Проблема выбора

Мороженое – это вещь, скажу я вам. Особенно крем-брюле.

В нашем городишке продавали мороженое трех видов: молочное, оно же «белое», шоколадное, оно же «коричневое», да еще изредка привозили откуда-то крем-брюле.

Белое было в бумажных или вафельных стаканчиках, а иногда его продавали в виде брусочка, зажатого между двух вафелек. Еще его можно было купить в некоторых кафе. Там в креманку поверх сладкой белой горки полагался покупателю  мед, толченые орешки или тертый шоколад. А еще в ларьке у кинотеатра «Юбилейный» можно было взять, в вафельном рожке. Интересно было смотреть, как продавщица подставляла под большой никелированный цилиндр вафельный рожок, и мороженное туда медленно, вальяжно укладывалось красивым завитком. Шоколадное же всегда было только в бумажных стаканчиках, как и крем-брюле, впрочем. Привоза мороженого в городок люди ждали и с азартом раскупали его чуть не коробками,  даже в сорокаградусные морозы -  это если давали больше пяти штук в одни руки.

Как сейчас перед глазами: низкое январское солнце плывет в небе, затянутом мутной морозной дымкой, будто сырой яичный желток в тарелке с голубоватым молоком.  И деревья стоят, не шелохнувшись, белые-белые, в толстом инее. Сказочные. У ступеней магазина топчется тетка, закутанная в шубы-пимы-шали так, что похожа не на женщину, а на кучу шевелящихся тряпок, а перед ней возвышается штабель из картонных коробок с мороженым. И хлипкий хромой столик с деревянными счетами и коробкой для денег.

И вот она, длинная очередь, потопывающая ногами, похлопывающая руками, тоже вся заиндевевшая.  Струйки пара от дыхания оседают белой бахромой на шапках и ресницах. Очередь эта терпеливая и молчаливая, потому что разговаривать холодно, зубы мерзнут. На морозе надо медленно втягивать воздух порциями, через руку в вязаной варежке или через толстый шарф, или меховой воротник, у кого что. 

Тут самое главное – это занять очередь с кем-нибудь вместе и, меняясь время от времени с напарником, бегать в тамбур магазина погреться. И не дай бог зазеваться на что-нибудь и не заметить, когда напарник варежкой тебе махнет! Он ведь может и убежать, схватив мороженное, а тебе заново придется на морозе очередь занимать.

А вот еще так было. Июльский полдень, тени нет, ветра нет. Пот ручьями по щекам и спинам, асфальт под ногами раскисает, аж сандалии к нему липнут. И тоже очередь. А тетка-продавщица, с гипертоничным лицом, похожим на переспелую малину, каждому покупателю вместе с мороженым выдает пакетик тухлых яиц. В нагрузку.

Вонь несусветная. Но мороженого в жару очень хочется, поэтому люди смиренно расплачиваются и за мороженое, и за яйца, и, чтобы не возиться с тухлятиной, тут же складывают смердящие пакетики в мусорный бачок, установленный рядом с магазином. Из этой мусорки наложенное уже даже не свисает, а тихо валится сопливыми кучками на горячий асфальт. Суетятся зеленые мухи и виден из-под крыльца магазина робкий крысиный нос, жадно нюхающий смрад.  Окна квартир над крыльцом вплоть до пятого этажа закрыты накрепко, за ними матерятся и обмахиваются мокрыми полотенцами – лучше жара и духота, чем вонища.

Тогда это называлось «продавать товар в нагрузку». Заставляли людей в советские времена покупать вдобавок к хорошим консервам, например, к индийскому чаю и другому дефициту, заведомую дрянь вроде тухлых яиц, или намокших когда-то и засохших вновь макарон, слипшихся намертво, каменных. Или страшных куриных голов со слепыми белыми глазами и склизкими серо-бурыми перышками. Да много чего в нагрузку давали. Дефицит это то, что не везде и не всегда можно купить, потому как его мало, всем не хватит. А тем счастливчикам, которым вопреки всему хватило, надо было всучить вместе с хорошим товаром какую-нибудь шваль.

...И вот бежишь ты потом домой, провонявший яичным сероводородом, бережно неся сумку с нежной сладкой драгоценностью, и переживаешь, как бы она не растаяла, не вытекла из стаканчиков липкой жижицей, и предвкушаешь, предвкушаешь…

По дороге мороженое есть нельзя. Потому что сейчас ты съешь свое, а когда принесешь домашним их порции, они станут есть, а ты хоть умри от зависти! Нет, вместе со всеми  надо. Можно, конечно, половинку своего мороженого сразу съесть, а оставшуюся половинку в морозилку на потом спрятать. Но, во-первых, оно завоняется от мороженой рыбы или еще чего пахучего, а во-вторых, брат Сережка его найдет и съест. И скажет потом, что мол, подумал, что ты наелась уже и не хочешь больше. Вот такие у нас в те годы были отношения с мороженым.

Но один раз мне повезло. Это когда родители решили поехать в Тулу, задержавшись проездом в Москве на денек, и меня с собой взяли.

Надо сказать, что Москва, да и вообще Россия, в конце восьмидесятых - начале девяностых годов прошлого века меняться вдруг начала. Появились в ней тогда коммерческие магазины с невозможными ценами на невиданные товары. «Макдональдс», например.  И «Баскин Робинс».

Из жаркой городской сутолоки-очереди, из асфальтово-машинного ада зашли мы в прохладное королевство вкусных витрин «Баскин Робинс» и обалдели. Каких только сортов мороженого там не было! Было всё. Некоторые лотки я разглядывала с сомнением. Например, те, где было мороженое с папайей или с маракуйей. Это что такое, думала я? Папайя представилась желтой тропической жабой килограмма на два весом, а маракуйя и вовсе нарисовалась в моем воображении несъедобной погремушкой типа «маракас».

И дынное тут тебе было в уголке витрины, и миндальное, и в середине витрины вишневое с кусочками шоколада, и ванильное, и с щербетом, и кокосовое, и клубничное со сливками, и фисташковое, и мятное в конце ряда. Боже, разбежавшиеся глаза-то как вместе обратно собрать, не знаю даже. И как всё это съесть за один раз, как?!

Я, не обращая внимания на вытянувшиеся лица родителей, заказала себе из большинства лотков по шарику мороженого. «Иван!» - тревожно сказала мама. «Пусть», - прервал ее отец. На лице его было выражение «ну-ну, посмотрим». Когда мы уселись, на столике некуда было ложку положить. Я оглядела россыпь разноцветных оплывающих шариков и принялась есть.

Капучино не произвело на меня особого впечатления. Похоже на разведенную молоком сгущенку с кофе, какую у нас продавали в консервных банках. Фисташковое я съела вдумчиво, прислушиваясь, и решила, что я его люблю. Миндальное тоже ничего так. Клубника со сливками была клубникой со сливками, разок ковырнув бело-розовый шарик, я пододвинула креманку папе: «будешь»? Кокосовое – это да.. Если засунуть в рот полную ложку с кокосовым мороженым и крепко зажмуриться, то можно увидеть далекий берег с синим небом, стекающим на горизонте в синий океан, и услышать шорох пальмовых листьев, и почуять горячий песок ногами. А на песке сижу я и ем это мороженое прямо из волосатого кокоса. А вот еще банановое и лимонное. «В бананово-лимонном Сингапуре». Не вкусно. А тут у нас щербет. Тягучий, нудный, как турецкая песня, и невыносимо сладкий, запить бы его чем-нибудь. А вот мятное. Почему-то после щербета кажется гадковатым, тоже отставила. Черничное - вкусно! Как у бабушки в деревне, когда она в кружку с парным молоком кидала щедрую горсть черники и добавляла ложечку меда. Пожалуй, у бабушки молоко с черникой вкуснее было, даже без меда. А вот еще надо шоколадное спасти, совсем уже растаяло, превратилось в кашицу. Нет, шоколадное я и в Ухте ела, не хочу. Отдала маме. Так, что еще? Эспрессо. На капучино похоже, не различишь. А это вишневое. Кислое и сладкое одновременно, и ледяные кусочки шоколада в нем совсем некстати, к зубам липнут. 

И тут я поняла, что еще одна ложка чего угодно – и все, мне конец. Стошнит прямо на стол.

Мучения мои были неописуемы. В меня не лезло. Пояс юбки врезался в живот, как лезвие самурайского меча.  Папа молча глядел на меня с веселым злорадством. Но самым страшным было то, что там, в прозрачных витринах, еще просились ко мне на стол: киви и инжир, и загадочная макадамия, и лайм, и пралине, и совсем уже неземная джамока. И укоряли молча: тютя ты провинциальная, так ведь и не попробовала самое лучшее из нас, изысканное, восхитительное и неповторимое. Дуреха ты дремучая, меня надо было взять, меня - МАНГО!

Уходя из кафе, согнувшись от резей в желудке, придерживая руками юбку с расстегнутой пуговицей, я оглянулась с тоской на витрины и подумала: на кой черт столько всяких сортов этого мороженого понаделали?! Ведь половина, а то и больше, ничего особенного не представляют, зря только деньги и время потратишь. Да и не это самое обидное, а не исполнившиеся надежды мои на неземное наслаждение! Ну, наелась. Ну, переела, если совсем уж честно.

Где ты, мой потерянный Рай? Мимо прошла, промахнулась…

Несколько месяцев спустя, холодной и слякотной Ухтинской осенью, когда бывает и внутри тебя дождь, и снаружи дождь, и кажется уже, что нет во всей Вселенной места и времени, где нет ледяного дождя, я увидела рядом с продуктовым магазином столик и рядом с ним тетку, под огромным мужским зонтом. И серые картонные коробки, уложенные штабелем. Очереди никакой не было, и я просто от скуки подошла поглазеть – что она продает. Оказалось, мороженое. Белое, коричневое и одна коробка с крем-брюле. Подумав для приличия секунд десять, купила я свое любимое крем-брюле.

Шлепая по лужам домой, облизывая дождь с мороженого, я думала радостно, что все у меня хорошо и все правильно. Потому что на сто процентов  я выбрала самое-самое лучшее из того, что мне предложила жизнь, и на сто один процент была рада этому.

И никаких сомнений, мучений и сожалений, ей-богу.



2013