День троп, усыпанных конфетти и блестками

— Ты уверена, что он точно здесь?!
— Да, мне Шапокляк рассказывала, что, когда дом строили, что-то произошло, кто-то кого-то обидел, или ещё чего, но рубильник, строители, перенесли на чердак. И теперь, если в доме вырубается свет, нужно идти сюда, по этой старой скрипучей лестнице, рискуя сломать шею.
— А чего ты-то попёрлась?! В доме сто квартир, и что ни в одной мужиков нет?!
— Есть, один, ты! Ты же пошёл! Остальные к Новому году готовятся, им некогда!
Так, слегка перепираясь, двое молодых людей, отчаянно тянули на себя тугую чердачную дверь. Та не поддавалась, не желая впускать непрошенных гостей внутрь пыльного, покрытого паутиной, чердака, на котором уже давно никто не бывал, разве что мыши да голуби.

— Уф, я думал, она никогда не откроется! — наконец справился с дверью юноша, переступая через порог. — Держи фонарик крепче, и смотри под ноги!
— Ай… — споткнулась девушка, едва удержавшись на ногах, при этом выронила фонарик, моргая, он покатился по полу, выхватывая из темноты кусочки чердачного пазла: колесо от велосипеда, кусок верёвки, деревянную балку и бегущую по ней мышь.
— А-а-а-а…
— Господи, да зачем так громко кричать?! — поймал убежавший фонарик юноша. — Так заикой стать можно.
— Я боюсь! — скорчила недовольную рожицу девушка. — Это у тебя шкура не пробиваемая, а я девушка ранимая, хрупкая, я боюсь!
— Тогда повторяю свой вопрос, какого чёрта, ты сюда полезла?!
— Свет включить! Ты как себе представляешь праздник без электричества?
— Да нормально! Хоть высплюсь без тум-тумца от соседей!
— Дурак!
— Сама такая!

— И долго вы тут, на пороге ругаться будете? — раздался из темноты старческий голос.
— Чёрт! — выругался чуть не подпрыгнувший от неожиданности юноша. — Кто здесь?!

Фонарик моргнул, и выхватил из темноты сухонькую фигурку пожилой женщины. Узкое личико, короткие волосы, насмешливый взгляд, модная шляпка и синяя юбка в пол, ридикюль. Старушка щёлкнула зажигалкой, и узкий язычок пламени скользнул по кончику сигареты в длинном мундштуке.
— Шапокляк! — едва слышно произнесла девушка, делая шаг за спину юноши.

— Я надеюсь, вы догадались подпереть кирпичом дверь? — выпустив колечко дыма, спросила старуха. — Увы, но это ещё одна шутка строителей, она открывается только снаружи, и если захлопнулась, то придётся встречать новый год здесь, — сделала круговое движение рукой Шапокляк, — среди пыли и паутины. Правда, можно вылезти на крышу, там чудесный вид на звёздное небо, заодно насладиться салютом. Правда, там очень холодно, а вы, я смотрю, не настолько тепло одеты. — И старушка зашлась лающим смехом.

— Я не могу встречать здесь! — возмутилась девушка и рванулась к двери. — Эй, там есть кто? — заколотила она по деревянной обшивке. — Откройте!
— Бесполезно! — встала с ящика, на котором до сих пор сидела, старуха. — Все готовятся к праздникам. Дети носятся с хлопушками, мамы зажигают свечи, а папы срочно обзванивают всех друзей, к которым можно всей семьёй ввалиться на всю ночь. Вас, милочка, никто не услышит!
— Я не милочка! Меня Ксюша зовут! — возмутилась девушка. — И вообще, скоро включат свет и нас освободят!
— Ага, — усмехнулся юноша, — вот прям сейчас все электрики города, наперегонки, на лыжах и коньках, несутся к нашему дому включать свет! Некоторые даже парашют взяли, чтоб спуститься на нём на нашу крышу и сразу, через слуховое окно, влететь к рубильнику!
— И потом, милочка, — подхватила мысль юноши Шапокляк.
— Я не милочка! Меня зовут Ксения!
— Не важно, милочка, когда появится свет, тут же включатся все телевизоры, компьютеры и прочее, и уже точно никто не вспомнит историю сумасшедшей старухи про рубильник на чердаке. А это значит, что вас двоих, найдут неизвестно когда! Сюда же никто не поднимается!

Ксюша села на порог и закрыла лицо руками.
— Это конец!
— Ну, ты чего расклеилась? — присел на корточки рядом с ней юноша, — мы что ни будь придумаем! Давай бодрее!
— А молодой человек прав! — улыбнулась старуха. — Понимаете, я люблю здесь бывать, и, даже, оборудовала себе местечко с чайником и пледом. А что, тихо, спокойно, и никто не ходит. А какой вид открывается с крыши! Ночь точно продержимся, а там уже и спасатели прибудут. Кто-то же заметит, что вас долго нет, вспомнит про чердак и нас выпустят. Верно?
— Неверно, — вздохнула Ксения, — мой молодой человек, предпочёл встречать этот новый год не со мной, а с какой-то белобрысой моделькой. Родители укатили на дачу. Я же им не сказала, что рассталась с этим придурком! Вернуться только через неделю, чтоб не мешать строить счастливое будущее своей дочке. Иронично, да?
— Я тоже своим сказал, что буду все праздники за городом, в пансионате с девушкой, а она взяла и свалила с начальником на юга. Я, видели не настолько богат, чтобы обеспечить её будущее! Так что, искать меня тоже не скоро начнут.
— Ну, а исчезновение сумасшедшей старухи, с утра до ночи рассказывающей сказки про этот город и волшебство, что живёт рядом с нами, заметят разве что дети, и то, не сразу.
— Значит, встретились три одиночества? — рассмеялся юноша. — Простите, но у вас не найдётся запасного пледа? Как-то зябко становится.
— Конечно, — улыбнулась старуха, — пойдёмте, покажу вам своё секретное место.

Через полчаса, все трое сидели на складных стульчиках вокруг большого ящика, на котором, при свете большой керосиновой лампы, мерцал разноцветными искорками чайничек, подогреваемый свечой, стояли чашки, в ожидании, когда их наполнят пахучим чаем, на блюдце лежало сахарное печенье, в пиалке варенье. Закутанные в пледы и успевшие перезнакомится люди ощущали, как спадает напряжение, и многолетние неприятие друг друга, отползает в самые тёмные углы чердака, куда не дотягивался свет лампы.

— Раз мы не можем отпраздновать наступление нового года, как принято в нашем обществе, будем праздновать День троп, усыпанных конфетти и блестками, — улыбаясь проговорила Шапокляк, разливая по чашкам ароматный напиток. Теперь она казалась не такой холодной и отталкивающей, как казалось Ксюше всю жизнь, наоборот, очень милая старушка с чудачинкой, но это от одиночества, а так добрая и весёлая, просто требовательная и к себе, и к другим.
— А что это за праздник такой? — отхлебнула из чашки Ксюша, отмечая про себя, что более вкусного чая она в жизни не пробовала.
— А это такой день, когда можно найти путь к себе настоящему, загадать желание, только самое истинное, и исполнить его под звук салюта. — ответила Шапокляк.
— Было бы здорово, — вздохнула Ксюша.
— А мне нечего искать, — захрустел печеньем Кирилл, — я сам у себя есть, и мне точно не нужен никто, чтобы понять кто я, где я и что хочу от жизни!
— Уверены? — чуть склонила голову Шапокляк. — А знаете, что, пойдёмте на крышу! Посмотрим на звёзды. Возможно, даже увидим падающую звезду и загадаем свои желания.

— А как же день троп? — удивилась Ксения.
— А он уже идёт! — запахнула плед старушка, — помнишь, я рассказывала про волшебство что живёт в городе, только никто его не замечает?
— Но это же сказки! — улыбнулась Ксюша.
— Но ты в них верила, и продолжаешь верить, как и Кирилл, иначе не оказались бы сегодня на чердаке. Ничего не замечаешь?

Ксения огляделась, действительно, пыль казалась совсем не серой, а блестящим конфетти, летящим из черничного космоса. Где-то там кружились планеты, эльфы мастерили из звёздных лучей мост времён, протянувшийся от начала времён и плавно перетекающий во множество троп, усыпанных блестками, и сейчас, одна из них, лежала прямо под ногами девушки.
— А знаете, что, я готова загадать желание! Пойдёмте на крышу!

Высоко-высоко, в безбрежности великого нечто перемигивались звёзды в ожидании своего человека. А двое молодых людей, обнявшись под одним пледом, стояли по щиколотку в снегу и смотрели на них, таких загадочных, далёких и прекрасных.

— А ты молодец, — потёрся об ноги старухи чёрный кот, неизвестно от куда взявшийся, — не думал, что у тебя получится.
— Этому городу не хватает волшебства, и я намерена это исправить, — улыбнулась старуха, впрочем, теперь эта стройная, светловолосая женщина с мундштуком в тонких изящных пальцах совершенно не была похожа на ту, что в доме прозвали Шапокляк.
— День троп, усыпанных конфетти и блестками, — выпустила колечко в звёздное небо некем не узнанная волшебница, возможно, последняя в этом мире, — для этих двоих мир только что распахнул свои двери, и я верю, что чудес теперь станет больше, и пусть пока что небольших, но ведь дорогу осилит идущий, не так ли?
— Мур… — запрыгнул на печную трубу кот, чуть прищурился, моргнул, и в это время, в небе вспыхнул первый салют, осыпаясь на крышу конфетти и блёстками…