Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Книга 4. Гл 15

Глава 15. Скоро новый год.


                Впервые за многие годы мне выпало вдруг встречать новый год в узком семейном кругу. Так, по крайней мере, казалось сейчас, и каждого, кто пребывал подле меня, я готов был тут же окрестить своим близким. Последний такой счастливый переход из одной даты бытия в другую случился еще до отсидки, когда с женой ездили к её родственникам в Иркутск, весь расцвеченный новогодними огнями, и долго навеселе бродили по гуляющему городу. С тех пор минуло уж полтора десятка лет, и каждый раз, когда в далёкой столице куранты извещали о смене календаря, я даже и не задумывался об этом летоисчислении, а проживал сей миг оторванным от всякого пересчета времени.  Но накануне Юрка задался вдруг ко мне вопросом:
                - А скоро Новый год? – на что не сразу нашелся у меня к нему ответ, ибо не было уверенности в том, в каком числе мы сегодня пребываем. И эту думу вынашиваю сегодня весь день, да изредка поглядываю на рацию. Авось кто позвонит, то первым делом и проясню эту, столь важную для нас, неопределенность.
                - Скоро, Юрка, деньков десять осталось.
                - А ёлку будем наряжать? – пожалуй, что главный вопрос этого года ко мне явился в зове детской души, и нежданно разбудил у старика  давно утерянные чувства:
                - Это ты здорово придумал, молодец! Конечно, будем, и прямо сегодня пойдем в лес за мохнатой красавицей!
                - Ура! Дядя Егор, я сам её выберу! – впервые за эти дни Юрка назвал меня по имени, и бросился натягивать на себя одежонку.
                Но сбыться нашему начинанию было не суждено. К полудню немного потеплело, и явился плотной и белой стеною снегопад. Как переменчива здешняя природа в своих проявлениях! И помнятся мне первые зимы на Тунгуске, когда неделями невозможно было высунуть носа за пределы зимовья, а снежные наметы случались наравне с крышей. Юрку, однако, это погодное препятствие нисколько не смутило, и он был готов один отправляться на поиски новогодней реликвии.
                - Давай-ка, Юрок, смастерим тебе лыжи, а то совсем в лес не сунешься, - решился я на смену нашей жизнедеятельности, на что имел вполне обоснованный ответ:
                - А я на больших умею, у нас в интернате только такие и выдавали.
                - Ну, попробуй, - и разложил перед ним на полу пару из зимнего средства передвижения, а сам уселся в сторонке посозерцать – что из всего этого получится.
                Юрка по шустрому вскочил на лыжины, сунул свои меховые унтики прямо в кожаные карманы, и попытался сделать первый шаг в сторону дверей. Но деревянные доски, видимо, не учли такое его невзрослое начинание, и спустя мгновение он уже летел ручонками вперед в надежде, что встреча с полом случится все-таки не столь быстро.   

                К утру погода не улучшилась, да вдобавок к снежному светопреставлению образовался и северо-западный ветер. Это надолго. Первый добрый буран в новом стоянии! Но нам то от этого не легче – занесет все пути-дороги в округе, и будем торить с Юркой до скончания века. Я уж два раза за ночь поднимался наверх к мальцу, укрывал его беспокойный сон, да просиживал время. Альма с Алтаем преспокойно полеживали у теплящейся печи, но иногда подскакивали, и пару раз уже прикладывались к кастрюле с водою. Тоже, видать, переживают момент на свой собачий лад. Ведро оленьего жира, оставленное скотоводами, стало так кстати в уходящих бессонных ночах, хоть и был добрый запас электричества, да керосина. Брезентовый, пропитанный жиром фитиль создавал достаточно света для созерцания нашего, вполне приличного, убранства, и я решился, наконец, продолжить соискания по еще не изученным ящикам Петровича. Где-то, с его слов, пребывал ранее не пользованный ветряной генератор, и складная стальная тренога к нему. Но вот где? Ряд старых ящиков, и два новых, выстроились у стены на первом уровне, да и на втором дальний угол был весь завален всяческим хламом.
                И когда, казалось, я уже нашел то, к чему стремился в поисках этой ночью, и утянул ближе к огню неподъемный ящик, то, кроме как нагромождения камней всякого сословия, в нем ничего не оказалось. Вот бы первому Юрке показать эту коллекцию, таким любителем этого дела он запомнился мне в последние наши с ним времена. Но был еще один ящик, чуть поменьше размерами и задвинутый в самый дальний угол. В нем вряд ли могло находиться то, что вышло первопричиной безуспешного поиска, но привлек он мое внимание тем, что вся крышка была исписана черными замысловатыми буквами, которые утратили со временем свое повествование, и почти не читались. Вскрыв с трудом крышку, сверху обнаружил наполовину истлевшую тряпицу, под которой просматривались, выложенные ровными рядами, книги, вперемежку с тетрадями в кожаных переплетах. Ну, дела, вот и библиотека образовалась! Помнится, что однажды на зоне я уже исполнял роль служителя этого образовательного заведения, и что ж – выходит, что пришло самое время обучать Юрку наукам, да готовить ему карточку читателя. Первая, наугад вытащенная книжица, имела свое заглавие по геологии и разведке, в чем я уж теперь и не сомневался: Петрович сдал на хранение сюда своё бумажное добро, да и оставил до скончания дней своих.
                Не было уж больше ни времени, ни сил, чтобы продолжать свои изыскания, и я засобирался во двор. Мело, как и с вечера, так, что и в метре не углядеть, да и особо не на что там таращиться, черпанул снега, и восвояси. Лишь дверь с места сдвинул, теперь вот надо щели опять конопатить, а то так поддувает, что и собакам у дверей не лежится. Не углядел я за этим недочетом, но не беда, как только в природе образуется, так и займусь своим проглядом. Дров у печи на трехдневку еще хватит, ведро для всяких Юркиных нужд выставил в углу за занавеской, а уж если собачатам приспичит «до ветру», то и опять выстуживать квартиру придется. Но вот мальцу что-то не лежится, уже зовет меня сверху:
                - Дядя, а я почти всю ночь не смог уснуть.
                - Почто так-то?   
                - Ветер сильно гудит, а внизу стучал кто-то.
                - Да это я шумлю, а ты не бойся, вон смотри сколько у нас теперь разных книжек, и с картинками есть, - я вытащил сверху стопку, и подал Юрке наверх, - там фонарь на столе!   
                Пора уже и воду кипятить, да чай заваривать. Мне то еще рановато, а вот мальца приучил с утра к сладкому, теперь и лепешки почти каждый день стряпаю, да Юрка добрую половину собакам раздает, пусть привыкают к нему. А вон и он сам, в полутьме сверху возвращается, видать не так уж интересно ему мое чтиво:
                - А эта без картинок, и вся исписанная, - сунул мне в руки кожаную тетрадь, и тотчас исчез из виду.
                - Ну-ка, ну-ка, что тут Петрович прописал? – я дотянулся до стола с очками, и расположился поближе к огоньку, - и впрямь исписанная, да почерк то какой-то не мужской, а уж сильно красивый.
                И чем дальше я углублялся в чтение, тем отчетливее осознавал, что сие невероятное писание несет в себе картину моего будущего бытия, в корне отличную от настоящей, и что приходящий сегодняшний день станет первым в новом летоисчислении, осилить которое мне явно будет не по зубам…