К слову

                Воспоминание о режиме самоизоляции
               
В режиме самоизоляции мы порой высиживаем весьма странные тексты. Например, этот.

                Беспробудная бессонница
.
Тихо!.. Тёплые струи воздуха, как вуали огромных золотых рыб, скользят вдоль позвоночника, возбуждая во мне восхитительное чувство телесной неги, приправленное ощущением абсолютной социальной безответственности. Этакий адреналиновый эмбрион махровым паучком карабкается с одного остистого отростка позвоночника на другой.
Припоминается Шарм-эль-Шейх!..
Я прожил жизнь и испытал, казалось бы, все удовольствия, доступные гражданину этого мира. Но только здесь в Шарме понял главный "шарм" человеческого бытия: нельзя стать счастливым на половину. Счастье – это состояние, которое не может быть чуть лучше или чуть хуже. Оно абсолютно в самом себе.
В режиме самоизоляции абсолютное счастье невозможно, потому что с каждым днём нам становится чуть хуже, чем вчера и чуть лучше, чем завтра. Только во сне я имею возможность вновь оказаться на лазурной отмели абсолютного Шарм-эль-Шейха. Но! С некоторых пор меня мучит беспробудная бессонница. Да-да, когда человек обездвижен, им овладевает охота к перемене мест и как следствие – категорическая потеря сна. Почему "беспробудная"? –Без сна нет пробуждения. Поэтому сны… спят во мне, я не могу добудиться и вернуть их к жизни. А ведь они владельцы моих последних надежд!
Надо что-то делать – во мне становится слишком тихо...


                Размышление у окошка
.
Прожитые годы – антитела. Они аннигилируют наши жизненные силы. И если мы ответственны за собственное будущее, то во всём, даже в малом ищем продолжение сил.

К примеру, хрупкий стебелёк саженца. Сколько их, если пересчитать, я безжалостно перетоптал за свою жизнь – не хватит всех чисел вместе взятых! И вдруг со мной произошла удивительная метаморфоза! Я посадил крохотное деревце и понял, когда оно проросло: деревце – это я!.. Да-да, мне представилось, что я передал саженцу собственные силы и таким образом продолжил жить в зелёном стебле, стремящемся к солнцу!
Этот садоводческий эксперимент навёл меня на мысль: когда мы реализуем свои личные потребности ради самих себя – мы одиноки и ограничены собственными возможностями. Когда же мы со всеми своими потребностями воспринимаем себя и реализуем как частицу окружающего нас мира, то попадаем в устроенный Богом волшебный райский сад, где всё цветёт, благоухает и зовёт к продолжению жизни! И пусть, подобно полевой травинке, мы малы, но до чего красиво наше поле!


                О человеческом скопидомстве

Чем больше, наблюдая жизнь, узнаёшь «пикантных» подробностей окружающего тебя бытия, тем горше становится на душе. Всё как-то не так, не целесообразно, что ли. Почему сильные поедают слабых? Почему мудрость, накопленная за время жизни, как правило неотделима от тела и умирает вместе с последним? А яхты, золотые червонцы и прочие материальные присвоения плывут по реке времени дальше? И пусть за штурвалами яхт стоят другие капитаны, а в кают-кампаниях другие олигархи пересчитываю золотые червонцы и переприсваивают материальные присвоения, объекты человеческой деятельности, как говорят в таких случаях, не исчезают. И это главное!
Как было бы хорошо, если б человечество отважилось жить по другим, недарвиновским законам бытия. Например, исповедало простую истину: «что отдал – то твоё». В таком случае для каждого человека мир превратился бы в один огромный подарочный сертификат: дари и радуйся!
Так нет. Мы тянем одеяло на себя. Когда перетянутых на себя одеял становится много, мы сшиваем их в рулон, наматываем рулон на собственное тело и превращаемся в неподвижный кокон, из которого (по нашим скаредным расчётам) должна вылететь прекрасная бабочка.
Однако время идёт, но ничего не происходит. Любопытствующие и любители поживиться задарма спрашивают друг у друга разрешения вскрыть кокон и выяснить причину задержки. Получив согласие, энтузиасты с гиканьем окружают «таинственного молчуна», ломают кокон на части и что же видят…
Маленькое лощёное тельце человека, похожее на египетскую мумию, застыло под гниющими лоскутами перетянутых на себя одеял. Оно мертво. Какая уж тут бабочка…