Глава 6-Старший лейтенант

               
                Старший лейтенант

   Как-то в начале мая, когда только начали появляться первые отдыхающие в Гагры к Толику приехал младший брат жены Андрея Чабаннова – Гоша, с которым он перегонял в Абхазию легковые машины под заказ.
   Вообще-то его звали Игорь, но все, кроме его сестры, почему-то называли – Гошей. А он и сам видно к такому имени привык…
 И вот идём мы по центральной улице Нартаа в апацху, это, типа, кафе.
  Народу на улице мало – в основном все местные. А надо сказать, что они даже в тёплую погоду, очень часто ходили в джинсах, штанах и свитерах, а бывало и в куртках.
  И я, прожив там уже года три, адаптировался до такой степени, что почти не отличался от коренных жителей. У меня даже акцент появился и манера разговора. И понятно, что Гоша в красных шортах, футболке и сандалиях на босу ногу, выглядел, как белая ворона. 
  Вот нас, не доходя до питейного заведения и тормознули местные менты. Они периодически у таких подозрительных типов проверяли документы, а именно – миграционную карту и талон отдыхающего, который выдавали на границе при въезде за определённую плату.
  И видно Гоша решив сэкономить, его не приобрёл. А, что касается меня, то миграционка была у меня просрочена, так, как давалась на три месяца, а я жил после последнего приезда, уже больше, чем полгода, а талончик вообще никогда не покупал.
  Поэтому они нас тут же повели в милицию.
  Когда мы зашли в кабинет, то я увидел, что за столом сидит красивая девушка с длинными, тёмными, как смоль волосами и голубыми глазами, в форме с погонами старшего лейтенанта. Проверив наши документы, он сначала обратилась к приятелю, твёрдым голосом сказав, мол, что он уже третий день, как приехал, а талон не купил.
  На это Гоша начал оправдываться, что они сейчас с Толиком Аншбуа переоформляют, только, что пригнанный «Мерседес» и было не до того. Услышав эту фамилию, она немного, как говорится, - снизила обороты, потому, как он сразу после войны работал в администрации и занимался перерегистрацией жителей в Гаграх, лишь заметив, что надо приобрести талон.
   Рассправившись таким образом с приятелем, она взялась за меня, расспрашивая, типа, кто я и что сдесь делаю, и узнав, что я художник и, нарисовав проэкт, помогаю Толику строить гостинницу, немного смягчилась, но, продолжая следовать букве закона сказала:
- Вас придётся оштафоать за нарушение проживания в Абхазии на триста рублей.
« Слава Богу, - подумал я, - что только оштрафовать, а не арестовать», поэтому сказал:
-  Я согласен, - и спросил, - так может вы мне и талончик сразу сделаете?
- Талончики продаются у нас на первом этаже, - отрезала старший лейтенант, - но в вашем случае надо продлить миграционную карту. Вот пусть Анатолий придёт и мы всё решим, - отдав нам наши ксивы, сказала она и добавила, - вы свободны, я вас больше не задерживаю.               
  Спустившись на первый этаж, мы в окошке над, которым было написано: «Регистрация отдыхающих», приобрели талончики и пошли рассказывать Толику в какую халепу попали.
 Когда он, услышал нашу историю, то засмеявшись, сказал:
- Так вам и надо! И особенно Гоше – нефиг лазить в трусах по улицам, не сезон ещё, - а потом, обращаясь ко мне, добавил, - давай свой паспорт, я сейчас съежу, пока они там все на месте, - и, одевшись, сел в машину и укотил.
 А мы с приятелем, зварив кофейку, включили телек, чтобы скоротать время.
  Когда он через час возвратился и вернул мне паспорт с новой миграционнкой, то смеясь, сказал:
- Астанда меня долго расспрашивала, кто ты и что можешь делать, а узнав, что ты рисуешь картины, попросила  завтра к ней зайти, наверное, хочет, чтобы ты, ей чего-нибудь наваял.
  И действительно, когда я на следущий день, постучав в дверь, зашёл к ней в кабинет, то она обратилась ко мне уже  более приветливее:
- Я хочу вас попросить нарисовать мой портрет, - и показав большое цветное фото четвёртого формата, продолжила, - вот я попросила нашего эсперта меня сфотографировать.
  Глянув на хоршего качества портрет, я подумал: «Какая красивая девушка, интересно, она замужем или нет?» - и потом спросил:               
- А вам написать маслом, на холсте или картоне?
На удивление она сразу поняла о чём идёт речь и только улыбнувшись, добавила:
- Не имеет значения, главное, чтобы было похоже.
- Ну, постараюсь, чтобы вас узнали, - засмеялся я, и хотел ещё, что-то уточнить, но тут в кабинет вошли какие-то менты и я быстренько ретировался…
Прийдя к Толику, я ему смеясь сказал:
- Ты, оказался прав, она попросила, чтобы я написал её ортрет, - и показал фото.
Приятель, посмотрев на него, только весело заметил:
- Ну, теперь – пошло и поехало! Когда ты сделаешь ей такую картину и она кому-то покажет, то придётся тебе многим рисовать.
- Вот и хорошо! – обрадовался я.
- Хорошо-то оно хорошо, - констатировал Анатолий, - но ты имей ввиду, что тебе деньги за картины платят отдыхающие, а наши менты любят всё – на шару.
               


                Гонщики-джигиты

  «Ездить не умеют, машины ремонтировать тоже, но джигиты», - так можно перефразировать известную фразу, сказанную главным героем, в популярном когда-то фильме – «В бой идут одни старики». Правда, он подобное говорил про молодых лётчиков…
  Местные водилы и особенно молодые, действительно – не ездили, а почти летали, и поэтому аварии случались очень часто. За первый послевоенный год в Гаграх погибло народу от автомобильных аварий больше, чем при его освобождении от грузинских войск.
   Правда, ездоки они – ещё те, как у нас говорили: «Есть – ездок, есть – ездун, а есть полный – ездец», но с огромным гонором. Это я понял после того, как Андрей одному такому умнику, который никак не мог выбрать, какую машину он хочет купить, предложил поехать в Прибалтику и самому пригнать тачку. Тот, рассказывая только каких-нибудь десять минут назад, какой он классный водила, сказал, мол, - да легко, а когда узнал, сколько оттуда надо будет пилять километров, сразу дал задний ход, и мягко говоря, - уделался. А, когда я рассказал одному такому джигиту, что у нас улицы такие длинные, что бывают заторы и пробки, он сильно удивился, потому, как не представлял, что от перекрёстков они могут расходится в разные стороны на многие километры.
  Я даже с одним таким попал в небольшую аварию, когда помогал ему оформлять возле Колоннады винный ларёк.  Гнал он по набережной вокруг, которой с двух сторон росли деревья и высокие кусты, хотя особой надобности в этом не было.  Я ещё тогда подумал: «Куда он придурок так несётся, ведь видимость сильно ограниченна, вдруг кто-то выбежит или из поворота машина выскочит». И только я хотел его немного осадить, как с левой стороны повернула голубая «шестёрка» и при такой ситуации произошла авария. Он её по таранил прямо в лоб. Хорошо, что у жигуля скорость очень маленькая была, и он ему лишь разбил бампер, решётку, радиатор, из которого сразу пошли клубы пара и капот встал, как палатка. После таких приключений, я старался больше с такими джигитами не ездить…
   Это я рассказываю потому, что когда я случайно познакомился с редактором местной и сочинской газеты – Анатолием Клюевым, то он меня пригласил к себе домой. Это произошло после того, как мы с Владимиром Мамаевым устанавливаили и подключили у него боллер в ванной комнате.               
  По окончанию работы, рассчитавшись с нами, он накрыл стол, чтобы отпраздновать – это сабытие. Поднимая бокал, я произнёс тост в стихах собственного сочинения, который ему очень понравился, а потом он узнав, что я ещё – художник и поэт, предложил показать мои стихотворения и рисунки. Вот мы и договорились, что на следующий день я их принесу.
 Жил он большом доме, ещё сталинской постройки, рядом с Колоннадой. Ну, это известное место в Старом городе, я имею в виду – Гагры. Наверное, это потому, что местными жителями не официально его поделили, таким образом. Где постройки старые, ещё возведённые до второй мировой войны – это Старый город, а – после, с высотными современными домами – Новый.
  Прожив более трёх лет в Абхазии, я научился определять время (без часов) по положению солнца в небе над горизонтом моря и гор, с погрешностью плюс-минус десять минут. Поэтому, когда я приехал к Анатолию, без десяти пяти, его ещё не было дома.  Вот я и вышел на улицу, чтобы возле подъезда в ларьке купить пивка с чипсами и подождать хозяина.               
  И, как только я подошел, чтобы в окошко дать деньги, как раздался скрежет тормозов и визг колёс. Краем глаза я заметил, что не меня мчится легковой автомобиль. Машинально я успел отклонится вправо и тут же в сорока сантиметрах от меня в ларёк врезалась зелёная иномарка.
 То ли меня спасла моя хорошая реакция, то ли Ангел хранитель.
 «Вот, надо же, - подумал я, - если бы меня в чужом городе, сбил автомобиль, а я без – документов, то хрен меня, кто бы потом нашёл».
  Водила вылез из машины, почёсывая бестолковку. Собрались люди и начали судачить, а тут и Анатолий появился, сфотографировав на «мыльницу» всё событие и, врезавшуюся в киоск иномарку, а потом, увидев меня, сказал:
- Пошли, здесь уже больше ничего интересного не будет.
 А я, зайдя к нему домой, рассказал подробности происшествия, которого невольно стал соучастником.
  Дело в том, что местные «джигиты», мало того, что, не обращая внимания на сигналы светофора, гоняли по городу с бешенной скоростью, так ещё и игнорировали правила дорожного движения.   Вот такой горе-водитель и протаранил другой автомобиль, который врезался в киоск.
  Потом я ему до вечера читал свои стихи и показывал рисунки, которые ему понравились.
 А, когда мы расставались он сказал:
- Вот, возьми и сочини на эту тему стихотворение, а я напечатаю в газете.
  Анатолий, наверное, думал, что я опишу события в стихотворной форме, обозначив тему лихачей. Но, когда я вернулся домой, то меня больше волновал вопрос о том, что у человека явно существует судьба, которой, скорее всего, управляет ангел-хранитель, судя потому, в какую халепу я бы мог попасть. Размышляя об этом, почти, до полуночи я лёг спать.
 Но на ум стали приходить одна задругой сточки и я, взяв лист бумаги, стал записывать, а они всё возникали и возникали у меня в голове, выстраиваясь в строфы.
 И к утру у меня было готово стихотворение:
Мой Ангел-хранитель, всегда меня спасает:
От бед и неудач, от хвори и невзгод.
Он по призванию творит, но сам того не знает,
Печаль иль радость этим он несёт.

Он охраняет: от худого рока,
От злого глаза, от не нужной маеты.
Он тело бережёт моё до срока,
Никто не знает этот срок - ни я, ни ты.
               
Мы, каждый по себе, - совсем не замечаем,
Что беды роятся у нас внутри.
На Ангела всё время уповаем:
- Несчастье отведи, предусмотри.               
               
А мы, черствеем телом и душою.
Заботы близкого – нам звук пустой,
Свыкаясь в суете с чужой бедою,
Чтоб гладкой жизнь была, судьба простой.

Нам кажется, что Ангел Смерти за горами,
И до него идти ещё, идти.
Но рядом он, всё время с нами,
Он ближе, чем длина руки...
   Когда я на следующий день принёс редактору этот перл, то он, улыбнувшись, сказал:
- Ну, ты даёшь, такое стихотворение сочинил, - а потом рассмеявшись, добавил, - я думал, ты о происшествии напишешь.
- Да я хотел, да, как-то не получилось.               
- А, что, если тебе издать отдельно небольшую книжечку твоих юмористических стихов и эпиграмм? – предложил он.
- Честно говоря, я и сам об этом думал, - ответил я, - но, как это всё сделать технически ума не приложу, потому, как не знаю, что для этого надо.
- Да, всё просто, - засмеялся он, - сначала надо твои рукопись набрать в электронном виде, затем сделать: вёрстку, иллюстрации и обложку, а вступление об авторе я сам напишу.
  Мне это очень понравилось и я, обрадовавшись, спросил:
-  Когда приступим? Я, готов нарисовать кучу прикольных рисунков для иллюстрации моих рифмушек и несерьёзных стихов.
- Чего-чего? – не понял редактор.
- Ну, это я их так назвал, потому что у Игоря Губермана четверостишья называются - «гариками», а я свои – «рифмушками», а – «не серьёзные», по аналогии с «Вредными советами» - Григория Остера, который написал:
                «Никогда вопросов глупых
                Сам себе не задавай,
                А не то еще глупее
                Ты найдешь на них ответ…»
   Услышав такое объяснение, Анатолий засмеялся:
- Вот, теперь всё понятно, - и потом добавил, - приноси свои рукописи несерьёзных стихов и рифмушек в месте с рисунками на альбомном листе, и начнём работать над книгой.



                Царская телега

  В старом городе, ещё с начала прошлого века, почти, напротив ресторана «Гагрипш» с большими круглыми часами на фасаде, располагается Центральный парк, в который князь Ондельбургский привозил со всего света всякие экзотические растения и деревья. Правда, с течением времени на его территории, появилось много питейных заведений и всяких развлекательных комплексов, и даже старая конюшня не избежала такой участи.
    Вот Анатолий мне и предложил одну интересную халтурку, когда мы сидели там в одном из кафешек, стены которой были, как будто вырубленные в скале, и обсуждали мою будущую книгу.
- Ты герб царской России сможешь нарисовать? – спросил он меня.
- Легко, - отвечаю, и уточняю, - а, где и на чём?
- Вот, сейчас допьём и доедим и я тебе покажу, где надо будет нарисовать.
И, когда мы закончили трапезу, он повёл меня к небольшому строению, которое находилось через дорогу и по архитектуре, и ветхости, скорее всего было построено сто лет назад.
   На входе поздоровавшись с бородатым, наверное, пятидесятилетним армянином, он спросил:               
- Азат, а где твоя карета, которую ты хотел разукрасить?
Тот улыбнулся, сверкнув золотыми зубами, и сказал:
- Пошли, дорогой, сейчас тэбе покажу, - и открыл ворота.
Когда я глянул на обычную, так называемую, - карету тёмно-серого цвета, представляющую собой, четырёх колёсную открытую коляску с широким мягким сидением и такой же спинкой, как на диване, а спереди – узкий облучок для извозчика, то подумал: «Я такие видел в селе у председателя колхоза, кода приезжал к своей тётки в деревню».               
- Это, что на ней надо герб рисовать? – удивился я.
 Анатолий, увидев мою реакцию, весело ответил:
- Конечно! Вот на двери и сзади на спинке посредине нарисуешь золотой краской двуглавого орла,  по бокам напишем, типа, что сам царь – Николай  второй, ездил на ней, когда приезжал в Гагры, текст я тебе дам, и разукрасишь: колёса, спицы, оглобли и всё остальное на своё усмотрение, но обязательно узоры и набалдашники сделай золотыми, вот отдыхающие и будут кататься на царской карете.
 - Что-то не верится, что она действительно с тех времён ещё сохранилась и на ней августейшие особы ездили, она такая старая и ветхая, как и та лошадь, что стоит рядом, - усомнился я.
- Э-э, дорогой, - обратился ко мне Азат, - зачем не веришь? – и продолжил, - на ней ещё ездил мой дэд, а потом – отэц и немножко – ремонтировал.
  Он, видно хотел, что-то ещё рассказать про своих родственников-долгожителей, но Анатолий смеясь, его опередил:
- Да, кто там будет разбираться, царская или не царская, главное, чтобы отдыхающие – катались. Понял?
- Конечно! – легко согласился я, и добавил, - ну, раз сам Николай II на ней катался, тогда – это  будет стоить – три тысячи рублей.
- Вах, вах, - закряхтел хозяин телеги, - зачем так дорого просишь?
- Ну, так сами говорили, что это «Царская карета», и разрисовать её надо, подобающим образом, - гну я свою линию.
Тогда Анатолий, чтобы прийти к какому-то консенсусу, обращаясь к хозяину, предложил:
- Давай так сделаем: «Ты платишь - две с половиной и угощаешь нас шашлыком», - а потом у Азата спросил, - согласен?
 Тот опять улыбнулся, сверкнув золотыми зубами и одобрительно, закивав косматой головой с проседью, ответил:
- Хорошо! Когда нарисуешь, я тебе такой шашлык сдэлаю, пальчики оближешь, язык проглотишь, - и, приложив три пальца пучком к губам, смачно чмокнул.
 Я понял, почему Анатолий предложил такое решение, ведь он тоже должен был, получить хоть какие-то комиссионные.
Когда мы вышли из конюшни, я негромко у него спросил: - Надеюсь, шашлык Азат не из той старой лошади нам приготовит, а то местные здесь его из чего не попадя могут сварганить, даже – из козла и будут рассказывать, что и царь тоже такие ел. Кто там будет разбираться?