевич, его сразу увезли делать снимок. Павел остался ждать на диване в коридоре, и даже не заметил, как к нему подсела молодая женщина.

- Павел? Паша, это ты? Ты... ты как здесь? - удивилась она, растерявшись.

- Валя?.. Самойлова? - тоже не меньше удивился Павел. - Вот так встреча! Ты... я... я не мог, - не находя слов от волнения, Павел начал заикаться. - Десять, нет, даже одиннадцать лет... Я часто думал о тебе... но... но я не мог... мне нельзя было...

- Живой! Главное, ты живой. А помолодел-то как, Боже мой. Десять лет, а ты всё такой же. А мы уж думали, что ты утонул где-нибудь в океане. Ты чего здесь делаешь?

- Я? Я жду одного товарища. Он побежал снимок делать... Как ты живёшь? Замужем?

- Какой муж, Паша, зачем? У нас всё по-прежнему, работаю всё там же. Живём скромно, девочки уже почти взрослые, в девятом классе учатся. Сейчас на каникулах, дома сидят...

- А вот и он. Извини, подожди меня, пожалуйста, мы обязательно должны с тобой поговорить...


- ... Паша, дорогой мой человечище, поздравляю! Вот снимок, взгляни. Это же чудо какое-то, никаких следов, боже мой! Волшебство, да и только, - светился радостью Слава Кулагин. - Он уже хотел было сам, своим ходом к тебе идти, я еле уложил его в палату. Зайди к нему, пожалуйста, обрадуй старика. Слушай, мы тебе так благодарны. Даже не знаю, как будем расплачиваться с тобой, волшебник.

- Ну и зачем ты его уложил? Я могу прямо сейчас его домой отвезти. Чего ему здесь лежать, раз он полностью здоров? - возразил Павел.

- Действительно, ты опять прав. Тогда и я сейчас с вами поеду. Напьюсь сегодня до чёртиков с радости. Господи, какое чудо! Никогда бы не поверил...

- Слава, прошу тебя, не рассказывай об этом никому. Сделай так, будто всё само срослось. Потом мы с тобой об этом поговорим обстоятельно, а пока прошу - никому ни слова. Вот, кстати, познакомься, моя самая дорогая и любимая женщина, Валентина Самойлова. Твоя коллега, тоже хирург, только зубной.

- Здравствуйте, очень приятно. А я Вячеслав Кулагин, главврач этой клиники, - приветствовал он Валентину.

- Здравствуйте. А я к вам как раз, - с волнением и одновременно с удивлением, что Павел так представил её и оказался близко знаком с главврачом клиники, обратилась Валентина к Кулагину. - У меня дочь, шестнадцать лет всего... были в поликлинике, уролог её обследовал, дважды делали УЗИ... Камни у неё в левой почке нашли. Сказали, что дробить уже не получится. Камень большой, литотрипсия бесполезна, нужна операция по удалению. Вот, хотела записаться к вам.
 
- Конечно, обязательно, - сразу откликнулся Кулагин. - У нас одна из самых лучших клиник в городе, работают отличные специалисты. Ради знакомства с Пашей примем вас без очереди, приезжайте в любое время.

- Извините, а сколько будет стоить такая операция? Хотя бы примерно, - со смущением спросила Валя.

- Кто, Галинка или Иришка? - взволнованно спросил Павел. - Не нужно никаких операций. Сейчас же поедем к тебе, и всё сразу станет хорошо.

- Нет, нет, Паша, ты тут ничем помочь не сможешь. Уролог тщательно обследовала Иришку и сказал, что без операции никак.

- Паша может! Извините, Валентина, что вмешиваюсь, -  проговорил Вячеслав. - Только что прямо на моих глазах Паша за сорок минут излечил моего деда, у которого был перелом шейки бедра. Это сложнейшая операция, я даже боялся сам её проводить, честное слово. Каких-то сорок минут, и дед снова стал как новенький. Вот посмотрите сами, это старый снимок. Видите, перелом в двух местах? А вот новый, только что сделали. Видите? Никаких следов даже не осталось. Паша, возьми меня с собой, пожалуйста. Хочу ещё раз посмотреть на твоё волшебство.

- Валя, поверь, я смогу, даже не сомневайся. Сейчас заберём Владимира Сергеевича, и все вместе поедем лечить Иришку, прямо у тебя на дому.

   Павел сам давно хотел повидаться с Валентиной и её дочурками. "Десять с лишним лет не виделись. Не писал и даже ни разу не позвонил. Дочки уже старшеклассницами стали. Наверное, совсем и не помнят меня. А чего я теряю, собственно? Разве не могу я просто нанести им визит вежливости?"

- Проходите, не стесняйтесь, - приглашала хозяйка. - У нас, правда, не прибрано. С утра убежала в клинику, не успела прибраться. Проходи, Павел, не робей, девчонки рады будут. Помнят и часто вспоминают их любимого Деда Мороза...

   Гостям квартирка показалась тесноватой. Скромненько, но всё везде было чисто и аккуратно. Иришку пришлось долго уговаривать. Она очень стеснялась Павла, но после общего чаепития всё же согласилась.

- Я усыплю тебя ненадолго. Не бойся, всё будет хорошо.
Оставьте нас одних в этой комнате. На кухне посидите пока пол часика, ладно?

- А можно мне поприсутствовать? Я только в сторонке тихонько понаблюдаю, - напросился Вячеслав...
 
   Павел, уже по привычке, включил прибор в импульсном режиме, выставив минимальную дальность. Иришка тут же уснула. Павел быстро разрушил камушек в почке в мелкий песок и придвинул его поближе к мочевому пузырю.

- Всё, операция закончилась. Двадцать минут всего, - радостно сообщил Павел, войдя в кухню. - Не волнуйтесь, всё хорошо, скоро она проснётся. Камни я раздробил в мелкий песочек. В ближайшее время он весь выйдет у неё с мочой. Может, даже за один раз...

   Они дождались, когда Иришка проснётся. Павел осмотрел девочку ещё раз и стал прощаться.

- Валя, если можно, я заеду вечерком. Хочу узнать, как Иришка себя после операции чувствует. Да, самое главное забыл сказать - пожалуйста, не говорите никому об этой операции. Пусть все думают, что камень сам раздробился. Обо мне никто не должен знать, для меня это жизненно важно и необходимо. Если что, вот моя визитка с сотовым номером. Ну всё, до вечера!..



***


   Было много слов благодарности, от которых Павел только густо краснел.

- Прошу пока об этом никому не рассказывать, это важно для меня.

- Но почему, Паша? Что здесь такого? Это же чудо настоящее, - запротестовал Владимир Сергеевич.
 
- Конечно, я тоже считаю, что нельзя скрывать от людей такие факты. Это ещё раз доказывает, что человеческие возможности далеко не изучены, - поддержал его внук. - Наоборот, нужно буквально кричать об этом на каждом углу.

- Я вас очень прошу, не нужно. Хотя бы пока, - настаивал на просьбе Павел. - Во-первых, здесь нет никакой моей личной заслуги. Свалилось откуда-то сверху на голову, и теперь я опять чувствую себя каким-то ненормальным. Ведь любое отклонение от нормы воспринимается обществом с отторжением, я это на собственном опыте испытал. Любой человек сразу начинает думать, мол, пусть я и не обладаю такими возможностями, но зато я нормальный, а ты, хоть и способен творить чудеса, а всё равно чокнутый. Во-вторых, как мы сможем показать людям такое? Ты же сам, Слава, говоришь, что я не имею права врачевать, у меня нет никакого медицинского образования. Нам придётся нарушать закон, а я вполне законопослушный гражданин. Стараюсь быть таковым, по крайней мере.

- Но почему? Ты же никому ничего плохого не делаешь, - упорствовал Слава. - Ты же всего лишь водишь руками, слегка дотрагиваясь до пациента.

- Ты уже далеко не мальчик. Посмотри, в какое время мы живём. Наши законы, может быть, и далеки ещё от совершенства, но это общественные законы, и нарушать их никому нельзя. Ну давайте уже выпьем за благополучное выздоровление. Такой шикарный стол Татьяна накрыла, аж слюнки текут...

   Часа через два, когда Павел был в гостях у Кулагиных, позвонила Валя.

- Паша, Пашенька, дорогой, спасибо тебе огромное. Иришка уже два раза сходила. Весь песок вышел, как ты и говорил. На второй раз уже чистая моча шла. Я так рада. Мы все очень благодарны тебе. Жду не дождусь нашей встречи. Целуем тебя, дорогой наш волшебник...

- ... Нет, всё равно, нужно что-то придумать. Нельзя же скрывать такой невероятный факт, в конце концов, - выпив коньяка, продолжал дискутировать Вячеслав. - Я попробую предоставить тебе пациентов в своей клинике. Будем снимать всё на видео...

- Ты что, хочешь лишиться должности главврача? - оборвал его Павел вескими доводами. - А ты давно на этой должности в клинике работаешь? - поинтересовался Павел.

- Я после института ординатуру заканчивал, - рассказывал о себе хирург. - Кандидатскую защитил, десять с лишним лет в нашей областной больнице отпахал, высшую категорию там получил. А полгода назад один наш общий с дедом знакомый пригласил меня на эту должность в частную клинику.

- Это наш Гоша. Богданов Игорь Васильевич, ученик моего брата, Геннадия, - уточнил Владимир Сергеевич. - Твой ровесник, может, чуть постарше. Да ты ж его должен помнить, он ещё у тебя на уфологической комиссии присутствовал. Справа от тебя сидел, со мной рядом.

- Нет, не помню, к сожалению, - ответил Павел, напрягая память. - Ну, это не так уж и важно.

- Когда у нас закончилась бесплатная медицина, он науку совсем забросил, в бизнес ушёл, - продолжал рассказывать учитель. - У него в столице хорошая клиника, а теперь ещё и в Нижнем открыл. Деньги лопатой гребёт. Можно сказать, наживается на чужих несчастьях. Расценки бешеные, некоторые операции стоят целое состояние. Но спрос рождает предложение, люди платят. Куда деваться? Всем жить охота. В Москве живёт, сюда редко наведывается. Своего человека в Нижнем держит.

- Значит, ты, Слава, как я понимаю, в совет директоров своей клиники не входишь, - поинтересовался Павел.

- Нет, конечно, - немного даже удивился хирург высшей категории. - Это же крупный бизнес, а я совсем не бизнесмен. Простой специалист с голым окладом.

- Давайте будем пока молчать в тряпочку про мои чудесные способности. Выход, конечно, найти можно, но мне нужно время, - задумчиво высказался Павел. - Заканчивать ради этого медицинский институт я не собираюсь, и вообще, эта медицина не для меня. Здесь все свои, надеюсь, можно говорить в открытую. Я хочу, скажу вам по секрету, чтобы об этом волшебстве услышали все. Чтобы известие об этом чуде дошло да самого президента, иначе я даже пальцем не пошевелю. Мне это крайне необходимо, потому что у меня есть кое-что сказать ему более важное, чем эти волшебные исцеления. Только не спрашивайте меня, пожалуйста, об этом самом "кое-что". Это моя судьбоносная тайна, вся моя жизнь в ней, и это очень серьёзно. Знание этой тайны ещё и смертельно опасно, - Павел снова задумался о чём-то своём. - Но практика мне сейчас очень нужна, я ещё не до конца установил уровень своих возможностей. Скажи, Слава, а не остались ли у тебя друзья среди коллег хирургов на старой работе? Пациенты в твоей клинике - люди очень непростые, все на виду обычно. Исцелив кого-то этим волшебным способом, может подняться такой шум-гам, что тебя за такое доброе дело точно уйдут с этой должности. В нашей областной больнице мне практиковаться было бы намного проще.

- Ты прав, пожалуй. У меня заведующий хирургического отделения там работает, тоже кандидат наук. Мы давно хорошо с ним дружим, могу вас познакомить.

- Отлично! Тогда, дорогие хозяева, извините, должен вас покинуть, хочу навестить свою юную пациентку. Но разговор наш не окончен. Слава, я тебя наберу, когда буду готов к разговору с твоим другом...



***


   Павел решил сначала купить девочкам подарки и поехал в центр.

   "Не с пустыми же руками являться. А девочки-то все в маму, такие же симпатичные, худенькие и стройные. Женихов, наверное, у них будет, хоть отбавляй. Бедновато живут, однако. Конечно, не до жиру, на одну материну зарплату выживают, а велика ли она. У девчонок даже компьютеров нет, - рассуждал Павел, ведя машину...

   Быть с ней постоянно, значит, полностью погрязнуть во лжи. Не могу же я ей признаться, что грабил банки когда-то, что давно нигде не работаю, что изобрёл страшное смертельное оружие, - раздумывал он, не находя выхода. - Но меня тянет к ним, сильно хочется быть вместе. Они мне очень близки, как родные уже"...

 - ... Привет, дорогой волшебник. Ты не представляешь, - защебетала Валентина с порога на одном дыхании, приняв букет, целуя и обнимая Павла. - Иришка успела до обеда сходить к своему урологу, ей снова сделали УЗИ. И что ты думаешь? Сказали, что камня в почке нет. То есть, совсем нет, ты представляешь? Это же чудо какое-то, просто чудо! Ты что, в самом деле волшебник? Как это у тебя получается? Расскажи.

-  Привет, девочки! Не поверишь, сам не знаю. Эти способности то вдруг появляются у меня нежданно-негаданно, то пропадают в одночасье. Недавно приехал из Москвы - я же теперь там прописан - и вдруг, через неделю эти способности как-то сами опять появились. Как, откуда, ничего сам не пойму. Только вы, пожалуйста, никому об этом не рассказывайте. Пусть это будет нашей тайной...
Вот, девчата, вам подарки. Обеим по ноутбуку, а принтер один, пусть общим будет, а то ставить некуда. Пользоваться умеете, надеюсь. Там всё уже настроено, только включить осталось. Завтра к вам работники приедут, вай-фай будут устанавливать, а пока вот этими Wi-fi usb адаптерами можете пользоваться. Почтовые адреса себе создайте в первую очередь, зарегистрируйтесь в Одноклассниках и прочих фейсбуках. И для вашей мамы у меня подарок есть. Вот, Валя, тебе от меня самый лучший на сегодняшний день смартфон. Пользоваться-то умеешь? Потом научу, - улыбался Паша, видя радость на лицах домочадцев. - А сейчас пусть девчонки занимаются, а мы, Валь, давай пойдём с тобой на кухню, не будем им мешать... Знаешь, мне кажется, у вас вода здесь плохая. Кто его знает, может, у Иришки этот камень как раз из-за плохой воды образовался? Привёз вам отличный фильтр, сам таким пользуюсь, в Токио покупал. Сразу десяток тогда взял, про запас. Давай я его прямо сейчас подключу, это недолго. Самих таких сменных фильтров, к сожалению, найти не просто, но мне, например, на целый год без замены хватает. Вот и готово. После фильтрации я воду всё равно кипячу на всякий случай. Вода у нас везде оставляет желать лучшего. Ну, давай накрывать на стол, я тут кое-каких деликатесов прикупил...

- ... Слушай, сегодня суббота. Я с утра на работу к тебе заходил, с твоей заведующей встречался, познакомились, - рассказывал Павел на следующий день. - Оказывается, ты давно в отпуске не была. Она не возражает, если ты на следующей неделе возьмёшь свой очередной отпуск.

- Как это? Я же недавно отпуск гуляла, - удивилась Валентина. - Она что, забыла?

- Она не забыла, конечно, но понимаешь, после нашего разговора она стала не против, чтобы ты прямо сейчас погуляла.
 
- Погоди-погоди, ты что, уговорил её, чтобы она меня в отпуск отпустила? Как тебе это удалось? - искренне удивилась Валентина. - Хм, она же злая, как собака, всех нас ненавидит непонятно за что.

- Напрасно ты так о ней. По мне, так очень добрая женщина, душевная. Я всего лишь заикнулся о твоём отпуске, и она сразу согласилась дать его тебе на следующей неделе. Ты была за бугром когда-нибудь?

- За границей? Нет, никогда. Дальше Москвы нигде не бывала, да и то, когда ещё студенткой была.

- Вот и хорошо. Давай вместе с девчонками рванём куда-нибудь? Ну что они все зимние каникулы дома сидят? Куда бы ты хотела съездить? Быстренько сейчас визы всем сделаем -  и в Париж или в Рим. А может, на Канары хочешь? Но там сейчас тоже не больно жарко. Давайте тогда лучше в Бразилию рванём, в Рио-де-Жанейро. Буквально в двух часах езды от Рио есть замечательный курорт Ангра-душ-Рейш, там такие прекрасные песчаные пляжи! Пойдём тогда девчонок обрадуем...


***


- ... Слушай, Саня, ты теперь здоров как бык. Не хочешь ли со своей Маринкой куда-нибудь за кордон слетать? - сделал Паша заманчивое предложение другу, заметив, как его радостная от встречи физиономия сразу стала кислой. - Давай, Саня, сматывай удочки, и вперёд на отдых. Предупреждаю, я через неделю улетаю в Рио-де-Жанейро на десять дней. Как хочешь, но мне очень нужно.

- Да ты чего, в самом деле? Неужели мы всё вот так вот бросим? И на кой хрен сдалась тебе эта Бразилия? У нас же дел невпроворот.

- Дала подождут, отдыхать тоже нужно.

- Тьфу на тебя, вечно ты не вовремя. Куда мы поедем? У нас даже виз нет. К тому же у Маринки опять вены на ногах вздулись, еле ходит.

- Ну так тащи её сюда. Вылечим, не вопрос. Завтра же как новенькая будет.

- Так ты ж сам велел никому не говорить о твоих способностях.

- Ах да! Ладно, я сам тогда к вам завтра в гости завалюсь, она даже не поймёт ничего. Просто поглажу ей ноги немного, а потом дадим ей выпить чего-нибудь, типа волшебного зелья из рюмочки, вместо которого будет ром или шнапс. Ну что, согласен? А хочешь, прямо сейчас эту афёру провернём. Нужно только сначала рому где-то купить...


- ... Привет, Марина. Давно тебя не видел, целую неделю, - приветствовал Павел жену друга. - Мы вот выпить с твоим мужем хотим немного, а негде. Не в подворотне же нам, да и закусь хоть какая-то нужна. Ты нас не выгонишь, надеюсь. А то мы тогда ко мне выпивать пойдём. Боюсь только, не нажраться бы нам до поросячьего визга без твоего присмотра.

- Привет-привет. Выпивайте уж здесь, раз вас так приспичило, друзья закадычные, - лишь слегка улыбнулась супруга Давыдова. - Сейчас что-нибудь на скорую руку приготовлю.

- Эх ай-яй! А чегой-то у тебя с ногами, милая барышня? Вены-то как вздулись, ё-моё! Ну-ка давай, ложись на кушетку быстро! Я от этой болезни одно волшебное заклинание знаю. Разом вылечу, прямо на твоих глазах всё пройдёт, - врал Паша бедной женщине. - Так-так, нужно сначала смазать кремом. Есть у вас какой-нибудь крем для кожи? Тащи сюда, Санёк!.. Вот так, размажем теперь его по всем венам. Тигли-мигли-фигли, - бормотал всякую ерунду Паша, оглаживая Маринины ноги. - Сикамбра-Марамба-Журамба! Всё, через пять, максимум через десять минут станешь как новенькая у меня, зуб даю. Да, чуть не забыл самое главное. Дай-ка Санёк рюмочку какую-нибудь. Сейчас, Мариша, тебе придётся выпить немного волшебного зелья, и сразу все твои вены станут как у девушки. Оно всегда у меня при себе имеется, на всякий пожарный таскаю. Без этого никак. Ага, так, сначала я сам рюмочку выпью, проверю, не испортилось ли. Ах, хорошо! Совсем не испортилось, оказывается. На, Марина, выпей срочно.

   Буквально через пять-восемь минут вздутие вен на ногах Марины исчезло. Она даже не поверила своим глазам.

-Ах, Боже милостивый! Неужели правда? Не может быть. Я уже десять с лишним лет с этими венами мучаюсь. Где только ни лечилась, чем ни натирала - ничего не помогало. Чудеса какие-то. Впору хоть в пляс.

- Не-не, Мариша, давай сначала выпей с нами за компанию, а потом и спляшем вместе, - радостно улыбаясь, предложил Паша. - Ну чё стоишь, Санёк? Тащи ещё две рюмки, раз такое дело...


***


   Павел с Валентиной и девочками уже вернулись из своего путешествия, а Саня с Мариной только два дня, как улетели по турпутёвке в Турцию на двенадцать дней.
У девчонок впечатлений от поездки накопилось выше крыши. Эти незабываемые десять дней пролетели, как один день, будто краешком глаза в рай заглянули. Ездили там на экскурсии по разным музеям, просто так бродили по улицам Рио, топча местные достопримечательности. Объедались разными экзотическими фруктами, пили заморские вина, заедая их невиданными дарами моря. Загорали на прекрасных песчаных пляжах, выходили купаться даже по ночам.

- Ну что, милые мои женщины, куда теперь рванём? - спрашивал Павел всё семейство на следующий день по возвращении. У вашей мамы ещё десять дней отпуска осталось, гуляй не хочу. Может, в Париж рванём, или в Рим, а? А может, лучше на Кубу? Я был там однажды. Так понравилось, что с удовольствием ещё бы разок побывал. Давайте отдохнём пока дома пару деньков и подумаем сообща, куда поедем.

- Да ты что, Паша? Им же завтра уже в школу, - обрубила Валентина все мечты Павла. - Всё, каникулы закончились, как раз вовремя успели. Им ещё подготовиться хоть маленько нужно. Слушай, а можно один нескромный вопрос? Откуда у тебя столько денег? Ты что, подпольный миллионер? - задала Валя вопрос, сильно волновавший её всё это время.

- Сказать правду - не поверите. Лучше, пожалуй, совру. Я грабитель банков! Только вы об этом никому ни гу-гу, ладно? А то меня за это в тюрьму посадят. И тогда нам как собственных ушей не видать уже будет ни Парижа, ни Рима, ни Кубы.

- Я серьёзно, Паша. Ты же, наверное, много лет копил, а из-за нас все свои сбережения на ветер пустишь. Мы не хотим, чтобы ты из-за нас обеднел. Это ж какие деньжищи мы только за эти десять дней профукали, подумать страшно.

- Бедность мне в ближайшие время не грозит, не беспокойтесь. Работы, правда, много накопилось, но ведь отдыхать тоже нужно иногда. Вот кончится твой отпуск, тогда и я со свежими силами в работу впрягусь до самого лета. А летом уж обязательно попутешествуем.

- Ох, Паша, нам и этих впечатлений на всю оставшуюся жизнь хватит, - доказывала Валентина. - Нет, дорогой, не жили богато, нечего и начинать. Ты, наверное, не представляешь, как жить с двумя детьми на одну зарплату. Мы каждую копеечку привыкли считать. Кому-то купишь дешевенькое платьице или кофточку, и все радуемся, на седьмом небе от счастья.

- Поверь, я прекрасно знаю, что такое выживать...

- Да-да, мне твой учитель, Владимир Сергеевич, про тебя многое на кухне успел тогда рассказать. Ты же сам никогда о себе не рассказывал. Оказывается, ты кандидат физико-математических наук, много языков знаешь, долгое время по командировкам в разные страны мотался. И что с тобой в Арктике приключилось, он тоже немного рассказал. Неужели ты действительно пятьдесят два часа пролежал голым на таком холоде? Даже представить себе этого не могу. Бедный мой, как же тебе досталось. Значит, эти все чудеса у тебя - последствие тех событий?

-  Успел значит. Ну, старый учитель!.. Потом как-нибудь я тебе всё подробно о себе расскажу. Знаешь, у меня ведь действительно есть деньги. Пока вы со мной, экономить как раньше вам нужды уже не будет. Скоро намечается много работы, не до отдыха будет. Девочки у тебя уже взрослые, предлагаю нам с тобой пожить у меня на квартире в Москве, пока ты в отпуске. Москву посмотришь, давно ведь не была. По музеям и по магазинам полазим, в ресторанчике посидим. О деньгах не беспокойся, они пока есть. Ну что, девочки, отпустите маму со мной в Москву? Тогда пишите списки, чего вам привезти из столицы. Слушай, Валь, давай тогда прямо сейчас билеты на поезд закажем. Или на моей машине поедем, как лучше?

- Ой, Паша, заманчиво, конечно, но я, пожалуй, их здесь одних не оставлю. Нет, нет, даже разговора об этом не будет, - отрезала Валентина. - Они же у меня совсем ручные, я их никогда даже на день одних не оставляла, - посмотрела она на Павла с сожалением. - Ну, если уж так хочешь показать нам свою московскую квартиру, то можем в следующие выходные все вместе съездить, - увидела она сразу улыбку на лице Павла. - Только в воскресенье к вечеру мы обязательно должны быть дома, такие наши условия...


2. Хирурги


- Привет, Павлуха. Ты не представляешь, как там здорово. Везде банкеты-фуршеты, жратвы - во-о, выпивки - во-о, жри и пей сколько влезет, -  с горящими глазами и улыбкой до ушей начал было рассказывать о своём путешествии в Турцию Давыдов, но Павел сразу оборвал его на полуслове.

- Потом расскажешь, у нас работы за гланды. Я в нашей областной больнице сейчас практикуюсь. Хочу тебя с одним хирургом познакомить. Поехали, по дороге всё расскажу...

- ... Вот, познакомься, это тот самый мой друг, Давыдов Александр, прошу любить и жаловать, - знакомил Павел заведующего первым хирургическим отделением, Жибарева Константина Михайловича, кандидата медицинских наук, хирурга высшей категории со своим незаменимым напарником.

- Очень приятно, Костя! - представился по-простому хирург. - Ну, что? На сегодня могу пока предложить только рак лёгких. Пациент практически безнадёжен, четвёртая стадия. Чего только ни пробовали - и химиотерапию, и лучевую, и даже краевую резекцию делали, ничего не помогает. Возьмёшься?

- Давай, попробую, - согласился Павел. - Отдельная палата в подвале есть?..

- ... Вот смотрите, я практически ничего не делаю, всё само как-то происходит. Усыпляю сначала на час, постоянно слежу за временем. Максимально близко приближаю руки к очагу болезни, - подробно рассказывал Павел. - Иногда у меня получается настроиться так чётко, что между моими ладонями и телом пациента проскакивают искры, как молнии. Такое состояние я для себя называю режимом ускоренной рекомбинации. Происходит настоящее регенерирование органа, причём очень быстрое. У нас принято считать, что репаративная регенерация - это выдумки фантастов.  Вроде как, за время эволюции мы полностью утратили способность к регенерации органов. А как же, например, ногти, волосы, заживление ран на коже? - рассказывал Павел, продолжая манипулировать руками. - У детей до одиннадцати лет, например, даже отрубленный пальчик может снова отрасти. Нет, где-то на генном уровне эта память у нас всё же ещё сохранилась, - посмотрел он на Константина, ожидая возражений. - Получается, что я своими манипуляциями ладонями рук каким-то образом бужу эту память. Сначала образуется бластема, и в ходе регенерации из бластемы уже образуются ткани восстанавливаемого органа. Вы не можете видеть, а между тем опухоль у нашего пациента уже заметно спала, хотя ещё полчаса не прошло. Я ничего не делаю, абсолютно. Видите? До выхода из наркоза осталось пять минут. Увеличиваю время ещё на час и жду... Вот и всё, собственно, ваш пациент полностью здоров. Лёгкие и бронхи снова стали как у младенца, и двух часов не прошло.

- Да-а, действительно фантастика, - удивился Константин. - Сейчас проснётся, повезу его на МРТ...
 
- ... Ну, Павел, ты действительно волшебник. Рак лёгких, четвёртая стадия, за каких-то два часа - с ума можно сойти! Слушай, нам сейчас пациентку привезли, - начал быстро рассказывать хирург. - Молодая деваха лет двадцати, студентка, снимает квартиру с подружкой. Воду у них горячую отключили временно, а её приспичило голову помыть. Поставила на газ восьмилитровую кастрюлю, а когда вода вскипела, потащила её в ванную. Споткнулась обо что-то, и всю кастрюлю на себя вылила, дурёха. Ожоги, конечно, страшные, до сих пор благим матом орёт. И грудь, и живот - всё испортила, даже ляжки себе обварила. Возьмёшься? Сейчас привезу...

   Павел сразу усыпил девушку, чтобы не слышать её душераздирающих криков.

- Вот, в одном накинутом пальтишке на скорой привезли, -  показывал Костя пациентку. - Подружка тёплые сапожки с одеждой для неё захватила, внизу ожидает. Даже раздеть её целая проблема, халат пришлось бы вместе с мясом отдирать. Ну что, начинайте тогда, волшебники, а я пойду, пожалуй. Дела! Закрывать вас не буду, работайте, никто сюда не заглянет...

- ... Ожоги, Саня, это самое простое, - рассказывал Павел
Давыдову. - Просто держишь руки на теле и наблюдаешь... Ну вот, уже регенерация пошла потихоньку. Минут через сорок девчонка будет как новенькая... Всё, операция закончилась. Видишь, кожица как у младенца стала? И халатик даже отдирать от мяса не пришлось. Минут через пять проснётся. Посиди пока с ней, я покурить выйду...

- ... А где девчонка? - удивился Павел, войдя в палату. - Ты чего корчишься? Что здесь случилось?

- Я... я хотел посмотреть только, действительно ли у неё на груди следов от ожогов не осталось. Стал расстёгивать халатик, склонился над ней, разглядываю, а она как вскочит только, я аж перепугался. Глаза, как у бешеной селёдки, и ... как пнёт мне прямо в промежность. Дура, у меня аж искры из глаз посыпались, - рассказывал Саня о своих приключениях.

- А сама-то она где?

- Убежала, дурёха. Прямо босиком куда-то вниз сиганула, пока я тут от боли корчился.

- Да? Ну и хрен с ней тогда, пусть бежит. Всё равно она ничего не вспомнит. Я всех своих пациентов в этой больнице усыплял в режиме потери памяти. Она уже никогда не вспомнит, что с ней за полчаса до усыпления было. Что, болит? Ты попрыгай на месте, быстрее пройдёт... Ну чего, ещё каких-нибудь бешеных пациентов подождём или домой поедем?

- Давай лучше домой, с меня на сегодня хватит, - проворчал Саня...

- ... Слушай, меня на выходные не будет. В Москву нужно сгонять, кое-какие дела уладить. Отдыхай пока, а то от пляжей в Антальи, я гляжу, всё никак не отойдёшь. Девичью грудь в расстёгнутом халатике рассматриваешь, - пошутил Павел.



***


- Да-а, Паша, квартирка у тебя, конечно, шикарная, - восхищалась Валя, разглядывая комнаты. - Чистенько везде, уютно. А кухня-то, плясать можно. Зачем тебе одному такая огромная квартира?

- Да ты что, какая же она огромная? Обыкновенная. У меня в Нижнем четырёхкомнатная "сталинка", вот она действительно огромная, - рассказывал Павел. - Деньги тогда были, почему бы, думаю, и не купить? Ладно, давайте чего-нибудь по-быстрому перекусим и поедем уже. В Третьяковку, наверное, за билетами очередь огромная, хоть бы на завтра взять...

... Москва деньги любит. У тебя, Валь, деньги есть? На вот тебе пока на расходы, а то вдруг потеряемся. Если что, встречаемся у входа в Третьяковскую галерею. На, держи, здесь ровно миллион, - достал Павел из грудного кармана пачку денег.

- Ах, боже! Откуда у тебя столько? - искренне удивилась Валентина. - Я никогда больше ста тысяч даже в руках не держала.

- Верю и сочувствую. Тратьте с девчонками всё до копейки, на жалейте...

... Фу-у, устали! Второй день по магазинам бегаем, всю Москву уже облазили. А шмоток-то сколько купили, боюсь и в машину всё не уберётся.

- Давайте сначала поедим чего-нибудь, а то у меня уже кишки сводит. Да будем загружаться потихоньку. Мне ещё в одно место нужно бы заскочить.

Пока Валентина разогревала, девчонки хвастались своими покупками, заходя к Павлу в кабинет в разных платьях и кофточках.

- Идите есть, всё готово, - позвала Валя из кухни. - Слушай, Паш, а чего у тебя на антресоли хранится, если не секрет?

- Да хлам всякий, надо бы выкинуть... сто лет лежит, да всё руки не доходят, - ответил Павел с пренебрежением.

- Я сегодня утром пыль вытирала. Взяла стремянку, хотела и на антресоли вытереть. Стала протирать твой старый чемодан, открыла его из любопытства, а там... Боже мой!

- Чего там? Змеи, что ли, завелись? - пошутил он.

- Хуже! Там... там... сам залезь и посмотри, что там.

Павел полез на антресоль, взялся за ручку чемодана, стал его спускать, и он вдруг раскрылся. На пол посыпались деньги в пачках.

- Ах, Боже мой! - воскликнул он. - Это ж мои деньги, ровно десять миллионов. Надо же, нашлись всё-таки. А я их так долго искал, отчаялся даже. Ну и дела!

- Как можно забыть про такие огромные деньги? Это же целое состояние, - удивилась Валентина.

- Вот такой уж я рассеянный... с улицы Бассейной. Чего же с ними делать теперь? Знаешь, я ведь никогда денег не считал, не имею привычки. Даже, бывало, не замечал, когда они у меня совсем заканчивались. Приходилось где-то занимать. Голова моя садовая, только о работе всегда думаю. Знаешь, а давай мы эти деньги тогда нашим девчонкам на сберкнижки положим, на их будущие свадьбы, - бескорыстно предложил Павел. - Бог знает, доживём ли мы ещё до этих праздников.

- А я вообще никогда замуж не выйду, - промолвила вдруг Иришка. - Ненавижу мужчин.

- Вот те раз. И за что же, интересно? И меня тоже ненавидишь? - спросил Павел шутливым тоном.

- Нет, тебя я люблю, ты особенный, маме повезло с тобой, - продолжала откровенничать девчушка. - Но таких, как ты, больше нет. И, наверное, никогда уже не будет, - заключила она с грустью.

Валентина с Павлом даже тихонько засмеялись, да и Галинку последняя фраза здорово улыбнула.

- Ну что ты, моя глупенькая? - обнял Павел хрупкую девушку. - Всё у тебя будет, даже не сомневайся. Обязательно повстречаешь, даже в сто раз лучше. Поверь, я точно знаю. А кем ты хочешь быть, интересно.

- Я стану врачом, - не задумываясь ответила Иришка. - Хочу лечить больных людей, чтобы они были снова счастливыми, - уверенно отрапортовала будущая невеста.

- Молодец! Ой, какая же ты умница, Иришка, - прижал Павел её к своей груди, легонько покачиваясь из стороны в сторону. - Благородная цель, очень благородная. Ну что ж, только не забывай никогда клятву Гиппократа. А ты, Галинка, кем хочешь стать у нас? - спросил он её родную сестрёнку.

- Я в московский МВТУ имени Баумана буду поступать, на физико-математический, - тоже сразу ответила Галинка. - Там, говорят, самая лучшая научно-техническая база.

- Похвально-похвально! Какие же замечательные дети у вас, Валентина Сергеевна, - ласково обнял он вторую девушку. - Значит, хочешь познавать законы мироздания? Ох, как я вам обеим завидую, умницы вы мои. Нет у меня никого ближе вас с мамой, и никогда не будет...

Вернулись домой в Нижний около пяти вечера, девчонки сразу брякнулись на диван, а Валентина стала разбирать многочисленные покупки.

- Ты устала. Отдохни сначала, потом всё по полочкам разложишь, - посоветовал Павел, как заботливый муж.

- Даже не представляю, куда мне всё это распихать. Вся квартира будет завалена, - посетовала Валя. - Придётся всё старое выкидывать, а жалко. Зимнее пальто, например, я всего два сезона проносила. Почти новое, берегла, долго на него копила. Да и как я в такой шубе на работу пойду? Я же не какая-нибудь знаменитая артистка. У нас ни у кого такой нет и никогда не будет. Ах, пожалуй, пальто оставлю, на работу буду ходить.

- Тебе эта шубка очень идёт, ты в ней как куколка, - похвалил Павел. - Да ты и без шубы у меня как молоденькая девушка. Животик, будто и не рожала. Настоящая куколка.

- Ага, тридцать четыре, и всё куколка, - улыбкой отозвалась она на комплимент. - Эх, пять лет о ремонте мечтаю. Балкон бы застеклить, а то зимой у нас очень холодно. Обои уже все выцвели. И вообще, не квартира стала, а сарай какой-то.

- Да уж, - согласился Павел. - Так давай сделаем. Пластиковые окна везде поставим, полы переберём, обои новые поклеим, люстры обновим, - стал сразу предлагать он по-хозяйски. - И холодильник у тебя очень маленький, большой купим. Переезжайте тогда ко мне на время ремонта.

- Откуда у меня такие деньги?

- Денег я дам, об этом не беспокойся.

- Да как же так? Я же совсем чужая тебе.

- Кто, ты чужая? Да ты самая родная для меня, - уверял Павел. - Неужели ты и про меня так думаешь?

- Извини, я не то хотела сказать. Мы же с тобой не расписаны, ты ничем мне не обязан. Захотел, пригласил сегодня пожить вместе, а завтра передумаешь и выгонишь. Нет, я так не могу.

- Да ты что, Валя? Как ты могла так плохо обо мне подумать? - разнервничался Павел. - Живите у меня сколько хотите. Ну давай распишемся тогда, какие проблемы? - на полном серьёзе предложил Павел.

- Так ты предложение мне делаешь? - мило заулыбалась Валя. - А знаешь, я даже думать не буду, сразу соглашусь. Ой, а девчонки-то как обрадуются. Всё время ко мне пристают, не сделал ли ты мне предложение. Любят тебя очень. Ты такой добрый, отзывчивый, ласковый. Ой, да как тебя не любить? В общем, я согласна...


***


   Знакомство Александра Давыдова и Константина Жибарева с Кулагиными проходило на квартире у Владимира Сергеевича, потому что после перелома бедра он старался никуда не выходить. До этого Павел часто встречался со своим учителем. Они много спорили, но в конце концов всегда приходили к консенсусу, и на этот раз договорились о встрече всех заинтересованных лиц...

- ... Поэтому нужно задаться целью публично демонстрировать эти чудесные исцеления больных так, чтобы слухи о них быстро долетели до самого руководства страны, - предлагал свои идеи Павел. - Ни я, ни мой друг Александр сами проводить такие демонстрации не имеем права. Это должны делать Слава с Костей. Да-да, именно вы, мы с Давыдовым можем быть лишь вашими ассистентами и выступать в роли разработчиков этого научного эксперимента.

- Да, но как же это возможно? - вопрошал удивлённый таким предложением Вячеслав. - Я же ничего не умею...

- Есть одна задумка, надеюсь, получится. Я вас научу, не беспокойтесь. Месяца через три будете такими же волшебниками. Сейчас мы с Александром разрабатываем систему передачи информации мысленными образами, - вводил Павел в курс дела хирургов. - Дело в том, что я, когда хорошо настроюсь, могу отчётливо видеть все внутренние органы человека. Это далеко не рентген. Я вижу абсолютно всё в мельчайших подробностях. Вижу даже внутренние стенки этих органов, причём в натуральном цвете. Могу залазить руками вовнутрь этих органов. Виртуально, конечно. Сторонний наблюдатель будет видеть лишь мои манипуляции руками, сам же я вижу свои руки внутри плоти пациента, отдираю ими язвы, дроблю в мелкий песок камни в почках и мочеточниках. Пациент спит под наркозом, ничего не чувствует, а я смело провожу операцию прямо руками, будучи уверен, что всё органы, которых я касался, либо вернут своё первоначальное положение, если они здоровы, либо регенерируются, если больны.

   Помнишь, Костя, как я недавно извлекал две пули из раненого омоновца? Просто рукой доставал, выковыривал эти пули из его лёгкого. Всё происходило виртуально, конечно, но ты абсолютно реально видел, как я левой рукой доставал эти пули из ран. Правой рукой я изнутри подавал их виртуально, а левой уже реально подхватывал снаружи через входное отверстие. Потом просто настраивался в режим ускоренной регенерации, и происходило быстрое заживление ран. Даже никаких следов от ранения не оставалось.

- Да-да, помню, конечно. Я тогда даже удивился, пули как бы сами выпрыгивали из ран на груди, а ты их только подхватывал, - подтвердил Константин рассказ Павла.
 
   Все собравшиеся сидели с раскрытыми ртами ещё минуты три после рассказа Константина.

- В общем, чтобы вам достичь таких же результатов, нужны специальные тренировки, - продолжил Павел, когда все успокоились. - В основном это занятия хатхой-йогой и аутогенные тренировки, не менее двух часов ежедневно. Александр уже месяца два усиленно ими занимается по три часа. Но это лишь необходимые условия, но далеко не достаточные, - Павел сделал паузу, закурил, и когда все находились уже на грани лопнувшего терпения, продолжил. - Слава с Костей, наверное, ещё не знают. Я ведь получил такой дар не просто так. В двадцать шесть, например, я стал совершенно седым, лишился возможности иметь детей. Однажды в экспедиции на одном судне в Арктике меня укусила шаровая молния, я потерял сознание. Судовой врач даже констатировал мою клиническую смерть. Но каким-то чудом я вдруг ожил или, может быть, воскрес из мёртвых, пролежав голым на морозе ровно пятьдесят два часа. Не слышал, Слава, такого обо мне? Ну, попроси деда, пусть расскажет. Он знает все подробности этих случаев. Думаю, именно они, эти случаи и поспособствовали возникновению у меня таких способностей.
 
   Скорее всего, вы никогда сами не сможете исцелять больных без хирургического вмешательства, то есть, одними манипуляциями рук, как делаю это я. К сожалению, этому не научишь, но выход есть, я надеюсь. Мы с Александром пока нашли у меня на голове несколько точек, которые отличаются повышенной амплитудой колебаний, когда я полностью настраиваюсь и могу видеть внутренние органы. К резиновым шапочкам для плавания, которые мы с Александром надеваем на головы, закрепили особые микро-датчики и подключили их от меня к Александру. Немного усилили эти сигналы, и Саша тоже стал видеть мои кишки. Правда, эти изображения он может видеть пока только очень расплывчато, как в тумане, и лишь в чёрно-белом цвете. Во-первых, ему в тренировках нужно ещё достигнуть хотя бы асаны, третьей из восьми ступеней йоги.

- Извини, Павел, но причём здесь асана? - спросил старый учитель.

- Проверено опытом. Когда прекращаю заниматься йогой - через три месяца все мои чудесные способности пропадают. Начинаю заниматься опять, после достижения асаны всё вновь возвращается. Уже три раза так было. В это трудно поверить, но я могу чётко наблюдать странные вещи - больные органы у пациентов сами восстанавливаются. Происходит перераспределение генетической информации путём физического обмена участками хромосом. И чем интенсивнее я настраиваюсь на одной мысли при такой операции, касаясь ладонями больного органа, тем быстрее происходит эта рекомбинация. Без усиленного занятия йогой, аутотренингом и упражнениями, которые я сам для себя нашёл, такого состояния не добьёшься. Вполне возможно и то, что кто-то наделён такой же способностью, как у меня, но не занимается йогой. Получается, что я пока один на весь мир такой фокусник.
Для себя эти занятия я принял за обязательные условия. Во всяком случае, хуже от них никому не будет, я думаю.

   Во-вторых, я уверен, что мы с Александром нашли ещё далеко не все точки на моей голове, которые включены в работу и могут использоваться для передачи мысленных образов другому человеку.

- Тогда получается, что таких врачевателей у тебя может быть сколько угодно много, - вставил опять реплику Владимир Сергеевич.

- Совершенно верно, учитель. Вот смотрите... вас с переломом шейки бедра я излечил за сорок минут, за двадцать минут я раздробил в мелкий песочек камень в почке девушки, который в этот же день весь вышел у неё с мочой. У моего Саши была язва двенадцатиперстной кишки, и её мне удалось излечить всего за час. В своё время у него было удалено две третьи части желудка. Я сам очень удивился, когда при лечении язвы его желудок полностью регенерировался за каких-то два часа. Он раньше перенёс несколько операций, живот был перепахан вдоль и поперёк. Исчезли даже все рубцы, живот стал абсолютно чистым. А его супругу с варикозным расширением вен я вылечил вообще шутя, всего за десять минут, - продолжал рассказывать Павел. - Все венозные каналы на обеих ногах пришли в норму, она даже не заметила этого, потому что всё делалось безо всякого наркоза. Вот и подсчитайте теперь. Если нас, таких волшебников, будет хотя бы человек пять, Вячеслав, то мы за один рабочий день половину твоей клиники излечим. Причём, заметь, безо всякого хирургического вмешательства.

- А как ты усыпляешь пациентов, интересно?

- Извини, Слава, но я не могу тебе этого сказать, не имею права. Так вот, надеюсь, в ближайшее время мы всё же найдём все эти важные точки на моей голове. Сделаем специальные шлемы с подключением всех датчиков-приёмников, идущих от моих пульсирующих точек на голове к шлемам других участников эксперимента. Пока у нас ничего путного не получается, резиновые шапочки постоянно немного растягиваются, точки смещаются в сторону. Достаточно сместить точку всего лишь на один миллиметр, и чёткой картинки уже не получится. Нужно как-то менять материал, брать не резину, а пластмассу, например. Да, что ещё важно... каждому участнику эксперимента придётся брить свои головы под ноль - волосы будут создавать помехи. Но это всё дело техники, чем не пожертвуешь ради научного эксперимента? Нам бы ещё специалистов, человек пять хирургов хотя бы. Каждому из них нужно будет изготавливать индивидуальные шлемы, потому что такие же точки на ваших головах могут находиться хоть и симметрично с моими, но небольшие смещения всё равно будут. Все эти точки нужно скрупулёзно отыскивать на ваших головах специальным высокочувствительным прибором. Они же не на поверхности кожи находятся, а где-то в коре мозга или даже под коркой. И не вот уж сильно бьются, чтобы их можно было пальцем прощупать, даже прибором-то еле определишь. Сигнал с этой точки нужно точно скопировать по частоте и форме, усилить и послать на такую же точку на вашей голове, заставив эту точку пульсировать в резонанс. После каждого снятия шлема придётся снова подстраивать по максимуму сигнала каждую точку. Короче - морока. Недавно я нашел у себя ещё четыре точки, пульсирующих с большой амплитудой. Но, может быть, и это ещё не предел. Будем работать. Слава, Костя, есть у вас надёжные друзья, которые бы согласились на такой эксперимент?

- Найти можно, конечно, но им, возможно, придётся за это платить, - немного прикинув мозгами, ответил младший Кулагин. - Сам понимаешь, время такое. Никто за просто так сегодня даже палец о палец не ударит.

- Да, время действительно непростое. Нам для проведения эксперимента нужно будет где-то арендовать подходящее помещение, типа твоей, Слава, клиники, - размышлял вслух Павел. - Пригласить на эти фокусы телевизионщиков со всех краёв и областей. Нам нужен фурор, настоящая бомба, чтобы осколки от её взрыва быстро долетели до Москвы, а то и до Вашингтона.

- Ну, это вообще баснословные деньги, - отмахивался Вячеслав. - Не потянем. Одна аренда помещения с площадью в хороший выставочный зал в пол миллиона вылезет. А всего на три дня нам такое помещение вообще никто в аренду не сдаст, минимум на месяц.

- Нам с Александром пошептаться нужно. Извините, мы пойдём на балконе покурим...

- ... Ну, как тебе наши хирурги? - спросил Павел, прикуривая сигарету.

- Не знаю, смотри сам. Костя, вроде, парень неплохой, а вот Слава мне почему-то доверия не внушает.

- Профессор уверяет, что на него можно положиться. Конечно, молодой слишком. Вся молодёжь сейчас на деньгах помешана. А у нас что, есть другие варианты? Владимир Сергеевич его нахваливает, говорит, что честный и трудолюбивый...

- Продолжим. Деньги мы найдём, - сообщил Павел, буркнув себе под нос. Но такую важную информацию услышал сразу и Жибарев, и Владимир Сергеевич, пребывающий в этот момент в полудрёме. А его внук даже вскочил с кресла, уставившись на Павла, будто впервые его увидел. - Давайте начинать готовиться...


***


   Павел опять подолгу не мог заснуть ночами.

   "Вот, значит, для чего мне эти деньги, из-за которых погиб Николай. Это «Они» его убили... Но зачем? Зачем Им это было нужно?.. Он был единственным свидетелем, который полностью знал всё о ПУЛе... Безжалостные! Я что, всю жизнь буду у «Них» марионеткой?"...

- ...Между прочим, наша валюта чистая, можешь не сомневаться, - сообщил на следующий день Павлу Давыдов. -  Я своих триста тысяч евро из тех пяти миллионов, что мы с тобой взяли на текущие расходы, уже перевёл в рубли по курсу. Меня бы давно загребли при обмене... не с первого, так со второго раза. Молодец твой Николай, чисто в Люксембурге сработал. Мы можем сначала евро менять на доллары, на всякий пожарный. Будем конвертировать сразу большие суммы. После этих операций получится, что наши евро станут отмытыми, и мы уже в открытую можем класть их на наш счёт в чистых долларах. Дай только добро, и я переведу в баксы все твои сто миллионов евро, что у нас в лаборатории под полом спрятаны. И те пять миллионов, что у тебя под Москвой вместе с приборами закопаны.

- Нет, Саня. Если наши миллионы евро действительно такие чистые, то пусть пока лежат, как лежали. На аренду помещения для проведения своих показательных экспериментов, мы уж как-нибудь наскребём, а дальше посыпаются уже настоящие спонсорские деньги, - распорядился Павел. - Скажи лучше, как у нас продвигаются дела с "лысыми черепами"?


***


   Как-то раз Павел рассказал Валентине о своих проблемах с резиновыми шапочками для плавания, и что для своих целей им нужно менять материал на пластмассу.

- Хочешь, я поговорю с нашим зубным техником? Толковый парень, ювелир, не только зубные протезы может делать, но и настоящие произведения искусства хоть из пластика, хоть из металла.

- Слушай, а познакомь меня с ним. Давай прямо завтра. Ты только заранее его предупреди, что я приеду. И позвони мне, сообщи, в какое время ему будет удобнее меня принять...

   Парень действительно оказался очень толковым, сразу понял, что конкретно нужно изготовить.

- Сделаем, без проблем, - согласился техник. - Только у меня сейчас накопилось много работы, придётся недельку подождать.

- Готов заплатить за срочность, Михаил. Нужно изготовить целых четыре таких "лысых черепа", причём разных. Сколько вы здесь в месяц получаете? Два месячных оклада вас устроит?

- Вполне! Ну лучше три, - хитро улыбнулся Михаил. - Нужно скульптурный гипс где-то доставать, воска ещё много потребуется...

- Хорошо, пусть будет три, но нам нужно срочно.

- Сделаем, без проблем. Приезжайте завтра в это же время, слепки будем делать, - опять же сразу согласился толковый парень. - Вы не сказали какой толщины и какого цвета должны быть изделия.

- Думаю, сантиметров трёх толщины вполне хватит, а цвет любой, нам пока без разницы, - ответил Павел, выложив на стол пачку денег. - Здесь сто тысяч, это аванс. Завтра вчетвером приедем в это же врем, бритые под ноль...


***

- Костя жалуется, что ему эта пластмасса жмёт за ушами и сильно давит на виски. А мне и Славке, вроде, пока нормально, - докладывал Саня. - А это вот твой... на, примеряй.

- Вроде, тоже пока нормально. Походить нужно в нём подольше, может, и вылезет какой-нибудь дефект. Да-а, красный цвет что-то мне, лично, не в кайф. Нужно было заказывать телесный цвет. Ладно, давайте походим в них денька три, выясним все недостатки и попросим Михаила их устранить.
А как ваши аутогенные тренировки? Занимаетесь?

- Конечно, по три часа в день, как положено.

- Добро! Продолжайте заниматься, а я поехал по делам. Игорь Богданов из Москвы приехал, тот самый хозяин клиники, где наш Слава работает, мне только что его дед позвонил. Мы с Богдановым через полчаса у Владимира Сергеевича встречаемся...


***


- О-о, привет путешественнику в будущее. Рад тебя видеть, Павел, - приветствовал Богданов Пашу. - Наслышан, наслышан о твоём волшебстве. Неужели правда? Всё равно не поверю, пока сам, своими глазами не увижу. Надеюсь, ты предоставишь мне такое удовольствие.

- Здравствуй, Игорь. Взаимно рад встрече. Здравствуйте, Владимир Сергеевич, здравствуй, Таня. Спасибо за приглашение, - поздоровался Павел с хозяевами. - Ты, Игорь, я гляжу, тоже уже весь седой. Давно, давно не виделись. А в остальном всё такой же молодой, стройный и красивый. Спортом, наверное, занимаешься, - продолжал приветствие Паша.

- Какой там спорт к чёртовой матери? Света белого не вижу. Ухожу на работу - темно, прихожу - ничуть не светлее. Ну, рассказывай, как ты? Не женился ещё?

- Почти... через месяц свадьба, приглашаю.
.
- Ух ты, хорошая новость. Обязательно приеду, только сообщи заранее, - повёл Богданов Павла к столу. - Ну-с, водка, коньяк, ром, или чего покрепче? Виски есть, сущий самогон, аж до задницы продирает.

- Без разницы, но лучше коньячку, - расположился Павел за столом рядом с Владимиром Сергеевичем, напротив главного собеседника. - Специально ради такой встречи на такси приехал.

- Вот и правильно. Я тоже коньяк предпочитаю, Геннадий Сергеевич приучил, царство ему небесное, - чувствуя себя хозяином, разливал коньяк по рюмкам Игорь. - Ну, и кто же эта счастливца? Красивая, небось.

- Для меня красивая, конечно. Ну, приедешь, сам увидишь, - ответил Павел. - Ух ты, какой вкусный рыбный салат! Эх, ошибся я всё-таки в выборе, нужно было, учитель, мне вашу Татьяну в жёны брать. Чего только ни пробовал в жизни, а такой салат может создать только ваша Таня.

- Владимир Сергеевич описал мне вкратце твою проблему с арендой. Помочь, конечно, не отказываюсь, но подойдёт ли тебе такое. У меня фойе высотой в пять метров, два этажа, считай. Круглое, где-то метров пятьдесят в диаметре. Если гардероб временно убрать, то вполне сойдёт для вашего показного эксперимента. Лучшего, к сожалению, предложить ничего не могу. Денег не возьму ни сколько, но предоставлю только на один день. Рассчитывай лучше на какую-нибудь субботу.

- Спасибо тебе, Игорь. Я видел это фойе, тоже сразу о нём подумал. Нам для четверых в самый раз будет. Уберём гардероб, вход для посетителей придётся временно сделать через приёмный покой. От репортёров и зрителей отгородим плексигласом всю операционную по периметру. Нам потребуется четыре операционных стола. Что ещё? Хотя, знаешь, эти операционные столы слишком громоздкие.  Пожалуй, обойдёмся без них, на обычных медицинских телегах будем своё колдовство вершить, лишь бы освещение хорошее было. На каждую операцию у нас в среднем будет уходить от сорока минут до часа, в зависимости от сложности. Ещё нужно человек пять-шесть обслуживающего персонала, чтобы успевали увозить и привозить пациентов. Ну, детали обсудить успеем, мы ещё месяца три будем готовиться.

- Всё понятно, но ты должен сначала показать мне свои фокусы, - предупредил Игорь. - Это же большая ответственность, сам понимаешь. Вдруг у вас чего-то не так пойдёт, и наш пациент умрёт, кто будет отвечать?

- Эти фокусы я могу показать тебе хоть прямо сейчас. Ничего такого случиться не может в принципе, потому что мы до твоих пациентов будем всего лишь слегка дотрагиваться ладонями. Сам я могу, конечно, обходиться и без всякой дополнительной аппаратуры, - подробно объяснял Павел. - Могу-то могу, но не имею права. Поэтому мне и приходится подключать к этой демонстрации дипломированных хирургов - твоего Вячеслава и его друга, Константина. Мой напарник, Александр Давыдов, тоже будет принимать участие в эксперименте в роли ассистента, но практикующего, как и я, собственно. То есть, у тебя, в крайнем случае, всегда будет возможность свалить вину на этих хирургов высшей категории. Но я уверен, что ничего такого не случится. Вся эта куча радиоэлектронной аппаратуры предназначена только для для хирургов. В этом-то и заключается весь фокус. Я могу, но не имею права, а они имеют право, но не могут. И что делать? Изобретать! Вот я и изобрёл эту самую аппаратуру.

- Ну, хорошо. А ты хоть знаешь, что за пациент лежит в моей клинике? Это же не БОМЖ, не наркоман какой-нибудь, который бы умер - и Бог с ним. Это настоящие тузы, толстосумы, VIP - клиенты, отстоявшие огромные очереди на операции, приехавшие сюда со всех краёв и областей. Они платят такие большие деньги, которые обычному человеку, может, и не снились вовсе, - объяснял в свою очередь Игорь. - Прежде, чем положить этого туза в мою клинику, его тщательно обследуют, ставят на сто процентов точный диагноз, а потом собирается консилиум, где решается, сможем ли мы его вылечить или нет. Если имеется большой риск, то мы отказываемся от операции и направляем этого туза туда, где могут точно провести такую операцию. Мы боимся испортить репутацию, дорожим и изо всех сил, стараемся её сохранить. Поэтому я должен сначала быть полностью уверен, что ты жидко не обделаешься со своей этой аппаратурой.

- Прекрасно тебя понимаю, Игорь. В себе я уверен, иначе и не предложил бы такое. А ты представь, на какой уровень сразу поднимется твоя репутация, когда мы прооперируем такое большое количество пациентов. Причём без каких-либо послеоперационных шрамов, возможных осложнений и прочего. Проверяй, конечно. Сколько угодно проверяй, я готов.

- Ладно, подъезжай тогда завтра в клинику часам к одиннадцати. Я уж постараюсь подсунуть тебе пациентов позаковыристее. Да, вот ещё что... У меня пациенты все проплаченные, и эти деньги уже ушли в работу. Могу заплатить немного, но не больше пятидесяти тысяч за каждую операцию, если, конечно, она будет удачной.

- Нет-нет, на этот счёт даже не беспокойся, мы ничего не возьмём. Наоборот, мы сами готовы заплатить тебе за каждую операцию.

- Ну, тогда договорились - никто никому...


***


   Свадьба была скромненькой. Валя сама не захотела делать громкую свадьбу. "Ты у меня так молодо выглядишь, а я как мама или старшая сестра для тебя. Мне даже как-то стыдно. Никто же не знает, что ты старше меня. Ведь всё равно все тайно станут упрекать, что я молодого приворожила".

   Заказали небольшой зал в кафе, где Павел обычно обедал. Не было ни тамады с баяном, ни флористов, ни прочих ведущих специалистов. Зал украшали сами девочки - навешали шары, да и всё. Со стороны Павла были чета Давыдовых и Жибаревых. Вячеслав не женат, пришёл один. Приехал специально на свадьбу Игорь Богданов, остановился у старшего Кулагина. Он же привёз и самого Владимира Сергеевича, и даже Таню, хотя она и долго противилась. Ради такого праздника Татьяна сходила в парикмахерскую, сделала себе высокую причёску. Павел её даже не сразу узнал. А со стороны Валентины были только две её подруги по работе, обе разведёнки, оставившие своих малышей на этот день своим бабушкам и дедушкам. Много ели, много пили, кричали "Горько!", а захмелев, горлопастили застольные песни - кто в лес, кто по дрова, но всем нравилось. Танцевали, притащив откуда-то из зала музыкальный центр, но мало, да и то в основном только Слава с Игорем, приглашая по очереди Иришку с Галинкой. Под самый конец всех удивила Таня, исполнив без аккомпанемента пару романсов. Да так красиво исполнила, что сбежались все официантки и повара, чтобы послушать и посмотреть на это чудо.

- Ах, какие таланты ты скрывал от нас всё это время, Владимир Сергеевич, - высказывал ему Игорь.

- Да я и сам не знал, честное слово, - оправдывался старик...


***


   Ремонт в квартире Валентины давно закончился. Окна заменены на пластиковые, как и балкон. Пол специалисты выровняли, положили на него паркетную доску, заменили электропроводку, поклеили новые обои, сделали натяжные потолки во всех комнатах. Павел завёз новую мебель, стиралку, большой холодильник, телевизоры в каждую комнату и на кухню. В общем, живи не хочу. Но семейство Валентины переезжать не спешило. Девчонкам квартира Павла очень нравилась. Его просторный кабинет быстро превратился в детскую комнату, но он и не особо переживал по этому поводу. Главное, у него появилась семья - любимая жена и милые девочки. Он теперь старался приходить домой пораньше, любил заниматься с девчонками, проверял у них уроки и помогал с физикой, математикой, астрономией, английским языком и другими предметами. В его бывшем кабинете они часто беседовали, разговаривали даже на научные темы, девочки оказались очень любознательными. Часто к ним приходила и Валентина, послушать умные разговоры.

- Тебе бы учителем быть, - говорила она Павлу, - у тебя здорово получается.

   Павел действительно много знал и умело, с желанием, передавал эти свои знания своим благодарным слушательницам. Частенько их беседы заканчивались за полночь. Девочки всё чаще стали называть его папой.

- Папа, а пап, ты уже спишь? - спрашивала шёпотом которая-то из девчонок, забежав в их спальню среди ночи.

- Нет ещё, а что случилось?

- Я никак не могу уснуть. Скажи, а почему Венера вращается в другую сторону. Ты же так и не сказал.

- Ложись спать быстро, а то завтра не встанешь, - ругалась на неё мама.

- Ну, не только Венера имеет такое ретроградное вращение, ещё и Уран так вращается. Сравни, какая маленькая Венера и какой огромный Уран. У Венеры нет спутников, а у Урана их аж двадцать семь. Венера имеет атмосферу из углекислого газа, её масса, размеры и состав грунта приблизительно такой же, как у нас, а у Урана атмосфера состоит из метана, а ядро изо льда, - увлёкся рассказом Павел.

- Ложитесь оба спать, астрономы. Сами не спите и мне не даёте, - ругалась Валентина.

- Короче, все считают, что давно-давно, миллионы лет назад она столкнулась с астероидом и изменила направление вращения. Ладно, иди спать, действительно, завтра я тебе всё подробно расскажу. Выкинь пока эту Венеру из головы, думай о чём-нибудь другом, чтобы быстрее уснуть. О ваших мальчишках в классе, например. Какие они у вас все дураки. Иди, а то мама ругается.

- Откуда ты знаешь? - хихикнула девчушка. - Они в самом деле у нас дураки, все до единого...

   В такие минуты Павел чувствовал себя по-настоящему счастливым.


***


   "Лысые черепа" делались и переделывались по сто раз. Молодой техник сам уже был не рад, что связался с Павлом. Но деньги за работу он получал хорошие, поэтому мужественно терпел все капризы заказчиков. То цвет им не тот, то жмёт или натирает кому-то, то кто-то уронит свой "лысый череп", и он даст трещину. Потом вдруг выяснилось, что в этих "лысых черепах" они страшно потеют после пары часов непрерывной носки. Пот действительно градом лился из-под этих пластмасс, заливая лицо. Пришлось технику вваривать в каждом ещё и пластиковые штуцера в районе затылка, куда они потом вставляли гофру для подвода охлаждённого воздуха. Мудрили, мудрили, и сделали себе в виде шлемов пластиковые кожуха уже красного цвета, которые более-менее герметично надевались и застёгивались поверх соединительных проводов на эти самые "лысые черепа", обеспечивая охлаждение. К тому же появилась отличная возможность аккуратно уложить и сами провода, выходящие из многочисленных точек на "лысых черепах" и закрепить их к многоштырьковому штекеру уже на самой каске. Когда были изготовлены и многократно проверены все четыре шлемофона, они заказали бедному Михаилу изготовить ещё каждому по одному про запас.

- Спасибо, друг. Ты настоящий мастер, - похвалил Павел техника Мишу. - Вот тебе за это премия, - выложил он ему на стол пятьсот евро. Надеюсь на наше плодотворное сотрудничество в будущем.

- Без проблем, обращайтесь в любое время, - увидев валюту, сразу согласился парень.


***


   Начались ежедневные тренировки. Павел отыскал у себя на голове в общей сложности сорок восемь точек, отвечающих за работу по преобразованию информации мысленных образов.

- Вот смотрите, мужики, - начал заново и очень подробно объяснять он друзьям принцип работы своей системы. - Этих сорока восьми точек на моей голове для полного и качественного видения внутренних органов пациентов вам всё равно будет недостаточно. Эти точки являются по сути сгустками нейронов мозга, разделёнными между собой лишь синапсами. Таких сгустков по всей голове можно отыскать ещё с пару десятков, но они располагаются уже не на поверхности, а где-то глубоко в подкорке, и подключить к ним такие же датчики для снятия формы сигнала в наших условиях, к сожалению, не получится, картинка всё равно будет не очень чёткой. Вполне возможно, что кто-то из вас даже вообще не сможет проводить некоторые операции, всё зависит от индивидуальных возможностей каждого. Но не будем отчаиваться раньше времени, давайте пробовать.
 
   На "лысом черепе" максимально близко к моим точкам установлены микро-датчики приёмники, сигналы от которых по проводам через многоштырьковый штекер поступают на вот этот усилитель, питающийся от постоянного напряжения двенадцативольтового автомобильного аккумулятора. Для этих целей я сначала пробовал делать добротные выпрямители, но все они, к сожалению, создают собственные шумы, а лишние помехи нам не нужны. Поэтому придётся постоянно таскать с собой эти тяжёлые аккумуляторы. От усилителя сигналы с точек поступают на рабочий стол, на котором, как вы видите, находятся три ряда многоштырьковых вилок для подключения кабелей, идущих от ваших "лысых черепов". Для каждого из вас на рабочем столе, вот здесь, перед этими вилками, стоит индивидуальный усилитель с ручками настройки каждой точки, находящейся уже на ваших головах, - посмотрел Павел внимательно на лица друзей, пытаясь понять, насколько внимательно они его слушают. - Здесь пока всё понятно, я надеюсь.
 
   Для чего нам все эти занятия йогой и аутогенные тренировки? Благодаря им мы с вами научились отключать все посторонние мысли и сосредотачиваться лишь на лечении больных органов у пациентов. Я, например, давно занимаюсь йогой. Бросал и снова начинал, и в настоящий момент достиг такого уровня, что могу провести пять-шесть таких операций без перерыва. Добиться такого состояния далеко не просто. Под конец нервная система устаёт так, что буквально валишься с ног. Повышается давление, густеет кровь и очень хочется спать. В такие моменты нужно обязательно полежать с закрытыми глазами, а лучше даже уснуть ненадолго, чтобы нервная система восстановилась.

   Ну-с, начнём! Надевайте свои "лысые черепа", защёлкивайте шлемы, подсоединяйте к ним гофру и включайте вентиляторы в ящиках за спиной. Встаньте так, чтобы хорошо было видно каждого из нас. И главное так, чтобы не задеть кого-нибудь из своих соседей, иначе ему будет очень больно. Когда я включу систему, вы своими руками уже вполне можете дотронуться до костей и внутренностей своих соседей. Для вас это будет казаться виртуальным, но ваш сосед получит очень реальные болевые ощущения. Лучше вообще держите свои руки за спиной, и не вздумайте ими махать, не дай Бог. Поехали! Ну как? Кто чего видит?

- У меня всё полностью размыто, - пожаловался Вячеслав. - Все как в дыму.

- Ну так настройся, покрути ручки настройки, - командовал Павел. - Номера точек все выучили? Где, в каком конкретно месте у тебя туман?

- Да везде практически, - стал настраиваться Слава. - Я на тебя смотрю. Особенно туманно у тебя в районе печени.

- Ну так крути! Это восемнадцатая, двадцать шестая и тридцать четвёртая точки, их особенно настраивай. Э-э, куда ты полез, Саша? Чёрт бы тебя побрал. Чего ты к Славе лезешь? У тебя же свой пульт настройки имеется. Сейчас бы нашего Славика так хорошо отремонтировал. Руки вам сзади связать, что ли?

- Извиняюсь, забыл. Мне только маленько восьмую и двенадцатую ручку подкрутить, - прогнусавил Саня. - Так-то всё нормально у меня. Я на Костю смотрю. А чего это у тебя в паху, Константин? У тебя грыжа, что ли, была?

- Было дело по молодости, - откровенно признался Костя. - В стройотряде с кузова грузовика с мешком картошки спрыгнул. Перед нашими девчатами покрасоваться хотел, дурак.

- А у тебя как, Константин? Как Саню видишь?

- Да тоже кое-где настроить нужно, - посетовал он. - А в целом всё более-менее.

- Не получается у меня что-то, - жаловался Слава. - Кручу-кручу, а твоя печень всё равно как в тумане.

- А на других посмотри, - посоветовал Паша.

- И у Саши такая же фигня, - разнервничался Вячеслав. - Вот, и у Кости тоже самое. Чего-то здесь у тебя не так в этой системе. Может, сломалось чего?

- Вот ещё новости, блин. Ладно, я тебя отключаю, отстёгивайся. Бери тогда запасной шлемофон, попробуй на нём...

- ... Во, теперь всё, как надо! - воскликнул Вячеслав, немного подкрутив ручки настройки. - Все отлично, можно работать.

- Работать будем завтра у Константина в больнице, - сообщил новость Павел. -  Он на завтра в наше распоряжение целый свой морг отдаёт, - посмотрел он на Саню с Вячеславом. - Но, к сожалению, только в ночную смену...


***



   К середине февраля было практически всё готово к показательному выступлению. Ребята за это время очень устали. После недельной практики по ночам в морге областной больницы Константин придумал, как им практиковаться на живых пациентах. Вечером он перевозил будущих претендентов на операции без хирургического вмешательства в отдельную палату рядом со своим кабинетом, в котором уже лежали наготове четыре шлемофона, заплечные вентиляторы и вся система вместе с усилителями, аккумуляторами и прочими причиндалами. Ребята приезжали, Павел сразу облучал своим наркозом пациентов в режиме отключения памяти, и начиналась полноценная практика. Наутро Константин выписывал человек по пять-шесть полностью исцелённых своих пациентов, которые никак не могли вспомнить ни как их везли на операцию, ни как они вообще попали в эту больницу.
За время практики выяснилось, что Вячеслав, например, здорово халтурил со своими аутогенными тренировками и занятиями йогой, потому что мог выдержать самое большое три операции, после которых валился трупом на пол, где стоял. А у Александра не получалось виртуально манипулировать правой рукой, он её почти не видел. Поэтому ему приходилось оперировать только левой. В результате Павел разрешил Александру проводить лишь операции с ожогами и заболеваниями сердечно-сосудистой системы, как наиболее простыми, лечение которых требовало лишь касание ладоней рук к телу пациентов с включением системы в режим ускоренной рекомбинации.

   Эти практики по ночам всех сильно выматывали, особенно Константина с Вячеславом, так как днём им приходилось ещё и работать в своих больницах. Ребята уже замучились брить каждый день свои головы. У Павла в семье все очень беспокоились, когда он уходил по ночам, немногословно объяснившись лишь причиной: "Я по делам. Так надо!"


***


   Показательное выступление с операциями без хирургического вмешательства было официально назначено на последнюю субботу февраля. За четыре дня до этого в Нижний приехал сам Игорь Васильевич Богданов, после чего у всех началась настоящая суматоха.

   Игорь распорядился закрыть главный вход в клинику, сделав временный для посетителей через приёмный покой. Александру пришлось взять на себя всю работу по реконструкции холла. Нанял бригаду, которая быстро разобрала гардеробную, свалив всё в отдельное подсобное помещение. Привезли высокие металлические стойки, покрытые хромом, и большие листы из прозрачного оргстекла, заказанные заранее. Два дня монтировали прозрачные стены по периметру будущей операционной, расставляли стулья и кресла для зрителей, отделив специальное место по середине для прессы.

   Павел с Игорем бегали по всем государственным конторам, выбивая официальное разрешение для проведения этого показательного шоу, договаривались с администрацией телевизионных каналов, радиостанций и редакциями местных газет.
Владимир Сергеевич названивал всем своим друзьям и знакомым из учёного мира, приглашая их на интересный показательный эксперимент. Среди приглашённых в его списке были и выдающиеся академики России.



***


   Лиднёв решил пригласить на этот праздник своего бывшего начальника Государственной инспекции электросвязи, Виктора Сергеевича. Заодно хотел рискнуть и попросить бывшего босса, чтобы тот позвонил и пригласил от его имени Волкова.

   Виктор Сергеевич очень сильно изменился за это время, Павел его даже едва узнал. Перед ним за столом сидел худой, сгорбленный старик с глубокими морщинами на лице и с лысиной, обрамлённой жиденькими, абсолютно седыми волосами.

- Здравствуйте, Виктор Сергеевич, - поздоровался Павел.

- Здравствуйте, присаживайтесь, - буркнул себе под нос бывший босс. - Вы по какому вопросу? Если по задолженностям, то это не ко мне, к бухгалтеру идите.

- Не узнаёте меня, Виктор Сергеевич? Это я Паша, - разъяснял он, не заметив на лице начальника никакой реакции. - Павел Лиднёв, работал у вас раньше.

- А-а, Паша! Здорово! Ты чего, соскучился? - наконец-то признал он. - Опять к нам хочешь? А свободных вакансий нет. Ваша группа давным-давно расформирована. И никаких радиохулиганов больше нет. Прогресс! Все с наушниками на УКВ ЧМ стерео слушают.

- Нет-нет, просто хочу вас пригласить в субботу на публичный научный эксперимент со своим участием. В десять часов утра в медицинском центре "Волга".

- А? Нет, спасибо, Павлуша. Меня по субботам сын к себе на дачу увозит. С внуками там в машинки да в куклы играю.

- Жаль, - немного огорчился Павел. - А я вас вместе с Волковым хотел пригласить. Как он, кстати?

- Волков? Это который Волков? - напряжённо вспоминал начальник. - У нас, что ли, работал?

- Нет... Помните тот инцидент в посёлке Сява?.. Ну, он тогда ещё старшим группы был, - видя непонимание на лице бывшего когда-то "Витька", стал подробно разъяснять Павел. - В звании майора КГБ тогда ходил. Его ещё шаровая молния в голову укусила, когда он в неё стрелять собрался... Шрамы у него страшные на голове остались, точь-в-точь как у нашего Валентина Михайловича.

- А-а, да-да-ла, помню, конечно. Как такое забудешь? - наконец-то вспомнил Виктор Сергеевич. - Царствие им небесное. Прости старика, совсем памяти не стало.

- Ну-у, какой же вы старик? А это вы кому царства небесного пожелали?

- Так обоим. Михалыч давно помер, лет десять уж. А Волков лет пять как погиб.

- Погиб? Как погиб? Не может быть, - чуть было не ахнул от удивления Павел.

- Как-как, обыкновенно. Как все люди помирают. Михалыч до пенсии всего год не дотянул.

- А Волков? Как он погиб? - особенно заинтересованно спросил Паша.

- Ну, мил человек, этого я не знаю. Нам ведь не докладывают, - немного даже возмутился начальник инспекции, показавшийся Павлу в этот момент совсем глубоким старцем. - Говорят, где-то на крайнем севере. Самолёт у них там взорвался, вроде как. Точно не могу сказать, не знаю.

- Ну что ж, тогда до свидания, Виктор Сергеевич. Всего вам доброго!

- Ага1 Ты забегай, если что...

   После такого известия Павел долго не мог успокоиться. "Не может быть, я же сам, своими глазами его в Москве видел. Когда ж это было? Ко мне ещё Саня тогда приезжал. Ну да, года два назад... А босс говорит - пять лет. Не мог же я обознаться. Уж морду Волкова я бы ни с какой харей не спутал...


***


-...Паша? А ты чего здесь? Почему не дома? - удивился Давыдов, забежав вечером в лабораторию. - Велел всем отдыхать, а сам работаешь до сих пор.

- А ты чего прибежал? - ответил вопросом на вопрос Павел.

- Да за деньгами. Здесь, в сейфе их храню. Не таскать же с собой такую сумму, - полез он в сейф. - Завтра утром нужно будет рассчитываться с бригадой, я им только аванс выдал. У них уже всё готово почти, мелочёвка осталась. Я их и на разборку пригласил. Мужики нормальные, не сачкуют. А ты чего засиделся? Разломал чего-то. Это чё у тебя такое, - показал он на раскрытую металлическую коробку, напичканную разными радиодеталями.

- Не торопишься, есть минутка? Присядь, - несколько загадочно предложил Павел, закуривая сигарету. - Сегодня на свою старую работу заходил, в Госинспекцию электросвязи. Начальник постарел жутко, я его еле узнал. Так вот, он уверяет, что мой Волков погиб пять лет назад. Будто самолёт, в котором он летел в районе крайнего севера, взорвался в воздухе.

- Фу-у! Не знаю, как для тебя, а для меня это радостная новость. Грех, конечно, желать смерти человеку, хорошо делающему своё дело, но для нас же он был враг и супостат, - уселся Давыдов в кресло, расстегнув пальто и довольно улыбаясь.

- Я не верю в его гибель, Саня. Что хочешь делай - не верю, - резко возбудился Павел, вскочил с кресла и зашагал по кабинету, роняя пепел от сигареты на пол. - Он жив, я это своей пятой точкой чую. Пока не увижу его труп или хотя бы могилу, не поверю.

- Как он мог остаться в живых после взрыва? Чё там осталось от его трупа? - заёрзал в кресле Давыдов. - Башка в тундре, ноги с жопой в тайге, а всё остальное где-то посередине. Не сомневайся и не морочь мне больше голову этим вопросом.

- Его там не было... в том самолёте. Может, и самолёта даже никакого не было.

- Да ты маньяк, Паша. Извини, но ты уже больным стал...

- А кого же я видел тогда?.. Ну, когда ты приезжал ко мне... ещё два года назад, - взглянул Павел на Саню красными, воспалёнными от недосыпа глазами. - Это был он, я не мог ошибиться. Мы встретились с ним глазами, и я прочитал в них всё, что меня интересовало. Он как бы говорил, что. мол, постоянно следит за мной... смотри, мол, не оступись.

- Тьфу! Ты действительно больной, отмороженный на всю голову. Ну и сиди тогда в своей тине, как жаба... и не высовывайся, а то цапля какая-нибудь сцапает. Ладно, замяли. Чё ты тут опять химичишь? Разломал всё, гляжу.

- Ты хотел иметь свой личный прибор, как у меня? Не перехотел ещё? Будет у тебя завтра свой ПУЛ, даже мощнее, до трёх километров будет брать.

- С чего это вдруг такая щедрость с твоей стороны? - прищурил глаза Саня, заподозрив что-то неладное.

- Может, я и маньяк, больной на всю голову, но ты должен будешь спасать меня этим своим ПУЛом. Скоро, возможно, придёт твоя очередь. Послезавтра мы выступаем, а завтра тебе нужно будет хорошо потренироваться, чтобы уметь пользоваться им в слепую. Этот ПУЛ будет крепиться ремнём у тебя на животе, как большая пряжка. Настраиваться придётся вслепую, через худые карманы пальто, поэтому тренируйся серьёзно и основательно. Приходи сюда завтра с утра, я тебе всё подробно покажу и разъясню.

- Ну ладно. А что случилось? Почему тебя нужно будет спасть? - резко посерьёзничал Давыдов, нахмурив брови.

- Сразу после нашего эксперимента, я это предчувствую, меня обязательно загребут ФСБшники, - почти шёпотом излагал Павел свои предположения. - Либо прямо у нас, на Воробьвке будут допрашивать, либо вообще в Москву, на Лубянку увезут. Если через сорок восемь часов меня не выпустят... нет, лучше через семьдесят два часа, для надёжности... то усыпляй их там всех вместе со мной в режиме потери памяти на один час. Думаю, этого времени тебе будет достаточно, чтобы отыскать мою камеру в их казематах. Потом выведешь меня из зоны облучения, стоя рядом со мной, и усыпишь всех ещё на часок, чтобы мы успели смотаться. Если всё же повезут в Москву, то возьмёшь у Валентины ключ от моей московской квартиры, будешь там ждать и разрабатывать план моего побега. Только очень тебя прошу, как друга - без глупостей. Не включай его ни в коем случае без надобности, умоляю. Ладно, Саня, давай завтра всё обстоятельно обсудим, а то я уже устал, а мне ещё доделать кое-что нужно...

- Да-а, а ты слышал новости, я час назад по ящику узнал. Сегодня началась СВО - специальная военная операция по демилитаризации и денацификации Украины.

- Да, слышал. Давно её ждал, но не думал, что так быстро всё начнётся. Хотя... чего ждать, давно пора было...


3. Показательный эксперимент


   В последний момент Павел принял решение не допускать Александра Давыдова до участия в показательном эксперименте. Тот протестовал, обижался на друга, бил себя в грудь, доказывая, что он может и очень хочет принести свой посильный вклад в такое важное дело, но Павел на глазах у всех выхватил из рук его "лысый череп" и разбил об угол на мелкие обломки.

- Поверь, Саня, тебе ни в коем случае нельзя участвовать, чтобы не светиться на публике. Это очень важно, и в первую очередь для тебя самого. Потом я тебе всё объясню, а пока не мешай нам. Сядь где-нибудь в зале и смотри молча...


***

- ... Зрелище обещает быть просто фантастическим. Четверо участников эксперимента будут исцелять больных без какого либо хирургического вмешательства. Генеральный директор этого центра, Богданов Игорь Васильевич, говорит, что экспериментаторы не будут даже знать, с какой именно заболеваемостью подвозят им пациентов. А вот и он сам к нам подходит, - рассказывала ведущая программы.

   Богданов подошёл к ней с внутренней стороны ограждения, где находилось специальное окно для комментариев.

- Здравствуйте, Игорь Васильевич, прокомментируйте, пожалуйста, что сейчас будет происходить на этой арене.

- Здравствуйте, Ирина. Перед вами экспериментальная операционная, специально отгороженная по периметру прозрачным оргстеклом, чтобы и зрители могли хорошо видеть и наблюдать за происходящим, и чтобы они не мешали нашим хирургам. Сама операционная разделена тем же материалом на четыре сектора. Каждый хирург будет работать строго в своём секторе, не заходя за красную черту. Это сделано, чтобы исключить возможность случайного прикосновения экспериментаторов друг к другу и к обслуживающему персоналу, подвозящему и увозящему к ним и от них медицинские тележки с пациентами.  От специальных операционных столов наши хирурги отказались, все операции будут проводиться прямо в этих тележках.

- Объясните, пожалуйста, а почему они не должны касаться друг друга?

- При касании может быть сильный ожёг. Извините, но я сам не знаю, как там у них всё устроено. Это же, вроде как, научный эксперимент, можно и так сказать, а у них всё строго под грифом секретно.
Ага, а вот на арену выходят и сами экспериментаторы. Видите, какие у них большие шлемофоны на головах? Как настоящие космонавты. Правда похожи? Под шлемофонами имеются переговорные устройства, у меня есть связь с главным экспериментатором. Сейчас, одну минутку... Ребята, выйдите, пожалуйста, на середину, поприветствуйте зрителей. Покрутитесь, покажите своё снаряжение... Вот видите, сзади у них коробки в виде рюкзаков? Это кулеры, которые через гофру подают охлаждённый воздух в их шлемофоны. Ребята при операциях тратят очень много энергии, и пот у них градом льётся, застилая глаза. Парни хорошо тренированные, давно занимаются аутотренингом, йогой и другими специальными упражнениями, но всё равно после двух-трёх операций они буквально валятся с ног, нервная система истощается. Видите, у каждого из них перед пультом стоят специальные медицинские кушетки? В критические моменты они ложатся на них и закрывают глаза. Минут на пятнадцать, не больше. За это время их нервная система успевает восстановиться.
Вот они уже подсоединяют к своим шлемам кабели, скрученные в спираль. Каждый виток спирали подвешен к длинному стальному тросу, по которому эти витки скользят, сжимаясь и растягиваясь, позволяя ребятам перемещаться на пять-шесть метров.

   Ага, везут... везут первого пациента, направляются к первому сектору. Это Лиднёв Павел Устимович, кандидат физико-математических наук, их главный экспериментатор и идейный вдохновитель. Он осматривает пациента на предмет возможной клинической смерти... и... выкатывает телегу обратно за красную черту. Тележку подвозят к сектору номер два, а там у нас работает... так... Кулагин Вячеслав, кандидат медицинских наук, хирург высшей категории. Он, кстати, работает как раз здесь, в нашем медицинском центре в должности главного врача. Сейчас мы спросим у нашей медсестры, с каким диагнозом привезли первого пациента...

   Ага... это мужчина, шестьдесят три года, обширный инфаркт миокарда... Так-так-так... прибыл из Самары.. Уже второй инфаркт, между прочим...

   Так, везут второго пациента, подъезжают опять к Павлу, он бегло осматривает и... снова выталкивает телегу за свою красную черту. Телегу подкатывают ко второму сектору, Вячеслав осматривает больного, расписывается и... тоже выталкивает телегу за свою красную черту. Кому же достанется этот пациент? Сейчас посмотрим... Ага, тележка снова уезжает к Павлу. Вячеслав по их внутреннему переговорному устройству чего-то, видимо, ему поясняет и... Павел тоже приступает к работе...

   Так, посмотрим, какой здесь у нас диагноз. Мариночка, дай - ка мы посмотрим твой журнал, - обратился Игорь к медсестре. - Мужчина, шестьдесят восемь лет, аденокарцинома предстательной железы. По-простому - рак... Так-так... прибыл из Волгограда... ага, четвёртая стадия. Да-а, операция сложная. Я бы даже сказал, архисложная операция...

   Подвезли третьего пациента. Дело набирает обороты. Его везут опять сначала к Павлу, потом он передаёт его Константину Жибареву, хирургу высшей категории, кандидату медицинских наук. Константин работает заведующим первого хирургического отделения нашей областной больницы. Вместе с Вячеславом они проработали там более десяти лет... Ребята уже приступили к своим операциям. Смотрите, как забавно они манипулируют руками, склонившись над тележками. Такое впечатление, будто они чего-то такое колдуют. Правда ведь похоже?

- Да-да, похоже, действительно. А скажите, Игорь Васильевич, откуда они знают друг друга?

- Ну, главный зачинщик здесь, конечно, Павел Лиднёв. Я лично знаю его давно, когда он ещё работал в экспедициях на научно-исследовательских судах, участвовал в разработке и установке оборудования спутниковой связи. Павел является учеником профессора, Владимира Сергеевича Кулагина, доктора физико-математических наук. У него, кстати, Паша и защищал свою кандидатскую по теме сверхдлинных волн. Потом, правда, Павел ушёл от этой темы, но их дружба и плодотворное сотрудничество с профессором продолжаются до сих пор. Владимир Сергеевич, кстати, должен тут где-то сидеть. Вон он, в кругу своих друзей академиков, в первом ряду VIP-ложи. Кстати, Вячеслав Кулагин, участвующий в этом эксперименте во втором секторе, это внук Владимира Сергеевича, который и познакомил Павла с Вячеславом. А я был учеником старшего брата Владимира Сергеевича, академика медицины, Геннадия Сергеевича. Мы все тут давно знаем друг друга и хорошо дружим...
Так, а это что такое? Павел Лиднёв почему-то выкатил свою тележку с пациентом. Что-то у него, видимо, не получилось. Сейчас узнаем...
Павел, что у тебя случилось? Зрители интересуются. Почему ты выкатил своего пациента?

- А всё... операция прошла успешно. Принимайте первого исцелённого. Минут через десять пациент проснётся, и можете его выписывать.

- Так быстро? Ну, вы даёте, ребята!..

   Так, везут четвёртого пациента. Его, как всегда, принимает Лиднёв и передаёт Вячеславу. Кулагин осматривает, расписывается, передаёт этого пациента опять Павлу, потому что он пока один свободен, а сам продолжает колдовать над своим пациентом. Давайте посмотрим, какой диагноз у третьего больного... Мариночка, подойди, пожалуйста, покажи... Так... женщина, местная, сорок шесть лет, нефролитиаз. Почечнокаменная... из урологии привезли. Так, а у четвёртого чего?..

- ...Прошло уже четыре часа, ребята очень устали. Сейчас им обязательно нужно сделать получасовой перерыв, немного перекусить и полежать на кушетках, чтобы их психическая и нервная системы полностью восстановились. Можно уже подвести некоторые итоги, - комментировал Игорь Васильевич. - За эти четыре часа наши экспериментаторы успели провести двадцать девять успешных операций без какого-либо хирургического вмешательства. Все наши пациенты полностью исцелены от своих болезней. Четырём пациентам ребята даже сделали незапланированные операции, попутно отыскав у них ещё и другие заболевания. Женщине, например, которую привезли из урологии с камнем в почках... так, одну минуточку, запамятовал... Мариночка, вот ту женщину с почечнокаменная, которую наш главврач вылечил... она кто такая?

- Это мать нашего городского депутата, - начала было докладывать молоденькая медсестра.

- Не надо! Я хотел спросить, что ещё Кулагин у неё отыскал и вылечил, - оборвал он девушку на полуслове, - что-то у меня память захлестнуло... Ага, у неё ещё было семь раковых папиллом на лице. Одна, самая большая, была на нижней губе, две папилломы, тоже очень больших, на лбу, а остальные на шее.

- Спасибо! А вот тот молодой человек с усиками, который у Жибарева был? Это кто? - снова спросил он девушку. - Что-то у меня всё в голове перепуталось.

- Это сын нашего Чуханова, у которого сеть автозаправок в городе, - заикнулась было девушка.

- Я не спрашиваю, кто его отец, - сквозь зубы проговорил Игорь Васильевич, - я спрашиваю, какой диагноз был у пациента, и что ему Жибарев ещё вылечил?

- Так сам отец, как узнал, какое волшебство у нас здесь твориться, так сразу и примчался. Ворвался к нам в ординаторскую и умолял включить сына в список пациентов для этого эксперимента. Миллион обещал тому, кто ногу его сына спасёт, - без задней мысли рассказывала девушка. - У парня обе ноги были отморожены. Как он сам рассказывал, они в компании день рождения одному другу отмечали. Выпивали, конечно, а утром друзья в сугробе возле крыльца его нашли. Он всю ночь там провалялся... в женской шубе и в женских полусапожках почему-то. Продолжали выпивать, и только на третий день он отцу позвонил. К нам привезли, а на правой ноге у него уже гангрена третьей степени образовалась. Лечить было уже поздно, на завтра планировалась ампутация. Вот отец и прибежал. Тогда ещё всего двенадцать человек добровольцев было, а сейчас все как один сразу запросились, - рассказывала молоденькая медсестра, даже не подозревая, что её снимают на камеру.

- Гангрену Жибарев вылечил, и другую ногу тоже, а чего он ещё у парня нашёл? - никак не мог добиться Богданов от бестолковой болтушки.

- А-а! У него Константин Жибарев, на третьем секторе который, определил ещё и раннюю стадию некроза гепатоцитов от прямого токсического действия алкоголя. Надо же, парню всего двадцать девять, а уже цирроз! - всё сразу выболтала на камеру девушка - святая простота. - Тоже быстро вылечил, буквально за двадцать минут.

- Смотрите, смотрите, вон Кулагин отстегнул верхушку своего шлемофона. Вон, видите, красную... на свою кушетку положил. А чего это у него там под ним осталось? - не удержалась девушка телеведущая. - Провода какие-то. Им что, прямо в голову вживили эти провода? Ах, смотрите, он гофрированную трубку из своего черепа вынул...

- Ну, нет, что вы? Это просто такой пластиковый чехол у них... на голову надевается, - успокоил Игорь Васильевич взволнованную телеведущую. - Они сами дали ему смешное название "лысый череп". Эти "лысые черепа" подгоняются индивидуально для каждого экспериментатора, чтобы сидели на голове как влитые, без каких-либо мельчайших зазоров. В эти "лысые черепа" встроены микро-датчики, которые контактируют с определёнными точками на их головах. Каждая такая точка близко расположена к нейронам мозга, работающим на передачу видеоизображения. Всего таких точек сорок восемь штук. От этих датчиков провода уже подходят к специальному разъёму на внешней стороне красного кожуха шлемофона, а с внешней стороны имеется многоштырьковая вилка для подключения многожильного кабеля, - подробно объяснял Богданов ведущей программы. - А вот посмотрите, Костя Жибарев как раз снял полностью свой шлемофон. Ба-а, сколько жидкости из него вылилось... целая лужа! Это столько пота в нём скопилось. Ребята постоянно находятся в напряжении. После двух-трёх операций они буквально с ног падают от усталости. Истощается нервная система, повышается давление. Поэтому им обязательно нужно где-то прилечь и полежать пятнадцать-двадцать минут с закрытыми глазами. Вот им привезли крепкого чаю с лимоном и по паре пирожков. Много есть перед операциями им нельзя. Сейчас они быстренько перекусят и лягут на свои кушетки...

- Скажите, Игорь Васильевич, а как устроена эта их система? - спросила ведущая. - Они что, прямо видят все внутренние органы у своих пациентов?

- Да, видят, конечно. Видят всё в мельчайших подробностях в натуральном цвете. Видят даже то, что находится внутри этих органов. Могут разглядеть каждую вену, даже каждый капилляр, каждую мелкую трещинку на кости, - объяснял Игорь Васильевич.

- А как там всё устроено? На каком принципе работает их система? - сыпала вопросами ведущая программы.

- Извините, но на такие вопросы я ответить не могу, к сожалению. Сами понимаете, эксперимент считается научным, и очень многое держится под грифом секретности самими разработчиками. Но я, к своему стыду, мало чего понял даже из того, что они вообще могли мне рассказать. Не силён я, к сожалению, в этой радиотехнике с электроникой. А сама система как раз и состоит у них сплошь из одной электроники, вон её здесь сколько напихано. Генераторы, усилители, шифраторы, дешифраторы, умножители, делители - это нужно быть специалистом, чтобы хоть что-то у них здесь понять и разобраться. У каждого на столе имеется свой пульт управления. После каждого снимания шлемофона ребятам приходится снова настраивать каждую точку на своих головах. Достаточно сместить хоть на миллиметр любую из этих точек, и картинка будет размыта, а то и вовсе не видна...

- Странно, ребята давно улеглись, а почему Павел Лиднёв не ложится? - спросила ведущая.

- Сейчас и он, наверное, ляжет. Павел просто более тренирован, давно занимается этими упражнениями и может провести подряд шесть-семь таких операций без отдыха. О-о, смотрите, ему кого-то подвозят. Сейчас узнаем... Мариночка, подойди, пожалуйста, - позвал Игорь опять ту самую молоденькую девушку-болтушку. - Кого там Павлу подвозят? Он же ещё даже не отдыхал.

- Ой, Игорь Васильевич, здесь у нас уже такое творится - ужас просто. Похоже, что все скорые города почему-то именно к нам своих больных привозят, - начала девушка, как обычно, свой рассказ издалека с мелкими подробностями, не обращая внимания на съёмку. - Только что нам привезли одну пациентку, пострадавшую после автоаварии. Со слов очевидцев, она сидела, не пристегнувшись ремнями безопасности на заднем сидении автомобиля. Водитель, её муж, на полном ходу, не справившись с управлением на повороте, врезался в заднее колесо большого грузовика. Его машину выкинуло с дороги на обочину, закрутило, она несколько раз перевернулась, свалилась в какую-то канаву и загорелась. Водителя зажало дверями так, что вытащить его из машины не было никакой возможности, а его жену успели вытащить буквально за минуту до возгорания. Боже мой, какие страшные раны у неё, Игорь Васильевич! Врачи на скорой сделали всё, что могли, живой доставили. Ой, какие раны! Как она ещё не умерла по дороге. Позвоночник сломан, ноги, рёбра - все переломано к чёртовой матери. Трещина в тазобедренном, на правой ноге открытый перелом малой берцовой кости, прямо торчит у неё. Большая трещина в правой надбровной дуге. В добавок ко всему, ещё и огромная потеря крови. Полиция нашла её сумочку с паспортом. Девушка оказалась дочерью генерального директора нашей крупной районной птицефабрики. Он как узнал про аварию, сразу же примчался и распорядился везти её прямо к нам. Денег всем напихал, даже мне дал десять тысяч, хоть я и не просила. Да вон он сам, видите? В проходе стоит, его охранники сюда не пускают.

- Погоди, Мариночка, меня, кажется, Лиднёв вызывает... Да, слушаю тебя, Павел, алло, - прокричал он в свой микрофон, забыв даже выключить громкую связь.

- Мне здесь труп только что прикатили, - сообщил Павел. -Позови кого-нибудь, кто может официально зафиксировать биологическую смерть, а то Слава с Костей только что уснули, будить не хочется.

- Что значит, труп? - удивился Игорь. - Сейчас я к тебе подойду. Марина, вызови дежурного хирурга сюда. Срочно... Почему труп, Паша? Сказали, что её живой доставили.

- Вот, сам посмотри. Минут пять назад умерла, - сообщил Павел.

Подошёл дежурный врач, посмотрел, надавил на глаза.

- Да, действительно, налицо синдром кошачьего глаза. Значит, всё-таки не довезли, - развёл он руками, глядя на Богданова. - Везите в морг, - распорядился дежурный.

- Разрешите я попробую её реанимировать, - выступил вдруг с предложением Павел.

- Да ты что? Она же уже мёртвая, - начал было противиться Игорь.

- Игорь Васильевич, - дёргала сзади Богданова за рукав медсестра Марина, - а мне что, эти десять тысяч обратно её отцу отдать? Вон он стоит.

- А? Что? Да подожди ты со своими деньгами... Дура! - нагрубил он ей со злости. - Одумайся, Паша. Зачем тебе это надо? Ничего тут уже не сделаешь, только репутацию свою потеряешь, - увещевал он Лиднёва.

- Чтобы потерять, её нужно сначала приобрести, - Я руководитель эксперимента. Мы только время теряем. Всё, я забираю труп.

- Да ты с ума сошёл. Богом уже себя возомнил, что ли? - продолжал возмущаться хозяин клиники. - Вот упёртый! Тьфу, и зачем только я с тобой связался? - поплёлся Богданов опять к окошку ведущей программы. - Учти, я тебя предупреждал.

- Игорь, я выключаю связь с тобой, ты меня отвлекаешь, - закатывал к себе тележку с трупом Павел. - Медсестра, привезите кровь. Вторая группа положительный резус.

- Зачем? Она же умерла, - пропищала медсестра Марина.

- Делай, что я говорю. Быстро!

   Павел вколол в пятку девушки луч своего прибора, выставив таймер на час, резким рывком разорвал платье, начал снимать лангеты, повязки, бинты, весь перепачкавшись кровью. Сразу начал восстанавливать синусоидальный ритм, виртуально взяв сердце в обе руки. Подождал немного, чтобы сердце и предсердия регенерировали в его руках максимально быстро и начал массаж. Кровь уже достаточно сильно загустела, Павлу пришлось одной рукой продолжать делать массаж, а другой удалять тромбы в кровеносных сосудах. Вскоре кровь нормализовалась и стала поступать к мозгу. Такой максимальной сосредоточенности у Павла никогда не было, омертвевшие участки регенерировали и восстанавливались прямо на его глазах. Пот градом стекал у него из-под шлема в накопитель, несмотря на включённый на всю мощь кулер. Он мог бы и совсем снять свой шлемофон, но к нему была подключена вся система, которой пользовались остальные экспериментаторы. Павел повернул девушку на бок, удалил слизь изо рта и носа обрывком платья и вернул её в прежнее положение. Вставил ей в рот свою гофру от кулера и стал постоянно следить за проходимостью дыхательных путей, положив руки на грудь девушки. Вскоре она начала дышать. Павел вынул трубку из её рта и вставил снова себе в "лысый череп". В первую очередь он устранил повреждение позвоночника, виртуально взявшись за него одной рукой, поправляя позвонки другой. Потом залечил трещину в тазобедренном суставе, стал приступать к заживлению перелома берцовой кости, но тут подъехала медсестра со штативом.

- Встаньте за красной чертой, я сейчас вам её подвезу, - распорядился Павел. - Перекатите, пожалуйста, тележку и свой штатив к третьему сектору. Можете там сразу настраивать свою систему, только стойте рядом с красной чертой, за неё не заходите.

- Так вы что, её воскресили? - удивилась молодая медсестра.

- Задышала, как видите, - улыбнулся ей Павел. - Мужики, просыпайтесь, пора. Настраивайтесь пока. Костя, я тебе свою пациентку подкатил, ей сейчас переливание делают. Прими её у меня, а то я ещё не спал, с ног уже валюсь... вон, даже кровь носом пошла, - показал он ему через стекло свои окровавленные руки. - Я там кое-что не доделал. Открытый перелом малой берцовой, перелом двух рёбер на правой грудине, в третьем только трещина. Бровь ещё рассечена, ссадины, ушибы. В общем, посмотришь. Да, и следи, чтобы тромбов нигде не образовалось. Она же трупом у меня была недавно. Всё, я в люльку на двадцать минут. Толкнёшь меня, ладно?..

   Слухи о таком невероятном случае моментально разлетелись по всей клинике. Многие сравнивали Павла с настоящим чудотворцем. Но нашлись и такие, которые ни за что не хотели верить в это чудо.

- Подстроено всё, не может такого быть. Этой девке просто заплатили, чтобы она притворилась мёртвой, - судачили зрители на трибунах, обслуживающий персонал и больные в палатах клиники.

   В половине четвёртого Павел вызвал по связи Богданова.

- Игорь Васильевич, мы заканчиваем. Оперируем по последнему пациенту и закругляемся. Предупредите, пожалуйста, чтобы тележки больше не подвозили, а всех пациентов, что скопились на первом этаже, развозили обратно по своим палатам.

- Хорошо, Павел Устимович. А что случилось? Ещё ж полчаса по плану, - спросил он, специально включив громкоговорящую связь, чтобы могли услышать все зрители.

- Подойдите к нам, я вам расскажу, что случилось, - вырубил Павел микрофон для связи с Богдановым...

- ... Что, почему? - издалека начал спрашивать хозяин клиники, подходя к сектору Павла. - Ты уж извини, наговорил я тебе тут много лишнего. Но ты упрямец, не знал...

- Куда, стой, не заходи за красную черту, система ещё не выключена, работает, - предупредил Павел Игоря. - Зачем нужно было включать наш разговор на громкую связь?

- Извини, забыл выключить, - оправдывался Богданов. - Ну ты молодец, Паша! Герой, все только о тебе и говорят.

- У нас система стала выходить из строя от перегрева. У Жибарева что-то сломалось, нужно разбираться. Он теперь только одной рукой может оперировать. Слава очень устал, никак не может восстановиться, засыпает через каждые десять минут. Да все мы уже устали, пора заканчивать. Последний аккумулятор остался, остальные все полностью разрядились.

- Хорошо, понял, сейчас всем объявлю. Слушай, нам такое замечательное предложение от губернатора поступило, - загорелись сразу глаза у прожжённого бизнесмена. - Не хотите ли продлить эту аренду хотя бы до марта? Бесплатно, конечно. Хорошие деньги предлагают, очень хорошие. И мне выгода, и вы в накладе не останетесь.

- Ничего обещать не буду, нужно сначала посмотреть, как этот эксперимент на нашем здоровье отразится, - притормозил Павел надежды и планы Богданова. - Всю аппаратуру мы сегодня постараемся до вечера вывезти, а вестибюль в порядок привести уже не успеем. Завтра бригада с утра приедет, всё разберёт, гардеробную на место поставит. Так что с понедельника ваша клиника начнёт работать в штатном режиме. Куда бы деть все эти стойки с листами оргстекла, ума не приложу. Тебе не надо? Бесплатно отдам.

- Заберу, конечно. Надеюсь, ещё пригодятся, - согласился сразу бизнесмен. - Да я сам здесь всё уберу, не беспокойся...

- ... Итак, уважаемые телезрители, наш репортаж из городской клиники "Волга" подходит к концу. Сейчас ребята переоденутся и выйдут к нам, чтобы дать короткое интервью. А вот и они. Поаплодируем нашим героям!..
Первый вопрос Павлу Лиднёву. Скажите, Павел, как, на каком принципе работает ваша система?

- Извините, но это без комментариев, - ответил Павел улыбаясь.

- А правда, что та девушка после аварии, которую вам привезли, была уже в состоянии биологической смерти? Многие сомневаются, - задала ведущая программы свой главный вопрос, ответ на который волновал всех зрителей.

- Да, правда, - ответил за Павла Богданов. - Я бы и сам не поверил в такое чудо, если бы лично не присутствовал при констатации факта смерти. Сейчас она пока находится в реанимации, но чувствует себя уже полностью здоровой. Пусть ещё полежит денька два под нашим присмотром. С ней в палате находится её отец, плачет от счастья.

- А можно мы её навестим? - поинтересовалась девушка.

- Думаю, пока не стоит, - продолжал отвечать на её вопросы Игорь Васильевич. - Может, немного позже. Всё-таки у человека такое горе, муж погиб, да и сама она ещё не до конца оправилась, давление немного скачет.

- Вопрос Константину Жибареву. Скажите, что было для вас сегодня самым трудным?

- Самое трудное для меня, - немного задумался над ответом Костя, - было, пожалуй, выдержать целых шесть часов без курения. Мы с Павлом заядлые курильщики. Я, например, выкуриваю в день почти целую пачку сигарет. Некурящему нас, конечно, не понять.
А если серьёзно, то самой трудной была первая операция. Страшно волновался, столько зрителей. Первый блин, как говорится.

- Вопрос Вячеславу Кулагину. Скажите, вы сильно устали сегодня?

- Устал - это не то слово. Под конец я вообще валился с ног через каждые десять минут, - откровенно признался Вячеслав. - Мне даже перед ребятами стыдно, что я оказался таким слабым. Мы все, конечно, сильно устали, но я особенно. Самое трудное, это уметь сосредотачиваться. От степени сосредоточения зависит скорость регенерации больных органов пациента, которого мы лечим. Павел, например, сумел вылечить повреждённый позвоночник у той самой девушки и регенерировать трещину в её тазобедренном суставе буквально за каких-то десять минут. Не знаю, мне для этого и часа бы не хватило. Нужны более серьёзные тренировки. Сейчас приду домой, лягу, и просплю, наверное, до самого понедельника.

- И последний вопрос опять Павлу, как руководителю. Скажите, Павел, вы остались довольны своим сегодняшним экспериментом.

- В целом да, доволен, эксперимент можно считать удачным, - утвердительно ответил Павел. - Нужно сказать, что система начала разрабатываться ещё полгода назад, строилась из подручных материалов, на коленке, как говорится. Система получилась примитивная, конечно, но вполне рабочая. Нам удалось излечить сегодня сорок с лишним больных с довольно сложными заболеваниями...

- Сорок восемь, если точно. Это можно считать огромным успехом в области медицины, - поправила его ведущая программы.

- Наша главная цель заключалась в том, чтобы донести до каждого россиянина, до нашего правительства и самого президента, что прогресс не стоит на месте. Если мы со своим примитивным оборудованием смогли достичь таких высоких показателей в области медицины, то что можно сотворить сообща, подключив все передовые силы, нашу выдающуюся академию наук и всех, кто заинтересован в дальнейшем продвижении науки на этом поприще. Мы патриоты России, и ни в коем случае не собираемся продавать своё ноу-хау куда-либо за кордон ни за какие деньги, но мы просим от руководства страны обратить на нас серьёзное внимание. Не нужно тянуть с этим делом. Давайте же соберёмся все вместе и приложим максимальные усилия, чтобы довести начатое нами дело до конца.

- А правда, что проводить такие операции может каждый, не имея даже медицинского образования?

- Иметь диплом врача, конечно, весьма желательно, но для этого нужно учиться целых пять лет, а то и целых семь, если с ординатурой. Как-то жалко тратить столько времени, если не собираешься посвящать этому делу всю оставшуюся жизнь, согласитесь?! - улыбался в камеру Павел. - Под руководством своих друзей и наставников, Вячеслава и Константина, всего за полгода я прошёл ускоренные курсы и неплохо изучил анатомию человека. Была большая практика, а потом друзья устроили мне ещё и серьёзные экзамены, которые я сдал далеко не с первого раза. Пройдя хотя бы такие курсы, а также курсы обращения с нашей электронной аппаратурой, оперировать сможет действительно любой желающий. Нас было лишь трое, и мы работали всего пять с половиной часов. Если бы таких хирургов сегодня было больше, и всех бы их подключить к нашей электронной системе, то мы смогли бы исцелить половину этой клиники.

- У вас всё, Павел Устимович?

- Нет не всё. Я хотел бы ещё выразить особую благодарность своему другу, учителю и наставнику, доктору физико-математических наук, профессору, Владимиру Сергеевичу Кулагину за его руководство и реальную помощь. Спасибо вам, дорогой учитель! Дай вам Бог здоровья и долгих лет жизни! Теперь всё, - закончил своё выступление Павел, густо покраснев от стеснения при такой огромной аудиторией...

В раздевалке Вячеслав спросил Павла, как он выступил.

- Ты просто мастер слова. Только в следующий раз постарайся отвечать однозначно - да, нет и не знаю, - ласково ругал он Вячеслава. - Твои откровения, конечно, всему народу пришлись по душе, но вот эта демагогия про степень сосредоточения, про регенерацию повреждённых органов ты для чего, спрашивается, развёл? Большинство, конечно, ничего не поняли из этой туфты, а кто понял, наверняка, не поверил. Но нашлись, я уверен, и такие, которые всё поняли, поверили и призадумались. А о чём они призадумались, интересно? Вот этим людям ты как раз и ляпнул лишнего, не подумавши. Ну ничего, Бог даст, всё рассосётся. Ну, а Костя у нас вообще умница. Я тоже всё это время сильно страдал и мучился без курева...


***


   Надёжно упрятав в лаборатории аппаратуру, Павел передал Давыдову ключи от своей московской квартиры.

- Вот, Саня, держи, надеюсь, не потеряешь. Готовься, скоро начнётся у нас с тобой нервотрёпка. ПУЛ я тебе оставил, у тебя в столе лежит. Ничего пока не трогай. Надеюсь, за это время глупостей наделать не успеешь.

- Я что, на идиота похож? Не беспокойся, всё будет ОК.

- Если всё же придётся меня вытаскивать, то придумай сначала какую-нибудь маскировку. Усы, бороду приклей, парик с седыми волосами надень. Можешь себе к животу подушечку привязать, чтобы толстяком выглядеть. На полкилометра вокруг будут видеокамеры напиханы. Ну, ты сам всё знаешь, отпечатков только не оставь. Вот два новых сотовых телефона с симками - один тебе, другой мне. В каждом забито только по одному номеру. Свой старый телефон оставь дома.

- А это ещё зачем? - изобразил Саня на лице вопросительный знак.

- Выследить могут, а мне, возможно, придётся переходить на нелегальное положение после побега. Скорее всего, уеду в свою деревню, больше залечь некуда. Буду жить не у себя, а у Ольги Тихоновны, своей соседки, ты её знаешь. Связь со мной только по новому телефону, - науськивал Саню Павел, по сто раз повторяя одно и то же.

- Нагнал тут страхов и ужасов, как всегда, - ворчал Давыдов. - Ладно, не беспокойся, всё сделаю в лучшем виде. Но ты там тоже поаккуратнее, особо на рожон не лезь. Будем надеяться, что всё обойдётся. Ты ж у нас теперь звезда, кто осмелится на тебя пургу гнать?

- Ну, давай, друг мой Саня. Бог даст, свидимся...





Ч. 7   Прорыв к верхам


1. Служебная записка


 
   Вечером в квартиру Павла позвонили. Открывать вышла Валентина, сам хозяин в детской комнате занимался с девочками уроками. Вошли двое мужчин, показали удостоверения ФСБ, представились.

- Лиднёв Павел Устимович здесь проживает? Я капитан ФСБ Зубов, это старший лейтенант Грушевский. Вашему супругу служебная записка, поручено вручить лично в руки.

- Проходите, пожалуйста. Паша, это к тебе, - крикнула Валя из прихожей взволнованным голосом.

- Вы ко мне? Что случилось? - сразу насторожился Павел, потрогав свой ПУЛ в кармане халата.

- Вам служебная записка. Вот, читайте... Прочитали?

- Ну прочитал, и что дальше? - весь внутренне напрягся Павел. - Валя, зайди пока в комнату, - попросил он жену.  - И дверь закрой, - добавил он уже с нервной ноткой в голосе.

- Ну, и что там? - несколько нахально улыбался майор.

- А вам-то какое дело, собственно? - грубо ответил Павел на его улыбку.

- Тогда собирайтесь, поехали.

- С какой стати я должен с вами куда-то ехать? Я что, арестован? - даже немного покраснел Павел от такой, как ему показалось, наглости со стороны офицера.

- А есть за что? - продолжая ехидно улыбаться, ответил молодой офицер вопросом на вопрос.

- Для вашей конторы найти причину никогда проблемой не было, - ответил Павел, чувствуя назревание скандала. - Валя, закрой дверь, пожалуйста, - попросил он жену уже более настойчиво. - Ну, и куда вы меня хотите отвезти?

- А там разве не сказано? - опять ответил вопросом на вопрос капитан, уже совсем нагло улыбаясь в лицо Павлу. - Нам поручено доставить тебя в областное управление. Не бойся, просто с тобой хочет поговорить сам заместитель начальника нашего управления.

- Во-первых, не ты, а вы. Во-вторых, воспитанные люди на вопрос вопросом не отвечают, - уже сквозь зубы от злости начал говорить Павел. - В-третьих, не поздновато ли для простых разговоров, пусть даже и с вашим начальником? И наконец, в-четвёртых, для простого разговора требуется, наверное, ещё и моё согласие. Никуда я с вами не поеду. Передайте вашему начальнику, пусть сам ко мне приезжает, если хочет просто поговорить.

- Что значит, не поеду? - сразу сменил капитан свою наглую ухмылку на разгневанное лицо представителя власти. - Ты что, не понимаешь, с кем разговариваешь? Собирайся быстро, а то мы...

 - Что мы? Силой потащите? Ах ты наглец. Такой молодой, а уже наглец. Ну попробуй, - не проговорил, а змеёй прошипел Павел, весь побагровев от злости. - Вон отсюда! И чтобы ноги вашей здесь больше не было, - прокричал он. - Да закроешь ли ты, наконец, дверь, Валентина. Не волнуйся, они уже уходят.

- Ты чё орёшь, бешеный? У нас приказ доставить тебя в контору...

- Плевать мне на ваш приказ, - совсем разгневался Паша. - Научитесь сначала с людьми разговаривать. - Вон! Пошли вон, я сказал.

- Совсем ты, похоже, сдурел, мужик. Толя, доставай наручники, - приказал Зубов своему напарнику. - А если так? - вынул он пистолет из кобуры и наставил на Павла. - Надевай браслеты, быстро!

   Павел моментально выпустил в незваных гостей по лучу из своего ПУЛа, включённому в режим потери памяти, направив каждому точно в лоб. Парни с грохотом свалились в прихожей у порога.

- Что тут у вас за шум, что за крики? - выбежала из комнаты Валентина. У двери в детскую стояли насмерть перепуганные Иришка с Галинкой. - Ах, Паша, ты что, убил их? - увидела она молодых парней, лежащих на полу. - Тебя же теперь посадят, - заплакала она.

- Не волнуйся, они просто уснули, скоро встанут, - успокаивал он супругу. - Иди, успокой девочек, а то они от страха аж побелели, как две спирохетинки. Всё хорошо, идите пока в комнату, мне позвонить нужно.

   Павел аккуратно, не оставляя отпечатков, подобрал с пола пистолет Зубова, разоружил и второго офицера, забрал у обоих удостоверения и сложил всё в полиэтиленовый пакет. Пошарил по карманам Зубова, достал его сотовый и просмотрел на нём последние вызовы. Последним был номер, обозначенный на его телефоне словом "Босс". Прошёл на кухню, включил кофеварку и стал звонить.

- Алло! Алло, Зубов, ты чего звонишь? - услышал он голос в трубке.

- Это не Зубов. Я Лиднёв Павел Устимович, - представился хозяин квартиры, прикуривая сигарету. - Это ваши люди только что ворвались ко мне в квартиру? Вы знаете, что они угрожали мне арестом и под дулом пистолета заставляли надеть наручники самому себе. При этом вели себя просто по-хамски, мягко говоря.

- Что за недоразумение? А где сам Зубов? Ну-ка, передайте ему трубочку, - попросил "Босс".

- Он пока не может, они оба спят. Видимо, очень устали, но скоро проснутся, - ликовал в душе Павел, наливая себе кофе в чашку. - Мне передали служебную записку от вас. Вы же, я полагаю, тот самый заместитель начальника управления? В ней сказано - "для переговоров". Пожалуйста, переговаривайте. О чём вы хотели переговорить?

- Ну не по телефону же. Приезжайте сюда, мне нужно провести для вас инструктаж, только и всего, -  объяснял заместитель начальника. - А что у вас там произошло вообще? Как они могли уснуть оба?

- С вашими офицерами будет всё нормально, уверяю вас. Я их просто усыпил на пол часика, - уже почти дружелюбно разговаривал с ним Павел. - А что бы вы сделали на моём месте, находясь под дулом пистолета? Их оружие и документы у меня, не беспокойтесь. Передам лично вам в руки с первой оказией.

- Ох, как вы всё усложняете, Павел Устимович. Ну хорошо, я расскажу вам всё по телефону, - согласился генерал.
- Завтра на десять ноль-ноль в Москве вам назначена аудиенция с заместителем ДКРО ФСБ. Нам поручено сопровождать вас и доставить в целости и сохранности прямо на Лубянку. Вы полетите спецрейсом, вылет в три часа ночи. Так что, не скандальте больше, а собирайтесь и приезжайте, это в ваших же интересах.

- Хорошо, но эти ваши офицеры пару дней не будут помнить ни моего лица, ни адреса, ни даже зачем они вообще сюда приезжали, - объяснил Павел. Немного подумал и сказал, - Тогда я начинаю потихоньку собираться, а вас попрошу прислать за мной других людей, более воспитанных.

- Добро! Не беспокойтесь, эти офицеры будут строго наказаны. Да, и не забудьте привезти их оружие и документы. До встречи!..

- Валя, мне нужно собираться в Москву. Прямо сейчас, - объявил Павел супруге. - Не волнуйся, я приеду буквально через пару деньков. Это, скорее всего, по поводу нашего сегодняшнего эксперимента. Вылетаю спецрейсом в три часа ночи. Меня будут сопровождать сотрудники ФСБ. Позвони завтра Саше Давыдову... сегодня, наверно уже поздно, спит поди, - посмотрел он на часы. - Расскажешь ему всё, что тут у нас произошло. Скажи, что меня повезут прямо на Лубянку. Хорошо?

- Ой, Пашенька, а с тобой там ничего не случится, а? - спросила Валентина, чуть не плача.

- Да нет, что ты? Со мной просто поговорит какой-то большой начальник, - успокаивал он жену. - Это по поводу нашего выступления, я же сам сегодня напрашивался на видеокамеру. Думал, это прямой эфир, а оказалось, что просто на камеру снимали. Аудиенция назначена на десять утра... как освобожусь, сразу позвоню. Собери мне, пожалуйста, что-нибудь в дорогу на пару дней. Костюм какой-нибудь с галстуком, пару рубашек там, носки...


***


- ... Ох, устал я уже с вами, Лиднёв. Тяжёлый вы человек. Ладно, некогда мне с вами препираться. С утра дома не был, а уже скоро полночь. Инструкцию вы получили? Вот и ждите теперь в коридоре, к вам подойдут.

- Это я тяжёлый? Вы перечитайте свою записку. В ней же в каждой строке: "Вам следует... вы должны... вы обязаны". Я гражданский человек и ничего вам не обязан, генерал, - снова разгорячился Павел. - Вы уже настолько привыкли командовать, привыкли, чтобы все ваши приказы и распоряжения выполнялись беспрекословно, что перестали отличать свободных граждан от своих подчинённых и арестантов. Если б вы хотя бы намекнули в своей записке, для чего конкретно я всё это обязан и должен, то никакого конфликта бы не было. Ваши подчинённые уже позволяют себе приказывать, хамить и оскорблять, чувствуя свою безнаказанность. С кем, вы говорите, у меня завтра аудиенция? Пожалуй, я вынужден буду доложить ему, что у вас тут творится.

- Что вы хотите от меня, Лиднёв? Вы даже представления не имеете, какая у нас тут война каждый день, -  уже начал оправдываться генерал.

- Думаете, только у вас? Да у нас уже везде, почти у каждого своя война ежедневно, но никто почему-то нейтральные стороны в свою войну не вовлекает. Полиция уже начинает помаленьку остепеняться, но ваша контора ещё со сталинских времён настолько запугала весь народ своими "Ежовыми рукавицами", что вам ещё лет сто можно спокойно и безбоязненно работать по старинке.

- Ох, ладно Лиднёв. Вы что, хотите, чтобы я лично перед вами извинился? Пожалуйста, мне не трудно. Извините меня, гражданин Лиднёв, я больше так не буду. На этом всё, я надеюсь? Тогда до свидания!..

"Да-а, похоже, здесь ещё долго ничего не изменится, - печально задумался Павел, сидя в коридоре. - Кругом одни Волковы. Волков на Волкове и Волковым погоняет"...



2. Полковник Самохин.



   С самолёта Павла привезли в пять утра сразу на Лубянку. Завели в комнату дежурного офицера, который расписался в каком-то документе о приёмке Павла с рук на руки. Дежурный офицер попросил выложить всё из карманов. Рамку металлодетектора Павел прошёл лишь с третьего раза, после того, как вынул из грудного кармана свой смартфон-ПУЛ.

- Сотовый телефон останется здесь, - сообщил дежурный офицер. - Ваши вещи никуда не денутся, я уберу их в отдельный ящик. Будете выходить, вам их вернут. А сейчас проходите к полковнику Самохину, он вас уже ждёт. Второй этаж, направо, двенадцатый кабинет.

" Не вышло, - немного с огорчением подумал Павел,
поднимаясь по лестнице. - Ну и наплевать. Всё равно с этим прибором далеко не убежишь, слишком мала мощность".

- О-о, Волков! Какая неожиданная встреча, надо же. Так и знал, что тебя здесь увижу, - приветствовал Павел своего главного врага, искренне улыбаясь. - Когда мне наш начальник Госинспекции электросвязи сказал, что ты погиб в самолёте, я ему сразу не поверил. Не забыл ещё нашего Витька, надеюсь. Совсем старым стал, памяти уже не осталось, три седых волоса из лысины торчат. Значит, успел катапультироваться? Или не было вовсе ни взрыва, ни самолёта? Лапша на уши для простых обывателей?

- Проходи, Седой, присаживайся. Или Лысый? Как мне теперь тебя обзывать прикажешь? Кофе будешь? - тоже улыбаясь, приветствовал Волков Павла.

- Неотравленный, надеюсь. Чашечку можно, а то продрог что-то, пока к тебе везли.

   Павел нисколько не удивился, даже, кажется, вздохнул с облегчением, увидев Волкова.

   "Хватит его бояться, пора вылезать из этого болота. Что он может мне сделать теперь? Прямых доказательств ограбления банков у него нет и быть не может, одни косвенные улики. А после этого моего выступления я вообще стал достаточно известным человеком для общества, и никто ему не даст никаких санкций на мой арест".

   Павел сразу понял, что их разговор записывают, подслушивают, а может, и снимают на камеру. Комната больше смахивала на допросную, чем на кабинет полковника. Ни одного окна, в углу небольшая тумбочка, на которой стоял графин с водой, кофеварка и дешёвый чайный сервизик. Две полки с документами на противоположных стенах, посередине письменный стол с креслом и один стул для посетителя. У двери вдоль стены стоял тяжёлый топчан, обитый дерматином. Даже сейфа не было. Павел сразу решил работать под дурачка.

   "Ничего не утаивать в мелочах, но не давать даже намёка на сомнения в самом главном для тех, кто подслушивает. На самого Волкова можно наплевать".

- Давно в этот департамент перешёл? Уже в полковниках ходишь, надо же. Фамилию сменил, а пластику себе что же не сделал? Хотя, какой толк? Всё равно по изуродованному лысому скальпу любой дурак узнает, - продолжал Павел играть выбранную роль. - Слушай, а твоя семья, дети, как же они? Хотя бы знают, что ты жив?

- Моя семья пусть тебя не волнует, с ними всё нормально. Лучше о себе расскажи. С самого главного начинай, - предложил пока вежливо Волков.

- Слушай, а где твой постоянный спутник, Женя Копылов? Он тоже с тобой в самолёте взорвался?

- Женя действительно погиб два года назад.

- Погиб? Как погиб? - удивился и искренне испытал сожаление от такого печального известия Павел.

- Так и погиб, при исполнении задания, - только и сказал Волков. - Ну давай, Седой, о себе теперь рассказывай.

- А что о себе рассказывать? Женился вот недавно. Две девочки-двойняшки у меня, уже старшеклассницы. Не мои, правда, но папой уже называют, - тянул резину Паша. - Слушай, скажи честно, за что ты меня так ненавидишь, а? Ты же сам, по собственной глупости тогда мордой в дерьмо шлёпнулся. Ну, тогда, на холмах, помнишь? Я же тебе там всё по делу советовал, но ты гордый, не стал слушать какого-то мальчишку, всё наоборот делал.

- Это какие же дельные советы ты мне давал, интересно?

- Ну как же? Помнишь, как ты хотел три тонны артефактов в вертолёт загрузить? Если б я тебя тогда не остановил, тебе бы твой шеф такую взбучку устроил. Какими-то булыжниками хотел всю территорию своего КГБ завалить. Из-за твоих дурацких приказов молодой парень пострадал. Помнишь, грыжа у него вылезла?

- Так я же его тогда спрашивал. Он сам сказал, что здоров.

- Ага, он как будто сказал тебе правду, а ты как будто ему поверил, - напомнил ему Павел слова Михаила Жванецкого.
- Когда я тебе на него указал, грыжа была ещё совсем маленькая, а под конец погрузки твоих дурацких булыжников, я видел, кишка у него уже в мошонку вылезла. Как ты тогда сказал: "У нас здесь война". Даже на войне раненых бойцов в госпиталь отправляют. Да ты вообще там всё только испортил. Я бы на месте вашего генерала тебе не просто выговор влепил, а звания бы лишил, - зная, что их разговор внимательно слушают, Павел специально втаптывал в грязь Волкова, порочил его по максимуму в глазах начальства. Прекрасно зная Волкова, Паша старался вывести его из себя, чтобы он начал делать глупости.

- Чего я испортил? Ну-ка скажи, чего ещё я там не так сделал? - сразу начал распаляться гневом Волков.

" Ага, клюнула рыбка на живца, - мысленно радовался Павел. - Занервничал полковничек".

- Да всё не так. Зачем, например, ты в эту чёртову дыру полез? Как я тебя отговаривал, умолял просто. Нет, полез. Я, дескать, трус, а ты у нас такой герой, ничего не боишься. И чего добился? Сам поседел, и парней своих такими же сделал. Вдобавок ко всему, морду тебе свои же парни набили, а главное, ты молодых ребят мужским бесплодием наградил, - всё больше нагнетал Павел злость в своём противнике. - Время только угробил, а вполне успели бы за это время отколоть отбойниками хоть маленький кусочек от этого "голубого глаза". Так нет, не послушал меня, артефакт побоялся испортить. Ну, и где теперь твой артефакт? Просрал ты его. Хоть в этом признайся.

- Ну ты, командор, поучи меня ещё, как детей делать. Сопля голландская! - совсем закипел Волков-Самохин.

- Это надо ж додуматься, из автомата по шаровой молнии стрелять. Всем своим приказал, да никто за тобой не пошёл. Таких дураков больше не нашлось, слава Богу. Вот и сверкай теперь всю жизнь своей изуродованной лысиной.

- Да ты... да я тебя... сгною в камере, гадёныш, - дошёл, наконец, до кондиции Волков. - Рассказывай сейчас же. Всё рассказывай... как людей усыплял, как банки грабил.

- Чего, чего? Это ты о чём сейчас? Какие банки? Совсем уже бзигнулся, что ли?
 
"Ну вот, дошли и до главного. Сейчас требуется только одно - чётко сыграть свою роль. Исполнить её до конца, - рассуждал Павел, - чтобы даже интонацией голоса себя не выдать".

- Кончай свои шуточки, налей-ка лучше ещё чашечку кофе. Курить-то хоть у тебя здесь можно?

- В камере у меня и попьёшь, и покуришь, сволочь. Я тебя, тварь, прямо здесь сейчас всего изуродую.

- Тише, тише, не дёргайся. Чего так разбушевался? Смотри, как бы пуля с места не сдвинулась, которая у тебя под сердцем застряла. Где успел словить? А почему в тебя сзади стреляли? Убегал, что ли? Я тебя насквозь вижу. Лопатка вон раздроблена. А что, пулю-то побоялись доставать? Как же тебя до сих пор ещё не комиссовали? Тебе и жить-то осталось всего ничего. Пару раз хорошенько пукнешь, и сразу трупом станешь. Могу спасти, если хочешь. Смотрел, наверное, видеозапись, как я вчера девятнадцать человек исцелил? Даже одну вообще с того света вытащил.

- А ты, наверное, думал, что тебя взаправду в прямом эфире показывают? Наивный ты младенец. Это была всего лишь видеозапись, которая уже у нас лежит. Ну ты и сволочь! Думаешь, если ты вытащишь из меня эту пулю, так я сразу забуду про все твои ограбления? Да я лучше сдохну завтра, но тебя засажу по полной.

- Да на кой хрен ты мне сдался, по-русски говоря? Я клятву Гиппократа не давал. По мне, так хоть прямо сейчас здесь подыхай. Хотя всё же жалко будет, столько лет во врагах ходим.

- Я всё про тебя знаю, давно за тобой слежу. Лучше сам признавайся, хоть срок себе скостишь, - орал на Пашу Волков.

- Так вот зачем, оказывается, ты меня сюда выманил. Дело хочешь пришить. Наслышан, как в ваших застенках признания выбивают. Говорят, даже пытышные избы Ивана Грозного с вашими узилищами рядом не стояли. А что, лучшего-то ничего придумать не смог? Мозгов, что ли, не хватило? Хотя бы убийство с расчленением трупа, или терроризм какой-нибудь. Ну и чего ты там такого за мной наследил, интересно? Какие банки, где, когда?

- Четыре года назад до середины лета ты ограбил аж восемнадцать банков в разных небольших городах, и взял в общей сложности сто четыре миллиона рублей. Мне это доподлинно известно, не сомневайся. Может, алиби себе какое-нибудь придумаешь? Попробуй, время у тебя пока есть.

- Какое алиби к чёрту? Ты что, Дмитрий Николаевич, серьёзно, что ли? Да какой из меня грабитель, Бог с тобой. Может, я при этих ограблениях ещё и застрелил кого-нибудь?

- Да нет, никого не убил, к счастью. Ты всех людей в этих банках усыплял каким-то образом и уносил деньги.

- Ну спасибо, что хоть без мокрухи. Слушай, это же уголовка. А чего же ты этим делом занимаешься? Ты ж, вроде, террористов ловишь. Помнишь, наверное, как я помогал вам их вычислять? Больше не надо? А то я могу. Ладно, а сколько, интересно, мне за эти твои-мои ограбления срока дадут? Не пожизненно же. Сам говоришь, что я без мокрухи обошёлся.

- Если все деньги вернёшь, то пойдёшь по минималке, а дальше уж как суд решит.

- Господи, какие проблемы? Сколько, говоришь, я там награбил? До начала судилища вполне могу рассчитаться. А хочешь, всё тебе отдам? Себе-то я уж как-нибудь ещё заработаю.

- Ну уж нет, Седой. Костьми лягу, но не дам тебе уйти от правосудия.

- Дурак ты, Дмитрий Николаевич, больше и сказать нечего. Навыдумывал какую-то хрень, и сам же в неё веришь. А я, значит, страдай здесь из-за тебя. Ладно, надоело мне тут оправдываться перед тобой, веди в камеру... Хотя, погоди... Четыре года назад, говоришь? Летом?.. Вспомнил. Точно. Лет шесть назад я в Ивановской области, в деревне Колыжино, на своей малой родине дом купил. У меня же есть алиби. Да, да. Я ж там каждый год летом отдыхал, и в то лето тоже. У меня и свидетели есть - целая деревня, у любого спроси.

- Да знаю я про твою деревню, и соседей твоих всех давно опросил. Они, конечно, подтверждают твоё алиби, но им верить нельзя - одно старичьё, выжившее из ума. Тут помню, тут не помню.

- Кого ты там опрашивал? Какое старичьё? Там моя соседка, Ольга Тихоновна, ей всего немного за шестьдесят. Можешь и в соседних деревнях поспрашивать, я там со многими знаком. Так что выпускай меня отсюда, а то я такой шум подниму, что тебе снова фамилию менять придётся.

" Фу-у! Ну, кажется, доиграл до конца я свою роль. Вроде, получилось неплохо, без предательской фальши в голосе, - облегчённо вздохнул Павел. - Посмотрим, что они дальше будут делать. Может, рано радуюсь".

- Ладно, Седой, давай оба успокоимся и просто поговорим. Кофе-то ещё хочешь? Можешь и закурить, - сдулся сразу ФСБшник.

- Нет уж, спасибо. Выпускай меня, кофе я и у себя дома могу попить, - продолжал по инерции играть свою роль Павел. - Я же теперь москвич, у меня здесь квартира на Якиманке.

- Знаю я и про твою квартиру, и про бизнес. Отпущу, конечно, но ты не торопись, давай просто поболтаем. Время есть, до твоей аудиенции ещё больше двух часов.

- Не хочу я больше с тобой тут попусту болтать, а от этой аудиенции вообще отказываюсь. Спать хочу. Вчера сильно устал на этом показательном эксперименте. Думал, отосплюсь ночью, так вы не дали. В самолёте пол часика вздремнул, да в машине чуток, пока сюда везли. Так что, выпускай давай.

- Что значит, отказываюсь? Вот чудак человек. Это уже невозможно, назад дороги нет. Ладно, ладно, успокойся и выслушай меня, пожалуйста, до конца, - быстро смягчился Волков, пододвинув Павлу чашку кофе. - Да, действительно я тебя подозревал. А что оставалось делать? Сам посуди, какие-то столичные мудаки из такой же, как у тебя в Нижнем, инспекции электросвязи, приезжают в твою деревню Колыжино. Это было ещё задолго до твоей покупки дома. И, не найдя там ничего для себя странного, отписываются сущёй туфтой о присутствии в деревне какой-то аномалии. Через полгода эта информация попадает к нам, и уже наши недоумки спокойно, не особо афишируя, подшивают это дело в папочку. Когда начались эти ограбления банков, полиция, утерев сопли, передаёт это дело нам. В конце концов, эта папочка попадает ко мне. Я сразу подумал на тебя, потому что не знаю больше ни одного человека, обладающего какими-либо сверх естественными способностями. То ты видишь больные места у людей, как, например, геморрой у нашего Копылова, то начинаешь уже лечить таких бедолаг. Потом у тебя вдруг открылась способность определять по фотографиям террористов. Это же я тогда посоветовал своему начальству подключить тебя к этому делу. Понадеялся на авось, вдруг да получится. Сам удивился, когда всё сработало. Дело об ограблениях попало ко мне уже поздно, грабители либо зашухарились, либо перепились до смерти от радости. Но я всё равно продолжал копать. Самому интересно стало, как они умудрялись усыплять столько народа. Пустил тебя в разработку, и тут вдруг обнаружилась небольшая связь между тобой и этой колыжинской аномалией. Кто тебя знает, какому колдовству ты смог ещё обучился, общаясь со своими духами? Стал копать, искать улики, постоянно следил за тобой. Уйму времени на тебя угробил, но ничего существенного накопать так и не смог. К тому же, у тебя действительно имелось сто процентное алиби, сам ездил опрашивать твоих соседей в деревне. Мне эти ограбления, в сущности, по барабану, пусть полиция ими занимается. Для меня важнее было найти того, кто усыплял. Так и пришлось бросить это пустое занятие. Года два, как перестал следить за тобой. А тут вдруг ты сам ко мне вчера в руки бросился. Не мог же я не попробовать тебя раскрутить на это дело.

   Павел и сам уже давно понял, что Волков всего-навсего пытался его прощупать, и был горд в душе, что смог провести такого опытного сыскаря.

- Прекрасно понимаю тебя, Дима. Ты хороший специалист своего дела, и я тебя нисколько не осуждаю. У нас, у каждого, своя жизнь, свои цели, но наши жизненные пути почему-то постоянно пересекаются, как бы я этому ни противился. Лично я никогда тебе палки в колёса не вставлял, а ты меня уже просто достал. Отстань же от меня, ради Бога. Из-за тебя я уже никому из твоей конторы не верю. Так и передай своему министру, или как его там, что я с ним встречаться не буду.

   "Если Волков узнает, что я действительно могу усыплять людей, то он обязательно продолжит копать под меня, - рассуждал Павел. - Это хоть и косвенная, но очень весомая улика. Кроме Давыдова и Владимира Сергеевича никто пока не знает о существовании ПУЛа. Даже участники эксперимента думают, что я ввожу пациентов в состояние торможения центральной нервной системы, владея чем-то вроде гипноза. Как и этот генерал ФСБ в Нижнем. Он даже не усомнился, что я усыпил его людей гипнозом. Если я сейчас расскажу о ПУЛе этому заместителю директора ФСБ, то не исключено, что эта информация каким-то образом станет доступной и Волкову. Они здесь, похоже, все заодно. Нет, если и рассказывать о своих секретах, то только не ФСБшникам".

- Детский сад какой-то, ей Богу. Не верит он, видишь ли. Мне можешь не верить сколько угодно, но это же заместитель Патрушева, генерал-полковник, без пяти минут генерал армии. Сам же кричал, что являешься истинным патриотом России.

- Буду разговаривать только с самим верховным главнокомандующим, и точка.

- Да кто ж тебя к нему допустит, наивный ты человек? У президента на таких охламонов, как ты, времени нет. Слышал, что СВО началась? Ему сейчас точно не до тебя. Для этого у него есть надёжные помощники, которые докладывают ему только проверенную и важную информацию, - убеждал его Волков. - Если ты сможешь убедить нашего генерал-полковника, что твоя информация стоящая, то он ещё подумает, докладывать о ней президенту или нет.

- Ну, если я охламон, то вообще никому ничего рассказывать не буду. Откроем с ребятами свою клинику, и будем потихоньку продолжать начатое. Не хотят, как хотят.

- Ну вот, обиделся. Это же я так просто, к слову пришлось. Ты не охламон, конечно, прости, - сразу сменил тон Волков, прекрасно понимая, что если Павел откажется от аудиенции, то тяжёлые полковничьи звёзды на его золотых погонах могут махом слететь.
 
- Ты прав, мы с тобой оба делаем каждый своё дело, оба являемся патриотами России. Сам Бортников вместе с Патрушевым и Кожугетовичем... Короче, нет их сейчас в Москве. К самому Главнокомандующему тебя всё равно близко не допустят, даже на пушечный выстрел. Единственный выход на президента у тебя на данный момент, только через заместителя директора ФСБ. Сейчас шесть тридцать, до аудиенции ещё три с лишним часа. Можешь пока прилечь на топчан, сейчас я тебе подушку принесу.

   Павел часто поглядывал на этот топчан, давно ожидая подобного предложения. Он прекрасно понимал, что встречаться с заместителем директора ФСБ ему придётся в любом случае, просто хотел лишний раз подразнить Волкова.

- Вот так, ложись давай, я тебя в девять тридцать разбужу и сам провожу на аудиенцию, - услышал он, засыпая.



3. У генерала


- Здравствуйте, Павел Устимович, проходите, присаживайтесь. Чай, кофе? - приветствовал его ещё сравнительно молодой генерал-полковник. - Как долетели? Не выспались, наверное. По вашей же просьбе быстро отреагировали, не стали тянуть с этим делом...

  Павел никогда не видел таких больших кабинетов, невольно удивлялся, разглядывая краем глаза.

- Здравствуйте. Извините за такой помятый вид, прямо с дороги, - решил Павел принять сразу роль некоего жалобщика. - Костюм с галстуком и свежей рубашкой у меня остались в сумке, которая сейчас хранится внизу у охраны.

- Ничего страшного, Павел Устимович. Ну, не будем тянуть время, приступим. Ваша задача, доказать мне важность информации, которую хотите передать президенту.

- Вчера мы с ребятами-хирургами проводили эксперимент, который записывали на камеру ваши люди, - начал разговор Павел, по-прежнему не желая раскрывать подробности. - Может быть, вы сами видели или слышали о нём. Некоторые люди считают это чудом, волшебством, сказкой. Если учитывать, что всё это было по-настоящему, то... куда уже важнее? Или вас лично это нисколечко не удивило?

- Да-да, я просматривал эту видеозапись... прямо здесь, в кабинете, - пересел генерал со своего места в кресло, напротив Павла. - Это действительно какая-то фантастика. Вам полковник Самохин, полагаю, рассказал уже, что это был не прямой эфир, а всего лишь видеозапись.

- Значит, вы подслушивали наш разговор? - резко и колюче взглянул Павел в лицо генерала. - Тогда вы должны знать, что этот ваш полковник Самохин-Волков давно и абсолютно бездоказательно подозревает лично меня в ограблениях каких-то банков, - начал было распыляться он перед генералом, жалуясь на Волкова.

- Вы что, Павел Устимович, пришли сюда жаловаться мне на полковника? - оборвал его на полуслове хозяин кабинета. - Подозревать каждого, кто потенциально может усыплять людей, это его работа, и он её хорошо делает. Мы несколько раз просматривали эту видеозапись и заметили, каким именно образом вы вводили наркоз своим пациентам. Ничего не хотите мне рассказать об этом? Только вкратце, по какому принципу работает ваша система?

- Во-первых, я бы хотел это изобретение считать государственной тайной. Надеюсь, я имею на это право. Во-вторых, если вы согласны с моим условием, то прикажите полковнику Волкову... то есть, Самохину, чтобы он прекратил записывать наш разговор из соседнего кабинета. Хочу повторить, знание этой государственной тайны может оказаться смертельно опасной для любого, кого она не касается непосредственно.

- Вы что, через стенку можете видеть? - удивился генерал.

Павел и сам всего лишь догадывался о прослушке, но пошёл на этот риск ради своей тайны.

- Алло, Самохин, быстро ко мне! - приказал генерал по телефону. - Немедленно уничтожить всю прослушку! Выгони всех из соседнего кабинета и сам уйди оттуда. Немедленно!..
Извините, Павел Устимович, но я не знал, что всё окажется настолько серьёзно. Не хочу полностью посвящаться в вашу тайну, расскажите только то, что доступно лично для меня, - изменил сразу свой тон генерал.

- Разрешите, я сначала расскажу о своей системе исцеления. Принцип там очень простой, - начал он свой рассказ. - Самая главная часть в этой системе - это я сам, - взглянул он на собеседника, желая увидеть его реакцию. - Давно, ещё в молодости, я открыл в себе способность видеть больные места у людей, постоянно развивал в себе эту способность, и дошёл уже до того, что могу лечить больных руками, без какого-либо хирургического вмешательства. Новшество здесь заключается лишь в том, как придумать, чтобы передать эту способность другим людям, хирургам с медицинским образованием. По закону сам я такие операции без медицинского диплома проводить не имею права. Система хороша тем, что эти мои чудесные способности можно передавать любому количеству людей, подключённому к этой электронной системе.

- Ах вон оно что? - несколько удивился генерал. - Я внимательно изучил ваше досье. Это не после ли того случая в посёлке Сява проявилась у вас такая способность?

- Да-да, именно после того случая. Причиной, скорее всего, послужил очень сильный стресс. Мне довелось некоторое время находиться в окружении тысяч шаровых молний, скопившихся вокруг меня. Некоторые из них находились на расстоянии не больше нескольких сантиметров. У меня тогда даже галлюцинации начались, я полностью поседел после этого случая и до сих пор страдаю мужским бесплодием.

- Скажите, а вы можете своей системой победить, например, грипп или ОРВИ?

- Что значит победить? К сожалению, как и вся медицина, мы можем лечить лишь последствия, а не причины. Например, человек сломал ногу, и я вполне могу его вылечить, но запретить ломать свои конечности в дальнейшем я не могу.

- И чего же в конечном итоге вы хотите от нашего президента? - задал вопрос генерал, от которого Павел сразу испытал шок, не менее сильный, чем тогда в окружении шаровых молний. - Вы, насколько мне известно, собираетесь открыть свою частную клинику, набрав в достаточном количестве дипломированных хирургов, и исцелять страждущих, способных платить вам за такие исцеления огромные деньги. Вы же понимаете, что наш президент не занимается меценатством.

- Подождите, - совсем было растерялся Павел от такого резкого поворота темы разговора, - а как же наука, как же прогресс в отечественной медицине? Открытие частной клиники не является для меня самоцелью. Нужны серьёзные исследования, нужно досконально изучить мой феномен. Если я на примитивном оборудовании смог обеспечить передачу своих способностей другим людям, то не лишне будет попробовать разобраться с самой причиной возникновения у меня этой способности. Если я умру, а это рано или поздно всё равно случится, то наша цивилизация навсегда потеряет возможность исцелять больных без хирургического вмешательства. Я готов предоставить науке такую возможность. Надеюсь, вы не станете отрицать важность этого мероприятия.

- То есть, если я правильно понял, вы готовы стать, как говорится, подопытным кроликом для научных исследований, - удивительно спокойно, даже немного как бы нехотя вёл беседу генерал.

- Вы правильно поняли, только я не собираюсь быть просто подопытным материалом. У меня уже имеются кое-какие наработки, которые могут оказаться полезными для старта. В одиночку для таких исследований у меня уйдут годы. Нет условий, нет специфических знаний, вообще ничего нет. Но это не самое главное, чего бы я хотел донести до президента, есть кое-что поважнее.

- То есть? Что вы имеете в виду? - несколько удивился генерал. - Только, пожалуйста, говорите быстрее и только самое главное, а то у нас осталось совсем мало времени.

- Честно признаться, все эти медицинские эксперименты меня мало интересуют. Я физик, и эти выступления по телевизору были придуманы мной специально, чтобы выйти на самый верх со своим самым главным изобретением. Извините, но я боюсь рассказывать о нём даже вам.

- Что значит, боюсь? Ну и не рассказывайте тогда, если боитесь.

- Это лично моё изобретение, моя тайна, о которой знаю только я один. И она может оказаться смертельно опасной для тех, кто будет в неё посвящён.

- Вы что, пытаетесь меня запугать? - вскочил сразу с кресла генерал с выпученными глазами. - Вы для этого сюда пришли?

- Извините, нас действительно никто сейчас не подслушивает? Видите ли, я изобрёл оружие, не уступающее, а может быть, даже и превосходящее атомное по своей эффективности и простоте эксплуатации.

- Вы? - усмехнулся генерал. - Изобрели? - даже немного хихикнул он. - Ну и чего же такого можно изобрести страшнее атомной бомбы, интересно?

- Я изобрёл прибор, с помощью которого можно усыплять, а если потребуется, то и убивать людей и животных на любом необходимом для нас расстоянии. В настоящий момент у меня полностью изготовлено три модификации этого прибора, с мощностями по дальности в половину, пять и двадцать километров. Могу их продемонстрировать в действии. Хочу сразу предупредить, что при их испытании никто из людей и животных пока не пострадал. У меня просто в данных условиях нет возможности, но в специальных лабораториях я мог бы изготовить и более мощные приборы, с помощью которых из космоса можно было бы уничтожать целые континенты.

- Всё, всё, Павел Устимович, этой информации мне вполне достаточно. Я немедленно вылетаю в Сочи и буду просить аудиенции у президента. Он сейчас как раз на даче в Бочаровом Ручье. Скажите, знает ли кто-нибудь, кроме вас, об этом приборе?

- Нет. Кроме меня, а теперь и вас, никто не знает, - соврал Павел, чтобы не подставлять Владимира Сергеевича и Саню.

- Хорошо! Можете пока возвращаться домой, мы с вами свяжемся, - закончил разговор генерал.

- Разрешите ещё вопрос, товарищ генерал. Ваш полковник Самохин, которого я давно знаю, как Волкова Дмитрия Николаевича, серьёзно болен. У него пуля под сердцем, которую без большого риска удалить невозможно. Я точно знаю, что Волков с этой пулей проживёт не больше месяца. Сам он наотрез отказывается от моей помощи, хотя я смог бы вылечить его хоть прямо сейчас. Это займёт не более сорока минут. Если он вам нужен живым, то, пожалуйста, уговорите его.

- Да, конечно, он замечательный опер. Пожалуй, лучший изо всех, кого я знаю, - заискивающе заговорил генерал. - Буду очень благодарен вам лично, если вы его вылечите. Я, конечно, всё знаю, про вашу давнишнюю вражду. Будьте уверены, он больше никогда не встанет на вашем пути. А я могу уговорить его сию минуту. Где вы хотите проводить эту операцию?

- Да где угодно, хоть прямо здесь, в вашем кабинете, - обрадовался сразу Павел. - А можно и в допросной, в двенадцатом кабинете. Там даже топчан есть.

- Давайте уж лучше у меня. Вы не будете против, если мы будем снимать  эту операцию на видео? - немного  подумав, объявил генерал.

- Нет, конечно. Снимайте, пожалуйста, вы мне нисколько не помешаете, - согласился с радостью Павел. - Только мне потребуется мой смартфон, который у меня на входе охранник отобрал. На самом деле это одна из модификаций прибора, о которых я вам рассказывал, только здесь он выполняет функцию приспособления для анестезии и наркоза.

- Извините, Павел Устимович, но ваш прибор сейчас изучают наши специалисты, - ответил генерал, несколько смутившись.

- Да вы что? Позвоните им срочно. Не дай Бог они попытаются его вскрыть, - заволновался сразу Павел. - У меня специальная защита в нём запрограммирована. Если кто-то надумает его вскрывать, прибор самоуничтожится. Будет небольшой взрыв, ваши специалисты могут без рук остаться.

   Генерал тут же позвонил по телефону своему адъютанту, тот быстро принёс этот ПУЛ.

- Фу-у, успел, слава Богу, - вздохнул генерал. - Они уже намылились было его вскрывать. Вот, возьмите ваш телефон, Павел Устимович. Извините за наше такое любопытство, - заискивающе извинился генерал. - Самохин, распорядитесь, чтобы принесли сюда топчан из вашей допросной...

... Сейчас здесь в присутствии свидетелей будет проводится операция без хирургического вмешательства по удалению пули из тела полковника Самохина. Операторы, вы готовы снимать? Да, да, полковник, это мой приказ, извольте его выполнять. Так... все готовы? Тогда ложитесь на свой топчан, полковник. Ему раздеться, - спросил он у Павла.

- Только до пояса, чтобы рубашку кровью не запачкать, - взглянул Павел на Волкова, ехидно улыбаясь. - Не бойся, полковник, крови много не будет, только капелька. Должен же я сделать хоть какую-то дырку в тебе, чтобы вытащить через неё эту пулю. Если бы ты проглотил пулю, то я вытолкал бы её через твоё анальное отверстие.

   Все присутствующие, и сам генерал в том числе, понятливо с удовольствием улыбнулись этой шутке. Даже сам Волков ложился на топчан с улыбкой. Народу в кабинет генерала набилось больше, чем положено, а в открытую дверь любопытствующих заглядывало ещё больше.

   Павлу хватило всего восемнадцати минут на всю операцию, хотя он установил таймер прибора на полчаса. На видеокамеру было заснято, как при манипуляции руками Павла в районе левого подреберья у Волкова сильно почему-то натянулась кожа. Потом она даже лопнула от такого сильного натяжения, образовав небольшое отверстие, через которое буквально выскочила свинцовая пуля. Павел не успел даже её поймать. Он зажал рукой эту небольшую рану через марлю, и она прямо на глазах у свидетелей быстро заросла, нисколько не гноясь, и даже никаких следов не осталось. Павел перевернул полковника на бок, немного подержал правую ладонь над простреленной лопаткой Волкова, и на лопатке сразу исчезли следы от ранения.

- Парни, кто-нибудь, посадите, пожалуйста, полковника на стул и придерживайте его в этом сидячем положении, - попросил Павел. - Я попробую ему изуродованный лысый скальп подрихтовать.

   За оставшееся время Павел успел залатать все уродливые шрамы на черепе Волкова так, что ни единого следа от них не осталось.

- Ну вот и всё, уважаемые зрители. Операция по удалению пули закончена. Эй, полковник, просыпайся давай, - тряс Павел Волкова за плечо за полминуты до окончания запаса времени. - Попридержите его пока в этом положении, мужики. Сейчас он проснётся и может упасть ненароком.

   После многочисленных и восторженных слов благодарности в адрес Павла, генерал всех выгнал из своего кабинета и сам закрыл дверь за ними.

- Здорово, просто здорово, Павел Устимович. Нет слов, это чудо какое-то, - тряс генерал руку Павла. - Всё в подробностях расскажу и покажу эту видеозапись Главнокомандующему, можете не сомневаться. Сегодня же вылетаю в Сочи, все прочие дела побоку. Ждите известий, надеюсь, они будут положительными. Думаю, вам сразу дадут возможность продолжить ваши научные изыскания как в области медицины, так и в дальнейшей разработке этого смертоносного оружия. Сейчас я выпишу вам пропуск и вас отправят самолётом домой в ваш Нижний Новгород. Очень был рад с вами познакомиться. Ещё раз спасибо, Павел Устимович. До свидания!..



***


- Спасибо тебе, Седой, - поймал Волков Павла на выходе из кабинета генерала. - Может, отпразднуем моё исцеление, а? Или домой в свой Нижний торопишься? Не держи зла на меня, Паша. Такая уж у меня работа. Обещаю, больше я в твои дела даже носа не суну.

- Да ладно тебе, Дима. Я всё прекрасно понимаю, не полный же дурак, - улыбнулся в ответ Павел своему бывшему врагу. - Обязательно отпразднуем, но только не сегодня, ладно? Слушай, сделай доброе дело, распорядись, чтобы меня отвезли домой на мой московский адрес, а то я буквально валюсь с ног. Высплюсь хоть немного, а в Нижний я потом сам доберусь, на поезде...

   В двенадцать Павел был уже дома. Принял ванну и лёг спать.


***

- Паха, твою мать, ты чё тут делаешь? - разбудил его Саня Давыдов. - Чё, тебя уже выпустили из кутузки?

- Привет! А ты что, только приехал? Долго же ты собирался, - высказал ему Паша.

-Так мне только в восемь утра Валя позвонила, и я тут же на "Сапсан". Раньше смог бы только на ковре-самолёте. - оправдывался Давыдов. - Ну рассказывай, чё там с тобой делали?

- Всё нормально, дружище, торпеда мимо прошла. Знаешь, кого я там встретил? Не поверишь... самого Волкова, только он теперь Самохин, фамилию сменил.

- Да ты что? Ну и как? Чё там было вообще? - удивился Саня.

- Слушай, ты ещё не разделся... брось свои шмотки в прихожей и сгоняй быстренько в магазин, здесь рядом. Купи чего-нибудь на своё усмотрение, а то здесь холодильник пустой. Коньяка целый бар, а из съестного только соль да крупы всякие. Сядем с тобой, и я всё подробно расскажу под коньячок. Да, яиц ещё не забудь нам на завтрак и парочку куриц гриль тёпленьких. Сегодня уж здесь заночуем, я думаю...

- ... Вот такие пироги, Саня. Теперь мы с Волковым опять друзья. А этот генерал велел мне возвращаться домой и ждать известий, - рассказал Паша о своих приключениях на Лубянке. - Ну давай по последней, да я спать опять залягу. Всё никак не высплюсь после этих вчерашних выступлений...

- ... Паша, просыпайся, у тебя телефон звонит, - разбудил Давыдов хозяина квартиры где-то в половине пятого вечера.

- Алло, Валя? Что случилось? Почему ты плачешь?..

- ... Всё, Давыдов, ночёвка с пьянкой отменяются, нужно срочно в Нижний возвращаться. Владимир Сергеевич сегодня ночью умер, жена сообщила...



***


- ... После нашего выступления дед пригласил своих друзей к нам, аж семь человек. Вечером сидели, выпили немного, - рассказывал Слава, внук Владимира Сергеевича, - и дед решил пригласить тебя с ночевкой, чтобы познакомить с академиками. Хотел, чтобы ты сам им рассказал о своей системе. Валентина рассказала деду, как к тебе приходили из ФСБ, и что ты с ними сделал. Всё время плакала, сказала, что тебя забрали и увезли на Воробьёвку, и что ночью переправят в Москву на Лубянку. Деду сразу плохо стало. Я увёл его в спальню, дал выпить корвалола. Друзья академика сразу ушли, разъехались по своим гостиницам, а дед вскоре уснул. Ночью, где-то в первом часу, он проснулся, попросил валидола, жалуясь на сердце. Я не придал этому особого значения. Ну, переволновался, думаю, немного, пройдёт. Вскоре он опять уснул. Утром к нему заглянул, а он уже холодный. Смерть наступила в четыре часа ночи...

   Через три дня Владимира Сергеевича похоронили. На кладбище было столько народа, будто весь город собрался, чтобы проводить его в последний путь.

- Слушай, Паш, а что мне с Татьяной делать, а? - подошёл к Лиднёву младший Кулагин. - У неё же ни кола, ни двора, а мне, сам понимаешь, няньки без надобности.

- Пусть пока у тебя немного поживёт, - подумав, ответил Павел. - Потом я её к себе заберу, она хороший человек. Только предупреди её об этом, чтобы не было как снег на голову.

   В кафе, где проходили поминки, к Павлу подсел мужчина.

- Павел Устимович, помните меня? Я адъютант генерал-полковника, у которого вы на аудиенции недавно были. Мне нужно с вами поговорить. Может, выйдем на пять минут?.. Я привёз для вас хорошие новости. Вам предлагают продолжить свои разработки и выделяют для этих целей крупную лабораторию в небольшом военном городке на окраине Москвы. Штат можете набирать сами, мы будем только предлагать кандидатуры. Всем необходимым оборудованием обеспечим без проволочек. Можете хоть прямо завтра переезжать туда всей семьёй. Вам будет предоставлен двухэтажный коттедж. В городке и зубной кабинет при госпитале имеется, где ваша супруга может устроиться на работу, и школа для ваших дочек. Стадион, бассейн, клуб - в общем всё есть. К сожалению, времени на раздумье вам не выделили, ответ я должен получить сразу.

- Да тут и думать нечего, я согласен, - радостно улыбнулся Павел адъютанту. - Когда выезжать?..



Ч. 8.  Военный городок


1. Настоящий генерал


   Павел предложил Давыдову ехать с ним, но тот отказался.

- Каму я там нужен? У тебя и без меня помощников будет, сколько захочешь, - с сожалением в голосе, высказывался Саня, сидя вечером дома у Павла за рюмочкой коньяка. - Всё равно я ни хрена не понимаю в твоей науке. Толку от меня там, как от козла молока, как ты сам, помнится, однажды справедливо выразился. Похоже, наши пути-дороги опять расходятся. Боюсь, уже навсегда.

- Я тебе не рассказывал. Там, под полом в нашей лаборатории я свои московские ПУЛы схоронил, вместе с теми пятью миллионами евро, которые мне мой Николай передал после своей первой ездки. Ну, а те сто миллионов, которые ты из Кишинёва сюда перевёз, давай мы с тобой поделим поровну. И не спорь. Я сказал поровну, значит, поровну. Свою половину трать как хочешь, а я свою пока так в этой лаборатории и оставлю. Лучшего места для хранения придумать всё равно не удастся. ПУЛы я завтра из лаборатории заберу, а ты свой ПУЛ, который я тебе для своего спасения тогда сделал, оставь на память. Всё равно его работа была специально рассчитана только на трое суток. Теперь это просто игрушка, но игрушка не детская, при вскрытии всё равно взорвётся, так что помни об этом. Да, и самое главное… если вдруг со мной что-нибудь случится, то позаботься о моей семье, пожалуйста. Ну, пока! Приезжай в гости, пиши, звони, всегда буду рад...


***


   Павел сначала перевёз все необходимые вещи в свою московскую квартиру. Вещей оказалось так много, что пришлось просить Давыдова выделить для этого дела один из своих крытых грузовиков.

- Зачем нам столько вещей, Валя? Давай возьмём только всё самое необходимое, - уговаривал супругу Павел.

- Так мы и берём только всё необходимое. Это ты целых полгрузовика своими книгами загрузил. Зачем они тебе там? - упрямилась Валентина. - А эта швейная машинка мне ещё от бабушки осталась, она для меня как память о ней. Фирма "Зингер", сейчас она знаешь сколько стоит?..

   Валентина уже уволилась, у девочек начались весенние каникулы, и они всем семейством занимались переездом.

- Ну что, поехали смотреть наше новое жилище? - предложил глава семьи. - Здесь недалеко, от Москвы всего сто двадцать километров. Ночевать там сегодня не будем, только посмотрим, прикинем, что нам вообще там потребуется. Таня, собирайся, ты тоже поедешь, ознакомишься со своим хозяйством...

   На проходной их встретил подполковник, помощник военного коменданта гарнизона, мужчина уже довольно зрелого возраста, проводил до коттеджа.

- Скоро должен подойти ваш сосед, Юрий Михайлович. Он всё вам покажет и расскажет, а пока обживайтесь помаленьку, не буду вам мешать...

- Да-а, хоромы! - удивилась Валентина. - Это сколько ж здесь комнат? А кухня-то, мама дорогая! У меня двухкомнатная квартира в Нижнем раза в два меньше.

- Мама, мама, а на втором этаже я насчитала целых восемь отдельных комнат. Там ещё и ванная с туалетом. Это что, всё наше? - восторженно пропищала Галинка, успевшая уже облазить полдома...

- Здравствуйте, хозяева! Разрешите представиться, Мартынов Юрий Михайлович, ваш сосед. Мне поручено вам здесь всё показать и рассказать. Вот познакомьтесь, ваша прислуга, три девушки. Они и обед приготовят, и комнаты приберут. А это ваш личный шофер, Евгений Дмитриевич. Он же будет следить за котлом, починит любую сантехнику в случае необходимости, - знакомил сосед новых хозяев с прислугой. - Может, желаете перекусить, вы же с дороги? Машенька, сделай чего-нибудь по-быстрому, - распорядился он.

- Нет, нет, спасибо, мы буквально перед выездом поели, ещё двух часов не прошло, - вежливо отказался хозяин. - Скажите, а зачем здесь такая большая кухня? А столовая какая большая! Зачем столько комнат? Нас же всего пятеро.

- По должности положено. Это на случай гостей. Контролёры, проверяющие всякие с высокими званиями, - рассказывал сосед. - Не часто, но будут, в основном из Генштаба. Я сам там служил недавно, частенько сюда наведывался, вот только год назад сюда перевели. Здесь у нас хорошо, уж не сравнить с городом. Лес рядом, речка. В городке всё есть, всё рядом. В гарнизоне две воинских части, шесть секретных лабораторий. Школа, больница, клуб, два стадиона, два крытых бассейна и один летний, открытый, специально для малышни. Понравится, вот увидите. Меня, например, отсюда уже не выгонишь, прочно осел. Я, кстати, назначен вашим заместителем по организационным вопросам. Лаборатория у вас будет большая, занимает целое четырёхэтажное здание, двадцать отделов. Раньше там была лаборатория, тоже секретная, предназначалась для разработок психотропного оружия. Я тоже был там на должности зама по оргвопросам. Правда, буквально через год окончательно выяснилась бесперспективность дальнейших исследований, лабораторию закрыли. Теперь вот вы будете в ней командовать. Ну, пойдёмте, я вам котельную покажу, потом гараж посмотрим. Здесь у вас ещё и сауна с маленьким бассейном на первом этаже имеется. Есть сад восемь соток. Яблони, кусты, огород, подсобное помещения для инвентаря. Супруга бывшего хозяина очень любила это дело, цветы какие-то экзотические всё выращивала...

   Семейство уже начало помаленьку обживаться на новом месте. Валентине обещали место по своей специальности в госпитале. У девочек началась учёба. Сразу подружились и завели себе новых подруг. Павел возглавил лично самим созданную лабораторию, разрываясь ещё и на рядом расположенную медицинскую, которую возглавил Константин Жибарев. Косте недавно была присуждена учёная степень доктора медицинских наук. Павел приглашал поехать с собой и Вячеслава, но тот отказался, ссылаясь на свою скорую женитьбу и нежелание расставаться с должностью в клинике Богданова. Самому Павлу за высокие достижения в медицине была присуждена учёная степень ещё и кандидата медицинских наук. За изобретение электронной системы передачи информации мысленными образами (СПИМО) он удостоился учёной степени доктора физико-математических наук. А за разработку прибора усыпления людей (ПУЛ) он уже стал член-корреспондентом. Павел, конечно, понимал, что все эти учёные степени и звания ему присвоены заочно и абсолютно незаслуженно. Как и внеочередное воинское звание генерал-майора.

- Вы, Павел Устимович, теперь не просто руководитель какого-то научного процесса, работающий на военные заказы, вы уже сами являетесь военным человеком, разрабатывающим сверхсекретное оружие, - объяснял Павлу генерал армии, заместитель Министра обороны. - А руководить такими разработками имеет право только военный, причём в звании не меньше генерал-майора. Государство тратит на эти разработки огромные деньги и готово потратить на эти цели ещё больше, но лично с вас, уже как с военного, в случае вашей частичной неудачи или полного провала, равнозначно и спрос будет по законам военного времени. Вы теперь государственный человек и, как многие, кто носит такие тяжёлые погоны на своих плечах, можно сказать, себе уже не принадлежите. У вас будет личная охрана, личный водитель, в вашем доме обязательно будет присутствовать обслуживающий персонал. В общем, будут созданы все условия для безошибочного и полноценного выполнения ваших задач...

... Таня с первого дня начала хозяйничать на своей кухне, разогнав всю прислугу, которую предоставили Павлу согласно его должности. Ему даже пришлось уговаривать начальника гарнизона, чтобы убрать прислугу.

- Таня, послушай, пойми меня правильно. Не просто же так мне выделили такой большой дом, - объяснял ей Павел в присутствии всех домочадцев. - У нас, возможно, будут гости, а то и много, и все государственные люди. Иногда они будут оставаться на ночь и даже жить у нас какое-то время. Ты просто физически не сможешь справишься с такой большой работой. В обычные дни - да, ты будешь самой главной у нас. А в случае приезда каких-либо гостей, у тебя будут помощники и помощницы, а ты будешь над ними начальницей. Нет-нет, они не будут с нами жить. Они придут только тогда, когда ты или моя Валентина им позвоните. На вот, возьми их номер телефона...

   Ни Валя, ни девочки не знали, что Павел стал военным. Когда он в первый раз пришёл вечером домой в военной форме, у них был просто шок.

- Папа, ты зачем так нарядился? - не удержавшись, восторженно ахнула Галинка. - Ты что, в каком-то спектакле у нас в клубе участвуешь?

- Ба-а, настоящий полковник пришёл, - улыбалась Валя, разглядывая мужа. - Слушай, а тебе идёт. Ах, а лампасы-то какие! И по чём гардеробчик?

- Привыкайте, дорогие мои девочки. Теперь вы постоянно будете видеть меня в форме настоящего генерал-майора, - улыбался Павел. - Но это пока. Плох тот генерал, который не мечтает стать маршалом.

- Что, правда, что ли? - удивилась супруга. - С какой-такой стати? Кончай, Пашка, не дури, что за шутки опять? Ты же не служил никогда. Из ефрейторов, да сразу в генералы.

- Почему из ефрейторов? Я майором запаса был. Вот, в звании повысили... за хорошее поведение, - шутил Павел. - Ну, а где Таня? Будет она сегодня кормить уставшего генерала?..



2. Начальник



   Лаборатория имела шесть отдельных входов, охраняемых вооружёнными военными. На входе в каждый отдел работники были обязаны предъявлять специальные пропуска. Из трёх отделов лаборатории были устроены ещё входы в два разделённых между собой толстой стеной подземных больших помещения, также охраняемые военными, в каждое из которых при входе нужно было предъявлять уже внутренние специальные пропуска. Второй и третий этаж занимали двенадцать конструкторских бюро, и входы в них были также по своим специальным пропускам и также строго охранялись. Допуски во все двадцать отделов лаборатории имели только пять сотрудников - Павел и четыре его заместителя, у которых имелись свои отдельные кабинеты на четвёртом этаже здания. Там же находились и кабинеты начальников всех двадцати отделов.

   Такая строгая секретность обеспечивала владение только той части информации, над которой непосредственно работал каждый сотрудник лаборатории...


***


- На сегодняшний день имеется три модификации ПУЛов, различающихся по мощности, - рассказывал Павел своим замам на первом заседании о своих изобретениях. - Первый - это карманный генератор с дальностью всего до пятисот метров. Работа этого и остальных ПУЛов планировалась сначала в двух режимах - усыплять и убивать противника, но второй режим из гуманных соображений я в этих модификациях не использовал. Усыпляет избирательно, как выстрелом из пистолета. Работает от пятивольтового аккумулятора, зарядки которого хватает примерно на час при постоянной работе, - вводил он в курс дела своих замов. -  Дальность выставляется вот этой ручкой настройки, - наглядно показал он пульт управления, сунув его под нос каждому заместителю. -  Да, забыл сказать, излучаемая волна в диапазоне УКВ специально выбрана в режиме затухания. Дальность выставляется при помощи аттенюатора, расположенного в блоке усилителя мощности. Ну, принципиальную схему мы с вами будем обсуждать потом более подробно, а пока...

   Для чего нужно ограничивать дальность излучения, думаю, ни у кого вопроса не вызывает. Затухание на выходе усилителя мощности обеспечивает уменьшение амплитуды сигнала как раз до уровня минимального порога восприятия сгустков нейронов мозга человека, отвечающих за сон. Уменьшить порог минимума по временя у меня, к сожалению, не получилось, а его увеличение уже влечёт за собой потерю памяти усыпляемого. В результате чего и саму минимальную дальность уменьшить уже невозможно. Включение прибора запрограммировано на отпечатки пальцев лишь одного хозяина. В данном случае, кроме меня этот ПУЛ включить никто не сможет. От попытки механического вскрытия корпуса имеется специальная защита - прибор самоуничтожается от небольшого взрыва. Взрывное устройство находится внутри корпуса.

- Скажите, а принцип переключения дальности одинаковый у всех трёх ваших модификаций?

- Хороший вопрос. Как вас зовут, извините, я что-то не запомнил... К сожалению, да, Виктор Александрович. Признаюсь, система довольно примитивная получилась, но вполне рабочая. Потом мы с вами подробно обсудим все, даже мельчайшие, детали схемы прибора. Пока я хочу рассказать о самом принципе, как оно всё здесь устроено.

   Экранироваться от такой мощности электромагнитного излучения легко можно обыкновенной мелкоячеистой сеточкой из медной проволоки, вшитой в специальную одежду из любого материала. Изготавливал я эти изделия около полугода назад, и в то время у меня, к сожалению, не было возможности сделать нормальную защиту для самого себя. Но в данном случае в ней нет особой необходимости. Прибором можно пользоваться как обычным смартфоном, в задней крышке которого встроена мощная защита от электромагнитного излучения по всему УКВ диапазону.
Можно, конечно, придумать, как крепить его и в других местах - хоть в грудной карман сунуть, хоть на коленку пристегнуть. Стреляет лучом со скоростью двести импульсов в секунду. Сам луч не виден, частота излучения выходит далеко за пределы светового спектра. При излучении нужно держать руку так, чтобы оно шло в сторону противника, иначе усыпишь самого себя.

   Имеется переключатель на потерю памяти потенциального противника после его усыпления. Включив тумблер вот в это положение и нажав на вот эту кнопку, человек уснёт так, что после пробуждения забудет, что с ним было до этого. Нечто похожее на постгипнотическую амнезию, когда испытуемый не может вспомнить, что происходило с ним во время гипноза. Что ещё? При этой мощности луч прошивает любую одежду, даже сквозь слой кирпичей пройдёт. Это неплохой показатель, но броневую легированную сталь, например, уже не пробьёт, даже в один сантиметр...
... Как мне приказали, я должен посвятить вас в подробности до такой степени, чтобы не утаить ни одной, даже глубоко потаённой своей мысли. Поэтому лучше всего, я думаю, нам перейти сразу к практическим занятиям. Будете задавать свои вопросы по ходу пьесы, как говорится. В связи со строгой секретностью нашего дела, кроме нас пятерых, никто ничего знать не должен. Даже наши начальники могут знать только принципы использования этих приборов, и не должны знать того, что знаем мы.

   Давайте теперь поедем на полигон и испытаем эти три модификации. Никто за нас таскать эти приборы с тяжёлыми аккумуляторами не будет, даже водителя грузовика нам не положено, придётся всё делать самим. К сожалению, из живности у нас имеются только две кошки, которых любезно согласились дать нам на время эксперимента некоторые из ваших жён...


***



- Разрешите относить клетки с кошками, товарищ генерал-майор, - обратился к Павлу один из его заместителей.

- Далеко не уносите, Юрий Михайлович. Одну отнесите метров на двести, а вторую клетку поставьте вон к тому пригорку. До него приблизительно около километра, - посмотрел Павел на своих замов. - Нам же главное пока не дистанция, а фиксация самого факта усыпления...

   Павел показал второй ПУЛ.

- Этот экземпляр имеет уже более существенную мощность и берёт до пяти километров. То есть, до уровня горизонта, если встать с ним во весь рост. Регулировка, защита и принцип работы те же самые, но этот питается уже от двух автомобильных аккумуляторов, соединённых в параллель. Ну и сама схема немного усложнена, имеется уже три каскада усиления напряжения и два усиления мощности.
Самая главная проблема здесь - это защита самого себя от излучения. Специальный костюм из мелкоячеистой сетки уже не спасает. Медная проволока из-за частых перегибов быстро ломается. Мощность уже приличная, частота очень большая, поэтому сетка должна быть с ячейкой в миллиметр, что сильно ограничивает визуальное наблюдение. Поэтому на выходе... ничего лучшего, к сожалению, не придумал, я просто ставлю рупорную антенну, излучающую импульсы в площади сектора. Угол между радиусами составляет около ста двадцати градусов. Весит где-то, - приподнял Павел свой ПУЛ, - килограммов десять, без учёта веса аккумуляторов. Давайте теперь его испытаем. Сейчас я сбегаю, притащу аккумулятор из своей машины.

- Может быть, Павел Устимович, имеет смысл нам сразу и последний, самый мощный ПУЛ здесь, с этого же места, испытать, - предложил Виктор Александрович. - Зачем тяжести с места на место по сто раз таскать? Легче вторую, не спящую кошку на место отнести.

- Да, вы правы, конечно, здесь же и последний испытаем, - согласился с замом Павел.


***


   Обедали у Павла. Уезжая на полигон, он заранее предупредил Татьяну по телефону, чтобы готовила обед ещё четыре персоны. Столько генеральских погон в этом доме ещё не было. За столом, из соображений строгой секретности, говорили обо всём, кроме работы.

- У-у, какой вкусный рыбный салат, - восхищался Юрий. - Чем больше ешь, тем больше хочется. Где ты нашёл себе такого повара, Павел Устимович? Ничего подобного в жизни не едал.

- Это наша чудесница, Татьяна Тихоновна, приготовила. У неё все салаты получаются - пальчики оближешь. Вы ещё её селёдку под шубой не пробовали, - нахваливал Павел свою Татьяну, стоящую у входа в столовую в одном ряду с ещё тремя девушками-помощницами, одетыми в белоснежные белые фартучки с рушниками на руках. Бедная Таня аж вся покраснела от стеснения. - Вот она, наша кормилица, - указал он на Татьяну.

- А не будешь ли ты возражать, если я её к себе заберу? А, Павел Устимович, - улыбался генерал.

- Ещё как буду. Она уже как родная в нашей семье, - тоже улыбался Павел, поглядывая на Татьяну. - Мои девчонки её бабушкой Таней называют...



3. Штабисты



   После обеда в городок прибыла группа из Центра военно-стратегических исследований и Восьмого управления Генерального штаба в составе восьми человек. Вместе с заместителями все собрались в лаборатории. Кабинет Павла занимал весь торец здания четвёртого этажа, соседей не было, и даже оконные стёкла были сделаны из какого-то специального материала, чтобы невозможно было прослушивать кабинет снаружи. На всякий случай Павел вызвал к себе ответственного контрразведчика.

- Сейчас здесь будет проходить секретное совещание. Вы проверили мой кабинет на предмет прослушки?
- Так точно, товарищ генерал-майор! Всё облазили по несколько раз, жуков нет, можете не сомневаться.
- Добро! Проверяйте постоянно не реже двух раз в сутки.

   В кабинете Павла старший группы сразу уселся в его рабочее кресло. Павел входил последним и сразу обратил на это внимание, заметив, что все офицеры сразу уткнули свой взор в длинный стол, стоящий перпендикулярно к его рабочему столу, из любопытства ожидая, видимо, последующей реакции на этот факт со стороны хозяина стола. Павел думал всего несколько секунд.

- Прошу прощения, товарищ генерал-полковник, могу я занять своё рабочее место? - встал он у края стола. - Вы его заняли.

- А? Чего? - не ожидая такой наглости от какого-то новоиспечённого генералишки, посмотрел он на Павла с недоумением. - Ах, да-да, конечно, Павел Устимович, - немного подумав и прикинув возможные последствия, с нескольких попыток он всё же поднялся с чужого кресла. - По привычке, знаете ли, - пересел он уже на место за общим столом. "Чего можно ожидать от такого балбеса? Он, наверное, даже не знает, что такое субординация. Закатит, балбес, чего доброго, истерику, а конфликты мне пока здесь не нужны".

- Итак, что мы имеем? Результаты, конечно, впечатляют, но вопросов будет много, - начал заседание старший группы, ёрзая задницей на простом стуле. - Как, например, вы собираетесь использовать этот карманный, как вы его обозвали, экземпляр.

- Думаю, в первую очередь он может очень пригодиться нашим СВР-овцам. Именно для этих целей я, собственно, и создавал эту модификацию, - разъяснял Павел. - Для ухода от погони или преследования, например, или для необходимости проникновения внутрь какого-нибудь охраняемого помещения. Допустим, его окружили с угрозой оружия. Что ему остаётся? Поднять руки и сдаваться. Но, имея на груди такой ПУЛ, подняв руки, как бы показывая противнику желание сдаться, он легко может всех усыпить, сделав всего один оборот вокруг себя.

- Лучше убить, - сделал замечание генерал-полковник. Видя недоумение на лице Павла, он повторил. - Чего вы на меня так смотрите? Да, лучше убить, я знаю, что говорю.

- Да, но тогда умрут и все, кто находится в радиусе излучения, - возразил Павел, выпучив глаза на своего оппонента.

- Радиус можно и уменьшить, как ты сам говоришь, - упорствовал штабист. - А смерть пары-тройки свидетелей... в таких ситуациях потери небольшие - это неизбежный факт, с которым мы вынуждены мириться.

- Но зачем обязательно убивать? Я же специально сделал режим потери памяти, - продолжал настаивать на своём изобретатель. - Проснувшись, эти люди уже никогда не вспомнят, что было с ними до усыпления, не узнают зачем и для чего здесь находились, и даже лица нашего разведчика никогда не вспомнят.

- Вы что, спорить со мной решили, товарищ генерал-майор. Мы здесь не в игрушки играем, - вспылил сразу старший группы. - Ситуации во внешней разведке бывают всякие. Иногда создаётся необходимость и в простой ликвидации. Да, и такую работу приходится иногда выполнять. Вы что, впервые об этом слышите?

- Извините, товарищ генерал-полковник. Я в таких делах не специалист, вам, конечно, виднее, - согласился Павел. - Если у меня будет письменный приказ, подписанный не только вами, но и начальником Генштаба, а лучше ещё и самим Министром обороны, то мы начнём думать и над такой модификацией, - посмотрел он на своих заместителей.

- Будет вам такой приказ, Павел Устимович, можете не сомневаться.

- Видите ли, для усыпления в качестве рабочего тела я брал транквилизатор М-99, который приобретал тайно, через десятые руки. Дело прошлое, конечно. Очень рисковал, потратил тогда большие деньги за всего каких-то несколько грамм, - рассказывал откровенно Павел. - Я не знаю, какие более сильные наркотические анальгетики вообще существуют, но этот уже опробован и проявил себя вполне стабильно. Тем более, что ничего переделывать не придётся, технология хорошо отработана. Но как быть с ядами? Других сильных ядов, кроме цианистого калия, я, лично, не знаю. И вообще, это очень опасно, особенно при испытаниях

- На этот счёт можете не беспокоиться, Павел Устимович. В ваше распоряжение будут выделены лучшие специалисты в этой сфере. По всем подобным вопросам обращайтесь к своим заместителям, они как раз для этого вам и назначены. Когда вы сможете выпустить первый рабочий прибор карманного варианта?

- Это зависит от нескольких факторов. На данный момент полной информацией, как изготовить с ноля и под ключ подобную аппаратуру, владею только я. Мои заместители пока владеют только небольшой частью всей информации. Хотя, если честно, я с большой радостью и облегчением свалил бы с плеч долой все эти секреты кому прикажете.

- Вот своим заместителям и сваливайте, товарищ генерал-майор, - посоветовал с кривой улыбочкой старший группы. - Нам, как и прочим военачальникам, подробности вашей тайны знать не обязательно. Создайте и напишите лишь подробную инструкцию по эксплуатации этих модификаций, чтобы любой остолоп мог ими пользоваться, а больше им и знать не положено.

- Так точно, генерал-полковник, - откровенно улыбнулся Павел. - В первую очередь для нарезки нужных частот требуется построить несколько твердотельных лазерных камертон-резонаторов, - рассказывал он, поглядывая на присутствующих, желая увидеть их реакцию. - Сам я построить такую штуку, пожалуй, не смогу, потому что далеко не являюсь специалистом лазерной техники. И потом, я уверен, что это займёт очень много времени. Для ускорения процесса нужна опять помощь с кадрами. Кто из моих замов возьмётся решить эту проблему? - посмотрел он на своих четырёх заместителей.

- Как это понимать? Вы что, хотите сказать, что этот, как уж его... да-да, камертон-резонатор... был разработан не вами, а кем-то другим? - уставился на Павла большой начальник.

- Да, у меня был помощник, Чупарин Николай Андреевич. Мы вместе с ним изобретали и конструировали эти приборы у него в Молдавии, буквально перед этим Новым годом, - рассказывал Павел, боясь сболтнуть лишнего. - Он был отличным спецом по лазерной технике. Общая идея была моей, я давно, больше двух лет над ней бился. Не мог лишь решить проблему с нарезкой частот, именно поэтому к нему и поехал. После завершения эксперимента, когда добились вполне пригодных для эксплуатации этих трёх модификаций, мы уничтожили и сам камертон-резонатор, и все следы нашего эксперимента. У него остался всего лишь один экземпляр, с дальностью действия до пяти километров, а все остальные я забрал себе и переправил домой, в Нижний.

- Почему же вы нам сказали, что об устройстве этих приборов никто не знает, кроме вас? Вы что, солгали нам? И где сейчас этот ваш компаньон?

- Я не солгал, Николай погиб в январе этого года.  Обстоятельства его гибели мне не известны. Я ездил к нему, пытался выяснить причину гибели, но ничего так и не узнал.

- Странно... это очень странно, Павел Устимович. Вам так не кажется? И где же сейчас его ПУЛ, который вы ему подарили?

- Насчёт ПУЛа нам можно не беспокоиться, он тоже, как и все остальные, самоуничтожается при попытке вскрытия. Николай жил один, родственников у него никого не было. Он погиб на территории Румынии, и это всё, что мне удалось выяснить, - закончил отдуваться перед начальством Павел.

- Так... найдите, разыщите, узнайте всё про этого Чупарина, - обратился он к какому-то офицеру. - И немедленно. Поняли, немедленно!.. Хорошо, Павел Устимович, в ближайшее время у вас будут такие специалисты. Сколько человек вам нужно?

- Для общего руководства - человека три-четыре. Но нужно сначала определиться, какие модификации по мощности и какие конкретно яды и наркотические анальгетики мы собираемся использовать. Для ответа на второй вопрос нам будет достаточно лишь консультации специалиста, а на первый, - обвёл Павел взглядом всех присутствующих, - давайте думать прямо здесь и сейчас.

- Изложите сначала своё мнение, Павел Устимович, - после некоторого всеобщего молчания, попросил старший представитель Генштаба.

- Ну, с маломощным аппаратом, или "карманным", как мы его уже стали называть, всё более-менее понятно, - стал уже робко высказываться новоиспечённый начальник секретной лаборатории. - Выдавать такое оружие каждому рядовому, думаю, смысла не имеет...  как бы они там друг друга не усыпили. Сколько и какой дальности нужно армии таких аппаратов?

- Дальность, я думаю, можно оставить такой, как у вас сейчас. Хотя этот вопрос нужно будет ещё уточнить, - высказался представитель центра военно-стратегических исследований. - В ближайшее время мы дадим вам ответ на этот вопрос. А как вы собираетесь налаживать массовое производство таких изделий?

- Честно говоря, я об этом пока даже не задумывался, - признался Павел. - Почему-то полагал, что моё дело заключается лишь в том, чтобы довести изобретение до серийного производства.

- Да, вы правы, но начинать и постоянно контролировать производство придётся либо вам, лично, - хитро улыбнулся генерал, - либо через своих доверенных лиц. Но за качество продукции всё равно отвечать вам, генерал-майор. Так что на будущее имейте это в виду.

- Извините, но я на такое не подписывался, - возмутился Павел. Услышав такую странную прибавку к своим обязанностям, он сразу вспотел, и, не найдя носового платка, вытер пот со лба рукой. - Я никогда в жизни не работал на производстве, сразу же завалю всё дело. Не-ет, извините, я лучше прямо сейчас сниму с плеч эти незаслуженные генеральские погоны и откажусь от всех научных званий. Лучше уж сразу в тюрьму.

- Ну-ну, не кипятитесь, Павел Устимович. Никто вас не заставляет быть директором завода по производству ваших ПУЛов, - стал увещевать Павла представитель центра военно-стратегических исследований. - Вы должны лишь выпустить образцовую партию своей продукции. Сотню, две, может, три - насколько позволят условия вашей лаборатории, дальнейшее вас уже касаться не будет. Но качество, генерал-майор, причём очень высокое качество вы обязаны нам предоставить.

- С уверенностью могу сказать лишь одно - в этой лаборатории наладить серийное производство будет невозможно, - несколько растерянно высказался Павел.

- Это естественно. Назначьте человека, пусть выберет для этих целей любые подходящие заводы, фабрики или просто цеха. Страна у нас огромная, всё будет в вашем распоряжении.

- Извините, товарищ генерал-лейтенант, но вы как-то туманно обозначаете мои обязанности, я вас не понимаю. Либо я выпускаю партию продукции в своей лаборатории и остальное меня не касается, либо я ещё и подбираю всякие фабрики для дальнейшего массового производства этой продукции и продолжаю нести за всё ответственность, - взволнованно, вытирая постоянно пот со лба, требовал конкретного разъяснения Павел.

- Чё вы путаете его, Владимир Алексеевич? - своим густым басом вступил в разговор старший представитель Генштаба. - Чего тут непонятного? Выпускайте скорее свою опытную партию и дело с концом. Можете потом заниматься другими своими научными разработками. Давайте, поехали уже дальше, времени в обрез.

- Есть ещё одна проблема, товарищ генерал-полковник. Здесь рядом находится ещё одна секретная лаборатория, созданная одновременно с нашей, в которой разрабатывается СПИМО - электронная система передачи информации мысленными образами, которую придумал и разработал опытный образец лично я, и без меня там тоже ничего даже с места не сдвинется, - нервно, исходя потом, сообщил Павел. - Фу-у, жарища здесь. Может, перекурим, а? Курить охота, спасу никакого нет.

- Тоже с удовольствием бы покурил, - отозвался главный штибист. - У тебя здесь окна хоть открываются.

- Не знаю, сейчас проверим... Ага, открываются. Кто хочет курить, прошу к окну...

Курили почти все участники совещания. Обстановка во время перекура немного разрядилась, Павел стал чувствовать себя уже менее скованно.

- Это что у тебя за система там? Это про твои медицинские опыты, что ли? - уже улыбаясь, с сигареткой в зубах пробасил генерал-полковник. - Видели мы твои фокусы. Я сначала даже не поверил. Как это, думаю, совсем мёртвую взял и воскресил. Да-а, дела!

После перекура все расселись по своим местам. Павел на всякий случай плотно закрыл окно.

- Дело это, конечно, очень нужное и важное. Я бы даже сказал, архиважное. М-да! Остаётся тебе, Павел Устимович, только разорваться на две части, - пошутил главный.

- Скорее даже на три, товарищ генерал-полковник. У меня ещё одна архиважная разработка есть. Тоже уже опробованная, вполне рабочая, только я этот прибор оставил у себя в Нижнем, - осмелев, докладывал хозяин кабинета. - Всё собирался усовершенствовать, да так что-то всё руки не дошли. Эта система работает в виде восьми одинаковых передатчиков с небольшим разбросом частот на каждом, и тоже в УКВ диапазоне. Принцип там в том, что специальным подбором этих частот при их смешивании в блоке смесителя, на выходе получается сигнал, действующий на всё живое, внушая страх и ужас. Человек или животное старается скорее убежать подальше от источника этого излучения. Можно получить даже разрыв сердца от испуга. Проверял лично на себе, чуть с ума не сошёл от ужаса, аж волосы на голове полностью седыми стали.

- Ну-ка, ну-ка, интересно, что это за хреновина? Давно её изобрёл? - заинтересовался сразу главный. - Давай-ка поподробнее про эту систему.

- Подробнее, пожалуй, не скажу - боюсь, как бы это дело опять военной тайной не обернулось, - с лёгкой улыбкой сообщил Павел. - Я уже, если честно, совсем и забыл про этот прибор, а вчера по новостям услышал, что укронацисты в контрнаступ пошли в районе Купянска, вроде как, прорвали даже нашу оборону. Подумал ещё тогда: "Вот бы меня туда с этой системой внушения ужаса".

- Меня не интересует, как конкретно устроена твоя система, - с требовательной ноткой в голосе начал говорить главный визитёр, - расскажи подробнее, на какое расстояние берёт и прочие параметры.

- Дальность у меня изменить не получилось ни в ту, ни в другую сторону. Чего только ни предпринимал - четырёх каскадный усилитель мощности в схему воткнул, четыре автомобильных аккумулятора в параллель вбухал. Мощность такая, что сигнал аж стенки пяти железобетонных гаражей прошивал, а расстояние как было, так и осталось ровно полкилометра, - с азартом рассказывал Павел. - Похоже, больше этих пятисот метров прибор выдать не сможет, можно даже не пытаться.

- Ну хоть пятьсот метров пусть будет. Дадим тебе путных помощников, хоть докторов наук. Расскажешь им что да как, чтобы они суть поняли, а сам продолжай своими ПУЛами и этой, как уж её... ну, медициной этой занимайся.
Так, время-то уже, ё-моё! Давай быстренько о двух остальных модификациях рассказывай, да мы поехали.

- Да там, в принципе, всё тоже самое. Мы сегодня, буквально перед вашим приездом, все три модификации на кошках испытывали. Вторая модификация изначально планировалась для нашей пехоты. Прибор можно хоть прямо сейчас запускать в эксплуатацию, но он весит около двадцати кило. Тяжёленький... и это ещё без учёта веса блока питания. Желательно бы как-то облегчить, я же из подручных материалов его собирал. Питается от автомобильного аккумулятора, усыпляет на расстоянии до пяти километров, то есть, до уровня горизонта, если встать во весь рост где-то в поле. Собственную защиту от излучения я здесь даже не планировал. Прибор вешается на грудь, стреляет импульсами только вперёд в сегменте с внутренним углом в сто двадцать градусов. Человек бежит вперёд, усыпляя противника на один час, а за ним следом бежит пехота и забирает в плен всех спящих, - Павел обвёл взглядом всех присутствующих, ожидая вопросов, но их не последовало. - Вот, значит. А самый мощный экземпляр у меня уже стационарный, с дальностью до двухсот километров.

   Вообще, разрабатывая эту модификацию, я мечтал, что когда-нибудь этот ПУЛ можно будет подвязывать к брюху стратегического бомбардировщика. Планировал его использование для усыпления экипажей вражеских авианосцев и других кораблей противника с высоты ближнего космоса. Но для таких целей нужна значительно большая мощность. В таком варианте, как сейчас, им можно усыпить разве что тех, кто находится на верхней палубе. Я хоть и не пробовал, но думаю, броню с такой высоты сигнал не пробьёт.
 
   Должен ещё признаться, что вся эта идея с ПУЛами рассчитана только на внезапность. Никто же не догадается, откуда всё это к ним прилетело. А если с отключением памяти, то даже самый главный адмирал этого авианосца не сможет вспомнить, зачем он вообще плавает на этом кораблике. Такой фокус с ПУЛами может эффективно сработать лишь раза три-четыре, потом всё равно враг найдёт защиту от этого оружия, всего лишь экранируясь металлической сеткой.

- Ладно, коллеги, давайте закругляться на сегодня, - поднялся со стула старший по званию. - Начинайте работать, раскачиваться некогда. Вы, Павел Устимович, загружайте своих заместителей по полной программе, не берите всё на себя, пусть пашут в поте лица. Да почаще с них стружку снимайте. Ясно вам? А медициной, хоть оно тоже архиважное дело, занимайтесь, пожалуйста, в свободное от ПУЛов время.



Ч. 9.  Рутина


1. Повседневные хлопоты


   Павел полностью ушёл в свою любимую работу, домой приходил лишь поздним вечером. Даже не заметил, как пришла осень. Девочки уже учились в десятом классе, Валентина работала зубным хирургом в госпитале городка. Пациентов было мало, всего два-три человека за день. Сначала она была даже довольна, свободного времени - хоть книги на работе читай. С работы приходишь - тоже ничего делать не нужно, всё уже Татьяна с девушками сделали. Дом стал, как проходной двор, незнакомые полковники да генералы весь второй этаж оккупировали.

- Слушай, Паш, мне уже надоели эти твои высокопоставленные гости. Одни уезжают, другие приезжают - живём, словно в какой-то гостинице, - выговаривала она мужу. - И вообще, не нравится мне здесь, я домой, в Нижний хочу вернуться. Здесь для меня даже работы совсем нет, двух солдат в день принимаю.

- Ну потерпи ещё немного, Валя, - уговаривал он супругу. - Они же не просто так приезжают. Мы же работаем, всегда должны быть под рукой друг у друга. Сейчас как раз самая напряжёнка пошла, вопросы приходится решать срочные, безотлагательные, по телефону они не решаются. И потом, а как же наши девчонки? Им здесь наоборот очень нравится. Учеников в классах не так много, да и педагоги хорошие, могут уделять больше времени индивидуально для каждого...


***


- Ну что у вас опять с системой этой страшилки? Второй раз на полигон выезжаете, Дмитрий Сергеевич. Не работает, значит ошибку в расчётах где-то опять допустили. Неужели я должен каждый ваш шаг контролировать? - распекал Павел своих помощников. - Собирай своих конструкторов, я минут через пятнадцать подойду...

   Значит так, друзья, чертим круг, неважно каким диаметром - главное, чтобы его центр был смещён в любую сторону на одну тридцать шестую часть диаметра. Обозначим этот новый центр буквой Z. Теперь делим круг на восемь равных частей относительно этого нового центра и рисуем восемь кругов с радиусами, кратными по масштабу тем, которые я вам указал. Из истинного центра через наш смещённый центр проводим прямой отрезок, равный пятистам метров, который будет являться уже новой осью ординат. Тогда частота первого излучателя вычисляется следующим образом. Чертим радиус первого круга параллельно первоначальной оси ординат... пусть это будет у нас, допустим, верхний круг. Из конца этого радиуса опускаем перпендикуляр на первую ось ординат ОХ до пересечения со второй ОZ, которая является нашим пятисотметровым отрезком. Обозначим эту точку пересечения буквой М, точно измеряем отрезок ОМ, делим пятьсот тысяч наших миллиметров на длину получившегося отрезка, выраженного тоже в миллиметрах, не забывая про нашу кратность основного круга. Вот и получилась у нас частота первого передатчика в мегагерцах. Остальные семь частот высчитываются по такому же принципу.
Давайте быстрее, ребята, прошу вас. Проверьте ещё раз свои расчёты, найдите свою ошибку. Не нужно делать эти передатчики сразу мощными, этим займёмся после удачных испытаний. Сроки поджимают, если через неделю не будет положительного результата, я за вашу дальнейшую судьбу не ручаюсь.

- Павел Устимович, а можно вопрос? Как вы вообще смогли додуматься до такого, - спросил молодой майор. - Это же просто непостижимо!

- Бог на ушко шепнул, - ответил Павел, улыбаясь. - Да, а как, кстати, вы врубали эти восемь передатчиков? Ну, сразу все вместе или по отдельности?

- По отдельности. У каждого передатчика был свой отдельный автомобильный аккумулятор, чтобы мощность была поприличнее, - ответил с удивлением майор. - Боялись, что с малой мощностью никакого эффекта не почувствуем.

- Ё-моё! Тьфу, ты! Моя вина. Целую неделю псу под хвост. И вы хороши, не удосужились спросить даже. Быстро на полигон! Все передатчики должны включаться одномоментно. Вам и одного аккумулятора за глаза бы хватило. Езжайте, до ужина вполне успеете. И не суйтесь, ради Бога, ближе трёхсот метров, если хотите с сухими галифе вернуться...


***


- Ну что, как у вас продвигаются дела с мазерами? -  спустился Павел в подвальную лабораторию для испытаний мазеров.

- Ровным счётом ничего, Павел Устимович, - ответил один из его замов. - Всё делали, как вы предлагали. В первом мазере у нас М-99 в твердом, во втором в жидком, а в третьем в газообразном состоянии. Всё работает, накачка идёт нормально, много раз проверяли, но ни крысы, ни кошки в клетках не засыпают, заразы такие. Даже никаких позывов не возникало.

- Пойдём покурим, Юр... Что здесь у нас не так, как думаешь? Почему же эти сволочи не засыпают, - задумчиво спросил Павел.

- Да всё не так, Паша, весь принцип не тот, - откровенно ответил ему Юрий Михайлович, с которым он сблизился больше всех из своих замов. - Что-то, наверное, очень важное утаил от тебя этот твой погибший друг из Молдовы. Может, ты ещё чего-нибудь вспомнишь из того, что он говорил или просто намекал. Может, сам чего-то ещё видел? Ты же всегда рядом с ним был.

- Хм! Нет, Юр, ничего такого не вспомню, - задумался Павел. - Честно признаться, я, наверное, слишком доверился ему. Сам особо не вникал, что да как. Ну делает чего-то, думаю, и пусть себе делает, ему виднее... Хотя, стой, вот чего ещё вспомнил. Он как-то раз мне рассказывал про структуру молекулы воды. Что атомы водорода, мол, у правильной молекулы должны располагаться к атому кислорода под определённым углом. Вы где брали воду?

- Странно! А зачем нам вообще вода? - пожал плечами Юрий. - Хм! И к чему это он тебе про воду вдруг заикнулся? Ладно, давай я подумаю над этим на досуге, пока у меня вообще ни одной идеи нет... 


***


- Привет, Константин! Как дела, что нового? - зашёл он в лабораторию Жибарева.

- Привет! Чего так редко заходишь-то? - угрюмо буркнул Костя. - Не нравится мне это всё, зря я согласился на твои уговоры.

- Откуда такой пессимизм?

- Да медленно всё делается. Приехали уже тридцать восемь хирургов, все опытные, с большим стажем. Со всех краёв и областей насобирали, с места их только сдёрнули, - жаловался он Павлу. - Все давно занимаются йогой, теперь вот слоняются без дела в шлемофонах, обритые наголо, а мне и сказать им нечего, сам ничего не знаю - что, где, когда?

- А радиотехники-электроники чем занимаются?

- Не знаю, Паш. Твои схемы чего-то собирают, усилители там всякие. Вроде, уже заканчивают. Операционный зал для приёмки сразу сорока пациентов практически готов. Скоро, что ли, начнём-то, а? Надоело ведь уже без дела слоняться.

- Скоро, Костя, потерпи ещё маленько. Ты не слышал последние новости? Чего хоть сейчас там на Донбассе происходит?

- Пока держим оборону, ждём подкрепление. В Москве частичная мобилизация, говорят, уже полностью закончилась, - с грустью в голосе рассказывал новости Костя. - А когда ты начнёшь разрабатывать свою новую систему. Ты же хотел записывать как-то на магнитные носители импульсы, исходящие от рецепторов твоего головного мозга, чтобы мы сами, без твоего присутствия, могли оперировать.

- Записать эти импульсы в память носителей времени много не займёт, Костя, - задумчиво проговорил Павел. - Дело здесь в другом, в анестезии. Я же больных всегда своим карманным ПУЛом усыплял, а он у меня пока единственный, и включать его могу только я один. У меня в лаборатории, к сожалению, всё пока встало по непонятной причине. Когда сделаем первую копию моего карманного ПУЛа, он сразу тебе достанется, и уже ты вместо меня будешь больных усыплять. А пока будем работать в прежнем режиме. Вам ещё раненых с поля боя не начали доставлять? Скоро начнут. Так что готовьтесь, работы будет много.


***


   Всё, Павел Устимович, работает ваша система, - радостно сообщили приехавшие с полигона ребята. - Зверь-машина, ровно на пятьсот метров берёт. Только пару шагов сделаешь, и сразу мандраж прошибает.

- Молодцы, парни! Идите отдыхайте, с завтрашнего дня начнём саму схему вылизывать, уменьшать массу и над своей защитой думать...


2. Встреча с Самохиным-Волковым


   С утра, как обычно, Павел собрал в кабинете всех своих заместителей. Каждый докладывал о продвижении возложенных на них дел.

- У меня практически всё готово к налаживанию серийного производства трёх модификаций изделий "Ужас" с мощностями в сто, двести и триста ватт. Дальнейшее увеличение мощности считаю нецелесообразным. Трёхсот ватт вполне хватает чтобы прошить бетонный блок толщиной в метр, - докладывал самый молодой заместитель, полковник Чабанов Игорь Михайлович. - Вопрос только в том, где именно их изготавливать. Предлагаю разделить каждую модификацию минимум на три части, и, в целях сохранения строгой секретности, каждую из этих частей разослать для изготовления на разные заводы, разделённые расстояниями не менее пятисот километров друг от друга. Общую сборку модификаций предлагаю выполнять здесь, в лаборатории.

- Предложение поддерживаю, - согласился Павел. - Нам здесь останется лишь состыковать эти три части и подключить блок питания. Я тогда в ближайшее время приглашаю комиссию, пусть проверяют и назначают ответственного для подбора соответствующих заводов. Проверьте пока всё ещё раз, чтобы не облажаться в последний момент.
Так, Юрий Михайлович, как дела у вас? Сдвиги есть?

- Нет у нас никаких сдвигов, Павел Устимович, к сожалению. Вчера ездили с Быстровым на Воробьвы горы в нашу РАН, поговорили там с парой академиков, но всё бестолку.

- Ясно! Чем вы порадуете, Виктор Александрович?

- У нас тоже практически всё готово. Разработали оптимальный вариант принципиальных схем для всех трёх модификаций ПУЛов. Добавили ещё четыре модификации - на три, десять, двадцать пять и на сто пятьдесят километров. Это так, на всякий случай, от нечего делать. Максимально их облегчили, теперь ваш двести километровый будет весить всего десять кило. Осталось лишь воткнуть в задающий генератор каждого прибора индуктивность со стабильной частотой этого М-99, специально место для неё оставили.

- Добро! Тогда, чтобы не сидеть без дела, прошу вас помочь электроникам из соседней лаборатории. Они сейчас корпят над системой СПИМО, уже заканчивают, скоро у них пуско-наладка будет. Подключайтесь тоже, дело-то общее. Все свободны, а вас, Олег Николаевич, попрошу остаться.

   Слушай, Олег, ты же из ФСБ сюда пришёл, я слышал, и генеральское звание там получил, - начал издалека Павел. - Есть у меня один хороший приятель, опер с Лубянки, Самохин Дмитрий. Не знаешь такого, случайно?

- Знаю, конечно... отличный опер. Даже, пожалуй, один из лучших у нас. А что? - прищурил сразу глаза матёрый ФСБшник.

- Как бы мне его сюда на выходные в гости пригласить? Не поможешь? Лучше вечером в пятницу, прямо ко мне домой и с ночёвкой. Благо, все гости у меня разъехались. Живём уже, как в гостинице, я даже хозяином дома себя не чувствую, - поплакался он своему заму в жилетку для пущей откровенности. - А можешь узнать его телефон, я бы ему сам позвонил.

- Да без проблем. У меня даже в записной его сотовый был, давнишний, правда. Сейчас гляну... ага, есть. Дать номер не имею права, а набрать могу. Будешь разговаривать? Если, конечно, он его ещё не сменил... Алло, Дима... привет, дорогой! Как жизнь? Слушай, меня Лиднёв Павел Устимович просил тебя разыскать. Знаешь такого?.. Вот он здесь, рядом, хочет поговорить с тобой. Дать ему трубочку?.. Ага, даю...

- Алло, Дмитрий, здравствуй! Узнал?

- Привет, пропадущий! Я тебя разыскивать уже замучился, как сквозь землю канул, даже моя контора не помогла.

- Слушай, Дим, надо бы встретиться, разговор есть... не по телефону... Не можешь ли ко мне в пятницу вечерком приехать. В сауну у меня сходим, коньячку махнём... Да-да, с ночевкой, конечно... Не беспокойся, тебя прямо домой ко мне привезут, а в субботу обратно до твоего дома доставят... Добро, в пять вечера на Лубянке... записывай номер машины...

   Вот спасибо тебе, Олег, большое дело для меня сделал...


***


- ... Знаешь, я тогда сам сомневался... потому и не рассказал никому, - грелись бывшие враги в сауне у Павла.
 
   Он специально заманил Дмитрия Волкова в сауну.

   "А вдруг у него под одеждой какое-нибудь записывающее устройство спрятано? Этим ФСБшникам и не доверишься полностью".

- Помнишь ужас, который ты испытал на дне той чёртовой дыры? Поверь, я испытал тогда его ничуть не в меньшей степени. Тысячи шаровых молний, представь. И я посередине стою. Думал, у меня глюки начались с перепугу...

   Павел рассказал своему бывшему врагу о своей миссии, возложенной на него посредниками между нашей и будущей цивилизацией.

- Думаешь, откуда у меня возникли такие сверхчеловеческие способности? Я даже мёртвую женщину воскресил, это не то, что твоих террористов вычислить. Получается, что всё абсолютно реально. Что ты на это скажешь?

- Я давно ничему не удивляюсь, Паша. Какая тебе разница, верю я в этих твоих духов или не верю, - задумался Дмитрий. - Ты же не для этого меня позвал, верно? Я, например, достоверно знаю, что это именно ты тогда грабил банки, вместе с твоим другом, Николаем Чупариным. И если честно, то мне абсолютно теперь наплевать на это дело. Я, как натренированная ищейка, мне скажут -"Фас", и я землю начинаю жрать, пока не сдохну. Скажут -"Фу", и я полностью потеряю интерес к этой земле. Ты, наверное, что-то более важное мне собираешься сказать. Не зря же до гола меня здесь раздел, чтобы я подслушивающее устройство на запись не поставил. Не беспокойся на этот счёт, я к друзьям с такими вещами не приезжаю.

- Да-а, выдрессировали тебя здорово, - согласился Павел. - Предлагаю выпить сначала за нашу бывшую вражду, превратившуюся в дружбу.

- Хороший тост, грех за такое не выпить... Знаешь, а я ведь когда тебя снова увидел, даже глазам своим не поверил. Ты же с тех пор, как помогал нам террористов ловить, совсем внешне не изменился. Даже наоборот, помолодел, кажется, немного.

- Ну, Дима, я же не женщина, комплименты мне ни к чему. И потом, здесь моей заслуги нет совершенно, - откровенно высказывался хозяин дома. - Если на то пошло, то мне такая внешность даже мешает. Все смотрят и думают, вот, мол, такой молодой, а уже генерал - папенькин сыночек. И жена, моложе меня на четыре года, стесняется со мной под ручку ходить. Говорит, что чувствует себя со мной, словно мама с сыном. Ну, а ты, я гляжу, тоже не сильно состарился за это время. Где ж тебя так ранило, если не секрет.

- К сожалению, Паша, это действительно секрет, не могу пока рассказывать, извини.

- Да-а, вот такие у нас дела, кругом одни секреты. В общем, ты прав, не просто так я тебя сюда пригласил, мне помощь твоя нужна. Пока просто советом.

- Что, не получается чего-то в лаборатории? - спросил Волков, словно в воду глядел.

- Сам догадался или мой зам, Олег Николаевич, успел насвистеть? Целый генерал, чекист бывший, а треплом оказался.

- Зря ты так про него, Паша. Он ничего мне не говорил, мы, после разговора с тобой и не созванивались с ним даже, - разлил Дмитрий по-хозяйски ещё по рюмочке. - Просто мне поручили всё разузнать про твоего друга из Молдовы, Чупарина Николая. Вот только позавчера из Кишинёва вернулся. Я хоть и доложил уже всё своему начальству, но кое-чего мне всё-таки осталось непонятным. Не хочешь поговорить на эту тему? Своим генералам я никакой инфы больше не предоставлю, не волнуйся. Это только чисто для себя, не люблю оставлять пробелов.

- Сначала расскажи, чего ты там интересного накопал? - попросил Павел. - Как ты вообще туда добирался, небо же всё перекрыто.

- Значит не всё. Вы были друзьями, где он ступню-то умудрился потерять?

- На станции "Прогресс", в Антарктиде, он больше года там в экспедиции проработал. Мы туда после Австралии заходили, в Антарктике с ним и познакомились, - стал подробно рассказывать Павел. - Его доставили на наш пароход с обморожением ног, в одной каюте с ним жили. Гангрена началась, одну ступню пришлось ему ампутировать. На Кергелен зашли, и там ещё больше двух месяцев проторчали. Пока до Ленинграда шли, успели крепко подружиться. У нас даже судьбы как под копирку - оба сироты круглые, разведёнки, оба только-только кандидатские успели защитить. Хочешь - верь, хочешь - не верь, но мы, когда грабили с ним эти чёртовы банки, искренне верили и считали, что просто берём у государства взаймы, разумеется, с последующим возвратом с большими процентами. Я же сразу не поверил в эту колыжинскую аномалию, долго пытался самостоятельно разобраться в этом деле, но ничего у меня тогда, к сожалению, не вышло, ума не хватило. Нашёл этот передатчик прямо у себя в саду на крыше бани, когда у него уже аккумулятор полностью разложился. Сам передатчик отвёз домой, крутили с Николаем его, вертели так и сяк и пришли к выводу, что разобраться с ним без вскрытия не представляется возможным. Вскрывать побоялись, были уверены, что в нём обязательно должна сработать защита от взлома. Решили сначала добыть денег для его основательных исследований. Не к тебе же его было нести. Вы бы нас сразу обоих обнулили за обладание такой тайны. Скажешь, я не прав?

- Пожалуй, я бы на твоём месте тоже не торопился раскрывать эту тайну таким, как я, - подумав немного, ответил полковник. - Жизнь у всех одна, других ни у кого не будет. И она уж точно на несколько порядков ценнее, чем все эти тайны. Лично я бы даже разбираться не стал, что там внутри, а просто выбросил бы эту штуковину на мусорку, и дело с концом. А твой Николай действительно погиб, его румынские пограничники смертельно ранили на самой границе, когда он откуда-то из Европы домой возвращался. Ни тела, ни машины найти не удалось. Нет тела - нет дела, как у нас говорят. Не знаешь, случаем, чего он в этой Европе забыл.

- Случайно знаю, товарищ полковник, но рассказывать всё же побаиваюсь, - честно признался генерал. - Как бы мне эта правдивая информация боком не вышла. Как вам, ФСБшникам, можно довериться? Обманете ведь, как хитрая лисица доверчивую ворону.

- Нет, Паша, я тебя больше никогда не предам. И вовсе не за то, что ты мне жизнь спас, - тоже откровенно высказывался Волков, и Павел как-то чувствовал, что тот не лукавит. - За это я, конечно, до конца жизни буду тебе благодарен. Просто у меня уже свои жизненные принципы выработались. Все эти ваши-наши секреты у меня уже во-о где сидят. Я их столько знаю, что впору хоть прямо здесь застрелиться. Одним секретом больше, одним меньше - какая к черту мне уже разница. Если этот секрет не касается лично меня, то мне он по барабану. Если мне по службе прикажут добыть этот секрет, то я сначала скажу об этом тебе, своему другу, чтобы вместе придумать, как тебе выбраться из этого дерьма. Если, конечно, ты не окажешься врагом моей Родины. Вот теперь ты, хочешь - верь, хочешь - не верь, но я всегда буду помнить, что остаюсь навечно в неоплаченном долгу перед тобой.

- Хорошо сказал! Давай за это и выпьем, - разлил Паша ещё по одной. - Слушай, а переходи ко мне, а? Я запросто могу добиться твоего перевода. Мне сегодня по первому требованию карт-бланш предоставят.

- Спасибо за предложение, Паша, но не могу, извини. Если чем-то помочь, то я с радостью. Что в моих возможностях, всё сделаю, только скажи, - с доброжелательной улыбкой ответил Дмитрий. - У тебя больше половины наших в подчинении, зачем тебе ещё один? Я в управе сейчас на своём месте, полномочия у меня, как у "СМЕРШ" во время ВОВ, отличную команду себе сколотил. Ребята все надёжные, по сто раз в бою проверенные. Как же я их брошу?

- Да-а, Дима, аж завидно, честное слово. А у меня к своим ни к кому полного доверия нет, - продолжал откровенничать Лиднёв. - Может, покурим? Здесь что-то душновато, пойдём лучше в предбанник... Знаешь, из десятка претендентов еле-еле пятерых выбрал, по несколько раз досье каждого перечитывал, а всё равно полного успокоения нет.

- Ответственность потому что чувствуешь. И правильно делаешь. Тебя, Паша, теперь, если что, сразу по законам военного времени. Тут, пожалуй, даже своей жене полностью не доверишься. Что-то прохладно здесь. Пойдём лучше опять в парилку погреемся...

- Николай тогда домой из Франции возвращался, - доверился, наконец, Павел Волкову. - Ты ведь почему нас тогда достать не смог? Потому что мы сразу зашхерились по щелям, как мыши - он у себя в Кишинёве, я в Нижнем. Деньгами не швырялись, сидели тихо, соревновались, кто раньше докопается до тайны, как же всё-таки устроен этот прибор усыпления людей - ПУЛ. Я первый додумался, два года с лишним у меня на это дело ушло. Поехал к нему, начали вместе работать. Все эти сто четыре миллиона награбленных денег у нас ушли как раз на создание этого ПУЛа. Почти за каждой радиодеталькой приходилось по всей Европе лазить, у нас таких было не достать. Когда научное открытие полностью свершилось, он сразу предложил поправить наши финансовые положения. На этот раз я в ограблениях участвовать наотрез отказался. Когда ещё рыскали по Европе, заприметили в Люксембурге один хороший банк. С нашими ПУЛами можно было вообще любой банк ограбить, но Николай выбрал именно этот. Очень уж он ненавидел голубых, сюрприз хотел сделать тамошнему премьер-министру, который первым в Европе вступил в однополый брак.

   Коля взял один прибор с дальностью до горизонта. Уехал и вернулся уже через четыре дня. Как он рассказал, взял сразу двести миллионов евро, больше в машину не убиралось. Куда столько? Всю Европу, считай, на уши поставил. Заранее выкопал яму в лесу, неподалёку от французского местечка Мец, и закопал в неё все двенадцать сумок с деньгами, общим весом в шестьсот кило. Все деньги перевозить сразу побоялся, приехал только с лимоном евро. Купили с ним небольшой пикапчик, сделали в нём второе дно, в котором убралось бы около ста миллионов. Потом я уехал к себе домой, перевезя на попутном грузовичке созданные нами ПУЛы. В Москве закопал их в пригороде в лесочке и поехал опять к нему. Приезжаю, а там записка. Он, оказывается, уехал за первой партией, не дождавшись меня. Прождал его пять дней, и поехал в Пырлицу, ближе к румынской границе в Скулени. У местных мужиков за пузырём водяры выяснил, что моего Николая застрелили румынские пограничники. Вот такие дела, товарищ Самохин.

- Да-а, грабители вы хреновы, такого пустяка нормально сделать не смогли, - сказал своё веское слово Дмитрий. - Так вот, оказывается, кто совершил это ограбление века?

- А я-то тут причём? Это он, упёртый баран, как я его только ни отговаривал, - слегка возмутился Паша. - А ты откуда узнал про это ограбление века. В Европе, вроде, про него ни слуху, ни духу.

- Народ, конечно, ничего не знает, но не забывай, где я работаю. От нашей конторы такое событие не скроешь, - опять улыбнулся гость. - Жаль только, что половина награбленного каким-то румынским погранцам досталась. А в Европе, кстати, как-то расчухали, что в этом деле Румынией попахивает, только считают, что не половина, а все триста миллионов в ней осели. Погоди, ты, вроде, сказал, что он взял только двести. Но по нашим данным речь шла о трёхстах миллионах.

- Не понял, а куда же тогда делись ещё сто миллионов? - задёргался сразу Лиднёв, боясь быть уличённым в дезинформации. Нужно было как-то извернуться, чтобы не подвести ни себя, ни Саню Давыдова, но ничего путного ему в голову не приходило. - Может, он сразу двести лямов в пикап запихал? Да, но зачем же ему нужно было скрывать от меня общую сумму награбленного? Хм, странно! Когда он вернулся после ограбления с миллионом евро, на всякий случай начертил для меня подробную карту, где закопал валюту в лесу. Остальные деньги, наверное, там так и лежит, закопанные в огромных сумках, - подумав немного, Павел решил продолжать гнуть именно эту линию, чтобы вывернуться из трудного положения. Волков внимательно смотрел ему в лицо, пытаясь, видимо, понять, врёт Павел или говорит правду. Лиднёву пришлось раскрыть перед Волковым и эту тайну. - Карта у меня в голове, на память пока не жалуюсь. Это во Франции, недалеко от Меца. Только эти деньги теперь всё равно не забрать. Если только лет через пять, когда Европа сама к нам на коленях с извинениями приползёт.

   Павел чувствовал, что сыграл сейчас свою роль весьма паршиво, даже немного покраснел от смущения, но, услышав о карте с закопанным кладом, Волков сразу прекратил изучать мимику на лице Лиднёва.

- Сто миллионов евро - деньги хорошие, можно и рискнуть, - быстро отреагировал он на такое известие. - Значит, ты именно для этого меня к себе затащил? А говоришь, совет нужен.

- Как ты дурно обо мне думаешь до сих пор, Волков. Почему? - взяв себя в руки, Павел уже перешёл в наступление. - Сам рассуди, я вполне мог бы и скрыть от тебя эту инфу, никто меня за язык не тянул. А мог бы предложить её кому-нибудь другому. Может, думаешь, что ты у меня один такой друг, которому можно доверять? - теперь уже Павел смотрел в упор на полковника. -  Нет, Дима, мне эти миллионы не нужны, то есть, от слова "совсем". У меня всё есть, живу в достатке. У нас с женой в Нижнем две квартиры, у меня ещё и в Москве трёхкомнатная, здесь я на полном государственном обеспечении, генеральский оклад - куда больше? Нет, не для этого я тебя сюда пригласил, мне действительно нужен твой совет, как профессионала. Давай лучше ещё по рюмашке...

- Извини, Паша, машинально получилось. Работа такая, подозревать всех в меркантильности, - немного расслабившись, принял Волков снова доброжелательное выражение лица. - А насчёт денег, Паша, они лишними ни для кого не бывают, таково уж наше бытие и сознание. Тебе в любом случае причитается двадцать пять процентов от этих ста миллионов евро... если, конечно, они там до сих пор ещё лежат, и если мы их сможем как-то сюда вывезти. Нарисуешь мне потом подробный план с указанием места захоронения, и я начну думать, как это всё реализовать. А сейчас давай, рассказывай, какой совет тебе нужен.

- Нет, Дима, ещё раз повторюсь, мне никаких денег не нужно, я отказываюсь от этих процентов раз и навсегда. Мы, когда грабили сбербанки, всегда искренне надеялись вернуть государству все деньги с процентами. Вот если ты сможешь реализовать свои задумки, тогда эта моя доля пусть и пойдёт в зачёт нашего долга, - предложил Лиднёв. - Ну, это когда ещё случится, и случится ли вообще, а сейчас мне нужно срочно как-то решить вопрос со своей лабораторией. У меня всё застопорилось из-за этих мазеров, чёрт бы их побрал. Я в лазерной технике, честно признаться, не силён. Именно поэтому я и поехал к Чупарину в Кишинёв. Наивно надеялся, что с мазерами у меня в этой сегодняшней лаборатории проблем не будет, как-никак здесь доктора наук работают. Но мой Николай, как оказалось, какую-то особую хитрость в этом мазере заморочил, никто до сих пор разобраться не может. Тот камертон-резонатор мы с Николаем вместе строили, за самой стекляшкой в Европу ездили, он в длину почти пятнадцать метров был, специальный ангар для него пришлось арендовать. Когда закончили эксперименты и получили готовые модификации необходимых нам ПУЛов, аппаратуру разобрали, разломали, чтобы уничтожить все следы. Резонатор я сам разбил в дребезги. Всё закопали рядом с ангаром, который арендовали у одного местного фермера. Это почти на самой границе с Румынией. Чувствую, что мои лазерщики ещё долго будут разбираться с той самой хитростью Николая. И докопаются ли вообще - это ещё вопрос. а времени у меня уже совсем не осталось. В добавок ко всему, я ещё одну идею начал разрабатывать, уже во второй, медицинской лаборатории. Хочу сделать так, чтобы хирурги сами, без моего присутствия могли проводить эти операции при помощи СПИМО - системы передачи информации мысленными образами, то есть, без хирургического вмешательства. Система почти готова, скоро нам будут доставлять сюда раненых бойцов с Донбасса, времени у меня совсем не будет.

- Так, ладно, давай... что, какой конкретно совет ты хочешь от меня? - заинтересованно вопрошал полковник. - Всегда готов помочь, но что я могу? Я же ни черта не понимаю в твоих делах.

- Мне нужно как-то доставить сюда эти закопанные обломки нашего комертон-резонатора. Боюсь, без него у наших спецов-лазерщиков ничего не получится, - досадливо выдал Павел. - Ты же как-то изловчился туда слетать.

- И это всё? - улыбнулся Дмитрий. - А в чём тут проблема-то? Это же сущий пустяк. Пошли туда своих людей, нарисуй им планкарту, пусть выкапывают.

- Думаешь, у меня есть такие полномочия? - уставился на него генерал. - Может, и есть, я даже не знаю своих полномочий, всегда жду рекомендаций сверху.

- Ну-у, Паша, как же ты работаешь, не зная своих полномочий, - искренне удивился Дмитрий. - Кто там у вас самый главный? Это из Восьмого управления или кто-то из Генштаба?

- Да все она там главные, любой может стружку снять.

- Я бы слетал и привёз тебе эти обломки, без проблем, но мне нужен приказ. Ты можешь просто приказать своим помощникам, хоть этого Олега припахать. Я давно его знаю, мужик надёжный, справится. Или пусть он свяжется с моим начальством с просьбой о помощи, а я уж тогда сам на это дело напрошусь, - предложил друг. - Можешь хоть прямо сейчас ему приказать, это в твоих полномочиях. Давай так сделаем - сейчас искупаемся в бассейне, и ты пригласишь его к себе. За рюмочкой в твоём кабинете всё и обмозгуем.

- Спасибо тебе, Дима! А я тут уже ночами не сплю, всё думаю, как бы мне эти обломки достать, - выдохнул с облегчением начлаб. - Давай так и сделаем. Да, но у меня есть к тебе ещё один вопрос, тоже очень важный. Видишь-ли в чём дело, мои спецы уже полностью разработали и создали целых семь модификаций этих ПУЛов, различающихся только по мощности. Ещё создали три модификации системы "Ужас". Но прежде, чем запускать их в производство, приборы нужно обязательно сначала испытать в боевых условиях.

- Ну так испытывай, какие проблемы опять? - уже с некоторым раздражением спросил Волков. - А что это за система "Ужас" у тебя? Что-то я об этом ничего не слышал.

- Это пока тоже секретная разработка. Надеюсь, я могу тебе довериться, - посмотрел внимательно Паша в глаза Волкова, - тем более, что ты сам однажды ощутил на себе эту систему. Помнишь наш "голубой глаз"? Я успел сделать замеры этого артефакта. Когда из него вылуплялись эти "яйца" в виде булыжников, в эфир излучались целых восемь частот УКВ диапазона. При их смешивании на результирующей частоте излучался очень мощный сигнал, внушающий страх и ужас на всё живое в радиусе пятисот метров. Потом, спустя лет пять-шесть, на досуге я как-то натолкнулся опять на эти свои чертежи с замерами нашего артефакта. Прикинул мозгами и получилась у меня эта самая система "Ужас", которая пригодилась бы нам сегодня на Украине. Надо бы как-то испытать все эти системы в боевых условиях, прежде, чем их ляпать на потоке.

- Ну, Паша, ты просто гений, какую штуку придумал, - с улыбкой на лице искренне радовался Дмитрий. - Я бы, честное слово, даже не догадался, для чего все эти дырки на этом "голубом глазу". А что, с испытаниями у тебя есть какие-то проблемы?

- Мне нужно срочно испытать хотя бы мой ПУЛ с мощностью до пяти километров, но его могу включать только я и никто другой. Все модификации ПУЛов запрограммированы на дактилоскопию моих пальцев. Мне нужно как-то срочно самому вырваться на передовую, в район Красного Лимана или Бахмута, к нашим "Вагнеровцам".

- Это не реально! - констатировал сразу ФСБшник. - Кто тебя выпустит отсюда? Сам посуди, здесь же на одном тебе всё завязано, - снова внимательно посмотрел он на немного растерянное лицо Павла. - Ты, мне кажется, стратегически не совсем правильно мыслишь, Паша. Этих укронациков мы раздавим и денацифицируем по любому и без твоих хитроумных систем ПУЛов, "Ужасов" и прочих. Ты раскрой глаза по шире, смотри в даль и глубь, думай глобально. Если бы твои системы нужны были прямо сейчас, то с тебя бы уже сегодня с живого не слезали, ты бы спал максимум по два часа в сутки. Думаешь почему никто в этом городке совершенно не знает, чем занимаются в твоей секретной лаборатории. Может, твоя жена или девочки о чём-то догадываются? Для чего вся эта строгая секретность? Для внезапности удара, вот для чего. Сейчас уже во всю идёт война с НАТО, но она идёт пока только на территории Украины. Придёт и твоё время, не так долго ждать осталось. Вот тут-то ты и выложишь все свои системы. Никто ничего понять не сможет, у врагов начнётся паника, голыми руками их можно будет брать. Так что, сиди, Паша, генерал-майор, и думай, это сейчас твоё самое главное дело.

- Откуда ты можешь знать, когда именно наступит этот момент истины? - рассержено стал говорить Павел. - А я так на тебя надеялся... Представь, что этот момент уже настал, а у меня на деле не системы современного оружия, а какие-то пустые игрушки из-под конвейера вылезают. И что мне тогда делать, стреляться? Я такого позора не переживу. Помоги вырваться на передовую, прошу тебя. Мне потребуется всего лишь день-два, не больше. Скажем начальству, что мне срочно в Нижний нужно скататься, я придумаю какую-нибудь отговорку, найду вескую причину. Ну же, Самохин, решайся, выручай друга. Сегодня мы переговорим с этим Олегом Николаевичем, я его лично попрошу устроить всё так, чтобы именно ты полетел в Молдову выкапывать эти останки комертон-резонатора. Полностью всю бандуру везти сюда не нужно, вырви от него только камеру с рабочим телом. Сколько примерно времени займёт у тебя эта операция?

- Ну, Паша, ты же меня на преступление толкаешь, - возмутился было Волков. - Ладно, рискну, чёрт с тобой. Только уговор - в пекло не лезь. Не хватало, чтобы ты там погиб от вражеской пули. Я тогда себе этого не прощу, учти. Думаю, дня два мне на операцию вполне хватит, максимум три. А что?

- Я поеду с женой. Пусть все думают, что мы вместе с ней в Нижний на пару дней по делам едем. Подвезём её до ближайшего метро, а дальше она сама на Казанский вокзал и на поезд до Нижнего, а мы с тобой на аэродром. Как будешь выкидывать меня в район боевых действий -  думай сам, я здесь тебе не помощник. Позаботься и о том, как по возвращении из операции будешь меня забирать.

-  Ну что ж, план вполне может сработать, - задумчиво произнёс Волков. - Неплохо, однако, у тебя голова варит, дружище, - похвалил он его. - А как ты планируешь выкрасть из своей лаборатории нужную модификацию ПУЛа. Они же, наверное, под усиленной охраной сейчас.

- На этот счёт не волнуйся, у меня ещё один экземпляр имеется, - успокоил он Дмитрия. - Оставил один на всякий пожарный. Ну, ещё по одной и в кабинет, звонить Олегу...



10.  МИССИЯ ОКОНЧЕНА


1. Беременность


- Вот у наших девчонок уже и осенние каникулы закончились, - лёжа в постели болтали супруги Лиднёвы перед сном. - Как быстро здесь время летит, однако. Ты не находишь?

- Это для тебя оно летит, потому что ты всё время работаешь, чего-то делаешь, а для меня оно ползёт черепахой. В этом военном городке уже совсем никто не приходит зубы лечить, у всех здоровые. Я себя здесь уже совсем лишней чувствую, - жаловалась Валентина.

- А хочешь, я тебя одну тайну открою?

- Да знаю я твою тайну. В городке все давно знают, что ты какую-то новую атомную бомбу разрабатываешь, - привстала и оперлась она Павлу на грудь, улыбаясь. - Физик ты мой дорогой, как же ты устаёшь, наверное, мне даже жалко тебя.

- Ну, если для всего городка это уже не есть тайна, то я тебе другой секрет открою, который касается только нашей семьи, - взглянул он внимательно на лицо своей любимой супруги, как сразу напряглась и застыла её милая улыбка. - Ты беременная у меня, Валя, я это вижу. Уже на втором месяце.

   Она минуты тве-три сидела с этой застывшей улыбкой на лице, переваривая информацию, аж рот у неё раскрылся. Потом вдруг вскочила в постели на колени и стала шлёпать Павла по груди своими маленькими ладошками.

- Ну-ну, успокойся, Валя, дорогая моя женщина, - положил он её головку на свою грудь и стал гладить волосы.

- Я ни с кем не была, поверь мне. Я всегда была верна тебе, -  запричитала она, рыдая.

- Я знаю, Валя. Никогда даже не сомневался в этом. Вчера я заходил к вам в госпиталь специально, чтобы ещё раз проверить анализы. Каким-то чудом я излечился от этого бесплодия, анализы показали.

   Валя опять вскочила на колени с мокрыми глазами на лице и широко раскрытым ртом, и, не мигая, уставилась на него, словно первый раз увидела.

- Надо же, в сорок семь опять полноценным мужчиной стал, волшебство какое-то, - тихо проговорил Павел. - Я уже три дня не брил голову. Взгляни, у меня чёрные волосики прорастать стали. Я же уже не помню себя черноволосым, всегда седым был.

   Валентина ничего лучшего не придумала, как снова зарыдать, уткнувшись ему в грудь. В дверь робко заглянули девчонки.

- Ма-ам, а чего у вас тут происходит? Почему ты плачешь? А, мам? Пап, а почему мама плачет, что у вас случилось?

- Ничего не случилось, дорогие мои. Идите к себе, ложитесь, у нас всё нормально. Это она от счастья плачет, - хотел было успокоить Павел своих девчонок, но не тут-то было. Они обе залезли к ним в постель и стали разглядывать лицо матери. Валентина вдруг сразу заулыбалась и нежно обняла своих дочек. Павел своими длинными ручищами обнял сверху всех троих. Когда девочки ушли, Павел спросил:

- Ты будешь рожать?

- А я всё думаю, почему у меня месячные не начинаются? Уверена, что ты хочешь, чтобы я рожала, но я боюсь. Хочу, но боюсь, Паша. Я же уже стара для родов.

- Стара? Да ты ещё совсем молоденькая у меня. Одна британка, если хочешь знать, в семьдесят три года родила своего тринадцатого ребёнка, - встав тоже на колени в постели, разглагольствовал Павел. - Мы сходим с тобой на консультацию, посоветуемся. В конце концов, я же у тебя волшебник. Буду следить за тобой ежедневно, ежечасно, даже ежеминутно, если потребуется. Сам у тебя буду роды принимать, никому не доверю...

   «Да, моя миссия, похоже, уже выполнена полностью, - рассуждал Павел перед сном. – Даже седина начинает пропадать, а скоро, наверное, и стареть быстро начну. Кое-что ещё осталось незакончено, но это уже пустяки. Специалисты-лазерщики рано или поздно всё равно разберутся с нарезкой частот, даже если Волков не найдёт в Молдове наш закопанный камертон-резонатор. Я здесь уже лишний. Боюсь только, как бы «Они» теперь не лишили меня возможности исцелять болезни».



2. Подготовка к перелёту



   Утром, после совещания, в кабинет по внутреннему позвонил адъютант Павла.

- Трыщь генерал-майор, вас на КПП спрашивает какой-то Волков. Сами подойдёте или мне встретить?

- Сам подойду, спасибо...


***


- Чего так долго-то, полчаса уже жду, - выказал сразу своё неудовольствие Дмитрий вместо приветствия. - Отойдём в сторонку... Ну что, послезавтра вылетаем с нашего аэродрома. Вылет назначен ровно на одиннадцать. Ты готов?

- Слава тебе, Господи, дождался. Буду готов обязательно. Давай тогда где-нибудь у Домодедово встретимся. Во сколько нам там быть? - тихо спросил Лиднёв, прикуривая сигарету.

- Где ты этот свой запасной ПУЛ хранишь, далеко отсюда?

- Да нет, по пути в Москву в одном лесочке закопал, отсюда километров тридцать. А что?

- Давай я лучше вас где-нибудь на Орехово-Зуевской трассе подберу. Светиться не охота. Давай на какой-нибудь остановке. В деревне Беззубово, например. Пойдёт?

- Добро, годится. Во сколько?

- Пораньше давай, часов в восемь. Сколько времени ты свой ПУЛ откапывать будешь? - тоже закурил Волков. - Надо же всё по минутам рассчитать.

- Да чего там раскапывать? Минут пятнадцать-двадцать, не больше, - объяснял Павел, словно оправдывался. - Шмотки с собой не беру, по гражданке поеду - куртка, штаны, ботинки. На два дня же всего еду.

- Всё правильно. Теперь слушай внимательно, - ещё тише, придвинувшись почти вплотную, заговорил Дмитрий. - В час дня планируем приземлиться на военном аэродроме Донецка. Тебя там выкидываем, и заодно двух моих пацанов загружаем. Это чтобы веская причина для посадки была, сам понимаешь. Я дам тебе чистый сотовый телефон с одним забитым номером, сразу по прилёту позвонишь по нему. Понял? Сразу позвонишь, там уже будут ждать. По телефону - всего пару слов. У того, кто ответит, кликуха "Дикий", у тебя "Седой". По сотовому скажешь всего пару слов: "Седой Лысому". Тебе объяснят куда подойти. Свои регалии и воинские звания оставь при себе. Не вздумай ляпнуть, что ты генерал и всё такое. Ты для всех там просто "Седой", и всё. И у них никого ни о чём не спрашивай. Никто ничего тебе всё равно не скажет, а могут просто морду набить и выкинуть из машины. Ты понял, я спрашиваю? - грубо спросил Волков.

- Да понял я всё, чего ты нервничаешь? - ответил как-то неуверенно Павел.

- Тебя отвезут до передовой, куда точно - не знаю. Дикий будет тебе помогать, командуй им, как своими замами. В пекло не суйся, Дикий будет тебя оберегать. Расскажешь там братве, как твоя хреновина работает, проинструктируешь их, чего им делать. Понял? Всё, что я тебе сейчас говорю - очень важно. Ты даже не представляешь, Паша, на сколько это важно. Не подведи меня, друг. Ещё раз прошу, под пули не лезь, при перестрелке лучше спрячься, отсидись где-нибудь. Мне двухсотый друг на хрен не нужен. Когда убедишься, что твоя хреновина функционирует нормально, Дикий тебя сразу доставит обратно к аэродрому. Я прилечу буквально через день. Если Дикий доставит тебя раньше, то будете ждать меня, пока не дождётесь. Теперь давай рассказывай, как ты собираешься алиби себе обеспечивать.

- Как обеспечивать? - растерянно посмотрел Павел на друга. - Очень просто, - таращился он на Волкова с глупой физиономией. - А чего его обеспечивать-то, собственно? А как надо?

- Ну-у, поплыл уже. Да-а, шпион-разведчик, нечего сказать, - возмутился полковник. - Как вы с женой договорились действовать?

- Да ничего мы с ней ещё не договаривались. Она пока даже не знает об отъезде, - промямлил Паша, словно побитая собака. - Сегодня сообщу, как с работы придёт. За девчонками баба Таня присмотрит, она у нас безотказная. Я, правда, ничего им пока не сказал. Да чего ты на меня наезжаешь? Я что, знал, что ты сегодня объявишься? У меня дел по горло, а ты словно снег на голову, врасплох застал. Как скажешь, так всё и сделаю.

- Может, тебе всё-таки лучше одному поехать? Не нравится мне, когда бабы в операциях участвуют. Тем более, когда такие элементарные, - увидев злое лицо Павла, Волков сразу поправился. - Бесхитростные, имел в виду.

- Могу и один, как скажешь, - полностью упал духом Павел.

- Ну все тогда, до встречи...



3. Вылазка



- Всё, Паша, нам пора улетать, давай прощаться. Надеюсь и буду молиться за тебя, хоть я и атеист. Вот тебе временный пропуск на аэродром, действительный только на трое суток. Вот сотовый, иди звони. Пока...

   Павла встретил угрюмый детина в камуфляже лет сорока, не чёсанный, с помятой бородой, с большим количеством вставных металлических хромированных зубов во рту, из которого за версту несло чесноком.

   "Точно Дикий, - подумал Паша, глядя на своего будущего оберегателя. - Похоже, давно варёной пищи не едал, одно сырое мясо жрёт".

   Они молча сели в старенький зелёный УАЗик и уехали с аэродрома. Так же молча долго ехали куда-то. Павел смотрел в окно на бескрайние донские степи с редкими пролесками, на деревьях которых ещё только начинали желтеть листья, и ему стало тоскливо и грустно.

   "Что поделаешь? Ехать всё равно нужно было. Постараюсь побыстрее... Ну, уж как получится, тут не угадаешь", - размышлял он.

   Вскоре стали появляться небольшие станицы с разрушенными домами. Вот проехали какой-то крупный населённый пункт.

   "Ба-а, всё напрочь разбомблёно. Ни одного целого здания, одни полуразрушенные стены торчат. И дороги все разрушены, одни колдобины". Уже отчётливо слышны были пушечные выстрелы и автоматные очереди. "Подъезжаем, похоже", - подумал Павел.

   Минут через десять остановились у какого-то полуразрушенного дома, молча вышли. В доме было человек восемь. Кто лежал, кто сидел и чистил оружие.

   "Переодевайся", - приказал Павлу хриплым голосом Дикий, указав кривым пальцем на кучу поношенной и далеко не свежей камуфляжной робы. Паша выбрал более-менее чистые штаны, надев их поверх своих брюк, долго примерял сапоги-гады, не находя своего размера, тёплый бушлат, каску. Дикий помог надеть ему броник.

- Поджопник надень, - указал он на какую-то тумбочку, заваленную разными вещами. - Надень, надень, он не очень тяжёлый. Пожрать не хочешь? У нас тушёнка говяжья в банках. Хлеба, правда, нет, но к вечеру Клубень обещал доставить. Ложек всего четыре штуки, поэтому экономь, у нас все с ножа жрут. Вода только газированная, Клубень сказал, привезёт, а пока без чая придётся.

   "Да-а, обстановочка! - подумал Павел, вспомнив своё бомжевание в однокомнатной малосемейке. "Жрать" он отказался, сказав, что не голоден, - Ну, я здесь всего-то на один день, перетерплю".

- Бодяга, Планшет, зовите всех сюда до кучи, - крикнул Дикий своим бойцам. - Сейчас нам Седой будет рассказывать об этой хреновине.

- Аккумулятор нужен. Я свой не взял, лишний груз в самолёте. Понадеялись, найдём здесь какой-нибудь, - посмотрел Паша на Дикого, мельком обведя взглядом остальных аборигенов.

- Какой лучше, от танка или от БТРа? - спросил какой-то молодой парень с фингалом под глазом.

- Лучше от легковушки, - ответил генерал. - Лишняя тяжесть, а мощность всё равно не прибавится.

   Дикий одними глазами приказал этому молодому парню принести аккумулятор. Тот быстро сбегал куда-то и притащил совершенно новенький, отечественный.

- Система, значит, такая, - начал объяснять Паша, заметив, как заинтересованно все уставились на прибор. - Я закрепляю ремнями эту штуку на грудь, а аккумулятор тащу в руках. Если найдётся у вас какой-нибудь рюкзак или мешок, то я его себе на спину приделаю, чтобы руки освободить.

   Дикий опять лишь глянул на паренька, и у Павла сразу появился вполне справный рюкзак.

- Отлично! То, что надо, спасибо, - поблагодарил он пацана. - Этот прибор предназначен для усыпления врага. Когда я его включу, вот отсюда, спереди, будет излучаться сигнал, влияющий на мозги так, что человек моментально заснёт и будет спать где-то около часа. Сигнал излучается на расстояние до пяти километров. Так как площадь сектора круга равна полу произведению квадрата радиуса на центральный угол, а площадь равнобедренного треугольника равна половине квадрата стороны, то есть радиуса, умноженной на синус угла между ними, то формула площади сегмента круга получает следующий вид...

- Э-э, Лысый, куда тебя попёрло? - прохрипел Дикий. - Нам твои теории на хрен не упёрлись. Ты говори по делу... куда бежать, куда стрелять.

- Извиняюсь, - опомнился сразу Паша, поняв, что вещает лишнее. - Короче, сигнал излучается только вперёд и захватывает сектор с центральным углом в сто двадцать градусов, - посмотрел Паша на толпу. - Вот так, - показал он направление излучения, выставив руки вперёд под нужным углом. - Я тихонько бегу, поворачиваясь иногда корпусом вправо-влево, чтобы усыпить всех, кто у меня спереди. Дикий бежит сзади меня на расстоянии метров пятнадцати-двадцати, чтобы не попасть в зону облучения. Если кто-то рискнёт меня обогнать, то сразу же тоже уснёт на целый час. Уснёт мёртвым сном, буди-не буди - всё равно не проснётся, так что лучше не обгонять.

   Если мне нужно будет обернуться, то я выключаю прибор. Лучше, конечно, нам добиться слаженности в работе, чтобы я постоянно бежал вперёд не оборачиваясь. Бегун из меня, конечно, никакой, но километров пять-шесть, думаю, одолею. Остальные бегут за Диким на расстоянии около ста метров, связывают по рукам и ногам спящих пленных, сваливают их кучками где-нибудь на месте по пути, и продолжают бежать за нами дальше. Заметите следующую партию спящих, вяжите и их, и складывайте в кучки, чтобы потом было легче собирать. Нужно запастись сразу верёвками или жгутами какими-нибудь, чтобы было чем связывать. Вяжите покрепче, чтобы не смогли развязаться. Хотя, думаю, за этот час я уже успею сдохнуть физически, давненько не бегал. 

   Павел снова посмотрел на своих собратьев по оружию, но их лица выражали почему-то полное недоумение.

- Чего непонятно? Лучше сейчас спрашивайте, а то потом поздно будет, - объявил Павел. - Давайте вместе подумаем, как нам перетаскивать пленённых. На машине, наверное, там не подъедешь, разве только на танке. Придётся на горбу таскать или на носилках. А может, телега какая-нибудь найдётся... желательно с лошадью?

- Чем таскать, легче пристрелить, - высказался кто-то из толпы.

- Я те пристрелю. Я те так пристрелю, неделю на задницу не сядешь, - прохрипел на него Дикий. - Думаю, лучше нам дождаться, когда они сами проснутся. На хрена нам эта таскотня? Пусть сами, своим ходом идут, когда проснутся. Нам и без того трофейное оружие ещё тащить.

- Правильно, Дикий дело гутарит, - поддержал кто-то Дикого.

- Так тогда и поступим, - согласился Павел. - Чего ещё важного упустил? Этого аккумулятора при постоянном режиме должно хватить часа на три-четыре. Потом всяко подзаряжать придётся. Броню танка или БТР этот сигнал, конечно, не пробьёт. Он даже пластины броника не возьмёт, но я вам неправильно тогда сказал. Сигнал излучается не сектором, а сегментом, то есть, по земле до горизонта и в небо до пяти километров во всю ширину, - Павел снова показал руками, как будет излучаться сигнал. - Можно даже пилота самолёта или вертолёта через стекло усыпить. А броник же не всё тело закрывает, большая часть всё равно без брони остаётся, поэтому пешие обязательно уснут. Сигнал до сантиметра бетона прошивает, а человеку хоть в ногу, хоть в морду попади, обязательно уснёт.

   По лицам присутствующих Павел понял, что до них наконец-то дошло. Некоторые уже начали готовить верёвки, кто-то решил малость подкрепиться перед выступлением, кто-то смачивал горло газировкой.

- Слышь, Дикий, покалякать надо. Отойдём, может? - поняв, что Дикий здесь за старшего, Павел решил с ним посоветоваться. - Далеко отсюда до окопов на передовой? Тогда, может, налегке пойдём? Я сначала выставлю свой прибор из окопа, усыплю на час всех в округе на пять километров, а дальше можно и без броников. Да и автоматов можно всего несколько штук с собой взять. Стрелять всё равно не в кого будет, все уснут. Как думаешь?

- До окопа с полкилометра где-то. Там пока всё тихо. Нацики днём лезть побаиваются, отлёживаются, - рассказывал Дикий. - Если только снайпера начнут опять хулиганить. Недавно Кизила нашего средь бела дня убили, прям в глаз ему стрельнули, сволочи. Но если на пять километров, то и они уже не достанут. Давай на месте посмотрим, что да как.

   В окопах Паша насчитал почти два взвода бойцов, пожал руку каждому, представившись Седым. Вновь прибывшие стали по-своему рассказывать лежащим в окопах о чудо-приборе, частенько при этом вставляя слова, редко употребляемые в мирской гражданской жизни.

   Дождя не было, стояла сухая и сравнительно тёплая погода. Полностью созревшие подсолнухи на полях торчали камышом, сбрасывая на землю жирные крупные семечки. Павел в удобном месте поднял над окопом свой ПУЛ, направив излучатель в сторону противника и включил минут на пять.

- Ну что, Дикий, пошёл я тогда, чего время тянуть? Броник, пожалуй, сниму, а то что-то тяжеловато, - решился Паша. -
Когда отойду метров на двадцать, можешь вылезать. Бежать не буду, тихонько пойду.

   Пройдя метров триста, Паша наткнулся на узкую траншею, в которой спало человек восемь, вооружённых автоматами. Павел выключил прибор, и обернулся к Дикому.

- Зови своих, спящие пошли, - крикнул он ему. - Пока мало, пусть ещё где-то рядом поищут, а я дальше пошёл. Держись от меня подальше, зачем так близко подходишь? Давай!

   Павел снова врубил ПУЛ и пошёл по полю. Сорвал один крупный подсолнух, насыпал с него горсть семечек, а остальное бросил на землю. Метров через триста показался небольшой овражек. Дойдя до него, он насчитал ещё человек пять спящих, один лежал с пулемётом. Выключил прибор и обернулся.

- Здесь ещё пятеро, - крикнул он.
Повернулся, включил прибор и пошёл дальше. Ещё через триста метров, не встретив никого из спящих врагов, его окликнул Дикий.

- Слышь, Седой, может, хватит на первый раз, а? И так далеко упороли. Как бы на иху артиллерию не напороться.

   Паша выключил прибор и пошёл назад к своим окопам. Проходя мимо того небольшого овражка, заметил, как трое своих пинают ногами спящего пленника. Подошёл к ним.

- Вы чё делаете, мужики? Он же всё равно не проснётся. Запинаете до полусмерти, потом же самим тащить придётся.

- Это снайпер, сука, - пнул ботинком в живот спящему тот самый молодой парень с позывным Бодяга. - Он, падла, позавчера моего лучшего друга завалил, в левый глаз ему залудил. У-у, гнида, убить тебя мало...

   Паша махнул на них рукой и побрёл к своему окопу...


***


   Попробовал тушёнку, "сожрал" пару кусочков без хлеба, запил газировкой и сел на скамью возле входной двери покурить. Подсел Дикий.

- Хороший у тебя приборчик. Может, оставишь нам, когда уезжать будешь? Нам бы такая хреновина ой как пригодилась. Считай, без единого выстрела сразу двадцать одного нацика в полон захватили. Среди них одного снайпера и трёх пулемётчиков - не хило.

- Я бы с радостью, Дикий, но это у нас единственный экземпляр. Его ещё и дорабатывать нужно, слишком тяжёлый, - посетовал Лиднёв. - К тому же, его могу включать только я, так в конструкции запрограммировано.

- Жаль, а то мы бы таких дел с ним здесь наворотили, мама не горюй, - Павел впервые заметил улыбку на его лице. - Этих скоро увезут, машина уже выехала. Ни одного черножопого, к сожалению, одно молодое пушечное мясо, сущие пацаны из Николаева, тероборона. Дать бы им по соплям, выпороть как следует, да отпустить к мамкам. У меня самого такого же возраста примерно. Поехал учиться в Одессу на моряка, всё капитаном дальнего плавания мечтал стать. Вот и стал... пушечным мясом для Зеленского. Силком загребли. Против отца где-то воюет, даже не знаю, жив ли ещё. Да-а, жизнь пошла...

- Слышь, Дикий, а у вас беспилотников нет случайно, - задумавшись о чём-то своём, спросил Павел.

- Было пару штук, как из магазина игрушек, но их с первого же запуска сбили. Хренотень сущая, из обычной бердянки запросто собьёшь. Тебе очень надо, что ли? Разведать хочешь? - поняв, что Седой ничего ему не ответит, продолжил.


- Нам сказали сразу отступать, если они танками попрут. Слухи ходят, что нацики потихоньку уходят отсюда, мол, контрнаступ готовят на Херсонщине, - непринуждённо рассказывал Дикий. - Нас здесь всего-то пятьдесят восемь бойцов, среди них двенадцать легко раненых, а оборону держим ого-го какую. Танки попрут, так куда деваться? Махом всех по полям размажут.

- Ты сказал, что артиллерия у них здесь рядом. Какая конкретно не знаешь?

- Да хрен его знает. Километров пять отсюда...  может, десять. Так... просто постреливают иногда из одной гаубицы сто пийсят пятыми, - охотно делился информацией Дикий. - А чего здесь грохотать-то таким калибром? Давно всё в округе в труху ухреначили. Видал, наверное, мимо проезжали. Благо, всех жителей успел вывезти заблаговременно, а то бы сплошь одно кладбище было. А ты чё, вообще, хочешь-то? Чё задумываешь? Может, подскажу чё путное?

- А когда, в какое время обычно палят? И танки, говоришь, у них есть?

- Раньше, ещё дней пять назад, точно были. Сам видел осколочно-фугасные сто двадцати пятки. Не так много, но были. Одно из двух, либо снаряды у них на исходе, берегут, не транжирят, либо имеют всего пару-тройку танков, -  рассказывал и одновременно рассуждал вслух Дикий. - Что, хочешь всё-таки разведать? Думаю, не стоит. Уйдут они скоро, жопой чую. В последний раз дня два назад лупанули пару раз для острастки, и до сегодняшнего дня всё тихо. Вот и думай, чё у них тама.

- Ладно, предлагаю всем пожрать слегка, и через часок ещё одну вылазку сделать, но уже подальше зайти, километра хоть на два-три. Как думаешь?

- Согласен, давай...




4. Груз 200



   Павел с Диким ушли уже километра на три от базы, не встретив на пути ни одного вражеского бойца. До конца поля осталось пройти не больше трёхсот метров. Впереди начинался длинный и узкий пролесок для задержки снега с поля в весеннее время. Павел выключил прибор, обернулся, махнув Дикому, чтобы подошёл. Сам прилёг на спину - рюкзак сильно резал плечи. Метрах в пятистах, сбившись в кучу, не спеша шли налегке остальные бойцы.

- Дай свой бинокль, я гляну.
Дикий снял с шеи бинокль и передал Павлу, тот повернулся на бок, чтобы не давить своим весом на прибор, и стал разглядывать пролесок.

- Махни им, чтобы остановились, - распорядился Лысый, продолжая разглядывать в бинокль пролесок. - На, сам взгляни. Там целая рота окопалась, даже бункер у них имеется. Все спят как убитые. Так, сейчас я тронусь, включу ещё раз прибор для надёжности, а ты подождёшь немного и топай за мной. И пацанам своим махни, чтобы тоже двигались к перелеску. Пленных, похоже, будет много, вязать замучаемся.

   Павел потихоньку пошёл к перелеску. Не прошёл и ста метров, как сзади раздался оглушительный взрыв, его даже взрывной волной немного достало. Он быстро выключил прибор и обернулся. Понял, что Дикий, шедший за ним в двадцати метрах, нарвался на противопехотную мину. Одна нога, обутая в сапог сорок пятого размера, шлёпнулась совсем рядом. Павел самопроизвольно побежал скорее к воронке, но сразу напоролся на такую же мину. Взрывом его тело вместе с ПУЛом раскидало по частям в разные стороны...


***


- Дмитрий Николаевич... ну товарищ полковник, больше ждать нельзя, пора взлетать.

- Сейчас, Гриша, ещё пару минут. Вон уже машина подъезжает...

- ... Вы Самохин? Велено передать, что Седой с Диким погибли... вчера на минах подорвались. Тела разнесло в пух и прах, но кое-что в цинк наскребли. Куда груз двести направлять?

- Ждите, сообщим позже... Гриша, давай, поехали!..