глава 3-Гарик и Титаник, Разгрузочные дни, Морские

               
                Гарик и Титаник

  Когда я вернулся в Гагры, Толик очень обрадовался:
- Тут, ко мне заходил мой знакомый Гарик, я ему рассказал, как ты у меня организовал работу, да так, что мы быстро всё сделали. И ему так всё понравилось, и он попросил тебя к нему привезти, ведь он тоже хочет, что-то строить.
- А, как же ты?
  Да, что у меня? Мамай до штукатурит, поставлю кровати, тумбочки и можно, отдыхающих давать, - а потом, вздохнув, добавил, - но это, только тогда, когда мебель будет.   А пока Андрей не пригонит очередную машину, и мы её не реализуем, толку никакого всё равно никакого нет.
- Я всё понял, - говорю, и улыбнувшись, чтобы его немного развеселить, добавил, - это, прямо, как в моём четверостишье:               
                Коль денег нет,
                так стройка – ноль,
                Такую рубль,
                Играет роль.
  Он немного для приличия хихикнул, но чувствовалось, что и у него настроение – на нуле.
- Ладно, поехали к твоему приятелю.
 Это было совсем недалеко, рядом с проспектом Нартаа, который тянулся вдоль побережья.
Зайдя в небольшой дом, Толик познакомил меня с хозяином, которого звали Гарик.
 Ростом –выше  среднего, крупного телосложения, с бородой и длинными с седеной волосами на голове, он напоминал, какого-то артиста и был на половину абхаз, а на половину грузин, но,  я, так  и не понял, к какой национальности относится его имя.
- Вот, посмотри, - сказал, совсем без акцента, - что я тут понастроил, своими силами.
   Кафе находилось на берегу моря, прямо возле пляжа Военного санатория. Конечно, то, что я увидел представляло жалкое зрелище: заасфальтированная площадка со столиками и старыми зонтиками, покрытыми пересохшими пальмовыми ветками с прорехами, а кухня – это  вообще не понятное сооружение с двумя стенками и электрической плитой на столе, которое с трудом поддаётся описанию. Но место очень удачное, летом там народу видимо-невидимо, да, и надо отдать должное,  жена Гарика – Ирина была родом из Украины и готовила морепродукты – отменно и на всём городском побережье ей не было равных.
 - Давай нарисую небольшой  проект, - предложил я, - чтобы примерно представлять, что делать и сколько это будет стоить. А пока лучше, убрать зонтики, потому, как они не спасали ни от солнца, ни от дождя, который, почти, как в тропиках бывает: сильный, долгий  и проливной.
  Проект я ему сделал через два дня. Это был большой крытый павильон с барной стойкой и примыкающей к ней кухней, небольшой танцплощадкой, а в углу под не большой пальмой круглый бассейнчик, с вытекающей из кувшина водой, для создания микроклимата. Ему и его жене всё понравилось и он решил кафешку построить ударными темпами.  Ну, и как Толик, предложил, что бы и я принял участие в его строительстве.
- Так, у тебя, и без меня много народа работает, - решил, я «съехать с базара», чтобы набить немного себе цену, - вон два армянина во дворе плитку на пол кладут, а ещё пару таджиков, уже даже фундамент начали делать для забора, чтобы отгородить кафе от пляжа, да и на всякий случай от большой волны, если будет сильный шторм.
- Вот и хорошо, - парирует он, - два армянина, два таджика, к своему помощнику Васе – русскому, приглашу в пару, ещё и Шурика, который родом из Питера, он недавно дембельнулся, женился на абхазские и тут остался, потом Мамая – татарина-сварщика ну и тебя, и будет, как говорится, -
  каждой твари – по паре, впрямь, как в Библии про ковчег.
- А, я тут причём?               
- А ты, вообще, по национальности – русский, украинец и татарин, - спокойно продолжал он, -
а если учесть, что у тебя двоюродный дядя – армянин, который в Адлере живёт, то, ты, в своём лице объединяешь все эти народы. И кому, как не тебе всей этой интернациональной бригадой руководить. А, я, буду финансировать и за стройматериалами в Сочи ездить.               
  Да, думаю: «ХитрО – это он всё обставил, но откуда он узнал, что дядя Аванес в Адлере жил, - загадка.  Наверное, ему Толик доложил, для поднятия моего авторитета», - поэтому сказал, - ладно, согласен, если по деньгам договоримся, только с таджиками пусть Мамай работает, он – на  тюркском, быстро с ними найдёт общий язык.
 А Гарик, совершенно спокойно ответил:         
 - Договоримся, – и продолжил, - мой друг – спонсор  из Москвы, начальник на строительстве одного из олимпийских   объектов, так, что ни с деньгами, ни с материалами проблем не будет. 
  « Вот, сразу видно – предприимчивый человек», - подумал я и вспомнил, как Толик рассказал, когда я делал проект, что Гарик, работая мотористом на торговом судне, занимался, мягко говоря, - контрабандой. Ну, не то, чтобы вывозил золото и бриллианты, которых у него отродясь не было, а так – по мелочам, переправлял то, что досталось после независимости Абхазии, которое можно было слямзить и продать в Турцию.  Чего только они туда не возили, правда, крупными партиями чермета или леса кругляка, занимались люди более высокого ранга, а он: то медные троллейбусные провода прятал в трюме, то алюминиевые детали различных агрегатов или разломанных конструкций. А, один раз, ему какой-то турецкий предприниматель заказал привезти большой (не знаю, на сколько киловатт) электродвигатель. Гарик, наверное, больше месяца его искал, но куш был не малый, и он еле-еле уболтал, какого-то работягу, что бы тот ему продал движок, да ещё на своём УАЗике привёз в порт и, когда тот пригнал электродвигатель, то он, подумал: «Ну, с нашими таможенниками, я договорюсь, а как быть с турками, ведь они могут и арестовать груз». Думал, думал и придумал…
    Весил этот электромотор килограмм сто двадцать, не меньше и поэтому, подняв краном, и опустив на нос, он его на болтах прикрутил, возле якорной лебёдки.
  А, сам думает: «Турецкие таможенники бестолковые и если, вдруг заинтересуются, то скажет, что это запасной двигатель для подъёмника якорной цепи».               
  А, для пущей правдоподобности, по дороге покрасил его в такой же цвет, как и все механизмы на палубе. Самое удивительное, что турки даже внимания не обратили на этот движок, ведь корабль был старый, построен ещё при «царе горохе», мало ли, какие там железяки и приспособления находятся, их хрен разберёшь для чего.
 Гарик даже обрадовался, что так легко обдурил всех. А, через пару дней появляется в порту турецкий друг и, расплатившись за груз, попросил, чтобы мотор сгрузили на катер, который, ближе к вечеру, подгонит он под правый борт.
  «Смеркалось…», - как пишется, в известных романах, а тут, и небольшой катерок подошёл, который по старости и ветхости не уступал их судну. Цепляют они двигатель к лебёдке верёвками и, помалу разворачивая, направляют на палубу этой старой калоши. И только хотели спустить груз вниз, как один конец не выдержав веса, (видно верёвка ветхая попалась), лопается, а за ним и – другой, и тяжеленный электродвигатель с высоты борта корабля плюхается на палубу бедного катерка и, в мгновение ока, пробивает его насквозь.  Не прошло и двух минут, как тот, бедняга, пошёл ко дну, а команда оказалась в воде.
  Правда, никто не утонул, благо, все были моряки и умели плавать.
  В общем, получился скандал. Гарика и его помощника, чуть не прибили, а он после этого случая, срочно списался на берег и в Турцию больше – ни ногой», - закончил своё повествование Толик.
  «Видно поэтому, он решил начать спокойную жизнь, в городе», - подумал я.
Хотя всегда найдутся те люди, которые и здесь её испортят…               
   Вот, недавно пришёл один абхазский паренёк, на вид ему было лет семнадцать. Не высокого роста, щупленький, черноглазенький и черноволосенький, типичный представитель Кавказа.
Ну, он никак он не тянул на свой возраст.
 А, меня ещё удивило, что Гарик называл его – Мандачиваном.
 Тогда я, у него и спросил:               
- Что, это за странное имя, у абхазцев, по-моему, такого нет?
- Вообще-то, его зовут Хозя, - засмеялся он, - а это, я ему кличку дал, после одного случая.
 И продолжает:
 -  В прошлом году, приезжал ко мне из Новороссийска один знакомый, и привёз три скутера, чтобы отдыхающие во время сезона, могли их брать напрокат.
  Сам уехал, но оставил своего племянника лет шестнадцати, что бы он их обслуживал, и занимался прокатом. Пацан был толковый и прилежный: с утра выгонял скутера из моего сарая, мыл их, заправлял и целый день занимался порученной ему работой. Бывало, что купаться, на море только к вечеру ходил. Работа у него спорилась, поэтому за аренду он платил вовремя.
 Но, к первому сентября, приехал его дядька и решил прикрыть этот бизнес, мотивируя, это тем, что племяннику пора в школу идти. А, тут и Хозя «нарисовался», на мою голову, мол, давайте за скутерами я буду ухаживать и всё остальное делать, как ваш племянник, за небольшую плату.               
  Приятель спрашивает: «Ты, поручишься за него?»
   Я, думаю: «Мне, за аренду сарая, денежки будут капать, а за зарплату пусть они сами договариваются», - и говорю, - да, пусть малой немного подзаработает, не всё ж ему окурки собирать.
   На том и порешили. Хозяин уехал, а Хозя целый день с гордым видом сидел, то на одном скутере, то на другом.               
  А, когда подходили знакомые, он с напускной важностью говорил:               
- Вот, и я, открыл небольшой бизнес.               
  Правда, появлялся он значительно позже, чем предыдущий работник и никогда не мыл скутеров. Вот, через неделю, после работы, он мне и предложил:
- Давай, я возьму канистру, поеду заправляться, а, оттуда – домой, а утром привезу бензин.
  Смотрю, вроде бы пацан, втянулся в работу, поэтому согласился:
- Хорошо, может хоть, тогда ты вовремя приедешь.
   На следующий день, он действительно, правда, не приехал, а прикатил скутер с разбитой фарой, «мордой» и погнутой вилкой.
  Я, как увидел, что он ковыляет по набережной, меня аж передёрнуло.
- Ну, ты, Манда…,- кричу, - а, когда увидел, что рядом дети и женщины идут, то, уже тише, продолжил, - чеван, такой. Что ж, ты наделал?
  А, он, потупив голову:
- Да, так получилось, я не виноват, - и спрашивает, - а, что это? Какой такой, мандачеван, зачем меня таким нехорошим словом обзываете?
- Я бы, по-другому сказал, да женщины и дети кругом, - говорю, - а, мандачеване – это инопланетяне, из фильма «Пятый элемент», которые всё крушили и ломали на своём пути, точно, так, как ты. 
  Тогда он, вздохнув, стал оправдывается:               
- Я, ехал, никого не трогал, а этот впереди на «Мерсе», как тормознёт резко, ну я в него и врезался.               
  У меня всё внутри похолодело, спрашиваю:
- Так, ты, ещё и «Мерседес» разбил?
- Да, там ерунда, - ответил Хозя тихо, - только бампер немного, «его маму…- погнулся».
«Да, - думаю, - наработал, наломал дров».
А, к вечеру, ещё и хозяин «Мерса» приехал, правда, он оказался моим знакомым, поэтому, мы с ним кое-как договорились. Вот, теперь этот – мандачеван, и отрабатывает», - закончил Гарик.
- Пусть он с кем угодно работает, только не со мной, - засмеялся я, - мне моя жизнь дороже.
- Не бойся, - сказал Гарик, - он у меня уже, почти, год кафе убирает, и я ему только веник или совок доверяю.
  В общем, работа пошла своим чередом: залили из бетона фундамент для забора, поставили столбы павильона, Мамай начал варить крышу, а я хозяину предложил:    
 - Давай, возле барной стойки сделаем декор.
- Это, какой - такой декор-шмакор?               
- Неси всё, что у тебя в сарае имеется морского.
  Тянет он старые сети, потом, небольшой колокол, штурвал от яхты, вёсла, пенопластовый бело-красный спасательный круг и ещё всякого по мелочам: ракушек, рыб, камней разрисованных.               
   Всё это разместив на большой пустой стене и увидев спасательный круг, предложил:
- Вот это, то, что надо, давай сейчас напишем – «ТИТАННИК», а ты будешь посетителям впаривать, что его двадцать лет назад волной на берег выбросило. И мы, может быть, так и кафе назовём?     Ведь, оно теперь стало значительно больше, да и прямо у воды стоит?               
  На, что Гарик, немного улыбнувшись, ответил: 
  - Идея не плохая – пиши!               
  Я, намалевав буквы и, чтобы просохла краска, пока вывеска не готова была, повесил круг перед входными дверями, типа, пусть люди привыкают к названию…
   А, в конце сентября, налетел сильнейший шторм, который, бывают на Чёрном море. Бушевал он, почти двое суток и был семь баллов, не меньше. Вода заливала даже в зал и погнула трубы забора, по переворачивал столы и стулья, которые не успели занести в сарай. Фундамент то, выдержал, а вот новый деревянный туалет, который был ближе всего к морю и стоял на отшибе – унесло бурными волнами, и он потом ещё два дня барахтался, как жалкие остатки кораблекрушения, удаляясь всё дальше и дальше от берега.   
 После этого, две недели ещё ушло на восстановление барной стойки, забора, туалета и других бед, которые натворил этот шторм, и кафе преобразилось и даже стало лучше. Правда, потребовалось денежные вливания. Но, это, как говорится, - издержки производства.
   После такого налёта стихии, Гарик предложил:
  - Давай, не будем называть кафе «ТИТАННИК», от греха подальше, а, то, мы, и так чуть не утонули, - и продолжил, - поётся же в песне: «Как, вы, судно назовёте, так оно и поплывёт».   И я, придумал другое название. У нас, ведь, морепродукты в большом ассортименте, поэтому нарисуем рыбку, вот – смотри.
   И он показал картинку, видно из какого-то журнала, на которой, был изображена полосатая рыбка и рядом акула.
- Так, это ж из мультика «Русалочка», - удивился я, - а рыбку, ещё звали…
Гарик не дал мне договорить: 
 - «ФЛАУДЕР», вот так и кафе назовём. И на круге, давай тоже название перепишем, на, какое-нибудь, нейтральное, – от греха подальше…
  Но, когда его жена узнала, что мы хотим сделать, то заартачилась:
- Вечно вы со своими фантазиями, - сказала она раздражённо, - то – «Титанник», то «Флаудер» какой-то.
Так отдыхающие не все поймут, что у нас за заведение.
А,  я же не зря готовлю морепродукты всякие, поэтому предлагаю название простое и доходчивое для посетителей,  - «Рыбное кафе».
Услышав её тираду Гарик, вздохнув, и обращаясь ко мне, резюмировал:
- Ладно, пиши – «РЫБНОЕ КАФЕ», это всё таки лучше, чем – Титанник… 
               
               
                Разгрузочные дни

  Как-то, когда только начинался курортный сезон, мой знакомый Сергей Магакелян пригласил меня помочь ему сделать подвесные потолки на кухне для отдыхающих, которая была приличных размеров и поэтому крепить одному огромные гипсокартонные листы было не под силу. Вот я и приехал в Новый Афон на выручку. И, когда работа, практически была закончена, мы решили немного расслабиться и под его домашнее винцо посмотреть телек.
  Надо откровенно сказать, что программ было мало, и по какому-то каналу, выступала баба диетолог с явным лишним весом. Она давала советы, как и что надо есть, какие продукты вредные, а какие полезные, хотя сама, явно, их нарушала.
 Серёга, услышав её тираду, только рассмеявшись, сказал:
- Жрать просто надо меньше и побольше двигаться – вот и всё!
А я, чокнувшись с ним стаканом наполненным ароматным виноградным напитком, добавил:
- У меня по этому поводу даже есть стихотворение, и тут же прочёл:

            Мы всё толстеем и толстеем,
            Рекламам всем в противовес,
            Что где-то, кто-то там худеет,
            Мы набираем лишний вес.

            К примеру – пояс электрический,
            В розетку вставил – и балдей.
            Реклама: «Ешь в любых количествах,
            А в результате – похудей».

            От ожирения – таблетки,
            Возьми коробку для начала,
            Где по красивей этикетки.
            Опять реклама подкачала.

            И не успеет день пройти,
            Из-за стола ты не встаёшь?
            Коробкою не обойтись –
            Теперь мешок приобретёшь.

            Иглоукалыванье, йога
            И медицина вся Тибета,
            Когда качаешь руки, ноги
            Не обойдёшься без обеда.

            Восток и Запад, Юг и Север,
            Все ваши средства хороши,
            Но вряд ли кто-нибудь поверит,
            Что искренни вы от души.

            А мой рецепт простой, как «ЛЕГо»
            Себе другим не надо врать,
            По больше двигаться и бегать.
            Как можно меньше надо жрать.

Услышав такой перл, Серый начал смеяться, а я сказал:
- Но бывают и другие крайности, - и спросил, - ты же помнишь твоего соседа Игоря, которому я два года назад помогал дом восстанавливать?
- Это – такой худой и кучерявый?
- Да! Так он сидел на всевозможных диетах, не ел мяса и голодал, в смысле, устраивал себе разгрузочные дни, и даже недели. Это было прошлой весной, когда он уболтал меня помочь сделать ему павильон, для гостей.
  Он так и сказал: «Мне надо, пока мои родственники приедут из Москвы, спроектировать какую-нибудь беседку побольше, чтобы все сразу поместились, и желательно отделать её современными пластиковыми панелями для красоты, а ни так, как местные лепят – тяп-ляп из бамбуковых палок да пальмовых веток. Оно, конечно, на пляже может быть и хорошо, экзотично выглядит, но ко мне приедут солидные люди, а у меня с крыши: мусор, листья, да всякие насекомые будут сыпаться в тарелки. Неудобно, как-то. Пока будем работать, можно остановиться у меня, всё равно комнаты пустуют».
   Надо сказать, что он жил и работал в Москве, типа, тамадой – вёл свадьбы, дни рождения и всякие другие увеселительные мероприятия, так, что к строительству имел слабое отношение. Это я знал не понаслышке, так, как уже с ним работал. Но Игорёк был человеком интеллигентным и в прошлом – артист, потому, как один раз я его даже видел по телевизору в передаче про какого-то судью, где он играл, то ли свидетеля, то ли потерпевшего – точно не помню…
  Бросая летом работу в столице, он приезжал на море раньше на месяц в дом, который его супруге Татьяне достался от матери по наследству ещё при Советском Союзе, и подготавливал для приезда жены, детей и знакомых.
  Правда, Игорёк ко всем своим недостаткам, честно говоря, нормально, ни текущий ремонт не мог сделать, ни, тем более, павильон построить, но зато – занимался йогой.  Просыпаясь с восходом солнца, садился на подстилку и принимал всевозможные позы. Один раз, выйдя спозаранку в туалет, я увидел, как он, стоя босиком на коврике и закрыв глаза, распростёр руки широко в разные стороны к небу, как святой Моисей, наверное, хотел объять – необъятное.
  Я его потом днём спросил:
- А, чего это ты руки вверх поднимаешь, хочешь под мышками загореть?
- Это я с утра питаюсь солнечной энергией, - важно, ответил он, - и мне после такой процедуры – обычной пищи надо меньше.
  «Конечно, - подумал я, - ему всякой скудной еды хватает потому, что он, практически физически очень мало работает».
  Но потом выяснилось, что этот йог, действительно не ел мяса и даже колбасу, а питался подножным кормом: всякой травой, да овощами и фруктами. Благо у него во дворе росло огромное дерево с инжиром, да большое вьющееся растение из вида кабачковых, которое плелось по забору, с большими свисающими вытянутыми, как сардельки, длинными светло-зелёными плодами.  Вот Игорь отрезал половинку и жарил их. Или салат на буровит со всякой травой, включая кинзу и одуванчики, и потом – лопает.  Он не употреблял ни яиц, ни молоко или сметану, ни вино, ни кофе, а пил исключительно чай, в смысле, - подкрашенную воду. Типа, как индус – сел под пальму, перебинтовал голову полотенцем, что бы мысли всякие про еду не лезли, и сидит – медитирует, отделяя тело от мозгов. Понятно, что при такой диете, он действительно выглядел, как йог: худой, суховатый с чёрными кучерявыми волосами и серыми глазами, в которых отразилась, наверное, от недоедания, вся грусть еврейского народа….
    Мне приходилось работать у всяких разных хозяев, но питались мы всегда нормально, а тут после двух дней такой диеты, я Игорю сказал:               
- Здоровый образ жизни – это хорошо, но так и с голоду помереть можно, пойду-ка я, наверное, в магазин.
   И пошёл. Накупил нормальной еды, типа, колбасы, сыра, яиц, картошки, сметаны, пивка и тому подобное, чтобы на несколько дней хватило, пока мы беседку доделаем.  И он тоже не отказался от такой еды, видно, изголодавшись на подножном корме, уминал за оби щёки.
  А, когда я его спросил, мол, что тебе солнечной энергии не хватает?
- Честно, говоря, нет, - ответил он, а потом грустно, добавил, - ты понимаешь, что – эти разгрузочные дни я устраиваю перед тем, как приедет жена с детьми и родственниками. Они, как по на привозят продуктов, да деликатесов всяких, никакая йога и медитация не помогает. А потом, я маюсь с набитым животом, да так, что глаза на лоб лезут…
               
   
                Морские сувениры
               
  Раньше, ещё при Советском Союзе, многие, кто побывал на море: в Крыму или на Кавказе, скорее всего, привозили от туда самопальные сувениры в виде:  засушенных крабов и рапанов на дощечке, или на большой овальной гальке намалёванный рисунок с курортной тематикой и надписью: «Привет из Ялты, Сочи или Гагр!»
  Я, честно говоря, не очень люблю такой вид народно-прикладного творчества, но, чего там греха таить, бывало, когда жил в Новом Афоне, к этому делу тоже прикладывал руку...
  Особенно, когда приходилось помогать чистить сети, в смысле, – собирать улов. Часто в них попадались, довольно крупные крабы.  Их бывало собирал, почти, полное ведро и потом мы по несколько дней ими питались. А, когда попадались крупные экземпляры, то делал сувениры.
  После варки, прикрепив краба на соответствующего размера специально заготовленную красиво вырезанную и отшлифованную дощечку, ставил её на инжирное дерево, по которому муравьи всегда ползают целыми стаями. Вот, так через недельку и оставалась, только одна внешняя оболочка с выеденными внутренностями. Затем, сувенир надо было только покрыть бесцветным лаком, сделав соответствующую надпись. Этот не хитрый способ мне подсказал сосед-армянин Серёга Магакелян. А один раз попался большущий краб, я такого – видел впервые. Его, как говорится, - грех было есть и решил его обессмертить, сделав сувенир. И вот после того, как он покраснел и окочурился, прикрепив на приготовленную дощечку блестящими тонкими проволочками, поставил её повыше на толстую ветку инжира. Думаю: «Хороший сувенир получится, можно будет продать отдыхающим по дороже». Но, так вышло, что через пару дней мне с сыном пришлось поехать в Гагры, где мы пробыли больше недели, а когда вернулись назад, то я первым делом – к инжиру. Смотрю, а на ветке нет краба. «Вот беда какая, - подумал я, - куда же он подевался? Может, кто-то из приезжих спёр?»
  Но, оглядев внимательно внизу кусты вокруг дерева, увидел дощечку, на которой была всего одна погрызенная клешня, а рядом валялось, то, что осталось от бедного ракообразного.
  И тут я всё понял! Это – соседские коты, увидев такую добычу, разгрызли панцирь, ножки и клешни.  «Вот, гады, - подумал я, - и даже наших собак не побоялись».
 Делать нечего, пришлось отодрать бесхозную клешню, а дощечку припрятать для следующего случая. Но, за целое лето, так подходящего экземпляра и не нашлось. Вот и пришлось, как говорится, - переквалифицироваться на другие сувениры, типа, в виде миниатюрных рисунков на больших плоских овальных камнях с видом гор, моря, парусников и чаек.   
  Правда, такой вид творчества занимал больше времени, чем изготовление чучел крабов или пепельниц и статуэток из раковин рапанов…
   Новый Афон - это, наверное, самое благодатное место во всей Абхазии. Географическое местоположение очень удачное тем, что берег мелкий и спроецирован практически прямо на Юг и мы, часто по утрам взбирались на Иверскую гору, - это метров триста над уровнем моря, и разглядывали в мою сорока кратную подзорную трубу, сверкающие снежные вершины турецких гор.   
  Казалось, что они совсем близко, хотя расстояние до них было километров сто двадцать, а может быть и больше. На побережье получается своеобразный микроклимат, а в сочетании с мелким морем – это, очень благоприятное место для обильного проживания морской фауны. Даже бывают такие места, как рассказывал мой приятель - Андрей Чабанный,  дед у которого прямо на берегу имел дом, и он летом там с детства постоянно жил, что отплывёшь метров двести или двести пятьдесят от берега, и рифы, почти у самой поверхности а, когда он с пацанами взбирался на них, то вода доходила, лишь, до подбородка.  Вот они прямо у волнорезов легко собирали: мидий, креветок, рапанов и крабов.  Говорят, что рапаны появились в Чёрном море после второй мировой войны. Их случайно завезли трофейные корабли, которые пришли из Японии.               
   О полезности его мяса, написано много, я лишь, скажу, что оно стимулирует выработку желудочного сока, улучшает пищеварение и усвоение питательных веществ, и очень ценится благодаря высокому содержанию белков, до восемнадцати процентов и двадцати пяти – жирности.
  Вот, мы со старшим сыном и подсели на этот очень ценный продукт, да ещё и потчевали отдыхающих. Только у него хватало терпения, одев маску с трубкой, пол дня нырять и на небольшой глубине между камнями и водорослями собирать этих моллюсков, а потом еще и готовить. Сначала надо было их сварить, потом выдернув пинцетом и отделив кишки и внутренности, жарить на сковородке.
  Правда, некоторые курортники, особенно гурманы, говорили, что наши рапаны не такие острые на вкус, как в здешнем кафе. А одна отдыхающая с умным видом объяснила, что это потому, что там они турецкие и крупные, вот и более вкуснее, чем у нас.
 Услышав такую тираду этой бабы из Москвы, мой приятель – Андрей даже хихикнул, а потом мне тихо сказал:
- Ты знаешь почему, они их делают по-кавказски немного острыми? – и продолжил, - просто, никто в кафе не заморачивается отделять кишки и внутренности.               
  Во-первых – это лишняя работа, а когда клиентов много, то времени – в обрез.
  А, во-вторых – потеря в весе, а соответственно – и денег. Поэтому, после того как их сварят, просто целиком выковыривают вилкой и жарят, добавляя много специй и уксуса. Но, когда плохо промывают, то даже бывает, что песок на зубах хрустит, - и, засмеявшись, добавил, - а, она, дура, так и не врубилась, что их – разводят, ещё и умничает.
    Конечно, после приготовления рапанов, у нас оставалось много раковин. И я решил из них делать сувениры, приклеив на большую плоскую гальку, как на постамент и, сделав соответствующие надписи. Но размеры попадались мне небольшие...
  Двухлетний рапан не представляет большой ценности.  Надо было – постарше, хотя бы трёх или четырёхлетние экземпляры. Но – это было редкость. Нет, нельзя сказать, что их вообще не было.
  Турки в нескольких километров от берега таких ловили. Это мы наблюдали в подзорную трубу.  На небольшом современном шлюпе без паруса с лебёдкой, моряки опускали прямоугольной формы металлическую сетку в виде корзины трёхметровой ширины и плавали вдоль берега по мелководью, как когда-то тральщик, обезвреживающий мины. Они выгребал со дна всю живность, а потом поднимали её со всем содержимым.
  Мы хорошо видели, как рыбаки из такой сети собирали и бросали в пластмассовые ящики большие раковины, а маленькие выкидывали за борт. Вот, тогда стало ясно, почему у берега попадались, лишь, мелкие рапаны...
   Андрюша, увидев мои мучения с приклеиванием друг к другу мелких ракушек, для создания хоть какого-то приличного сувенира, как местный абориген – предложил:
- Да, что ты мучаешься, вон напротив железнодорожного вокзала стоит апацха, а за ней целая куча раковин рапанов. Их после приготовления выбрасывают, пойди и поищи.
И я пошёл, а там действительно их видимо-невидимо. Откуда там столько ракушек я сначала не понял, подумав: «Может, это ихнее кладбище, куда они приплывают умирать?»
  Потому, как некоторые были, треснутые, расколотые или с большими дырками на боках от сильного прибоя.
 Вот я и начал ковыряться в этой куче, выискивая большие экземпляры.
 Я так увлёкся, что не заметил повара-армянина в белом фартуке, который выбрасывал, какие-то отходы.               
  Я его немного знал, так, как несколько раз видел, когда он приходил к нашему соседу Сергею Магалену.  И даже запомнил, как его зовут, потому что у него было не совсем армянское имя - Артём.
- Ты, что здэсь делаэшь? – спросил он меня с лёгким акцентом.
- Да вот, большие раковины ищу для сувениров, - признался я.
- Э-э, здэсь больших нэт.
- А, откуда столько погибших рапанов, это, что их кладбище?
- Слушай, дорогой, какое-такое кладбище? Ты, что не видишь, что тут апацха-кафе, мы их готовим, а раковины вибрасываем.
- Жалко, что мало больших ракушек, - посетовал я.
- А, ты, приходи через три дня, когда привэзут из Сухума турецкие рапаны, вот тогда и найдёшь подходящие.
- А, что у нас своих нет, что из Турции приходится возить?
- Э-э, почему нэт? Они, все у нас ловят.  Видэл их корабль? А, турецкие они, потому что – большие, - и, подмигнув, добавил, - это мы спэциально, так говорим, что би у нас больше било отдыхающих, - а потом, засмеявшись добавил, - а с тэбя, за секретную информацию – сувенир.
- Хорошо! - согласился я.
 Действительно, придя, через несколько дней, я заметил, небольшую горку свежих ракушек. Выбрав несколько экземпляров покрупнее, я опять увидел Артёма, вышедшего покурить. Он держал большую раковину рапана величиной с его кулак.
- Вот бэри! – сказал он улыбаясь, - сдэлай мне, по-братски, пепэлницу и напиши: «Привет, Артёму из Стамбула!»               

                Ночная рыбалка

    Самое лучшее место на побережье Абхазии - это Новый Афон, там много мелководья и потому море теплее, чем в других местах. Недаром его облюбовали паломники из Греции и построили здесь монастырь.
   Естественно, ловить рыбу здесь значительно проще чем, скажем в Гаграх. Там море глубже и удить, с берега толка никакого нет, а на лодке отплывать надо на полкилометра, а то и дальше.
 А тут местные это делают прямо с волнорезов, которые врезаются в море на двадцать пять метров и располагаются через каждые пятьдесят метров. Дом Славика, дальнего родственника Андрея, стоял рядом с нашим, прямо на берегу, метров в двадцати от пирса, но в отличие от Андрюши, он никогда не занимался рыбной ловлей.
    Потому, как всю свою сознательную жизнь работал: то на Севере, то на Урале и поэтому рыбак был, мягко говоря, – никудышный.  Но пару раз в неделю к нему приходил его сосед Сергей Козлов со своими сетями, и они выходили в море на промысел, а проще говоря – браконьерничать. А, потом рано утром поднимали их и чистили, сбрасывая рыбу в мешок. Я, когда помогал, этого делать не умел, да и не хотел, слишком муторная работа, а выбирал только крабов, которые побольше – в ведро.  За один раз оно наполнялось почти доверху, затем его ставил на огонь и варил содержимое, меняя этот деликатес у отдыхающих на продукты из                магазина, чтобы самим лишний раз не ходить в город.
 И вот, когда Славика не было дома припёрся Серёга со своим снастями и говорит:
- Надо бы сети посыпать, где Славуня?
- В Сухуми по делам поехал. А, что ты хочешь ими посыпать?               
- Вот темнота! – хихикнул он. - Ну, сети, поставить, просто у нас так говорят, - и продолжает, - ты мне зубы не заговаривай, раз его нет, бери вёсла и пошли в море.
- Хорошенькое дело, - возражаю, - я не умею, ни разу сетями не ловил, и не знаю, как это делается.
- А чего там уметь? Бери – да греби, а я буду командовать тебе направление, да сети сыпать, - невозмутимо, отрезал Серый.
- Ладно, давай попробуем, - без энтузиазма согласился я.               
  Серёга здесь родился и вырос, поэтому хорошо знал рыбные места, ведь, в море тоже                есть свои течения и отмели, и он отходил от берега всего метров на триста, а потом только ему известными  конфигурациями и дугами выставлял сети.               
   Для меня это дело было не привычное, но я изо всех сил работал вёслами, а он, стоя в хвосте, видно, что с детства это делал, ловко сыпал сети и командовал:
- На Сухум! - и я поворачивал правее, - на Турцию! - продолжал он, - и я загребал левее.
   Не простое это дело ловить сетями, да к тому же когда они метров сто пятьдесят не меньше.
  А он, гад, вошёл в раж и, как капитан командует:
- Полный ход, быстрее греби, надо успеть до заката солнца всё закончить!               
   Я всё время думал: «С чего это вдруг спешка такая, наверное, надо это сделать, пока рыба спать не разбрелась?» Но глупых вопросов не задавал, чтобы не прослыть круглым дураком.
   А на следующее утро они уже, с вернувшимся приятелем, поднимали и чистили сети, а я выбирал крупных крабов...
  Но вот, как-то ночью разыгрался небольшой, как нам казалось, шторм. А мы не придали этому большого значения, потому как нам было «в лом» вылизать из постели и шлёпать на берег, а на утро оказалось, что его алюминиевую лодку унесло в море.
   Почесав затылок, Славик сказал:
- Ну, если не потонет, то теперь её, кто-нибудь аж в Турции найдёт.
- Жалко, - говорю, - небось, много денег стояла?
-  Я её не покупал.
- А, где же ты её взял? – спрашиваю.
- Да, вот тоже так штормом прибило, - и продолжает, - а я её просто прихватизировал.
- Ну, значит, поплыла к своему прежнему или новому хозяину, как говорят: «Бог – дал, Бог – взял», - засмеялся я и добавляю, - а давай с волнореза ловить.
- Да много не наловишь, - засомневался Славик.
- А я помню, мы в детстве у нас на Салтовском водохранилище ловили рыбу ночью на свет. Может, и здесь попробуем? – и предлагаю, - протянем переноску на волнорез, а я сделаю отражатель из алюминия, и прицепим его на длинную бамбуковую палку, повесим над водой, и рыба должна пойти на свет.
 - Давай, попробуем, - согласился он. 
    Целый день у нас ушёл на приготовление «морского светильника». Правда, длины переноски не хватило, чтобы тянуть от дома, поэтому он накинул концы в виде крючков  прямо на провода столбов, которые проходили вдоль пирса. Когда стало темнеть, мы взяли удочки, пошли на берег и включили светильник. Не прошло и пяти минут, как рыба, видно разбуженная светом, а может из любопытства начала подплывать к волнорезу. С каждой минутой её становилось всё больше и больше, и через полчаса это напоминало сплошной круговорот рыбной массы. Вода вся кишела хвостами, плавниками и гребнями, как в бочке. Разного вида, размера и цвета, она кувыркалась и бурлила, как кипящий рыбный суп.
   Но самое ужасное было то, что вся эта вакханалия никак не реагировала на наши удочки. Мы меняли наживку, подсовывая её под самый её тупорылый нос, а результата – никакого.  Создавалось впечатление, что для неё - это представляло зрелище и праздник и ей, явно было, не до «хлеба насущного».  Я никак не мог понять: «Почему на озере, на карбидный фонарик, мы ловили рыбу, а здесь ничего не получалось?»
  После часа таких мучений Славик резюмировал:               
- Видно, не те мы снасти взяли, надо попробовать подсаком, - и побежал в дом.
Принеся его на пирс, он аккуратно опустил его в воду. Осталось дело за малым – резко его поднять, чтоб подцепить рыбку. Легко сказать, но – трудно сделать. Потому, как только он опускал под сак, то рыба, видно, тоже была не дура, сразу «разбегалась» в разные стороны.  Промучившись, еще с полчаса, и подцепив всего лишь несколько рыбёшек, мы плюнули на такую рыбалку, и я предложил:
 - Надо у Серёги попросить сети и натянуть от волнореза до волнореза.
- Может, что-то и получится, - согласился Славуня, и добавив, - ладно давай сворачивать манатки, завтра будет видно.
Но утром позвонил Мамай из Гагр и попросил, чтобы я срочно приехал. Он серьёзно сказал, что у него, мол, есть ко мне предложение, от которого я не смогу отказаться.               
- Ты договаривайся со Серёгой, - предложил я приятелю, - а я поеду в Гагры, мне Мамай звонил, ему что-то надо сделать.
 Через пару часов я встретился с ним в кафе, он сказал:
- Мне для баркаса, надо вырезать новый киль, а то старый пришёл в негодность. Я вот привёз брус и снял с лодки – старый.
- Ты, чё? Где я, а где баркас? Тоже мне кораблестроителя нашёл? – удивился я.
- Да я видел, как ты у Толика замки лихо, в деревянные двери вставлял, а его жене даже какую-то статуэтку вырезал. Понимаешь, тут путина скоро начнётся, а мы с ребятами, можно сказать, - без плавсредства остались, - и добавляет, - там для тебя работа не сложная, сделаешь один к одному, весь инструмент есть, поехали.
  Мамай был мужик нормальный, хоть, как и многие занимался браконьерством, и я согласился. Но, когда я увидел толстую и длинную дровеняку, лежавшую на невысоких козлах во дворе Толика, то даже присвистнул, потому, как этот киль был метров пять и представлял собой четырёхгранную с урезанной вершиной вытянутую пирамиду с двумя наклонными плоскостями, в разрезе  имеющую трапециевидную форму. Вообще-то ничего сложного не было, самое главное не промахнуться с размерами потому, что он, как клин запирал все рёбра жёсткости баркаса. 
  Но делать нечего – пришлось взяться за работу, на которую ушло целых три дня.               
 - Отлично всё подошло, - сказал Мамай, - с меня магарыч, и, если хочешь, я тебя буду рекомендовать нашим рыбакам.
- Нет, нет, - замахал я руками, - такая работа не по мне. Это я тебе, как говорится «по-братски» сделал, тем более, я сегодня назад возвращаюсь в Афон.
  - Ну, что договорился с Серым на счёт сети? – спросил я у Славика, когда вернулся вечером.
- Он, попросил у меня фонарь с переноской и сказал, что сам попробует, - ответил приятель.
  Когда стемнело, то на соседнем волнорезе действительно горел свет. Подойдя поближе, я увидел, как Сергей, соорудив из сети паук и настроив светильник, собирается ловить рыбу.
- Ну, что получается?
- Щас попробую, - ответил он и опустил свою нехитрую снасть.
 Но, как только Серый пытался её поднять, то рыба «разбегалась» в разные стороны.
 - Давай я буду выключать свет, а ты резко - поднимай. 
 Так и сделали, и тогда дело пошло, правда, не так как хотелось, паук оказался маловат, но всё равно можно было что-то словить.
- Я завтра, блок поставлю, и со старого спиннинга катушку с ручкой, и выключатель под ногой, и паук сделаю по больше, тогда будет всё в порядке, - сделал заключение Серёга.
- Вот, чувствуется инженерная мысль, - говорю, - не зря ты Харьковский политехнический институт закончил, хоть на что-то твой диплом сгодился...
  Через пару недель, когда я был у Толика, и встретив Владимира, рассказал про ночную рыбалку,
 то он, как говорится, - долго и нудно смеялся, а потом сказал:
 - Ты мне для баркаса сделал киль, а я так тебя и не отблагодарил, вот держи, - и, вытащив из мешка килограмм на шесть небольшую севрюгу, продолжил, - повезёшь домой в подарок.
- Ну, ты придумал, - отвечаю, - как же я её провезу, через две границы, меня сразу же арестуют.
- Так, что же делать? - спросил Мамай.
- Ладно, давай, - говорю, - отвезу его Славику, как компенсацию за лодку.