Золушки не плачут

Фея-крёстная с жалостью смотрела на Золушку. Та раздалась в боках, кожа ее посерела, и волосы висели грустно и печально. Долгожданный брак с Принцем и рождение двоих детей не сделали Золушку счастливой. И ведь молчала же.

У Феи было полно дел, полно других подопечных, и далеко не всем так повезло выйти замуж за Принца, особенно сейчас, когда с замужеством вообще напряженка. И ведь просят, хотят, требуют, плачут. Надо им Золушку показывать как пособие «до и после». И что с людьми замужество делает.
Больше всего Фею беспокоило то, что глаза у Золушки потухли. А глаза, как известно, зеркало души.

Судя по тому, что встречались они в затрапезном кафе и сумка у Золушки была старая, с протертыми углами, дела были плохи. Фея почувствовала укол чувства вины, что исчезла так надолго.

«И ведь сначала все хорошо, — рассказывала Золушка, отпивая из бокала. Фея-крёстная знала, что вино порой — это лучшее лекарство. Вино и терпеливый слушатель, в которого можно поматериться и порыдать. А уж терпения у Феи было навалом.
— Так вот, сначала я была на седьмом небе. Принц, мечты сбылись, и я сразу забеременела. По глупости и от большой любви, от большой любви это получается очень быстро обычно. Мика родилась и, знаешь, так кричала, так кричала... Молока не хватало, и я была неумелая мать, и не было нянек. Ну, какие няньки, что ты, Принц был против, чтобы чужие тетки с его наследницей возились. Свекровь? Шутишь! Наша королева-мать морщила нос и говорила, что и не подозревала, будто младенцы такие вонючие и оручие. И что, мол, Мика так орет — не по-королевски, и что, может, она и не дочь Принца даже. Все выискивала, не похожа ли на соседа.
Сука? Ну, сука, конечно. Но это я уже поняла сейчас, через столько лет... И я даже не заметила, как забеременела Ником. И, конечно, Принцу это не понравилось, потому что детей стало двое сразу, и они оба орали, и болели, и я резко перестала быть веселой и беззаботной, и стала грустной. И у меня образовалось столько забот, знаешь? А Принца волновать было нельзя. Он мне и так стал говорить, что я все подстроила тогда с этой туфелькой своей, и он был слишком молод, чтобы обзаводиться семьей и детьми, и вот другие принцы катаются на лыжах и ныряют с масками, а у него — пеленки и жена. И мне пришлось стать сильной. Ну, я книги почитала, поняла, что у него стресс, и мне пришлось взять все на себя. Я такая стала сильная, как Халк. И плакать нельзя, чтобы детей не пугать, чтобы они верили, что все хорошо, они же дети. И все наладилось, да, я все наладила, и Принц привык и уже управляет вовсю, скоро отец его на пенсию пойдет, и станет мой Принц королем.
А я, знаешь, выдохлась. Не могу...»

И тут прямо в бокал закапали потоком слезы из прекрасных золушкиных глаз.
Сердце Феи зашлось от жалости. Эх, дела наши грешные...
Она встала со стула, обошла стол и обняла Золушку.
«Ну что ты, маленькая моя, — прошептала она. — Я все поняла. Ты была такой сильной девочкой и так долго терпела и не плакала, что у тебя слезотоксикоз. Да.
Улыбаешься? Я рада. Все твои слезохранилища переполнились, и я знаю одно средство.
Мы твоих детей оставим с няней, я вам пришлю няню проверенную. Ты поедешь ко мне, мы ляжем на кровать, или на пол даже, и будем плакать вдвоем. Обо всем, о чем ты не плакала все эти годы. Мы будем плакать, пока у нас не закончится вода в организме и нам уже нечем будет писать. И мы еще после этого немного поплачем, и все наладится.
А потом повторим по надобности. Там, где много невыплаканных слез, туда счастье с радостью не доберутся — место занято».

И Золушка приехала к Фее, и они смотрели «Дневник памяти» — и плакали. Потом они смотрели «Ла-Ла Ленд» — и тоже плакали. Потом они просто уже плакали.
Они поплакали о Принце и о детях, о всех тех, кто ушел из их жизни, о старых друзьях и собаках из детства, об умерших бабушках, о несбывшихся мечтах и порушенных надеждах, о том, что стареют, и о морщинах, и о детях-сиротах, о том, что Дед Мороза не существует, и даже о волосах на ногах. Ну, ведь разве мало в жизни проблем, и еще эти волосы!

И так проплакали они целую неделю. И слезы кончились у Золушки.
Она стала хохотать. Лежала на полу и хохотала: «Я думала, ты это в шутку про слезы, что они могут кончиться, а это правда оказалось! У меня слезы кончились, ахаха! Вот те крест! Ну, вот включи-включи снова "Дневник памяти", там, где сцена на озере, и что? Нет слез!»

С того дня так и повелось: каждую среду Золушка приезжала к Фее поплакать, чтобы не копить слезы. Ведь там, где много невыплаканных слез, нет места для радости.

А Фея пошла в университет учиться на психолога. Феей быть становилось все более хлопотно — поездки эти, самолеты, поезда, непонятные гостиницы. А психолог — ну, красота же! Кабинет свой и методика проверенная — слезотерапия.