Глава 9

   
  Двадцать девятого декабря после обеда приехал Генка, увидев, как мы ударно трудимся, он заулыбался и произнёс:
- Вот, какой классный шкаф-купе в прихожей получился, и вместительный и зеркало в полный рост.
- Ну, так, кто же проектировал? – задал я, смеясь риторический вопрос, и добавил, - так может надо ещё и премиальных добавить?
- Это, по окончанию работы, а вот по калькуляции, сколько написано – столько и получите, - парировал он и продолжил, - пошли на кухню, посчитаем сколько там набежало.
 Отсчитав нам кровно заработанные деньги и попивая парующий кофеёк, он сказал:
- Так, на кухню я после праздников привезу новый стол, стулья и мягкий уголок, который надо будет собрать, а стиральную машину вмонтировать в этот шкаф и подключить.
И чувством выполненного долга удалился.
  Понятно, что когда я пацанам раздал зарплату, то у них уже не было никакого настроения работать и они решили, мягко говоря, - это дело, сразу обмыть, но я предложил пьянку перенести на завтра или после завтра.
  Вообще-то, я хотел поехать на праздник в Харьков к Малыхину в кафе, пригласив даже Светлану. Мне очень не терпелось похвастаться перед ним, а может быть даже и перед Полиной, типа, - я тоже себе другую подругу нашёл. Но, Света – отказалась, сославшись на то, что не хочет оставлять надолго ребёнка и будет праздновать часов до одиннадцати дома, а потом, если я не возражаю, придёт ко мне.
 Я ещё подумал: «Вот, точно всё повторяется, как в прошлом году». Но деваться – некуда, поэтому, решил два этих мероприятия совместить. Вот так и получилось, что тридцать первого декабря мы встречали Новый год в квартире у Геннадия небольшой и дружной компанией: я с Серым и его новой пассией – Мариной да пацанами с их подругами.  А, когда мы во всю провожали старый 1998-й, часам к одиннадцати пришла и моя любимая девушка, вот тогда, всучив ей штрафную рюмку коньяка за опоздание, всей гоп-компанией начали, встречать теперь уже Новый год.
  А минут за пять до боя курантов, не нарушая традиции, я произнёс короткий стишок:               
«Огоньки вновь на ёлке включаются,
Все мечты в голове моей множат,
Новый Год ведь уже начинается,
А они всё сильней меня гложут.
Я ж подумал, что детство кончается,
Дед Мороз уж меня не тревожит,
Ведь желания, что зарождаются, -
  и, посмотрев на Светку, которая действительно в голубом тонком свитерке с русыми светлыми прядями и серо-зелёными глазами, была похожа на Снегурочку, продолжил, -
Исполнять лишь Снегурочка сможет».
    Все засмеялись, понимая, как говорится, что это – тонкий намёк на толстые обстоятельства.
  А, когда мы поднимали следующий тост, то меня опять попросили прочесть стихотворение по теме, и я стал декламировать:
«Пришла зима, вокруг сугробы,
До крыши снега намело,
Метель кружится, но без злобы,
Чтоб было всё белым-бело.
А я подумал: «Есть причина».
И бабу снежную лепил,
Красивую, ну как дивчина,
Снегурка разжигает пыл.
Прекрасная, как Галатея,
А я пред ней – Пигмалион.
Лепил ей груди, не краснея,
Стихи читал, как Цицерон.
Богиней снега – Афродитой,
Мечтает каждый стать сугроб,
Лежит, завидует открыто,
Но я замёрз – лепить не мог…»
   Наверное, чтобы всех развеселить, Серый сказал:
- Теперь, понятно откуда появилась Светка, - и все опять засмеялись.
  Конечно, места в зале было значительно меньше, чем в кафе, да и, как говорил в каком-то фильме Аркадий Райкин: «Контингент – не тот». Поэтому мы, включив погромче музыку, - либо танцевали, либо выпивали и закусывали, а потом, окончательно расслабившись, тупо уселись смотреть телек.
  Было почти два часа ночи и я, улучив момент, тихо подруге предложил:
- Меня эти передачи и певуны с танцорами уже порядком прикумарили, пошли я тебе лучше поставлю на магнитофоне Френка Дюваля.
- Кого, кого? - переспросила подруга.
- Это – композитор такой, - объяснил я, и потянул её в спальню.               
  Зайдя в комнату, я включил магнитолу со стерео колонками, из которых зазвучала «Баллада Аделины». Это была медленная, мелодичная композиция и соло на фортепиано, а потом следующая – такая я же, с негромким мужским и женским голосом.
- Какая классная музыка, - удивилась она и, поцеловав меня, добавила, - я тоже немного устала,
сегодня такой суматошный день был, - и стала раздеваться.
  И я, последовав её примеру, лёг в постель. Нам теперь торопиться было некуда и, мы, не спеша наслаждались любовью друг друга и музыкой известного композитора, периодически – то, просыпаясь, то проваливаясь в сон, настолько расслабились, что, задремав, даже не слышали, как ушли наши гости…
   Утром, часов в одиннадцать, позавтракав вместе со мной, Сергеем и его подругой, Светлана засобиралась домой, сказав, что ребёнок, уже проснулся и начнёт вредничать.
 Но, я сильно не возражал, решив, что теперь – хоть высплюсь, и, помогая ей одеться, спросил:
- Ты вечером придёшь?
- Я постараюсь, - ответила она и, поцеловав меня на прощание, выбежала за дверь, а я поплёлся в свою спальню.
  Правда, она так и не пришла, а появилась, аж на следующий вечер, объяснив это тем, что мама и так на неё смотрит с искоса, типа, поменяла ребёнка на какого-то мужика…
  Не первый раз будучи женатый, по своему опыту, я знал, что главное зло в семейной жизни – это тёща, через которую произошёл у меня с моей женой Еленой крупный разлом. Особенно он усугубился после смерти тестя, который умер, как писал А. Чехов: «… от двух столь распространённых болезней в нашем отечестве: от злой жены и алкоголизма…».
  И поэтому, теперь всю отрицательную энергию она выплёскивала на меня.  Проживая в большом двухэтажном доме, где можно было целый день даже не столкнуться друг с другом, маме жены не хватало места. Я ей почему-то мешал. И тогда, сняв квартиру, недалеко в многоэтажке на первом этаже, мы стали жить отдельно. Но тёща, не захотев так легко сдавать свои позиции, почти каждый день прибегала, устраивая под окнами концерт, типа, ей плохо – она умирает, а дочка бросила её на произвол судьбы. Понятно, что бедная Елена, разрывалась в разные стороны, учитывая, что у мамы, действительно не всё в порядке было с головой. После очередной истерики, когда она попала в психбольницу, нам пришлось переехать в дом и следить за небольшим хозяйством, в виде – кур и уток. Но два месяца нормальной жизни прошли быстро и, когда тёщу выписали, то всё вернулось, как говорится, - на круги своя. И я решил пожить отдельно, поехав работать в Харьков.
   Вот, по этой причине я не стал напрягать Светлану в наших отношениях, подумав: «Со временем всё само собой – устаканится».
   На Старый новый год мне совсем не хотелось опять устраивать пьянку, и я предложил подруге, взяв с собой малого, поехать в Харьков на ёлку, стоящую на центральной площади, потом зайти в «Мак-дональд», покататься на всяких аттракционах и так далее...
   Конечно, главная цел у меня была заехать в кафе к Сашке и узнать, как у него дела, потому, как ремонт в квартире подходил к концу. Зайдя в кафе, я Светлану с ребёнком усадил за столик и, заказав кофе и пирожные, пошёл к приятелю в кабинет.
  Он обрадовался, встретив меня возгласами:
- Сколько лет, сколько зим?
- Да всего – одна осень и зима, которая ещё даже и не окончилась, - ответил я ему в унисон, и спросил, - а у тебя, как дела?
- Отлично! – засмеялся он, - я на скирдовал немного денег на праздниках, да на поминках, так, что можно теперь второй зал оформлять для расширения бизнеса или сдавать в аренду.
- Вот и хорошо, - обрадовался я, - тогда в конце января или начале февраля и подъеду, - а потом спросил, - а, что-то Полины не видно, она работает?
И Александр, слегка вздохнув, ответил:
- Она доработала до конца декабря и уволилась, мотивируя это тем, что собирается выходить замуж, а её жених – против такой работы.
- Ну, это и понятно, приходится поздно дамой возвращаться, - засмеялся я, - вот, жених и побоялся, чтобы не случилось, как у меня – уведут девушку прямо из стойла, -  и стал прощаться.
 А Сашка, на радостях, пошёл меня провожать, но, когда, выйдя в зал, я представил ему мою подругу с ребёнком, то он даже опешил от увиденного.
И у самой машины, улыбнувшись, он мне тихо сказал:
- Я думал, что ты, мягко говоря, - в соплях и перьях – переживаешь, а ты себе нашёл сразу другую подругу.
- Ну, ты же знаешь, что в народе есть такое выражение: «Свято место – пусто не бывает!»