Боестолкновение с мусульманским батальоном

     http://proza.ru/2024/08/29/1051     Захват Кабула. Так начинался Афган.
   
    В районе дворца произошло то, чего никто и предположить не мог – боестолкновение 3-го батальона 350-го гвардейского парашютно-десантного полка с так называемым мусульманским батальоном.


Как именно это случилось, кто сделал первый выстрел — об этом до сих пор идут споры. Если прочитать воспоминания бойцов мусульманского батальона, то, с их слов, можно сделать такой вывод: десантники прибыли в район дворца Тадж-Бек неожиданно для них, с ходу начали расстреливать их батальон.

Витебские десантники говорят обратное. Дивизионная артиллерия и третий батальон 350-го гвардейского парашютно-десантного батальона вели бой с гвардией Амина и в какой-то момент были обстреляны мусульманским батальоном.

Каждая из сторон обвиняет противоположную. Но за прошедшие сорок пять лет ни у кого не возник вопрос: зачем вообще наш батальон был направлен ко дворцу? Для чего? Каждому подразделению, каждой роте, каждому батальону была поставлена своя задача. Когда мы уходили с аэродрома, у нас была одна цель – Генеральный штаб. И никаких других задач не предполагалось. Десантники не могли самостоятельно, по своей прихоти оставить позиции и отправиться к дворцу для поддержки подразделений, действующих в том районе.

    В книге Рашида Абдуллаева «Время выбрало нас» бойцы мусульманского батальона вспоминают о том, что их командование обещало им в помощь десантников Витебской дивизии. «В. Колесник заверил, что необходимо продержаться только до утра, а к рассвету к нам на помощь должны подойти десантники-витебчане».
   
    То есть, решение об отправке десантников на помощь тем подразделениям, что действовали у дворца, было принято наверху по просьбе командования мусульманского батальона? И принято оно было не изначально. Значит, ситуация стала развиваться не по плану, и его пришлось корректировать уже в процессе выполнения операции.

    Хотя, если судить по многочисленным воспоминаниям и рассказам участников штурма дворца, то они нигде не упоминают о каких-либо проблемах, напротив, постоянно подчёркивают свою идеальную, чёткую, грамотную работу. Тогда в связи с чем понадобилась дополнительная помощь десантников уже во второй половине ночи, ближе к утру 28 декабря? Что за проблемы возникли в районе дворца? И почему задействовали именно 3-й батальон «полтинника»? Ведь у нас была своя, не менее ответственная, чем дворец, задача — Генеральный штаб Афганистана. От его захвата, нейтрализации Якуба и уничтожении узла связи создавались благоприятные условия для успешного завершения всей Кабульской операции.

   К тому же пришло сообщение о выдвижении в нашем направлении афганских танков. Да, их встретили наши самоходчики. Но мы в тот момент об этом даже не догадывались и готовились к возможному бою. И в такое время командир дивизии снимает бо;льшую часть батальона и отправляет на помощь кому-то. Даже не своим войскам, не частям 103-й воздушно-десантной дивизии, а сторонним подразделениям.
 
   Такой приказ генерал Рябченко мог получить только от руководства операцией «Байкал-79» из пункта управления. Самостоятельно принять решение оказать помощь войскам у дворца, при этом оголив собственное направление и оставив совсем небольшие силы в районе Генерального штаба, он не мог.

   Е. В. Чернышов: «В соседней комнате у радиостанции полковник из штаба ВДВ принимал доклады от командиров, действующих в районе дворца…»
«Принимал доклады от командиров, действующих в районе дворца…». Быть может, в этом причина отправки именно нашего батальона ко дворцу – мы были ближе других подразделений? Дворец находился за нами примерно в двух километрах.

 Пролить свет на эти события помогли воспоминания начальника разведки ВДВ СССР и одновременно начальника штаба оперативной группы Воздушно-десантных войск в Афганистане, гвардии полковника А. В. Кукушкина. Алексей Васильевич рассказывал, что между гвардейцами Амина, попытавшимися отбить комплекс зданий Генерального штаба у десантников, и последними завязался бой. После того как атака была успешно отражена, батальон десантников направили к казармам бригады охраны, расположенным в районе дворца Тадж-Бек. Целью было полное подавление сопротивления аминовской гвардии и разоружение или уничтожение противника.

Возможно, эти действия должны были стать результатом совместных усилий десантников и бойцов мусульманского батальона. Но из рассказов бойцов мусбата получается, что они абсолютно ничего не знали о действиях подразделений 103-й дивизии ВДВ.
   
Пока колонна батальона формировалась для отправки к дворцу, БМД № 500, получив приказ, выдвинулась одна для установления контактов с подразделениями, действующими в районе Тадж-Бека.

   Павел Вопилин: «Комдив приказал выехать на 500-й БМД к дворцу, наладить контакт с подразделениями, действующими в том районе. Подошёл Станислав Лаговский (начальник физподготовки и спорта 103-й ВДД. Прим. автора), сел на командирское место, я в башне на месте наводчика-оператора. Это было в то время, когда приехали полковые «Уралы», и в них на заднем дворе ребята из 7-й роты начали загружать убитых генштабистов. Отъехали не очень далеко, из расположенной между штабом и дворцом казармы по нам открыли шквальный пулемётно-автоматный огонь. Я зарядил орудие осколочным выстрелом, ударил по казарме и начал из спаренного пулемёта поливать, Слава Лаговский бил из курсового пулемёта. Через некоторое время они показывают: сдаёмся, руки подняли вверх. Там арык и забор около него. Вот бойцы афганские под этим забором пролезли и с поднятыми руками идут. Отвели пленных к Генштабу, Лаговский их подгонял антенной от БМД. Передали их под охрану возле штаба, развернулись и поехали к дворцу. Там ещё шёл бой, на ресторан сзади дворца заходили самолёты, вертушки кружились, горели БМП, БТР 60ПБ дымился подбитый».


   В это время подразделения мусульманского батальона пытались разоружить и взять в плен командование гвардейцев Амина.

Абдуллаев: «Задача на выдвижение групп была поставлена начальником штаба батальона. Она заключалась в захвате штаба бригады и аресте командования бригады во главе с майором Джандадом».

   К дворцу подошла 8-я рота 350-го гвардейского парашютно-десантного полка. Командир роты гвардии капитан Александр Панасюк, замкомроты гвардии лейтенант Турченко. Командир 580-й БМД (машина командира роты) сержант Сергей Ставиский находился в башне на месте наводчика-оператора.

   Сергей Ставиский: «Выдвинулись ко дворцу. Там уже находились комбат Фроландин и комдив Рябченко. После доклада комдиву, Панасюк приказал двигаться в сторону казарм и разобраться, что там происходит и что это за танки впереди».

  Холбаев: «… Мы видели, как подошла колонна «витебцев» и стала разворачиваться в боевую линию. Когда они развернулись, завязался бой с нашими подразделениями, которые находились ближе всего к ним – группой Абдуллаева Алыма и двумя БМП из 3-й роты. Одна машина из 1-й роты была подбита из гранатомёта».

  Абдуллаев: «Мы неожиданно были атакованы парашютистами из 350-го полка 103-й воздушно-десантной дивизии. Это была ГПЗ в составе роты. Атакой с ходу они открыли огонь на поражение из всех видов оружия…».

   Но бойцы третьего парашютно-десантного батальона говорят иначе: артиллеристы дивизии и 3-й батальон полтинника вели бой с гвардией Амина, а вовсе не с мусульманским батальоном.
       
   Наводчик-оператор 7-й роты 350-го гвардейского парашютно-десантного полка Андрей Ефимов: «Мы на БМД быстро подошли к казармам. Это же совсем рядом с генштабом, всё в зоне видимости: штаб, дворец, казармы. Гаубицы уже находились там и вели беглый огонь по зданию. Свои машины мы выстроили в единую линию с орудиями и тоже открыли огонь по охране Амина».
 
   Кукушкин: «В бой ввязалась артиллерия дивизии. 122-мм гаубицы и пушки боевых машин прямой наводкой били по гвардейцам, засевшим в казармах. Через 1,5-2 часа мятеж был сломлен и остатки мятежников разоружены». (А. В. Кукушкин. Прыжок десантников в Афганистан.)


  Сержант 8-й роты Сергей Ставиский: «Мы заметили у казармы две БМП и две группы людей в афганской форме. Одна группа была с повязками на рукавах, и они были в касках. На других не было ни касок, ни повязок. Они вели огонь друг по другу. Было похоже, что бойцы с повязками пытаются взять в плен тех, кто без повязок. Последние бросились в нашу сторону. Из казармы открыли огонь из пулемёта по тем, кто был с повязками. Осколочным выстрелом я накрыл пулемётчика, стрелявшего из казармы по бойцам с белыми повязками. «Бесповязочники» бросились обратно к казармам, возобновив стрельбу по «повязочникам» и по нам. Тогда я накрыл «бесповязочников» у казармы. В своих воспоминаниях мусбатовцы прямо говорят, что во время боя с аминовскими гвардейцами по ним бил пулеметчик из окна казармы. Вот только кто снял того пулемётчика и прикрыл их огнём, почему-то указать забыли… Или не захотели».

   «Мусульмане» называют несколько причин, по которой произошло боестолкновение, и одна из них — это афганская форма личного состава «мусульманского батальона». По их мнению, десантников это сбило с толку. Но нам ещё до начала операции объявили о том, что с нами будут действовать товарищи, и отличительный знак, по которому мы их можем опознавать, — это белая повязка на рукаве. У бойцов группы «Зенит», с которыми мы действовали в Генеральном штабе, были именно такие повязки. Мы знали, что это — свои. Об этом говорит и сержант Ставиский: «повязочники» и «бесповязочники», так он ориентировался во время боя у казармы гвардейцев Амина.

   При этом командование мусульманского батальона, запросив помощь, само почему-то не озадачилось установлением связи, сигналов взаимодействия. Понадеялись на руководство операцией? Напомню, что десантники как раз пытались это сделать, получив приказ своего комдива и выехав ко дворцу на командирской БМД № 500.
С. Ставиский: «Мы стреляли по гвардейцам Амина. А вот мусульманский батальон ударил по нам. Возле казарм нас слева подбил гранатометчик с белой повязкой. Выстрел попал в лом на борту, прожёг его и броню, кумулятивная струя прожгла также электромотор привода вращения башни и выжгла несколько зубьев системы вращения в основании башни. Люк выбило взрывной волной так, что сломался стопор фиксации. Меня и ротного посекло осколками. Я заметил, что гранатомётчик, который выстрелил по нам, снова заряжает гранатомёт. Я хотел снять его из пулемёта, но башню заклинило. Дал команду механику Сергею Лёвкину «полный вперед за угол казармы» и стал руками гасить горевшую ветошь и матерчатые тесёмки на контрольных колпачках, надетых на взрыватели выстрелов в башне. Объехав казармы, мы вернулись на исходную. Была дана команда прекратить стрельбу. Панасюк пошел докладывать Рябченко и при подходе к комдиву потерял сознание. Он получил осколочные ранения в голову, его спас шлем — струя прошла прямо у него за головой, когда он пригнулся к триплексу. Вдобавок к ранениям, его ещё и контузило. Мне осколки попали в плечо и в бедро. Меня тоже контузило. Я потерял сознание в башне. Нас с ротным увезли в медсанбат. Других потерь у нас не было».

    Командир 8-й роты Панасюк в последствии был отправлен на лечение в Ленинградскую военно-медицинскую академию. Через некоторое время он вернулся в строй и приступил к исполнению своих обязанностей. В военном билете у Сергея Ставиского записи о ранениях и контузиях отсутствуют. Такое в то время бывало достаточно часто. С. Ставиский: «Один осколок мне удалили только в 1982 году в киевском госпитале, остальные всегда со мной».

   Нельзя не сказать и о том, что в книге Абдуллаева «Время выбрало нас» имеются неточности. Не будем называть их фальсификацией — пусть это будут случайные ошибки. Вот одна из них.
Текст из книги:
«Чернышев Е. В.: «В районе дворца Амина неожиданно восстали гвардейцы. Шаг с их стороны был абсурдным. Но они, видимо, хотели как-то реабилитировать себя за потерю дворца. Наши артиллеристы-десантники открыли по ним огонь. Периодически звуки артиллерийских выстрелов раздавались над городом. В соседней комнате у радиостанции полковник из штаба ВДВ принимал доклады от командиров, действующих в районе дворца».

   А вот реальный текст из дневника Е. В. Чернышева: «Неожиданно восстали гвардейцы. Они атаковали десантников с целью отбить здание Генерального штаба. Шаг с их стороны был абсурдным. Но они, видимо, хотели как-то реабилитировать себя за потерю дворца. Наши артиллеристы открыли по ним огонь. Периодически звуки артиллерийских выстрелов раздавались над городом. В соседней комнате у радиостанции полковник Рябов из штаба ВДВ принимал доклады от командиров, действующих в районе дворца».
 
  В дневниках Чернышева речь не о дворце, а о Генеральном штабе. Это тот эпизод, о котором я говорил раньше. Поменяв пару слов, автор книги о мусульманском батальоне полностью изменил смысл этой записи. С какой целью? Для чего воду мутить?

   Также есть ещё один странный эпизод. Абдуллаев пишет, что заместитель командира мусульманского батальона капитан Сахатов с группой из двенадцати человек должен был захватить четыре танка, которые держали под прицелом все подходы ко дворцу. А дальше говорится всё как-то невнятно и неконкретно. Захватили танки или нет — неведомо.

  Почему я говорю, что эпизод странный? Потому, что в книге Николая Кикешева «Встань и иди» об этом событии говорится так: «Пока шел бой во дворце, Сахатов со своей группой захватил один из танков и двинулся к Генштабу, но десантники его уже захватили. Поскольку спецназовцы были одеты в афганскую униформу и ехали на афганском танке, они без лишних слов шарахнули по танку из «Мухи». Сахатов, нещадно матерясь, крикнул:
— Свои!!!»

   Опять десантники обидели. Но возникает резонный вопрос, зачем к Генеральному штабу поехали на танке бойцы мусульманского батальона? Им что там делать? Причём, происходит это в то время, когда ещё бой идёт. Они что, бросили своё подразделение? Совершенно непонятный момент, который не поддаётся объяснению.
         И как быть с заявлениями бойцов мусульманского батальона, которые обвиняют нас в гибели своих солдат и уничтожении БТР? Полковник Чернышев в дневнике пишет про потери в мусульманском батальоне от огня артиллерии. Ляховский в своей книге говорит о том, что когда на здании штаба бригады охраны гвардейцев появился белый флаг, то из подъехавшего к нему БМП выскочили три бойца «мусульманского батальона» нарушив приказ из машин не выходить. Раздалась пулемётная очередь с крыши строения, где размещалась личная охрана Амина, и все трое погибли.
Точно такой же текст, слово в слово, присутствует в мемуарах генерала Дроздова.

   Как же всё-таки погибли и получили ранения бойцы мусульманского батальона утром 28 декабря 1979 года? От огня артиллерии, во время боестолкновения с третьим парашютно-десантным батальоном 350-го полка или же от действий гвардейцев Амина, как об этом пишут Ляховский и Дроздов?

   В то же время, сержант 8-й роты «полтинника» Сергей Ставиский утверждает, что именно он прикрыл огнём мусбатовцев и снял пулемётчика, который бил по ним.

   Андрей Ефимов, наводчик-оператор из 3-го взвода 7-й роты, о бое с гвардией Амина говорит следующее: он сделал несколько выстрелов осколочными из орудия БМД, а затем вёл огонь из спаренного пулемёта по казарме. И когда аминовские гвардейцы выбросили белый флаг, прекратил стрельбу. Но после того, как они вновь начали стрелять, он тоже возобновил огонь.

   Алексей Васильевич Кукушкин в своих воспоминаниях говорит, что, когда шёл бой десантников с гвардейцами, часть личного состава халбаевского батальона высыпала из казармы, расположенной неподалёку на холме, и наблюдала за боем. В этот момент бойцы мусульманского батальона попали под обстрел. О чём Кукушкину доложил начальник штаба батальона капитан Ашуров. Алексей Васильевич приказал Ашурову немедленно увести людей за стены казармы и через командира 103-й дивизии прекратил стрельбу. Так, по словам гвардии полковника Кукушкина, праздное любопытство и неразбериха закончились трагедией.



  Эти противоречия говорят о том, что никто всерьёз, к сожалению, не занимался поиском истины. Бойцам мусульманского батальона нужно не интриги плести, а признать, что основная причина этой трагедии – отсутствие взаимосвязи между подразделениями. Вина за это лежит прежде всего на руководстве операцией, а уж затем на командирах батальонного и ротного звена. Несогласованность действий привела к гибели людей.

   Странно, как вообще могла произойти такая разрозненность, если всё руководство операцией находилось на одном ПУ (пункте управления). Е. В. Чернышев: «На пункте управления действуют две точки управления: одна наша постоянная — оперативного дежурного, другая — в соседней комнате десантников. Она основная. Ею пользуются генерал-полковник Магометов, генерал-лейтенант Иванов, генерал-лейтенант Гуськов Н.Н. (Генерал-полковник Магомедов – Главный военный советник; генерал-лейтенант Иванов – КГБ; генерал-лейтенант Гуськов – ВДВ. Примечание автора)».

  То есть, всё командование находилось в одной комнате. Из пункта управления информация уходила к генералу Кирпиченко, он её систематизировал и отправлял в Москву.

  Но остался открытым один вопрос: каким образом гвардейцы Амина спокойно ушли из района Тадж-Бека и атаковали Генеральный штаб и десантников 3-го батальона 350-го гвардейского парашютно-десантного полка? Район дворца Тадж-Бек был зоной ответственности «мусульманского батальона». В своих воспоминаниях бойцы мусбата пишут, что их батальон заблокировал казармы гвардии. Как же гвардейцы смогли уйти и почему их не преследовали, если за ними велось наблюдение? Ответа на этот вопрос нет.


   А вообще, если ознакомиться с воспоминаниями, мемуарами сотрудников групп КГБ, бойцов мусульманского батальона и их руководителей, то все они подчёркивают свою героическую деятельность в период проведения операции «Байкал-79» и либо замалчивают действия подразделений воздушно-десантных войск, либо представляют их в негативном свете. Некоторые публикации и книги написаны в каком-то глумливом тоне. А третий батальон «полтинника» представлен и вовсе безумным подразделением, уничтожающим всё вокруг, стреляющим без разбора во всё живое.

   Из книги Рашида Абдуллаева «Время выбрало нас»: «Вечером 30 декабря сотрудники групп КГБ «Гром» и «Зенит» решили отметить успешное завершение операции. Всё было приготовлено на одной из вилл в г. Кабуле. От нас были приглашены В. Колесник, О. Швец, Х. Холбаев и М. Байхамбаев.
На мероприятие отправились на одном из четырех «Мерседесов» Амина. Для сопровождения взяли БТР. При возвращении из г. Кабула они были обстреляны постом от 350-го гв. пдп недалеко от дворца «Дар-уль-Аман». К счастью, никто не пострадал. Все пули попали в радиатор.
Колесник В.В.: «Когда мы возвращались из Кабула, нас обстрелял пост десантников. Пули попали в мотор, и машина заглохла. Мы выскочили из машины и бросились к часовому. Швец обложил его матом. Услышав знакомую речь, часовой прекратил стрелять. Тут к нам подошёл начальник караула – лейтенант. Он сразу получил от Швеца оплеуху и выслушал всё, что мы думаем по этому поводу. Юрий Иванович Дроздов подошёл к лейтенанту и негромко сказал ему: «Спасибо тебе, сынок, что не научил своего солдата стрелять».

   «Решили отметить успешное завершение операции на одной из вилл в Кабуле». Замечательно! Десантники выполняют задачи, а чекисты в это время водку пьют. Но как пафосно сказано: спасибо, сынок, что не научил солдата стрелять. Не знаю, как принято стрелять в других войсках, а в данном случае действия десантника можно оценить только на отлично. Он дал очередь из автомата в нескольких метрах перед машиной. Поскольку она находится в движении, то следующие пули попадают в мотор, и он глохнет. Боец остановил машину, не причинив вреда водителю и пассажирам, он никого не убил и даже не зацепил. Это отличная стрельба с необходимым результатом.

   Обстановка в стране и столице Афганистана 28–29 декабря 1979 года по записям полковника Чернышева вкратце примерно такая: «Командир 8-й пехотной дивизии в Кабуле, услышав по радио Бабрака, решил выступить против советских войск. Из провинций стали поступать сведения об отрицательной реакции на обращение нового президента. Около 1200 мятежников движутся в сторону Кабула (до 40 км). На севере обстановка резко ухудшилась. 31-й пехотный полк окружен мятежниками. Активизировались мятежники. Призывают прекратить междоусобицу, объединить усилия и выступить против советских империалистов. Командиры отрядов мятежников обращаются к командирам афганских частей с предложением объединить усилия в совместной борьбе».

   И как, по мнению генерала Дроздова с сопровождавшими его лицами, должны были действовать в такой ситуации десантники на посту возле дворца Дар-уль-Аман, видя несущуюся на них неизвестную машину, не реагирующую на сигналы? Раскатать перед «мерседесом» красную ковровую дорожку до центра Кабула?

    Кстати, этот же эпизод в книге Ляховского «Трагедия и доблесть Афгана» представлен как произошедший вечером не 30-го, а 28 декабря, и даже количество выпитого спиртного указано. «Спустя годы генерал-майор Василий Васильевич Колесник вспоминал: «Впятером мы выпили шесть бутылок водки, а было такое впечатление, что как будто мы и не пили вовсе».

   Аналогичные жалобы были и со стороны группы «Зенит», которая действовала с нашим батальоном в Генштабе. Выдержка из той же книги Рашида Абдуллаева «Время выбрало нас». Автор ссылается на Ляховского: «Бой продолжался больше часа. Когда перестрелка уже стала затихать, к зданию Генерального штаба стремительно на БМД выдвинулся батальон десантников 350-го парашютно-десантного полка, руководимый командиром полка подполковником Г. И. Шпаком, который прибыл через 40 минут после начала боя, так как спецназовцы начали операцию раньше установленного планом времени. Десантники открыли шквальный огонь из пулемётов и автоматов по окнам. «Зенитовцы» вынуждены были лечь на пол или занять различные укрытия, чтобы не пострадать от своих же солдат. Трассирующие пули, впиваясь в стены комнат, горели красными светлячками, создавая неповторимое зрелище. Майор Розин стал кричать командиру дивизии, что надо предпринять какие-то меры, чтобы прекратить огонь. Генерал Рябченко поставил задачу одному из своих офицеров срочно связаться с командиром роты. Через некоторое время в здание прибыли связисты с радиостанцией Р-105, и командир дивизии взял управление на себя. По радиосетям были переданы команды: «Не бросать гранаты на второй этаж, там наши». Десантники быстро подавили оставшиеся очаги сопротивления и заняли третий этаж. Провели «зачистку» помещений».

      Прежде всего вопрос к автору книги «Время выбрало нас»: а вы для чего вообще обращаетесь к теме захвата Генерального штаба? Ваше подразделение к этому не имеет абсолютно никакого отношения, а книга посвящена истории мусульманского батальона, так сказано и в названии. При этом вы почему-то по разным источникам ищете негативную информацию о нашем батальоне и публикуете её.

   А теперь давайте разберёмся. «Десантники открыли шквальный огонь по окнам из автоматов и пулемётов. «Зенитовцы» вынуждены были лечь на пол…» И такая информация, обвиняющая нас в этой непонятной стрельбе, периодически возникает в различных публикациях уже в течение нескольких десятков лет.

    Отвечаю: в авангарде 3-го батальона действовал первый взвод 7-й парашютно-десантной роты 350-го полка. Первая машина, которая зашла на территорию Генерального штаба, сломав ограждение, была БМД № 571, следом за ней стали подтягиваться остальные. Именно я, Владимир Кузнецов, был командиром 571-й машины и заместителем командира этого взвода. Ответственно заявляю: подойдя к штабу, взвод не открывал стрельбы. Наша первоначальная задача была – зайти в здание, провести разведку и выяснить на месте ситуацию, далее по обстановке.

   Дождавшись подхода всей роты, два отделения взвода начали выполнение боевой задачи. Когда несколько лет назад я впервые прочитал об этой стрельбе, то подумал, а быть может, наши машины ударили, когда мы были уже внутри здания? Позвонил своему наводчику-оператору Сергею Лебедеву и задал этот вопрос. Он очень удивился: «Мы идиоты, что ли? Как же мы могли открыть огонь вам в спину? БМД находились постоянно на связи и с Куишем, и с Козюковым (и.о. командира роты. Прим. автора), и такой команды открыть огонь нам ни от кого не поступало».
Могло ли позже что-то в окно прилететь? Конечно, могло! Там такая стрельба началась — мама не горюй.

   Е. В. Чернышев: «Сильная стрельба разгорелась в районе генерального штаба. Особенно сопротивляются в здании мобилизационного управления. Там в одном из БМД находится советник по физической подготовке майор Минаичев Вячеслав Львович. Он направленец на генштаб, выводил батальон на объект и участвует в его действиях. Вдали на окраине Кабула разгорается зарево. Доложили, что горит здание мобилизационного управления».

   Но только в это время уже и мы были в здании, наш взвод, рота и даже переброшенная часть 8-й роты, а не одни «Зенитовцы» — поэтому конкретно по ним никто не стрелял. Кстати, и командира дивизии в тот момент уже не было, он дал указания своим десантникам и уехал, потому и кричать ему никакие майоры не могли. Хорошо, что не о лейтенантах речь идёт. Я поясню позже, о чём говорю.

   Следующий момент. «Генерал Рябченко поставил задачу одному из своих офицеров срочно связаться с командиром роты. Через некоторое время в здание прибыли связисты с радиостанцией Р-105…» Комдив никого для связи с ротой не посылал, да и не мог послать — обстановка на тот момент не позволяла этого сделать. С рацией к генералу прибыли не связисты, а командир первого взвода 7-й парашютно-десантной роты гвардии старший лейтенант Александр Куиш с рацией Р-148, а не 105. И с двумя своими десантниками он начал выполнять задачу, поставленную Иваном Фёдоровичем Рябченко по захвату начальника Генерального штаба Якуба. Которого вообще-то должны были взять сотрудники группы «Зенит».

    Далее. «Десантники быстро подавили оставшиеся очаги сопротивления и заняли третий этаж. Провели «зачистку» помещений».
   Когда мы созванивались с Павлом Вопилиным, то я ему зачитал этот текст, и мы вместе посмеялись над такими «воспоминаниями». Человек, непричастный к событиям в Генеральном штабе, не поймёт, что здесь не так.

   А всё достаточно просто – в здании всего два этажа. Это говорит о том, что Ляховский написал эту главу книги по докладам своих подчинённых, либо по чьим-то устным рассказам. Но сам он даже не видел этого комплекса. Книгу Ляховского «Трагедия и доблесть Афгана» представляют едва ли не библией для ветеранов-«афганцев», в которой всё расписано до мельчайших подробностей, а сам Александр Антонович Ляховский считается исследователем Афганской войны.

   Действительно, генерал Ляховский очень хорошо представил по документам общую картину операции «Байкал-79», причём это очень серьёзные источники: документы из архивов министерства обороны, из Российского государственного военного архива, из Центра хранения современной документации. Но детали операции ему были известны, в лучшем случае, из устных рассказов очевидцев спустя годы. И хорошо, если очевидцев.

   Какие конкретно детали я имею в виду? «…батальон прибыл через 40 минут после начала боя, так как спецназовцы начали операцию раньше установленного планом времени...»

  Вся операция началась по единому сигналу – «Шторм – 333».  Кто мог себе позволить начать действовать раньше времени? Опоздание батальона было не на 40, а минут на 15. И это уже когда основные силы подошли, а две БМД нашего взвода прибыли ещё раньше. Информация о том, что объект № 2 (Якуб) ликвидирован, поступила на пункт управления в 20:20. А о ликвидации объекта № 1 (Амин) в 20:00.

  Конечно, если бы не эти двадцать минут, то оба события — нейтрализация объектов № 1 и № 2 — произошли бы одновременно. Но что это изменило бы в целом? Повторяю, задача по устранению Якуба ставилась не десантникам, а группе «Зенит». Постоянно, во всех изданиях, говоря о нашем опоздании, эти мемуаристы пытаются представить нас этакими неважными бойцами, которые едва не испортили всё дело. Но забывают сказать о том, что именно десантники третьего батальона «полтинника» и закончили их основную работу.

   Нельзя не сказать и о таком моменте: бойцы группы «Зенит», рассказывая о действиях в Генеральном штабе, договорились уже до того, что это они, оказывается, руководили всем процессом, а генерала Рябченко держали в неведении. Так и пишут в публикациях на эту тему: «командира дивизии мы решили в планы не посвящать». Они — это старшие лейтенанты и капитаны, которые проводят операцию и берут с собой генерала, используя его втёмную.
   Я даже не знаю, как это прокомментировать. Ребята, вы сами себя слышите? Что вы городите? Комдив Рябченко находится на связи со своим начальником, заместителем командующего ВДВ СССР генералом Гуськовым, находящемся на пункте управления всей операцией. Генерал-лейтенант Гуськов — один из разработчиков этой масштабной акции, о чём в своих мемуарах вспоминает генерал Кирпиченко.

   В. А. Кирпиченко: «Заместитель начальника воздушно-десантных войск и я вместе с небольшой группой из Министерства обороны начали составлять план боевых действий.
Было выделено 8 объектов, которые должны были быть заняты боевыми группами 103-й гвардейской воздушной дивизии в первую очередь, а сотрудникам КГБ и МВД совместно с «парчамистами». Было предписано провести предварительную работу на этих объектах, чтобы склонить работающих там людей отнестись спокойно к перемене власти.
Привожу по памяти эти объекты: 1) дворец Амина; 2) Генеральный штаб афганской армии; 3) тюрьма для политических заключенных в Пули-Чархи; 4) Служба разведки и контрразведки; 5) Министерство внутренних дел; 6) Министерство иностранных дел; 7) радио- и телецентр; 8) телефонная станция. Дворец Амина было поручено взять армейскому десантно-штурмовому подразделению и отряду Ю. И. Дроздова» .

  То есть, генералы Гуськов и Кирпиченко разработали план, но посвятили в его детали только старших лейтенантов и капитанов из групп КГБ, а командира дивизии оставили в неведении?

   Кроме того, именно генерал-лейтенант Гуськов руководил операцией «Байкал-79». Об этом вспоминает гвардии полковник Кукушкин: «Управление операцией осуществлялось с нашего КП. Действиями войск в основном управлял Николай Никитич Гуськов. Тут же рядом подполковник Марков вел журнал боевых действий, в который дословно записывал все отданные команды, распоряжения и полученные донесения. Важность подобного стенографирования была очевидной, т.к. давало нам возможность в последующем документально подтвердить или опровергнуть какие-либо претензии и обвинения, по сути, принимаемых решений и отдаваемых войскам приказов.
Генералы Магометов и Иванов находились в одной комнате с нами, но в управление не вмешивались». (А. В. Кукушкин. Прыжок десантников в Афганистан.)

   Генерал-лейтенант Гуськов является непосредственным начальником генерал-майора Рябченко. Но ставит задачи не своему комдиву, а младшим офицерам из групп КГБ.  Повторюсь, даже не знаю, как это комментировать.


  Кстати, полковник Чернышев пишет в дневнике, что помимо дворца в списке было ещё 23 объекта. Генерал Кирпиченко указал только восемь основных, в действительности их было в три раза больше.

  Е. В. Чернышев: «28.12.79. пятница. Под утро меня разбудил негромкий разговор. Я открыл глаза и увидел двух советских офицеров, разговаривающих с Кукушкиным и Рябовым. Лица у них были багровыми, обветренными. Глаза покрасневшими. Голоса сильно охрипшими. В одном из них я узнал полковника Рогонцева Бориса Яковлевича, старшего офицера нашего программного отдела. Я его окликнул, и он очень обрадовался, увидев меня. Рассказал, что дивизия на подходе к Кабулу, а они с исполняющим обязанности её командира Мироновым В. И. выехали вперед, чтобы уточнить задачи дивизии. Он молодой, неопытный, только прибыл из академии и сразу попал в пекло. Ему пришлось командовать дивизией, так как командир перед самым маршем заболел и лёг в госпиталь. Он также рассказал, что в начале марша при прохождении шестисотметрового туннеля произошла сильная его загазованность. Оказывается, работники вентиляционных устройств испугались и разбежались. Он дал команду глушить двигатели и бежать на выход. Сам также побежал.
Около десяти человек погибли, отравившись газами. (В этот же день в катастрофе транспортного самолёта погибли еще 44 человека, а вечером 27-го в боях — еще 30). Это были первые жертвы вторжения» .

http://proza.ru/2024/12/12/1216  Следующая глава