Неожиданная встреча

                Неожиданная встреча.

      Оставшуюся часть недели Юлька посвятила работе. Расспросила Генриетту, а потом и Глафиру, по текущим делам. Внимательно просмотрела последнюю документацию. Поняла, как происходят закупки продуктов у населения, где хранятся на складе, и каким образом потом поступают для снабжения немецкой армии.
      Тут многое было прозрачно и ясно. Попробовала Юлька разобраться с товарами, приходящими из Германии, которыми ЦТО «Восток» должно было расплачиваться по взаимообмену за поставки сельхозпродукции. И вот тут натолкнулась на непонимание со стороны женщин. Ни Генриетта, ни Глафира папки с накладными на поступление товара передавать ей не спешили. Сказать больше – под самыми разными предлогами момент передачи документации всячески оттягивали.
      В пятницу, после обеда, Юлька отправилась в СД с отчётом о текущих делах. Показав пропуск на входе, она попросила вызвать Шухта. Немец-охранник позвонил Шухту в кабинет, и тот дал команду пропустить Юльку.
      Постучав в дверь, она вошла в комнату. Радостно улыбаясь, Шухт вышел из-за канцелярского стола навстречу и проговорил с насмешкой:
      -Как я завидую моему другу Генриху! Такая прекрасная дама украшает ему жизнь.
      Он проводил Юльку к стулу, а сам уселся за стол. Поёрзал грузноватым телом и спросил:
      -Как вам, Юля, новое место работы? Всё ли устраивает? Я смотрю, вы уже получили пропуск.
      -Получила, - согласно кивнула Юлька.
      -Давайте-ка его мне, я проставлю специальный штампик, и вас будут пропускать по нему сюда в любое время.
      Он быстро сделал отметку на обратной стороне пропуска, получилось что-то вроде развевающего флага со свастикой в центре. Отдавая пропуск, спросил:
      -Как служащие встретили ваше появление на работе?
      -По-разному, - усмехнулась Юлька, - Миллер был ласков, а женщины, особенно Генриетта, не очень обрадовались моему появлению.
      -Так, так, - перебил Шухт, - а тут чуточку подробнее.
      -Вот я и говорю, - продолжила Юлька, - они уже знают, благодаря кому я попала на эту работу. Опасаются, что я буду за ними следить, а пока никак не предоставят мне документы по движению немецких товаров.
      Шухт нахмурился и потёр ладонью лоб.
      -Интересно. Очень интересно! Не хотят вам показывать документы? Вот что Юля. Вы ещё несколько раз попросите документы, но, если не дадут их вам, сильно не настаивайте, а в следующий раз сообщите мне. Кстати, запомните на будущее, если вдруг что-то экстренное, то просите на телефонной станции службу СД и дополнительный номер восемнадцать. Вас соединят со мной.
      Юлька утвердительно кивнула. Шухт тут же добавил:
      -Юля, по пустякам меня беспокоить не нужно. Звонить только в том случае, если будет что-то сверх особенное – и, немного помолчав, подвёл черту, - Юля, я доволен вами. Если удастся прояснить вопрос с немецкими товарами, я буду доволен ещё больше. В следующую пятницу снова жду вас с отчётом.

      Генрих приехал только в субботу ближе к вечеру. Был озабочен и хмур, и на вопрос Юльки, что случилось, ответил односложно, сообщив, что очень занят разработкой операции против партизан, и, возможно, в следующий раз сможет появиться у неё только в начале сентября.
      Юлька вкратце рассказала ему о новой работе. Добавила, что Шухт на вчерашней встрече остался ею доволен, а она сама приложит все силы, чтобы не разочаровать Шухта.
      Накормив Генриха ужином, она предложила сходить в кино. Он сразу согласился.
      Идти было близко. Кинотеатр располагался в бывшей синагоге, и перед ним на площадке толпилось несколько групп немецких солдат с русскими девушками. Они громко смеялись, переговариваясь, девушки лузгали семечки, флиртовали с солдатами.
      Когда купили билеты, до сеанса оставалось ещё минут двадцать. Генрих зашёл в буфет, выпить кружку пива, а Юлька вошла в кинозал и устроилась в своём кресле.
      Она тогда и предположить не могла, чем обернётся посещение кинотеатра.
      В заднем за Юлькой ряду разместились двое немецких военнослужащих. Сначала они разговаривали негромко между собой, но потом один из них вдруг проговорил: 
      -Посмотри, Ганс, похоже, впереди сидит та девка, которую мы отымели в прошлом году летом, когда разгромили в лесу русский отряд.
      -Померещилось тебе, Дитрих. Ты слишком много выпил сейчас пива.
      -Говорю тебе, точно она! Вот сзади на шее у неё родинка, и ещё на ягодице есть родинка, - он саркастически засмеялся и добавил, - давай спросим, есть у неё родинка на заднице или нет!
      Юльку вмиг прохватил озноб. Она мгновенно поняла, что сзади сидят её прошлогодние насильники. К тому же, одурманенные спиртным, они могут начать приставать к ней.
      -Вспомнил, Дитрих! Ты тогда был сильно не в духе, заявил мне с обидой, что эти русские шлюхи даже задом вилять не умеют. А мне так она очень даже понравилась! Я бы и сейчас не отказался поставить ей пару пистонов!
      -Слышишь меня, шлюха? – спросил Дитрих. – Как ты теперь? Научилась вилять задом?
      Он скабрезно усмехнулся.
      В этот момент, продвигаясь по ряду, подошёл Генрих. Он слышал концовку разговора и, повернувшись к ним, спросил:
      -В чем дело, фельдфебель?
      -Мы вспомнили с Гансом, как прошлым летом имели с этой шлюхой несколько приятных минут, - ответил он, небрежно встав с кресла.
      Лицо у Генриха исказилось.
      -Как вы смеете называть мою даму шлюхой! – громко прокричал он. – Это служащая немецкой армии, немка. Я требую, чтобы вы немедленно извинились перед ней!
      -Этого ещё не хватало, чтобы я извинялся перед русской шлюхой! – возразил Дитрих.
      -Ах так!!! – взъярился Генрих. -  Представьтесь, так как я считаю, что вы нанесли оскорбление лично мне!
      Фельдфебель чуть подобрался:
      -Дитрих Крониц, фельдфебель четвёртого управления СД. И попрошу не орать на меня, так как я без пяти минут лейтенант полевой жандармерии и могу доставить вам, обер-лейтенант, много неприятных минут.
      -Что это? Вы ещё вздумали угрожать мне!? Патруль! Патруль, подойдите сюда! – громко потребовал Генрих.
      Из фойе показались два военнослужащих в касках и с автоматами на груди.
      -Немедленно выведите этих негодяев из зала и доставьте в военную комендатуру! Доложите дежурному, что я, обер-лейтенант фон Лютке от лица генерала Шенкендорфа объявил им по пять суток ареста за оскорбление офицера.
      Патруль вывел жандармов из зала, заполненного почти целиком зрителями, с интересом наблюдавшими за происходящей склокой.
      Вечер был испорчен, и кино Юлька смотрела без особого интереса.
      Когда после кино пришли на Юлькину квартиру, Генрих поинтересовался:
      -Юля, какое отношение к тебе имели эти пьяные свиньи?
      Юлька покраснела от смущения. В голове мелькнула мысль: «Может быть не стоит об этом сообщать Генриху»? Но тут же другая мысль сменила первую: «Если сказать неправду, то эта неправда способна потом вылезти таким боком, что отношения с Генрихом могут совсем прекратиться».
      -Генрих! – начала она медленно. – Эта история для меня просто ужасна. И если я расскажу её тебе, то и тебе она может оказаться очень неприятной.
      -Ничего, я послушаю, - насупился Генрих.
      -Что ж, слушай и не обижайся, если мой рассказ покажется тебе отвратителен. Прошлым летом, в июле, я с братом и сестрой ушла из родного города, спасаясь от войны. Наверное, это было глупостью, но тогда показалось, что можно убежать, уехать от всех тех ужасов. Под Демидовом в бомбёжке погибла моя младшая сестрёнка, а в самом Демидове пришлось оставить у родственников и брата. А я пошла в Духовщину, а потом собиралась добраться в Ярцево, там сесть на поезд и уехать в тыл. Шла по большаку в небольшом отдалении от русского отряда, потому что опасалась, что кто-нибудь нападёт на меня и отберёт вещи и деньги. Но на отряд перед Духовщиной напали немецкие войска, русских солдат постреляли и взяли в плен, а я хотела спрятаться в лесу. Эти двое ехали по лесу на мотоцикле, выслеживали разбежавшихся русских солдат, а наткнулись на меня. Не буду рассказывать подробно, а если коротко, то они напали и взяли меня силой, обещая застрелить, если буду сопротивляться.
      -Негодяи! – взорвался Генрих. – Такие мерзавцы порочат честь немецкой армии. Их нужно было бы судить и отправить в штрафную роту на исправление.
      -В кинотеатре, - продолжила Юлька, - один из них узнал меня по родинке на шее и обозвал шлюхой. Что же, я действительно шлюха, потому что была вынуждена продавать своё тело мужчинам, чтобы не умереть с голоду, чтобы выжить. И вот только благодаря встрече с тобой удалось разорвать этот порочный круг и получить хорошую работу. Спасибо тебе, милый Генрих, ты спас меня от позорной жизни, от голода.
      -Это ты прости меня, Юля, - перебил Генрих, - прости за этих негодяев, испортивших твою жизнь, прости за нашу армию, убившую твою сестру, прости за то недоверие, которое появилось у меня к тебе после случившегося в кинотеатре скандала.
      Утром они позавтракали и до обеда гуляли по городу. Пообедали в ресторане бывшей гостиницы «Смоленск». После обеда за Генрихом пришла машина, и он, тепло попрощавшись с Юлькой, уехал в Красный бор.

      Расставшись с Генрихом, Юлька шла от гостиницы до дома неторопливым шагом. Странное чувство овладело ею. С одной стороны, она понимала, что отношения с Генрихом не бесконечны, что в любой момент многое в жизни может измениться. Например, Генрих уедет домой и не вернётся оттуда, а она так и останется здесь, и тогда начнётся другая жизнь, без Генриха. С другой стороны, чувствовала, что уже переступила какую-то невидимую грань, и теперь Генрих в её жизни – нечто большее, чем просто увлечение, чем задание партизанских руководителей, с которого и начались отношения с Генрихом. И ещё, в душе понимала, что Генрих не на её стороне, что, в общем-то, он враг – враг страны, враг малой родины, враг, может быть, для неё самой, потому что нет никакой гарантии, что именно не от его бомб погибла год назад сестрёнка Света.
      И если бы это вдруг подтвердилось, как бы тогда она стала относиться к Генриху? Сложный вопрос. Да что там, очень сложный вопрос.
      Но тут же вспомнился и вчерашний случай в кинотеатре. Именно он, не раздумывая ни секунды, заступился за неё, заступился против тайной полиции, против представителей специальной команды. Юлька очень испугалась за Генриха, поняла, что связываться с СД чревато непредсказуемыми последствиями.
      Шла Юлька по улице, шла и вдруг почувствовала, словно смотрит кто ей в спину. Неприятное ощущение. Будто мурашки по спине пробежали от лопаток к поясу. Поняла, внутреннее чутьё подсказывает – нужно провериться, не следит ли кто за ней. А тут так удачно пенёк от спиленного дерева подвернулся. Присела Юлька, вроде бы туфельку вытряхнуть, от мелких камешков и песка избавиться, случайно попавших в обувь, а сама незаметно, исподлобья, наискосок, прошлась взглядом по улице. Близко вроде бы никого не оказалось, а вот на отдалении мужчина вдруг ни с того, ни с сего собрался улицу переходить, и не на перекрёстке ведь.
      Подозрительно показалось. Лица не разглядеть, в тени под шляпой, сам с тросточкой. «Может, Столяров», - мелькнула мысль. Так вроде одет не по-столяровски. «Ладно, - подумала, - сейчас проверим, по её ли душу слежка».
      Поправила туфельку и чуть ли не в припрыжку поспешила вперёд, к перекрёстку. Свернула на другую улицу, прошла десятка два шагов и сделала вид, что не туда свернула и теперь возвращается обратно. Почти до перекрёстка вернулась, когда мужчина из-за поворота показался. Сразу узнала – Столяров.
      Хорошо замаскировался, на лице бородка клинышком, одет в другую одежду, не как раньше. Походка, жесты с близкого расстояния выдали. А так – доктор и доктор, какой, на вроде Обозова Андрея Ивановича.
      Прошёл мимо, подмигнул, улыбнулся лукаво, но не остановился, не заговорил. Поняла Юлька, что следом за ним идти нужно и расстояние держать.
      Столяров до перекрёстка дошёл, свернул к центру. Юлька следом за ним, шагах в пятидесяти.
      Он у тумбы с афишами остановился, шляпу поправил и принялся объявления разглядывать. Юлька в замешательство впала – вперёд идти или на месте начать топтаться. Решила идти. Когда мимо проходила, Столяров шепнул тихо: «В саду, на знакомой скамейке».
      Догадалась Юлька, Столяров что-то ещё проверяет, что-то в её отношении.
      Минут через двадцать добралась Юлька до заветной скамейки в саду имени Глинки, присела.
      Только сейчас до конца поняла, почему именно эту скамейку Столяров выбрал. С трёх сторон её кусты прикрывают на небольшом отдалении. Если за ними кто и спрячется, чтобы послушать, о чём говорят на скамейке, то негромкую речь и не услышит, зато спереди далеко видно, кто приближается.
      Пока Юлька скамейку и кусты оценивала, слева из-за куста Василий Петрович появился. Присел рядом, поприветствовал.
      -Как дела Юля? – спросил тихим голосом.
      -Ой, Василий Петрович, столько всего накопилось, - затараторила Юлька, и тоже негромко. – Столько всего со мной произошло важного, что часа два рассказывать!
      -Молодец, Юля! – перебил Столяров, - Проверяешься! Это и для тебя, и для меня тоже – главное. Понял, засекла меня, потому и на пенёк присела. Я от гостиницы за тобой приглядывал, в какой-то момент показалось даже, что не я один за тобой иду, потому и прошёл мимо. Потом ещё три раза проверил, вроде всё чисто. И всё же расслабляться никак нельзя. А теперь рассказывай, что с тобой приключилось за это время? Вижу – не терпится.
      -Ой, не терпится, Василий Петрович! Главное, я теперь работаю, у немцев, в ЦТО «Восток».
      -Знаю такое общество. Как удалось устроиться?
      -Всё благодаря Генриху, - заспешила Юлька, - у него друг в СД работает, отвечает за этот самый «Восток». Генрих с ним договорился, и Шухт меня туда пристроил. И деньги обещали платить немецкие – сто марок в месяц, и ещё Шухт обещал приплачивать, если ему буду докладывать о местных служащих.
      -Докладывать, говоришь? – усмехнулся Столяров. – А бумажку заставлял подписывать какую?
      -Заставлял, - удивилась Юлька.
      -А ты, прежде чем подписывать, бумагу прочла?
      -Прочла, только я не все тонкости немецкой речи ещё освоила.
      -Но хоть что-то поняла из бумажки?
      -Поняла. Обязуюсь сообщать в СД лично обер-лейтенанту Шухту о всех замеченных нарушениях в работе общества и настроениях работников. Вот!
      -Поздравляю, девушка! – рассмеялся Столяров. -  Это он тебя так завербовал в свою службу. Ты теперь агент для него. Помнишь, наверное, и у нас подобную бумагу подписывала.
      -И что теперь делать?! – загрустила Юлька.
      -Да ничего не делать! – улыбнулся Столяров. – Жить, как жила раньше. Точнее, делать всё, как прикажет Шухт, но при этом сообщать и мне, что ему рассказывать будешь.
      -Так это что получается, я – предательница? – спросила Юлька.
      -Нет, не предательница, - почесал бородку Столяров, - получается теперь, что ты двойной агент.
      -Это как понимать – двойной агент? – удивилась девушка.
      -А понимать, Юля, так: для нас ты – наш агент, а для Шухта – его агент. А так как ты сообщила про Шухта, то, в первую очередь, ты наш агент. И это главное. Кстати, как ты должна сообщать обо всём Шухту?
      -По пятницам, после обеда, я должна приходить к нему в кабинет и докладывать. А для начальства на работе я ухожу для сверки документов в главную администрацию. Вот так это называется.
      -И что, тебя пускают прямо в здание СД, к Шухту? – в свою очередь удивился Столяров.
      -В первый раз не пустили. Пришлось от дежурного ему звонить, и он дал команду пропустить меня. А теперь, вот, поставил специальный штампик на моём рабочем пропуске, и меня к нему должны пропускать беспрепятственно в любое время.
      -Да, Юля, ты даёшь стране угля! – восхитился Василий Петрович, - Ожидал от тебя успехов, но, чтобы так! И что пропуск, у тебя с собой?
      -Да, с собой. В сумочке лежит.
      -Доставай быстрей и показывай!
      Юлька вынула из сумочки картонный пропуск с фотографией. Показала на обратной стороне штампик с изображением развевающегося флага со свастикой в центре.
      Столяров внимательно рассмотрел пропуск, но ещё пристальнее разглядывал штампик на нём.
      -Молодец, Юля, молодец! – восхитился он. Немного помолчал и поинтересовался:
      -А с Генрихом как у тебя дела обстоят?
      -Так я и говорю, - покраснела Юлька, это всё благодаря Генриху. Он договорился с Шухтом, чтобы меня приняли на работу. И, главное, от работы дали квартиру в доме семь на улице Шиллера, чтобы мы с Генрихом могли встречаться на этой квартире и жить, когда он будет приезжать в город. Правда, приезжает он сейчас редко, раз в неделю. Они в штабе операцию против наших партизан разрабатывают, серьёзную операцию. Потому он и сильно занят.
      -А как операция называется, случайно не знаешь? – спросил Столяров.
      -Что-то с урожаем связано, «Сбор урожая» вроде. Генрих со мной такими вещами не делится, а сама я не выспрашиваю, как вы учили, чтоб подозрение не вызвать.
      -Правильно, молодец, - одобрил Столяров, - сама не пытайся что-то выпытывать. Ты нам в других делах нужна будешь. А с Генрихом, так, попутно что узнаешь. Лучше расскажи, чем на новой работе занимаешься? И почему Шухт хочет, чтобы ты ему подробно докладывала?
      -ЦТО «Восток» занимается заготовкой продуктов для немецкой армии, и что-то из заготовленного в Германию отправляют. В разных районах области полицаи и старосты закупают у населения мясные продукты, яйца, масло. Зерно и сено. Крупный рогатый скот и свиней привозят в Смоленск на бойню, мясо отправляют в войска. Продукты поступают на склады, там решают, куда их направить, на переработку или сразу в войска. Зерно поступает на мелькомбинат, его восстановили, там перерабатывают в муку и поставляют по пекарням. С овсом и сеном тоже решают по-разному, в основном, складируют на местах.
     Я отслеживаю поступление всего этого на склады и движение продуктов в Смоленске, сверяю с накладными, составляю итоговую таблицу к концу недели и после обеда в пятницу докладываю Шухту о недельных итогах. Кроме того, должна рассказывать о настроениях среди работающих и нарушениях, если обнаружатся. Работа не очень сложная, но с поступающими немецкими товарами всё ещё не разобралась.
      -Это что за товары такие? – уточнил Столяров.
      -Немецкие товары должны приходить из Германии, и ими хотят расплачиваться с поставщиками продуктов от населения. А расплачиваются сейчас в основном советскими рублями, реже рейхсмарками. Товары-то приходят, но куда деваются, пока не понятно. Бухгалтерия эти накладные мне не выдаёт, у них явно что-то с ними неладно, а что, не выяснила.
      -Интересно, интересно, - теребя бородку, проговорил Столяров, - не дают, говоришь? А кто эти граждане, что у вас работают?
      -Всех я пока не знаю, но основная часть поставлена местной городской администрацией.
      -Это из НТС что ли? – спросил Столяров.
      -Вот, вот, - заторопилась Юлька, - из этого самого НТС! Шухт ещё сказал, что не очень доверяет им, потому и приглядывать за ними нужно. Ненадёжные… А Генриетта, это второй бухгалтер, заместительша главной, Глафиры, так она точно из этого НТС. Я слышала, как она про Алферчика говорила. Это  у них один из главных в НТСе, и он от администрации наблюдает работу ЦТО «Восток».
      -Алферчик, говоришь? – удивился Столяров. – Ты же только что говорила, что обер-лейтенант Шухт главный?
      -Нет, не так я говорила, - возмутилась Юлька, - от немецкого командования руководит Шухт, а вот от администрации – Алферчик. Эта Генриетта с Глафирой разговаривала и опасалась, что я могу узнать об их делах, и тогда Алферчик будет очень недоволен, если я узнаю и доложу Шухту.
      -Да, попала ты, Юля, в интересную ситуацию, - задумчиво проговорил Столяров. – Что-то в этом вашем «Востоке» насторожило немцев? Если что-то и узнаешь про эти самые дела, сразу докладывать Шухту не спеши. Про Алферчика и я кое-что знаю – отъявленный мерзавец. Потому и не спеши докладывать. Со мной нужно будет посоветоваться, потому как очень опасный негодяй этот Алферчик. Именно так, Юля.
      Он уже, было, собрался уходить, даже привстал со скамейки и шляпу надел, но неожиданно снова присел.
      -Я уже говорил, - нахмурился он, - но и ещё не раз скажу. Не теряй, Юля, бдительности. Молодец, проверяешься, но и дальше при любом удобном случае проверяйся. С этим Алферчиком очень ты меня озадачила. Может и не показалось мне, что за тобой следят. Ты, конечно, под защитой немецкой армии, раз на Шухта теперь работаешь, но не есть ли в этом главная опасность для тебя. Поэтому ещё раз и напоминаю, если что узнаешь необычного в работе «Востока», сразу докладывать Шухту не спеши. Нужно будет со мной посоветоваться. И ещё, Юля, скажу. Немцы тоже не дураки. Совсем недавно они разгромили основное наше подполье в Смоленске, многих арестовали. Конечно, и наши были виноваты, расслабленно и бесхитростно поступали, потому и попались, но и немцы своё дело хорошо знают. Понимаешь ты меня? Это я к тому говорю, что и у немцев идёт борьба, кто больше отличится. И в жаровни этой самой борьбы ой как попадать не хочется. Я ещё вот о чём скажу. Раз такое дело получается, нужно тебе в самом скором времени документ твой немецкий поменять. Уразумела, о чём я говорю?
      -Не совсем понимаю, Василий Петрович. Как это, поменять?
      -А вот так поменять аусвайс. Приходишь к Шухту и говоришь, что на сенном рынке сумочку украли. Мол, пацанята рядом топтались, чуть только отвлеклась, сумочку вырвали и убежали. А в сумочке аусвайс был и денег немного, скажем, одиннадцать рейхсмарок. Если про пропуск спросит, скажешь, к счастью дома оставила. Не украли пропуск. Это чтобы подозрение не вызвать. Если вдруг спросит, где аусвайс выдали, ответишь – староста в селе под Демидовом. Там сейчас партизанская зона, проверить невозможно. А со старого аусвайса можно за ниточку потянуть. Совсем тоненькая ниточка, но потянуть можно. И если так всё получится, у тебя будут совсем чистые документы, что очень важно. На сенной рынок сходи, приглядись, в лицах представь, как сумочку вырвали.
      Помолчали немного.
      -Ну, пойду, - приподнялся со скамейки Столяров, - тоже проверяюсь по нескольку раз. Дело сейчас такое, что нельзя попадаться. Столько на нас возложено.
      Юлька тоже встала со скамейки. Столяров приобнял её, по волосам погладил. Сказал на прощание:
      -Спасибо, девушка! Так ты меня сегодня порадовала, что и слов нет передать восхищение. Посиди ещё на скамейке и посмотри мне вслед, не будет ли чего необычного. Адрес твой новый знаю, через недельку, перед пятницей, отслежу и опять повидаемся. Если что-то совсем экстренное, как действовать, знаешь.
      Пока уходил Столяров, долго смотрела Юлька ему в след. В груди растеклась теплом его похвала, и эта прощальная ласка показала ей, что не одна она на белом свете, что есть человек, который заботится о ней, как о родной дочери, а, может, и больше, в это суровое, неласковое время.