Пилотка Тихомировой как проявление патриотизма

     Невероятный интеллект голых или одетых баб и зачастую даже фембоев переполнял меня счастьем, наконец - то я углубился в изучение единственно достойного продукта, положив с прибором на все говножевание неравнодушных, чьим эталоном по накалу идиотизма являлась Витухновская. Это - п...дец. Жевать годами говно, не в силах вообще ни на что повлиять, проявлять несогласие бложиками, а гуманизм кучами, славными дымящимися легким паром кучами говнеца, щиро и охочекомонно вываливаемого ежедневно и, повторюсь, уже и не годами, а веками. Это раньше я сравнивал жизнедеятельность в сети всех этих уродов со студенческими посиделками у весело фырчащего самовара Клима Самгина, но Клим - персонаж вымышленной, его неплохой писатель придумал, современная же мразь не стоит истертой подметки Олешки Пешкова, разве что жирный ублюдок Быков высунется рожей утопленника и вальяжно прохрюкает нечто такое, что сразу изменит давно изданные книжки Горького. Авторитетное мнение любого ублюдка сразу затмит первоисточник, вскипит наш разум возмущенный и грянут триумфальные салюты под стягом всех вождей. Вот он, кстати, обыкновенный фашизм. Россия любого века. Тута всегда есть вождь, вот тебе и фашизм.
     - Мы колесили тогда по Среднему Западу, не миновали ни одного их скучного городка, на каждой ярмарке мы рубили свой цент. Портер переодевался индейцем сиу, а я скакал по сцене, выкрикивая дико звучащие слова, имеющие мало общего с любым наречием. Наконец, мы приступали к облегчению карманов деревенщины. Я подходил к выглядящему пристойно для последующего обмана мужику и просил у него часы, чаще всего серебряные, но попадалось и золотишко. Портер торчал на сцене, завязав глаза чорной тряпкой. И я орал ему, мол, тыр, пыр, великий вождь Зейгер, что я сейчас держу в руках ? Портер пожимал плечами и отвечал, что часы. Зал взрывался аплодисментами.
    Я выслушивал эту историю вот уже раз, наверное, сотый. Йокабсон напившись неизменно вспоминал былые дни фронтира, они тогда неплохо орудовали с пьянчужкой Портером, познакомившись в Фулсоме. Йокабсон мотал пятилетний срок за неудавшееся ограбление винной лавки, а Портер отдыхал за растрату. Он и не был уголовником, скорее всего его просто подставил босс, списав на козла отпущения растрату, но наш самый демократический суд никогда не морочится правосудием, взять хотя бы несчастного Ли Харви Освальда. Или башни - близнецы. Или холокост. Любой же вменяемый понимает, что придуманное и навязанное говно не имеет вообще никакого отношения к фактам нашей печальной действительности.
    - Ты меня не слушаешь.
    Я отвлекся от размышлений и посмотрел на вскочившего Йокабсона. Он возвышался над нашим столиком, сжимая кулаки. Господи, опять. Я лениво поднялся и угостил его пинком в живот. Утробно хрюкнув, он сложился пополам и упал на пол. Каждый раз одно и то же.
    - Вы в следующий раз просто пристрелите его, - вежливо посоветовал расчесанный на прямой пробор бармен, протирая стаканы.
    - Если я его пристрелю, - отвечал я ему, поднимая приятеля, - то кто мне расскажет о когда - то победе просравших свою страну совков над Гитлером ?
    Я потащил икающего Йокабсона на выход, целесообразно считая еще один день столь короткой человеческой жизни благополучно пережитым.