МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ПРОДОЛЖЕНИЕ 8
Федор издали увидел скит, о котором ему рассказал Хасан. Три избушки, сбитые из стволов молодых деревьев, прилепились друг к другу, двери избушек, сделанные из переплетенных ивовых прутьев, закрывали внутренние пространство. Перед избушками была небольшая утрамбованная площадка, по границе которой стояли невысокие чурбачки из распиленных деревьев. В центре площадки стоял высокий ствол наполовину срубленного дерева. Позади домиков находилась пещера, из которой стлался дым, видимо там топили печь. Федор подошел к скиту и остановился в нерешительности: никого не было видно, никто не окликнул его. Куда подевались монахи? Он бросил вещи на краю площадки, сел на пенек, закурил. Вдруг кто -то сзади положил руку ему на плечо, от неожиданности Федор вздрогнул, резко подскочил и повернулся назад. Перед ним стоял невысокий сухонький старичок в черном балахоне и каком -то потрепанном треухе на голове.
- Кого ждешь?- спросил старичок тихим голосом,
-Я ищу главного монаха Луку.
-Его сейчас здесь нет,- ответил старец, забавно растягивая гласные и картавя букву р- он придет скоро. Пошли напою тебя чаем из трав и может хлебом угощу, если он уже поспел.
Федор вслед за старцем вошел в пещеру, откуда раньше шел дым, сейчас дыма не было, но запах паленого еще сильно ощущался. Старец усадил его на пенек, который был вместо стула, налил чай. Аромат заваренных трав и листьев поплыл по пещере. Федор любил травяные чаи, к ним его приучил Хасан . Он сидел и с наслаждением прихлебывал ароматный напиток, старичок принес ломоть горячего хлеба. Хлеб был клейким, светло коричневого цвета, от него исходил запах каких -то трав и вкус его был далек от вкуса хлеба. Старичок увидел выражение лица Федора, когда он откусил кусок от ломтя, поспешно стал объяснять ему из чего сделан хлеб. Это был не хлеб, это было средство для уталения голода, т. е. съесть хоть что-то, набить желудок чем придется ,лишь бы не мучил голод.
- Монахи болеют?- спросил Федор у старичка.
-Да нет, мы все старики, одинокие по разным причинам. Нам уже болеть нужно по старости, но мы держимся. Природа — великий лекарь, травки дают здоровье,а воздух какой здесь! Его можно ложкой есть и каждая ложка прибавляет силы и здоровья .
- И животы не у кого не болят от такой пищи?
- Ты видимо сытую жизнь прожил или проживаешь, а мы сюда пришли , что бы у Бога прощение вымолить и нам питание нужно, что бы ноги не протянуть, а не получить удовольствие от съеденного. Нет, никто не болеет.
Федор видел, что старик рассердился на него и постарался его успокоить:
- Не обижайся, дедушка, я тоже по такой же причине пришел. И я не сытую жизнь вел последние три года, я воин и я воевал, не отсиживался в кустах. Я искал смерть, но потом я понял, что у меня должок перед жизнью и она меня поэтому не отпускает. Т.е мои жизнь и смерть не могут решить кто победитель, кому я больше должен, но жизнь сейчас победитель, она сильнее меня держит. А за хлеб прости, к нему надо привыкнуть, я часто вообще голодным ложился, на войне всяко бывало.
На улице раздался шум и голоса. Старичок выглянул на улицу:
-Лука и Антон пришли,- и пошел на улицу.
Федор пошел за ним следом. На улице стояли двое мужчин, оба худые, высокие в черных балахонах и каких -то треуголках на головах. У одного из-под треуголки выглядывали длинные, темные абсолютно прямые волосы. Второй был светловолосый. Они оба обернулись на шум шагов и стояли в ожидании, когда подойдут старик и Федор. Когда Федор подошел к монахам, то один из них, светловолосый, протянул руку и представился:
- Лука
-Федор,- представился мужчина.
Когда он взглянул в глаза Луки, то почувствовал, что от него ничего не утаишь и его не обманешь. Его глаза смотрели прямо в душу и , наверное, уже провели там ревизию. У него почему-то сжалось сердце, заныла душа. О таком состоянии говорят в народе :стало безпричинно тошно. Захотелось схватить вещи и сбежать подальше отсюда .Федор почувствовал это желание и понял: он боится Луки, потому что ему стыдно рассказать монаху о своей проблеме, боится его реакции, боится , что Лука не захочет больше подавать ему руку для приветствия. Он боится быть плохим. Федор поразился: за три года он был знаком с множеством людей, и у него ни разу не возникало желания кому-то понравиться или добиться, что бы кто -то думал о нем хорошо. А сейчас он только увидел человека и, как малое дитя, захотел ему понравиться.
- Антон, - произнес Лука,- отведи новенького в гостевую, пусть располагается.
Гостевая - это один из крошечных домиков ,вмещающий топчан, сколоченный из деревьев, крошечный стол с двумя полками и несколько деревянных колышков , прибитых к стене. На топчане был матрац и подушка, набитые травой. Сверху лежало что-то подобие одеяла, сшитое из разноцветных вылинявших лоскутков, тоже набитое травой. На столе стояла оплывшая свеча, сделанная, видимо, не совсем умелыми руками монахов. Федор бросил в угол вещи, разделся, лег на кровать, закрыл глаза и приготовился ко сну.
Солнце позолотило вершины гор, утренний туман густой пеленой опустился на скит, стало холодно, но Федор не чувствовал холода. Он так и не уснул в эту ночь, мысли бередили душу, напоминая о произошедшем. И они все глубже и глубже погружали его в воспоминания жизни, проходили картины детства, юности, когда он участвовал в грабежах, это тоже было насилие, но для того что бы выжить, а не получить блаженство. Счастливые три года жизни с Марией, когда он решил, что период одиночества, униженности, насилия окончен, а оказалось, что начался новый период, где отчет шел в обратном порядке. Отчаяние охватило его : все, что дала ему жизнь хорошего и прекрасного он лишился в одночасье с присущей ему жестокостью. И теперь, как когда-то в начале своей ,практически, жизни, он опять один, неприкаянный, бродит по свету и ищет помощи: кто ему поможет разобраться в своей жизни, осознать ,что в нем такого, что привело его в изначальную точку жизненного пути. Его охватила злоба и ненависть к себе: у него было все, о чем можно было мечтать, а он сам себя всего лишил. Отчаяние, злоба, ненависть охватили все его существо. Они как дикие звери накинулись на него, на его тело. Федор чувствовал как в теле появилось напряжение, охватило голову, плечи, скрутило шею. Он лежал беспомощно наблюдая за происходящими в теле процессами.
- Господи, покарай меня, дай смерть, но возьми под защиту мою дочь, от которой я отказался.- Федор не заметил, как от отчаяния и злобы перешел к молитвам, к обращению к Богу.- Я пошел легким путем, но тогда я не понимал этого. Я думал, что все сделал наилучшим образом для нее, но оказалось, что только для себя. Вразуми ,Господи, как мне поступить, как вернуть дочь.
Скит просыпался. Послышался шум шагов: к нему заглянул вчерашний старичок:
-Просыпайся, мил человек, пошли на утреннюю молитву. Как тебя то звать - величать?
-Федор, я. - с трудом проговорил он,- иду, но я молитв не знаю.
-Мы тоже. Нас, как и тебя, никто не учил слову Божьему. Лука написал молитвы, они от сердца и мы им следуем. И мы веруем ,что наши молитвы доходят до Бога также, как и в церквах. Пошли, а то я разболтался тут.
-А как тебя зовут здесь, в скиту?
-Архип я, так и зовут.
На краю площадки стояли три монаха, Лука стоял в центре у остатков срубленного дерева, которое было своеобразным столом. Федор и Архип подошли к остальным монахам, которые стояли закрыв глаза и опустив головы, в руках у каждого была зажженная свеча. Архип протянул Федору ,зажженную свечу, как он успел ее зажечь Федор не заметил.
У Луки оказался очень приятный баритон, когда он нараспев начал читать молитвы, вернее пропевать их. Вначале Федор не вслушивался в слова молитвы, которую Лука то ли пел, то ли читал, он все еще находился под впечатлением своих ночных раздумий. Но постепенно голос Луки стал проникать в сознание Федора и тот был несказанно удивлен: молитва Луки практически один в один совпадала с его молитвой, произнесенной ночью. Федор закрыл глаза и принялся про себя повторять слова молитвы Луки и свою.. Утренняя молитва была недлинной, Лука закончил службу словами: Господи, прими нашу молитву к тебе, прости нас, прости грехи наши. После службы Федор подошел к Луке и объяснил, что он пришел к нему,а не проситься в скит. Монах постоял в раздумье, а потом ответил:
-Хорошо, сегодня после обеденной службы приходи на площадку, поговорим.
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ПРОДОЛЖЕНИЕ 8
Федор издали увидел скит, о котором ему рассказал Хасан. Три избушки, сбитые из стволов молодых деревьев, прилепились друг к другу, двери избушек, сделанные из переплетенных ивовых прутьев, закрывали внутренние пространство. Перед избушками была небольшая утрамбованная площадка, по границе которой стояли невысокие чурбачки из распиленных деревьев. В центре площадки стоял высокий ствол наполовину срубленного дерева. Позади домиков находилась пещера, из которой стлался дым, видимо там топили печь. Федор подошел к скиту и остановился в нерешительности: никого не было видно, никто не окликнул его. Куда подевались монахи? Он бросил вещи на краю площадки, сел на пенек, закурил. Вдруг кто -то сзади положил руку ему на плечо, от неожиданности Федор вздрогнул, резко подскочил и повернулся назад. Перед ним стоял невысокий сухонький старичок в черном балахоне и каком -то потрепанном треухе на голове.
- Кого ждешь?- спросил старичок тихим голосом,
-Я ищу главного монаха Луку.
-Его сейчас здесь нет,- ответил старец, забавно растягивая гласные и картавя букву р- он придет скоро. Пошли напою тебя чаем из трав и может хлебом угощу, если он уже поспел.
Федор вслед за старцем вошел в пещеру, откуда раньше шел дым, сейчас дыма не было, но запах паленого еще сильно ощущался. Старец усадил его на пенек, который был вместо стула, налил чай. Аромат заваренных трав и листьев поплыл по пещере. Федор любил травяные чаи, к ним его приучил Хасан . Он сидел и с наслаждением прихлебывал ароматный напиток, старичок принес ломоть горячего хлеба. Хлеб был клейким, светло коричневого цвета, от него исходил запах каких -то трав и вкус его был далек от вкуса хлеба. Старичок увидел выражение лица Федора, когда он откусил кусок от ломтя, поспешно стал объяснять ему из чего сделан хлеб. Это был не хлеб, это было средство для уталения голода, т. е. съесть хоть что-то, набить желудок чем придется ,лишь бы не мучил голод.
- Монахи болеют?- спросил Федор у старичка.
-Да нет, мы все старики, одинокие по разным причинам. Нам уже болеть нужно по старости, но мы держимся. Природа — великий лекарь, травки дают здоровье,а воздух какой здесь! Его можно ложкой есть и каждая ложка прибавляет силы и здоровья .
- И животы не у кого не болят от такой пищи?
- Ты видимо сытую жизнь прожил или проживаешь, а мы сюда пришли , что бы у Бога прощение вымолить и нам питание нужно, что бы ноги не протянуть, а не получить удовольствие от съеденного. Нет, никто не болеет.
Федор видел, что старик рассердился на него и постарался его успокоить:
- Не обижайся, дедушка, я тоже по такой же причине пришел. И я не сытую жизнь вел последние три года, я воин и я воевал, не отсиживался в кустах. Я искал смерть, но потом я понял, что у меня должок перед жизнью и она меня поэтому не отпускает. Т.е мои жизнь и смерть не могут решить кто победитель, кому я больше должен, но жизнь сейчас победитель, она сильнее меня держит. А за хлеб прости, к нему надо привыкнуть, я часто вообще голодным ложился, на войне всяко бывало.
На улице раздался шум и голоса. Старичок выглянул на улицу:
-Лука и Антон пришли,- и пошел на улицу.
Федор пошел за ним следом. На улице стояли двое мужчин, оба худые, высокие в черных балахонах и каких -то треуголках на головах. У одного из-под треуголки выглядывали длинные, темные абсолютно прямые волосы. Второй был светловолосый. Они оба обернулись на шум шагов и стояли в ожидании, когда подойдут старик и Федор. Когда Федор подошел к монахам, то один из них, светловолосый, протянул руку и представился:
- Лука
-Федор,- представился мужчина.
Когда он взглянул в глаза Луки, то почувствовал, что от него ничего не утаишь и его не обманешь. Его глаза смотрели прямо в душу и , наверное, уже провели там ревизию. У него почему-то сжалось сердце, заныла душа. О таком состоянии говорят в народе :стало безпричинно тошно. Захотелось схватить вещи и сбежать подальше отсюда .Федор почувствовал это желание и понял: он боится Луки, потому что ему стыдно рассказать монаху о своей проблеме, боится его реакции, боится , что Лука не захочет больше подавать ему руку для приветствия. Он боится быть плохим. Федор поразился: за три года он был знаком с множеством людей, и у него ни разу не возникало желания кому-то понравиться или добиться, что бы кто -то думал о нем хорошо. А сейчас он только увидел человека и, как малое дитя, захотел ему понравиться.
- Антон, - произнес Лука,- отведи новенького в гостевую, пусть располагается.
Гостевая - это один из крошечных домиков ,вмещающий топчан, сколоченный из деревьев, крошечный стол с двумя полками и несколько деревянных колышков , прибитых к стене. На топчане был матрац и подушка, набитые травой. Сверху лежало что-то подобие одеяла, сшитое из разноцветных вылинявших лоскутков, тоже набитое травой. На столе стояла оплывшая свеча, сделанная, видимо, не совсем умелыми руками монахов. Федор бросил в угол вещи, разделся, лег на кровать, закрыл глаза и приготовился ко сну.
Солнце позолотило вершины гор, утренний туман густой пеленой опустился на скит, стало холодно, но Федор не чувствовал холода. Он так и не уснул в эту ночь, мысли бередили душу, напоминая о произошедшем. И они все глубже и глубже погружали его в воспоминания жизни, проходили картины детства, юности, когда он участвовал в грабежах, это тоже было насилие, но для того что бы выжить, а не получить блаженство. Счастливые три года жизни с Марией, когда он решил, что период одиночества, униженности, насилия окончен, а оказалось, что начался новый период, где отчет шел в обратном порядке. Отчаяние охватило его : все, что дала ему жизнь хорошего и прекрасного он лишился в одночасье с присущей ему жестокостью. И теперь, как когда-то в начале своей ,практически, жизни, он опять один, неприкаянный, бродит по свету и ищет помощи: кто ему поможет разобраться в своей жизни, осознать ,что в нем такого, что привело его в изначальную точку жизненного пути. Его охватила злоба и ненависть к себе: у него было все, о чем можно было мечтать, а он сам себя всего лишил. Отчаяние, злоба, ненависть охватили все его существо. Они как дикие звери накинулись на него, на его тело. Федор чувствовал как в теле появилось напряжение, охватило голову, плечи, скрутило шею. Он лежал беспомощно наблюдая за происходящими в теле процессами.
- Господи, покарай меня, дай смерть, но возьми под защиту мою дочь, от которой я отказался.- Федор не заметил, как от отчаяния и злобы перешел к молитвам, к обращению к Богу.- Я пошел легким путем, но тогда я не понимал этого. Я думал, что все сделал наилучшим образом для нее, но оказалось, что только для себя. Вразуми ,Господи, как мне поступить, как вернуть дочь.
Скит просыпался. Послышался шум шагов: к нему заглянул вчерашний старичок:
-Просыпайся, мил человек, пошли на утреннюю молитву. Как тебя то звать - величать?
-Федор, я. - с трудом проговорил он,- иду, но я молитв не знаю.
-Мы тоже. Нас, как и тебя, никто не учил слову Божьему. Лука написал молитвы, они от сердца и мы им следуем. И мы веруем ,что наши молитвы доходят до Бога также, как и в церквах. Пошли, а то я разболтался тут.
-А как тебя зовут здесь, в скиту?
-Архип я, так и зовут.
На краю площадки стояли три монаха, Лука стоял в центре у остатков срубленного дерева, которое было своеобразным столом. Федор и Архип подошли к остальным монахам, которые стояли закрыв глаза и опустив головы, в руках у каждого была зажженная свеча. Архип протянул Федору ,зажженную свечу, как он успел ее зажечь Федор не заметил.
У Луки оказался очень приятный баритон, когда он нараспев начал читать молитвы, вернее пропевать их. Вначале Федор не вслушивался в слова молитвы, которую Лука то ли пел, то ли читал, он все еще находился под впечатлением своих ночных раздумий. Но постепенно голос Луки стал проникать в сознание Федора и тот был несказанно удивлен: молитва Луки практически один в один совпадала с его молитвой, произнесенной ночью. Федор закрыл глаза и принялся про себя повторять слова молитвы Луки и свою.. Утренняя молитва была недлинной, Лука закончил службу словами: Господи, прими нашу молитву к тебе, прости нас, прости грехи наши. После службы Федор подошел к Луке и объяснил, что он пришел к нему,а не проситься в скит. Монах постоял в раздумье, а потом ответил:
-Хорошо, сегодня после обеденной службы приходи на площадку, поговорим.
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ПРОДОЛЖЕНИЕ 8
Федор издали увидел скит, о котором ему рассказал Хасан. Три избушки, сбитые из стволов молодых деревьев, прилепились друг к другу, двери избушек, сделанные из переплетенных ивовых прутьев, закрывали внутренние пространство. Перед избушками была небольшая утрамбованная площадка, по границе которой стояли невысокие чурбачки из распиленных деревьев. В центре площадки стоял высокий ствол наполовину срубленного дерева. Позади домиков находилась пещера, из которой стлался дым, видимо там топили печь. Федор подошел к скиту и остановился в нерешительности: никого не было видно, никто не окликнул его. Куда подевались монахи? Он бросил вещи на краю площадки, сел на пенек, закурил. Вдруг кто -то сзади положил руку ему на плечо, от неожиданности Федор вздрогнул, резко подскочил и повернулся назад. Перед ним стоял невысокий сухонький старичок в черном балахоне и каком -то потрепанном треухе на голове.
- Кого ждешь?- спросил старичок тихим голосом,
-Я ищу главного монаха Луку.
-Его сейчас здесь нет,- ответил старец, забавно растягивая гласные и картавя букву р- он придет скоро. Пошли напою тебя чаем из трав и может хлебом угощу, если он уже поспел.
Федор вслед за старцем вошел в пещеру, откуда раньше шел дым, сейчас дыма не было, но запах паленого еще сильно ощущался. Старец усадил его на пенек, который был вместо стула, налил чай. Аромат заваренных трав и листьев поплыл по пещере. Федор любил травяные чаи, к ним его приучил Хасан . Он сидел и с наслаждением прихлебывал ароматный напиток, старичок принес ломоть горячего хлеба. Хлеб был клейким, светло коричневого цвета, от него исходил запах каких -то трав и вкус его был далек от вкуса хлеба. Старичок увидел выражение лица Федора, когда он откусил кусок от ломтя, поспешно стал объяснять ему из чего сделан хлеб. Это был не хлеб, это было средство для уталения голода, т. е. съесть хоть что-то, набить желудок чем придется ,лишь бы не мучил голод.
- Монахи болеют?- спросил Федор у старичка.
-Да нет, мы все старики, одинокие по разным причинам. Нам уже болеть нужно по старости, но мы держимся. Природа — великий лекарь, травки дают здоровье,а воздух какой здесь! Его можно ложкой есть и каждая ложка прибавляет силы и здоровья .
- И животы не у кого не болят от такой пищи?
- Ты видимо сытую жизнь прожил или проживаешь, а мы сюда пришли , что бы у Бога прощение вымолить и нам питание нужно, что бы ноги не протянуть, а не получить удовольствие от съеденного. Нет, никто не болеет.
Федор видел, что старик рассердился на него и постарался его успокоить:
- Не обижайся, дедушка, я тоже по такой же причине пришел. И я не сытую жизнь вел последние три года, я воин и я воевал, не отсиживался в кустах. Я искал смерть, но потом я понял, что у меня должок перед жизнью и она меня поэтому не отпускает. Т.е мои жизнь и смерть не могут решить кто победитель, кому я больше должен, но жизнь сейчас победитель, она сильнее меня держит. А за хлеб прости, к нему надо привыкнуть, я часто вообще голодным ложился, на войне всяко бывало.
На улице раздался шум и голоса. Старичок выглянул на улицу:
-Лука и Антон пришли,- и пошел на улицу.
Федор пошел за ним следом. На улице стояли двое мужчин, оба худые, высокие в черных балахонах и каких -то треуголках на головах. У одного из-под треуголки выглядывали длинные, темные абсолютно прямые волосы. Второй был светловолосый. Они оба обернулись на шум шагов и стояли в ожидании, когда подойдут старик и Федор. Когда Федор подошел к монахам, то один из них, светловолосый, протянул руку и представился:
- Лука
-Федор,- представился мужчина.
Когда он взглянул в глаза Луки, то почувствовал, что от него ничего не утаишь и его не обманешь. Его глаза смотрели прямо в душу и , наверное, уже провели там ревизию. У него почему-то сжалось сердце, заныла душа. О таком состоянии говорят в народе :стало безпричинно тошно. Захотелось схватить вещи и сбежать подальше отсюда .Федор почувствовал это желание и понял: он боится Луки, потому что ему стыдно рассказать монаху о своей проблеме, боится его реакции, боится , что Лука не захочет больше подавать ему руку для приветствия. Он боится быть плохим. Федор поразился: за три года он был знаком с множеством людей, и у него ни разу не возникало желания кому-то понравиться или добиться, что бы кто -то думал о нем хорошо. А сейчас он только увидел человека и, как малое дитя, захотел ему понравиться.
- Антон, - произнес Лука,- отведи новенького в гостевую, пусть располагается.
Гостевая - это один из крошечных домиков ,вмещающий топчан, сколоченный из деревьев, крошечный стол с двумя полками и несколько деревянных колышков , прибитых к стене. На топчане был матрац и подушка, набитые травой. Сверху лежало что-то подобие одеяла, сшитое из разноцветных вылинявших лоскутков, тоже набитое травой. На столе стояла оплывшая свеча, сделанная, видимо, не совсем умелыми руками монахов. Федор бросил в угол вещи, разделся, лег на кровать, закрыл глаза и приготовился ко сну.
Солнце позолотило вершины гор, утренний туман густой пеленой опустился на скит, стало холодно, но Федор не чувствовал холода. Он так и не уснул в эту ночь, мысли бередили душу, напоминая о произошедшем. И они все глубже и глубже погружали его в воспоминания жизни, проходили картины детства, юности, когда он участвовал в грабежах, это тоже было насилие, но для того что бы выжить, а не получить блаженство. Счастливые три года жизни с Марией, когда он решил, что период одиночества, униженности, насилия окончен, а оказалось, что начался новый период, где отчет шел в обратном порядке. Отчаяние охватило его : все, что дала ему жизнь хорошего и прекрасного он лишился в одночасье с присущей ему жестокостью. И теперь, как когда-то в начале своей ,практически, жизни, он опять один, неприкаянный, бродит по свету и ищет помощи: кто ему поможет разобраться в своей жизни, осознать ,что в нем такого, что привело его в изначальную точку жизненного пути. Его охватила злоба и ненависть к себе: у него было все, о чем можно было мечтать, а он сам себя всего лишил. Отчаяние, злоба, ненависть охватили все его существо. Они как дикие звери накинулись на него, на его тело. Федор чувствовал как в теле появилось напряжение, охватило голову, плечи, скрутило шею. Он лежал беспомощно наблюдая за происходящими в теле процессами.
- Господи, покарай меня, дай смерть, но возьми под защиту мою дочь, от которой я отказался.- Федор не заметил, как от отчаяния и злобы перешел к молитвам, к обращению к Богу.- Я пошел легким путем, но тогда я не понимал этого. Я думал, что все сделал наилучшим образом для нее, но оказалось, что только для себя. Вразуми ,Господи, как мне поступить, как вернуть дочь.
Скит просыпался. Послышался шум шагов: к нему заглянул вчерашний старичок:
-Просыпайся, мил человек, пошли на утреннюю молитву. Как тебя то звать - величать?
-Федор, я. - с трудом проговорил он,- иду, но я молитв не знаю.
-Мы тоже. Нас, как и тебя, никто не учил слову Божьему. Лука написал молитвы, они от сердца и мы им следуем. И мы веруем ,что наши молитвы доходят до Бога также, как и в церквах. Пошли, а то я разболтался тут.
-А как тебя зовут здесь, в скиту?
-Архип я, так и зовут.
На краю площадки стояли три монаха, Лука стоял в центре у остатков срубленного дерева, которое было своеобразным столом. Федор и Архип подошли к остальным монахам, которые стояли закрыв глаза и опустив головы, в руках у каждого была зажженная свеча. Архип протянул Федору ,зажженную свечу, как он успел ее зажечь Федор не заметил.
У Луки оказался очень приятный баритон, когда он нараспев начал читать молитвы, вернее пропевать их. Вначале Федор не вслушивался в слова молитвы, которую Лука то ли пел, то ли читал, он все еще находился под впечатлением своих ночных раздумий. Но постепенно голос Луки стал проникать в сознание Федора и тот был несказанно удивлен: молитва Луки практически один в один совпадала с его молитвой, произнесенной ночью. Федор закрыл глаза и принялся про себя повторять слова молитвы Луки и свою.. Утренняя молитва была недлинной, Лука закончил службу словами: Господи, прими нашу молитву к тебе, прости нас, прости грехи наши. После службы Федор подошел к Луке и объяснил, что он пришел к нему,а не проситься в скит. Монах постоял в раздумье, а потом ответил:
-Хорошо, сегодня после обеденной службы приходи на площадку, поговорим.
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ПРОДОЛЖЕНИЕ 8
Федор издали увидел скит, о котором ему рассказал Хасан. Три избушки, сбитые из стволов молодых деревьев, прилепились друг к другу, двери избушек, сделанные из переплетенных ивовых прутьев, закрывали внутренние пространство. Перед избушками была небольшая утрамбованная площадка, по границе которой стояли невысокие чурбачки из распиленных деревьев. В центре площадки стоял высокий ствол наполовину срубленного дерева. Позади домиков находилась пещера, из которой стлался дым, видимо там топили печь. Федор подошел к скиту и остановился в нерешительности: никого не было видно, никто не окликнул его. Куда подевались монахи? Он бросил вещи на краю площадки, сел на пенек, закурил. Вдруг кто -то сзади положил руку ему на плечо, от неожиданности Федор вздрогнул, резко подскочил и повернулся назад. Перед ним стоял невысокий сухонький старичок в черном балахоне и каком -то потрепанном треухе на голове.
- Кого ждешь?- спросил старичок тихим голосом,
-Я ищу главного монаха Луку.
-Его сейчас здесь нет,- ответил старец, забавно растягивая гласные и картавя букву р- он придет скоро. Пошли напою тебя чаем из трав и может хлебом угощу, если он уже поспел.
Федор вслед за старцем вошел в пещеру, откуда раньше шел дым, сейчас дыма не было, но запах паленого еще сильно ощущался. Старец усадил его на пенек, который был вместо стула, налил чай. Аромат заваренных трав и листьев поплыл по пещере. Федор любил травяные чаи, к ним его приучил Хасан . Он сидел и с наслаждением прихлебывал ароматный напиток, старичок принес ломоть горячего хлеба. Хлеб был клейким, светло коричневого цвета, от него исходил запах каких -то трав и вкус его был далек от вкуса хлеба. Старичок увидел выражение лица Федора, когда он откусил кусок от ломтя, поспешно стал объяснять ему из чего сделан хлеб. Это был не хлеб, это было средство для уталения голода, т. е. съесть хоть что-то, набить желудок чем придется ,лишь бы не мучил голод.
- Монахи болеют?- спросил Федор у старичка.
-Да нет, мы все старики, одинокие по разным причинам. Нам уже болеть нужно по старости, но мы держимся. Природа — великий лекарь, травки дают здоровье,а воздух какой здесь! Его можно ложкой есть и каждая ложка прибавляет силы и здоровья .
- И животы не у кого не болят от такой пищи?
- Ты видимо сытую жизнь прожил или проживаешь, а мы сюда пришли , что бы у Бога прощение вымолить и нам питание нужно, что бы ноги не протянуть, а не получить удовольствие от съеденного. Нет, никто не болеет.
Федор видел, что старик рассердился на него и постарался его успокоить:
- Не обижайся, дедушка, я тоже по такой же причине пришел. И я не сытую жизнь вел последние три года, я воин и я воевал, не отсиживался в кустах. Я искал смерть, но потом я понял, что у меня должок перед жизнью и она меня поэтому не отпускает. Т.е мои жизнь и смерть не могут решить кто победитель, кому я больше должен, но жизнь сейчас победитель, она сильнее меня держит. А за хлеб прости, к нему надо привыкнуть, я часто вообще голодным ложился, на войне всяко бывало.
На улице раздался шум и голоса. Старичок выглянул на улицу:
-Лука и Антон пришли,- и пошел на улицу.
Федор пошел за ним следом. На улице стояли двое мужчин, оба худые, высокие в черных балахонах и каких -то треуголках на головах. У одного из-под треуголки выглядывали длинные, темные абсолютно прямые волосы. Второй был светловолосый. Они оба обернулись на шум шагов и стояли в ожидании, когда подойдут старик и Федор. Когда Федор подошел к монахам, то один из них, светловолосый, протянул руку и представился:
- Лука
-Федор,- представился мужчина.
Когда он взглянул в глаза Луки, то почувствовал, что от него ничего не утаишь и его не обманешь. Его глаза смотрели прямо в душу и , наверное, уже провели там ревизию. У него почему-то сжалось сердце, заныла душа. О таком состоянии говорят в народе :стало безпричинно тошно. Захотелось схватить вещи и сбежать подальше отсюда .Федор почувствовал это желание и понял: он боится Луки, потому что ему стыдно рассказать монаху о своей проблеме, боится его реакции, боится , что Лука не захочет больше подавать ему руку для приветствия. Он боится быть плохим. Федор поразился: за три года он был знаком с множеством людей, и у него ни разу не возникало желания кому-то понравиться или добиться, что бы кто -то думал о нем хорошо. А сейчас он только увидел человека и, как малое дитя, захотел ему понравиться.
- Антон, - произнес Лука,- отведи новенького в гостевую, пусть располагается.
Гостевая - это один из крошечных домиков ,вмещающий топчан, сколоченный из деревьев, крошечный стол с двумя полками и несколько деревянных колышков , прибитых к стене. На топчане был матрац и подушка, набитые травой. Сверху лежало что-то подобие одеяла, сшитое из разноцветных вылинявших лоскутков, тоже набитое травой. На столе стояла оплывшая свеча, сделанная, видимо, не совсем умелыми руками монахов. Федор бросил в угол вещи, разделся, лег на кровать, закрыл глаза и приготовился ко сну.
Солнце позолотило вершины гор, утренний туман густой пеленой опустился на скит, стало холодно, но Федор не чувствовал холода. Он так и не уснул в эту ночь, мысли бередили душу, напоминая о произошедшем. И они все глубже и глубже погружали его в воспоминания жизни, проходили картины детства, юности, когда он участвовал в грабежах, это тоже было насилие, но для того что бы выжить, а не получить блаженство. Счастливые три года жизни с Марией, когда он решил, что период одиночества, униженности, насилия окончен, а оказалось, что начался новый период, где отчет шел в обратном порядке. Отчаяние охватило его : все, что дала ему жизнь хорошего и прекрасного он лишился в одночасье с присущей ему жестокостью. И теперь, как когда-то в начале своей ,практически, жизни, он опять один, неприкаянный, бродит по свету и ищет помощи: кто ему поможет разобраться в своей жизни, осознать ,что в нем такого, что привело его в изначальную точку жизненного пути. Его охватила злоба и ненависть к себе: у него было все, о чем можно было мечтать, а он сам себя всего лишил. Отчаяние, злоба, ненависть охватили все его существо. Они как дикие звери накинулись на него, на его тело. Федор чувствовал как в теле появилось напряжение, охватило голову, плечи, скрутило шею. Он лежал беспомощно наблюдая за происходящими в теле процессами.
- Господи, покарай меня, дай смерть, но возьми под защиту мою дочь, от которой я отказался.- Федор не заметил, как от отчаяния и злобы перешел к молитвам, к обращению к Богу.- Я пошел легким путем, но тогда я не понимал этого. Я думал, что все сделал наилучшим образом для нее, но оказалось, что только для себя. Вразуми ,Господи, как мне поступить, как вернуть дочь.
Скит просыпался. Послышался шум шагов: к нему заглянул вчерашний старичок:
-Просыпайся, мил человек, пошли на утреннюю молитву. Как тебя то звать - величать?
-Федор, я. - с трудом проговорил он,- иду, но я молитв не знаю.
-Мы тоже. Нас, как и тебя, никто не учил слову Божьему. Лука написал молитвы, они от сердца и мы им следуем. И мы веруем ,что наши молитвы доходят до Бога также, как и в церквах. Пошли, а то я разболтался тут.
-А как тебя зовут здесь, в скиту?
-Архип я, так и зовут.
На краю площадки стояли три монаха, Лука стоял в центре у остатков срубленного дерева, которое было своеобразным столом. Федор и Архип подошли к остальным монахам, которые стояли закрыв глаза и опустив головы, в руках у каждого была зажженная свеча. Архип протянул Федору ,зажженную свечу, как он успел ее зажечь Федор не заметил.
У Луки оказался очень приятный баритон, когда он нараспев начал читать молитвы, вернее пропевать их. Вначале Федор не вслушивался в слова молитвы, которую Лука то ли пел, то ли читал, он все еще находился под впечатлением своих ночных раздумий. Но постепенно голос Луки стал проникать в сознание Федора и тот был несказанно удивлен: молитва Луки практически один в один совпадала с его молитвой, произнесенной ночью. Федор закрыл глаза и принялся про себя повторять слова молитвы Луки и свою.. Утренняя молитва была недлинной, Лука закончил службу словами: Господи, прими нашу молитву к тебе, прости нас, прости грехи наши. После службы Федор подошел к Луке и объяснил, что он пришел к нему,а не проситься в скит. Монах постоял в раздумье, а потом ответил:
-Хорошо, сегодня после обеденной службы приходи на площадку, поговорим.
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ПРОДОЛЖЕНИЕ 8
Федор издали увидел скит, о котором ему рассказал Хасан. Три избушки, сбитые из стволов молодых деревьев, прилепились друг к другу, двери избушек, сделанные из переплетенных ивовых прутьев, закрывали внутренние пространство. Перед избушками была небольшая утрамбованная площадка, по границе которой стояли невысокие чурбачки из распиленных деревьев. В центре площадки стоял высокий ствол наполовину срубленного дерева. Позади домиков находилась пещера, из которой стлался дым, видимо там топили печь. Федор подошел к скиту и остановился в нерешительности: никого не было видно, никто не окликнул его. Куда подевались монахи? Он бросил вещи на краю площадки, сел на пенек, закурил. Вдруг кто -то сзади положил руку ему на плечо, от неожиданности Федор вздрогнул, резко подскочил и повернулся назад. Перед ним стоял невысокий сухонький старичок в черном балахоне и каком -то потрепанном треухе на голове.
- Кого ждешь?- спросил старичок тихим голосом,
-Я ищу главного монаха Луку.
-Его сейчас здесь нет,- ответил старец, забавно растягивая гласные и картавя букву р- он придет скоро. Пошли напою тебя чаем из трав и может хлебом угощу, если он уже поспел.
Федор вслед за старцем вошел в пещеру, откуда раньше шел дым, сейчас дыма не было, но запах паленого еще сильно ощущался. Старец усадил его на пенек, который был вместо стула, налил чай. Аромат заваренных трав и листьев поплыл по пещере. Федор любил травяные чаи, к ним его приучил Хасан . Он сидел и с наслаждением прихлебывал ароматный напиток, старичок принес ломоть горячего хлеба. Хлеб был клейким, светло коричневого цвета, от него исходил запах каких -то трав и вкус его был далек от вкуса хлеба. Старичок увидел выражение лица Федора, когда он откусил кусок от ломтя, поспешно стал объяснять ему из чего сделан хлеб. Это был не хлеб, это было средство для уталения голода, т. е. съесть хоть что-то, набить желудок чем придется ,лишь бы не мучил голод.
- Монахи болеют?- спросил Федор у старичка.
-Да нет, мы все старики, одинокие по разным причинам. Нам уже болеть нужно по старости, но мы держимся. Природа — великий лекарь, травки дают здоровье,а воздух какой здесь! Его можно ложкой есть и каждая ложка прибавляет силы и здоровья .
- И животы не у кого не болят от такой пищи?
- Ты видимо сытую жизнь прожил или проживаешь, а мы сюда пришли , что бы у Бога прощение вымолить и нам питание нужно, что бы ноги не протянуть, а не получить удовольствие от съеденного. Нет, никто не болеет.
Федор видел, что старик рассердился на него и постарался его успокоить:
- Не обижайся, дедушка, я тоже по такой же причине пришел. И я не сытую жизнь вел последние три года, я воин и я воевал, не отсиживался в кустах. Я искал смерть, но потом я понял, что у меня должок перед жизнью и она меня поэтому не отпускает. Т.е мои жизнь и смерть не могут решить кто победитель, кому я больше должен, но жизнь сейчас победитель, она сильнее меня держит. А за хлеб прости, к нему надо привыкнуть, я часто вообще голодным ложился, на войне всяко бывало.
На улице раздался шум и голоса. Старичок выглянул на улицу:
-Лука и Антон пришли,- и пошел на улицу.
Федор пошел за ним следом. На улице стояли двое мужчин, оба худые, высокие в черных балахонах и каких -то треуголках на головах. У одного из-под треуголки выглядывали длинные, темные абсолютно прямые волосы. Второй был светловолосый. Они оба обернулись на шум шагов и стояли в ожидании, когда подойдут старик и Федор. Когда Федор подошел к монахам, то один из них, светловолосый, протянул руку и представился:
- Лука
-Федор,- представился мужчина.
Когда он взглянул в глаза Луки, то почувствовал, что от него ничего не утаишь и его не обманешь. Его глаза смотрели прямо в душу и , наверное, уже провели там ревизию. У него почему-то сжалось сердце, заныла душа. О таком состоянии говорят в народе :стало безпричинно тошно. Захотелось схватить вещи и сбежать подальше отсюда .Федор почувствовал это желание и понял: он боится Луки, потому что ему стыдно рассказать монаху о своей проблеме, боится его реакции, боится , что Лука не захочет больше подавать ему руку для приветствия. Он боится быть плохим. Федор поразился: за три года он был знаком с множеством людей, и у него ни разу не возникало желания кому-то понравиться или добиться, что бы кто -то думал о нем хорошо. А сейчас он только увидел человека и, как малое дитя, захотел ему понравиться.
- Антон, - произнес Лука,- отведи новенького в гостевую, пусть располагается.
Гостевая - это один из крошечных домиков ,вмещающий топчан, сколоченный из деревьев, крошечный стол с двумя полками и несколько деревянных колышков , прибитых к стене. На топчане был матрац и подушка, набитые травой. Сверху лежало что-то подобие одеяла, сшитое из разноцветных вылинявших лоскутков, тоже набитое травой. На столе стояла оплывшая свеча, сделанная, видимо, не совсем умелыми руками монахов. Федор бросил в угол вещи, разделся, лег на кровать, закрыл глаза и приготовился ко сну.
Солнце позолотило вершины гор, утренний туман густой пеленой опустился на скит, стало холодно, но Федор не чувствовал холода. Он так и не уснул в эту ночь, мысли бередили душу, напоминая о произошедшем. И они все глубже и глубже погружали его в воспоминания жизни, проходили картины детства, юности, когда он участвовал в грабежах, это тоже было насилие, но для того что бы выжить, а не получить блаженство. Счастливые три года жизни с Марией, когда он решил, что период одиночества, униженности, насилия окончен, а оказалось, что начался новый период, где отчет шел в обратном порядке. Отчаяние охватило его : все, что дала ему жизнь хорошего и прекрасного он лишился в одночасье с присущей ему жестокостью. И теперь, как когда-то в начале своей ,практически, жизни, он опять один, неприкаянный, бродит по свету и ищет помощи: кто ему поможет разобраться в своей жизни, осознать ,что в нем такого, что привело его в изначальную точку жизненного пути. Его охватила злоба и ненависть к себе: у него было все, о чем можно было мечтать, а он сам себя всего лишил. Отчаяние, злоба, ненависть охватили все его существо. Они как дикие звери накинулись на него, на его тело. Федор чувствовал как в теле появилось напряжение, охватило голову, плечи, скрутило шею. Он лежал беспомощно наблюдая за происходящими в теле процессами.
- Господи, покарай меня, дай смерть, но возьми под защиту мою дочь, от которой я отказался.- Федор не заметил, как от отчаяния и злобы перешел к молитвам, к обращению к Богу.- Я пошел легким путем, но тогда я не понимал этого. Я думал, что все сделал наилучшим образом для нее, но оказалось, что только для себя. Вразуми ,Господи, как мне поступить, как вернуть дочь.
Скит просыпался. Послышался шум шагов: к нему заглянул вчерашний старичок:
-Просыпайся, мил человек, пошли на утреннюю молитву. Как тебя то звать - величать?
-Федор, я. - с трудом проговорил он,- иду, но я молитв не знаю.
-Мы тоже. Нас, как и тебя, никто не учил слову Божьему. Лука написал молитвы, они от сердца и мы им следуем. И мы веруем ,что наши молитвы доходят до Бога также, как и в церквах. Пошли, а то я разболтался тут.
-А как тебя зовут здесь, в скиту?
-Архип я, так и зовут.
На краю площадки стояли три монаха, Лука стоял в центре у остатков срубленного дерева, которое было своеобразным столом. Федор и Архип подошли к остальным монахам, которые стояли закрыв глаза и опустив головы, в руках у каждого была зажженная свеча. Архип протянул Федору ,зажженную свечу, как он успел ее зажечь Федор не заметил.
У Луки оказался очень приятный баритон, когда он нараспев начал читать молитвы, вернее пропевать их. Вначале Федор не вслушивался в слова молитвы, которую Лука то ли пел, то ли читал, он все еще находился под впечатлением своих ночных раздумий. Но постепенно голос Луки стал проникать в сознание Федора и тот был несказанно удивлен: молитва Луки практически один в один совпадала с его молитвой, произнесенной ночью. Федор закрыл глаза и принялся про себя повторять слова молитвы Луки и свою.. Утренняя молитва была недлинной, Лука закончил службу словами: Господи, прими нашу молитву к тебе, прости нас, прости грехи наши. После службы Федор подошел к Луке и объяснил, что он пришел к нему,а не проситься в скит. Монах постоял в раздумье, а потом ответил:
-Хорошо, сегодня после обеденной службы приходи на площадку, поговорим.
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ПРОДОЛЖЕНИЕ 8
Федор издали увидел скит, о котором ему рассказал Хасан. Три избушки, сбитые из стволов молодых деревьев, прилепились друг к другу, двери избушек, сделанные из переплетенных ивовых прутьев, закрывали внутренние пространство. Перед избушками была небольшая утрамбованная площадка, по границе которой стояли невысокие чурбачки из распиленных деревьев. В центре площадки стоял высокий ствол наполовину срубленного дерева. Позади домиков находилась пещера, из которой стлался дым, видимо там топили печь. Федор подошел к скиту и остановился в нерешительности: никого не было видно, никто не окликнул его. Куда подевались монахи? Он бросил вещи на краю площадки, сел на пенек, закурил. Вдруг кто -то сзади положил руку ему на плечо, от неожиданности Федор вздрогнул, резко подскочил и повернулся назад. Перед ним стоял невысокий сухонький старичок в черном балахоне и каком -то потрепанном треухе на голове.
- Кого ждешь?- спросил старичок тихим голосом,
-Я ищу главного монаха Луку.
-Его сейчас здесь нет,- ответил старец, забавно растягивая гласные и картавя букву р- он придет скоро. Пошли напою тебя чаем из трав и может хлебом угощу, если он уже поспел.
Федор вслед за старцем вошел в пещеру, откуда раньше шел дым, сейчас дыма не было, но запах паленого еще сильно ощущался. Старец усадил его на пенек, который был вместо стула, налил чай. Аромат заваренных трав и листьев поплыл по пещере. Федор любил травяные чаи, к ним его приучил Хасан . Он сидел и с наслаждением прихлебывал ароматный напиток, старичок принес ломоть горячего хлеба. Хлеб был клейким, светло коричневого цвета, от него исходил запах каких -то трав и вкус его был далек от вкуса хлеба. Старичок увидел выражение лица Федора, когда он откусил кусок от ломтя, поспешно стал объяснять ему из чего сделан хлеб. Это был не хлеб, это было средство для уталения голода, т. е. съесть хоть что-то, набить желудок чем придется ,лишь бы не мучил голод.
- Монахи болеют?- спросил Федор у старичка.
-Да нет, мы все старики, одинокие по разным причинам. Нам уже болеть нужно по старости, но мы держимся. Природа — великий лекарь, травки дают здоровье,а воздух какой здесь! Его можно ложкой есть и каждая ложка прибавляет силы и здоровья .
- И животы не у кого не болят от такой пищи?
- Ты видимо сытую жизнь прожил или проживаешь, а мы сюда пришли , что бы у Бога прощение вымолить и нам питание нужно, что бы ноги не протянуть, а не получить удовольствие от съеденного. Нет, никто не болеет.
Федор видел, что старик рассердился на него и постарался его успокоить:
- Не обижайся, дедушка, я тоже по такой же причине пришел. И я не сытую жизнь вел последние три года, я воин и я воевал, не отсиживался в кустах. Я искал смерть, но потом я понял, что у меня должок перед жизнью и она меня поэтому не отпускает. Т.е мои жизнь и смерть не могут решить кто победитель, кому я больше должен, но жизнь сейчас победитель, она сильнее меня держит. А за хлеб прости, к нему надо привыкнуть, я часто вообще голодным ложился, на войне всяко бывало.
На улице раздался шум и голоса. Старичок выглянул на улицу:
-Лука и Антон пришли,- и пошел на улицу.
Федор пошел за ним следом. На улице стояли двое мужчин, оба худые, высокие в черных балахонах и каких -то треуголках на головах. У одного из-под треуголки выглядывали длинные, темные абсолютно прямые волосы. Второй был светловолосый. Они оба обернулись на шум шагов и стояли в ожидании, когда подойдут старик и Федор. Когда Федор подошел к монахам, то один из них, светловолосый, протянул руку и представился:
- Лука
-Федор,- представился мужчина.
Когда он взглянул в глаза Луки, то почувствовал, что от него ничего не утаишь и его не обманешь. Его глаза смотрели прямо в душу и , наверное, уже провели там ревизию. У него почему-то сжалось сердце, заныла душа. О таком состоянии говорят в народе :стало безпричинно тошно. Захотелось схватить вещи и сбежать подальше отсюда .Федор почувствовал это желание и понял: он боится Луки, потому что ему стыдно рассказать монаху о своей проблеме, боится его реакции, боится , что Лука не захочет больше подавать ему руку для приветствия. Он боится быть плохим. Федор поразился: за три года он был знаком с множеством людей, и у него ни разу не возникало желания кому-то понравиться или добиться, что бы кто -то думал о нем хорошо. А сейчас он только увидел человека и, как малое дитя, захотел ему понравиться.
- Антон, - произнес Лука,- отведи новенького в гостевую, пусть располагается.
Гостевая - это один из крошечных домиков ,вмещающий топчан, сколоченный из деревьев, крошечный стол с двумя полками и несколько деревянных колышков , прибитых к стене. На топчане был матрац и подушка, набитые травой. Сверху лежало что-то подобие одеяла, сшитое из разноцветных вылинявших лоскутков, тоже набитое травой. На столе стояла оплывшая свеча, сделанная, видимо, не совсем умелыми руками монахов. Федор бросил в угол вещи, разделся, лег на кровать, закрыл глаза и приготовился ко сну.
Солнце позолотило вершины гор, утренний туман густой пеленой опустился на скит, стало холодно, но Федор не чувствовал холода. Он так и не уснул в эту ночь, мысли бередили душу, напоминая о произошедшем. И они все глубже и глубже погружали его в воспоминания жизни, проходили картины детства, юности, когда он участвовал в грабежах, это тоже было насилие, но для того что бы выжить, а не получить блаженство. Счастливые три года жизни с Марией, когда он решил, что период одиночества, униженности, насилия окончен, а оказалось, что начался новый период, где отчет шел в обратном порядке. Отчаяние охватило его : все, что дала ему жизнь хорошего и прекрасного он лишился в одночасье с присущей ему жестокостью. И теперь, как когда-то в начале своей ,практически, жизни, он опять один, неприкаянный, бродит по свету и ищет помощи: кто ему поможет разобраться в своей жизни, осознать ,что в нем такого, что привело его в изначальную точку жизненного пути. Его охватила злоба и ненависть к себе: у него было все, о чем можно было мечтать, а он сам себя всего лишил. Отчаяние, злоба, ненависть охватили все его существо. Они как дикие звери накинулись на него, на его тело. Федор чувствовал как в теле появилось напряжение, охватило голову, плечи, скрутило шею. Он лежал беспомощно наблюдая за происходящими в теле процессами.
- Господи, покарай меня, дай смерть, но возьми под защиту мою дочь, от которой я отказался.- Федор не заметил, как от отчаяния и злобы перешел к молитвам, к обращению к Богу.- Я пошел легким путем, но тогда я не понимал этого. Я думал, что все сделал наилучшим образом для нее, но оказалось, что только для себя. Вразуми ,Господи, как мне поступить, как вернуть дочь.
Скит просыпался. Послышался шум шагов: к нему заглянул вчерашний старичок:
-Просыпайся, мил человек, пошли на утреннюю молитву. Как тебя то звать - величать?
-Федор, я. - с трудом проговорил он,- иду, но я молитв не знаю.
-Мы тоже. Нас, как и тебя, никто не учил слову Божьему. Лука написал молитвы, они от сердца и мы им следуем. И мы веруем ,что наши молитвы доходят до Бога также, как и в церквах. Пошли, а то я разболтался тут.
-А как тебя зовут здесь, в скиту?
-Архип я, так и зовут.
На краю площадки стояли три монаха, Лука стоял в центре у остатков срубленного дерева, которое было своеобразным столом. Федор и Архип подошли к остальным монахам, которые стояли закрыв глаза и опустив головы, в руках у каждого была зажженная свеча. Архип протянул Федору ,зажженную свечу, как он успел ее зажечь Федор не заметил.
У Луки оказался очень приятный баритон, когда он нараспев начал читать молитвы, вернее пропевать их. Вначале Федор не вслушивался в слова молитвы, которую Лука то ли пел, то ли читал, он все еще находился под впечатлением своих ночных раздумий. Но постепенно голос Луки стал проникать в сознание Федора и тот был несказанно удивлен: молитва Луки практически один в один совпадала с его молитвой, произнесенной ночью. Федор закрыл глаза и принялся про себя повторять слова молитвы Луки и свою.. Утренняя молитва была недлинной, Лука закончил службу словами: Господи, прими нашу молитву к тебе, прости нас, прости грехи наши. После службы Федор подошел к Луке и объяснил, что он пришел к нему,а не проситься в скит. Монах постоял в раздумье, а потом ответил:
-Хорошо, сегодня после обеденной службы приходи на площадку, поговорим.
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ПРОДОЛЖЕНИЕ 8
Федор издали увидел скит, о котором ему рассказал Хасан. Три избушки, сбитые из стволов молодых деревьев, прилепились друг к другу, двери избушек, сделанные из переплетенных ивовых прутьев, закрывали внутренние пространство. Перед избушками была небольшая утрамбованная площадка, по границе которой стояли невысокие чурбачки из распиленных деревьев. В центре площадки стоял высокий ствол наполовину срубленного дерева. Позади домиков находилась пещера, из которой стлался дым, видимо там топили печь. Федор подошел к скиту и остановился в нерешительности: никого не было видно, никто не окликнул его. Куда подевались монахи? Он бросил вещи на краю площадки, сел на пенек, закурил. Вдруг кто -то сзади положил руку ему на плечо, от неожиданности Федор вздрогнул, резко подскочил и повернулся назад. Перед ним стоял невысокий сухонький старичок в черном балахоне и каком -то потрепанном треухе на голове.
- Кого ждешь?- спросил старичок тихим голосом,
-Я ищу главного монаха Луку.
-Его сейчас здесь нет,- ответил старец, забавно растягивая гласные и картавя букву р- он придет скоро. Пошли напою тебя чаем из трав и может хлебом угощу, если он уже поспел.
Федор вслед за старцем вошел в пещеру, откуда раньше шел дым, сейчас дыма не было, но запах паленого еще сильно ощущался. Старец усадил его на пенек, который был вместо стула, налил чай. Аромат заваренных трав и листьев поплыл по пещере. Федор любил травяные чаи, к ним его приучил Хасан . Он сидел и с наслаждением прихлебывал ароматный напиток, старичок принес ломоть горячего хлеба. Хлеб был клейким, светло коричневого цвета, от него исходил запах каких -то трав и вкус его был далек от вкуса хлеба. Старичок увидел выражение лица Федора, когда он откусил кусок от ломтя, поспешно стал объяснять ему из чего сделан хлеб. Это был не хлеб, это было средство для уталения голода, т. е. съесть хоть что-то, набить желудок чем придется ,лишь бы не мучил голод.
- Монахи болеют?- спросил Федор у старичка.
-Да нет, мы все старики, одинокие по разным причинам. Нам уже болеть нужно по старости, но мы держимся. Природа — великий лекарь, травки дают здоровье,а воздух какой здесь! Его можно ложкой есть и каждая ложка прибавляет силы и здоровья .
- И животы не у кого не болят от такой пищи?
- Ты видимо сытую жизнь прожил или проживаешь, а мы сюда пришли , что бы у Бога прощение вымолить и нам питание нужно, что бы ноги не протянуть, а не получить удовольствие от съеденного. Нет, никто не болеет.
Федор видел, что старик рассердился на него и постарался его успокоить:
- Не обижайся, дедушка, я тоже по такой же причине пришел. И я не сытую жизнь вел последние три года, я воин и я воевал, не отсиживался в кустах. Я искал смерть, но потом я понял, что у меня должок перед жизнью и она меня поэтому не отпускает. Т.е мои жизнь и смерть не могут решить кто победитель, кому я больше должен, но жизнь сейчас победитель, она сильнее меня держит. А за хлеб прости, к нему надо привыкнуть, я часто вообще голодным ложился, на войне всяко бывало.
На улице раздался шум и голоса. Старичок выглянул на улицу:
-Лука и Антон пришли,- и пошел на улицу.
Федор пошел за ним следом. На улице стояли двое мужчин, оба худые, высокие в черных балахонах и каких -то треуголках на головах. У одного из-под треуголки выглядывали длинные, темные абсолютно прямые волосы. Второй был светловолосый. Они оба обернулись на шум шагов и стояли в ожидании, когда подойдут старик и Федор. Когда Федор подошел к монахам, то один из них, светловолосый, протянул руку и представился:
- Лука
-Федор,- представился мужчина.
Когда он взглянул в глаза Луки, то почувствовал, что от него ничего не утаишь и его не обманешь. Его глаза смотрели прямо в душу и , наверное, уже провели там ревизию. У него почему-то сжалось сердце, заныла душа. О таком состоянии говорят в народе :стало безпричинно тошно. Захотелось схватить вещи и сбежать подальше отсюда .Федор почувствовал это желание и понял: он боится Луки, потому что ему стыдно рассказать монаху о своей проблеме, боится его реакции, боится , что Лука не захочет больше подавать ему руку для приветствия. Он боится быть плохим. Федор поразился: за три года он был знаком с множеством людей, и у него ни разу не возникало желания кому-то понравиться или добиться, что бы кто -то думал о нем хорошо. А сейчас он только увидел человека и, как малое дитя, захотел ему понравиться.
- Антон, - произнес Лука,- отведи новенького в гостевую, пусть располагается.
Гостевая - это один из крошечных домиков ,вмещающий топчан, сколоченный из деревьев, крошечный стол с двумя полками и несколько деревянных колышков , прибитых к стене. На топчане был матрац и подушка, набитые травой. Сверху лежало что-то подобие одеяла, сшитое из разноцветных вылинявших лоскутков, тоже набитое травой. На столе стояла оплывшая свеча, сделанная, видимо, не совсем умелыми руками монахов. Федор бросил в угол вещи, разделся, лег на кровать, закрыл глаза и приготовился ко сну.
Солнце позолотило вершины гор, утренний туман густой пеленой опустился на скит, стало холодно, но Федор не чувствовал холода. Он так и не уснул в эту ночь, мысли бередили душу, напоминая о произошедшем. И они все глубже и глубже погружали его в воспоминания жизни, проходили картины детства, юности, когда он участвовал в грабежах, это тоже было насилие, но для того что бы выжить, а не получить блаженство. Счастливые три года жизни с Марией, когда он решил, что период одиночества, униженности, насилия окончен, а оказалось, что начался новый период, где отчет шел в обратном порядке. Отчаяние охватило его : все, что дала ему жизнь хорошего и прекрасного он лишился в одночасье с присущей ему жестокостью. И теперь, как когда-то в начале своей ,практически, жизни, он опять один, неприкаянный, бродит по свету и ищет помощи: кто ему поможет разобраться в своей жизни, осознать ,что в нем такого, что привело его в изначальную точку жизненного пути. Его охватила злоба и ненависть к себе: у него было все, о чем можно было мечтать, а он сам себя всего лишил. Отчаяние, злоба, ненависть охватили все его существо. Они как дикие звери накинулись на него, на его тело. Федор чувствовал как в теле появилось напряжение, охватило голову, плечи, скрутило шею. Он лежал беспомощно наблюдая за происходящими в теле процессами.
- Господи, покарай меня, дай смерть, но возьми под защиту мою дочь, от которой я отказался.- Федор не заметил, как от отчаяния и злобы перешел к молитвам, к обращению к Богу.- Я пошел легким путем, но тогда я не понимал этого. Я думал, что все сделал наилучшим образом для нее, но оказалось, что только для себя. Вразуми ,Господи, как мне поступить, как вернуть дочь.
Скит просыпался. Послышался шум шагов: к нему заглянул вчерашний старичок:
-Просыпайся, мил человек, пошли на утреннюю молитву. Как тебя то звать - величать?
-Федор, я. - с трудом проговорил он,- иду, но я молитв не знаю.
-Мы тоже. Нас, как и тебя, никто не учил слову Божьему. Лука написал молитвы, они от сердца и мы им следуем. И мы веруем ,что наши молитвы доходят до Бога также, как и в церквах. Пошли, а то я разболтался тут.
-А как тебя зовут здесь, в скиту?
-Архип я, так и зовут.
На краю площадки стояли три монаха, Лука стоял в центре у остатков срубленного дерева, которое было своеобразным столом. Федор и Архип подошли к остальным монахам, которые стояли закрыв глаза и опустив головы, в руках у каждого была зажженная свеча. Архип протянул Федору ,зажженную свечу, как он успел ее зажечь Федор не заметил.
У Луки оказался очень приятный баритон, когда он нараспев начал читать молитвы, вернее пропевать их. Вначале Федор не вслушивался в слова молитвы, которую Лука то ли пел, то ли читал, он все еще находился под впечатлением своих ночных раздумий. Но постепенно голос Луки стал проникать в сознание Федора и тот был несказанно удивлен: молитва Луки практически один в один совпадала с его молитвой, произнесенной ночью. Федор закрыл глаза и принялся про себя повторять слова молитвы Луки и свою.. Утренняя молитва была недлинной, Лука закончил службу словами: Господи, прими нашу молитву к тебе, прости нас, прости грехи наши. После службы Федор подошел к Луке и объяснил, что он пришел к нему,а не проситься в скит. Монах постоял в раздумье, а потом ответил:
-Хорошо, сегодня после обеденной службы приходи на площадку, поговорим.
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ПРОДОЛЖЕНИЕ 8
Федор издали увидел скит, о котором ему рассказал Хасан. Три избушки, сбитые из стволов молодых деревьев, прилепились друг к другу, двери избушек, сделанные из переплетенных ивовых прутьев, закрывали внутренние пространство. Перед избушками была небольшая утрамбованная площадка, по границе которой стояли невысокие чурбачки из распиленных деревьев. В центре площадки стоял высокий ствол наполовину срубленного дерева. Позади домиков находилась пещера, из которой стлался дым, видимо там топили печь. Федор подошел к скиту и остановился в нерешительности: никого не было видно, никто не окликнул его. Куда подевались монахи? Он бросил вещи на краю площадки, сел на пенек, закурил. Вдруг кто -то сзади положил руку ему на плечо, от неожиданности Федор вздрогнул, резко подскочил и повернулся назад. Перед ним стоял невысокий сухонький старичок в черном балахоне и каком -то потрепанном треухе на голове.
- Кого ждешь?- спросил старичок тихим голосом,
-Я ищу главного монаха Луку.
-Его сейчас здесь нет,- ответил старец, забавно растягивая гласные и картавя букву р- он придет скоро. Пошли напою тебя чаем из трав и может хлебом угощу, если он уже поспел.
Федор вслед за старцем вошел в пещеру, откуда раньше шел дым, сейчас дыма не было, но запах паленого еще сильно ощущался. Старец усадил его на пенек, который был вместо стула, налил чай. Аромат заваренных трав и листьев поплыл по пещере. Федор любил травяные чаи, к ним его приучил Хасан . Он сидел и с наслаждением прихлебывал ароматный напиток, старичок принес ломоть горячего хлеба. Хлеб был клейким, светло коричневого цвета, от него исходил запах каких -то трав и вкус его был далек от вкуса хлеба. Старичок увидел выражение лица Федора, когда он откусил кусок от ломтя, поспешно стал объяснять ему из чего сделан хлеб. Это был не хлеб, это было средство для уталения голода, т. е. съесть хоть что-то, набить желудок чем придется ,лишь бы не мучил голод.
- Монахи болеют?- спросил Федор у старичка.
-Да нет, мы все старики, одинокие по разным причинам. Нам уже болеть нужно по старости, но мы держимся. Природа — великий лекарь, травки дают здоровье,а воздух какой здесь! Его можно ложкой есть и каждая ложка прибавляет силы и здоровья .
- И животы не у кого не болят от такой пищи?
- Ты видимо сытую жизнь прожил или проживаешь, а мы сюда пришли , что бы у Бога прощение вымолить и нам питание нужно, что бы ноги не протянуть, а не получить удовольствие от съеденного. Нет, никто не болеет.
Федор видел, что старик рассердился на него и постарался его успокоить:
- Не обижайся, дедушка, я тоже по такой же причине пришел. И я не сытую жизнь вел последние три года, я воин и я воевал, не отсиживался в кустах. Я искал смерть, но потом я понял, что у меня должок перед жизнью и она меня поэтому не отпускает. Т.е мои жизнь и смерть не могут решить кто победитель, кому я больше должен, но жизнь сейчас победитель, она сильнее меня держит. А за хлеб прости, к нему надо привыкнуть, я часто вообще голодным ложился, на войне всяко бывало.
На улице раздался шум и голоса. Старичок выглянул на улицу:
-Лука и Антон пришли,- и пошел на улицу.
Федор пошел за ним следом. На улице стояли двое мужчин, оба худые, высокие в черных балахонах и каких -то треуголках на головах. У одного из-под треуголки выглядывали длинные, темные абсолютно прямые волосы. Второй был светловолосый. Они оба обернулись на шум шагов и стояли в ожидании, когда подойдут старик и Федор. Когда Федор подошел к монахам, то один из них, светловолосый, протянул руку и представился:
- Лука
-Федор,- представился мужчина.
Когда он взглянул в глаза Луки, то почувствовал, что от него ничего не утаишь и его не обманешь. Его глаза смотрели прямо в душу и , наверное, уже провели там ревизию. У него почему-то сжалось сердце, заныла душа. О таком состоянии говорят в народе :стало безпричинно тошно. Захотелось схватить вещи и сбежать подальше отсюда .Федор почувствовал это желание и понял: он боится Луки, потому что ему стыдно рассказать монаху о своей проблеме, боится его реакции, боится , что Лука не захочет больше подавать ему руку для приветствия. Он боится быть плохим. Федор поразился: за три года он был знаком с множеством людей, и у него ни разу не возникало желания кому-то понравиться или добиться, что бы кто -то думал о нем хорошо. А сейчас он только увидел человека и, как малое дитя, захотел ему понравиться.
- Антон, - произнес Лука,- отведи новенького в гостевую, пусть располагается.
Гостевая - это один из крошечных домиков ,вмещающий топчан, сколоченный из деревьев, крошечный стол с двумя полками и несколько деревянных колышков , прибитых к стене. На топчане был матрац и подушка, набитые травой. Сверху лежало что-то подобие одеяла, сшитое из разноцветных вылинявших лоскутков, тоже набитое травой. На столе стояла оплывшая свеча, сделанная, видимо, не совсем умелыми руками монахов. Федор бросил в угол вещи, разделся, лег на кровать, закрыл глаза и приготовился ко сну.
Солнце позолотило вершины гор, утренний туман густой пеленой опустился на скит, стало холодно, но Федор не чувствовал холода. Он так и не уснул в эту ночь, мысли бередили душу, напоминая о произошедшем. И они все глубже и глубже погружали его в воспоминания жизни, проходили картины детства, юности, когда он участвовал в грабежах, это тоже было насилие, но для того что бы выжить, а не получить блаженство. Счастливые три года жизни с Марией, когда он решил, что период одиночества, униженности, насилия окончен, а оказалось, что начался новый период, где отчет шел в обратном порядке. Отчаяние охватило его : все, что дала ему жизнь хорошего и прекрасного он лишился в одночасье с присущей ему жестокостью. И теперь, как когда-то в начале своей ,практически, жизни, он опять один, неприкаянный, бродит по свету и ищет помощи: кто ему поможет разобраться в своей жизни, осознать ,что в нем такого, что привело его в изначальную точку жизненного пути. Его охватила злоба и ненависть к себе: у него было все, о чем можно было мечтать, а он сам себя всего лишил. Отчаяние, злоба, ненависть охватили все его существо. Они как дикие звери накинулись на него, на его тело. Федор чувствовал как в теле появилось напряжение, охватило голову, плечи, скрутило шею. Он лежал беспомощно наблюдая за происходящими в теле процессами.
- Господи, покарай меня, дай смерть, но возьми под защиту мою дочь, от которой я отказался.- Федор не заметил, как от отчаяния и злобы перешел к молитвам, к обращению к Богу.- Я пошел легким путем, но тогда я не понимал этого. Я думал, что все сделал наилучшим образом для нее, но оказалось, что только для себя. Вразуми ,Господи, как мне поступить, как вернуть дочь.
Скит просыпался. Послышался шум шагов: к нему заглянул вчерашний старичок:
-Просыпайся, мил человек, пошли на утреннюю молитву. Как тебя то звать - величать?
-Федор, я. - с трудом проговорил он,- иду, но я молитв не знаю.
-Мы тоже. Нас, как и тебя, никто не учил слову Божьему. Лука написал молитвы, они от сердца и мы им следуем. И мы веруем ,что наши молитвы доходят до Бога также, как и в церквах. Пошли, а то я разболтался тут.
-А как тебя зовут здесь, в скиту?
-Архип я, так и зовут.
На краю площадки стояли три монаха, Лука стоял в центре у остатков срубленного дерева, которое было своеобразным столом. Федор и Архип подошли к остальным монахам, которые стояли закрыв глаза и опустив головы, в руках у каждого была зажженная свеча. Архип протянул Федору ,зажженную свечу, как он успел ее зажечь Федор не заметил.
У Луки оказался очень приятный баритон, когда он нараспев начал читать молитвы, вернее пропевать их. Вначале Федор не вслушивался в слова молитвы, которую Лука то ли пел, то ли читал, он все еще находился под впечатлением своих ночных раздумий. Но постепенно голос Луки стал проникать в сознание Федора и тот был несказанно удивлен: молитва Луки практически один в один совпадала с его молитвой, произнесенной ночью. Федор закрыл глаза и принялся про себя повторять слова молитвы Луки и свою.. Утренняя молитва была недлинной, Лука закончил службу словами: Господи, прими нашу молитву к тебе, прости нас, прости грехи наши. После службы Федор подошел к Луке и объяснил, что он пришел к нему,а не проситься в скит. Монах постоял в раздумье, а потом ответил:
-Хорошо, сегодня после обеденной службы приходи на площадку, поговорим.
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ПРОДОЛЖЕНИЕ 8
Федор издали увидел скит, о котором ему рассказал Хасан. Три избушки, сбитые из стволов молодых деревьев, прилепились друг к другу, двери избушек, сделанные из переплетенных ивовых прутьев, закрывали внутренние пространство. Перед избушками была небольшая утрамбованная площадка, по границе которой стояли невысокие чурбачки из распиленных деревьев. В центре площадки стоял высокий ствол наполовину срубленного дерева. Позади домиков находилась пещера, из которой стлался дым, видимо там топили печь. Федор подошел к скиту и остановился в нерешительности: никого не было видно, никто не окликнул его. Куда подевались монахи? Он бросил вещи на краю площадки, сел на пенек, закурил. Вдруг кто -то сзади положил руку ему на плечо, от неожиданности Федор вздрогнул, резко подскочил и повернулся назад. Перед ним стоял невысокий сухонький старичок в черном балахоне и каком -то потрепанном треухе на голове.
- Кого ждешь?- спросил старичок тихим голосом,
-Я ищу главного монаха Луку.
-Его сейчас здесь нет,- ответил старец, забавно растягивая гласные и картавя букву р- он придет скоро. Пошли напою тебя чаем из трав и может хлебом угощу, если он уже поспел.
Федор вслед за старцем вошел в пещеру, откуда раньше шел дым, сейчас дыма не было, но запах паленого еще сильно ощущался. Старец усадил его на пенек, который был вместо стула, налил чай. Аромат заваренных трав и листьев поплыл по пещере. Федор любил травяные чаи, к ним его приучил Хасан . Он сидел и с наслаждением прихлебывал ароматный напиток, старичок принес ломоть горячего хлеба. Хлеб был клейким, светло коричневого цвета, от него исходил запах каких -то трав и вкус его был далек от вкуса хлеба. Старичок увидел выражение лица Федора, когда он откусил кусок от ломтя, поспешно стал объяснять ему из чего сделан хлеб. Это был не хлеб, это было средство для уталения голода, т. е. съесть хоть что-то, набить желудок чем придется ,лишь бы не мучил голод.
- Монахи болеют?- спросил Федор у старичка.
-Да нет, мы все старики, одинокие по разным причинам. Нам уже болеть нужно по старости, но мы держимся. Природа — великий лекарь, травки дают здоровье,а воздух какой здесь! Его можно ложкой есть и каждая ложка прибавляет силы и здоровья .
- И животы не у кого не болят от такой пищи?
- Ты видимо сытую жизнь прожил или проживаешь, а мы сюда пришли , что бы у Бога прощение вымолить и нам питание нужно, что бы ноги не протянуть, а не получить удовольствие от съеденного. Нет, никто не болеет.
Федор видел, что старик рассердился на него и постарался его успокоить:
- Не обижайся, дедушка, я тоже по такой же причине пришел. И я не сытую жизнь вел последние три года, я воин и я воевал, не отсиживался в кустах. Я искал смерть, но потом я понял, что у меня должок перед жизнью и она меня поэтому не отпускает. Т.е мои жизнь и смерть не могут решить кто победитель, кому я больше должен, но жизнь сейчас победитель, она сильнее меня держит. А за хлеб прости, к нему надо привыкнуть, я часто вообще голодным ложился, на войне всяко бывало.
На улице раздался шум и голоса. Старичок выглянул на улицу:
-Лука и Антон пришли,- и пошел на улицу.
Федор пошел за ним следом. На улице стояли двое мужчин, оба худые, высокие в черных балахонах и каких -то треуголках на головах. У одного из-под треуголки выглядывали длинные, темные абсолютно прямые волосы. Второй был светловолосый. Они оба обернулись на шум шагов и стояли в ожидании, когда подойдут старик и Федор. Когда Федор подошел к монахам, то один из них, светловолосый, протянул руку и представился:
- Лука
-Федор,- представился мужчина.
Когда он взглянул в глаза Луки, то почувствовал, что от него ничего не утаишь и его не обманешь. Его глаза смотрели прямо в душу и , наверное, уже провели там ревизию. У него почему-то сжалось сердце, заныла душа. О таком состоянии говорят в народе :стало безпричинно тошно. Захотелось схватить вещи и сбежать подальше отсюда .Федор почувствовал это желание и понял: он боится Луки, потому что ему стыдно рассказать монаху о своей проблеме, боится его реакции, боится , что Лука не захочет больше подавать ему руку для приветствия. Он боится быть плохим. Федор поразился: за три года он был знаком с множеством людей, и у него ни разу не возникало желания кому-то понравиться или добиться, что бы кто -то думал о нем хорошо. А сейчас он только увидел человека и, как малое дитя, захотел ему понравиться.
- Антон, - произнес Лука,- отведи новенького в гостевую, пусть располагается.
Гостевая - это один из крошечных домиков ,вмещающий топчан, сколоченный из деревьев, крошечный стол с двумя полками и несколько деревянных колышков , прибитых к стене. На топчане был матрац и подушка, набитые травой. Сверху лежало что-то подобие одеяла, сшитое из разноцветных вылинявших лоскутков, тоже набитое травой. На столе стояла оплывшая свеча, сделанная, видимо, не совсем умелыми руками монахов. Федор бросил в угол вещи, разделся, лег на кровать, закрыл глаза и приготовился ко сну.
Солнце позолотило вершины гор, утренний туман густой пеленой опустился на скит, стало холодно, но Федор не чувствовал холода. Он так и не уснул в эту ночь, мысли бередили душу, напоминая о произошедшем. И они все глубже и глубже погружали его в воспоминания жизни, проходили картины детства, юности, когда он участвовал в грабежах, это тоже было насилие, но для того что бы выжить, а не получить блаженство. Счастливые три года жизни с Марией, когда он решил, что период одиночества, униженности, насилия окончен, а оказалось, что начался новый период, где отчет шел в обратном порядке. Отчаяние охватило его : все, что дала ему жизнь хорошего и прекрасного он лишился в одночасье с присущей ему жестокостью. И теперь, как когда-то в начале своей ,практически, жизни, он опять один, неприкаянный, бродит по свету и ищет помощи: кто ему поможет разобраться в своей жизни, осознать ,что в нем такого, что привело его в изначальную точку жизненного пути. Его охватила злоба и ненависть к себе: у него было все, о чем можно было мечтать, а он сам себя всего лишил. Отчаяние, злоба, ненависть охватили все его существо. Они как дикие звери накинулись на него, на его тело. Федор чувствовал как в теле появилось напряжение, охватило голову, плечи, скрутило шею. Он лежал беспомощно наблюдая за происходящими в теле процессами.
- Господи, покарай меня, дай смерть, но возьми под защиту мою дочь, от которой я отказался.- Федор не заметил, как от отчаяния и злобы перешел к молитвам, к обращению к Богу.- Я пошел легким путем, но тогда я не понимал этого. Я думал, что все сделал наилучшим образом для нее, но оказалось, что только для себя. Вразуми ,Господи, как мне поступить, как вернуть дочь.
Скит просыпался. Послышался шум шагов: к нему заглянул вчерашний старичок:
-Просыпайся, мил человек, пошли на утреннюю молитву. Как тебя то звать - величать?
-Федор, я. - с трудом проговорил он,- иду, но я молитв не знаю.
-Мы тоже. Нас, как и тебя, никто не учил слову Божьему. Лука написал молитвы, они от сердца и мы им следуем. И мы веруем ,что наши молитвы доходят до Бога также, как и в церквах. Пошли, а то я разболтался тут.
-А как тебя зовут здесь, в скиту?
-Архип я, так и зовут.
На краю площадки стояли три монаха, Лука стоял в центре у остатков срубленного дерева, которое было своеобразным столом. Федор и Архип подошли к остальным монахам, которые стояли закрыв глаза и опустив головы, в руках у каждого была зажженная свеча. Архип протянул Федору ,зажженную свечу, как он успел ее зажечь Федор не заметил.
У Луки оказался очень приятный баритон, когда он нараспев начал читать молитвы, вернее пропевать их. Вначале Федор не вслушивался в слова молитвы, которую Лука то ли пел, то ли читал, он все еще находился под впечатлением своих ночных раздумий. Но постепенно голос Луки стал проникать в сознание Федора и тот был несказанно удивлен: молитва Луки практически один в один совпадала с его молитвой, произнесенной ночью. Федор закрыл глаза и принялся про себя повторять слова молитвы Луки и свою.. Утренняя молитва была недлинной, Лука закончил службу словами: Господи, прими нашу молитву к тебе, прости нас, прости грехи наши. После службы Федор подошел к Луке и объяснил, что он пришел к нему,а не проситься в скит. Монах постоял в раздумье, а потом ответил:
-Хорошо, сегодня после обеденной службы приходи на площадку, поговорим.
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ПРОДОЛЖЕНИЕ 8
Федор издали увидел скит, о котором ему рассказал Хасан. Три избушки, сбитые из стволов молодых деревьев, прилепились друг к другу, двери избушек, сделанные из переплетенных ивовых прутьев, закрывали внутренние пространство. Перед избушками была небольшая утрамбованная площадка, по границе которой стояли невысокие чурбачки из распиленных деревьев. В центре площадки стоял высокий ствол наполовину срубленного дерева. Позади домиков находилась пещера, из которой стлался дым, видимо там топили печь. Федор подошел к скиту и остановился в нерешительности: никого не было видно, никто не окликнул его. Куда подевались монахи? Он бросил вещи на краю площадки, сел на пенек, закурил. Вдруг кто -то сзади положил руку ему на плечо, от неожиданности Федор вздрогнул, резко подскочил и повернулся назад. Перед ним стоял невысокий сухонький старичок в черном балахоне и каком -то потрепанном треухе на голове.
- Кого ждешь?- спросил старичок тихим голосом,
-Я ищу главного монаха Луку.
-Его сейчас здесь нет,- ответил старец, забавно растягивая гласные и картавя букву р- он придет скоро. Пошли напою тебя чаем из трав и может хлебом угощу, если он уже поспел.
Федор вслед за старцем вошел в пещеру, откуда раньше шел дым, сейчас дыма не было, но запах паленого еще сильно ощущался. Старец усадил его на пенек, который был вместо стула, налил чай. Аромат заваренных трав и листьев поплыл по пещере. Федор любил травяные чаи, к ним его приучил Хасан . Он сидел и с наслаждением прихлебывал ароматный напиток, старичок принес ломоть горячего хлеба. Хлеб был клейким, светло коричневого цвета, от него исходил запах каких -то трав и вкус его был далек от вкуса хлеба. Старичок увидел выражение лица Федора, когда он откусил кусок от ломтя, поспешно стал объяснять ему из чего сделан хлеб. Это был не хлеб, это было средство для уталения голода, т. е. съесть хоть что-то, набить желудок чем придется ,лишь бы не мучил голод.
- Монахи болеют?- спросил Федор у старичка.
-Да нет, мы все старики, одинокие по разным причинам. Нам уже болеть нужно по старости, но мы держимся. Природа — великий лекарь, травки дают здоровье,а воздух какой здесь! Его можно ложкой есть и каждая ложка прибавляет силы и здоровья .
- И животы не у кого не болят от такой пищи?
- Ты видимо сытую жизнь прожил или проживаешь, а мы сюда пришли , что бы у Бога прощение вымолить и нам питание нужно, что бы ноги не протянуть, а не получить удовольствие от съеденного. Нет, никто не болеет.
Федор видел, что старик рассердился на него и постарался его успокоить:
- Не обижайся, дедушка, я тоже по такой же причине пришел. И я не сытую жизнь вел последние три года, я воин и я воевал, не отсиживался в кустах. Я искал смерть, но потом я понял, что у меня должок перед жизнью и она меня поэтому не отпускает. Т.е мои жизнь и смерть не могут решить кто победитель, кому я больше должен, но жизнь сейчас победитель, она сильнее меня держит. А за хлеб прости, к нему надо привыкнуть, я часто вообще голодным ложился, на войне всяко бывало.
На улице раздался шум и голоса. Старичок выглянул на улицу:
-Лука и Антон пришли,- и пошел на улицу.
Федор пошел за ним следом. На улице стояли двое мужчин, оба худые, высокие в черных балахонах и каких -то треуголках на головах. У одного из-под треуголки выглядывали длинные, темные абсолютно прямые волосы. Второй был светловолосый. Они оба обернулись на шум шагов и стояли в ожидании, когда подойдут старик и Федор. Когда Федор подошел к монахам, то один из них, светловолосый, протянул руку и представился:
- Лука
-Федор,- представился мужчина.
Когда он взглянул в глаза Луки, то почувствовал, что от него ничего не утаишь и его не обманешь. Его глаза смотрели прямо в душу и , наверное, уже провели там ревизию. У него почему-то сжалось сердце, заныла душа. О таком состоянии говорят в народе :стало безпричинно тошно. Захотелось схватить вещи и сбежать подальше отсюда .Федор почувствовал это желание и понял: он боится Луки, потому что ему стыдно рассказать монаху о своей проблеме, боится его реакции, боится , что Лука не захочет больше подавать ему руку для приветствия. Он боится быть плохим. Федор поразился: за три года он был знаком с множеством людей, и у него ни разу не возникало желания кому-то понравиться или добиться, что бы кто -то думал о нем хорошо. А сейчас он только увидел человека и, как малое дитя, захотел ему понравиться.
- Антон, - произнес Лука,- отведи новенького в гостевую, пусть располагается.
Гостевая - это один из крошечных домиков ,вмещающий топчан, сколоченный из деревьев, крошечный стол с двумя полками и несколько деревянных колышков , прибитых к стене. На топчане был матрац и подушка, набитые травой. Сверху лежало что-то подобие одеяла, сшитое из разноцветных вылинявших лоскутков, тоже набитое травой. На столе стояла оплывшая свеча, сделанная, видимо, не совсем умелыми руками монахов. Федор бросил в угол вещи, разделся, лег на кровать, закрыл глаза и приготовился ко сну.
Солнце позолотило вершины гор, утренний туман густой пеленой опустился на скит, стало холодно, но Федор не чувствовал холода. Он так и не уснул в эту ночь, мысли бередили душу, напоминая о произошедшем. И они все глубже и глубже погружали его в воспоминания жизни, проходили картины детства, юности, когда он участвовал в грабежах, это тоже было насилие, но для того что бы выжить, а не получить блаженство. Счастливые три года жизни с Марией, когда он решил, что период одиночества, униженности, насилия окончен, а оказалось, что начался новый период, где отчет шел в обратном порядке. Отчаяние охватило его : все, что дала ему жизнь хорошего и прекрасного он лишился в одночасье с присущей ему жестокостью. И теперь, как когда-то в начале своей ,практически, жизни, он опять один, неприкаянный, бродит по свету и ищет помощи: кто ему поможет разобраться в своей жизни, осознать ,что в нем такого, что привело его в изначальную точку жизненного пути. Его охватила злоба и ненависть к себе: у него было все, о чем можно было мечтать, а он сам себя всего лишил. Отчаяние, злоба, ненависть охватили все его существо. Они как дикие звери накинулись на него, на его тело. Федор чувствовал как в теле появилось напряжение, охватило голову, плечи, скрутило шею. Он лежал беспомощно наблюдая за происходящими в теле процессами.
- Господи, покарай меня, дай смерть, но возьми под защиту мою дочь, от которой я отказался.- Федор не заметил, как от отчаяния и злобы перешел к молитвам, к обращению к Богу.- Я пошел легким путем, но тогда я не понимал этого. Я думал, что все сделал наилучшим образом для нее, но оказалось, что только для себя. Вразуми ,Господи, как мне поступить, как вернуть дочь.
Скит просыпался. Послышался шум шагов: к нему заглянул вчерашний старичок:
-Просыпайся, мил человек, пошли на утреннюю молитву. Как тебя то звать - величать?
-Федор, я. - с трудом проговорил он,- иду, но я молитв не знаю.
-Мы тоже. Нас, как и тебя, никто не учил слову Божьему. Лука написал молитвы, они от сердца и мы им следуем. И мы веруем ,что наши молитвы доходят до Бога также, как и в церквах. Пошли, а то я разболтался тут.
-А как тебя зовут здесь, в скиту?
-Архип я, так и зовут.
На краю площадки стояли три монаха, Лука стоял в центре у остатков срубленного дерева, которое было своеобразным столом. Федор и Архип подошли к остальным монахам, которые стояли закрыв глаза и опустив головы, в руках у каждого была зажженная свеча. Архип протянул Федору ,зажженную свечу, как он успел ее зажечь Федор не заметил.
У Луки оказался очень приятный баритон, когда он нараспев начал читать молитвы, вернее пропевать их. Вначале Федор не вслушивался в слова молитвы, которую Лука то ли пел, то ли читал, он все еще находился под впечатлением своих ночных раздумий. Но постепенно голос Луки стал проникать в сознание Федора и тот был несказанно удивлен: молитва Луки практически один в один совпадала с его молитвой, произнесенной ночью. Федор закрыл глаза и принялся про себя повторять слова молитвы Луки и свою.. Утренняя молитва была недлинной, Лука закончил службу словами: Господи, прими нашу молитву к тебе, прости нас, прости грехи наши. После службы Федор подошел к Луке и объяснил, что он пришел к нему,а не проситься в скит. Монах постоял в раздумье, а потом ответил:
-Хорошо, сегодня после обеденной службы приходи на площадку, поговорим.
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ПРОДОЛЖЕНИЕ 8
Федор издали увидел скит, о котором ему рассказал Хасан. Три избушки, сбитые из стволов молодых деревьев, прилепились друг к другу, двери избушек, сделанные из переплетенных ивовых прутьев, закрывали внутренние пространство. Перед избушками была небольшая утрамбованная площадка, по границе которой стояли невысокие чурбачки из распиленных деревьев. В центре площадки стоял высокий ствол наполовину срубленного дерева. Позади домиков находилась пещера, из которой стлался дым, видимо там топили печь. Федор подошел к скиту и остановился в нерешительности: никого не было видно, никто не окликнул его. Куда подевались монахи? Он бросил вещи на краю площадки, сел на пенек, закурил. Вдруг кто -то сзади положил руку ему на плечо, от неожиданности Федор вздрогнул, резко подскочил и повернулся назад. Перед ним стоял невысокий сухонький старичок в черном балахоне и каком -то потрепанном треухе на голове.
- Кого ждешь?- спросил старичок тихим голосом,
-Я ищу главного монаха Луку.
-Его сейчас здесь нет,- ответил старец, забавно растягивая гласные и картавя букву р- он придет скоро. Пошли напою тебя чаем из трав и может хлебом угощу, если он уже поспел.
Федор вслед за старцем вошел в пещеру, откуда раньше шел дым, сейчас дыма не было, но запах паленого еще сильно ощущался. Старец усадил его на пенек, который был вместо стула, налил чай. Аромат заваренных трав и листьев поплыл по пещере. Федор любил травяные чаи, к ним его приучил Хасан . Он сидел и с наслаждением прихлебывал ароматный напиток, старичок принес ломоть горячего хлеба. Хлеб был клейким, светло коричневого цвета, от него исходил запах каких -то трав и вкус его был далек от вкуса хлеба. Старичок увидел выражение лица Федора, когда он откусил кусок от ломтя, поспешно стал объяснять ему из чего сделан хлеб. Это был не хлеб, это было средство для уталения голода, т. е. съесть хоть что-то, набить желудок чем придется ,лишь бы не мучил голод.
- Монахи болеют?- спросил Федор у старичка.
-Да нет, мы все старики, одинокие по разным причинам. Нам уже болеть нужно по старости, но мы держимся. Природа — великий лекарь, травки дают здоровье,а воздух какой здесь! Его можно ложкой есть и каждая ложка прибавляет силы и здоровья .
- И животы не у кого не болят от такой пищи?
- Ты видимо сытую жизнь прожил или проживаешь, а мы сюда пришли , что бы у Бога прощение вымолить и нам питание нужно, что бы ноги не протянуть, а не получить удовольствие от съеденного. Нет, никто не болеет.
Федор видел, что старик рассердился на него и постарался его успокоить:
- Не обижайся, дедушка, я тоже по такой же причине пришел. И я не сытую жизнь вел последние три года, я воин и я воевал, не отсиживался в кустах. Я искал смерть, но потом я понял, что у меня должок перед жизнью и она меня поэтому не отпускает. Т.е мои жизнь и смерть не могут решить кто победитель, кому я больше должен, но жизнь сейчас победитель, она сильнее меня держит. А за хлеб прости, к нему надо привыкнуть, я часто вообще голодным ложился, на войне всяко бывало.
На улице раздался шум и голоса. Старичок выглянул на улицу:
-Лука и Антон пришли,- и пошел на улицу.
Федор пошел за ним следом. На улице стояли двое мужчин, оба худые, высокие в черных балахонах и каких -то треуголках на головах. У одного из-под треуголки выглядывали длинные, темные абсолютно прямые волосы. Второй был светловолосый. Они оба обернулись на шум шагов и стояли в ожидании, когда подойдут старик и Федор. Когда Федор подошел к монахам, то один из них, светловолосый, протянул руку и представился:
- Лука
-Федор,- представился мужчина.
Когда он взглянул в глаза Луки, то почувствовал, что от него ничего не утаишь и его не обманешь. Его глаза смотрели прямо в душу и , наверное, уже провели там ревизию. У него почему-то сжалось сердце, заныла душа. О таком состоянии говорят в народе :стало безпричинно тошно. Захотелось схватить вещи и сбежать подальше отсюда .Федор почувствовал это желание и понял: он боится Луки, потому что ему стыдно рассказать монаху о своей проблеме, боится его реакции, боится , что Лука не захочет больше подавать ему руку для приветствия. Он боится быть плохим. Федор поразился: за три года он был знаком с множеством людей, и у него ни разу не возникало желания кому-то понравиться или добиться, что бы кто -то думал о нем хорошо. А сейчас он только увидел человека и, как малое дитя, захотел ему понравиться.
- Антон, - произнес Лука,- отведи новенького в гостевую, пусть располагается.
Гостевая - это один из крошечных домиков ,вмещающий топчан, сколоченный из деревьев, крошечный стол с двумя полками и несколько деревянных колышков , прибитых к стене. На топчане был матрац и подушка, набитые травой. Сверху лежало что-то подобие одеяла, сшитое из разноцветных вылинявших лоскутков, тоже набитое травой. На столе стояла оплывшая свеча, сделанная, видимо, не совсем умелыми руками монахов. Федор бросил в угол вещи, разделся, лег на кровать, закрыл глаза и приготовился ко сну.
Солнце позолотило вершины гор, утренний туман густой пеленой опустился на скит, стало холодно, но Федор не чувствовал холода. Он так и не уснул в эту ночь, мысли бередили душу, напоминая о произошедшем. И они все глубже и глубже погружали его в воспоминания жизни, проходили картины детства, юности, когда он участвовал в грабежах, это тоже было насилие, но для того что бы выжить, а не получить блаженство. Счастливые три года жизни с Марией, когда он решил, что период одиночества, униженности, насилия окончен, а оказалось, что начался новый период, где отчет шел в обратном порядке. Отчаяние охватило его : все, что дала ему жизнь хорошего и прекрасного он лишился в одночасье с присущей ему жестокостью. И теперь, как когда-то в начале своей ,практически, жизни, он опять один, неприкаянный, бродит по свету и ищет помощи: кто ему поможет разобраться в своей жизни, осознать ,что в нем такого, что привело его в изначальную точку жизненного пути. Его охватила злоба и ненависть к себе: у него было все, о чем можно было мечтать, а он сам себя всего лишил. Отчаяние, злоба, ненависть охватили все его существо. Они как дикие звери накинулись на него, на его тело. Федор чувствовал как в теле появилось напряжение, охватило голову, плечи, скрутило шею. Он лежал беспомощно наблюдая за происходящими в теле процессами.
- Господи, покарай меня, дай смерть, но возьми под защиту мою дочь, от которой я отказался.- Федор не заметил, как от отчаяния и злобы перешел к молитвам, к обращению к Богу.- Я пошел легким путем, но тогда я не понимал этого. Я думал, что все сделал наилучшим образом для нее, но оказалось, что только для себя. Вразуми ,Господи, как мне поступить, как вернуть дочь.
Скит просыпался. Послышался шум шагов: к нему заглянул вчерашний старичок:
-Просыпайся, мил человек, пошли на утреннюю молитву. Как тебя то звать - величать?
-Федор, я. - с трудом проговорил он,- иду, но я молитв не знаю.
-Мы тоже. Нас, как и тебя, никто не учил слову Божьему. Лука написал молитвы, они от сердца и мы им следуем. И мы веруем ,что наши молитвы доходят до Бога также, как и в церквах. Пошли, а то я разболтался тут.
-А как тебя зовут здесь, в скиту?
-Архип я, так и зовут.
На краю площадки стояли три монаха, Лука стоял в центре у остатков срубленного дерева, которое было своеобразным столом. Федор и Архип подошли к остальным монахам, которые стояли закрыв глаза и опустив головы, в руках у каждого была зажженная свеча. Архип протянул Федору ,зажженную свечу, как он успел ее зажечь Федор не заметил.
У Луки оказался очень приятный баритон, когда он нараспев начал читать молитвы, вернее пропевать их. Вначале Федор не вслушивался в слова молитвы, которую Лука то ли пел, то ли читал, он все еще находился под впечатлением своих ночных раздумий. Но постепенно голос Луки стал проникать в сознание Федора и тот был несказанно удивлен: молитва Луки практически один в один совпадала с его молитвой, произнесенной ночью. Федор закрыл глаза и принялся про себя повторять слова молитвы Луки и свою.. Утренняя молитва была недлинной, Лука закончил службу словами: Господи, прими нашу молитву к тебе, прости нас, прости грехи наши. После службы Федор подошел к Луке и объяснил, что он пришел к нему,а не проситься в скит. Монах постоял в раздумье, а потом ответил:
-Хорошо, сегодня после обеденной службы приходи на площадку, поговорим.
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ПРОДОЛЖЕНИЕ 8
Федор издали увидел скит, о котором ему рассказал Хасан. Три избушки, сбитые из стволов молодых деревьев, прилепились друг к другу, двери избушек, сделанные из переплетенных ивовых прутьев, закрывали внутренние пространство. Перед избушками была небольшая утрамбованная площадка, по границе которой стояли невысокие чурбачки из распиленных деревьев. В центре площадки стоял высокий ствол наполовину срубленного дерева. Позади домиков находилась пещера, из которой стлался дым, видимо там топили печь. Федор подошел к скиту и остановился в нерешительности: никого не было видно, никто не окликнул его. Куда подевались монахи? Он бросил вещи на краю площадки, сел на пенек, закурил. Вдруг кто -то сзади положил руку ему на плечо, от неожиданности Федор вздрогнул, резко подскочил и повернулся назад. Перед ним стоял невысокий сухонький старичок в черном балахоне и каком -то потрепанном треухе на голове.
- Кого ждешь?- спросил старичок тихим голосом,
-Я ищу главного монаха Луку.
-Его сейчас здесь нет,- ответил старец, забавно растягивая гласные и картавя букву р- он придет скоро. Пошли напою тебя чаем из трав и может хлебом угощу, если он уже поспел.
Федор вслед за старцем вошел в пещеру, откуда раньше шел дым, сейчас дыма не было, но запах паленого еще сильно ощущался. Старец усадил его на пенек, который был вместо стула, налил чай. Аромат заваренных трав и листьев поплыл по пещере. Федор любил травяные чаи, к ним его приучил Хасан . Он сидел и с наслаждением прихлебывал ароматный напиток, старичок принес ломоть горячего хлеба. Хлеб был клейким, светло коричневого цвета, от него исходил запах каких -то трав и вкус его был далек от вкуса хлеба. Старичок увидел выражение лица Федора, когда он откусил кусок от ломтя, поспешно стал объяснять ему из чего сделан хлеб. Это был не хлеб, это было средство для уталения голода, т. е. съесть хоть что-то, набить желудок чем придется ,лишь бы не мучил голод.
- Монахи болеют?- спросил Федор у старичка.
-Да нет, мы все старики, одинокие по разным причинам. Нам уже болеть нужно по старости, но мы держимся. Природа — великий лекарь, травки дают здоровье,а воздух какой здесь! Его можно ложкой есть и каждая ложка прибавляет силы и здоровья .
- И животы не у кого не болят от такой пищи?
- Ты видимо сытую жизнь прожил или проживаешь, а мы сюда пришли , что бы у Бога прощение вымолить и нам питание нужно, что бы ноги не протянуть, а не получить удовольствие от съеденного. Нет, никто не болеет.
Федор видел, что старик рассердился на него и постарался его успокоить:
- Не обижайся, дедушка, я тоже по такой же причине пришел. И я не сытую жизнь вел последние три года, я воин и я воевал, не отсиживался в кустах. Я искал смерть, но потом я понял, что у меня должок перед жизнью и она меня поэтому не отпускает. Т.е мои жизнь и смерть не могут решить кто победитель, кому я больше должен, но жизнь сейчас победитель, она сильнее меня держит. А за хлеб прости, к нему надо привыкнуть, я часто вообще голодным ложился, на войне всяко бывало.
На улице раздался шум и голоса. Старичок выглянул на улицу:
-Лука и Антон пришли,- и пошел на улицу.
Федор пошел за ним следом. На улице стояли двое мужчин, оба худые, высокие в черных балахонах и каких -то треуголках на головах. У одного из-под треуголки выглядывали длинные, темные абсолютно прямые волосы. Второй был светловолосый. Они оба обернулись на шум шагов и стояли в ожидании, когда подойдут старик и Федор. Когда Федор подошел к монахам, то один из них, светловолосый, протянул руку и представился:
- Лука
-Федор,- представился мужчина.
Когда он взглянул в глаза Луки, то почувствовал, что от него ничего не утаишь и его не обманешь. Его глаза смотрели прямо в душу и , наверное, уже провели там ревизию. У него почему-то сжалось сердце, заныла душа. О таком состоянии говорят в народе :стало безпричинно тошно. Захотелось схватить вещи и сбежать подальше отсюда .Федор почувствовал это желание и понял: он боится Луки, потому что ему стыдно рассказать монаху о своей проблеме, боится его реакции, боится , что Лука не захочет больше подавать ему руку для приветствия. Он боится быть плохим. Федор поразился: за три года он был знаком с множеством людей, и у него ни разу не возникало желания кому-то понравиться или добиться, что бы кто -то думал о нем хорошо. А сейчас он только увидел человека и, как малое дитя, захотел ему понравиться.
- Антон, - произнес Лука,- отведи новенького в гостевую, пусть располагается.
Гостевая - это один из крошечных домиков ,вмещающий топчан, сколоченный из деревьев, крошечный стол с двумя полками и несколько деревянных колышков , прибитых к стене. На топчане был матрац и подушка, набитые травой. Сверху лежало что-то подобие одеяла, сшитое из разноцветных вылинявших лоскутков, тоже набитое травой. На столе стояла оплывшая свеча, сделанная, видимо, не совсем умелыми руками монахов. Федор бросил в угол вещи, разделся, лег на кровать, закрыл глаза и приготовился ко сну.
Солнце позолотило вершины гор, утренний туман густой пеленой опустился на скит, стало холодно, но Федор не чувствовал холода. Он так и не уснул в эту ночь, мысли бередили душу, напоминая о произошедшем. И они все глубже и глубже погружали его в воспоминания жизни, проходили картины детства, юности, когда он участвовал в грабежах, это тоже было насилие, но для того что бы выжить, а не получить блаженство. Счастливые три года жизни с Марией, когда он решил, что период одиночества, униженности, насилия окончен, а оказалось, что начался новый период, где отчет шел в обратном порядке. Отчаяние охватило его : все, что дала ему жизнь хорошего и прекрасного он лишился в одночасье с присущей ему жестокостью. И теперь, как когда-то в начале своей ,практически, жизни, он опять один, неприкаянный, бродит по свету и ищет помощи: кто ему поможет разобраться в своей жизни, осознать ,что в нем такого, что привело его в изначальную точку жизненного пути. Его охватила злоба и ненависть к себе: у него было все, о чем можно было мечтать, а он сам себя всего лишил. Отчаяние, злоба, ненависть охватили все его существо. Они как дикие звери накинулись на него, на его тело. Федор чувствовал как в теле появилось напряжение, охватило голову, плечи, скрутило шею. Он лежал беспомощно наблюдая за происходящими в теле процессами.
- Господи, покарай меня, дай смерть, но возьми под защиту мою дочь, от которой я отказался.- Федор не заметил, как от отчаяния и злобы перешел к молитвам, к обращению к Богу.- Я пошел легким путем, но тогда я не понимал этого. Я думал, что все сделал наилучшим образом для нее, но оказалось, что только для себя. Вразуми ,Господи, как мне поступить, как вернуть дочь.
Скит просыпался. Послышался шум шагов: к нему заглянул вчерашний старичок:
-Просыпайся, мил человек, пошли на утреннюю молитву. Как тебя то звать - величать?
-Федор, я. - с трудом проговорил он,- иду, но я молитв не знаю.
-Мы тоже. Нас, как и тебя, никто не учил слову Божьему. Лука написал молитвы, они от сердца и мы им следуем. И мы веруем ,что наши молитвы доходят до Бога также, как и в церквах. Пошли, а то я разболтался тут.
-А как тебя зовут здесь, в скиту?
-Архип я, так и зовут.
На краю площадки стояли три монаха, Лука стоял в центре у остатков срубленного дерева, которое было своеобразным столом. Федор и Архип подошли к остальным монахам, которые стояли закрыв глаза и опустив головы, в руках у каждого была зажженная свеча. Архип протянул Федору ,зажженную свечу, как он успел ее зажечь Федор не заметил.
У Луки оказался очень приятный баритон, когда он нараспев начал читать молитвы, вернее пропевать их. Вначале Федор не вслушивался в слова молитвы, которую Лука то ли пел, то ли читал, он все еще находился под впечатлением своих ночных раздумий. Но постепенно голос Луки стал проникать в сознание Федора и тот был несказанно удивлен: молитва Луки практически один в один совпадала с его молитвой, произнесенной ночью. Федор закрыл глаза и принялся про себя повторять слова молитвы Луки и свою.. Утренняя молитва была недлинной, Лука закончил службу словами: Господи, прими нашу молитву к тебе, прости нас, прости грехи наши. После службы Федор подошел к Луке и объяснил, что он пришел к нему,а не проситься в скит. Монах постоял в раздумье, а потом ответил:
-Хорошо, сегодня после обеденной службы приходи на площадку, поговорим.
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ПРОДОЛЖЕНИЕ 8
Федор издали увидел скит, о котором ему рассказал Хасан. Три избушки, сбитые из стволов молодых деревьев, прилепились друг к другу, двери избушек, сделанные из переплетенных ивовых прутьев, закрывали внутренние пространство. Перед избушками была небольшая утрамбованная площадка, по границе которой стояли невысокие чурбачки из распиленных деревьев. В центре площадки стоял высокий ствол наполовину срубленного дерева. Позади домиков находилась пещера, из которой стлался дым, видимо там топили печь. Федор подошел к скиту и остановился в нерешительности: никого не было видно, никто не окликнул его. Куда подевались монахи? Он бросил вещи на краю площадки, сел на пенек, закурил. Вдруг кто -то сзади положил руку ему на плечо, от неожиданности Федор вздрогнул, резко подскочил и повернулся назад. Перед ним стоял невысокий сухонький старичок в черном балахоне и каком -то потрепанном треухе на голове.
- Кого ждешь?- спросил старичок тихим голосом,
-Я ищу главного монаха Луку.
-Его сейчас здесь нет,- ответил старец, забавно растягивая гласные и картавя букву р- он придет скоро. Пошли напою тебя чаем из трав и может хлебом угощу, если он уже поспел.
Федор вслед за старцем вошел в пещеру, откуда раньше шел дым, сейчас дыма не было, но запах паленого еще сильно ощущался. Старец усадил его на пенек, который был вместо стула, налил чай. Аромат заваренных трав и листьев поплыл по пещере. Федор любил травяные чаи, к ним его приучил Хасан . Он сидел и с наслаждением прихлебывал ароматный напиток, старичок принес ломоть горячего хлеба. Хлеб был клейким, светло коричневого цвета, от него исходил запах каких -то трав и вкус его был далек от вкуса хлеба. Старичок увидел выражение лица Федора, когда он откусил кусок от ломтя, поспешно стал объяснять ему из чего сделан хлеб. Это был не хлеб, это было средство для уталения голода, т. е. съесть хоть что-то, набить желудок чем придется ,лишь бы не мучил голод.
- Монахи болеют?- спросил Федор у старичка.
-Да нет, мы все старики, одинокие по разным причинам. Нам уже болеть нужно по старости, но мы держимся. Природа — великий лекарь, травки дают здоровье,а воздух какой здесь! Его можно ложкой есть и каждая ложка прибавляет силы и здоровья .
- И животы не у кого не болят от такой пищи?
- Ты видимо сытую жизнь прожил или проживаешь, а мы сюда пришли , что бы у Бога прощение вымолить и нам питание нужно, что бы ноги не протянуть, а не получить удовольствие от съеденного. Нет, никто не болеет.
Федор видел, что старик рассердился на него и постарался его успокоить:
- Не обижайся, дедушка, я тоже по такой же причине пришел. И я не сытую жизнь вел последние три года, я воин и я воевал, не отсиживался в кустах. Я искал смерть, но потом я понял, что у меня должок перед жизнью и она меня поэтому не отпускает. Т.е мои жизнь и смерть не могут решить кто победитель, кому я больше должен, но жизнь сейчас победитель, она сильнее меня держит. А за хлеб прости, к нему надо привыкнуть, я часто вообще голодным ложился, на войне всяко бывало.
На улице раздался шум и голоса. Старичок выглянул на улицу:
-Лука и Антон пришли,- и пошел на улицу.
Федор пошел за ним следом. На улице стояли двое мужчин, оба худые, высокие в черных балахонах и каких -то треуголках на головах. У одного из-под треуголки выглядывали длинные, темные абсолютно прямые волосы. Второй был светловолосый. Они оба обернулись на шум шагов и стояли в ожидании, когда подойдут старик и Федор. Когда Федор подошел к монахам, то один из них, светловолосый, протянул руку и представился:
- Лука
-Федор,- представился мужчина.
Когда он взглянул в глаза Луки, то почувствовал, что от него ничего не утаишь и его не обманешь. Его глаза смотрели прямо в душу и , наверное, уже провели там ревизию. У него почему-то сжалось сердце, заныла душа. О таком состоянии говорят в народе :стало безпричинно тошно. Захотелось схватить вещи и сбежать подальше отсюда .Федор почувствовал это желание и понял: он боится Луки, потому что ему стыдно рассказать монаху о своей проблеме, боится его реакции, боится , что Лука не захочет больше подавать ему руку для приветствия. Он боится быть плохим. Федор поразился: за три года он был знаком с множеством людей, и у него ни разу не возникало желания кому-то понравиться или добиться, что бы кто -то думал о нем хорошо. А сейчас он только увидел человека и, как малое дитя, захотел ему понравиться.
- Антон, - произнес Лука,- отведи новенького в гостевую, пусть располагается.
Гостевая - это один из крошечных домиков ,вмещающий топчан, сколоченный из деревьев, крошечный стол с двумя полками и несколько деревянных колышков , прибитых к стене. На топчане был матрац и подушка, набитые травой. Сверху лежало что-то подобие одеяла, сшитое из разноцветных вылинявших лоскутков, тоже набитое травой. На столе стояла оплывшая свеча, сделанная, видимо, не совсем умелыми руками монахов. Федор бросил в угол вещи, разделся, лег на кровать, закрыл глаза и приготовился ко сну.
Солнце позолотило вершины гор, утренний туман густой пеленой опустился на скит, стало холодно, но Федор не чувствовал холода. Он так и не уснул в эту ночь, мысли бередили душу, напоминая о произошедшем. И они все глубже и глубже погружали его в воспоминания жизни, проходили картины детства, юности, когда он участвовал в грабежах, это тоже было насилие, но для того что бы выжить, а не получить блаженство. Счастливые три года жизни с Марией, когда он решил, что период одиночества, униженности, насилия окончен, а оказалось, что начался новый период, где отчет шел в обратном порядке. Отчаяние охватило его : все, что дала ему жизнь хорошего и прекрасного он лишился в одночасье с присущей ему жестокостью. И теперь, как когда-то в начале своей ,практически, жизни, он опять один, неприкаянный, бродит по свету и ищет помощи: кто ему поможет разобраться в своей жизни, осознать ,что в нем такого, что привело его в изначальную точку жизненного пути. Его охватила злоба и ненависть к себе: у него было все, о чем можно было мечтать, а он сам себя всего лишил. Отчаяние, злоба, ненависть охватили все его существо. Они как дикие звери накинулись на него, на его тело. Федор чувствовал как в теле появилось напряжение, охватило голову, плечи, скрутило шею. Он лежал беспомощно наблюдая за происходящими в теле процессами.
- Господи, покарай меня, дай смерть, но возьми под защиту мою дочь, от которой я отказался.- Федор не заметил, как от отчаяния и злобы перешел к молитвам, к обращению к Богу.- Я пошел легким путем, но тогда я не понимал этого. Я думал, что все сделал наилучшим образом для нее, но оказалось, что только для себя. Вразуми ,Господи, как мне поступить, как вернуть дочь.
Скит просыпался. Послышался шум шагов: к нему заглянул вчерашний старичок:
-Просыпайся, мил человек, пошли на утреннюю молитву. Как тебя то звать - величать?
-Федор, я. - с трудом проговорил он,- иду, но я молитв не знаю.
-Мы тоже. Нас, как и тебя, никто не учил слову Божьему. Лука написал молитвы, они от сердца и мы им следуем. И мы веруем ,что наши молитвы доходят до Бога также, как и в церквах. Пошли, а то я разболтался тут.
-А как тебя зовут здесь, в скиту?
-Архип я, так и зовут.
На краю площадки стояли три монаха, Лука стоял в центре у остатков срубленного дерева, которое было своеобразным столом. Федор и Архип подошли к остальным монахам, которые стояли закрыв глаза и опустив головы, в руках у каждого была зажженная свеча. Архип протянул Федору ,зажженную свечу, как он успел ее зажечь Федор не заметил.
У Луки оказался очень приятный баритон, когда он нараспев начал читать молитвы, вернее пропевать их. Вначале Федор не вслушивался в слова молитвы, которую Лука то ли пел, то ли читал, он все еще находился под впечатлением своих ночных раздумий. Но постепенно голос Луки стал проникать в сознание Федора и тот был несказанно удивлен: молитва Луки практически один в один совпадала с его молитвой, произнесенной ночью. Федор закрыл глаза и принялся про себя повторять слова молитвы Луки и свою.. Утренняя молитва была недлинной, Лука закончил службу словами: Господи, прими нашу молитву к тебе, прости нас, прости грехи наши. После службы Федор подошел к Луке и объяснил, что он пришел к нему,а не проситься в скит. Монах постоял в раздумье, а потом ответил:
-Хорошо, сегодня после обеденной службы приходи на площадку, поговорим.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Мужчина и женщина продолжение
© Copyright: Ирина Кондракова, 2024
Свидетельство о публикации №224121101498
Свидетельство о публикации №224121101498
Рецензии