Пестики и тычинки

У меня сразу же появилось какое-то нехорошее предчувствие. Во-первых, я, по наивности, подумал, что он хочет поговорить со мной о новом «сапфире» к «печке», который я выпрашиваю у него с прошлого года. И, несмотря на то, что в видяхе мне было категорически отказано, и, более того, был даже выдан список адресов, где можно устроиться велосипедным доставщиком, чтобы добыть искомую сумму без потерь для бюджета семьи… И, тем не менее, я всё ещё грел себя надеждой, что батина любовь радовать меня всякими цацками, почему-то прекратившаяся, когда мне стукнуло двенадцать (и когда Деду Морозу был предъявлен счёт на овер_двести_косарей), всё-таки очнётся от анабиоза и растормошит его очерствевшее сердце. Тем более что открылся предзаказ на мою долгожданную гаму в «стиме», поэтому ничем иным, как ожиданием чуда, я не занимался. В общем, когда отец объявил, что хочет поговорить со мной о чём-то, якобы "для меня безумно интересном", я понадеялся на что-то, что сдвинет мою мечту идиота с мёртвой точки в сторону её реализации.

Но батя лукавил. Он посадил меня за стол, достал блокнот, карандаш, и серьёзно так посмотрел на меня. Я понял, что речь пойдёт о чём-то совершенно ином и далёком от сферы моих интересов.

- Ты знаешь, откуда берутся дети?

И, прищурившись, хитренько так посмотрел на меня. Мне поплохело. Началось! Дело не в том, что этот вопрос был мне совершенно незнаком. А в том, что эту тему наконец-то поднял папа, причём очень, блин, своевременно! Ждал, когда я вырасту, искал время, караулил. Поймал! Я понял, что сейчас будет кринж. И не просто кринж. Испанский стыд в HD-формате. Фулл-хаос. Я выдохнул, опустил плечи, и, как на матёше, приготовившись к ментальным пыткам садюги-палача-математички (которая и выглядела, как палач, когда ходила по улице в красном капюшоне), положил глаза на стол.
- Н..у…уу.. – промычал я и кивнул.
- Че-го-го? – искренне удивился отец и сделал лицо лошади. Хотя, мне показалось, что как-то обрадовался моему ответу. Как будто я помог решить за него его проблему, мучавшую его, словно блоха в паху, и он может смело отдыхать. И он бы пошёл отдыхать, если бы не та самая блоха сомнения, укусившая его в тот самый момент, когда я хотел подняться и свалить из комнаты от греха подальше.
- Так, погоди! Чего ты там знаешь, рассказывай!
Я снова уселся за стол, опустил глаза, покраснел и заёрзал.
- Я… Не то, чтобы знаю… Просто…
- Что «просто»? – он ухмыльнулся. Лыбится ещё!
- Пап, что ты от меня хочешь?
- Я хочу понять, что ты знаешь. Я могу пойти из далека. Пестики там, тычинки. Вы, наверное, в школе проходите?
- Проходим, - тихо подтвердил я.
- А у людей как, знаешь?
- Знаю, - ещё тише пробормотал я.
- Чего ты там знаешь?! – громко закричал он, и повернулся в сторону кухни, - Ты слышь, чё говорит?! Знает, говорит!
- Да все знают, ты один не знаешь! – раздался из кухни недовольный голос мамы.
- Так! Задраить камбуз! – скомандовал папа и закрыл дверь в комнату, отрезав мне пути к отступлению. Потом подсел ко мне и дальше спрашивает:
- Н-н-у?
- Пап, чего «ну»?
- Так расскажи, что ты знаешь? И я со спокойной душой от тебя отстану.
- Такое ощущение, что тебе партзадание дали, - проворчал я, - давай я распишусь, что прослушал курс лекций, и мы разбежимся по своим делам?
- Мне теперь принципиально интересно, - папа сурово посмотрел на меня, - ты чего-то скрываешь от меня. Проблемы какие-то? Ты стесняешься? Не стесняйся, тут все свои. Ну, пестики и тычинки, как я понял, тебя не интересуют. А с животными ты разобрался?
- Животные меня тоже не интересуют, если ты об этом… - смущённо пробормотал я. Папа покраснел.
- В смысле?
- В коромысле.
- Да ты меня не понял! Я имею в виду, биомеханика процесса тобой усвоена? Физика взаимодействия тел? Химические реакции? Ну, короче, закон Амонтона-Кулона применить эмпирически к женщине, так сказать, противоположного пола ты в состоянии?
- Какой закон? – я выпучил глаза, - Пап, с тобой всё в порядке?
- Во, молодёжь пошла, всему учить надо! Или вы там на комиксах учитесь? Как там это называется? Хёндай?
- Хентай, - поправил его я и пожалел об этом.
- В курсе, значит! - выдохнул папа. Он был тоже в курсе. Хотя, ему, как будто стало легче. Ещё не известно, кому было хуже: мне, испытывающему дикий стыд за своего отца, или отцу, испытывающему стыд перед сыном за то, что сейчас может заэпикфейлиться и показать себя полным нублом в половых вопросах. Возникла неловкая пауза.

- Не, ну ты пойми меня правильно, - смущённо улыбнулся он, - если у тебя есть какие-то вопросы, всегда спрашивай. Там, технического плана. Разъяснить что-то.
- Пап! – раздражённым голосом прервал его я, - Спасибо! Ты думаешь, мы в двенадцать уже не знаем? Интернет же есть! Ты думаешь, разъяснишь мне чего-то, чего нет в интернете? Про сиськи-письки?
- Да при чём тут сиськи-письки? Сколько людей, столько и историй. Неужели тебе не хочется знать немного больше, чем есть в интернете? Я, когда дарил тебе первый компьютер, искренне надеялся, что интернет расширит твой кругозор.  А не сузит его, как Бог китайцу - глаза.
- Пап, ну правда! – закричал я сквозь слёзы, - У меня сейчас нет вопросов, потому что ты обещал «сапфир» к концу учебного года! А теперь со своим хентаем ко мне пристаёшь!

Папа улыбнулся.

- А-а-а! Так вот, что, братец, тебя беспокоит! Да ты, просто, не дорос ещё до этих тем. Хоть и знаешь всё. Даже, наверное, больше, чем я. Пусть даже теоретически. Вот когда тебе захочется выкинуть свои железяки и «сапфиры» и заняться практикой… Вот тогда ты и будешь готов… К пестикам и тычинкам. А пока это всё – бла-бла-бла… Всё это - трёп.
И он пошёл из комнаты.
- Пап, ну так «сапфир» ты купишь?! – в отчаянии крикнул ему я.
Он остановился в дверях.
- Дашь ссылку на хороший бесплатный порносайт – тогда куплю.
- Да не вопрос, у меня есть отличная коллекция с Блейк!
- Только маме не говори! – подмигнул он.

И ушёл. А утром, собираясь в школу, я нашёл у себя в кармане упаковку презервативов и надпись на ней «Есть такие вещи, о которых лучше не знать». Мне кажется, что всё-таки где-то галочку он себе поставил.