Красота

Красота требует жертв, это все знают. Но еще она требует смекалки, чтобы жертвой красоты не стала твоя собственная попа.

В первом классе на уроке труда учительница дала нам задание сшить нарукавники. То есть надо было измерить длину руки от чуть-выше-локтя до запястья, потом посчитать ширину этих будущих нарукавников, да плюс прибавить пару сантиметров на края, да раскроить, да вставить резиночки, да сшить вручную, да боже мой сколько времени и труда вложить в это дело.

Я пришла домой из школы, увидела в прихожей мамины модные сапоги с красивыми, блестящими, очень тонкими и мягкими матерчатыми голенищами, засунула в один сапог руку и поняла: вот оно, как раз. И отстригла ножницами голенища. Сверху резиночка в них уже была, с отстриженной стороны (так уж и быть) сделала я к ним еще по резиночке, и нарукавники получились просто восторг.
Конечно, я не знала тогда, что эти мамины сапоги стоили, как папина зарплата за месяц. И не насторожилась, когда на следующем уроке учительница, щеголявшая в точно таких же, как у мамы, сапогах, вытаращила глаза на мои нарукавники, и спросила: а мама знает? Моя тощая задница, после того как мама узнала и схватилась за ремень, болела три дня. И самое главное - я поняла из всей этой истории, что нельзя приносить в жертву красоте то, что дорого другому человеку.

А вот занавески – они общие, и значит, как бы вроде ничьи.

К чему это я? К другой истории про рукоделие.

Папа мой работал дирижером. То есть самым главным человеком на сцене, когда выступает оркестр. Он доверял мне и маме гладить рубашки, но у него был собственный рецепт для глажки брюк и пиджака, и не дай бог было кому-то прикоснуться к его костюму перед концертом!

Я знала папино трепетное отношение к костюму. Но тут, как назло, вышел фильм про мушкетеров, который мы смотрели всей семьей, даже моему младшему брату Сережке разрешили его смотреть.

Мушкетеры, это такие… Красивые. Усы, шпаги, шляпы, но самое главное - кружева! У них везде были кружева. И на воротниках, и на манжетах, и на платочках, а у одного даже под коленками были кружева! Папин концертный костюм в сравнении с костюмами мушкетеров выглядел сироткой. Надо было срочно с этим что-то делать.

На следующий день папе надо было встать в пять утра, он с оркестром должен был ехать выступать в Киров, поэтому вечером, пока родители собирали чемодан, я думала. Кружева! Где их взять? В магазине «Тысяча мелочей» они продавались, но у меня не было денег, чтобы их купить.

Были у нас кругленькие кружевные салфеточки ручной вязки, но они не годились, потому что кружева должны висеть бахромой из-под рукавов и штанин, как у мушкетеров, то есть должны быть длинные, из широкой ленты выкроенные. Где такие взять? Где-где…
Вон в детской висят занавески, а за ними тюль. А если отрезать немного снизу от тюля? Кто заметит, расстроится? Никто, решила я. И, дождавшись, когда Сережка уснул, я вытащила из шкафа наглаженный папин концертный костюм и разложила его на своей кровати. Потом взяла ножницы и аккуратно отрезала от нижней кромки тюля ровно двадцать сантиметров. В моих руках оказались две длинные кружевные лены. То, что надо.

Начала я с пиджака. Одну длинную кружевную ленту я разрезала пополам, потом присборила обе половинки и приложила к рукавам папиного пиджака. Красота. Надо только пришить. И я взялась шить. Ткань пиджака оказалась толстой, иголка с трудом пропихивалась через неё, я исколола себе все пальцы, пока пришивала кружево к пиджаку. К десяти часам вечера один рукав был готов. Получилось обалденно красиво, но для надежности я решила прошить еще раз. И тут мама, проходя мимо детской по коридору и увидев свет, строго приказала: спать немедленно! Катастрофа. Я успела накрыть папин пиджак одеялом, мама ничего не заметила, но - как же второй рукав пиджака? А брюки-то? И, достав из шкафа карманный фонарик, я залезла с головой под одеяло вместе с папиным пиджаком и стала шить.

К одиннадцати часам вечера и второй рукав был готов. Нежное тюлевое кружево было намертво, крест-накрест суровыми нитками-десятками пришито к папиному концертному пиджаку. Я даже надела его на себя, вытянув руки, и полюбовалась. Ну правда, красиво получилось. Теперь я должна отрезать штанины папиных брюк пониже колен и пришить кружева еще и к ним.

И тут я задумалась. Вообще-то, мушкетеры ходили в сапогах со шпорами. А у папы нет таких сапог, а есть начищенные ботинки. И носки. Я представила папу в штанах до колен, а под коленями белые кружева, как у мушкетеров, а под ними – белые ноги в черных волосках, и на щиколотках черные носки, и пониже - ботинки. Картинка получилась не очень. Надо папе сказать, чтобы сапоги со шпорами купил себе, подумала я. И почувствовала, что если сейчас же не лягу спать, то умру от усталости.
 
Время. Его почти всегда не хватает, чтобы сделать для любимого человека то, что сделать необходимо. И, повесив папин пиджак в шкаф, я легла спать. И, засыпая, очень жалела, что узнала про папину поездку только сегодня, а не пару дней назад.

Проснувшись утром, я отвела Сережку в садик, и пошла в школу, и вернулась из школы, и вечером забрала Сережку из садика, и при этом постоянно думала: а как там папа? Отбиваясь от дурака Курганова в школе, таща за руку Сережку через дорогу, жаря яичницу, я все время представляла себе, как мой прекрасный папа, самый главный человек на концерте, взмахивая руками в пиджаке, отделанном роскошными кружевами, тоже наверно думал сегодня обо мне…

Папа вернулся через два дня. Уставший, с легкой щетиной, пропахший автобусами, он чмокнул меня в щеку и дал шоколадку «Аленка». И я спросила: пап, а как тебе костюм?

Папа ласково погладил меня по макушке, улыбнулся и сказал: «Ээ… Ты молодец. Очень крепко всё пришила, не оторвать».



2016