Пасха... красная

Этот пасхальный день начинался, как обычно. С утра жена с детьми красили яйца, закупив для этого заранее пищевые красители и яркие наклейки. И посыпали разноцветную присыпку на шоколадную массу, венчающую макушку куличей. Я тоже не мог оставаться в стороне и с удовольствием помогал облекать остатки пасхальных яиц в красивые термо-наклейки. Дело оставалось за малым – нужно было теперь всю эту снедь  освятить. Мы дружно с детьми погрузили всё в машину и повезли в храм. Перед освящением в каждый кулич была воткнута свечка,  наконец, вышел батюшка в праздничном облачении, со святой водой и кропилом и, под торжественную молитву, освящались не только яйца и куличи, но и все присутствующие  в храме, что вызывало у всех не малое оживление и восторг у детей. Затем в обратном порядке всё погружалось снова в машину, и мы ехали домой, получив заряд хорошего настроения до всеночного бдения. Дети были доставлены домой вместе с куличами, а мне предстояло ещё закупить продукты к праздничному столу. Приобретя всё необходимое, я торопился поскорее домой, так как  недостающие ингредиенты для зимнего салата, находились как раз в моих пакетах. Поставив машину на стоянку, я шёл обычной тропой, мысленно прокручивая в голове остатки дел, которые нужно было ещё успеть провернуть до начала праздничной службы, как вдруг меня окликнул среднего возраста мужчина
 – Батюшка! Подождите!
- Опять моя борода ввела в заблуждение человека, промелькнуло у меня в голове
– Я не батюшка! 
- Всё равно батюшка.. - пробормотал подвыпивший мужчина.
Я уже подходил к подъезду, как тот же голос с ещё большей твёрдостью прокричал 
- Подожди!
Я остановился, несмотря на то, что очень торопился, надеясь парой фраз отвязаться от навязчивого незнакомца. Между тем незнакомец продолжал
- Я Вас знаю, Вы часто здесь проходите!
- А я Вас нет, извините, я спешу
- Ну так открывайте подъезд. Мне тут тоже к Серёге надо..
 Мы вместе поднимались по ступенькам. У него в руках я заметил полиэтиленовый пакет с ополовиненой открытой бутылкой водки. Поднимаясь на пятый этаж, я мысленно перебирал в голове всех соседей, но никакой Серёга мне на ум не приходил.
- Вы, наверно, ошиблись подъездом, здесь никакого Серёги нет.
Тут он остановился и, глядя мне в глаза, произнёс
– Мне нужно Вам кое-что сказать...я сегодня.... убил человека – продолжал он без паузы, медленно опускаясь на колени, из глаз его текли слёзы. Он задел ногой пакет, из которого выпала бутылка с водкой и остатки содержимого потекли на пол.
Я непроизвольно поднял бутылку со словами – прольётся.
 - Пускай- ответил он, - всё равно не помогает...
 - Как же это, кого Вы убили? - мысли путались в моей голове.
- Жену.. любимую… я не хотел..тяжело, - он держался за грудь –  не могу говорить, вот тут болит…зачем она стала спорить…. я нож схватил, хотел припугнуть…охх  - каждое слово давалось ему с трудом, он стоял на коленях и плакал теперь уже в голос
– я в спецназе воевал…рука сама пошла….прямо в горло… охх...прости. прости! -
- Бог простит - машинально и как- то не к месту вырвалось у меня. Но меня ли он просил простить или её, или самого Бога? У меня в груди тоже всё сжималось. Часть его боли, причём, очень физически существенная, передалась и мне, но ему было, казалось, просто невыносимо.
-Дети-то есть? - спросил я
- Дочка, её дома нет, она у бабушки, пока не знает. Что же будет когда она узнает, она же меня  не простит!
Мне казалось, что его жизнь сейчас тоже висит на волоске.
-Тебе на исповедь надо, в храм, к батюшке! Прямо сейчас! Пошли!
 -Пойдём.
- Подожди я пакеты домой занесу.
 - Ты только милиции не сообщай, я сам, позже..
 -Ладно.
Мы вышли на улицу, каждый шаг давался ему с трудом, всю дорогу он плакал, иногда останавливался и обвисал опускаясь на колени, держался за грудь, с натугой говоря – Больно!
Наконец мы дошли до храма. Мой мозг всю дорогу пытался понять - правильно ли я делаю- вот сейчас испорчу батюшке праздник. Но других вариантов не приходило на ум. Всё происходило само по себе.
-Ты только меня не сдавай, я сам попозже сдамся
- Хорошо, подожди здесь, я посмотрю на месте ли батюшка, -  сказал я и вошёл в храм. Хоть сходу батюшку не ошарашить, а подготовить. Но в храме батюшек не оказалось. Освящение закончилось и они разъехались по другим делам. В храме дежурил милиционер. Он вышел впереди меня на крылечко покурить. Но Владимир, так звали моего несчастного попутчика, увидев его, даже не вздрогнул. Он уже наказал себя,  и суд над самим собой казался куда более тяжким, чем всё остальное. Всё вокруг для него теперь не имело никакого значения. Мы вышли за ограду. Он побрёл куда-то, назначив себе срок – до вечера, - перебирая ватными ногами и, всё время, повторяя
– Я же люблю её! Люблю..