Глава 5-Сырые мидии, Борода

                Сырые мидии

     В Гаграх есть кафе, которое недавно я с бригадой построил своему приятелю Гарику. Правда,  первоначально оно называлось «Титанник», потом после большого шторма, чуть его не смывшее в море, его хотели переименовать по имени рыбки – «Флаудер», из мультика про Русалочку, но окончательное название получилось само по себе – «Рыбное кафе», видно потому, что  там всегда вкусно готовили морепродукты.
  Особенно мне нравились мидии, которые хозяйка - Ирина жарила со специями и соусом.
  А через некоторое время мне пришлось их попробовать сырыми и произошло это, когда я приехал опять в Новый Афон, чтобы продолжить ремонт.
  На пляже, прямо напротив дома, местные пацаны, а иногда и взрослые, когда приходили купаться, то брали с собой «дралку» – это длинная палка на конце, у которой была металлическая сетка в виде ковша. Они ходили по волнорезам и скоблили, позеленевшие от водорослей стенки, на которые прилипали мидии.
  Это для них было своеобразное развлечение и еда. Потом ребята тут же на пляже поближе к пирсу, где валялся большой толстый железный лист, поставив его на камни и разведя под ним огонь, поджаривали мидии, которые раскрывались, показывая своё жёлто-коричневое мясо. Нередко к ним подключались и взрослые. Тогда вся эта детская саранча налетала и ела их прямо со всеми внутренностями.
  И вот один раз забегает к нам во двор местный пацан и просит спички для костра.
- А вы мидиями угостите? – спросил я.
- Конечно, - сказал он, - через десять минут - приходи.
  Но ихняя стряпня, мне совсем не понравилась, мало того, что мясо было подгоревшее жёсткое, так ещё и отдавало тиной морской. Ну – это понятно не в кафе же готовилось.
 И вот в конце сентября, когда основная масса отдыхающих схлынула, к нашей соседке приехала дочь, которая работала и жила в Ростове.
  Через пару дней зайдя к нам, она сказала:
- Меня зовут Зуля, я – соседка.
- А меня – Евгений, вот помогаю своим знакомым, восстанавливать дом после военной разрухи. Пять комнат уже отремонтировали, но ещё работы много.               
- Мне тоже помочь надо.
- А, что у вас случилось?
- У меня на кухне, под мойкой вода течёт. Может – посмотришь?
   Глянув на симпатичную девушку, примерно, лет тридцати, со стройной фигуркой, не высокого роста, с чёрными, как смоль волосами и такими же тёмными глазами, немного кавказской наружности, но с небольшим носиком, я подумал, что она чем-то похожа на Нину из «Кавказской пленницы».
 А, манера разговора на -ТЫ, выдавала её происхождение. Так всегда, говорила моя двоюродная тётя, которая была армянкой.
- Пошли, посмотрим, где у тебя течёт, - сказал я в такой же манере обращения.
  Когда мы зашли на кухню, то под мойкой было небольшая лужа, и я без труда определил, что потёк сифон.
Открутив его, выдал заключение:
- Так всегда бывает после отдыхающих, бросают в раковину, что не попадя, вот он и забился, а прокладка не выдержала и потекла. Надо бы поменять.
Она, выслушав мое резюме с таким взглядом, как будто я сделал научное открытие, сказала:
- У меня нет этих прокладок.
- Ничего страшного, сейчас я принесу силиконовый герметик и проклею стыки. Не переживай.
   Когда я принёс тюбик с герметиком и, смазав все стыки, собрал сифон, то предложил:               
- Пусть минут двадцать подсохнет, а потом проверим.
- Вот и хорошо, - обрадовалась она, - а я тем временем сварю кофе.
- Отлично! – согласился я.
  Зуля, держа кофеварку на медленном огне и помешивая содержимое, всё время с любопытством поглядывала на меня.
Потом, видно, не выдержав, спросила:
- А, ты строителем работаешь?
- Нет, - говорю, - это, Игорёк с Татьяной из меня строителя сделали, и я здесь всю работу выпоняю: от сантехники, до – столярных и отделочных работ. Особенно после того, как наши пацаны рванули домой.
  Она, видно не совсем поняла, что я имел в виду и, разлив кипящий напиток в чашки и угощая печеньем, опять спросила:
- Я так и не поняла, кто же ты по специальности?
    Отхлебнув натурального контрабандного турецкого кофе, который имел прекрасный аромат, видно потому, что был настоящим Арабиком, я продолжил:
- Ну, если брать мою первую специальность, то я художник-оформитель, а если вторую, то – дизайнер, а если последующие, которые пришлось приобретать при оформлении интерьеров и экстерьеров, то: и каменщик, и столяр, и сварщик, и электрик, и сантехник, как в твоём случае.
- Так, это же классно! – обрадовалась Зуля.
- Классно то, классно, - съязвил я, - но, как у нас говорят: «Не, в коньяк – корм!»
- Это, как?
- Да, время на такую работу тратить жалко. У меня в Гаграх две картины незаконченные висят и переводы, которые надо для газеты сделать.
Видно, она опять не поняла, о чём идёт речь, поэтому спросила:
- Какие переводы – денежные?
- Нет, - засмеялся я, - редактор местной газеты попросил меня перевести стихи с украинского языка на русский, вот, я ещё и этим занимаюсь.
- Так, ты ещё и стихи пишешь?
- Ну, да, - небрежно сказал я, - помнишь, как в песне: «Мой, друг – художник и поэт».
- Прочти, что-нибудь, - не удержалась она.
Но, я, решив заинтриговать девушку ещё больше, предложил:
- Сейчас, не время, может вечером на пляже встретимся и, я там тебе прочту свои перлы. Давай лучше проверять течёт сифон или нет.
Этой фразой я вернул девушку из области романтических грёз в банальную действительность.
После проверки с положительным результатом, Зуля спросила:
- Часов в семь на пирсе тебя устроит?               
- Хорошо, - согласился я, совсем не ожидая такого поворота событий.
  Впервые на свидания не я приглашал женщину, а она меня…
  Мы встретились без опозданий, потому, как надо было просто выйти за калитку и спуститься тут же к морю. Я надел шорты и майку, прихватив домашнего вина с сыром, а она - была в лёгком сиреневом платье с миской инжира и персиков.
  Налив в пластиковые стаканчики вина я произнёс:
                «Не верь тому, кто говорит,
                Что алкоголь уму вредит.
                Ведь, мы, когда употребляем,
                Мозги от тела отделяем».
    Зуля засмеялась и сказала:
- Да, это я - точно знаю.
   Мы чокнулись, выпили и, как писали классики в известном произведении - «12 стульев»: «…и тут Остапа – понесло…»
Я читал ей стихи на разные темы, от весёлых юморных, до серьёзных философских, и даже религиозные, но, как я заметил, больше всего ей нравились стихи про любовь.
  Она слушала их с замиранием сердца.               
 Когда я прочел стихотворение, посвящённое одной знакомой:             
Спасибо, что ты есть на свете,
Спасибо, что ты есть…
За волосы и губы эти,
Всего не перечесть.
За ум твой, Бога дарованье,
Спасибо, и за ум,
Что нет напрасного терзанья
Отяжелённых дум.
Спасибо, что легко и просто,
Спасибо, что легко…
За ту любовь, что будто остров,
Который далеко.
Спасибо, что меня не ждала,
Спасибо, что ждала,
А на прощание сказала:
"Пока, я жду тебя…"
   Немного грустно и тихо Зуля сказала:
- А мне стихов никто и никогда не читал, а тем более не посвящал.
Тогда я, чтобы немного взбодрить девушку говорю:
- Не расстраивайся, я постараюсь написать тебе стихи.
   Потом мы, ещё долго сидели и я рассказал, как попал в Абхазию и застрял на три года, а она, что поехала учиться в Ростов, закончила институт, пошла работать на фабрику, вышла замуж, а через три года – развелась.
  Возвращаться домой не хочет: во-первых, там – квартира, а во-вторых – здесь нет работы по её специальности, разве, что на рынке торговать. У матери пенсия абхазская очень маленькая, вот и приходится помогать.  Ещё она рассказала, что её прадед бежал из Турции во время первой мировой войны, потому, как был женат на армянке.
«Вот теперь понятно, почему она не похожа на абхазску», - подумал я.
Напоследок прочитав ей ещё стихотворение, я провёл её до её калитки…
   На следующий день после обеда, зайдя к нам, домой, она предложила опять пойти на пляж.
Там было целое столпотворение. Местная ребятня купалась, с визгом ныряла с волнореза, а пару пацанов ловили мидий. Тогда я заметил, мол, что недавно они меня угощали жаренными на костре мидиями, но они мне показались совсем не вкусными, хотя до этого в Гаграх в кафе я ел хорошо приготовленные с приправой и соусом.
- А у меня и отец и мать, ели мидии сырыми, как это бывает делают в Турции, - усмехнулась, Зуля.
- Я слышал, что их так можно есть, но никогда не пробовал.
- Так, давай попробуем.
- Давай.
   Попросив несколько крупных мидий, у знакомых ребят, мы отошли подальше от того места, где резвились дети. Я не понял почему мы так сделали и даже подумал, что она хочет уединиться.               
 Но, перебравшись через волнорез, она сказала:
- Надо чтобы вода была чистая, а там малышня всю её замутила. Сходи, принеси нож, лимон и соль.
  Мы, находились, как раз напротив нашего дома, и я мигом побежал на кухню. Взяв всё необходимое и захватив на всякий случай, ещё и бутылку вина со стаканчиками, по пути сорвал, росший во дворе не совсем созревший, лимон жёлто-зелёного цвета.
  Увидев всё это, она засмеялась:
- Ну, ты нашу дегустацию, опять превращаешь в пьянку.
- Не в пьянку, а в культурное мероприятие, - возразил я, - ведь, не каждый день, знакомая девушка угощает меня мидиями.               
  Зуля ловко раскрыв их ножом и промыв прямо в морской воде, показала внутренности моллюска:
- Вот, смотри – это кишки, их надо вычистить, потому, как в них собирается много экскрементов и не переваренных зелёных водорослей. Мидии, - продолжала она, - очень полезный морепродукт, способствует похудению, омоложению организма и помогает, даже от онкологии и импотенции, - заключила она смеясь.
«Интересно, к чему это она клонит?» - подумал я.
- А теперь надо разрезать лимон пополам, - продолжала она, - и выдавить сок прямо в створку раковины моллюска.
  Пока она это делала, я налил в стаканчики вина, а Зуля, протягивая вторую половинку ракушки, сказала:
- Теперь можешь ещё посолить, а потом – глотай.
   Конечно, в другой раз я бы засомневался, но когда предложила такая девушка, то я сразу согласился, подумав: «Даже если я траванусь, то она меня спасёт. Может быть, даже сделает искусственное дыхание рот в рот, ведь не зря она, что-то про потенцию говорила». 
  А Зуля лихо, взяв тремя пальцами створку, со свистяще-сосущим звуком проглотила содержимое. Мне ничего не оставалось, как - последовать её примеру.
  Вкус оказался кисло-горьковатым и немного солёным, но это, я понял - от морской воды.  С трудом, проглотив скользкое содержимое, напоминающее непромытые домашние консервированные грибы маслята, которыми приходилось как-то закусывать алкоголь, я запил его сладковатым вином.
 - Ну, как? – спросила она улыбаясь.
- Под вино – не очень, а под чачу, как закусь, – пойдёт? – попытался я тоже улыбнуться.
- Ничего привыкнешь, - засмеялась Зуля.
С приятной девушкой да под хорошее домашнее вино следующая порция мидий, пошли значительно легче…
Мы сидели на берегу и я, обняв её за плечи, всё читал и читал свои стихи, многие из которых знал наизусть.
  Когда совсем стемнело, и по побережью появились редкие огоньки, Зуля сказала:
- Я завтра поеду в Сухум на два дня к дяде, а потом мы можем опять встретиться, если ты хочешь.
- Конечно - хочу!
- Вот и хорошо, потому, что я через неделю собираюсь в Ростов – на работу.
- Да и я бы не прочь повидаться с родственниками, - предложил я, - они у меня тоже живут в  Ростове возле РИЖТы.
- Тогда, до встречи, - сказала она, поцеловав меня, - пошли домой, уже поздно.
  Провожать Зулю было не далеко – калитка рядом, и на прощание её раз поцеловавшись, мы разошлись по домам.
  На следующий день я работал, как стахановец – не покладая рук, лишь слегка перекусив, и без перерывов на окунание в море. Хотелось по быстрее закончить намеченный объём.
«Ещё денёк, - думал я, - и поеду с Зулей в Ростов».
   Не то, что бы я влюбился, скорее – она мне просто понравилась, своей незаурядностью, лёгким общением без недомолвок, которое возникает у женщин с возрастом и опытом, а главное, что она, как и я любила стихи.
  Игорёк даже удивился такому энтузиазму, хоть, конечно. догадывался по какой причине вдруг такое рвение. И он этому был только рад.
Но, на следующий день Зуля не приехала, видно, загостилась у родственников, а ещё через день, ближе к обеду приехал мой приятель Толик, которому весной мы делали гостиницу в Гаграх.
  Поздоровавшись, взволнованным голосом, он выпалил:
- Женя – выручай! У меня после этих отдыхающих вся электрика, что ты делал - сломалась.               
 Я вызывал местных, а они не могут разобраться в проводке даже по твоему проекту – где, чего и куда?
- Может завтра, я подъеду? – вяло возразил я.
- Какой, завтра! Мы уже и так вторые сутки сидим без света: холодильник потёк, телевизор включить не можем, в общем, я его маму – беда!
Увидев, как он не на шутку расстроился Игорь, сказал:
- Собирайся и едь, а я Зуле всё объясню, и вы в Гаграх встретитесь.
  Делать было нечего, и я поехал…
  Вообще-то я думал, что быстро смогу устранить неисправность и может, даже успею вернуться. Но, когда мы приехали на место и я стал искать причину поломки, то оказалось всё не так просто. Видно, где-то по линии выгорела проводка, и даже не в одном месте. Это оказалось в следствии того, что при большом наплыве отдыхающих автоматы АП в счётчике не выдерживали такой нагрузки. И Толик попросил местного электрика поставить более мощные, что тот бездумно и сделал, не учитывая сечение кабеля. И, как результат в некоторых местах он сгорел, а не зная, где он проложен, никто не смог ничего починить.
 Я тоже, пока «прозвонил» провода и разобрался, где возможен обрыв, уже стемнело. Ничего лучшего не придумав, как кинуть временную переноску и хоть как-то выйти из положения, что бы на первом этаже горел свет и работал холодильник с телевизором, решил завтра всё исправить. Вот и ушёл день на восстановление и ещё - один на замену.
  И тут Толику позвонила Зуля, сказав, что она едет в Ростов и мы можем встретиться на автовокзале около двенадцати часов дня…
  Свидание было не долгим так, как автобус стоял всего десять минут.
- Я не смогу, сейчас поехать с тобой, - сказал, как бы извиняясь, - у приятеля в гостинице авария с электрикой, которую я когда-то делал. Надо помочь!
- Да, я знаю, ты, ведь: и художник, и строитель, и сантехник, и электрик, - засмеялась она и потом добавила, - а ещё и – поэт. А мне стихи написал?
- Не успел с этой аварией, но если ты дашь мне свой телефон, то я, когда напишу, обязательно тебе прочту.
- Хорошо, - сказала она немного грустно, - вот, тут на листочке написала.
   И на прощание поцеловав, зашла в автобус.
 А я только помахал ей рукой и расстроенный побрёл пешком к Толику…
  Сезон заканчивался, и отдыхающих в Гаграх было очень мало. Солнце светило ещё по-летнему, и лёгкий морской прибой доносил влажное дуновение ветерка.
Чтоб немного успокоиться, подумал: «Дай, пройдусь по пустынному берегу - подышу морским воздухом».
 Пройдя пляж Военного санатория, увидел на пирсе, прямо на бетонном парапете знакомых соседских великовозрастных бездельников – Мего и Хасика, которые разложили небольшой пикничок.
Увидев меня, они хором крикнули:
 - Ора, иди к нам! 
  Подхожу, а один спрашивает:
-Ты, что в Гагры из Афона приехал?
- Да!
- Вот и хорошо, давай за встречу выпьем, - и протягивает пластмассовый стаканчик, как я понял по запаху – чачи.
- Да, мне ещё Толику надо электрику чинить, - вяло возразил я.
- Как, говорил Саахов из «Кавказской пленницы», - сказал, смеясь армянчик Мего, - «Отказываться –  нэльзя, кровная обыда!»
  А я и сам был не прочь, успокоить свои нервы, поэтому взяв стаканчик, чокнувшись – выпил. Она оказалась такая тёплая и крепкая, наверное, градусов, семьдесят не меньше, что сразу               
 обожгла горло, как спирт.               
- Я смотрю, у вас закуски – кот наплакал: плавленый сырок да вяленная рыба, - удивился я.
- Э-э, - сказал, улыбаясь Хасик, который был абхазом, - еды у нас мало, зато чачи – много, почти, литровая баклажка.
- Так вон, малышня мидий наловила, это - отличная закуска, - предложил я.
Тогда Хасик, что-то по-абхазски крикнул пацанам, и не прошло и пяти минут, как они притащили целый ворох крупных мидий.
 - Ну, а как хавать будэм? - удивился Мего.
 И тут я, решив немного по выпендриваться, сказал:
- Как, обычно! У нас в Афоне едят – сырыми, - и, обращаясь к нему, продолжил, - а ну-ка, сорви вон те два лимона, - и указал, на стоящее рядом дерево с жёлто-зелёными плодами.
  Пока он их собирал, я ножом ловко, как меня учила Зуля, вскрыл мидии, очистив их от кишечника, и передал Хасику, а потом и, подошедшему с лимонами, второму приятелю.
Приготовив ещё одну мидию себе, залив сверху лимонным соком, и немного присолив, я сказал:
- Ну, наливай! Выпьем за любовь!
И процитировал гарик Игоря Губермана:
                «Когда поднимается рюмка…
                Любая печаль и напасть,
                Спадает быстрее чем юбка
                С девиц, что готовы упасть…»

 Опрокинув чарки, и тут же проглотив содержимое раковин, мы, на удивление отметили, что чача практически не обожгла горло.
- Ну, как закусочка? - с торжествующим видом, спросил я.
- Класс, - сказал Хасик, - я, давно так их не хавал.
 А, Мего, скорее всего, не привыкший к такой еде, с ехидством заметил:
- Я смотрю, что ты за три лэт, которые тут обитаешь, стал практически – мэстным, даже сырые мидии научился есть, а я всю жизнь тут живу с рождения, а вот так их, ем – впервые.
- Да, я тоже всегда их ел жаренными, - вздохнул я, - это меня местная девушка Зуля научила так их есть, а потом уехала в Ростов…
  - Э-э, не перэживай, ты, так, дорогой, - сказал Хасик, - Ростов нэдалэко, закончишь работу у Толика и поедешь к своей Зуле. Лучше давай ещё этих мидий - шмидий схаваем и выпьем.
   И мы, пили и закусывали, пока не закончилась чача.
Правда, Хасик, хотел, было – дело, сбегать - ещё за одной, но я твёрдо возразил:
- Всё, баста! Я пошёл ремонтировать элект.., эклектри…эклектрикчество.
  И поплёлся домой к Толику.
Когда он увидел, в каком я состоянии, то сказал:
- Я вижу, ты совсем расстроился из-за подруги. Давай, сегодня электричество ремонтировать не будем, - от греха подальше, а завтра всё исправим, - а потом, добавил, - иди отдыхай.
   Дотащившись до постели, я, не раздеваясь, бухнулся в кровать…
  Мне снились: глаза Зули, закат, морской прибой, который выбрасывал на море тёмно-коричневые мидии. Они тут же открывали створки и в них блестели и переливались перламутровые жемчужины, а я их собирал и протягивал девушке…
   На ум начали приходить какие-то слова, сплетавшиеся в предложения, выстраиваясь в столбики по четыре строчки. Когда я нагнулся за очередной ракушкой, меня внезапно окатило холодной волной. От неожиданности я проснулся и понял, что – замёрз.
Ну, это и понятно - ночи в Абхазии осенью довольно прохладные.
   Некоторые фразы ещё роились у меня в голове и я, включив свет, начал записывать, что помнил…
 Ко многим поэтам озарение приходит по ночам, и я, видно, тоже был не исключение.
   Психическое переживание, помноженное на алкоголь, дало желаемый результат – и, я всё писал, и писал, потом вычёркивал и опять писал, почти до самого утра.               
  Когда небо стало светлеть, обессиленный - упал в постель…
  Разбудил меня голос Толика:
 - Вставай – соня, уже – десять. Ну, ты вчера – дал жару.  С кем ты, так наклюкался? - со смехом спросил он.
- Да с твоими соседями: Хасиком и Мего.
- А-а! Это знатные бездельники, - и потом продолжил, - пошли завтракать.
  Когда за столом я пил ароматный кофе с булочкой, то умоляющим тоном, произнёс:
- Толик-джан, я сейчас быстренько сбегаю на переговорный пункт, позвоню в Ростов и – шмельком назад.
- Ну, что с тобой сделаешь, - засмеялся он, - седена – в бороду, а Бес – в ребро! Ладно – беги, только нигде не задерживайся, и сразу – назад!
- Будет сделано, - брякнул я на ходу и выбежал на улицу.   
   На переговорном пункте с трудом дождавшись, заветного объявления: «Ростов – кабина номер три!», - я бросился к телефону.
- Привет, - услышал я в трубке, - ну, ты даешь, - засмеялся женский голос на том конце провода, - мы же только вчера расстались. У тебя, что-то случилось?
- Да, - сказал я, и продолжил, - я написал тебе стихотворение. Хочешь, прочту?
- Конечно, читай!
Набрав в лёгкие, как можно больше воздуха, я, слегка волнуясь, начал:
На море тихий, тёплый вечер,
На берегу, мы посидим.
Я обниму тебя за плечи,
И о любви поговорим.

Закат тихонько догорает,
А волны брызгами шалят.
Круг солнца быстро в дымке тает,
На небе две звезды блестят.

Взгляд карих глаз и уст молчанье,
Они о многом говорят,
Но стук сердец и душ мечтанье,
    Нам что-то важное сулят.

Всех чувств не передать словами,
Весомей слова – тишина.
Но что-то происходит с нами...
Чем насладимся мы сполна?

Что впереди, любовь иль счастье?
Или разлука навсегда?
В глазах вопрос, в душе ненастье.
Ответить могут, лишь года.

На море тихий, тёплый вечер,
На берегу, мы посидим.
Я обниму тебя за плечи,
Но, о любви мы помолчим...
- Какое хорошее стихотворение, - сказала немного грустно Зуля, а потом добавила, - если приедешь в Ростов, с меня – презент.
- Я постараюсь, а подарок, ты мне уже сделала.
- Какой?
- Научила, есть сырые мидии…
               

               
                Борода

  Интересно растут волосы на голове человека. Вернее, интересно то, что у одних произрастают обильно и в разных местах, а у других, вроде, тоже колосятся, но часто, не там, где надо…
   Ну, это касается в основном мужчин. То есть – голова лысая, а борода - густая, хоть косы заплетай, это я ещё молчу про всякие интимные места, типа, груди, спины и так далее.
 И у меня тоже сложилась подобная ситуация…
    Помню, когда я жил в Гаграх, как-то летом по случаю купил электрическую машинку для стрижки волос. Ну, и решил немного нулевой насадкой оболваниться.
  Сел вечерком на веранде напротив зеркала и стригусь, типа, проверяю работу машинки.
  Через десять минут – голова лысая, аж блестит, но глянув на грудь, подумал: «Непорядок. Этак, я завтра на пляж пойду – голова загорит, а волосатая грудь – нет, надо проредить, как говорится, – «сады». Да так увлёкся, что почти всё состриг.
А тут заходит младшая дочь хозяина – Анжела, которой было десять лет.
  Она с удивлением посмотрела на меня и, смеясь, спросила:
- Зачем, ты грудь побрил, разве так можно? Вот папа, никогда так не делает.
- Ну, ведь, батя у тебя абхазец – им нельзя, а мне – можно.
- А, ты какой национальности, что тебе разрешается? – улыбнулась девочка.
- Я? Да, у меня их столько по на мешано, что можно делать, что угодно. Допустим – голову брить, как татарам, грудь и подмышки – как русским и украинцам, так современные европейцы делают, а…
  Я хотел продолжить, развив эту мысль про свои кавказские корни, но Анжела, смеясь и перебив меня, спросила:
- А спину, они тоже броют?
 Мне ничего не оставалось, как в том же духе, сказать:
- Конечно.
- Тогда, давай твою бритву и я попробую.
   Я понимал, почему она так сказала, видно ей очень хотелось тоже пожужжать этой машинкой.
 Но, кроме спины, волос больше нигде уже не было и она, взяв её в две руки начала водить вверх – вниз и из стороны в сторону по моей заросшей спине, которая мне досталась, явно от какого-то кавказского предка. Это продолжалось минут десять, и когда она, почти, заканчивала, тут нас за этой процедурой и застукал Толик – отец Анжелы.
 Глянув, на голую спину, он начал смеяться, а потом спросил:
- Ты, что завтра на пляж идёшь загорать?
Мне, ничего не оставалось, как соврать:
- Да, иду.
- А, зачем спину бреешь?
- Да, понимаешь, - продолжал я брехать, - познакомился с одной блондинкой и уж, как-то я сильно контрастирую на её фоне. Я весь заросший, а она вся – гладенькая, кожа, как резиновая – на солнце, так и блестит от морской воды.
- Так, может – это была надувная баба, а ты с пьяных глаз – не разобрал?
- Нет, - вру дальше, - был – трезвый, я даже пива не пил.
- Ну, тогда стригись и брейся с ног – до головы, - засмеялся он и пошёл смотреть телек.
 Правда, на пляж я сходил всего два раза, чтобы похвастаться своим бритым телом.  Но, там этим никого не удивишь – особенно женщин. Им даже совсем наоборот – нравятся мужики заросшие и лохматые, как сейчас говорится, брутальный, может потому, что тогда они солиднее и умнее выглядят. Хотя, в старославянском – брут, означает – грязь. Вот и ходят некоторые, вроде, прилично одетые, а небритые, как бомжи с грязными мордами.
   А, вот, взглянув на портреты известных бородачей с большой шевелюрой и длинными волосами, типа: Карла Маркса, Льва Толстого или на худой конец, Анатолия Вассермана, сразу становится понятно, что они пишут или высказывают только умные мысли. А, побрей и постриги их налысо, то получится физиономия, как у Хрущёва или, не дай Бог, Чикатило. И сразу – обратный эффект…               
 Причину этого я узнал значительно позже и она, оказывается, связанна с основным инстинктом.
Вот, смотрит самец наших прародителей, типа, бабуина на самочку, а она вся лохматенькая, ножки удлинились, это значит, что она отлично питается, потому, как волосики хорошо растут и голени вытянулись,  и по законам биологии – она готова к размножению. И сразу к ней подкатывает, потому, как понимает, что дети будут у неё здоровенькие.  Поэтому, - женщины любят одеваться в шубы, как продолжение своей лохматости. И у мужиков – тоже самое.
   Кода голос становится ниже, а на скулах начинают куститься сады из волос, то он тоже готов к размножению и чем больше борода и грубее голос, тем самец, кажется, более надёжнее и мужественнее. И мужчины во все времена – этим пользовались для привлечения женщин…
  Кода через два дня мне пришлось поехать к знакомым в Новый Афон, помогать с ремонтом дома, то, я обнаружил, что свою «хвалёную машинку» оставил в Гаграх, а единственный станок для бритья у меня затупился до такой степени, что даже раздражение пошло по всему лицу. Вот, я и решил временно не бриться и не стричься…
 Людей у нас там на пляже было - мало и я своим видом никого не шокировал, а работы было много, поэтому пришлось задержаться до начала ноября.
 Когда я вернулся опять в Гагры, чтобы потом поехать в Харьков, то Толик, увидев меня, аж присвистнул:
- Ну, у тебя и борода выросла, - удивился он, - ты, что к ваххабитам записался?
- Да, так получилось, - оправдываюсь, - нечем было побриться и постричься, но, я уже, как-то даже привык с бородой ходить.
- Ну-ну, - засмеялся приятель, - так с тобой скоро будут здороваться: «Салам алейкум».
- А, так и было! – сказал я, – когда сюда ехал в микроавтобусе, то шофёр со мной так и поздоровался, а, я ничего умнее не придумал, как ляпнуть: «Аллаху Акбар!»   Так водила, с перепугу – дал по тормозам и выскочил из машины. А, мне потом пришлось долго оправдываться, типа, что я просто пошутил и еле-еле уболтал его пустить меня назад в автобус.
- Это, ты, ещё хорошо отделался, - сказал Толик, а потом продолжил, - когда домой будешь ехать, через две границы, то, лучше состриги своей машинкой бороду. Так, на всякий случай…