Песня

          Этот вылет нашей небольшой группы в район «вооруженного конфликта» - именно так печатали в командировочных удостоверениях, был для меня последним из целой череды командировок такого рода. Отличие от предыдущих было в том, что впервые после многих лет на всей «конфликтной» территории стояла непривычная тишина.
          Выдавшийся летний период к тому же оказался сухим и нежарким и в целом командировка получилась довольно комфортной, если не считать того, что некий большой начальник дал команду добираться до места назначения, хоть и привычным воздушным бортом, но почему-то окольными путями со множеством промежуточных посадок. Хотя для этого, видимо, были свои веские причины.
          Разруха гражданских объектов была ужасающей. Более или менее целыми оставались только отдельные сельские поселения.
          Мы расположились вдали от каких бы то ни было строений на хорошо охраняемой базе, огороженной высоким бетонным забором с колючей проволокой, натянутой сверху несколькими рядами. Земля вокруг, насколько хватало глаз, была выровнена и зачищена от построек, деревьев и даже кустарников и имела вид вспаханного и тщательно заборонённого сельского поля, поросшего редкой невысокой травой. Только вместо злаков или овощей эта некогда плодородная земля была густо засажена противотанковыми и противопехотными минами.
          Мне приходилось бывать в этом месте и раньше, в одну из холодных зим. Тогда вокруг этой базы ещё сохранялись отдельные полуразрушенные частные дома и разная растительность. Их стали использовать вражеские снайперы и такая безалаберность обошлась дорого.
          Нас, как обычно, разместили в нескольких модульных домиках. Удобства, устроенные неподалёку, являли собой простую выгребную яму с деревянной надстройкой. Такие сантехнические сооружения отличались от традиционных для российских сёл и деревень тем, что к отверстиям, в которые стекали человеческие испражнения и сваливались фекальные массы, были прикреплены металлические сетки с крупным сечением. Это было совершенно необходимо, поскольку у некоторых посетителей таких отхожих мест, только что прибывших на новое место командировки, из личного боевого обвеса иногда вываливались снаряженные магазины, гранаты и даже пистолеты, незакреплённые на штатный шнурок. Доставать их потом было весьма проблематично.
          Прибыв на место и наспех разместившись, мы как раз успели к началу обеда. Приём пищи, как и положено, осуществлялся строго по расписанию в общей столовой, которая представляла собой большое одноэтажное деревянное сооружение из бруса, укрытое маскировочной сетью.
          Отстояв в очереди за своими порциями комплексного обеда, мы заняли несколько свободных мест рядом друг с другом, усевшись на скамьи, придвинутые к длинным столам. Тут же, однако, к нам быстро подошёл человек в белой столовской робе, надетой поверх форменной камуфляжной куртки и, наклонившись, негромко произнёс:
          - Прошу прощения, но для вашей группы уже накрыт отдельный стол в той стороне, - он показал рукой в дальний угол обеденного зала.
          Пожав плечами, не подозревая подвоха, мы дружно пересели в указанное место. Накрытый стол сильно отличался от комплексных яств для остальных едоков. Это был по сути «шведский стол». Фарфоровые тарелки заметно контрастировали с зеленоватыми пластмассовыми для прочих посетителей столовой и были красиво сервированы различными нарезками сухой колбасы, сыра, ветчины, соленого сала и красной рыбы, а плетеные корзиночки с черным и белым хлебом стояли рядом с тарелками горячего борща со сметаной. Горки вареной картошечки, источавшие горячий пар, были посыпанными свежим укропом, тертым чесноком и обильно облиты горячим сливочным маслом.
          Таким неожиданно привилегированным образом наша небольшая команда завтракала, обедала и ужинала несколько незабываемых дней до тех пор, пока вдруг так же вежливо, как и в первый день прибытия, нас не попросили пересесть за общие столы, меню для которых очень отличалось от предыдущей кулинарной роскоши.
          В тот же вечер, однако, с извинениями к нам в домик нагрянули тыловики. Оказалось, что поначалу нашу команду ошибочно приняли за членов инспекционной группы, целью которой являлась проверка деятельности именно тылового обеспечения. Эта группа прибыла как раз несколькими днями позже нас.
          К тыловикам мы всегда относились с должным уважением. Каждый день, рискуя жизнью, часто под обстрелами, по заминированным дорогам они подвозили продовольствие и боеприпасы. Колонны машин тылового обеспечения подвергались нападениям даже чаще остальных. Боевики пытались их выследить целенаправленно, решая две важные для себя задачи: пополнить свои запасы и лишить их тех, кому они предназначались.
          В одной из прошлых командировок, например, мне довелось рассмотреть небольшой броневик, стоявший на территории одного из наших объектов. Он был весь испещрён пробоинами. Их было так много, как будто на нём многократно испытывались бронебойные боеприпасы различного калибра. Очевидно, что из находившиеся в нём людей, никто не выжил и его приволокли, прицепив к БТР. Может быть, этот броневичок был бы ещё цел и, главное, были бы живы те, кто в нём находился, если бы какой-то дурак-руководитель не распорядился перед выездом раскрасить его в цвета автомобиля гражданской инкассации.
          Никакой обиды на тыловиков, конечно, никто из нас не затаил. Наоборот, так вкусно и качественно нас ещё не потчевали. Жаль, конечно, что это пиршество длилось маловато по времени, но ничего, хорошего понемногу, а то привыкнешь и будет как в истории про того падишаха, который потерял вкус халвы и впал в ужасное уныние.
          - И где это столько полковников дают, - спросил один из гостей, с явной завистью разглядывая на наших погонах полковничьи звезды. В нашей команде только двое, включая меня, имели звание подполковника. Это, видимо, была одна из причин того, что нас изначально приняли за проверяющих инспекторов.
          - Ну что же, милости просим! С чем пожаловали? – спросил старший нашей группы.
          - Да вот, пришли загладить, так сказать, неловкость, нами допущенную в вашем отношении, если позволите, – произнёс один из тыловиков и махнул своим спутникам, чтобы они занесли несколько коробок с какими-то деликатесами и спиртным.
          Сразу надо оговориться, что употребление на территории нашего укрепрайона спиртного было категорически запрещено. Но, если не перебарщивать, «по чутка», то можно.
          Накрыли стол, все расселись и после первого тоста извинения были приняты. Посидели хорошо и душевно. Один из гостей, правда, оказался довольно сильно захмелевшим. Но сидел он тихо, молчал и активно кивал в знак согласия на каждую фразу одного из наших или своих товарищей. Было ясно, что он «поплыл» и пора расходиться. Завтра много дел.
          - Ну, спасибо за хлеб-соль! Будем готовиться к отбою, – произнёс наш старший.
          - Стойте, я сейчас вам спою! – вдруг встрепенулся самый пьяный гость.
          Ну прямо как тот волк из знаменитого мультфильма. Кто-то даже пошутил, напоминая всем эту сцену.
          - Да нет, не надо! – запротестовали мы все дружно.
          - Да ладно, только одну песню! – обиженно засопел гость и даже как-то протрезвел.
          - Да пусть уже споёт, его теперь не удержать, - как-то обречённо, со знанием этой темы, махнул рукой один из его товарищей.
          - Ладно, только не громко давай и только одну! – строго предупредил наш старший.
          Певец сразу принял ровную осанку и запел. И тут мы все оторопели! Голос был потрясающий! Это был очень сильный и мелодичный баритон, исполнявший какую-то итальянскую арию. Раскрыв в изумлении свои рты, мы их буквально не закрывали до окончания пения. Так, наверное, поют только признанные профессионалы в каких-нибудь больших театрах.
          – Да! Нечего сказать! – произнёс кто-то из наших.
          Повисла небольшая пауза, вдруг прерванная этим талантливым исполнителем. Он, видимо, воодушевился произведённым на нас впечатлением:
          – Я сейчас ещё спою!
          – Да ладно уже. Пел ты, конечно, впечатляюще, но мы договаривались, что только одна песня.
          – Так я её снова и спою! – заявил наш солист и не дожидаясь чьего-либо одобрения, снова запел эту же арию.
          Второе исполнение было не хуже, но воспринималось уже не так ярко, как первое.
          – Ну всё, спасибо! Пора расходиться! – твёрдо заявил наш старший после окончания пения, понимая, что у этого исполнителя могут быть и другие слушатели в лице, например, кого-нибудь из руководства базы. И совсем не обязательно, что кто-то из них окажется большим ценителем такого таланта или любителем итальянских арий и всем влетит по самое «не балуйся»…
          – Ща ещё! – быстро выкрикнул певец и снова запел! Пел он ту же самую арию…
          – Он что-нибудь другое поёт, кроме этого? – спросил кото-то из наших, пытаясь перекричать исполнителя.
          – Ничего другого он не поёт! И то, только когда хорошо выпьет! Да ладно, он сейчас ещё два-три раза споёт и угомонится, – успокоили нас товарищи певца.
          Ну не драться же с ним в конце концов! Обречённо опустив головы, все остальные ждали, когда этот концерт закончится. Действительно, он спел ещё два раза и удовлетворенно заулыбался, вставая из-за стола. Уф-ф-ф… Неужели всё?
          - До свидания! Ещё раз спасибо за угощение! Увидимся…
          Благодарить певца почему-то не хотелось. Мы облегчённо проводили гостей и кто-то из наших заметил: «Всё честно, ведь пел-то он все эти пять раз только одну песню, как и обещал…»