Три кита

Стоя на ступенях ЗАГСа, Милка с удовольствием подумала: «До чего же чудное заведение, всякого желающего может осчастливить! Даже дважды! И окольцевав, и раскольцевав». Отсканировав новые ощущения на безымянном пальце правой руки, быстро поняла, что чувство наготы и незащищенности ей не особо приятны, но в виде платы за свободу она готова с ними согласиться. «Полет нормальный! К земле не тянет! Ууууххх!», - протестировала Милка еще раз свое состояние, хихикнула и пошла к автомобилю, звонко отстукивая каблучками каждый шаг. Развод, которым ее так много пугали и с которым по этой причине она так долго тянула, не упал кувалдой, по предсказаниям провидцев, ей на голову, не размазал соплями и слезами ее в депрессии, даже не подмигнул ей огненной пустотой и холодом одиночества. Новый статус «разведенки» как-то мило окутал ее шлейфом опытности и свободы, предлагая с интересом посмотреть в будущее.   

Конечно, за 10 прожитых лет с лихвой скопились и общие воспоминания, и только двоим понятные шутки и пантомимы, и привычки, работающие только в той семье, приговор которой давно уже был подписан. Как отмершая кожа змеи, отработанное и чужое отваливалось и с мясом, и само по себе. Свое лоснилось и предлагало новые контакты с миром на основе обновленной базы данных. Хоть грусть, тоска, печаль о прошедшем иногда подстерегали Милку вечерами, она не гнала их, а с интересом рассматривала, поражаясь, как быстро нечто прежде раздражающее окрашивается нотками сентиментальности, как скулит сердце о былых словесных сражениях и каким странным теперь кажется то, что прежде ощущалось нормой. По заветам Пушкина, прошедшее неминуемо стало милым, а мозг так и норовил зафантазировать «ах, если бы…». Наутро сознание прояснялось, и новая жизнь была все так же хороша.

Когда-то давным-давно, почти в детстве, Милка прочитала японскую мудрость об идеальных отношениях: «Мало быть мужем и женой, надо еще стать друзьями и любовниками, чтобы потом не искать их на стороне». Эта мысль показалась ей такой правильной, что не подверглась никакому анализу. Отсутствие опыта и элементарных психологических знаний вроде «все люди разные, идеальных не бывает» помешали девушке хоть сколь критически подойти к данному утверждению и усомниться в его комфортном приземлении на русскую почву. Поэтому впечатавшаяся в сознание фраза о трех китах брака, модно называемая «импринтингом» для понятности, стала рулить сознанием Милки. Одного из китов она уже приручила в первом развалившемся браке, но другие два в океан отношений с бывшим мужем не заплывали. Для дружбы направление общего взгляда найдено не было, а постельные в игрищах не хватало разнообразия. Потому все и развалилось. Небо в Эрмитаже держат аж 10 Атлантов, а тут одному киту с отношениями справиться нужно было… Арифметика! 

Опыт первого брака не только не отбил желания отправлять в стирку собранные по дому носки суженого и методично рассказывать ему о вреде курения, алкоголя и частых поездок к маме, но еще больше раззадорил Милку проработать навык ловца парнокопытных. В конце концов, захомутать двух привередливых животных стало для нее вопросом чести.

Кандидата на совместное большое приключение мир предложил не сразу, все-таки запрос был ответственный. Новый знакомый Милы любовником был отменным и все подозрения о ее фригидности отправил на веки вечные в небытие. Но, как почти всякий тестостероновый самец, товарищем в семейной жизни он оказался местами проблемным. Пьянки и собственное правильное мнение воздушный шар семейного счастья норовили с заядлым постоянством феерично шлепнуть об землю. Балансировать без опоры, используя только попутный ветер и прыгуче-отталкивающую способность собственных ног, Милка научилась довольно быстро. Не сказать, чтобы это было тем жизненным навыком, который она мечтала развивать, но страстное желание жить заставляло нос держать по ветру, а ноги накачанными.

Умная и уже опытная, Мила пробовала и ведически носить длинные юбки, разгоняя и завихряя в нужном направлении женскую энергию, чтобы и мужскую в верное русло направить, и восхищаться мужчиной, нахваливая его за каждый сделанный шаг и даже задуманное намерение, и с психологом работать над своим состоянием. Но врожденное чудачество на букву «м» в семейной жизни не поддавалось никаким женским чарам, полнолунным практикам и коррекциям. Такова жизнь русская, которую японская мудрость не в состоянии ни понять, ни объяснить.

Милка от периодически снисходящего на нее понимания, что цель поставлена какая-то заоблачная, печалилась. Но, как и те настойчивые мыши, в слезах жевавшие кактус, упорно рулила корзиной воздушного шара над океаном жизни, в котором резвились не прирученные ею киты.  Хоть эти рыбы ни с фразой, ни с Японией ничего общего не имели и были личной фантазией мадамочки, но обиду на жизнь и весь род хвостатоголовых на несколько недель подряд они Милке организовали.

Такого трагикомичного разочарования в жизни молодой женщины могло бы и не случиться, если бы не ослиная упертость в стремлении освоить азы океанского животноводства. Допустить, что жизнь семейная строится на чем-то ином, она долгое время не могла. Мудрость японская звучала красивенько. Но опыт, особенно негативный, это лучшее лекарство от хромого мировоззрения, и посему встраивать выводы о прожитом в свою голову все-таки пришлось.

- Да ну ее, эту японскую пословицу. Не жили хорошо, и начинать поздно, - как-то за чашечкой вкусного кофе пронеслось огненным снарядом в голове Милы.  – Если для сравнения не накладывать поверх всего лекало идеальности, то вполне сносно можно жить. А пословицы про любовь и у нас мудрые есть, только совсем про других животных.