Дайте миру шанс Часть 3 Восьмой образец гл. 11

Новый день - новые заботы. Мокрая земля, сухие ветки, жухлые листья. Как же ужасно болит голова. Сохнет язык, дерет горло. Почему она вниз головой? А….Болтается на плече. Чьем? Мужском. Джеф. Не бросил. Хотя сам был не в лучшем виде. Было бы неприлично просить, но он догадался, что сил идти у нее нет. Костюм поврежден, балансаторы тоже. Она не чувствовала своих конечностей и замерзла прежде, чем вспомнила, что произошло.
 
Бункер капсульного типа. В автономном режиме, он, как теннисный мячик, вылетел из эпицентра взрыва. Вот что значит оказаться в нужное время в нужном месте. Этот бункер их спас. Уже столько лет прошло, а лучше ничего не придумали и капсульная система никогда не подводит. «Дебора» автоматически активировала защиту, сработав на фамилию Бьюит. Баржа помнит своего командира. Спасибо, отец.

 Правда, Джеф долго не мог вспомнить, как получить доступ к разблокировке. Уже почти смирились, что похоронены заживо… Гм. Рано было умирать, но умирать никогда не поздно. Баржу разнесло на куски, на такие мелкие обломки, что теперь никто точно не поверит, что это была баржа. Теперь это корабль-призрак, миф, похоронивший с собой все его тайны. Они даже бортовые записи не успели собрать.

Наконец, когда Джеф взмок, и его стало шатать из стороны в сторону, она сжалилась:
- Довольно, отпусти меня.

 Он опустил ее на ноги, предвзято рассмотрел.
- Идти сможешь?

Стараясь не шататься, твердо произнесла:
- Разумеется.

Он вытер пот со лба и нетвердой походкой поплелся вперед.
Взглянув ему вслед, Лорейн вскрикнула.

- Что? – устало обернулся Джеф, опасаясь тратить силы даже на разговор.

- Черт возьми! Ты ранен! У тебя осколок в спине торчит, и кровища хлещет.

Лорейн едва успела посторониться, как Джеф подскочил к ней и повернулся спиной.
- Быстро вытаскивай осколок и зажимай дыру ладонью, - скомандовал он.
 
- Вытаскивать?! – отшатнулась она, - ты же умрешь от потери крови!

- Быстро делай, что говорю, - сквозь зубы процедил Джеф.

Лорейн сглотнула, но торопливо выполнила его приказание, стараясь не выдать себя дрожанием рук. Каким-то необычным образом он юркнул сквозь лямки рюкзака и оказался рядом с ней.

- Отлично, ты не ранен, - выдохнула Лорейн.

- Все гораздо серьезней.
Он вынул из рюкзака высокую кремневую колбу, которую Лорейн зажимала ладонью.
- Это «бабушка», - уничтожено произнес он, заглядывая внутрь, - и здесь почти ничего не осталось.

- Как и пробирки Шона. Они все разбились, - сконфуженно призналась она.

- Некогда отчаиваться, надо идти скорее, пока еще не покинули силы,  -  пояснил Джеф и хмуро зашагал дальше. Вскоре чавканье влажной земли сменилось каменистыми буграми. Он оказался прав, через три часа они выбрались за гряду холмов и даже увидели в отдалении стену. Однообразную, гладкую, с щетинистыми башнями. Видели, но ноги уже не слушались.

- Надо останавливаться. Я больше не могу, - призналась Лорейн, устало волочившаяся позади Джефа.

- Сколько прошли? Километров пятнадцать? - в изнеможении он рухнул на землю.
Лорейн беспомощно опустилась рядом. Оперлась об его плечо.

- Прости, это опять все я. Я все провалила. Мне дали все – разведданные, оружие, экипировку. А я все провалила. Пробирки разбиты, баржа взорвана. Но они нас найдут, все равно найдут.

Он вдруг разразился жутким хохотом. Нервным, едким, злым хохотом.
- Ты что не догадалась?

Обернулся, и увидев ее вытянувшееся, озадаченное лицо, повторил:
- Не поняла?.... Это они нас взорвали! Как только я установил маяк и передал координаты. Это они все там разнесли. Это их работа. Снаряд был баллистический. Баржа военная и системы еще были рабочими. Его засек радар и включил сирену, лишь поэтому я успел тебя предупредить, а баржа спасла. Они уничтожили все улики! Вместе с нами!

Он опустил голову, откашлялся.
Они нас найдут, - продолжил, передразнивая, он, - конечно найдут. Они же дали нам радиомаяк точного наведения! - продолжал нервно гоготать он.

Лорейн замолчала. Изумленная и потрясенная, она молчала даже, когда усевшись, они делили последние остатки «бабушки». Заговорить она смогла, лишь когда заметила знакомый блокнот, оказавшийся в руках Джефа. Он сосредоточенно листал его, делал пометки.

- Где стащил? – с хитрецой прищурилась она.

- Взял почитать, - вскользь ответил он, не поднимая глаз, -  с лабораторного стола. Подумал, что-то важное. Бумага в здешних местах – непозволительная роскошь.

Небо было хмурое, пасмурное. Низкие тучи гнал холодный ветер. Лорейн подсела ближе.
- Ну и как? Важное?

- Тянет на мировое открытие, - теперь он небрежно, и как бы нехотя, поднял глаза, -  практически диссертация: «исследование влияния ДНК инвазии на человеческий организм». Даже вывод сделан.

Лорейн спросила вполголоса:
- Каков же вывод?

- Каков вывод? – он покосился за спину Лорейн, то ли надеясь быть услышанным, то ли разыскивая предметы исследования, - а вывод прост. Удивительно, что я сам не догадался. ДНК животных добавило человеку способностей, но не сделало его сверхчеловеком, оно сделало человека животным.

Это, пожалуй, был веский аргумент, и Джеф, сделав многозначительную паузу, вновь уставился в блокнот.

- А что делает человека человеком там тоже есть? – поторопилась спросить Лорейн, чтобы Джеф опять не погрузился в молчаливое чтение.

- Зря иронизируешь, - возразил Джеф, -  тоже есть. Осознанный выбор. Вот отличительная черта человека. Он способен отказаться от еды в пользу голодного, от одежды – в пользу замерзающего, даже от денег, если они пойдут на благое дело. Животное не делает выбор, им движут только инстинкты. Жизненно важная потребность всегда будет определяющей и животное никогда от нее не откажется в пользу чего-то или кого-то.

- А как же детеныши? Их же спасают в первую очередь, - возразила Лорейн.

- Это тоже инстинкт, заложенный природой, - терпеливо объяснил Джеф, -  заметь, в отличии от зверей человек спасает не только своих детей, но и чужих. Это моральные принципы, а не инстинкт.

- Так как же из зверя сделать снова человека? – торопливо уточнила она.

- Проблема в том, что механизм этот не зависит от внешних факторов, - пространно ответил Джеф, -  этот механизм запускается изнутри. Стресс, усталость, изнеможение. Только в пики наибольшего утомления можно понять истинную сущность конкретного индивида.

- А знаешь, чей это блокнот? – не давая ему снова впасть в задумчивость, прокомментировала Лорейн, и не дожидаясь реакции, ответила, - это его блокнот. Шона. Ты же говорил, что он не мог заниматься такими исследованиями.

- Шон мог, а вот гибрид…., - он уставился в блокнот уже какими-то проснувшимися глазами, и почесал свою лысую голову, -  или ты чего-то не поняла, либо я совсем дурак. Исследования в этом блокноте о том и говорят, что животные гены со временем блокируют человеческий разум, угнетают его. У Шона получилось наоборот, но это противоречит его же выводам.

- Это как? – нетерпеливо спросила она.
Джеф посмотрел сочувственно, как бы сокрушаясь, что она не понимает элементарные вещи:
- Очень простые факторы – голод, холод и т.д. становятся доминирующим, но так, как гибриды от них избавлены, мозг перестает вырабатывать гормоны. Стресс, радость, горе – это ведь тоже химические процессы. Мозг как бы замирает. Ведь что сложней всего? Сложней всего жить без цели. Тогда жизнь превращается в рутину.

Он положил ладонь на ее руку, вдруг замолк и повернулся к ней:
- Только не надо так дрожать. В наглядных пособиях я не нуждаюсь.

- Я просто замерзла.
Она виновато улыбнулась. Сырой ветер пробирал до костей сквозь порванный диффузный костюм.

- Извини, увлекся, -  он закрыл блокнот, сложил в рюкзак,- иди ко мне, я тебя согрею.
Сразу же обнял, притянул к себе.
- А ты молодец! – произнес он и чмокнул в щеку.

- Что это было? – фыркнула Лорейн. Это было и неожиданно, и приятно одновременно.

- Я давно должен был это сделать, - улыбнулся он.

Она плотней прижалась к нему, ликующе спросила:
- Клеишь меня?

- Размечталась. Дружеский поцелуй, - буркнул Джеф.

- Ага. Вот в эти вот любовные сопли ты не веришь? – смеясь, проговорила Лорейн, но Джеф стал положительно качать головой:
- Почему же. Очень даже поверил. Когда ты мне рассказала, что втюрилась в гибрида. В вонючего, страшного, дикого. Не умеющего не говорить, ни изъясняться. Как это можно объяснить? Это только любовь.

Она подняла к нему свое раскрасневшееся лицо, серьезно произнесла:
- Он погиб за меня. Разве этого мало? Я признаюсь тебе, я хотела, чтоб его смерть не была напрасной. Найти его дневники, исследования. Передать людям. Чтоб все знали, что это именно он, Шон, надеялся спасти человечество, может быть даже и исцелил бы его. Чтоб его смерть не ушла в забвение.

Джеф скупо улыбнулся, прижал ее голову к своей груди:
- Если тебя это утешит, то наша смерть точно не уйдет в забвение. Когда здесь найдут два наших трупа в обнимку, о нас обязательно придумают какую-нибудь трогательную любовную легенду.

- Думаешь, что гибриды когда найдут, не сожрут наши трупы, а пустят слезу? – недоверчиво возразила она, -  от нас ничего не останется.

Джеф рассмеялся:
- Я уже говорил, что у тебя отвратительное чувство юмора.

- Это не юмор, это горькая правда жизни: мы обречены и нам не выжить, - вздохнула она.

Не став спорить, он лишь сильней прижал ее к себе:
- Жизнь вообще такая странная штука. В ней никому не выжить.