Офицер физики и флота - 1

Предисловие: http://proza.ru/2023/07/28/491

Глава 1. Видно, быть грозе

...Этот майский вечер шестнадцатого года выдался прохладным. Небо затянуло тучами; брызги волн от ветра долетали и до палубы. Впрочем, и находился «Бархэм», где мичману Патрику Блэкетту и его приятелю Уиллу Грэкхэму довелось теперь нести службу, не в слишком южных широтах; да и жаловаться ли на непогоду, когда уже почти два года в Европе и на океане идёт война? Хотя погода и в самом деле не радовала...

— Прохладно, — поморщился Уилл Грэкхэм, поднимая воротник кителя. От брызг, прилетевших в светлые волосы, впрочем, это не спасло.

— Есть немного, — Патрик посмотрел вверх, к темным облакам, где скрылся, махнув чёрными со спины крыльями и рыжими лапами с перепонками, тупик, не тронув кусок рыбы на палубе. Грэкхэм и другие, к счастью, тупика на палубе не заметили; а то опять было бы про «кормишь тут всякую пернатую дрянь, ещё загадит тут всё, а убирать нам»... И ведь не сказать, что приятель с осборнских и дартмутских времён так уж силён в дисциплине, хоть и блистал на удивление в учёбе. Хотя чего удивительного — в Осборне студентам с таким происхождением, как у Уилла или Патрика, только и остаётся, что учиться, как говорил тот дивизионный офицер... Кажется, в Дартмуте.

Или не в Дартмуте? Нет, точно там; тогда вроде как открыли гольф-клуб, чтобы занять праздных подростков, и Патрик тоже записался было туда — но когда подросток пришёл к объявлению вновь, Патрик обнаружил, что его фамилию перечеркнули.

— Но ведь я тоже бы хотел туда, — начал подросток, заметив офицера Брана и спешно подойдя к нему. — Оно же не во время занятий?

— Не во время. Однако желающих хватает и без вас, Блэкетт.

— Но... — офицер Бран поднял руку и не дал договорить Патрику, так что подросток угрюмо замолчал. Офицер задумчиво прошёлся туда-сюда по коридору:

— Курсант Блэкетт. Вы ведь лучший на курсе, насколько я помню?

— Да...

— Тогда желаю вам оставаться лучшим на курсе и не соваться туда, куда... Не следует. Надеюсь, вопрос этот поднимать больше не придётся, — сказано это всё было как обычно негромко и вежливо, но в голосе офицера сквозили такие нотки, услышав которые Патрик понял, что продолжать беседу, от которой могли быть лишь неприятности, не стоило. Так что подросток поднял голову и постарался принять самое спокойное выражение лица:

— Как скажете... — Патрик развернулся, но перед тем как вернуться в комнату для сна, всё же глянул на оставшиеся фамилии. Ну да, куда же в гольф без титулов...

...Одним словом, и Патрику, и Уиллу оставалась одна учёба, и Блэкетт старался больше не вспоминать ни про клуб, ни про фамилии тех, кого в него пускают. Да и Уилл не отставал ни там, ни здесь — хотя иногда его провалы в знаниях удивляли. Но чего на тупика взъелся? И вовсе не дрянь; тупики весьма дружелюбные, просто так человека не клюнут, и тихие они — «не то что некоторые, да, Уилл?» Да и поумнее некоторых — раз и рыбу поймать умеют, и домой вернуться. Вслух, впрочем, Блэкетт это говорить не стал, но добавил:

— И небо тёмное. Гроза, что ли, будет?

— Ещё чего не хватало. Тут и так немцев вроде собралось больше, чем наших... — вспомнил Уилл разговоры, которые вели в кают-компании старшие офицеры. Но, впрочем, неудивительно, что германского флота здесь было немало; ведь страна их не слишком далеко отсюда... Вроде как. Иногда знания географии подводили Грэкхэма.

— Так, наверно потому и воюем с ними, — пожал плечами Патрик.

— Наверно... Ну да пока что вроде не воевали.

— Это пока что, — отметил Патрик. Он с Уиллом и в самом деле пока что в эти два года, что юные офицеры провели на «настоящей» службе, толком и не видели войны; «Карнарвон», конечно, был у Фолклендских островов, но так далеко, что бой почти весь прошёл мимо них. Хотя «Вэлиант» переправил к ним несколько своих раненых, чтоб разгрузить свой госпиталь. Но это уж не бой...

— Надеюсь, и дальше так будет, — Грэкхэм беззаботно уселся на палубе. — А что, сидишь тут, на море смотришь, ветром свежим дышишь, иногда служишь... И кормят недурно!

Патрик покачал головой; можно было бы возразить, но юный мичман лишь молча уселся на палубе, вытянув ноги. Кормят и правда что надо — не сравнить с «Карнарвоном», где Блэкетт кормил тупиков рыбой и листал — в который уже раз? — «Собаку Баскервилей» с затвердевшими от морских брызг страницами. Но служба... Не так про службу рассказывал дядя — или позже, в Дартмуте, откуда курсантам последнего года пришлось собираться посреди семестра на полновесную службу: спокойный мир и для Британии, и для Европы в том тысяча девятьсот четырнадцатом году закончился. Да, тогда ещё заканчивалось лето...

— Слыхал, Пат? Что же будет... — шептал Уилл в зале торжеств, куда созвали весь выпускной курс Дартмута. Оркестр играл «Правь, Британия!», но не слишком громко, так что Патрик мог слышать тихий голос приятеля, сидящего на соседнем бархатном — «как в королевском театре» — стуле. Ну да какие ещё стулья могут быть в колледже, где «учатся только достойные сыны нашей страны», если не бордового бархата, и если не стоят они под золотистыми широкими круглыми люстрами на высоких потолках, и если не ступать к ним по коврам, по которым не только курсантам шагать достойно, но и правителям — впрочем, иные из однокурсников ими и станут... Ну да бог с ними. Лучше думать, зачем они здесь.

— Что будет, — Патрик глянул на невысокую сцену. — Верно, будет то, к чему нас готовили.

— Наверно... — Грэкхэм одёрнул задравшийся рукав мундира. — Но ведь нам же ещё почти полгода учёбы!

— Да, там должно быть судоходство... судоходство в условиях, приближенных к боевым, — напомнил Блэкетт. — Но представь сам, какие задания подойдут лучше? Нас к этому готовили, учили! Да и другие уже воюют вовсю с германцами — а мы чем хуже?

— Наверно, не хуже, это так. Но это что же, если мы сейчас поедем, то бала в ноябре не будет? Это, знаешь ли, ужасно!

— Успеешь ещё потанцевать со своей Элис, — усмехнулся Патрик.

— Элис? А ещё «лучшая память на курсе»! — прозвучало, верно, слишком громко, и Уилл смолк, почувствовав на себе взгляды сидящих рядом. Пригладив пятернёй белокурые волосы, Грэкхэм продолжил, снизив голос, всё ещё высокий для «без пяти минут офицера»:

— С Элис мы уж разошлись. Я про мисс Джейн. И теперь мы с ней точно не потанцуем...

— Закончится всё, и потанцуете... Наверно, она поймёт, — пробормотал Патрик, тоже снизив голос. — Ты же рассказывал, её брат — капитан... Тс!

Все смолкли и смотрели теперь лишь на старшего адмирала Фишера, седовласого, но всё ещё крепко сложенного командира, главнее которого в Дартмуте не было никого. Адмирал Фишер ввёл новую программу для кадетов флота — и именно он добился того, что курсанты знали физику, химию, математику и прочие «неджентльменские науки» не только по учебникам.

— Господа, — начал Фишер. — Стоя здесь перед вами в этот тихий, тёплый день, я не могу не думать о том, какие тяжкие времена переживают сейчас миллионы людей и какое страшное время их ждет, если на землю крадущейся походкой придет незваный гость — война. Наша главная задача — уберечь наших близких, наших соотечественников от тех ужасов, которые этот гость может принести на наши берега. Сейчас, когда наши сослуживцы доблестно сражаются в Европе или на море, мы можем только одно. Встать с ними плечом к плечу против германского врага во имя нашего флота, нашей страны и господа Бога.

Речь ещё продолжалась, но остаток её Патрик помнил размыто. И так ведь понятно — раз Англия воюет, как можно заниматься какими-то там «учениями», если есть настоящие цели? Не об этом ли весь Киплинг? И не это ли — та мечта, о которой вдохновенно вещал дядя? Одним словом, в нужный час Патрик не колебался, когда готовил нехитрый багаж к первому по-настоящему боевому походу.

...Так всё и началось. Вот только флот не походил на тот сияющий образ, которого Патрик так ждал увидеть. И в Осборне, и в Дартмуте готовили к «службе по чести и долгу», к «продолжению великих дел короны» — а никак не к «службе иногда»... Да и нечаянно увиденное «зрелище» в зоопарке немного охладило пыл лучшего ученика Дартмута. Впрочем, «Бархэм», на который Патрик попал после «Карнарвона», принял мичмана Блэкетта как своего. Вот Белларс — точно из тех стихов Киплинга!

Уилл тем временем нетерпеливо глянул на молчаливого товарища — «поболтал бы хоть о чём!», — но вспомнив, что «поболтать» и Патрик существуют в разных мирах, наконец спохватился:

— Ты же там что-то читал? Помнишь, тот полуостров, где мы сейчас, как они там называются?

— Ютландский, чего ж не запомнить. Кажется, кому-то надо служить не только «иногда», — фыркнул Патрик, подняв взгляд вверх, где скрылся тупик. Ещё бы остатки рыбы за собой убрал — но эти объедки юный мичман мог бы и сам смахнуть за борт с палубы, что Патрик и сделал. Не оставлять же бардак здесь; а птица... Теперь уж наверно далеко птица...

— Да ладно тебе, Пат! Я же не спрашиваю, чего ты опять прикормил ту летающую заразу! — Уилл обвиняюще ткнул пальцем в приятеля, на что Блэкетт лишь усмехнулся:

— Не заразу, а тупика, — поправил Патрик, бросив ещё один взгляд в небо, всё такое же серое. «Гроза?..» Грозу на море Блэкетту удавалось застать редко; наверно, потому тупик и улетел, чтобы где-нибудь в гнезде отсидеться. «Посмотреть бы, какие у них гнёзда...» — И я хотя бы знаю, где мы сейчас находимся.

— У них ещё и имя есть, — хмыкнул Грэкхэм и вновь одёрнул воротник кителя, чтобы закрыться от студёного ветра. — А где мы сейчас находимся, я и так знал.

— И где же?

— Как это — где? На «Бархэме», где же ещё! — победно улыбнулся Уилл, и простоватое лицо просияло. — И... ещё там, где только что был этот твой тупик.

— Вот как... — Патрик сдержал усмешку и задумчиво пригладил ладонью тёмные волосы. — Только иногда думаю, не тех назвали «тупиками». Они же не тупые.

— А кого же тогда назвать? — Уилл глянул в небо, затем озадаченно посмотрел на Патрика. Тот лишь со вздохом махнул рукой:

— Неважно... Лучше делом займись, — хоть на языке и вертелась пара имён не самых сообразительных сослуживцев, Патрик лишь махнул мысленно рукой, задумчиво поправил китель и смахнул с ботинка прилипшие рыбные косточки; не хватало ещё, чтобы лейтенант Белларс заметил «неуставную грязь» в орудийной башне. Не то чтобы лейтенант слишком уж цеплялся к внешнему виду подопечного — но и подводить его юноше не хотелось. Устав ведь, дисциплина...

Оба приятеля молчали. Небо совсем стемнело.