Церковь и Государство

«Не то государство есть христианское, которое признает христианство, но то, которое признается христианством; ибо не церковь благословляется государством, но государство церковью... Для России возможна только одна задача: быть обществом, основанным на самых высших нравственных началах; или иначе – все, что благородно и возвышенно, все, что исполнено любви и сочувствия к ближнему, все, что основывается на самоотречении и самопожертвовании, – все это заключается в одном слове: христианство. Для России возможна одна только задача: сделаться самым христианским из человеческих обществ... Отчего дана нам такая задача? Может быть, отчасти вследствие особого характера нашего племени; но, без сомнения, оттого, что нам, по милости Божией, дано было христианство во всей его чистоте, в его братолюбивой сущности»» (А. Хомяков «Записки о всемирной истории»).

«Всякая власть, не представляющая собою безусловного начала правды, всякая такая власть есть насилие, и подчинение ей может быть только вынужденное» (Вл. Соловьев «Чтения о Богочеловечестве»)


1

История взаимоотношений церкви и государства никогда не была простой — очень сложно достигать разумного баланса между духовностью и государственностью - всегда или государство стремится подчинить себе церковь, видя в ней конкуренцию своей власти, или же сама церковь (особенно это видно на примере католицизма) стремится к тому, чтобы обладать неограниченной светской властью, но таким образом церковь так и не смогла построить Царства Божьего на земле, ибо оно не может и не должно быть создано в материальном мире, поскольку по самой сути своей оно имеет не материальное, а исключительно духовное измерение,  но при этом является необходимым общественных и государственных институтов в максимально возможное соответствие с духовными принципами — это не есть созидание Царства усилиями человека, но это есть приготовление к Царству и ожидание окончательной победы Христа. Иисуса Христа обвиняли в том, что Он якобы хотел сделаться Царем именно в смысле обладания земной властью и властители мира видели в Нем конкуренцию своей власти и угрозу утраты привилегий, с этой властью связанных, но если бы Он воцарился на земле, то это бы и означало полную победу дьявола над Богом — ведь не напрасно именно неограниченную земную власть предлагал сатана Христу в обмен на хотя бы единократное поклонение ему: «Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне.  Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Ев. Матфея). Смысл Царства Христова не в том, чтобы Бога свести с небес ради того, чтобы воцарить Его в Его же собственном творении, тем самым поставив Его в зависимость от творения, но чтобы возвести в Царство Духа духовно возрожденное человечество — именно таким должен стать конец истории, потому что не земля, а Небо является конечной целью существования мира, что же касается всего земного, материального, подверженного неизбежному закону энтропии, распадению и смерти — всё это должно исчезнуть как несовершенное, вместе со всей мирской славой, властью, царствами и богатством, превратившись в ничто, ибо все это ничтожно и бессмысленно в сравнении с Истиной.

Отношение церкви и государства есть соотношение между небесным и земным, между более совершенным и менее совершенным. Мы должны понимать, что мир был создан не для того, чтобы в нем безраздельно царствовало зло и поэтому предназначение церкви — возвещать правду Божию в мире, одухотворять земное посредством утверждения истины, утверждать для человечества абсолютные ценности, быть светильником в мире — не только для бедных и обездоленных, как это принято считать, но и для всяческих «элит», для богатых равно как и для бедных, и для государственной власти в том числе, ибо и государственная власть, когда она осуществляет свои функции вне духовного начала, есть власть, блуждающая во тьме и ведущая народ государства в пропасть, ибо такая власть не знает цели существования государства и своего собственного предназначения, не может устанавливать правильных законов и не знает критериев социальной справедливости, а также и подлинного гуманизма, который не вырабатывает собственные ценности, а основывается на ценностях уже данных свыше, на ценностях абсолютных.

Если мы посмотрим на христианскую церковь до Великого раскола, то увидим, что ни в Риме, ни в Византии духовная суть Царства Божьего не была сохранена — в Риме власть папы (и до, и после Раскола) неудержимо стремилась подчинить себе все государства, входящие в сферу влияния католицизма, сделать эту власть неограниченной; Ватикан оказывал свое влияние на принятие государственных решений таким образом, чтобы еще больше упрочить свою политическую власть; слово папы стало решающим даже при поставлении на трон королей и императоров и отлучение от церкви использовалось как инструмент подчинения власти Ватикана непокорных властителей. Византия, в свою очередь, погрязла в интригах и пороках, поэтому падение Византии как христианского государства на Востоке было неизбежным, ибо Византия к концу своего существования уже утратила дух христианства и фактически перестала быть хранительницей истины, и именно по этой причине эти функции были переданы (Богом) княжеской Руси как Третьему (и последнему) Риму. Но и в России не всё было безупречно в отношении сохранения разумного баланса между церковью и государством, и церковь (особенно после реформ Петра) подпала под государственное управление с упразднением при этом патриаршества. Наиболее положительным в том, как осуществлялись взаимоотношения государства и церкви можно считать время до Петра и это обусловливалось тем, что и сами правители государства были глубоко верующими людьми, ощущали себя прежде всего слугами Божьими и власть Бога почиталась ими намного больше, чем собственная. Европеизация Руси могла бы иметь иные плоды (вместе с полезными знаниями мы воспринимали и ненужное — нелепые одежды, европейский придворный этикет, при котором развивались свобода нравов и светскость, интриганство, коррупция и карьеризм). Правители становились более светскими и отделение церкви от государства произошло не после революции 1917 года, а именно со времени Петра и отделение это становилось тем более явным, чем более утрачивалась духовность в кругах русской аристократии - революционные декреты большевистской власти, открыто объявившей себя атеистической, а государство светским, лишь узаконили то, что и так уже было явным.

Одним из основных ошибок в системе государственности является то, что в основу ее закладываются сугубо политические, экономические и социологические принципы, в то время как мы уже подошли к тому этапу развития человеческой цивилизации, когда основой государственности должны стать нравственность и духовные принципы, что, в свою очередь, должно стать главным критерием и в законотворческой деятельности — только это могло бы спасти мир, стоящий на краю гибели. Когда мы говорим о ценностях, то действительными ценностями мы имеем право определять только те, которые не противоречат нравственному началу, а те, которые противоречат этому началу, должны быть отнесены к разряду ценностей ложных, потому что именно такие ценности запускают процесс сатанизации общества. Подлинно же нравственное порождается духовным и никак иначе, отсюда следует, что и государство как законодательная и исполнительная власть не может не быть одухотворенным, в противном случае оно будет безнравственным — таковыми являются государства тоталитарные, олигархические, диктатуры и демократии.

Сказав: «Приблизилось к вам Царство Божие» Христос тем самым определил главнейший исторический момент кардинального переворота во всем творении и, прежде всего — в человеческом обществе. Теперь не нужно искать это Царство где-либо, в каких-либо особо «благословенных» местах и тем более — не нужно тратить бесплодные усилия на то, чтобы это Царство построить своими усилиями (чем и занималось человечество на протяжении своей истории) или же выдавать за Царство что-либо уже существующее и осененное церковным авторитетом; «Царство Божие внутри вас» - открытие величайшей тайны и, вместе с тем — открытие величайшего, ничем не ограниченного потенциала для созидательного творчества человека, нужно только употребить усилия для того, чтобы обнаружить это Царство Божие — его дух, принципы, ценности, цели, силу - в себе и жить в соответствии с ним, сообразуя с ним свою совесть, разум, душу. Став людям максимально близким, Царство пронизывает своим светом каждого — и тех, кто принимает его в себя, и тех, кто его отвергают — в свете Царства каждый занимает свое определенное место и является для окружающих тем, кто он есть в действительности. Но если Царство пронизывает собой всё, то почему мы должны думать, что государственная власть должна пребывать в стороне от этого, оставаться незатронутой этим светом? И Кесарь (власть) должен отдавать божие Богу, причем в тем большей степени, чем большей властью он обладает — и как индивидуум, на личном уровне, и как государственный деятель. Отделение государством от себя церкви, определяя себя при этом государством светским есть открытый отказ «кесаря» от служения Богу, от реализации силами государственной власти Божьих принципов — нейтралитет в этих вопросах невозможен. В своих действиях власть использует рациональный ко всему подход, но разум без души есть мертвая машина — именно такой мертвый рационализированный разум привел западную цивилизацию к духовно-нравственной катастрофе, что, в свою очередь, повлекло за собой разрушение всего остального — гуманизма, социальных отношений, ценностей, традиций, культуры и даже сама история подвергается корректировке и мы также не можем не видеть того, что самой наименьшей ценностью на Западе сегодня обладает то, что является ценностью величайшей - человеческая жизнь и душа человека.

Власть, наделенная такими атрибутами как политика, экономика, социальность, законотворчество, но лишенная при этом одухотворенности, тем самым сама обрекает себя на нестабильность, пертурбации внутри себя, на зависимость от человеческого фактора, когда суть власти становится зависимой от конкретной личности или от предпочтений одной из политических партий. Отделение церкви от государства является абсолютно искусственным, инициированным самой властью, провозгласившей своей религией воинствующий атеизм, а всё, имеющее отношение к духовности, к религии вообще — отсталостью, пережитком прошлого, «опиумом для народа» и даже до сих пор мы живем именно в таком состоянии, унаследовав такое позорное определение, как «светское государство» и узаконенное атеистами (законодательно подтверждаемое и нашей властью сегодня) отделение церкви от государства, определяя церкви место на задворках общества, как нечто факультативное и необязательное, не соответствующее «прогрессивному» пониманию истории.

Историю русского Православия можно разделить на три периода — от крещения Руси до реформ Петра; от Петра до 1918г., когда большевиками было узаконено отделение церкви от государства и от 1918г. и далее.

Первый период можно охарактеризовать как наиболее патриархальный и наиболее стабильный в отношениях церкви и государства. Русь переживала период становления государственности — от раздробленности на отдельные княжества к слиянию в единое государство; этот процесс усложнялся таким внешними факторами, как монгольское нашествие, попытки захвата русских земель тевтонскими рыцарями и иными бедствиями, но при этом именно в данный период выдвинулись на сцену русской истории такие личности как Александр Невский, Дмитрий Донской, Сергий Радонежский, Иван III. Православие в этот период играло ключевую роль как в созидании русской государственности, так и в противостоянии нескончаемым внешним агрессиям, - для русского народа внешнее посягательство рассматривалось прежде всего как посягательство на веру, на Православие и освободительное движение в княжеской Руси имело не только патриотический, но и глубоко духовный характер,  ибо понятие «Родина» в России никогда не отделялось от понятия «Бог», но нельзя сказать, что Православие в этот период было государственной религией в том виде, в каком являл себя католицизм на Западе — если католицизм неудержимо рвался к обладанию политической властью, используя свой духовный авторитет для достижения этой цели и совершая гнусные и жесточайшие преступления якобы во имя и по воле Бога, то русское Православие было религией как народа, так и аристократии; Православие изначально обладало силой единения нации, оно стало духовной внутренней силой Руси и справедливым будет сказать, что именно Православие являлось главнейшей силой созидания русского государства, причем здесь важно отметить, что аристократия, власть и весь народ Руси были едины в своем вероисповедании и в этом отношении князь, воин, купец, ремесленник, крестьянин ничем не отличались друг от друга, ибо Православие пронизывало собою всё и всех в равной степени и Русь на протяжении всего этого периода была неотделима от своего вероисповедания, не взирая на лица и в этом кроется наиболее существенное отличие русского Православия от западного католицизма. Применить к этому периоду — хотя бы теоретически — идею отделения церкви от государства было бы безумием, поскольку это выглядело бы просто неестественным для того периода и, более того, - с уверенностью можно сказать, что будь в то время осуществлена эта безумная идея, мы не имели бы Россию как государство в том виде, в каком имеем теперь и вероятнее всего, такого государство как Россия сегодня просто бы не существовало. Должны ли мы сегодня смотреть на тот период с высоты своей современности, интеллектуальности и достигнутого прогресса как на период всеобщей необразованности, темноты и отсталости? Или же это мы выглядим духовно отсталыми и деградировавшими в сравнении с ними? За прошедший с того времени период общество пережило тотальную духовную деградацию и это неоспоримо — такую цену мы заплатили за свой прогресс, но было ли это неизбежно — вот в чем вопрос. Сегодня нам необходимо преодолеть свое духовное падение, излечиться от заразы либерализма и не только вернуться к тому духовному уровню и авторитету религии в обществе допетровского периода, но и превзойти его, взойти на гораздо более высокий уровень духовности, ибо и задачи перед Россией сегодня стоят более высокие, более глобальные — Россия не сможет исполнить своего предназначения без всенародного духовного обновления.

Реформами Петра было положено начало грандиозного рывка в развитии общества, установлению политического авторитета России в мире, но и вместе с тем - подчинения церкви государству, было уничтожено равноправное сотрудничество церкви и государства в деле государственного строительства, было упразднено патриаршество и все церковные дела были подчинены новосозданному Священному Синоду, главой которого был обер-прокурор Синода, человек недуховного звания - церковью стал управлять государственный чиновник. Это не могло не изменить духовный облик прежде всего аристократии, приближенной к царскому двору, ибо давно уже известно, что «рыба начинает гнить с головы». Если мы сравним царский двор времен Алексея Михайловича и Екатерины II, то увидим огромную разницу в отношении аристократии к Богу — при Алексее мы видим еще старинный, патриархальный уклад жизни, приверженность христианству всех слоев общества, от низшего до высшего (при этом не стоит идеализировать вообще какое-либо общество — и при патриархальном было не всё идеальным, и люди были разными, но если говорить в общем, то противопоставлять себя Богу, вести разнузданный, открыто нечестивый образ жизни до Петра было неприемлемым даже в среде аристократии). Петр, стремясь вывести Россию из состояния отсталости, сделать ее равной Европе (потому что считалось (а некоторыми и сейчас считается), что Россия — это страна тупого и серого «быдла» в сравнении с Европой), насильно внедрял (прежде всего в кругах аристократии) европейскую культуру, науки, одежду и если аристократия безропотно подчинилась введению новшеств, то простой народ всячески этому противостоял, не умея отделять хорошее от плохого, как, впрочем, не умел этого и Петр).   Так называемая «серость» и отсталость Руси от Запада в ее развитии имеет свои объективные причины — дело вовсе не в тупости русского народа и не в его нежелании быть просвещенным и «современным», а в разности возрастов русской и европейской цивилизаций — к тому времени, как в России только еще начали происходить процессы формирования государственности, образования из различных славянских племен княжеств и объединения их в единое государство, европейская цивилизация имела уже более чем тысячелетнюю историю и поэтому вполне закономерно, что развитие государственности, наук и искусств в Европе происходило гораздо раньше по времени, чем в России. Россия не была отсталой — она просто училась и, как всегда это бывает, вместе с хорошим и полезным мы перенимали от Запада и наихудшее, например — более чем свободные нравы при европейских дворах, особенно королевских дворах Франции, Италии или Венеции, управляемой дожами. Петр направил все свои усилия на то, чтобы прежде всего сломать старый уклад жизни ради внедрения нового. Церковь в отношении перенимания от Запада различных новшеств была более осторожной и даже в чем-то закоснелой, неспособной к восприятию нового, видя в этом новом угрозу патриархальности и самому христианству, и нельзя сказать, что в этом отношении церковь оказалась полностью неправой. При дворе Петра стали совершаться пьяные оргии, доходящие до бесчинства — что было немыслимым прежде, - нравы стали более свободными и, хотя внешне совершалось всё то, что присуще христианству — молебны, богослужения и т. п., внутреннее расхождение церкви и государства уже произошло, единение было нарушено. Видя в церкви помеху в реализации реформ, Петр упразднил патриарший престол и подчинил церковь Синоду, поставив ее тем самым в полную зависимость от государственной власти. При дворе Екатерины мы видим еще более свободные нравы, разврат придворной аристократии стал делом обычным, как и при дворе французском. Истинным хранителем веры стал простой народ, в то время как аристократия семимильными шагами стремилась к «осовремениванию» и к «европеизации» - на рубеже 18-19 веков даже говорить по-русски в аристократических кругах воспринималось как дурной тон, аристократия перешла на французский язык и многие из аристократов не умели даже писать по-русски (однако неоспорим тот факт, что во время наполеоновского нашествия 1812г. аристократия не заклеймила себя предательством интересов России; именно в аристократических кругах был проявлен наивысший подъем патриотических чувств; многие считали своим долгом находиться в рядах защитников Отечества и многие из них отдали свои жизни в войне с Наполеоном, не переставая при этом разговаривать между собою на французском языке).

Нет никакого сомнения в том, что именно ослабление влияния церкви на власть, превращение власти в духовно «нейтральную» субстанцию, ее секуляризация — все это привело в конечном итоге к ослаблению государственности. Весь 19 век можно охарактеризовать как век брожения умов, особенно сильное влияние на этот процесс оказали идеи французской революции; общество заразилось идеями свободы, атеизма и нигилизма, образовывались различные общества — тайные и открытые — русофилов (как противовес западничеству), нигилистов, анархистов, народников, социалистов и др., что послужило причиной разложения российской государственности изнутри и, в конечном итоге привело к революции.

Создание советского государства — это попытка создать общество счастливых людей без каких-либо духовных ориентиров — Бог был (здесь следует обратить внимание на степень духовной деградации человека, который по собственному произволу «отменяет» то, что по природе гораздо выше его понимания, неизмеримо превосходнее по своему качеству) «отменен» посредством атеистической пропаганды, отделения церкви от государства, материалистической философии марксизма-ленинизма. Духовные принципы были заменены социалистической идеологией; была изменена и конечная цель - вместо достижения Царства Божия, обожения человечества была поставлена задача «достижение победы коммунизма», «светлое будущее» теперь было облечено в форму всеобщего равенства и благоденствия, справедливого распределения благ (хотя и при социализме благами пользовались далеко не в равной степени), но это не предотвратило краха социалистической системы и весь опыт социалистического периода явился неопровержимым свидетельством того, что невозможно построить полноценно развивающееся человеческое общество без духовных основ.

Октябрьская революция была названа великой социалистической, хотя по сути своей она была предельно богоборческой революцией, когда всё, имеющее отношение к религии, было названо «опиумом для народа», христианство подверглось беспрецедентным гонениям, повсеместно уничтожались храмы, верующие подвергались репрессиям — богоборческая власть стремилась К ПОЛНОМУ УНИЧТОЖЕНИЮ РЕЛИГИИ и прежде всего — ХРИСТИАНСТВА. Для этого сначала был издан декрет об отделении церкви от государства (дань идеям французской революции), затем были предприняты действия для полного подчинения церкви государственному аппарату. Но и на этом богоборческая власть не успокоилась — священники стали преследоваться властью, многие из них были подвергнуты репрессиям (хотя по закону религиозное поклонение запрещено не было).

Кардинальные изменения в Российском государстве (упразднение монархии, Февральская революция, власть Временного, а после октября 1917-го года — большевистского правительства, неопределенность и хаотизм, обусловленные бурными революционными событиями) побудили Православную церковь определить свое правовое положение при вновь создаваемом (вначале — буржуазном, затем — социалистическом) государственном строе; для этой цели был созван Поместный собор Православной церкви (1917-1918), определивший взгляд церкви на ее положение в государстве. Доклад, представленный Собору профессором Московского университета Сергеем Булгаковым и профессором Киевской духовной академии Федором Мищенко, включал в себя следующие положения:

Взгляд Собора на правовое положение Православной российской церкви

«Священный Собор Православной Российской Церкви признает, что должны быть приняты Государством следующие основные положения:
1. Православная Российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском Государстве пе;рвенствующее среди других исповеданий публично-правовое положение, подобающее ей, как величайшей святыне огромного большинства населения и как великой исторической силе, созидавшей Российское Государство.
2. Православная Церковь в России в учении веры и нравственности, богослужении, внутренней церковной дисциплине и сношениях с другими автокефальными Церквами независима от государственной власти и, руководясь своими догматико-каноническими началами, пользуется в делах церковного законодательства, управления и суда правами самоопределения и самоуправления.
3. Постановления и узаконения, издаваемые для себя Православною Церковию в установленном ею порядке, со времени обнародования их церковною властью, равно и акты церковного управления и суда признаются Государством имеющими юридическую силу и значение, поскольку ими не нарушаются государственные законы.
4. Государственные законы, касающиеся Православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковною властью.
5. Церковная иерархия и церковные установления признаются Государством в силе и значении, какие им приданы церковными постановлениями...
7. Глава Российского Государства, Министр Исповеданий и Министр Народного Просвещения и Товарищи их должны быть православными...
14. Церковное венчание по православному чину признается законною формой заключения брака...»
Совершенно очевидно, что в данном случае церковь вынуждена была отделить себя от безбожного государства для того, чтобы сохранить себя в этом государстве независимой, ибо сотрудничество государства и церкви во времена воинствующего атеизма стало просто невозможным. Последующие действия большевистской власти по отношению к церкви наглядно показали, что идеи «диктатуры пролетариата» полностью исключали не только какую-либо независимость церкви в решении своих внутрицерковных вопросов, какое-либо ее влияние в обществе, но и само ее существование. Но при этом государство вынужденно было считаться с наличием в обществе огромного числа верующих, поэтому борьба с религией приняла идеологический характер. Продвигаться по карьерной лестнице или получить достойное образование в социалистическом государстве можно было только исповедуя атеизм, при этом Конституция Советского государства не запрещала явно религию и даже определяла свободу совести и вероисповедания как право каждого гражданина. Но что такое свобода вероисповедания, предоставляемая человеку государством?
Свобода вероисповедания — это не то, что приходит извне, со стороны государства как позволение поклоняться Богу в соответствии с законами государства, а то, что исходит изнутри самого человека — человек свободен исповедовать любую религию или не исповедовать никакой в соответствии с естественным правом и со своими внутренними убеждениями, таким образом, свобода вероисповедания это то, что принадлежит мне, она моя, она есть неотъемлемая часть моего мировоззрения, основа моего бытия  и не связана никаким образом с государственными законами и не нуждается в разрешении, ибо в противном случае это не было бы свободой; точно так же она не обращает внимания и на запреты.

Секуляризованная власть, объявившая всё государство светским, не способна (да и не предназначена для этого) управлять духовным народом, регулировать его духовную жизнь. Являясь по сути своей атеистической, такая власть может управлять только таким же не духовным народом. Социализм, провозглашающий всеобщее равенство, справедливость, благополучие и счастье, но лишенный духовных оснований, есть не что иное, как одна из форм сатанократии, облеченная в маску человеколюбия; точно так же и сейчас западная сатанократия пытается скрыть свою истинную сущность под маской демократии, но сущность при этом остается все той же, ибо западные идеи, ценности, так же как и цели, и методы их достижения имеют в своей сути все ту же сатанинскую природу, так как в основе своей не имеют ничего, кроме лжи и человеконенавистничества.

В условиях социалистического периода российской государственности церковь вынуждена была существовать в условиях полуподполья, ибо не могла (по причине того, что церковь не является каким-либо земным, государственным или общественным учреждением, но имеет небесное происхождение и не должна жить по принципам мира) отвечать на насилие со стороны государства ответным насилием, но оказалась ли она при этом побежденной воинствующим атеизмом? На протяжении двухтысячелетней истории существования христианства было немало примеров того, как государство стремилось к полному его уничтожению, но, несмотря на то, что церковь никогда не сопротивлялась государству посредством силы, она всегда оказывалась победительницей и не церковь, а государства в конечном итоге покорялись влиянию идей христианства. Впоследствии католическая церковь отвергла этот принцип, став церковью воинствующей и это неудивительно, ибо, стремясь к достижению власти в мире, она не могла не использовать мирские способы для достижения своих целей, далеких от идей Христа. Примером этому служат крестовые походы, инквизиция, насаждение христианства силой меча и огня, пыток и казней — во всем этом католицизм явил себя не только как действующая вне Духа Христа, но и как откровенно антихристианская система, хотя и совершались эти деяния якобы во имя Христа. «Церковь сражающаяся перемещается из царства истин в царство фактов, из царства Иисуса в царство Пилата; она превращается в момент внутри истории расы и оказывается всецело подлежащей формирующей силе политической стороны жизни; она сражается мечом и пулей, ядом и кинжалом, подкупом и предательством – всеми средствами сиюминутной партийной борьбы от эпохи феодализма до современной демократии; она приносит догматы в жертву мирским преимуществам и вступает с еретиками и язычниками в союз против правоверных властей» (О. Шпенглер «Закат Европы»). Виктор Гюго очень точно отметил стремление католицизма к мирскому господству, к неограниченной земной власти и ее слияние с властью государственной:

«Да, цезарь с папой — все. Да, все, что есть на свете, —
Иль в них, иль через них. И в полном тайны свете
Стоят они; и Бог, по милости своей,
Обрек их пиршеству народы и царей,
За стол их усадил под полным грома небом,
Чтоб целый мир служить им мог насущным хлебом.
Вдвоем сидят они; в их власти шар земной,
Они порядок в нем блюдут своей косой.
Все — им. И короли в дверях, полны смущенья,
Вдыхают запах блюд, глядят на угощенья
И, зависти полны к тому, что видят тут,
Чтоб лучше разглядеть, на цыпочки встают.
Под ними мир лежит, как лестница крутая.
Один царит, рубя, другой — лишь разрешая.
Власть — первый, истина — второй. И заключен
Смысл жизни только в них. Они — себе закон.
Когда идут — равны, едины в мире целом,
Один весь в пурпуре, другой в покрове белом.
Так цезарь с папою — две части божества, —
Со страхом шар земной приемлет их права…
Власть императора и папы нерушима.
Они превыше всех. Живут в них оба Рима.
Таинственный союз их вяжет меж собой;
Они слепили мир и стали в нем душой.
Народы и царей расплавив, как в горниле,
Европу новую они для нас отлили»

(В. Гюго «Эрнани»)

Сегодня, когда для нашей страны уже стали достоянием истории диктатура пролетариата, воинствующий атеизм и социализм, в России, тем не менее, продолжают действовать те принципы, которые были сформированы и осуществлены богоборческой властью — запрет на религиозное обучение в школах, объявление государства светским (то есть — нерелигиозным, а значит — атеистическим в своей основе, где церкви определено место как части культурно-исторического наследия) - мы сами уже привыкли к некогда насильно навязанным нам принципам безбожия, хотя именно сейчас у нас есть все возможности для того, чтобы пересмотреть принятые большевиками правила. Государство и сегодня, по примеру Древнего Рима, остается во многом языческим по отношению к христианству (несмотря на то, что официально сегодня отношение к религии в нашей стране является положительным, а не враждебным, как раньше). В нем (в государстве) могут время от времени появляться Нероны, Марки Аврелии, Константины – это не меняет глубинного отношения государства к церкви, в основе которого лежит стремление к единоличному властвованию из-за 1) непонимания государством небесной сущности церкви (не от мира сего, но для мира) и 2) отказа самой церкви от своего предназначения, из-за ее стремления укорениться в земле, быть от мира сего и только для самой себя. Так церковь постепенно сливается с миром и государство получает власть над церковью.

2.

Отделение церкви от государства не было вызвано исторической необходимостью, но еще со времени Петра аристократия, как и представители высшей государственной власти стали приобретать характер светскости; духовные принципы управления государством стали уступать место сугубо политическим и экономическим; материальное было поставлено выше духовного и как логическое завершение этого процесса атеистической властью большевиков, стремящейся к устранению церкви от какой бы то ни было общественной жизни, от влияния церкви на общество, было односторонне узаконено полное отделение церкви от государства. Важно учитывать, что отделение церкви от государства было инициировано богоборцами, а значит это отделение служит цели построения бездуховного общества.

Здесь очень важно указать на то положение церкви в мире, которая она должна занимать в соответствии с принципами Христа. Совершенно очевидно, что церковь не может являться каким-либо политическим или экономическим сообществом; она не может участвовать в делах мира, пользуясь недуховными принципами; не должна стремиться к обретению недуховной власти, к политическим и экономическим выгодам для себя и церковь не должна участвовать в управлении государством наравне с властью политической. Задача церкви — сохранение и распространение истины Христовой ради спасения людей от власти греха, но при этом также одной из главнейших ее задач является одухотворение государственной власти, влиять на нее таким образом, чтобы благополучие государства в целом и каждого гражданина в отдельности созидалось и охранялось теми законами, которые основываются на абсолютных ценностях и не противоречат духовным принципам. Таким образом церковь должна осуществлять свое духовное влияние не только на прихожан в какой-либо деревне или в городе, но и на представителей государственной власти, и стремление церкви к тому, чтобы представители высшей государственной власти (а еще лучше — представители всех уровней власти, каждый чиновник и госслужащий) были людьми верующими, духовными, вполне оправдано, потому что сильная армия, экономика и политика (являясь сами по себе необходимыми) не могут являться гарантией сохранения государства без духовной основы. Примеров этому можно привести множество и самый явный для нас — наша собственная история: несмотря на всю свою мощь, Советский Союз развалился чуть ли не мгновенно; точно так же сейчас на наших глазах западно-европейская цивилизация деградирует во всех отношениях — в экономическом, политическом и военном — и это несмотря на то, что веками Европа представлялась миру как нечто незыблемое как в военном, так и в экономическом аспекте. «А что сделалось с государством, обществом, когда оно отделилось от Церкви, утратило всякое священное значение? «Царство Мое не от мира сего», т. е. ничего общего не имеет со злом и неправдою; но может ли это значить, что Христос дал благословение злу и неправде на отдельное, самостоятельное существование? Христос не давал своего благословения вражде, зависти, мщению, хотя бы они были и справедливы. А что сталось с нравственностью, когда она была отделена от религии, когда даже право, политика, все юридическое и экономическое заявили свою независимость от нравственности, т. е. пожелали быть безнравственными... Вместе с тем XIX век есть прямой вывод, настоящий сын предшествовавших ему веков, прямое последствие разделения небесного от земного, т. е. полное искажение христианства, завет которого заключается именно в соединении небесного с земным, божественного с человеческим; всеобщее же воскрешение, воскрешение имманентное, всем сердцем, всею мыслию, всеми действиями, т. е. всеми силами и способностями всех сынов человеческих совершаемое, и есть исполнение этого завета Христа – Сына Божия и вместе Сына Человеческого» (Н.Федоров «Вопрос о братстве»). Трагедия человечества состоит именно в разделении небесного и земного, и когда мы еще более укрепляем это положение посредством принятия способствующих этому законов, то этим обрекаем себя на разрушение изнутри, на постепенное разложение, ибо разложение есть естественное следствие мертвости духа, а мы сами делаем себя мертвыми духовно, когда добровольно отстраняемся от влияния Духа на все сферы нашей жизнедеятельности.

Исповедовать отторжение церкви от общества, не позволять церкви (на законодательном уровне) духовно влиять на общество, полностью отделять небесное от земного, значит открыто встать на сторону врагов христианства, узаконивших это положение и обречь государство на постепенное внутреннее разложение, ибо никакая идеология не может заменить собою Истину. Но, опять же - очень важно правильное понимание того, что должно быть соединено, а что несоединимо по определению. Нельзя объединять власть государственную и церковную таким образом, чтобы церковь погрязла в земном, в жажде власти и богатства, в достижении своих целей неправедными методами, наглядный пример чего мы имеем в католической церкви — католицизм, утратив духовную суть религии, обрел неслыханную власть над государствами; католическая церковь вместо истины Христовой стала сеять вокруг себя ужас и требование рабского повиновения; католические иерархи были не столько людьми Божьими, сколько светскими, церковные должности покупались, а нечестие отцов церкви было у всех на виду — в таком соединении церкви и государства отчетливо видна рука дьявола, под власть которого и подпало католичество и это бесспорно (разве совсем недавно папа Римский не высказался по поводу благословения однополых браков  и разве не в лоне католической церкви смысл Рождества не то что искажен, но ему придан и откровенно богохульный смысл — в рождественских вертепах католические священники устанавливают фигуры уже не Марии и Иосифа (ибо это оскорбляет представителей ЛГБТ!), а фигуры или двух женщин, или двух мужчин в накидках цвета радуги, представляя их как родителей Иисуса Христа?) Церковь и государство должны быть соединены в духе и истине, и, не смотря на то, что задачи у них разные, цель должна быть одна — церковь должна нести в мир свет истины, а государство издавать законы, способствующие ее распространению; и церковь, и государство совместными усилиями должны строить общество таким образом, чтобы оно максимально соответствовало духовным ценностям и поставленной перед государством конечной цели.

Вопрос отделения Церкви от государства является слишком сложным и он не решается окончательно принятием соответствующих законов. Вопрос этот так же слишком глубок и для того, чтобы пытаться решать его социально или политически. Невозможно отделить от церкви народ, из которого состоит государство, как пытались сделать это большевики после революции 1917 года. Церковь не должна участвовать в политических процессах, но это ни в коей мере не означает, что она должна замкнуться сама на себе – в таком случае она перестает быть светильником в мире и не исполняет своего высшего предназначения.

Функции власти и Церкви различны, потому что различна природа того и другого – земное несоединимо с небесным в вопросах экономики и политики ни при каких условиях и когда церковь в той или иной степени объединяется с государством в решении политических вопросов, то Церковь неизбежно теряет при этом силу для возвещения истины, становится инструментом в руках государства -  вырождается дух и остается только тело, функционирование которого определяется не духовными принципами, а государственными законами. Католическая церковь, обладая властью почти неограниченной и упоённая этой властью, создала «церковь-государство» Ватикан со всеми атрибутами светской власти, включая и банковскую систему, добровольно приняв из рук дьявола то, от чего в своё время отказался Христос в пустыне – земную власть, - и по этой причине католическая церковь оказалась неспособной к возвещению истины, ибо сама отказалась от нее по собственной воле, результатом чего явилась уже свершившаяся духовная деградация всей Западной Европы, где католическая (а также и протестантская) церковь имеет лишь номинальный авторитет и более похожа на заискивающую перед светской властью собачонку, чем на «столп и утверждение истины». Важно всегда помнить о том, что и распятие Иисуса Христа явилось следствием объединения усилий духовной и светской власти того времени.

Никакой речи не может идти о политическом слиянии церкви и государства – в таком случае получится нечто в крайней степени духовно отрицательное, как уже не раз показывала нам это история. Но при этом сама власть в лице ее представителей должна быть одухотворенной, вершить политику не ради политики, не ради достижения только видимых, чисто внешних результатов и выгод. И власть, и церковь имеют каждая свои собственные обязанности перед обществом, но, действуя каждая в своей сфере, они должны совместно стремиться к тому, чтобы в стране было осуществлено духовное единение нации – только в таком случае Россия сможет быть сильной и независимой. Сила – в правде и если этой правды не будет в тех, кто руководит страной, то и вся нация погрузится в пучину лжи. Поэтому крайне необходимо понимание того, что есть истина – она не вырабатывается в результате исторического процесса и не регламентируется государственными законами и интересами, и не имеет отношения к получению тех или иных выгод, потому что истина стоит выше государства и общества, и наше отношение к ней определяет то, кто мы есть; только та правда, которая исходит от Бога, может быть названа истиной и мы все должны подчинять себя этой правде и именно ее провозгласить как главенствующую национальную идею, потому что любая другая идея, игнорирующая верховенство Божественной правды, будет лживой и не способной объединить общество в одно целое.

Здесь неминуемо перед государственной властью встает вопрос о наличии в нашей стране иных религий, помимо христианства, приверженцами которых являются миллионы людей. Может ли государственная власть отдать предпочтение какой-либо одной из религий, не вызвав при этом в обществе недовольства и раскола? В этом отношении можно было бы выдвинуть два соображения. Во-первых, до революции 1917 года власть в Российской империи не считала неприемлемым считать себя христианской, а саму империю – христианским государством; при этом ни в коей мере не ущемлялись права представителей иных вероисповеданий (за исключением иудаизма) и никогда в России не было такого явления, как бунт по религиозным мотивам – и мусульмане, и буддисты чувствовали себя в России совершенно комфортно и в чем-либо ущемленными себя не ощущали, поскольку наравне со всеми могли занимать любые должности в государстве – и гражданские, и военные; сохранялись сословные привилегии знати, в русской армии учитывались национальные обычаи в частях, состоящих из «инородцев». Но мы не можем не учитывать того, что именно христианство оказало свое непосредственное влияние на создание и объединение Русского государства.  Безусловно, и ислам, и иудаизм ассоциируют себя со своим собственным пониманием правды, но правда ислама при этом более воинственна, иудаизма – более пассивна и только лишь христианская правда имеет в себе творческую созидательную силу, способную объединить общество не как объединение в одной религии, а как одухотворенную нацию и при этом не обязательно отторжение от этого процесса представителей иных религий как чуждых и в чем-либо ущемленных.

Во-вторых, перед государственной властью и не должна стоять задача сделать всё общество религиозным, отдавая при этом предпочтение Православной церкви – задача государства как политической власти состоит в том, чтобы объединить усилия всего  общества, представителей всех религий, существующих в России, стремиться к одной цели на благо всего общества; вопрос же распространения влияния религиозных воззрений и предпочтений является прерогативой самих религий и к государству отношения не имеет. Я же говорю исключительно о христианстве. А именно – о русской Православной Церкви -  исключительно исходя из того, что она исторически занимает в России первенствующее положение и авторитет (католицизм и протестантизм всегда будут восприниматься в российском обществе как явление чуждое и неавторитетное; в этом отношении даже ислам и иудаизм для общества являются более естественными и приемлемыми, чем вышеназванные христианские конфессии), имея полное на то историческое право.

Взаимоотношения Церкви и государственной власти таковы, что, имея различную природу и задачи, они, тем не менее, пребывают вместе в одном пространстве и времени, и всегда находятся в состоянии борьбы за влияние на народные массы, хотя, этого противостояния можно было бы избежать, если бы государственная власть не стремилась быть так независимой от Бога, а Церковь – зависимой от мира. И церковь, и государство не осознают в полной мере своего истинного предназначения по той причине, что Церковь это понимание частично утратила, а государство его еще не обрело – из-за того, что Церковь отстранилась от осуществления своего одухотворяющего влияния на власть. Возвещенный Христом принцип: «Божие – Богу, а кесарю – кесарево» не отменяет того, что и кесарь (государственная власть) должен Божие отдавать Богу при осуществлении своих властных полномочий. Вдохновляемая Церковью государственная власть должна служить Богу – в противном случае эта власть всегда будет лживой и циничной, и своим собственным народом она будет восприниматься только как нечто ему враждебное и чуждое.

Отделение церкви от мира должно иметь прежде всего духовное измерение – «Отделитесь от них» - так повелевает Сам Бог. Дух этого мира ни в коей мере не сопоставим с миром Божьего Духа, с миром абсолютной истины, но это вовсе не означает, что дух истины должен  терпимо относиться к духу лжи и мирно сосуществовать с ним — истина должна побеждать ложь, духовность должна оказывать свое влияние на все сферы жизнедеятельности человека — так и только так определяется истинный смысл жизни как отдельного человека, так и человеческого общества в целом; только так определяется и конечная цель существования человеческой цивилизации, ибо это существование не может являться случайным, зависящим от субъективного произвола и от субъективного понимания добра и зла; не мы должны формировать понимание добра, но добро как абсолют должно формировать нас — как личности и как общество.

При таком — духовном - отделении церкви от государства необходимо понимание и государством, и церковью, что такое разделение соответствует Божьим принципам и государственная власть здесь должна выступать как исполнительница воли Бога, а не как нечто главенствующее в этом вопросе. Главенствующим во всем является Бог и власть — в лице ее представителей - должна это осознавать. Несмотря на свою разность и церковь, и государство должны ответственно исполнять функции, возложенные на них Богом – государство как сила, сдерживающее зло, церковь – как провозвестник истины в мире.

«Только безрелигиозные и враждебные христианству люди могут утверждать, что религия есть частное дело отдельного человека. Нет, религия есть дело вселенское, есть полнота всего. Полное отделение Церкви от государства, как того требуют либеральные и социалистические доктринеры, нежелательно и невозможно. Во Франции оно приняло форму гонения против Церкви. В принципе должно быть разделение «Божьего» и «Кесарева», и «Божье» должно быть совершенно свободно от всяких посягательств «Кесарева». Но «Божье» действует в «Кесаревом» изнутри, через церковный народ, в котором должна быть цельность духа. Истинная Церковь есть соединение свободы с единством. Русский Поместный Собор есть лишь момент во вселенском церковном движении, которое должно начаться в мире и соединить все силы христианства для борьбы с силами антихристианскими, которые нарастают в мире» (Н. Бердяев «Падение священного русского царства»).

Полное отделение церкви от государства невозможно, они взаимно влияют друг на друга, но совершенно очевидно, что сегодня влияние государства на церковь гораздо сильнее, чем церкви на государство и это не может не сказываться на общем духовном состоянии народа. Церковь не должна участвовать в политической жизни народа, но она ответственна за его духовное состояние; никто не снимал с церкви обязанность осуществлять в среде народа духовный труд в полную силу, тем более сейчас, когда для этого есть все возможности, но церковь не желает этого делать ради своего собственного спокойствия и дорожа лояльным к ней отношением власти, которое может измениться, если церковь будет осуществлять духовный труд как свою главнейшую задачу, не суживая веру в Бога и духовную жизнь до благолепия литургии и полуязыческой обрядности. Для того, чтобы оказывать духовное влияние на власть и на общество в целом, церковь, прежде всего, должна духовно реформировать сама себя, но этого не произойдет без встряски извне – должно произойти нечто, что заставит церковь бороться за свое существование, что будет сопровождаться духовным очищением самой церкви, ибо церковь никогда не понимала языка благополучия, которое всегда влияло на нее расслабляюще и разлагающе, что незамедлительно сказывалось и на общем духовном состоянии русского народа. Церковь часто бывает гораздо более озабочена своим благополучием, чем сохранением веры в народе, предоставив людям право свободного выбора, вместо того, чтобы указывать народу на гибельность бездуховного существования.

3

Церковь предназначена быть светильником истины в мире, а значит – и для государственной власти и если церковь этого не делает, то она не исполняет своего предназначения. Именно одухотворяющее влияние церкви на власть должно придавать власти значимость, авторитет, определять цели и способы их достижения. Не менее важно влияние церкви и на принятие справедливых законов в государстве. Церковь должна быть гораздо значимее светской власти в осуществлении одухотворяющего воздействия на общество и она не имеет права отстраняться от этой задачи ради собственного спокойствия и материального достатка.

Судя по процессам, происходящим в Европе, католическая и протестантская церковь там не оказывает вообще какого-либо влияния на общество (а в какие-то периоды именно церковь оказывала на общество влияние разлагающее, а не созидающее), полностью утратив свои позиции как духовная основа общества. Когда церковь становится статичной и закоснелой, когда в ней действуют те же принципы, что и в мире и она из духовного организма, силой жизни которого является исключительно Дух, превращается в организацию, существующую исключительно исполнением тех или иных правил, а вера сердца превращается в исполнение обрядов, то она становится не представительницей Неба на земле, а религией, неразрывно связанной с земным существованием человека. В таком случае не стоит удивляться тому, что государство получает возможность подчинять себе церковь, ибо сама церковь живет по законам мира и по этой причине становится зависимой от него. Нельзя думать, что мир никак не влияет на внутреннюю жизнь церкви - взаимоотношения между людьми, борьба приверженцев разных взглядов, стяжательство вышестоящих, любовь к власти, конкуренция – всё то, что не соответствует духу Евангелия, ослабляет церковь и делает ее зависимой от власти государства; как только в церкви устанавливается власть человека, а не Бога, церковь попадает в рабскую зависимость – в первую очередь от мирских принципов и, как следствие, от мирской власти. «...То была также тема об отношении христианства к миру и жизни. Представители культуры допрашивали иерархов церкви, является ли христианство исключительно аскетической, враждебной миру и жизни религией или оно может освятить мир и жизнь. Так стала центральной тема об отношении церкви к культуре и общественной жизни. Все, что говорили представители светской культуры, предполагало возможность нового христианского сознания, новой эпохи в христианстве. Это было трудно допустить иерархам церкви, хотя бы и наиболее просвещенным. Для представителей духовенства христианство давно стало повседневной прозой, искавшие же нового христианства хотели, чтобы оно было поэзией…  И новое христианство будет не более плотским, а более духовным. Духовность же совсем не противоположна плоти, телу, а противоположна царству необходимости, порабощенности человека природным и социальным порядком»  (Н. Бердяев «Падение священного русского царства»).

Церковь (как в лице ее иерархов, так и в лице прихожан) должна верить в особое предназначение России и всеми силами стремиться к его осуществлению, потому что это предназначение имеет не только политическую направленность, но прежде всего - духовную; Россия должна стать светильником для всего мира, но как этого достичь, если церковь не желает светить в полную силу даже в собственном доме? «Русская духовная иерархия была не на высоте своего призвания, в ней веками воспитывалась пассивность, послушность всякой власти и не выработалось сознания церковного достоинства. Иерархи русской Церкви не привыкли говорить властные слова, они не были духовными водителями народа» (Н. Бердяев «Падение священного русского царства»).

Государство не может существовать без религиозных основ (мы видим, как разрушается Запад, от этих основ отказавшийся). Между духовным и недуховным не может быть никаких сделок, но духовное (во всех слоях общества) должно преобладать над недуховным.

Читая русские летописи, можно увидеть, какое большое внимание в те времена уделялось нравственному облику князей, в наше же время это перестало иметь какое-либо значение; принцип — моя личная жизнь никого не касается — стал главенствующим, главным стала профессиональная деятельность политика и это во многом является причиной многих неуспехов в жизни государства и народа, вот почему духовно-нравственный облик людей, стоящих у власти, чиновников и представителей предпринимательского сообщества имеет равное с профессиональными качествами значение.

4

«Атеистическая политика не может не быть ложью, она жертвует истиной и правдой во имя фиктивного блага людей, превращая это благо в идол. Но выше корыстного блага людского должна быть поставлена правда духовной жизни, без которой нет человека, нет в нем образа Божьего, нет народа с великой исторической судьбой» (Н. Бердяев «Падение священного русского царства»).

Никто не должен служить и поклоняться «обществу» как чему-то высшему – такое поклонение и служение есть чистой воды идолопоклонство, лжерелигия. Безусловно человек неотделим от того общества, в котором он живет и должен употреблять свои умственные, профессиональные и духовные качества на благо этого общества, ибо человек не может нормально развиваться в ненормальном обществе — несвободное, тоталитарное общество, где подавляется всякая свобода мыли и действия, формируется в человеческое стадо, лишенное индивидуальностей, пример тому — фашистская Германия 30-х — 40-х годов ХХ века и подобные тенденции прослеживаются в современном западном обществе. Общество, не признающее над собой власти Бога, неизбежно обречено на деградацию и гибель, а то, что духовная деградация влечет за собой деградацию нравственную и интеллектуальную — неоспоримо. Ради собственного же блага государство должно осознавать себя исполнителем Божьей воли, служить Богу, стоять на страже духовных принципов — власть в государстве любого уровня должна, исполняя свои обязанности, служить этим Богу, иначе это служение всегда будет исполнено лжи, лицемерия, цинизма и стяжательства. Каким бы «цивилизованным» не было общество, оно не может само формировать ценности; все, что создает общество в идеологическом плане, является временным и относительным и с каждым новым этапом развития общества такие ценности и идеологии меняются в зависимости от исторической, политической и экономической ситуации. Только то общество, которое признает над собой незыблемый авторитет Абсолюта и стоит на защите абсолютных, а не относительных ценностей и устанавливает законы, соответствующие этим абсолютным ценностям, способно развиваться должным образом, быть успешным и долговечным, ибо время существования любой цивилизации определяется не ее силой, значимостью и размерами, а ее соответствием тем задачам и целям, которые определяет Бог для человечества.

Либерализация общества является предвестием неизбежно грядущего духовного катаклизма; либеральные свободы не усматривают моральной ответственности перед тем же обществом и более того - перед Богом. В современном обществе существует подмена понятий духовности и эстетики - духовными ценностями стали называть ценности музейные, произведения живописи и скульптуры, литературы, театральные пьесы, балет и тому подобное. Всё вышеназванное имеет отношение к эстетическому, а не к духовному, ибо духовное не измеряется материальным — картинами, танцами и т. д., духовное имеет отношение к тому, что можно определить как единение души с Богом, взаимные отношения Бога и человека; познание Его совершается исключительно в духовном, а материальное, даже если оно имеет внешне религиозное содержание — лишь отображение духовного в материальном, но не само духовное. Определение явлений культуры (музеи, театр, балет, литература) как духовного является отголоском материализма, ибо материализм, лишенный духа, был вынужден создать свою собственную «духовность» вместо истинной и так совершилась подмена понятий и мы все еще пользуемся именно такими подмененными понятиями, вместо того, чтобы определить для себя — что есть истинная духовность, ибо культурность и этическое воспитание еще не есть духовность в ее истинном понимании. Назвав недуховное духовным, мы идем в неверном направлении, пытаемся насытиться тем, что не насыщает. Должна ли государственная власть стремиться к сохранению истинных духовных ценностей прежде всего или же она стоит в стороне, всячески потворствуя и способствуя моральному и духовному разложению общества своим либерализмом, который с полным основанием можно было бы назвать абсолютно тупым, если бы он не был еще настолько преступным по отношению к обществу и не выражал собою банальную трусость государственной власти, которая (трусость) имеет в своей основе нежелание затрагивать проблемы, кардинально изменяющие общество? Гораздо легче и спокойнее пустить все на самотек, устраниться из-за якобы имеющегося права личного выбора каждого человека самому избирать свои приоритеты. Конечно, не государственной власти дано право формировать душу человека, его религиозные взгляды, но именно на государстве лежит обязанность формировать общество таким образом, чтобы в нем было как можно меньше возможностей для свободной реализации негатива, разлагающих человеческую душу тенденций — именно на государстве лежит ответственность за то, что внедряется в общество посредством СМИ, телевидения, интернета, киноиндустрии и театра — не может иметь абсолютную свободу то, что влияет на формирование этическо-нравственного облика нации, на его менталитет, традиции и культуру.  Разве нам мало примера Запада в этом отношении, что мы все еще продолжаем идти по этому же пути? Но никто из власть предержащих не ответит за это персонально – ответит само общество, ощутив на себе все последствия либеральной внутренней политики государства. Неужели, идя по этому пути Запада, мы можем надеяться на то, что придем к лучшему, чем они, результату? Глупые надежды!

«Ужаснее всего, когда «государственная необходимость» превращает религию в свое оружие… Если православие берется не столько как религиозная ценность и святыня, сколько как ценность национальная и нужность утилитарно-государственная, то исходная точка зрения не религиозна» (Н. Бердяев «Падение священного русского царства»). В государстве, объявившем себя светским, религия из основополагающего принципа превращается в «культурное наследие» и хотя ей может оказываться какое-то уважение, само государство остается в большинстве своих граждан безбожным — уважительное отношение к религии как к культурной традиции ставит ее на один уровень с театром, литературой, живописью, при этом духовная деградация нации не прекращается, а набирает еще больший темп. Авторитет науки, прогресс, либерализм и видимость демократии становятся главнейшей национальной идеей и целью, в то время как именно духовность должна всегда быть первоосновой жизни и развития общества — развития в науке, прогрессе, культуре, экономике, социологии и гуманизме. То, что в государстве не принадлежит Богу, принадлежит Его врагу — здесь не может быть чего-либо нейтрального и мы четко должны поставить перед собой вопрос — на чьей стороне мы? Ибо хотя в нашем обществе и сформированы абсолютные ценности, мы, тем не менее, равнодушно терпим в своей среде и то, что эти ценности разрушает, что само по себе есть противоречие; половинчатость, демократизм в этом отношении неизбежно будет иметь пагубные последствия и мы можем, как и Запад, дойти до точки невовзврата, когда уже невозможно будет остановить процессы, разрушающие общество изнутри. Никто, в том числе и государство, не может занимать по отношению к Богу нейтральную позицию (именно это пытается сделать власть, объявив государство светским) – такая позиция всего лишь самообман. Или за, или против – третьего не дано. Обезбоженное, светское государство, оперирующее демократическими и гуманистическими принципами, стремится во что бы то ни стало сделать веру не общим, но частным делом, тем самым низводя ее на уровень чего-то ничтожно-незначительного для общества в целом. Делать веру частным делом – значит способствовать полному уничтожению христианства, но нельзя сделать веру общим делом посредством принуждения — для этого должна проповедоваться во всеуслышание Правда, чем должна заниматься Церковь, государство же со своей стороны должно всячески этому способствовать.

Государство как власть не существует само для себя – существование государственного аппарата должно иметь прежде всего нравственное измерение и иметь перед собой определенную цель, а это означает, что представители государственной власти должны ясно знать эту цель и стремиться к ее достижению; существование власти ради самой власти есть путь к неизбежному злу, это замкнутый круг и выход из него в осознании себя не хозяином, а слугой, но не слугой общества, а слугой Бога и осуществляет свои действия в мире власть ради осуществления правды Божией на земле – церковь добивается этой цели в плане духовном, государственная власть – в плане физическом, но не так, чтобы власть была подчинена церкви или наоборот, а каждый исполняя свои функции, являясь не соперниками, устанавливающими собственное доминирование, а сотрудниками в одном деле – в деле приведения народа в состояние готовности встречи со Христом.

Власть не искореняет полностью зла – она лишь ограничивает его действие в мире посредством законов и системы наказаний. Искоренение зла возможно только духовно, изнутри человека и в этом свою роль должна сыграть церковь – такова идея сотрудничества церкви государства в деле победы над злом мира. Государство имеет отношение к устроению общества, к обеспечению его жизнедеятельности, но неодухотворенная жизнедеятельность бессмысленна и это одухотворение совершается через церковь. Церковь и государство отделены друг от друга функционально, в методах достижения цели, но в видении единой цели и в стремлении к ее достижению церковь и государство должны быть едины. «Духовенство самой сущностью служения Богу призвано к тому, чтобы наряду с государством бороться со злом: духовенство борется против зла духовными средствами, а государство средствами принуждения. Неудивительно, что духовенство, зная силу зла, ценит государство как борца против зла. К тому же в анархических наклонностях народа оно умеет отличать подлинную свободу от подмены ее произволом русской вольницы. Патриотизм, т. е. естественная любовь к родине, и национальное чувство, т. е. любовь к русскому народу как носителю великих духовных и исторических ценностей, сочетались у русского духовенства с любовью к государству в одно неразрывное целое» (Н. Лосский «Характер русского народа»).

5

Различные задачи, исполняемые церковью и государством, не должны мешать им стремиться к одной высшей цели. Государство  не может быть подчинено церкви, ибо в таком случае церковь превратится в политическую структуру, оторванную от Бога, но при этом государство может и должно ставить духовные ценности выше материальных, при этом не государство должно определять, что есть ценности, и даже  не сама церковь, - они уже определены - ибо ценности, определяемые государством всегда будут лишь относительными и иметь гуманитарную, социологическую направленность, но бессмысленно решать социальные проблемы общества, не обращая при этом внимания на его духовную деградацию и именно церковь должна стать той силой, которая способна эту деградацию предотвратить, а государство, в свою очередь, должно всячески содействовать в этом церкви, но не как властная структура по отношению к церкви, а как властная структура по отношению к гражданскому обществу посредством принятия соответствующих законов и применения силы для искоренения в обществе отрицательных явлений.

«Теперь не может уже быть настоящего социального и политического воодушевления без воодушевления духовно-культурного и религиозного. Права человеческого лица могут быть с воодушевлением утверждаемы лишь на духовно-религиозной почве. Абстрактно-политическое обоснование не может уже вдохновлять. Все устали от исключительно внешнего существования и внешнего понимания жизни. Политика секуляризуется, освобождается от авторитетных религиозных санкций. Но параллельно этому должно возрастать внутреннее одухотворение политики, ее внутренняя религиозность. Без этого процесса углубления произойдет обездушивание и опустошение всей нашей общественности. Великих испытаний нельзя пережить без духовного подъема, без идейного воодушевления. Без такого подъема и воодушевления мы впадем в маразм. И нужно всеми силами призывать к творчеству идей, которые могут осмыслить нашу общественную жизнь. Не угашайте духа внешним и бездушным политиканством! С этим призывом нужно обращаться к нашему общественному движению, к нашим партиям, к делателям нашей политики. Душа человеческая стоит дороже царств! Это сознание — очень русское, национальное наше сознание. Эта поистине религиозная истина искаженно выражается и в русском политическом максимализме. Мы должны бороться за наши духовные ценности» (Н. Бердяев «Падение священного русского царства»). Никогда не нужно игнорировать то, что помимо таких понятий как церковь и государство, существует еще и нация и все вместе они должны образовывать из себя не противоборствующие единицы, а триединство, связующей силой которого должна быть духовность – и в церкви, и в государственной власти, и в нации. Разделение произведено искусственно и мы должны преодолеть это разделение духовно, потому что не существует иного действенного способа для обретения государством внутренней силы, которая реализуется через духовное единение нации, где церковь должна играть главнейшую роль в одухотворении народа и власти.

Смысл и цель существования человечества состоит в осуществлении истины. При этом церковь не должна быть чуждой по отношению к государству, как и государство не должно быть враждебно церкви. Чуждая государству церковь погружается сама в себя, успокаивается в догматизме и литургии; враждебное к церкви государство впадает во множественные пороки и становится сатанократическим, в то время как «государства и законы суть не что иное, как проявления религии в отношениях, существующих в действительности», то есть — государство реализует духовное начало, воспринятое им от церкви, как в политике, так и в законодательстве. «Правда, считается чрезвычайно мудрым полное отделение государственных законов и государственного строя от религии, так как опасаются, что государственная религия будет поощрять ханжество и лицемерие; но хотя религия и государство и различны по содержанию, однако их корень оказывается тождественным, и для законов высшей санкцией оказывается религия. Здесь следует прямо сказать, что при католической религии невозможно никакое разумное государственное устройство, потому что правительство и народ должны взаимно иметь эту последнюю гарантию заключающуюся в убеждении, и они могут иметь ее лишь в такой религии, которая не противоречит разумному государственному строю» (Г. Гегель «Философия истории»).

Отделенные друг от друга церковь и государство всегда будут находиться в состоянии противоборства и это состояние противоборства не позволит соединить нацию в одно целое. Государство не способно справиться с проблемой падения нравственности в обществе без церкви; законы, принимаемые без учета абсолютных ценностей, не смогут сдержать распространение зла, ибо зло побеждается не законами, а духовным преображением человека; законы служат только для наказания, в то время как дух изменяет саму внутреннюю природу человека, побуждая его стремиться к добру, зло же становится чуждым самой внутренней природе человека и если государство не может принять такие законы, которые принуждали бы человека быть добрым, оно все же может и должно принимать такие законы, которые не потворствуют распространению зла, безнравственности, несправедливости. Поэтому и церковь должна переосмыслить свое положение в обществе, свои задачи и свою ответственность, должна произойти внутренняя реформация церкви, обособленность церкви от мира должна быть преодолена — церковь должна проникать в мир, одухотворяя его духом истины, изменять его, а не взирать равнодушно со стороны на происходящие в мире разрушительные процессы. Государство, в свою очередь, должно проникнуться осознанием истинности религии, ее непреходящего значения для общества, для утверждения в обществе авторитета абсолютных ценностей, религиозных традиций. Превыше всего истина и государство как власть должно знать эту истину и оно обязано реализовывать эту истину в нашей действительности.

6

Библия – это безусловно Божие откровение, это – фундаментальная основа веры, в которой заложены главнейшие принципы духовности. Но кто сказал, что мы должны остановиться? Кто определил, что не может быть иных откровений Бога для нового времени (Новое откровение, если оно есть, не противоречит тому, что было дано прежде, но развивает и дополняет его. Так евреи Ветхого Завета не были готовы в свое время принять те откровения, которые были даны миру через Христа — не только еврейский народ должен был пройти определенный исторический путь, но должна была измениться историческая обстановка в целом и в более глобальном масштабе, например — Римская империя должна была достичь пика своего могущества и подчинить себе окружающие народы, принудив их жить по общим законам Рима; должны были быть построенными римские дороги, многие города, в которых впоследствии и было проповедано Евангелие. Сейчас мир ушел далеко в своем развитии как в научных знаниях, так в достижениях технологий, в развитии государственных отношений и коммуникаций; в мировоззрении человечества в целом)? Или мы должны закоснеть в том, что давно уже превращено в мертвые догматы? Человеческое общество, не имеющее богопознания, не воспринимает Божьих откровений, но Церковь то должна их воспринимать! Иначе она никогда не будет живой – она будет мертва в своей догматичности, которая существует только для церкви, но не для мира. Церковь взяла для себя Библию как непререкаемый закон, а не как средство благодати и новые откровения Бога уже сама церковь стала неспособна воспринимать, ибо они всегда будут противоречить ее установившимся со временем внутренним законам — именно так евреи не восприняли своего же Мессию. Бог всегда принимал активное участие в жизни человеческой цивилизации – он направлял ход истории, давая людям Свой Закон и откровения через Своих пророков, но почему-то человечество решило, что с приходом в мир Христа и после Его распятия Бог оказался где-то далеко от мира, закрылся в Своих небесах и только ждет там умерших христиан. Он продолжает действовать в мире и говорить к миру, но кто сейчас способен услышать Его голос, если даже сама церковь отвергает всё то, что не сообразно с ее мертвой догматикой? Нет никакого сомнения в том, что догматические основы должны сохраняться и сохранять их должна именно церковь, но не та церковь, которая превратила истину Бога в мертвые догматы, а та, которая делает их живыми, которые для нее являются жизненной силой, а не нормами мертвого закона.

Сегодня наше общество разделено таким образом, что внутри своего государства мы имеем два общества, кардинально отличных друг от друга именно по духовному признаку — одна часть общества разделяет духовные ценности, признает над собой авторитет Бога; ему присущ патриотизм и стремление к единству. Другая часть общества характеризуется равнодушием ко всему истинно ценному, исповедует эвдемонизм, материальное благополучие, эгоизм, презрение к тем, кто не разделяет из взглядов - представители именно этой части общества считают себя «сливками», лучшей частью и им безразлична судьба самой России, ибо им всё равно, где жить — в России или в любой другой стране, если при этом им будет хорошо в смысле материального обеспечения и что самое главное — для таких людей не существуют Бог, вера, Родина и абсолютные ценности, ибо для них ценностями является только то, что ценно лишь для них самих, а не для всех. Тот факт, что государство, объявившее себя светским, считает себя не вправе вмешиваться в эти процессы, лишь увеличивает антагонизм в обществе, ибо этот раскол заложен в самой идее отделения церкви от государства, в том, что политик (особенно высшего ранга) должен быть терпимым ко всему, ибо политик всегда мыслит категорией выборов, желая иметь на своей стороне как можно больше сторонников и его равнодушие к таким насущно важным вопросам ему только на руку. Вот почему так необходимо, чтобы люди власти обрели духовное понимание стоящих перед ними задач; чтобы в своей деятельности они стремились к реализации высшей, божественной правды, их деятельность должна подвергаться не только политико-экономической оценке, но и духовно-нравственной. Подлинным же единением церкви и государства можно назвать лишь такое единение, при котором и в церкви, и в государстве обнаруживается стремление к достижению высшей, общей для всех, цели.

В системе, где церковь отделена законодательно от государства, а само государство объявлено светским, государственная власть старается показать себя как занимающая положение между государством и церковью, но дело в том, что в этом вопросе нет середины — власть стоит или на стороне Бога, или сатаны; света или тьмы, правды или лжи. Все эти теории — отделение церкви, светский статус государства, что религия — это частное дело каждого и им подобные есть ни что иное, как продукт западного либерализма и мы у себя в России, вместо того, чтобы отвергнуть эти разрушительные идеи, восприняли их как ценности, завоевание демократии и гуманизма, хотя это есть ни что иное, как наступление сатанизма на церковь при использовании для этого государственной власти как главного оружия. В этом вопросе власть в России (несмотря на заявляемую ею приверженность ценностям, вере и тому подобное) прочно стоит на стороне антирелигиозного Запада, то есть — на стороне тьмы, лжи, сатаны. Именно отсюда у нас такой разброд идей внутри России — приверженность ценностям, религиозность, православие как оплот веры и при этом — шоу-бизнес, аборты в невиданных масштабах, свобода агитации безнравственности.

 Свобода вероисповедания по факту есть свобода не исповедовать никакой религии, то есть свобода атеизма. Раньше нерелигиозный человек воспринимался как враг общества и это было правильно, потому что никто в такой степени не является врагом общества, в котором живет и которое он разрушает изнутри своим неверием, как человек, не имеющий никакой веры в себе —  неверие само по себе есть главный враг России и мы знаем, сколько бед это принесло нашему государству и его народу, но тем не менее наша власть в лице ее высших руководителей продолжает неуклонно исповедовать сопливый, немощный либерализм по отношению ко всему, терпимость к любым порокам, пропагандируемым в обществе посредством телевидения и других средств. Авторитет Бога и Его Церкви на земле государство обязано подтверждать и всячески способствовать его укреплению, наша же власть делает совершенно обратное ради приверженности (западным, а не российским!) «демократическим свободам», уже разрушившим Запад изнутри и таким образом власть в России следует по пути не укрепления России, а ее разрушения, всячески способствуя этому процессу прежде всего законодательно — ведь если вдуматься, то гораздо больше прав имеет тот, кто ни во что не верит, считает себя свободным демократом, чем тот человек, который стремится к установлению авторитета Божественной правды как правды высшей и обязательной для всех. Если Бог есть Истина, то тот, кто противится ей есть преступник.   

Если до Петра религия носила общественный характер (и это было естественным состоянием общества), то после Петра религия стала обретать все более частный характер, причиной чего было понижение авторитета церкви посредством упразднения патриаршества и подчинения церкви Синоду. Процесс этот развился до такой степени, что сегодня мы воспринимаем такое положение естественным и даже незыблемым, что оно есть достижение прогресса, необходимый путь развития человечества; в нашем сознании прочно укоренилась мысль, что религия как явление общественное есть нечто ретроградное, противоречащее современности и прогрессу; мы настолько пропитались ядом различных «свобод», что усвоили либерализм как норму и мы не замечаем, как это постепенно разрушает нас изнутри и это саморазрушение активно поддерживается и защищается государственной властью — абсолютно светской, не знающей религиозных целей и задач общества, не разделяющей их, а их только терпящей. Нам крайне необходим возврат к общественному религиозному сознанию, необходимо исцеление от либерализма и безумия демократии, ибо либерализм и демократия есть гарантированный залог гибели любого общества — вот что нам нужно осознать, вот какого рода нам необходимо прозрение.