История повторялась. Обитатели пруда - лягушки и тритоны - на очередном общем прудовом собрании решили и постановили: КИТ - это просто большой головастик, очень большой.. головастик - урод.
На этом и успокоились.
Кит тоже успокоился, решение общего прудового собрания его вполне устроило: ясность - это всегда ценно. Кит умел беречь ценности.
Он ждал встречу с Океаном - вопреки очевидности.
КИТ
В
ПРУДУ
Я почувствовал себя китом, когда почти сутки пробыл в отделении реанимации (после сложной полостной операции). Операция пять с по-ловиной часов, и "реанимация" - почти сутки. Шикарный наркоз, такого кайфа я больше не испытывал... я возвращался в прохладные глубины и выныривал, когда хотел пить, и просил темноту "дайте пить пожалуй-ста", и темнота тут же давала мне бутылку с минеральной водой (было заранее приготовлено).
Я пил с наслаждением, и опять погружался в родную глубину.
Там было хорошо.
Там я понял, что я – кит.
На что это похоже?
Очень просто… сначала – узкая протока, тебя сжимают тесные бе-рега… потом речка, узкая извилистая лесная речка, с быстринами и перекатами… потом – широкая равнинная река, берега всё дальше… и, наконец – тебя выносит в океан… и берега вовсе исчезают из виду, они, конечно, остаются, но их уже не видно, о них скоро забываешь… остаётся только вода и небо… и ты и Бог… остаётся только сейчас, вечное сейчас… и ты вдруг понимаешь, что это и есть настоящее, это и есть единственное что реально существует, и что так было всегда…
Стало быть, не было никакого начала, так было всегда…ТАК БЫЛО ВСЕГДА!
Не было начала и - конца тоже не будет…
Это открытие наполняет тебя восторгом, и ты кричишь: Слава тебе, Бог мой! Наконец-то я понял!
ОБЩИЕ СООБРАЖЕНИЯ
«И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».
(Ин 1:5)
"Величайшая польза, которую можно извлечь из жизни - потратить жизнь на дело, которое переживёт нас."
(Уильям Джеймс)
«Музыке надо учить всех, совершенно независимо от того, есть спо-собности или нет… занятия музыкой – это очень тонкая настройка нейронной сети, которая пригодится вам для чего угодно.. музыка – мощнейший игрок в мозговой деятельности»
(Т.А. Черниговская, из телевизионного интервью)
-"Я бы огорчился, узнав, что я всего лишь развлекал их. Мне хотелось сделать их лучше"-
(Георг Фридрих Гендель)
«Что такое "философ"? Это человек, который законам ротивопо-ставляет природу, обычаям - разум, общепринятым взглядам - совесть, предрассудкам - собственное мнение.»
(Раиса Варга)
«Воображение важнее знания»
«Если в первый момент идея не кажется абсурдной, она безнадежна.»
(А. Эйнштейн)
«Человек есть мера всех вещей»
(Протагор)
«Чрезмерное знание порождает заблуждение, умственный хаос и в конечном счёте опустошение. Часто лучше не знать, чем знать. Лучше учиться понимать, чем копить знания. Знать надо необходимый мини-мум, понимать же надо максимально много. Знание пассивно. Пони-мание активно. Знание — то, что добыто другими. Понимание — то, что ты добываешь сам. Знание есть обладание, понимание — созидание».
(А.А. Зиновьев)
«… Пока я спал, овца принялась объедать венок из плюща на моей голове, — и, объедая, она говорила: «Заратустра не учёный больше».
И, сказав это, она чванливо и гордо отошла в сторону. Ребёнок рассказал мне об этом.
Люблю я лежать здесь, где играют дети, вдоль развалившейся сте-ны, среди чертополоха и красного мака.
Я всё ещё учёный для детей, а также для чертополоха и красного мака. Невинны они, даже в своей злобе.
Но для овец я уже перестал быть учёным: так хочет моя судьба — да будет она благословенна!
Ибо истина в том, что ушёл я из дома учёных, и ещё захлопнул дверь за собою.
Слишком долго сидела моя душа голодной за их столом; не научился я, подобно им, познанию, как щёлканью орехов.
Простор люблю я и воздух над свежей землёй; лучше буду спать я на воловьих шкурах, чем на званиях и почестях их…»
(Ф. Ницше «Об учёных», «Так говорил Заратустра»)
«Если «…Теория электромагнитных явлений - это рациональный выход за рамки классической механики, пригодный для того, чтобы смягчить контраст между действием на расстоянии и действием при соприкосновении…» (Нильс Бор), то разработки ШЛМИ (пульсирующая модель физической реальности и принцип КИНО) являются не только рациональным выходом за рамки классической механики, но позволяют создать принципиально новое мировоззрение, в основе своей антропоцентричное, что делает возможным создание цивили-зации нового типа – цивилизации Совести»
(А. Лаврентьев, «Стандарт ШЛМИ»)
, ШЛМИ - Школьная Лаборатория Метафизических Исследований, Санкт-Петербург город-герой Ленинград)
«Доводы, до которых человек доходит сам, обычно убеждают его больше, чем те, что приходят в голову другим»
«Главное назначение человека – мыслить…»
(Блез Паскаль, «Мысли»)
«Мы обретаем собственное достоинство и развиваемся психологи-чески, только принимая себя такими, какие мы есть, и проживаем все-рьез вверенную нам жизнь. Наши грехи, ошибки и заблуждения необ-ходимы нам, иначе мы будем лишены наиболее ценных побудительных причин к развитию».
(Карл Густав Юнг)
«…Человек может верить и не верить… это его дело! Человек – сво-боден… он за все платит сам: за веру, за неверие, за любовь, за ум – человек за все платит сам, и потому он – свободен!.. Человек – вот правда! Что такое человек?.. Это не ты, не я, не они… нет! – это ты, я, они, старик, Наполеон, Магомет… в одном! (Очерчивает пальцем в воздухе фигуру человека.) Понимаешь? Это – огромно! В этом – все начала и концы… Всё – в человеке, всё для человека! Существует только человек, все же остальное – дело его рук и его мозга! Человек! Это – великолепно! Это звучит… гордо…»
(монолог Сатина из пьесы А.М. Горького «На дне»)
КНИГА ТРЕТЬЯ.
Над серебряной рекой на златом песочке
Долго девы молодой я искал следочки…
(из русской народной песни)
Никто пути пройдённого от нас не отберёт…
(из песни о коннице Будёного)
Тезис и Антитезис
Экспромт
Я гляжу из-за окошка на далёкую звезду
Грустно мне совсем немножко
И потёртую узду я давно повесил в сени
И верный конь мой захирел
От моей постыдной лени
Видно это мой удел
Всё глядеть из-за окошка на далёкую звезду
Жаль, что я не упаду
Звёздной не хлебну окрошки
***
Не думать и быть счастливым
И с покорённой высоты
Произвести смотр своих войск
И увидеть что многих уж нет
Что о них только горькая память
Но по-прежнему блестят значки на знамёнах
И по-прежнему далеки дальние вершины
URBO ET ORBI
Я, школьный учитель с 20-летним стажем, заявляю, что наше школьное образование имеет родовой изъян: неплохо справляясь с развитием интеллекта, оно оставляет без внимания душевный мир ученика.
Сейчас, в эпоху тотальной цифровизации и увлечения искусствен-ным интеллектом и робототехникой отсутствие внимания к душе ста-новится обстоятельством опасным для самой цивилизации.
Опасным для самого человека, не ведающего, что творит.
Я считаю необходимым кардинально изменить образовательную про-грамму общего среднего школьного образования, введя туда дисцип-лины, способствующие развитию души ребёнка.
Не надо ждать, пока учёные объяснят нам, что такое душа. Мы знаем, что душа есть, и что душу надо беречь и воспитывать.
И начинать надо именно в школе, изменив программу общего среднего образования.
Это прежде всего музыка – вокал и танец (для всех учеников без исключения).
Затем – литература (всемирная, не только отечественная).
Затем – физический труд. Его духовно оздоравливающее значение сейчас предано забвению, что является грубейшей педагогической ошибкой.
Кроме того, я считаю необходимым введение курса «Полная исто-рия советского государства», написанного честными историками (у нас такие есть). Без этого курса мы – дерево с обрубленными корнями, дерево «перекати-поле». Особое внимание должно быть обращено на безбожное основание советской власти как на основную причину её разложения.
Прошу высказаться по моему предложению.
Вслед за Пришвиным
Если вам удалось перевалить за семьдесят, то самый здоровый образ жизни такой: бокал сухого красного с плантаций Риохо, сыр, белый хлеб, оливки, трубка с хорошим табаком, музыка негромко, барочная – гитара или клавесин. По вкусу. И никуда не спешить.
Это есть здоровый образ жизни, это есть счастье.
До семидесяти этот рецепт не действует, там другое, вспоминать не хочется, дело прошлое. Было и прошло.
Это – так, для зачина.
Для завязки разговора.
Разговор будет о другом.
Жена говорит: Знаю я, чего ты туда ездишь, водку пить!
(Туда – это в садоводство).
Ну, не без этого. Но не только. Просто водку пить – это пошло.
А я не терплю пошлость. Водка – необходимая принадлежность существования в садоводстве. Ты городской, ты от физического труда отвык, а дела много разнообразного, ты ещё и половины не сделал, а уже руки гудят, спину ломит, голова кружится, а ноги не идут. Тут водка выручает. Я не шучу. Так вот, с Божьей помощью, до вечера дотянешь.
А вечером печку топить. Тут без стопки вообще делать нечего.
Дрова потрескивают, разговор неторопливый… с кем? С кем… иных уж нет, а те далече… с ребятами моими разговор, с теми, кого уж нет.
Я один остался. А никак не думал, что именно я останусь… что все раньше уйдут.. никак не думал.
И работы менял, и из дому сбегал, и… вообще висел на волоске, бывало. А вот – поди ж ты. Они уже там, а я тут. И что удивительно: чем дольше я тут, тем больше мне тут нравится, тем больше мне хочется быть тут. Мне тут уже всё нравится. Чуден Божий мир.
Нет, в садоводстве только водка.
Вино с испанских плантаций – это для какой-то другой жизни… не для нашей русской жизни.
Вино для какой-то другой жизни, где поэзия, где не надо много горбатиться. А тут если не горбатиться – тут вообще ничего не будет. Тут государство огромный трюк провернуло, кто-то умный подсказал, не иначе как еврей: берите землю, пользуйтесь. Садоводческое движение.
О том, что эта земля никакому крестьянству ни в жизнь не нужна и для сельского хозяйства не интересна – об этом обе стороны умолчали, садоводы по неопытности, государство по подлости (на то оно и государство).
Садоводы землю взяли и вложились – всё вложили, весь свой потенциал любви и возможности, и земля стала чудом, дикий без-людный неухоженный край стал краем садов… яблони, вишни, сливы, всё в цвету…
И тут государство спохватилось: как это, граждане землёй поль-зуются, а как же налог?
Земельный обязательный налог – как же? А это же и курортная зона, кстати… приладожье, воздух целебный, как-нибудь, между прочим…как это мы проглядели, а? а?
Вломили и тройной налог на землепользование.
Государство.
Ну как тут не выпить. Слов нет, т.е. есть – но все нецензурные.
Откуда мат на Руси? Отсюда мат на Руси.
Да, тройной налог на землепользование. За землю, которую мы сами возделали, создали своим трудом. А? Етиттвою…А?
Так, Саша, успокоился… плетью обуха не перешибёшь.
Государство.
Петровская затея.
До него – Чингиз-хан.
Государству нужны деньги. Откуда деньги? Ясно откуда… отсюда деньги. Пётр даже за бороды налог брал. Очень нужны деньги.
Но Пётр – это, всё-таки Пётр… не путай ЭТО с пальцем…
После Петра новая Россия, империя, Санкт-Петербург, мировой город, красивейший город мира…
А после этих?
Яхты?
Да, у них яхты, особняки…
Спокойно, Саша.
Кто бы мог подумать, что эти сволочи окажутся настолько своло-чи… настолько предатели всего святого… а в коммунистической идее было святое, было… в сердце каждого настоящего коммуниста был Бог, есть Бог…
Чубайс… легендарная фигура… судить и расстрелять… нет, шу-тить изволите… этого он не достоин. Он достоин другого, а именно вечной жизни, сначала он должен понять, какая он мерзость, скотина и сволочь, сколько беды он принёс России, и потом – с этим соз-нанием – жить вечно. Вечный жид. Только это. И его пальцем никто не должен тронуть. Он как прокажённый должен жить.
Ну, с ЕБНом всё ясно, о нём говорить нечего.
С Горбачёвым тоже.
Мелочь, понимаешь… мелкие люди.
Вырождение партии.
Сталин ещё их держал… он был верующий, виду не показывал, но в сердце имел Бога… после него пошли атеисты и атеистическая мораль мигом всё определила, т.е. – развратила, все стали двое-трое-душны.
Помельчал народ.
Итог предрешён.
Наверх выплыли пигмеи нравственности.
В сущности – подонки.
Страна была приговорена.
Приговор приведён в исполнение.
Народ?
А кому какое дело было до народа?
Чубайсу с его фантастической приватизацией?
Мой дядька, царство небесное, свой ваучер продал цыганам за мешок сахарного песку, и считал, что совершил выгодную сделку, опытный был дядька, я над ним посмеялся и все наши ваучеры вло-жил в инвестиционный фонд «какой-то капитал», и этот фонд через полгода накрылся медным тазом, со всеми нашими ваучерами. Нам сказали «пишите письма».
Мой дядька весело рассмеялся, узнав об этом.
Попьём чайку, племянничек. С сахарком.
А народ к таким чудесам готов не был. Всё как-то не верилось, что дна нет.
А ВПК рушился, а научно-техническая интеллигенция вся – там.
Заказов нет, работы нет, денег нет. Спирт «Рояль» и ножки Буша. Стали спиваться. Женщины оказались покрепче, мужчины ломались первыми. Ребята мои – сломались.
"Мы живём во время без больших идей, без нравственности, мы жи-вём в безвременье. Наша свобода - это свобода плевка в своё прошлое, а значит - в настоящее и будущее, в святое, неприкосно-венное и чистое" (Ю. Бондарев - ЕБНу, отказываясь от ордена пуб-лично)
Чубайс, тебе нельзя умирать… ты должен жить вечно, ты – вечный жид. И вечно получать наши проклятья – и с этого, и с того света.
Саша, успокойся… всё расставлено по своим местам.
Теперь о главном.
Печка почти прогорела, надо дров подкинуть (я позаботился ле-том, наготовил изрядно).
Пришвин.
Вот человек, интересный человек.
Первый, который заметил, каким образом формируется новая власть на местах.
Гибельно-безбожно формируется.
Приходит разнарядка из центра: столько-то мужиков надо отпра-вить в центр для советской власти, чтобы органы сформировать.
На сходе ни один справный хозяин не соглашается (на кого я хо-зяйство оставлю), и в центр выборным образом отправляются пья-ницы и никудышники, у которых всё из рук валится… вот так форми-ровалась первая советская власть.
Когда я это прочитал, мне стало страшно: от такой власти добра – не жди, это власть не народная, а антинародная. Она будет делать всё, чтобы эту самую власть из рук не выпустить. Потому что она ничего больше, как властвовать, - писать указы, постановления и пр. – она ничего больше не умеет, без власти она просто пропадёт с голоду.
Это, получается, жуть что такое – эта самая советская власть.
(думаю, сам автор идеи советской власти был бы откровенно взбе-шён, узнав, каким макаром его теория реализуется на практике… «гладко было на бумаге, да забыли про овраги»… «формально пра-вильно, по существу – издевательство»… «суха теория, мой друг»… да ведь просто человек был В.И. Ульянов-Ленин, просто человек… нельзя ожидать от просто человека всеведения)
Тут спасает положение одно: наряду с ней вторая власть - пар-тийная, партийный контроль, коммунистический.
Если спасало.
А если нет? А если всё – классовая сплошь борьба?
А ведь оно так и было – сплошная классовая борьба…
Деревня, пропитанная взаимной ненавистью, от которой один шаг до крови.
Русский мир, пропитанный взаимной ненавистью. И тоже один шаг до крови.
Расколотый взаимной ненавистью и взаимным братоубийством.
Тема, конечно.
«Василий Иваныч, ты за большевиков али за коммунистов?»
Пришвин.
Михаил Михайлович Пришвин (23 января (4 февраля) 1873 года, село Хрущёво-Лёвшино, Елецкий уезд, Орловская губерния, Российская империя — 16 января 1954 года, Москва, СССР) — русский и советский писатель, прозаик и публицист, военный корреспондент, путешественник, фотограф, краевед, педагог.
В своём творчестве исследовал важнейшие вопросы человеческого бытия, размышляя о смысле жизни, религии, взаимоотношениях мужчины и женщины, о связи человека с природой.
(Википедия)
Сухая справка. Сухарь, а не справка.
Нет, надо читать тексты, тогда понятнее, почему я его выделил.
Михаил Михайлович был человек разносторонних способностей и увлечений, многообразованный, но литературное дело было его страстью, и охота тоже. Умелый был охотник. Любил это дело.
Приедет в столичный город, потолчётся среди пишущей братии, и быстренько – от всех этих акмеистов, имажинистов, футуристов и про-чей окололитературной нечисти – в чистоту природы, ближе к Богу. Там отдыхает, наблюдает, дышит, думает. Счастливится.
Природа бесконечно многообразна.
Это давно заметили китайцы, японцы.
Наш русский лес бесконечно разнообразен, это хорошо отметил К.Г. Паустовский.
Удирая из города, от телевизора, я всегда вспоминаю Пришвина.
Конечно, участок в садоводстве – это не та природа, но всё-таки…
Во-первых, в апреле тут тихо.
Во-вторых, у меня растёт настоящее лесное дерево – сосна.
Когда-то я ездил за песком за дорогу, там все брали песок, и в одной из ям увидел, как на куске дёрна цепляется за жизнь маленький рос-ток сосны, а дёрн этот вот-вот упадёт в яму.
И что-то толкнуло… дай-ка я тебя спасу. Нагрузил тачку песком, а сверху этот лоскуток дёрна с росточком этим определил и на участке и посадил, так, в стороне. Теперь это могучее дерево с ветвями, достойными книги рекордов Гиннесса. Нижние ветви я всё-таки опилил, а то вообще невозможно по участку пройти. Объяснил: ты, всё-таки, меру знай… понимай, кто тут хозяин.
Сосна, да.
Что удивительно. На пятый год, когда дерево прижилось и окрепло, под ним появились грибы маслята. Сами по себе, ниоткуда. И до сих пор растут каждый год.
Пруд.
Там живут рыбы, предположительно караси.
Ещё туда приходят утки. Именно приходят. Пара уток, она и он, кра-савец. Причём инициатива – от неё. Она первая, под ворота, и в пруд, он за ней, с достоинством, степенно…такой молдавский барин.
Красивый.
А на ветке яблони подвешена кормушка для птичьей мелюзги, для синичек, моих любимец. Обожаю. Пятилитровая фляга из-под воды, сбоку отверстие, туда насыпаю сырые семечки, оживление в зале, аплодисменты.
Идиллия нарушается бандитским налётом: появляются воробьи.
Ненавижу. Жидовское племя.. Забираются внутрь, и сидят там, жрут, шелуху там же, боюсь, что и гадят там же, и синичек не под-пускают. Ненавижу. Единственная порода из всего птичьего племени, которую откровенно ненавижу.
Кажется, начинаю трезветь.
Ну, и слава Богу..
Утки поплавали и отправились восвояси, также пешком по дороге.
Ничего не боятся. Так забавно.
Хорошо, что я не охотник. Ружьё давно продано, и, опять же, слава Богу.
Не понимаю охотников. Хемингуэя разлюбил за это… ну, почти разлюбил, скажем осторожнее.
Что за удовольствие – живое превращать в мёртвое?
Не понимаю.
Хочешь охотиться, азарта хочешь – купи фоторужьё. Благородно, страсть та же, и ты – не убийца. Чем плохо?
Скажу больше: убивающий убивает что-то в себе.
Не умею объяснить, но интуиция (никогда не подводит) говорит – так, убивающий – это в чём-то самоубийца.
Хорошо, что я продал ружьё, слава Богу.
Кстати, скоро зацветут фруктовые деревья… тут будет сказка.
Деревья в цвету, а над ними – моя сосна… как, а?
А над всем - голубое небо – а? Пейзаж? И утки придут поплавать – а?
А она говорит – чтобы водку пить… да разве в водке дело?
Я вот тут сильную подачу сделал.
Сильно подал, судите сами:
Здравствуйте, уважаемые друзья «вконтакте!» Я, школьный учитель с 20-летним стажем, заявляю, что наше школьное образование имеет родовой изъян: неплохо справляясь с развитием интеллекта, оно оставляет без внимания душевный мир ученика.
Сейчас, в эпоху тотальной цифровизации и увлечения искусственным интеллектом и робототехникой отсутствие внимания к душе становится обстоятельством опасным для самой цивилизации.
Опасным для самого человека, не ведающего, что творит.
Поэтому я считаю необходимым кардинально изменить образова-тельную программу общего среднего школьного образования, введя туда дисциплины, способствующие развитию души ребёнка.
Это прежде всего музыка – вокал и танец.
Затем – литература (всемирная, не только отечественная).
Затем – физический труд.
Частичное обоснование этого – в моих публикациях на проза.ру Александр Лав-рентьев 2, начиная с «Кит в пруду», там довольно много написано, небезынтересно.
Кроме того, я считаю необходимым введение курса «Полная исто-рия советского государства», написанного честными историками (у нас такие есть). Без этого кур-са мы – дерево с обрубленными кор-нями, дерево «перекати-поле».
Прошу вас высказать по моему предложению.
Не отмалчивайтесь, пожалуйста.
Слово сказано, слово ждёт ответного слова.
Сильно подано, сам знаю.
Посмотрим, какой приём будет. Ну не страна же мы «Мёртвых душ», в самом деле!
ОМ
"ОМ"в индуизме - это не звук, это - слово.
Предположительно расширяет сознание, вызывает просветление. Я в садоводстве как-то вышел на середину участка и полчаса этот "ОМ" издавал на разные лады, ожидая просветления, чем вызвал не-поддельный интерес вороньего населения (расселись по деревьям и наблюдали), и - дождался: внутренний голос сказал: пойдём лучше водки выпьем. И так и получилось.
(До сих пор просветлённый).
Вороны были разочарованы, предполагали какое-то иное продол-жение спектакля и потому возмущённо противно, вполне по-хамски за-каркали мне вслед.
Что делать, Фауст.
ПОЧЕМУ Я ЛЮБЛЮ БЛЮЗ
“Меня всегда интересовало исследовать, — может ли и в какой степени музыка не только передавать индивидуальность и душевное настроение того или иного сочинителя, но быть также отзвуком или от-голоском времени, исторических событий, состояния общественной культуры и т. д. И я пришел к убеждению, что она может быть таким отзвуком до мельчайших подробностей..."
(А. Рубинштейн)
Я позвонил в редакцию и сказал, что хочу издать книгу.
- Каким тиражом? – спросил милый женский голос.
- Мне на руки хватит десяти экземпляров, остальное надо разослать по торговым точкам, - сказал я. – Вы лучше меня знаете, сколько это надо экземпляров, книга уникальная, раскупят. У вас же есть интернет-магазины и прочее, вы лучше меня в этом разбираетесь. Главное, чтобы тираж не оказался тупо у меня на руках, я это уже проходил, больше не хочу.
- Мягкий переплёт? – спросил голосок.
- Да, самое экономное, - сказал я.
- Экономичное, - поправила она.
- Экономичное, - согласился я.
- Давайте познакомимся с текстом, - предложил голосок.
- Легко, -сказал я. – Он у вас, на проза.ру Александр Лаврентьев 2, «Кит в пруду», там, сверху.
- Да, вижу, - сказал голосок, - сейчас скопирую. Подождите пожа-луйста.
Возникла пауза.
-Алё, вы здесь? – забеспокоился я, т.к. пауза подозрительно затя-гивалась.
- Да-да, - откликнулась трубка, что-то компьютер капризничает, долго грузится, подождите пожалуйста.
(Он в шоке от моих идей, твой компьютер… я его в нокаут послал, твой компьютер, он с такими идеями не сталкивался, вот в чём дело, поэтому как минимум в нокдауне).
- Ну вот, наконец-то… ого, сколько материала, - ожила трубка… вы в каком формате хотите?
- В нормальном книжном, А5…
- Это получается больше 400 страниц. Толстенная книжка получа-ется. И стоить это будет… сто тридцать восемь тысяч рублей… десять ваших экземпляров, доставка в Санкт-Петербург, рассылка у нас тут… да, сто тридцать восемь… потянете?
Кто там про нокаут говорил? Это не компьютер… это я оказываюсь в нокауте. Давно со мной такого не было. Такого я не ожидал… чест-ное слово - такого - не ожидал.
- Прощайте, милая барышня, извините за беспокойство.
Пользуясь случаем, текст почитайте… текст уникальный, вы такого нигде больше не прочтёте.
Вот почему я люблю блюз… сто тридцать восемь тысяч – это акку-рат пять моих учительских пенсий..
Вот почему я люблю блюз..
Библию насочиняли, сударь… новейший завет… канонический текст с комментариями и приложениями (по аналогии с нравоучитель-ными письмами апостола Павла).
Шутить изволите?
Да тут вроде и не до шуток, самого оторопь берёт.
Как будто серьёзно всё… серьёзнее некуда.
ОСНОВА ИМПРОВИЗАЦИИ
„Для игры в ансамбле человеческие качества важнее музыкальных. Да-да. Если прекрасный музыкант не обладает скромностью, гибко-стью, терпением, не хочет слышать партнера, он не добьется хороших результатов в ансамбле. <…> Необходимо довериться интонации партнёра, только тогда усилия каждого превратятся в музыку.“
(Рудольф Борисович Баршай)
Работа в диалоге. Тема: женщина хочет разводиться с мужем, к ней приходит подруга, хочет поговорить…
Работают хорошо, от души, со вкусом и знанием темы… Сплош-ное творчество, получается легко, смешно, неожиданно, хоть сейчас на сцену.
Жалко, что нет записи.
Дальше – моя очередь. Я – тот самый муж, с которым намерена развестись героиня. Мне следует раскрыть своё видение темы.
Во-первых, надо ослабить главное обвинение: «целовался на кухне с другой женщиной».
Во-первых – что такого?
Не, это слабо.
Начнём с цитаты (цитаты всегда сильнодействующее):
«Как я хорошо веду себя! Как ты была бы мной довольна!
За барышнями не ухаживаю, смотрительшей не щиплю, с калмычками не кокетничаю — и на днях отказался от башкирки, несмотря на любо-пытство, очень простительное путешественнику. Знаешь ли ты, что есть пословица: на чужой сторонке и старушка — божий дар.
То-то, женка. Бери с меня пример.»
( А.С. Пушкин — Н.Н. Пушкиной, 19 сентября 1833 г.)
Здесь никакой комментарий не надобен, просто прочитать пуш-кинские строки, и всё… это задаёт тон.
Это во-первых.
Во-вторых, там, на кухне, поцелуи были вполне дружеские, това-рищеские поцелуи… ну, выпили же все, правда?
А действие алкоголя известно, все становятся несколько раско-ваннее, товарищеские дружеские чувства так и просятся наружу… это же известно, не случайно существует выражение «пьяные откровен-ности», «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке»… а разве нельзя и так сказать: «что у трезвого на уме, то у пьяного в поступке»?
Если у человека появилось желание поцеловать другого человека – что в этом плохого?
Разве это повод для того, чтобы разрушать семью?
Ну мы же не дети, господа… мы давно не дети.
- Ну так – было? – перебивает меня партнёр.
Это обязательное условие упражнения «Диалоги», партнёр дол-жен следить, чтобы корабль не сбился с курса.
Ироничный доброжелательный взгляд, всё в порядке.
- Вот у А.П. Чехова есть удивительный рассказ «Дама с собачкой», где всё начинается вполне по-французски. Оба как будто немножко пошалили. И вдруг оказывается, что – ничего это не легко… что это «бесплатный сыр в мышеловке», из которой уже вообще не понятно как выбраться.
Удивительный рассказ. Он показывает, что человек принципиаль-но другое существо, отличное от всего другого живого на планете.
Есть другой рассказ, вовсе страшный. Там гимназист Володя влюбляется в подругу матери, добивается близости с ней и после этого убивает себя.
А помните, с чего начинается роман «Анна Каренина»? А «Крей-церовй сонату» помните? А «Дьявола»? А ведь «Крейцерову сонату» и «Дьявола» Лев Николаевич писал в параллель… какое напряжение было!
А у А.И Куприна. – «Поединок», Олеся», «Гранатовый браслет»… «Яма»» наконец…
У Джона Стейнбека интереснейшая повесть «Консервный ряд», а у Апдайка…
- Ну так – было?- прерывает меня партнёр.
- Граждане судьи, прошу занести в протокол, это провокация. Я продолжаю. Дело в том, что когда организм мужчины молод, сексу-альное начало практически неуправляемо… оно само управляет мо-лодым человеком и вынуждает его совершать поступки такие, какие он никогда не совершил бы, не будь этого «давления снизу». Это я заяв-ляю, основываясь на собственном опыте. Полагаю, что мой опыт не уникален, мой уникальный гениальный тёзка тоже имел опыт примерно такой же, иначе не появились бы эти строки: «…и горько жалуюсь, и слёзы лью, но строк печальных не смываю».
Размышляя над этим феноменом юношеского полового созрева-ния, я прихожу к выводу, что этот процесс общество обязано взять под контроль и опеку, - как один из аспектов процесса воспитания души.
- И как вы это представляете? –
- Я уже говорил об этом в «КИТ»е. Сексуальным воспитанием юношей должны заниматься высококвалифицированные опытные женщины… высочайший профессионализм, элита общества.
- Боюсь, что вас не поймут…
- Не надо бояться, точно не поймут. Сейчас не поймут. Это разго-вор будущего, сейчас актуальны другие темы, прежде всего – изме-нение образовательной программы. Всё изложено в «КИТ»е.
- Но всё-таки…
- Да не помню я …вот пристал, как банный лист. Лучше у неё спросите, у женщин на это дело память лучше. А я тогда в хлам на-пился, и что там было – хоть убей. Да и, согласитесь – имеет ли это значение - было ли что, не было ли – если я ничего не помню, - а? Как вы думаете?
- Ну, что?
- Сказала, это ты о чём? Я говорю, мол, говорят целовались, а она - не суй свой нос куда не надо. Мол, тебя и вовсе не касается, сами разберёмся-
- Когда Сталину доложили, что у Рокоссовского по женской части проблемы, любовницы и всё такое, мол, что делать будем, Сталин трубкой пыхнул и проворчал: Что делать, что делать… завидовать бу-дем!
- Что ты хочешь сказать?
- Что разные подходы к теме могут быть. Люди разные и подходы разные.
- Ну, а лично конкретно твой?
- Вообще – это должно быть разное – для мужчины и для женщины. Мужчина – это солдат, герой, добытчик… покоритель, завоеватель. Женщина – хранительница очага.
- И что?
- Ещё раз: мужчина – солдат, герой, добытчик, покоритель, завое-ватель. Женщина – хранительница очага, семьи, детей.
- Т.е. мужчина как будто более свободен?
- Ну вот, ты сам сказал.
- И ты действительно так себя и чувствуешь – более свободным, чем твоя супруга?
- Отвечать обязательно?
- Таковы правила.-
- У меня проблема: я перестал различать, где я – муж этой мадам напротив, или я - реальный я муж моей супруги по жизни…
- Это бывает, ничего, разберёмся… найдём дорогу.
- В том и дело, что общие теоретические соображения перестают работать, когда дело касается тебя лично. Т.е. лично я свободен, ко-нечно, и супруга моя свободна, но совсем в другом смысле… м ы про-сто не хотим измены – ни она, ни я. Для нас сексуальное приключение «на стороне» - лёгкое, ни к чему не обязывающее – оказывается из-меной… не понятно даже чему именно.
- Ну-ну, интересно.
- Здесь точно не биология с физиологией… хотя – чёрт его разбе-рёт… нет, всё-таки не в этом дело. Здесь включен эфирный план, в нём всё дело. Даже лёгкая интрижка на стороне ломает эфирную кон-струкцию под названием «семья», «супружество», а это уже большая духовная потеря… духовное поражение. Духовная беда.
- А вот почему, интересно?
- Наверное потому, что семья – это одно из самых древних куль-турных достижений цивилизации… архетип. Т.е. несомненная духовная драгоценность, сокровище.
- А как же высказывание Иисуса – «и враги человека – домашние его»?
- Это очень точное высказывание, я испытал это на себе в полной мере, и оно ни в коей мере не устраняет ценности семьи. Очень слож-ная тема. Тут внутри – отрицание отрицания.
- Мне только что попалось удивительное высказывание:
Самое лучшее, что двое могут сделать друг для друга — это бе-режно, заботливо, понимающе охранять ОДИНОЧЕСТВО ДРУГОГО, от которого не отделаться никак, пока человек жив. И разделять его по просьбе, и ОСТАВЛЯТЬ В ПОКОЕ, если нужно. Но, как эскортный кор-вет от охраняемого транспорта, никогда не отходить за горизонт и НИКОГДА НЕ ОСТАВЛЯТЬ ОДНОГО. (Джеймс Холлис), -
- Как? Что скажете?
- Ничего более мудрого и достойного я не встречал!
- Это была и моя первая реакция...но не окончательная. После-довала и другая: это говорит "западный человек", не русский человек, бесконечно одинокий несчастный человек, не понимающий смысла своей жизни... в сущности - жалкий человек... вторая реакция перечёр-кивает первую совершенно. Где я больше не прав?
- Это провокация. Здесь ни слова о семье. Семья – это именно супружество, от слова «упряжь»… двое в одной упряжке, в этом всё дело. Здесь надо забыть об одиночестве, хотя для каждого вопрос «командировочного предписания» остаётся вопросом основным, глав-ным вопросом жизни. И тут человек всегда оказывается один на один с судьбой… тут одиночество неизбежно, никакая упряжь от этого не освобождает.
- Стало быть?
- Хорошее высказывание, стало быть… хорошее. Больше всего мне понравилось это «никогда не отходить за горизонт и никогда не оставлять одного»… это здорово… это здорово!
Однако мы здорово отвлеклись. Мне вот что хотелось подчеркнуть: обусловленность сексуальной активности эстетикой… чувство прекрасного и чувственность удивительно как будто вырастают из од-ного корня… хотелось бы понять как это понять.
- Почему бы не попытаться?
- Несомненно в основе – сохранение жизни. Красивое, прекрасное – значит, оптимально приспособленное к жизни, к поддержанию и продолжению жизни. К украшению жизни. К празднику жизни. Здесь природа сексуального влечения к красивой женщине.
- Но представление о красоте менялось…
- Ну и что? Влечение к красивому оставалось неизменным.
- И оказывается, никакой загадки нет.
- Да, никакой загадки нет. Материальное и духовное здесь согла-сованы как нигде.
- Но тогда надо объяснить мой вопрос – «было?» Тогда этот инте-рес (ведь все сразу поняли, о чём вопрос, правда?) – сам по себе за-гадка – не так ли?
- Никакая не загадка. Здесь – кульминационный момент, точка возможного зарождения новой жизни… мирового значения вопрос. Если «не было» - и говорить не о чем, а если «было» - возможно по-явление новой жизни, новой вселенной… тут уже есть о чём потолко-вать
.- Тебя, я вижу, ничем не собьёшь…
- Я предлагаю вот что обсудить: почему церковники объявили соитие между мужчиной и женщиной делом греховным? Откуда это взялось в нашем обыденном сознании: секс и грех как бы однозначны?
- Ну, давайте… интересно.
- Смотрим, как это трактует библейский текст, в моём вольном изложении, разумеется. Там как получилось? Бог за ше сть дней всё сотворил, все программы всего сущего, программу «быть человеком» тоже сотворил (как свой Образ и Подобие. Зачем, т.е. какова цель творения – там нет объяснения, сколько я ни искал – объяснения нет). Сотворил программы для всего, и весьма собою довольный, отошёл от всех дел своих. Удалился. И за дело принялся Господь, немножко непонятный персонаж, Он уже Создатель, создаёт по Божеским программам то, что сотворил Бог… создаёт райский сад, насаждает там деревья и населяет всяким зверьём, всё по божеским программа (творениям)… наконец создаёт из праха земного и челове-ка, такую куклу глиняную, в лицо ей дунул-плюнул, и вот - стал человек душою живою.
Всё. Всё, что сотворил Бог, создал Господь.
Вот так получается, вот так получается.
Господь говорит человеку: будешь садовником в моём райском саду, будешь ухаживать за всеми деревьями, чтобы не болели, росли правильно, одно другому не мешало.
Дальше по сказанному, но замечает Господь, что человек с по-ставленной задачей не справляется: плохо человеку одному, помощник нужен.
Дальше очень интересный эпизод: Господь призывает к человеку всех зверей райского сада и ждёт, как человек назовёт каждого… по-нимаете?
Т.е. сам Господь назвать не может, не умеет… сам смысла того, что Он создавал – не понимает, это очень странно, это вызывает по-дозрение. Далеко ведущее подозрение.
- Поподробнее, пожалуйста…
- Господь не понимает смысла того, что он делает, вот что я хочу сказать. Как это может быть – я не могу понять… Он выполняет про-граммы, разработанные (сотворённые_) Богом, и всё… у Него как буд-то нет своего разума… Нет понимания Божьего замысла.
- Как странно…
- Как бы там ни было, все звери райского сада приходят на смот-рины, и человек называет каждого.
- Вопрос: откуда человек их всех знает?
- Ответ только один: он их всех знает только потому, что его чело-веческая психика соткана из всех их психик (мы об этом уже говорили, с.м. «Кит в пруду»).
- Вспомни, у тебя же был цикл стихотворений «БЫТЬ»: «Быть де-ревом на высоком вольном месте, шуметь головой на ветру, привет-ствуя солнце…», «Быть верблюдом, терпеливо пересекать пустыню одиночества в ожидании оазиса понимания, которого нет, нет и нет…» или «Быть китом, любить свободное стремительное движение…» - ты это всё уничтожил, но память-то осталась…
- Не отвлекаемся. Господь слышит всё это и понимает, что среди зверей требуемого помощника человеку нет.
И тогда он наводит на человека глубокий сон (наркоз, по-нашему), вырезает одно ребро, дыру заделывает «плотию», из ребра вытачи-вает женскую фигурку, и давай хлестать человека по мордасам, хватит спать, смотри что я тебе принёс.
Человек просыпается, видит костяную фигурку и говорит: вот, жена моя, потому что из моей кости сделана.
- Как это?
- Явный прокол в свидетельских показаниях. Откуда он знает, что - из его кости, он же спал? Откуда знает, что такое жена? Бог такого понятия не сотворял. «Мужчину и женщину сотворил их», но не «мужа и жену».
В общем, начинается «чёрт знает что».
Дальше будет сказано, что жена отлепится от родителей и приле-пится к мужу, и будут они с мужем одно целое.
Откуда они могут знать о родителях?
Откуда могут знать, что такое родители?
Ну, так или иначе – теперь они Адам и Ева (и в сноске указано: Ева – это жмзнь).
Почему это указано в сноске, причём – петитом, крошечными бу-ковками, почему не введено в текст – опять загадка.
- Да, вот почему?
- Вопрос не по адресу.
-А ведь, если бы вместо «Ева» дальше в тексте стояло бы слово «Жизнь» - текст воспринимался бы совсем по-другому, правда?
- Истинно, сын мой во Христе, истинно.
- Мы отвлеклись?
- Дальше вот что: От всех деревьев ешьте, но от двух – не смейте есть: от дерева познания добра и зла не ешьте и от дерева жизни не ешьте.
- Хорошо бы кто-нибудь нам бы объяснил бы, что это значит… вообще – о чём тут?
- Истинно, сын мой во Христе, истинно.
- Что дальше?
- Сказал и пошёл себе гулять по саду, жизнью наслаждаться… вы тут работайте, а я пока погуляю. А кто ты, собственно, такой?
- Это ты о Господе?
- О нём, о Нём… я говорю, довольно странный персонаж. И вот когда Он в тенистых аллеях прохлаждается (или где ещё, мы не знаем, чем он занят), зачем-то почему-то появляется змей, самый умный зверь райского сада.
- Почему самый умный?
- Откуда мне знать? Так написано в тексте Библии. Самый умный. Появляется и подваливает к нашей сладкой парочке. А та как раз у запретных деревьев почему-то… зачем-то именно возле них топчется. Подстава такая. Змей и спрашивает: Верно ли, что ЭТОТ запретил вам от этих деревьев есть?
- Верно, - отвечает Ева, - сказал, не ешьте, а то смертью помрёте.
- Врёт, - сказал змей, - понты кидает. Больше Его слушайте. Он ведь сам – ничего не может, создать сам, от себя - ничего, только то, что сотворил Бог.
- Но меня-то Он создал, - возразила Ева.
- Это Божье попущение, - сказал змей. – Без Божьего соизволения тут ничто произойти не может. И что значит - смертью умрёте? Ты знаешь, что это такое?
- Нет, - призналась Ева.
- И я не знаю, - сказал змей. – Так разве можно бояться того, чего ты не знаешь? – удивился змей. - Больше Его слушайте, Он вам ещё и не такое скажет. Мне сказал, я тебе обязательно ноги сделаю, и до сих пор – сами видите, какие у меня ноги. Говорит: нет подходящего материала. Так что – давайте-ка, от дерева познания добра и зла, по-пробуем-ка…
И змей откусил плода, и подтолкнул Еве, и та откусила.
Ну как, вкусно? Очень, согласилась Ева. Ну, так дай и этому те-лёнку… чего он у тебя такой нерешительный… дали и телёнку, и тот ел, и тому тоже понравилось. Тому даже показалось, что он больше не телёнок, а прямо-таки целый бык. Ева взглянула на него с новым ин-тересом..
В общем, сообразили на троих.
Вследствие чего Адам и Ева делают себе опоясания из листьев и становятся похожи на обыкновенных папуасов.
И тут они услышали голос Господа, который звал их.
Начинается печальный финал.
Во-первых, они почему-то испугались…
- Понятно почему, они же наруцшили запрет, ели от дерева по-знания добра и зла…
- А что это означает ?
- А что это означает?
- Ни много ни мало – они обрели самостоятельность… они обрели способность самостоятельного суждения о том, что такое хорошо и что такое плохо…
- Т.е. у них появилось «Я»?
- Браво, сударь!
- Так отчего же они испугались?
- Они не испугались, они смутились… предстояло отвечать по достоинству, а опыта у них не было. Тут каждый смутится.
- Ну, а дальше – унижение… Кто вам сказал, что вы голые и всё такое… унизительно, они ещё не умеют отстаивать своё достоинство. Тут что важно не упустить из виду?
- Что важно не упустить?
- Это всё – исключительно в духовной реальности, потому что ко-жаные одежды Адам и Ева (Жизнь) получат лишь при выдворении из райского сада. Там вообще удивительные слова будут, рекомендую почитать, высокая поэзия… эту сладкую парочку выдворяют из рай-ского сада, и вход в рай закрывают какой-то хреновиной… пламенный меч обращающийся и ещё херувим… чёрт знает что.
- Нельзя сказать, чтобы мы что-то поняли…где тут сексуальное грехопадение?
- Чёрт его разберёт… кажется, мы ещё больше запутались… зато импровизация получилась, это надо признать. Как вы полагаете – по-лучилась импровизация?
БЛЮЗ ЛЮБВИ
- Из раненой души вытекает любовь.
- Любовь это кровь души.
-Родных своих можно любить только после смерти их, потому что в одном чувстве к родному человеку всегда вперемешку действуют и любовь и неприязнь.
-Как во всяком живом человеческом теле протекает красная и голу-бая кровь, так у родных перемежаются любовь и неприязнь.
-Потому и сказано, что отца и мать свою надо оставить, чтобы лю-бить.
-И еще сказано: враги человека домашнее его.
-Но чтобы оставить своих, нужно иметь рану в душе. Из раны ду-шевной вытекает ее кровь любовь.
(Из дневника Михаила Пришвина, 8 октября 1920 года)
Да, это из Дневника другого человека, но – это словно бы я написал, если бы у меня хватило на это мужества. Это – мои мысли, вы-страданные.
Лукавишь, приятель. Тут не так, не в мужестве дело. Мужества в тебе ничуть не меньше, чем в Пришвине. Дело не в мужестве. Просто разные методы. Он может вот так просто заметить, и на этом успоко-иться, а ты – нет. Тебе непременно потребуется объяснение – почему так. Ведь больно, очень больно, до крови больно.
Тут именно моя история, мои отношения с моей мамой
Вечный друг мой враг мой.
Да, я мог бы сформулировать так же, как Михаил Михаилович, но я молчал… тридцать лет молчал. Не было достаточно убедительного объяснения.
А теперь вдруг появилось?
Да, теперь появилось.
КОНЕЧНО
«В человеке умирает лишь то, что поддается нашим пяти чувствам. А то, что находится вне этих чувств, конечно же, остается жить. И это нечто в нас, что находится вне наших чувств и что остается жить после умирания нашей смертной части, вероятно, громадно и невообразимо высоко».
(А. П. ЧЕХОВ <ЗАПИСНАЯ КНИЖКА I )
Конечно, к моему рассказу о предыдущих моих инкарнациях можно отнестись скептически… но я сразу предупредил: пожалуйста, можете не принимать всерьёз, можете отрицать. Но что взамен? Пустота, темнота. Вас это больше устраивает? Лично меня – нет, я выбираю живописность из двенадцати инкарнаций, т.е. то, что мне поведал мой знакомый «контактёр». Для меня это гораздо привлекательнее, чем тёмная пустота и неведение.
И, согласитесь… в этом много поэзии. Особое отношение к звезде Сириус, оттуда прибыла сюда, на Землю, моя сущность, причём с ка-кой-то важной миссией (так мне пояснил контактёр).
Затем – моё отношение к сфинксам… там, на нильских берегах, где я был высокого ранга жрецом в храме Осириса, и здесь, где я – ленинградский мечтатель, «КИТ В ПРУДУ», вечный кит в пруду – где бы ни был…
Но это – лирика, согласен, это можно придумать.
Нафантазировать в те же белые ночи. «Сижу, читаю без лампады».
Есть более серьёзное.
Я попросил узнать об инкарнациях моих родителей, и вот что по-лучилось: МЫ… точнее – наши «сущности» в прошлом пересекались!
Я сопоставил списки и выяснил – пересечения!
С моим отцом – буквально в предыдущей инкарнации, в Голландии, в зеркальной проекции, там я был отцом, а он сыном… и уже легко было представить, что он там огорчал меня, я надеялся, что он будет капитаном, что на него повлияет приезд Великого Посольства, но он выбрал карьеру священника…несомненно, это было для меня большим огорчением, и отношения между нами, несомненно же, должны были быть весьма прохладными – тогда, в той инкарнации.
И – вот тут внимание – весьма прохладными они были и в этой ин-карнации, в этой нынешней нашей жизни!
Я как будто не чувствовал его старшинства, не чувствовал, что он старше! Понимаете?
Вот дядюшка, брат мамы – тот да… там я чувствовал старшинство, признавал безусловно (я о нём рассказывал), и к нему я был привязан всей душой.
А к отцу отношение всегда было… некое отстранённое отношение, отчуждённое. Словно я ему чего-то не мог простить, не понятно чего.
С мамой оказалось ещё интереснее: с ней мы пересеклись на бе-регу того самого озера (Тивериадского), где был Иисус! Я там рыбачил, у меня была большая семья, и мамина сущность была воплощена в моём старшем сыне, моём главном помощнике в рыбацком нашем промысле. И я видел Иисуса, и разговаривал с ним, и даже наме-ревался уйти с ним, но семья… большая семья… я не мог её оставить, семья пропала бы, оставшись без кормильца. А так – был бы тринадцатым апостолом… а – каково?
А вот сын подрос и ушёл из семьи, когда Иисуса казнили… ушёл к ессеям, не стал с нами жить…
(это и была мама, её непримиримый характер, такой он и остался)
… и с ним, с тогдашним моим сыном, у меня были очень сложные отношения, пробирающие до глубины души, до самого нутра, хотя глубина там неисчерпаемая, бесконечная глубина… и с моей мамой в этой жизни отношения были невероятно сложные, невероятно… до крови души. Не было человека более близкого мне, чем моя мама… вечный друг мой враг мой, беспредельно честный неутомимый строго бдительный друг мой враг мой… это благодаря тебе появился мой «КИТ В ПРУДУ»… твоя заслуга.
Отвлёкся, извините.
Вот эти совпадения, эти частные подробности – именно они убеж-дают: информация контактёра – достоверна, такое невозможно выду-мать.
Тут уже не фантазии… тут уже интуиция на полную мощность включена, и отчётливое понимание: так, всё так.
И удивительные перспективы метода: изучение реальной истории.
Кстати, это практиковал Станислав Грофф, чех, живёт в Америке… Америка всех талантливых переманивает… он практиковал глубинное погружение в память, человек вспоминал о предшествовавших во-площениях, узнавал себя в прошлых жизнях… это, кстати, подтвер-ждало мой основной тезис: «Я – есть!», «Я» - невозможно ни с чем спутать, «Я»- есть – «Бог» есть! – основной наш постулат…
Об опытах Станислава Гроффа я читал в… кажется, публикации в «Знание-Сила», не помню точно.
Для большей эффективности применял ЛСД, психотропное веще-ство… потом это запретили.
Возможно, у нас тоже какие-то подобные исследования проводи-лись, пока Союз не развалили… думаю - проводились, мы же стара-лись не отстать.
Здесь ещё вот что следует отметить: здесь подтверждение нашего тезиса о том, что духовная реальность познаётся субъективно – в от-личие от реальности физической.
То, что я утверждал с самого начала и что, несомненно, вызвало возмущение в научных кругах (если, конечно же, до этих кругов мои сочинения дошли, в чём я сильно сомневаюсь).
Только субъективность!
Если и можно говорить об объективности, то это какая-то совсем другая объективность, о которой говорить рано… очень преждевре-менно.
ВРЕМЯ ПРЕДЧУВСТВИЯ
«Всякая власть от Бога, кроме советской. Потому что советская – от народа.»… Сказали и думали, что сказали убедительно, а ведь – приговор сказали: власть-то безбожную утвердили! Оно потом и про-явилось»
(заметка на полях)
По Первому каналу ТВ: с «передовой» бойцы благодарят народ-ный фронт и ещё какие-то добровольные организации за помощь: со-брали средства и купили и прислали какую-то нужную для боя аппара-туру… дух патриотизма и всё такое.
Слушаю, и меня душит гнев.
Страна, воюющая страна… собирает по крохам своим бойцам на передовой… страна, воюющая страна, в которой куча миллиардеров -олигархов, чей ежедневный доход с лихвой покрывает стоимость де-сятков… сотен таких аппаратов, которые спасают жизни бойцов… где эти патриоты, Минины и Пожарские, чьи жёны и дети упакованы по за-границам?
Вот почему я полюбил блюз, музыку негритянских гетто…когда-то звучало грозное «Вставай, страна огромная»… - и страна вставала.
А сейчас?
Какое странное время сейчас…время ШОУ, развоекалова для разжиревшего быдла…время блюзов негритянского гетто… время предчувствия.
Блюз… Блюз… Блюз…
Что с нашим домом?
Патриотическое воспитание, говорите?
А есть ли у нас наш дом?
Блюз негритянского гетто… шикарная вещь.
Занятие по вокалу
«Жди меня, и я вернусь
Только очень жди…»
(К. Симонов)
Да ведь беда, в самом деле…
Сами подумайте.
Приходишь в назначенное время, а она уже там.
Я первая.
Причём я как будто должен радоваться тому, что она первая. Причём, одна и та же песня, причём на ползанятия. Огней так много золотых, парней так много холостых… на улицах Саратова а я люблю женатого…
Ну достала.
Она любит женатого, парни холостые бродят без любви по улицам Саратова, а ты полчаса сиди и всё это слушай, жди своей очереди. Изо дня в день одно и то же.
Пока ждёшь, уже и петь расхочется.
Что ж, на час раньше приходить, очередь занимать, что ли, как за водкой в перестройку?
Стерва голосистая.
Хоть бы что-нибудь другое, что ли… что её зацепило, ведь одно и то же, и как не надоест, и с таким прямо чувством, выразительно так, переживательно… нет ли тут чего личного?
Мужу сообщить, что ли… смотри, мол, жёнка твоя того гляди загу-ляет, что-то неладно с ней.
Про парней холостых поёт который день, про огни золотые, и всё с чувством… подозрительно.
А вообще… тут ведь какая тема разворачивается… смотри какая шикарная тема: женщина любит женатого – ну, к примеру, допустим, своего мужа любит. Тут не важно, изменим сюжет. А переживает за холостых парней, которые бесприютно бродят без любви по улицам города, необогретые, необласканные. А им скоро ведь в армию, ещё и на фронт, может быть, в бой. В смертный бой. А они ещё ни ласки женской девичьей, ни любви, ни тепла женского… беда.
Так. Тема. Космического масштаба тема.
Надо что-то космического масштаба и придумывать.
А рядом с городом женский монастырь,
Значит, надо в женский монастырь, и там настоятельнице спеть эту песню, вот так чувствительно, у вас, голубушка голосистая, хорошо получается – про золотые огни Саратова и про холостых парней… потом монашкам молодым – ту же песню, и, без остановки: девочки, быстренько собираемся, хватит дурью маяться, с вашим монастырским начальством я уже договорилась, тут дело государственное, мо-настырь получает от государства содержание? Получает. А как же иначе, непременно получает, без этого вы бы тут с голоду все померли бы, вот, надо отрабатывать, соответствовать духу времени.
Чёрное всё тут оставляем, и для начала в баньку, немножко по-стрижёмся, и причёсочки, всё очень скромно, никакой вульгарности.
Чуть-чуть макияж, самую малость.
Скромненькие платьица, скромненькие туфельки, чулочки. Шта-нишки, трусишки, всё очень скромно.
Всё, сели в автобус, поехали.
Сначала в столовую, немножко позавтракать.
Тем временем парням, которые холостые на улицах Саратова, - всё, мальчики, почистились, протрезвились, про табак забыли, побри-лись, подтянулись, подсобрались, причесались культурно и – на пло-щадь, выстроились рядочком. Это ещё не в армию, это как раз перед армией, душеспасительно.
Ребята выстроились, не понимают что такое, а тут и девочки из столовой выходят, и параллельной шеренгою скромненько выстанав-лиываются.
Тут, конечно, нужен человек с опытом… массовик-затейник, потому что тут начинаются танцы, причём не абы какие, а средневековые, где ни в коем случае кавалер даму не облапывает, а осторожненько ведёт, если и касается, то только за ручку пальчиками…
Танцев пять, не меньше… сарабанда, менуэт, ещё павана.. ещё – есть там танцы… культура, одним словом.
Немножко все обвыклись, присмотрелись друг к другу, пообвыклись, теперь можно и чаю попить – с мёдом, вареньем, бубликами… разговоры осторожные начать разговаривать, знакомиться лично… не спеша, осторожно… торопиться некуда.
Потом можно и на прогулку… там уже пространство импровизации, там – кому что, кто во что горазд.
Девочкам надо объяснить твёрдо: это не баловство, и это не грех, это – новый вид послушания, тут никакого разврата, мы сами вводим новый вид служения Богу…в ваших монастырях об этом ещё ничего не знают, это – новое… нет, ни в каких религиях такого ещё нет, это мы новое вводим – из своего понимания служения Богу, именно Богу, Творцу и Вседержителю… так что, пожалуйста, чтоб всё разумно, с ясным пониманием существа дела и чтоб честно, по совести, и ника-ких капризов.
И жеребцам этим саратовским – чтоб никакого своеволия и наси-лия… только ласка и осторожность, понимать должны, это вам не шмары с рынка. Очень осторожно, может быть – не сразу, не с первого разу… очень осторожно… но всё равно природа возьмёт своё… всё равно это лучше, чем болтаться одному по пустынным саратовским холодным улицам, правда? Или с потаскухами пьяными вокзальными – ну?
Согласны?
Ну что, кажется, проблема решена.
Красиво, шикарная программа.
Подождав, когда наша певунья закончит свои вечные женские страдания, я подошёл и рассказал о своей придумке.
- Так что поезжайте в Саратов и действуйте, у вас всё получится.
Она покраснела, губы её задрожали, словно она что-то хотела от-ветить, но, ничего не сказав, быстро вышла из помещения, опустив голову.
-Какой вы, всё-таки, бесчувственный, - сказала руководитель сту-дии, - ну разве можно так!
Да идите вы все, - подумал я…нечего тут тогда страдать… тогда страдания ваши гроша ломаного не стоят.
Вы делаете вид, что страдаете, и сами собой любуетесь, вот и всё… а есть реальные проблемы, которые вы не желаете замечать… и когда вам на них указывают и предлагают реальное дело – вы в кусты… предпочитаете никому не нужные страдания под красивую музыку.
Бабьё никчёмное.
А ведь проблема-то реальная… я вам реальное решение реальной проблемы предлагаю, а вам бы только собой любоваться…. Потому и жалеть вас нечего. И не ждите вы от меня ни понимания ни сочувствия ни жалости. Нету у меня к вам ни того ни другого.
Понятно?
Почему один
Не помню, объяснял или нет.
Не важно, маслом каши не испортишь.
Ещё в юности встретилась фраза Шопенгауэра:
«Нет ничего горше одиночества, но лишь оно одно предохраняет от пошлости».
Что такое пошлость – я тогда не знал… что-то неприятное, липкое, а я любил чистые сухие руки.
Пошлость — непристойность, скабрёзность, безвкусная и безнравст-венная грубость.
Пошлость — вульгарность, низкопробность в духовном, нравственном отношении.
Пошлость — банальность, плоская шутка
Ну да, ничего хорошего, одним словом.
Но одиночества я побаивался. Тоже ничего хорошего… действи-тельно, нет ничего горше…
Но дело в том, что это получалось как-то само собой… я действи-тельно существовал одиноко, в любой компании я был как бы сам по себе, несколько отдельно, обособленно… и вовсе не намеренно, а как бы автоматически, само собой получалось, немножко в стороне…и не случайно кит оказался моим тотемным животным. Это было точное попадание.
Я как бы не подпускал к себе, это – некое дистанцирование - по-лучалось само собой, обо мне даже сложилось мнение – «сноб» (ис-кренне удивился, услышав это… до сих пор не понимаю, что бы это значило).
Сноб (от англ. snob) — человек, слепо восхищающийся высшим обществом, предпочитающий тщательно подражать его манерам и вкусам.
Также так называют людей, претендующих на высокую интел-лектуальность, изысканный вкус или авторитетность в какой-то области, но безразличных к чувствам окружающих.
Ещё:
Претензия на высокую интеллектуальность, изысканный вкус или авторитетность в какой-то области, а также надменное отношение к тем, кто якобы лишён этих достоинств.
Ещё:
Высокомерие - это презрительное отношение к ниже стоящим по уму или положению, а снобизм - это высокомерие нижестоящего по отношению к таким же, как он, поскольку он необоснованно считает себя лучшим, равняясь на недоступный ему круг.
Нет, не то… похоже, но не то.
Тут что-то другое.
«Я другое дерево».
Кажется, я уже рассказывал о первом впечатлении, которое про-извёл на меня Фёдор Александрович Абрамов.
Это было начало перестройки, на телевидении был цикл воскрес-ных передач «Встречи в Останкино» (днём), я старался их смотреть, там были встречи с интересными людьми, а я тогда уже окончательно понимал, что с инженерством у меня ничего не выходит, а кандидат-скую я делать не хочу, и… вообщем, это был кризис… мне было инте-ресно слушать тех, кто справился со своими проблемами, я пытался что-то перенять (занятие совершенно безнадёжное, так утопающий цепляется за соломинку), и вот в очередной передаче вижу: на сцене сидит бочком у стола, как-то скособочено сидит, невидный мужичок, в белой рубашке без галстука, волосы разлохмачены, рукава засучены, говорит как будто окая, немножко как будто шепелявит…
Не впечатлил, сразу скажу. Не впечатлил.
Ну, послушаю минут пять, коль ждал передачу, всё равно время потеряно.
Послушал пять минут, потом ещё пять… мужчина рассказывал о проблемах сельской жизни, сравнивал нашу российскую жизнь с аме-риканским фермерством… говорил толково, интересно, со знанием дела, и так доходчиво, что я вдруг понял: я его буду слушать столько, сколько он будет говорить. Будет говорить сутки – сутки и буду слушать.
И, скажу больше – за этот один час эфирного времени я к этому человеку привязался сердцем… я почувствовал настоящего человека, т.е. такого, какого я искал, какого мне не хватало в моей жизни.
Это и был Фёдор Александрович Абрамов, писатель, декан фило-логического факультета Ленинградского государственного универси-тета, куда когда-то (сразу после школы) рвалась душа моя и куда я и не мыслил даже поступать (заранее будучи уверен, что не поступлю).
Когда передача из Останкино закончилась, я отправился на кухню курить и пить крепчайшей заварки чай и всё никак не мог успокоиться, и успокоился только тогда, когда понял, что должен с ним, с Фёдором Александровичем, встретиться.
Лично встретиться, посмотреть в его глаза, и всё ему о себе рас-сказать.
Да, пусть посмотрит в мои глаза, что он там увидит, глаза – зер-кало души.
- Понимаете,- скажу я ему, - я не знаю, как мне жить дальше. Я совсем запутался.
Вот так прямо честно и скажу.
И про то, что побоялся поступать на филфак, хотя душа моя рва-лась туда, и что потом вся стена моей комнаты была увешана блан-ками журналов с доброжелательными отказами, и что потом я сжёг все свои рукописи, они горят, рукописи-то, наврал Михаил Афанасьевич, Булгаков-то, за милую душу всё сгорело, надо только не лениться, кочергой пошевеливать, и что потом оказалось, что я не хочу никакой кандидатской, и что Ахиллес не может догнать черепаху, …
Мне есть что ему сказать.
Да, я больше не могу один.
Я должен встретиться с человеком, который меня выслушает и поймёт.
Я больше не могу один.
Я написал ему письмо, и – что удивительно – он мне ответил, вполне доброжелательно, написал, что сейчас очень занят, что гото-вится к операции, а вот по осени можно будет встретиться поговорить.
Я начал готовиться к встрече, стал читать его книги, в сущности – открыл для себя мир русской «деревенской прозы» (до того читал в основном американцев, особенно Хемингуэя и Фолкнера… «Шум и ярость», роман, где треть романа - это поток сознания молодого че-ловека с сознанием трёхлетнего ребёнка, приводил меня в восторг) и эта проза что-то во мне изменила… к осени я был готов к встрече, но не было суждено состояться ей, встрече этой: Фёдор Александрович умер на операционном столе.
После его смерти его вдова в спешном порядке эмигрировала в США, и это показалось мне не то чтобы подозрительным, но… всё-таки странным, скажем так.
Итак – отметим, первый настоящий человек, с которым я захотел встретиться «для души» - умер, встреча не состоялась.
Следующий пункт внимания – уже совсем близко по времени.
Доктор исторических наук Александр Владимирович Пыжиков, ис-следует дохристианские представления о мироздании на Руси и при-ходит к выводу, что наши до-христианские предки исповедовали виб-рационные представления о вселенной. «Бел-горюч камень и пр» (я там ничего не понял, надеялся разобраться при встрече)
Ни больше ни меньше.
А у меня уже разработано представление о пульсирующей модели физической реальности и принцип КИНО, т.е. весь багаж ШЛМИ уже наработан.
Надо встречаться, тянуть дальше нельзя, - решаю я, и – тут же А.В. Пыжиков, доктор исторических наук, скоропостижно кончается, тромб и пр.
Известное дело: один раз – случай, два раза - совпадение, три раза – система…
Может быть, всё это просто совпадения, может быть… а если нет?
Если это, всё-таки система, ясное указание мне: будь один, тру-дись самостоятельно, ни с кем не связывайся, надейся только на себя, слушая только свою музыку, именно в этом залог успеха… да и не то чтобы успеха, не об этом речь… условие правильного выполнения командировочного предписания, тут вот о чём…а?
Т.е. только именно только то, что слышу я… отсюда моё требова-ние субъективности… отсюда моя уверенность, ошибочно принимае-мая за снобизм.
И если это так, (а я уже почти уверен, что это именно так) любое моё обращение к любому достойному человеку для этого человека будет равносильно смертному приговору, я не шучу… тут играют высшие силы… повторяю, я нисколько не шучу.
Я не случайно обращал внимание на особенность своего возраста: семьдесят семь – это произведение двух рядом стоящих простых чисел, последнего «человеческого»,, семёрки, и уже выходящего ЗА область собственно человеческую – «одиннадцать»… да, это исклю-чительно мои собственные домыслы и умопостроения, от этого они «не теряют в цене» - для меня, по крайней мере.
Вспомните слова моего Учителя: «То, что пришло в голову самому человеку, убеждает его больше, нежели чем то, что пришло в голову другим».
Впрочем, вы вольны рассматривать сказанное как вам заблаго-рассудится, я же принимаю это совершенно определённо и однознач-но: Я - КИТ!
Где бы я ни был, везде Я – КИТ В ПРУДУ.
«Такова моя судьба, да будет она благословенна»
И, разумеется, на всё – Божья воля.
МАСТЕРОВОЙ
Сочинение на день рождения моего любимого ученика
Я уже говорил, что очень удачно расположил крыльцо.
Это получилось как будто само собой, специально я не планиро-вал… именно само собой.
С крыльца видна вся восточная сторона неба, восход - пожалуй-ста, лучшее время суток – в полном твоём распоряжении, без всяких специальных ухищрений.
Вышел на крыльцо с кружкой чая, сел на свой любимый стул, за-курил – и любуйся.
Отсюда, с моего наблюдательного пункта, хорошо просматрива-ются : моя сосна, я о ней уже рассказывал не единожды, дальше сарай, за сараем (из-за сарая) торчат вершины кустов орешника, правее – боковина теплицы и за ней – баня … достаточно интересная живо-писная композиция, вовсе не унылая, радует глаз.
О каждом фрагмента композиции можно говорить отдельно, у ка-ждого своя интересная история, но сейчас разговор о другом.
Вот сижу – просто так… смотрю просто так, никуда конкретно… и мысли никакие, как облака мысли, плывут ни за что ничем не цепля-ясь…ни о чём обо всём…
И тут взгляд фокусируется: от угла сарая стремглав к сосне мчится ярко рыжий кот, с маху метра на два взлетает по стволу и там за-висает. Вот как интересно.
Я поднимаю взгляд к вершине и замечаю небольшой силуэт с пу-шистым хвостиком: белка, сомнений быть не может.
Вот значит как.
Стало быть, в этом году мы без орехов.
После белки в орешниках делать нечего.
Расшифровываем.
Стало быть, белка нашла наши орешники. Стало быть, мы опо-здали.
Стало быть, это не укрылось от внимания большого рыжего кота, который непонятно откуда тут взялся, раньше я такого тут не видел.
Кот пришёл, видимо, вслед за белкой, издали пришёл, и залёг в засаде, ожидая, когда белке надоест сидеть в орешниках и она спус-тится на землю.
Явно не учитывая важного обстоятельства: у него слишком яркая окраска, она бросается в глаза, выдаёт сразу.
Стало быть, это не укрылось от внимания белки, и она не стала спускаться на землю, а перебралась на крышу сарая и оттуда спрыг-нула на землю, да, но подальше от кота и поближе к сосне, и быстро-быстро добралась до сосны, и когда кот всё это коварство обнаружил, было уже поздно
Как говорится, поезд ушёл, пишите письма.
Всё это прокручивал в голове я, вероятно примерно то же по-своему прокручивалось в рыжей кошачьей голове, пока кот висел, це-пляясь когтями за сосновую кору, на высоте двух метров над землёй.
Ясно, игра проиграна.
Он спрыгнул на землю, и разочарованной походной двинулся об-ратно к сараю.
На его пути оказалась моя буддийская композиция: я это сам при-думал, это украшает жизнь.
На большом камне, большею частью погружённом в землю, я вы-строил пирамидку из плоских камешков, штук десять-одиннадцать… точное число не важно, оно есть число переменное, важно, что это именно такая пирамидка камешков, положенных один на другой, ко-торые держатся исключительно гравитацией… в этом какая-то симво-лика и древняя магия, объяснить не берусь, но чувствую.
Тут, рядом с сосной, удобно произносить буддийскую мантру «ОМ», я иногда это практикую, к большому удовольствию ворон.
Заслышав мой «ОМ», они слетаются со всей округи, располагают-ся на вершинах деревьев и ждут, что будет дальше. Но дальше ничего не бывают, поэтому они возмущённо каркают, когда я прекращаю «омкать» и ухожу в дом.
Да, отвлёкся.
Кот, поравнявшись с моей буддийской композицией, неожиданно останавливается и на какое-то время замирает, словно задумавшись, и затем – внимание! – бодает эту мою пирамидку!
Я глазам своим не верю. Вот что тут?
Камешки все рассыпались, он встряхнул рыжей своей башкой и пошёл дальше - изменившейся походкой.
Уверяю: если «до» походка была усталого разочарованного в жизни существа, то «после» это стала походка победителя, утвер-ждающего себя.
Походка победителя.
И дальше. Прошёл бы мимо моих камушков – я бы его и не за-помнил вовсе, мало ли котов тут бродит… но теперь этот рыжий – выделился в какую-то особую категорию, на порядок выше … лич-ность, характер… Натура!
Заставил себя запомнить!
Вошёл в историю, мерзавец! – думал я с восхищением.
Потом ещё вдруг вот о чём подумалось: всё-таки после А.П. Чехова называть себя писателем – это как-то неловко…
«член союза писателей»…
тут только «член» - это более-менее подходящее, остальное как-то странно…
…и «союз» странно, писательское дело – всегда индивидуальное, личное дело… вот зачем мне, к примеру, какой-то союз? Не надо мне никаких союзов, я свободу люблю и независимость… всегда «тихо сам с собою я веду беседу»… ну, и с Богом, конечно…
…ну, а чтобы писателей множество – так это, всё-таки, несерьёз-но… словоблуды, бумагомараки - вот вы кто… от вашей словоблудной порнографии полки книжных магазинов ломятся, а смысл?
Постыдились бы. Перед памятью А.П. Чехова.
А вот мастеровой русской словесности – вот это не стыдно, это правильно, это мне к лицу… я таковой и есть.
Мастеровой.
По всему видно, по всей моей невидной ухватке.
КУДА Ж НАМ ПЛЫТЬ
(А.С. ПУШКИН)
В самую глухую ночь, в непроглядную темень в человечестве не вполне темно.
Есть источники огня, маяки, и есть их свет, который помогает пу-тешественникам не сбиться с заданного маршрута.
Таким маяком для многих русских (и для меня, естественно, тоже) является А.С. Пушкин.
"и свет во тьме светит и тьма не объяла его..."
Пушкин вполне современник Бетховена.
И ни одной строчки о Бетховене.
Зато целая маленькая трагедия "Моцарт и Сальери", где в качестве героев выступают оба великих композитора прошлого, до-Бетховенского века.
Может быть, Пушкин не знал о феномене глухого композитора?
Я задал вопрос известному популяризатору классики профессору М.И. Казинику, и он вскоре ответил: ЗНАЛ!
А.С. Пушкин знал о существовании глухого композитора (в доказа-тельство – выдержка из какого- то письма пушкинской переписки).
Знал! О существовании НЕМЫСЛИМОГО - глухого сочинителя му-зыки - знал, и не заинтересовался?
Пушкин? Наше всё?
Как такое может быть?
Образовались сами собой две версии:
- он не успел. Просто не успел, его убили (французский хлыщ и мерзавец)
- "Моцарт и Сальери" - это не расследование фактологическое, это не юриспруденция и не физика. Это - метафизика. В этой пьесе (как и во всём своём творчестве) Пушкин решал какие-то СВОИ проблемы, своего творчества, своей личной жизни.
(что, какие - это уже не к нам, у нас целый отряд пушкиноведов).
Да, вот две версии.
Равнодушным А.С. Пушкин не мог остаться в отношении глухоты Бетховена… ну, не мог… я категорически не могу такое принять.
Маяк – это то, что позволяет не сбиться с пути, во время любого шторма в самую темень и непогоду сохранить курс на человечность.
Светит не всё время, не непрерывно, а - вспышкам, подсказывая идею пульсирующей реальности.
Паузы между вспышками света обязательны… это время осмыс-ления, время самопроверки – всё ли правильно, верен ли курс… паузы обязательны, это время молчаливой беседы с Богом.
Вспышка первая
Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
Тоскует он в забавах мира,
Людской чуждается молвы,
К ногам народного кумира
Не клонит гордой головы;
Бежит он, дикий и суровый,
И звуков и смятенья полн,
На берега пустынных волн,
В широкошумные дубровы…
Поэта к священно жертве требует какой-то Аполлон... мимо этого не пройти.
- В древнегреческой и древнеримской мифологиях бог света (от-сюда его прозвище Феб — «лучезарный», «сияющий»), покровитель искусств, предводитель и покровитель муз, предсказатель будущего, бог-врачеватель, покровитель переселенцев, олицетворение мужской красоты. Один из наиболее почитаемых античных богов. В период Поздней Античности олицетворяет Солнце.
- Не слабый бог.
- А что значит "бог"?
- Самобытным Бог называется потому, что не обязан бытием Своим какому-либо другому существу, а имеет и бытие, и все, что ни имеет, от Самого Себя.
- Интересно… От самого себя… т.е. сам есть причина се-бя…интересно… как наше «я»…
- В политеистических религиях боги, божества создают и устраи-вают мир, дают вещам, существам и лицам их бытие, меру, значение и закон. Затем из их пантеона выделяется один главный бог (моно-латрия).
- Хорошо, ладно. Бог Аполлон - влиятельное явление духовной жизни - так. Теперь "священная жертва"
- «Сакральная жертва» — это то, что принесли в жертву богам. Если эта жертва — человек, то мы можем говорить о «человеческом жертвоприношении» или «ритуальном убийстве».
- Ну, этого ещё не хватало...ясно одно - поэт осуществляет "свя-щенную жертву " Аполлону, жертвуя - чем?
- Спокойствием, размеренностью жизни, удобством... комфортом, одним словом. Всеми собственно человеческими удобствами - ради служения ВЫСШЕМУ...т.е. Богу. Так понятно?
- С одной поправкой: всё это может быть и ради служения Господу Богу... это не исключается.
- В чём разница?
- В первом случае это служение во благо, в добро... во втором - во зло.
- Теперь всё ясно.
(смеются)
Вторая вспышка.
Осень (привожу полностью - из очарования и любви к А.С.)
I
Октябрь уж наступил — уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад — дорога промерзает,
Журча еще бежит за мельницу ручей,
Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей,
И страждут озими от бешеной забавы,
И будит лай собак уснувшие дубравы.
II
Теперь моя пора: я не люблю весны;
Скучна мне оттепель; вонь, грязь — весной я болен;
Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены.
Суровою зимой я более доволен,
Люблю ее снега; в присутствии луны
Как легкий бег саней с подругой быстр и волен,
Когда под соболем, согрета и свежа,
Она вам руку жмет, пылая и дрожа!
III
Как весело, обув железом острым ноги,
Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек!
А зимних праздников блестящие тревоги?..
Но надо знать и честь; полгода снег да снег,
Ведь это наконец и жителю берлоги,
Медведю, надоест. Нельзя же целый век
Кататься нам в санях с Армидами младыми
Иль киснуть у печей за стеклами двойными.
IV
Ох, лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
Ты, все душевные способности губя,
Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи;
Лишь как бы напоить да освежить себя —
Иной в нас мысли нет, и жаль зимы старухи,
И, проводив ее блинами и вином,
Поминки ей творим мороженым и льдом,
V
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой
Красою тихою, блистающей смиренно.
Так нелюбимое дитя в семье родной
К себе меня влечет. Сказать вам откровенно,
Из годовых времен я рад лишь ей одной,
В ней много доброго; любовник не тщеславный,
Я нечто в ней нашел мечтою своенравной.
VI
Как это объяснить? Мне нравится она,
Как, вероятно, вам чахоточная дева
Порою нравится. На смерть осуждена,
Бедняжка клонится без ропота, без гнева.
Улыбка на устах увянувших видна;
Могильной пропасти она не слышит зева;
Играет на лице еще багровый цвет.
Она жива еще сегодня, завтра нет.
VII
Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.
VIII
И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русский холод;
К привычкам бытия вновь чувствую любовь;
Чредой слетает сон, чредой находит голод;
Легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят — я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн — таков мой организм
(Извольте мне простить ненужный прозаизм).
IX
Ведут ко мне коня; в раздолии открытом,
Махая гривою, он всадника несет,
И звонко под его блистающим копытом
Звенит промерзлый дол и трескается лед.
Но гаснет краткий день, и в камельке забытом
Огонь опять горит — то яркий свет лиет,
То тлеет медленно — а я пред ним читаю
Иль думы долгие в душе моей питаю.
X
И забываю мир — и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем —
И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
XI
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут.
Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,
Но чу! — матросы вдруг кидаются, ползут
Вверх, вниз — и паруса надулись, ветра полны;
Громада двинулась и рассекает волны.
XII
Плывет. Куда ж нам плыть?. . . . . .
Тут комментировать нечего, тут автор сам всё сказал.
Куда ж нам плыть?
Уже капитализм основывается в России (наряду с диким барством), ещё немного - и первая железная дорога начнёт будоражить традици-онно крестьянскую страну.
Царскосе;льская желе;зная доро;га, «Царская ветка» — первая же-лезная дорога общественного пользования в России, 1837 год... в этот год А.С. погибает на дуэли с французским мерзавцем.
А.С. Пушкин совсем немного не дожил до первой железной дороги. Вот что бы он написал, какое впечатление произвёл бы на него паро-воз?
В 1842 году Николай I подписал указ о строительстве железной до-роги Санкт-Петербург—Москва.
Капитализм - и индустриальный, и финансовый, внедряется в страну, перекраивает традиционный патриархальный уклад жизни, в сущности - феодальный.
Куда ж нам плыть?
"..Все, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный
И по Балтическим волнам
За лес и сало возит нам..."
Лондон - столица Британской империи.
Поразительная страна - промышленной революции и конституци-онной монархии, страна, в законодательстве которой можно найти указы (буллы) и постановления десятого века.
Традиционная страна, непростая страна.
А что Господь?
Господь учредил капитализм (Его изобретение) - используя актив-ность евреев.
В Англии - это т.н. "белые евреи", владельцы промышленных предприятий, фабрик и мануфактур
В Венеции - это натуральные евреи, иудеи, банкиры и ростовщики. Из Венеции они перебрались сначала в Голландию, а оттуда, как только король дал разрешение - в Англию.
Так промышленный капитал соединился с финансовым, и крошеч-ная Англия стала мировой империей с мощным океанским военно-морским (заодно и торговым) флотом, и мечта о мировом господстве...
- Чья?
- Разумеется, Господа Бога... мечта о владычестве над планетой оказалась почти осуществлена, если бы не Франция и не Россия. Не-счастный российский император Павел Первый был убит через две недели после начала движения экспедиционного корпуса в Индию. После воцарения Александра корпус был возвращён в Россию, и скоро Россия стала готовиться к войне с Францией.
В первую мировую войну англичане стравливали Россию и Герма-нию, и опять успешно... загадочный Григорий Распутин, призывавший царя замириться с Германией, был коварно убит (и там тоже англий-ский след), миллионы искалеченный и погубленных мужских жизней, германцев и русских.
Британия - на острове, за синим морем.
Перед второй мировой войной Британия делала всё, чтобы опять стравить Германию и Россию, и опять удачно, миллионы жертв - рус-ских, немцев... да всей континентальной Европы.
Британия - на острове, за синим морем.
Воистину вотчина Господа Бога.
Во время второй мировой войны Британия потеряла ведущие ка-питалистические позиции в мире.
Наступила эра США.
И Господь Бог обосновался в США, из чего следует, что США яв-ляются крайне опасной страной, которой управляют в общем-то не люди, а рептилоиды-гуманоиды, выкормыши Господа Бога.
США сейчас - самый большой разбойник и насильник на планете.
До недавнего времени у него (них) был противник не уступающий по силе - СССР.
Они сделали всё, чтобы СССР распался и перестал быть против-ником "на-равных" (и мы знаем имена наших предателей, продавших душу Господу Богу), и это происходило у нас на глазах.
«Боже, храни Америку!» - этот пьяный мерзавец, русское позорище, предатель русской славы.
Но Русь ещё не кончена, нет, ошибаетесь… ещё светят наши мая-ки. И есть ещё русские люди, и жив ещё русский дух.
Блюз от Ефимыча
«Для большинства людей образование означает стремление сде-лать из ребёнка типичного взрослого члена общества. Но для меня образование означает воспитание творцов. Вы должны воспитывать изобретателей, новаторов, а не конформистов».
(Жан Пиаже)
Совершенно случайно, в новостной ленте под рубрикой «Блюз» - «Ефимыч «Мой Друг».»
Прослушал один раз, не поверил впечатлению, прослушал повтор-но.
Текст приблизительно такой (хотя текст сам по себе мало передаёт «аромат» блюза, который заключается именно в точном сочетании интонации исполнителя, текста и музыкального сопровождения… там всё идеально подогнано, высший пилотаж):
«Устав от собственной эпатальности, а также от общей кругом фа-тальности, мой друг решил поступить красиво, и для начала выпил немного пива, потом достал барабан с трубой и сделался снова самим собой…»
…идеальное попадание в блюз: точное до микрона совпадение текста, голоса исполнителя и музыки... считаю, это - вершина, шедевр... негры (извиняюсь - афроамериканцы) если не завидуют, то аплодируют, это уж наверное (а они-то понимают блюз)…
(…для меня это 70-е годы, я незаслуженно получаю ненужный мне диплом инженера электронной техники и совершенно не понимаю как жить дальше…)
«…Труба ревёт барабан гудит, соседка снизу вот-вот родит, соседи сверху звонят ментам, решив расставить всё по местам, и чтоб на ка-ждом из этих мест поставить галочку или крест. Но где дорога там и тупик хрущёвский дом ко всему привык менты не приехали дел полно поставь пластмассовое окно соседи сказали убьём потом а та, что рожала ушла в роддом…»
Я поступал в институт в 1965 ьгоду.
Я был очарован книгами К.Г. Паустовского, первые четыре экзамена (физика, математика письменно, математика устно и химия) я сдал на «отлично», оставался последний, сочинение… ночь перед экзаменом я не спал, меня мучили сомнения – то ли я делаю, туда ли я поступаю… душа моя рвалась на филфак университета, а поступал я в электротехнический… съездить бы к нему (к Константину Георгиевичу), посоветоваться… но для меня тогдашнего это было слишком сильное движение, это во-первых. Во-вторых - у него же я вычитал, что писатель – это не профессия, что нужно приобретать настоящую профессию, нет связанную с писательским трудом. А уж писатель – это как получится.
Никуда я, конечно, не поехал (да и денег собственных на это не было, а объяснять что-либо мне не хотелось), и я отправился на по-следний экзамен, сочинение написал в вольном стиле и получил тройку (!).. Ясно, что филфак для меня был закрыт намертво (так это я знал изначально).
Итого 23 балла – это проходной балл на любой факультет.
И вот это был уже серьёзный вопрос: а куда, собственно?
Я остановился у стола, на котором красовалась табличка с тремя знакомыми буквами: ФЭТ.
Это мне знакомо,Афанасий Фэт - поэт, друг Л.Н. Толстого.
Ну что ж, ФЭТ так ФЭТ.
Да, воистину… дороги, которые мы выбираем.
Да просто не было человека, с которым можно было бы посовето-ваться… да это, наверное, и невозможно – посоветоваться, невоз-можно это – раскрыть всё, не укладывается в слова…я ведь, пожалуй, уже и тогда был китом…
А ведь пожалуй так.
«…И вот он поёт себе самому про то, как плохо быть одному, про время денег, про файв о-клок, и даже про стены и про потолок, про двери а значит и про ключи, а дом его слушает и молчит…»
Первые два курса были общеобразовательные, и я ещё старался учиться. К концу второго курса наша группа уполовинилась, отчисление по неуспеваемости было жёстким. Я вполне держался.
Первые две летних стройки – ЛЭПовские, чисто мужские. Одна ря-дом с КИЖами, другая в Вельском районе Архангельской области.
Начиная с третьего курса, когда началась собственно специализа-ция, я практически прекратил учиться – в знак протеста.
Мне было не интересно, вот и всё.
Что интересно – я знал, это филфак, но туда мне дорога закрыта, мне не написать сочинение так, как это требуется, я это ещё со школьной скамьи понял.
Здесь же, в электротехническом институте, меня ничто особенно не держало, но и уходить сам я не решался, потому что – куда?
Вот отчислите – тогда вопрос ясен… но я буду сопротивляться.
И три года я проявлял чудеса артистизма, выкручиваясь в весьма сложных ситуациях, порой достаточно анекдотичных.
Так, например, на каком-то зачёте я изобрёл новый способ изме-рения сопротивлений, заслужив признание самого преподавателя: Предмет вы не знаете, но вы талантливый человек…
- Ничего,- наивно думал я, - получу диплом, и на производстве видно будет, кто чего стоит…
Ну да, «жизнь моя, иль ты приснилась мне…»
Ну да, « где дорога, там и тупик».
В этом тупике стена комнаты, украшенная бланками литературно-художественных журналов – «Нева», «Аврора», «Сибирские Огни», «Север», «Москва», «Октябрь»… уж и не упомню, куда только не по-сылал я свои опусы, те самые, которые в один особенный памятный день все предал сожжению.
Да, всё сжёг, и в себе что-то выжег до пепла… и стал сильнее, да.
Не думать и быть счастливым
И с завоёванной высоты
Провести смотр своих войск…
Теперь мне уже ничто не мешало попытаться понять, что же мешает Ахиллесу догнать черепаху.
Начинался марафон длинною в тридцать лет, который теперь вот и заканчивается вполне узнаваемо – книгой «КИТ В ПРУДУ».
Можно сказать художественнее: началось восхождение хемингуэ-евского леопарда к вершине африканской горы Килиманджаро (что в переводе с суахили означает – «дом Бога»).
Да, не отпускает Хемингуэй… не отпускает.
А можно и так сказать: был конфликт, был постоянный конфликт.
Одна четверть меня против остального меня, т.е. трёх четвертей.
Еврейская четверть против всего остального нееврейского. Это ос-тальное, преобладающее, разумеется, количественно, хотело честно-сти, простоты и чистоты, и потому было в постоянном удручении, и готово было уйти из института, но еврейская четверть отячаянно со-противлялась.
Зачем делать чужую работу?
Это ИХ дело - решать, кто должен оставаться в институте, а кого надо отчислять. Понимаешь? ИХ ДЕЛО, не твоё.
Вот ведь, отчислили половину группы, а ведь это не правильно сделали, согласен? Ведь Роговенко (математика) плохой преподава-тель, ты сам об этом сколько раз думал… ты сам хотел разобраться в высшей математике, понять, зачем она нужна, и у тебя ничего не по-лучалось – вспомни… по сути, это она завалила полгруппы, а ведь именно она виновата в том, что народ ничего не понял из её препода-вания… а ты, ничего не понимая, всё-таки сумел там в чём-то разо-браться, и свой жалкий «уд» получить…
(а, кстати, ты знаешь, что такое «уд» на старославянском? догады-ваешься, правда? Удочка, удилище… мудак…да?)
Да, действительно, что-то из высшей математики я стал понимать, только познакомившись с Лейбницем, когда уже разрабатывал идею пульсирующей модели физической реальности … я уже говорил о своём восторге, когда встретил откровение Лейбница – «амфибия бытия с небытием».
Это настолько подтверждало идею пульсирующей модели физиче-ской реальности с её обязательным эфирным наполнением, что я ти-хо ахнул……
- Нет, не выдумывай, - нахально, по-еврейски цинично цедила сквозь зубы моя четверть, - не надо делать за других их работу. Вот выгонят – тогда другое дело. А пока – живи, наслаждайся. Такой воз-можности, такой свободы жизни больше не будет.
И это была правда.
Такой свободы жизни потом, после окончания института, не было больше никогда.
Я становился циником.
В 1968 году умер Константин Георгиевич Паустовский, буквально на следующий день после дня моего рождения, мы тогда были на Мангышлаке.
Мечта о встрече так и осталась мечтой.
Всё надо делать вовремя, приятель.
Мир опустел, выжженные солнцем непригодные для жизни полу-пустынные просторы наглядно это демонстрировали.
Что же такое я был тогда?
Кит. Совершенный кит. Под личиной компанейского рубахи-парня с гитарой – совершенный кит.
Много читал, в основном американцев. Джеймс Болдуин, Сэлинд-жер с его «Над пропастью во ржи» здорово меня зацепили…
Из отечественных авторов – ничего не помню, ничто не осталось в памяти. О самиздате ничего не слышал.
При малейшей возможности срывался на малую свою родину, в новгородскую область, там сразу на рыбалку… пытался сочинять сам, потом всё было уничтожено, я уже говорил.
Знакомство с Хемингуэем было похоже на «гром среди ясного не-ба».
Это была «Фиеста»… «И восходит солнце».
Я был оглушён, очарован, околдован, пленён… там было всё моё, в этой книге.
Это трудно объяснить, но даже тема сексуальная – и та оказалась близка… тут у меня тоже были проблемы… не такие, конечно, как у героя книги, но – были… у кита не может быть иначе.
Люди примитивной организации мою китовью сдержанность склон-ны были принимать за… за проявление известного отклонения от нормальной сексуальной ориентации, скажем так… бывали и такие курьёзы, приходилось разочаровывать, ставить на место.
Хоть это и пустяк, а всё равно всегда немножко противно.
Отравляет существование.
Эпиграф из Екклесиаста – просто оглушил… я впервые узнал эти великие слова «И восходит солнце, и заходит солнце, а земля пребы-вает вовеки…»…
Да, это было откровение, это было событие на всю жизнь.
А затем я встретился с Фолкнером, и опять откровение!
-Вот как надо писать !-потрясённо думал я, читая фолкнеровские фразы на полстраницы… вот как надо… - это не просто литература, это уже музыка!
(когда у Ницше я прочитал, что его «Заратустра» - это его музыка, выраженная словами, я окончательно понял, каков должен быть стиль моей книги)
Нет, я не зря прожил оставшиеся три года до получения диплома, это не было потерянное время… я интенсивно рос в своём, китовьем пространстве, незаметном для окружающих.
Пусть инженер я оказывался никудышный, зато кит я получался мощный, ни на кого не похожий.
А ведь это главное: инженеров много, есть очень талантливые, а вот китов талантливых – раз – два и обчёлся.
А таких, которые решаются изменить цивилизацию – вообще еди-ницы, пожалуй…
А, быть может, и вовсе я один такой.
Ну, вот рассмотрим, к примеру, финальную сцену… преддипломная практика и защита диплома. На предприятии, где я проходил эту самую практику, был и другой, такой же как я, преддипломник, только из ЛИАПа… тема его диплома немножко совпадала с моей темой, но кое в чём сильно отличалась. В его дипломном проекте содержалась куча дросселей, в моём – ни одного.
Незадолго до окончания практики мы играем в футбол на снегу, и лучший друг сбоку сносит меня, да так, что у меня левое колено с хру-стом подламывается, и врачи констатируют разрыв внутреннего мени-ска и растяжение связок. Госпитализация, операция, гипс, все сроки как бы нарушены, мой руководитель крайне озабочен: может быть пе-ренесём защиту на осень?
Ни в коем случае, у меня всё готово.
Ещё чего. Все мои ребята выйдут, а я останусь один с этим непо-нятно чем. Тогда-то я точно пропаду.
Но и в смысле диплома у меня тоже, что называется, конь не ва-лялся. Итак, мы рождены, чтоб сказку сделать былью.
Я копирую всё содержание диплома лиаповца, со всеми его дрос-селями, заменяю обложку, твёрдо вывожу своё имя, название своей дипломной темы, и выхожу на защиту в положенный срок.
Сказать, что это было позорище – это ничего не сказать, но не в этом дело.
Тут надо ещё сильнее выразиться: это была катастрофа.
Я видел недоумение на лицах комиссии, видел как они пожимают плечами, перелистывая мой дипломный проект, где полно дросселей, я помню эту тягостную паузу перед тем, как меня поблагодарили за доклад (а какую ахинею я нёс – это одному Богу известно) и разрешили покинуть помещение… я помню своё ожидание… помню это их «удовлетворительно», т.е. комиссия признала мою работу удовлетво-рительной.
Это была катастрофа.
Нет, конечно, было и гаденькое чувство радостного облегчения – «пронесло» опять пронесло…… «всё кончилось благополучно»….
Но это – поверхность, и я знал это.
А в глубине была катастрофа. Исчезла последняя надежда на правду, на справедливость… надежда на то, что найдётся кто-то, кто меня остановит. Кто встанет и скажет: остановите этого наглеца и проходимца, никакой он не инженер, такому нельзя вручать диплом!
И гадко было у меня на душе, ой как гадко.
Я здорово напился в этот вечер (мы, как положено, отмечали нашу победу в ресторане, какая-то девушка специально пошла с нами, чтобы быть со мной, я не обращал на неё внимания).
Кит осваивал новую глубину погружения.
Вспоминая сейчас те формально потерянные три года, я прихожу к выводу, что тут дело не только в том, что мне было просто не инте-ресно вникать в технические подробности… тут как раз проявлялось общее моё отношение ко всей цивилизации, технократической в своей основе… я не хотел этой цивилизации, я отрицал эту цивилизацию демонстративно, пока позволяли обстоятельства – вот что это было. Ясности понимания, - такой, каковая есть сейчас - разумеется, не бы-ло, но сути дела это не меняет… я именно отрицал, отвергал саму практическую основу этой цивилизации.
И я неизбежно ощущал себя «выше» сокурсников, томящихся на лекциях, во мне действительно появлялся снобизм и даже что-то, на-поминающее аристократизм.
Это меня совершенно не радовало, я помнил детские впечатления, я помнил земляной пол в избушке, где жил Колька Оксин…
Но мне становился понятен и такой, например, голос:
Я аристократка, и предпочитаю разорившегося дворянина богатому буржуа, я вижу больше прелести в старом шелке, в потерпевшей от времени позолоте, в сломанных колоннах и арабесках, чем в богатом, но безвкусном, бьющем в глаза убранстве.
Самолюбие настоящего аристократа не удовлетворится блестящими, хо-рошо сшитыми сапогами и перчатками в обтяжку.
Нет, одежда должна быть до известной степени небрежна... но между благо-родной небрежностью и небрежностью бедности такая большая разница.
(Мария Башкирцева)
Как во мне всё это уживалось – любовь к моей малой родине, где всё опрощено до предела, к американской литературе, демократичной в своей основе, исключительная любовь к музыке, интерес к русской истории и вдобавок как будто снобизм – понять невозможно.
Тем не менее это было именно так.
И ещё я писал стихи, и ещё влюблялся, и ещё бренчал на гитаре.
Ну, и студенческие стройки, конечно.
Это особенно держало, не давало совсем опаскудеть.
БЕНЕФИС
Бенефис — это спектакль в честь одного актёра или работника театра, все доходы от которого (за вычетом расходов на постановку), как правило, поступают этому человеку.
- Когда будет бенефис? –
- Ну, после нового года, наверное…
- Нет, не годится. Две недели до Нового года… нельзя, чтобы студия простаивала. Подготовка подготовкой (к новогодней «утренней вечеринке»), а мы что-то должны регулярно показывать, что мы рабо-таем, как же.
Ну так почему я? А кто ж ещё? Да, действительно… не напраши-вайся на ненужные комплименты.
- Хорошо.
- Когда?
- На следующей неделе.
-Тема?
Это ты должна тему подсказать, а не я… Не будем мелочиться.
Ну и потом – вообще-то ты мне нравишься, чисто по-человечески. Я тебя не вполне ещё понял, но то, что я понял – мне симпатично. А послать я всегда успею… уж что-что, а это я умею, вполне профес-сионально, будьте уверены.
- Баллады Франсуа Вийона, потом из сонетов Шекспира, потом – из Бёрнса…
- Замечательно.
- А прокладки между текстами сделаем из музыки Барокко.
- Замечательно.
Не нужно думать, что я так просто легко согласился.
Дело в том, что это была моя мечта, я давно думал об этом. Пора заканчивать эти бесконечные пения под минусовки, от которых тошнит. Надо культурно расти. Такой концерт будет крупным шагом в этом нужном правильном направлении.
О минусовках не удержусь, скажу. Ублюдочное изобретение ублю-дочной цивилизации. Разница между минусовкой и нормальным жи-вым аккомпаниментом примерно такая же, как между онанизмом и нормальным половым актом. Примерно такая же.
Я понятно выразился? Доходчиво?
Извините, мадам, я солдат.
Вийон на первом месте, конечно.
Феноменальный человек, я на него запал тогда же, когда и с Пас-калем познакомился. Французская линия.
Паскаль – мой Учитель. Я его себе в Учители определил, он не возражал.
Но тут не будем спешить, не надо спешить там, где спешить не на-до, - так говаривал мой друг Санчо из Ламанчи, великий незабвенный вечный испанец, друг и верный оруженосец другого вечного испанца, несомненно великого сеньора Алонсо (я скучаю без них, признаться).
Было так.
Это уже начало горбачёвской смуты и безумия.
Америкосы мутят с СОИ и конструируют монстра М-Х, десять бое-головок на одном носителе.
Мы не отстаём, тоже десять боеголовок, но у нас проблемы: проб-ные пуски показывают, что не совсем понятно, куда эти боеголовки попадают. Т.е. понятно куда попадают, это, извините, даже слепому понятно куда - на месте падения боеголовки кратер диаметром в тридцать метров и глубиной пять метров, такое не заметить невоз-можно… но вот от какой боеголовки этот кратер – вот это непонятно.
Там так: все десять штук сначала крепятся на общей платформе, и ракета-носитель доставляет их, укрытых общим обтекателем, в за-данную точку, где обтекатель сбрасывается, и боеголовки покидают платформу и дальше следуют каждая своим курсом к своей цели.
Повторяем для непонятливых: куда какая попадает – понять очень сложно, потому что одна боеголовка без всякого боезаряда при при-землении образует воронку в несколько десятков метров в диаметре, и в этой воронке всё в клочья, пыль и рваные кусочки, и сама она тоже в рваные кусочки, и чёрт его разберёт, чьи это кусочки, какой боеголовки. Выбивать номер изделия и пр. – бесполезно, потому что всё в клочья, ни черта не разобрать.
Наша идея: покрывать боеголовку специальной краской, в которую замешивать элемент-маркер. В одну – цинк, в другую – никель, в тре-тью – марганец, и т.д. И потом спектральным анализом – легко…
Я взялся разработать программу для спектрометра, мозг мой на-пряжённо денно и нощно трудился, я возвращался домой пешком, в голове сплошная комбинаторика, и вот выстраивается стройная сис-тема коэффициентов, пирамидкой, безупречно стройная, бесконечно расширяясь книзу…очень стройно, исключительно красиво строгой математической красотой.
Прибегаю домой, весь в нетерпении и восхищении, хватаю мате-матический справочник и обнаруживаю, что только что открыл тре-угольник Паскаля.
Целая симфония китовьих чувств. Разочарование, стыд, благодар-ность, смирение, восхищение, привязанность, симпатия, искренний живой интерес. Отыскиваю «Мысли». Свершилось, обрёл Учителя.
-Не спеши, амиго Алехандро, - сказал Санчо. – Была ещё команди-ровка на Украину.
Да, верно.
Был апрель, я подумал, что Украина – это юг, должно быть теплее, чем у нас, и мы (я и мой начальник, интереснейший, между прочим, человек был, царство небесное, как-то мне сказал, не помню по какому поводу, но несомненно заслуженно: Знаете, А.С., давайте так: по-меньше извинений, побольше вежливости) налегке прибыли в Днеп-ропетровск, на кБЮ… Впечатление незабываемое. КБЮ рядом ЮЖ-МАШ…огромные территории, промышленные корпуса, центр ракето-строения…дикая холодина, всюду голые кусты, нашпигованные во-робьями, непрерывно кричащими, каждый куст – воробьиная вакхана-лия, и пронизывающий до костей ледяной ветер.
Вот так юг.
По радио украинская мова, годыны хвылыны.
Днём мы наблюдаем, как замешиваются в краску наши маркеры (мы привезли порошки металлов с собой), и как из пульверизаторов наносят краску на боеголовки.
Всё по-взрослому.
В магазине шикарный ассортимент, начальник покупает бутылку горилки, килограмм колбасы и буханку хлеба. Я прикупаю пачку ин-дийского чая и килограмм кускового сахара.
Это наш ужин.
Вечер пролетает незаметно. Тиха украинская ночь. Мы оба куря-щие, курим тут же, потом проветрим. Разговоры обо всём, интересно необычайно. Начальник мой – старый тертый жизнью, бывший воен-ный.
На следующий день закупки делаю я.
Недельная командировка пролетает незаметно, и я отмечаю про себя, что был бы непрочь ещё подзадержаться.
Итак, мой главный Учитель:
Блез Паска;ль (фр. Blaise Pascal [bl;z pas;kal]; 19 июня 1623, родной дом Блеза Паскаля, Овернь, Королевство Франция — 19 августа 1662г.
- прожил всего 39 лет… чуть дольше, чем наш А.С. Пушкин.
Т.е. меня от моего Учителя отделяет пространство в четыреста лет… но я это пространство не замечаю.
Так, некоторые странности, нисколько не мешающие общению. На-оборот, придающие особую привлекательность, заставляющие как-то подтянуться, взбодриться.
А вот объект нашего внимания нынешнего Франсуа Вийон родился на 200 лет раньше Паскаля, в 1431 году.
Всё-таки расстояние в шестьсот лет – это большое расстояние… это тридцать поколений!
Совсем другой уклад жизни, другие обычаи, другие нравы… и нельзя так уж доверять данным, полученным при исследовании ар-хивных документов.
Впрочем, и другого ничего нам не остаётся… пусть так.
1431 год – рождение Франсуа Вийона.
Итак:
Франсуа Вийон родился предположительно в апреле 1431 года в Париже. В восемь лет остался сиротой. Фамилию Вийон получил от усыновившего и воспи-тавшего его родственника, парижского священника, капеллана церкви святого Бе-недикта Гийома Вийона (Guillaume de Villon), о котором сам поэт говорил, что он был для него «больше чем отец» (plus que p;re).
В 12 лет поступил на «факультет искусств» (подготовительный факуль-тет) Парижского университета, который окончил в 1449 году со степенью бакалав-ра, а через три года получил степени лиценциата и магистра, дававшие право преподавать или служить священником…
Отмечаем: 1450 год – Парижский университет.
Справка:
Парижский университет в Средние века был одним из самых значительных и старейших университетов.
Образовался в середине XII века и был официально признан французским ко-ролём Филиппом-Августом в 1200 году и папой Иннокентием III в 1215 году.
Университет объединял все парижские колле;жи (коллегии) на левом берегу Сены и давал образование всем клеркам королевских служб и религиозных (про-поведники, епископы, аббаты).
Корпорация университета делилась на 4 факультета: богословский, юридиче-ский (или канонический), медицинский и «артистический» (низший факультет, предшествующий другим).
Существовали три академические степени: бакалавра, лиценциата и доктора или магистра.
Университет стал высшим авторитетом в вопросах веры и разума. Среди его учеников и учителей были представители всех наций и величайших учёных сред-невековья — Фома Аквинский, Альберт Великий, Раймунд Луллий, Роджер Бэкон, Дунс Скот, Уильям Оккам.
Невозможно не отметить чувство неловкости и даже зависти, возникающее при чтении этих строк… уважение, почтение – возни-кающие сами собой.
Учебное заведение, существующее – внимание – тысячу лет!
- Что ты скажешь об этом? – спросил меня сеньор Алонсо.
- Туда не дошёл хан Батый, - ответил я. – Простое объяснение. Туда не дошёл хан Батый. Его орда растеряла свою силу в битвах с русскими. И он не дошёл до Франции.
- Ты хочешь сказать, что Россия спасла Францию?
- Да, так можно сказать. Такой задачи у русских не было, просто так получилось само собой.
- Кажется, я понимаю, - согласился сеньор Алонсо.
- Да, это так и получилось, само собой, - согласился Санчо. - По-этому вся Европа со всей её европейской культурой обязана России … вся она существует лишь благодаря России.
Сеньор Алонсо бросил быстрый взгляд на Санчо, потом испы-тующе посмотрел на меня.
Да, Санчо это Санчо… пятььсот лет, отпущенных ему создателем, он не растратил по пустякам…
Пястьсот?
Сейчас проверим.
Мигель де Сервантес Сааведра — испанский писатель, драматург и по-эт.Прежде всего известен как автор романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».
Родился 29 сентября 1547 года в Алькала-де-Энарес в семье обедневших дворян.
В молодые годы служил в армии, отличился в морском сражении при Лепанто. На пути домой был захвачен алжирскими пиратами и продан в рабство.
В 1580 году Сервантес был выкуплен из неволи христианскими миссио-нерами. Обосновавшись в Мадриде, он вплотную занялся литературным творче-ством.
В 1604 году Сервантес опубликовал первую часть своего романа, который получил огромный успех как в Испании, так и за её пределами. С этих пор до са-мой смерти литературная деятельность Сервантеса не прекращалась: появились вторая часть «Дон Кихота», новеллы, многие драматические произведения, поэма «Путешествие на Парнас» и роман «Персилес и Сихизмунда», напечатанный уже после кончины автора.
За несколько дней до смерти Сервантес постригся в монахи. 23 апреля 1616 года он скончался в Мадриде от водянки.
Пятьсот лет верный доблестный Санчо странствует по свету, со-провождая своего доблестного господина… изрядный срок, если рас-порядится им с толком.
Санчо не терял времени понапрасну, мы не раз уже в этом убеж-дались.
- Я продолжу? – спросил я.
…Рождённый и воспитанный в среде парижского мещанства в эпоху обни-щания и кризиса Франции после Столетней войны, Вийон оказался среди «де-классированных», однако был вхож и в дом парижского прево Робера д’Эстутвиля, где собирались поэты. В честь своего покровителя Вийон сочинил брачную песнь с акростихом из имени его супруги («Баллада Прево-младожену»). К середине 1450-х он уже достиг известности в качестве поэта. Будучи студентом, Вийон принимал участие в разгульной студенческой жизни; вскоре оказался за-мешанным в уголовных преступлениях…
- Говорится о том, что было шестьсот лет назад – так, словно это было месяц назад, - буркнул Санчо.
…Вечером 5 июня 1455 года на него напал с ножом священник Филипп Сер-муаз. В завязавшейся драке — по-видимому, из-за женщины — Вийон смертельно ранил противника и, скрываясь от суда, вынужден был покинуть Париж….
- Нет, ну послушайте, - не выдержал уже сеньор Алонсо.- Это возмутительно. – Описывать события шестисот летней давности так, словно они случились вчера – как такое допустимо! Это возмутительно! Я вызываю автора этой статьи на рыцарский поединок!
- Достопочтимый сеньор, боюсь, это не удастся… во-первых автор статьи неизвестен, а во-вторых – убеждён, что автор – дама…
- Чёрт знает что у вас за порядки, - проворчал сеньор Алонсо.. – куда катится эта цивилизация!
- Ну, ты сам видишь, насколько я прав.
- Не сомневаюсь в тебе, сын мой. Тебя не навещал наш китайскиЙ ДРУГ?
- Нет, к сожалению…
- Ну, это ничего… долгая дорога. И твой язык, конечно, сильно от-личается от китайского.
Отвлеклись:
… Это убийство, акт самозащиты, вполне дозволенный обычаями, не сыгра-ло бы никакой роли в его дальнейшей судьбе. Сам Сермуаз перед смертью про-стил своего убийцу, признав себя зачинщиком. Королевский суд, на имя которого Вийон подал два прошения, объявил его невиновным. Однако за семь месяцев скитаний вдали от Парижа Вийон, дожидаясь судебного оправдания и оставшись без денег, связался с профессиональными преступниками и уже в октябре, как подозревают, был причастен к двум грабежам. Вернулся в Париж в начале 1456 года. В ночь на Рождество того же года он вместе с тремя соучастниками со-вершил ограбление Наваррского коллежа, похитив сумму в пятьдесят золо-тых экю, которую воры тут же поделили, после чего Вийон благоразумно предпо-чёл на время покинуть Париж; в ночь ограбления им написано первое крупное произведение — шуточное послание к друзьям «Les legs» («legs» — «статьи», «пункты»), впоследствии названное «Le petit testament» (Малое завещание). Кра-жа была обнаружена через несколько месяцев, при этом известны стали и имена её участников — вернуться в Париж Вийон уже не мог.
За последующие пять лет скитаний исходил многие области страны от Ла-Манша (Бретань) до Средиземного моря (Руссильон).
Недолгое время он находился при дворе Карла Орлеанского в Блуа. Для альбома баллад на тему «От жажды умираю над ручьем», заданную Карлом Ор-леанским поэтам его окружения и многократно разработанную самим герцогом, Вийон написал знаменитые стихи, известные под названием «Баллада поэтиче-ского состязания в Блуа». По условиям конкурса, поэты должны были написать шуточное стихотворение, но стихотворение Вийона оказалось не шуточным, а полным философского трагизма[источник не указан 2874 дня].
Летом 1460 года Вийон в орлеанской тюрьме ждал казни, которой избежал лишь по случайности: Орлеан посетила семья герцога, и в честь въезда трёхлет-ней принцессы Марии в своё наследственное владение заключенные, согласно обычаю, были освобождены из тюрем. В октябре 1461 года Вийон был в тюрьме в городе Мён-сюр-Луаре, однако новый король Людовик XI, направляясь на короно-вание, проезжал через Мён, в ознаменование чего поэт в числе прочих арестан-тов получил прощение. В конце того же года Вийон вернулся в Париж и в пред-чувствии близкой смерти создал свои лучшие произведения: «Epitaphe» (Эпитафия Вийона), вошедшую в лирический цикл «Codicille», и «Testament» («За-вещание»), впоследствии названное «Le grand testament» (Большое завещание).
Кроме этих произведений, Вийону принадлежит ряд отдельных баллад, не дошедшая до нас студенческая поэма «Le Romant de P;t-au-Deable» (существо-вание которой некоторыми вообще оспаривается), семь баллад на воровском жаргоне (dubia), до сих пор не вполне расшифрованных (их не понимали уже в на-чале XVI века).
В ноябре 1462 года Вийона арестовали по подозрению в краже, скорее всего безосновательному, так как через несколько дней его выпустили на свободу. В том же месяце в уличной драке, затеянной товарищами Вийона, был тяжело ра-нен папский нотариус. Хотя сам Вийон лишь присутствовал при драке, не прини-мая в ней участия, он снова брошен в тюрьму, подвергнут пытке водой и осуждён к виселице (тогда же он написал «Балладу повешенных» и «Катрен»).
Я — Франсуа, чему не рад,
Увы, ждет смерть злодея,
И сколько весит этот зад,
Узнает скоро шея.
— Перевод И. Эренбурга
- Ну, что скажете, друзья?
- Удивительная судьба, - вздохнул Санчо. – И ведь ясно видно, это был совсем не плохой человек.
- Можно послушать его стихи? - спросил сеньор Алонсо.
- Да, разумеется, я приготовил две баллады.
Баллада примет (пер. И. Эренбурга)
Я знаю, кто по-щегольски одет,
Я знаю, весел кто и кто не в духе,
Я знаю тьму кромешную и свет,
Я знаю - у монаха крест на брюхе,
Я знаю, как трезвонят завирухи,
Я знаю, врут они, в трубу трубя,
Я знаю, свахи кто, кто повитухи,
Я знаю все, но только не себя.
Я знаю летопись далеких лет,
Я знаю, сколько крох в сухой краюхе,
Я знаю, что у принца на обед,
Я знаю - богачи в тепле и в сухе,
Я знаю, что они бывают глухи,
Я знаю - нет им дела до тебя,
Я знаю все затрещины, все плюхи,
Я знаю все, но только не себя.
Я знаю, кто работает, кто нет,
Я знаю, как румянятся старухи,
Я знаю много всяческих примет,
Я знаю, как смеются потаскухи,
Я знаю - проведут тебя простухи,
Я знаю - пропадешь с такой, любя,
Я знаю - пропадают с голодухи,
Я знаю все, но только не себя.
Я знаю, как на мед садятся мухи,
Я знаю смерть, что рыщет, все губя,
Я знаю книги, истины и слухи,
Я знаю все, но только не себя.
Баллада пословиц
Калят железо добела,
Пока горячее – куется;
Пока в чести – звучит хвала,
Впадешь в немилость – брань польется;
Пока ты нужен – все дается,
Не нужен станешь – ничего!
Недаром издавна ведется:
Гусей коптят на Рождество.
Молва, что новая метла,
Метет, пока не обобьется;
Кто пустит в огород козла,
Пускай с капустой расстается;
Повадился кувшин к колодцу –
Поди-ка, удержи его,
Покуда сам не разобьется!
Гусей коптят на Рождество.
Вещь дорога, пока мила;
Куплет хорош, пока поется;
Бутыль нужна, пока цела;
Осада до тех пор ведется,
Покуда крепость не сдается;
Теснят красотку до того,
Пока на страсть не отзовется.
Гусей коптят на Рождество.
Дворняга сытая не зла;
Люб гость, покуда не упьется
И все не сдернет со стола;
Покуда ветер – ива гнется;
Покуда веришь – Бог печется
О благе чада своего;
Последний хорошо смеется…
Гусей коптят на Рождество.
Принц, дурень дурнем остается,
Пока не вразумят его
Иль сам за ум он не возьмется.
Гусей коптят на Рождество.
-Ну, что скажете, мои испанские друзья? Хорош поэт? – спросил я.
-Замечательный поэт, - воскликнул Санчо.
- Алехандро, эти стихи написал испанец! - воскликнул сеньор Алон-со.- Клянусь девой Марией, он испанец!
- Нет, друзья, нет, источники утверждают другое: он настоящий француз.-
- Мало что утверждают какие-то источники! – воскликнул сеньор Алонсо.- Я не верю никаким словам, сказанным о человеке, я верю только тому, что сказал сам человек. Вот о тебе, амиго Алехандро, наверное разное говорят… наверное разное можно о тебе услышать, увкерен… но я ни одному плохому слову о тебе не поверю, потому что я тебя знаю, потому что я слышу, как и что ты говоришь! Этот твой Вийон по духу – испанец, можешь мне поверить!
- За шестьсот лет французы сильно изменились,- сказал Санчо.
- Почему ты так думаешь? – удивился я.
- Этот поэт имеет очень чётко выраженную испанскую ориентацию, - заявил сеньор Алонсо.
Я ничего не понимал. Сговорились они, что ли? Что всё это значит?
- Что ещё за испанская ориентация? – спросил я.
- Это чувствуется по всему. Так говорит мужчина, рыцарь. Не надо ничего специально объяснять, это чувствуется. Французы перестали быть мужчинами за последние шестьсот лет..
- Ещё двести лет назад они были настоящими мужчинами, они со-чинили великую «Марсельезу» - заметил Санчо.
- Значит, они перестали быть мужчинами за последние двести лет, - упорствовал сеньор Алонсо.
-Да что с вами сегодня, сеньор Алонсо, Санчо? – не выдержал я.
- Франция готова принять пятнадцать тысяч американских «транс-форматоров», если их выгонят из американской армии, -сказал сеньор Алонсо.
- Трансформаторов? - не понял я.
- Ну да… всех тех, кто издевается над природной сексуальной ори-ентацией…- объяснил сеньор Алонсо.
- Потому эти лягушатники и легли под фрицев, - сказал Саечо с не-скрываемым презрением.
- Все, кто ест лягушек, все сами педики, - утвердительно заявил Санчо.
- У него такое убеждение, - пояснил сеньор Алонсо, - спорить бес-полезно.-
Ну что ж.
Следующим номером нашей программы - …
Да, Роберт Бёрнс.
Планировался Шекспир, между прочим, сонеты.
Однако я посмотрел, почитал, и понял: это мне не по зубам… слишком тонкая штучка… слишком тонкая, чувствительная вещь этот Шекспир.
- Ты готов сделать доклад? – спросил сеньор Алонсо.
- Люблю слушать доклады, - сказал Санчо.
- Это я запомнил, - рассмеялся я, - это я запомнил ещё с времени наших бесед под сосной.
- Мы славно проводили время, Алехандро, - сказал Санчо, добро-душно улыбаясь. – Надеюсь, ты не забыл о нашей привычке отмечать наши встречи добрым бордо от плантаций Риохо?
- Да, кстати, - оживился сеньор Алонсо, - самое время взбодриться после знакомства с доблестным рыцарем Франсуа Вийоном.
Ну что ж… видит Бог, не я был первый.
Итак:
…Уильям родился не позже 1564 года в Англии в городе Стратфорд-апон-Эйвон…
- Т.е. пятьсот лет назад, - уточнил Санчо. – Почти пятьсот лет назад. Француз Франсуа Вийон шестьсот лет назад, англичанин Шекспир пятьсот лет назад. Амиго Алехандро, а что было в твоей стране пятьсот лет назад? Кто родился в твоей стране шестьсот или пятьсот лет назад?
- Да, в самом деле, - оживился сеньор Алонсо, задремавший было после бокала бордо.
Да, вопрос, конечно.
Можно было бы и не обратить внимания… например, - ещё по бо-калу?
Но – уж очень острый вопрос.
Некрасиво это, недостойно – не заметить такой вопрос.
И это не экзамен по истории, где надо выкручиваться привычно, чтобы получить свой жалкий привычный «уд».
И – взгляды… притворно безразличные взгляды испанцев!
Меня проверяют «на вшивость»!
Друзья называется… меня проверяют… до печёнок проверяют!
Что ж… вызов принят.
Разбудили русского медведя с четвертью еврейской крови.
- Прошу внимания:
Иван IV Васильевич, прозванный Грозным (25 августа 1530 — 18 (28) марта 1584) — великий князь московский и всея Руси с 1533 года, первый царь всея Руси.
После смерти отца, Василия III, Иван в 3 года формально стал великим князем московским и был свидетелем борьбы за власть между боярами.
По меркам своей эпохи Иван Грозный был прекрасно образо-ван, любил читать, охотно вступал в диспуты и сам стал автором ряда сочинений.
За годы правления самодержец провёл реформы, направленные на централизацию государства и значительно расширил его границы.
Известен также созданием «приближённых» к царю структур: сначала Избранной рады, а позднее Опричнины.
Внутренняя политика Ивана Грозного отмечалась укреплением крепостного гнёта и борьбой с изменниками среди бояр, множеством казней и репрессий.
Формально Иван IV правил дольше любого из когда-либо стоявших во главе российского государства правителей — 50 лет и 105 дней (из них 37 лет как самодержавный правитель).
- Я ответил на ваш вопрос, друзья? – спросил я.
Испанцы неуверенно молчали.
ПРОСТРАНСТВО, ВРЕМЯ, РАЗУМ
(опыт ретроспекции глубиной в 27 лет)
...По моему мнению, наша современная картина физической реально-сти, особенно в том, что касается природы времени, чревата силь-нейшим потрясением, ещё более сильным, чем то, которые вызвали теория относительности и квантовая механика в их современной форме.."
(Роджер Пенроуз, "Новый разум императора")
...Со словами "электричество, электрический заряд, электрический ток" мы встречались много раз и успели к ним привыкнуть. Но попробуйте ответить на вопрос:"что такое электрический заряд?"- и вы убедитесь, что это не так-то просто..
(Г.Я. Мякишев, Б.Б. Буховцев "Физика-10")
.. Наше сегодняшнее непонимание фундаментальных законов физики не позволяет нам "ухватить" понятие "разума" в физических или логи-ческих терминах...
(Роджер Пенроуз, "Новый разум императора")
...Дело в том, что понятие "заряд" - это основное, первичное понятие, которое не сводится на современном уровне развития наших знаний к каким-либо простым, элементарным понятиям...
(Г.Я. Мякишев, Б.Б. Буховцев, "Физика-10")
Концепция - новая и оригинальная система взглядов на что-либо новое, новое фундаментальное понимание каких-либо явлений и про-цессов; единый и определяющий замысел, генеральная мысль науч-ного труда или какого-либо произведения
(Межакадемический информационный бюллетень "АКАДЕМИЯ", №3 за 1996 г.)
Глава 1.
В августе, на исходе лета, в воздухе появляется множество паутинок. Если присмотреться, на каждой обнаружишь маленького паучка. Летят себе по ветру и приживаются там, где зацепится паутинка. Она клейкая, цепляется легко, и как только прилепиться к чему-нибудь, паучок тут же приступает к работе.
Один обосновался под навесом на крыльце и в первую же ночь сплёл скромненькую сеточку, в верхнем углу, у стойки. На следующее утро паутинка изрядно выросла, а ещё через сутки это была обширная ловчая сеть, косым треугольником перегораживающая пространство под навесом. По своей конструкции сеть напоминала дно плетёной корзины, имела явно выраженный центр, из которого лучами расходи-лись нити - растяжки, а тоненькая ниточка паучьей пряжи обвивала эти нити расширяющейся от центра спиралью.
В течение дня, проходя мимо, я всякий раз невольно задерживал взгляд на этом произведении искусства - размах и быстрота творчест-ва озадачивали, тем более что самого "творца" видно не было, из чего я заключил, что работает он ночью.
На четвёртое утро, выйдя на крыльцо, я замер от изумления. ТО, что накануне было косым треугольником, за ночь превратилось в почти правильный шестиугольник, значительно выступавший достроенной частью из-под навеса. А "достроить" удалось потому, что из середины сети - через полтора метра "пустого" пространства на высоте трёх метров над землёй! - была протянута ещё одна нить - растяжка, прикреплённая к выступающему из-под крыши сарая концу жерди..., причём до середины эта нить была утолщена, посередине было что-то вроде узелка, из которого лучиками расходились дополнительные нити - растяжки, вживлённые в разные места по краю сети. На этих-то лучиках и достраивалась сеть, при этом полезная площадь увеличи-валась почти вдвое.
Я смотрел на этот шедевр искусства - конструкторского, монтажного и пр. - и невольно спрашивал себя: что это, если не разумная дея-тельность? Как он догадался, что так можно сделать? И как он сумел это сделать - на высоте трёх метров над уровнем земли, через полтора метра "пустого" пространства? По воздуху он пробирался, что ли?
Я смотрел на эту сеть и думал: вот результат работы маленького незаметного паучка за четыре ночных смены. Если бы подобное со-оружение понадобилось создавать нам.., то это был бы труд доброй сотни специалистов самой разной квалификации на протяжении полу-года - начиная с изыскательских работ, потом проектная конструктор-ская работа, потом - монтажная, с грохотом, с грязью, руганью и пр. И далеко не очевидно, что результат этой нашей деятельности был бы столь же эффективен, как этот - за четыре ночных смены, "без шуму и пыли".
И опять: как он догадался, что так можно сделать? И как он сумел это сделать? По воздуху пробирался, что ли?
И опять: насколько удивительно "разумна" природа, насколько она сорганизована, и тогда - что же такое мы?
Мы заняты тем, что создаём искусственную среду обитания, и мы называем эту среду "культурной". Мы что-то делаем, и у нас, после многих попыток, наконец "получается". Мы вспоминаем, как и что мы делали, и выявляем некую закономерность. И получается "наука". И наука неизбежно и необходимо связана с опытом нашей жизнедея-тельности, и потому наука с собственно знанием имеет столько же общего, сколько имеет искусственная среда обитания, создаваемая нами, со средой естественной, природной.
И опять: мы утеряли способность (право?) жить внутри природы, и потому утеряли способность (право?) обладать знанием, и вынуждены вместо знания довольствоваться наукой. Но наука не даёт ответ ни на один "настоящий" вопрос, наука не понимает, что такое жизнь...
(Завершение сюжета: шедевр природного искусства просущество-вал дня три и погиб под натиском культурного процесса, называемого "большая приборка", т.е. я, подметая пол на крыльце, заодно смахнул веником и паутину)
Глава 2
Когда у нас в доме появились муравьи, и дочка спросила, откуда они взялись, я хотел было сказать, что приползли откуда-нибудь, и тут же сообразил, что она тогда спросит, откуда они взялись там, откуда приползли к нам, и понял, что уже готов воспроизвести декартово представление о мире как о системе механических перемещений.
И я сказал: Они взялись из воздуха.
- А мы? - тут же спросила дочь.
И мне ничего уже не оставалось, как утвердить и это:
- Мы тоже появились из воздуха.
Как ни странно, это убедило. В воздухе есть всё, го это "всё" - в не-проявившемся, в нераскрытом виде. Оно готово раскрыться, про-явиться, выявиться и начать самостоятельно жить, как только созда-дутся подходящие для этого условия.
Кстати, это действительно убеждает. Надо лишь заменить слово "воздух" на слово "вакуум".(или «эфир» - в нынешней редакции). . Надо лишь сообразить, что более высоко организованная форма бытия "вызревает" внутри прежней, менее развитой, менее высокоорганизо-ванной. Надо лишь ощутить этот избыток энергии, ждущий своего часа. И декартовы "постоянность и неизменность" - именно в этом, в этой постоянной готовности проявиться, выявиться, реализоваться.. - как только создадутся подходящие условия. Совершенно стихийно, совершенно случайно создадутся, и в этом смысле, вопреки мнению Эйнштейна, Бог как раз "играет в кости". И декартово "Бог не подвер-жен изменениям и постоянно действует одинаковым образом" следует понимать именно как утверждение всеобщей постоянной готовности к самореализации.
"Бог" - самое ёмкое из всех слов, созданных человечеством.
Бог - это и есть всё бытие. ВСЁ БЫТИЕ. ВСЁ СУЩЕЕ.
Всё бытие, со всеми его свойствами и качествами, на всех уровнях самоорганизации - это и сесть Бог.
Иерархия понятий, отражающая последовательность обретения знания: сначала - Бог, затем - Бытие, стремящееся к саморазвитию, к самоорганизации, к самоусовершенствованию, и основные уровни ор-ганизации бытия, доступные разуму - до-вещество (вакуум, сейчас - эфир), вещество и после-вещество ("мир осознанных чувств"), затем - осознание восхождения, от низшего к высшему - как естественного свойства, естественного, обязательного, являющегося не столько даже свойством, сколько - содержанием, и каждый элемент бытия более высокоразвитого "вызревает" внутри бытия предыдущей ступени раз-вития, и, вызрев, проявляется, реализуется, используя бытие низшей ступени развития в качестве пространства, т.е. в качестве питательной среды.
Непрерывность восхождения очевидна, но вопрос цели остаётся открытым. "Движение - всё, конечная цель - ничто" - это просто по-шлость, не более того. Уже один тот факт, что осознанное чувство оп-ределяет наши поступки, т.е. подчиняет себе нашу жизнь - уже один этот факт утверждает нас в мысли, что цель - есть, надо только суметь её увидеть. Понять.
И вот мы вновь определяем основные положения КЕЗ (Концепции Единого Знания):
Глава 3.
Основные положения Концепции Единого Знания.
Положение №1 не может быть свободно от тавтологии, как только мы избавляемся от полемического задора, присущего Положению №1 прежней редакции ("Всё есть энергия, стремящаяся к саморазвитию").
В нынешней редакции это Положение выглядит так:
МИР ЕСТЬ БЫТИЕ, СТРЕМЯЩЕЕСЯ К САМОСОВЕРШЕНСТВОВА-НИЮ.
Вторая формулировка:
Всё есть бытие, стремящееся к саморазвитию (самоорганизации).
Положение №2:
В бытии как явлении (объекте познания) мы различаем две состав-ляющих - сохранения и развития. При этом мы констатируем, что на-учное знание осваивает лишь первую составляющую (сохранение), освоение же второй составляющей - дело науки будущего (если тако-вое вообще доступно научному знанию).
Положение №3:
Нашему познанию доступно (в большей или меньшей мере) бытие на трёх качественно различных уровнях самоорганизации - до-вещество ("вакуум", "мировой эфир"), собственно вещество и после-вещество ("мир осознанных чувств", который включает в себя мир представлений и который столь же реален н, как и мир вакуума, как и мир вещества).
Глава 4. Комментарии.
1. Мы полагаем, что составляющая "развитие" реализуется в пуль-сирующем, приливно-отливном характере бытия, и каждая пульсация "доводит" бытие (фрагмент бытия, доступный познанию) до состояния максимального проявления возможностей взаимодействия, развития, самосовершенствования.
Время повторения пульсаций (период) определяется уровнем са-моорганизации и колеблется от интервалов, гораздо меньших, чем самые малые временные интервалы, измеряемые (вычисляемые) со-временной наукой физикой (микромир), до веков, тысячелетий и ещё более ёмких временных интервалов (макромир, космос), причём мы полагаем, что во время каждой пульсации каждый объект бытия по-следовательно воспроизводит в "свёрнутом" виде (как бы вновь "пе-реживает") всю историю своего развития.
Мы полагаем, что воспроизведение истории развития обеспечивает составляющую "сохранение", а проявление максимума возможностей к взаимодействию в пике каждой пульсации - составляющую "развитие".
Мы полагаем, что все виды вещественных структур (шире - все возможные объекты, из которых составляется и организуется бытие) существуют (воспроизводятся в пульсациях параллельными восходя-щими потоками ("стеблями", "стволами", "деревьями"), и потому вопрос о "зарождении жизни", тем более - о превращении жизни неорга-нической в органическую - лишён смысла и основания. Всё сущее раз-вивалось и развивается, воспроизводилось и воспроизводится - одно-моментно, параллельными восходящими потоками, в каждой пульсации доходя до максимума возможностей взаимодействия.
2. Мы полагаем, что бытие переходит от более низкой ступени са-моорганизации к более высокой при помощи универсального приёма, который мы назвали "создание культурного центра". На переходе "ва-куум - вещество" таким культурным центром является электрический заряд (мы могли бы сказать обще - "элементарные частицы", но не хо-тим распылять внимание), на переходе "вещество - после-вещество" культурным центром является осознанное чувство.
3. Мы полагаем, что познание есть не что иное, как средство, с по-мощью которого происходит осознание (осмысление) чувств.
4. Процесс самоорганизации бытия мы можем проиллюстрировать следующим образом.. Представьте себе: река, - не наша, северная, нет, на юге где-то, тёплая река, заливчики, заводи, живность всякая водяная, ил тёплый, густой; и вот в заливчике, в болотце сидит НЕКТО - то ли по-египетски сидит, то ли по-индусски, сидит себе, многорукий, и собирает в пирамидки, столбики, конусы жижу вокруг себя, соберёт и отпустит, соберёт и отпустит, и так до тех пор, пока внутри - в пира-мидках ли, в столбиках ли - не схватится что-то, не сцепится. И тогда расцветает, раскрывается для жизни то ли египетский, то ли индусский цветок лотос... И как только это произойдёт, всё всё невероятно увеличивается в размере, всё остаётся тем же, только невероятно увеличенным. И опять в заболоченном заливчике невозмутимо сидит НЕКТО, и рядом покачивается на волнующейся поверхности бутон цветка лотоса, а неутомимые руки собирают в пирамидки и столбики это текучее, переливчатое, зыбкое, неспокойное нечто, пока внутри пирамидок и столбиков вдруг не сцепится, не схватится, не сорганизу-ется. Пока вновь не раскроется для жизни цветок лотос.
О чём мы говорим? Мы говорим об основном свойстве бытия: о стремлении к самоорганизации. При этом мы прибегаем к испытанному средству - персонификации. Египетский или индусский колорит смущать не должен, скорее - напротив, предположительно должен быть привлекателен.
5. Мы ещё не сказали о цели. Это не потому, что не знаем что ска-зать, а потому что ещё рано.
6. Наше мировоззрение содержит в себе принципиальный, "родовой" изъян, унаследованный нами от западноевропейской культурной традиции (Галилей, Декарт, Лейбниц, Ньютон и др.) и закреплённый спецификой нашего мышления, оперирующего преимущественно зри-тельными образами (для нас "понять" - значит "увидеть"). Следствием этого изъяна является восприятие мира (бытия) через пространство, тогда как бытие есть последовательность событий, имеющих смысл "стремления к самоорганизации бытия", и "правильное" восприятие мира - это восприятие "через время", а не "через пространство".
До сих пор декларируемый наукой "четырёхмерный пространствен-но-временной континуум" в качестве универсальной системы отсчёта (с равноправностью, равнозначностью четырёх координатных осей, трёх пространственных и одной временной) - грубейшая методологи-ческая ошибка, лишающая разум возможности правильно понять ("адекватно отобразить в понятиях") бытие (мироздание). В деле по-знания бытия пространственные координатные оси - это второстепен-ной важности приспособления, тогда как координатная система вре-мени (времён) - это основная и ещё не разработанная наукой система отсчёта, которая должна дать возможность разуму правильно отобра-зить бытие.
7. Мы полагаем, что единственно правильное понимание простран-ства следующее:
ДЛЯ КАЖДОЙ БОЛЕЕ РАЗВИТОЙ ФОРМЫ БЫТИЯ ПРОСТРАНСТВОМ ЯВЛЯЕТСЯ БЫТИЕ ПРЕДЫДУЩЕЙ ФОРМЫ РАЗВИТИЯ.
т.е. в каком-то смысле пространство - это "прошлое" для "настоящего".
8. Все привычные "пространственные" характеристики - координата, траектория, перемещение, скорость, импульс, ускорение - являются "рабочими" приспособлениями, пригодными для обеспечения нашей жизнедеятельности и не предназначены (и не пригодны) в качестве элементов картины мира, адекватно отображающей мир (бытие).
9. Соответственно требуется переосмысление понятия "энергия", изначально связанного с движением в пространстве, а не во времени..., изначально же связанного с сохранением, а не с развитием.
Глава 5. Как понимали ОНИ.
Галилей "Послание к Инголи"
Если небесные тела по природе своей должны двигаться каким-либо движением, то таковым может быть только движение круговое, и невозможно допустить, чтобы природа дала какому-либо из входящих в неё тел свойство двигаться по прямой. Много имеется у меня под-тверждений этому положению, но здесь достаточно одного, которое заключается в следующем.. Я предполагаю, что части вселенной рас-положены в отличнейшем порядке, так что никакая из них не находится вне своего места, а это то же самое, что сказать, что природа и бог превосходно расположили всё, что ими построено. При этих условиях невозможно, чтобы какая-либо из этих частей по своей причине стала двигаться прямолинейно или каким-либо движением, отличным от кру-гового, потому что всё, что движется прямолинейно, меняет своё по-ложение; а если оно его меняет естественным образом, значит до это-го оно находилось в месте, ему не подобающем естественно; но это противно нашему первому предположению. Следовательно, если части вселенной расположены надлежащим образом, то прямолинейное движение является излишним и неестественным; оно может быть ис-пользовано тогда, когда какое-либо тело будет насильственно смещено с его естественного места; в этом случае , быть может, оно бы воз-вратилось к нему по прямой; ибо так, как нам кажется, происходит с частью Земли, отделённой от целого. Я сказал "как нам кажется", ибо не чужд мысли, что нам и для такого действия природа не пользуется прямолинейным движением..."
(Галилео Галилей, Избранные труды, т.1)
"...Из того также, что Бог не подвержен изменениям и постоянно действует одинаковым образом, мы можем вывести некоторые прави-ла, которые я называю законами природы и которые есть суть частные или вторичные причины различных движений, замечаемых нами во всех телах, вследствие чего тут они имеют большое значение. Первое из этих правил такого: всякая вещь в частности, поскольку она проста и неделима, продолжает по возможности пребывать в одном и том же состоянии и изменяет его не иначе, как от встречи с другими. Так, мы изо дня в день мы видим, что если некоторая частица материи квад-ратна, она пребывает квадратною, пока не явится нечто, изменяющее её фигуру, и если же эта часть материи покоится, она сама по себе не начнёт двигаться. Мы не имеем также оснований полагать, чтобы, раз она стала двигаться, она когда-либо прекратила это движение или чтобы оно ослабело, пока не встретилось что-либо прекращающее и ослабляющее. Отсюда должно заключить, что тело, раз начав дви-гаться, продолжает это движение и никогда само собой не остановит-ся... Второй закон, замеченный мною в природе, таков: каждая частица материи в отдельности стремится продолжать дальнейшее движение не по кривой, а исключительно по прямой, хотя некоторые из этих частиц бывают вынуждены от неё отклониться, встречаясь на своём пути с другими частицами, а также потому, что, как было сказано ранее, при всяком движении образуется круг, или кольцо, из всей одно-временно движущейся материи. Причина этого закона та же, что и предыдущего.Она заключается в том, то Бог незыблем и что он про-стейшим действием сохраняет движение в материи: Он сохраняет его точно таким, каково оно в данный момент, безотносительно к тому, ка-ким оно могло быть несколько ранее..."
(Декарт, "Трактат о свете")
Ньютон, "Основное поучение":
"...шесть главных планет обращается вокруг солнца приблизительно по кругам, концентрическим с солнцем, по тому же направлению и приблизительно в той же самой плоскости...
Все эти правильные движения не имеют своим началом механических причин...
Такое изящнейшее соединение солнца, планет и комет не могло про-изойти иначе как по намерению и по власти могущественного и пре-мудрого существа. Если и неподвижные звёзды представляют центры подобных же систем, то все они будут построены по одинаковому на-мерению, подчинены и власти Единого: в особенности приняв в сооб-ражение, что свет неподвижных звёзд той же природы, как и свет солнца, и все системы испускают свет друг на друга, а чтобы системы неподвижных звёзд от своего тяготения не падали друг на друга, он расположил их в таких огромных одна от другой расстояниях.
Сей управляет всем не как душа мира, а как властитель вселенной, и по господству своему должен именоваться Господь бог Вседержитель (что означает Повелитель вселенной)...
...Слово Бог обыкновенно означает "Властитель"...
Господство духовного существа составляет сущность божества, ис-тинное - истинного, высшее - высшего, мнимое - мнимого. Из истинно-го господства следует, что истинный Бог есть живой, премудрый и всемогущий... Он вечен и бесконечен, всемогущ и всеведущ, т.е. су-ществует из вечности в вечность и пребывает из бесконечности в бес-конечность, всем управляет и всё знает, что было и что может быть.
Он не есть вечность или бесконечность, но он вечен и бесконечен... он весь себе подобен, весь глаз, весь ухо, весь мозг, весь рука, весь сила чувствования, разумения и действования, но по способу совершенно не человеческому, совершенно не телесному, по способу для нас со-вершенно неведомому.
Подобно тому, как слепец не имеет представления о цветах, так и мы не имеем представления о тех способах, коими всемудрейший Бог всё чувствует и всё постигает. Он совершенно не обладает телом и те-лесным видом, поэтому его нельзя ни видеть, ни слышать, ни ощу-щать, вообще его не должно почитать под видом какой-либо телесной вещи. Мы имеем представление о его свойствах, но какого рода его сущность - совершенно не знаем. Мы видим лишь образы и цвета тел, слышим лишь звуки, ощущаем лишь наружные поверхности, чуем лишь запахи и чувствуем вкусы.; внутреннюю же сущность никаким чувством, никаким действием мысли не постигаем, и тем меньше мы можем иметь представление о сущности Бога. Мы познаём его лишь по его качествам и свойствами по премудрейшему и превосходнейшему строению вещей и по конечным причинам, и восхищаемся по совершенству всего, почитаем же и поклоняемся по господству... Вот что можно сказать о Боге, рассуждение о котором на основании со-вершающихся явлений конечно относится к предмету Натуральной философии.
До сих пор я изъяснял небесные явления и приливы наших морей на основании силы тяготения, но я не указывал причины самого тяготе-ния. Эта сила происходит от некоторой причины, которая проникает до центра солнца и планет без уменьшения своей способности и которая действует не пропорционально величине поверхности частиц, на которые она действует (как это имеет место для механических причин), но пропорционально количеству твёрдого вещества; действия которой распространяются повсюду на огромные расстояния, убывая пропорционально квадратам расстояний... Причину же этих свойств силы тяготения я до сих пор не мог вывести из явлений, гипотез же я не измышляю...
Теперь следовало бы кое-что добавить о некотором тончайшем эфире, проникающем все сплошные тела и в них содержащемся, коего силою и действиями частицы тел при весьма малых расстояниях взаимно притягиваются, а при соприкосновениях сцепляются, наэлектри-зованные тела действуют на большие расстояния, как отталкивая, так и притягивая близкие малые тела, свет испускается, отражается, преломляется, уклоняется и нагревает тела, возбуждается всякое чувствование, заставляющее члены животных двигаться по желанию, передаваясь именно колебаниями этого эфира от внешних органов чувств мозгу и от мозга мускулам. Но это не может быть изложено вкратце, к тому же нет и достаточного запаса опытов, коими законы действия этого эфира были бы точно определены и показаны."
(Ис. Ньютон "Математические начала натуральной философии", книга третья, перевод с латинского А.Н. Крылова, Петроград, 1916 г.)
Глава 6. Как понимают через триста лет
№1
"...Основное и рациональное зерно механики Декарта, несомненно наложившее отпечаток на труды его современников, заключается в примате законов сохранения...
...Ньютон создал механику как науку о силах и движении, не используя в её аксиоматике законы сохранения, и эта наука дожила до наших дней в почти неизменном виде...
....Лейбниц создавал механику, основанную на движении потоков раз-нообразных "жидкостей", в отличие от Ньютона, создавшего механику "материальной точки"...
...В природе, строго говоря, не существует сосредоточенных сил (действующих в точке). Усилия всегда распределены по поверхности (объёму). Ещё точнее будет сказать, что в природе существует энергия взаимодействия и действительное или возможное перемещение тел..."
(А.М. Хазен, "О возможном и невозможном в науке" М.:Наука, 1988)
№2
"...Мы все глубоко сознаём сегодня, что энтузиазм наших предшест-венников по поводу великолепных достижений ньютоновской механики побудил их к обобщениям в этой области предсказуемости..., в ко-торые до 1960 года мы все охотно верили, но которые, как мы все те-перь понимаем, были ложными.
Нас не покидает коллективное желание признать свою вину за то, что мы вводили в заблуждение широкие круги образованных людей, рас-пространяя идеи о детерминизме систем, удовлетворяющих законам Ньютона..."
(Д. Лайтхилл, президент Международного союза теоретической и при-кладной механики, 1986 г. Фрагмент цитируется по книге: И. Пригожин, И.Стенгерс "Время, Хаос, Квант", М.:Прогресс, 1994)
№3
"...Понятие "закон природы" заслуживает более подробного анализа. Мы настолько привыкли к нему, что оно воспринимается как трюизм, как нечто само собой разумеющееся. Однако в других взглядах на мир такая концепция "закона природы" отсутствует. По Аристотелю животные не подчиняются никаким законам. Их деятельность обу-словлена их собственными автономными внутренними причинами. Каждое существо стремится к достижению своей собственной истины. В Китае господствовали взгляды о спонтанной гармонии космоса, сво-его рода статическом равновесии, связывающем воедино природу, общество и небеса. Идея о том, что в мире могут действовать законы, вызрела в недрах западной мысли. Отчасти эта идея восходит к стои-кам, несмотря на ту роль, которую они отводили року. Немаловажное значение сыграли здесь христианские представления о Боге как о всемогущем Вседержителе, устанавливающем законы для всего су-щего..."
(там же)
№4
"...На сегодняшний день у нас нет ясности относительно того диапазо-на проблем, который будет доступен науке. Мы не знаем, в какой мере человеческое поведение поддаётся объективному, часто неожидан-ному изучению, именуемому наукой...... мы, возможно, живём сегодня в состоянии некоего несоответствия между уровнем наших знаний о физическом мире, зачатками познания живого мира и уровнем наших знаний о внутреннем мире человека. Я, однако, глубоко убеждён в том, что те научные знания о человеке, которыми мы, возможно, будем обладать (а они столь незначительны сегодня), всегда останутся, так же как и наше знание физического мира., весьма и весьма неполными, а, следовательно, научные достижения не всегда будут помогать осознанию нами необходимости жить и действовать в соответствии с традициями, здравым суждением и мудростью..."
(Р. Оппенгеймер "Летающая трапеция", М.: Атомиздат, 1967 г.)
№5
"... Прогресс в познании природы коренным образом изменил не только наши представления о ней, но и некоторые наши представления о самих себе как об исследователях... прогресс, так же как и революции позднего средневековья и семнадцатого века, изменил "мыслительный аппарат" людей.... Прогресс (в познании - авт.) возможен лишь потому, что он сочетает в себе две противоречивых черты. Одна из них характеризуется огромной тягой к приключениям. Она побуждает учёного искать новые явления и новые обстоятельства, побуждает его исследовать глубины космоса, "вгрызаться" в недра материи и делать множество вещей.., которые уводят его от привычного человеческого опыта. Другая черта - приверженность к установившемуся порядку, нежелание отказаться от достигнутой как будто бы ясности, словом, своего рода консерватизм. Например, если даже учёный и готов пере-писать заново Ньютона, ему очень не хочется слишком далеко отхо-дить от него..."
(там же)
№6
".....Первая теория относительности, по крайней мере на Западе, была создана не в двадцатом веке. Она восходит к тринадцатому - началу четырнадцатого века и разрабатывалась парижской школой натурфи-лософов. Наиболее известные представители этой школы - Буридан и Орезме. Эта теория, безусловно, явилась этапом в развитии челове-ческой мысли. Для неё характерно то, что, относясь к области физики, она опиралась не на какие-нибудь усовершенствованные эксперимен-тальные методы, а на здравый смысл и умение анализировать пове-дение вещей. Это было началом, без которого дальнейшее развитие науки почти немыслимо. Открытие заключалось в следующем: при анализе проблемы движения был сделан вывод, что равномерное движение, т.е. движение, при котором тело движется с постоянной скоростью, не требует какого-либо объяснения или установления причин, поскольку равномерное движение является естественным со-стоянием материи. Конечно, этот взгляд не соответствовал воззрениям схоластов; он не соответствовал точке зрения Аристотеля, который считал, что для того чтобы какой-то предмет двигался, на него надо оказывать постоянное воздействие. По мнению Аристотеля, единст-венным естественным состоянием является состояние покоя..."
(там же).
Глава 7. «ВООБЩЕ» или – как?
Поскольку мир мы воспринимаем как систему зрительных образов, т.е. пространственно, мы придаём пространственным характеристи-кам мировоззренческий характер, и понятия покоя и движения для нас почему-то имеют смысл философский, смысл "вообще".
Что естественно - вообще покой или вообще движение?
Принцип относительности скрадывает, замаскировывает абсолют-ный смысл вопроса, переводит вопрос философский в плоскость практических упражнений - но именно скрадывает, маскирует, ибо во-прос "вообще" - остаётся, и требует ответа.
Принцип относительности (Галилея), неосторожно применённый "во-обще", тут же приводит к смысловому казусу: если состояние покоя и равномерного прямолинейного (!) движения идентичны, то почему то-гда требуется совершение работы для того, чтобы из того же перейти в то же самое? Т.е. как только появляется вопрос "вообще", так сразу же становится очевидно, что мы что-то не учитываем.
Т.е. мы понимаем, что не учитываем мы как раз то, что нам не по-нятно - инерцию.
Тут, пожалуй, любой девятиклассник возмутится: как это, мол, не понимаем, когда у нас в учебнике целый закон про инерцию есть, пер-вый закон Ньютона!
Посмотрим, что же нам говорят школьные учебники:
"Всякое тело сохраняет своё первоначальное состояние относи-тельного покоя или равномерного прямолинейного движения, пока на него не подействуют другие тела и не выведут из этого состояния" –
(Н.М. Шахмаев, С.Н. Шахмаев, Д.Ш. Шодиев "Физика-9")
".....Существуют такие системы отсчёта, относительно которых посту-пательно движущееся тело сохраняет свою скорость постоянной, если на него не действуют другие тела (или действие других тел компенси-руется)" –
(И.К. Кикоин, А.К. Кикоин "Физика" 9 кл.)
Обе приведённые формулировки демонстрируют частный случай второго закона Ньютона, и оставляют понятие инерции нераскрытым.
Более того, жизненный опыт подсказывает, что с инерцией мы сталкиваемся именно тогда, когда возникает нескомпенсированное действие, а пока всё скомпенсировано - мы и понятия не имеем об инерции.
И ещё: допустим, покой - это понятно, недаром Аристотель покой считал естественным состоянием... а вот прямолинейное равномерное движение - разве такое когда-нибудь случается?
Вспоминаем: у Галилея прямолинейного равномерного движения нет, оно появляется у Декарта, да и то в довольно сложной редакции (прямолинейное равномерное движение как составляющая движения по окружности - ?), а что же говорит сам автор первого закона, сам Исаак Ньютон?
"Врождённая сила материи есть присущая ей способность сопротив-ления, по которой всякое отдельно взятое тело, поскольку оно пре-доставлено самому себе, удерживает своё состояние покоя или рав-номерного прямолинейного движения.
Эта сила всегда пропорциональная массе и если и отличается от инерции массы, то разве только воззрением на неё.
От инерции материи происходит, что всякое тело лишь с трудом вы-водится из своего состояния покоя или движения. Поэтому "врождённая сила" могла бы быть вразумительно названа "силою инерции". Эта сила проявляется телом единственно лишь когда другая сила, к нему приложенная, производит изменение в его состоянии. Проявление этой силы можно рассматривать двояко, и как сопротивление, и как напор. Как сопротивление, поскольку тело противится действующей на него силе, стремясь сохранить своё состояние; как напор, поскольку то же тело, с трудом уступая силе сопротивляющегося ему препятствия, стремится изменить состояние этого препятствия. Сопротивление приписывается обыкновенно телам покоящимся, напор - телам движущимся. Но движение и покой в обычном их рассмотрении различаются лишь в отношении одно к другому, ибо не всегда нахо-дится в покое то, что таковым простому взгляду представляется"
(И. Ньютон, "Математические начала натуральной философии", Оп-ределение III)
Признаться, мы надеялись, что у САМОГО Ньютона равномерного прямолинейного движения мы не встретим... равномерное -да, есте-ственное - разумеется, но не равномерное прямолинейное!
Невозможно допустить, чтобы равномерное прямолинейное дви-жение считалось естественным, чтобы САМ Ньютон почитал такое движение аналогом покоя.
Попробуем вчитаться в текст, попробуем "вникнуть":
- сначала Ньютон определяет врождённую силу материи как способ-ность к сопротивлению попытке изменить состояние;
- затем говорит об отдельно взятом теле, предоставленном самому себе;
- затем указывает, что врождённая сила проявляется лишь тогда, когда на тело действует другая, внешняя сила;
- затем как-то невразумительно подразделяет врождённую силу на сопротивление и напор, при этом указывая, что покой и движение раз-личаются лишь в отношении одно к другому, чем, в сущности, устра-няет разделение на сопротивление и напор;
- затем врождённую силу называет силой инерции...
Осмысливая каждое из этих положений отдельно и затем в сово-купности, мы приходим к выводу, что приведённый текст явно неодно-роден и противоречив, и заключение о состоянии покоя или равно-мерного прямолинейного движения выводится из фантастического предположения, что тело "отдельно взятое, само по себе, предостав-ленное самому себе". А уж кто-кто, а Ньютон-то знал, что такого поло-жения, предоставления самому себе, без какого-либо взаимодействия с окружающей средой, т.е. с другими телами - не бывает.
Явно выдуманное, искусственное состояние - "отдельно взятое".
В следующем, четвёртом определении читаем:
"Приложенная сила есть действие, производимое над телом, чтобы изменить его состояние покоя или равномерного прямолинейного движения.
Сила проявляется единственно в действии и по прекращении действия в теле не остаётся. Тело продолжает затем удерживать своё новое состояние вследствие одной только (силы) инерции. Происхождение приложенной силы может быть различное - от удара, от давления, от центростремительной силы."
Опять тот же смысловой казус: тело удерживает своё состояние вследствие инерции, и сопротивляется изменению своего состояния также вследствие инерции. Природу врождённой силы Ньютон не оп-ределяет, ибо "не измышляет гипотез", эквивалентность покоя равно-мерному прямолинейному движению проговаривает, как "общее место", как - несущественное. Существенно лишь взаимодействие, ибо мир даётся нам в ощущениях только через взаимодействие с нашими органами чувств. Нет взаимодействия - нет и мира, и тогда появляется фантом - отдельно взятое, предоставленное самому себе...
В разделе "Аксиомы или Законы движения" находим:
"Всякое тело продолжает удерживаться в своём состоянии покоя или равномерного прямолинейного движения, пока и поскольку оно не по-нуждается приложенными силами изменить это состояние".
Ну вот, опять то же - "пока и поскольку", "отдельно взятое, предос-тавленное самому себе" - опять та же нереальная ситуация. По-видимому, слишком силён был авторитет Декарта. и слишком явст-венно было желание сохранить уже обретённое знание, а гипотез Ньютон не измышлял, а проверить на практике фантастическую си-туацию "отдельно взятого, предоставленного самому себе" - естест-венно, не мог... вот и проговаривает "по инерции": равномерное пря-молинейное движение, как некий эквивалент покоя.
И всё-таки это для нас кажется странным!
Глава 8. Гравитация
При познании мира (бытия) мы выделяем три качественно различ-ных (по степени самоорганизации) формы бытия – вакуумную (ныне – эфирную), вещественную и после-вещественную.
Явление гравитации, по нашему разумению, возникает при пере-ходе бытия от вакуумной формы существования к вещественной.
Предположительно этот процесс осуществляется следующим образом. В результате абсолютно случайного стечения обстоятельств в среде вакуума (сейчас удобно сказать – в эфирной среде) появляется нейтрон - как некая первичная заготовка, как прообраз бытия в веще-стве, как... как "зародыш" вещества.
Как именно происходит образование этого "зародыша" - мы, есте-ственно, не знаем, и, вполне возможно, и не должны знать, и не можем знать..... ну, к примеру, мы же открыто признаёмся, что не понимаем, что такое электрический заряд, и это, как ни странно, не мешает нам жить и пользоваться этим знанием без знания... так же мы походим к зарождению нейтрона - как он создаётся из вакуумных (ныне – эфирных) субстанций, из каких именно и пр. - мы, естественно, не знаем и "гипотез не измышляем", однако сам факт создания нейтрона как зародыша вещества для нас представляется несомненным.
Да, мы читали про шесть типов кварков и шесть типов лептонов, и нам представляется, что всё это (изыскание и классификация кварков и лептонов) - совершенно нелепое, ненужное и даже вредное занятие, ибо занятие можно считать полезным, если оно имеет понятную и по-лезную цель, а тут - какая цель может быть?
Тут, извините, цель только одна угадывается: реализовать принцип "движение - всё, конечная цель - ничто".
Никакого иного смысла мы в исследованиях такого рода не обна-руживаем, и потому предлагаем удобную (по нашему разумению) мо-дель развития, которую мы можем принять с тем же успехом, с каким мы принимаем понятие "электрический заряд", например, но которая в принципе изменяет понимание бытия. Итак, появляется нейтрон - как "зародыш" вещества, как бутон священного цветка лотос, и после по-ложенного времени вызревания раскрывается, разделяясь на три со-ставляющих - протон, электрон и нейтрино (анти-нейтрино -? – чёрт их разберёт).
Заметим: до "раскрытия" нейтрон был окружён вакуумными (ныне эфирными) "субстанциями" (а для нас несомненно, что до-вещественная форма бытия, вакуум, ныне – эфир, ничуть не менее разнообразен, чем вещество), но характер взаимодействия нейтрона с вакуумной средой можно, скорее всего, определить как "слабая под-питка", и... и тут мы спохватываемся: зачем "измышлять гипотезы"? Для нас ведь совершенно не важно, когда именно начинается это ин-тенсивное втягивание в себя (и потребление, и переработка) вакуум-ных (эфирных) субстанций - сразу же, как только нейтрон образовался, или тогда, когда он "раскрылся", создав элементарную электрическую пару "протон-электрон" и ещё нечто почти неуловимое, быстро живущее, названное итальянским физиком Э. Ферми "маленьким ней-троном", т.е. нейтрино.. (в сущности – рапорт Творцу: свершилось!)
Важно для нас только то, что появление нейтрона знаменует переход бытия к более "культурной" форме существования, т.е. к сущест-вованию в форме вещества, что нейтрон оказывается неким "культур-ным центром" среди "дикой" стихии вакуума (эфира), и, как всякий культурный центр, естественно и неизбежно начинает втягивать в себя природный ресурс, потреблять и перерабатывать составляющие бытия дикой природы, т.е. создаёт вакуумные (эфирные) центростре-мительные потоки.
Вещество создаётся (развивается) как пространственная компози-ция нейтронных ансамблей (атомов), и количество вещества - это, по сути дела, количество нейтронов. Мощность центростремительных потоков вакуумных(эфирных) субстанций в вещество определяется, соответственно, количеством вещества, т.е. числом нейтронов, со-ставляющих данный вещественный объект.
Наша планета Земля есть пространственная композиция нейтрон-ных ансамблей, и мы с вами, соответственно, тоже, - и остаётся только сравнить количество вещества, составляющего нашу планету, с ко-личеством вещества, составляющим наше тело, и сделать вывод от-носительно сравнительной мощности вакуумных (эфирных) потоков, втягиваемых в себя веществом планеты, и - веществом нашего тела.
Нейтроны нашего тела питаются теми же субстанциями вакуума (эфира), как и нейтроны нашей планеты, но мощности центростреми-тельных потоков несоизмеримы, и нас просто вжимает в вещество нашей планеты тем вакуумным (эфирным) потоком, который втягива-ем в себя и мы, и наша планета.
Чем эти представления не угодили сэру Исааку Ньютону – мы уга-дать не можем.
А ведь он дважды пытался именно эфирными потоками объяснить гравитацию.
Но разум гения – это всегда загадка.
Глава 9. Инерция
Если гравитацию можно отнести скорее к понятию пространствен-ному (не "скорее", а - "ещё можно"), то инерция - это безусловно поня-тие временное, понятие универсальное, присущее бытию "вообще".
В инерции проявляется та составляющая бытия, которую мы опре-делили как "сохранение".
Попытки понять инерцию как характеристику пространства, веще-ства как вида пространства и пр. - без учёта основных свойств бытия - очевидно бесперспективны. Признаемся: мы пытались поначалу оп-ределить инерцию как пространственную характеристику, и последо-вательно сначала пробовали рассматривать пространство как некую композицию из двух подпространств (пространство "пространства" и пространство "скорости", или пространство "покоя" и пространство "движения" и пр.), затем пытались обнаружить в пространстве некое четвёртое измерение и представить любой объект в виде дерева, вросшего корнями в пространство этого четвёртого измерения, и, на-конец, поняли, что всё это - совершенно излишнее хитроумие, ибо природа устроена проще и основательней, и сведение в единую сис-тему представлений инерции и законов механического взаимодейст-вия - это просто исторический казус, вполне понятный во времена Ньютона, и непростительный уже в системе представлений научного знания сегодня.
Инерция - это свойство универсальное, и на уровне организации бытия "сразу после-вакуумном", т.е. крайне примитивном, - проявля-ется как "врождённая сила" (см. определения Ньютона).
Глава 10. Покой
На наш взгляд, единственно правильное понимание покоя таково:
Состояние покоя - это состояние свободного падения (т.е. равно-ускоренное движение к центру Земли).
Известная разновидность этого движения - движение по круговой орбите.
Сообразительный школьник тут же заметит, что мы, таким образом, состояние покоя понимаем как невесомость, и мы с радостью согла-симся, и поставим "пятёрку" нашему школьнику за сообразительность.
Покой - это идеальное воплощение инерции в бытии, это - полное отсутствие второй составляющей бытия - развития.
Отсюда покой в привычном смысле - это, естественно, никакой не покой, а состояние непрерывного взаимодействия с опорой, подвесом и пр., и сохранение своего положения в пространстве в этом случае ничего не значит, более того: с учётом пульсирующего характера бы-тия "покой" в привычном смысле есть понятие динамическое, и понятие "статика" есть, таким образом, понятие либо совершенно устаревшее, либо имеющее сугубо прикладной характер.
Повторяем: истинный покой - это прекращение развития, это за-вершение развития, это исчерпанность всех возможностей дальней-шего развития.
Иными словами: покой – это смерть.
Глава 11. Равномерное прямолинейное движение
"Равномерное прямолинейное движение как аналог состояния покоя -нелепость, фантом, выпущенный в жизнь (в общественное сознание) фантазией Рене де Карта, усиленный Аксиомами и Определениями Ньютона и не имеющий к реальности никакого иного (кроме указанных) отношения.
Природа "естественная" не знает равномерного прямолинейного движения, в природе искусственной (т.е. в той среде обитания, кото-рую мы создаём для себя) равномерное прямолинейное движение встречается фрагментарно, преимущественно как элемент движения механизмов, при этом ни о каком "естественном" характере такого движения не может быть и речи.
Отсюда представляется очевидной и нелепость связи т.н. инерци-альных систем отсчёта с равномерным прямолинейным движением, и необходимость переосмысления базовых представлений механики, равно как и физики в целом.
Претензии физики на фундаментальность (в смысле мировоззрен-ческом) лишены сколько-нибудь серьёзных оснований. Физика появи-лась и развивалась как наука прикладная (наука о взаимодействии и движении, наука о механизмах), и таковой она и должна оставаться.
Пытаться понять с помощью представлений физики само бытие - нелепость. Подобные попытки немедленно превращают физику в разновидность средневековой схоластики, только в средние века все-рьёз рассуждали о количестве ангелом, умещающихся на кончике иглы, а мы рассуждаем о возможном количестве элементарных частиц, довольно-таки смешно приходя к заключению, что для объяснения бытия достаточно шести типов кварков и шести типов лептонов.
По-видимому, это характерно не только для физики, но и для науки в целом. Как только разум разделил знание на религию и науку - наука лишилась "сокровенности".
В результате получается вот что:
- мы заняты тем, что создаём собственную, искусственную среду оби-тания ("культурную");
- наше научное знание создаётся (накапливается) в результате нашей жизнедеятельности - внутри той самой среды обитания, которую мы создали, и когда мы пытаемся распространить область исследования (изучения) за пределы нашей среды обитания, то мы, во-первых, мо-жем пользоваться только теми средствами, которые мы создали (ко-торые эта среда нам может дать), и при этом осмысливать результат исследований лишь в рамках опыта нашей жизнедеятельности - внутри той же искусственной среды обитания.
Отсюда следует совершенно естественное заключение: мы спо-собны понять сами себя лишь в той части нашего бытия, которая не-посредственно связана с искусственной средой обитания - до тех пор, пока будем пытаться использовать только возможности т.н. научного познания. В равной мере это утверждение распространяется и на ок-ружающий нас "естественный" мир, и на всё бытие в целом.
Глава 12. Лирическое отступление
Двадцатый век принёс человечеству невиданное ранее количество сведений о самых разных обстоятельствах бытия. Двадцатый век принёс человечеству две мировые войны и попытку создать новое че-ловечество, точнее - две попытки, в Германии и в России.
Развитие научных исследований позволило создать компактные средства, позволяющие многократно уничтожить всё живое на планете Земля. А совсем недавно пришло известие из Англии., там микро-биологам удалось успешно завершить многолетний эксперимент, суть которого в том, чтобы из кусочка ткани, из нескольких буквально кле-точек, взятых у какого-нибудь организма, вырастить точное подобие этого организма. В Англии экспериментировали на овцах, но ведь наука - такое дело... разве удержишься? Недаром культурная обществен-ность переполошилась, и собирается организовать учёный слёт, кон-гресс, посвящённый вопросам этики. Это любопытно, потому что крайне показательно: сначала длительные кропотливые исследования, творческие озарения и пр., а затем - конгрессы, посвящённые попыткам понять, что же человек, всё-таки, может делать, что ему по-зволительно, а что, напротив, человек делать не должен.
Мы ведь и об экологии всерьёз заговорили только потому, что нам становится неуютно жить на планете Земля, и при этом мы как бы об-наруживаем, что нигде больше нас как бы не ждут, что с нашей плане-ты нам деваться, вроде бы, некуда. А загадили мы её уже очень поря-дочно, изрядно загадили.
И что ещё интереснее: мы ведь лицемеры, мы делаем вид, что всерьёз озабочены... Тем более, когда речь идёт об этике. Что такое этика? Кто понимает, что это такое? После двух мировых войн, после двух революций, после неудачных попыток построить счастливую жизнь человечества - кто всерьёз задумывается о том, что такое этика, и какая она может быть, когда, например, автобус один, а народу уставшего, после работы, много? Вот тут какая может быть этика?
Или, к примеру, когда честно выплаченный (честно и в срок) подо-ходный налог одного из самых высокопоставленных чиновников в го-сударстве равняется ста учительским годовым зарплатам, - о какой этике можно говорить здесь?
Да что там - этика, этика... Что такое этика? Некие общепринятые нормы поведения, что же ещё. Какая, извините, жизнь, такие, стало быть, и нормы... а вопрос "нравится - не нравится" - это совсем другой вопрос.
Что в нашей нынешней жизни может нравиться? То, что нас не сго-няют в лагеря, в бараки. Что можно нестеснённо думать и даже гово-рить то, что думаешь. Что ещё? Больше, пожалуй что, ничего. В плане духовной жизни мы, несомненно, деградировали, причём практически мгновенно, и это всерьёз озадачивает. В плане физического здоровья мы, совершенно очевидно, вырождаемся, и у нас уже практически нет здоровых детей... Понятно, что мы расплачиваемся за попытку создания нового человечества, и размер расплаты пропорционален нашему нежеланию (нашей неспособности) осознать причины трагедии нашего народа и - величие этой трагедии, осознать - и сделать выводы, обрести позицию, найти нужные, точные слова, определяющие эту позицию.
Но это - так, к слову пришлось. Зацепились за слово "этика", как будто это действительно серьёзное слово. Это же - внешнее, за этим, по существу, ничего нет... тут и слово "мораль" -тоже в каком-то смыс-ле, знаете, внешнее... мораль ведь и лживой может быть, а про этику и говорить нечего. Вывеска, витрина.
Если уж цепляться всерьёз к слову, то тут только одно - нравствен-ность. Вот это уже серьёзно, это и находит своё отражение в морали и этике. И как только мы всерьёз сказали: нравственность, - так сразу ощутили как бы робость, как бы растерянность. Пока о морали с этикой говорили, особых затруднений не ощущали, а вот стоило к нравст-венности подступиться, как сразу замешательство почувствовали, как бывает, когда из-под ног внезапно опора надёжная уходит.
И всё-таки странно.... столько всего наузнавали, столько всего на-открывали за сто лет, и вот кончается век (имеется в виду 20-й век, текст 1997 года), и самым современным писателем оказывается А.П. Чехов, по-русски отрицающий российский уклад жизни, и Ф. Ницше, по-немецки отрицающий немецкий уклад жизни, и общий вопрос - что есть человек и жизнь человека? - оказывается столь же злободневным, как и век назад.
О чём мы говорим?
О самом главном. Наконец-то решились, долго не могли, собира-лись с духом, и вот - решились... О смысле жизни, о цели жизни.
Не слишком ли много мы на себя берём, не слишком ли позволяем? НЕ безответственные ли это будут фантазии, не досужие ли домыслы? Мы полагаем, что нет. Ибо, по нашему разумению, "выдумать" то, чего не существует - нельзя. Любая "выдумка", "фантазия"- это выявление разумом каких-то элементов (свойств) бытия, и любой самый нелепый вопрос - это свидетельство попытки разума понять "увиденное", "различённое", выявленное.
Наблюдательный читатель тут бы должен заметить, что мы, как будто, противоречим себе. Обвинили же мы, дескать, несколькими страницами ранее Декарта, а за ним и ньютона (не говоря уже о "по-следователях", "воспреемниках") в неосновательных фантазиях, в ут-верждении нереального. Нет, дорогой читатель, тут ты не прав: мы не утверждали необоснованности, мы обвиняли в неправильном понима-нии, в неразличении! Мы обнаружили невидение различия между ес-тественным и искусственным ("покой" - естественное, "равномерное прямолинейное движение" - искусственное). Это неразличение очень точно подметил у Декарта его гениальный соотечественник и почти современник Блез Паскаль:
"Не могу простить Декарту: он очень хотел бы обойтись в своей фило-софии без Бога, но так и не обошёлся, заставил его дать мирозданию щелчок и тем привести в движение, а потом Бог стал ему ненадобен"
(Блез Паскаль, "Мысли") 77)
... Вот и опять отвлеклись, и как будто даже нарочно, очень уж материя деликатная. Вот, например, образ сада, ухоженного плодоносящего сада, образ-идея, заданный ещё в Библии, образ, столь часто встречающийся у А.П. Чехова, реализованный им и в литературном творчестве, и в практической жизнедеятельности (в Ялте у него был обширный фруктовый сад)... образ-идея, отражение того основного, главного сада, который надо выращивать, за которым надо ухаживать, следить... сад души, "психеи", комплекс процессов высшей нервной деятельности... "райский сад", "рай" - предельное, идеальное состоя-ние этого комплекса, и... и, всё-таки, смысл сада не в самом саде, а в тех плодах, которые создаются фруктовыми деревьями, и...
Ну, с богом, как говорится.
- В чём смысл жизни?
- Смысл жизни мы подразделяем на содержание жизни и цель жизни. Содержание - это деятельность, направленная на достижение цели. Цель - воспитание души.
- Воспитание души?
- Да, именно.
- Тогда этот смысл и эта цель должны иметь отражение в общей системе представлений о мире...
- Разумеется. Однако сразу оговоримся, что здесь мы вынуждены прибегнуть к терминологии, не принятой в научной практике. Призна-емся, что испытываем некоторое смущение, однако это нас не оста-навливает, ибо: или мы говорим, что цели нет, и тогда, вслед за Лю-довиком 15-м, смело объявляем: "После нас хоть потоп!", или мы го-ворим, что цель есть, и тогда мы вынуждены принять следующую схему: всё "сотворение мира", т.е. рождение и развитие вещества есть процесс созидания... вот не знаешь, как и сказать... процесс создания такой культурной среды, в которой могла бы осуществляться "выделка души"... в которой мог бы содержаться этот сад фруктовых деревьев, в которой могли бы вызревать плоды... и если под образом фруктового дерева мы понимаем осмысленное чувство, то под плодами этого дерева нам следует понимать наши намерения и наши действия, продиктованные осмысленным нами чувством, и тогда получается, что целью является повышение нравственного содержания в бытии, и то-гда получается, что... понятие цели ускользнуло от нашего разума, вышло за пределы зоны, доступной нашему пониманию.
Да, мы вынуждены констатировать: цель ускользает, она - непо-стижима, чтобы е увидеть, надо оказаться снаружи, тогда как мы смотрим изнутри, но - ведь это касается цели "вообще" (а, может быть, ничего лучшего в этом смысле мы и не сможем придумать, как только утвердить: Всё есть бытие, стремящееся к самосовершенствованию, - быть может, это и есть конечная для нашего разума истина?), что же касается цели не "вообще", а в каждом частном конкретном случае - то эту цель постигали и определяли уже множество раз, и общий смысл этих определений таков: познай себя и приди к себе.
- Кажется, мы только что продемонстрировали малодушие...
(пауза)
- Ну что ж... тогда ничего не поделаешь, придётся говорить прямо.
Тогда мы прямо объявляем, что по-настоящему есть "тонкий мир", и вся история "сотворения мира", т.е. рождения и развития вещества - это история создания (поиска методом проб и ошибок)... создания своего рода производства, в котором какие-то структуры, субстанции тонкого мира проходят технологический цикл обработки, и душа, этот комплекс процессов высшей нервной деятельности, является конеч-ным этапом этого производства, этого технологического цикла.
Что такое тонкий мир, что такое продукт работы души - мы не зна-ем, и едва ли когда-либо сможем узнать, и "гипотез не измышляем" в данном случае - весьма разумная установка.
Каждая религия трактует то, что мы сейчас изложили - т.е. прохож-дение бытием стадии до-вещественного существования, развития в веществе и выход из вещественной формы - примерно одинаково, и примерно о том же говорит философия Гегеля (если мы её правильно поняли, конечно).
Однако мы убеждены, что никакой иной картины мира, которая бы объясняла мироздание в заявленном масштабе, никакой иной, отлич-ной от только что изображённой нами, разум создать не может.
При этом мы подчёркиваем: ни понять, ни, тем более объяснить, почему это так - мы не можем. Однако абсолютно убеждены в пра-вильности наших представлений. Есть тонкий мир, есть некие струк-турные, организационные единицы этого мира, над которыми работа-ет душа (комплекс процессов высшей нервной деятельности, психея), и которые (именно это, а не весь комплекс процессов) существуют в процессе обработки столько, сколько нужно, и именно эти, недообра-ботанные, недовыделанные "единицы" передаются как эстафета - од-ной душе, другой душе, третьей,и т.д.
Это есть то, что в обиходном языке называется "переселение душ", "реинкарнация", и пр.
И в этом смысле становится понятным понятие "карма", и некий элемент случайности в акте принятия эстафеты и неизбежность по-следствий этой случайности, неизбежность, которую мы определяем как "судьба", "рок" и пр.
Словом, это действительно удобная для восприятия схема миро-здания, и чем успешнее мы сможем отказаться от пространственного способа восприятия мира, тем эффективнее (в смысле миропонима-ния) будет эта схема, тем легче нам будет понять, что смысл не в "ма-териальности", а в способе организации, в гармоничности, слаженно-сти взаимодействия процессов создающих систему, создающих, на-пример, ту "единицу мира", над которой работает душа человека.
Но... дело в том, что мы тут же и обнаруживаем вопрос: только ли человека? То, что мы можем эмоционально, душевно "привязываться" к своей "малой родине", к растениям, к животным.. - разве это не побуждает нас допустить, что в технологический цикл, тот самый, ор-ганизованный "тонким миром", включены не только мы, не только люди, и наше нравственное чувство подсказывает, что нас всех, весь вещественный мир, объединяет не только и не столько элементарное желание жить, сколько нечто большее...
И вопросы экологии - это вопросы скорее не прагматического, а нравственного смысла, и вот уже исходя из всего вышесказанного, можно вновь спросить себя: так что же, всё-таки, МЫ имеем право (и должны) делать, а чего делать мы не должны, не имеем права - во-преки тем возможностям, которые предоставляет нам наше научное знание, а также привычные для нас способы жизнедеятельности.
Глава 13. Измышление гипотез (вариации)
Изменяем масштаб рассмотрения, возвращаемся к переходу вакуум - вещество, рассматриваем простейшую пару "протон - электрон", т.е. атом водорода, т.е. нейтрон, лишённый нейтрино (анти-нейтрино).
Планетарная модель атома предполагает, что вокруг массивного "положительно заряженного" центра "летает" немассивный "отрица-тельно заряженный" электрон, и в качестве центростремительной силы выступает сила электрического взаимодействия ("кулоновская").
Ну вот, а мы предполагаем, что никакого электрического взаимо-действия в атоме нет и быть не может, что собственно "электрическое взаимодействие" возникает тогда, когда есть либо недостаток, либо избыток электронов. А в атоме всё согласовано, всё "взаимоподогна-но", в строгом соответствии, и иначе и быть не может, иначе атом не был бы элементарным "кирпичиком", не обладал бы устойчивостью как система.
На наш взгляд, планетарная модель потому и "не работает", что в её основу положен совершенно неверный, несуществующий принцип взаимодействия электрического, какового внутри атом - мы утверждаем это - нет и быть не может.
Как же "устроен" атом "по-нашему"?
По нашему разумению (мы говорим о самом простом атоме, атоме водорода, но наше рассуждение можно, и нужно, обязательно нужно распространить на все типы атомов, известные науке, это тема от-дельного исследования)... так вот, атом водорода - это система из двух вихрей, создаваемых вакуумными (эфирными) субстанциями.
Один - основной, главный, центральный - создаётся центростре-мительным движением каких-то вакуумных субстанций в центр атома, в ядро, т.е. - в протон, и вакуумные субстанции, втягиваясь в область протона как в воронку, неизбежно "закручиваются", образуя вихревое движение (как закручивается вода в сливном отверстии ванны).
Вопрос о направлении закручивания мы оставляем открытым (и даже распространяем своё непонимание до вопроса: направление вращения Солнца определилось случайно? Могло бы быть направле-ние - обратным? Вопрос открыт, коллеги...)
Второй вихрь - дополнительный, "уравновешивающий" закручи-вающее действие первого, центрального (принцип вертолёта).
Этот дополнительный вихрь не имеет "центра", "точки приложения", и субстанции, его составляющие, не используются по основному назначению, т.е. как "сырьё" для процессов внутри протона, внутри ядра, и потому мера инертных и гравитационных свойств этого вихря (если так можно выразиться) почти в две тысячи раз меньше, чем масса протона, и если протон можно представить как веретено, или, ещё лучше, как некую воронку, в которую втягиваются, закручиваясь, вакуумные субстанции, то электрон можно представить как некое вращающееся плоское кольцо вокруг этой воронки.
Замечаете, чьи идеи здесь "выплывают"?
Это же Лейбниц, это то, с чем всю жизнь боролся Ньютон, упорно доказывавший, что мироздание не может быть построено на основе вихрей... Декарт, а за ним Лейбниц - это их идеи вихреобразной при-роды бытия.
В связи с этим можно вспомнить замечание тонкого насмешника Вольтера:
"Если француз приедет в Лондон, то найдёт здесь большое различие в философии, так же как во многих других вещах. В Париже он оставил мир полным вещества, здесь находит его пустым. В Париже вселенная наполнена эфирными вихрями, тогда как здесь в том же пространстве действуют невидимые силы. В Париже давление Луны на море причиняет прилив и отлив, в Лондоне, наоборот, море тяготеет к Луне. У картезианцев всё делается через давление, что, по правде сказать, не совсем ясно; у ньютонианцев всё объясняется притяжение, что, впрочем, немногим яснее..."
(цитируется по книге П.С. Кудрявцева "История физики", М.:Учпедгиз, 1948 г.)
Но здесь полезно вспомнить и высказывание Паскаля:
"Если хотите спорить не втуне и переубедить собеседника.., прежде всего уясните себе, с какой стороны он подходит к предмету спора, ибо эту сторону он обычно видит правильно. Признайте его правоту, и тут же укажите, что, если подойти с другой стороны, он окажется неправ. Ваш собеседник охотно согласится с вами, ведь он не допустил никакой ошибки, просто чего-то не разглядел, а люди сердятся не то-гда, когда не всё видят, а когда допускают ошибку: возможно, это объ-ясняется тем, что человек по самой своей природе не способен уви-деть сразу со всех сторон и в то же время по самой своей природе если уж видит, то видит правильно, ибо свидетельства наших чувств не-оспоримы".
(Блез Паскаль, "Мысли", 9)
Так вот: если уж увидел - то увидел правильно!
И сколь упорно и методично отвергал идею вихрей Ньютон, столь же упорно настаивал на ней не умеющий её доказать Лейбниц!
А не умел доказать потому, что исходил из пространственных представлений о мире и понимал мир как нечто раз навсегда сотво-рённое и неизменное.., и - понимать-то понимал, но... "свидетельства наших чувств неоспоримы", и если под чувством в данном случае по-нимать интуицию, то... то понятно, как должен был страдать Лейбниц, переживая борьбу разума и интуиции!
Однако мы отвлеклись... Перед нами модель атома водорода, со-ставленная из двух вихрей, одного центрального, втягиваемого в во-ронку, (в область протона), и другого - наружного, плоского кольца. И остаётся только выяснить, куда же "воткнута" эта воронка-протон, если со всех сторон трёхмерного пространства в неё втягиваются ваку-умные субстанции?
Признаемся: это был ещё один пункт, где мы чуть было не смало-душничали и не начали утверждать некое четвёртое измерение про-странства, куда, дескать, и втягиваются из нашего привычного трёх-мерного вакуумные субстанции.
Но в этой уловке разума было что-то излишне "хитроумное", из-лишне изобретательное (интуиция), и мы отвергли идею о четвёртом измерении в пространстве!
Отвергли, потому что вдруг поняли: всё это - лишнее... ибо "воткну-та" эта воронка-протон.... даже не знаем, как и сказать....... она "во-ткнута" в будущее!
Т.е. система "атом" - это система не пространственная, (мы уже говорили, что пространственные характеристики - характеристики вто-ростепенные, имеющие значение лишь в нашей обыденной жизни, а в смысле познания бытия - совершенно второстепенные, не опреде-ляющие) а система "временная"...
Глава 14. «А судьи кто?»
Сначала позабавимся, воспроизведём довольно большой отрывок из очень хорошей книги (В.И. Рыдник, "Поле", М.:"Знание", 1976 г.), от-рывок, касающийся нас и предмета нашего разговора сразу в не-скольких пунктах:
"... Нам ещё представится случай вернуться к вопросу о происхождении инерции тел.... Окончательного ответа на него нет и сегодня. Уже то, что инерция присуща всем материальным телам и даже мельчайшим частицам, из которых они слагаются, - всем электронам, протонам, нейтронам безотносительно к тому, из какого "вещества" они вы-леплены природой, - уже эта универсальность инерции показывает, что в глубине её должна лежать какая-то чрезвычайно широкая и мощная закономерность. Во всяком случае закономерность, чрезвычайно далеко выходящая за рамки классической ньютоновой механики.
Можно ли и нужно ли ставить вопрос о природе этой закономерности? Вопросы, как известно., бывают умные и глупые. По-видимому, основ-ное различие между ними состоит в том, что на первые можно полу-чить ответ, а на вторые - нет. Здесь уместно маленькое "но": когда можно получить ответ? Если сегодня, в рамках сегодняшнего знания, современной системы научных понятий ответ получить невозможно, потому что вопрос выходит за пределы этих рамок, то каков же вопрос - умный или глупый?
Увы, только история покажет, заранее это неизвестно. И ещё хорошо, если свой печальный приговор история произнесёт не при жизни учё-ного: каково ему узнать этот приговор? Впрочем, истинные учёные стоически воспринимают любые приговоры природы: они знают и цену будничным разочарованиям, и редким успехам.
С вопросами "как" всё много проще. Учёные в подавляющем своём большинстве посвящают себя поискам ответов именно на такие во-просы, так сказать, ближнему поиску. Здесь меньше и вероятность то-го, что заданный вопрос окажется глупым, и неудача не так чувстви-тельна в смысле затрат времени и труда на решение неверно постав-ленной задачи.
На решение же больших вопросов "почему" (скажем, почему сущест-вует инерция, почему протон и электрон имеют одинаковые по абсо-лютной величине электрические заряды, почему существует спин у элементарных частиц и тому подобные) отваживаются только очень крупные учёные и ... дилетанты от науки. Последних, любящих пофи-лософствовать о наиболее сложных и трудных глобальных проблемах мироздания, всегда было и есть намного больше, нежели крупных учёных. Различие в уровне образования и мощи интеллекта - даже не самое существенное среди столь разделяющих их различий. Гораздо важнее главные побудительные мотивы их деятельности: любозна-тельность у учёного, тщеславие - у дилетанта. Это различие мотивов ярко проявляется и в различии методов, которыми оба они пользуются.
Учёный ищет ответа на вполне конкретные, порою в глазах его совре-менников даже слишком узкие, специальные вопросы (например, по-чему скорость света в опыте Майкельсона не складывается со скоро-стью движения Земли по орбите, или, скажем, что следует из экспе-риментально установленного равенства инертной и гравитационной масс тел). Дилетант же пытается решать исключительно глобальные вопросы (что такое заряд электрона, имела ли начало вся Вселенная., почему существует всемирное тяготение и т.д.)
Учёный стремится как можно дольше оставаться в рамках той системы понятий, в которой работали его предшественники и работают его современники, в которой он сам воспитан. Учёный вводит новые поня-тия осторожно, даже неохотно, порой и со смущённой улыбкой..., как бы прося прощения за то, что ему больше ничего не остаётся. Дилетант же с самого начала широким жестом смахивает со стола привычную устоявшуюся картину мироздания, он щедрой рукой рассыпает на страницах своего творения новые понятия, представления, термины, причём сплошь да рядом забывает дать им строгие определения через традиционные понятия (какая мелочь!).
Разумеется, новые "понятия", надёрганные из отрывков полузнания, у дилетанта никогда не образуют сколько-нибудь строгой системы., столь жизненно присущей любой уважающей себя науке..."
Правда, забавно написано? И не глупо, и не без лихости, и вкус есть, и эрудиция... и по поводу дилетантов крепко проходится (уж не в наш ли огород камушек?), и об учёных со знанием излагает, всё правильно говорит.
Вроде бы правильно, с основанием.
Забывает только отметить, что основы любой науки закладывались ... дилетантами. А собственно учёные лишь достраивали то, что зало-жили "по крупному" дилетанты.
Дилетанты это фантазёры, мыслители, поэты, пытающиеся гово-рить "вообще", и при этом им, естественно, не обойтись без ответов на вопросы "почему".
Почему всё живое хочет жить? - вот вопрос, от которого скептично и даже пренебрежительно отвернётся любой "настоящий" учёный, предпочитающий "близкий поиск", предпочитающий конкретное...
А дилетанту от такого вопроса не увильнуть, наоборот, такой вопрос и отсутствие понятного, очевидного ответа для дилетанта - это сигнал к атаке. И если дилетант "настоящий", то эта атака может длиться всю жизнь, и едва ли заслуживает уважения меньшего, чем благонравное учёное ковыряние "ближнего поиска"...
Не замечено главное: дилетант - это любитель! Не тщеславие, а именно жажда понять - и не вблизи понять, а - вообще, по самому крупному масштабу понять... и все настоящие учёные - это дилетанты, любители, а учёные "учёные", "профессионалы" - это чиновники, это служащие науки как общественного института, это...
Стоп! Есть в слове "дилетант" что-то пренебрежительное, а в слове "учёный" - напротив, что-то безусловно уважительное, и только это и различает эти слова, найти же существенную разделительную грань на самом деле вовсе не так просто, как это делает автор приведённого отрывка, и тщеславие учёным "учёным" свойственно ничуть не в меньшей степени, чем дилетантам, а отсутствие стройной системы понятий - это свойство любой научной системы, ибо нельзя систему считать стройной, если не определены понятия исходные. Грош цена стройности, висящей в воздухе, стройности воздушного замка... стройность без основательности - неужели это серьёзно?
Сам-то автор, вероятно, относится к учёному сословию, и ему, стало быть, досадно, что дилетанты позволяют себе то, чего он себе позволить не может... т.е. как бы хочет, а не может, вот и обидно.
И тут уж ничего не поделаешь. Тем не менее, книга написана инте-ресно, живо, умно (отдаём должное), и содержит ряд ценных для нас свидетельств, сведений и пр.
Напоминаем, что задача перед нами нешуточная: мы намерены подвергнуть ревизии основные представления науки (для начала - физики), и выявить степень их пригодности (применимости) в разра-батываемой нами Концепции Единого Знания. Но для этого нам сле-дует представлять содержание научного знания, и вот мы начинаем всматриваться: что же известно науке?
Вот, к примеру: сущность электромагнетизма, распространение т.н. "электромагнитных волн". О свойствах этих волн мы можем судить лишь по реакции на них вещества, но разве у нас есть основания су-дить как-то об этих "так называемых" (?!) волнах вне взаимодействия с веществом, т.е. судить о них "собственно"?
Вот именно, какие у нас основания? Четыре уравнения Максвелла? Так забудьте вы хоть бы на время про все эти математические изыски, давайте говорить по существу... и тогда сразу обнаружится, что в пре-делах современного научного знания никто не знает, что такое эти "так называемые" электромагнитные волны... как и электрический заряд, как и всё прочее "основное".
Попробуем выстроить интересный для нас ряд:
№1.
Аристотель (а, наверное, не было человека в человечестве умнее, чем Аристотель!) считает, что "пустоты" не существует, всё простран-ство заполнено непрерывно материей. Но эта материя сама по себе неощутима, она лишь "возможность", "потенция" вещей. Чтобы она стала действительностью, наблюдаемой и ощущаемой, в неё необхо-димо внести активное начало - форму. Обладание формой подразу-мевает и доступность к "разложению" на составляющие (к анализу), бесформенная же материя непрерывна, стихийна и анализу не подда-ётся.
(наш комментарий: разве это не то же самое, что и наше утверждение, что в вакууме содержатся семена, "зародыши" всего сущего, и выяв-ляются в вещественном виде при создании подходящих условий?)
№2.
Роберт Гук: "Свет есть простое и равномерное движение, или виб-рация, однородной и восприимчивой субстанции, мгновенно распро-страняющееся в виде сферической волны на любое воображаемое расстояние от светящегося тела"
(наша реакция: намного ли больше мы можем сказать сейчас, и, глав-ное намного ли понятнее?)
№3.
Христиан Гюйгенс: "Свет - это волны состояния среды, когда в це-лом она неподвижна, а колеблются лишь отдельные её части. Те точки эфира, куда дошла световая волна, сами становятся источниками вторичных световых волн."
(наша реакция: мысль о том, что каждая точка оказывается источником - разве это не удивительная по прозорливости мысль?)
№4.
Огюст Френель: "...Ньютон предположил, что световые частицы, испущенные освещающими нас телами, непосредственно попадают в наши глаза, где, благодаря удару, они вызывают зрительное ощуще-ние. Декарт, Гук, Гюйгенс, Эйлер полагали, что свет является резуль-татом колебаний универсальной чрезвычайно тонкой жидкости, воз-мущаемой быстрыми движениями частиц светящихся тел таким же точно образом, как воздух сотрясается колебаниями
(прим.: этой же концепции придерживался М.В. Ломоносов);
мы видим, что в этой системе органов нашего зрения достигают не частицы флюида, находящегося в соприкосновении со светящимися телами, но только движение, которое было сообщено этим частицам.
Первая гипотеза имеет то преимущество, что она ведёт к более очевидным следствиям, так как механический анализ прилагается к ней более легко; вторая, напротив, представляет в этом отношении большие затруднения. Но при выборе системы следует руководство-ваться только простотой гипотез; простота же вычислений не может иметь никакого веса в балансе вероятностей. Для природы не суще-ствует трудностей анализа, она избегает лишь усложнения средств. Природа как будто задалась целью делать многое малыми средства-ми...
... Нет сомнения, что очень трудно открыть основания этой замеча-тельной экономии, т.е. наиболее простые причины явлений, рассмат-риваемых с достаточно широкой точки зрения. Но если этот общий принцип философии физических наук не приводит непосредственно к познанию истины, тем не менее он может направлять усилия челове-ческого ума, устраняя системы, которые сводят явления к слишком большому числу различных причин, и заставляя ум предпочтительно принять те, которые, опираясь на меньшее число гипотез, являются наиболее плодотворными по своим последствиям. С этой точки зрения система взглядов, которая считает свет колебаниями универсальной жидкости, имеет большие преимущества перед эмиссионной тео-рией....."
(О. Френель, Избранные труды по оптике, М., 1955 г. с.140 - 145)
Глава 15. Наша модель атома
"Я заключил, что можно взять за общее правило следующее: всё, что мы представляем себе вполне ясно и отчётливо, - всё истинно."
Как вы думаете, кому принадлежат эти слова?
Конечно, это Рене де Карт - такой, каков он есть, нравится это или нет. Нам, кстати сказать, это нравится - хотя бы чёткостью мысли, "силой" мысли.
И почему бы, собственно, нет? если уж увидел - то увидел пра-вильно, "истинно". А что объяснить не сумел - разве ж это вина, разве за это можно осуждать?
Так вот, просим:
модель атома водорода в "раскрытом виде"
здесь - рисунок: воронки вихря, горлышком вверх, наверху надпись "БУДУЩЕЕ", внизу, под широкой частью воронки - "ПРОШЛОЕ". Во-ронку (уплотняющийся вихрь) охватывает кольцо, стрелками указано вращение в противоположную относительно центрального вихря сто-рону.
Далее - текст, поясняющий рисунок:
...Воронка, в которую втискивается "прошлое" (вакуумные субстанции), вихреобразно закручиваясь, и сквозь которую прорывается бытие из прошлого в будущее... - это, разумеется, протон.
А плоское кольцо, охватывающее эту воронку и своим вращение нейтрализующее вращающее (закручивающее) действие вихря цен-трального, основного (протона) - это, разумеется, электрон.
Ну и модель, скажут нам учёные, а мы возразим: мы же предупре-ждали, что все пространственные характеристики - это характеристики несущественные, второстепенные... это, с позволения сказать, лишь видимость, лишь фон, на котором развёртывается само действие... разве мы не предупреждали, что основными характеристиками будут характеристики временные?
А никаких иных временных характеристик, кроме -"настоящее", "прошлое" и "будущее" - никаких иных мы не знаем, а придумывать новые какие-то... нет, на это у нас духу не хватает (если не сказать проще - ума не хватает, и тоже, кстати, будет правильно… а ещё пра-вильнее – потребности в какой-то особой новизне мы не испытываем, понятно? Так будет ещё правильнее: нет потребности!).
Кстати, предлагаемая модель атома водорода ничуть не хуже (да лучше в тысячу раз!) чем резерфордовская, ибо заключает в себе массу возможностей.
Например, объяснение возбуждённого состояния атома (тут даже выбор: либо это смещение всей плоскости электрона вдоль оси вре-мени, либо наклон плоскости к оси времени, либо прогибание этой плоскости, вырождение плоскости в воронку и т.д. - вариантов множе-ство, и простор для фантазии: возбуждённое состояние системы из двух взаимодополняющих вихрей и возвращение системы в исходное состояние как несомненный колебательный процесс вокруг положения "равновесия", и воздействие этого процесса на окружающее!)
И, главное, эта модель сразу вводит ось времени как основную, "стержневую", на которую "нанизываются" все пространственные об-стоятельства бытия.
Электрон как вращающийся плоским кольцом вихрь - очень удобная модель для, например, объяснения возникновения магнитного поля: электрон, перемещаясь в пространстве, вовлекает в вихреобразное движение окружающие вакуумные субстанции.
Угадывается вопрос: почему же тогда не создаёт магнитное поле один неподвижный электрон? И отвечаем вопросом на вопрос: А как вы себе это представляете - один неподвижный электрон?
Заряженное же тело, обладающее избытком электронов, не создаёт магнитного поля вокруг себя потому, что закручивающее возмущение электронов взаимокомпенсируется...
А как бы вы сами ответили на вопрос, почему неподвижное заря-женное тело не создаёт вокруг себя магнитное поле?
Упрощаем мы, упрощаем... не включаем в рассмотрение взаимо-действие с вакуумными субстанциями "существенное", каковое не-пременно должно быть. Не примитивное механическое., а "органиче-ское", которое есть самое главное, и о котором мы ничего сказать не можем. Знаем, что оно есть, обязательно должно быть, но как включить его в рассмотрение - пока не знаем. Но очевидно, что именно в этой "органике" причина создания магнитного поля движущимся заря-женным телом и несоздание магнитного поля телом покоящимся...
А всё-таки неловко как-то... какая, всё-таки, сильная штука - сте-реотип! Даже неловко, ей-богу... мимо своих же пунктов сами же про-летаем, глазом не моргнув... неловко, неловко получилось.
Вот ведь сказали: движение, - и само собой дальше получается, что имеем в виду механическое перемещение, и мысленный образ именно такой: перемещение в пространстве. Хорошо ещё, что не в пространстве пустоты, а в этой "универсальной жидкости", в эфире мировом, в вакууме. Но разве это может всерьёз извинить?
Вы понимаете нашу мысль? Ведь надо же "механическое переме-щение как-то сопрячь с тем, что в каждой точке пространства содер-жится как бы зародыш вещественного бытия... что каждая точка про-странства готова выступить в качестве источника вторичных электро-магнитных волн... ведь надо же либо сказать, что перемещающийся объект, как ледокол, как корабль какой-нибудь, "раздвигает" собою все это точки пространства, замещая собою образующуюся пустоту, либо надо сказать, что перемещение объекта в пространстве - это своеоб-разная эстафета, в которой именно все точки пространства последо-вательно передают состояние - выявленное, проявившееся в вещест-венном бытии... т.е. перемещение объекта - это перемещение выяв-ления, реализации.
Ну, а сами-то понимаем ли, о чём говорим?
Сразу и честно: и да, и нет. Чтобы быть лучше понятыми, нам сле-дует сказать несколько слов и о том методе, который мы применяем, стремясь к постижению бытия.
Метод, которым мы пользуемся, мы сами охарактеризовали бы как разработку пластических внутренних образов, образов-состояний, об-разов-процессов... и главное здесь - это чтобы не было ощущения внутренней противоречивости, т.е. чтобы возникало ощущение "ис-тинности".
В приведённом высказывании Декарта мы, например, видим лишь один изъян: Декарт слишком полагается на свой разум ("рацио")
Вполне возможно, что для этого у него было достаточно оснований, однако мы доверять только разуму в той мере, в какой это было свойственно Декарту, никак не можем. Не будем уточнять, по какой именно причине, просто утвердим: мы доверяем не столько разуму, сколько... ощущению. При этом мы ничего не представляем вполне ясно и отчётливо, скорее напротив. Ясным и отчётливым при нашем методе оказывается лишь одно: ощущение "правдивости", "правиль-ности", т.е. - истинности образа-состояния, и, таким образом, бытие в рассматриваемом масштабе мы воспринимаем как систему образов-состояний.
И сразу уточняем: "систему" как нечто целостное мы воспринять не можем. Сколько ни пытались - не получается... всё равно каждый раз воспринимается что-то одно, свести же всё воедино - не получается. М.б. рано, просто не хватает достаточного количества наработок, а м.б. "мощности интеллекта" не хватает, т.е. требуется иного уровня развития интеллект, большей мощности...
Возвращаясь к "движению": разумеется, мы склонны принять за ис-тинную вторую ситуацию. (модель), в которой перемещающийся объект не есть нечто чужеродное, которое раздвигает пространство, а на-против, есть естественное, "родное" для пространства, рождаемое пространством, эстафетой передаваемое точками пространства от одной к другой... Мы интуитивно (в соответствии с нашим методом) выбираем этот второй вариант по его органичности, как бы внутренней логичности, непротиворечивости. И мы тут же обнаруживаем вопрос: откуда точки пространства узнают, во что именно они должны развиваться (в какую "форму" - "по Аристотелю") и как долго пребывать в этом выявившемся, оформившемся качестве вещественного бытия?
Ответ на последний вопрос можно строить так: "как долго" - опре-деляется скоростью перемещения в пространстве, и - вы помните возрастание массы при увеличении скорости? - здесь угадывается как бы врастание объекта в пространство, как бы цепляние... ну словно бы вещественный объект в каком-то смысле становится деревом, и корневой системой вживляется в окружающее пространство, как дере-во - в почву...
А ведь в этом и есть природа инерции, это "врастание" в простран-ство, точнее - вырастание из пространства, из точек пространства...
Это положение, вроде бы, не особенно и трудно для восприятия (благодаря универсальности образа "дерево").
А вот как быть с первой частью вопроса, т.е. - как точки простран-ства узнают, во что именно им следует "воплощаться" - вот вопрос так вопрос.
Ну, вот самый грубый пример: вот идёт по лугу корова, и как тогда соседние точки пространства узнают, что они должны реализовывать-ся именно в корову, когда корова до этих точек дошагает, а не, скажем, в лошадь?
Понимаете, нм очень не хочется выпускать "в оборот" слово "ин-формация", и в то же время мы как бы неизбежно пододвигаемся к этому, т.е. мы уже готовы сказать, что... что даже и не знаем, как ска-зать. Потому что очень уж дико звучит: получается, что движется некий "проект", "как должно быть"... и вот этот "проект", это "как должно быть" и организует соответствующее овеществление точек пространства.
Видите, что получается? Звучит дико, и в то же время - такое ощущение, что "так и есть", что именно так организовано бытие.
Откуда, что, почему - ничего сказать не можем, и понимаем уже, в какую "историю вляпываемся" - мы, материалисты "по определению", и в то же время логика образов-состояний, образов-процессов прямо-таки неумолимо пододвигает нас к выводу: перемещается именно "конструкторская документация" именно "проект", и пространство по-слушно овеществляется в соответствии с этим проектом.
Т.е. перемещается - информация!
Признаемся: мы не знаем, что нам делать с этим выводом.
Гадать, в каком материальном существе организуется эта инфор-мация, в каких субстанциях, в каких системах процессов - нет, мы не хотим гадать об этом, тут не за что ухватиться, не на что опереться, всё зыбко, ускользающе... туман, "тонкий мир"... хотя - спохватываемся - разве может быть такое, чтобы познающий разум не нашёл, за что ухватиться, на что опереться?
Ведь есть - бытие, есть - мы, есть окружающий нас мир, есть наш разум, воспроизводящий в понятиях и познающий и нас самих, и ок-ружающее, и даже - самоё себя. Разве это не достаточные основания?
Глава 16. Наши трудности
Основная сложность для понимания бытия заключается в исключи-тельной скудности того арсенала средств, которыми располагает ра-зум: неплохо осмысленный опыт жизнедеятельности в вещественной среде и гораздо хуже осмысленный, но несомненно имеющийся в на-личии опыт переживаний (т.н. внутренний мир).
Когда мы в своей любознательности выходим за границы нашего примитивного жизненного опыта, разум оказывается в крайне затруд-нительном положении, ибо "измерить - значит сравнить с эталоном, с мерой", а сравнивать-то и не с чем. Пока наш разум не отважится вы-рваться из круга вещественного бытия (родился - жил - умер) - мы ни-чего не сможем понять. Мы сказали "отважится", потому что это, всё-таки, большое испытание для разума - вырваться за пределы непо-средственного опыта. Это положение для разума ничуть не проще то-го, "мифического", в котором оказались те первые "рыбёшки", которым довелось выбраться из воды на берег (помните, эту мифическую ис-торию мы рассказывали в первой книжке, в "Царе"). Но надежда есть, есть... ибо разум - высшее проявление вещественного бытия, он пла-стичен, приспосабливаем, и, вероятно, в чём-то универсален.
Однако нужно именно терпение... нужно смириться с отсутствием стройности представлений. Наверное, основная беда современной физики как раз в том, что она (наука физика) стремилась сохранить стройность представлений там, где её не может быть "по определе-нию", т.е. она стремилась продолжить хорошо понятные принципы классической механики за границы применимости этих принципов, т.е. за пределы вещественного бытия. А там, за этими пределами, если и есть стройность (в нашем понимании), то это - совершенно иная стройность, организованная на иных принципах. И для бытия, взятого в рассмотрении шире, нежели только вещественное, всё "механическое", "пространственное" - это совершенно не определяющие харак-теристики... в сущности, пожалуй, вовсе не характеристики. Вот это и надо понять как следует, прежде чем пытаться выявить стройность в микромире, т.е. - точнее - в до и после вещественных формах бытия...
Итак:
Мне 50 лет. Прожитых скорее плохо, чем хорошо, скорее в непри-ятии, чем в приятии, скорее в отрицании, чем в утверждении, скорее неумело, чем умело…
По базовому образованию я инженер электронной техники, по ос-новному опыту работы – инженер-разработчик, сейчас - учитель фи-зики в школе.
Критически осмысленный опыт своей жизнедеятельности вообще и работы в качестве школьного учителя в особенности позволяют сде-лать следующие выводы:
- естественно-научное знание в том виде, в каком сейчас существует, в принципе не способно дать ответ на самые главные для человека вопросы, такие как – «Как устроен мир?, «Что такое жизнь?», «В чём смысл жизни?», «Что значит быть человеком?» и пр.;
- гуманитарное знание способно дать ответы на указанные вопросы не в большей мере, чем знание естественно-научное;
- религиозное знание (в той мере, в какой мне удалось его понять) также не даёт внятных, вразумительных объяснений.
Такое состояние знания едва ли допустимо на фоне нарастающих экологических проблем, - как в системе отношений «человечество-природа», так и в системе «человек-общество».
Попытки понять причины сложившейся ситуации дают следующие результаты:
- деятельность человека определяется той картиной мира, которую создаёт разум;
- изменение характера нашей жизнедеятельности на планете Земля возможно лишь при изменении картины мира;
- характер картины мира, создаваемой разумом, определяется куль-турной средой, в которой разум функционирует, т.е. культурными тра-дициями и образованием;
- европейская культурная традиция, к которой мы принадлежим, фор-мировалась под воздействием христианского мировоззрения, не предполагающего критического осмысления действительности;
- картина мира, создаваемая в указанных условиях разумом, содержит в себе принципиальный изъян, ибо основывается на восприятии мира «изнутри», «через пространство», а не «снаружи», «через время»;
- картина мира определяется характером мировосприятия;
- мы традиционно воспринимаем и воссоздаём своим разумом мир как систему взаимодействующих и относительно перемещающихся объ-ектов, тогда как более правильным является восприятие мира как сис-темы взаимодействующих, взаимообусловленных процессов, имею-щих содержание, собственное бытие, определённый уровень самоор-ганизации и всегда – направленность, т.е. обладающих «стрелой вре-мени» и, главное – смыслом..
В своей разработке Концепции Единого Знания я пытаюсь, по мере своих сил и возможностей, выявить и показать пути и положения по-знающей мысли при переходе от традиционного европейского миро-восприятия «через пространство» к способу мировосприятия «через время», способу, позволяющему построить новую картину мира, более соответствующую современному состоянию человечества и со-временному уровню знания о мире.
Глава 17. Третье интервью с самим собой
- Почему вы назвали свою третью книгу так многообещающе – «Пространство, Время, Разум»?
- Пространство и время в их привычном понимании – это самые общие и основные характеристики той картины мира, которую создал для себя наш европейски образованный разум. Но как раз эти харак-теристики в их привычном понимании (обывательском, массового соз-нания) и лишают разум возможности найти ответы на основные во-просы бытия. Найти возможность нового понимания старых слов – пространства и времени – вот задача для разума, которую я пытаюсь решить.
- Т.е. в своей книге вы хотите не столько рассказать о том, что такое пространство, время и разум, сколько…
- Сколько именно попытаться рассказать, что это такое на самом деле.
- Т.е. вы выступаете как бы от лица истины?
- Это слишком сильно сказано. Скажем осторожнее: я пытаюсь объяснить, как, на мой взгляд, следует понимать пространство, какие возможности понимания содержит в себе понятие «ВРЕМЯ», и пыта-юсь показать, какие возможности разума я обнаруживаю, по-новому раскрывая содержание понятий пространства и времени.
- «Пространство, Время, Разум» - это продолжение работы над Концепцией Единого Знания?
- Разумеется.
- Как бы вы определили, что именно лежит в истоке вашей дея-тельности?
- Неудовлетворённость современным состоянием знания. Я – школьный учитель, по поду своей деятельности я должен объяснять, и когда я выхожу к своим ученикам, то они ждут от меня именно от меня именно объяснения. Именно попытки возможно понятнее объяснить свой предмет (а я преподаю физику) привели меня сначала к выводу о несовершенстве и даже принципиальном изъяне в том, что мы на-зываем «научное знание», и далее – к попыткам целостного непроти-воречивого представления о мире…
- И эти попытки вы и назвали Концепцией Единого Знания?
- Не сами попытки, а то, что получилось в результате… Концепция Единого Знания – это результат.
- Объясните, пожалуйста, чем не удовлетворяет вас научное зна-ние?
- Видите ли… если мы обнаруживаем, что наступает предел возмож-ности понимания… что наша мысль соприкасается с тем, чего мы по-нять не можем – это означает, что наступил момент для переосмыс-ления всего, уже как бы осмысленного ранее. Т.е. если мы обнару-живаем, что девять десятых понимаем, а какую-то одну десятую понять не можем, то это означает, что девять десятых мы поняли не правильно, и именно поэтому не в состоянии понять оставшуюся не-значительную часть, какую-то одну десятую… Т.е. это означает, что надо переосмысливать, понимать заново – всё!
- Вы имеете в виду физику?
- Не только…. Физика – поскольку именно эту науку я преподаю и ею в меру возможностей занимаюсь… мысль-то универсальная, пример физики в данном случае просто удобен, потому что физика претендует на некую фундаментальность знания… С физикой положение наиболее показательное: если нам не удаётся объяснить что-либо по-нятным, общедоступным языком, если мы вынуждены прятаться за математику, за формулы, то это, на мой взгляд, означает лишь одно: чего-то главного мы не поняли!
- Странное утверждение для школьного учителя…
- Почему же? Если официальная наука не может объяснить, что такое гравитация, электрический заряд, электромагнитное поле, то школьный учитель не имеет права не объяснять… у него нет права не искать и не находить объяснения. Хотя бы – для себя, в качестве са-мооправдания своей деятельности учителя. Если при этом он хочет оставаться человеком, Божьим образом и подобием, а не исполните-лем функции интеллектуализированного социоробота под названием «школьный учитель».
- Действительно странное утверждение для школьного учителя… Но ведь есть же физические законы? Закон Всемирного тяготения, на-пример…
- Эти законы ничего не объясняют! Они позволяют рассчитывать, вычислять интенсивность взаимодействия, и только… Ни один науч-ный закон ничего не объясняет, он – констатирует. Это – общее: наука не умеет отвечать на вопросы «что?» и «почему?», она умеет лишь приблизительно отвечать на вопросы «как?» и «сколько?»
- Если ваше утверждение справедливо, то что, на ваш взгляд, яв-ляется причиной такого положения?
- Научное знание в его основных положениях закладывалось евро-пейцами, людьми христианского вероисповедания, христианской куль-туры. Вопросы «что?» и «почему?» находились в сфере религиозных представлений и трактовались в соответствии с христианским веро-учением как Божественное волеизъявление, т.е. априори как непости-жимое разумом.
- Т..е. мы, оказавшись вне религии, вне веры – лишились возмож-ности получить ответ на эти вопросы?
- Как раз наоборот. Только сейчас мы и обрели такую возможность, потому что именно сейчас наш разум, быть может впервые в истории, оказался свободен от догматики – как материалистической, так и ре-лигиозной, как от коммунистической, так и христианской.
- Но вы не учитываете инертность массового сознания…
- Напротив, как раз учитываю. Именно поэтому я и стал разраба-тывать Концепцию Единого Знания, а иначе и разрабатывать ничего не надо было, все бы и так всё давно поняли.
- И всё-таки, знаете, это странно… Люди высокообразованные, академики – объяснить не берутся, а вы - объясняете… Вас это не смущает?
- Во-первых, не смущает, а возмущает. Во-вторых, всё-таки не вы-сокообразованные, а многоучёные… я бы, всё-таки, так сказал: именно многоучёные. Высокообразованных у нас, боюсь, единицы остались… в основном-то именно многоучёные. Видите ли, есть такое понятие: «энергия заблуждения», - его ввёл в употребление Лев Николаевич Толстой…
- Энергия заблуждения? Поясните, пожалуйста..
- Это особое состояние духа, внутренняя сосредоточенность и ре-шимость, ощущение, что наконец-то увидел, понял и готов отобразить, выразить в слове. Лев Николаевич говорил, что пока такое ощущение не возникает, садиться за стол бесполезно, и называл это ощущение энергией заблуждения.
- При чём тут многая учёность?
- Люди многоучёные, как правило, не обладают достаточным коли-чеством энергии заблуждения.
- Почему? Потому что многоучёные?
- Именно! Для осуществления творческого акта необходим некий запас знаний, некий культурный уровень, это понятно… причём стро-гого задания этого уровня нет, это – сугубо индивидуальное. Освоение этого уровня – необходимо, но превышение его в смысле накопленных знаний практически не влияет на творческую потенцию, скорее – на-против, подавляет её.
- Но почему?
- Ситуация парадоксальная, но и понятная в то же время: чем меньше знаешь, тем меньшую работу переосмысливания приходится выполнять. Но, разумеется, некий базовый, исходный уровень знания необходим, и дело даже не в количестве знания, а в образовани… т.е. в том, как имеющееся знание организовано. Нынешние многоучёные люди, занимающие соответственно высокое положение в обществе, образование своё, т.е. организацию своего знания, получали в усло-виях догматики – материалистической, коммунистической и пр. А это – своего рода клеймо, родовой знак, от него не избавишься. Поэтому если даже и хватает энергии заблуждения, то это неизбежно вылива-ется в работу частного, второстепенной важности характера, не за-трагивающую основных положений, не затрагивающую вопросов ми-ровоззренческих…
- А вы, стало быть, замахиваетесь именно на основные положения?
- Естественно! Именно на мировоззрение!
- Т.е. это и есть основное содержание вашей работы над Концеп-цией Единого Знания?
- Да.
- Т.е. это – идеология?
- Вероятно. А что это может быть ещё?
- Но откуда у вас уверенность, что вы даёте правильные ответы на вопросы «что?» и «почему?» ?
- Забавный вопрос… как говорится – а судьи кто? Дело-то не в том, правильный ответ найден или не правильный… дело в том, что ответ – найден!
- И у вас есть экспериментальные подтверждения своих ответов?
- Прекрасный вопрос, благодарю вас… вопрос, который показывает, что вы совершенно не поняли основных положений Концепции Единого Знания!
- Почему?
- Ну, а какой эксперимент вам нужен, чтобы вы убедились в том, что вы – живёте, и не где-нибудь, а на планете Земля?
- Простите, но ваш ответ не понятен…
- Эксперимент, способный подтвердить или опровергнуть ответы на вопросы «что?» и «почему?» может поставить только Бог… Бог, Создатель, Вседержитель, Творец – назовите как угодно…
- Вы верите в Бога?
- А вы?
- Простите, но это мы вас интервьюируем…
- Да, в самом деле. А что вы понимаете под словом «Бог»? Т.е. когда вы спрашиваете, верю ли я в Бога, то что именно вы хотите узнать? Верю ли я в том, что мир когда-то был сотворён? Так тут нет объекта веры, тут факт, подтверждённый уже и научным знанием… Вы бы лучше вот что сообразили: тогда, когда эксперименты были возможны (и наверняка и имели место) – не было нас… когда же мы появились – все возможные эксперименты уже были в прошлом, уже были проведены.
- Кем?
- Ну, опять вы за старое… Богом, Творцом, Создателем, Вседержи-телем…
- Значит, вы верите в Бога?
- Нет, это невозможно… Ну вот вы , вы верите в то, что когда-то родились, и что непременно умрёте?
- Ну, это-то мы знаем, тут верить как бы не во что…
- Ну так что вам мешает расширить границы своего знания? Если вы это знаете о себе, то почему вы не можете этого знать обо всём остальном?
- Как-то непонятно вы всё время отвечаете… Оставим это. Скажите, пожалуйста, почему вы уверены, что нашли ответы на вопросы «что?» и «почему?» ?
- Вот тебе раз! Вот сейчас, когда вы беседуете со мной, почему вы знаете, что беседуете со мной?
- Вы не хотите отвечать?
- Напротив, я всё время стараюсь ответить как можно более понят-но.
- И при этом не отвечаете по существу….
- Именно по существу я и отвечаю! Ну хорошо, попробуем ещё раз… Вот, представьте себе, что вы честно стараетесь понять, как это может быть… не что-нибудь частное, конкретное, а – всё! Как может быть устроено – вообще всё… т.е. самые общие принципы. Не забудьте, вы – учитель, и от вас ждут объяснения. При этом вы уже поняли, что всякое частное объяснение годится только тогда, когда в нём проявляется самое общее, т.е. когда понятно, как устроен мир… Понимаете? Не какой-то фрагмент мира, а мироздание - в целом! Т.е. вы, после долгого пути вопросов без ответов и сомнений, уже пони-маете, что все ответы, если они вообще существуют, т.е. если их в принципе может найти разум – все ответы заключаются в понимании общего… Общего устройства мира. У официальной науки на этот счёт единого мнения нет, как нет и достаточно определённого удовлетво-рительного частного мнения, и поэтому вы остаётесь один на один со своими учениками и своей совестью, и ваши ученики ждут от вас объ-яснения, да и совесть ваша, пожалуй, этого объяснения требует. И вот – как вы поступаете в этой ситуации? А вот так: вы начинаете по-дыскивать какой-нибудь понятный, привычный зрительный образ, при-чём образ не предмета, а состояния, процесса… Например – образ воронки, которую образует вода в сливном отверстии ванной….. или образ пламени, костра, печки… или образ цыплёнка, вылезающего из скорлупы яйца… он ещё не совсем вылез, только наполовину… или образ завода, или магазина, или армейского подразделения… т.е. что-нибудь такое – универсальное и самоочевидное, что и «коню понятно», как точно оценил качество найденных таким способом «образов-состояний» один из моих девятиклассников. И вот когда такой об-раз, «и коню понятный», найден – вы можете смело выходить к своим ученикам и объяснять им содержание учебного материала, и вы мо-жете быть уверены, что ваше объяснение будет понято. Это первый (и – главный!) этап поиска ответов на вопросы «что?» и «почему?», а вот второй этап, заключительный, уже целиком определяется вашим темпераментом. Потому что вы можете удовлетвориться результата-ми первого этапа, а можете и спросить себя (почти возмущённо): тогда что же, чёрт возьми, такое – знание вообще?
Повторяю, это – дело индивидуальное, дело личного темперамента. И вот если темперамент у вас подходящий, и вы умудрились вот так-то поставить вопрос о знании вообще, то вы с некоторым даже изумлением обнаруживаете, что путь обретения знания «вообще» - это и есть тот самый путь, который вы уже проделали, подыскивая «и коню понятные» образы… образы-состояния, образы-процессы.
Т.е. что ваш разум уже проделал всю нужную для обретения знания работу, пройдя путь анализа и синтеза, от частного – к общему, и от общего – к частному, причём путь этот пройден оказывается уже многократно и даже как бы помимо вашей воли, потому что работает в основном интуиция, а рациональной составляющей вашего разума остаётся лишь более-менее понятно оформить результат.
- Вы можете привести какой-нибудь конкретный пример?
- Пожалуйста: объяснение гравитации.
- Вы даёте такое странное объяснение гравитации…
- Что значит – странное? Лучше сказать просто: я даю объяснение, и всё. Я объясняю гравитацию, т.е. я делаю то, что не может сделать официальная наука.
- И мнение официальной науки вас не интересует?
- Нет. До тех пор, пока наука не даст своего объяснения гравитации, её (науки) мнение о моём объяснении гравитации меня не интересует, мне достаточно того, что я умею объяснять гравитацию, а она (наука) – нет.
- Но мы такое объяснение гравитации встречаем впервые…
- А какое объяснение гравитации вам известно?
- …
- Извините, что я принудил вас к вынужденному молчанию.
- Но тогда вы сделали открытие?
- Ну, для себя – несомненно. Я нашёл ответ на интересующий меня вопрос. Насколько мой ответ является открытием для других - –б этом я судить не могу. Это пусть другие и решают – открытие это для них или нет.
- Но тогда, наверное, следует показать, как именно вы получаете ответ… т.е. как вы приходите к открытию… к открытию для себя, если не для всех… как вы к этому приходите?
- Я предлагаю идти от противного…т.е. я предлагаю рассмотреть, как бы вы сами могли прийти к объяснению гравитации, например, если бы освоили основные положения Концепции Единого Знания.
- Да, это интересно… действительно, как бы мы подошли к получе-нию объяснения…, если бы понимали Концепцию Единого Знания?
- Вот видите, вам уже интересно… Наверное, вы бы вспомнили изу-мительное изречение Протагора: «Человек есть мера всех вещей, су-ществующих – что они существуют, и несуществующих – что они не существуют», и задали бы себе вопрос: гравитация – существует?
- Это любопытно… мы бы сами себе и ответили: существует!
- Ну, а остальное – дело техники, как говорится…
- Т.е. – как это?
- Ну, если явление существует, и факт его существования не под-вергается сомнению, то объяснение этого факта должно существовать уже вне всяких сомнений, ибо здесь мы имеем дело с вопросом прин-ципиальным: мир познаваем –или нет? Если мы будем определять для себя, что мир непознаваем, то тогда дальше говорить не о чем, тогда всё дальнейшее просто не имеет смысла. Но если мы утверждаем, что мы можем познать мир, - тогда давайте будем последовательны, тогда непременно мы просто обязаны объяснить то, что очевидно существует.
- Ну и ка же тогда мы объясняем гравитацию, например?
- Как частное проявление общей закономерности, естественно, т.е. вы начинаете рассуждать примерно так:
«… Если наши представления об организации бытия, о структуре бы-тия справедливы… и если бытие представлено для нашего разума тремя принципиально различными уровнями организации (до-вещественным, вещественным и после-вещественным)… и если более организованная форма бытия превращает менее организованную форму в среду своего обитания, т.е. – в пространство для своей жиз-недеятельности… и если переход от менее организованной формы к более организованной осуществляется при помощи (посредством) универсального способа – создания культурного центра (город – для села, село – для деревни, деревня – для дикой природы, и т.п.)… и если мы принимаем все эти положения, а мы их принимаем, это – результат работы нашей интуиции, результат осмысления всех возможных частностей, попадавших в поле нашего зрения… то тогда неизбежно следует вывод: должны возникать центростремительные потоки сырьевых ресурсов в культурный центр! На переходе от до-вещественной формы бытия в вещественную это означает, что не-пременно должны создаваться центростремительные потоки каких-то вакуумных составляющих в любой вещественный объект… если, ко-нечно, этот объект существует.
- Но вакуум – это пустота?
- Смотря для кого… для нас с вами, когда мы решаем вопросы на-шей жизнедеятельности – несомненно… Но не забывайте, мы – за-мыкаем, венчаем собою пирамиду вещественного бытия… переход от до-вещественного бытия к вещественному – это основание этой пи-рамиды, и для квантов – электрических зарядов, и композиций из этих зарядов, т.е. атомов, - вакуум – это вовсе не пустота… для них вакуум – это то же самое, что для нас, горожан, пространство сельских угодий, где есть и садоводства, есть и просто сёла и деревни, а есть и дикая натуральная природа…
- Вы нас совсем запутали… где же здесь гравитация?
- Наше тело состоит из вещества, и тело нашей планеты Земля тоже состоит из вещества. И вещество – независимо от того, чьё тело оно образует , втягивает в себя какие-то вакуумные составляющие, чтобы обеспечить свою жизнедеятельность. Понимаете? Мы, наше тело… вещество нашего тела… мы втягиваем в себя, т.е. питаемся – теми же вакуумными составляющими, что и вещество тела Земли.., т.е. и мы, и Земля втягиваем в себя одни и те же вакуумные состав-ляющие, создаём центростремительные потоки вакуумных субстанций. Но мощность потоков пропорциональна количеству вещества, это понятно… и мы, «питаясь» теми же субстанциями вакуума, что и Земля, втягиваемся потоками этих вакуумных составляющих в веще-ство Земли, и остаёмся на поверхности Земли только потому, что и в нашем теле, и в теле Земли, т.е. в веществе, возникают упругие де-формации… Понимаете? Мощности потоков несоизмеримы, и нас просто притискивает к поверхности Земли., как, скажем, щепочки или кусочки коры притискивает течение реки к запруде, к заградительной сетке, очищающей воду перед турбинами электростанций… примерно так же.
- Как щепочки или кусочки коры?
- Ну да, как щепочки и кусочки коры, которые прибивает к какой-нибудь преграде течением реки. Но при этом внутри каждой щепочки, каждого кусочка коры есть свои гидроэлектростанции, радиостанции, вычислительные центры и пр., и потому каждая щепочка и каждый ку-сочек коры тоже втягивают в себя воду, тоже создают центростреми-тельные потоки вакуумных составляющих. Просто мощности потоков несоизмеримы.
- Ну это, допустим, понятно… но откуда у вас уверенность, что это так и есть?
- Прекрасный вопрос, благодарю вас. Продолжаем рассуждение, начинаем его второй этап. Когда вы добились такой вот понятности видения исследуемого явления, понятности такой, что и «коню понят-но», вы рассуждаете примерно так:
- если бытие – это вектор, если бытие действительно стремится к са-моразвитию, к увеличению степени самоорганизации;
- и если нашему разуму доступно постижение бытия на трёх принци-пиально различных уровнях организации (до-вещество, вещество и после-вещество);
- и если мы замыкаем собою пирамиду вещественного бытия;
- и если каждая новая, более организованная форма бытия вызревает внутри менее организованной;
- и если каждая новая, более высокоорганизованная форма бытия воспроизводит в себе весь предшествовавший положительный опыт развития… вообще – опыт… опыт жизни, опыт борьбы за существова-ние;
- и если, точно так же, как наша деятельность является вершинным проявлением бытия в веществе, вершинным проявлением нашей собственной жизнедеятельности является деятельность нашего ра-зума., который развивается внутри нас, -
- то с полной уверенностью можно утверждать, что любой «и коню по-нятный» образ состояния, процесса, явления, найденный интуитивно, освобождённый от частностей, от мелочной конкретики… можно даже сказать – образ-переживание, образ-ощущение… то именно этот най-денный образ и есть действительное отображение рассматриваемого явления, т.е. это и есть эле-мент настоящего ЗНАНИЯ. И рациональ-ной составляющей разума остаётся лишь по возможности точнее оформить добытое интуитивно знание, при этом частности, конкретика могут, естественно, меняться в зависимости от общего уровня накоп-ленного к данному научного знания, и потому, по большому-то счёту, они не важны.
- Но частности, конкретика, - как вы говорите, - это и есть именно то, чем занимается любая наука?!
- Браво! Вот поэтому я и утверждаю, что научное знание не столько помогает, сколько мешает постижению бытия, именно мешает, оно «замусоривает» разум, отвлекает внимание… и поэтому я утверждаю, что научное знание в принципе не способно дать ответы на основные вопросы бытия.
- Вы прямо революционер какой-то…
- Вероятно, да.
- Если можно, пример того, что научное знание мешает постижению основ бытия….
- Таким примерам нет числа… можете взять любой… любое пред-ставление научного знания. Ну, например, школьник не может увидеть в таком элементарном кванте вещества, как атом, что-то живое и из-менчивое, потому что он твёрдо знает, что атом состоит из протонов и электронов, ну и ещё есть в ядре какие-то непонятные нейтроны… а про протон он знает, что это элементарный положительный заряд, а про электрон – что это заряд отрицательный. Всё! Некий часовой ме-ханизм, собранный из винтиков, гаечек, пружинок, который когда-то почему-то был заведён, запущен. Вот и попробуйте при такой-то сумме конкретных знаний объяснить школьнику, что атом – это такой же живой организм, как и мы с вами….. При этом, заметьте, школьник, в сущности, ничего не знает, ничего не понял… он запомнил планетар-ную модель, запомнил слова «протон» и «электрон», и вот это и есть его знание.
- Но так организовано научное знание вообще!?
- Вот-вот! Поэтому я и утверждаю, что всё наше по-европейски орга-низованное научное знание скорее мешает, чем помогает постижению бытия. Более того, я утверждаю, что именно в характере нашего, по-европейски организованного знания и заключается причина и исток всей нашей индустриально-технологической цивилизации, поставив-шей человечество на грань как экологической, так и гуманитарной ка-тастрофы, при этом, заметьте, само существование человечества находится под угрозой, а человечество не умеет ответить на самые очевидные и основные вопросы бытия – что такое жизнь, что такое человек и пр. Организация знания – это, таким образом, отнюдь не безобидное обстоятельство, это очень серьёзно… может быть, серь-ёзнее вообще ничего нет…
- И вы, разрабатывая Концепцию Единого Знания, занимаетесь, та-ким образом, самым серьёзным делом?
- Я думаю, что – да… Да, разумеется.
Глава 18. Три-? Четыре-? Пять-?
- Есть ли четвёртое измерение в пространстве? – спрашивали мы себя во второй книге («Концепция Единого Знания»), и после долгих сомнений и раздумий предположили отрицательный ответ.
В самом деле, если пространство – это некий объём, в котором происходит относительное перемещение и взаимодействие неких объектов, неких материальных точек – то какое тут ещё может быть измерение? Три измерения – вот всё, что содержит в себе простран-ство, этот вывод подтверждается нашим опытом жизнедеятельности.
В трёхмерном пространстве мы строим здания, сооружаем линии электропередач, прокладываем дороги… в трёхмерном пространстве наших жилищ расставляем мебель, столик с телевизором, журналь-ный столик, и пр.
Но при этом мы не умеем ответить на основные вопросы бытия, не можем объяснить, что такое жизнь, в чём смысл жизни…т.е. мы не умеем ответить на вопрос – зачем мы живём?
Единственное, на что оказывается способен наш по-европейски ор-ганизованный разум – это на утверждение, что смысл жизни, если он и существует, то едва ли его можно обнаружить в пространстве из трёх измерений..
Тогда следующий шаг, который делает разум – это обнаружение, выявление следующего обстоятельства: всё, что мы делаем «трёх-мерно», т.е. в трёх-мерном пространстве, не имеет смысла в самом себе, т.е. всегда оказывается лишь средством, а не целью.
Ну, например, мы строим дом не для того, чтобы он был, а для того, чтобы в нём жить. Мы закладываем сад не для того, чтобы он был, а для того, чтобы получить урожай, яблоки, и пр.
И тогда – следующий шаг: мы обнаруживаем, что постановка во-проса о мерности пространства принципиально не верна! Потому что вопрос нужно ставить не о количестве измерений в пространстве, а о самом понятии пространства! Т.е. мы обнаруживаем, что вопрос о ко-личестве измерений в пространстве – это вопрос частный, и опреде-ляться он должен исходя из того, как мы понимаем мир вообще… т.е. - тем, какую картину мира сумел создать наш разум.
Картина мира, образ мироздания – вот что первично, вот из чего следуют все частности, вся конкретика представлений.
Но самое-то удивительное, что тогда открывается разуму – это что сама картина мира – тоже вторична! И она определяется тем, что же мы хотим узнать, ответы на какие вопросы эта картина мира должна содержать в себе.
И если мы предпочитаем по-прежнему не уметь ответить на основ-ные вопросы бытия, то тогда пространство нашей жизни может оста-ваться трёхмерным…. Геометрическим континуумом, т.е., проще гово-ря - объёмом, в котором перемещаются и взаимодействуют тела, а ещё лучше – материальные точки… то, что при таком понимании про-странства у крайне малочисленной группы людей, называющих себя физиками, возникают проблемы с объяснением каких-то аспектов сво-ей науки, для остальной части человечества совершенно не важно, оно как жило, так и живёт, занимаясь преимущественно именно своей жизнедеятельностью и нимало не задумываясь над теми проблемами, которые обнаруживают учёные-физики. Правда, при этом кое-какие проблемы появляются и у всего человечества – это и грязь вокруг, это и непонятность с вопросами морали, это и усталость, какая-то не-прекращающаяся усталость, которую всё больше испытывают люди именно в развитых, цивилизованных странах… депрессии какие-то, неврозы… усталость, одним словом. А в самой высокоразвитой стра-не земного шара, у американцев, то есть, вообще уже не могут жить без психоанализа, там на каждого американца приходится чуть ли не профессиональный психоаналитик. Правда, у американцев ответы на основные вопросы бытия даёт церковь, у них много церквей, много конфессий, на любой вкус, и общий смысл ответов примерно такой: «добро и любовь»… Руководствуясь этим общим смыслом, они под-чиняют себе все страны и народы, навязывая всем свой доллар и своё представление о демократии, воспитывая непослушных очень строго, они любят пострелять и побомбить, особенно если перевес сил на их стороне, о чём они заботятся заблаговременно.
Так вот, если мы хотим, чтобы создаваемая нашим разумом картина мира давала возможность ответа на основные вопросы бытия, тогда мы неизбежно обнаруживаем, что жёсткая геометричность про-странства как бы начинает размываться… как бы начинает терять смысл. Тогда получается так, что вовсе не в геометрии дело, и не в объёме как таковом…. Получается, что нужно выявлять иные, не гео-метрические принципы, организующие бытие, и что содержатся эти принципы не в том, что мы привычно называем «пространство», а в том, что мы – привычно и бездумно – называем «время».
Мы начинаем всматриваться в понятие «время», и тут же обнаружи-ваем некий конфуз: оказывается, это понятие гораздо менее понят-ное, чем привычное для нас наше геометрической пространство… Время как неутомимое тикание часов? Каждый, кто задумывался о времени, знает, какое это формальное, бессодержательное, ничего не объясняющее представление… представление – как вспомогательное приспособление для разума, воспринимающего мир «через простран-ство»… представление, не отображающее ничего основного, ничего существенного.
И нам становится интересно… действительно, по-настоящему инте-ресно!
Время – это изменение «вообще»… есть изменение – прошло время, нет изменений – время «замерло»… но и движение – это изменение «вообще» (Ф. Энгельс), причём движение не механическое, нет…… движение как изменение состояния, т.е. время и движение «вообще», время и изменение состояния – в каком-то смысле одно и то же.
Вспоминается Августин Аврелий:
«Я прекрасно знаю, что это такое, пока не начинаю об этом думать»
Один из «отцов» христианской церкви, между прочим!
Можно сказать, что время – это мера изменения состояния.
Значит, рассмотрение возможных изменений состояния - это и есть путь создания новой картины мира. Картины, содержащей в себе от-веты на все интересующие нас вопросы.
Начинаем всматриваться в «изменение состояния», и прежде всего выявляем изменения организационные, структурные. Были разроз-ненные племена, образовался межплеменной союз, были разрознен-ные атомы – образовались молекулы и кристаллы, были единичные клетки – образовались организмы, и т.д. Что характерно для этого типа изменений? Прежде всего – оформление отношений, наличие культурного центра и периферии. Затем – непременное наличие цели, смысла изменения. Это «движение вообще» непременно должно иметь смысл, цель…
При прежнем-то способе мировосприятия, пространственно-геометрическом, мы не особенно задумывались о том, какова цель, способ мировосприятия как бы не предполагал ответа на этот вопрос.
При новом способе мировосприятия (назовём его «через время» - в отличие от прежнего «через пространство») понятие цели и смысла изменений становится принципиальным, определяющим, содержа-тельным. Т.е. становится совершенно очевидно, что цель и смысл – есть, и что, рано или поздно, но мы сумеем их выявить.
Итак, первый тип изменений – это изменения организационные, структурные, системные.
Другой тип изменений – это то, что мы называем «развитие».
Как мы понимаем, что такое развитие? Вот, к примеру, было два ма-леньких деревца, или, ещё лучше сказать – два семечка. Их посадили в землю, и за одним стали ухаживать, поливать и пр., а другое пре-доставили себе, пусть растёт как может. И вот первое выросло кра-савцем-деревом, с раскидистой кроной, мощным стволом, а второе, если и выжило, то получился чахлик какой-то, скукоженный, корявень-кий. Очевидно, что в первом случае мы имеем реализацию развития, а во втором – отсутствие таковой….
Что следует из рассмотренного примера?
Несколько неожиданное для нашего обывательского сознания:
- во-первых, семечко дерева и само дерево – это один и тот же объ-ект. Но в семечке все свойства этого объекта содержатся в состоянии скрытом, потенциальном, а в дереве – реализуются в той или иной мере, в зависимости от условий;
- во-вторых, развитию подлежит только то, что в объекте содержится изначально, и поэтому нельзя ожидать, что развиваться будет такое свойство, которого изначально в объекте не содержалось… Смешно ожидать, что на берёзе вырастут еловые шишки или, скажем, яблоки, правда?
Это второе обстоятельство, при всей его самоочевидности, имеет очень важное значение, которое мы как раз упускаем из виду при на-шем мировосприятии «через пространство». А значение это следую-щее: если в распоряжении машиностроительного завода находится техническая документация на какой-нибудь трактор, то никак нельзя ожидать, что результатом деятельности завода будет самолёт или подводная лодка. Хороший ли, плохой ли – но получится именно трак-тор, все качества и свойства которого уже содержатся в технической документации, в потенциальном, так сказать, виде.
Чувствуете, куда мы клоним, на что намекаем?
Но продолжаем всматриваться в слово «развитие», и обнаружива-ем, что чуть не забыли самое простое - буквальное прочтение. Было закручено – и раскрутилось. Было завито в тугую спираль – и вот вы-свобождается, развивается, и получается – вихрь!
Вот был нейтрон – была «закрученная спираль», потенция разви-тия. «Раскрылся» нейтрон – и образовалось два вихря, центральный, основной – протон, и вспомогательный – электрон, и ещё что-то выде-лилось… что-то почти неуловимое под названием «нейтрино»…
Вихрь – это универсальный образ, в вихреобразном движении со-единяются прошлое и будущее, образуя настоящее… только не надо пытаться разглядеть эти вихри в том трёхмерном геометрическом пространстве, которое когда-то сотворил наш разум… оставим это в прошлом!
Далее, далее… А как это вообще следует понимать: из семечка получается дерево, из икринки – рыба или лягушка? Т.е. как это пони-мать: из чего-то маленького получается что-то большое?
И мы выявляем третий тип изменения – собственно рост, увеличе-ние количества вещества. И уже неизбежно спрашиваем себя: откуда берётся материал для увеличения количества вещества?
Привычные-то наши ответы в смысле обмена веществ, кругообо-рота веществ в природе и пр. тут не проходят, потому что свойство роста – это свойство универсальное, и наша планета Земля тоже растёт, неуклонно увеличивая количество своего вещества, и именно этим и объясняются глобальные геофизические процессы, подвижки материков и пр. И человек за последнюю тысячу лет вырос почти в полтора раза, и потому доспехи средневековых рыцарей сейчас впору разве детям.
Раньше мы предпочитали не замечать этот вопрос, сейчас же мы останавливаемся на нём с удовольствием, потому что ответ нам из-вестен, мы его находим в общей системе представлений Концепции Единого Знания. Вот он, этот ответ: из вакуума! Материал для увели-чения количества вещества поступает из вакуума! Из бытия до-вещественного!
Говоря о вихреобразном, «развивающемся» характере бытия, мы не можем не отметить и возможность объяснения анти-вещества (анти-мира) как вихрей противоположного направления… т.е. если электрон, к примеру, представить как вихрь, закрученный по часовой стрелке, то позитрон – это то же вихрь, но закрученный против часовой стрелки, т.е. все свойства те же самые, кроме одного – направления вращения…
Но тогда… тогда мы не можем не заметить и следующей возмож-ности понимания: а что если и электрон, и позитрон – это один и тот же вихрь, сопровождающий движение в противоположных направле-ниях? Движения – где? Во времени! Т.е. при переходе бытия от про-шлого к будущему возникает электрон, а при обратном движении – от будущего к прошлому – тот же вихрь воспринимается нами как пози-трон…Т.е. электрон и позитрон – это один и тот же фрагмент бытия, как бы зеркально отображённый…
Образ мироздания невероятно усложняется, время становится пространством, и именно в этом пространстве приобретает смысл движение как изменение вообще… и механическое движение в при-вычном нашем геометрическом пространстве становится вовсе не за-метным… становится чем-то крайне незначительным, ничего не опре-деляющим, что и замечать-то смысла не имеет… движение же во времени становится трудно определяемым, потому что является ре-зультатом наложения двух встречных потоков – от прошлого к буду-щему и от будущего к прошлому… И мы готовы уже признать, что ра-зум наш не справляется, что ему уже не освоить все открывающиеся обстоятельства, и мы бы, пожалуй, и капитулировали перед этой не-имоверной сложностью мира, если бы не одно обстоятельство… если бы не центральный пункт Концепции Единого Знания, заключающийся в утверждении: Я – есть!
Безусловное утверждение этого факта даёт разуму основание для оптимизма, и мы тут же соображаем, что мы живём в мире вещест-венном, т.е. участвуем в движении бытия от прошлого к будущему, и это наше движение вовсе не устраняется движением встречным.
Когда-нибудь мы соединим воедино в нашем разуме эти встречные движения, и тогда получим очень ясное представление о настоящем… т.е. о бытии в целом. Но это – когда-нибудь, не сейчас… Сейчас-то наш разум к этому не готов…
А мы, кстати, и предупреждали, что нельзя стремиться к общей стройности представлений, мы предугадывали, что разум наш, воспи-танный в стереотипах европейского мировосприятия, свойственных нашему обывательскому общественному сознанию, не справится с новизной впечатлений, что цельной, стройной картины получиться не может.
Мы лишь намечаем некие будущие контуры, лишь примериваемся – как можно было бы понять то или иное обстоятельство, то или иное свойство.
Но так хочется получить в результате что-то цельное, понятное, убедительное! Настолько хочется, что мы поначалу и не замечаем, что каждый наш шаг – это попадание в новую ловушку для познающей мысли. Вот, например, разделили «изменение» на «развитие» и «рост», и не заметили во-проса: можно ли сказать, что развитие – это следствие роста, или, напротив, рост – это следствие развития? Или это, всё-таки, два достаточно самостоятельных процесса, которые можно объединить понятием «становление»?
Вспоминаем: всматриваясь в рост и в развитие, например в то, как из маленького семечка вырастает большое дерево, «становится»… как семечко становится деревом, мы обнаруживали необходимость ещё одного измерения в пространстве, в том привычном, геометрическом пространстве… некое «вглубь»… т.е. мы обнаруживали, что наше геометрическое представление о пространстве это некая как бы «плоскость», горизонталь, на которой ничего существенного, опреде-ляющего рост и развитие – не располагается, и что всё как раз основ-ное, определяющее содержится в той вертикали, которая никак не вписывается в наше геометрическое пространство.
Вспоминаем: тут и рождается новое представление о пространстве, как бы свободное от трёхмерной геометрии… вообще – освобождённое от геометрических представлений: пространство – это бытие менее организованное для бытия более организованного… т.е. всё «ставшее» для всего, что «становится».
И тогда понятно, что вопрос о мерности пространства не актуален, и для каждого уровня организованности бытия может решаться по-своему…, в зависимости от сложности рассматриваемых объектов… в зависимости от того, какую модель объекта изобретёт разум.
Т.е. количество измерений пространства – это дело нашего разума, и мы вправе вводить столько измерений, сколько требует изо-бретённая нами модель – модель объекта, явления, процесса.
При этом – смотрите, как интересно получается: чем больше раз-ница в степени самоорганизации, тем «пустее» пространство! Напри-мер, для нас вакуум – это полная и абсолютная пустота, а для эле-ментарных представителей вещественного бытия – нейтронов, прото-нов и пр. тот же вакуум – это вода, в которой плавают рыбы, вода, со-держащая водоросли, планктон, микроорганизмы и пр. Вода со всем её содержимым для рыбы – то же самое, что вакуум – для элементарного вещества, никак не пустота, а именно среда обитания.
Таким образом, вопрос о количестве измерений в пространстве как вопрос общий становится бессмысленным, если не уточнять: какое пространство для кого (или для чего). И геометрическое пространство, в котором мы строим дома, ездим на машинах и пр. – это, естествен-но, трёхмерное пространство… но пространство, в котором живёт наш разум, пытающийся понять себя и окружающее, пытающийся ответить на вопрос о смысле жизни и пр. – о мерности этого пространства мы даже приблизительно не хотим сейчас высказываться, заметим лишь, что убогая геометрическая трёхмерность если к этому пространству и имеет отношение, то какое-нибудь третьестепенное, практически ни-какое.
Глава 19. Основные положения
И вновь мы возвращаемся к основным положениям КЕЗ, и вновь обнаруживаем, что нам не нравится то, что мы утверждаем:
- мир есть бытие, стремящееся к самосовершенствованию;
- всё есть бытие, стремящееся к саморазвитию;
- всё есть бытие, стремящееся к самоорганизации.
Нет, это немногим лучше (если вообще лучше), чем первая наша, лихая, можно сказать, редакция:
- всё есть энергия, стремящаяся к саморазвитию;
- всё есть энергия, стремящаяся к самосовершенствованию;
- всё есть энергия, стремящаяся к самоорганизации.
Если учесть, что мы предполагали снабдить понятие «энергия» но-вым содержанием, что мы хотели увидеть в понятии «энергия» не просто меру возможности проявления себя при взаимодействии, но и – само стремление к взаимодействию, и при этом – стремление к со-хранению своих свойств и качеств, т.е. инерцию, то получается, что мы как бы хотели сказать, что:
- всё есть жизнь, стремящаяся к самоорганизации, -
- но и это положение нам тоже не нравится…
-Ну, хорошо, - говорим мы. – В конце концов, ничто не мешает нам сказать просто, что мир есть система относительно перемещающихся и взаимодействующих объектов!
Вот так сказали, и стало спокойно, и можно ни о чём больше не ду-мать, и – даже смешно, - в этом наступившем спокойствии вдруг обна-ружить, что мы только что вернулись в прошлое, и что следом за на-шим определением мира как системы относительно перемещающихся и взаимодействующих объектов… ну да, непосредственно за этим определением и следует вопрос: А зачем? А какой в этом смысл? Ка-кова цель? – и мы понимаем, что мы ничуть не упрощаем себе жизнь таким определением мира, мы просто возвращаемся к исходному пункту наших рассуждений. Или всё не имеет смысла и цели, и тогда с какой стати мы рассуждаем о морали, нравственности и пр., или цель и смысл непременно есть, но тогда они должны быть отражены в ос-новном, главном положении КЕЗ, отважно изобретённой нами Кон-цепции Единого Знания.
И тогда определение мира как системы перемещений и взаимодей-ствий следует продолжить именно указанием на цель и смысл.
Например, так:
Мир есть система относительных перемещений и взаимодействий с целью развития – причём максимально возможного! – всех качеств, возможностей и способностей, содержащихся в каждом объекте по-тенциально – с целью объединения взаимодействующих объектов в единую взаимосогласованную систему – с целью повышения качества этой организованности, т.е. взаимосогласованности, - с целью созда-ния нового, качественно нового уровня организации бытия – с целью…
Всё! Мы «приплыли»… вероятно, вышли на предел своих возмож-ностей понимания.
Смущает ли это нас, огорчает ли? Ничуть. Напротив, радует и внушает оптимизм. Вот если бы разум не обнаруживал пределов для себя, вот это уже действительно смущало и озадачивало, ибо разум, всё-таки, инструмент, и как всякий инструмент, он должен иметь своё назначение и область применения.
«Мир как система относительных перемещений и взаимодействий» - это, несомненно, уступка нашему привычному, обывательскому мировосприятию, основанному на преимущественно зрительном ха-рактере получаемой из-вне информации. Ничего «смыслового», «со-держательного» эта информация в себе не заключает и используется нами исключительно для решения задач самосохранения, т.е. обес-печения нашей элементарной жизнедеятельности, и поэтому в фор-мулировку основного положения КЕЗ эту часть определения едва ли следует вводить…
А всё-таки, одна из наших первых редакций – «Всё есть энергия, стремящаяся к самосовершенствованию» - здорово сформулировано, есть в этом что-то задорное, здоровое, звонкое! Это мы на всякий случай прибережём, в каком-то смысле это правильно сказано, точно выражено… «Вязнуть»-то мы начинаем, когда начинаем раскрывать, расшифровывать эту интуитивно уловленную формулировку… да-да, вязнуть, терять импульс, скорость в движении мысли, обнаруживать некую зыбкость, ненадёжность в определении основных понятий – мир есть бытие, бытие есть существование, существование есть жизнь, жизнь есть бытие, бытие есть мир…
Вот оно: «…оно будет поражать тебя в голову, ты будешь жалить его в пяту…»
Нет, не в голову поражает, нет-нет. Это – только норовит попасть в голову, но попадает-то в хвост, голова-то из-под удара уходит, об этом ничего не сказано, об этом догадаться надо… Вот тогда и понятно: придавлен хвост, но есть возможность жалить в пяту, вот и замыкается круг… Да, вот эта возможность есть, а вот возможности уклониться от придавившей тяжести жизни – такой возможности нет… Отсюда – и границы применения, так сказать…
Вопрос, на котором следует заострить внимание – это вопрос пуль-саций, приливно-отливного характера бытия… ускользающий от наше-го восприятия режим существования любого объекта, любого явления, процесса.
Длительность пульсации – это самое тёмное место, об этом пока не будем… важнее понять саму процедуру, саму технологию, имея в виду смысл – неутомимое стремление выявить все потенциально со-держащиеся возможности. Прежде всего - что мешает, что препятст-вует этому выявлению? Или – наоборот – что способствует этому вы-явлению?
Несомненно – взаимодействие. Ни один объект, процесс, явление не существуют сами по себе, всё – в большей или меньшей степени – объединено взаимодействием, и оно в равной мере как способствует, так и мешает самопроявлению любого объекта, явления, процесса.
Кстати, на всякий случай заметим, что все попытки наших «кезов-ских» определений ничуть не хуже того, что имеется в распоряжении т.н. официальной науки. Чем располагает официальное научное зна-ние? Пожалуйста: мир материален, материя состоит из вещества и поля, поле – это вид материи, вещество – это тоже вид материи. Чем это внятнее и лучше, чем то, что пытаемся разрабатывать и утвер-ждать мы? Тот же замкнутый круг, причём – с весьма убогим содер-жанием.
Мы забываем об одном чрезвычайно важном обстоятельстве, об одном указании… о том, что мы сотворены «по образу и подобию», и, следовательно, разгадку, раскрытие всех основных вопросов мы должны искать прежде всего в опыте нашей собственной жизнедея-тельности. Ну вот есть кирпичи, есть бетонный раствор, вот из этого исходного материала и складывается все строения, сооружения и пр.
Но тогда почему мы не хотим замечать, что для целостности карти-ны необходимы, кроме исходного материала, во-первых, усилия ра-ботника, который этот исходный материал превращает в что-то орга-низованное, системное… во-вторых, нужно, чтобы работник понимал, что именно он делает, т.е. наличие проекта, наличие проектно-конструкторской документации на то или иное сооружение, изделие и пр.
Но и этого ещё мало, ещё требуется и некий источник воли, т.е. не-что, что заставило бы работника работать, а не «валять дурака».
Замечаете? Мы говорим о том, чего не понимаем….. Но – и пони-маем в то же время. Мы – в этом смысле – повторяем (воспроизводим) ситуацию, в которой оказывается разум физика-экспериментатора, который объявляет, что не понимает того, что он исследует и что получается в результате его исследования. Но есть и различие в положениях: для физика абсолютной системы отсчёта нет, а для нас – есть. Для нас абсолютная система отсчёта – это наше человеческое бытие, и начало этой системы отсчёта – бытие каждого отдельного человека. Относительно этой начальной точки происходит оценка всего остального, ибо «Человек есть мера всех вещей…»
Подводим некоторые итоги:
- представление о четырёхмерном пространственно-временном кон-тинууме – это первый шаг разума, пытающегося правильно понять бытие за пределами непосредственного опыта жизнедеятельности;
- попытки понять бытие за пределами непосредственного опыта жиз-недеятельности «через пространство» - бесперспективны. Мироздание за пределами техносферы (т.е. той искусственной среды обитания, которую мы для себя создали) следует пытаться понять «через время»;
- переход к мировосприятию «через время» снимает вопрос о мерности пространства, делает его неактуальным… точнее – не принципи-альным, допускающим различные решения в зависимости от уровня самоорганизации рассматриваемого объекта, явления, процесса и пр.;
- мировосприятие «через время» требует разработки системы вре-менных координат;
- первые результаты такой разработки - следующие:
- уровень самоорганизации
- уровень развития
- уровень роста
- длительность пульсации (примечание: это именно первые, самые прибли., требующие дальнейшей проработки);
- мировосприятие «через время» требует пересмотра и дополнения всех основных представлений т.н. «материализма». Помимо «вещест-ва» и «поля» необходимо введение новых составляющих бытия (ми-роздания) – «работник», «проектно-конструкторская документация» (информация), «управляющий» (администратор, инициатор, источник воли).
Пройдите, пройдите этот путь осмысления того, что содержится в наших итогах, и вы придёте к ошеломляющему результату:
Если основное содержание бытия – это развитие, и если новая форма бытия вызревает внутри старой, и если мы замыкаем вещест-венную пирамиду бытия, и если наш внутренний мир – это результат всего предшествовавшего развития и содержит в себе всю историю предшествовавшего развития, то – наш внутренний мир не то что со-измерим с миром внешним, космосом… он – больше, чем космос!
Представляете, каков вывод?
Космос – это всего лишь то, что осталось в результате процессов раз-вития, это чуть ли не «отходы» производства, продуктом которого яв-ляется наш внутренний мир, наша душа, наш дух…
Вот вы о чём подумайте, дорогие мои… вы-то предполагали, что все отгадки, все ответы на все вопросы следует искать во-вне, в космосе, у каких-то инопланетян и пр., тогда как настоящее пространство для поиска – это наш внутренний мир, и истинная бесконечность – внутри нас, а не в окружающем нас космосе.
Попытайтесь это понять как следует, и тогда вы сможете опреде-лить истинную цену научно-техническому прогрессу, индустриально-технологической нашей цивилизации, искусственному интеллекту, компьютеризации, и пр. и пр., и если вам повезёт, то вы поймёте, что…
Оставим эту фразу незавершённой. Что поймёте – то и поймёте, с тем и будете жить. Тут говорить что-либо бессмысленно, бесполезно, тут каждый решает сам, наше учительское дело - помочь разглядеть, увидеть, а там, как говорится – что Бог даст.
Глава 20. О пользе жизненного опыта
Итак:
- нельзя увидеть того, чего не было бы в действительности;
- ошибки возникают при описании и объяснении увиденного, т.е. при задействовании рациональной составляющей разума;
- основным моментом, определяющим достоверность суждения (зна-ния), является соотнесение его с опытом жизнедеятельности, т.е. с «привязкой» к факту своего существования.
Суждение «я – есть!» - это исходная точка, центр системы отсчёта.
Вот как вы думаете, что является первым и обязательным резуль-татом любой проектно-конструкторской разработки?
Даже усилим вопрос: и первым, и обязательным, и основным! Что является основным, главным результатом любой проектно-конструкторской разработки? Короче: что является целью?
Вы полагаете – модель какая-нибудь, изделие, промышленный об-разец и пр.? Ничуть не бывало!
Основным результатом является ДОКУМЕНТАЦИЯ, т.е. куча альбомов со схемами, чертежами, технологическими картами, техническими условиями и пр. Документация, понимаете? И пока документация не отработана, пока все схемы и чертежи по результатам соответствую-щих испытаний не откорректирована, разработка не считается закон-ченной.
А вот когда документация полностью откорректирована, когда вне-сены все исправления и уточнения, тогда её можно отправлять на лю-бое подходящее производство, в любой город страны, любой части света, и производство будет исправно выпускать соответствующее изделие.
Будет ли это массовое производство или какая-нибудь малая партия – это другой вопрос, по одной и той же документации может быть изготовлено один-два образца, и может быть изготовлена партия в несколько сот тысяч изделий.
Что произойдёт, если в результате какого-либо несчастного случая документация исчезнет? Всё, паралич всего производства, всей жиз-недеятельности. Поэтому вопрос сохранности документации – это во-прос особой важности, т.е. режимный вопрос. И для обеспечения со-хранности документации любое производство принимает специальные соответствующие меры.
А теперь давайте спросим себя: документация – это вид материи, или нет?
В привычном-то подходе отвечать следует, что как бы «да», потому что есть вещественный носитель, само вещество альбомов, схем, чертежей и пр., но и как бы не совсем «да», потому что то же количе-ство того же вещества вовсе может не быть документацией, а будет просто бумагой, картоном, типографской краской и пр.
Ещё раз: материя в привычном понимании подразделяется на ве-щество и поле, в материи происходят взаимодействия четырёх типов (гравитационное, электромагнитное, сильное и слабое), и вот мы вы-кладываем на стол с одной стороны пачку альбомов со схемами, чер-тежами и пр., и с другой – аналогичное количество бумаги, картона, краски и пр.
Вещество? Одно и то же, это понятно.
Поля? Те же самые, те же четыре типа взаимодействия, это тоже понятно.
Ну так как? Либо про материю мало сказать, что это вещество и поле, либо кроме материи (вещества и поля) существует ещё что-то, и тогда мир не вполне материален, да?
А, знаете, у нас есть предложение: давайте забудем, что разум ко-гда-то создал представления о материализме и идеализме.
Как это – забудем? Очень просто, забудем – и всё. Ну разве всё мы помним из своего прошлого, из своего детства, например, из отроче-ства, из юности? Фрагменты какие-то, не больше. Вот и тут, почему бы не сказать, что разделение знания о мире на материализм и идеализм – это что-то вроде детской болезни разума, познающего мир?
Почему бы не попытаться сказать себе, что разум наш, во-первых, выздоровел, а во-вторых – подрос, окреп?
Да-да, вырос, окреп, возмужал, нашёл наконец-то правильную сис-тему отсчёта, основывающуюся на чётком осознании: «Я есть, я дей-ствую, и у меня есть опыт этой деятельности, и есть мужество, чтобы честно этот опыт осмыслить, и есть воля, чтобы совершать правиль-ные действия».
И тогда мы обнаруживаем, что, помимо двух упомянутых вариантов суждения о материи, существует ещё один, и касается он типов взаимодействий, которые классифицированы формально, по внешним признакам, и едва ли эта классификация отражает реально сущест-вующие процессы.
Т.е. что может быть так, что разделение на четыре известных фи-зике типа взаимодействия – это совершенно искусственное, именно формальное, не отражающее существа дела разделение, которое не помогает, а наоборот – мешает правильному постижению бытия, и…
И опять мы оставляем фразу без завершения, ибо очень уж широкий простор тут открывается для пытливой мысли…
Впрочем, кое-какие заметки можно сделать уже сейчас..
Например, рассматривая гравитационное взаимодействие, мы пришли к выводу, что природа этого взаимодействия не в отношениях вещест-венных объектов, а в отношениях между веществом и вакуумом, и видимый результат (гравитационное притяжение) есть лишь следст-вие тех центростремительных потоков вакуума, которые создаёт ве-щество – во-вне и внутри себя.
Что касается электростатического взаимодействия, то можно смело сказать, что это – аномальный вариант взаимодействия гравитацион-ного, потому и формализованная запись интенсивности этих взаимо-действий совершенно идентична (закон Всемирного тяготения и закон Кулона).
Т.е. быть нейтральным атомом, с точки зрения бытия – это нор-мально, но скучно, бесперспективно, а быть ионом – ненормально, но перспективно… отсюда и несбалансированность вакуумных потоков, создаваемых ионом (т.е. нескомпенсированным зарядом).
Можно даже сказать, что гравитация – это то, что осталось от элек-тростатического взаимодействия, когда вещество окончательно оформилось, стало тем, чем мы его знаем сейчас.
Мы тут и вовсе фантастическую гипотезу можем высказать: если бы бытие нашло способ сохранять в веществе и нейтрино, которые теряются, выбрасываются из вещества при разделении нейтрона на протон и электрон, то явления гравитации и вовсе могло бы не быть…
Но пора остановиться. Простор тут воистину безбрежный, и от воз-можностей, открывающихся для познающей мысли, тут дух захваты-вает.
Итак, сводим воедино перечень составляющих бытия на любом уровне самоорганизации:
- сектор комплектации (сырьё, полуфабрикаты и пр.);
- сектор научных исследований и разработки проектно-конструкторской документации;
-архив (хранилище документации, банк данных);
- производство;
- сектор управления (администрация, инициатор деятельности);
- сектор коммуникаций.
Вот так перечень, скажете вы… структура любой фирмы в современ-ном индустриально развитом обществе – вот что у нас получилось.
А иначе и быть не могло, не забывайте: «по образу и подобию». По-чему вас смущает выявленное сходство? Потому что вы привыкли воспринимать мир как пространство? Так от этой привычки мы и хотим вас отучить, как от детской болезни… от детского невинного порока.
Впрочем, не такого уж невинного, если в результате нашей жизнедея-тельности на этой планете ежедневно исчезает какой-нибудь вид жи-вых организмов (данные ЮНЕСКО!) Вдумайтесь в этот факт, а также в то обстоятельство, что, когда дело начинает касаться лично нас, то мы очень естественно обнаруживаем, что живём не столько в про-странстве, сколько во времени, и принадлежим не столько простран-ству, сколько именно времени, и именно во времени ограничена лич-ная наша жизнедеятельность, а пространственные геометрические обстоятельства тут постольку поскольку…
Конечно, переход от одного типа мировосприятия к другому – дело не простое, не лёгкое. И уж конечно не скорое. Это – как через про-пасть перебраться, тут мостики всякие, переправы нужны, с вспомога-тельными приспособлениями. Вот и попробуем переправу навести, мостик перекинуть… Новое образование разума – вот о чём идёт речь!
Нам привычно подразделять время на настоящее, прошлое и бу-дущее, причём интересно было бы сопоставить различные языковые формы, употребляемые в том или ином языке для обозначения вре-менных характеристик (напр. – «презент индефинит» и «презент кон-тиниаз» -, англ.) – но это увело бы нас в сторону, и мы ограничиваемся принятой в современном русском языке констатацией: настоящее, прошлое и будущее.
С другой стороны – бытие. Нашему разуму доступно для анализа (в большей или меньшей мере) бытие на трёх качественно различных уровнях самоорганизации – до-вещественном (вакуум), вещественном, и после-вещественном (вакуум). Попутно отмечаем предполагаемый способ взаимодействия между бытием различных уровней: между до-вещественным и вещественным уровнями – поле., тот самый второй вид материи, известный материализму вообще и физике в частности;
… между веществом и после-веществом - … вот как вы думаете, что следует поставить здесь, для обозначения способа взаимодействия между этими уровнями организации бытия?
На наш взгляд, здесь уместно слово «жизнедеятельность». Быть может, мы не совсем точно подобрали слово… быть может, следовало сказать что-нибудь типа «биополе», но нас не совсем устраивает именно то, что термин «поле» норовит влезть и сюда, на этот уровень отношений, тогда как его место – внизу, именно там, где до-вещественное бытие становится вещественным, где появляется элек-трический заряд, комбинация электрических зарядов. – атом, и пр. Вот там место для этого слова, там бы ему и остаться, на том уровне ор-ганизации. И потом – почему обязательно «био»? Мы убеждены, что взаимодействие на переходе «вещество» - «после-веществ» - это яв-ление универсальное, в этом явлении участвуют все вещественные структуры, и биосфера в ничуть не большей мере, чем, скажем, лито-сфера (царство минералов). В этом-то смысле мы запросто могли бы обойтись вообще без термина «биополе», сказали бы просто – душа, психика, но именно универсальность явления не позволяет нам так поступить, ибо, согласитесь, трудно говорить о душе горы, леса, камня, реки… хотя, быть может, именно так и следует говорить, и не по-зволяем мы этого себе просто потому, что хотим в своих глазах вы-глядеть нравственно, пристойно, а если мы душу у всего окружающего нас мира утвердим – то как, какими глазами мы сами на себя сможем смотреть, при нашем-то способе жизнедеятельности, при нашем-то поведении на этой планете?
А может быть, именно так и надо – увидеть, наконец, душу – у всего сущего?
Утвердим вот что: в процессе жизнедеятельности осуществляется взаимосвязь между бытием вещественного и после-вещественного уровней организации, и всё.. Разнообразно. И ничего больше. Вот это, пожалуй, будет самое правильное.
На всякий случай заметим, что подразделение времени на прошлое, настоящее и будущее – это тоже уловка нашего разума, и что на самом-то деле никакого такого разделения в привычном смысле мы как раз не обнаруживаем, и что единственное, что есть – это вечное НАСТОЯЩЕЕ, внутри которого вызревает следующий уровень само-организации бытия.
Поэтому прошлое и будущее в их привычном понимании неизбежно должны слиться, стать как бы оборотной стороной настоящего… и это давно замечено, помните – у Екклесиаста: «Что было то и будет…»?
Сложное это, конечно, дело – наводить переправы между двумя способами мировосприятия, трудное, хлопотное… и, главное, не ясно, какой именно должна быть переправа, насколько широкой, на какую тяжесть рассчитанной… Вот, например, можно ли сказать, что «АРХИВ» с «проектно-конструкторской документацией» - это и есть то, что сейчас принято называть информацией? Да, безусловно и совер-шенно определённо – да! Без всяких оговорок.
Ну, а как насчёт материальности? Материальна ли информация?
Сейчас нам уже странно слышать такой вопрос, мы ведь его уже рассматривали, сравнивали альбомы с чертежами и схемами и просто стопки бумаги, картоны и пр.
Информация – это системы, комплексы процессов и событий на после-вещественном уровне организации бытия… а вам всё насчёт материальности хочется понять? Насколько материально? Ну, если вы так ставите вопрос, то – на все сто процентов материальна, даже на сто десять (шутка). Ну, чтоб понятнее было… ну, возьмём такое явление, как биополе… ещё не так давно такой термин был вовсе за-претным, его официальная наука вообще не признавала и, надо отдать должное, ещё остались настоящие учёные, которые этот термин не признают до сих пор, и честь им и хвала за это!
Почему? Потому что приверженцы естественно-научного подхода, устремившиеся на исследование и познание биополя, полагают, что их методы способны обеспечить им успех в их исследовательской деятельности. Прежде всего это качается именно физиков, именно физики, с их претензией на фундаментальность своей науки, уверены, что стоит лишь тщательно измерить интенсивности и частотные ха-рактеристики излучений, испускаемых телом человека, и они поймут, что такое биополе. А что получается на самом деле? Получается при-мерно такая ситуация: человеку, совершенно не грамотному, попадает в руки толстенная книга без картинок… Ну и что может этот человек сказать, какого рода суждение мы вправе от него ждать?
Вероятно, примерно следующее: вот есть два толстых, плотных листа по бокам (обложка), и между ними – множество тонких листочков одинакового размера, усеянных разными значочками, располо-женными в ряды… Значочки разные, с ножка-ми, и кругленькие, раз-ные закорючечки, одним словом… - вот примерно такой уровень суж-дения, который мы вправе ожидать от физиков, когда они пытаются понять, изучить и пр., что такое биополе.
На всякий случай повторим: всякий инструмент, в том числе и ин-струменты познания, имеют свою область применения. Область при-менения физики – внизу, на переходе от до-вещества к веществу… а то, что мы привычно называем «биополе» - правильнее было бы на-звать «психополе», потому что это сложнейший комплекс информаци-онных потоков, которыми человек… точнее – внутренний мир человека, душа, если угодно – взаимодействует с после-вещественным бытием.
И, кажется, настал подходящий момент для такого вот предложения: считать после-вещественное бытие тем самым тонким миром, о существовании которого подозревал ещё Декарт, а до него – бесчис-ленное количество людей, населивших тонкий мир, сонмами ангелов, архангелов, бесов и прочей эфирно-эфемерной сущностью.
В нашем новом прочтении все эти отряды ангелов и бригады ар-хангелов начинают приобретать некий реальный смысл, с определе-нием которого мы спешить не будем, но отметить возможность кото-рого мы уже просто обязаны.
Теперь, пожалуй, лучше понятна и смехотворность ситуации: мате-риалисты-физики, пытающиеся изучить структуру ангелов… это за-бавно, согласитесь.
Итак, что же у нас получилось? А вот что: в после-вещественном бытии, т.е. в тонком мире, содержится информация обо всём, что происходит в мире вещественном… и там же, в тонком мире, находит-ся источник воли, инициации того, что происходит в мире веществен-ном… Но, с другой стороны, информация создаётся в результате жиз-недеятельности. Таким образом, вырисовывается следующая система взаимоотношений: вещественное бытие, с одной стороны, поставляет информацию в тонкий мир, а, с другой – воссоздаёт, «овеществляет» информацию, приходящую из тонкого мира….
Быть может, открывшаяся взору картина поможет получше понять пульсирующий характер бытия - пульсирующий, приливно – отливный, с бесконечным набором спектров, частот, ритмов, длительностей?
Будущее, в соответствии с накопленной к данному моменту ин-формацией, «вытягивает» из прошлого – настоящее… инициатор «подстёгивает» исполнителя, и тот, в соответствии с имеющейся ин-формацией, пытается создать из менее организованной формы бытия более высокоорганизованную, из менее информационно-ёмкой – более информационно-ёмкую…
И если последние наши утверждения особых возражений не вызы-вают, мы быстро делаем следующий шаг: а что, если вещественная форма бытия – это своего рода производство, перерабатывающее до-вещественную форму бытия – в после-вещественную?
Вакуум (ныне эфир) – в информацию?
Т.е. – что если всё наше вещественное бытие и сотворилось лишь затем, чтобы стихию вакуума (эфира) преобразовать в культурную среду тонкого мира?
Мысль, признаться, несколько шокирующая… получается, что вся пирамида вещества, замыкаемая нами, человечеством, создана и служит лишь для того, чтобы «питать», «кормить» бытие после-вещественное, тонкий мир…
Странная мысль, странная – но до удивления правдоподобная!
И отсюда – новое прочтение слова «развитие». Смысл развития как раз в том, чтобы создать, образовать максимально благоприятные ус-ловия для… для питания тонкого мира!
Для выработки информации!
Нет, вы только подумайте, к чему мы пришли!
Ведь пришли-то к тому, что… даже смех разбирает, честное слово… что первичен тонкий мир, мир информации! Мир идей!
К идеализму пришли, а? Но и идеализм-то какой-то странный, мате-риалистический: тонкий мир создаёт и поддерживает жизнедеятель-ность мира вещественного для того, чтобы получить культурный про-дукт, информацию… чтобы поддержать свою, тонкого мира, жизне-деятельность… И весь наш привычный, осязаемый (а теперь уже хо-чется сказать – и родной, и дорогой сердцу) вещественный мир – всего лишь фабрика, горно-обогатительное производство, свиноферма… производство, в общем… и назначение этого производства – перера-ботка бытия до-вещественного в бытие после-вещественное…
Т.е. мы получаем материализм, поднятый на следующий уровень организации бытия… и – повторяем, не можем не заметить – очень правдоподобно получается… Ну, и потом – а почему бы и нет? Ведь мы, например, создаём искусственную среду обитания, фабрики и за-воды вовсе не потому, что это – наша цель, а потому, что эта искусст-венная среда является для нас условием, средством, способом дос-тижения цели!
И тогда – какую же цель мы имеем в виду? Естественно – развитие, раскрытие всех потенциально имеющихся у нас (в нас) возможностей. А зачем нам развитие? А затем, чтобы получше выполнять свою обя-занность питания тонкого мира… и если вы честно вдумаетесь в смысл того, что мы только что сказали – вы непременно согласитесь с нами.
Глава 21. Обращение к авторитетному источнику
И мы снова всматриваемся в этот текст – вечно новый, ибо всякий раз побуждающий к новому толкованию… мы меняемся, и изменяется точка нашего зрения, угол зрения, и меняется толкование, и мы видим то, что не видели раньше…
«В начале сотворил Бог небо и землю.
Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною;
И Дух Божий носился над водою. И сказал бог: да будет свет. И стал свет.
И увидел Бог, что он хорошо; и отделил Бог свет от тьмы.
И назвал Бог свет днём, а тьму ночью. И был вечер, и было утро; день один.
И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды.
И создал Бог твердь; и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.
И назвал Бог твердь небом… И был вечер, и было утро: день второй…»
Как понимали мы этот текст раньше? Увы, вполне дословно. Над волнующейся водной поверхностью летает полупрозрачный светлый образ, кругом тьма, а от образа исходит слабое свечение, роняет блики по склонам волн… так мы – вполне бездумно – воспринимали раньше.
А теперь мы спрашиваем себя: возможно ли, чтобы вода появилась раньше, чем электромагнитные поперечные волны, т.е. – свет?
Едва ли… едва ли… скорее возможно обратное – сначала появля-ется переменное электромагнитное поле вокруг зачатков вещества – движущихся электрических зарядов, а создание ансамбля из трёх атомов – двух элементарных и одного весьма сложной организации (кислород) – это дело будущего, так нам теперь кажется, ибо мы, всё-таки, склонны усматривать временные процессы как движущиеся от простого к сложному, а никак не наоборот.
И как только мы это понимаем, так сразу же обнаруживаем, что привычное восприятие этого текста исчезает, и что нужно попытаться сообразить, о чём же тогда говорится здесь?
Первый день творения, самое начало… начало – чего? Начало возможности восприятия разумом! Восприятия – чего? Бытия, разу-меется, чего же ещё…
Бытия в различии уровней самоорганизации…
Итак, сначала «небо» и «земля»… ясно, что здесь говорится о ка-ком-то принципиальном разделении того, что было раньше единым… ясно, что ничего общего с нашими нынешними «небом» и «землёй» тут нет, до наших знакомых «неба и земли» ещё – вечность….
Далее: «Земля безвидна и пуста, и тьма над бездною…» - как это понимать, о какой бездне тут говорится? Без сомнения – о той бездне времени, которая лежит под этим актом разделения целого на две ка-чественно различных составляющих.
Но само разделение – это лишь начало, нет ничего оформившегося, ничего, что мог бы выявить разум… нет – ни на «земле», ни на «небе», зато есть что-то между, что разум выявить в состоянии, и это что-то - Дух Божий!
Но Дух Божий «носится над водою», а воды, как мы выяснили, ещё нет и быть не может…
Вот здесь, если бы мы уже не поняли необходимость изменения способа мировосприятия и не нашли новый способ («через время»), для нашего разума преграда была бы непреодолимая. Зато сейчас есть возможность движения познающей мысли: «вода» в данном слу-чае – это всего лишь понятный образ состояния – волнующегося, не-спокойного, подвижного, текучего. И, вероятно, состояние это было в равной мере и у «земли» и у «Неба».
И полёт Духа Божия над волнующейся поверхностью, надо думать, был отнюдь не праздным, отнюдь не ради забавы Он «носился над водою», а трудился в поте лица, инициируя это волнение, пытаясь создать… вихреобразное движение!
И у Него, соответственно, это получилось, и создались устойчивые вихри бытия, и тогда только и появился свет – как следствие устойчиво существующих заготовок вещества – электрических зарядов.
Далее по тексту Дух Божий не упоминается. Значит ли это, что его функция исчерпана? Нет, разумеется нет… Он вездесущ и вне вре-мени. И Его роль, Его функция уже обозначена – волновать, беспоко-ить, побуждать к вихреобразному движению любую выявленную разу-мом поверхность, любую грань бытия – повторяем, любую, выявляе-мую разумом.
Далее: «И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы…» - это, совершенно очевидно, констатация удачно найденного «конструкторского решения» и его оформления, формообразования (в смысле - способа организации, способа взаимосвязей), причём – необратимого!
Иначе понять отделение света от тьмы, на наш взгляд, невозможно.
Далее: «И назвал Бог свет днём, а тьму ночью…» Это положение мы не хотели бы комментировать…. Впрочем, можно сказать, что уже здесь происходит формирование тонкого мира, мира информации, банка данных, архива, где начинают накапливаться альбомы с черте-жами и схемами удачных проектно-конструкторских разработок… Это наше предположение подтверждается следующей фразой текста: «И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь; и отделил воду, которая под твердию, от воды, которая над твердию. И стало так. И назвал Бог твердь небом…»
Вода над твердью – это, вне сомнений, образ тонкого мира, мира информации… вода под твердью – это, конечно же, образ бытия до-вещественного и вещественного… И там и тут состояние волнующее-ся, текучее, переменчивое, и там и тут над поверхностью трудится Дух Божий…
Что следует из нашего прочтения этого древнего текста?
Во-первых, что мир информации, тонкий этот загадочный мир столь же живой, изменяющийся, развивающийся, как и наш мир веществен-ный.
Во-вторых, нельзя не заметить, что «архив», «банк данных», т.е. «информация» - это далеко не всё содержание тонкого мира.
В-третьих, - «твердь», разделяющая мир на «тонкий» и «грубый» и названная «небом» - это, пожалуй что, и есть наше вечное НАСТОЯ-ЩЕЕ, это и есть наша жизнь… грешная наша жизнь в бренном нашем теле, суета и томление духа…
Впрочем, воздержимся от лирики, и скажем, что появление вещества необратимо разделило бытие на грубый и тонкий миры, и что, вероятно, грубый мир – это всего лишь отражение, воспроизведение в веществе всех тех процессов, которые происходят в мире тонком.
Рискнём даже сказать, что именно в тонком мире «живёт» интеллект бытия… «администрация», «центральное конструкторское бюро», «банк данных» и пр.
- Эк накрутили вы, господа! – слышится нам скептический оклик, и ничего поделать не можем, что есть – то и есть. Надо же нам как-то объяснить пульсирующий, приливно-отливный характер бытия… надо же как-то отобразить увиденное нами некое «качание», в котором бы-тие то разделяется на две части – над твердью и под ней, то вновь устремляется навстречу одно к другому, создавая собой эту самую твердь, - настоящее наше, бытие наше в веществе…
А вы говорите – физика… Какая тут может быть физика? Что может неграмотный человек понять в толстенной книжке без картинок? Что может тут физика? Разве что предложить в качестве аналогов какие-то свои представления – например, представление о потенциальной и кинетической энергии, представление о колебательном движении, о том, что потенциальная переходит в кинетическую, и пр.
Ну что же, ну и пользуйтесь, на здоровье, этими представлениями, это хорошие представления, правильные. В нашем-то случае, в этом приливно-отливном, пульсирующем нашем качании бытия, тоже можно сказать, что энергия выступает в двух видах - потенциальном при расхождении бытия на прошлое и будущее, и в кинетическом – при вихреобразном соединении в настоящее наше, вещественное бытие…
Совсем не плохой образ получается.
Кстати, если у вас возникает желание упрекнуть нас в излишне вольной трактовке текста Священного Писания, то мы этот упрёк при-нимаем, всей душою принимаем.
Да, позволяем себе, так сказать… а как же иначе? Для чего же тогда нам дан разум, если мы не хотим им пользоваться?
Более того, нам думается, что уважаемый читатель должен бы здесь испытать к нам чувство признательности… За что? НУ хотя бы за то, что мы не приглашаем его к разбору и интерпретации такого, например, текста:
«…О происхождении богов
Ригведа, X, 72
1. Тому, кто увидит (богов)в грядущем веке,
Мы с радостью повествуем о происхождении богов.
2. Брахманаспати выковал их, подобно кузнецу, в раннем веке богов.
3. В первом веке богов из не-сущего возникло сущее.
Затем возникло пространство мира, оно (возникло) из прародительни-цы.
4. Земля возникла из прародительницы. Из земли возникло простран-ство мира, из Адити возник Дакша, из Дакши – Адити.
5. Ведь Адити возникла, о Дакша, она твоя дочь. Затем возникли боги, благие спутники бессмертия.
6. Когда, о боги, вы стояли, крепко держась (друг за друга) в изначаль-ном море, от вас, как от пляшущих, поднялась густая пыль.
7. Когда, о боги, вы, изнуряя себя, приумножали миры, вынесли вы скрытое в море солнце.
8. Восемь сыновей Адити рождены из (её) чрева. Вознеслась она к богам с семерыми (сыновьями), Мартанду она отвергла.
9. С семью сыновьями вознеслась Адити в ранний век, для рождения и умирания вновь привела (она) Мартанду»
(Цитируется по книге «Древнеиндийская философия», изд. «Мысль», Москва, 1972)
Видите, какой текст интересный? По-хорошему нам следовало именно этот текст пытаться разобрать, он информационно гораздо содержательнее (на наш взгляд), нежели текст иудеохристианского Священного Писания (учитывая, что и тот и другой тексты заключают в себе совершенно определённую конкретную информацию, да?)… но мы – увы – к работе такого уровня не готовы. Оставляем её на буду-щее…
Но больно уж интересен текст, очень уж заманчиво – попытаться раскрутить его…
Глава 22. Читали ли мы Лейбница?
А что такое, собственно, Лейбниц?
Что мы о нём знаем? Поднимите, уважаемые, руку – кто может сказать что-нибудь существенное о Готфриде Вильгельме Лейбнице?
Так, вот видим, рука поднята:
«В истории философии не так уж много примеров, чтобы в деятельно-сти и произведениях одного человека сочетались эпохальные научные открытия и глубочайшие философские идеи, составляющие узловой пункт историко-философского процесса. Среди таких мыслителей выделяется грандиозная фигура немецкого философа и учёного Гот-фрида Вильгельма Лейбница (1646 – 1716)…»
Но рука-то это чья? Доктора философских наук, профессора, ре-дактора Полного собрания сочинений Лейбница (д.ф.н. В.В. Соколов)…
Вот чья это рука, господа. Так что не конфузьтесь, это не удиви-тельно, что мы ничего о Лейбнице не знаем. При нашем-то образова-нии мы ни о ком ничего существенного не знаем и знать не можем… такое у нас образование, которое, тем не менее, считается одним из лучших в мире.
Но если это одно из лучших в мире, то что же тогда творится с об-разованием вообще? Каким себя образовывает человеческий мир?
Нам, пожалуй, следовало бы исключить из употребления слово «образование», честно заменить его словом «обучение», и спокойно продолжать то, что мы традиционно привыкли делать, процесс обуче-ния начаткам наук почему-то гордо именуя образованием.
Нет, шалите, господа хорошие! На образование мы никак не «тя-нем», потому что мы не знаем, что нам образовывать… не знаем, не знаем, не притворяйтесь, пожалуйста.
Чему учить и как учить – это мы думаем что знаем (почему-то счи-таем что знаем), но что при этом следует образовывать, чей образ создавать – мы не знаем. И при этом продолжаем считать наше обра-зование лучшим в мире. Одним из лучших. Ну не смешно ли? Что же тогда творится во всём остальном мире, со всем остальным миром?
Вас обижает наш тон? Это не правильно, обижаться не надо, оби-жаться не на что… на правду обижаться нельзя.
Тем более что мы никого ни в чём не упрекаем, мы, скорее, смеём-ся…
Над кем? Да над собой, разумеется… допустим – над собой.
Что – мы плачем? Это смех сквозь слёзы?
Мой смех похож на рыдание? Пустяки, минутная слабость, нервы ни к черту, слишком близко к сердцу, сейчас пройдёт.
Но если мы полагаем, что образование заключается в изучении законов математики или физики или химии, или в изучении образов Онегина, Печорина, Левина и Обломова, то мы, скорее всего, не пра-вильно понимаем смысл слова «образование»…
Смысл слова образование заключается в определении слова образ.
Какой образ мы имеем в виду? Чей образ мы имеем в виду?
Нет, вы не отмалчивайтесь, не отводите глаза… вы, заслуженные учи-теля России, награждённые и прочее, скажите мне – что за образ вы имеете в виду, занимаясь школьным образованием?
«Если существует наука, действительно нужная человеку, то это та, которой учу я – а именно подобающим образом занять указанное человеку место в мире – из которой следует, каким надо быть, чтобы быть человеком»
Какие гордые слова! Кто ты, гордый смелый человек?
Ну, хотя бы национальность… спокойно, приятель, это Иммануил Кант… а за ним дальше – другой немец, Гегель, а за этим – опять не-мец Фихте, а за ним – ещё немец Шеллинг, а за ним – ещё и ещё и ещё…
А этих – сидит целый зал, тружеников школьного образования, лучших учителей года… сидят, пыхтят, потеют…
Когда-то я хотел, мечтал – создадим Союз Учителей России - НЕЗА-ВИСИМЫЙ от государства, чтобы ни одного чиновника, чтобы духу чиновничьего… это был 1995 ьгод, я выпустил своего первенца, «Ца-ря»… в городском отделе образования мне шепнули: ОНИ не могут понять, как простой учитель может так думать, так рассуждать, так го-ворить… угрюмая немота окружающего начинала давить на меня…
«… В отличие от философов 17 века Кант анализирует структуру субъекта не для того, чтобы вскрыть источники заблуждений, а, на-против, для того, чтобы решить вопрос, что такое истинное знание. Если у Бэкона и Декарта субъективное начало рассматривалось как помеха, как то, что что искажает и затемняет действительное положе-ние вещей, то у Канта возникает задача установить различие объек-тивных и субъективных элементов знания, исходя из самого субъекта и его структуры. В самом субъект Кант различает как бы два слоя, два уровня – эмпирический и трансцендентальный. К эмпирическому он относит индивидуально-психологические особенности человека, к трансцендентальному – всеобщие определения, составляющие при-надлежность человека как такового. Объективность знания, согласно учению Канта, обусловливается структурой именно трансценденталь-ного субъекта, которая есть надындивидуальное начало в человеке.
Кант возвёл, таким образом, гносеологию в ранг основного и первого элемента теоретической философии. Предметом теоретической фи-лософии, по Канту, должно стать не изучение самих по себе. Вещей природы, мира, человека, - а исследование познавательной деятель-ности, установление законов человеческого разума и его границ. В этом именно смысле Кант называет свою философию трансценден-тальной. Он называет свой метод также критическим, в отличие от догматического метода рационализма 17 века, подчёркивая, что необ-ходимо в первую очередь предпринять критический анализ наших по-знавательных возможностей (способностей), чтобы выяснить их при-роду и возможности. Таким образом, гносеологию Кант ставит не место онтологии, тем самым осуществляя переход от метафизики субстанции к тео-рии субъекта…»
(«Введение в философию», М., 1989)
Ну, как ? Поняли мы что-нибудь из этой умной справки? «Объек-тивность знания обусловливается структурой именно трансценден-тального субъекта, которая есть надындивидуальное начало в чело-веке».
Сильно сказано, не правда ли? Сильно и понятно, т.е. вполне убе-дительно.
Тем не менее, понять-то как-то… хотя бы приблизительно… понять-то нам нужно, не на пустом же месте нам сооружать свою Концепцию Единого Знания. Примерно так: Кант отказывается от рассмотрения бытия вообще, заменяя его рассмотрением возможностей познания бытия… а как же само бытие? А никак… не важно, как…
Ну, это даже смешно, если хотите… нас такой подход никак устроить не может. От метафизики субстанций – к теории субъекта? Но, простите, субъект сам есть субстанция!
Исходная точка, начало отсчёта- это, разумеется: «Я-есть!», - но это не вся исходная точка, только часть её… целое-то выглядит не-множко иначе: «Я есть часть мира!» - вот как целая-то исходная точка выглядит…
При чём тут Лейбниц?
Ну, во-первых, никто так не поддержал меня с моей идеей пульси-рующей моделью физической реальности, как он.
Его «амфибия бытия с небытием» - это его гениальное определение комплексного числа – это просто королевская печать на моём проекте, знак высшего одобрения и достоинства
Знак посвящения в рыцари интеллекта.
Я не шучу.
Здесь всё совпало.
Я понял, что такое комплексное число… институтские преподава-тели не сумели объяснить мне смысл комплексного числа ( не только мне, в результате к концу второго курса половина группы вылетела из института)… Лейбниц своим определением дал ключ к пониманию: вот как организовано мироздание: есть физическая реальность, и в ней любой объект представлен действительной частью комплексного числа, и есть духовная реальность, и в ней тот же объект представлен мнимой частью… фантастически просто и столь же интересно.
Это был ключ к пониманию вселенной!
Пульсирующей моделью и всей концепцией я попадаю в яблочко!
Истина – тут!
Поэтому меня ни за что НЕ заметят и НЕ признают – не только при жизни, но и в обозримом будущем.
И – «такова моя судьба, да будет она благословенна».
«Душа человеческая есть существо, некоторое действие которого со-стоит в мышлении…» - утвердил Лейбниц.
Вот так, просто, определённо и ненавязчиво.
«…Человек божественного ума Френсис Бэкон Веруламский справед-ливо заметил, что философия, если отведать её слегка, уводит от Бога, если же глубоко зачерпнуть её – приводит к нему. Это мы видим в нынешний век, столь же обильный знанием, как и нечестием. Блестя-щие успехи математических наук попытка проникнуть путём химии и анатомии в недра вещей показала, что весьма многие явления можно объяснить, так сказать, механически из фигуры и движения тела, между тем как древние прибегали в этом случае либо к создателю, либо к каким-то бестелесным формам.
И вот некоторые проницательные люди стали делать попытки объяс-нить существование явлений природы, или феноменов, наблюдаемых в телах, без допущения Бога и не принимая Его в расчёт. Вскоре, после некоторых успехов (разумеется, пока дело не дошло ещё до пер-воначал и оснований), они, как бы на радостях от своей удачи, поспе-шили объявить, что не могут объяснить естественным путём ни Бога, ни бессмертия души, но что вера в эти вещи обязана своим происхож-дением гражданским установлениям или историческому преданию; так думал остроумный Гоббс, который за свои открытия заслуживал бы того, чтобы здесь умолчать о нём, если бы я не считал нужным прямо выступить против его авторитета, который может произвести дурное действие.
Другие, к сожалению, пошли ещё дальше, и, усомнившись в авторитете Св. Писания, в исторической истине и историческом предании, пустили в ход совершенно открытый атеизм.
Но мне показалось в высшей степени недостойным, чтобы ум наш был вводим в заблуждение своим собственным светом, т.е. философией. Поэтому я сам стал предаваться исследованию вещей и с тем боль-шим усердием, что мне тяжело было чувствовать, как эти ухищрения новых философов отторгали от меня величайшее благо жизни, именно уверенность в вечном существовании после смерти и надежду на то, что благодать Божия снизойдёт некогда на добрых и невинных…»
Это – начало «Свидетельства природы против атеистов» (часть I, «Телесные явления не могут быть объяснены без бестелесного нача-ла»).
Вот как, видите: атеизм-то, оказывается, вовсе не наше произведе-ние, не российское, не революционеров-большевиков,и не нашего ве-ка.
Видите – совершенно открытый атеизм пущен в ход уже триста лет назад, и … но не в этом дело. Не показался ли вам удивительно со-временно звучащим этот трёхсотлетней давности голос? Современно – и вполне как бы созвучно нашим собственным мыслям?
Или вот, небольшое сочинение «О первой материи»:
«Первая материя Аристотеля – то же самое, что тонкая материя Де-карта. И та и другая делимы до бесконечности. И та и другая сами по себе лишены формы и движения, и та и другая получают форму через движение. И та и другая воспринимают движение от духа. И та и другая образуют некие вихри, и не больше твёрдость вихрей у Аристотеля, чем у Декарта. Каждому вихрю движение сообщает твёрдость, ибо ничто его не нарушает, хотя сам Декарт не указал на эту причину твёрдости.
Каждый вихрь через сообщённое вследствие непрерывности материи движение распространяет действие на другой вихрь… Ибо и Аристо-тель, так же как Декарт и Гоббс, из одного только движения всеобщих вихрей выводят всё частное. Поэтому Аристотель наделил разумными духами (интеллигенциями) только главные вихри, так как от схождения этих вихрей происходит действие прочих.. Ошибся Аристотель в том, что сделал Землю центром мира и всех вихрей. Но это можно ему простить, ибо философия ещё не располагала достаточным ма-териалом наблюдений.
К этому я присоединяю, что первая материя, если она находится в по-кое, есть ничто. Это означает то же, что смутно выразили некоторые схоластики: первая материя получает существование от формы. Это может быть доказано. То, что не ощущается, есть ничто. Но в чём нет никакой изменчивости, то не ощущается. Подобным образом: если первая материя движется однообразно, т.е. по параллельным прямым, то она находится в покое, и, следовательно, она есть ничто.
Всеобщность заполнена, ибо первая материя и пространство – одно и то же.
Итак, всякое движение круговое, или составлено из круговых, или, во всяком случае – замкнутое.
Множественные кругообращения противостоят друг другу, т.е. воздей-ствуют друг на друга.
Множественные кругообращения стремятся сойтись воедино, т.е. все тела стремятся к покою, т.е. уничтожению.
Если бы тела были лишены духа, то движение не могло бы быть веч-ным.
Из столкновения всеобщих кругообращений происходят частные, т.е. тела.
Материя актуально делится на бесчисленные части. В любом теле со-держатся бесчисленные творения. Все тела между собой связаны. Все тела ото всех могут быть отодвинуты, но не без сопротивления.
Нет никаких атомов, т.е. тел, не делимых на части…»
Ну, что вы на это скажете?
А вот ещё одна сторона, тоже для нас важная:
«… Совершенством я называю каждое простое качество, которое яв-ляется положительным и абсолютным, т.е. без каких-либо ограничений выражает то, что оно выражает.
Будучи простым, качество такого рода неразложимо и неразграничимо, иначе оно или не будет единым простым качеством, а будет со-единением многих, или, если будет единым, будет ограничено преде-лами, и поэтому его можно будет понять, только через отрицание дальнейшего усиления, что против предположения, ибо качество мы предположили чисто положительным.
Из этого нетрудно показать, что все совершенства совместимы между собой, т.е. могут принадлежать одному и тому же субъекту… Следо-вательно, возможно (т.е. может быть постигнуто) нечто, обладающее всеми совершенствами, т.е. Совершеннейшее Существо.
Отсюда явствует, что оно существует, так как в числе совершенств содержится и существование…»
Ну, сложновато, да? И всё-таки мы призываем ещё раз вчитаться, ибо нам важно ведь не то, что именно сказано, а – что имелось в виду, т.е. – о чём говорилось…… Частности, конкретность выражения – это не столь уж важно. Не буква, а дух – вот наш истинный интерес.
Вообще-то, знаете, мы всё больше склоняемся к мысли, что способ-ность к восприятию Бога – это такой же талант, как, скажем, музы-кальный, или талант рисовальный, изобразительный… Т.е. в какой-то мере этими талантами располагают все люди, но при этом всегда есть небольшое количество гениев. Это – не достоинство, не недостаток, это – игра случая: быть одарённым сверх меры. Тяжкий крест, можно сказать….
А вот три пункта из лейбницевой «Монадологии»:
«…64. Всякое органическое тело живого существа есть своего рода божественная машина, или естественный автомат, который бесконеч-но превосходит все автоматы искусственные, ибо машина, сооружён-ная искусством человека, не есть машина в каждой своей части. На-пример, зубец латунного колеса состоит из частей, или кусков, которые уже не представляют для нас ничего искусственного и не имеют ничего, что выказывало бы в них машину в отношении к употреблению, к какому колесо было предназначено, но машины в природе.., т.е. живые тела, и в своих наимельчайших частях до бесконечности продолжают быть машинами. В этом и заключается различие между природой и искусством, т.е. между искусством божественным и на-шим…»
Не можем удержаться от реплики: это слова трёхсотлетней давно-сти, и это слова сегодняшнего дня, особенно если принять во внимание успешные опыты по клонированию и пр. современные чудеса био-технологии.
«…67. Всякую часть материи можно представить наподобие сада, полного растений, и пруда, полного рыб. Но каждая ветвь растения, каждый член животного, каждая капля его соков есть опять такой же сад или такой же пруд.
68… И хотя земля… и воздух, находящиеся между растениями в саду, или вода между рыбами в пруду не есть растение или рыба, но они всё-таки опять заключают в себе рыб и растения, хотя в большинстве случаев последние бывают так малы, что неуловимы для наших вос-приятий…»
Ну, что вы на это скажете? Каков Лейбниц, Готфрид Вильгельм? Неужели вы не разделяете нашего восхищения?
Как бы там ни было, а познакомиться с ещё одним его произведе-нием придётся… да, непременно надо, крайне для нас важное!
«Об усовершенствовании первой философии и о понятии субстанции
Вижу я, что многие, находящие отраду в математических исследова-ниях, отвращаются от метафизических, усматривая в тех – свет, а в этих – темноту. Главнейшая причина этого, полагаю я, состоит в том, что общие понятия, которые считаются всем известными, вследствие небрежности и зыбкости человеческого мышления стали неотчётли-выми и тёмными; а общепринятые определения нельзя назвать даже поверхностными, до такой степени они ни-чего не объясняют.
Понятно, что это зло проникло и в прочие дисциплины, подчинённые этой первой и основополагающей…. А между тем в силу некой необ-ходимости люди на каждом шагу пользуются метафизическими тер-минами и обольщаются мыслью, что понимают то, что научились только произносить. Легко убедиться, что для большинства скрыты правильные и плодотворные понятия не только субстанции, но и при-чины, и действия, и отношения, и сходства, и множества других общих терминов. Нельзя поэтому удивляться, что та основная наука, которая величается первой философией, о необходимости со-здания которой говорил уже Аристотель, до сих пор остаётся в области чаемого. Конечно, Платон повсюду в диалогах прослеживает содержание понятий; то же самое делает Аристотель в книгах, носящих название «Метафизика», но большого успеха в этом не видно. Позднейшие платоники впали в чудовищное пустословие; перипатетики, а особенно же схоластики заботились более о постановке вопросов, чем об их убедительном решении. В наше время выдающиеся мужи обратились и к первой философии, но до сих пор мало в ней преуспели. Нельзя отрицать, что Декарт имеет большие заслуги прежде всего в том, что возродил стремление Платона увести дух от чувственного восприятия и в ряде случаев с пользой применил скептицизм академической шко-лы; но в дальнейшем по причине некоторой непоследовательности и поспешности в утверждениях он уклонился от цели. Он не всегда от-личал достоверное от непосредственного и потому ошибочно усмотрел природу телесной субстанции в протяжённости и не имел здравого представления о союзе души и тела, ближайшей причиной чего было непонимание общей природы субстанции; он как бы скачком приступил к разрешению сложнейших вопросов, не прояснив связанные с ними понятия. И более всего очевидно, как далеки от достоверности его «Метафизические размышления» в том его труде, которому он, следуя совету Марсенна и других, придал математическую форму. Знаю я и других людей большого дарования, которые обращались к метафизике и во многом достигали глубоких мыслей, но окутали их такой темнотой, что они представляются скорее догадками, чем доказанными умозаключениями. Между тем, по моему мнению, в этой области ещё более, чем в самой математике, нужна ясность и достоверность, ибо математические истины в самих себе несут свою проверку и подтверждение, в метафизике же мы лишены этого преимущества. Итак, здесь необходим некоторый особый способ изложения, как бы нить Ариадны, в неменьшей степени, чем метод Ев-клида, помогающий разрешить философские вопросы подобно вопросам, связанным с числом, с соблюдением ясности, ни в чём не уступающей житейским речам.
Как это важно, прежде всего покажет выдвигаемое мною понятие суб-станции., столь плодотворное, что из него вытекают первостепенные истины о Боге, душе, о природе тел, как уже известные, но не дока-занные, так и остающиеся неизвестными, но обещающие принести величайшую пользу в других науках…»
Нет, как угодно, господа… как хотите, а мы не в силах сдерживать бо-лее проявление своего восхищения… Это же надо – уметь достигать такой степени ясности видения и объяснения увиденного!
И главное – понятие субстанции как завершённой формы творения, самое для нас нужное понятие!
«… Чтобы дать некоторое понятие о нём, я уже здесь скажу, что поня-тие силы, или способности, объяснению которого и предназначил осо-бую науку – динамику, проливает яркий свет на истинное понятие суб-станции. Активная сила отличается от широко известной философским школам голой потенции, ибо рассматриваемая схоластиками активная потенция, или способность – это ничто иное, как ближайшая возможность действия, которая, однако, нуждается в постоянном воз-будителе, как бы в стрекале, чтобы претвориться в действие. А актив-ная сила содержит в себе некую двойственность, или энтелехию, и со-ставляет нечто среднее между способностью действия и самим дей-ствием, предполагая устремление; она сама по себе направлена к осуществлению и не нуждается во вспомогательных средствах, а только в устранении препятствий… Это можно пояснить примерами груза, натягивающего нить, которая его поддерживает, или напряжён-ного лука. Ибо хотя тяжесть и сила упругости могут и должны объяс-няться из движения эфира, однако последняя причина движения ма-терии есть сила, приданная ей при самом её создании, которая при-суща каждому телу, но ограничивается и сдерживается в природе са-мыми разнообразными столкновениями тел между собой. И я утвер-ждаю, что эта способность действовать присуща всякой субстанции из неё всегда порождается какое-то движение; и поэтому сама телесная субстанция (равно как и духовная) никогда не прекращает действовать, что, очевидно, недостаточно учли те, кто полагает сущность материи в одной только протяжённости, или даже непроницаемости, и вообразил, что может себе представить тело, всецело покоящееся. Из наших размышлений можно будет убедиться, что сотворённая субстанция получает от другой сотворённой субстанции не саму силу действия, но только границы и определение своего уже предшествующего усилия и способности действия, если умолчать здесь о прочем, что будет полезно для разрешения трудной проблемы о воздействии субстанций друг на друга.
1694 г.»
Вы видите? «…последняя причина движения материи есть сила, приданная ей при самом её создании…» - и без всякого вопроса: По-чему так? – Так, и всё. И не может быть иначе. Почему? Потому что «человек – мера всех вещей, существующих – что они существуют, и несуществующих – что они не существуют»! Интуиция, господа! Ин-туиция, правильно понятая!
А какая убийственная деликатность выражения: «… что, очевидно, недостаточно учли те, кто полагает сущность материи в одной только протяжённости, или даже непроницаемости, и вообразил, что может представить себе тело, всецело покоящееся…»
Наша бы воля, мы бы целиком ввели в материал этой книги и «Монадологию», и «Метафизику» Лейбница….. но такой возможностью мы, естественно, не располагаем, и потому просто отсылаем любознательного читателя к первоисточнику: читайте Лейбница, гос-пода! Пусть порой его язык покажется сложным для восприятия, и по-требуется некое интеллектуальное напряжение, но ведь разум для того и существует, чтобы осуществлять интеллектуальную работу….
Для чего же ещё ему существовать, разуму-то?
Глава 23. БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ
(композиция на основе материалов
неудавшегося факультативного занятия)
Этим летом, прошедшим летом… этим летом я наконец-то сумел познакомиться с Готфридом Вильгельмом Лейбницем (о чём уже вам докладывал), и считаю это событие чуть ли не главным в свой жизни – по многим обстоятельствам, следующим из самого факта этого зна-комства.
Лето для учителя – пора благодатная. Можно наконец-то рассла-биться, можно зажить нормальной человеческой жизнью, и не думать о проверке тетрадей и конспектов, и не ломать себе голову над тем, как соединить несоединимое – как совместить очевидно необходимый индивидуальный подход с тем режимом поточного производства, в котором функционирует школа, и освободиться от необходимости ре-шения – «двойку» или «тройку» поставить, «тройку» или «четвёрку», «четвёрку» или «пятёрку»… Вообщем, можно, наконец, вздохнуть с облегчением и неспешно подумать - о жизни и о себе, и о том, что же ты, всё-таки, делаешь в этой жизни… что мы все делаем в этой жизни, что школа делает в этой жизни.
Школа формирует человека – это несомненно. Человек приходит в школу семилетним и покидает её восемнадцатилетним.., т.е. школа – по положению – осуществляет основную образовательную функцию, формообразовывает, формирует… И это при том, что именно образо-ванием мы не занимаемся, мы – учим. Учим – чему? Тем представле-ниям, которые содержатся в разных науках – физике, химии, биологии и пр.
Получается очевидное несоответствие – мы должны образовывать, но что мы должны образовывать – мы не знаем, и потому учим, а про-цесс образования осуществляется сам собой, в силу естественного порядка вещей.
В недавнем нашем прошлом перед школой была совершенно по-нятная и определённая задача – сформировать винтики для военно-промышленного комплекса, и эту задачу школа – надо отдать должное – исправно выполняла. Теперь этого комплекса нет, и, соответственно, нет и задачи формирования винтиков, а все производственные мощности по формированию этих винтиков остались, и это производ-ство исправно функционирует, осуществляя «образовательный про-цесс», «учебный процесс» и пр. И мы продолжаем штамповать винтики, хотя эти винтики уже никому не нужны.
Как-то мне довелось наблюдать работу практикантов, студентов-старшекурсников педвуза (СПбГПУ им. А.И. Герцена), и вот один практикант, взывая к вниманию аудитории (восьмой класс), говорит школьникам: Вы должны знать закон Кулона, потому что это главный закон жизни, и он вам везде понадобится, без знания этого закона вы не сможете работать на производстве, и пр.
Я слушал его, смотрел на него и думал: Милый ты мой, шёл бы ты, действительно, на производство… Поработал бы два-три года, пораз-мышлял над тем, чему тебя учили в школе и вузе, и сравнил бы своё это как бы знание с тем, что действительно нужно знать, какое именно знание требуется для практической деятельности… И ты бы тогда вдруг обнаружил, что именно закон Кулона – закон совершенно бес-полезный для практики… электродинамика, законы Ома и Кирхгофа – другое дело, вот это, хоть и изредка, но требуется знать, да и то – од-ному-двум работникам из сотни. А закон Шарля Кулона - закон совер-шенно для практики бесполезный, и ты бы, после нескольких лет ра-боты на фабрике какой-нибудь или на заводе, или даже в НИИ, в КБ каком-нибудь, - ты бы это очень хорошо понял, и, наверное, уже не стал бы этак внушать своим ученикам, что закон Кулона – это чуть ли не главный закон жизни.
Но навыка практической жизнедеятельности нет, и своего мнения ты, естественно, составить о том, что ты делаешь и что говоришь – не имеешь возможности, и потому ты говоришь то, чему тебя научили… и потому ты сам такой же винтик, отштампованный только для того, что-бы штамповать винтики дальше.
- Ну, хорошо, - продолжал я рассуждать, - пусть на практике закон Ку-лона не требуется, пусть. Ну, просто «по жизни», в плане «метафизи-ческом», общих представлений… что из этого закона может вынести для себя ученик? Что противоположности - притягиваются. И что всё одинаковое – отталкивается. Но этот вывод противоречит его собст-венному жизненному опыту, потому что «по жизни» он знает как раз обратное: мы тянемся к тем, кто нам симпатичен, кто как бы похож на нас, кто в чём-то то же самое, что мы… и, напротив, мы стараемся из-бегать общения с теми, кто – другой, на нас не похожий, нам чужой… Что же остаётся от этого закона?
А остаётся только одно: он позволяет объяснить строение атома!
Ту самую нелепую планетарную модель, которая справедлива только для атома водорода, но которую, тем не менее, принимают как модель универсальную, для всех атомов всех веществ, и которая «держится именно на законе Кулона, и которая немедленно испаряется, как утренняя роса под жаркими солнечными лучами, если предположить, что внутри атома никакого электрического взаимодействия быть не может… Но сама мысль о возможности такого вот подхода, такого вопроса для тебя, - мысленно продолжаю я говорить этому свежеот-штампованному винтику, этому старшекурснику-практиканту, - мысль совершенно невозможная, потому что тебя не научили главному – мыслить! И поэтому ты и дальше будешь вдалбливать бедолагам-ученикам, что закон Кулона – это чуть ли не главный закон нашей жизни, и что атом устроен как наша солнечная система, и что в центре атома положительный заряд а вокруг центра летают шарики-электроны, зато потом, через три года, в одиннадцатом классе, ты бу-дешь ломать себе голову над вопросом: как же, всё-таки, не смущаясь, объяснить длину волны электрона.
Но смущаться всерьёз ты, конечно, не будешь… потому что нельзя же смущаться вообще относительно всего, чему тебя научили.
Этакий молчаливый монолог во время урока, наблюдая за стара-ниями практиканта стать учителем физики.
Вообще учителя физики – это интересный народ. Единственная часть взрослого населения, которая никогда не признается в том, что не понимает физики.
Любой другой человек – с кем бы вы ни поговорили – с удовольст-вием доверительно сообщит вам, что не понимает и никогда не пони-мал физики, даже если имел по физике «пять баллов»… причём со-общено это вам будет с неким радостным чувством облегчения, ос-вобождения и даже торжества… Торжества – чего? Правды, справед-ливости… истины! Ибо невозможно понять то, что понять невозможно!
В этом смысле учителям физики не позавидуешь, согласитесь. Что делать: признаешься, что не понимаешь физики – и тут же справедли-вый вопрос: а чему же ты тогда нас учишь? Зачем ты нас учишь тому, чего не понимаешь сам?
Есть, конечно, спасительный ответ: «Я знаю, что ничего не знаю, но другие не знают даже этого»… есть такой ответ, но спасителен-то он исключительно – для себя, для своего самоуспокоения, а вот для учеников-то твоих – это и вовсе не ответ, потому что у них свой резон, своя правда: А чего мы тогда тут делаем?
Чему учить – вот вопрос! Конечно, есть программа, её разрабаты-вали целые коллективы высокоучёных людей… учёных людей, которые почему-то решили, что знают, что нужно знать человеку.
Им тоже вероятно, не позавидуешь… у них – положение, а положе-ние, как известно, обязывает, и вот они и заявляют: Человек должен знать, что существует сила Лоренца!
А зачем человеку знать, что есть действие магнитного поля на движущийся в этом поле электрический заряд, если никто человеку не может объяснить ни что такое поле, ни что такое заряд?
Что? Виды материи? Да, очень понятное и доходчивое объяснение, спасибо. мы многое в жизни сумели понять, получив такое объяснение.
- Так что же, не нужно знать о силе Лоренца? – уже слышу я возму-щённый вопрос. – Да нужно, нужно, - отвечаю я, - как можно не знать того, что лежит в основе всей современной электроэнергетики? Но ведь мы, господа хорошие, на фундаментальность претендуем?! Так вот и извольте выявить её, эту фундаментальность, вот и извольте объяснить, какая тут, в силе Лоренца, содержится фундаментальность! Но ведь об этом-то как раз мы не говорим… Почему? А потому, что не знаем, что сказать… потому что наука молчит, хотя кое-что можно сказать уже сейчас, исходя из того, что очевидно известно… немножко смелости, немножко свободы, немножко фантазии, - и вот мы обнаруживаем, что в действии силы Лоренца действительно про-является некая фундаментальность, а именно – вихреобразная орга-низация пространственно-временного континуума!
Конечно, это не основные вихри, составляющие самоё бытие, это лишь слабые их отражения, некое подобие, но принцип-то – выявля-ется!
Но нам недостаёт ни смелости, ни воображения, ни свободы, и мы – молчим! Занимаемся схоластикой, задачки нелепые выдумываем, чтобы придать весу своей науке… вместо того, чтобы действительно заниматься обретением знания.
Важно понять, что живое – всё. И если мы дадим себе труд понять, что электрон, движущийся в пространстве – это тот же всадник, ска-чущий по степи, то нам станет ясно, что как один человек, сам по себе – ничто, так и электрон, один, сам по себе, вне связей со своей куль-турной средой – ничто, но и – в то же время. – как всадник связан с окружающим его миром природы многообразной системой отношений, так и электрон обязательно связан системой отношений с вакуумом (ныне – с эфиром)..
Да-да, принципиально важно понять, что живое – всё… тогда мы и на жизнь сможем посмотреть иначе… на свою собственную, челове-ческую жизнь… и смерть тогда будет восприниматься не как трагедия, а как естественное завершение пульсации «человек», как на очередное разделение бытия на после-вещественное и … чуть ли не до-вещественное…
Но пока мы продолжаем смотреть на мир «изнутри», воспринимаем его «через пространство», как систему относительно перемещающихся и взаимодействующих объектов, мы не поймём, что такое жизнь, мы не обнаружим смысла жизни…. Это так же невозможно, как невозможно, скажем, без зеркала увидеть своё лицо…
Только взгляд «снаружи» позволит нам понять, что такое жизнь, только мировосприятие «через время», ибо жизнь – это понятие вре-менное, а не пространственное, и каждое явление жизни, каждый объект – это пульсация бытия на соответствующем уровне самоорга-низации.
Этак-то рассуждая, бродил я по лесу, отдыхая от бесед с Готфридом Вильгельмом, от его «Метафизики» и «Монадологии»…
Какое счастье, всё-таки, что есть лето, и что можно неспешно так подумать, порассуждать… можно даже спросить себя: может быть, вовсе драпануть из школы? Пойти в ларёк торговать, или на произ-водство… хотя производства уже нет, а в ларьке сойдёшь с ума от скуки и от всего остального…
Да и нужен-то я именно в школе… свою бы школу создать!
Но это – рано, с этим спешить нельзя, да и не справлюсь, пожалуй… Метафизика? В школе? Вопросы жизни и смерти – в школе?
А лес, в котором я прогуливался – замечательный… такой лес раньше назывался корабельным, строевым…
Что вы говорите? Физики со мной не согласны? Физики свою науку понимают? Никогда не поверю, и вам не советую… не на том уровне наше знание о мире, чтобы понимать физику.
Но если уж так разговор пошёл, тогда минуточку внимания, мы вам кое-что предъявим. Итак, для тех, кто утверждает, что понимает физи-ку, мы предлагаем следующее рассуждение:
Вот атом, который находится в возбуждённом состоянии. Изобра-зим его в виде заштрихованного кружка.
И вот атом возвращается в нормальное, невозбуждённое состояние. Что при этом происходит? Правильно, при этом происходит испускание в окружающее пространство порции энергии под названием «Фотон», т.е. квант электромагнитных колебаний.
Вопрос первый: поскольку атом был электрически нейтрален, и не-подвижен в окружающем пространстве, он не был окружён полями – электрическим и магнитным, и тогда – простите – в чём, где создаются электромагнитные волны?
Но это вопрос дежурный, второстепенный, на этот вопрос физика ещё кое-как ответить сможет, хотя по большому-то счёту её ответ нельзя признать удовлетворительным, но это – ладно, пусть, потерпим это хитроумие.
Важнее тут другой вопрос: во все ли стороны окружающего про-странства будут распространяться электромагнитные колебания?
Повторяем, в исходной ситуации мы имели возбуждённый атом, со всех сторон окружённый совершенно одинаковым пространством.
Т.е., подчёркиваем, никакого преимущественного направления не существует, т.е., исходя из представлений физики, никакого преиму-щественного направления нет.
Значит, фронт электромагнитных колебаний будет сферическим, со скоростью света удаляющимся от источника света, т.е. от атома.
А через какое-то время (10 в минус восьмой степени секунды) и зад-ний фронт, замыкающий порцию электромагнитных волн, последует за передним, и тоже будет удаляться от источника, т.е. от атома, воз-вратившегося в исходное, невозбуждённое состояние.
Всё правильно? Мы ничего не напутали?
Тогда рисуем новую картинку, в центре атом, испустивший фотон, уже не заштрихованный кружок, и этот атом окружён двумя сферами, со скоростью света от него улетающими.
Этакий объёмный бублик, расширяющийся со скоростью света во все стороны. Область пространства между сферами переднего и зад-него фронтов – это область пространства, в которой существуют элек-тромагнитные колебания. Расстояние между фронтами, т.е. между этими расширяющимися сферами, нам известно, кстати… это при-мерно три метра, такова толщина нашего расширяющегося бублика, её элементарно просто рассчитать, умножая скорость света на время, за которое возбуждённый атом становится невозбуждённым.
Ну что, теперь нужно немножко подождать, пусть наш фотон – а этот расширяющийся во все стороны сферический бублик толщиной в три метра – это и есть фотон, квант электромагнитных волн… пусть фотон побольше расширится. А когда он достаточно расширится, дос-таточно удалится от центра, мы по всему фронту… да-да, по всему переднему фронту фотона расставим невозбуждённые атомы.
Заметьте, мы не спрашиваем, что происходит с законом сохранения энергии, когда объём пространства, в котором существуют элек-тромагнитные колебания, увеличивается со скоростью света (хотя могли бы и такой вопрос задать, да?)… нет, это пока не главное.
Главное в вопросе: как должен вести себя атом, нормальный невоз-буждённый атом, точно такой же, как атом, породивший этот фотон… как нормальный невозбуждённый атом должен реагировать (и будет реагировать, ибо положение обязывает, да?), когда до него дойдёт (долетит, доберётся – тут слова не важны) фронт фотона?
Повторяем, тип атома – тот же самый, что и атома – излучателя.
На наш вопрос любой добропорядочный физик должен ответить однозначно: атом должен начать возбуждаться, он должен вступить во взаимодействие с фотоном… если это обычный нормальный атом – то ему деваться некуда, он просто обязан вступить во взаимодействие с фотоном, т.е. – возбудиться, т.е. – поглотить порцию энергии.
Какую порцию? А вот ту самую, которую испустил наш центральный атом, т.е. всю энергию электромагнитных волн, содержащихся в фо-тоне. А вы помните, сколько атомов мы расставили по всему фронту фотона? И что – каждый этот атом – по положению – примет порцию энергии? Если вы скажете : да, - то уж тут никак не обойти вопрос: что происходит с законом сохранения энергии?
Но и это не главный вопрос, это так, семечки… Пусть, пусть не все атомы вступят во взаимодействие с фотоном, а только какой-нибудь один… пусть так, можно придумать этому какое-нибудь объяснение, хотя и оно уже будет за пределами собственно физических представ-лений.
Главный-то наш вопрос не этот, главный-то вопрос вот какой: как атомы-приёмники по одну сторону атома-излучателя узнают, что уже начался приём фотона каким-то атомом по другую сторону атома-излучателя?
Для людей, в нашей физической науке не сведущих, мы поясним смысл нашего вопроса: либо нам придётся отказаться от закона со-хранения энергии, либо от основного постулата Специальной Теории Относительности, утверждающей скорость света неизменной и абсо-лютной в любой инерциальной системе отсчёта… т.е. либо мы отка-зываемся от закона сохранения энергии, либо утверждаем, что поми-мо электромагнитных волн, существует ещё что-то, чего мы не знаем и не понимаем, но что распространяется мгновенно, т.е. с бесконечно большой скоростью, т.е. для чего понятие времени в привычном для нас смысле – не существует.
И какой бы из предложенных вариантов ответа мы ни выбрали, фундаментальность физических представлений о мире летит, извини-те за выражение, в … ну, вообщем, испаряется как утренняя роса под жаркими летними лучами.
Кстати, можем отметить, что в пользу второго варианта ответа го-ворят известные эксперименты А.Н. Козырева, ныне, к сожалению, покойного, проведённые им на базе Пулковской обсерватории.
Аналогичные эксперименты, в ещё более расширенном варианте, были поставлены в Новосибирске, в СО АНСССР, и дали ещё более убедительные результаты, говорящие о том, что действительно есть что-то, что распространяется как бы вне времени, т.е. мгновенно, и чего мы понять, естественно, не можем.
О том, что некая возможность объяснения всей этой непостижимо-сти всё-таки существует, мы упоминать не рискуем… да, не рискуем, опасаясь подозрения в … как бы это сказать… подозрения, что у нас «не все дома»… что мы – «того»… хотя упомянутую мгновенность, одномоментность можно было бы объяснить, например, так, что всё наше пространство сведено как бы в точку… или, что то же самое, что это нечто существует всегда и везде сразу, и потому понятия протя-жённости пространства для этого непонятно чего просто не существу-ет…
А лес, по которому я прогуливался – замечательный лес, строевой, корабельный… сосновый бор, где мох усеян старой хвоей и высохшими шишками, и они нагреваются на солнце и пахнут….. пахнут запахом детства, безмятежностью.
Я присел передохнуть на пень недавно спиленной сосны. Когда-то я любил вот так замереть и как бы раствориться, как бы забыть о себе, как бы отдать свою жизнь жизни леса. Я попытался вспомнить это состояние, но, видимо, очень уж давно это было, и «раствориться» мне так и не удалось.
И всё-таки я его очень люблю, этот лес, где плотные ровные стволы возносят высоко над землёй изысканные свои небогатые кроны, кро-ны-короны из небольшого количества корявых, благородных сучьев, на которых и хвои-то всего-ничего, так, опушка, зелёный неплотный туман… Тем не менее, такого количества зелёной «массы» (неточное употребление слова) достаточно для обеспечения жизнедеятельности, фотосинтеза и пр.
… Сосна – дерево благородное, «монадное», как сказал бы Лейбниц…. Как мог бы сказать Лейбниц. Если сосну спилить, то она погибает вся, и корни, оставшиеся в земле, тоже погибают. Не так, как, скажем, у берёзы, осины или ольхи, которые немедленно пускают вокруг пня свежую поросль.
Сосна – благородное дерево, не терпит унижения и насилия, не цепляется изо всех сил за биологическое существование. Действи-тельно – монада, нечто цельное, индивидуальное, «само в себе».
Венец творения… один из венцов. И атмосфера в сосновом лесу совсем не такая, как в лесу лиственном, более строгая, более «ду-ховная», более аристократическая, если так можно сказать.
Строгая, духовная, аристократическая, благородная, сосредото-ченная, самоуглублённая, но и – светлая, радостная, благостная, - перебирал я подходящие слова, - чуть ли не религиозная…
Вероятно, пребывание именно в сосновом лесу подтолкнуло чело-века к возведению соборов, храмов, костёлов…
Лейбницеву «Метафизику» можно сравнить с монументальным го-тическим сооружением, изощрённым в деталях и мощным в компози-ции… грандиозное сооружение, одним словом, Кёльнский собор.
Ньютон такого сооружения не сотворил, нет… но если попытаться попроще, попонятней отобразить содержание деятельности каждого – Ньютона и Лейбница – то, когда мы говорим о работе Ньютона, мы имеем в виду как бы сосновый лес… а лейбницева работа - это со-оружение строения, пусть грандиозных масштабов, пусть изощрённой отделки деталей, - но именно законченной, неподвижной формы… т.е. получается, что Лейбниц не понял… всё-таки не понял смысла времени, не разглядел ту составляющую бытия, которую мы называем развитием, становлением и пр.
Вот как странно получалось: Лейбниц, при всех грандиозностях фигуры, при всей его изощрённой монументальной готике – это, всё-таки, «горизонталь», а Ньютон, при всём его практицизме и прагма-тизме (а порой и догматизме) – всё-таки «вертикаль»…
Ньютон – алхимик, хранитель королевской казны, директор коро-левского монетного двора, «корпускулярщик» Ньютон – всё-таки «вер-тикаль»…
Невольно возвращаешься к его вердикту – «Гипотез не измышляю!» - который относится прежде всего к лейбницевой метафизике… к метафизике в общем, к всему этому умозрительному направлению познающей мысли, разума.. Не зависть, нет…… Ньютон был слишком самоуверен и, наверное, даже высокомерен, чтобы завидовать… нет, не зависть, а интуиция!
Интуиция, которая говорила, что не может быть окончательной по-стройки, и что заниматься нужно тем, что доступно практике, что можно измерить, что можно проверить на опыте. Он был неутомимым экспериментатором, сэр Исаак Ньютон! И именно поэтому, потому что практик, экспериментатор, естествоиспытатель - причём именно на-туральный, именно таким был склад его ума, его характера, его ин-теллекта, именно поэтому он должен был предчувствовать, что любая философская (метафизическая) система непременно должна приво-дить к смущению духа и конфузу разума… Так должна была подска-зывать ему интуиция, отсюда и его отповедь: Гипотез не измышляю!
- Потому что, - думал я, - любая система, любая постройка, в центре которой не находится человек, в центре которой не стоит «Я-есть!», неизбежно и замыкается на вопрос: так что же это такое - быть чело-веком?
... Размышляя таким-то образом, я машинально перевернул большой кусок сосновой коры – вокруг пня их много было, больших и малых кусков коры, несвежих, посеревших уже опилок и пр. – и увидел кладку муравьиных яиц, похожих на зёрнышки вьетнамского риса, продолго-ватые, гладенькие, плотно уложенные одно к одному.
Тут же забегали, засуетились муравьи, в первый момент как бы бестолково, а затем – очень деловито и как бы даже осмысленно. Ка-ждый муравей подхватывал одно яичко и утаскивал его куда-то вглубь, и я невольно залюбовался этой дружной, ухватистой работой, вполне, повторяю, как будто осмысленной. Этак в прежние времена, если верить А. Куприну и М. Горькому, работали профессиональные грузчики где-нибудь на пристанях, на пакгаузах, на складах… Прошло минут десять, и уже не было видно ни одного яичка…, и всякое движение замерло… да, минут десять, не больше. А в кладке этой было несколько тысяч яиц, тысяч пять, пожалуй. Сосчитать это количество довольно просто, поскольку уложены они были плотно, одно к одному, и муравьи выбирали их последовательно, ряд за рядом.
И опять моя мысль побежала по кругу. Ну что это, если не разумная деятельность? Как они поняли, что кладка оказалась без защиты, без укрытия? Как они знали, что укрытие необходимо? Как они нашли новый способ разместить кладку? Как они поняли, что надо перенести все яйца – ведь утащили все до единого яичка, ни одной белой метинки на поверхности не осталось, ни одного яичка… как? Что это, если не разумная деятельность? Причём именно разумная деятельность, направленная исключительно на одно – на сохранение рода. Единый общий мотив деятельности – сохранение рода, продолжение рода.
И опять – так что же такое тогда мы, кто такое – мы, люди?
«Если существует наука, действительно нужная человеку, то это та наука, которой учу я – а именно подобающим образом занять указан-ное человеку место в мире и из которой следует, каким надо быть, чтобы быть человеком!»
Завидная уверенность, гордые слова, смешная поза… если принять во внимание, что это сказал человек, отказавшийся от метафи-зических представлений, заменивший науку о бытии наукой о способах познания бытия, то это и вовсе становится забавным. Просто не-серьёзным. Не уметь объяснить мир, но указать человеку место в этом непонятном мире – нет, это извините… Хотя, знаете, «звёздное небо над головой и нравственный закон в душе» - разве это плохо сказано? Очень даже хорошо сказано, поэтично….. беда только, что из этой поэтичности мало что следует:
«… - Существует мир, независимый от нашего сознания («вещи в се-бе»). Познание этого мира начинается с того, что «вещи в себе воз-действуют на наши органы чувств и вызывают ощущения, которые за-тем организуются сознанием. На их основе возникают понятия и суж-дения нашего рассудка и идеи нашего разума. Тем самым происходит «явление» вещей…. (мира в целом). Но при этом познать саму «вещь в себе» нам не дано. Ибо возможности разума ограничены познанием явлений, проникнуть же в сущность мира человеческий разум не спо-собен;
- Разум образует три идеи: идею о душе как о безусловной целостно-сти всех психических явлений; идею о мире как о совокупности всех причинно обусловленных явлений; идею о боге как о безусловной причине всех обусловленных явлений;
- Не может быть науки о душе в целом, возможна наука лишь о кон-кретных психических явлениях; не может быть науки о мире в целом, возможны лишь отдельные науки о тех или иных явлениях, происхо-дящих в мире;
- Принципиально невозможна наука о боге. Ибо бога познать разумом нельзя, в бога можно и нужно только верить, этой веры требует наш практический разум, наше нравственное сознание…»
(«Введение в философию», М., 1989)
Вот цена отказа от метафизики: «…. Проникнуть в сущность мира человеческий разум не способен…»
Нет, это всё-таки удивительно, до чего надо быть немцем, чтобы суметь совместить неспособность понять, что такое мир, с убеждени-ем, что ты знаешь, что такое человек!
А разум, стало быть, образует три идеи:
- идею о душе как безусловной целостности…
- идею о мире как совокупности всех явлений…
- идею о боге как о безусловной причине..
Ну а что? Это-то совсем не плохо… практически это уже «Я есть!», н не хватает чего-то, правда? Не хватает продолжения: «Я есть, и я – часть мира!», т.е. я подвержен и подчинён тем же законам, каким под-чинён весь мир…
И всё-таки… и всё-таки, что же это такое – быть человеком?
«…И сотворил Бог человека, по образу Своему, по образу Божию со-творил его; мужчину и женщину сотворил их…»
Видите, что получается? Получается, что нет у нас более значи-тельного, более авторитетного источника, чем Священное Писание… И, хотим мы или не хотим, но если мы намерены понять, что же такое есть мы, нам следует научиться читать этот текст…. Надо терпеть ко-рявость этих строчек, надо уметь ценить это косноязычие, это – бла-городная корявость, благородное косноязычие, в нём – дух времени… надо научиться читать не дословно, не буквально, но и – дословно, и буквально…надо научиться «видеть», угадывать… видеть не то, что написано буквально, а то, что имелось в виду… надо набраться смелости, в конце концов, смелости и решимости – вникнуть… надо сосредоточить «энергию заблуждения».
До сотворения человека Бог создал всю природу, всё, в сущности, мироздание, и был вполне доволен результатом, каждый новый этап творения завершался оценкой: это хорошо!
Ещё раз: весь мир природы появился ДО человека, и человек, сле-довательно, никогда не был частью природы!
При этом: характер бытия – пульсирующий, и вещественное бытие – это результат деятельности тонкого мира, «вытягивающего» из бытия до-вещественного, вакуума, какие-то составляющие и – «сотво-ряющего» из них собственно вещественное бытие.
При этом: если из тонкого мира происходит инициация, то и вся ис-тория творения – это последовательное изложение именно – и преж-де всего – процессов тонкого мира.
При этом: бытие вещественное – это отображение в веществе тех процессов, которые происходят в тонком мире. Отражение – и резуль-тат. Да, именно отражение и результат, но никак не цель…
«…И сказал Бог: сотворим человека по образу нашему и по подобию нашему..."
Декларация намерения, не объясняющая цели. Мотивация наме-рения не скрывается:
«… и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами не-бесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землёю, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле…»
- но владычествование целью быть не может, это лишь средство, ус-ловие достижения цели… т.е. цель творения остаётся не ясной, и со-творение человека ситуацию не проясняет.
Очевидно лишь то, что сотворение и природы, и человека сами по себе целью не являются.
Очевидно также, что самое «тёмное» здесь обстоятельство – это «по образу и подобию»… этакое ветхозаветное клонирование в тонком мире.
Шестой день творения завершается оценкой Творца: хорошо весь-ма!
- то есть больше чем, хорошо… т.е. настолько хорошо, что уже можно отдохнуть от трудов праведных… отойти от дел, так сказать… но отойти от дел можно лишь при условии, когда найден заместитель, исполняющий обязанности… и заместитель этот, конечно же, найден, т.е. сотворён, это – человек… стало быть, творческая функция под на-званием Бог себя исчерпала, и наступила очередь другой творческой функции, называемой – Господь Бог…
Несомненно, что Бог и Господь Бог – это немножко разное… это примерно так же, как плотник и – столяр… первый работает «по-крупному», второй работает внутри уже сделанного первым… творче-ская-то функция одна, но качества – разные, и работа второго невоз-можна без предварительной работы первого… т.е. каждый новый уро-вень творения рождается внутри результатов творчества предыдущего и обусловлен этими результатами.
Но где же цель?
«...Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого ещё не было на земле, и всякую полевую траву, которая ещё не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли, но пар поднимался с земли и орошал всё лицо земли. И создал Господь Бог человека из праха зем-ного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею жи-вою…»
Господь Бог – это творческая функция именно и только тонкого мира… «полевой кустарник, которого ещё не было на земле» и «по-левая трава, которая ещё не росла» - это, несомненно, некие агенты тонкого мира… слово «земля» может означать и собственно землю, вещество нашей планеты, и может означать до-вещественное бытие, исходный материал творения… ту же множественность толкования заключает в себе и слово «дождь», причём толкований неожиданных, вплоть до потоков нейтрино! Причём именно в этом смысле можно понимать и дальнейшее упоминание о дожде в тексте Библии, а именно там, где рассказывается история Всемирного потопа, где рас-крываются хляби небесные, и идёт дождь, и вода заливает всю землю, и погибает всё сотворённое, всё – кроме обитателей Ноева ковчега!
Почему именно нейтрино? Да это – так, к слову пришлось… мы не берёмся точно определять, что именно это было – поток ли нейтрино, поток нейтронов или ещё что…. Для нас лишь несомненно, что всё это – реальные события в тонком мире, в мире вне-вещественного бы-тия… прежде всего – там… Хотя, разумеется, отображение этих со-бытий имело место и в бытии вещественном.
И указание «…Господь Бог не посылал дождя на землю» естест-венно понимать именно в том смысле, что ещё чего-то не хватало для того, чтобы появилась собственно природа собственно вещественное бытие, и «земля» здесь – это, конечно же, до-вещественное бытие, и «земля» здесь как бы пред-вакуум, и «дождь» здесь – это именно поток какого-то воздействия, именно вне-вещественного…. и, поскольку именно нейтрино высвобождается при образовании атомов, при раз-делении нейтронов на электрические заряды, то мы можем отсутствие «дождя» в данном случае связать именно с отсутствие нейтрино… подчёркиваем: здесь не причина, а указание на факт! Т.е. не было потока нейтрино, т.е. ещё не было вещества!
Тогда указание, что «пар поднимался с земли и орошал лице земли» тоже нельзя понимать буквально, да?
Вещества ещё нет, но в тонком мире всё уже есть… всё, кроме че-ловека.
«…и создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою»
Вот тут, пожалуй, самое тонкое и тёмное место. Почему? Потому что раньше не было упоминания о прахе земном! Раньше всё создавалось из натурального продукта: земля произвела зелень, траву и деревья, вода произвела рыб и птиц, затем земля произвела скотов, гадов и зверей земных – всё это по слову Бога… и нет упоминания о прахе земном… и у нас возникает подозрение, что прах земной – это то, что осталось после творения всего, что уже было сотворено… «прах земной» - это явно что-то пренебрежительное… Но, как бы то ни было, именно из «праха земного» создаётся человек тонкого мира!
Зачем он нужен? Вот, пожалуйста, объяснение в следующем абзаце:
«… И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал… чтобы возделывать его и хранить его...»
Вот зачем был нужен человек – хранить и возделывать сад!
Обращаем на это особое внимание: не сам по себе нужен был че-ловек тонкого мира, отнюдь это не «венец творения», как мы привыкли о себе думать… Человек тонкого мира – это агент вспомогательный, всего лишь – обслуживающий персонал! Т.е. ясно, что никак не цель, как и сам Едемский сад – тоже не цель…
Так что же тогда – цель?
О цели творения мы можем судить лишь косвенно, по аналогии, так сказать. Если мы несём в себе, хотя бы частично, «образ и подобие», то ответ на наше вопрос следует искать в нашей практике. Когда, на-пример, мы разбиваем сад и сажаем фруктовые деревья, то какую цель мы преследуем? Если конкретно и прагматически – мы имеем в виду получение урожая.
Вот, стало быть, некий урожай предполагался и при создании Едемского сада, или – рая…. Это одно и то же – Едемский сад и рай. И тот первый человек тонкого мира, «человек проекта», можно сказать, нужен был лишь для того, чтобы возделывать сад, ухаживать за деревьями.
«..И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла»
Деревья райского сада – это, наверное, отдельные составляющие бытия… субстанции, как бы мог сказать Лейбниц… составляющие бы-тия тонкого мира... Дерево познания добра и зла – это тоже субстанция тонкого мира?
Интуиция души и интуиция разума… голос здравого смысла и голос сердца… обмануть можно разум, обмануть можно и здравый смысл, и добро можно посчитать злом, а зло – добром… но сердце- не обма-нешь! И, как бы ни уверял разум, как бы ни убеждал, сердце всегда будет знать, что добро есть добро, а зло есть зло… и оценка сердца – абсолютна, и не нуждается в подтверждении разума… а оценка разума – всегда относительна, и всегда нуждается в подтверждении сердца.
Человек проекта, человек тонкого мира – он создан «по образу и подобию»? Едва ли… едва ли… он спроектирован как что-то вспомо-гательное, как некая дежурная функция, нужная лишь для работы в Едемском саду – для пропалывания грядок, для защиты деревьев от вредителей, от нежданных случайных заморозков, и пр.
Как, всё-таки, нам мешает привычка к зрительным образам! Как мы норовим сад представить именно как сад, как систему посаженных фруктовых деревьев! А ведь райский-то сад – это состояние, это оп-ределённое соотношение тех процессов тонкого мира, которые обо-значены в тексте Библии как деревья… т.е. разговор идёт об органи-зации, о настойке…. Ну вот, чтобы понятней было – может быть про-сто набор звуков, а может быть гармоничный аккорд, понимаете? Гар-мония бытия – вот что такое Едемский сад!
Отметим: это исключительно временной подход, исключительно «через время»… т.е. тот самый подход к мировосприятию, который мы проповедуем! И образ дерева здесь – изумителен по точности… кор-нями в прошлом, а кроной уже в будущем… в устремлении в будущее…
И смысл этой настройки, этой особой гармоничной организации процессов, составляющих бытие тонкого мира – по-прежнему нам не ясен… Очевидно лишь, что ни райский сад сам по себе, ни, тем более, человек в этом саду сами по себе целью не являются…
Итак, человек проекта, человек тонкого мира приступил к выполне-нию своих обязанностей, которые можно определить как … скорее как работу оператора, следящего за исправным состоянием технологиче-ского оборудования и за правильным протеканием технологических процессов… следящего за сохранением настройки, соотношения про-цессов тонкого мира…
И вот тут, пожалуй, впервые мы позволим себе… Да, позволим себе нечто экстравагантное, быть может, выходящее за пределы допус-тимого, дозволенного…Что мы имеем в виду? Мы имеем в виду вот что: мы обнаружили ошибку в проекте! Чью ошибку? Того, естественно, кто проект разрабатывал, кто творил - Творца, Создателя, Господа Бога…
Почему мы так говорим? Потому что у нас есть собственный опыт разработки, проектирования, и мы можем сравнивать то, что нам го-ворит наш собственный опыт, с тем, что мы обнаруживаем в тексте Библии, а обнаруживаем мы то, что человек проекта со своей работой не справляется, что ему нужен помощник…
Тут возможны два варианта - либо само творение осуществлялось методом проб и ошибок, либо ошибка была допущена в технологии сотворения самого человека проекта… например, нельзя было чело-века создавать из праха земного… ибо прах – это всё-таки что-то по-хожее на отход производства, на то, что остаётся после деятельно-сти… это не похоже на исходный цельный натуральный материал…
Т.е. справедливы, вероятно, оба варианта, т.е. первый вариант (творение методом проб и ошибок) просто включает в себя второй ва-риант как частное обстоятельство.
… Если позволить себе и далее игривый тон, то можно сказать, что Создатель вообще оказался в довольно-таки затруднительном поло-жении, ибо обнаружил, что уже не вполне точно понимает сложившуюся ситуацию… как бы не вполне владеет вопросом, и потому не берётся сам решать, какой же помощник нужен человеку, приводит к человеку всех зверей полевых и птиц небесных, чтобы человек сам выбрал себе помощника, и человек – не находит себе помощника!
(Повторяем на всякий случай: это – события тонкого мира!)
…Т.е. ситуация-то складывается критическая: работник нужен, оче-видно нужен… нужен помощник человеку, а помощника нет, а сам че-ловек проекта со своей работой очевидно не справляется, и всё дело творения под угрозой распада. Меры нужны чрезвычайные, нужна корректировка проекта, и это и происходит, исходный, первый человек проекта прекращает своё существование, и вместо него появляются Адам и Ева… причём задача их – прежняя, отслеживать и, если нужно, корректировать состояние и протекание процессов тонкого мира, сохранять созданную гармонию…
Впрочем, мы, кажется, готовы совершить методологическую ошиб-ку… уже, пожалуй, совершили… Мы повторяем ошибку религиозного прочтения этого текста, пытаясь прочесть его как некое последова-тельное изложение событий, т.е. буквально как последовательное описание какой-нибудь своей собственной разработки.
Да, едва ли это правильно – такое восприятие этого текста… те, кто этот текст составлял как последовательное изложение событий, имели в виду восприятие пастухов и виноградарей, отсюда и такая примитивная система образов – в итоге всё равно не понятных… ве-роятно, и сами-то составители не особенно понимали, с чем они имеют дело… были какие-то руины, обломки древних строений, их собрали – эти обломки и осколки, сложили в одну стену и замазали штукатуркой, и скоро уже и сами забыли, что скрывает под собой эта заглаженная поверхность….. да, вероятно, и сами не ведали, что за обломки и осколки, откуда они, от каких древних сооружений…
Да, сами не ведали, какой смысл содержится в этих осколках и об-ломках… как говорится, слышали звон, да не знали, где он… уровень-то развития сознания был примитивный, вот в чём дело…. Сами-то тексты составлялись на протяжении примерно двух тысяч лет, т.е. на-чало работы отдалено от нас четырьмя тысячами лет, - всего-то!
А начало человеческой деятельности на планете Земля современ-ная наука относит к четвертичному периоду, т.е. около миллиона лет назад, и, если соотнести эту пропасть времени, отделяющую нас от начала нашей деятельности, с теми тремя-четырьмя тысячами лет, отделяющими нас от начала составления текстов Библии... и если учесть, что три тысячи лет – это, пожалуй, и есть длительность пуль-сации человеческой активности…
Сколько и – каких – вспышек разума, интеллекта поглотила эта пропасть времени в миллион лет? Мы этого не знаем, и не узнаем ни-когда… но то, что в текстах Библии содержатся отзвуки той, точнее – тех, давно уже закончившихся активностей разума, поглощённых прошлым – это несомненно.
Именно отзвуки, отсветы, из которых никак нельзя составлять по-следовательность, и тем более – приноравливать её для восприятия пастухов и виноградарей… и уж тем более нельзя нам, на нашем уровне развития разума, воспринимать этот текст как последователь-ное изложение событий прошлого.
Всё, начиная с появления в тексте термина «Господь Бог» - это, скорее всего, описание тех процессов, которые происходят в нашем внутреннем мире… и, опять же, описание это приноровлено для вос-приятия пастухами и виноградарями… и, быть может, нам бы и вовсе не следовало особенно-то углубляться в анализ этого текста, если бы… если бы наша мораль не определялась тем, как прочитан этот текст был христианством, что из этого текста вынесла для себя хри-стианская культура.
Мы имеем в виду первородный грех – каким его поняло христианское сознание… сознание массовое, обывательское, которое именно и создаёт мораль, т.е. нормы поведения человека в мире. Так вот, мы утверждаем, что в силу неразвитости, недостаточной образованности разума прочитан текст был неправильно, и естественной потребности человека в сексуальной жизни было придано значение исключитель-ное… настолько исключительное, что монастырский устав христиан-ского мира – любой конфессии – исключает вообще эту составляющую жизни, и католические священнослужители также не имеют воз-можности реализовывать эту потребность, и любой католический священник уже по положению не может иметь детей… для священни-ков православных тут есть послабление, надо отдать должное, но, тем не менее, само понятие греха неразрывно связано в христианском сознании, а, следовательно, и в морали, с сексуальной составляющей человеческой жизни..
И именно христианский мир создал индустриально-технологическую нашу цивилизацию! И именно христианский мир втянул человечество в очевидно бесперспективную погоню за всё большим комфортом, всё большим удобством и удовольствием жизни!
И совершенно очевидно, что для нас нет никаких прямых решений, и что мы – помимо своей воли – оказываемся в роли заложников того процесса, который называется «научно-технический прогресс», и ко-торый никогда не даст человеку тех результатов, на которые человек рассчитывает, осуществляя его… Нет прямых решений на кривом пути, вот в чём дело.
Единственный достойный внимания смысл того события (состояния, обстоятельства), который христианство именует первородным грехом, состоит в том, что мы называем в обиходе самоволием. Самоволие, или, ещё точнее – эгоизм. Т.е. как бы априорное, заведомое придание себе исключительного, особенного значения… в развитии – это вседозволенность, это разрешение себе эгоизма в отношении ко всему окружающему.
Эгоизм одного человека, эгоизм группы людей, эгоизм человечества в целом, нашедший себе воплощение в нашей индустриально-технологической цивилизации, основанной на научно-техническом прогресс и – на власти денег.
Дерево познания добра и зла – это не процесс в тонком мире, нет-нет… это для тёмного, необразованного разума это дерево стоит в одном ряду с другими деревьями… нет, никакое это не дерево, никакой это не процесс.. это – символ, с помощью которого нам предлагается понять, что в системе райской организации процессов может об-разоваться новая комбинация, результатом которой и будет именно эгоизм, своеволие, от чего уже один шаг до вседозволенности… все-дозволенности всяческой, вплоть до «нам нет преград ни в море ни на суше»… вплоть до – выкинуть домашнее животное на улицу… вплоть до – сбросить атомную бомбу на город… вплоть до – сбросить в реку неочищенные отходы производства… вплоть до всего, что мы творим в процессе своей жизнедеятельности и против чего восстаёт наше сердце, наша совесть…
Вероятно, мы более не будем анализировать текст Библии… ибо неизбежно получается всё время ситуация, обратная ожидаемой: не мы, благодаря тексту Священного Писания, постигаем обстоятельства нашего бытия, а, наоборот, мы постигаем истинный смысл того или иного фрагмента текста, исходя из своего жизненного опыта, из рас-смотрения обстоятельств нашей жизни, из смысла того, что нам гово-рит собственная интуиция – души и разума…
Отметим лишь напоследок, что весь второй период текста, начиная с появления термина «Господь Бог» и заканчивая выдворением из рая некоей двоящейся субстанции, двоящейся-троящейся, обозначенной в тексте «Адам», «Ева» и «Змей» - если весь этот текст и доступен для понимания, то понимать его, вероятно, следует, как иллюстрацию тех процессов, которые всё время, ежеминутно, каждое мгновение нашей жизни разворачиваются в нашем внутреннем мире… это постоянно восстанавливающееся, пульсирующее развитие нашего внутреннего мира как особой субстанции мира тонкого… только так, вероятно, и имеет смысл понимать этот текст, не придавая особого значения из-лишне натуралистическому характеру изложения… того самого ха-рактера, который не сумело правильно распознать христианство.
И, наверное, нам пора, всё-таки, всерьёз зауважать наш разум и отка-заться от того способа персонификации, когда мы пытаемся постигать бытие… пора отказаться от употребления слов «Бог», «Господь Бог», «Творец», «Создатель», «Вседержитель» и пр. Пора понять, что нам надеяться на некую высшую помощь, высшую силу – нельзя, потому что её просто нет… пора понять, что мы сами себе и наказание, и награда, и расплата, и ответы на свои вопросы искать не в ветхозаветных текстах, а в своём сердце и разуме.
Глава 24. Заключительное интервью с самим собой
- Почему такая форма – интервью с самим собой?
- Интервью – это диалог, т.е. наиболее удобная для изложения форма. В диалоговом режиме происходит сам процесс мышления, т.е. непрерывный обмен информацией между правым и левым полуша-риями нашего мозга… между «головой» и «сердцем»… между рацио-нальной и интуитивной составляющей нашего разума… мышление - это непрерывный обмен информацией и непрерывная её обработка.
- Т.е. форма вопросов и ответов – это как бы отображение самого процесса мышления?
- Совершенно верно.
- Т.е. интервью у самого себя – это именно отображение Вашего процесса мышления?
- Разумеется. Кроме того, приятно же отвечать на какие-то вопросы, когда они тебе заданы. Поскольку никто мне вопросов пока не задаёт, приходится «работать за двоих». Вообще, отсутствие внимания – это явление, очень часто встречающееся. Люди, как правило, не склонны проявлять внимание к окружающим, они как бы заняты больше собой, и скорее готовы получить внимание, чем дать его.
- Это – правило без исключения?
- Я полагаю, что так. Каждый склонен считать своё положение ис-ключительным, особенным… и, знаете, каждый при этом – прав. При-чём нехватка внимания иногда воспринимается очень остро, я, напри-мер, когда-то даже думал, что если бы нашёлся человек, понимающий, умный… нашёлся бы такой человек, подошёл и спросил: Ну, как? Как жизнь, как дела? – это уже было бы верхом счастья…
- Наверное, дела тогда были «не люкс»?
-Это уж точно.
- Ну что ж, как жизнь, как дела?
- Отвратительно и замечательно, спасибо…
- Как это понимать?
- Замечательно потому что я, наконец-то, занимаюсь тем, чем я за-ниматься должен… я разрабатываю Концепцию Единого Знания, и мне даже не важно, что об этом думают другие. Отвратительно. – что мою работу как бы не замечают, и никто её, в сущности, не поддерживает.
- Но это же не совсем так?
- Разумеется. Если бы её вообще никто не замечал, у меня едва ли хватило бы сил продолжать разработку… Но нет самого главного – финансовой поддержки, я всё время нахожусь перед дилеммой – либо зарабатывать деньги, либо продолжать разработку Концепции…
- У Вас неоднозначное отношение к деньгам?
- Напротив, совершенно однозначное: чем больше – тем лучше.
- Мы серьёзно спрашиваем…
- Ну, а если серьёзно… Я заканчивал школу в 1965 году, и «выходил в жизнь» с твёрдым убеждением, что мы строим общество, где деньги не будут иметь смысла…. Общество без денег, жизнь без денег… и это убеждение было не чем-то «придуманным», «внешним», нет… оно исходило из глубины души, из ощущения несоответствия между трудом и деньгами. Деньги как бы не соответствовали предназначению человека, как я его тогда понимал.
- А в чём предназначение человека? Как Вы его тогда понимали?
- Точно так же, как и сейчас – в творчестве. В деятельности, на-правленной на достижение красоты, гармонии, радости…
- Но творчество не имеет эквивалентного выражения в деньгах!
- Вот – вот… кое-как оценивается лишь результат творчества, да и то, как правило, уже после смерти самого творца. Как правило, твор-чество человека по-настоящему оценивается человечеством тогда, когда самому творцу это уже как бы и не надо, потому что он уже не…… ну, понятно, почему, в общем.
- Но тогда получается, что, заканчивая школу, Вы предполагали жизнь в некоей иной цивилизации, потому что наша цивилизация ос-нована как раз на деньгах? «Люди гибнут за металл», - как заметил ещё один гениальный немец, Вами не упоминаемый…
- Вот, спасибо, очень кстати напомнили … у этого же немецкого чело-века есть удивительной точности наблюдение:
«Принимая средства за цель, люди разочаровываются в себе и других, в силу чего из всей их деятельности ничего не выходит, или выходит обратное тому, к чему они стремятся…»
Изумительная точность мысли, не правда ли? Что касается Вашего замечания о том, что я… все мы… это не только для меня справедли-во… все мы, заканчивая школу в 1965 году, предполагали жизнь в ка-кой-то иной цивилизации… Мы предполагали другую цивилизацию, другое общество, другое человечество… мы внутренне были к этому другому готовы, и стремились к нему, и я уверен, что время этой дру-гой, более правильной цивилизации ещё впереди, и что человечество непременно придёт к этой новой цивилизации.
- Т.е. Вы предполагали жить в будущем?
- Так тогда это предполагали все, весь народ! Мы же его строили, это будущее. Повторяю, именно с этим мы и выходили в жизнь, мы были уверены, что создаём новую, правильную, справедливую циви-лизацию, человечную цивилизацию… Это уже потом, уже покувыр-кавшись по жизни, мы обнаружили, что всё не так просто, и что мы, как говорится, не туда попали.
- Вы бы хотели вернуться в ту, прежнюю жизнь? Ясно, что дважды в одну реку войти нельзя, но – хотели бы?
- Ни за что, ни в коем случае.
- Но Вам же не нравится нынешнее устройство жизни?
- Никакого устройства нет, т.е. я его не умею обнаружить. Есть раз-валины прежнего устройства, среди которых шустрят прохиндеи. – вот каким представляется мне нынешнее состояние общества… Жизнь среди развалин – кому это может нравиться?
- Но народ-то как-то живёт?
- Да в том и дело, что народа больше нет! Если девяносто процен-тов населения занято лишь тем, что старается обеспечить своё био-логическое существование, а оставшиеся десять – чтобы увеличить свой капитал, то это уже именно просто население, а не народ. Потому что ни тот, ни другой вид занятий народ не образуют.
Ещё не так давно мы говорили: мы, советский народ! – Затем мы вы-кинули слово «советский», и думали, что слово «народ» останется… Ан-нет, слова были в неразрывной связке, и одно без другого не живёт. Народ мгновенно превратился в население, кое-как участвующее в жизни цивилизации, деятельность которой основана на предельно короткой формуле: ДЕНЬГИ ДЕЛАЮТ ДЕНЬГИ!
- И Вы считаете, что эта формула – не правильная?
- Разумеется. Ничего общего с назначением человека эта формула не имеет, она даже не особенно-то и предполагает его наличие, чело-века-то. Человек в этой формуле – нечто совсем не обязательное… человек в этой формуле – это что-то вроде овцы, которая нужна лишь для того, чтобы с неё состригать шерсть, выдаивать из неё молоко, и пр.
- Т.е. мы скатились туда, откуда попытались выбраться?
- Совершенно верно, но оказались при этом в ещё более худшей ситуации.
- Почему?
- Потому что раньше ещё можно было сказать о себе: мы – русский народ… мы – православные, - сейчас же мы не можем сказать и это-го... мы знаем, что мы уже не советские, а вот что значит быть русским и православным, и почему именно русским, и почему именно православным, и что всё это значит – мы не знаем… Мы потеряли ор-ганическую связь с корневой системой, мы стали перекати-полем… Нынешнее обращение к православной церкви, на мой взгляд, не серьёзно, это такая же мода, как недавнее ещё обращение к коммуни-стической партии примерно это одно и то же.., на мой взгляд – стадо без пастуха, шарахающееся из стороны в сторону. И если, не дай Бог, конечно, вернётся советский режим – вы увидите, как пойдёт обратная волна.
- Стадо без пастуха?
- Лучше сказать – без царя в голове…
- Как Вы думаете, почему попытка построения нового общества, по существу – новой цивилизации, как Вы говорите, не удалась?
- Ну разве на такой вопрос можно ответить в рамках интервью? Впрочем, народная мудрость причины неудачи выразила в одной по-словице: Хорошее дело колхоз, да не в нашей деревне! – Можете её расшифровывать, такие пословицы столь же ёмки по смыслу, как и текст Священного Писания…
- Несколько слов о себе, если можно.
- По образованию инженер, по опыту профессиональной деятель-ности – инженер-разработчик. Сейчас работаю как учитель физики в средней школе.
- Т.е. Вы судите и об инженерной деятельности, и о работе учителя в школе не понаслышке?
- Естественно. Мне вообще претит всяческое выдумывание, я ско-рее склонен повторить вслед за сэром Исааком Ньютоном: «Гипотез не измышляю!» … Кстати, это свойственное мне органическое оттор-жение, неприятие всего надуманного когда-то было для меня непре-одолимым препятствием. Я тогда пытался стать «писателем», но при этом отторгал всю «литературщину» - сюжет, героев и пр. Сами пони-маете, что из этого могло получиться.
- Что могло получиться – об этом судить трудно, а вот что получи-лось – об этом судить уже можно….
- Простите?
- Мы имеем в виду Концепцию Единого Знания.
- Да, в самом деле… да.
- Ваш опыт инженерной деятельности помогает Вам в школьной работе?
- Ещё как!
- В чём именно?
- Прежде всего в отчётливом понимании относительного характера так называемого теоретического знания и обязательного приоритета практической деятельности. Это хорошо выражено в высказывании Леонардо да Винчи, например: «Когда имеешь дело с водой, то прежде посоветуйся с опытом, а уж потом – с разумом». Он имел в виду, разумеется, именно воду, но вода – образ универсальный, подходящий для любой области знания. Опыт – первичен.
- А нам показалось, что Вы как раз отрицаете эксперимент в своей Концепции…
- Ну что вы! Эксперимент обязателен, но, когда ты его ставишь, нужно очень точно понимать, ответ на какой вопрос ты предполагаешь получить. Отвергаю я лишь возможность экспериментального под-тверждения (либо – опровержения) основных положений Концепции Единого Знания.
- Почему?
- Потому что… потому что, находясь внутри яйца, например, не-возможно сказать что-то определённое о том, каким оно является снаружи… т.е. пока мы – внутри, мы не можем судить о том, внутри чего мы находимся.
- Но эксперимент – обязателен?
- Безусловно, как основа образования. Нет ничего важнее правильно поставленного и хорошо осмысленного эксперимента. Главное – какие выводы вы делаете из результатов эксперимента… при этом эксперимент вполне может быть мысленным, такие эксперименты обожал, например, А. Эйнштейн.
- Кстати, что Вы думаете об Эйнштейне?
- Он совершил титаническую работу.
- Вы принимаете его теорию относительности?
- Ни в коем случае.
- Тогда как прикажете Вас понимать?
- Заслуга Эйнштейна не в том, что он создал, а в том, что он раз-рушил… Он разрушил стереотип восприятия пространства и времени, без его работы, повторяю – титанической! – разработка Концепции Единого Знания была бы невозможной.
- Можно ли сказать, что разработка КЕЗ – это движение в том же направлении, в каком двигалась человеческая мысль, разрабатывая Специальную и Общую теории относительности?
- И да, и нет. Да – поскольку это попытка дальнейшего высвобож-дения разума от догматики европейского образования, европейского мировосприятия, классического, так сказать. Нет – потому что Эйн-штейн оставался, всё-таки, по-европейски мыслящим человеком, че-ловеком науки, и высвободиться из системы научных представлений своего времени он не мог. Повторяю, он был европейски мыслящим человеком, т.е. слишком полагался на рациональную составляющую разума…
- А Ваш метод – опираться скорее на интуицию?
- Ну какой же это мой метод, никак не могу согласиться с таким ав-торством! Метод, древний как мир… вспомним, хотя бы, слова нашего выдающегося психолога и философа:
«Интуиция – это прямое усмотрение истины, т.е. усмотрение объек-тивной связи вещей, не опирающееся на доказательство»
«Интуиция есть способность постижения истины путём прямого её ус-мотрения без обоснования с помощью доказательств»
(В.Ф. Асмус)
- Если можно, ещё раз: в чём Вы видите заслугу Эйнштейна?
- Во-первых, он освободил понятие пространства и времени от той независимости и абсолютности, какими их «наградило» европейское сознание, начиная от Декарта и Ньютона. В Специальной теории от-носительности Эйнштейн утверждает, что единственным параметром, определяющим все пространственные и временные характеристики, является относительная скорость, т.е. что ни пространство, ни время сами по себе не являются чем-то абсолютным, независимым, чем-то «самим в себе». По поводу пространства Эйнштейн был почти прав, а что касается времени – то это разговор, как вы понимаете – особый.
Второе замечательное достижение Эйнштейна - это постулирова-ние эквивалентности понятий энергии и массы, причём тут-то он на-верняка ошибся, но сам факт движения мысли в этом направлении – это подвиг!
- Если можно, предельно коротко: что говорит о пространстве и времени Ваша интуиция?
- Ну, тут-то интуиция не причём, тут как раз рациональная состав-ляющая разума, и говорит она, что понятия пространства и времени существуют исключительно в нашем разуме, по-европейски образо-ванном, и что само бытие не знает никакого разделения на простран-ство и время, и что организовано оно по принципам, в которых ни пространство ни время в их привычном для нас смысле никак не уча-ствуют, и что религиозно-философские системы Востока об этом давно и прекрасно знали…
- Т.е. для постижения бытия нам следовало бы изучать именно восточные системы взглядов?
- Безусловно.
- Но почему же так получилось с европейским образованием разума?
- Мы попали в ловушку естественного, «биологического» мировос-приятия – «через зрение», и наш разум построил картину мира на ос-нове зрительных образов. Вероятно, немалую роль здесь сыграла и христианская культура, учившая человека не осмыслению бытия, а скорее смиренному терпению в ожидании перехода в лучший мир….. в мир иной, так сказать. Скажем даже сильнее: христианская культура сыграла здесь определяющую роль. Абсолютизация пространства и времени в условиях христианской догматики – явление совершенно естественное. А то, что абсолютизация эта есть лишь следствие осо-бенностей нашего естественного, биологического, т.е. –бездумного – мировосприятия, а отнюдь не свойств мироздания – об этом, естест-венно, никто в указанных условиях всерьёз раздумывать не мог. Хотя предупреждения о принципиальном изъяне, содержащемся в таком способе мировосприятия, были… Вспомним, хотя бы, Зенона Элей-ского… Впрочем, это ещё до-христианский мир, к тому же едва ли са-мому Зенону принадлежит авторство его знаменитых апорий, скорее всего, он лишь транслировал, воспроизводил знание, пришедшее с Востока.
- Или из Египта?
- Не важно… из древности, одним словом. Из времён интуитивного постижения бытия.
- Вас не смущает что в то время, когда общественное сознание вновь обращается к религии, Вы позволяете себе достаточно резкие высказывания в её адрес?
- Ну, знаете… как говорится, из песни слова не выкинешь… Но, по-жалуй, единственный возможный серьёзный упрёк, который мы вправе ожидать – это упрёк в непочтительном отношении к тексту Священного Писания. И упрёк этот – несправедливый. Напротив, раскрывая Библию, мы всякий раз испытываем душевное волнение, некий трепет, и это – правильно, нормально, иначе и быть не должно… Потому что черепок какой-нибудь, кусочек глиняного горшка, например, мы, не задумываясь, выбросим в мусорное ведро, но тот же черепок, отрытый в земле через пару тысяч лет, обретёт в глазах отыскавшего его человека совершенно иной смысл, совершенно иную цену, потому что это уже будет памятник человеческой культуры. И взять в руки такой черепок человек уже не сможет равнодушно, без душевного вол-нения… равнодушие в этом случае – противоестественно (хотя, надо заметить, что вся индустриально-технологическая наша цивилизация подталкивает человека именно к такому хамскому и варварскому рав-нодушию).
Так что отношение наше к текстам Священного Писания – исключи-тельно почтительное, мы стараемся оставаться людьми культурными.
Но именно почтительность и стремление оставаться культурными и вынуждают нас по-своему прочитывать эти ветхозаветные строчки, угадывать истинный смысл того, что хотел сказать автор того или ино-го фрагмента. То, что Ветхий Завет – это сборник разнородных, раз-ноавторских текстов – это совершенно очевидный факт, чтобы его об-наружить, не требуется ни специального образования, ни специальной подготовки. То, что излагаемое нужно воспринимать с крайней осто-рожностью, при этом не упуская из виду, что любой фрагмент текста содержит рассказ о каких-то реальных событиях – это тоже, на наш взгляд, самоочевидно.
То, что православная церковь не решается на непредвзятое такое прочтение и предпочитает видеть в этих текстах Слово Божие, не подлежащее критическому осмыслению – об этом можно только сожа-леть, что мы постоянно и испытываем – откровенное сожаление.
Именно потому, что это действительно Слово Божье, т.е. Слово, потерявшее принадлежность к индивидуальному, конкретному автор-ству и ставшее потому общечеловеческой ценностью, подход к этому Слову обязательно должен быть критическим, в каждую новую эпоху – новым, соответствующим уровню знания своего времени.
- Обратимся к естественным наукам?
- Как желаете.
- Вы утверждаете, что естественные науки в принципе не способны дать ответ на основные вопросы бытия?
- Разумеется. Хотя здесь необходимо подчеркнуть, что я – далеко не первый человек, утверждающий это… Критическое отношение к возможностям естественных наук мы находим уже в Древней Греции, начиная с Зенона Элейского… Затем, разумеется, надо выделить Со-крата, он предельно точно выявил принципиальный изъян в естест-веннонаучном подходе.
- Поясните, пожалуйста.
- Я говорю о диалоге «Федон», написанном учеником Сократа Пла-тоном. Сократ очень убедительно показывает, что естественнонауч-ный подход помогает понять лишь условия реализации процессов, а не существо процессов, составляющих бытие. Помните это его гени-альное: я сижу здесь и говорю с вами не потому, что у меня есть плоть, кости, жилы и есть язык, а потому, что я так решил, что буду сидеть здесь и говорить с вами… а если бы я решил иначе, то я не сидел бы здесь и не говорил с вами, хотя и моя плоть, и кости, и жилы и мой голос, и мой язык оставались бы при мне.
- А если перевести этот сократовский подход на современное науч-ное знание?
- То тогда сразу станет очевидным, что четыре известных физике взаимодействия – гравитационное, электромагнитное, сильное и сла-бое – это лишь наблюдаемые условия реализации того, что остаётся вне поля зрения науки, причём наука до сих пор не может осознать свою слепоту в этом смысле… Для серьёзных учёных-физиков про-блемой является уже элементарное введение в условия эксперимента функции наблюдателя. Для учёных… профессиональных учёных так сказать… наука - это некий храм, в котором они заняты тем, что под-мазывают, подштукатуривают, подкрашивают… занимаются мелким ремонтом, так сказать… если позволить себе большую вольность из-ложения, то можно сказать, что научное знание – в части физики – это некое стадо священных коров… стадо, которое учёные-физики при-званы пасти и охранять…
- Охранять – от кого?
- От таких дилетантов, как ваш слуга покорный, например… Но при этом ни у кого из них не хватает мужества понять, что научное знание давно уже зашло в тупик… что для дальнейшего развития науки нужны концептуальные изменения, нужно иначе понять всё, что уже известно.
- Что Вы имеете в виду?
- Прежде всего – изменение картины мира. Понимаете, картина ми-ра, созданная разумом, определяет, в сущности, всё! И научное знание тоже. Пока наука не сумеет понять, что истинное пространство – это время, и что все процессы развиваются не в пространстве, а во времени… пока наука будет тяготеть к представлениям механическим, разработанным уже Ньютоном – наука не сможет выйти из тупикового своего положения. Т.е. необходимо кардинальное, концептуальное изменение картины мира.
- Это необходимо именно для научного знания?
- Это необходимо для знания вообще! Это необходимо для органи-зации нашей деятельности на этой планете – вообще! Потому что на-ша деятельность целиком определяется той картиной мира, которую создаёт наш разум… мы планируем и организуем свою деятельность, исходя из картины мира. Любые кардинальные изменения деятельно-сти возможны лишь при кардинальном изменении картины мира.
- Каким мог бы быть первый шаг в этом направлении?
- Ну, например, отказ от представлений классической механики при попытке понять организацию микромира… Здесь-то, совершенно оче-видно, все механические характеристики – это что-то второстепенное, ничего по существу не определяющее… т.е. это всё – «горизонталь» , тогда как действие разворачивается по «вертикали»…
- А понятие энергии?
- Вот это – более перспективное… хотя его, разумеется, следует наполнять новым содержанием. Какой-то шаг в этом направлении уже наукой сделан, например, при описании энергетики агрегатных со-стояний вещества. Но шаг этот слишком формальный. Мы абсолюти-зируем слово «энергия»… говоря «энергия», мы готовы уже подразу-мевать нечто самостоятельное, а это, вероятно, не правильно… всё-таки не правильно. Вероятно, нужно попытаться вернуться к пред-ставлениям метафизическим, прежде всего – к представлению о суб-станции. Кстати, представление это было известно на Востоке, инду-сам, например, давным-давно.
- Пример, если можно…
- Например, одно из неортодоксальных древнеиндийских учений, наз. АДЖИВИКА, утверждающее, что существуют четыре разновидно-сти атомов – земля, вода, огонь и воздух… Слово «атом» здесь упот-ребляется для обозначения - как по-вашему – чего?
- …
- Правильно, агрегатного состояния вещества! Твёрдое, жидкое, газообразное и плазменное. Замечаете, принципиально иной подход? В картину мира закладывается не «пространство» и «время», а со-стояние, организация, система отношений…
- Т.е. как раз тот подход, к которому Вы призываете?
- Совершенно верно.
- Но ведь гравитацию, например, Вы объясняете пространственно?
- Ни в коем случае. Ещё раз: пространство и время, движение и по-кой – характеристики той картины мира, которую создало европейское христианское сознание… А также мира, точнее – той искусственной среды обитания, которую мы для себя создали. Мир естественный, природный, требует иной картины мира и иных характеристик для своего описания. Ещё раз: спрашивать «Как устроено?» можно лишь о наших собственных творениях, т.е. – о зданиях, механизмах и пр. Вопрос «Как устроено?», обращённый к миру естественному, нату-ральному – это выстрел мимо цели.
- Мимо цели?
- Ну да… потому что ответ на него никогда не будет исчерпываю-щим, объясняющим существо дела. Как устроен человек? Руки, ноги, голова. Ответ достаточен? Сердце, печень, почки, лёгкие и пр. – дос-таточно? Системы – нервная, кровеносная, лимфатическая, мышечная и пр. – достаточно? Любой такой ответ не содержит в себе главного, которое всегда остаётся вне поля зрения.
- Самое главное?
- Ну да… т.е. – в чём существо жизни?
- А как же нужно спросить, чтобы существо это оказалось в центре внимания?
- Вероятно, спросить: что это? Не - как устроено, а – что это? Что, и на каком уровне самоорганизации находится, и в какой системе отно-шений с окружающим участвует, и в какой роли – для чего – выступает?
- Т.е. нужно в принципе избавиться от механического… точнее – механистического подхода?
- Совершенно верно. Только изменив подход, изменив способы описания мира, мы сможем построить иную картину мира, более пра-вильную, более соответствующую мирозданию.
- И тогда…
- И тогда никому и в голову не придёт спрашивать, как устроен атом, например.
- Вам не нравится планетарная модель атома?
- На мой взгляд, это нечто чудовищное… Я не могу назвать это иначе… сами подумайте: живой организм представить в виде меха-низма! – разве не чудовищная ошибка разума?
- Как же, по-Вашему, следует представлять атом?
- Я бы рекомендовал несколько рабочих моделей: образ распус-кающегося цветка, образ сада с вызревшим урожаем, образ культур-ного центра с окружением в виде дачных посёлков и садоводств, и пр. Т.е. обязательно как нечто живое и подчинённое общим законам бытия.
- Как, по-Вашему, следует понимать тонкий мир?
- Тонкий мир – это неведомая нам ветвь развития бытия, ветвь, существующая помимо создания электрического заряда, помимо соз-дания вещества… Наше бытие в веществе – это следствие тех про-цессов и событий, которые происходят в тонком мире.
- т.е. все причины – там?
- Несомненно, хотя всегда надо помнить, что мы об этой вне-вещественной ветви развития практически ничего не знаем, и в усло-виях современной индустриально-технологической цивилизации едва ли и узнаем.
- Ну, а где же он – этот тонкий мир?
- Как где? Везде… в нас, например… наш внутренний мир целиком принадлежит бытию тонкого мира.
- Быть может, религиозные представления способны помочь по-стижению тонкого мира?
- Несомненно, при условии, что мы всегда будем помнить о двух обстоятельствах: во-первых, в истоке любого вероучения стоял человек гениальный (в смысле способности восприятия тонкого мира), но собственно вероучение создавалось не им, а его последователями, которые как раз не имели той степени одарённости, какой обладал сам источник, инициатор вероучения… Для него само слово «вера» не имело смысла, потому что ему не надо было верить, ибо он – знал, он имел опыт непосредственного общения и взаимодействия с эле-ментами тонкого мира…
- Т.е. в истоке любой религии стоит явление совершенно реали-стичное?
- Разумеется. Человек не может ничего выдумать… ничего такого, что не имело бы места в его опыте, его практике. Слово «вера» стано-вится основным для последователей, потому что он не имеют опыта, они не одарены так, как сам источник, и потому вынуждены принимать его слова «на веру». И вот здесь – второе обстоятельство: при создании вероучения последователи пользуются словами, понятиями и образами своего времени, так что любое вероучение – это скорее свидетельство о состоянии разума на определённом этапе историче-ского развития человечества, нежели чем о свойствах и структуре тон-кого мира… Хотя в истоке, повторяю, всегда находится опыт непо-средственного взаимодействия со структурами тонкого мира.
- Но, вероятно, об этом опыте, даже если он и имел место, очень трудно рассказать?
- Разумеется. Мы в смысле своих способностей восприятия тонкого мира находимся примерно в том же положении, в каком находятся люди, например, незрячие в отношении к нашему грубому, вещест-венному миру. Представьте себе: мы вдруг стали незрячими (тьфу-тьфу, как говорится), и оказались в незнакомых местах, среди незна-комых предметов… Вот это – примерный аналог нашего положения в отношении тонкого мира.
- Но тогда к любому религиозному «источнику» нужно подходить весьма критически?
- В том-то и дело. Религиозные деятели почему-то упускают из виду то, что все их «святые книги» писались обыкновенными людьми, принадлежащими своему времени…
- Ну, хорошо… ну, а если к Вам придёт человек и скажет, что он не верит в тонкий мир?
- Ну, не веришь – и не веришь… твоё дело. Иди гуляй, читай умные книжки, музыку хорошую слушай, живи, думай… образовывайся, раз-вивайся, одним словом. Собственно «вера» тут неуместна, пока мы на уровне «верю – не верю» - говорить о тонком мире бесполезно. Надо дорасти до понимания его обязательного непременного существова-ния.
- А что Вы думаете о введении в школьную программу такого пред-мета, как «тонкий мир»?
- Это абсурдно на нашем уровне развития, ещё более абсурдно, чем, скажем, преподавание Слова Божьего…
- Пора заканчивать книгу?
- Да, к сожалению… К сожалению – потому что вновь такое ощуще-ние, что не удалось сказать самое главное… Да многое и просто не уместилось, не самое главное, но интересное, любопытное… Вероят-но, придётся писать ещё одну книгу…
А эту книгу я хочу завершить тем же сюжетом, каким её открывал – наблюдением за работой паука. Это уже другой, по-видимому, паук, не тот, первый, о чудесной работе которого я рассказывал в начале книги. Тот, первый, работал под навесом крыльца, а этот, второй – в углу веранды. Я вышел ночью на веранду, зажёг свет, и совершенно слу-чайно его увидел, просто посмотрел туда, где он в данный момент был. Дело было, повторяю, ночью, в августе месяце, в совершенной сельской тишине, и паука я застал в самом начале его работы, когда он успел протянуть лишь несколько длинных, пересекающихся в одной точке нитей, и, приняв эту точку пересечения за центр, увеличивал количество этих как бы лучей соединяющих центр с краями, совершая быстрые челночные перемещения от центра к краю и обратно и всё время смещаясь в одну сторону, ни на миг не теряя контакта с уже готовыми элементами своей конструкции. Для того, чтобы контакт был надёжным и непрерывным, он держался за элементы своей кон-струкции всеми шестью лапками, и размах его крайних лап – это и был шаг в его боковом смещении… Вообще-то у него восемь лап-рук-ног, но две последние заняты только тем, что вытягивают ниточку паутины из низа его живота, причём создаётся такое впечатление, что нить эта может втягиваться и обратно, словно там, у него в животе, она намо-тана на катушку с реверсом, т.е. может как сматываться, так и нама-тываться обратно.
После того, как он заполнил всё пространство будущей сети этими лучами, идущими от центра к краю, он стал соединять их между собой, для чего начал движение из центра – по всё расширяющейся спирали, точно так же, как, например, опытный тракторист осуществляет вспашку поля, от центра – по расширяющейся спирали, чтобы закон-чить на самом краю и ничего из уже вспаханного, возделанного – не нарушить.
Я смотрел на его работу – быструю и безошибочную… и о чувствах своих в этот момент я говорить не хочу, скажу лишь, что опять обна-ружил вихреобразное движение… развитие… спираль…
Да, чуть не забыл. Два обстоятельства, о которых следует упомя-нуть. Первое – это то, что он никак не отреагировал на свет электри-ческой лампочки, из чего я заключаю, что время работы для него за-даётся если и электромагнитными волнами, то в каком-то ином, не ви-димом частотном диапазоне… если это вообще электромагнитные волны… А второе – это то, что самого-то начала работы я всё-таки не увидел, понимаете? То, что мне удалось наблюдать – это, в конце концов, было делом техники, и мне даже в какой-то момент показа-лось, что я наблюдаю за работой биоробота – так безошибочно точны были его действия. А вот начало-то самое… вот тут вопрос. Сначала-то, я об этом забыл сказать, сначала он протянул две горизонтальных нити, одну над другой, и эти нити и служили основными несущими элементами всей его конструкции. Нити были почти параллельны и почти горизонтальны, расстояние между ними было примерно полметра, а длина – около метра каждая, и крепились они к стенам, сходящимся в угол. И вот как он эти первые нити протягивал – для меня осталось неясным… т.е. я могу придумать, как он это сделал, но вот понять, как он узнал, что можно прикрепить один конец нити к одной стене, потом перебраться на другую стену и прикрепить там другой конец нити, и точно так же – для другой нити… т.е. откуда у него план конструкции? Ведь без предварительного плана этакую конструкцию не выполнить, никак не выполнить…
И ещё самое-то начало я упустил, и я даже думаю, что если бы я вышел на веранду пораньше, т.е. именно тогда, когда он протягивал эти самые первые нити, я бы всё равно ничего не обнаружил, потому что… вот тут самое тонкое: потому что нельзя увидеть то, чего ещё нет… ну, увидел бы я его на стене – так откуда мне знать, что он в этот момент закладывает начало своей постройки? Да я бы на него и внимания, пожалуй, не обратил – ну маленькая серенькая точка на плоскости… мало ли их, таких точек, когда дело имеешь с натуральной природой?
И вот мне кажется, что мы тут имеем дело с неким общим принци-пом… т.е. мы обнаруживаем только то, что уже есть, и что мы, пожалуй, никогда не научимся видеть то, чего ещё нет.
Говорит Чарли Чаплин:
В ЭТОМ МИРЕ ЕСТЬ МЕСТО ДЛЯ ВСЕХ,
ЗЕМЛЯ БОГАТА И МОЖЕТ ПРОКОРМИТЬ КАЖДОГО.
Письмо Альберта Эйнштейна Чарли Чаплину:
Я восхищён вами. Ваш фильм «Золотая лихорадка» понятен во всём мире. Вы непременно станете великим человеком!
Ответное письмо Чарли Чаплина Альберту Эйнштейну
Я восхищён вами ещё больше. Вашу теорию относительности не понимает никто в мире, но всё-таки вы стали великим человеком.
…Дорога жизни свободна и прекрасна, но мы сбились с пути.
Жадность отравила души людей, наполнила мир ненавистью, за-ставила нас страдать и вызвала кровопролитие.
Мы набрали скорость, но замкнулись в себе. Машины дают изоби-лие, оставляя в нужде.
Наше знание сделало нас циничными, а наш ум сделался жёстким и злым. Мы слишком много думаем и слишком мало чувствуем: больше, чем машины, нам нужна человечность, больше, чем ум, нам нужна доброта.
Без этих качеств жизнь будет полна насилия, и всё будет потеряно.
Самолёт и радио сблизили нас.
Сама природа этих изобретений требует от человека доброты, требует всеобщего братства и единения всех нас. Даже сейчас мой голос достигает миллионов людей во всём мире, миллионов отчаяв-шихся мужчин, женщин и маленьких детей, жертв системы, которая пытает и сажает в тюрьмы невинных людей.
Тем, кто может слышать меня, я говорю: «Не отчаивайтесь!»
Наши нынешние страдания — это всего лишь конвульсии алчности, отчаянья людей перед человеческим прогрессом: ненависть этих людей пройдёт, диктаторы умрут, а власть, которую они отобрали у народа, вернётся к нему.
Не подчиняйтесь жёстким и грубым людям, которые презирают и порабощают вас, которые указывают вам, как жить, что делать, что думать и что чувствовать, которые муштруют вас, относятся к вам как к скоту, как к пушечному мясу.
Не подчиняйтесь этим бессердечным людям, людям-машинам с умами машин и сердцами машин.
Вы не скот!
Вы — люди!
Чарли Чаплин
ГОВОРИТ НИКОЛА ТЕСЛА:
…У нас в Смилянах (в Сербии) было два правила — честность и доброта. Тот, кто не обманывал ближнего своего и был готов прийти на помощь, считался порядочным, достойным человеком…
В большом мире всё иначе. Законченный негодяй, соблюдающий правила, придуманные другими негодяями, считается приличным че-ловеком, достойным членом общества.
Мне нет дела до их правил. Я всегда жил по своим, по тем, которые выучил в родительском доме.
Мне всегда было безразлично то, что обо мне говорят те, кого я не уважаю. Значение имело только то, что думали обо мне люди, пользо-вавшиеся моим уважением, и что думал я сам.
Никто не оценивал мои поступки строже, чем я.
И если перед сном я мог сказать себе, что прожил день достойно, то засыпал спокойно.
Я всегда был выше презренного мира, в котором правят деньги.
(Никола Тесла «Дневники. Я могу объяснить многое»)
- Алехандро, не забывай о главном! – знакомый голос издалека далёкого.
Мои испанцы, никогда вас не забуду, друзья.
No pasaran amigos!
- HOLA AMIGO!
- Hola amigos no pasaran!
- Не забывай о главном Алехандро!
- Я помню, помню, друзья…
Я, школьный учитель с 20-летним стажем, заявляю, что наше школьное образование имеет родовой изъян: неплохо справляясь с развитием интеллекта, оно оставляет без внимания душевный мир ученика.
Сейчас, в эпоху тотальной цифровизации и увлечения искусствен-ным интеллектом и робототехникой отсутствие внимания к душе ста-новится обстоятельством опасным для самой цивилизации.
Опасным для самого человека, не ведающего, что творит.
Я считаю необходимым кардинально изменить образовательную про-грамму общего среднего школьного образования, введя туда дисцип-лины, способствующие развитию души ребёнка.
Не надо ждать, пока учёные объяснят нам, что такое душа. Мы знаем, что душа есть, и что душу надо беречь и воспитывать.
И начинать надо именно в школе, изменив программу общего среднего образования.
Это прежде всего музыка – вокал и танец (для всех учеников без ис-ключения).
Затем – литература (всемирная, не только отечественная).
Затем – физический труд. Его духовно оздоравливающее значение сейчас предано забвению, что является грубейшей педагогической ошибкой.
Кроме того, я считаю необходимым введение курса «Полная исто-рия советского государства», написанного честными историками (у нас такие есть). Без этого курса мы – дерево с обрубленными корнями, дерево «перекати-поле». Особое внимание должно быть обращено на безбожное основание советской власти как на основную причину её разложения.
Прошу высказаться по моему предложению.
И, учтите, пожалуйста: время не ждёт!
Конец книги третьей
Кит в пруду, книга третья, 11. 12. 2024
© Copyright: Александр Лаврентьев 2, 2024
Свидетельство о публикации №224121101196
Свидетельство о публикации №224121101196
Рецензии