Обычный зимний день

К утру тепло из дома выветрилось и стало прохладно. Кактус уткнулся в старое одеяло, служащее ему подстилкой и укрылся своим хвостом. Сквозь сон он слышал, как скрипнула кровать, зашаркали тапки по деревянному, окрашенному полу. Это дед Антон, кряхтя и покашливая со сна, пошел к ручному умывальнику. Со свистом и фырканьем он умылся холодной водой и вытерся вафельным полотенцем. Зажег свечу и стал на утреннюю молитву. Он внятно и твердо выговаривал слова молитв, старательно водя пальцем по затертым от долгого пользования страницам. Наконец, он потушил свечу. Легкий дымок змеей устремился в потолок.
Дед Антон вышел в неотапливаемую веранду, окна которой мороз за ночь разукрасил причудливыми узорами. Изо рта шел пар.
- Ух, морозно сегодня! – выдохнул дед Антон и надел овечий тулуп и шапку-ушанку.
Кактус знал этот зимний распорядок дня наизусть. Он повторялся изо дня в день много лет подряд.
Сейчас дед Антон придет с охапкой березовых дров и будет затоплять печь. Пёс посчитал до десяти…
На счёт «десять» послышался скрип входной двери. Дед Антон, впустив с собой морозный свежий воздух, действительно принес дрова и вывалил их у печи. Стряхнув опилки с тулупа он аккуратно повесил его на место и начал топить печь.
Скоро весело загудел огонь. Ему вторил пузатый красный чайник в горошек на газовой плите, вскидывая к потолку струю пара.
Дед Антон достал свою любимую кружку и изящную фарфоровую пиалу – последнюю из сервиза. Когда-то он насчитывал 24 предмета и был гордостью жены. По праздникам они всей семьей пили из него чай…
Дед Антон вздохнул…
А теперь в это блюдце он клал абрикосовое варенье с миндалем, которое летом сам варил. Оно переливалось всеми оттенками янтаря и напоминало о горячем солнце.  Заварив крепкий казахский чай, который ему привез сын когда-то, дед Антон уселся завтракать, не забыв и Кактусу насыпать каши в его миску. Хоть Кактус и уличный пес, но в холода дед Антон всегда оставлял его дома.
Дед Антон нажал на единственную кнопку на пульте, предназначение которой ему было известно. Остальными кнопками он никогда не пользовался и о существовании других каналов не подозревал. Экран зажегся, телеведущий вещал новости.
Дед Антон любил утро. Каждое утро – это начало маленькой жизни, чистый лист, все впереди. И пусть дела запланированы еще с вечера, но всегда остается детское предчувствие приключений и любопытство, что же сегодня будет?
Дед Антон допил чай, вымыл посуду и приступил к своим делам. А на сегодня он запланировал нарубить дров, починить стул и навести порядок в платяном шкафу. Если успеет, то надо бы и тюль постирать к Новому году.
В валенках, тулупе и шапке-ушанке дед Антон стал похож на деда Мороза. Он, несмотря на возраст, лихо рубил дрова. Это занятие он любил. Вытянув кончик языка, что означало крайнюю сосредоточенность и удовольствие от процесса, дед Антон размашисто заносил топор и ухал по полену. Оно легко раскалывалось и падало на снег.
Голубая высь дышала морозно, крепко. Солнышко отражалось в каждой снежинке и сугробы искрили, как драгоценные камни, заставляя жмуриться и улыбаться. Дом сонно и тяжело вздыхал под снежным сугробом, как медведь в берлоге и только дымок из трубы легко и весело поднимался в синеющее небо. Свежий морозный воздух бодрил и веселил. Снег скрипел по ногами и на бороду осел иней. Приятно пахло древесной смолой и свежестью.
К обеду горка дров заметно выросла, а дед Антон порядком устал. Он сел на пенек передохнуть. Возле коровника он случайно просыпал зерно, и теперь юркие синички прилетели на угощение, весело посматривая на деда Антона черными глазками- бусинами. Дед Антон с улыбкой наблюдал за суетливыми птичками.
Посидел дед Антон, полюбовался окружающей его красотой. Пора и поработать. Дрова он сложил в санки и повез их в дровник. В голове крутились строчки старого романса, работа ладилась…
После обеда дед Антон взялся ремонтировать стул. Жалко! Вещь из счастливой поры. В мастерской дед Антон хранил тесаки, пилы, шлифовочные машины, лобзики и много еще чего, что пригождалось для слесарных работ. Со сломанной ножкой пришлось повозиться. Из просушенного брусочка дед Антон выстругал новую ножку и приладил ее вместо поломанной. Она резко контрастировала со старыми белыми ножками, многое на своем веку повидавшими…
- Надо бы покрасить…
Но на улице не покрасишь – зима, а в доме тоже по той же причине – холодно проветривать. Надо отложить до весны.
Пришло время кормить скотину. Вечерняя управа. У коровы Розули дед Антон вычистил стойло, принес свежей соломы для подстилки и душистого сена в кормушку, отдельно в ведре – фураж с яблоками. Погладил кормилицу по рыжей морде.
- Проголодалась?
Та вытягивала сено повкуснее с цветочками, махая головой, и казалось, что она соглашается со своим хозяином. Пар из ноздрей- запятых мощной струей обдавал руку деда Антона теплом. Мощное с виду животное на самом деле было милейшим созданием.
Корова слишком высоко махнула головой, сноп сена оказался на голове и повис на рогах, как венок. Дед Антон засмеялся.
- Опять балуешься!
После дед Антон пошел в курятник, белоснежные курочки уже уселись на насест и нахохлились, готовясь ко сну. Дед Антон собрал яйца, обновил воду, сыпнул зерна, включил им свет для согрева и чтоб неслись лучше.
На улице смеркалось, мороз крепчал, в прозрачном воздухе медленно плавали снежинки, покрывая легким пухом очищенные дорожки. Вокруг стояла сонная тишина – в деревне зимой рано расходились по домам. Слышно было только, как Розуля в сарае лязгает цепью по ведру и хрустит яблоками.
Пора идти в дом…
Печь давно потухла, но в доме было еще не холодно. Дед Антон перекусил на скорую руку и затопил печь по новой. Кактус, валандавшийся где-то целый день, уснул на своем коврике.
Ну тут пришла очередь в шкафу порядок навести.
Дед Антон не любил слаживать вещи, но при этом любил, чтоб вещи были сложены. Он открыл шкаф, ему навстречу выпали носки и шарф, которые он запихнул абы как вчера после стирки.
Дед Антон постоял немного, набираясь мужества и свалил всю кучу одежды на диван, чтоб разложить все по полочкам.
Одежды у него было немного, да и зачем ему? Но почему-то редко удавалось содержать шкаф в порядке. Дед Антон старательно, хоть и неумело сложил вещи, долго сидел над носками, подыскивая пары. Одинокие и дырявые носки отправились в печь. Наконец, все сложено и убрано.
- Тюль, наверное, завтра постираю – сказал дед Антон.
Он давно привык разговаривать сам с собой и иногда даже не замечал, то ли он подумал, то ли вслух сказал.
Часы пробили 8 вечера. Пора бы отдохнуть. Обычно дед Антон смотрел телевизор или читал книги, иногда просто смотрел в окно, летом сидел на лавочке с дедом Семеном.
Иногда к нему приезжали дети и внуки, тогда наступал праздник с шумом и гамом, с «городскими» угощеньями, которые они с собой привозили. А дед Антон в свою очередь пек блины или оладьи с домашнего молока и яиц, угощал гостей медом, вареньем, парным молоком.
Но недавно сын позвонил и сказал, что в этом году на зимние праздники они не приедут, и что они уезжают в Египет…
Дед Антон взгрустнул здорово, но его природная жизнерадостность и веселое спокойствие победили. Сегодня он провел хороший день, и завтра, Бог даст, буде не хуже.
«Напрошусь на Новый год к деду Семену» - подумал дед Антон, расстилая кровать.
Но спасть еще не хотелось и телевизором не хотелось нарушать покой вечера. Тут дед Антон вспомнил о гирлянде.
Он порылся на антресолях и нашел старую коробку с новогодними украшениями.  Включил гирлянду – работает! Он встал на табуретку и развесил на окно, притащил старый удлинитель, включил…
Разноцветные огоньки заплясали по кругу, отражаясь в стекле окна. В голове зазвучала музыка Чайковского из Щелкунчика. Па-па-па-па-пам, папапам, папапам…
Дед Антон лёг в кровать, укрылся старым одеялом и стал смотреть на огоньки, которые соперничали со звездами за окном. Он пытался угадать, какой огонек зажжется следующим и как будет гореть – быстро моргать или гореть ровно и постепенно угасать. Печь потрескивала дровами, баюкая старика.
- Как прекрасно! – успел подумать дед Антон и заснул.
А огоньки продолжали сменять друг друга в своем танце, озаряя светом комнату…