Агрессия

— Беги, беги к мамочке, нытик, ахахах! — рассмеялся я в спину побитого мною одноклассника, — что, кто еще готов получить в лицо, а? Подходите по одному.
За парнями стояли девочки, каждой лет по пятнадцать. Вообще они были нашими одноклассницами, но лично меня не интересовали. Они-то не могли дать мне сдачи, а эти нытики хоть пытались. Кто-то из толпы пугливо прокричал:
— Прекрати сейчас же, я пожалуюсь Татьяне Николаевне!
— И что она мне сделает, а, малявка? — отпарировал я.
В этот момент в меня влетело тело и начало лупасить по голове тяжелыми руками. По кулакам я понял, что то были Сашины руки — пару раз он уже заставал меня врасплох, из-за чего я пропускал его удары. Я пригнулся, поднял его за грудь, и откинул на диваны, что стояли в трех метрах от нас. Похоже, что он ударился об угол, так как резко заревел.
Прозвенел звонок на урок, и я беспечно объявил всем:
— Отдыхайте, нытики, продолжим на следующей перемене.
— Иди ты, урод, — смело, но тихо сказал один парнишка у меня за спиной.
Я развернулся и посмотрел ему в глаза. Те сразу припали к полу. 
Урок шел, а в голове зрел план, как я нападу на первого же, кто выйдет из класса. Я надеялся, что счастливчиком будет Никита, который уже порядком меня взбесил. Он был маленького роста, на две головы ниже меня, и без умолку болтал своим тонким голоском. Из него бы получилась отличная чихуахуа, был бы он собакой. В своих мечтах о предстоящей драке я не заметил, как урок закончился, и ребята начали выходить из класса. Оглядевшись, Никиту я не увидел. Я вскочил со стула и выбежал в коридор, чтобы найти эту псину. Вдруг услышал его голосок — боевой клич для меня.
— Никито-о-ос, — крикнул я.
Тот развернулся и смотрел, как мое тело мчалось к нему навстречу. Последнее, что он увидел, — мой кулак, летящий в живот. Удар пришелся прямиком в пупок, от чего издался звук, похожий на каплю, падающую из неисправного крана. Я сразу же почувствовал, как течет кровь по моим венам. Прекрасное чувство. Никита упал навзничь, и я бросился пинать его ногами. От него исходили вопли, которые заглушали происходящее вокруг. Из-за этого я не услышал, как к нам кто-то подошел. Почувствовав присутствие еще одного противника, я с размаху ударил кулаком по воздуху, и наткнулся на непривычно длинные волосы. Оторопев, я развернулся и увидел, что ударил девчонку. Черт.
— ТЫ КУДА ПОЛЕЗЛА? — прокричал я.
Она тоже упала и легла рядом с извивающемся от боли Никитой. Стремительно к нам сбежались все остальные одноклассники. Они толпой оттолкали меня. Вдруг я услышал голос учительницы:
— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? Сергей, ты паршивец, ИЗВЕРГ! Ты совсем берега попутал, СЕЙЧАС ЖЕ к директору!
— ДА ОНА САМА ПОЛЕЗЛА, Я НЕ ХОТЕЛ!
— И слышать не хочу! К директору, ЖИВО!
Мне не оставалось ничего, кроме как пойти к нему. Однако задерживаться я там не собирался, а потому просидел у него всего минут пятнадцать, пока тот на меня сокрушался. Единственное, что меня встревожило, так это его обещание позвонить моей матери. Она наверняка будет кричать, а в этот вечер мне хотелось спокойно потупить в экран ноутбука. И зачем только эта полезла ко мне под удар…
Уроки закончились, и я засобирался домой. Не было никакого желания туда возвращаться. Пока я шел по улице, у меня возникло ощущение, будто бы прохожие сверлили меня своими взглядами. Такого я не испытывал уже года три. Раньше меня постоянно преследовали кривые взгляды и насмешки одноклассников. Дело в том, что в шестом классе мне диагностировали ожирение, однако медицинское подтверждение этого факта не убавило пыл одноклассников и одноклассниц, которые каждый божий день называли меня жирдяем, кидали в лицо еду, ставили подножку, чтобы увидеть, как они говорили, как падает шкаф. Дошло все до того, что мне стало страшно выходить из дома, я ощущал, будто бы все на меня пялятся. Однако в один день мне все это надоело, и я решил дать отпор.
Вот только покоя, мне кажется, это не принесло, так как до сих пор чувствовал, будто бы все люди смотрели на мой жир. Я ускорил шаг, чтобы избавиться от тяготящего чувства в спине, и дошел до дома. Мне открыла мать: отца дома не было. Лучше от этого не становилось, поскольку он и так не принимал особого участия в моей жизни, вечно пропадая в офисе. Я встал в дверном проеме и поздоровался.
— Здравствуй, убийца — ответила она.
— Что, директор звонил тебе, да? — томно спросил я.
— Звонил. Мне твои выходки уже надоели. Скажи, в кого ты пошел таким мерзавцем?
— Почему ты думаешь, что это я опять что-то натворил? Никита вообще на меня первым напал, как только я вышел из класса…
— А девочка тоже на тебя первой напала? Поэтому ты ей голову разбил?
— Да она просто под руку попалась, я не собирался никого бить!
— Зачем ты мне врешь! Я же знаю тебя как облупленного. Зачем ты бьешь людей, зачем ты ударил ту бедную девочку? Ты слышал, что у нее сотрясение? Она попала в больницу из-за тебя, ты это знал?
— Да почему ты не слышишь меня! Я же говорю, что не виноват!
— Не виноват он… А если я попадусь тебе как-то под руку, ты меня тоже сведешь в больницу или вообще убьешь?
— Нет, конечно…
— Ты понимаешь, что так себя настоящие мужчины не ведут? Они не бьют друг друга, а уж тем более девочек.
— Да что ты к ней прицепилась, боже! Выздоровеет, куда она денется.
Она посмотрела на меня с неприкрытым отвращением. В ее хмурых глаза сверкнуло пламя.
— Ты позоришь не только меня, но и своего отца! Что нам с тобой делать, скажи? Полицию на родного сына вызвать или закрыть тебя дома, чтобы не выходил на улицу калечить людей.
— Боже, — недовольно протянул я и прошел в свою комнату.
Мать продолжала что-то кричать в мою сторону, но я ее не слушал.
— Куда ты уходишь, я не договорила!
— А что тебя слушать, если ты не слышишь меня.
— Ты ведешь себя как трус. Ты всегда им был! — кричала она, пока я усаживался на диван.
— Да-да, я тебя услышал.
— Нет, ты меня послушай, еще раз такое произойдет…
— И что ты мне сделаешь? — перебил я ее.
— ЕЩЕ РАЗ ТЫ УДАРИШЬ ХОТЬ КОГО-ТО, Я ПЕРЕЛОМАЮ ТЕБЕ ВСЕ ПАЛЬЦЫ, ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ?
Впервые я услышал от матери что-то подобное. Исподлобья я посмотрел на нее удивленно. От нее исходила ярость. Ну, и слюни разлетались в разные стороны.
— Ты переломаешь пальцы своему сыну? Ты сама слышишь себя?
— Я себя прекрасно слышу, — ответила она, — и понимаю, что говорю! А ты понимаешь меня?
— Ой, мам, хватит уже эти сказки мне рассказывать. У меня уже голова разболелась от твоих криков, дай полежать спокойно.
— Я тебя поняла, с тобой бесполезно разговаривать по-человечески. Все что я хотела сказать — уже сказала. Хоть кого-то еще пальцем тронешь, я эти пальцы тебе лично переломаю, понял?
— Да-да, понял, — сказал я, закатив глаза.
Она вышла из комнаты и оставила меня в покое. До чего же надоедливой она бывает, когда лезет не в свои дела. Мне даже стало смешно от ее угрозы: она меня слишком сильно любит, чтобы хоть пальцем тронуть. И зачем только эти пустые устрашения.
Чувство давления на грудь и спину меня не покидало, а потому я решил лечь в кровать. Через минут тридцать домой пришел отец. Он сразу же завалился на кровать, включил телевизор, и вскоре заснул, что было понятно по начавшемуся храпу. Потом заснул и я.

Меня разбудил ненавистный мною будильник. Он означал начало нового дня и возвращение в школу к тем нытикам. Одно радовало — они вновь будут ныть.
Я неспешно собрался в школу, опаздывая на первый урок, и вышел из дома. Мать все еще спала, отец уже был на работе. День начинался как обычно. Однако только я ступил за порог класса, как мною овладела ярость, которой раньше за собою не наблюдал. Кулаки будто бы сами рвались в чье-либо лицо. Незаметно для всех, я уже лежал на Никите и бил его по лицу.
— ОСТАВЬ ЕГО!
— ЖИВОТНОЕ!
— *ЖИРДЯЙ* ОПЯТЬ НА НЕГО НАКИНУЛСЯ, БЕГИТЕ НА ПОМОЩЬ! — посыпалось на меня со всех сторон.
Сознание вернулось ко мне, когда чья-то сильная лапища схватила меня за волосы и откинула назад. Я поднял глаза и увидел, что лапища принадлежала нашему физруку.
— Я.. я не знаю, что на меня нашло… Я не понял, как здесь оказался… — начал я оправдываться.
— ЧТО ТЫ ВРЕШЬ, УРОД. Прикидывается сидит, гляньте на этого *жиртреса*! Проваливай из школы, УБИЙЦА!
Я все еще лежал, недоумевая как оказался на полу. Физрук вновь прокричал:
— ЧТО ТЫ ЛЕЖИШЬ, Я ЖЕ СКАЗАЛ: “ПРОВАЛИВАЙ”.
Меня подняли за руки и вытолкнули из класса. Все вновь смотрели на меня. Я вышел из школы и зашагал в сторону дома.
Идя в забытье, я не заметил, как встал напротив двери нашей квартиры. Пальцы неуверенно поднялись наверх и нажали на кнопку звонка. Дверь открылась. Мать стояла с отбивным молотком в руках, а за ней стоял отец, приехавший с работы раньше. Видимо, им уже сообщили. Я посмотрел на молоток. То был обыкновенный отбивной молоток для мяса. Судя по всему, она готовила что-то на кухне. Я попытался протиснуться среди родителей, чтобы пройти в свою комнату. Они резко остановили меня и подняли мои руки вверх.
— Что это? — спросила мать, — кровь на руках?
— Пропустите меня.
— Я еще раз спрашиваю: это кровь?
— Ну да, кровь, и что? Дайте пройти.
— Нет. Ты пойдешь на кухню.
— Иди на кухню, Сергей, — подхватил отец.
— Да что вам от меня надо…
— Там и узнаешь, — хором ответили они.
Мы прошли по узкому темному коридору в освещенную солнцем кухню. Окно было открыто, а потому я слышал, как поют птицы. Родители велели мне сесть. Мать тоже села, но отец продолжил стоять, встав за моей спиною.
— Ты помнишь, что я тебе говорила?
— Че?
— Еще раз тронешь хоть кого-то…
— И че с того?
— Так вот, я свое слово держу. Вова, — обратилась она к отцу, — держи его.
— Да вы че, совсем с ума сошл…
Не успел я договорить, как мои руки выставили на стол, и по большому, указательному, и среднему пальцам левой руки прилетел молоток. Пение птиц заглушилось грохотом и последовавшим за ним треском. Я взвыл от боли и молниеносно постарался убрать руку, однако хватка отца была сильной и не дала мне этого сделать. Мать замахнулась еще раз, и удар пришелся по безымянному пальцу и мизинцу левой руки. Снова грохот и треск. Меня пронзила ужасная боль, и сквозь слезы я прокричал:
— ОСТАНОВИТЕСЬ, ПРОШУ ВАС! МНЕ БОЛЬНО!
Они меня не слышали. Мать замахнулась в третий раз и ударила по пальцам правой руки. Все те же грохот и треск, все те же мольбы. Затем последовал четвертый удар, и я потерял сознание.