ШАБ...

    Отрывки из юмористического романа, название которого расшифровывается, как "Шнурки актёрского ботинка".

     Глава первая. Поиски, осуществляемые Настурцией Георгиновной и Георгиной Настурциевной Горилльевыми.

     Накануне две тысячи сто двадцать пятого года в квартире Горилльевых царило оживление.

     Несколько слов о семействе Горилльевых: Настурция Георгиновна, названная своей матерью Георгиной в часть своего отца, который был Настурцием, является, одновременно, студенткой третьего курса по кафедре исторической кулина'рии и невестой студента выпускного курса актёрского факультета БИСКВИТа Шершенуткина, Ступая Грандиозича.

     Оживление в квартире Горилльевых царило из-за наступившего счастья.

     Счастье заключалось в том, что всего-лишь студентке третьего курса Настурции Георгиновне удалось в самом конце две  тысячи сто двадцать четвёртого года синтезировать вкус докторской колбасы из двадцатого века.

      - Мама, - стала спрашивать Настурция Георгину Настурциевну, - тут указано, что в классический рецепт салата "Оливье" входят варёные картошка без мундиров и морковь, докторская колбаса, зелёный горошек,  майонез, солёные огурцы, но не указаны кусочки репчатого лука. Будем добавлять лук или нет?

     - Добавим. Лук от семи недуг . Он ещё никому не мешал, - ответила Вероника Настурциевна на глубоко содержательный  вопрос своей познающей жизнь дочери.

     Пока Настурция и Георгина Настурциевна занимались исторической реконструкций салата "Оливье", жених Настурции,  - почти уже актёр Шершенуткин, Ступай Грандиозич, вёл, в одном из кафе Большереченска, беседу, не менее интеллектуальную, чем беседа в квартире Горилльевых.

     Глава вторая. О подготовке комических актёров в родном театре.

     Выпив стопку водки и зажевав её содержимое куском солёного огурца, почти актёр Шершенуткин спросил студента выпускного курса театроведческого факультета Бльшереченского Института Сценической Культуры, Визуальных Искусств и Театра Окуня Дубовича Колобуева:

     - Ну как продвигается дело? Заканчиваешь свою выпускную квалификационную работу? Кстати, как она  у тебя называется? Напомни.

     - Хорошо продвигается дело Заканчиваю. А называется моя выпускная работа так: "История подготовки комических актёров родного театра". А как у вас там на актёрском?  - ответил и тут же сам спросил Колобуев.

     - Ставим выпускной спектакль. Наш мастер решил, что он будет со  сквозным сюжетом, но состоять из нескольких скетчей. Играю в трёх, но больше всего мне нравится  роль коллежского советника Болтикова в скетче "Разговор"  по одноимённому рассказу  Вячеслава Пьецуха.

     - Замечательно! А хочешь я зачитаю тебе куски из моей выпускной работы? - предложил Шершенуткину Окунь Дубович Колобуев.

     - А сможешь?

     - Конечно, смогу! Забыл, что ли, что мне в башку чип имплантирован, связанный с моим домашним компьютером.

      - Ага, забыл! Но ты зачитывай, Окунь.

      - Слушай, товарищ Ступай. "В тысяча восемьсот двадцать четвёртом году Малый театр не только получил данное своё название и переехал в только что отстроенное новое здание, но и приобрёл, из провинции, актёра-комика старой скоморошьей школы Семёна Михайловича Стружкина. Отечественная школа подготовки актёров-комиков многим обязана господину Стружкину!".

     - А чем Стружкину обязана наша школа подготовки комиков? - задал уточняющий вопрос Шершенуткин.

     - "Стружкин первым разработал учебную специализированную программу подготовки актёров-комиков, построенную на таком его высказывании: "Смешить людей - это вам не слезу из зрителей трагедией выдавливать, и не зудеть  по поводу какой-то проблемы в драме. Это гораздо сложнее, - дарить людям комедией настоящий праздник!". С появлением в театре Владимира Ивановича Немировича-Данченко и Константина Сергевича Станиславского чуть было не закончился в русском театре праздник подлинной комедии".

     - Не круто ты их? Не  слишком? - засомневался актёр Ступай Грандиозич Шершенуткин.


     - Не слишком, - ответил Окунь Колобуев, и продолжил, - "Не случайно Антон Павлович Чехов свои "Вишнёвый сад", "Дядю Ваню" и даже "Чайку"  комедиями назвал. Хорошо ещё, для спасения отечественной комической школы, что Евгений Вахтангов правильно понял предупреждение Антона Павловича, а то Немирович-Данченко и Станиславский окончательно ухандокали бы в стране её великую комическую традицию!".

     - Красиво излагаешь, Окунь Дубович! - прослезился Ступай Грандиозич.

      К столику в кафе, за которым сидели Колобуев и Шершенуткин, подошла Настурция Горилльева.

     - Шершенуткин, ты водкой не сильно накидался? - спросила Настурция.

      - Он совсем не накидался! Он мои опусы слушал! - ответил за Шершенуткина  Колобуев, выпил стопку водки и бросил в рот, для растворения, "саранчёвые" питабы, питательные таблетки.

     - Мне было не до водки. Мне было очень интересно, - протарахтел актёр Шершенуткин

      - Ну пойдёмте к нам, Новый, две тысячи сто двадцать пятый год встречать.

     Глава третья. Встреча Нового года.

     Так как использование петард и фейерверков запрещено, то Настурция Георгиновна, Шершенуткин и Колобуев сначала наполняли летучим газом шарики и пускали их с балкона.

      Ровно в двенадцать часов ночи все выпили по настоящему бокалу не очень хорошего, но всё-таки, - игристого вина, и, вместе с Георгиной Настурциевной, все сели за стол рядом с убранной искусственной ёлкой.

     Перед тем, как схватиться обеими руками за рычаги вэвээр, вкусовой воображаемой реальности, Окунь Дубович Колобуев принял ещё одну питабу, саранчёвую питательную  таблетку, так как ему показалось, что одним только виртуальным салатом "Оливье" от Настурции Георгиновны он не насытится...

     P.S. Автор отрывков из ШАБа, то есть из романа "Шнурки актёрского ботинка" решил предупредить читательниц и читателей, что данные отрывки, пусть и не очень смешные,   есть ироническая проза, и исторической действительностью  в них, в отрывках, являются только тысяча восемьсот двадцать четвёртый год, имена В.И. Немировича-Данченко, К.С.Станиславского, Е.Вахтангова и названия пьес А.П.Чехова.