Пошутили

               


— А помнишь, Акулина, к нам пригнали спецпоселенцев на строительство коровника? — продолжал беседу дед Михаил.
— Поселенцев почти не помню, а коровник строили долго.
— Потому что дополнительно возводили колхозный амбар и сеносушилку.
— Ну и что ты хотел рассказать?
— А то! Помогали мы, значит, тем поселенцам. Привозили им на телегах разные материалы и провиант, который выделял колхоз.
       Однажды нашу повариху куда-то отправили, и мне самому пришлось варить похлёбку на всю бригаду.
— И что?
— Ну так вот. Обедают, значит, мужички. А между делом посмеиваются над одним и приговаривают: «Хороши щи, только за «Зиг хай» не взыщи».
       Неприметный мужичок с бородой по имени Терентий аж подавился, отчего вызвал дружный смех. Потом и отвечает:
— Кажного разу теперь смиятися будете?
— Не обижайся, Терентий. И с нас тоже не взыщи, — отвечают ему сквозь смех остальные.
       Я подливаю добавку в миски, а потом и спрашиваю тихонько самого старшого, чего мол они подтрунивают и смеются. Старшой над бригадой мне и отвечает:
— Осужденные за незначительные преступления, у которых остался малый срок, переведены на спецпоселение и работают, как строительные бригады. Все поселенцы имеют сроки по разным статьям, в основном по незначительным уголовным преступлениям. Реже - по политическим. А у Терентия особая статья - за хранение оружия и за политическое хулиганство.
— Как это? — удивился я.
— А вот так, мил-человек. Без смеха не расскажешь, но лучше историю, чем из жизни, не придумаешь.
       Дело было так. Родом Терентий с Украины. Когда немецкие войска оккупировали Украину, то передовые части ушли дальше, а в селе остались тыловые и  интендантские части. В хате у Терентия поселился какой-то интендант с денщиком.
       Так они и жили какое-то время, пока не приблизилась Красная Армия. Немцы спешно покинули село. Они так торопились спасти свою шкуру, что побросали имущество. В кладовой у Терентия они хранили какие-то ящики, телефонные провода и катушки. Весь этот скарб Терентий добровольно сдал советским бойцам, освободившим село, кроме одного ящика, в котором были новая парадная амуниция с кителем и погонами, яловые сапоги, фуражка с высокой тульей, портупея и кожаная кобура, в которой лежал воронёный пистолет в смазке, с двумя полными магазинами. Этот ящик Терентий заховал подальше и позабыл про него.
       Прошло несколько лет. Пришли однажды к Терентию из соседнего хутора гости сватать старшую дочку. У молодых дело пошло полюбовно.
       Вот, значит, через какое-то время женили кумовья своих детей. Весело они отмечали свадьбу. Отец жениха был чуть постарше Терентия - любитель песен под горилку.
       Как-то говорит своему куму Терентий, что у него есть немецкая офицерская форма и даже новенький парабеллум с патронами.
       Загорелись у того глаза. «Покажи мени» - говорит. Выпили они ещё немного горилки, и Терентий достал из погреба форму и оружие.
       Отец жениха говорит:
— Треба перевирити твий люгер. Пидемо в поле, постриляемо.
       Ушли они, значит, в поле. Взяли с собой ещё одну бутыль с самогоном и немного закуски.
       Расстреляли они все патроны, выпили самогон, и кум вновь говорит:
— У менэ в хозяйстве тоже кой-чего бути. Пишли до хутора, тоже покажу что-то.
       Пришли они уже развесёлые на хутор, и хозяин достал во дворе горшок, который оказался немецкой каской. А затем вытащил откуда-то из-под печки немецкий автомат MP-40, который в народе называли «Шмайссер».
— Дывись, - говорит, — шо у мене тоже е.
— Ого! Нимецька зброя!
— Бачишь, який бравий?
       Выпили они ещё и решили ради смеха померить новенькую немецкую амуницию. Один надел серо-зелёный китель с серебряными галунами и брюки с сапогами. Затем примерил на голову пехотную каску и взял в руки автомат. Второй надел форменную куртку с погонами, застегнул на поясе кожаную портупею с кобурой и пистолетом, нацепив на голову фуражку с кокардой.
       В таком виде они посмеялись друг над другом и допили остатки горилки. Хмель им добавил безумия, и решили они в таком виде пошутить над колхозниками.
       «Проверим, как працует Советская власть», — злорадно прошептал кум, что постарше.
       В это время к председателю колхоза приехал из города какой-то уполномоченный. Идёт, значит, колхозное правление. И вдруг резко распахивается дверь, и в комнату вваливаются два «немца». В руках у одного немецкий пистолет на тренчике и у второго на плече Шмайссер на ремне.
       Один из вошедших громко рявкнул: - «Хайль Гитлер!» Второй ему вторил: «Хенде хох!» И оба навели на заседавших своё оружие.
— Першими будемо стриляти коммунистов! — грозно сказал незваный гость с автоматом.
       При виде вооружённых немцев, с красными от спиртного лицами, члены правления попадали со своих стульев. Некоторые от страха залезли под стол. А городской уполномоченный упал перед ними на колени и стал кричать, чтобы его не убивали.
— Я, - говорит, — был на службе у волостной жандармерии и Гестапо. Выполнял их задания: выявлял подпольщиков и связных партизан. И сейчас оставлен в городе, чтобы вредить Советской власти.
       Кумовья от такого признания сами протрезвели и стали виниться перед председателем. Мол, простите, это была шутка.
      
       Вот только советский суд эту шутку не оценил и влепил каждому скомороху по пять лет. Им ещё повезло, что червонец не схватили. Зачли, наверное, что таким образом был выявлен предатель, которого уже давно разыскивали органы. Изменник тот затихарился под чужой фамилией и даже залез во власть. Но так глупо попался и получил на всю катушку.
— Его расстреляли? — спросила Акулина Акимовна.
— А что у нас всегда делали с иудами? — ответил вопросом на вопрос Михаил Васильевич.
— Правильно.
— Вот и я также сказал. Только кумовьям от того легче не стало. Каждый получил свои сроки. К нам тот Терентий приезжал, как спецпоселенец, на последнем году отсидки. Только больше он уже не рассказывал, за что получил срок.
— Почему?
— Больно шутка всем нравилась. Смеялись все так, что животы надрывали от такого хулиганства с посягательством на партию. Даже конвойные, не сдерживая улыбок, называли Терентия «Хенде хох!».