Романтичный пожарник

Стою на холодном ночном ветру и смотрю на свою любимую высотку. Вообще, жить я всегда хотела в достаточно простом деревенском доме, но у этих стеклянных башен есть какое-то собственное обаяние. Такое же примерно чувство я испытываю в самолётах: не дружу с техникой, не люблю высоту, не особо расположена к дальним путешествиям, но каждый раз, когда колёса этой железной махины отрываются от земли, на меня накатывает эйфория от осознания, что это возможно.
Несколько лет назад я даже видела, как эта башня строилась. Красивый каркас, уже освещённый множеством лампочек, возвышался посреди снега - и мне было радостно от того, что люди умеют так делать.
- Здравствуйте, девушка, - слышу я голос перед собой. Опускаю голову и вижу перед собой молодого парня. Он одет в форму охранника и курит перед дверью высотки.
- А вы не хотите подняться на крышу этого здания?
Вспоминая ту встречу, часто ловлю себя на мысли, что сейчас я бы ощутимо серьёзнее задумалась над этим предложением. Но юным дуракам, как говорится, море по колено. Лицо у парня было честное и открытое, оно мне понравилось, так что я ответила:
- А пойдёмте.
- Я вас коллегам представлю как свою двоюродную сестру, не выдавайте меня.
Мы проходим пост охраны. Стараюсь натянуть на себя как можно более спокойное и будничное выражение. Ну ясен пень, я этого очаровашку знаю с трёх лет, ну так мы пойдём?
Долго едем с ним вдвоём в лифте на последний этаж. Само собой, парень меня сюда привёл не из-за огромного человеколюбия, которое прямо-таки заставляет его нелегально водить туристов, а из-за недостатка женского внимания. И постепенно он начинает разворачивать передо мной свой рекламный проспект, смысл которого - убедить меня, что он во всех смыслах заслуживающий этого самого внимания добрый молодец.
Выгружаемся на последнем этаже, выходим в неприметную служебную дверь, которая ведёт на тёмную лестницу, поднимаемся к крыше. Он долго возится с ключами. Я стою сзади и обдумываю ситуацию.
С крыши и в самом деле открывался отличный вид на переливающийся ночными огнями центр города - которым и рассчитывал завлечь юноша. Хотя не могу сказать, что такие виды на меня оказывают прямо-таки ошеломляющее действие. Скорее нравится простор. Близость неба. И уютная темнота, в которой я оказалась вдвоём с любопытным спутником.
Парень завёл свою располагательную машину на всю катушку и без передыху рассказывал, как учится на пожарника. Наверное, чтобы скрасить внешнее впечатление - он небольшого роста и выглядит довольно щуплым. Что, кстати, на самом деле часто не мешает людям быть сильными и смелыми.  Но слушаю его, внутренне улыбаясь. Честно говоря, он мне уже симпатичен, и по большому счёту не потому, что он бравый пожарник, а потому, что он искренний и славный парень. И я уже внутренне согласна на то, на что он там надеется. Но вот интересно, почему мы привыкли жить так, что обязательно надо хотя бы попытаться изобразить из себя благообразный манекен, чтобы рассчитывать на проявление интереса к себе? К мужчинам, которые чувствуют себя вынужденными вписываться в традиционные модели ухаживания за женщиной, в которых им приходится становиться одновременно и героями, и шутами, я уже тогда испытывала острое сочувствие. Практически никто из нас не хочет всё время быть один, и вроде бы это известно всем. Почему же тогда так тяжело сказать самое простое: "Ты мне нравишься, пойдём со мной?" И мне, по всей видимости, в этой странной игре тоже надо изобразить нечто вроде: "Здравствуйте, я Маруся, у меня блестящие волосы, тонкая талия и я надеюсь через пять лет быть успешным менеджером шлагбаума", в то время как перед носом нечто, более похожее на "Я Маруся, мои давние знакомые рассказывают про меня мрачные истории, я хожу до пяти утра по городу одна, кстати сказать, хромая на левую ногу, и люблю выпить в одиночестве". Вот и мой проводник, наверное, уже дико устал за свою рабочую смену. И, наверное, на периферии сознания у него болтаются проблемы с семьёй и с деньгами. И он порядком от всего этого заколебался и ему, как обычному нормальному парню, хочется девушку, чего он и пытается достичь известными ему способами - поэтому он мне рассказывает, как ловко он лазает по верёвке, а я в ответ улыбаюсь.
- А можно, я вас на руках поношу?
Банально, конечно, но чёрт возьми, всё равно приятно, когда тебя носят на руках. Для него это ещё один повод показать себя крутым мужиком. Для меня - повод беззлобно повеселиться. Кстати, некоторое количество раз в жизни меня об этом именно просили - "можно, я тебя подниму?" Прямо-таки мужской фетиш. Почему-то мне особенно сильно запомнилось, как меня лет в десять, уже не такую маленькую, по улице нёс отец - я тогда повредила ногу, и он меня транспортировал через лужи.
И это всё-таки совершенно невероятно - когда практически в полночь на тёмной крыше небоскрёба тебя на руках несёт человек, с которым ты познакомилась полчаса назад.
Парню его занятие было в кайф, в какой-то момент он совсем увлёкся, подошёл к краю и как-то не вполне хорошо - но случайно - меня развернул, так что ботинки у меня перелетели за край. Тут я как-то вдруг вспомнила, что всю жизнь боюсь высоты, и с такой силой вцепилась в форменную куртку своего героя, что в ней громко затрещали нитки. Но богам и духам угодно было, чтоб я не свалилась тогда вниз, а написала бы сегодня этот текст, так что этот инцидент обернулся только внезапным уколом адреналина.
Я не ошиблась в своём первом предположении, глянув ему в лицо на улице, молодой охранник не был наглым недоумком, поэтому за всё время нашей прогулки он не делал ничего в буквальном смысле развязного и даже обращался ко мне до конца "на вы". Где-то через час мы с ним вдоволь надышались ночью и свободой, я ему честно оставила свой телефон, он меня проводил обратно из горнего мира в мир городской, и, свернув за угол, где его не заметили бы коллеги, ужасно вежливо и трогательно поцеловал мне на прощание руку.
Я шла по привычной мне тёмной пустынной улице прочь от башни и внутренне жалела робевшего и смущавшегося парня.
Ждала несколько дней, а он мне так и не позвонил и не написал. Наверное, всё-таки ощутил, с каким чувством я наблюдала за его метаниями, и ему от этого стало неприятно. И я его понимаю. Вообще все люди чувствуют гораздо больше, чем это обычно выносят на обозрение плоские анекдоты. Но не все об этом толком задумываются.